Soundtrack — Time For Miracles by Adam Lambert (female version)

Дилан перевёл взгляд на Макса, потом снова на меня.

— Если только я не помешаю.

"Ура!"

— Ура! — Мы с сыном оказались на одной волне. — Вот здорово! Правда, мам?

Макс запрыгал и захлопал в ладоши. Чёрт, ну почему мне двадцать девять, а не просто девять: страшно захотелось вот так же заскакать на одной ноге и протрубить в кулак.

Проскакав к Дилану, Макс потянул его за руку:

— Пойдём, покажу свою комнату.

Дилана его напор обескуражил, да и я, честно говоря, опешила. Сын был возбуждён и от дороги, и от неурочного сна, и от позднего неожиданного гостя.

Я попыталась призвать его к порядку:

— Макс, не всё сразу.

Он бросил на меня недовольный взгляд, но тут вмешался Дилан:

— Надо сделать пару звонков, дружище. — Он ободряюще потрепал его по голове. — Позже я обязательно к тебе поднимусь.

Макс скис, но решил не спорить и, преувеличенно громко топая, стал подниматься по лестнице.

— Макс, Эбби! — шикнула я

Топот прекратился.

Дилан всё ещё стоял у двери: не раздеваясь, не проходя дальше, — верно, ждал от меня, как от хозяйки, каких-нибудь обязательных действий.

— Эм-м… — отчего-то я замялась. — Куртку можешь повесить на вешалку.

— Лив, я действительно не думаю, что… — начал он, но я перебила:

— Пожалуйста, прекрати извиняться. Я тоже… — Я запнулась, но потом всё-таки решила закончить фразу: — Мне тоже хочется, чтобы ты остался. — И чтобы пресечь дальнейшие споры, развернулась и отправилась на кухню. — Пойду приготовлю что-нибудь перекусить. Приходи, когда закончишь.

Сделав сэндвичи с ветчиной и сыром, я засунула их в духовку. Мы с Максом любили, когда расплавленный сыр, будто цемент, стягивал начинку. После этого я включила чайник, поставила на огонь турку. Подумав, добавила ещё кофе и воды, чтобы хватило на две кружки.

Когда звякнул таймер духовки, и я достала решетку с дымящимися сэндвичами. Как по волшебству, на кухне материализовался Макс. Он уже успел переодеться в домашние штаны и футболку — слава Богу, чистую.

— Проголодался?

— Ну так! С самого Сиэтла ничего не ел.

Сын уселся за стол и придвинул к себе блюдо, куда я по одному выкладывала сэндвичи.

— Да уж! — засмеялась я. — Для тебя это срок! Чай или молоко?

— А Дилан что будет?

Я пожала плечами:

— Не знаю. Не спрашивала. Вряд ли молоко. На всякий случай варю нам кофе.

— Кофе? Чудесно.

Дилан возник в дверях кухни, а я, в очередной раз смутившись, с преувеличенным вниманием повернулась к закипающему на плите кофе.

— Решила вот сварить. Вдруг ты захочешь, — пробормотала я турке.

— Спасибо. То, что нужно.

— Присаживайся и угощайся. — Я неопределённо махнула рукой, всё так же стоя спиной к столу. — Кофе будет готов через минуту.

— Ты любишь расплавчатые сэндвичи? — Макс говорил с набитым ртом, и я еле удержалась, чтобы не сделать замечание.

— Какие, прости?

По звуку передвигаемого по столу блюда мы с туркой поняли, что Макс, не желая объяснять, решил просто их показать.

— Расплавчатые! Вот смотри: сыр плавится внутри и всё заливает.

— А, — засмеялся Дилан. — Не знаю. Наверное, люблю. Пока не пробовал.

— Мама делает суперские сэндвичи, — продолжая активно жевать, с гордостью заявил сын. — И мясо тоже. И овощи. И бульон.

— Макс, заканчивай, а? — Я, наконец, отлипла от турки и повернулась к сидящим за столом мужчинам.

— А чего? Скажешь, нет?

— Не скажу, но это нескромно.

— Знаешь, а ведь однажды у меня была возможность попробовать волшебный бульон твоей мамы, — Дилан улыбнулся Максу. — И скажу тебе прямо — ничего более вкусного я никогда больше не ел.

У меня отвисла челюсть.

Этими словами Дилан словно протянул мост от нашего прошлого через настоящее к будущему. И важно разобраться, какое же чувство от признания этого факта брало надо мной верх: страх или надежда.

