Анисий разбудил Тимофея рано. Где-то в полвосьмого утра, ворвался он в Тимофееву келью и заорал: Гип-Гип-Ура! Тимофей всполошился, разлепил глаза, а осознав явленья суть, нехотя встал. Наскоро позавтракали в Спиридоновой столовой. В Спиридоновой столовой, кормили исключительно полезными продуктами. На завтрак пригодились каша из пророщенных семян и лёгкий овощной салатик.

— Ну-с! С кого начнём? Гравитон уже причален, — жуя салат, вопрошал Анисий.

— С кота, конечно же! Светка никуда не денется, — тщательно пережёвывая кашу, отвечал Анисий.

— В корне неверно! Не раз сменит девица молодая, мечтами прежние мечты! Запрыгнет ей в голову, что-нибудь эдакое — новенькое, и поминай, как звали. В психушке, между прочим, не так уж и весело, — пояснил Анисий.

— Постой, я и забыл, что она в психбольнице — в гостях у какой-то там Акулины… В связи с чем это связано? Неужели она тронулась? — взволновался Тимофей.

— На счёт Светки мне не вестимо, а вот деревенская девка Дунька Воробьёва, так та точно чеканулась. Упала в знойный день со стога головою вниз, и моментально тронулась. С тех пор грезится ей буквально следующее: будто бы она есть графиня Акулина Бабаян, голубых кровей да белой кости — дворянка. Для таких душевно-заболевших, в нашем гуманистическом мире возводятся специальные жёлтые дома. Барабаном призванные служить Асклепию, дочерям его Гигиеи вместе с Панакеей, обязаны в домах тех санитарами работать. Непросто так работать, а подыгрывать умалишённым, дабы в дальнейшем избежать осложнений и обострений. То есть, являясь врачами или санитарами, по сути, одновременно являются актёрами они, на службе прихотей больного воображенья. Так вот я и говорю, если Акулина Бабаян графиня, то санитары в окружении её: сплошь слуги да холопы, управляющие именьем и в лучшем случае — наймиты. Дурдома естественным образом, также строятся исходя из фантасмагорий самих шизанутых. Раз Акулина есть графиня, значит должен быть и дворец не меньше. Для полководцев хватает и походной палатки, правда медицинский персонал, полководцы эти, так загоняют построениями, строевой подготовкой, прочей военной муштрой, что легче утопиться. Такое вот сахарное житьё-бытьё у наших дуралеев. Я было и сам в минуты слабости, не раз хотел к ним примкнуть, прикинуться, например, Бургомистром или Казановой. А что, дали бы мне кабинет и подчинённых в первом случае, а я знай, целыми днями вытирал бы об них ноги. Забот никаких, одно веселье. Во втором случае, скорей всего подле меня завели гарем из санитарок милых. Знатный бы пиздочёт из меня вышел. Да вот беда, нельзя: мудрец и лепилы сразу выкупят, а выкупив — накажут, — тут Анисий спохватился и глянул на часы. — Заболтались мы как всегда. Так, что первым делом за Светкой. Именно кот никуда и не ускачет. Кота от коровы палкой не отогнать. За котом потом.

— Интересные дела, — говорил Тимофей Анисию, уже спускаясь вниз по лестнице. — У нас всех безумцев собирают в одном месте именуемом — «психиатрической больницей», а там они нос к носу и коротают серое своё бытие. У нас если каждому ненормальному городить отдельный дом, да выдавать отдельный персонала штат, то ни места на земле не останется, ни людей свободных.

— Наших всего семь будет на сегодняшний день. Всех могу по именам перечислить. А всё потому, что мы паразита победили. Ведь в основном через него люди теряют разум, — гордо отвечал Анисий, опускаясь с последней ступеньки на землю.

Не далеко от лестницы, в метре над землёй, парил уже знакомый Тимофею гравитон. Правда, этот был раза в два меньше, предыдущего. Далее всё произошло по старому порядку. Дверь каплей открылась и закрылась уже за друзьями. Анисий назвал местом прибытия замок Акулины Бабаян. Дверь снова открылась и Тимофей с секретным агентом Анисием ступили на землю ровно возле забора и главных ворот замка.

