Дом наш был удивительный. У нас не очень высокие потолки, около трех метров. Окна были деревянные, их надо было на зиму заклеивать. Я спала, а за окном электрички или поезда ходили. И вот утром в пять часов просыпаешься оттого, что поезд стучит по рельсам. Он не противно, не назойливо стучал. И становится спокойно на душе. У меня была отдельная комната. Воздух из сада. И вдалеке стучит поезд. Во всяком случае это – не город, и в то же время я знаю, что в городе живу. Дом был деревянный наполовину. Мы жили в деревянной секции. Была печка, в которой можно было печь картошку и у которой можно было греться. Трещал огонь. Это дом моего детства.

У нас была только женская школа. В 7-м классе нам сказали, что на будущий год нас соединят. И те мальчики, которые должны были учиться с нами, приходили к нам на вечера. Это было ужасно волнительно. Не было у нас тогда никаких особых туалетов. Просто не из чего было их делать. Единственное, каждая старалась надеть то какой-то необыкновенный бант, то свежий воротничок. В Тбилиси у меня жила вторая бабушка – мать моего отца. И она мне прислала фартук из черного маркизета. Платье было обычное, коричневое. Но фартук этот был настолько красив, что я надевала его даже на вечера. Это был самый красивый фартук в школе.

Первая любовь. Это было в школе. Он был армянин. Очень красивый мальчик. У него был друг, и оба были в меня влюблены. Как-то они пригласили меня на свой вечер. Я сидела, смотрела концерт. А мне прислали пирожное. Знали, чем взять. Прислали «Наполеон», я откусила, он весь осыпался. Я вернула: «Не надо, не надо!» В следующий раз он прислал мне эклер. Он боготворил меня, смотрел на меня такими влюбленными глазами! Я каждый раз думала: «Что он так смотрит-то?» Мне это, конечно, нравилось, но до конца я этого не понимала. Потому что была еще совсем девочкой.