Безусловно, его родители нас приняли идеально. Но рассчитывать на то, что все будут настолько же деликатны, настолько же понимающими в том, что касается схожести Эбби и Дилана, — я бы не стала. Вопросы будут. И с той и с другой стороны — без сомнений. Как отвечать на них? Пока не знаю. Но, задумываясь об этом, в тайне надеялась на то, что, прежде чем Дилан и я их услышим, мы сможем поговорить и придумать как можно более правдивый и уместный ответ.

Я прекрасно понимала, что когда-нибудь об этом может спросить и Макс. Задаст он свой вопрос сам или по чьему-то наущению — не важно. Важно, когда именно он прозвучит. Кем к тому моменту станет для него Дилан? Кем мы оба станем для моего сына после того, как он узнает правду? Пока я боялась думать об этом, и запрятанное внутрь беспокойство снова во мне пробуждалось.

От удивления Макс даже перестал жевать.

— Ты раньше был у нас?

— Нет, дружище. У вас я впервые. Просто твоя мама как-то приготовила его для одной маленькой девочки, которая внезапно заболела. Вот тогда-то я и попробовал.

— Для какой девочки, мам?

Макс насторожился.

Я кинула быстрый взгляд на Дилана. Он тоже смотрел на меня выжидающе. Конечно, теперь ход за мной. Вот, уж, спасибо!

— Для племянницы Дилана. Мы познакомились, когда ездили с папой на море. Она заболела, и я помогала её лечить.

Я выпалила это так быстро, что даже сама не осознала, что именно сказала.

— Ты знал моего папу? — благоговейно прошептал Макс.

Его глазёнки с такой надеждой смотрели на мужчину, что мне пришлось закусить губу, чтобы не заплакать от отчаяния.

Дилан мягко улыбнулся и положил руку на худенькое плечо моего сына.

— Нет, Макс, не знал. Не успел. Мы виделись всего раз, мельком. Но я много слышал от своих друзей о твоём папе. Он был хорошим человеком.

По мере того как Дилан говорил, выражение лица Макса менялось. От удивленного восхищения, вызванного этой новостью, оно переходило в грустное сосредоточение — то выражение личика моего сына, которое я хотела бы навсегда забыть. Именно таким он был в первый год после смерти Майка.

Макс опустил глаза и начал быстро-быстро жевать.

Повисла неловкая тишина.

От болезненных воспоминаний меня отвлекло шипение убегающего кофе.

— Чёрт! Упустила. — Я выругалась, отставив турку в сторону и в сердцах хлопнув по вытяжке, выключая её. — Придётся обойтись чаем. Вряд ли кому захочется пить сожжённый кофе.

Не поворачиваясь к столу, я открыла шкаф и потянулась к жестянке с заваркой.

Мягкий голос Дилана остановил мою руку.

— Лив, не стоит. Я выпью кофе.

— Уверен? — Я повернулась.

Он кивнул.

— Чёрный, сожжённый, без сахара и очень горячий. То, что надо.

Мы ели в тишине. Я старалась сосредоточиться на сэндвиче, но то и дело украдкой бросала взгляд на Дилана. Всякий раз, поднося к губам свою чашку, он смотрел на меня.

Внезапно, разрывая тишину, зазвонил телефон.

Извинившись, я потянулась к стене, чтобы снять трубку.

— Ну и где это вас черти носили все выходные? — раздался насмешливый голос Ким.

— О, привет! Мы только что вернулись из Сиэтла.

— Из Сиэтла? Вот так-так! И ты мне ничего не сказала!

Макс и Дилан внимательно следили за выражением моего лица.

— Кими, слушай, давай поговорим завтра. Мы уже ложимся…

— Конечно, — тут же уступила подруга. — Я просто хотела убедиться, что у вас всё в порядке.

— Всё в порядке. Не волнуйся. Спокойной ночи.

— Спокойной. Ты приведёшь завтра Эбби?

— Да. Завезу её перед школой. Пока.

— Пока.

Я положила трубку и посмотрела на часы. Почти одиннадцать.

— Макс, уже поздно. Завтра рано вставать.

— Но, я же обещал показать Дилану свою комнату! — обиженно засопел сын.

Очень не хотелось ещё больше расстраивать Макса, но утром я его не подниму.

— Покажешь завтра перед школой, идёт?

— А ты ещё будешь здесь? Не уедешь? — Он повернулся к Дилану.

— Нет. Не уеду. Я отменил все дела и смогу провести тебя в школу.

— Здоровско!

Макс хлопнул ладошкой по столу и, вскочив со стула, побежал к выходу.

— Зайду к тебе через пять минут! — крикнула я ему в спину.

Сын будто налетел на невидимую стену. Когда он обернулся, то выглядел очень сердитым.