— Т-ссс! — шепнул Анисий и принюхался. — Здесь женский дух, здесь бабой пахнет! Главное помни, забрать её необходимо, во чтобы-то ни стало.

В ворота постучались. Ворота открыл коротышка в белом халате, он же медбрат он же холоп. Анисий подмигнул медбрату и тихонько зашептал:

— Где больная?

— Примеряет вечернее платье подле зеркала, — шёпотом ему отвечал коротышка в белом халате.

— А гостья где?

— Ясно где! Рядом! Где же ей ещё быть?! Вчера вечером новое вечернее платье поступило. Тьфу! — при этом коротышка медбрат, гневно поглядел в сторону замка. — С самого утра, не успели зубы почистить, как наперегонки давай на себя натягивать. То с одними туфлями покрутятся, то с другими, то с белой сумочкой в руках, то с леопардовой. А для меня одна морока: бегай со стремянкой по шкафам, доставай всё, затем обратно складывай. На пару, то проклятое платье крутят, вертят, восхищаются. Резвятся, одним словом!

— Надеюсь, ты понял — мы от Спиридона. Вам велено оказывать нам всяческое содействие. Первое, что от тебя потребуется — это гостью и больную разъединить. Затем, постарайся гостью заманить к воротам. Всё, выполняй, мы ждём, — распорядился Анисий, а медбрат утвердительно кивнул и исчез.

Что уж медбрат-холоп там вытворял одному богу известно, ему — медбрату, как говорится, видней что делать, но результат не заставил себя долго ждать. Через пять минут возле ворот возникла удивлённая Светка. С начала Светка обрадовалась, увидев Тимофея, но как только поняла, что её хотят забрать, мгновенно надулась и разозлилась.

— Как бы, не так! Ещё чего не хватало! Никуда я с вами не поеду, — недовольно промычала Светка.

— Ты только посмотри, какой красивый гравитон! Ты ведь раньше такого и не видела! Хочешь полетать? Запросто прокатим, а затем если пожелаешь, вернём на место, — вмешался Анисий.

Диалог продолжал не клеиться. Светка была упряма, забыв, что лишнее упрямство — признак тупости.

— Летите-ка вы отсюда подобру-поздорову! Сейчас хозяйку свистну, велит она своим холопам вас поколотить. Будете тогда знать.

— Да в своём ли ты женщина уме?! — не выдержал Тимофей. — Какая на хрен хозяйка?! Твоя хозяйка, чтоб ты знала, сумасшедшая. А замок этот, самый настоящий дурдом. Холопы в нём — медбратья.

Поторопился Тимофей. Светка разъярилась от этих слов. Счёт пошёл на секунды. Вот-вот и ускакала бы Соколова Светка к сестре своей жаловаться.

— Ай-Ой-Май-Вай! — зашипел Анисий, перебив Тимофея. — В подбородок бей, сейчас ускачет.

У Тимофея и в мыслях не было бить Светку в подбородок, а от крика Анисия растерялся. Рефлекторно среагировал Тимофей, без осмысления, да как двинул Светку в челюсть. Анисий едва успел поймать Светкино мгновенно обмершее тело.

— Тащи в гравитон, чего стоишь? После будешь каяться. Другого выхода не было. Потом ещё благодарить тебя будет, когда дома у себя очнётся. А синяков не останется, настоящие то тела там — в вашем мире, — волоча Светку, на ходу успокаивал Анисий.

— А кота прикажешь палкой теперь лупить? Тебе хорошо тут разглагольствовать, не тебе потом прилетит на башку шишка, — шептал на ходу Тимофей, при этом, помогая Анисию грузить обмякшую Светку в грузовой гравитон.

— Обычная награда за абсолютно бескорыстное желание помочь. Ничего, нам не привыкать, — надулся Анисий и на полпути бросил свою часть Светки, да стал в позу.

— Ну, извини! Не хотел обидеть ваше тайное агентское величество! Просто бить женщину, даже для благой цели, для меня не приемлемо, — спохватился Тимофей.

