Грязный пикап неопределенного цвета с парижскими номерными знаками промчался мимо дорожного указателя и, запоздало моргнув указателем поворота, на скорости ушел с магистрали, вздымая позади себя тучи водяной пыли.

— Разиня, едва поворот не прозевала, — устало отчитала себя Римма Морозова. — Будь хоть чуточку внимательнее.

Она нащупала на соседнем сиденье термос и вылила из него в закрепленный под приборной доской пластиковый стаканчик остатки крепкого черного кофе. Не спуская глаз с летящей под колеса дороги, принялась маленькими торопливыми глотками поглощать теплую жидкость.

Когда в стакане оставалось меньше половины, Римма поставила стакан в подстаканник, бросила в рот последний кусок шоколада и, с хрустом скомкав фольгу, спрятала мусор в пакет.

Это была красивая женщина 28 лет. Ее точеной фигуре могли бы позавидовать восемнадцатилетние. Она всегда знала, чего желает она сама, и что от нее ждет Центр. За полгода своего пребывания в должности заместителя координатора разведывательной работы парижского отделения ГРУ, Римма зарекомендовала себя как отличный работник. Используя журналистское прикрытие, она за короткое время предоставила Центру немало ценной развединформации.

Закурив сигарету, Римма снизила скорость и, развернув зеркало заднего вида, посмотрела на свое отражение. Разглядев намечающиеся под глазами темные круги, она недовольно зацокала языком и вернула зеркало в прежнее положение.

Последние два дня ее доконали. Началось все с того, что ее помощник по работе с агентурой Николай Паренков поднял ее среди ночи телефонным звонком:

— Римма Алексеевна! — взволновано произнес он, когда услышал в трубке ее голос. — Прошу немедленно меня принять! Немедленно!

— Хорошо, — выдохнула она, окончательно просыпаясь. — Я жду вас.

Они жили и работали в одном здании с той лишь разницей, что корреспондентский пункт, под прикрытием которого они действовали, и ее жилище располагались в соседних квартирах, а ее помощник жил этажом выше.

Она услышала, как Паренков нетерпеливо надавливает на кнопку звонка у входной двери. В наспех накинутом халатике пустила его в квартиру. Паренков был взволнован как никогда. Они прошли в гостиную. Римма резко спросила:

— Что у вас?

— За Пьеро началась охота!

Пьеро был одним из самых ценных высокопоставленных агентов в МИДе Франции. Если бы его арестовали, последствия были бы непредсказуемы.

— Сейчас он на конспиративной квартире. Ему едва удалось унести из дому ноги. В данный момент там во всю хозяйничает «Сюрте».

Продолжая курить, Римма недовольно покачала головой. На чем прокололся Пьеро, она так пока и не выяснила. Как оказалось, не знал точно этого и агент. По поводу причины провала у него были лишь самые смутные предположения.

Имея как журналист большую свободу передвижения, чем ее числящийся при посольстве начальник, Морозова вплотную занялась спасением провалившегося агента. В результате спецоперации его удалось переправить в Аргентину через Швейцарию под самым носом у местных ищеек, — французы, видимо, запросили их о содействии.

На спасение Пьеро ушло два дня, полных тревоги и нервного напряжения: вести игру на опережение с таким могущественным соперником, каким была контрразведка — занятие не для слабонервных. Только после того как Морозова, наконец, получила от провалившегося агента обговоренную телеграмму из Буэнос-Айреса, она смогла облегченно вздохнуть.

Женщина быстро докурила сигарету и тщательно затушила окурок в пепельнице.

«Главное, что все закончилось благополучно», — удовлетворенно подумала она и, подавив зевок, одним глотком прикончила остывший кофе.

Не отрывая глаз от бегущей под колеса дороги, она запустила руку в сумочку на соседнем сиденье и вытащила из нее бумажный пакет с единственной проставленной на нем датой. Вскрыв его, вынула на свет три тисненые корочки дипломатических паспортов, оформленных в Центре на разведчиков. Само собой, указанные в них данные были вымышленные.

Она получила его от своего начальника примерно с неделю назад. Из Москвы пакет переслали с дипломатической почтой. Как того требовало предписание, она заперла его в сейф, внимательно изучила приложенную инструкцию и те обстоятельства, при которых имела право его вскрывать. При невостребованности пакета до указанной на нем даты его приказывалось уничтожить, не вскрывая.

Не снижая скорости, женщина бегло просмотрела документы. Затем убрала их обратно в пакет и закурила еще одну сигарету…

Звонок Белбороды застал ее за приготовлением ко сну. С сожалением посмотрев на расстеленные белоснежные простыни, она расстроено вздохнула и подняла трубку. Предчувствие ее не обмануло.

Двадцать минут спустя после разговора с разведчиком она приехала в посольство и забрала из сейфа документы. Затем с помощью агентов прикрытия ей удалось уйти от приставленного за ней наружного наблюдения контрразведки, и она тронулась в путь на одном из резервных автомобилей, предназначенных для спецопераций.

Римма сожалела, что Центр строго-настрого запретил ей привлекать к передаче документов кого-либо из своих агентов во избежание утечки информации о спецгруппе, потому что чувствовала себя совершенно разбитой. Она с удовольствием послала бы на встречу с разведчиками вместо себя кого-нибудь из своих помощников. Она была довольна лишь тем, что сразу после приезда из Швейцарии успела просмотреть агентурные сводки за последние несколько дней. Именно из них она узнала об операции, проводимой Департаментом по борьбе с незаконным оборотом наркотиков на юго-западе Франции, о чем и предупредила разведчиков во время телефонного разговора с Белбородой…

Докурив сигарету до половины, женщина почувствовала во рту металлический привкус и выбросила ее в окно. Последние двое суток на ногах ее удерживали лишь кофе и сигареты. Без них она давно бы уже свалилась от усталости.

