Настала явная пора, узнать, как обстоят дела, у Светки и кота. Тем вечером, в гостях у Властелины, кота в очередной раз обидели. Всё началось, конечно, с проклятого пса Тобика — собачьего депутата, но и затем, явное желание обидеть, весь вечер сквозило в пренебрежительном отношении к царской персоне. Жульена не-то чтобы не покормили, про него совсем забыли. Та миловидная, пахнувшая свежестью киса, на поверку оказалось самой, что ни на есть настоящей, динамо машиной. Продинамила Жигало в полном смысле этого слова. И это его-то, его — самого хозяина института, его — за которым все окрестные кошки волочились, будто кувшин поводу. Нелепейшая парадигма, упрямая, как факт — свершилось не свершаемое! Высказала киса, едва они покинули крыльцо, Жигану своё «фу», и с тем была такова. Что послужило причиной её, «не комильфо», для Жигало останется загадкой на всю жизнь. Быть может свисающие колтуны по бокам, кто знает! Затем решил Жульен искать утешение в набитие желудка. Опять промашка вышла в этот вечер. Тимофей уже был пьян, и городил полнейшую несуразицу. Светка увлеклась упражнениями, и вместе с девкой Агафьей усердно пыталась научиться скакать. Демьян, на вполне разумный намёк кота, об том, что кушать хочется всем без исключения, и котам бывает даже больше чем остальным, отправил кота погулять, развеяться.

— Потом, потом, в другой раз, — вот какими словами накормили голодного Жигало на данном пиру. Терпенье лопнуло и кот в очередной раз, в своей кошачьей жизни, снялся с места.

— Нужны вы мне, как туалетная бумага! Да пропадите вы все пропадом. Чтобы я, да не нашёл чего поесть?! Видали мы подобных куркулей! Обойдёмся и без вас! — с такими думками, кот в лес и убежал.

В лесу все чувства резко обострились. Лес жил, лес шевелился, и звуки всяческие издавал. Кот приступил к охоте, к привычному для голодной молодости делу. Вся ночь прошла впустую. Толи добыча не шла к коту, толи кот к добыче, а желудок уже начал петь свои желудочно-пустотные песни. И вот удача! Под каплями утренней росы, пробрался Жигало к какой-то маленькой полянке. А на полянке, кошачьим слухом явно уловил, объект размером с мышку. Движение объекта было чётким. Собравшись быстро, расстояние определил, к земле прирос и изогнулся, затем прыжок. Попалась в когти, точно — мышка. Точнее если быть то мышка-няшка.

— Пи-пи-пи! Ты что, совсем полудурок?! Чего тебе надо? — тут же запищала эта мышка. Жигало конечно растерялся. Те земные мышки, тоже конечно пищали оказавшись у Жигало в зубах, но пищали молча. Не отпуская мышку, кот удивлённо на неё уставился. С секунду поразмыслил, после чего ответил.

— Хочу тебя съесть! Проголодался, как сирота на иждивении! Чего в этом странного?! Так природой завещано — коты едят мышей.

— Ой-ей-ей! Пи-пи-пи! Да ты что, пьяный что ли? Или, быть может, из дома для умственно усталых, сбёг? С какой такой радости коты едят мышей? Коты мышей охраняют и оберегают. Коты мышам лучшие друзья! Ой, отпусти, больно же! — продолжала мышка-няшка сводить с ума Жигало. И кот не выдержал да отпустил. Сам сел рядом, весьма озадаченным. Мышка начала поправлять взлохмаченную шёрстку и вместе с ней причёску.

— Слушай, давай ты замолчишь, а я тебя не больно съем?! А?! Ну не могу я так, когда ты трындишь, что попало. По лапам?! — всё ещё не сдавался Жигало.

— Ай, помогите! Сумасшедшие в лесу! Ох и горе мне несчастной! — заголосила и запричитала мышка-няшка.

— Да примолкни ты, наконец! Голова уже заболела! — раздражённо заметил кот.

— Не убивай меня, добрый котейка! Ну чего я тебе плохого сделала? Несу спокойно, никого не трогая, деткам пшенички немного. У меня в норке девять деток сидят мамку ждут. Девять маленьких голодных ротиков. Ужели ты сиротками хочешь малюток оставить? Ужели у тебя там камень вместо сердца? — няшка-мышка начала всхлипывать.

Это сработало. Аппетит у Жульена был основательно подпорчен. Да и мышка, причитая, увиделась ему в совсем, ранее никогда не замечаемом, ракурсе. Такая мимимишная оказалась мышка, что котяра мысленно попрощался со своим завтраком. Худые дела! Чем же, изволите, питаться коту в таком мире. Уж не травой ли с орехами.

— Да угомонись! Не трону я тебя! Беги смело к своим мышатам. Одно скажи, чем тут у вас коты вроде меня питаются?

— Известно чем! — моментально просияла мышка и, вытерев слёзы, продолжала. — Одно из двух, или идут на службу к людям за простоквашу, или же за ту же простоквашу идут, но уже к коровам. Людей, лечат, по утрам сворачиваясь калачиком на груди и урча при этом. А для коров, снимают клещей и прочих паразитов, плюс разведка новых пастбищ. По мне так с коровами выгодней работать. Свеженькое молочко два раза в день, да и напряги никакой. Пару раз за день залез на спину, убрал насекомых, спинку когтями прочесал и будь здоров, валяйся себе в теньке всё остальное время. — Подробно описала мышка не сладкое бытие котов на данной планете.

На том и распрощались. Не мог кот долго разговаривать с мышкой. Пробуждалось желание её слопать. Хорошенькая, мать вашу, вырисовывалась перспектива. Нет, Жигало так просто не возьмёшь! Поглубже в лес решил продвинуться Жиган. Авось в дремучей чаще больше повезёт, а он обед себе найдёт. Нашёлся не обед, нашлись неприятности на зад кошачий. Весь день подобно ночи прожит был зазря. Никто коту так и не попался за день. Наступила вечерняя пора. Смеркалось. Снова вышел кот на малую полянку. На той полянке было тихо. Только было вылез из кустов, как вот какое диво. Навстречу стая небольшая бабуинов, тихонечко шагнула с противоположной стороны. Вожак той стаи был на бусах разноцветных из ракушек разных. Две самки, что постарше, детёнышей держали на спине. Ещё два молодых самца смыкали фланги, и самка модница была. Та самка модница, светила в сумерках лесных губами, накрашенными яркой красною помадкой. Но не помадка была главным её финтом. На здоровенной, словно тыква, красной заднице бабуинихи, нелепо были натянуты, самые настоящие стринги. Кот едва не поперхнулся от такой нежданной встречи. Самку-модницу, про себя, тут же прозвал: макака с красной какой. Остальные пугали своим неприветливым видом. Одним словом шобла-ёбла!