— Так чего ж бил тогда?! Например, можно было упасть в колени и разрыдаться. Тоже неплохой вариант, а главное рабочий, — продолжал стоять в позе Анисий.

— Рефлексивно! Сам не понял, как ударил.

За этим диалогом, во дворце началась паника. Из-за забора послышались громкие гневные вопли хозяйки. Было так же отчётливо слышно, как хозяйка эта лупит, чем попало, своих несчастных холопов — медбратьев. Переходя на визг, Акулина Бабаян, она же Дунька Воробьёва, требовала немедля вернуть названную сестру свою Светку. Велела мчаться за гончими собаками, снаряжать погоню, грозила всех до смерти засечь.

— После поболтаем! — расплавился наконец-то Анисий и, подхватив свою половинку Светки, первым нырнул в гравитон.

За ним в гравитон запрыгнул и Тимофей уже со своей половиной. Капля дверь захлопнулась. Светку положили на маленький диванчик. Анисий дал команду гравитону, задал координаты, и через пару секунд капля дверь открывалась уже на каком-то марсовом поле. Перед тем как выйти, для подстраховки, Анисий налил Светке в рот немного снотворного. Вышли из гравитона и огляделись по сторонам. Поле в шахматном порядке было усеяно коровами. Чтобы быстрей найти кота решили разделиться.

А Жигало тем временем, сидел на солнцепёке и мучился от голода вторые сутки кряду. Всё дело в том, что на коровку молодую, позарился молоденький бычок. Естественно делить с котом коровку тот бычок был явно не намерен. Как только видел Жигало, так сразу прогонял подальше. Оно понятно — третий лишний. Бежал на Жигало с большим желаньем затоптать и забодать. Вести переговоры было бесполезно. Коровка оказалась той ещё шалавой, и вместо Жигало определённо предпочла бычка. Негодный бычок ухаживанья вёл с восхода Ярила до заката. Перед закатом, являлась на поле доярка и полностью освобождала коровки вымя от надою. Только затем, наставала очередь кота, облизывать опустевшие сосцы да выжимать последние капельки.

— Остатки — сладки! — приговаривала ему, при этом, мерзавка коровка. — Не виноватая я, он сам пришёл!

И вот на таком моменте, с пустым брюхом, видит кот — кто-то идёт. Идёт на двух ногах по полю. Идёт от одной коровы к другой, как если бы кого-то ищет. Не может быть, ведь это Тимофей! Возликовал котяра. Да сам ему навстречу побежал. Увиделись, а Жиган от радости вскочил на плечи Тимофея. Затем урча тереть, затеялся об ноги, свои пушистые бока. Какая радость!

— Вот знал, что ты голубчик мой, меня не бросишь! Вот знал и всё тут, что ни говорите.

— Не надо было убегать, — коту резонно замечает Тимофей.

— Не убегал, а отошёл в поисках пропитанья, да заблудился, — ему ответил кот, после чего вкратце рассказал свои злоключенья. Не забыл Жиган наябедничать и на бабуинов и на Демьяна и на бычка. — Пошла эта корова со своим бычком акуле в пасть!

Узнав, что Тимофей явился за ним, чтобы отправиться домой, кот трижды прокричал ура!

— К повару! К другу повару! Домой! Какое счастье! Что за треклятый мир, тут мышь не лезет в горло! Тут из девяти моих кошачьих жизней осталась лишь одна. Да и та на волоске теплилась, — семенил Жиган за Тимофеем к гравитону, а сам нарадоваться, не смел.

— Между прочим, благодаря тебе тут и очутились, — ему заметил Тимофей.

— Знаю! Прекрасно знаю, что вы знаете! Подслушал в лесу, чего душой кривить. Так ведь тогда, я был простым, тупым, земным котом. Небитым к тому же. Сейчас другое дело. Но если вы желаете мести, что ж извольте, — кот изобразил на своей пушистой морде подобие раскаянья, но не забыл и обернуться очень милым, после чего выдал:

Этим стишком, кот Тимофея изрядно позабавил. У Тимофея отлегло на кота. Как раз подошли к гравитону. У гравитона их уже поджидал Анисий. Тимофей представил Анисия с котом друг другу.