Перед ее глазами возникла фотография Белбороды.

«Должно быть, это старший команды», — ее тренированная память накрепко вобрала в себя черты разведчиков.

Кинув взгляд в зеркало, и увидев позади себя огни какого-то автомобиля, она в пределах дозволенного увеличила скорость и некоторое время спустя свернула с шоссе на узкую грунтовую дорогу. Вдали по левую руку пылал заревом уличного освещения Ле-Мож.

Без сомнения, она здорово рисковала, выехав из Парижа без предварительного согласования маршрута своего движения с властями, за что ей грозили серьезные неприятности. Но об этом не могло идти и речи — за ней тут же увязалось бы наружное наблюдение. Провести его, как она это сделала недавно с помощью Паренкова и агентов прикрытия, ей бы не удалось. В этом случае ни о каком контакте со спецгруппой не стоило и помышлять. А встреча с ними была необходима по той простой причине, что их обращение с просьбой привезти документы было событием чрезвычайным.

Думая так, женщина снизила скорость и взглянула на часы. Выработанная за время работы в разведке привычка появляться на месте встречи несколько ранее оговоренного срока не подвела ее и на этот раз. Она опережала график движения почти на полчаса. Этого было вполне достаточно, чтобы успеть оглядеться на месте и на всякий случай наметить пути к отступлению. Этому правилу она следовала неукоснительно.

Римма погасила фары, оставив включенными лишь подфарники. Огибая двугорбый холм, координаты которого передала разведчикам, она свернула налево к южному склону, где была назначена встреча.

Ее цепкий взгляд сразу выхватил из темноты впереди контуры чужого автомобиля.

— Так, кажется, начинаются неприятности.

Римма быстро выключила габаритные огни и, двигаясь в полном мраке, взяла резко в сторону. Отъехав на приличное расстояние, достала из тайника в машине прибор ночного видения и тщательно изучила с его помощью близлежащую местность.

Не обнаружив ничего подозрительного, она схватила из перчаточного отделения мощный фонарь, на всякий случай вынула из-под приборной доски плоский автоматический пистолет и бесшумно выскользнула под дождь. Она намеревалась прояснить причины появления на месте встречи с разведчиками-нелегалами чужого автомобиля. Чрезвычайные обстоятельства, связанные с передачей документов, вынудили ее пойти на этот риск. В это время суток здесь по определению не могло быть никого постороннего — места встреч для возможных контактов всегда выбирались заранее и проверялись очень тщательно в течении нескольких месяцев. Римма обязана была знать, что это за машина, чтобы иметь конкретное представление о тех осложнениях, которые могут возникнуть из-за нее во время встречи.

Осмотр брошенного у южного склона холма «БМВ» ничего не дал. Машина стояла здесь уже давно. Следы вокруг нее смыл недавний ливень.

Не решаясь задерживаться долго возле нее, женщина вернулась за руль пикапа и заблокировала изнутри все дверцы. Пистолет она положила возле себя на сиденье.

Достав из сумочки аккуратно уложенное полотенце, Римма насухо вытерла мокрую голову и, не спуская глаз с чужого автомобиля, принялась расчесывать влажные волосы.

Ей не терпелось поскорее убраться отсюда. Она не выносила случайностей и не верила в них, поэтому присутствие «БМВ» ей внушало острое опасение. Однако время встречи еще не подошло. Она была обязана дождаться Белбороду и передать ему документы.

Она нетерпеливо забарабанила наманикюренным ноготком по приборному щитку. Лучше уж, конечно, чтобы все произошло безо всяких неожиданностей. Усталость, накопившаяся за последние два дня, проведенные в заботах по спасению провалившегося агента, брала свое. Римма мечтала скорей оказаться в своей постели.

— Надеюсь, вы меня ждете?

Римма подскочила, как ужаленная. В руке ее тускло блеснул вороненый ствол пистолета.

— Кто вы?!

Она не узнала собственного голоса, проскрипевшего, будто несмазанное колесо.

Схватив с колен фонарь во вторую руку, она порывисто включила его, и в лицо Ивана ударил мощный сноп света.

— Тот, кого ждете.

Лицо его, казалось, было высечено из гранита, Высившаяся на заднем сиденье фигура со сложенными на груди руками напоминала каменное изваяние.

— Похож?

Женщина обожгла неожиданно объявившегося разведчика взбешенным взглядом. Потом, справившись с эмоциями, внимательно вгляделась в его лицо и отвела пистолет.

— Похож… — наконец выдавила она охрипшим голосом, убирая фонарь. — Вы безрассудны. Я могла вас застрелить. Вы об этом подумали?

— Рад, что этого не произошло.

Ни тени улыбки.

Римма свернула полотенце и бросила на сиденье.

— Как вы попали в машину?

— Открыл, пока вы гуляли на воздухе.

— Понятно.

Женщина нахмурилась.

— Что за маскарад? Почему вы переоделись? Насколько Центр счел нужным меня проинформировать на ваш счет, во время исполнения задания вам запрещено переодеваться в штатское. Это — одно из главных условий вашей командировки. Или я что-то путаю?

— Вы правильно информированы, но раз мне потребовалось переодеться, я переоделся.

— Это не ответ!

— Послушайте, — отрезал Белборода. — Давайте оставим эту тему. Она не так интересна, как кажется. По-моему, мы с вами зря теряем время. Вы привезли документы?

