Благодаря исключительному мастерству пилота, журналистам удалось незамеченными подобраться к Ле-Можу, когда в небе взорвался вертолет Управления контрразведки. Нуаре, как и оба его помощника, потрясенный прогрохотавшим взрывом, некоторое время сидел, как восковая кукла, не в силах поверить в происшедшее. Его пальцы судорожно стиснули ручку включенной радиостанции, а лицо выдавало полное смятение чувств.

— Черт!.. — Репортер, выпучив глаза, возбужденно хлопнул себя по колену. — Черт меня подери!.. — ошарашено повторил он хриплым каркающим голосом.

Он нетерпеливым движением отключил полицейскую радиостанцию.

— Так вот, оказывается, в чем дело!..

Отчаянные предсмертные призывы Марьяни к Фелиберу, в которых он сообщал, что в вертолете нет никакого шпиона, до сих пор звучали в его голове.

Альбер ухватил за плечо пилота и с силой встряхнул его.

— Каким образом, Вэл… Откуда здесь взялся шпион?.. О, боже, чертовщина какая-то!

Пилот угрюмо посмотрел на него.

— Спроси что полегче, Ал. Я сам ничего не пойму, — он нахмурился, — и это меня здорово беспокоит, если не сказать больше — пугает!

— А-а, брось, — фыркнул Альбер, хватая протянутый оператором микрофон. Обескураженное выражение на его лице сменилось решимостью.

— С нами ничего не случится. Поль полностью заснял все на камеру: и стрельбу по вертолету, и его взрыв. Отснятая пленка красноречивее всяких слов. Она может привести за умышленное убийство на скамью подсудимых не одного человека. Тот, кто отдал приказ сбить вертолет, и тот, кто стрелял по нему, они все прекрасно видели, что в нем был пилот!.. Я понимаю, что они хотели уничтожить иностранного шпиона, но ведь расправились-то они с ни в чем не повинным Марьяни, и должны за это ответить! Так что им нас лучше не трогать. Думаю, они это и сами поймут.

Бишон, беря крупным планом физиономию журналиста, криво усмехнулся:

— Как бы они не поняли этого слишком поздно, или не решили поступить с нами, как с Марьяни.

— Не каркай! — грубо осадил его Нуаре. Он развернулся на сиденье и цепко ухватился за спинку кресла. — Займись лучше делом.

— Да ладно тебе.

Ухмылка исчезла с лица оператора, уступив место сосредоточенному выражению:

— Приготовься.

Альбер мгновенно преобразился, глядя в объектив телекамеры. Поль подал рукой сигнал и пустил пленку. Собравшись с мыслями, журналист в резких тонах прокомментировал отснятый Бишоном материал:

— … таким образом, — гремел он, — мы требуем у соответствующих служб исчерпывающих разъяснений. Как так могло случиться, что заложником этой дикой кровавой операции стал целый город? Операции крайне опасной для жизней всех горожан без исключения, как мы с вами, уважаемые зрители, в этом смогли убедиться сами…

Войдя во вкус, он хватанул широкораскрытым ртом воздух и продолжил:

— Я ни в коем случае не умаляю опасности появления в этих краях русского шпиона, с целью уничтожения которого и была предпринята данная операция. Но в первую очередь все-таки следует исходить из соображений безопасности граждан. Я уверен, со мной согласятся многие. Мы очень надеемся, что ситуация в ближайшие часы прояснится. Наш парижский корреспондент, думаю, незамедлительно обратится за разъяснениями в пресс-центр Управления службы контрразведки, и вскоре мы сможем представить вашему вниманию позицию его руководства. Желательно также, чтобы нам разъяснили — почему при таких гигантских бюджетных ассигнованиях наши «доблестные рыцари плаща и кинжала» умудрились-таки проглядеть появление этого шпиона? Что они думают по этому печальному поводу?

Он на секунду умолк, переводя дыхание, и закончил:

— С уважением, Альбер Нуаре, Поль Бишон. Ле-Мож. Телеканал ТF-1.

Отключив телекамеру, Бишон улыбнулся.

— Все прошло замечательно, Ал. Давненько мы не работали с таким горячим материалом.

Он перемотал пленку, включил ретрансляционную установку и передал материал в студию.

— Порядок.

Он приготовил чистую кассету.

— Ты так считаешь? — Нуаре, довольный собой, развалился на сиденье. На его лице не было и тени недавнего беспокойства.

