Было или не было. Либретто

Грушко Павел

Градский Александр

Булгаков Михаил

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

 

 

ПЕРВАЯ КАРТИНА

 

ИНСТИТУТ СТРАВИНСКОГО — КЛИНИКА ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ

Мастер у окна… Издалека, кажется с Патриарших прудов, доносится вальс духового оркестра… Мастер садится к столу, берет лист бумаги и карандаш…

МАСТЕР:

Когда душа и разум устанут от разлук, одной случайной фразы достаточно, мой друг… Одной небрежной темы и двух удачных нот… И вот уже не те мы… И мир уже не тот. И мир уже не тот… Приди о, луч, к монете, упавшей в полынью. Тебя ничем на свете я не обременю. Я лишь сверкну и этим утешусь хоть на час… Подобно малым детям, всегда живущим в нас… Всегда живущим в нас…

БЕГЕМОТ :

(с Патриарших).

Патриаршие пруды от любой спасут беды. Посидишь часок-другой — и горе снимет как рукой… Посидишь часок-другой — и горе снимет как рукой!

МАСТЕР:

(фантазируя)

Однажды весной, в час жаркого заката, на Патриарших прудах… Два гражданина, два литератора спорили о пустяках. В будке у пруда нету нарзана… Страшно безлюдно.

ПРОДАВЩИЦА И МАСТЕР:

Пиво лишь к вечеру…

МАСТЕР:

Бросить все к черту!

БЕРЛИОЗ:

(про себя)

И в Кисловодск…

МАСТЕР:

Страшно и странно…

БЕРЛИОЗ:

А что есть?

МАСТЕР:

Но надо спорить…

ПРОДАВЩИЦА:

Есть абрикосовая…

МАСТЕР:

…когда делать нечего. Вечное зло или вечное благо…

ПРОДАВЩИЦА:

Только теплая…

МАСТЕР:

Кто ваш создатель, творенья венец? Солнце заходит (тоже от страха).

ИВАН:

Ну давайте, давайте…

МАСТЕР:

Так кто же ты, наконец?

 

ИВАН И БЕРЛИОЗ НА ПАТРИАРШИХ ПРУДАХ

ИВАН:

(с пафосом).

Тут схватили Иисуса по фамилии Христос. «Отрекись!» — «Не отрекуся!» — он надменно произнес.
Возмутились фарисеи, обозлилися опять, за порочные идеи, порешив его распять.
И тогда стопы направил к рукомойнику Пилат, сполоснувшись, прогнусавил: «А я ни в чем не виноват!..»

БЕРЛИОЗ:

Приемлемо, и все-таки, любезный мой Иван, Христа на свете не было, религия — обман! Античные историки, и Флавий, и Филон, свидетельств не оставили, что был на свете он… Нет ни одной восточной сказки, где б чудо-дева, недотрога не родила б кого-нибудь… от бога… И христиане, не придумав ничего иного, чем непорочное зачатье, точно так же, как другие, своего создали бога — Иисуса, которого не было на свете никогда!! Не было на свете.

ИВАН:

Не было на свете…

БЕРЛИОЗ:

Не было Христа!

ИВАН:

Не было Христа…

БЕРЛИОЗ:

Не было на свете… Не было Христа… Никогда!

 

ЯВЛЕНИЕ ВОЛАНДА

ВОЛАНД:

Я вас прошу меня простить. И разрешите мне присесть. Позвольте поблагодарить за то, что вы сказали здесь, что будто не было Христа.

БЕРЛИОЗ:

Конечно, не было Христа!

ИВАН:

Вот так!

ВОЛАНД:

Вы атеисты?

БЕРЛИОЗ:

(про себя).

Вот чудак! Француз, поляк…

ИВАН:

(про себя).

Британец, швед…

ВОЛАНД:

Выходит, бога тоже нет?

БЕРЛИОЗ:

Конечно, бога тоже нет. Мы атеисты! Бога нет! Вот наш и всей

ИВАН:

…почти…

БЕРЛИОЗ:

…страны ответ!

ВОЛАНД:

Какая прелесть, что почти во всей стране проблема эта решена в… полне! Пять доказательств говорят, что это непреложный факт!

БЕРЛИОЗ:

Они не стоят ничего!

ВОЛАНД:

Шестым был Кант.

ИВАН:

Да ну его! Вот взять бы Канта за грудки, да года на три в Соловки!

ВОЛАНД:

Именно, именно, ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали. Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

БЕРЛИОЗ:

За завтраком… Канту?.. Что это он плетет?..

ВОЛАНД:

Коль бога нет, то кто же, кто же жизнью земною управляет, кто же? И вообще распорядком на земле?

ИВАН:

Сам человек и управляет!

ВОЛАНД:

Виноват, для того, чтобы управлять, нужно как-никак иметь точный план на некото — рый, хоть сколько-нибудь приличный срок! Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими, и собою. Вообще, так сказать, входить во вкус. И вдруг у вас…кхе…кхе… саркома легкого — да, саркома. И вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные начинают вам лгать. Вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически. Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывает — ся вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике. И окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск — пустяко — вое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?