Римма раздраженно вскинула голову. В ее голосе зазвучал металл.

— Пока вы находитесь в этой стране, мне поручено курировать вас. Мне не нравится ваше своеволие. Пока вы не покинете пределов Франции, я обязана быть в курсе всего, что происходит с группой, в том числе в курсе всех ваших передвижений. Определенные географические точки, указанные в вашем маршруте и называемые контрольными, существуют как раз для этого. Добравшись до такой точки, вы обязаны связаться со мной по станции спутниковой связи и передать закодированное послание, которое затем шифрограммой уйдет в Москву. Кстати, почему вы вышли со мной на связь по телефону, а не по станции? Что мне по этому поводу докладывать в Центр?

— Давайте оставим пока этот вопрос и перейдем к существу дела, — настаивал на своем полковник: — Где документы?

Римма заставила себя сдержаться, чтобы не вспылить. Став заместителем руководителя парижского отделения военной разведки, она успела отвыкнуть от подобного пренебрежения к своим вопросам.

— Послушайте, я не требую от вас ничего необычного. Я лишь требую, чтобы вы соблюдали доведенные до вас инструкции и доложили мне как вашему куратору, что произошло! — она на секунду умолкла. — Если откровенно, у меня хватает своих забот, чтобы нянчиться еще и с вами и объяснять очевидные вещи.

— Я не хочу с вами спорить. — Иван позволил себе слабую улыбку. — Только уточню, что ваше курирование не имеет ничего общего с руководством. Вы заправляете своей богадельней, я — своей. У нас разные управления, разные задачи… В конце концов у нас разные пути достижения поставленных Командованием задач, и давайте не будем смешивать все в одну кучу.

Заметив ее нетерпеливый жест, он продолжил:

— Поверьте, я не собираюсь никому ничего указывать. Просто констатирую факт. Не обижайтесь. Обидеть такую красивую женщину мне хотелось бы меньше всего.

Готовое сорваться с ее губ резкое возражение застряло у нее в горле. Его вымученная улыбка лишила ее всей воинственности.

— Думали встретить этакий «синий чулок», не так ли?

Она усмехнулась.

— Хорошо, признаю, что вы не в моей компетенции. Но почему вы переоделись? И на каком основании угнали эту машину? — она указала на «БМВ». — Или будете утверждать, что не имеете к ней никакого отношения?

Римма вопросительно поглядела на Белбороду.

— Не буду, — медленно сказал Иван. — Но вы ведь тоже не ходите пешком по Франции в своем форменном кителе. Раз мне было нужно переодеться и обзавестись средством передвижения, я сделал это.

— Согласно предписанию ваш проступок подпадает под первую категорию нарушений. Самую серьезную!

— Мне это известно.

— И что же?

— Ничего.

— То есть?

С таким пренебрежением к инструкциям Римма сталкивалась впервые.

— Я не могу в это поверить. Вы утверждаете, что допущенное нарушение предписаний Командования первой категории вам нипочем? Очевидно, утверждая такое, вы принимаете меня за дурочку!

— Погодите! — Иван поднял руку. — Давайте для начала расставим все тачки над «i», хорошо?

Она справилась с изумлением.

— Что ж, валяйте.

— Во-первых — я принимаю вас за умную красивую женщину. Если именно вы привезли документы, значит, вы работаете в парижском отделении минимум в должности заместителя резидентуры страны. В Центре сидят отнюдь не дураки, и если вам доверили этот пост, значит, знают, что делают. Во-вторых — в силу специфики моей работы вы не знаете ее многих нюансов, а потому давайте не будем отвлекаться по пустякам. Я прошу вас передать документы. Они с вами?

— Со мной.

Римма продолжала сверлить разведчика пристальным взглядом. Потом вынула из сумочки бумажный конверт и передала Белбороде. Он быстро просмотрел бумаги и спрятал их во внутренний карман куртки.

— Благодарю вас.

Римма устало глядела на него.

— Могу я все-таки знать, что с вами стряслось? Эти документы предоставляют вам такую свободу передвижения, которая в обычных обстоятельствах в вашей командировке невозможна по определению.

Белборода знал это. Документы на погибших товарищей он намеревался сжечь, а своими воспользоваться для того, чтобы добраться до Ковалева.

— Может, все же расскажете, что с вами произошло? Согласитесь, мой интерес не имеет ничего общего с любопытством.

— Согласен, но, тем не менее, ваш вопрос останется без ответа, извините. Помимо документов мне еще будет нужна ваша машина.

Римма, раздраженная его несговорчивостью, повела плечами.

— Это еще зачем? Мне это не нравится!

— Знали бы вы, как это не нравится мне, но, к сожалению, иного выхода у меня нет.

Белборода подумал, что на «БМВ» ехать в Жютен не стоит. Подручные Шрамма несомненно опознают автомобиль. Это может привести к ненужным осложнениям. В этом случае до Ковалева он может и не добраться.

Обдумав его предложение, Римма вздохнула. В конце концов, ей приказали содействовать разведгруппе всеми имеющимися в ее наличии силами и средствами, так что она обязана была выполнять инструкции.

— Ну, хорошо, — проговорила она, наконец. — Вы получите ее. Но прежде скажите, где мне потом вас искать?

— Извините, но это уже не ваше дело.

— Ну и черт с вами! — выругалась она. — Не желаете говорить, не говорите.

Женщина поняла, что больше ничего от него не добьется. Она спрятала в сумочку прибор ночного видения, поверх него положила пистолет и, запустив двигатель, подъехала к «БМВ».

