Несколько дней в Тебердинском заповеднике на Кавказе
•
Как проводится учет серн и : горных козлов в условиях высокогорья?
•
Сколько заповедных земель в СССР?
•
Отлов альпийских горных козлов в Гран-Парадизо
•
Виртуозный прыжок или трюковые съемки?
•
Идеи Докучаева, воплощенные в жизнь
•
Лесополосы — надежная защита пахотных земель
В большом концертном зале, расположенном на территории Франкфуртского зоопарка, в течение последних 20 лет не раз уж выступал хор кубанских казаков, исполняющий русские народные песни. В хоре действительно прекрасные мужские голоса. Я бы никогда не подумал, что мне доведется проезжать по их гордым станицам, мимо старинных крепостей и церквей, возвышающихся на скалистых холмах, а затем подниматься вверх по Кубани, стекающей вниз с вершин Приэльбрусья и впадающей затем в Азовское море. Но тем не менее это случилось. Сначала мои любезные коллеги из Аскании-Нова, этого знаменитого «рая для животных» посреди Таврической степи, везли меня на новом «газике» по бесконечным, прямым как стрела асфальтовым шоссе меж не менее бесконечных полей пшеницы, пока мы не достигли узкого залива, отделяющего Крымский полуостров от материка, а уж оттуда наш путь лежал меж бескрайних виноградных плантаций до Симферополя. Если бы я захотел, то имел бы возможность заехать ненадолго в Ялту и- мог бы полюбоваться прекрасными курортами Черноморского побережья. Но для чего я, собственно, сюда приехал? Осматривать модные курорты или ради горных козлов? Ну разумеется же, ради козлов, вернее, туров, как они здесь называются. И для этого мне надлежало тут же, в Симферополе, пересесть на большой реактивный самолет.
Мы летим над сплошными облаками, а под ними должно катить свои волны Черное море. Пересекаем скалистые вершины
Северного Кавказа, направляясь в район южнее Майкопа, пока не приземляемся возле красивого курорта Минводы. Нас встречает директор Тебердинского заповедника и везет на машине вверх по берегу Кубани. По дороге мы останавливаемся перекусить: икра, жареная курица и не водка, а русский коньяк. Но скажу по секрету: водка-то гораздо лучше, просто она считается здесь, по-видимому, менее респектабельной.
Дорогой можно не утруждать себя беседой, потому что шофер включил радио и оно непрерывно рассказывает ему что-то на русском языке. Так что у меня есть время оглядеться по сторонам и поразмышлять.
Когда солнце уже начинает прятаться за снежные вершины, наш путь длиной в 220 километров наконец закончен, и мы прибываем в Теберду — красивое местечко по типу швейцарских, на высоте 1300 метров. На веранде Дома для приезжих установлены умывальные столики с подвешенными над ними умывальниками. Такие я увидел впервые. Когда рукой подталкиваешь кверху штырь, из бачка льется вода. Очень удобное приспособление. Спать мы ложимся в комнатах, сверкающих безукоризненной чистотой.
Тебердинский заповедник находится на Северном Кавказе на высоте от 2100 до 4000 метров и занимает площадь в 695 квадратных километров. Поначалу может показаться, что это страшно много. Однако на Кавказе это не единственный заповедник. В Краснодарской области имеется еще один, в три раза больше этого. Там водятся даже зубры. К сожалению, правда, это уже не те чистокровные кавказские горные зубры, обитавшие здесь когда-то, те давно вымерли. По размерам они были мельче равнинных зубров из Польши. Теперь же здесь расселили гибридов между горным и равнинным зубром.
К 1965 году в Советском Союзе было уже 65 государственных заповедников общей площадью в 39 817 квадратных километров. Это больше половины всей Баварии. Помимо них имеются еще и так называемые заказники общей площадью в 31 560 квадратных километров. От заповедников они отличаются тем, что в них охраняют только животных, а не весь биоценоз в целом, и создаются они большей частью на ограниченный срок, а не «на вечные времена», как заповедные земли. Есть и такие заказники, или резерваты, в которых разрешена ограниченная охота на определенные виды животных. Осуществляют этот промысел представители Охотничьих обществ. Почти полностью заповедными являются и пять государственных охотхозяйств общей площадью в 3110 квадратных километров и 29 государственных опытных охотничьих хозяйств (8186 квадратных километров). Названия «заповедник» и «заказник» не искусственно созданные слова — это старинные, народные. Ведь забота об охране природы, в первую очередь леса, бытует в русском народе издавна. И тем не менее этих заповедников все еще мало для государств ва, занимающего 22 270 600 квадратных километров. Их скоро станет еще больше .
