Равнину накрыло тяжелое, иссиня-черное брюхо грозовой тучи, расползшейся до горизонта. Нещадно мотая нервы, с неба одна за другой вывались изломанные белые нити молний. От нескончаемой смены беспросветной мглы и ослепительных вспышек, на миг выхватывающих из мрака всю округу, слезились глава. Канонада сухого треска разрывов грома гулким эхом раскатывалась на многие километры. Неистовый огненно-водяной хоровод все яростнее закручивался в своем непонятном, и от того пугающем танце.

Взвешенные в воздухе тонны водяной пыли и мелкие комья грязи, поднятые с земли, слепили глаза и отнимали последние силы. Раскисшая почва с голодным чавканьем заглатывала ботинки по самую щиколотку, так что каждый следующий шаг давался с еще большим напряжением, чем предыдущий.

Белборода обернулся и что было мочи прокричал Алехину:

— Привал!

Шум беснующегося ливня без остатка поглотил его крик.

Полковник огляделся, но вокруг стояла сплошная водяная стена, и он не смог ничего разобрать. Тогда, доверяя своему безошибочному чутью, он взял левее. Буквально черев несколько метров они уткнулись в густой частокол кустарника.

Накинув на ветви плащ-накидки, разведчики соорудили некое подобие палатки. Внутрь нее, по крайней мере, ни сверху, ни с боков не проникала вода. Они занесли под навес оставленные на земле носилки с майором Волошиным, заботливо укрытые непромокаемой тканью.

Присев на корточки, полковник устало смахнул с кончика носа каплю воды:

— Непогода расходится все сильнее. Не в пример нашим метеорологам французы безошибочно предугадали направление циклона. По выданному в штабе прогнозу погоды на первые пятеро суток, над нами сейчас небо чистое, как стекло.

Задувая края плащ-накидки, вместе с порывом ветра внутрь ворвался обезумевший поток воды. Полковник вскочил на ноги и поспешно задернул образовавшуюся брешь.

Ливень хлынул мощно и неожиданно, едва разведчики успели убраться с бензоколонки, и лил с редкими затишьями, не переставая, почти полтора часа.

Белборода откинул с часов шершавую на ощупь черную металлическую крышку, посмотрел на фосфоресцирующий в темноте циферблат. До встречи с представителем Центра оставалось чуть более трех часов.

Он погрузился в раздумья, с силой растирая виски. Преодолеть оставшееся расстояние до места встречи в такую погоду с тяжело больным товарищем на руках было нереально. За прошедшие полтора часа с момента звонка связному они едва преодолели семь километров. Расползшаяся по земле слякоть значительно снижала скорость передвижения. Ко всему прочему состояние Волошина вдруг резко ухудшилось. Что было тому виной, — повышенная ли чувствительность его организма к введенному антибиотику, что выразилось в обострении инфекционного процесса, или что-то иное, — Иван не знал, но перед командировкой ни о каких противопоказаниях в применении антибиотиков их никто не предупреждал. Теперь уколы обезболивающего были единственным спасением Леонида. Надолго ли?

Поглядывая в белое, словно мел, лицо подчиненного, Белборода пытался представить дальнейшее развитие событий, но у него ничего не получалось. На их головы свалилось чересчур много неожиданностей.

Чего стоила только встреча с Самойловым! Одного этого с лихвой хватило бы на целую командировку. Иван не знал, да и не хотел знать, каким образом Алексею удалось выехать из России. Главное, что вопреки всем принятым мерам предосторожности, он оказался-таки на пересечении с его маршрутом. А ведь в переданном начальству перед командировкой списке родных и знакомых тот занимал едва ли не первую строчку. Не для коллекции же, в конце концов, требовали с каждого как можно более полный перечень фамилий, а для того, чтобы держать этих людей как можно дальше от проложенного маршрута, исключая саму возможность накладок подобную той, которая сегодня и произошла.

Неподвижно расположившийся на земле Алехин уловил смену дыхания застывшего на носилках майора. Он вгляделся в осунувшееся лицо больного:

— Ты как? — но ответа не дождался. Волошин опять провалился в липкое забытье.

Отогнав от себя Самойлова, Иван перевел взор на капитана.

Тот поднял голову.

— Мы обязаны вовремя явиться на встречу со связной — да, это женщина, — уточнил командир, когда капитан в удивлении вскинул брови. — Ждать она нас не будет. В противном случае встреча больше не состоится: связная воспримет поднятую вокруг нее суету как ловушку. Но только как нам успеть, ума не приложу.

Капитан достаточно хорошо знал полковника, чтобы понять — тот уже принял решение, но желал услышать мнение подчиненного. Алехин попытался поставить себя на его место.

— Думаю, самым оптимальным было бы оставить нас здесь, а самому отправиться к указанному связной ориентиру. После этого вместе с ней прибыть сюда за Волошиным. — Михаил еще некоторое время молчал, проигрывая в уме еще и еще раз немногочисленные варианты спасения Леонида и их последствия. — Другого решения я не вижу.