БЕРЛИОЗ:

(нервно).

Сказать по правде, я как раз хочу поехать на Кавказ… Само собою, если вдруг на Бронной свалится кирпич мне на голову…

ВОЛАНД:

Кирпич, вас уверяю, вам никак не угрожает. Просто так кирпич на голову не свалится, не свалится, конечно, никогда! Вы умрете другою смертью…

БЕРЛИОЗ:

Может, знаете какой? Конечно, смертен человек!

ВОЛАНД:

(задумчиво).

Внезапно смертен… Смерть, как снег… Раз, два… Меркурий… во втором доме… луна ушла… шестерка — несчастье… семерка — вечер… восьмерка — мгла…

(Берлиозу.)

Вам голову отрежут!

ИВАН:

Как?!

БЕРЛИОЗ:

И кто же — интервент? Кулак?

ВОЛАНД:

Нет, комсомолка.

БЕРЛИОЗ:

Что за вздор!

ИВАН:

Вы какой-то… фантазер!

ВОЛАНД:

(вкрадчиво).

Что ж, простите за ответ. Кстати, если не секрет, что сегодня вечером вы заняты, иль нет?

БЕРЛИОЗ:

Весь вечер у меня забит, сперва отправлюсь в Массолит…

ВОЛАНД:

Вам не бывать сегодня там!

БЕРЛИОЗ:

Я голову на отсеченье дам!..

 

ТЕРЦЕТ

ВОЛАНД:

Аннушка уже купила масло подсолнечное и разлила… И, позвольте извиниться, ваш поход не состоится

ИВАН:

(с вызовом).

В клинику вас!

ВОЛАНД:

(холодно).

Был не раз, И там уже заждались вас…

ИВАН:

Ну и кто ж вы будете?

БЕРЛИОЗ:

Вы немец?

ВОЛАНД:

В общем, так…

ВОЛАНД:

Аннушка ужа купила масло подсолнечное и разлила… И, позвольте извиниться, ваш поход не состоится…

ИВАН:

В клинику вас!

ВОЛАНД:

Был не раз… и там уже заждались вас…

ИВАН:

Ну и кто ж вы будете?

БЕРЛИОЗ:

Вы немец?

ВОЛАНД:

В общем… так. Меня пригласили в государственную библиотеку, как единственного в мире специалиста, разобрать рукописи чернокнижника Герберта.

БЕРЛИОЗ:

(радостно).

Так вы историк!

ВОЛАНД:

Я историк!.. Сегодня на Патриарших будет интересная история. Имейте в виду, что Иисус существовал. И никаких доказательств не требуется, все просто…
Шаркающей кавалерийской походкой, в белом плаще с кровавым подбоем, в городе Ершалаиме, четырнадцатого нисана вышел из дворцовых палат пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат…

 

РОМАН О ПИЛАТЕ

 

ДОПРОС ИЕШУА, ГА-НОЦРИ

Всадники, солдаты и внутренний голос Пилата

ВСАДНИКИ:

Над холмами, словно пламя, наши алые плащи! Перед римскими орлами, Иудея, трепещи!..

ПИЛАТ:

Будь проклят град Ершалаим! Зачем меня заставил Рим быть прокуратором твоим?! Проклятье!.. Будь проклят жирный запах роз и головная боль до слез!.. Куда запропастился пес?! Проклятье!.. Зажата голова в тиски! Воспламеняются виски! И нет спасенья от тоски! Проклятье!..

 

ИЕШУА ПЕРЕД ПИЛАТОМ

ПИЛАТ:

Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали?

АФРАНИЙ:

Да, прокуратор. Он отказался дать заключение и смертный приговор направил на ваше утверждение…

ИЕШУА:

Добрый человек, поверь мне!..

ПИЛАТ:

Что? Кентуриона Крысобоя ко мне!.. Преступник называет меня «добрый человек». Объясните ему, как со мной разговаривать! Но не калечить.

КРЫСОБОЙ:

Римского прокуратора называть игемон. Других слов не говорить! Смирно стоять! Ты понял меня, или ударить тебя?

ИЕШУА:

Я понял тебя. Не бей меня.

ПИЛАТ:

Имя?

ИЕШУА:

Мое?

ПИЛАТ:

Мое мне известно. Твое.

ИЕШУА:

Иешуа по прозвищу Га-Ноцри.

ПИЛАТ:

Кто ты по крови?

ИЕШУА:

Я не помню родителей…

ПИЛАТ:

Где ты живешь?

ИЕШУА:

Я путешествую…

ПИЛАТ:

(Ах, как болит голова…) Ты, бродяга, собирался храма здание разрушить… и призывал к атому народ…

ИЕШУА:

Нет, нет, игемон!.. Я лишь твердил, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины! Сказал так, чтобы было понятней.

ПИЛАТ:

Что такое истина?!