— Чего тут забыл? Один? — не поздоровавшись, не представившись, грубо, нахрапом, спросил молодой самец справа.

— Я, изволите видеть, пропитание ищу. Голод и беспокойный характер завели меня в эту чащу, — подозрительно ответил Жульен.

— Тебя русским языком спросили — один? — точно так же грубо, спросил самец слева.

— Исключительным образом…. Один! — не хотелось коту признаваться этим бандитским мордам, в том, что он один, да выхода другого не было.

— Меркуша, хочу к зиме воротник из его шкурки! Ты только глянь, как мех играет в лучах заката. Хочу! — закапризничала бабуиниха-модница, обращаясь к вожаку группы — крупному самцу, после чего накуксилась.

— Ты сам всё прекрасно слышал! Как говорится — такова жизнь! Советую не сопротивляться, так оно менее больно получится. Трахнем дубинкой по маковке, заодно и избавим тебя от голода да беспокойства, — степенно говорил вожак, да так, что у кота мурашки побежали по спине.

— Хочу! — прибавила бабуиниха-модница.

— Прикинем, что к чему. Хотя конечно если разобраться, негоже так валить всё в кучу. Мяу! Кадастры и реестры, первостепеннейшая штука. Без них никак не обойтись! — отвечал, спятивший от такой угрозы, заикаясь кот.

— Ну же, не будь додиком! Прими это, как данность, — посоветовал бабуин справа.

— Прям с языка стянул, — ему ответил слева бабуин.

В мыслях у Жигана закипела каша. Подумалось — умаслить. Нет, нечем, да и не годится. Можно не знать бабуина, достаточно знать его принципы. Принципы данной компашки читались натурально. Вот ведь недаром говорится, что глупость наказуема. Зачем убёг от Тимофея со Светкой в неизвестном мире. Вспомнились обидные Тобика слова — «В воздухе определённо запахло пареной репой, а запаха первоисточник не кто иной, как этот кот». Был бы сейчас Тобик рядом, наверняка сказал бы то же самое. Что же делать? Пропадать из-за хотелок, какой-то полоумной обезьяны?! Бежать? Походу дела — Да, бежать необходимо! Все эти мысли, прокрутились у кота в голове, в течение одной терции времени.

— Песня, а не воротник, получится! — мечтательно закатила модница, свои бессовестные обезьяньи глазки.

— Да забирайте! Жалко мне что ли! Тоже мне ценность, какая нашлась. Дома у меня ещё одна валяется. Отвернитесь, я эту сам сниму. Обещайте только не хохотать над несчастным голым котом, — начал импровизировать Жульен, а сам бочком, бочком, да к краю опушки. Словно в пословице — Голова рассказывает, а ноги не верят! — получалось у кота.

— Послушай, сквознячок — дурачок, как же ты шкуру то сам с себя снимешь? Умишка у тебя, как у воробьишки! — недоверчиво, спрашивал вожак. Но к душевному ликованию кота, было заметно, что клюнули.

— Пуганому коту, только лозу покажи! Натренированные мы в таких моментах. Порода к тому же способствует. Не раз уже снимали с нас шкурку на воротники. Не верите?! А вот сейчас сами увидите! Только чур не подглядывать. Зрелище, вам сразу говорю, не для слабонервных. А для меня, к тому же, и стыдоба огромная. Зато вам, никого лупить дубиной, грех брать на душу, не придётся. Отворачивайтесь смелее, как сниму шкурку, так свистну.

Не верилось Жульену самому, в то, что мурлыкал, но только это возымело силу. Разинув рты и почёсывая макушки, вся стая быдло-бабуинов, заинтригованно отвернулась. Тем самым были выиграны драгоценные минуты, для побега. Не стал кот медлить и в кусты на мягких лапах. Тихонечко, тихонько, далее быстрей, и вот уже подобно ветру мчится кот от участи печальной. Но что же бабуины? Ох уж эти ухари, взяли всё быстро, да и прочухали. В погоню бросились все кроме самок с детёнышами.

— Вуа! Вуа! Бли-бли-бли! — раздались обезьяньи вопли по вечернему лесу.

— Зря ты так! Теперь дубинка отменяется. Теперича с живого будем снимать шкурку, — громче всех вопил где-то сзади быдло-бабуин вожак.

— Ауа! Ауа! Ап! Ап! — визжала макака, с красной какой, упрямо не желавшая остаться в зиму без воротника.

Жиган мчался стрелой, но дьявольские бабуины догоняли, наступая на хвост. Бабуины использовали в погоне, не только землю но и деревья, ловко перепрыгивая с одного на другое. В один момент, молодой самец, схватил кота за хвост. Хана, подумалось коту, но без боя сдаться не в его характере и правилах. Вцепился что есть мочи и когтями и зубами в бабуина. От контратаки неожиданной такой, самец швырнул кота в кустарник, тем от себя порядочно отбросив. Секунды были, что казалось — всё, приплыли. Визг, гам, и грохот лес вечерний всполошили. Вот еле увернулся, от лап макаки с красной какой, кот. А вот, едва, не проломил ему с удара палкой, позвоночник, сам вожак. Смерть дышала Жигало в затылок. От страха у кота прибавилось силёнок, но в уме, с собой прощаться принялся Жульен. И к этому вели все предпосылки, как вдруг прогалина недалеко видна. Что ж помирать так уж на открытом пространстве. Пускай почестному, на земле, а, не прыгая на голову с деревьев. Туда Жульен и устремился, а выскочив на местность ровную, от удивления остановился. На той прогалине стояла стая серых волков. Вот это поворот — каков! Тем мигом, за котом на местность открытую, вывалилась и вся шайка быдло-бабуинов.

