— Вот одна из наших вчерашних фотографий Марса, — сказал мистер Лампленд, один из ассистентов Флагстафской обсерватории в Аризоне, выходя из темной комнаты и показывая мистеру Лоуэлю, директору обсерватории, только что проявленную пластинку.
— Это первая или вторая? — спросил м-р Лоуэль, осторожно взяв стеклянную пластинку за края и рассматривая ее на свет.
— Первая, но и вторая скоро будет готова, — она уже в ванне, фиксируется.
— Фотограф наш, кажется, мастер своего дела; как вам кажется, м-р Лампленд?
— Да, по-видимому. У него много странностей, правда, но с ними можно примириться во внимание к его толковости.
— По-моему, ему превосходно удалось охватить тончайшие световые оттенки. Или вот, — не правда ли, оно яснее и отчетливее вышло, чем на прежних наших пластинках?
— Вы говорите о блуждающем пятне, м-р Лоуэль? — спросил ассистент, тоже пристально всматриваясь в фотографию Марса.
— Ну да, об этом загадочном блуждающем пятне на поверхности Марса, как будто изменяющем с течением времени свой наклон к южному полюсу. Ведь на каждом нашем снимке оно оказывалось на новом месте.
— Будем надеяться, что следующие снимки дадут нам возможность разгадать эту блуждающую загадку. Пока она кажется мне еще необъяснимее каналов, возбуждающих столько споров.
— Не понимаю я упорства тех, кто их отрицает. Достаточно посмотреть на наши фотографии, чтобы исчезло всякое сомнение. Человеческий глаз еще может ошибиться, но фотографическая пластинка не обманет!
Он отдал пластинку ассистенту, который бережно поставил ее для просушки, а сам подошел к гигантскому рефрактору.
— Поправлен ли уже объектив, м-р Лампленд?
— Конечно, м-р Лоуэль, — и я думаю, что дальнейшие наши снимки докажут, что введение этих световых фильтров для лучей известной длины волн будет иметь огромное значение в смысле уловления мелких подробностей и большей отчетливости снимков.
— Будем надеяться, что они помогут нам и в разгадке этого блуждающего пятна.
Ассистент вернулся в темную комнату, где работал при слабом свете красного фонаря поступивший накануне на службу фотограф, мистер Феррум.
Это был необычайно хилый юноша, почти мальчик еще. Но при тусклом красном свете лицо его казалось странно старым; кожа, похожая на пергамент, казалась прозрачной и сквозь неё просвечивала сеть кровеносных сосудов. Широкая черная повязка, покрывавшая верхнюю часть его лба, еще усиливала общее отталкивающее впечатление…
Но дело свое он, по-видимому, знал отлично. Ассистент Лампленд вынул вторую, зафиксированную пластинку из ванны и на минуту отвернул белую лампочку, чтобы рассмотреть ее. Как изумительно ясно выделялась ледяная вершина южного полюса на окружающем ее тускло-сером фоне!
И еще отчетливее, чем на первой пластинке, вырисовывались прямолинейные полосы каналов, среди которых виднелось и загадочное «блуждающее пятно».
Лампленд придвинул было пластинку поближе к лампе, чтобы лучше рассмотреть ее, как вдруг огонь потух.
— Что это? — воскликнул ассистент. — Вы, вероятно, нечаянно выключили ток, м-р Феррум?
Мистер Феррум вместо ответа указал ему с крайне испуганным видом, на синевато-белые искры, эамелькавшие вдруг на стене; в тот же миг послышался треск.
— Короткое замыкание!.. Главный выключатель… скорее!
Оба инстинктивно заспешили к выходу.
Впотьмах м-р Феррум наткнулся на м-ра Лампленда, все еще державшего в руках только что вынутую пластинку.
Послышался звон разбитого стекла.
— О, чорт возьми!.. Пластинка!.. — воскликнул ассистент. Но в тот же миг по стене темной комнаты, где прежде сверкнули искры, пробились языки пламени, и оба быстро выбежали, чтобы выключить переменный ток и прекратить в самом зародыше возникавший пожар.