— Скандал гарантирован, будь спокоен. Кадры с взорванным вертолетом, благодаря Вэлу, вышли, что надо. После просмотра равнодушных не будет.

— Посмотрим, Поль. Пускай сначала наш репортаж поставят в сетку новостей. А, вообще, жаль, конечно, что у нас не вышло прямого эфира. Но, главное, материал передан. Так что, — Альбер посмотрел на часы, — думаю, редактор его вскоре запустит.

Он помолчал.

— Я вполне отдаю себе отчет, что нам пора сматываться, пока нас никто не заметил. Но, может быть, имеет смысл немного еще поторчать здесь?

Он испытующе поглядел на помощников.

— Я, конечно, все понимаю. У меня самого еще звучат в ушах вопли погибшего летчика, но вдруг нам удастся запечатлеть что-то еще, а? Скрыться-то же ведь мы сумеем в любой момент, не так ли, Вэл?

Лзбре оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на Нуаре потускневшими глазами. Сбитый вертолет произвел на него самое тягостное впечатление. Мягко коснувшись руки журналиста, он сдержано проговорил:

— Я понимаю тебя, Ал, смерть — это ужасно. Смерть, принятая от рук своих — ужаснее в тысячу раз!.. Я тоже не прочь насыпать им на хвост перца, чтобы божий свет им оказался не мил, но посмотри вон туда, — он указал на крошечную точку на горизонте. — Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Что это? — перевесился через спинку сиденья Бишон. — Похоже на птицу.

— Ты ошибаешься, — покачал головой Валентин. — Это вертолет особого назначения. Состязаться с ним в скорости на этой жестянке, — он постучал по приборному щитку, — дохлый номер. Самое большее минут через десять он уже будет здесь. Чем скорее мы ляжем на обратный курс, тем будет лучше для нас.

Не дожидаясь ответа, Вэл быстро развернул в воздухе маленькую машину. Оставаясь на прежней высоте, он направил ее в сторону от города, обеспокоено поглядывая через плечо на быстро увеличивающуюся черную точку.

— Но это же абсурд, Вэл, они не посмеют нас тронуть! — Альбер почувствовал беспокойство.

Бишон включил камеру и, увеличив изображение, припал к окуляру.

— Вот это чудовище! — протянул он, пристально разглядывая хищные, вытянутые формы приближающегося вертолета.

Репортер скривил губы.

— Да брось ты, вертолет как вертолет, не хуже и не лучше других. Никак не возьму в голову, Вэл, чем он тебя так напугал?

— Альбер, я хорошо знаю возможности этих машин, и не хочу быть их жертвой. На одной из таких я летал сам. Если руководитель операции захочет их натравить на нас, мы будем уничтожены быстрее, чем ты скажешь «мама». Фелибер, попирая закон, не раздумывая пошел на двойное убийство пилотов служебного вертолета. А они совершенно не угрожали его положению, в отличии от нас. Теперь представь, что он может сделать с нами после твоего репортажа?

Лэбре, обернувшись, скользнул взглядом по приникшему к камере Бишону и внимательно всмотрелся в стремительно приближающийся специальный вертолет. С тревогой обнаружив, что он с полным боевым оснащением, пилот резким движением кинул машину к земле. Не обращая внимания на стенания Нуаре, он увеличил скорость в надежде скорее скрыться.

Это ему вполне удалось, поскольку экипажу вертолета особого назначения сейчас было не до него.

* * *

Фелибер сидел, уткнувшись в установленный в приборной панели вертолета компактный монитор. На его лице застыло недоброе выражение, пока он просматривал произведенную пилотом запись.

— Отлично, — обронил он. — Просто великолепно!

Вертолет прибыл минут пятнадцать спустя после звонка Старика. Приятно удивленный, да что там — скорее ошеломленный такой оперативностью — полковник, на секунду-другую замешкавшись, вскочил в машину. Переставив на вертолет блок спецсвязи, он кивнул Шавуру на заднее сиденье. Потом небрежно махнул рукой Мюрье и, толкнув в бок пилота, пролаял:

— Трогай!

Дуалье с непроницаемым видом проследил за удаляющимся вертолетом и встретился с уставшими глазами Рене:

— Мы оказались лишними. Готов спорить — все лавры достанутся этому самодуру.

Мюрье, ничего не говоря, только махнул рукой. Уже направившись к брошенным посреди поля автомобилям, он равнодушно сказал:

— Если только они поймают этого русского, в чем я уже сильно сомневаюсь. Ты был прав, орешек может оказаться не по зубам.