Белборода кивнул, как бы соглашаясь с ним, однако неожиданно отмел его предложение сразу же, как только заговорил:

— Не пойдет.

Недоумение отразилось в глазах капитана.

— Существует одна значительная причина, из-за которой жестко ограниченная во времени встреча назначена на таком от нас отдалении.

Полковник устало провел рукой по лицу.

— Как предупредила связная, несколько дней назад в Луссоне вдруг объявилась группа спецподразделения по борьбе с наркотиками. Ребята достаточно серьезные, чтобы доставить нам массу неприятностей. Они кого-то выслеживают, и сколько пробудут здесь, неизвестно.

— Теперь понятно, — кивнул капитан.

— Каждый неместный для них — по определению потенциальный преступник, и попадает под пристальное внимание. Попади под их наблюдение связная, и майора с ней мы уже не эвакуируем. Поэтому наша встреча назначена в другом квадрате. Опять же — лишь благодаря тому, что французы пока почему-то медлят. Видимо, что-то задумали. Едва они приступят к активным оперативно-розыскным мероприятиям, как радиус их интересов начнет разрастаться, словно круги от брошенного в воду камня. Спустя…

Прямо над навесом сверкнул огненный раздвоенный язык молнии. Вспышка осветила округу неверным сполохом. С оглушающим треском рвануло в мелкие клочья воздух. За мгновение до вспышки, по какому-то наитию, разведчики, опасаясь смертоносного электрического разряда, упали на землю.

— Так вот, — продолжал полковник, стряхивая с водоотталкивающей материи маскхалата налипшие комья грязи. — Очень скоро для всех нас, и в первую очередь все для той же связной, станет опасным и тот квадрат, в котором назначена встреча.

Алехин молчал, переваривая услышанное.

— Понимаешь, куда я клоню?

Командир положил ему на плечо руку и внимательно посмотрел в глаза.

Известный своей огромной выдержкой, капитан тем не менее не мог скрыть своего изумления.

— Раздел одиннадцатый, часть вторая, — выдавил он из себя пересохшими в миг губами.

— Вижу, что понял. Но без этого мы больше никак не сможем помочь Леониду, — он кивнул на носилки. — Его жизнь в опасности.

Алехин покачал головой, но с доводами командира трудно было не согласиться.

— Что ж, раз вы так считаете… — Михаил развел руками.

Склонив головы, они досконально проработали план командира. Затем, не теряя времени, собрались и подхватили с земли носилки с больным товарищем. Словно привидения, они растворились в темноте по направлению только им известного азимута.

* * *

Спустившись на лифте на подземную автостоянку гостиницы «Амбассадор», Борис Авдеев прошел к зажатому между двух мощных машин неприметному крохотному «пежо» и открыл дверцу ключом. Встреча с Василием Ковалевым, представителем Челыша, его окрылила.

Борис приходился родным братом супруге покойного Лепяева и числился лучшим другом Челыша, но до сих пор никакого уважения по этому поводу никто из банды Челыша к нему не испытывал. Едва он стал усаживаться в автомобиль, как вальяжно раскинувшийся в «БМВ» один из вооруженных головорезов из его охраны состроил глумливую рожу:

— Набил свою помойку?

Грубый голос бандита эхом прокатился по подземной автостоянке. Остальные охранники, — как сидящие рядом с ним, так и расположившиеся во втором автомобиле сопровождения, — с любопытством уставились на Авдеева, позабыв о своем разговоре.

Борис замер, медленно вылез наружу и склонился у открытого окошка «БМВ».

— Прикрой свою слюнявую пасть, мразь! — змеей прошипел он и мгновением позже втолкнул в рот бандиту ствол браунинга, шустро выхваченного из кармана.

Все застыли, с нескрываемым интересом разглядывая Авдеева, будто впервые видели.

У Бориса на губах выступила пена.

— Что же ты молчишь, гаденыш, язык прищемило?

Его горящие лютой ненавистью глаза сверкали ненормальным блеском в полумраке стоянки.

— Немедленно прекратить! — вмешался Курт Шрамм, увидев, что Авдеев и впрямь готов выстрелить. Он выскочил из машины.

— Не утруждай себя, дружок.

Придя в себя, Борис злобно ухмыльнулся, вытаскивая изо рта оцепеневшего бандита ствол пистолета.

— Всем этим сбродом теперь командую я, как и говорил Антон. Ясно, Курт?

Не дожидаясь ответа, он вытер обслюнявленное оружие о куртку бандита, открыл дверцу «пежо» и стал устраиваться в машине. С его ростом в метр девяносто два это было сделать не просто.

Вслед впереди идущему «порше» автомобили выскочили со стоянки на авеню Шарля де Голля, миновали сверкающее на солнце своей белизной здание гостиницы и четверть часа спустя оставили Жютен позади.