На другой день причиненные повреждения без труда удалось поправить и потеря разбившейся пластинки также была возмещена новыми сделанными за ночь снимками.
Первый же из новых снимков обнаружил поразительные подробности. М-р Лоуэль лично присутствовал при проявлении пластинки и тотчас же стал рассматривать ее через лупу. «Блуждающее пятно» также снова оказалось на ней и Лоуэль в первый раз заметил в нем некоторые различия по сравнению с прежними снимками.
Помимо того, что положение его снова изменилось, и на этот раз оно как будто еще ближе подвинулось к южному полюсу Марса, — вблизи загадочного пятна оказалась, вдобавок, отчетливая тень, соответствующая положению солнца, и ясно различаемая от самого пятна, по своим искаженным очертаниям и менее темной окраске.
Предположить, чтобы это был третий маленький спутник, отличный от шаровидной формы марсовой Луны, представлялось при данном положении вещей неосновательным, — и потому Лоуэль с понятным нетерпением ожидал дальнейших снимков, проявлением которых были заняты м-р Феррум и м-р Лампленд.
Феррум был сегодня несколько нервно настроен, и это бросилось в глаза ассистенту, когда он брал у него из рук следующую готовую пластинку, чтобы отнести ее Лоуэлю.
— Что с вами сегодня, мистер Феррум? — спросил он. — У вас так дрожат руки… Неужели вчерашний случай так взволновал вас?
Феррум ничего не ответил, весь поглощенный извлечением следующей пластинки из кассетки. Но новое восклицание ассистента вынудило его прервать свое занятие.
— Наконец-то!.. В этом-то, кажется, и кроется разгадка!.. — возбужденно воскликнул Лампленд, направляясь с драгоценной пластинкой к лестнице, ведущей на обсерваторию.
Оставшись один, Феррум с быстротою молнии заменил приготовленную пластинку другой, а вынутую изрезал алмазом на мелкие осколки, которые он собрал и спрятал.
В это время Лоуэль и его ассистент рассматривали только что полученный снимок. Лоуэль в первое мгновение тоже не мог удержаться от изумленного восклицания.
— Да что же это… мистер Лампленд… ведь это больше, чем мы могли мечтать! Ведь это что же выходит? Что «блуждающее пятно» совсем не относится к поверхности Марса, а реет свободно в окружающей ее атмосфере? Но ведь форма его и то обстоятельство, что оно то и дело меняет свое местонахождение, совершенно исключают возможность предположения, что это какой-нибудь новый спутник Марса! Что же это может быть в таком случае?
— Но, мистер Лоуэль… — проговорил ассистент — что же нам мешает предположить, что это блуждающее пятно — произведение рук разумных существ? Ведь недавними нашими фотографиями Марса мы уже бесспорно доказали действительное существование каналов на нем, хотя мы их и должны признать скорее растительными зонами, чем водными артериями, но правильное расположение этих каналов и практичное устройство сети их свидетельствуют во всяком случае об их искусственном происхождении от мыслящих существ…
— Ну, и что же?.. — нетерпеливо перебил его Лоуэль.
— А то, — продолжал взволнованно ассистент, — что если эти гигантские каналы — дело рук человекоподобных существ, населяющих Марс, то почему бы и это странное пятно-бродяга не могло быть каким-нибудь искусственным сооружением обитателей Марса, витающим в атмосфере? — например, метеорологической станцией, укрепленной на подобие наших привязных воздушных шаров?
— Каких же колоссальных размеров должна была бы быть эта станция, если она видна нам в телескоп в виде пятна такой величины?!
— Кроме того, мне показалось, что это пятно становится на фотографиях все больше и больше, как будто бы оно с большой быстротой постепенно удаляется от Марса.
— Совершенно верно! Этот снимок и свидетельствует нам с большою вероятностью, что это должно быть нечто , парящее в атмосфере Марса. Я надеюсь, что последний снимок, который Феррум проявляет теперь, еще больше подтвердит мою гипотезу.
И не ожидая нового ответа, ассистент поспешно направился в темную комнату.
— Ну что, мистер Феррум, — сказал он, входя, — проявили вы уже последний снимок?