Упершись ногами в раскисшую почву, они медленно двинулись к дороге, вытягивая на руках увязшие в грязи машины.

В последний раз взглянув на них, Фелибер быстро освоился в вертолете. Он протянул руку и перевел записывающее устройство в режим отображения записи на экран. Чем дольше он просматривал запись, тем злее становилось его лицо.

Он развернулся к сидящему позади Шавуру.

— Как я и думал, вместо того, чтобы поспешить к нам на выручку, все звено, издыхая от скуки, болталось вдоль реки, наблюдая за уровнем воды после ливня.

Эдуард довольно потер руки.

— Этой записи, я думаю, будет вполне достаточно, чтобы командира базы выгнали вон!

Молчаливый Шавур, поддерживая уложенный на коленях штурмовой автомат, вяло пожал плечами. Потом надвинул на самые глаза длинный козырек раскрашенной защитным цветом кепки и сплюнул в открытый проем двери.

— Неужели? — равнодушно спросил он. Откинувшись на сиденье, он дал понять, что разговор окончен. На его лице не отразилось ни единого чувства.

У Фелибера возникло впечатление, что он разговаривает с каменной статуей. Отвернувшись, он вытащил из записывающего устройства диск и спрятал в кармане.

— Так оно будет надежней, — проговорил он.

Невысокий крепкосбитый пилот специального вертолета, не спуская с полковника холодного неприязненного взгляда, сдерживаясь, тихо сказал:

— Месье, я попрошу вас вернуть диск на место. Записанная на нем информация предназначена вовсе не для вас, а для специалистов по чрезвычайным ситуациям.

— Вот как? Ну, а теперь будет предназначена для меня. О диске забудь, он нужен мне больше, чем твоим кабинетным крысам.

Пилот, внутри которого все закипело, отвернулся и уставился прямо перед собой. Он был не доволен собой, что не заблокировал диск в устройстве.

Полковник взял в руки приемо-передающее устройство и подал вызов.

Зуммер ожившей рации заставил Легрена поднести к губам микрофон.

— Слушаю.

— Как у тебя дела? Что со шпионом?

От бодрого жизнерадостного голоса Фелибера его передернуло.

— Я скоро буду у вас. Эти скоты из Сен-Бри все-таки зашевелились, и вертолеты наконец прибыли. Вернее, пока один. Остальные на подходе, но у меня с ними налажена связь. Что там у вас? Я не опоздал?

Легрен, ожидая бурного потока ругани и упреков, тщательно подбирая слова, сообщил ему о гибели пилотов. К его немалому изумлению, этого не произошло.

— Ничто не вечно на этом свете, — помолчав, проговорил полковник и поинтересовался: — Что с Белбородой?

Легрен еле выдавил из себя, что тот сумел-таки скрыться во время взрыва вертолета. Минуя границу города, диверсант обстрелял выставленный на дороге дополнительный проверочный пост. Двое человек ранены. Он, Легрен, снарядил за беглецом погоню, но не знает, чем она может закончиться. У русского было преимущество во времени, и он успел им воспользоваться. Чтобы нагнать его, нужны вертолеты.

Эдуард помолчал.

— Н-да. Неприятно, конечно, но не смертельно. Мы нагоним его.

— Не сомневаюсь, — сипло ответил капитан. Его охватил гнев. После небольшой паузы, он спросил, стараясь, чтобы голос его звучал ровно:

— Полковник, почему вы не предупредили, что плененный экипаж также находится вертолете вместе с диверсантом?

— Чтобы вы дали ему уйти? Вы не дитя, чтобы не понимать всей сложности нашего задания. Нечего отвлекаться по мелочам, когда на карту поставлена, можно сказать, честь всей Франции. Уразумейте, наконец, это, и не закатывайте истерику.

Его голос стал жестким.

— Капитан, выбросите все из головы и не принимайте так близко к сердцу. Думаю, когда президент страны станет вручать награды, вы уже позабудете об этом инциденте. Не старайтесь казаться лучше, чем вы есть на самом деле…

Легрену вдруг перестало хватать воздуха. Он ослабил узел галстука и рванул верхнюю пуговицу рубашки. Краем глава он заметил отворившуюся дверь, и резко обернулся к вошедшим.

На пороге комнаты появился испуганный сержант-пулеметчик в сопровождении помощника капитана. Тот резко ударил его кулаком в спину, и молодой сержант вылетел на середину комнаты. Глаза Легрена сузились.