Кавалькада из трех автомобилей, не снижая скорости, промчалась мимо небольшого озерца Коен, свернула на национальную магистраль и двинулась в сторону Ле-Мана.

Борис двигался в центре группы. Его машина на скоростной автостраде чувствовала себя прекрасно, с легкостью удерживая задаваемую «порше» скорость. Шрамм был прав на все сто, отзываясь о «пежо» в несвойственном для него восторженном тоне.

Внешне неприметная и в некоторых местах даже слегка помятая, тем не менее, она была своего рода шедевром. Под капотом ее глухо урчал мощный форсированный двигатель, исполненный немецкими специалистами — друзьями Курта. В случае нужды эта юркая неказистая машина могла легко уйти от любой погони, оставив преследователей с носом. Единственным неудобством для Бориса служили его колени, подпирающие рулевое колесо снизу, но с этим ему пришлось смириться.

Он посмотрел в зеркало. Хромированная решетка идущего позади «БМВ» держалась строго на определенной дистанции, будто вымеренной по линейке. Разглядев на переднем сиденье обидчика, он усмехнулся. А ведь не вмешайся Курт, он бы эту сволочь пристрелил, не раздумывая!

Авдееву недавно исполнилось двадцать девять. С постоянно сальными грязно-рыжими волосами, со своей суетливостью и дерганьем он походил на вечного неудачника, и таким был на самом деле.

Он боялся всего и всех. Но чем больше его пугали люди, тем он больше ненавидел их лютой ненавистью, сдерживаемой тем же страхом. Но иногда это чувство непонятно куда отступало, оставляя Авдеева один на один с обстоятельствами. Тогда он был способен на многое, о чем раньше не мог думать без содрогания.

Сейчас был именно такой момент, когда душа его парила под облаками, словно коршун, выслеживающий добычу.

Он связался с Челышем не в самый лучший период своей жизни. В начале девяностых среди тысяч других ему удалось за взятку уехать в Германию по линии Красного Креста в качестве беженца.

Германия потрясла его. Яркие неоновые вывески, освещавшие города ночью и превращавшие их в какой-то волшебный, неземной мир; чистота и порядок — все существо его противилось возможной потере этого райского уголка. Казалось, стоит только натурализоваться и стать самому себе хозяином, как он сразу же превратится здесь в своего.

Челыш, как и многие другие, тоже не мог пропустить такой возможности устроиться в Германии на всем готовом. Но он немного опоздал и прибыл в фильтрационный пункт с одной из последних партий, назвавшись чужим именем. В то время немецкие эмиграционные власти уже с большим подозрением относились к сытым, довольным жизнью молодым людям, прибывавшим в страну по линии Красного Креста. Когда они поняли, что их элементарно обманывают, они прикрыли этот поток любителей пожить за чужой счет.

После этого немцы с своей врожденной дотошностью принялись по новой анкетировать прибывших, не доверяя ранее составленным формулярам. Цель была одна: отсеять мнимых беженцев от настоящих. Начали, естественно, с последней партии. Отдавая себе отчет, что это закончится для них высылкой обратно в Россию, неудавшиеся эмигранты пустились во все тяжкие. Стены рядком стоящих пятиэтажных общежитий, куда поселили беженцев, день и ночь сотрясались от пьяных оргий и драк. Власти ввели порядок не заходить в эти дома без служебных собак, так как случаи нападения на инспекторов стали обыденным делом.

Само собой получилось, что в этом бедламе более слабые стали объединяться вокруг более сильных. Челыш от природы был довольно силен и отчаян, а потому, естественно, вокруг него тут же образовался круг почитателей его таланта расправляться с недоброжелателями. Одним из таких примкнувших к Челышу был и Авдеев, таким образом они и познакомились. Через самое короткое время властям удалось-таки навести порядок среди эмигрантов. К удивлению Авдеева, он оказался среди тех, кому немецкие власти выразили доверие и разрешили остаться в стране. Большую же часть «беженцев» отправили восвояси. Челыша, которого однажды полиция арестовала за вооруженное ограбление магазина игрушек, отправили вместе со всеми. Власти рассудили, что его дешевле выслать, чем тратить на его содержание в тюрьме деньги налогоплательщиков.

С немногими счастливчиками Авдеев покинул пределы фильтрационного пункта с новыми немецкими документами. Похмелье от искрящихся мыслей и радужных картин, рисуемых воображением, наступило довольно скоро. Открытие, что он здесь никому не нужен, его потрясло. Однако самый жестокий удар Борис получил, когда понял — чтобы выжить в этой стране, он был должен работать с утра до вечера, не покладая рук, как жили здесь все. Это его не устраивало: честно трудиться он не умел, а учиться не имел никакого желания. Ни на одном месте работы он долго не задерживался. Скопив кое-как на дешевую подержанную машину, он в конце концов бросил работу и стал промышлять мелкими кражами в магазинах самообслуживания. Его часто ловили за руку, но поскольку ущерб от кражи был мал, охрана никогда не вызывала полицию, а предупреждала, чтобы в их магазине он больше не появлялся. После этого Авдеев шел в другой магазин или уезжал в другой город. Какое-то время спустя он сошелся с еще несколькими магазинными ворами, и они стали промышлять вместе.