— Ещё не лучше! Вообще заебца! Теперь уж точно не вывернуться! Растерзают в клочья, а уж затем поделят, — прикинулось коту.

Но к удивлению, все про него тотчас забыли. Волкам он видимо был совсем без интереса, а бабуины скалить начали свои клыки в угрозе. Волки ответили рычаньем. Похоже, выходило, что у них какая-то вражда иль неприязнь. Вот ведь диво! Недаром говорится, что у кошки девять жизней. И потихоньку, без оглядки, бежал с поляны Жигало, не дожидаясь развязки. Уже в ста метрах, со спины, услышал вопли, драку, крики, рёвы. Прибавил ходу, жару наподдал, и темпом этим километров десять пробежал. Нашёл дупло вместимое на дубе, залез в него, зарылся в листьях, ветками накрылся, да так голодным в этот вечер отрубился. С лучами первыми светила, новыми приступами голода накрыло. Пришлось вставать и выбираться из уютного гнезда. Икота волнами вперёд его гнала. На матушке родной земле, кот чётко управлял уменьем, по геомагнитному полю находить дорогу. На матушке земле, забрось его с завязанными глазами, хоть на северный полюс, Жигало и тогда бы, с помощью изотропной антенны внутреннего уха, домой вернулся через месяц. А тут, всё было наизнанку. В этом мире, толи поля были слабы и неординарны, толи уж через-чур, своими завихрениями сложны. Но только ничего не говорило геомагнитное поле коту. Не понимал он, где находится, ни куда следовать далее. Пришлось идти наобум. Шёл до обеда. Стенки желудка в некоторых местах слипаться стали. Вот жажду утолить немного удалось, попив росы из крупных листьев. В обед кот вышел на огромное, до горизонта, поле. И вот она награда за мученья. На поле том, в беспорядке и хаотичном разбросе, паслись, именно коровы. Но зримые коровы лишь полдела. Ещё необходимо выудить у них немного молока. Кот начал делать это неумело. С той, что поближе, пегой бурёнки, начал отработку мастерства.

— Денёк сегодня душный! Не находите?! — спросил её Жиган, как бы невзначай.

— Му-у-у! У меня уже есть свой кот — приживалка! От своего не знаем, как отделаться. Пролетай мимо! — был дан не вежливый ответ.

Понятно, двигаемся дальше по цепочке.

— Какая нынче сочная трава. Вот если бы господь меня вознаградил и превратил в корову, то от такой травы, я б в век не оторвался, — мурлыкал кот уже другой, свинцово-серой.

— Не мешай! Му! Мне доярка не разрешает, с вашим братом дела иметь. Мензуркой вешает по вечерам удой. Не дай бог, заметит пару граммов недостачи. Плыви дальше подкидыш, — промычала следующая корова.

Опять промашка, снова неудача. Вон недалеко лежит новая корова, и вроде бы на всё готова.

— Говорят, гнус к обеду лютовать начнёт. Слепни и оводы уже проснулись, с ними и клещи. Ох, беда, то беда! Куда бежать, куда деваться?! — уже мурлыкал Жигало бурёнке, в буйстве красок — хозяйке шкуры персикового цвета.

— Ослеп?! Му-у! Не видишь разве, к хвосту привязанную мухобойку?! Переживём! Му! Не в первый раз. Му-у! Шагай, откуда пришёл, здесь не обломится, — в который раз был послан кот.

Отчаянье котом на миг немного овладело, но поборов минутной слабости ненужный пшик, упрямо кот вступил в переговоры с новой коровой.

— Везёт некоторым, еда прямо под ногами валяется. Бери — не хочу! А меня вчера вечером в лесу, чуть было бабуины не освежевали. Понравилась, видите ли, одной напомаженной мартышке, моя шкурка, — зашёл Жиган с другого краю.

— Несчастный котик! Вот злодеи! Знаем мы их повадки гнусные, приёмы знаем. На нас набеги не раз пытались совершить. Да только у нас у всех на шее колокольчик. Достаточно махнуть три раза головой, и вот он — отряд из деревенских мужиков с граблями, вилами и косами в придачу. Послушай, спинка чешется, прям жуть. Не посмотришь, что за кровосос вцепился. По-моему так клещ, — к великой радости кота, такой ответ услышал он от бурёнки тёмно-вишнёвой масти с чёрной шерстью вокруг носового зеркала и у вымени.

— Ай, момент! Уже смотрю, — кричал Жиган, а сам запрыгнул на корову. — Где? Повыше? Так, тут ничего. Немного ниже и левее? Ага, вот тут, пузырь какой-то присосался. Сейчас мы его вытянем наружу задом! Дело сделано! Вот сама полюбуйся.

Кот, как это обычно делают деревенские коты, чтоб значимость свою всё время подтверждать, добычу преподнёс корове на обозренье. Корова осталась довольной.

— А я ещё умею слепней отгонять. Когтями драть могу на шерсти сгустки грязи. Могу чесать бока, и бегать узнавать, где травка посвежей, — тут же, взял корову за рога Жульен, тем самым, набивая себе цену.

— Как трогательно! Даже и не знаю! — начала ломаться и заигрывать бурёнка. — Ну ладно, раз уж ты такой покладистый и любезный — подружимся!

— Мы за дружбу всеми лапами, да вот беда, натощак дружить опасно для здоровья. Проклятые бабуины, всю жизненную силу, всю энергию у меня вчера отняли. Чую, обморок не за горами. Вот-вот рухну! — опять, прямым намёком, ответил кот.

— Да моя же ты милуша! Любушка ты моя! Этого нам только не хватало! Вот ведь изверги проклятые! Ладно, так уж и быть, покушай молочка парного голуба. Доярка всё равно только в девять вечера прискачет. Я, правда, стесняюсь жутко! Со мной такое в первый раз! Первенца моего, бычка, отняли в первый день в коровьи ясли, не успел титьку мамкину попробовать, — молвила корова, при этом кокетливо захлопала ресницами большими, и вроде даже, как бы покраснела.

— Давай скорее, умираю! Спасительница! Огромного коровьего счастья тебе и всем твоим будущим телятам. Ой, лапы не держат! Ай, упаду сейчас! Давай, я готов, лей, — кот начал притворяться. Изобразил больного, упал на спину, закатил глаза, а рот наоборот открыл.