— Патрон! Это тот самый тип, про которого вы спрашивали.

Капитан кивнул, пристально разглядывая перепуганного сержанта.

— Куда вы пропали, черт побери? — раздался из динамика обеспокоенный голос Фелибера.

Легрена охватила ярость.

— Послушайте, полковник, — хрипло проговорил он, — я вас прошу, не судите обо всех по себе… по своей скотской натуре!

Последняя фраза сама сорвалась с его языка. Как ни странно, ему нисколько этого не было жаль.

— Эй, поберегись, ты делаешь непростительную ошибку!

Голос Фелибера стал ледяным.

— Да и черт с ней! — произнес сипло Легрен и вскинул глаза на сержанта-пулеметчика.

Тот отшатнулся было назад, перепуганный его пылающим взором, но помощник капитана удержал его на месте.

— Куда? — рявкнул он. — Не дергаться!

Легрен с силой стиснул черный корпус рации:

— Понял меня… мерзавец?

— Вы отстранены! — прошипел Фелибер, сотрясаясь от ненависти и переходя на официальный тон. — О вашем неподчинении я обязательно доложу Старику.

— Не сомневаюсь.

Легрен отключился. Положив рацию на подоконник, он сделал шаг к испугано жмущемуся молодому сержанту. Вплотную приблизившись к его искаженному страхом лицу, он тихо произнес:

— Таких как ты, сукиных сынов, я бы расстреливал на месте! — после этого бросил на ходу своему помощнику: — Принимай за меня командование — я снят, — он вышел из комнаты.

Фелибер, пунцовый от гнева, раздраженно щелкнул тумблером.

— Подонок! — прошипел он. Затем зло бросил пилоту: — Продолжай двигаться вдоль шоссе, — и обернулся к погруженному в молчание Шавуру.

— Эти обезьяны сбили наш вертолет, не удосужась даже перепроверить, кто в нем находится, представляешь? От Марьяни с Пьежем не осталось ни косточки. Жаль, хорошие были парни.

Шавур ничего не ответил.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Фелибер.

— Да ничего, — недовольно проскрипел десантник. — Значит, жизнь у них не сложилась, что же еще…

Он хмыкнул и отвернулся.

«Будь ты проклят, высокомерная горилла», — с ненавистью подумал полковник. Он не мог понять, что у того на уме, и это мешало ему сосредоточиться. Он уставился тяжелым взором в раскручивающееся под ними серое полотно дороги, затуманенное легкой дымкой.

— Теперь этот тип от нас никуда не денется! — тихо проговорил он, потом обернулся к летчику: — Иди над самой магистралью и не залезай вверх, откуда нас будет видно издалека. Только так мы сумеем близко подобраться к диверсанту. И прибавь скорость, не то ползем, будто беременная черепаха.

— Это не истребитель, — огрызнулся пилот, но затем все-таки передвинул вперед рычаг газа.

Полковник высунулся из раскрытой дверцы и, минуя Ле-Мож, вперился взором в место трагедии, представляя, что здесь творилось.

* * *

Пока Фелибер, нахмурившись, переругивался с Легреном, «БМВ» продолжал мчаться вперед. Как только отгремели короткие автоматные очереди постовых, Белборода, не сбавляя скорости, перегнулся через спинку кресла и похлопал укрывшуюся на заднем сиденье женщину по плечу.

— Опасность миновала. Можете вылезать.

Римма с опаской подняла голову. Оглядевшись, она легким движением здоровой руки неосознанно поправила прическу. Иван улыбнулся, наблюдая за ней в зеркало.

Окинув погруженный в легкую дымку испарений ландшафт острым, ничего не упускающим взглядом, женщина поинтересовалась:

— Куда мы едем? — она придвинулась к правой дверце и, изловчившись, вытащила из кармана смятую пачку сигарет. Закурив, с наслаждением втянула в себя горьковатый, желтый на солнце дым. — Надеюсь, с теми мальчишками-постовыми все в порядке?

— Можете не переживать. Самых активных пришлось немного э-э… проучить, но это не смертельно, — быстро уточнил он.

Не желая вдаваться в подробности перестрелки, Белборода кинул на Римму испытующий взгляд:

— Вас это интересовало?

— По правде говоря, да. Они еще слишком молоды, чтобы умирать.

Полковник горько усмехнулся, вспоминая погибших товарищей.

— Знаете, для смерти мы всегда молоды, сколько бы нам не исполнилось к ее приходу, — двадцать ли, восемьдесят ли.