— Проявляю… — странно беззвучным тоном ответил тот, — только… не знаю, мистер Лампленд… достаточно ли выдержана была пластинка? Не проявляется на этот раз почему-то… Вот, взгляните сами, пожалуйста…
И он протянул ассистенту ванну с лежавшей в ней пластинкой.
Лампленд начал так энергично потряхивать ванну, что жидкость выплескивалась через края.
— Ничего еще не видно! — тоном сильного изумления воскликнул он. — Странно… Да как же это возможно? Ведь мы выдерживали ее столько же времени, сколько всегда? Свежая ли у вас жидкость, м-р Феррум? Не следует ли переменить? Может быть, от того так долго?..
— Я переменил уже раз. Попробую еще прибавить немного аммиака…
— Да, да, мистер Феррум, сделайте это. Этот снимок нам особенно важен! — воскликнул ассистент и вдруг, посмотрев на руки фотографа, прибавил: — Скажите, м-р Феррум, вы всегда работаете в резиновых перчатках? Я еще вчера заметил и хотел спросить вас…
— Всегда, м-р Лампленд. У меня пальцы больные… давно уже повредил их при работе.
— Вот как… ну, что ж. Так уж вы постарайтесь, пожалуйста, — сделайте все, что будет возможно, чтобы спасти пластинку. Мы напали на след нового открытия в атмосфере Марса, и именно этот последний снимок обещает нам очень важные разъяснения…
К сожалению, однако, никакими усилиями не удалось проявить на пластинке ни следа какого-либо изображения. С этой вестью Лампленд снова поднялся через некоторое время на вышку обсерватории. Как ни досадна была эта неудача, объяснения, которой никак не могли найти ни Лоуэль, ни Лампленд, все же ассистент не мог не отдать должной справедливости научным знаниям и технической сноровке, обнаруженным новым фотографом. Не менее десяти-двенадцати совершенно новых опытов и приемов применил он, стараясь вызвать на свет Божий изображение «недодержанной» пластинки.
Солнце склонялось к закату и мистер Лоуэль распорядился приготовить все для нового ряда снимков с Марса.
В этот вечер «блуждающее пятно» было менее ясно видно вследствие неблагоприятного распределения света на Марсе; но все же атмосфера Марса была так прозрачна, что, в виду уже имеющихся, ранее сделанных, снимков, эта ночь сулила много необычайно важных открытий.
Лоуэлю понадобилось отлучиться на время с вышки обсерватории, и Лампленд, оставшись один, принялся наблюдать в небольшой телескоп небесный свод, чтобы сделать кой-какие записи.
В высоком сводчатом помещении обсерватории было совершенно тихо и темно; чуть слышно тикали только секундные часы.
Лампленд долго пробыл в одном положении, припав глазом к стеклу телескопа, как вдруг ему послышался какой-то шум. Оторвавшись от инструмента и выпрямившись, он напряг слух и начал пристально вглядываться во мрак; но нигде вокруг не видно и не слышно было ничего. Лампленд решил, что ему показалось, но для большей уверенности все же отвернул на минуту запасную электрическую лампочку.
Нигде не видно и не слышно было ничего.
Прошло несколько минут; вдруг ему снова почудилось, что в одном из углов темного помещения блеснула какая-то тускло светящаяся точка, похожая на отливающий фосфорическим светом глаз ночного хищника. Но когда он посмотрел пристальнее, чтобы разглядеть, что именно светится там, явление не повторилось. Уверенный, что у него просто расходились возбужденные нервы и разозлившись на самого себя, он отошел от телескопа и направился к большому рефрактору, чтобы установить его для новых фотографических снимков с Марса.
Приложив глаз к окуляру гигантского инструмента, он увидел, что все поле зрения затянуто туманной пеленой.
В эту минуту вошел мистер Лоуэль.
— Готово? Установили? — спросил он.
— Нет еще… Посмотрите-ка, мистер Лоуэль. Все поле зрения перед рефрактором застлано чем-то… что бы это могло быть? Ведь атмосфера совершенно чиста и прозрачна?