— Так, сам бери, соси не ссы! Соси скорей, пока силы остались. По-твоему, я что ли, должна взять и сама себя подоить? Быть может после, тебя ещё и с ложечки немного покормить? — удивлялась корова.

— Что ты несёшь? Как так — соси? Чего — соси? Не говори ерунды, лей давай молоко в рот, — отвечал ей так же удивлённый кот.

— Не хочешь, не надо! — корова начала дуться.

— Очень желаю, очень. Ты правильно заметила, ведь для меня, это тоже впервой. Что делать то хоть объясни, — всполошился кот. Еда буквально ускользала.

— Определённым образом: сосать любой понравившийся сосец на вымени. Чего ж ещё? По-другому ты, как себе представляешь? — сжалилась и объяснила бурёнка.

— Чтоб я, да начал сосать титьку? Недаром говорят, что все коровы тугие. Да пускай меня лучше бабуины на воротники попилят. Ни в жизнь! — кот просто обалдел, от услышанного предложения. Чтобы он, венценосный да солнцеликий, он, за которым гонялись повара, в надежде накормить парным мясцом, да вдруг сдуру, начал сосать сосец. Позор-то, какой. Срам-то, какой не смываемый. Репутация, она годами и с трудом завоёвывается, а потерять её можно в один миг, к примеру, таким вот уничижительным проступком. Нет уж! Уж лучше сдохнуть с голоду.

Корова, на столь обидное восклицание кота, обиделась и молча возобновила прерванное насыщение. У коровы чуть было в первый раз не пососали молоко, но вместо этого, коровой в первый же раз и побрезговали. На том временно и разошлись. Корова дулась и паслась. Жиган сидел в сторонке под палящими лучами и страдал. У всех страданий есть предел, тем более, что к вечеру должна была прискакать какая-то доярка. После полудня кот сломался и виновато подошёл к корове. Раскаянье изобразил умело, а за раскаяньем не хуже обморок сыграл. Корова сердобольно прослезилась и кота простила. Обозвала пушистиком бедовым и луковым горем. После чего, хотя и с горем пополам, но всё же умирающего покормила. Новые ощущения испытаны были Жульеном. Однако молоко пришлось по вкусу и голод с лихвой утолило. И с этого вечера, Жиган с коровой подружились. Осел Жиган подле бурёнки. Лишь только в часы, когда доярка прибывала, Жиган корову оставлял. А в остальное время, дежурил рядом, словно верный страж. Ревностно отгонял мух да комаров, чесал усердно, траву наисвежайшую искал, за то в награду, хоть когда угодно, прикладывался к титьке. Короче, подле бурёнки, Жигало конкретно окопался.

Имеют место быть на свете белом, две очень важные, но не приметные старухи. Антагонистами приходятся друг дружке, хотя, по сути, есть родня. Старух зовут старуха-пруха и старуха-непруха, в каждом без исключения, они сидят. Бывает, что и одновременно, в ком-нибудь засядут. Тогда у обладателя старух, то полный штиль и ничего не происходит, то буря из несчастий и везенья. Но всё же, чаще всего, старухи эти поодиночке атакуют и, чередуясь бесконечно, меняются местами. Явленье это называется в народе зеброй полосатой, вся жизнь из этих состоит полос. То чёрная полоска негаданно приходит, годами может длиться, но затем, её сменяет белая и это непременно. Секрет тут прост. Старуха-пруха, как и её сестра старуха-непруха, столь долго будут уживаться в носителе своём, коль столько — сколько будет их кормить носитель. Естественно старуха-непруха, питается нытьём, соплями и слезами, предпочитает страх и гнев. Весьма не плохо, переваривает раздраженье и унынье. И на такой диете, может сидеть годами, при том, усиливая аппетиты и потребности свои. Дурак, на это усиленье, ещё обильней начинает кормить старуху-непруху, любимыми яствами её, тем самым отодвигая подальше приход старухи-прухи. А между тем, выход лишь один. Немедля, по приходу в жизнь свою, старухи-непрухи, садить её на безжалостный голодный паёк. Тогда поголодав и обессилев, она сестре уступит место. Старуха-пруха тоже любит кушать, но только блюда те совсем другого рода. Добросердечность, радость, счастье, благодарность, вот объеденье для неё. И на такой диете, старуха-пруха вовсе не распухнет, а в тонусе поджаром, годами может пользу приносить. Пока её не перекормить. От преизбытка, у старухи-прухи может случиться несваренье, а с ним, гласит одно ученье: наступит перевоплощенье. Голодная сестра займёт освободившееся место, начнёт заквашивать уже своё желаемое тесто. По кругу снова всё пойдёт, пока хозяин тела не помрёт. Есть и ещё одна присказка. Для равновесия дана в круговороте том одна примазка. Чем дольше и больней кусается старуха-непруха, тем соответственно сильней на её место станет и старуха-пруха. Вот собственно и всё! А Соколова Светка, в момент эксперимента, и затем в новом мире, как раз подкармливала деструктивную старуху. Ругалась, ныла, обзывалась. За это всё старуха-непруха весьма неплохо развивалась и питалась. Но, что-то изнутри противилось и отторгалось, и Светка неосознанно урезала старухи рацион. В момент, когда веселье проходило у Демьяна, процесс смены старух Светлана проживала. В отличие от Тимофея, Светка была натурой любознательной и утончённой. В процессы жизни, что за гранью, с детства, гораздо больше вовлечённой. В дни отрочества в сказки верила, в деда мороза, затем подросши, в миры другие, в человека снежного, в объекты неопознанные, и прочие загадки. Теперь, когда воочию Светлана оказалась в неизвестном мире, все чудеса, произошедшие, ту веру только подкрепили. Скакнуть? Да вот ведь скачут и ничего с ними не случается. Необходимо обязательно скорее научиться. Для этого Светка, к себе располагает Агафью, дочку Властелины. Весь вечер, пока Тимофей бухает, парится в бане и попросту занимается, чем попало, Светка тренируется. Агафья ли оказалась добротной учительницей, Светка ли добротной ученицей, но только факт таков — тем же вечером Светка скакнула. Сначала скакнула, недалеко, метров на двадцать. Потом ещё и ещё раз. И ещё много раз скакала Светка, но рядом. После, накормила вдоволь старуху-пруху положительными эмоциями и выслушала лекцию от Агафьи. Более ничего её в селе том не держало, и Светка поскакала с любопытством молодым, скорее познавать сей мир. А алконавт Тимоша, пущай и дальше хлещет. Он никуда не пропадёт, его в случае надобности великой, Светка, представив, сразу же найдёт. Итак, Светлана поскакала по планете! Первейшим делом устремилась к водоёму. Душа затребовала моря и покоя. Представив море бирюзой, да берег отдающий теплотой, вмиг Светка там и очутилась. Однако пляж был полон коротышек. Всё совсем как на земле. Шезлонги, зонтики для тени, песок оранжевый, а за песком отели. Тут Светка быстренько сообразила, что некупальное на ней бельё. Пришлось скакать туда, где тихо, и это снова получилось лихо. Красивый дикий пляж, песок, чистейшая водичка, вокруг утёсы и главное, что ни души. Лишь чайки нарушают тишину, да волны, подающие к ногам морскую пену. Потрогала ногой водицу: просто прелесть. Поскидывала всё с себя и мыться. Едва успела окунуться пару раз, проплыть немного, как прямо рядом со Светкиной одеждой и бельём, прискакали два молодых коротышки с удочками. Завидя Светку, оценив всю суть, те рыбаки изрядно повеселели. Но шибко виду не подали, а занялись разматыванием удочек, установкой садков, приготовлением прикормки. Затем установив рогатки, эти двое, закинули удочки. Далее, положили удилища на рогатки, и принялись устраивать пикник, аккурат возле Светкиного барахла.