— Не думаю, — качнула головой женщина. — Кстати, меня зовут Римма, если вам это еще интересно. — Ее губы тронула легкая улыбка. — Не самое подходящее время для продолжения знакомства, вы не находите?

— Меня Иван. Любое знакомство, наверное, своевременно, если только происходит на этом свете.

— Откровенно говоря, я думаю точно также. Лучше поздно, чем никогда. По крайней мере, еще остается немного времени, чтобы успеть что-то исправить, или… хотя бы попытаться. — Женщина сделала вид, что старательно поправляет сбившийся бинт.

Она не знала, что с ней происходит. Определенно, этот мужественный красивый мужчина ей начинал нравиться, несмотря на то, что еще совсем недавно она считала его подонком.

Они помолчали.

— Так куда же мы все-таки едем? — вновь спросила она. — Вы мне так и не ответили.

— Все очень просто, — проговорил Белборода, следя за дорогой. — Как только выберемся из заблокированного контрразведкой района, вы своим ходом отправитесь обратно в Париж. Автомобиль бросим, не доезжая до дорожных постов. Я же… — он запнулся. — Скажем так, у меня есть еще одно дело, которое я обязан довести до конца.

При воспоминании о Ковалеве лицо его окаменело. Не подозревая, что тот уже мертв, Иван по-прежнему горел желанием попасть в Жютен.

— Обо мне не беспокойтесь.

Римма отчетливо почувствовала состояние разведчика.

— Вы меня, конечно, извините, — мягко сказала она, — Но… я могу знать, что произошло с вашей группой? Где она? Едва я увидела вас, меня не покидает ощущение, что с вами произошло что-то непоправимое.

Белборода кинул быстрый взгляд в зеркало.

— Вас это не должно волновать, — резко проговорил он. — Ни вас, ни кого другого. Это касается только меня! — немного помолчав, он добавил: — Вам это ни к чему, поверьте на слово.

Его фраза прозвучала как извинение.

— Я уверена, что и вас, и ваших подчиненных, если они все еще живы… — Римма уставилась пристальным взглядом в полковника, — надо как можно скорее снимать с маршрута. Я ведь вижу, что с вами творится что-то неладное. Пожалуйста, прислушайтесь к моему совету… Я прошу вас!

Полковник принял непроницаемый вид.

— Извините, но это касается только меня, — повторил он бесстрастным голосом. Не давая связной перебить его, продолжил: — Кстати, вам ничего не говорит фамилия Ковалев?

— Ковалев? Да нет, вроде, а что? Хотя, нет, постойте… — она наморщила лоб. — Эту фамилию я слышала от Берга — того самого типа, кому вы размозжили выстрелом голову. — Ее передернуло. — Он пригрозил бандитам, которые пытали меня, что если к полудню в их руках снова не окажутся наркотики, Ковалев закопает их живьем в землю. Они почему-то были уверены, что наркотики я где-то спрятала с трупом Шрамма.

Один из головорезов, кажется, Мейер… да, именно он, громко возразил что-то насчет того, что отпущенного времени явно недостаточно. На это Берг жестко заявил, что этот срок крайний. В час дня им всем необходимо быть у какой-то заброшенной шахты где-то в пределах Этампа…

Римма замолчала. Полковник, удовлетворенный ее ответом, едва заметно качнул головой. Он хорошо помнил отмеченное на карте месторасположение этой шахты. В окрестностях Этампа она была единственной, так что ошибки быть не могло.

— Расправились вы с ним, конечно, жестоко, — тихо проговорила женщина, вспомнив, что сделала с Бергом пуля Ивана.

— Прекратите, — Белборода нахмурился. — Вы не должны, жалеть этих выродков. Я вас, безусловно, понимаю, как человека, но вся штука в том, что они были уже не люди, а нелюди.

Не выдержав взора полковника, женщина тяжело вздохнула и молча покачала головой.

— Я так все же не думаю, хотя, конечно, были моменты, когда меня всю разрывало от злобы. Не знаю, что бы сделала с ними, если бы вдруг удалось освободиться от веревок. Честное слово!..

Очнувшись от горьких воспоминаний, она бросила на Белбороду полный тревоги взгляд:

— Послушайте, какое отношение вы имеете к этому Ковалеву? Вы же спросили о нем неспроста, ведь так?

— Это, в общем-то, не так уж и важно, — бесцветным голосом заметил он.

— Не скажите!