— Давайте ключи и катитесь на все четыре стороны! Но знайте, что о результатах нашей встречи я сегодня же доложу в Центр… Точнее — буду обязана доложить, — поправилась она, — чтобы потом с меня не спрашивали переданные вам документы.

— Как знаете.

— И последнее. В отчете я обязана указать, что вы намерены предпринять после получения паспортов.

— Укажите, что продолжим выполнение поставленной перед группой задачи.

Иван уже решил для себя, что он обязательно вернется на свой маршрут и в одиночку, как бы ни было ему тяжело, продолжит свою работу, едва только покинет Жютен. От выполнения поставленной перед ним задачи его никто не освобождал.

Он надеялся, что перерыв в исполнении задания будет небольшим, поскольку поиски Ковалева в Жютене не должны были занять много времени. Такие люди имели привычку всегда останавливаться в лучших гостиницах, а таких, как считал Иван, в маленьком городе было немного. Он представил себе, что сделает с Ковалевым, когда тот попадет в его руки, и по его лицу прошла судорога.

Далеко не впечатлительную Римму передернуло от этой гримасы. Она выхватила у Ивана ключи, быстро обошла «БМВ» и уселась за руль.

«Боже ты мой, да он ненормальный!» — успела подумать она, заводя двигатель.

В приоткрытую дверцу просунулась голова Белбороды.

— Поезжайте в Ле-Мож. На уничтожение в салоне моих отпечатков пальцев время не тратьте — я все протер, пока ждал вас. Бросайте машину на ближайшей стоянке и добирайтесь до Парижа своим ходом, иначе дальше первого встречного жандарма вы не уедете. И еще — если в ближайшие два дня я не свяжусь с миссией, заявите в комиссариат об угоне пикапа.

— Я не настолько глупа, чтобы не знать, как мне поступить…

Она неожиданно замолчала, разглядывая свете приборного щитка вылезшую из-под рукава куртки Белбороды светлую полоску манжета его рубашки. Потом вздрогнула и закончила:

— Как и до того, каким образом вам досталась одежда и эта машина!

Она протянула руку, быстро колупнула ногтем на полоске светлой материи бурое пятно крови и, будто ожегшись, отдернула ее обратно.

— Здесь вы не правы, — тихо проговорил Иван. — Эта мразь получила по заслугам!

— Отойдите от меня, — устало попросила она. — Посчитаю за счастье никогда с вами больше не встретиться.

Ей стало вдруг зябко.

— Убирайтесь!

Она неожиданно почувствовала к этому сильному красивому мужчине ненависть.

Машина взревела. С утопленным до отказа в пол акселератором рванула назад по слякоти на дорогу; нервно развернулась и, напоследок мигнув стоп-сигналом, устремилась к шоссе.

Нахмурившись, Белборода смотрел ей вслед.

Девятнадцатилетний Виктор Жене вышагивал по автобусной остановке, не решаясь зайти внутрь автовокзала. В его карманах не было ни гроша, и он ломал голову над тем, каким образом уехать из Ле-Можа утренним четырехчасовым рейсом.

С четырнадцати лет он жил исключительно за счет женщин. Но последняя его интрижка, из-за которой он оказался в Ле-Може, сыграла с ним злую шутку. Очередная пассия, застукав его за потрошением хозяйского секретера в поисках денег, с треском выдворила его за порог. Поскольку городок был мал, а встречаться с обманутой в своих лучших чувствах любовницей после скандала Виктору очень не хотелось, он посчитал за лучшее скорее отсюда ретироваться.

— Стерва! — процедил он сквозь зубы и смачно сплюнул себе под ноги.

Без денег его никто в автобус не посадит, хоть тресни, а оставаться еще на один день в городе, пока удастся поймать попутку, он не желал. Впрочем, была еще одна причина, по которой он стремился скорее отсюда скрыться, и она заключалась в старшем брате той самой пассии, у которой хотел разжиться деньгами. Брат ее, старшина Девюж, унтер-офицер жандармерии, при их встрече в самом разгаре скандала по поводу взломанного секретера произвел на Виктора неизгладимое впечатление. Если бы он не захотел замять скандал, чтобы не выставить свою сестру на посмешище, то Жене давно бы уже сидел за решеткой в местном участке.

Он был близок к отчаянию, когда позади себя услышал легкие шаги.

Жене обернулся и оказался лицом к лицу с очень симпатичной брюнеткой, одетой в джинсовый костюм, плотно облегающий аппетитную фигурку, как соблазнительную ножку чулок. От одного ее вида у него перехватило дыхание.

«Вот это куколка! — вожделенно подумал он, обводя горящим взглядом выпуклости ее тела. — Бог наконец-то услышал мою просьбу. Вот кто оплатит мои дорожные расходы и, может, кое-что еще!»

С первого же взгляда он определил, что она не местная, хотя и держалась довольно уверенно. То обстоятельство, что она не направилась прямиком в автовокзал, где было сухо и тепло, а предпочла прятаться от дождя под узким козырьком остановки, утвердило его в этом мнении окончательно.

Низким грудным голосом Римма обратилась к нему:

— Не скажите, во сколько прибывает экспресс до Нанта? Если не ошибаюсь, что-то около четырех, я права?

— Он будет здесь в четыре ноль три, — кивнул Виктор. — Минута в минуту. Можете не сомневаться.

На самом деле он понятия не имел о точном прибытии автобуса, но посчитал за лишнее сообщать об этом.

— Благодарю.

Женщина зашла под навес и отряхнула с мокрых волос влагу. Ее коротко остриженные волосы затопорщились в разные стороны. Стеснительно улыбнувшись, она порылась в сумочке, достала расческу и стала приводить себя в порядок.