— Не надо ко мне заходить. Что, я маленький, что ли?

Конечно, Максу совершенно не хотелось, чтобы наш гость считал его таковым.

— Хорошо, не буду. Проверь только, как там Эбби.

— Спокойной ночи, Дилан.

— Спокойной ночи, Макс. Приятных снов.

— Спокойной ночи, сынок.

Подойти бы к нему сейчас, обнять и поцеловать раскрасневшиеся от тёплого молока щёчки. Но, судя по всему, сегодня любое проявление материнской нежности будет принято в штыки.

Макс ушёл, а мы всё сидели в тишине, пили кофе и украдкой посматривали друг на друга.

Я заговорила первой:

— Спасибо, что был добр к нему.

Брови Дилана удивлённо взлетели вверх:

— Не за что, Лив. Он славный мальчуган.

— Да, — улыбнулась я. — Славный. Вот только…

— Что?

— Обычно он совсем не такой.

— Не такой? — переспросил Дилан.

— Обычно он не ведёт себя так с незнакомыми мужчинами.

Дилан усмехнулся и с неподдельным удивлением приподнял одну бровь:

— Вот как? А как он себя с ними ведёт?

Я вдруг осознала, что моё заявление прозвучало несколько двусмысленно, и густо покраснела.

— Я имела в виду, что он всегда настороженно относится к людям, которых видит впервые. К нам не так часто приходят те, кого он не знает… — я снова запнулась. Опять что-то не то!

Раздраженная своим поведением и вылетающими из меня словами, я вскочила со стула, схватила кружку и бросилась к раковине. Открыв воду, я с остервенением начала тереть её щёткой.

Вот чёрт! Теперь Дилан подумает, что я вожу сюда мужчин.

— Я только не понял, это хорошо или плохо?

Его голос прозвучал неожиданно близко, и я на секунду замерла, почувствовав, как горячее дыхание полоснуло по шее.

— Хорошо, — кивнула я и снова принялась тереть и без того чистую чашку, стараясь не зацикливаться на том, насколько близко сейчас Дилан от меня стоит.

Поставив многострадальную чашку в сушилку, я закрыла воду и потянулась за полотенцем. В туже секунду руки Дилана оказались на моих плечах, и он притянул меня к себе. Сердце сжалось в маленький комочек, как только спиной я почувствовала тепло его груди. Одной рукой Дилан сильнее прижал меня к себе, а другой убрал волосы на одну сторону и коснулся губами моей шеи.

— Целый день мечтал сделать это, — сказал он сдавленным голосом, прежде чем я почувствовала ещё один лёгкий поцелуй.

Неужели так можно реагировать на мужчину? Это же ненормально! Ноги едва не подкосились, и, чтобы не упасть, я схватилась за обнимающую меня руку.

Поцелуи продолжались, и я закрыла глаза, полностью отдавшись наплыву эмоций. Забытая, задвинутая в дальний угол сознания женская сущность начала просыпаться. Как давно мужчина вот так не прикасался ко мне! Как давно я не чувствовала себя желанной! Я пробуждалась от векового сна, движимая одним инстинктом — принадлежать ему, раствориться в нём. Голова закружилась: мне хотелось прекратить эту сладостную пытку, и в то же время я мечтала, чтобы она длилась вечно.

— Дилан, — выдохнула я, не представляя, о чём собираюсь его попросить.

— М-м, — проговорил он вдоль моей кожи, ни на секунду не прекращая своего занятия.

— Мы не можем…

— Знаю, милая. — Дилан неохотно оторвался от моей шеи и развернул к себе. — Знаю.

Глаза-изумруды потемнели от желания. Так же, как и я, он едва справлялся со своим дыханием. В моей груди будто раздулся огромный шар от осознания того, что он испытывает те же ощущения. Одно дело — быть в объятиях желанного мужчины, и совсем другое знать, что и ты желанна для него. И неизвестно что больше возбуждало.

Дилан оставил в уголке моих губ ещё один поцелуй и сделал шаг назад. Прекрасно понимая, что он перепасовал мяч мне, я откашлялась и смущённо произнесла:

— Пойдём, я покажу твою комнату.

Гостевая спальня находилась на первом этаже как раз под комнатой Макса. Использовали мы её редко. Последний раз в ней ночевал Марти, когда летом занимался починкой крыши. Я даже не знала, исправлен ли в ней радиатор отопления, поэтому сразу же, как зашла, направилась к нему и покрутила ручку.

Красноречивая тишина в трубах стала мне ответом.

— Прости, похоже, радиатор сломался. — Я расстроено вернула ручку в прежнее положение. — Придётся снова просить Пола посмотреть.