Иван, переключив все внимание на дорогу, удобнее перехватил рулевое колесо. Не снижая скорости, он преодолел еще один поворот. Он не удержался от тихого восклицания, когда, выскочив на прямой отрезок дороги, уперся взглядом в багажник впереди идущего «мерседеса».

— Вот те на! — выругался в сердцах разведчик. — Опять он!..

— О ком это вы? — обеспокоено спросила Римма, лихорадочно озираясь.

Она сдвинула брови, и на ее лбу обозначилась глубокая продолговатая морщина.

Белборода поморщился.

— Так, об одном своем друге детства. Но, ей богу, лучше бы он оставался в Москве… Вы не туда смотрите, Римма, вон он, — Иван указал на машину Самойлова.

Женщина подалась вперед. Иван вжал в днище педаль акселератора и, набрав скорость, подал сигнал обгона.

— Ох, и упрямый же черт, скажу я, — проворчал разведчик, обогнав наконец несущегося посреди дороги Алексея. Он совершенно не беспокоился, что тот сможет его разглядеть сквозь заляпанные высохшей грязью стекла автомобиля.

Вырвавшись вперед, «БМВ» перестроился в правый ряд. Не сбавляя скорости, он стал стремительно удаляться. Иван бросил в зеркало взгляд и вдруг, выскочив на середину дороги, стал плавно снижать ход. Когда стрелка спидометра начала клониться влево, он резко ударил по тормозам. Выкрутив руль, он поставил машину поперек магистрали, предварительно удостоверившись в отсутствии встречных машин.

— Вылезай!.. Живо! — крикнул он Римме, выскакивая на дорогу и становясь на пути «мерседеса».

Алексей, изумленный маневрами впереди идущего автомобиля, от греха подальше заранее сбросил скорость. Он нажал на тормоз, обомлев от одного вида появившегося на середине шоссе широкоплечего человека с раскрашенной физиономией и выряженного в камуфляж.

Незадолго до этого Самойлов впал в панику, испугавшись пронесшегося по окрестностям грохота взорванного вертолета. Так и не дождавшись звонка адвоката Бернара, он, кляня все на свете, спешил скорее исчезнуть отсюда, еще не веря в свое освобождение. Видимо, он кому-то здорово наступил на мозоль, если его отпустили из участка безо всяких условий. Никакие мысли о вилле не могли больше задержать его в этом проклятом богом месте. Каждая секунда была для него на вес золота. Страх вновь оказаться в тюрьме чужой страны гнал его прочь как полоумного.

— Это еще кто такой? — пробормотал Самойлов, глядя на незнакомца. Он остановился. Чтобы скорее выяснить причину задержки и вновь тронуться в путь, он быстро вышел из машины.

— Привет, Алексей, — просто сказал Иван, с интересом рассматривая своего друга детства.

— Так это… ты? — вытаращив глаза, Самойлов тяжело опустился на крыло автомобиля.

Его взор пытливо блуждал по измененному боевым гримом лицу. Только глаза друга, глядящие на него с легкой насмешкой, были ему хорошо знакомы.

— Постой, — медленно проговорил он, — что-то я не пой… — но неожиданно осекся. Он вспомнил слова Фелибера про диверсанта.

— Так ты и есть тот диверсант, которого разыскивает контрразведка? — наконец дошло до него. — Выходит, что и на заправке, и на центральной площади Луссона был все-таки ты? Но… как?.. Ты… Каким образом?.. — в голове у него воцарился сплошной ералаш.

Иван усмехнулся.

— Извини, ответить на твои вопросы я не могу.

— Но поче… — не договорив, Алексей вздрогнул, заметив быстро вылезшую из «БМВ» красивую женщину: — Так ты к тому же еще не один?

Римма окинула Алексея настороженным взглядом, быстро обошла машину и приблизилась к Белбороде.

Тот, не теряя времени, распахнул левую дверцу автомобиля Самойлова и стал тщательно изучать привлекший его внимание пропуск на беспрепятственный выезд из перекрытого района. Пропуск был выписан начальником жандармерии.

— Замечательно, — проговорил он и обернулся к другу. — Алексей, мне нужна твоя помощь.

Самойлов постепенно приходил в себя от изумления после неожиданной встречи с другом:

— Какие могут быть разговоры? Мы же друзья, Иван!

Белборода улыбнулся.

— Спасибо, Алексей, в тебе я никогда не разочаровывался.

— Да ладно тебе, — искоса поглядев на Римму, Алексей неожиданно смутился. — Что ты, в самом деле!