— Алло дефективные! Вы это серьёзно? А ну, шагом марш отсюда! — закричала Светка, по шею опустившись в воду.

— И не подумаем! — отвечали молодые рыбаки с идиотскими улыбками.

— Вот сейчас вылезу, не постесняюсь, да засуну вам ваши удочки, в то самое место, которым кишка заканчивается, — заорала разъярённая Светка.

— Это мы ещё поглядим: кто — кому и куда — чего засунет, — балдели коротышки на берегу.

— Так! Считаю до пяти и выхожу на берег. Добром прошу, или отвернитесь или прочь пойдите.

— Ещё чего! Право же забавно — угрозами сыпешь, а дела ноль. Давай уже скорее очаровашка — чаровница, вылезай на берег. А на такой подарок, получишь ты отдарок — ухой из пьяного язя тебя попотчеваем.

— Ну, ребята! Ну, хватит бугуртеть! Разве не видно, что я голая? — Светка начала замерзать.

— Это твои личные интимные трудности! Мы тут совершенно ни при чём! — отвечали, скалясь, бессовестные ребята.

— Ах так! Тогда пиздрики держитесь за землю крепко! — и Светка в ярости поскакала на берег.

Но…. Так было бы если бы, старуха-непруха управляла Светкой, а постольку, поскольку старуха-непруха в Светкином теле собирала манатки, уступая место сестре старухе-прухе, то вышло по-другому.

— Ребята, будьте любезны, отвернитесь, пожалуйста. Я, видите ли, голой тут решила искупаться, — вот как начала Светка диалог.

— И не подумаем! — ответили бессовестные ребята.

— Тебя родители через соломинку, что ли надули? Такой кругленький! Не будь занудой, кинь хотя бы бельё, — спокойно продолжала Светка. Толстый коротышка на это немного надулся. Единственно, что нашёл сказать в оправдание своей полноты это следующее:

— Пока толстый сохнет — тонкий сдохнет!

— Обойдёшься! Может быть, мы хотим на тебя на голую полюбоваться, — кричал за обиженного приятеля, второй, худенький маленький засранец.

— Правда?! А можно полюбопытствовать, зачем вам это нужно? — не растерялась Светка.

— Надо полагать, жениться на тебе хочу, — в свою очередь не растерялся худой шибздик.

— Ах, вон оно что! Ну, тогда всё ясно, тогда любуйтесь на меня голую, на здоровье! — Светка с этими словами, смело вышла на берег. На берегу, спокойно остановилась, потянулась, скрутила и выжала волосы. После чего вплотную подошла к заробевшим рыбакам, нагло выставив вперёд красивые груди.

— Итак, ты обещал на мне жениться. Жду предложение руки и сердца, — настроение у Светки превратилось в шутейное.

— Мало ли чего я на тебе обещал! — отшутился худой шпендрик.

— Не по кавалерски! А ты пузырь? Может быть, ты жениться хочешь?

— Не! Он алиментов боится, как огня. Вбил себе в голову, что за общением с женским полом, непременно следуют алименты, и никак его не переубедить, — отвечал за товарища более словоохотливый худой миздрюшка. — Более того, за алиментами, по его мнению, обязательно прискачет суперпристав, да опишет всё — включая последние портки.

Пузач от прямого обращения к своей персоне раскраснелся, словно забытый в розетке утюг, начал сопеть и фыркать. В это время у него клюнуло. Поплавок провалился под воду. Вдвойне растерялся пузырь. С одной стороны голая здоровенная баба прилипла, с другой, не к месту клюёт. Взял пузач и ускакал от всего этого подальше, бросив и удочку и приятеля. Не стало пузыря рядом. От такого, худой лилипут и сам сник.

— А теперь пофантазируй все свои пошлые идеи в обратном направлении, да уди спокойно рыбу, — подытожила Светка, после чего оделась. Стало ей скучно, и решила Светка посетить какую-нибудь местную достопримечательность или экскурсию. Худой посоветовал посетить развалины древнего муниципалитета. Объяснил, как туда попасть, за что тут же вытянул хорошую рыбину в награду. Светка же поскакала прямиком по заданному вектору.

Первым, что увиделось по прибытию в новое место, было заброшенное поле. За полем примерно в километре имелся мёртвый город. Город в нижнем слое был совершенно заросшим джунглями, но начиная со среднего слоя, торчали многочисленные скелеты небоскрёбов. Сразу за полянкой располагалась какая-то будка, возле которой толпились коротышки. К ней Светка и устремилась. Будка оказалась отправной точкой на бесплатную экскурсию в древний муниципалитет. Светка встала в очередь из семи коротышек обоего полу. Минут через пятнадцать к будке приземлилась абсолютно плоская овальная платформа метров шесть на три. На неё очередь и погрузилась. По периметру платформу окружали перила Светке по пояс в высоту. Все экскурсанты, гид-проводник и Светка, рассредоточились по платформе возле перил. Платформа тем временем бесшумно поднялась вверх и плавно поплыла в сторону древних развалин. Когда внизу показались первые разрушенные дома гид-проводник начал своё повествование.