В один из периодов, когда их компанию стали преследовать неудачи, Авдеев вновь повстречал Челыша, прилетевшего по делам из Москвы. Борис не знал, что Антон разыскал его специально для использования в своих далеко идущих планах. Контраст между прежним Антоном в фильтрационном пункте и нынешним был поразителен. Бориса как раз только что вытолкали из очередного магазина, когда около него остановился дорогой автомобиль, и из него показался старый знакомый. На его круглом, как тыква, лице играла снисходительная улыбка сытого человека.

— Ну что, Борис, как поживаешь? — запанибрата поздоровался тот, будто не замечая его полуголодного облика и грязной одежды.

Авдеев попытался ответить, но дрожащие губы его не слушались. Мгновением позже его прорвало. Он поведал Челышу обо всех своих злоключениях.

— Ну-ну, успокойся же, наконец, — угомонил его Антон. — Безвыходных положений не бывает. Возьми.

Он вытащил из кармана несколько крупных купюр.

— Приведи себя в порядок, и завтра в десять утра приходи ко мне в гостиницу. Есть о чем потолковать.

С тех пор жизнь Авдеева изменилась коренным образом. С подачи своего визави он стал совладельцем небольшой процветающей фирмы. Как оказалось, фирма занималась мелкооптовыми экспортно-импортными операциями. Вторым совладельцем был немец, приятель Антона. В благодарность за помощь Челыш еще в их первую встречу в гостинице потребовал от Авдеева рекомендательное письмо к его сестре, как его лучшего друга. Абсолютно сбитый с толку, Борис пытался было возразить, но под давлением разъяренного Челыша написал все, что тот требовал от него. После этого Челыш улетел в Россию.

В экспортно-импортных операциях Борис, откровенно говоря, разбирался как свинья в апельсинах, но понимал, что под вывеской фирмы творится что-то нечистое. В его задачу входил лишь контроль над немцем, чтобы тот не зарывался. И Борис служил Челышу верой и правдой. Когда Ганс Ледбетер, официальный директор фирмы, стал настойчиво проявлять интерес к кассе фирмы, Борис донес об этом Антону по телефону в Москву.

На следующий день, будучи под шофе, Ледбетер вывалился из распахнутого по случаю жары окна собственной квартиры и разбился насмерть. Борис не поверил в эту случайную смерть и догадался, что у Челыша помимо него здесь есть еще свои люди. Между тем место Ледбетера занял другой приятель Челыша, Курт Шрамм, высокий плотный молодой человек с холодными как у рыбы глазами. После этого все пошло по накатанной колее, а Борису за своевременную информацию о Ледбетере Челыш подарил свой «мерседес», на котором ездил, когда приезжал в Германию.

Здесь-то Борис и поверил в свою звезду. Его давнишняя мечта о жизни богатого бездельника без особых усилий с его стороны начинала сбываться: неразговорчивый Курт справлялся со всеми делами без посторонней помощи, поручая Авдееву лишь незначительные поручения. За это неплохо платили. Он сделал вывод, что просто надо уметь ждать, и фортуна обязательно повернется к тебе лицом.

Изредка наведываясь в снимаемый на окраине города офис, Борис часто сталкивался там с разными подозрительными личностями. Но все они имели одинаковую привычку пристально разглядывать его тяжелым, немигающим взглядом, от которого у него пробегали по коже мурашки. Лишь выбираясь на улицу, он снова начинал нормально дышать и торопился как можно скорее уехать прочь.

В одно из таких посещений, когда Авдеев уже собирался уйти, в офис зашел Антон.

— Привет, — бросил он на ходу, будто расстались только вчера, и прошел в кабинет Курта.

Авдеев расслышал звук поворачиваемого изнутри ключа. Как позже выяснилось, Курт с Челышем просидели в кабинете всю ночь, после чего последний убыл утренним рейсом обратно в Москву.

Такие кавалерийские наскоки Челыш повторил еще множество раз. После последнего Шрамм вдруг куда-то на неделю исчез, а когда появился, лицо его выражало небывалое удовлетворение.

Несколькими днями позже он срочно вызвал к себе Авдеева. Когда удивленный Борис вошел в его кабинет, теряясь в догадках по поводу такой спешки, Курт уже с нетерпением ожидал его, вышагивая от окна к стене и обратно.

Повернувшись на каблуках, он, не тратя слов попусту, сразу приступил к делу.

