Левинсон издал смешок:

— Браво! С разумным человеком всегда приятно иметь дело!

Поистине, фортуна была сегодня к нему благосклонна. Лицо Эйба расплылось в довольной улыбке. Он даже не смел надеяться, что слим-карта настолько легко попадет к нему в руки.

Глядя на его искривленное в усмешке лицо, Белборода решил, что самое время несколько огорчить незнакомца:

— Я бы так на вашем месте не радовался.

Гадая, действует ли этот тип заодно с теми двумя, которые проникли в квартиру Морозовой, Иван решил тянуть время, искренне полагая, что нет. В этом случае, если он исхитрится каким-нибудь образом привлечь их внимание, неминуемо завяжется перестрелка, и, может быть, в этой неразберихе ему удастся бежать.

— Да? — Левинсон насмешливо изогнул брови. — В чем же дело?

Белборода хмыкнул:

— В том, что существует копия информации с этой карты. В настоящее время она уже далеко. Так что, — он развел руками, — я думаю, записанные на ней сведения вряд ли больше представляет для вас хоть какую-то ценность. Вы ведь, по всей видимости, надеялись, что эти материалы существуют в единственном виде?

— Как это не имеет ценности? — встряла негодующая Усупова. — Что вы говорите такое? Это что же, выходит, что я не получу свои деньги?! Но…

— Боже! — разразился смехом агент «Моссад», сделав Усуповой знак замолчать. — Неужели вы думаете, что я не подумал об этом? С вашей Морозовой, — а ведь сознайтесь, что вы имели в виду ее, не так ли? — не спускает глаз один из моих лучших людей! Едва только представится возможность, он отберет, если уже не отобрал, у нее эту копию. Смею уверить вас, что для этого он достаточно опытен и проворен.

Левинсон еще полтора часа назад, инструктируя своих подопечных, приказал Зеймицу при малейшей возможности обыскать Морозову с ног до головы. Если он еще не сделал этого при ее выходе из подъезда, то мог легко исполнить данное ему поручение по дороге. Достаточно только женщине остановиться на светофоре, как он быстро нырнет к ней машину и под угрозой оружия заставит свернуть в какую-нибудь глухую улочку. Там он быстро обыщет ее и затем, независимо от результата, без излишнего шума прикончит.

— Так что не питайте на этот счет никаких иллюзий, — с довольной ухмылкой проговорил Эйб. — Записанная на слим-карте информация по-прежнему довольно ценна.

Белборода понял, что глумящийся над ним незнакомец действует заодно со следившей за домом компанией, и почувствовал, что готов разорвать его на куски.

— Ну, так платите же наконец! — опять встряла Усупова. — Долго вы еще будете трепать языком? Я сказала вам, где эта карта, так что вы должны мне пять тысяч долларов!

Она не сводила с Левинсона алчного взгляда.

Белборода в сердцах бросил:

— Какая же ты безмозглая дура! Он и не думал платить тебе… Кроме того, эти деньги теперь тебе ни к чему!

— Это почему же? — быстро повернулась к нему Галина.

— Да потому, что покойнику они не нужны! Он прикончит тебя так же, как и меня!

Усупова изменилась в лице:

— Что ты несешь? Заткнись! — она повернулась к Левинсону и протянула в его направлении руку. — Гоните должок! Вы что, думаете, что я так и буду сидеть здесь с вами до вечера?

Левинсон рассмеялся. Он искренне потешался над женщиной.

— Что вы ржете, как мерин? — осатанев, выкрикнула Галина, подавшись вперед. — Платите и не думайте, что вам удастся меня обмануть!.. Вы же давали слово!

— Мало ли, что я давал, — ухмыляясь, произнес Эйб. — Это была невинная шутка. Если ты приняла ее за чистую монету, то я здесь ни при чем. Вини себя.

У Усуповой был такой вид, будто она проглотила дохлую мышь.

— Выходит, вы мне ничего не заплатите?

— Выходит, что так, — издав смешок, весело подтвердил Левинсон.

— Но это же не честно!

— А кто здесь говорил о честности? Только не я!

Сжавшись в комок, Усупова окатила его исподлобья пылающим бешенством взором и с мрачной решимостью в голосе глухо произнесла:

— Вам это так не пройдет. Лучше заплатите!