ИЕШУА:

Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. Я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает… Но мучения твои сейчас кончатся…
Человек творит слова, а потом пошла молва — вот и получается: слово истины святой обернется клеветой — как тут не отчаяться! Я твержу себе: молчи, всюду бродят слухач и, вроде бы приятели. Я скажу: «Господь со мной!» А они: «Господь — срамной!» — вот и на распятие! Мое слово — разве я?.. В каждом слове спит змея! Снизойди, молчание! Да святится тишина! В ней вся речь заключена, радость и отчаянье!.. Беда лишь в том, что замкнут ты и веру потерял в людей… Жизнь твоя скудна, игемон! Смолкнут слова и пройдет голова. И тогда мы с тобой пойдем гулять по саду. Верь не верь — но откроется дверь. Ты поймешь — было все так, как надо…

ПИЛАТ:

Развяжите ему руки… Сознайся, ты великий врач?

ИЕШУА:

Нет, прокуратор, я не врач… я не врач…

ПИЛАТ:

Значит так, ты утверждаешь, что не призывал разрушить храм на площади соборной. Поклянись, что это так.

ИЕШУА:

Чем ты хочешь, чтоб я клялся? Пилат. Ну, хотя б твоею жизнью. Ею клясться время, так как жизнь висит на волоске…

ИЕШУА:

Уж не ты ль ее подвесил?

ПИЛАТ:

Волосок я перережу!

ИЕШУА:

Ошибаешься ты в этом, разве ум твой не высок? Согласись, что перерезать волосок, наверно, может только тот же, только тот же, кто подвесил волосок?

ПИЛАТ:

Вот теперь не сомневаюсь, что все праздные гуляки в Ершалаиме ходили за тобою по пятам. Гестас, Дисмас, Вар-равван ли… Вместе с ними воровал ты? Ты болтаешь — они тащат, а добычу пополам?!

ИЕШУА:

Этих добрых людей я не знаю!

ПИЛАТ:

Ты всех называешь добрыми людьми?

ИЕШУА:

Злых людей нет на свете!

ПИЛАТ:

Впервые слышу об этом!

МАСТЕР:

(внутренний голос Пилата).

А голова прошла… Ты рад… Решай по совести, Пилат. Ведь он ни в чем не виноват.

ПИЛАТ:

Так что же…

МАСТЕР:

(внутренний голос Пилата).

Ты отменяешь приговор. Га-Ноцри — просто фантазер. Но дерзкий ум его остер!

ПИЛАТ:

Так что же…

МАСТЕР:

(внутренний голос Пилата).

Дабы пророк умом своим не взбунтовал Ершалаим, его мы в ссылку удалим.

ПИЛАТ:

И что же?..

МАСТЕР:

(внутренний голос Пилата).

Пусть в резиденции твоей живет блаженный книгочей… Он — величайший из врачей!

ПИЛАТ:

Так что же… Все о нем?

СЕКРЕТАРЬ:

Нет, к сожалению…

ПИЛАТ:

(просматривая бумаги).

Слушай, ты когда-нибудь говорил с Иудой из Кириафа о великом кесаре? Или не говорил?

ИЕШУА:

Я сказал ему: «Пойми, власть — насилье над людьми!» Он зажег светильники… Я сказал: «Любая власть — это пагубная страсть, кесари — насильники!» Он поддакивал: «Вот-вот…» Я сказал: «Пора придет общего доверия… И не станет на земле властелинов, в том числе кесаря Тиверия…»

СОЛДАТЫ:

Славься, Кесарь, мы на страже, наши острые мечи перережут глотки вражьи! Иудея, трепещи!..

ПИЛАТ:

На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней!

СОЛДАТЫ:

И во сне нам нет покоя, на чужбине мы ничьи, даже солнце здесь другое… Иудея, трепещи!..

Иешуа уводят солдаты, после входит Каифа…

 

ПИЛАТ И ПЕРВОСВЯЩЕННИК КАИФА

ПИЛАТ:

Итак, к смертной казни, которая долж — на совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот… Иешуа Га-Ноцри… Первые двое римской властью взяты с боем, и, значит, эти двое числятся за мной. О них здесь речь идти не будет, я с тобою поговорить хотел о мелочи иной! Согласно закону и обычаю, в честь праздника Пасхи одному дать свободу… Кто Синедриону не безразличен? Вар-равван иль Га-Ноцри вам в угоду?

КАИФА:

Синедрион просит за Вар-раввана!

ПИЛАТ:

Как за Вар-раввана? Выбор твой дик. Нет ли здесь подвоха иль обмана? Ведь он убийца и разбойник!

ПИЛАТ:

Каифа, постыдись людей! Га-Ноцри — смирный иудей, а Вар-равван — он лиходей! Подумай!..

КАИФА:

Ответ Синедрионом дан: отпущен будет Вар-равван! Зачем Га-Ноцри нужен вам, признайтесь?..

ПИЛАТ:

Но Вар грозился мятежом! Он стражника убил ножом! Простить его? Я поражен! Подумай!

КАИФА:

Отпущен будет Вар-равван! Га-Ноцри больше, чем смутьян. Не мир, не мир принес он нам! Я знаю…

ПИЛАТ:

Но это я прошу — Пилат.

КАИФА:

Ответ Синедрионом дан!

ПИЛАТ:

Опять виски мои трещат…

КАИФА:

Отпущен будет Вар-равван!

ПИЛАТ:

Но в чем Га-Ноцри виноват?