— Сегодня вечером с сопровождением выезжаешь во Францию. Границу пересечете раздельно. Вот ключи от твоей новой машины. Только упаси тебя Господь отнестись к ней без должного уважения — под ее капотом стоит мощный форсированный двигатель. Эта крошка даст фору любому! На автостоянке перед своим домом увидишь красную малолитражку с французскими номерами — это и есть твоя новая машина. «Мерседес» оставишь на этой же стоянке. Ключи положи под коврик. Завтра в Жютене получишь все инструкции от Василия Ковалева. Подробности тебе пока ни к чему. Я прибуду в город утренним авиарейсом и дальше отправлюсь с вами. Все необходимые карты найдешь в машине, в отделении для перчаток, но вряд ли они понадобятся — мои ребята дорогу знают. И последнее.

Шрамм состроил кислую мину и с неохотой проговорил:

— Вся охрана поступает в твое личное распоряжение. Такова прихоть Антона. Это все, что он тебе просил передать.

Он вручил ошарашенному Борису ключи от машины, бросил:

— До встречи в Жютене, — и указал на дверь.

Недоумевая по поводу столь загадочной командировки с охраной, растерянный Авдеев вышел из кабинета.

В результате следующий день он встретил на дороге где-то между Нанси и Парижем, зажатый двумя мощными автомобилями, битком набитыми отъявленными головорезами — теми самыми типами, которых частенько заставал в офисе.

Лишь в «Амбассадоре» от Ковалева он, наконец, узнал, что в тайнике его автомобиля Шрамм заложил наркотики. Но самым страшным было для него сознавать, что с ними он уже пересек пол Европы.

Сказать, что он испугался, значит не сказать ничего. Немало изумленный Ковалев вложил в его обессиленную руку бокал с вином.

— Требуется помощь? — к ним подскочил вышколенный гарсон.

Взмахом руки Василий отослал его прочь.

После нескольких глотков щеки Бориса порозовели, и он вновь был в состоянии говорить.

— Знаете что?! Передайте Челышу, что он порядочная свинья! Я больше не притронусь к этой машине и первым же авиарейсом возвращаюсь в Берлин!

Все его существо кипело от негодования. Он не смел себе даже представить, что было бы, если бы на границе его машина подверглась досмотру.

Он импульсивно вскочил на ноги, намереваясь уйти.

— Сядь на место! — прошипел Ковалев. — Я еще не все рассказал, что тебе надо знать…

Он уставился на Бориса тяжелым немигающим взглядом.

Ноги Авдеева подкосились, и он рухнул обратно на стул.

— Ты ведь не хочешь, чтобы из-за твоего отъезда с твоей сестрой случилось непоправимое? — продолжал шипеть Ковалев. — Чем меньше будешь устраивать сцен, тем будет лучше для вас обоих!

Начавшая было спадать волна гнева вновь пошла по нарастающей. Однако на этот раз Василий опередил ее.

— Пока Шрамм не вернулся, нам требуется все обговорить. В этом мы заинтересованы оба. Молчи и слушай! — пресекая попытку Бориса заговорить, властно оборвал он. — Если наркотики дойдут до адресата, твоей сестре крышка. Челыш расправится с ней, как расправился с ее мужем — крупным наркодельцом — когда понял, что тот ему стал мешать. Сейчас твоя сестра заменила мужа и согласилась быть партнером Челыша, но стоит ему почувствовать, что дело встало на ноги, он тут же пустит ее в расход, а потом приберет к рукам все ее деньги, доставшиеся от мужа. Поверь на слово, их у нее достаточно, чтобы Челыш начал плести паутину. Что до меня, то я тоже имею кое-какие счета к оплате, поэтому, думаю, мы с тобой договоримся.

Перед глазами Василия вдруг встал образ Зетыщина, и он почувствовал, что рубашка на спине стала мокрой. Если только этот сопляк Авдеев решит все рассказать Антону, ему конец. Взяв себя в руки, он пригубил вино и пристально взглянул в растерянное лицо собеседника, ожидая, пока тот придет в себя.

Мысли же в голове Бориса летели одна быстрее другой.

Новость, что благодаря его рекомендательному письму Челыш втянул сестру в свои грязные махинации, была ему нестерпима. А он-то, дурак, почитал этого распухшего борова за своего благодетеля.

Борис до боли в скулах сжал зубы. Какая же Челыш паскуда!

В его душе страх перед бывшим приятелем стал выкристаллизовываться в ненависть. Он жаждал мести.

— Я все понял, — глухо выдавил он. — Что я должен делать?

