Я не был в Таганроге 70 лет, уже 50 лет живу в Москве и люблю Москву больше всего, но Таганрог остался во мне. Я помню мощеные булыжником мостовые, по которым я гонял колесо с проволочным поводком. Колесо было вырвано из ограды городского собора. Пионер-безбожник. Я считал, что полезно разрушить церковную ограду.

Я был один у родителей. Отец – одессит. Он пошел в революцию. В 17 лет он уже был в частях, которые воевали с Махно. А потом он познакомился с моей матерью и хотел свататься, но дедушка (отец матери) был главным бухгалтером металлургического завода. А это – буржуазия: лошади, свой дом. Дедушка сказал: «За этого чекиста я дочку не выдам!» И отец ушел из чекистов, поехал в Петербург и окончил строительный институт. Стал начальником Таганрогского коммунального хозяйства, одним из отцов города. А мама работала начальником планового отдела в издательстве «Таганрогская правда». Мы жили хорошо не только потому, что папа был начальником, и зарплата у него была 1000 рублей. Мама зарабатывала, наверное, 700–750 рублей. Вполне можно было жить с одним ребенком.

Папа играл в карты, был мастером в этом деле. Его никто не мог обыграть. У нас дома неделями играла в карты вся страна: Ленинград, Одесса, Москва. Я думаю, наш достаток складывался из того, что папа хорошо играл, а не из тысячи, которую ему давало государство. Я смотрел ночами, как они играют, но так и не научился.

У отца был автомобиль «М-1» с водителем, повозка с лошадьми, кучер. Отец был очень большой человек. Он вполне мог иметь весь наш домик, потому что сам распределял квартиры в городе. Но у нас была очень скромная квартира: зал метров тридцать, проходная комната и маленькая кухня. У меня была проходная комната метров пять, койка и парта стояла – все.