Давно замечено, что творчество больших писателей сравнимо с мощным магнитом: оно непременно начинает обрастать так называемой вторичной, то есть судящей и рассуждающей, литературой, причем процесс этот тем стремительней и неудержимее, чем ярче, крупнее, значительней талант художника.
Д. Александров
Творчество прославленного датчанина Ханса Кристиана Андерсена (Хосе Андерсена, как называют его соотечественники — в соответствии с алфавитными «именами» его инициалов) также не является исключением. Как и в случае с Гёте, Бальзаком, Диккенсом, Пушкиным (список, разумеется, можно продолжить почти до бесконечности), объем посвященной «великому сказочнику» критико-библиографической, биографической, мемуарной и прочей литературы давно — и многократно — превысил суммарный объем всех его сочинений (и это невзирая на то, что Андерсен принадлежал к числу весьма плодовитых писателей). И надо думать, что поток этой литературы далеко не иссяк…
Ситуация возникла в известной мере курьезная. Не секрет, что сам писатель терпеть не мог критики и критиков. Нетрудно представить себе его реакцию и при виде того разноречивого изобилия, что именуется в ученом обиходе «андерсенианой». Крылатая фраза: «Важен не Шекспир, а комментарии к нему» — вполне могла бы стать для великого сказочника зерном очередной сатирической феерии.
Однако вряд ли нужно доказывать, что виновник курьеза в конечном итоге сам Андерсен. Каждый писатель жив, пока его читают (и, следовательно, судят о нем). Поток андерсенианы, равно как и тиражи андерсеновских книг, давно уже поставившие его в число самых популярных беллетристов мира, служит одним из непреложных свидетельств неувядаемой свежести его лучших произведений, их непроходящей актуальности. Как и сто лет назад, творчество Андерсена неизменно волнует своим искренним, глубоким гуманизмом, пафосом «торжества всего доброго, человечного, светлого над низменным, над враждебным человеку, в каком бы невинном сказочном наряде ни появлялось это враждебное» [1] . И естественно, что всякое новое слово о писателе вызывает (по крайней мере поначалу) повышенный интерес.
Труд Бо Грёнбека, предлагаемый советскому читателю, заслуживает в этом плане особого внимания: это первая (во всяком случае, первая современная) книга датского исследователя об Андерсене, выпущенная в русском переводе. Именно поэтому его значение выходит за рамки чисто научной или даже литературной сферы: как всякое новое явление, он приоткрывает нам какие-то неизвестные ранее грани духовной культуры Дании и шире — общественного сознания страны. Само собой разумеется, что в наши дни в условиях разрядки международной напряженности, утверждения принципов мирного сосуществования, дружбы и взаимопонимания между народами это особенно важно.
Вместе с тем именно принципиальная новизна книги для нашего читателя обусловливает необходимость некоторых предварительных замечаний. Или конкретнее, уяснения ее места и роли в датском литературоведческом и культурном контексте.
* * *
Книга Бо Грёнбека, как явствует уже из ее заглавия, — это очерк жизни и творчества писателя. Иначе говоря, перед нами монография, относящаяся к тому исследовательскому жанру, у которого в датском (да и не только датском) андерсеноведении давние традиции. В эпоху, когда в литературоведении и критике основным и определяющим было влияние культурно-исторической и духовно-исторических школ (а она в Дании затянулась более чем на 80 лет — вплоть до конца 50-х годов нашего века), датские андерсеноведы особенно охотно обращались к работам критико-биографического характера. И небезуспешно: лучшие из этих работ по праву вошли в золотой фонд андерсенианы. Так, классическая в своем роде монография Ханса Брикса «Х. К. Андерсен и его сказки» [2] до сих пор не утратила своей ценности, хотя, конечно же, попытка ученого трактовать сказки исключительно как отражение конкретных событий в жизни писателя выглядит сегодня чересчур уж прямолинейной.
Таким образом, если рассматривать андерсеноведение в целом, то книга Бо Грёнбека не является в нем чем-то принципиально новым: критик лишь продолжает то, что было начато его предшественниками.
Однако картина меняется, если ограничиться сопоставлением книги с современными андерсеноведческими исследованиями в Дании. Выясняется, что в наши дни именно принадлежность к критико-биографическому жанру выделяет ее на общем фоне.