КАИФА:

Он веру новую несет!

ПИЛАТ:

А разве ваша умерла?!

КАИФА:

Ты ненавидишь мой народ!

ПИЛАТ:

Опять пронзила мозг игла!..

КАИФА:

Он виноват, он виноват!

ПИЛАТ:

Гроза в Ершалаим пришла…

КАИФА:

Га-Ноцри на кресте умрет, Пилат!

ДЕТИ, ТОЛПА:

Распни его! Распни его! Распни его! Распни его!

ПИЛАТ:

Вот они перед вами!.. Но казнены из них будут только трое… Ибо одному из осужденных, по выбору Синедриона и по утверждению Рим — ской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь!.. Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу… Вар-равван!!

 

СНОВА НА ПАТРИАРШИХ ДИСКУССИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

БЕРЛИОЗ:

Профессор, дивный ваш рассказ ни в чем не убеждает нас.

ИВАН:

И кто же подтвердит тогда, что это все не ерунда…

 

НЕВЕРОЯТНЫЕ СВЕДЕНИЯ

ВОЛАНД:

(с акцентом).

О нет! Это может кто подтвердить. Дело в том, что когда-то я лично присутствовал на балконе у Понтия Пилата.

(Без акцента.)

Конечно, инкогнито, под видом его собаки, но… тет-а-тет… Я вас прошу — никому ни слова и полнейший секрет! Даже в саду у Пилата я был при беседе с Каифой. И на помосте, где он от злости еле держался… Конечно, был тайно, под видом оливы, но… тет-а-тет… Я вас прошу — никому ни слова и полнейший секрет!

БЕРЛИОЗ:

(озабоченно).

А вы в Москве у нас давно?

ВОЛАНД:

Минут пятнадцать.

БЕРЛИОЗ:

Не смешно.

ИВАН:

(Берлиозу).

Наверно, псих!

БЕРЛИОЗ:

(Ивану).

Или шпион!

ИВАН:

Что делать?

БЕРЛИОЗ:

Не сбежал бы он! А вы в «Метрополе»?

ВОЛАНД:

(с усмешкой).

Нет, я у вас на квартире, уж извините…

БЕРЛИОЗ:

(Ивану).

Я лучше пойду, позвоню…

ВОЛАНД:

Ну что ж, позвоните…. А дьявола тоже нет?

ИВАН:

Нет никакого дьявола!

ВОЛАНД:

Ну, уж это положительно интересно, что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет… Но я умоляю вас поверить в то, что дьявол существует. И на это есть седьмое доказательство… И вам его предъявят сей же час!

БЕГЕМОТ:

Ну что, звонить? Давай, давай!

КОРОВЬЕВ:

(Берлиозу).

Не угодите под трамвай!

БЕГЕМОТ:

Ступайте — вам зеленый свет! Я лично смазал турникет!

КОРОВЬЕВ:

С вас на чекушку за совет. Страна советов… всем привет!

БЕРЛИОЗ:

Товарищ, бросьте! Бог подаст!

БЕГЕМОТ:

Бог на подачки не горазд!

КОРОВЬЕВ:

Глядите в оба!

БЕРЛИОЗ:

Вот паяц!

КОРОВЬЕВ:

Еще шажок…

Звон трамвая, скрежет тормозов.

БЕРЛИОЗ:

(оскальзываясь).

Неужто?!

КОРОВЬЕВ И БЕГЕМОТ:

Бац!!

На тротуар выкатывается голова Берлиоза.

 

КРИКИ ОЧЕВИДЦЕВ И ИВАН

ПРОДАВЩИЦА:

Ну дела!.. Ну дела!.. Анька масло пролила!

БЕГЕМОТ:

Мя-я-яу!

АННУШКА:

Ай-ай-ай!.. Ай-ай-ай!! Головою под трамвай!

БЕГЕМОТ:

Мя-я-яу!

КОРОВЬЕВ:

Вагоновожатая совсем не виноватая!

ДОМРАБОТНИЦА ДРАМАТУРГА КВАНТА:

(из толпы).

Вот кошмар!.. Вот кошмар!.. И совсем еще не стар!

БЕГЕМОТ:

Мя-я-яу!

ПРОДАВЩИЦА:

Одинокий!.. Не женат!.. Живет в квартире пятьдесят!

БЕГЕМОТ:

Мя-я-яу!

ИВАН:

(в ужасе).

Масло?! Аннушка?! Момент! Где же этот интервент?!

(Завидев Воланда.)

Вы куда! Ага, бежать!

(Коровьеву.)

Помогите задержать!

КОРОВЬЕВ:

Чтобы он не улизнул, ну-ка вместе: «Ка…»

ИВАН:

(солирует).

Ка-ра-у-у-ул!

Воланд, Коровьев и Бегемот пересекают пруд, словно идут посуху, в сторону Массолита. Иван, сняв штаны, в одних кальсонах плывет за ними.

ВОЛАНД:

Было или не было — не было, так будет. Чем идти в свидетели — лучше в Сандуны! Если страшно, покричи, покричал — и будет, чтобы голос не сорвать, нужный для страны!