— Обратите внимание, периферия не отличалась особой высотностью и изысканностью в отличие от центра. Здесь мы видим постройки монолитно каркасного происхождения с кирпичным заполнением. Правда заполнение это сохранилось частично, да и то местами.

Внизу были видны разрушенные крыши когда-то жилых домов, школ, детских садов, магазинов. Далее платформа заплыла на территорию древнего парка развлечений. Об этом говорило только одно: сто метров в диаметре чёртово колесо. Ржавое и покалеченное оно умудрилось простоять века, а может и тысячелетья. Весь остальной парк был полностью заросшим кустарником и деревьями. После парка, внизу нарисовалась огромная площадь покрытая брусчаткой, сквозь которую почти везде пробивалась трава. В центре площади находился огромный восьми купольный храм. Крышу и стены храма время не пощадило, как и всё остальное. Храм был дыряв словно сито, но поражала его архитектура, и невольно закралось уважение к древнему зодчеству его построителей.

— Церковь святого Мантиплюя, покровителя слабых духом и защитника от пороков. Учёные спорят о времени возведения храма. Одни относят его к первой половине третьего тысячелетия до нашей эры, другие ко второй половине. Одно ясно точно: при возведении церкви, скрепляющим раствором были только лишь куриные желтки разбавленные слезами чёрных вдов ожидающих казни, — выдал то, что знал о храме, гид-проводник.

Тем временем, платформа подлетела к центру муниципалитета. Центр был буквально нашпигован высокими башнями, небоскрёбами по двести и более метров, в высоту, а так же имелось подобие телевышки. Все эти грандиозные строения, по прошествии неумолимого времени, оставили по себе лишь металлические каркасы. Стеклянные витрины фасадов давно превратились в пыль, точно так же как и всё убранство. Довольно унылое зрелище, но ничего необычного. Гид-проводник распылялся, сыпля терминами датами и событиями.

— Ты, по сути, скажи, чего город был заброшен? — не выдержала Светка.

— Как чего? Об этом знают даже дети. Ясно чего — война ядерная две тысячи сто восемьдесят лет назад, — в свою очередь удивлялся гид-проводник. Остальные коротышки на борту с удивлением повернулись на Светку.

— Ясно! Просто спросила!

Светка отвернулась и облокотилась на перила. Далее прислушавшись, отчётливо услышала за своей спиной, вот какого рода шёпот, двух коротышек:

— У меня, дело прошлое, была один раз такая же оглобля. Ох и натерпелся. Купать меня носила, а в случае чего прямо в морду кулаком. Представляешь? Косая сажень в плечах — попробуй не угоди.

— Не приведи господи! Просто мастодонт! Громада! Нелегко ей, наверное, передвигаться. Одежду на заказ приходится шить, мебель заказывать. А как дитя вынашивать займётся, так ещё и располнеет. Ужас!

— Вот я про то и говорю. Зачем такие глыбы только нарождаются! Родителям, какое горе!

Светка резко обернулась и прямолинейно уставилась на двух синильных коротышек. Коротышки, осознав, что были подслушаны, попытались изобразить хорошую мину при плохой игре.

— Вооот такая махина! Еле вытащили втроём на берег. Чешуя блестит, переливается. Бог не обидел, — изобразил коротышка, растянув руки, якобы пойманную огромную рыбину. Сплутовать решили, будто бы речь шла о рыбалке, да об исполинских рыбинах.

На первый раз Светка решила простить и не заметить. Отвернулась по новой, и начала разглядывать внизу остатки города. Не получилось. Точнее не дали.

— Опасное дело, тише говори! Такой поколотить, что чихнуть. У этих долговязых порода такая, чуть, что сразу по шее. Между прочим, и уши у них огромные, так, что всё прекрасно слышат.

— Хи-хи-хи! Видать крепко тебе твоя слониха насадила да надавала тумаков. Как думаешь, сколько локтей в этой?

— Думаю, что очень-очень много!

На этот раз Светка, резко развернулась не затем, чтобы опять молча проглотить обиду. Резко она подскочила к тому коротышке, который жаловался на свою высокую подругу.

— Говоришь порода у нас такая?! Говоришь, поколачивали тебя?! А вот так делали?! — Светка схватила несчастного за ноги и, перебросив через перила отпустила. Коротышка полетел вниз. Все с изумлением замерли и оторопели. Раздался женский визг. Одна из коротышек девушек упала в обморок.

— Ты, что сдурела?! — завопил приятель опрокинутого коротышки.

— Помогите! Караул! — завизжал, словно сирена, гид-проводник.

— Душегубка на корабле! — пискнул какой-то пожилой гном.

— Ну чего вы раскудахтались?! Вы же тут все прекрасно умеете скакать. Вот и этот сто процентов в полёте ускакал, — оправдывалась Светка, правда без уверенности в голосе.

К сожалению не ускакал. К великому сожалению, растерялся, не успел сообразить, что происходит, испугался опять же, что помешало, в общем рухнул. Разбился в дребезги с двадцати метровой высоты, да будто этого мало, глазом напоролся на торчавшую арматуру.

— Глянь, что ты натворила! Полюбуйся! — продолжал истереть товарищ погибшего.

— Свистите мельтона, чего рты посмыкали! — вторил ему гид-проводник, он же ответственный за безопасность на данной экскурсии.

Светка нехотя нагнулась через перила и увидела кровоточащий труп коротышки. Инстинкт самосохранения подсказал лишь одно: бежать без оглядки. И Светка скакнула в какой-то лес. Секунды не прошло, как рядом с ней очутились гид-проводник и приятель покойного.

— Врёшь! Не уйдёшь убийца! Свидетелей полная баржа. Не выкрутишься! — заорал коротышка именуемый другом.

— Фьють! Фьють! — засвистел, засунув два пальца в рот, гид-проводник, вызывая мельтона.

У Светки от ужаса потемнело в глазах. Присела она на корточки и начала всхлипывать.