В самом деле, датскую андерсениану последних 10–15 лет составляют работы, которые условно можно разделить на три группы. В первую входят труды поэтологического плана. Количественно среди них преобладают статьи, где исследование ведется на основе структуралистской методологии в различных ее модификациях и на ограниченном — одно-два произведения — материале (образцом могут служить некоторые статьи, вошедшие в литературоведческую хрестоматию Кристиана Кьера и Хенрика Шовсбо «Введение в литературно-критическую методологию» [3] ). В поэтологических работах порой содержатся интересные наблюдения, касающиеся особенностей поэтики Андерсена, формы языка ею произведений, их образной системы и т. д., однако задачи, которые ставят перед собой их авторы, обычно очень локальны. Несоразмерность исследовательских усилий со значимостью конечного результата, нередко сводящегося к констатации какой-либо банальной очевидности, — вот, пожалуй, главное, что отличает (и чем иногда поражают) эти труды.
Вторую группу образуют работы, написанные представителями различных ответвлений психоаналитической критики (пример — книга Эйгиля Нюборга «Внутренняя линия в сказках Х.К. Андерсена. Психологическое исследование» [4] , где предпринята попытка истолкования творчества писателя на основе юнгианской методологии). Книги и статьи этой группы, напротив, отличает подчеркнутая концептуальность; их авторы пытаются под «новым» углом зрения дать ответ на все вопросы, осветить всю андерсеноведческую проблематику. Однако глобальность авторских претензий постоянно вступает в противоречие с узостью методологических позиций, а исследовательские выводы — в конфликт с реальным материалом. Не случайно документальная основа этих работ обычно крайне ограничена — авторы просто вынуждены оставлять за бортом факты, не укладывающиеся в концепцию.
Наконец, третья группа исследований — текстологические и критико-биографические работы «традиционного», то есть опять-таки культурно-исторического и духовно-исторического, характера. Надо заметить, что именно авторы этих работ сумели в последние годы внести наиболее существенный вклад в изучение творчества писателя. В частности, несомненный интерес представляют такие книги, как «Опыты Х.К. Андерсена в изобразительном искусстве» Кьеля Хельтофта [5] , «Датские иллюстрации к произведениям Х. К. Андерсена. 1835–1975» Эрика Даля [6] , «Роман „Импровизатор“ и первое путешествие Андерсена в Италию» Жерара Лемана [7] Однако бросается в глаза, что большинство этих исследований страдает тем же «недугом», что и поэтологические работы: они весьма локальны по своей проблематике.
В принципе такое «мелкотемье» современного датского андерсеноведения можно было бы считать закономерным. Известно, что с течением времени изучение жизни и творчества крупных писателей все более расчленяется; в какой-то момент исследователи начинают все более углубляться в рассмотрение отдельных проблем, в выяснение как будто бы частных, но — как нередко оказывается в дальнейшем — существенных, принципиально важных деталей. Идет своего рода накопление материала, подготовляющее появление крупных обобщающих трудов.
Но в том-то и дело, что нынешнее состояние датского андерсеноведения трудно определить как «фазу накопления». Происходит скорее другое — нечто вроде раздела наследственного имущества.
В датской «метакритике» немало писали о «революции», или — как минимум — о «подъеме», который пережило датское литературоведение на рубеже 50—60-х годов и который якобы продолжается и поныне. Подъем этот связывается с вторжением в датскую науку о литературе англо-американских неокритических и — несколько позже — французских структурно-семиологических методов, значительно потеснивших «традиционное», или, как часто пишут, «позитивистское», литературоведение. Некоторые авторы поспешили в связи с этим ударить в литавры. Серен Шоу, редактор и составитель сборника «Датская критика 60-х годов», высказал убеждение, что именно победа «нового» литературоведения над старым «университетским» явилась причиной увеличения удельного веса критики в литературной жизни страны. В качестве примера Шоу называл известного критика Вилли Серенсена, утверждая, что его авторитет в литературе 60-х годов сопоставим лишь с влиянием, которого добился за 90 лет до этого Георг Брандес [8] . Метта Винге, составительница антологии по истории критики, отмечала в свою очередь рост читательского интереса к литературоведению. С начала 60-х годов, писала Винге, спрос на литературно-критические книги в Дании почти не уступает спросу на беллетристику [9] .
Факт, конечно, любопытный. Вообще нужно признать, что усиленное внимание к теоретической проблематике с середины 60-х годов стало одной из характерных примет духовного климата Дании. И если говорить о развитии датской прогрессивной литературно-критической мысли последних лет, то в ней действительно обнаруживаются весьма важные явления. Одно из них — обостренное внимание к марксизму и марксистской литературоведческой методологии, как результат роста демократических, антибуржуазных настроений в стране на исходе минувшего десятилетия, хотя, заметим, далеко не все здесь было однозначным: за «подлинный» марксизм иной раз принимали — или пытались выдать — теории левацкого и ревизионистского толка, например, в духе «разработок» небезызвестной французской литературно-критической группы «Тель Кель».