— Какое звучное имя — Анисий! Себе что ли взять?! — польстил кот Анисию.

Анисий остался довольным такой незатейливой лестью. Однако напомнил, что часики тикают, и просто наверняка, у подножья горы уже волнуется мудрец. Неожиданно кот воспротивился лезть в гравитон, обозвав его «душегубкой».

— Не полезу я в эту микроволновую печку. Один раз, чурки уже пытались затащить меня в ладу семёрку. Говорили, что отличный из меня получится плов. Для этого ты меня сюда притащил? Чтобы зажарить и слопать? — на полном серьёзе ерепенился Жиган.

— А ещё говорил — поумнел! Где ты видел, что бы котов жарили и ели, — уговаривал Анисий.

— Я уже ничему не удивляюсь! Залазьте вы первые, а там посмотрим.

Пришлось подчиниться и забраться в гравитон первым делом самим. Но и тогда кот широко раскрыв глаза, с недоверием ещё минут десять сидел возле двери.

— Кис-кис-кис! Дьявольщина какая-то! Терпеть не могу долгие уговоры. Надо было с ним, как со Светкой и не было бы сейчас мороки, — злился от нетерпения Анисий.

— Слушай, считаю до одного! Не придёшь, оставайся тут. Без тебя домой отправимся, — наехал на Жигана Тимофей. Это помогло. Жиган, запрыгнул в гравитон. Увидел Светку в отключке, подумал, что она дохлая, попытался пулей выскочить обратно. Не получилось. Капля дверь уже затянула выход. Пока летели к мудрецу, коту дали самому убедиться, что Светка просто спит. На вопрос: почему среди бела дня? Отвечали: пьяная потому что.

Как и предсказывал Анисий, мудрец действительно вместе с грузовым гравитоном находился подле горы. Только что локти не кусал, а так всё переделал от нетерпения.

— Где вас паразит носит? Каждая секунда на счету. Сегодня только за утро семь новых возмущений поля, — набросился мудрец на прибывших. Однако увидев всю картину в целом, с расспросами отстал, а начал помогать перетаскивать Светку в грузовой гравитон. Грузовой гравитон был в отличие от легкового, наоборот раза в два больше, чем тот на котором Тимофей летал на битву. В нём имелся вместительный отсек для мусора. В него предусмотрительно, для мягкости накидали соломы. На эту солому и положили спящую Светку. Кот в этот раз спорить не стал, молча юркнул в гравитон, а там забился под кресло. Для Анисия был приготовлен специальный костюм. Костюм этот должен был не дать магнитару высосать железо из Анисия. Настала пора прощаться с мудрецом.

— Держи! Прямо сейчас съешь и запей водой. Про почки на всю жизнь забудешь, — протянул мудрец Тимофею, какой-то чёрный шарик и стакан воды. Тимофей съел его и запил. После чего в объятиях чуть не задавил Спиридона на смерть.

— Огромное тебе человеческое Спасибо! Ты великий мудрец! Прощай! — прощался Тимофей, а у самого слеза навернулась, от нахлынувшего внезапно приступа сентиментальности.

— Прощай гость! Рады были помочь! Поосторожней там с вашей машиной, и про железо не забудь. Первым делом железо! — попрощался мудрец и ускакал.

Настала очередь Тимофея грузиться в гравитон. Анисий в забавном костюме и шлеме был уже внутри. Ещё раз, напоследок, Тимофей окинул взором этот чудный мир. На сердце заныла мозоль. Больше он его никогда не увидит, быть может, только в сновиденьях. Развернулся Тимофей и залез в гравитон с тяжёлым сердцем.

В гравитоне на одном из кресел сидел Анисий. На этот раз он не торопился. Под другим креслом плавно сходил с ума дрожащий кот. На столе стояли три открытых пузырька с настойкой меди. Тимофей подошёл к столу и посмотрел на Анисия.