— Кто такой Пол? — поинтересовался Дилан.

— Муж Ким. Я тебе о ней рассказывала. — Подойдя к кровати, я начала расправлять постель. — Он помогает мне в хозяйственных делах. Дом большой, всегда что-то ломается. — Говоря, я скинула декоративные подушки на стоящее рядом кресло. — Шеф занят в участке, а у Марти уже здоровье не то, чтобы приезжать ко мне из-за каждой перегоревшей лампочки. Хотя, — я усмехнулась, — уж что-что, а лампочку я поменять в состоянии.

— Шеф и Марти? — задал вопрос Дилан, и я в недоумении посмотрела на него.

Господи, ну, конечно! Как бы дико это ни звучало, но мой теперешний муж практически ничего обо мне не знает. Совершенно! Абсолютно! У меня даже не было времени сказать ему, как зовут моих родителей.

— Мой отец шеф местной полиции. А Марти, — тут я на секунду запнулась. — Марти — отец Майкла.

Дилан понимающе кивнул.

— У него никого не осталось, кроме нас. Правда, есть ещё Талула, его сестра. А Ким и Стивен, с которым я была на приёме, её дети, племянники Марти. Мы с ними очень близки. — Я снова вернулась к своему занятию. — У Ким двое детей. Близнецы, Майк и Марк. Они на два года младше Макса. Мы называем их Эм квадрат.

— Интересное прозвище, — заметил Дилан.

— Ещё есть Сандра, моя школьная подруга, и её муж Бен. Они очень привязаны к нашим детям, и мы с Кими бессовестно этим пользуемся.

Я расправила кровать и аккуратно сложила покрывало. Гостевая немного походила на склад вещей, которым в доме не нашлось места: здесь стоял комод с постельным бельём; большой шкаф, в котором была свалка из старой одежды, сломанных игрушек и всего того, что вроде уже непригодно к использованию, но выкинуть рука не поднимается. Периодически я устраивала там ревизию, избавляясь от ненужного хлама, но постепенно он снова наполнялся, и я успокаивалась до следующего раза. Но в целом комната выглядела вполне прилично. Я даже периодически вытирала здесь пыль.

Взяв из комода подушки и простыни, я начала стелить постель.

— Лив, — позвал меня Дилан.

— Да? — Я надевала наволочку на подушку.

— Я даже представить не мог, как тебе было тяжело.

Его слова произвели странный эффект. Невыносимо защипало в глазах, и одновременно я почувствовала себя очень уставшей, будто во мне выключили важный рубильник.

Выпустив из рук подушку, я тяжело опустилась на наполовину застеленную кровать.

Дилан немедленно оказался рядом, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Ну что ты, — гладил он меня по голове, как маленькую девочку, когда я, подстёгнутая ласковыми объятиями, уткнулась ему в грудь. — Что ты, успокойся. Успокойся, девочка моя. Всё хорошо, всё в порядке. Я теперь с тобой. Я всегда буду рядом, слышишь?

Я кивала ему в грудь, пытаясь справиться со слезами.

— Ш-шш, успокойся, — снова и снова повторял он. — Успокойся, родная.

— Мне так много надо тебе рассказать, — всхлипывала я.

— Я знаю, милая, знаю. Но не сейчас. — Он оторвал мою голову от своей груди и взял моё лицо в ладони. Стерев большими пальцами дорожки слёз, Дилан нежно поцеловал меня в обе щёки. — Не сейчас. Тебе надо отдохнуть.

Я попыталась улыбнуться.

— Хорошо. Ты иди в ванную, а я закончу здесь и принесу одеяло.

— Не надо, Лив, я справлюсь.

Интересно, ему когда-нибудь надоест возражать?

— Просто позволь мне сделать это, хорошо?

Он мягко улыбнулся, кивнул и ещё раз ласково поцеловал:

— Как скажешь.

Смотри-ка, справляется!

Я поднималась на второй этаж, по пути вытирая глаза. Если Макс увидит, что я плакала, он страшно расстроится и обязательно начнёт задавать вопросы. Поэтому, прежде чем зайти к нему в комнату, из-под двери которой пробивалась полоска света, я прошла в свою спальню проверить Эбби.

Она лежала на середине кровати, раскинув в стороны ручки и ножки. Дилан побоялся раздеть её и просто расстегнул уличный комбинезон. Из-за открытого окна в комнате было прохладно, и Эбби, слава Богу, не вспотела.

Споро раздев дочь, я переложила её в кроватку. Эбби моментально перевернулась на живот и засунула одну ручку под подушку. Я накрыла её одеялом и закрыла окно. Поцеловав шелковые кудряшки и окончательно успокоившись, я пошла к сыну.