Но…. Так было бы, если бы Светкой по-прежнему правила треклятая старуха-непруха. А меж тем, старуха-непруха была уже одной ногой за порогом, в то время, как старуха-пруха обживалась на новом месте и, проголодавшись с дороги, очень хотела подкрепиться. Поэтому всё вышло так:

— У меня, дело прошлое, была один раз такая же оглобля. Ох и натерпелся. Купать меня носила, а в случае чего прямо в морду кулаком. Представляешь? Косая сажень в плечах — попробуй не угоди.

— Не приведи господи! Просто мастодонт! Громада! Нелегко ей, наверное, передвигаться. Одежду на заказ приходится шить, мебель заказывать. А как дитя вынашивать займётся, так располнеет. Ужас!

— Вот я про то и говорю. Зачем такие глыбы только нарождаются! Родителям, какое горе!

Светка резко обернулась и прямолинейно уставилась на двух синильных коротышек. Коротышки, осознав, что были подслушаны, попытались изобразить хорошую мину при плохой игре.

— Обратный случай, — обратилась Светка к коротышкам. — Был у меня как-то в ухажёрах гном наподобие вас. Коллега по работе. Купать я его, конечно, не носила, да и морду ему не чистила, а вышло следующее: как-то раз, вознамерились эти полчеловека проводить меня до дома. Зачем ему это понадобилось, ума не приложу. Ладно, думаю, хозяин — барин! И вот на пути нашем стала огромная лужа. По-рыцарски решил орудовать мой карлик. Стянул с себя пальто, бросил его в лужу, да только и половину лужи не покрыл. Тогда что бы вы думали, учудил? Правильно, поднатужился и поднял меня на руки, после чего браво шагнул в лужу. На полпути, что-то скрипнуло в его костях, затем треснуло, и грохнулся мой обожатель прямо на спину да прямо в лужу. Ноги его при этом подогнулись под себя, а сверху мной накрыло. Неприятная история, одним словом, вышла. Скорая помощь отказывалась брать, в виду того, что абсолютно грязен. Кое-как в больницу препроводили, а там два перелома ног и таза. Был коллегой, стал калекой. Такие вот дела, — закончила Светка и расхохоталась. Просмеявшись подошла вплотную к едва дышащим коротышкам, обняла обоих за плечи, и шёпотом игриво добавила. — Открою вам ужасную тайну! Там, откуда я родом, все такие. Там, я даже до среднего размера не дотягиваю, в связи, с чем приходится носить жутко не удобные туфли на высоком каблуке.

— Вот оно что! То-то мы смотрим, не совсем обычная ты какая-то! — не сговариваясь, выдали одно и то же, просиявшие коротышки.

— Надоели вы мне все по горло! Душа требует образованного порядочного светлого места. Неужели нет такого? Трахнула бы вас лбами, как следует, да везёт вам сегодня — настроение у меня отличное. Пока задроты! — на том Светка ускакала с платформы, представив себе, такое место.

Очутилась Светка в ухоженном саду. Внутрь сада шла аллея, по бокам которой, имелись скамейки. Кусты были декоративно подстрижены, и повсюду имелись клумбы с цветами. Вот так диво! Удивительное место для такого мира. По тропинке Светка направилась вглубь. Шла недолго, и в конце аллеи наткнулась на невысокий забор. За забором виднелись беседки и качели, ещё виднелись цветущая черёмуха и сирень. Но главным удивлением был дом, точнее замок. Не в пример ранее виданным халупам, этот дворец был целиком из белого камня, а крышу покрывала черепица. Сам замок имел три этажа, крыльцо с двумя колоннами и множество огромных окон. Не успела Светка завершить осмотр, как внутри двора скрипнула качель, заиграла музыка какого-то струнного инструмента, после чего женский голосок мелодично затянул:

Итак, несколько раз подряд. Светке стало любопытно, и она заглянула за забор. За забором, молодая девица в шикарном платье, качалась на качели, действительно кушала черешенку из красивой вазы и действительно слушала музыку, играющего рядом на гуслях, молодого коротышки в белом костюме. Тут же песенка, а с ней и музыка оборвались. Светку засекли. Прятаться дальше не имело смысла, и Светка выпрямилась в полный рост.

— Мы разве ждём гостей Артемон? — спросила девушка у музыканта.

— Не изволю знать ваше сиятельство! — отчеканил Артемон.

— Так, поди, узнай, глупая челядь! — приказала строго девушка.

Артемон молча повиновался. Мгновенно бросив свои гусли, подлетел к забору и завёл со Светкой непринуждённую беседу.

— Вы, имею честь кланяться, с визитом к нашей светлости или как?

— Смотря кто такая эта ваша светлость, — сообразила, что ответить Светка.

— Как? Вы не знаете графиню Акулину Бабаян? Позвольте, разве может такое быть?! — удивлялся Артемон.

— Артемон, ты заставляешь свою госпожу ждать! — нетерпеливо крикнула графиня и спрыгнула с качели.

— С визитом, с визитом я, не волнуйся! Докладывай слуга покорный, мол, явилась для личного знакомства, баронесса Светлана Соколова.

Артемон просиял и полетел докладывать. Доложивши получил хорошую затрещину, а за ней и пинок под зад.

— Ей богу, отведу тебя завтра на рынок и продам за полушку. Мир не видал более тупого слуги. Свисти остальных холопов, пускай накрывают на стол. Отворяй праздничные ворота, да кланяйся в ноги трижды, да чтобы губы твои касались носков туфель почтенной гостьи, — бранясь на Артемона, графиня сама соизволила подойти к воротам и поприветствовать гостью. К воротам подошла и Светка. Ворота отворил очумевший Артемон и тут же бросился целовать Светкины туфли. Акулина Бабаян же тем временем, расплылась в улыбке, немного присела на откинутую назад правую ногу и в пол туловища поклонилась. Так видимо было принято здороваться у знати, сообразила Светка и в точности скопировала тот поклон. После чего обнялись, как подруги после долгой разлуки.

— Душенька моя, ну почему ты так долго не приезжала в гости? Соскучились мы просто грех как. Живу тут одна среди побегушек, холуёв, да прочей публики, приличного общества не вижу. Огрубела, словно деревенщина. Рассказывай душенька, что нового в свете? Какие нынче в моде туалеты?