При виде ее сумочки, раздутой, будто пивной бочонок, у Жене от жадности едва не потекли слюнки. Опрятный вид женщины, дорогая косметика, — а уж он-то знал в этом толк, — подсказывали ему, что там должно быть достаточно денег, чтобы можно было обо всем позабыть, махнуть на Лазурный берег и как следует оттянуться. Он бы не отказался прихватить с собой и эту симпатичную кошечку. И это не было бы похоже на соблазнение тех толстозадых ведьм, с которыми ему приходилось иметь дело.

Перспектива его воодушевила, и он стал подумывать, как лучше подступиться к женщине.

Римма огорчилась бы, знай, что наметанный глаз Виктора с точностью до года установил ее возраст. Однако это его ничуть не смутило. Он решил во что бы то ни стало завладеть и ее деньгами, и ею самой.

Его вновь охватил азарт охотника. Он встрепенулся, весь подобрался и расцвел своей коронной улыбкой невинного младенца, предпочтя ловить на «живца». Пускай она сама попробует его соблазнить, а уж потом, когда коготок увязнет, он с ней сделает все, что захочет!

— Давайте я подержу вашу сумочку. Вам же ведь неудобно.

Его чистый, как родник взор встретился с ее взглядом. Слова заскребли его горло, словно наждак, настолько он был холоден и безразличен.

Римма отвернулась. С первого взгляда на этого чистого прилизанного паренька она поняла, с кем имеет дело. Она достаточно насмотрелась в жизни на таких ангелочков, души которых были чернее сажи, чтобы когда-нибудь им довериться вновь.

Ее первый муж был как раз из этой категории донжуанов, и она не раскаивалась, что порвала с ним раз и навсегда. Ради своей цели они были готовы на все, и только откровенное презрение к ним со стороны окружающих могло остудить их пыл.

— Спасибо, не надо.

Она плотнее прижала к бедру сумочку, убрала расческу и посмотрела на Жене убийственно-равнодушным взором.

— Я уже закончила.

«Тварь, — злобно подумал Виктор. — Сразу видно, что опытна. Но я не таких обламывал!»

Однако его лицо, как ни в чем не бывало, продолжало светиться невинной дружелюбной улыбкой. Огромные голубые глаза излучали восторг.

«Нет, милый мой, на это ты меня не возьмешь. Придумай что-нибудь новое. Я — воробей стреляный!» — Римма чуть было не проговорила этого вслух.

С непроницаемым выражением на лице она заметила ледяным тоном:

— Должно быть, вы родом из Оверни, если не ошибаюсь?

Парень с готовностью кивнул, продолжая пожирать ее восхищенным взглядом.

— То-то я чувствую проступающий иногда в вашей речи акцент.

Она порылась в сумочке и вынула сигарету.

— Я сама из Парижа…

Удар был рассчитан точно. Столичный снобизм всегда выводил провинциалов из себя, отбивая всякую охоту общаться. И он достиг своей цели. Его улыбка завяла; в глазах вспыхнуло недоумение, переросшее затем в учтивую враждебность.

— О, Париж! — с издевкой процедил он сквозь зубы и, демонстративно отвернувшись, сплюнул в лужу.

«Клиент спекся», — усмехнулась про себя женщина, проверяя карманы в поисках зажигалки. Ей вдруг стало не по себе: зажигалки в карманах не было. Со все возрастающей тревогой она принялась перетряхивать сумочку, хотя знала наверняка, что туда ее не клала.

Почувствовав легкое головокружение, Римма пыталась вспомнить, оставила ли она ее в пикапе или забрала с собой, но напрасно. Мысль, что Белборода — убийца, настолько ее потрясла, что про зажигалку она при всем желании не могла ничего вспомнить.

Она нахмурилась. Если только она забыла ее в «БМВ», дело могло принять скверный характер.

В общем-то, это была обыкновенная зажигалка, но вот ее отпечатки пальцев на ней могли сказать полиции слишком многое. Через архив Министерства внутренних дел установить ее личность труда не составит, стоит лишь направить запрос. Все иностранные журналисты находились под пристальным наблюдением властей, и у них наверняка было ее досье.

Римму пробрала дрожь.

«Спокойно, не паникуй!» — приказала она себе, хотя было от чего прийти в волнение. При любой проводимой полицейской операции, любое, казалось бы, рядовое событие, проходящее по полицейским сводкам в районе, где разворачиваются действия, автоматически обретает статус чрезвычайного. При обнаружении жандармами брошенного «БМВ», они наверняка проинформируют об этом специалистов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Те в свою очередь обязательно тщательно осмотрят машину, и если зажигалка осталась там, она будет найдена. В этом случае уже можно не сомневаться, что по снятым с нее отпечаткам пальцев будет составлен запрос в Париж для установления личности ее хозяина. А когда обнаружат, что ею является не кто иная как Римма, то, не дожидаясь данных по владельцу автомобиля, власти серьезно ею заинтересуются — мимо самого непроходимого глупца не пройдет тот подозрительный факт, что ее появление в этом районе совпало во времени с ожидаемым появлением русского наркоторговца. Ее могут принять за его сообщницу. Но если даже ей удастся выкрутиться, работа в Париже для нее будет закончена однозначно. Засвеченная полицией, Центру во Франции как разведчик она будет больше не нужна. Она не сможет исполнять свои обязанности в полном объеме, поскольку власти возьмутся за нее всерьез. Усилив наблюдение, больше не дадут ей сделать и шагу без своей опеки. Следствием этого станут ее недолгие сборы, и… обратно в Москву.