— Ладно, ладно, не буду, — усмехнулся полковник и осмотрел дорогу. Машин не было. Видимо, для более тщательного контроля за дорогами власти направили основные транспортные потоки через центральные магистрали, исключая второстепенные.

Не желая, чтобы их видели вместе, Белборода обернулся к Римме.

— Вы едете с Алексеем, — не терпящим возражения голосом сказал он. — Он довезет вас до Нанта… Ведь так, старина?.

— Да хоть на край света, если только попросишь! — улыбнулся Самойлов. — Надеюсь, ты с нами?

Печально улыбнувшись, разведчик отрицательно покачал головой:

— Знал бы ты, как я хочу этого, но, увы, не могу. Долг платежом красен. Я обязан заплатить по одному счету, и я это сделаю, без всякого сомнения!

Иван снова повернулся к Римме. Она была серьезна как никогда.

— А уж от Нанта до Парижа доберетесь как-нибудь сами, договорились? Лучше, как вы понимаете, ехать поездом. В аэропорту наверняка установлен дополнительный контроль. Я надеюсь, что ваше путешествие закончится благополучно, Римма… Я очень хочу на это надеяться!

— Мое желание, как я поняла, в расчет не берется? — подрагивающим голосом спросила Римма. Иван был ошарашен, когда разглядел в ее глазах слезы.

— Ну что ты, милая, — он поддался неожиданному порыву и протянул к ней руки. Обнял и нежно прижал к себе, боясь причинить боль в поврежденной руке. Алексей понимающе отвернулся. Римма покорно прижалась щекой к его груди и тихо заговорила:

— Брось ты все это. Поехали с нами. Как я поняла по твоему поведению, задание, порученное вашей группе, безнадежно сорвано… Да и где она, твоя группа?.. Забудь о своих счетах… Тебя же могут убить, я чувствую это!

— Не могу, милая. Я обязан это сделать в память о своих погибших товарищах. — Он нежно приподнял ее подбородок и коснулся губами ее трепетных, нежных губ. Вкус ее поцелуя заставил защемить его сердце.

— Что же касается порученного мне задания, я обязательно его выполню, но несколько позже. — Он отстранился от нее. — Ну, быстро садись в машину — видишь, Алексей уже ждет. Да и меня, откровенно говоря, время здорово поджимает. Будь благоразумна…

Римма отстранилась от его груди. Сдерживаясь, чтобы не заплакать, промокнула платком глаза. Кивнув Ивану, она молча села в машину. Ей было очень горько, что, встретив, наконец, мужчину своей мечты после стольких долгих, тягостных лет, она была вынуждена тут же его потерять. Все ее существо протестовало против такой несправедливости, но она нашла в себе силы сдержаться и подарить на прощание Ивану свою улыбку.

— Удачи тебе, полковник! — тихо сказала она.

— Спасибо, — тронутый за душу, Иван похлопал ее по плечу. — Прощайте!

Иван пожал руку другу, подмигнул Римме и быстро направился к развернутой поперек дороги машине. Римма не могла оторвать глаз от его одинокой фигуры. Она отчетливо понимала, что помочь ему не в состоянии.

Алексей дождался, пока Иван освободит проезжую часть, после этого включил передачу и тронулся вслед за «БМВ».

Выжав до упора педаль газа, Белборода рванул автомобиль с места. Быстро орудуя рычагом переключения передач, он разогнал машину до сумасшедшей скорости, будто хотел обогнать собственную печаль.

Алексей защелкал языком и обернулся к Римме.

— Несется, как на пожар.

Погруженная в собственные думы, Римма подняла голову и посмотрела на Самойлова непонимающими глазами. Потом, решившись, она произнесла твердым голосом:

— Поезжайте за ним. Я не могу бросить его одного! Не для того мы нашли друг друга, чтобы тут же расстаться!

— Нет проблем, — Алексей увеличил скорость и, вскоре стремительно удаляющийся «БМВ» начал медленно, но верно приближаться.

Римма почувствовала невыразимую легкость. Она приняла, наконец, решение — не важно, правильное или нет — но теперь остановить ее не могла никакая сила в мире…

Подмигивая пассажирке, Алексей знал, что ввязывается в опасное дело, но все последние события настолько казались нереальными, что как будто происходили во сне.

Звук вертолетного двигателя, доносящийся откуда-то слева, отрезвил его. Он снизил скорость и, задрав голову вверх, выглянул из окна.