БЕГЕМОТ:

Починяю примуса, срок починки полчаса. Никого не трогаю, иду своей дорогою…

 

ВТОРАЯ КАРТИНА

 

В МАССОЛИТЕ (АЛЛИЛУЙЯ!!!)

МАСТЕР:

В доме Грибоедова, то есть в Массолите, где руководителем Миша Берлиоз, жизнь литературная — сами посудите — очень напряженная… Все весьма всерьез.

ВАХТЕР:

Предъявите ваш билет! Проходите.

КОНТРОЛЛЕР:

Нет билета — входа нет! Осадите!

МАСТЕР:

В доме Грибоедова, словно тараканы, творческие гении шастают у касс. Это только кажется, что писать романы — дело немудреное, не смешите нас!

ВАХТЕР:

Предъявите ваш билет! Все в порядке.

КОНТРОЛЛЕР:

Нет билета — входа нет! Взятки гладки! В доме Грибоедова — двери, двери, двери…

МАСТЕР:

…секции, комиссии, с вывеской и без. Здесь осуществляется в сложной атмосфере противоестественный творческий процесс

ВАХТЕР:

Предъявите ваш билет! Здрасьте, здрасьте!

КОНТРОЛЛЕР:

Нет билета — входа нет! Свет не зассьте! В доме Грибоедова пахнет очень вкусно.

МАСТЕР:

На веранде действует местный ресторан: свежие филейчики, красная капуста, шампиньоны в чашечках, водка и нарзан…

КОНТРОЛЛЕР:

Перепелки и форель, соус винный! Судачки «а натюрель» — пять с полтиной!

 

СЛУХИ ПО СТОЛИКАМ

ЛАТУНСКИЙ, НЕПРЕМЕНОВА, ЛАВРОВИЧ, АРИМАН И ДРУГИЕ:

— Берлиоз!.. Берлиоз!.. — Голова из-под колес! — Был он пьян?.. Был он пьян?.. — Миша пьет один нарзан! — Боже мой!.. Боже мой!.. — Сообщили бы домой! — Не женат!.. Не женат!.. — Может, час тому назад! Надо послать телеграмму об этом! Да! Телеграмму послать! Но не пропадать же куримым котлетам! Нет! Нет! Им не пропадать! Надо писать некрологи об его славном пути! Как он в борьбе и тревоге путь ухитрился пройти! — Жаль до слез!.. Жаль до слез!.. — Бедный Миша Берлиоз! Да! Он погиб — а мы живы! Нам-то зачем голодать?! Мишино слово и творчества жилы будут всегда нас питать! Пусть он погиб — мы-то живы! Нам-то зачем голодать?! В царство холодной ужасной могилы Всем все равно попадать!

 

ЯВЛЕНИЕ ИВАНА БЕЗДОМНОГО СО СВЕЧОЙ В РУКЕ

ИВАН:

Чую сердцем, здесь он, гад! Вылезай, стервоза!

НЕПРЕМЕНОВА:

Кто?

ИВАН:

Который час назад Мишу Берлиоза!..

АРИМАН:

Как?!

ИВАН:

Залетный интурист, с ним подручных пара! Первый в клетку аферист, а второй — котяра!

КОНТРОЛЛЕР:

Спятил!

ЛАВРОВИЧ:

бредит!

ИВАН:

Здесь он, здесь!

ЛАВРОВИЧ:

Кто он?

ИВАН:

Из ученых!

АРИМАН:

Хватит ахинею несть!

ЛАТУНСКИЙ:

Почему в кальсонах?!

КОНТРОЛЛЕР:

Как фамилия?

ИВАН:

На «вэ»…

НЕПРЕМЕНОВА:

Вагнер?

ЛАВРОВИЧ:

Вайнер?

АРИМАН:

Вернер?

ИВАН:

Все смешалось в голове

ЛАТУНСКИЙ:

Это Вульф, наверно!

ИВАН:

Сам ты Вульф!

ЛАТУНСКИЙ:

Напился, плут!

ИВАН:

(с ужасом).

Други, массолитцы, пусть милицию пришлют! Здесь они, убийцы! Да захватят пулемет! Я побег за ними! Тот в пенсне, а этот кот!

ЛАВРОВИЧ:

Где? Иван. В Ершалаиме!..

ЛАТУНСКИЙ:

Составляйте протокол!

КОНТРОЛЛЕР:

Вызывай карету!

ЛАВРОВИЧ:

Ты, Иван, с ума сошел!

НЕПРЕМЕНОВА:

Наш Иван с ума сошел!

ИВАН:

(рыдает).

Больше Миши нету!..

 

ИНТЕРМЕДИЯ ТЕЛЕФОННЫХ ЗВОНКОВ

Звонок.

ДЕЖУРНЫЙ В МИЛИЦИИ:

Дежурный слушает.

АННУШКА:

Сатана!.. Сатана!.. Брюки в клетку, ну — шпана!..

БЕГЕМОТ:

(из-за угла).

Мя-я-у!

Звонок.

ДЕЖУРНЫЙ В МИЛИЦИИ:

Дежурный слушает.