«Как же нескладно все вышло!»

Женщина была на себя зла. Она спрятала сигареты, вышла из-под навеса и неспешным прогулочным шагом, несколько неуместным под проливным дождем, направилась к оставленной в квартале от автовокзала машине.

Скользнув неуловимым взглядом по отражению в магазинной витрине, она успокоилась, увидев, что парень не проявил к ее уходу никакого интереса.

«Он хоть не будет мешаться под ногами», — она проверила время. В ее распоряжении оставалось еще тридцать восемь минут.

Держась в тени длинного нежилого дома, она обошла по краю пятно отбрасываемого одиноким фонарем мутного света. Прошествовала под аркой на соседнюю улицу и направилась к оставленному автомобилю, на ходу вытягивая из кармана тонкие матерчатые перчатки, чтобы не оставить отпечатки пальцев в машине.

Подойдя ближе, она неожиданно разглядела у автомобиля долговязую фигуру жандарма в длинном черном плаще. Ее сердце похолодело: машина была обнаружена гораздо быстрее, чем она могла предположить.

Тем временем жандарм медленно обошел вокруг «БМВ» и в задумчивости остановился, покачиваясь на мысках. Похоже, его заинтересовали бельгийские номерные знаки.

Римма замерла, решая, что предпринять. Быстро оценив кардинально изменившуюся обстановку, она вышла из тени и направилась к обернувшемуся на звук шагов жандарму.

— Доброй ночи, месье офицер. Вас чем-то привлекла моя машина? — проговорила она самым непринужденным тоном, поднимая ворот джинсовки.

Прежде чем ответить, жандарм внимательно оглядел собеседницу.

— Сержант Анри Дре, мадам, — наконец сказал он, не спуская с женщины цепкого взора.

— Приятно познакомиться.

Ее открытая улыбка выставила напоказ ровные белоснежные зубы.

Жандарм проигнорировал ее приветствие. На его лице по-прежнему лежала печать озабоченности.

Он поглядел на ее обувь, затем медленно поднял голову и спросил:

— Эта ваша машина, мадам? Верно?

— На самом деле, моего друга. — Она кокетливо посмотрела на Дре.

— Понятно…

Жандарм сбил форменную кепи на затылок и в задумчивости пригладил волосы. Без всякого сомнения, эта машина была брошена. Никто не оставит свою машину на ночь в нежилом квартале настолько грязной и неухоженной, что налипшую на бока грязь не мог смыть даже дождь. Однако неожиданно объявившаяся красотка вдруг заявляет, что эта машина ее друга и желает поскорее уехать — это видно по ее виду.

Анри почесал щеку. Нет, здесь что-то не то. Он еще раз вгляделся в лицо женщины. От его колючего взгляда ей стало немного не по себе.

— Ваши документы, пожалуйста.

Не поведя и бровью, Римма мило улыбнулась.

— Один момент, месье офицер.

— Сержант Анри Дре, мадам, — глухо повторил он.

— Как вам будет угодно.

Римма примостила сумочку на багажнике и стала искать документы. Она почувствовала, что переигрывает: не может женщина в половине четвертого утра счастливо улыбаться, стоя под проливным дождем.

«Эх, ты, клуша!»

Глядя на копающуюся в сумочке женщину, Дре поправил сбившийся прорезиненный плащ, вынул из кармана блокнот и огрызком химического карандаша, над которым без устали потешался весь участок, записал номер автомобиля. Потом взял протянутые женщиной документы и просмотрел их. Кинув на владелицу быстрый, полный удивления взгляд, он занес на ту же страничку ее данные.

— Насколько я понял, вы — русская журналистка, не так ли? — спросил он, возвращая документы.

— Совершенно верно. Подбираю здесь материал для своей новой статьи.

— Хм, по-моему, полчетвертого утра для этого не самое подходящее время.

— Это зависит от темы.

Хмурясь, Римма подумала, что, несмотря ни на что, она поступила правильно, не запасшись подложными документами, могущими усугубить ее и так неважное положение. Задумай жандарм отвести ее в участок, и сделай он один телефонный звонок в Париж, она в мгновение ока очутилась бы в местной тюрьме. Сейчас же, сославшись на свою вторую профессию, в случае задержания она имела реальный шанс после серьезного разговора с полицией благополучно возвратиться в Париж.

Думая обо все этом, она глядела на Дре и старалась казаться спокойной. Давалось ей это с великим трудом.

— Документы на автомобиль? — вопросительно посмотрел он на нее.

— У друга, — смущенно пробормотала она.

— Где он? У него есть имя?

— Он сейчас в Бельгии, — сказала Римма и назвала первое пришедшее в голову имя.

— Та-а-к, — протянул заинтригованный жандарм.

Он не знал, что делать. Непонятно откуда взявшуюся журналистку требовалось отвести в участок, чтобы, наконец, разобраться в этой запутанной истории. Однако идти без напарника или тем паче связываться с участком по рации он не желал, чтобы не выдать того, что старший их патруля каждое дежурство часа по два нежится в горячих объятиях жены начальника смены. В свою очередь дежурный по участку обязательно спросит, почему не докладывает старший.

Анри посмотрел на часы. Напарник как всегда возвратится в четыре, и до его прихода оставалось еще двадцать минут.

— Так-так, — задумчиво повторил он, соображая, чем бы занять оставшееся время. Потом промолвил: — Откройте автомобиль для осмотра.

Его глаза впились в лицо женщины в попытке уловить замешательство, но ничего такого не произошло. Римма безразлично пожала плечами, достала ключ из кармана и отомкнула замок.

— Пожалуйста, она в полном вашем распоряжении.