— Ну, что же, настал и нам черёд прощаться. Извиняй если что не так, сам знаешь не со зла, — печально проговорил призанутый агент Анисий, и повеселел. — А её, я хоть из-под земли, да достану!

— Кого её? — не врубился Тимофей.

— Известно кого! Воровку Властелину ясен пень! На все изъятые у неё твои денежки, обещаю накупить детям конфеток, мороженного и печенья. Богом клянусь — будет так!

— Справедливо! Вот это дело! — согласился Тимофей.

Друзья крепко обнялись, после чего начали отлавливать кота. Кот наотрез отказался пить непонятную микстуру. Кое-как словили и зажали. Раскрывать пасть довелось Анисию в виду того, что Анисий был в защитном костюме. Успел-таки котяра и укусить и оцарапать, да только бесполезными были эти траты сил и нервов. Настойку меди влили. Далее эту настойку влили в рот спящей Светке. Последним, выпил её залпом Тимофей.

— Пора?! — спросил Тимофей.

— Пора! — отвечал ему Анисий, надевая шлем. — Четыре миллиона двести пять на число Пи в кубе на триллион квадратного корня из семи!

— Открыть видимость! — скомандовал на своё собственное удивленье Тимофей. И видимость открылась.

Красивый космос и бешено вращающаяся по своей орбите нейтронная звезда где-то там вдалеке открылись вместе с видимостью. Тимофей глянул на руки. Руки начали синеть. Тогда посмотрел он на Светку. Светка была вся сине-голубая. Не синел лишь один Жиган, да и то из-за своего густого шерстяного покрова. Зато Жиган полоумно зачитал куплеты:

— Чего-чего? — не понял Тимофей бормотания кота. На Тимофея из темноты смотрели два безумных светящихся кошачьих глаза. От страха кот раздружил с рассудком и нёс всякую околёсицу. Следующим куплетом кот сразил Тимофея наповал.

Затем кот немного подумал, лизнул лапу, а лапой этой поправил растопыренные усы, после чего грустно как-то добавил к вышесказанному следующее:

Это было последним, что сказал кот на человечьем языке. Непонятно вообще было, в каких тёмных притонах кот всего этого нахватался. В каких безобразных закоулках нахлебался он подобной баланды.

— Всем в мусорный бак! — скомандовал Анисий.

На этот раз Жиган даже опередил Тимофея. Запрыгнул первым и калачом устроился под бок к Светке. Залез за котом и Тимофей. К баку подошёл Анисий. Сквозь свой скафандр весело подмигнул Тимофею.

— Прощай! — крикнул Анисий, но из-за скафандра крик этот по децибелам получился не громче писка.

— Прощай и ты! — проорал Тимофей. От его крика проснулась Светка, повернулась и спросонья непонимающе уставилась сперва на кота и Тимофея, затем на диковинно одетого Анисия. Крышка мусорного бака с силой захлопнулась. Наступила полнейшая темнота. Едва-едва расслышал Тимофей сквозь стенки бака:

— Семьсот семьдесят семь на семь миллионов восемьсот пятьдесят четыре на число Пи в седьмой степени.

Затем секунда темноты и пустоты. Далее жуткая тряска и болтанка, после чего хлопок и провал. Мусорная капсула аннигилировала в пространстве.

Та же самая картина открылась Тимофею, что наблюдал он при переходе в первый раз. Первым делом рядом подпархнула, будто бабочка лихая, строгого вида или секретарша или директриса. Секретарша по-прежнему являлась брюнеткой жгучей, да при очках и главное, что парила рядом на рабочем месте, но уже без пишущей машинки на столе. Машинку заменил самый заправский ноутбук. Были и ещё кое-какие изменения. Из разряда: найдите десять отличий. Десять отличий вот так сразу в глаза не бросались, но вот три отличия, Тимофей для себя отметил. Первым отличием стало превращение груди секретарши-директрисы со второго размера в четвёртый. От этого неплохого, в принципе, превращения, бусы секретарши-директрисы перестали залазить на грудь, а значит её закрывать. Ещё, бусы эти стали определённо другими, ну и на этот раз секретарша-директриса выскочила к Тимофею босиком, в то время как в прошлый раз, была при туфельках. Однако главным несовпадением с прошлым разом, было собственное ощущение Тимофеем себя. Здесь и сейчас Тимофей не просто болтался ничего не чувствуя и понимая, а совсем наоборот, был в трезвом уме и твёрдой памяти. Секретарша-директриса меж тем делом, лениво потянулась, выключила на своём новеньком ноутбуке какую-то игрушку, после чего на минуту вопросительно уставилась на Тимофея. Как следует, насмотревшись своими красивыми глазками и просветив ими Тимофея насквозь, будто рентгеновыми лучами, секретарша-директриса изволила слово молвить.