Левинсон притворно вздохнул:

— Одна морока с этими женщинами. Чуть что не по ним, сразу идут в ход угрозы…

Окончание фразы застряло у него в глотке, когда он увидел, как ощерившаяся от ненависти Усупова, пригнувшись, выбросила перед собой полусогнутые в локтях руки.

— Стоять! — гаркнул он. — Стоять, я сказал! — еще громче заорал он, когда Усупова, не взирая на окрик, резко подалась вперед, готовая вот-вот кинуться на него, словно взбешенная тигрица.

Рефлекторно Левинсон дернул пистолет в ее сторону, и Иван понял, что настал его час.

В следующий миг, сжавшись, как стальная пружина, он в молниеносном броске кинул свое тело вперед.

Эйб резко дернулся в его сторону, но опоздал на какую-то долю секунды. Иван обрушился на него всей массой своего тела. Он врезался в него, словно таран, и, ухватившись за руку с пистолетом, будто клещами, резко отклонил ее в сторону.

Раздался приглушенный хлопок выстрела. Выпущенная Левинсоном пуля, едва не задев остолбеневшую посреди комнаты Усупову, угодила в стекло старенького серванта.

Комната наполнилась звоном ссыпающихся на пол осколков. С белым, как простыня, лицом женщина в ужасе отпрянула обратно к стене. Чтобы не завопить от страха, она прикрыла ладонью рот.

Зарычав, будто раненный зверь, Левинсон попытался согнуть руку в локте, чтобы застрелить Ивана. Но тот, вцепившись в нее мертвой хваткой, не дал ему этой возможности. Он нанес ему сильный удар головой в подбородок. Однако Левинсон частично успел увернуться, и удар вышел смазанным.

Резким движением Эйб подтянул под себя ноги и постарался коленками отжать от себя противника. Иван еще раз ударил его головой, и у Левинсона оказались разбитые губы и нос.

Эйб подтянул к телу раскиданные в стороны руки и быстро крутанулся на левый бок. Метя в низ живота, он со всей силы лягнул обидчика ногой. Однако немного не рассчитал, и его нога врезалась Ивану в бедро.

Превозмогая боль, тот быстро отпустил его левую руку. Когда Левинсон дернулся к краю дивана, он нанес ему мощный удар по голове, тем самым частично его оглушив. После этого Иван дернул вверх его ослабшую правую руку и со всей силы ударил ею о деревянную спинку дивана. Разжав от боли кулак, Эйб выронил пистолет. Иван отпихнул его пяткой назад.

Воспользовавшись тем, что теперь у него свободны обе руки, извернувшийся Левинсон схватил Белбороду поперек туловища. Сжав его, будто тисками, он рывком подтянул к себе, и Иван потерял опору. Затем он бросил его справа от себя на диван и попытался насесть на него, но Белборода выбросил вперед обе руки и стал отжимать его подбородок.

Поняв, что ничего таким образом не добьется, Левинсон разжал свой захват и нанес Белбороде стремительный удар по лицу. В какой-то мере Ивану удалось парировать его, но тем не менее он оценил силу противника. Выбросив вперед руку, он попытался достать кулаком до его лица, но удар пришелся уже в пустоту: Левинсон, как кузнечик, вскочил на ноги и бросился к пистолету.

Рывком вскочив на ноги, Белборода обхватил руками соперника и попытался отбросить в сторону. Но тот в это время резко подогнул колени и наклонился вперед. Иван с грохотом, от которого затряслись стены квартиры, приземлился на пол. Взвизгнув от страха, Усупова шарахнулась в сторону.

Вскочив, Левинсон попытался ударить противника мыском ботинка по голове, но Белборода, проворно отклонившись в сторону, схватил его за лодыжку и резким движением крутанул в бок.

Вскрикнув от боли, тот грохнулся рядом с Иваном, и Белборода кинулся на него сверху.

Однако взять Левинсона голыми руками было не так-то просто. Он успел провести серию не сильных, но ощутимых ударов Ивану в грудь, стремясь сбить дыхание, и затем попытался перебросить его через голову. Но Иван на эту удочку не попался и, пригнувшись, нанес в ответ короткий удар в челюсть.