Она отошла в сторону. Дре кивнул, вынул карманный фонарик и энергично принялся за работу.

Быстро осмотрев салон, он выбрался наружу и указал на багажник.

Римма напряглась и раздраженно проговорила:

— Открывайте сами! Разве не видите, что мне уже не до этого! Я вся насквозь промокла!

— В таком случае сядьте в машину.

— Ну, уж нет, — решительно заявила она. — Ваш спектакль я досмотрю до конца!

Дре флегматично пожал плечами, переложил фонарь в левую руку и стал открывать багажник.

* * *

… Макс Кех плавал в луже собственной крови. Он знал, что умирает, и никакая помощь его уже не спасет. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что не успеет ни с кем рассчитаться за свою смерть. За это ему было обиднее больше всего.

Кровь продолжала покидать его тело, унося вместе с собою жизнь. Он очень ослаб, часто терял сознание и совсем запутался во времени.

Придя в очередной раз в сознание, он вдруг понял, что машина стоит на месте, и услышал доносящиеся снаружи голоса. Он прислушался и неожиданно вздрогнул, различив мужской голос.

Шрамм!.. Ну, конечно, это он!

От ненависти он заскрежетал зубами. Из последних сил нащупав вывалившийся из-за пояса пистолет, он медленно подтянул его к себе. Дыхание с тяжелым свистом вырывалось из его отбитой груди. По лицу побежал пот, болезненно пощипывая кровоточащие раны. Сердце дернулось и застучало с бешеной скоростью, выгоняя из тела последние остатки жизни.

Уже в полубессознательном состоянии, умирая, сквозь окутавший его голову плотный туман, он с трудом распознал звук отпираемого багажника.

— Получи, сволочь! — еле слышно простонал он.

Нечеловеческим усилием Кех приподнял пистолет дулом вверх. Уперев рукоятку в пол, он судорожно вздохнул и спустил курок, когда в его лицо брызнул свет фонаря.

От грохнувшего выстрела сжавшаяся в комок Римма дернулась, как от электрического разряда. Ее бросило в жар, когда она увидела, что жандарм, медленно оседая, заваливается в багажник. Смерть его наступила мгновенно. Пуля бандита угодила ему в левый глаз.

Женщина подскочила к багажнику, приподняла сержанта за ноги и забросила внутрь. Потом выхватила из его обмякшей руки горящий фонарь и направила луч в темное чрево автомобиля. Она все поняла, едва увидела распластанного бандита.

— Проклятье!

Римма не узнала собственный голос.

Выключив фонарь, она бросила его в багажник, захлопнула крышку и плюхнулась на водительское сиденье. Теперь она догадалась, кому принадлежал этот автомобиль, и чья кровь была на манжете рубашки Ивана. Проклиная его последними словами, она выжала сцепление и сорвалась с места.

Женщина отдавала себе отчет, что в ее распоряжении времени оставалось совсем немного: пока дежурный участка не хватится пропавшего жандарма и не поднимет на ноги всю дежурную смену. Ей было необходимо как можно быстрее скрыться из города самой, а заодно любым способом увезти отсюда подальше того самого парня с автобусной остановки — единственного свидетеля, видевшего ее в лицо. В том, что он не откажется сесть в машину, женщина не сомневалась.

Не снижая скорости, Римма промчалась сквозь арку, свернула на соседнюю улицу и благоразумно притормозила. Подъехав к остановке экспресса, она обнаружила, что парень исчез. В сердцах ударив по рулю, она оглянулась, но того нигде не было видно.

Выругавшись, Римма включила передачу и нажала на газ: больше ждать она не могла. Тяжелая машина плавно стронулась и с возрастающей скоростью устремилась в сторону проходящего через город шоссе.

Она знала, как поступить с машиной и находящимися в багажнике трупами. У первого же населенного пункта, который ей повстречается, она бросит автомобиль, предварительно тщательно обыскав салон в поисках злосчастной зажигалки, затем уничтожит все отпечатки пальцев и дождется прибытия экспресса. Часам к девяти утра она будет уже далеко, и в ее кармане будет лежать записная книжка жандарма!

Не успела машина скрыться, как Жене, дрожащий от страха, будто осиновый лист, на ослабших ногах оторвался от стены и вышел из-под арки. Его колотила крупная дрожь. Он представить себе не мог, что заигрывал с самой смертью в образе соблазнительной брюнетки.

Ему стало плохо, едва он вспомнил, как она безжалостно застрелила жандарма. По крайней мере, так ему показалось со стороны. Отправившись за ней из чистого любопытства, он вдруг стал невольным свидетелем хладнокровного убийства!

Пошатываясь на совершенно ватных ногах, он добрел до того места, где стояла машина. Его взгляд привлекла одна маленькая вещица, валявшаяся в луже. С трудом нагнувшись, он выловил ее из воды и с удивлением обнаружил, что это записная книжка жандарма. Она вывалилась из его кармана под автомобиль, и поэтому женщина ее не заметила.

Пока Виктор трясущимися руками перелистывал странички, решая, как поступить с блокнотом, тяжелая двухтонная машина, увлекаемая мощным двигателем, уносилась прочь от Ле-Можа.

Стрелка спидометра прошла отметку «150».

— Хватит, — остановила себя Римма, — этого достаточно.

Легко удерживая машину на мокром покрытии, она перестала давить на газ, сохраняя прежнюю скорость. За то время, что она покинула город, ей удалось покрыть неполных сорок километров.