— Вот гляжу я на тебя и определённо вижу: чего-то в тебе не хватает от прошлого тебя.

— Зато в тебе прибавилось, — отвечал с улыбкой Тимофей, определённо намекая на четвёртый размер.

На это, казалось бы, грубое замечание, секретарша-директриса не надулась и не полыхнула румянцем, а даже с точностью до наоборот: залилась в восторге, улыбке и гордости.

— Еле-еле мужа уболтала дать денег на операцию! Но зато, каков эффект! Однако не заговаривай мне зубы, я тут при исполнении. Так вот: бестолковку свою, я смотрю, ты не забыл, а программу оставил. Ты что же, по возвращению хочешь задницу прищурить? Дуба врезать желаешь? Ведь на такие вещи согласование сверху надобно получать. Своевольничать в таких делах, себе дороже, — говорила секретарша-директриса, а сама параллельно подводила глазки и мазала ресницы тушью.

— Меня мудрец от программы избавил. И кстати, к величайшей моей радости. Не желаю я более программы в себе носить. Не нравится, можете меня прямо тут и укокошить.

— Знаем мы этих самых мудрецов! Проходили! Всякого сорта мудрецов видали! Когда сами тут оказываются — двух слов связать не могут. Ладно-ладно, не волнуйся. Раз уж тебя так восхитила моя новая грудь, а это и слепой бы разглядел, пойду так уж и быть на должностное преступление. Возьму этот грех на себя, замолчу перед начальством. Оно ведь и вправду дело-то благое, — перестав краситься, отвечала секретарша-директриса.

— Грудь действительно отлично вышла! Мастерски! — подыграл Тимофей. — Спасибо тебе добрая женщина. Хочется пожить по-человечески немного, без всяких там программ и наставников. А то у нас на земле жизнь итак, как детская распашонка: коротка, да и та вся зассана.

— Да кстати, вспомнила, чего в прошлый раз не договорила, — поменяла вектор секретарша-директриса. Было видно, что ей, чертовски приятными, показались комплименты про грудь.

— И чего? — заинтересованно внимал Тимофей.

— А того! В седьмое измерение тебя направляли. Вот чего. Теперь тебе от этой новости, какой толк? Проклятый склероз! Тогда нужно было тебе говорить, тогда!

— Да ладно, не вини себя, добрая женщина! С кем не случается! Лучше поздно, чем никогда. Буду теперь знать хоть, в каких местах гостил. А грудь, она загляденье просто. У других, допустим, сразу видно силикон, рубцы всякие от вмешательств. Бывает и того хуже, начинка рассасывается, а сиськи превращаются в уши спаниеля. Сколько раз своими глазами сам лично видел. Ужасные сиськи в девяноста процентах из ста! Уж ты мне поверь, просто ужасные! Но твои…! Прямо, как с картины мастера! От родных не отличить никоим образом. Хвала и честь тому хирургу! Не хочется даже отрываться, вот смотрел бы и смотрел сутками, если бы семья дома не ждала. Не подскажешь, кстати, как поскорей домой вернуться? — хитрил Тимофей да перехитрил.

— Пустяковая твоя душа! Да я тебя теперь в упор не вижу! И это твоя благодарность — дымящееся враньё! — надулась секретарша-директриса.

— Сама посуди, чего мне врать-то? Али ты думаешь, я не разбираюсь в грудях? Как есть, так и говорю, — начал оправдываться Тимофей, при этом волнуясь.