Левинсон почувствовал себя не важно и, быстро выпростав вперед руки, схватил Ивана за отвороты куртки. Одним рывком он притянул его к себе и тем самым лишил возможности эффективно работать кулаками.

Иван попытался отжать назад его голову, но Эйб прижал подбородок к груди. Резко крутанувшись под насевшим противником, он постарался сбросить его с себя. Белборода, падая на пол, вцепился в извивающегося, как угорь, Левинсона стальной хваткой, и они, сцепившись, как два диких зверя, покатились по полу.

У Галины, которая буквально умирала от страха, в голове вдруг провернулась какая-то шестеренка. Не долго думая, она метнулась к валявшемуся на полу пистолету Эйба. Схватив его, она поспешно отскочила назад, так как катавшиеся по полу мужчины едва не сбили ее с ног. Она резко вздернула оружие вверх.

В это время почти одолевший соперника Иван уловил краем глаза ее быстрый замах. Насколько было возможно, он постарался уйти от удара. Но агент «Моссад», вцепившись в него, словно клещ, не дал ему этой возможности. В следующий миг тяжелая рукоятка пистолета с силой опустилась ему на голову.

Перед затуманившимся взором Белбороды вспыхнуло кровавое марево, тело его обмякло, и он без сознания повалился на Левинсона.

Белборода махнул рукой проезжавшему мимо такси.

— Как со временем? — спросил он у пожилого, неряшливо одетого толстяка с редеющей шевелюрой. — Пара часов не утянет?

Безучастно поглядев на Ивана блеклыми, как лужицы талой воды, глазами, тот сплюнул в открытое окошко и равнодушно пожал плечами.

— Какие проблемы? Плати, остальное — моя забота.

Он зевнул, открыв взору коричневые от никотина зубы, потом засунул за потрепанный ворот несвежей рубашки указательный палац и стал усердно скрести ногтем грязную шею.

— Пятидесяти долларов хватит? — Иван быстро нырнул в машину и уселся на заднем сиденье.

Еле удерживаясь от зевоты, таксист, перевидавший на своем веку многие тысячи пассажиров, безразлично вымолвил:

— Хватит, — и тронул машину с места. — Куда едем-то?

Для начала Белборода дал ему свой адрес и потом попросил:

— Только не спеши, время терпит.

Кинув взгляд в зеркало, таксист усмехнулся:

— Не переживай. Мое кредо: никогда ни в чем не спешить. Все беды в этом мире от спешки… — не договорив, он вдруг весело подмигнул пассажиру, и скука на его лице неожиданно уступила место широкой улыбке, как будто яркий солнечный луч ворвался в темную комнату. — Ты обратился точно по адресу.

— Вот и замечательно, — устало улыбнулся Иван и, сдержав зевок, прикрыл глаза отяжелевшими веками. Сейчас его волновала лишь одна мысль, куда могла подеваться Усупова?

Он очнулся в квартире Рогожкина, когда ее уже и след простыл. Морщась от боли в затылке, он тяжело поднялся с пола и, доковыляв до дивана, упал на него, как подкошенный. После схватки с Левинсоном тело его все болело, и он чувствовал себя так, будто его пропустили через мясорубку. Стараясь не делать резких движений, Белборода огляделся и с удивлением обнаружил, что в комнате он один.

Было непонятно, куда исчезли Усупова с Левинсоном, и что последнему помешало прикончить его, пока он был без сознания. В конце концов, Иван решил оставить этот вопрос на потом и после этого достал провалившийся за пояс брюк пистолет. Положив его в карман куртки, он проверил на месте ли слим-карта с информацией о Рыкове. Как и следовало ожидать, ее не было.

Пожав плечами, он взглянул на часы и увидел, что он пров?алялся в отключке пятнадцать минут. Подумав, что за такое время произойти могло многое, он, наконец, отдышался и осторожно поднялся на ноги.

Что ж, раз ему удалось выбраться из этой переделки живым, нужно было как можно скорее уносить ноги. Вздумай сюда заглянуть парочка, обыскивавшая квартиру Морозовой, разумеется, если они еще не удрали, и пуля ему обеспечена.