От этого ей стало немного легче. Несмотря на сильное потрясение, вызванное картиной убийства, она вдруг ощутила, что ее начинает подташнивать от голода. Она вспомнила, что с прошлого дня у нее не было во рту маковой росинки, не считая, конечно, съеденного шоколада, но это не в счет.

Она почувствовала, что если сейчас же не перекусит, то не сможет дальше ехать. Эта мысль подтачивала ее, как червь, и она, наконец, сдалась.

Припоминая, что где-то неподалеку на бензозаправке расположено круглосуточно работающее бистро, мимо которого проезжала часа два назад, она увеличила скорость. Поравнявшись, наконец, с его неоновой вывеской, она остановила машину у порога.

Пробежав под дождем, она толкнула стеклянную дверь, сквозь которую на улицу пробивался рассеянный свет, и вошла внутрь.

Мартен Вижо, дежурный по бензозаправке, плотный маленький человечек с подвижными чертами лица, проводил женщину хмурым взглядом; обрадовался, когда увидел, что приехали не к нему, и уже собирался снова уткнуться в телевизор, когда стены его маленького помещения осветили фары еще одного подъехавшего автомобиля.

Вздохнув, он оторвался от экрана; поколебавшись, накинул на плечи непромокаемый плащ и вышел на улицу. Подумав, что пора бы уже поменять перегоревшую лампочку над входной дверью, он в темноте осторожно спустился со ступенек и недоуменно оглянулся в поисках затормозившей машины. Покрутив головой, он обнаружил ее за углом строения.

— Не ко мне, слава богу, — облегченно промурлыкал он и, пересилив желание поскорее оказаться вновь у экрана, на всякий случай постоял, подождал, не подъедет ли к заправке еще кто, но дорога была пуста. Тогда он с чистой совестью поспешил обратно к себе, гадая, чем мог закончиться острый конфликт между героями сериала.

На пороге он еще раз обернулся, чтобы удостовериться, что никого не требуется обслужить, и уже закрывая дверь, неожиданно замер.

Из подъехавшей машины стремительно вынырнул высокий худой человек. Отмахнувшись от нетерпеливых возгласов пассажиров, он бросился через дорогу к бистро и проворно вскочил в автомобиль женщины. В его руках Вижо к своему ужасу разглядел подозрительный продолговатый предмет, напоминавший оружие.

Остолбенев, Мартен замер, не в силах сдвинуться с места. Язык словно прирос к гортани, так что, когда Римма появилась в светлом проеме бистро, плотно перекусив несколькими пирожными с крепким кофе, он не смог предупредить ее об опасности.

Женщина быстро сбежала с освещенного порога и торопливо уселась за руль. Она завела машину и стала выруливать на шоссе. В этот момент ей в затылок уперся ствол автомата.

— Не так живо, малышка! Не то от твоей красивой головки ничего не останется.

Римма на какое-то мгновение оцепенела. Ее рука инстинктивно дернулась под приборный щиток в поисках пистолета, но, вспомнив, что находится не в пикапе, а в машине Белбороды, она выругалась.

— Ну-ну, полегче, красотка… — процедил сквозь зубы бандит. Его французский был отвратителен.

«Никогда бы не подумала, что стану жертвой грабителей!» — сказала она себе, а вслух твердо проговорила:

— Вы об этом пожалеете!

Она обернулась.

— Я российская подданная, и у вас будут серьезные неприятности, если сейчас же не уберетесь вон!

— Тем лучше!

Ответ был дан на чистейшем русском. Римма к своему ужасу поняла, что имеет дело с наркоторговцами: какому же еще русскому, вооруженному автоматом, могло понадобиться оказаться в районе передачи наркотиков в это время?

Римма одним движением пальцев распахнула дверцу и, почти выскочив из машины, вдруг охнула и повалилась обратно на сиденье: бандит перевесился через переднее сиденье и с силой ткнул ей под ребра стволом автомата.

— Не так быстро, куколка, или я нашпигую тебя свинцом!

Его свистящий, полный ненависти шепот дал ей понять, что слова его не пустая угроза. Застонав от резкой боли в боку, Римма потянула на себя дверцу машины.

— А теперь живо дергай отсюда, куда я укажу. Веди себя тише мышонка. У меня есть, чем тебя успокоить!

Он опять больно ткнул ее автоматом в бок, просунув ствол между передними сидениями.

— Трогай, и для начала — обратно в Ле-Мож. Мне там понравилось. Чудный городок. А тебе?

Римма беспомощно оглянулась. Ее выпотрошенная сумочка валялась на полу.

— Даже не помышляй об этом!

Бандит загоготал.

— Думаю, ты ищешь вот это, не так ли?

Он поднял вверх левую руку, и женщина обнаружила в его ладони свой плоский автоматический пистолет.

— Твою пукалку я оставлю себе на память. Не возражаешь?

Он откровенно издевался над ней. Его физиономия стала еще противней.

К ним подъехала небольшая спортивная машина. Из окна высунулся один из бандитов и, сжимая в руке автомат, заговорил:

— Как она, Борис?

— Все О`кей. Езжайте за нами.

Он повернулся к женщине и с перекошенным от злобы лицом прорычал:

— Эй, сучка, так ты едешь или нет?!

Римма под дулами двух автоматов развернулась на стоянке бистро и тронулась обратно в Ле-Мож, проигрывая в уме пути спасения. Раскинувшийся на заднем сиденье Авдеев снисходительно поглядывал на нее поблескивающими от вожделения в темноте глазками.

Лица бандитов, освещенные фонарями автозаправки, привели Вижо в трепет. Едва стих шум моторов, Мартен распахнул дверь и, стремглав бросился к телефону, чуть не запутавшись в фалдах собственного плаща.