Шестидесятилетний император по тем временам считался очень старым человеком. Немногим из его современников удалось, как ему, дожить до столь преклонного возраста, сохранив более или менее стабильное здоровье. Испорченная пища, вызывающая расстройства желудка и отравления, заражение крови, произошедшее от малейшего повреждения, даже нарывающий зуб могли привести к смерти. Максимилиан, при рождении получивший неблагоприятный гороскоп, чудом выздоравливал от всех легких и тяжелых болезней. Еще в раннем детстве ему пришлось пережить тяжелый кризис: он потерял сознание, после того как его мать Элеонора перекормила его лакомствами. Напуганная до смерти мать и ее камеристки стояли в растерянности перед неподвижным ребенком, пока одной кормилице не пришла в голову спасительная идея: принести перо и держать его перед ртом мальчика, проверяя, дышит ли он. Когда перо пошевелилось, его, вероятно, сразу сунули в рот Максимилиану, вызвав рвоту.

В юные годы Максимилиан отличался крепким здоровьем, хотя не слишком прислушивался к советам врачей. Позднее, когда болезней уже нельзя было избежать, он признавался в своем «Мудром короле», что часто действовал вопреки указаниям врачей — не большой недостаток в те времена, так как медики пытались лечить людей исходя из чисто теоретических знаний, а хирурги, обученные каким-нибудь мастером, прописывали пациентам сомнительные лекарства. Максимилиан писал о себе в «Мудром короле»: «…потом в его жизни случилось два раза заболеть; и если бы по признакам болезни и самочувствию своего тела он не придумал и принял правильного лекарства, то умер бы из-за лекарства, даваемого ему во благо, но действующего и против болезни, и против его природы».

Максимилиан перенес за свою жизнь не слишком тяжелые болезни, например пузырьковую сыпь во рту, случившуюся, видимо, после потребления не вполне перебродившего вина. Сильное падение с лошади в 1501 г. в Аусбурге, когда он получил глубокую рану бедра, оказалось намного опаснее. Ранение, видимо, не могли полностью вылечить медицинскими средствами того времени, и он страдал от него еще много лет спустя.

Максимилиан никогда не поддавался болезням: не падая духом, он реалистично оценивал состояние своего тела и его функций и пытался побороть недомогания естественным образом. Он старался закалить себя регулярными упражнениями на свежем воздухе, его страсть к охоте и рыбалке отвечала здоровому образу жизни. Максимилиан на протяжении десятилетий страдал от хронической простуды, что неудивительно при кочевой жизни, и при любой возможности старался выехать в горы, где целебный воздух приносил ему облегчение от недугов. Но постоянная жизнь в седле, беспокойная и лишенная элементарных удобств, в конце концов взяла свое. В 1517 г. имперские советники Волькенштейн и Сернтайнец выразили обеспокоенность состоянием здоровья императора и предписали ему оберегаться от плохого воздуха, плохой воды, а также от тяжелой пищи и холодных напитков. Максимилиан отказался от многих договоренностей, так как, во-первых, не мог больше ездить в седле, во-вторых, ходили слухи об апоплексическом ударе. Действительно, император впоследствии вел себя не так активно, как раньше. Участились приступы меланхолии, когда он приказывал принести таинственный ящик, «сундук для сокровища» — так он называл свой саркофаг. Но временами его прежний юмор возвращался к нему, и он мог шутить обо всем, как в старые времена. Он пытался отогнать мрачные мысли, приходившие к нему из-за усиливающихся болей. Задолго до этого, почти в расцвете лет, он поручил знаменитым мастерам воздвигнуть для него достойный надгробный памятник. Под ним он хотел быть похороненным в окружении габсбургских предков и великих императоров.

Последний путь Максимилиана начался в Аусбурге. Изо дня в день им все больше овладевало предчувствие смерти: именно тогда Сатурн, определявший его жизнь, находился в неблагоприятном положении. Максимилиан пребывал в постоянно меняющемся настроении: он хотел еще раз быть по-настоящему веселым в городе на Лехе, где провел так много прекрасных часов. Но внезапно его смех умолкал, — возможно, боли становились невыносимыми. Как обычно в таких ситуациях, он затосковал по чистому и свежему воздуху Тироля. И, поскольку он собирался решить в Инсбруке и другие дела, покинул Аусбург, не без грусти прощаясь с городом, предчувствуя, что никогда больше не вернется сюда.