Гадая, на кого они могли работать, Белборода, проклял Усупову, так некстати оглушившую его пистолетом. В противном случае он бы обязательно заставил Левинсона говорить. Он медленно проковылял на кухню. Осторожно выглянув из-за занавески в окно, он внимательно исследовал двор, но не увидел ничего подозрительного.

Облегченно вздохнув, Белборода медленно отступил в глубь кухни и вдруг застыл, как пораженный громом: он вспомнил о слежке за Риммой. Позабыв о боли, он бросился к телефону, чтобы узнать, приехала ли она на работу, но, выскочив из кухни, неожиданно остановился: только сейчас до него дошло, что он не знает ее рабочего телефона, а мобильники в Управлении не работали из-за защиты от несанкционированного прослушивания.

Чертыхнувшись, Белборода приложил кончики пальцев к вискам, пытаясь унять головную боль. Он с надеждой подумал, что Римме удалось-таки оставить следящего за ней типа с носом и благополучно скрыться. Как не крути, а в таких делах она была все же не новичок…

Парой минут спустя, когда боль стала понемногу стихать, Иван, отдавая себе отчет, что оставаться дольше в квартире опасно, решил, что настало самое время исчезнуть и ему.

Осторожно переставляя ноги, чтобы не всколыхнуть затихшую в голове боль, он медленно ступил в сумрачную прихожую, но внезапно остановился. На полу в нелепейшей позе с раскиданными в стороны руками и поджатой под себя левой ногой лежал Левинсон. Его запрокинутая назад голова покоилась в луже крови. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он мертв.

Тихо присвистнув, Белборода переступил через тело и только сейчас обратил внимание, что все карманы его вывернуты наизнанку.

Нахмурившись, Иван качнул головой, примерно представляя себе теперь, что здесь произошло, пока он был без сознания. Очевидно, после того, как Усупова отправила его в нокаут, она приказала Левинсону отдать ей все имеющиеся у него деньги. Не удовлетворившись, по всей видимости, полученной суммой, она заставила его под угрозой оружия вывернуть все карманы. После этого, удостоверившись, наконец, что у него ничего больше нет, бросилась к выходу.

Левинсон же, не желая отпускать ее, очевидно, кинулся за ней следом, не веря, что она сможет выстрелить, и это было его ошибкой. Когда он ворвался в прихожую, Усупова, боясь потерять отнятые у него деньги, не долго думая, всадила ему в голову пулю.

— Н-да уж, — мрачно пробормотал Белборода, разглядывая Левинсона. — Поистине, жадность этой фурии не знает границ!

Он подозревал, что и лежавшую в его кармане слим-карту со сведениями о Рыкове, Усупова, как сорока, утащила с собой. Вероятно, она хотела урвать за нее еще несколько тысяч долларов. Очевидно, по поводу продажи материалов Челыша она не иначе опять обратится к американцам.

Отступив к входной двери, Иван увидел выглядывающий из-под галошницы какой-то светлый уголок. Нагнувшись, выудил на свет толстую пачку долларовых банкнот, которой не так давно размахивал Левинсон. Иван подумал, что деньги, очевидно, вывалились из кармана Усуповой, когда она в спешке очищала карманы убитого.

Сунув деньги в карман, он подумал, что неплохо бы замаскироваться от бдительных граждан, видевших его фоторобот по телевизору, и поэтому быстро надел на голову одну из висевших на вешалке шляп Рогожкина. После этого он глянул в дверной главок, но тот по-прежнему был залеплен какой-то замазкой.

Приложив ухо к двери, Белборода вслушался в царящую за ней тишину, но не услышал ничего подозрительного. Тогда он беззвучно приоткрыл ненамного дверь и, быстро оглядевшись сквозь узкую щель, стремительно выскользнул на лестничную площадку, на ходу сунув руку в карман с пистолетом.

Допуская, что один из сообщников мертвого Левинсона по-прежнему наблюдает за площадкой сквозь глазок в двери Морозовой, он стремительно метнулся к лестнице.

Достигнув ступенек, он скатился по ним на один пролет вниз и замер, прислушиваясь. Но за этим ничего не последовало, и Иван с облегчением подумал, что сообщники убитого, если они все еще находились в квартире Морозовой, не заметили его бегства.