К сожалению, заповедных земель во всех странах на земном шаре пока еще очень мало. Словно блохи, орудующие в гладком и красивом мехе благородного животного, мы, люди, заняты как раз тем, что стараемся переделать елико возможно лицо нашей милой старой планеты, сводим и уничтожаем роскошные леса, перекрываем вольные веселые реки, стараясь их «зарегулировать», загазовываем воздух над городами и лугами, заслоняя солнце индустриальной дымовой завесой… Только самые малые, ничтожно малые, клочки земли мы оставляем природе и животным.
Здесь, в Теберде, одним из охраняемых объектов является серна. Поголовье серн начало угрожающе убывать, и был момент, когда их осталось всего-навсего 200 штук. Теперь их снова более 1000. Может быть, даже еще больше, просто серн очень трудно учесть, потому что живут они и в лесах. (Серны ведь в Альпах только из-за постоянного преследования превратились в высокогорных и скальных животных. В Шварцвальде, где их сейчас вновь акклиматизируют, они живут, как и здесь, на облесенных склонах; точно так же и в польских Есениках.)
А вот с оленями в Теберде дело поначалу обстояло плохо. Благородный олень здесь водится только вне границ заповедника. Правда, работающие в заповеднике 106 сотрудников и шесть научных работников стараются вести за ними наблюдение и вне границ самого заповедника. В 1953 году четырех благородных оленей перевезли в центральную часть заповедника. Они там хорошо прижились и размножились до 30 голов. Помимо этого в 1938 году на далекой реке Уссури с колоссальными трудностями удалось отловить 54 пятнистых оленя, которые в Уссурийском крае были уже на грани полного истребления, и перевезти их сюда. Здесь, в Теберде, их поголовье за три года уже увеличилось втрое, олени стали почти ручными и кочевали уже по всей местности. Однако во время фашистской оккупации, как мне рассказали, их всех перестреляли из автоматов. На сегодняшний день пятнистые олени встречаются здесь только совсем маленькими группами, которые опасливо жмутся к горам. Много медведей, но увидеть их практически не удается. Впрочем, никаких неприятностей из-за них еще ни разу не случалось.
Но для того чтобы полюбоваться на горных козлов, надо подняться высоко в горы. Притом верхом.
В горы направляется целая кавалькада: провиант, палатки, киноаппаратура, все это увязывается в брезентовые мешки и крепится на спины терпеливых, благородных вьючных лошадей. Меня самого облачают в нечто вроде просторного комбинезона и горные ботинки, что придает мне такой вид, что я едва узнаю себя в зеркале. Дорога идет так круто вверх по лесистому склону, что бедные кобылки вскоре уже все в мыле, а поскольку мне их жалко, я слезаю и иду рядом с ними пешком — ведь наш караван движется очень медленно.
Не будь вокруг меня симпатичных кавказцев с их обветренными лицами, я мог бы посчитать, что нахожусь где-нибудь в Швейцарских горах или посреди Скалистых гор: бурные горные ручьи, солнечные лучи, пронизывающие толщу девственного леса, проглядывающие меж деревьев скалистые вершины, покрытые вечным снегом, или сочные зеленые лужайки. Но здесь нет ни единого дома, никаких отелей, нигде не наткнешься на мачту линии высокого напряжения или на канатную дорогу для туристов. Здесь все сохраняется в первозданном состоянии, так, как это было тысячу лет тому назад. Где еще сейчас у нас в ФРГ или где-нибудь в Швейцарии можно оглядеться вокруг и не найти хоть какое-нибудь человеческое жилье и вообще следы хозяйственной деятельности человека?
Тем не менее перед самым заходом солнца мы добираемся до маленькой постовой будки, притулившейся где-то среди гигантских стволов деревьев. Никогда бы мне ее самому не разыскать! Нам как гостям постелили внутри, на нарах, устланных соломой, все же остальные залезли в спальные мешки и легли снаружи. Вечером мои спутники разжигают костер, варят, жарят и беседуют. Я понимаю, что мы уже совсем близко от того места, где живут горные козлы.
В прежние времена горные козлы обитали на большей части Альп (недаром они зовутся альпийскими козлами), а еще раньше, возможно, и во многих других европейских горных местностях. Древние римляне привозили их даже в Рим и устраивали между ними бои. По-видимому, альпийский горный козел и послужил моделью для создания охотничьего барельефа в Сплитском соборе. Римские и этрусские пряжки в виде рогов горных козлов во множестве находили возле озер Комер и Лаго-Маджоре. Даже в египетской резиденции фараонов — Фивах — можно увидеть альпийских горных козлов в качестве элемента стенной росписи.