Но Максимилиан не мог предвидеть ожидающего его в любимом городе Инсбруке совсем не дружеского приема: слишком много долгов у него здесь накопилось и хозяева гостиниц, пребывая в большом возмущении, не видели больше оснований давать приют челяди и свите императора. Людей просто оставили на улице, император сам должен был думать, где он найдет квартиры для них — или заплатить!

Оба варианта казались неприемлемыми Максимилиану. Гнев от поступка жителей Инсбрука, а также бесконечное разочарование вызвали сильную лихорадку, свалившую его в постель. Но благодаря железной воле он с трудом сумел подняться и приказал унести себя из города. Императора мучили боли во всем теле, поэтому его на носилках отнесли к Инну, и по нему он доплыл на корабле до Розенхайма. Во время поездки по реке его здоровье заметно улучшилось, и он почувствовал в себе силы продолжить путь через Зальцкаммергут, хотя время года уже не благоприятствовало этому. На Вольфгангзее Максимилиан остановился на длительный отдых. Чувствуя себя лучше, он не отказался от намерения взобраться на гору Шафберг — тяжелое испытание для смертельно больного. Но его воля еще была способна двигать горами! С ближайшими советниками Максимилиан обсуждал план строительства большого монастыря Святой Екатерины на горе Фалькенштейн вблизи озера Вольфгангзее. Еще давняя его задумка. Но вскоре самочувствие императора ухудшилось до такой степени, что продолжение путешествия в Вельз стало невозможным. Сигизмунд фон Герберштейн писал: «Император ослабел раньше, чем прибыл в Вельз».

Получив известие о критическом состоянии Максимилиана, отослали гонцов в Триент и во Фриауль — они должны были доставить в Вельз его лейб-медика Баптисту (Бальдирони). Кроме того, в Фельдкирх послали за хирургом Клаузеном Клези. Доктор Таннштеттер, крупный специалист в своей области, тоже прибыл в Вельз, как и доктор Пюлингер из Вены. Но никто уже не мог помочь смертельно больному императору, жизнь угасала в нем.

Максимилиан чувствовал, что с ним происходит. Тяжелые запоры, с которыми пытались бороться недостаточными или слишком сильными средствами, сменялись непрекращающимися поносами, настолько ослабившими императора, что он уже не мог держаться на ногах. Он страдал, вероятно, язвой кишок или раком толстой кишки. Высокая температура происходила от воспаления кишечника, из-за чего больного мучила жестокая жажда. Врачи испробовали все для уменьшения болей, но из-за этого императора, вероятно, разбил паралич, лишивший его речи. Несмотря на все мучения, смертельно больной, он почти до конца находился в сознании и приказал записать еще несколько важных приказаний, после того как продиктовал свое завещание и последние распоряжения.

Лишь небольшая горстка людей присутствовала у смертного одра больного, например императорский советник Якоб Шпигель. Он запечатлел в письме последние часы жизни Максимилиана. Кроме него, рядом с императором находился картезианец Георг Рейш. С ним Максимилиан, пока мог говорить, вел долгие дискуссии о жизни после смерти. Кого не хватало, так это его многолетнего соратника Маттеуса Ланга. Он прибыл слишком поздно, ему забыли вовремя сообщить о болезни императора.

Максимилиан, потеряв сознание из-за ужасных болей, мирно скончался после недолгой агонии, окруженный верными друзьями. Случилось это 12 января.

Еще при жизни император указал с точностью до мелочей, как следует поступить с его телом: остричь волосы, вырвать зубы и отхлестать голое тело. После этого завернуть в саван, затем в парчу и уложить в «сундук для сокровища», дабы перевезти из Вельза в родной город — венский Нейштадт. Здесь гениального императора из рода Габсбургов торжественно похоронили под ступенями алтаря капеллы Святого Георга. Но сердце его увезли в Брюгге, и теперь оно покоится рядом с женщиной, которой принадлежало всю жизнь, — Марией Бургундской.