ГОЛОС ДОМРАБОТНИЦЫ ДРАМАТУРГА КВАНТА:

Чертов сын!.. Чертов сын!.. Хлещет чистый керосин!..

БЕГЕМОТ:

Мя-я-яу!

Звонок.

ДЕЖУРНЫЙ В МИЛИЦИИ:

Дежурный слушает.

ГОЛОС ИВАНА:

Иван Бездомный поэт… из сумасшедшего дома… Пять пулеметов и мотоциклет для поимки консультанта-шпиона! Взять желательно при этом пять, нет, восемь пистолетов! Бомбы тоже надо взять, штуки три… нет, лучше пять! Газом заморить заразу, чтобы задохнулся срезу? Только бы не улизнул! Ну-ка вместе: «Караул!»

 

ИСТОРИЯ СО СТЕПАНОМ ЛИХОДЕЕВЫМ

МАСТЕР:

(сидя у окна).

Если бы с утра Степе Лиходееву повелели встать под угрозою расстрела — он бы не поднялся, ибо в голове его колокол гудел, а душа болела! Но когда подняться все же он решился — человека в черном он увидел рядом.

ВОЛАНД:

Я — профессор Воланд!

МАСТЕР:

Степа извинился…

ВОЛАНД:

Не хотите ль водки и грибов под маринадом?

МАСТЕР:

Степа похмелился и, надо вам заметить, что о дне вчерашнем ничего не помнил он, что наутро Воланда должен был он встретить. Ведь контракт подписан уж!

БЕГЕМОТ:

С кем?

МАСТЕР:

Да с тем же Воландом! В Варьете звонит он — там афиши уже клеют. Что случилось с памятью вдруг у алкоголика? Может быть, от водки эдак и балдеют, но ведь не настолько, но ведь не настолько?! И через секунду, к ужасу Степана, Воландова свита отразилась в зеркале — черный кот со стопкою в позе у дивана. Маленький и рыжий в котелке и справа — длинный, клетчатый, в пенсне и с кривыми зенками! Степе объяснили, что в квартире лишний он… (Вишни и черешни уж поспели в Ялте…) И что, если захотеть угоститься вишнями, тут же надобно лететь!

БЕГЕМОТ:

Брысь!

МАСТЕР:

Заметил кот. И — геть! Степа! Вылетайте! Тут же оказался на молу у моря он. Голубое море весело сверкало. Степа был не пьяный, Степа был не болен… Это была Ялта! Ялта отдыхала! Телеграммы веером шлет он всю неделю, что гипнозом Воланда переброшен в Ялту он, но никто не верил Степе Лиходееву… Может, Степа наш шпион?.. Почерк не поддельный ли? Почерк был Степанов! Вывод же конкретный: «Сохранить желая ваше место жительства, если вам предложат стать Варьете директором сразу откажитесь, лучше откажитесь…»

 

КВАРТИРА № 5О CЦЕНА С БОСЫМ

КОРОВЬЕВ:

Мы в квартире у покойника спокойненько сидим.

БЕГЕМОТ:

Наблюдаем с подоконника, нисколько не шалим!

КОРОВЬЕВ:

К нам пожаловал Босой Никанор Иваныч! «Кто вы, спросит он, такой?»

БЕГЕМОТ:

Но поставит на постой…

КОРОВЬЕВ:

…нас по тыще за ночь!

БОСОЙ:

Ну, по тыще — это сон! Даже в Массолите… Где ж хозяин?

КОРОВЬЕВ:

В Ялте он, он по кроссу чемпион! Вам письмо оставил он — в портфель загляните

БОСОЙ:

Да, действительно, письмо… Как забыл я про него?

БЕГЕМОТ И КОРОВЬЕВ:

Мы пришли к вам поселиться и найти у вас приют. Три артиста и девица вам куплеты пропоют!

ГЕЛЛА:

Уж тебя я охмурю! То-то непроказим!

БОСОЙ:

С интуристским я бюро сей вопрос обговорю. Нефть в котельную куплю…

КОРОВЬЕВ:

Нефти здесь, как грязи!

БОСОЙ:

Контрамарку…

КОРОВЬЕВ:

Щас же дам!

БЕГЕМОТ:

(сует Босому деньги).

Ну, а это лично вам — лично вам, лично вам… Спрячьте в унитазе!

(Босой пятится и уходит.)

ВОЛАНД:

Мне не нравится Босой!

БЕГЕМОТ:

Пусть катится колбасой!

Звонок телефона.

КОРОВЬЕВ:

Я хотел бы известить дорогие органы: председатель жилдомкома Никанор Босой спекулирует валютой, до сих пор непойманный! Обворовывает он наш народ простой… Где хранит ее? В сортире, в своей собственной квартире! В доме номер триста два-бис по Садовой… Понял?!

БЕГЕМОТ:

Брысь!

МАСТЕР:

…И повесил трубку, подлец.

 

ВАРЬЕТЕ

Жорж Бенгальский, конферансье

ЖОРЖ:

Ну вот, мы, кажется, и все! Позвольте же представиться: Бенгальский, Жорж — конферансье! Наш вечер вам понравится! Полгорода сегодня здесь, полгорода на даче. И весть о том, что будет тут, одни другим передадут!