Секретарша-директриса уставилась в монитор и начала что-то стучать своими тонкими пальчиками по клавиатуре. Продолжалось это около пяти минут.

— Так! С документооборотом покончено. Справки я тебе распечатаю в другой раз. Декларация вместе с отчётом о поведении, механизмы принятия решений, и прочее — всё запротоколировано и будет подшито в личное дело. Надоело мне тебя пестовать. Лети уже домой комплиментщик масленый! Трещать тут с тобой: в пустую время терять! Отпускаю! — тут секретарша-директриса подняла указательный палец, дабы нажать кнопку «enter» на своей клавиатуре.

— Ай, момент! Как звать-то тебя — добрая женщина? Для памяти! — прокричал Тимофей.

— Вот тут всё время сама путаюсь и забываю. Честное слово забыла, что далее говорить. На этом самом проклятом месте голова постоянно запустевает. Всегда так! Хотя нет, вспомнила: соседи зовут меня тётей Хлоркой! Можешь так и запомнить, — с этими словами красивый пальчик тёти Хлорки громом ударил по нужной клавише клавиатуры, тем самым провалив Тимофея на платформу машины Соколова, то есть домой.

Очнувшись, Тимофей первым делом огляделся. Светка с Жиганом уже были на месте. Светка сидела, как и раньше за пультом. Только вот была при этом синей. Голова её была опущена вниз и болталась из стороны в сторону. На полу возле платформы валялся на боку Жульен. Глаза его были закрыты. Передние и задние лапы кота судорожно подёргивались. У кота, синим, был только нос, остальная синева скрывалась под шерстью. Эксперимент ещё не начался. А значит, не было ни взрыва, ни пожара. Тимофея тошнило, крутило и ломало, но себя, превозмогая, он встал. Достал лекарство от меди и жадно приложился. Едва не выдавил обратно тут же, но смог. Шатаясь, обошёл друзей и напоил, да пулей полетел в свой кабинет за железом. По пути его, на собственное горе, в коридоре повстречал охранник Андрей. Увидев мертвецки синего Тимофея, охранник этот поперхнулся, после присел на пол. От такой внезапной встречи, Андрей чуть было к архангелам не полетел. Не до охранника совсем и Тимофей уж в кабинете, все содержащие железо препараты собирает в горсть, после чего бежит обратно. В капсуле с машиной Соколова, он впихивает силой лошадиные дозы сперва Светке и коту, а уж затем глотает сам. Все трое вырубились на несколько часов. Вой сирены, вот, что разбудило Тимофея. Открыв глаза, увидел он себя на другой совсем платформе. Точнее на носилках в карете скорой помощи.

— Как Светка? Что с котом? — едва получилось прошептать мёртво-фиолетовыми губами, склонившемуся врачу реаниматологу.

— Все живы! Состояние тяжёлое, но стабильное. Над котом правда колдует ветврач, а ваша коллега в соседней машине. Вы не волнуйтесь! Гемодез-Н чистит вашу кровь. Сейчас молчите! Потом расскажете, откуда в ваших организмах столько меди и куда девалось железо. Повторяю, вы вне опасности, а теперь отдыхайте.

Внезапно по рации запищала истерически девушка. Когда её попросили сформулировать свои мысли ясней, девушка, всхлипывая, заявила в эфир, что пациентка, придя в себя испарилась. Доктор реаниматолог занимавшийся Тимофеем отвлёкся и уставился на рацию вместе с водителем скорой помощи.

— Ускакала она! Ничего удивительного в этом нет. Ищите дома для начала, — нашёл в себе силы пробормотать Тимофей. Доктор подозрительно на него покосился и вновь призвал к спокойствию. Спокойствие так спокойствие!

На этом Тимофей закрыл глаза, и стало ему как-то необычайно спокойно и хорошо. В руке Тимофей нащупал амулет какого-то божка, взятый сувениром с Абаинской битвы. Когда неотложка с визгом ворвалась в ворота больницы, в приёмном покое Тимофея уже ждали жена его Василиса вместе с сыном.

Конец