Лоуэль посмотрел сначала в окуляр большого рефрактора, потом в установленную на той же подставке небольшую подзорную трубу: поле зрения перед стеклами трубы было совершенно чисто и прозрачно!
— Что же это значит? — спросил ассистент. — Может быть, объектив затуманился от каких-нибудь причин, — от осадков ли, или от насевшей с той стороны пыли?
Лоуэль ничего еще не успел ответить, как вдруг оба почувствовали в воздухе странный, резкий кисловатый запах, несшийся откуда-то вблизи рефрактора.
Озадаченный непонятным потускнением стекла рефрактора, Лампленд, не останавливаясь на причинах внезапно распространившегося запаха, хотел снова нагнуться к окуляру, как вдруг раздался страшный взрыв, силой которого оба были далеко отброшены…
И падая, оба успели заметить, при свете вспыхнувшей молнии, сопровождавшей взрыв, мелькнувшее на миг иссиня-бледное, почти бесплотное, искаженное злобным торжеством лицо… мистера Феррума!..
На голове его не было обычной повязки — и перед изумленными, испуганными глазами обоих ученых предстало на миг никогда не виданное на земле явление: на лбу у мистера Феррума, кроме пары глаз, как у всякого нормального человека, зиял посередине третий глаз!.. И когда вспышка потухла, сквозь воцарившийся снова глубокий мрак этот третий глаз жутко светился зеленым фосфорическим светом…
Что же это было за странное, загадочное существо?
Оглушенные взрывом и сильно испуганные, Лоуэль и Лампленд лежали несколько минут без сознания на полу. Первым пришел в себя Лоуэль и тотчас бросился к выключателю, чтобы отвернуть электрический свет. Через мгновение оправился и Лампленд, Лоуэль слышал по звуку, что он поднимается с полу; но в тот же миг впотьмах перед ним промелькнула фигура ассистента, устремившегося в угол, где тусклым светом мерцала какая-то точка.
Дрожащие руки плохо повиновались ему и долго не могли нащупать выключатель. Из угла до него доносился шум ожесточенной борьбы и чей-то стон. Наконец он нашел выключатель, повернул его… но электричество не вспыхнуло!
— Помогите! — хрипло крикнул Лампленд.
Мистер Лоуэль бросился на крик.
— Сюда! Мистер Лоуэль… сюда! Он у меня в руках!..
Лоуэль подбежал и впотьмах схватил наудачу какое-то тело, начавшееся извиваться в его руках быстро и ловко, как угорь. Схватить его твердо Лоуэлю еще не удавалось, но он все же довольно цепко удерживал его в руках, как вдруг внезапный громкий крик Лампленда отвлек его внимание и, воспользовавшись этим мгновением, добыча выскользнула у него из рук.
Только теперь вспомнил Лоуэль о маленькой запасной лампочке, получающей ток от отдельного аккумулятора, которой пользовались для записей астрономических наблюдений.
В два прыжка он очутился около нее — и через секунду лампочка вспыхнула.
В комнате не было никого, кроме него и Лампленда, придерживавшего левой рукой правую руку, вывихнутую во время борьбы.
Оба оглянулись прежде всего на большой рефрактор. Силой взрыва всю нижнюю часть его, с окуляром, снесло начисто. К счастью, дорогое стекло объектива, по-видимому, уцелело невредимым.
— Что это такое? Кто может быть этот злоумышленник и откуда он взялся? Как мог произойти взрыв изнутри рефрактора? — взволнованно сыпал Лоуэль вопрос за вопросом.
В эту минуту на вышку обсерватории прибежали несколько слуг, привлеченные шумом.
— Привесите огня! — приказал им Лоуэль.
— И позовите мистера Феррума! — прибавил Лампленд.
Несколько слуг вскоре прибежали со свечами, а один вернулся с докладом, что мистера Феррума нет в его комнате и из вещей его там лежат одни его резиновые перчатки.
— Принесите их сейчас сюда! — приказал Лампленд, не переставая потирать сильно болевшую поврежденную правую руку.
— И поищите хорошенько мистера Феррума по всем углам! — крикнул им вдогонку Лоуэль.