БЕГЕМОТ:

Наврут и не иначе!

ЖОРЖ:

Мы с черной магией сейчас вас познакомим, зрители! Такого отродясь у нас в отечестве не видели! Хоть магии на свете нет — мы это понимаем! Но все же верим в черный цвет. Всех одеваем в черный цвет — потом разоблачаем! Прошу внимания! Итак, с разгромом суеверия — маэстро Воланд! Черный маг! Научная феерия! Затем мы всех разоблачим…

КОРОВЬЕВ:

(про себя)

И тех, кого оденем!

БЕГЕМОТ:

Пока про это помолчим!

ВОЛАНД:

Ну, кресло мне!

БЕГЕМОТ:

Прошу, мессир!

ЖОРЖ:

Поехали!

КОРОВЬЕВ:

Поедем!

ВОЛАНД:

Как на духу, мой любезный Фагот, скажи, сделай милость! Перед тобою московский народ — что в нем изменилось? Повсюду трамваи и эти… как их… автомобили… Ну а дороги и буераки такие ж, как были!

ЖОРЖ:

Маэстро Воланд восхищен развитием техническим! Воистину он наделен анализом магическим!

ВОЛАНД:

Разве я выразил восхищенье?

КОРОВЬЕВ:

Никак нет, мессир, вы никакого восхищения не выражали.

ВОЛАНД:

Так что же тогда говорит этот человек?

КОРОВЬЕВ:

А он попросту соврал! Поздравляю вас, гражданин, соврамши!

ВОЛАНД:

Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны и прочая…

КОРОВЬЕВ:

Аппаратура!

ВОЛАНД:

Совершенно верно, благодарю, сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?

БЕГЕМОТ:

Да, это важнейший вопрос, сударь!

ВОЛАНД:

Однако мы заговорились, а публика начинает скучать… Покажи нам для начала что-нибудь простенькое.

 

ПЕРВЫЙ НОМЕР ФАГОТА И БЕГЕМОТА (С АССИГНАЦИЯМИ)

КОРОВЬЕВ:

Пики, трефы, бубны, червы, три семерки, два туза!

БЕГЕМОТ:

У кого плохие нервы — в самый раз закрыть глаза!

КОРОВЬЕВ:

Вот колода, граждане!.. А где она таперича?

БЕГЕМОТ:

Ряд седьмой, в бумажнике у Петра Сергеича!

ГЕЛЛА:

Да, у Петра Сергеича!

КОРОВЬЕВ:

Для московского народу, для почтенной публики эту самую колоду превратим мы в рублики!

Денежный дождь.

ЖОРЖ:

Это просто маскарад! С играми азартными! Эти деньги в аккурат снова станут картами!

БЕГЕМОТ:

(мрачно).

Опять же ты, Бенгальский Жорж, без всякого стесненья лжешь!

 

ВТОРОЙ НОМЕР. ОТРЫВАНИЕ ГОЛОВЫ У ЖОРЖА

КОРОВЬЕВ:

Наши деньги — первый класс!

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ:

Браво! Дайте Жоржу в глаз!

АННУШКА:

Оторвать ему башку!

КОРОВЬЕВ:

За совет — мерси боку. Бегемот, осуществи!

Бегемот «осуществляет»

НАТАША:

Боже мой! Он весь в крови!

ЛАВРОВИЧ:

Ну и ну!

ЖОРЖЕВА ГОЛОВА:

Позвать врача!

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ:

Проучили трепача!

ЛАВРОВИЧ:

Вот так фокус!

РИМСКИЙ:

Срамота!

НЕПРЕМЕНОВА:

Черти! Нет на них креста!

КОРОВЬЕВ:

(голове)

Будешь чушь молоть?

ЖОРЖЕВА ГОЛОВА:

Клянусь, я на сцену не вернусь!

НЕПРЕМЕНОВА:

Постыдились бы людей!

НАТАША:

Отпусти его, злодей!

РИМСКИЙ:

Постыдились бы людей!

НАТАША:

Отпусти его, злодей!

ВОЛАНД:

Все они люди, как люди, и любят деньги, бедняги… Будь то деньги из кожи, золота, бронзы или бумаги. Они легкомысленны, но милосердны, в общем, прежних напоминают… Только квартирный вопрос их испортил…

БЕГЕМОТ:

Вовсю донимает!

КОРОВЬЕВ:

Мессир, а как же с головой?

ВОЛАНД:

Надеть…

КОРОВЬЕВ:

Бенгальский вновь живой!

ЖОРЖ:

Ах, голова, ах, голова… Ах, мама, ты была права…

 

ТРЕТИЙ НОМЕР… ОТКРЫТИЕ ДАМСКОГО МАГАЗИНА

КОРОВЬЕВ:

А теперича, когда мы Жоржу дали по усам, дорогие наши дамы, приготовьтесь к чудесам!

БЕГЕМОТ:

Приступаем сразу к делу!

КОРОВЬЕВ:

Все на сцену! Молодцом!

БЕГЕМОТ:

Мы попросим нашу Геллу показать товар лицом!