— Неужто опять легавые? С кем, с кем, но с ними я больше встречаться не хотел бы, — проговорил он, окидывая подернутый дымкой небосвод, но ничего не увидел. Потом взглянул на Римму, — Мне, хм-м, право, очень жаль, но, кажется, Ивана мы все же упустим.

— Ничего страшного, я знаю, куда он направляется. Но вот вертолет… Не знаю почему, но он внушает мне опасение.

Так же как и Самойлов, она попыталась обнаружить его, но ее попытки оказались такими же тщетными.

— Чьей бы ни была эта машина, — произнесла наконец Римма, — нам лучше подстраховаться и на время разъехаться. Алексей, езжайте в направлении Шартра! Если пилот приставлен следить за Иваном, может статься, он увяжется за нашей машиной. В этом случае Иван получит возможность скрыться. Немного поводим пилота за нос, а потом я скажу, где нам встретить Белбороду.

* * *

Дав команду пилоту вести вертолет вдоль шоссе, Нуаре подозрительно наблюдал за несущимися по дороге на предельной скорости автомобилями.

— Летят как угорелые… Интересно куда? — задумчиво проговорил он.

— Ты что там бормочешь? — пилот, удерживая машину почти у самой земли, посмотрел на Альбера.

Нуаре медленно обернулся.

— Знаешь, Вэл, иногда меня озаряют догадки. Можешь смеяться, но это так. Вот и сейчас одна такая залетела в мою умную голову, едва я обратил внимание на этих торопыг.

Нуаре кивнул подбородком в направлении шоссе.

— Видишь их?

— Ну и что? — пожал плечами Вэл. — Мало ли на нашем голубом шарике самоубийц. Тебе-то до них какое дело?

— Ну а теперь подумай: с чего это вдруг они так несутся, как полоумные? Может, от кого сматываются?..

Показав пилоту на машины, он добавил:

— Держись за первой. Что-нибудь из этого автомобиля мы обязательно выжмем, вот увидишь. У меня предчувствие.

* * *

Не снижая умопомрачительной скорости, до которой он разогнался, Иван обернулся на характерный звук. Сквозь редкий ряд высаженных вдоль дороги деревьев его глаз отметил промелькнувший в белой дымке над самой землей легкий четырехместный аппарат.

Напряжение в мышцах Ивана спало, когда он понял, что эта вертушка не имеет никакого отношения к охотящимся за ним контрразведчикам. По звуку двигателя он установил ее марку и облегченно откинулся в кресле. Тихоходность этой летающей малютки была лучшей гарантией, что агенты безопасности не могли выбрать ее для преследования.

Полковник отметил время. Часы на приборном щитке показывали 11.40.

Взглянув в зеркало заднего обзора на медленно приближающийся «мерседес» Самойлова, разведчик также увеличил скорость. Он подумал, что Алексей, согласившись подвезти Римму, еще пуще прежнего стремится покинуть оцепленный контрразведкой район.

Уставившись в летящую под колеса серую ленту шоссе, он испытывал облегчение, что сумел, наконец, избавить женщину от своего близкого, смертельно опасного присутствия. Вряд ли его оставят в покое, так пускай хоть она избежит всей полноты чувств загнанной в угол дичи в этой охоте без правил.

Вспоминая о Римме, Иван испытал горькое чувство утраты.

«Надо же, влюбился! Ну и ну! Да что ты ей можешь дать?..»

Белборода печально покачал головой. Нет, лучше не мучить ни ее, ни себя. Да и какая это любовь? Хотя…

Полковник с силой тряхнул головой, запрещая себе больше думать о женщине. На стремительно приблизившейся дорожной развилке он повернул к Этампу. Стрекочущий позади него звук вертолетного двигателя стал отдаляться и вскоре смолк. Видимо, аппарат пошел в сторону Шартра.

До Этампа было еще километров семь, однако полковник решил приготовиться заранее, поскольку не знал расположения очередного дорожного поста.

Сборы оказались недолгими. Снизив скорость, Иван защелкнул тяжелый десантный нож в ножнах, чтобы не вывалился при беге, и сунул свой мощный четырехствольный пистолет за широкий кожаный пояс, прикрыв его краем куртки. Быстро проверил содержимое ранца, защелкнул его и уложил рядом с собой на сиденье.

Кажется все.

Позволив мышцам расслабиться, Белборода обмяк на сиденье и некоторое время вел машину, стараясь ни о чем не думать.