Натянув на глаза шляпу, Иван стал быстро спускаться вниз, продолжая на всякий случай удерживать руку в кармане на пистолете. Никого не встретив, он спустя несколько минут совершенно беспрепятственно вышел на улицу.

С первого встреченного им таксофона он позвонил в милицию и приглушенным голосом сообщил об убийстве в квартире Рогожкина. Добавив потом, что в квартире напротив, по всей видимости, орудуют вооруженные воры-домушники, повесил трубку. Поборов искушение увидеть, чем закончится визит оперативной милицейской группы в квартиру Морозовой, он поспешил исчезнуть: любая встреча со стражами порядка была для него опасна.

Именно из-за этого, снедаемый беспокойством за Римму, он провел следующий час, слоняясь по безлюдным переулкам, где вероятность встретить патрульный наряд была невысока. Когда его волнение достигло своего апогея, он позвонил Алексею Самойлову, своему другу, чей телефон они договорились с Риммой использовать в качестве «почтового ящика» для сообщений.

Алексей был искренне рад его звонку и пустился в долгие дружеские излияния. Белборода, предчувствуя, что им не будет конца, извинившись, перебил его и спросил насчет Риммы.

— Как же, звонила минут десять назад, — подтвердил Алексей. — Сказала, что будет ждать тебя в двенадцать часов у метро Полянка. У вас что, намечается дружеская пирушка?

— Если бы, — хмыкнул Иван и, поблагодарив Алексея, повесил трубку. Значит, Римме все-таки удалось оторваться от слежки, и она жива и здорова.

Иван облегченно вздохнул и, улыбнувшись, почувствовал себя так, будто с плеч свалилась гора. Но в следующий момент настроение его изменилось кардинальным образом: ему пришло в голову, что раз она сама решила прийти на встречу, дело его, похоже, безнадежно. В противном случае с ним бы изъявил желание встретиться кто-нибудь из руководства.

Помрачнев, Белгорода чертыхнулся, не зная, что и думать. Но затем он решил не делать поспешных выводов и взглянул на часы: до встречи оставалось чуть более двух часов.

Иван отдавал себе отчет, что общественным транспортом пользоваться заказано: кто-нибудь из пассажиров мог узнать его по фотороботу. Он быстро вышел на оживленную улицу. Еще глубже надвинув на глаза шляпу, он стал выискивать в движущемся плотном потоке машин такси.

Хотя до встречи с Риммой времени было еще предостаточно, он подумал, что будет неплохо съездить домой и переодеться. Разумеется, если его квартиру еще не взяли под наблюдение. Абсолютно доверяя своей интуиции, он был уверен, что почувствует чужое присутствие, едва только окажется перед домом: как-никак умение определять затаившегося врага являлось составной частью его работы.

— Приехали? — громко возвестил таксист, думая, что его пассажир спит, и Иван почувствовал, как машина замедлила ход.

В следующий момент, не удержавшись, тот громко воскликнул, сворачивая во двор:

— О! Что это здесь происходит? Не иначе, как бабий бунт!

Белборода быстро открыл глаза и увидел толпившееся посреди двора обширное сборище чем-то не на шутку взбудораженных старушек под предводительством его соседки с первого этажа бабы Клавы. В центре круга возвышался, словно маяк какой-то средних лет коротко стриженый человек в темном костюме и, очевидно, проводил среди них какую-то разъяснительную работу.

Судя по кислому выражению на лице, дела его шли неважно. После каждого его обращение, негодующие бабули, бурно жестикулируя, опровергали все его доводы, и ему приходилось начинать все сначала.

Белборода изменился в лице и медленно сполз вниз по сиденью. Над спинкой осталась видна лишь его старая шляпа. Стараясь, чтобы голос его звучал как можно обыденней, он бросил таксисту:

— Не останавливайся! — и забился в угол машины.

Не требовалось совершенно никакой интуиции, чтобы понять, что за его квартирой установлено наблюдение.

Однако не это так встревожило Белбороду. Он допускал такую возможность, но дело все было в том, что его караулила не милиция, а контрразведка!