Ковалев с облегчением перевел дух, похвалив себя, что правильно построил беседу. Он продолжил:

— Сорвав передачу наркотиков, мы лишь подпишем себе приговор, не более. На Челыше это не отразится. У него достаточно средств, чтобы через неделю сюда с этой же целью прибыли другие. Но мы можем поступить иначе — это на совесть исполнить все требования Челыша с одним «но» — всю передачу товара завести на себя. Когда, наконец, через нас пойдет первая полномасштабная поставка наркотика, выбить Челыша из игры и продолжить сотрудничество с его нынешним покупателем. Сразу после оттеснения Антона от дел, его потребуется убрать. Но это будет уже не проблема. К тому времени у нас будет достаточно денег, чтобы нанять профессионала. Потом мы на корню скупим всю банду Антона. Я не сомневаюсь, что твоя сестра присоединится к нам.

— Я тоже не сомневаюсь, — прошептал Борис.

— А теперь слушай меня внимательно, — продолжал Василий. — Передача товара должна была состояться в небольшом городке Бьенн. Однако у получателя груза возникли некоторые осложнения из-за того, что несколько человек, за которыми они давно присматривали, оказались стукачами. Из-за этого власти едва не взяли самого покупателя, но все обошлось. Однако сейчас вся округа вокруг Бьенна находится под контролем Департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Передача товара там уже, естественно, не состоится, но ведь об этом знаем только мы, не так ли?

Ковалев подмигнул.

— Вся хитрость заключается в том, что вы по-прежнему едете в Бьенн. Сразу после того, как устроитесь в местной гостинице, ты исчезаешь и вверяешь всю братию заботам властей. Этим мы добьемся, что наркотики пойдут не через Шрамма, который к этому времени уже будет сидеть в тюрьме, а через нас. Мы убедим Челыша в своей преданности: порошочек-то мы доставим его партнеру в целости и сохранности, а про банду Шрамма скажем, что те оказались людьми несерьезными. Не поняв всей важности момента, они спровоцировали власти на свой арест вызывающим поведением. Как только покинешь гостиницу, езжай в Кемперле. Оттуда позвонишь мне по этому телефону. Выучи его наизусть.

Он достал из внутреннего кармана дорогую перьевую ручку и написал на салфетке несколько цифр. Чернила тут же поползли по рыхлой бумаге, обезображивая написанное, но Борису хватило одного взгляда, чтобы запомнить номер.

— Я тебе сообщу, что делать дальше. И еще. Если вдруг почувствуешь, что засветился, машину бросай. Вытащи наркотики из-под багажника, — они в довольно своеобразном контейнере, — и добирайся до Кемперле автостопом, представляясь немецким туристом. Старайся меньше болтать, акцент может выдать тебя. На случай передвижения автостопом в багажнике «пежо» лежит объемная дорожная сумка. Спрячешь контейнер в ней. И хорошо себе уясни, если Челыш пронюхает о нашей игре, нам конец. Ошибки должны быть исключены.

— Я все понял, — кивнул Авдеев.

— Вот и отлично.

Ковалев посмотрел на часы и затем вытащил из бокового кармана пиджака небольшой бумажный сверток, аккуратно перетянутый скотчем крест-накрест.

— Возьми, — протянул он его Борису.

— Что это?

— Товар, — усмехнулся тот. — Подбросишь в одну из машин своих костоломов, когда будешь уносить ноги из Бьенна. Согласись, несколько странно будет выглядеть задержание наркокурьера без самих наркотиков, не так ли? — он усмехнулся.

Авдеев одобрительно кивнул.

— Неплохо придумано.

Неожиданно до него дошло, что его мечты о богатстве и в самом деле начинают сбываться. «Надо только уметь ждать», — с довольным видом повторил про себя он, как его бросило в жар. Все его будущее теперь зависело от этого треклятого контейнера, спрятанного в машине.

— Пока я с вами сижу здесь…

Он попытался встать и едва не опрокинул столик.

— Не спеши, — проговорил Ковалев, прочитав его мысли. — У машины постоянно кто-то дежурит. Похитить порошок довольно проблематично. Но если это все же случится, я приготовил кое-какой сюрприз…

Он поманил пальцем Бориса и что-то недолго нашептывал на ухо. Затем быстро сунул ему в руки второй, твердый на ощупь сверток, раза в два меньше первого, также обернутый в газету. Авдеев, расплывшись в восторженной улыбке, хотел было сорвать бумагу, но Ковалев остановил его:

— Не сейчас, а лишь в том случае, если кто-то захочет увести у тебя товар.

— Я вижу, вы предусмотрели все! — восхищенно проговорил Борис, потрясенный смекалкой Василия.

— Мы не имеем права ни на одну ошибку, — повторил тот. — Иначе нам конец.

Он наклонился к нему и заговорщицки подмигнул.

— Но и это еще не все! Остальное узнаешь, когда придет время.

Вопреки ожиданиям, Шрамм в ресторане больше так и не появился, предпочтя дожидаться Авдеева на автостоянке.

Когда Борис ушел, Василий поднялся из-за столика и прошел к себе в номер. Скинув на кресло пиджак, он ослабил галстук и, плеснув полбокала водки, прихваченной с собой из Москвы, подошел к окну.