Иное дело — «победа» над «университетским» литературоведением. Торжества здесь были явно преждевременны. Уже упоминавшаяся выше М. Винге заметила, что утверждение неокритицизма на датской почве непосредственно связано с развитием модернистских течений в датской литературе 50-х годов. Только с помощью неокритического подхода, подчеркивала М. Винге, оказалась возможной расшифровка, например, произведений «экспериментальной» поэзии 50—60-х годов [10] .
Тезис не новый. В англо-американском литературоведении трактовка «новой критики» как «аналога» модернизма давно уже стала трюизмом. Однако отсутствие новизны не лишает его актуальности и обличительной силы.
Великий сказочник, как всегда, оказался прав: король был голым. Литературно-критическая «революция» обернулась инволюцией, стала еще одним фактом, свидетельствующим о постоянно углубляющемся кризисе буржуазного эстетического сознания. А в своем конкретном выражении свелась к экспансии методологического эклектизма, ведущего, естественно, не столько к достижениям, сколько к потерям.
Датское андерсеноведение стало, к сожалению, одной из главных жертв того нашествия. Андерсен и его произведения, прежде всего андерсеновские сказки с их предельно сжатой, экономной формой, оказались удобным методологическим полигоном, выгодным «полем» литературоведческих экспериментов, особенно для представителей структуралистских школ, издавна питающих пристрастие к «малым жанрам». Но именно это безудержное экспериментирование, способствующее в большей мере расчленению и дегуманизации творчества писателя, нежели его синтетическому осмыслению, и явилось одной из главных помех на пути создания новых обобщающих критикобиографических работ об Андерсене.
Бо Грёнбек первым за последние годы решился на создание такой работы. Показательно, что в самой Дании у него пока что не нашлось последователей. Единственная научная биография Андерсена, появившаяся после книги Грёнбека хоть и написана датчанином, но вышла в свет в Англии [11] . Тем большего внимания заслуживает монография Грёнбека.
Бо Грёнбек (р. в 1907 г.) — человек в андерсеноведении достаточно известный. Еще в 40-х годах он защитил диссертацию на тему «Сказочный мир Х.К. Андерсена» [12] ; в середине 50-х годов книга вышла вторым изданием, а в 1961 г. он был избран председателем Андерсеновского общества в Копенгагене. Однако по характеру своей деятельности он не столько профессиональный литературовед, сколько литератор-популяризатор. Он много занимался изучением античной культуры (книги об этрусках, об античном скульптурном портрете, перевод «Записок о Галльской войне» Цезаря), выступал как политический журналист, читал публичные лекции, работал как редактор и издатель. Поэтому закономерно, что его очерк об Андерсене носит научно-популярный характер, рассчитан на широкий круг читателей. Однако следует подчеркнуть, что в данном случае речь идет о научно-популярной литературе весьма высокого научного уровня. Грёнбек пишет просто, но он нигде не упрощает, не «снисходит» до читателя — и именно этим привлекает к себе читательское внимание.
Книга сравнительно невелика по объему, но отличается большой информативной «плотностью», причем автор постарался тщательно учесть данные последних биографических разысканий андерсеноведов. Достоинством работы является и то, что в ней специально и довольно подробно рассмотрены не только андерсеновские сказки и истории, но и его произведения других жанров — романы, драмы, стихотворения, путевые очерки. Автору удалось также создать убедительный психологический портрет писателя, раскрыть истоки противоречий в его сложной, импульсивной натуре. Четко зафиксированы в книге демократические симпатии Андерсена, гуманистическая устремленность его произведений.