 

ГЕЛЛА «ПОКАЗЫВАЕТ ТОВАР ЛИЦОМ»

ГЕЛЛА:

Герлен, Шанель, Нарсис Нуар, лак для ногтей, помада! Надежный импортный товар!

НЕПРЕМЕНОВА:

Почем?

ГЕЛЛА:

Платить не надо!

КОРОВЬЕВ:

Примерьте туфли! Красота! И задник аккуратный! Вот ваш размер и полнота!

НАТАША:

Почем?

КОРОВЬЕВ:

Товар бесплатный!

БЕГЕМОТ:

Вам в этом платье — двадцать лет! Угодно сеньорите кольцо примерить и браслет?

АННУШКА:

Почем?

БЕГЕМОТ:

За так берите!

На сцену рвется мужчина.

МУЖЧИНА:

Жена в декрете, но при мне есть справка о декрете!..

ГЕЛЛА:

Возьмите пеньюар жене, чулки и туфли эти!

КОРОВЬЕВ:

Мы закрываем магазин!

БЕГЕМОТ:

Хватай манто, маманя!

ГЕЛЛА:

Сеанс окончен! А за сим…

ВМЕСТЕ:

Спасибо за вниманье!

 

НЕСВОЕВРЕМЕННОЕ ЕХИДСТВО СЕМПЛЕЯРОВА ИЗ ЛОЖИ

СЕМПЛЕЯРОВ:

Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедли — тельно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов, в особенности фокус с денежными бумажками…

КОРОВЬЕВ:

Нам нечего разоблачать, а вам бы лучше помолчать!

СЕМПЛЕЯРОВ:

Нет, виноват! Разоблачение совершенно. необходимо. Без этого ваши блестящие номера оставят тягостное впечатление.

КОРОВЬЕВ:

Ну что ж, милейший, в этот час мы так и быть уважим вас!

СЕМПЛЕЯРОВ:

Вот и мило! Но непременно с разоблачением.

 

С РАЗОБЛАЧЕНИЕМ, ТАК С РАЗОБЛАЧЕНИЕМ

КОРОВЬЕВ:

Где вы болтались, черт возьми, намедни вечером с восьми?

ЖЕНА СЕМПЛЕЯРОВА:

(из ложи).

Мой муж, Аркадий Аполлонович Семплеяров, вчера вечером был на заседании акустической комиссии, но я не понимаю, какое отношение это имеет к магии…

КОРОВЬЕВ:

Уй, мадам! Уй, мадам! Я отчет вам полный дам!

БЕГЕМОТ:

Аркадий Аполлонович, супруг любезный ваш, вчера не на комиссию поехал… Гелла. А куда?

БЕГЕМОТ:

Машину персональную он отослал в гараж, а после на автобусе отправился…

ГЕЛЛА:

Куда?

КОРОВЬЕВ:

Уй, мадам! Уй, мадам! Я сейчас его продам! Он накупил шампанского и разности съестной и двинул на Елоховку, вы спросите…

ГЕЛЛА:

Зачем?

БЕГЕМОТ:

С Милицией… Андреевной, актрисой разъездной, до половины первого он пробыл…

ГЕЛЛА:

А зачем?

КОРОВЬЕВ:

Уй, мадам! Уй, мадам!

БЕГЕМОТ:

(«показывает»).

Вот чего он делал там!

Молодая «родственница» в ложе возмущена.

«РОДСТВЕННИЦА»:

Все понятно!

Бьет Семплеярова зонтиком.

И я давно уже подозревала это. Теперь мне ясно, почему эта бездарность получила роль Луизы!

ЖЕНА:

Как смела ты», негодяйка, коснуться Аркадия Аполлоновича!

«РОДСТВЕННИЦА»:

Уж кто-кто (Бьет Семплеярова зонтиком.) а уж я-то смею коснуться! (Хохочет.)

БЕГЕМОТ И КОРОВЬЕВ:

Вмажь ему, родная, вмажь! Дирижер, урежьте марш!

 

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО

Коровьев, бегемот, Гелла и хор зрителей

КОРОВЬЕВ:

Его превосходительство любил домашних птиц.

ВСЕ:

Любил домашних птиц.

КОРОВЬЕВ:

Любил домашних птиц. И брал под покровительство хорошеньких девиц! Хорошеньких!

ГЕЛЛА:

Хорошеньких!

КОРОВЬЕВ:

Хорошеньких девиц!

БЕГЕМОТ:

И правильно делал!

КОРОВЬЕВ:

Моральным безобразником он прожил бы свой век.

ВСЕ:

Он прожил бы свой век.

КОРОВЬЕВ:

Он прожил бы свой век. Но он любил по праздникам разоблачать коллег…

БЕГЕМОТ:

А вот это неправильно!

КОРОВЬЕВ:

За мелкое вредительство, и тщетное причем!

ВСЕ:

И тщетное причем!

КОРОВЬЕВ:

И тщетное причем! Его превосходительство был сам разоблачен!

ВСЕ:

Был сам разоблачен!

Общий шум, крики, зрители, внезапно оставшиеся практически нагишом, разбегаются кто куда… чудовищный скандал… и т. п.