Он был вполне откровенен, когда сказал Авдееву, что поведал ему не все. Он не сказал ему самого главного: Курт Шрамм тоже дал свое согласие на сотрудничество, горя желанием присвоить себе немалые деньги Челыша, скопленные в немецком банке. Ковалев пообещал их ему.

Они договорились, что передав Авдеева властям в качестве наркокурьера, Василий объяснит Антону, что это мера была вынужденной — у покупателя на хвосте висели легавые. Было необходимо притупить их бдительность. С малой порцией альбумина в кармане — тот самый сверток, который Ковалев передал Авдееву первым, — Борис должен был выглядеть настоящим наркокурьером, так как для пробной партии порошка было вполне достаточно. По крайней мере, Василий рассчитывал, что легавые подумают именно так.

Ковалев знал, что сумеет потом убедить Челыша направить через него и Шрамма во Францию большую часть запасов своего альбумина. Руководствоваться он будет прежде всего тем соображением, что власти, арестовав Авдеева, угомонятся, и не доставят им больше неприятностей. Партнер Челыша будет также настаивать на увеличении объемов поставок наркотика из-за его низкой цены. Все это приведет к тому, что Челыш со своей неодолимой страстью к деньгам перед таким соблазном не устоит.

Ковалев осклабился. Он присвоит себе всю партию, и это для Челыша будет форменным разорением. Тот потеряет большую часть своего капитала, вложенного в производство наркотика, а известие о том, что Шрамм обчистил его счет в немецком банке, подкосит его окончательно.

Василий недобро усмехнулся. Вдвоем с Куртом они добьются того, что эта толстая смердящая жаба окажется наконец-то раздавленной и разоренной!

Он искренне полагал, что хилая фигура Бориса послужит хорошей приманкой для утоления разыгравшегося аппетита полиции. Реакция сестры на его арест также была известна: с ней заранее были обговорены все детали их операции по присвоению альбумина Челыша. Она уже знала, что ее брат попадет в тюрьму, и осталось к этому сообщению безучастной: деньги для нее затмили все остальное.

Залпом влив водку в горло, Ковалев крякнул и прикрыл рот ладонью.

Он знал, что сделал правильный выбор. Курт был именно тем человеком, который ему необходим — человеком дела.

* * *

Некоторое время спустя разведчики, значительно отклонившись от предписанного приказом маршрута, подошли к Бьенну с северной стороны.

Бьенн, как и Луссон, представлял из себя небольшой городок без особых достопримечательностей, где проживало не более пяти тысяч жителей. Как и в других подобных селениях люди здесь вставали с рассветом и укладывались спать с наступлением темноты. Самую непоседливую молодежь остудил хлещущий ливень. Так что, когда разведчики приблизились к городку, его улицы были давно пусты, и жители, за редким исключением, все уже были в постелях.

Осторожно поставив на землю носилки с впавшим в забытье Леонидом, полковник с Алехиным отошли в сторону. Иван присел на придорожный валун и подтянул ремешки на ботинках, затем взглянул на капитана.

— Ты веришь в бога? — неожиданно спросил он.

Тот молча поправил каску, обтянутую маскировочной сеткой, достал из кармана коробочку компактного радиолокационного компаса и, сварившись с его показаниями, покачал головой.

— Здорово же нас занесло в сторону, — затем убрал аппарат в карман и, наконец, ответил: — Нет.

Белборода хмыкнул.

— Я тоже.

Он передал подчиненному все свое снаряжение. Оставил себе из оружия лишь небольшой четырехствольный пистолет страшной убойной силы с попарно расположенными друг над другом стволами и закончил:

— Надеюсь, что он за это на нас не в обиде.

Помолчав, он проговорил:

— Ну, с богом! — и вдоль пустынного, залитого водой шоссе направился к возвышающемуся на холме спящему городу.

— С богом, — еле слышно отозвался Алехин, продолжая цепляться глазами за тающую во мраке, быстро удаляющуюся фигуру полковника. Несмотря на усталость, его походка оставалась все такой же легкой и упругой.

Стремительно преодолев подъем, Иван обогнул погруженные в темноту крайние дома и прокрался к расцвеченному неоновыми огнями двухэтажному строению, привлекшему его внимание.

Огромная, переливающаяся вывеска над забранным под козырек входом гласила: «Гостиница „Приют кабана“».

Прочитав горящую надпись по отражению в черном провале витрины напротив, разведчик преодолел низкий декоративный заборчик ухоженного газона и неприметной тенью метнулся к спасительной, утопающей в темноте стене здания.

Распластавшись по земле, он ловко подтянул тело к углу. Не упуская не единой детали, осмотрел освещенную улицу, весь обратившись в слух.

Дотошно изучив обстановку, Белборода поздравил себя с удачей.