Он так и не надел пижаму, уснул прямо в одежде перед включённым телевизором. Несмотря на свои слова, Макс, похоже, меня ждал. Взяв плед, я аккуратно накрыла сына, затем выключила телевизор и, приоткрыв немного окно, вышла из комнаты.

Я снова вернулась в спальню и достала с верхней полки шкафа запасное одеяло. Немного подумав, взяла для Дилана чистую футболку. Я всегда держала парочку на тот случай, если Марти или папа останутся на ночь.

Когда я спустилась вниз, Дилан был ещё в душе. Одеяло и футболку я положила на край кровати и, бросив быстрый взгляд на закрытую дверь ванной, вернулась на кухню и принялась наводить порядок.

Поднявшись к себе, я долго стояла под душем, чувствуя, как тёплые струи смывают с меня накопленные усталость и напряжение. Хорошенечко вымыв голову, я вылезла из ванны и высушила волосы феном. Надев свою старенькую пижаму с героями "Тачек", которую Макс и Майкл подарили несколько лет назад, я, наконец, легла в кровать.

Сон как рукой сняло. Так часто бывает: если не лечь вовремя, я могла всю оставшуюся ночь проворочаться, но так и не уснуть. Я крутилась около получаса, всё пытаясь принять удобное положение, подталкивая под себя одеяло и обнимая подушки. Всё было тщетно, и я решила воспользоваться старинным способом — выпить тёплого молока с мёдом.

Осторожно, не зажигая света, я спустилась на кухню и, налив в стакан молоко, поставила его в микроволновку. Оно было почти допито, когда я услышала в коридоре шаги. Бросив быстрый взгляд на мужчину, который в следующее мгновение появился на пороге, я поняла — все старания были напрасны: заснуть этой ночью мне точно не удастся.

Дилан был босиком. Тёмные джинсы низко сидели на бёдрах. Футболку он не надел, и я не могла отвести глаз от атлетически сложенного торса.

— Всё в порядке? — Мой голос прозвучал хрипло. Я откашлялась.

— Э-ээ… да, — Дилан запустил правую руку в волосы. Они ещё не до конца высохли после душа и при комнатном свете выглядели темнее обычного.

— Ты не надел футболку. — Я, как могла, старалась не пялиться на его обнажённую грудь. — Не беспокойся, она новая.

— Не люблю спать в одежде.

— А-аа, — мои щёки немедленно залились краской. Рядом с этим красивым полуобнажённым мужчиной я в застиранной пижаме с идиотской мордой мультяшной машины выглядела так же неуместно, как куст репейника в оранжерее с коллекционными орхидеями.

Дилан подошёл ближе и взял меня за руки.

— Мне тоже надо многое рассказать тебе, малыш.

Его нежное обращение едва не стоило мне самообладания. Если он и дальше будет продолжать так разговаривать, неизвестно, чем закончится для нас эта ночь.

— Дилан, я…

Он ласково улыбнулся и провёл большим пальцем по моей нижней губе — знакомый, безумно возбуждающий жест.

— Спокойной ночи, моя Лив.

— Спокойной ночи, Дилан.

На этих словах он меня покинул.

Заснуть той ночью мне так и не удалось. Все мысли были прикованы к мужчине, спящему под крышей моего дома. Я вспоминала его губы, его руки, его объятия и нежные слова. Я крутилась, ощущая почти болезненное желание быть сейчас там — с ним в одной постели. Обнимать его, любить его, наслаждаться его запахом. Я хотела его. Как же я его хотела! От желания заболел низ живота, и я с удивлением почувствовала, что мои пижамные штаны намокли. Чертовский чёрт! Если меня так возбуждают одни лишь мысли о нём, то что будет, когда мы…

Стоп, Лив! Не смей даже думать об этом!

Я накрыла голову подушкой и, стиснув зубы, пыталась прогнать возникшие в моей голове образы.

Телефонный звонок заставил меня буквально подскочить в кровати.

Я села, непонимающе озираясь округ. По-видимому, мне всё-таки удалось уснуть, но ощущения, что сон пошёл на пользу, не было: голова чугунная, в глаза будто горсть песка сыпанули.

— Чёёёёрт, — прошипела я и потянулась за телефоном.

— Доброго утра вам, сонное королевство! — Из трубки раздался бодрый голос Ким. — Без двадцати девять. Где Эбби?

— Что?!

В панике я отдёрнула телефон от уха и посмотрела на дисплей.

"08:38"

Твою мать, проспали!!!