Это не значит, разумеется, что книга Грёнбека идеальна. Пожалуй, самым значительным ее недостатком является то, что жизнь и творчество Андерсена рассматриваются в ней вне социального и культурно-исторического контекста. Автор оставляет без внимания связь творчества писателя с эстетикой и поэтикой национального датского и европейского романтизма, проблемы его творческого метода, почти ничего не говорит об особенностях его сатиры, излишне акцентирует мотивы христианского смирения, действительно звучавшие в его произведениях, но отнюдь не игравшие в его творчестве столь значительной роли. Спорным представляется и освещение некоторых моментов биографии писателя — создается впечатление, что Грёнбек иной раз стремится сгладить противоречие и трудности, которые принесли Андерсену его происхождение из низов, его положение «парвеню» в сословно-бюрократическом датском обществе первой половины прошлого века. Вообще книга свидетельствует, что перерыв в классической традиции датских критико-биографических исследований не остался без последствий. Не сумев преодолеть методологической ограниченности духовно-исторического литературоведения, Грёнбек вместе с тем не смог удержаться на уровне его лучших достижений. Во всяком случае, его работа в некоторых отношениях явно проигрывает в сравнении с такими исследованиями, как «Х.К. Андерсен: жизнь без вымысла» Карла Ларсена [13] , хотя, конечно, за полвека, прошедших с момента выхода в свет этой книги, она во многом устарела.
Впрочем, книг без упущений не бывает. К тому же в недостатках есть своя положительная сторона: работа, не вызывающая возражений, желания поспорить, существенно теряет в своей полезной значимости.
* * *
Среди произведений мировой литературы, постоянно привлекавших внимание Л.Н. Толстого, почетное место занимает и андерсеновская сказка «Новое платье короля». Толстой не раз переводил ее и включил ее пересказ в свою «Азбуку» [14] . Неоднократно возникают реминисценции, связанные с этой сказкой, в дневниковых заметках писателя [15] . Особенно примечательна одна из записей 1910 года, позволяющая, в частности, сделать вывод, что Толстой по достоинству оценил обличительную сатирическую направленность андерсеновского шедевра: «Революция сделала в нашем русском народе то, что он вдруг увидел несправедливость своего положения. Это — сказка о царе в новом платье. Ребенком, который сказал, что есть, что царь голый, была революция» [16] .
Высказывания Толстого — одно из ценнейших свидетельств того, какое значительное место заняло творчество датского писателя в духовном мире нашего народа. Одно — но далеко не единственное. Творчество Андерсена не раз оказывалось в поле зрения крупнейших наших писателей и критиков. Строгим, но доброжелательным рецензентом романа Андерсена «Импровизатор» стал В.Г. Белинский [17] . Глубокий анализ сказок писателя дал в своем отзыве на их французское издание Н.А. Добролюбов [18] . Высоко ценил творчество Андерсена М.Горький: недаром в качестве эпиграфа к своим «Сказкам об Италии» он выбрал слова прославленного датчанина: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь».
Произведения Андерсена, в первую очередь его сказки, быстро завоевали популярность в России. В середине 60-х годов прошлого века «Общество переводчиц», возглавлявшееся Н.В. Стасовой и М.В. Трубниковой, выпустило с небольшим перерывом два издания «Полного собрания сказок». А в 1894–1895 годах, когда вышло в свет четырехтомное собрание сочинений Андерсена, русский читатель получил возможность познакомиться и с многообразным творчеством, и с историей жизни писателя. Причем нелишне заметить, что этот четырехтомник, подготовленный замечательными русскими переводчиками-скандинавистами А.П. и Н.Г Ганзен, и по сей день может считаться одним из блистательнейших андерсеновских изданий в мире.
Теплый прием, оказанный сказкам в России, встретил живой отклик и у самого Андерсена. Датский писатель всегда испытывал глубокую симпатию к русскому народу, к русской культуре [19] . В 1868 году, получив в подарок от М.В. Трубниковой экземпляр русского издания сказок, он не замедлил выразить эту симпатию и письменно. «Мне приятно узнать, — сообщал он своей корреспондентке, — что мои произведения читают в великой, могущественной России, прекрасную литературу которой я немного знаю от Карамзина до Пушкина» [20] .
Победа Великого Октября ознаменовала начало нового этапа в освоении наследия датского писателя в нашей стране. Творчество Андерсена приобрело у нас массовую многонациональную аудиторию, стало подлинным достоянием народа.
Заметный вклад в разработку андерсеноведческой проблематики внесла советская литературная критика. При этом во многих случаях советские литературоведы выступали в своих трудах как новаторы. Особенно много сделали наши ученые для решения сложнейших проблем творческой эволюции писателя, особенностей его сказочной сатиры и т. д. [21] .
Наконец, немало глубоких замечаний об Андерсене и его сказках содержится в статьях и выступлениях советских писателей К.Паустовского, В.Инбер и других.
Словом, книга Бо Грёнбека попадает у нас к хорошо подготовленному читателю. И это несомненный залог того, что он сумеет по достоинству ее оценить.