— Главное, что теперь-то я здесь! И я соскучилась, и я натерпелась от подобной вульгарщины. От грубости и хамства мужского, спасаюсь в твоём дворце, графиня. В свете ничего нового: князь Дабл-Трабл женился на бастардке, а граф Дракула, поговаривают начал пить кровь своих крестьян. Да и ещё, буквально вчера сорока на хвосте принесла: барон Мюнхгаузен всё-таки одержал победу над мельницей.

— А молодой дофин? — на полном серьёзе вопрошала Акулина.

— А что молодой дофин? Чего ему станется?! По-прежнему молодой, по-прежнему интересен!

Говоря всю эту нелепицу, Светка думала, что баронесса примет всё за шутку, и они вместе похохочут, однако баронесса всё приняла за чистую монету.

— Горе, мне горе, несчастной! Сижу тут, словно в лесу дремучем. Все балы, начиная с позапрошлого года, прогуляла. Бароны да графы вон чего вытворяют, а я ведать не ведаю. Сам господь послал тебя ко мне баронесса Светлана. Чаю с дороги?

— Не откажусь, — удивлялась наивности графини Светка. Ей начинала определённо нравиться эта графиня. Светка всегда грезила высшим светом, и вот он обрушился на неё внезапно и восхитительно.

— Да что ж ты будешь делать! Артемон, считай, что ты уже одной ногой в базарных рядах. Где холопы накрывающие столы? — Артемон, что-то промычал из замка, а Акулина пожаловалась Светке. — Придуривается глухим постоянно, а когда надо, мышку в норке слышит. Маленькая ремарка — ругань снижает боль! Мигрень меня доканывает, так вот, как только начинаю на них кричать, так тут же всё проходит. Попробуй сама в случае чего. Дело тебе говорю.

— Запомню! Пороть не пробовали?!

— Пороть? А ведь прекрасная идея! Как же я сама до этого не дошла?! Обязательно применим. На первом же провинившемся проверим.

— Только, чур, не сильно. Скорее больше для острастки, нежели для бичевания, — спохватилась Светка.

— Вот, что значит истинное благородство! Вот, что значит белая кость да голубая кровь! Милосердие даже к чужим холопам. Прости меня, слеза навернулась. Платок мне!

В это время на улице подле дворца засуетились пять коротышек в белых костюмах. Коротышки эти в великой спешке начали сервировать принесённый ими же большой стол. Один из них тотчас подскочил к своей госпоже и преподнёс, словно святыню, прекрасный кружевной платок. Слеза была вытерта. Кивком Акулина Бабаянова пригласила Светку к столу. На столе имелись аппетитно пахнувшие яства — не чета продуктам с деревенского стола Демьяна.

— Всё как есть, со своих угодий. Без какого-либо подмесу! — хвалилась графиня, наливая баронессе чай на прошлогодних желудях.

— Забронируй подруга мне вон тот кусочек печенья, — Светка только сейчас вспомнила, что уже сутки, как ничего не ела.

— Сим, заявляю — ты теперь моя сестра! — растроганно восклицала Акулина.

— А при дворе сейчас такая полития, — вошла во вкус от собственного вранья Светка, — за неимением гербовой, пишут на простой.

— Что ты такое говоришь? Неужто на простой? Какое огорчение моим ушам. Куда только катится этот мир?!

— Точно так, на простой. На той самой, которую на самокрутки, крутят.

— Круговая порука — сложная штука! Предлагаю завтра же написать депешу, именно на гербовой, в которой высказать наше сдвоенное «Фи» в сторону такой абсурдной политии.

— Обязательно так и поступим, — отвечала Светка, и подруги обнялись от радости обретения друг друга.

— Только не говори сестра, что ты замужем! Не рань моё сердце, — вдруг встревожилась Акулина. — Замужние и часу лишнего посидеть не смеют. Сбегают к мужьям своим стервы. Одна такая в прошлый раз пять минут посидела и к мужу бежать. Только бежать то уже было не к кому. Муж сам сбежал от неё — опытный тип оказался!

— Чтоб я да вышла замуж, да никогда и ни за что! Правда прибыла я сюда с одним чудиком, только он вместо того чтобы взять дело в оборот, командование на себя взвалить, первым делом напился как свинья. Генеральным дураком себя выставил. Со стыда можно сказать и утекла.

— Совсем не удивительно! Давно известный факт: мужчины и доброе имя — несовместимы!

— Глубокая мысль сестра! Всю жизнь об этом знала, но чтобы вот так сформулировать, до меня не доходило.

— Мерси баронесса!

Подруги снова крепко обнялись.

— А правду говорят, что при дворе последняя тенденция такая: все бабы рассматривают в зеркала свои задницы? Мол, какой-то определённый параметр размера нынче в моде?!

— Истинная, правда! Все без исключения целыми днями только и делают, что пялятся. И забегая немного дальше, осмелюсь предположить, что далеко не только при дворе, но вообще везде, где есть зеркала, пялятся.

— Не только наша красота, но и простота спасут мир, — проговорила графиня с грустью в голосе.

— Твоя светлость устала! Не грусти сестра, им нас не понять!

В этот момент, как гриб после дождя, перед пирующими светскими львицами возник служка с подносом конфет.

— Тьфу ты, чтоб тебя черти на том свете прокрутили! Напугал деревянная голова. За это наше волеизъявление будет таким: тебе и быть первым поротым. Ты ведь надеюсь не застрахованный? Завтра поутру пойди, нарви хороших ивовых прутиков и чтобы не тонкие были, — так отблагодарила Акулина служку за конфеты. Светке очень понравилось обращение Акулины с прислугой, а главное, что пригодилась её — Светкина идея про порку. Вот будет занятное зрелище!

— Чур, только не до крови и мяса! Не люблю все эти жуткости, — просила баронесса Светка.

— Вот, что значит истинное благородство! Вот, что значит белая кость да голубая кровь! — повторила восхищённо Акулина Бабаян, после чего предложила Светке пойти разложить пасьянс в гостиную комнату. Об том, что Светка остаётся ночевать, да и вообще гостить как можно дольше и речи не шло. Всё итак было ясно. Да и Светке всё в доме этом по душе пришлось, а потому осталась с превеликим удовольствием.