На стоянке, почти напротив того места, где он лежал, были припаркованы три сверкающих под ярким искусственным освещением автомобиля. Два из них, весьма престижных марок имели бельгийские номерные таблички. Однако Иван оставил их без внимания. Его заинтересовал приткнувшийся несколько поодаль крохотный неприметный седан с номерами соседнего департамента. Именно такая невзрачная машина и требовалась разведчикам, чтобы по пути к месту встречи со связной не привлечь к себе внимания.

Белборода примерился, подобрал под себя ноги и, будто брошенный тугой катапультой, в считанные доли секунды преодолел открытое пространство автостоянки. Уже лежа на асфальте в тени машины, он внимательно огляделся. Напряженно вслушиваясь в мерную дробь водяных капель по крыше автомобиля, отметил, что ливень стихает.

Неожиданно стеклянная дверь гостиницы распахнулась, и на площадку, защищенную от дождя матерчатым козырьком, вышел высокий массивный мужчина в светлом хлопчатобумажном костюме. Верхняя половина его тела скрывалась в тени навеса.

Он окинул подозрительным взглядом улицу, оглядел оставленные на стоянке автомобили и достал пачку сигарет. Не успел он донести до губ выуженную сигарету, как невдалеке небо прочертил фиолетовый зигзаг мощного разряда молнии. Окрестности потонули в оглушительном раскате грома.

Присев от неожиданности, мужчина вскрикнул, выронил сигарету в лужу и поспешил укрыться за дверью гостиницы, возвращаясь к столику, уставленному целой батареей опустошенных пивных бутылок.

Белборода медленно перевел дыхание. Удостоверившись, что из темных глазниц окон второго этажа за улицей никто не следит, он начал действовать.

Перво-наперво он перевернулся на спину и из потайного кармашка на маскхалате вынул свой универсальный компактный нож с множеством складывающихся предметов. Раскрыв нужное лезвие, он перекатился к водительской дверце. Быстрым движением вскрыл ее и, приоткрыв не намного, ужом скользнул внутрь. Половина дела была сделана.

Спрятав нож обратно в кармашек, Белборода огляделся.

Все было тихо.

Полковник довольно хмыкнул и, предварительно сняв машину со стояночного тормоза, выскользнул опять под дождь, который к этому времени припустил с новой силой. Не мешкая, разведчик ухватился за задний бампер автомобиля и, напрягшись, выкатил его из пятна бьющего из окон гостиницы яркого света, разворачивая капотом к сбегающей с холма дороге. Упершись рукой в стойку приоткрытой дверцы, он сделал несколько мощных пружинистых шагов и впрыгнул за руль машины.

Самое сложное позади!

Пока машина, тихо шурша колесами, все резвее набирала скорость, Белборода, напряженно вглядываясь вперед, пытался представить будущую реакцию командования на этот проступок. Впрочем, особо гадать было незачем. Приказ по Управлению об отстранении его от должности обеспечен. Дома его ожидало долгое и длительное разбирательство. Совершив угон машины, он поставил под угрозу раскрытия свою группу, хотя без этого никак не сумел бы спасти Леонида.

Он постарался больше не думать о том, что его ждет в Управлении, и полностью сосредоточился на дороге. Аккуратно вписавшись в едва различимый в кромешной тьме поворот, он притормозил, немного не доезжая до того места, где оставил товарищей. Затем открыл дверцу и, подавая сигнал о прибытии, защелкал соловьем. В ответ из придорожной канавы заплакал «сыч» капитана.

Иван убрал ногу с тормоза. Поравнявшись с огромным валуном, он поставил автомобиль на ручник, выскочил из машины и подозвал Михаила.

— Как он? — выдохнул командир, указывая на носилки.

— Опять потерял сознание, — мрачно ответил Алехин. — Ему становится все хуже и хуже. Обычная доза обезболивающего уже не берет, а большую давать остерегаюсь — организм сильно ослаблен. Может не выдержать сердце.

— Понятно. — Иван нахмурился.

Подхватив самодельные носилки, разведчики предельно осторожно преодолели кипящий в канаве бурный поток воды и уложили впавшего в бред Леонида на заднее сиденье.

— Трудности были? — спросил капитан, укладывая в салон снаряжение.

— Нет. Машина стояла у местной гостиницы на открытой стоянке, так что ничей гараж вскрывать не пришлось.

Белборода подсунул левую руку под приборный щиток. Нащупав тыльную часть замка зажигания, рванул подведенный к нему пучок проводов и вытащил их наружу. Быстро разобравшись, он соединил нужные провода, и автомобиль ожил.

Кивнув Алехину на место подле себя, он включил ближний свет и стронул машину с места.

Работающий двигатель, непривычно мощный для такого маленького автомобильчика глухо, предостерегающе заурчал на повышенных оборотах, требуя к себе должного уважения. Разведчики недоуменно переглянулись.