— Мы и следа его нигде не найдем… — проговорил Лампленд, когда слуги исчезли.
Лоуэль удивленно посмотрел на него, но спросить ничего не успел, так как вошел посланный за перчатками слуга.
— Так и есть… мое подозрение не обмануло меня! — воскликнул ассистент. — Сегодня вечером, когда мы готовили фотографический аппарат для новых снимков в телескоп, в душу мне вдруг закралось почему-то подозрение к этому мистеру Ферруму. Не могу даже объяснить хорошенько, почему, — но мне вдруг пришло в голову, что он не тот, за кого он себя выдает. После этого его поразительные знания в области химии и чистой фотографии показались мне еще подозрительнее. И вдруг меня, как молния озарила мысль, что все случайности последних дней странным образом связаны между собой, как звенья единой цепи: внезапное короткое замыкание, происшедшее вчера, в тот самый миг, когда я собирался подробнее рассмотреть блуждающее пятно, и внезапная порча впотьмах и в замешательстве снимка; потом сегодняшний странный случай с пластинкой, на которой не проявилось ни одной черточки… и наконец, вот эти перчатки, которые он носил, не снимая..
Лампленд передал перчатки Лоуэлю.
— Посмотрите: по виду обыкновенные перчатки, с нормальными пятью пальцами, но мизинцы в обоих как видите, искусственные, набитые…
Остолбеневший Лоуэль растерянпо щупал перчатки.
— В самом деле, — пробормотал он, — мизинец и в той, и в другой искусственный!
— В том то и дело! — возбужденно воскликнул Лампленд. — У него по четыре пальца на руках; такой породы людей у нас на земле нет. Вспомните его странную наружность, — эту голову старика на хилом теле ребенка; вспомните, как он волновался все больше и больше по мере того, как мы получали все более и более удачные снимки с Марса, — и вы наверное тоже придете к заключению, что взрыв несомненно произведен им. По-видимому, он улучил минуту, когда нас обоих не было здесь и положил внутрь рефрактора бомбу, фитиль которой был рассчитан так, чтобы взрыв произошел ночью и разрушил до основания драгоценный инструмент, а, может быть, в его замыслы входило также, чтобы и мы с вами погибли при этом.
Если мы вспомним и взвесим все это, то, принимая во внимание поговорку древних римлян: «злоумышляет тот, кому это выгодно», — нам останется предположить, что мистер Феррум — не человек, а… шпион с Марса !
Лоуэль раздумчиво покачал головой и, видимо, собрался что-то возразить, но вошел слуга, — тот самый, который нашел перчатки Феррума, — и подал ему осколок стекла, который он нашел на полу, в углу при уборке темной комнаты.
Бросив беглый взгляд на осколок, оказавшийся частью разбившегося негатива, Лампленд воскликнул:
— Вот вам, мистер Лоуэль, последняя посылка в силлогизме моей догадки! Этот осколок — остаток нашего вчерашнего снимка, разбившегося во время происшедшего короткого замыкания тока. Момент для снимка выдался в тот раз необычайно благоприятный: по счастливой случайности, солнце отбрасывало от этого таинственного тела, реющего в атмосфере Марса, такую гигантскую тень на белоснежную вершину полюса, которая дала нам материал для совершенно новой догадки. Теперь после всего происшедшего, вы согласитесь, я думаю, с моей гипотезой о том, чем может быть это загадочное «блуждающее пятно», и поймете, почему самозваный мистер Феррум, — очевидно уполномоченный от своей родной планеты, — делал все, что мог, чтобы сначала рассмотреть наши наблюдения над Марсом, потом создать нам затруднения в наших работах и, наконец, поставить нас в невозможность продолжать их, — по крайней мере, на время.
Мистер Лоуэль задумчиво кивнул головой и серьезно проговорил:
— Во всем случившемся мне еще многое неясно и непонятно. Но загадка, «блуждающего пятна» несомненно разгадана: эта предательская тень своими непомерно увеличенными и вытянутыми очертаниями несомненно показала нам очертания гигантского летательного аппарата , неуклонно и безостановочно стремящегося к одной цели: к нашей земле!