Но так же как и бобр и сурок, носорог и антилопа-сайга, горные козлы пали жертвой средневекового суеверия, невежественной народной медицины. Считалось, что в них найдены средства от всевозможных человеческих недугов. Еще в прошлом столетии такой альпийский козел представлял собой настоящую бродячую аптеку: кровь его служила якобы средством против камней в желчном пузыре («потому что эти животные так подолгу бегают по камням»), а из рогов изготовлялись кольца, «защищающие» от множества болезней, «безоаровые камни» (круглые шарики из шерсти, различных смол, камешков и других элементов, скапливающиеся временами в желудках горных козлов) спасали якобы от рака. Даже помет собирали в качестве надежного средства от чахотки или подагры… А уж высушенное сухожилие сердечного мускула, называемое «сердечным крестиком», — .тому приписывали, совершенно чудодейственные, таинственные свойства! Так что гот, кому удавалось подстрелить альпийского козла, разом делался состоятельным человеком. Епископы Зальцбурга содержали собственные аптеки, в которых сбывали пациентам подобные снадобья.
Чего же удивляться, что даже самые строгие законы об охране не смогли спасти бедных альпийских козлов, тем более что браконьерство в народе чаще рассматривается как смелый, романтичный вид спорта, а не как преступление, подобное ограблению дома, разбою или краже.
Так что зальцбургскому архиепископу не оставалось ничего другого, как уволить с 1712 по 1720 год подряд шестерых егерей, которых он нанимал исключительно с целью охраны альпийских козлов: им просто некого было больше охранять. Швейцарские альпийские козлы исчезли примерно спустя сто лет после австрийских. В XVI и XVII веках по северным Альпам Швейцарии уже не скакало ни одного козла; в Валлисе они продержались еще до начала XIX столетия. Но потом и здесь поубивали последних.
Могло бы случиться, что альпийского горного козла нам пришлось бы увидеть лишь в виде неуклюжих старинных деревянных поделок, если бы не лесничий Жозеф Делапьер и естествоиспытатель Цумстен, которым в 1816 году удалось уговорить правительство Пьемонта взять под охрану последние несколько дюжин альпийских козлов в Гран-Парадизо. Эта горная гряда расположена в Северной Италии, выше Турина, близ французской границы, в Грайских Альпах. К счастью, сардинское королевское семейство рассматривало охоту на альпийских козлов как собственную привилегию и ревниво следило за тем, чтобы никто на них не покушался. Начиная с 1854 года Гран-Парадизо был даже объявлен частным владением короля Виктора Эмануэля II, а обитавшие в нем горные козлы — охраняемой королевской дичью; для сохранности их поголовья было учреждено специальное лесничество. Но дело в том, что вокруг Гран-Парадизо живут крайне бедные горцы, которые могут добыть себе средства существования только путем отхожего промысла: всем мужчинам приходится зимой уезжать работать на фабрики, далеко от своих семей. Они крайне заинтересованы в том, чтобы иметь право стрелять горных козлов. В 1921 году это место было объявлено национальным парком. Однако 64 охранника поначалу столь плохо оплачивались, что лучшие из них были вынуждены уйти на производство.
Границы национального парка Гран-Парадизо проведены столь неудачно, что проходят значительно выше альпийских пастбищ и лугов. В особенности в суровые зимы горные козлы и серны бывают вынуждены спускаться ниже этих границ, проложенных чаще всего на высоте от 1700 до 1800 метров. А там их прямо с автострады расстреливают из винтовок с оптическим прицелом с расстояния в 300–400 метров. Зимой 1962/63 года одних серн было отстреляно 500 штук. В долине Саваранч зимой 1963/64 года погибло 1125 горных козлов и серн.
Один охотник из Аосты построил себе в округе Сан-Пьетро, близ границы национального парка, шикарный «охотничий дом», из которого он получил возможность стрелять по перешедшей границу дичи, что называется, чуть ли не «с постели». Так что только разумное изменение границ национального парка (уже давным-давно предложенное незаинтересованному правительству) могло бы спасти это уникальное европейское сокровище. Между прочим, все альпийские козлы, обитающие на сегодняшний день где-либо в Италии, Швейцарии или Австрии — все они родом из Гран-Парадизо.
Но вернемся к нашим горным козлам, живущим на Западном Кавказе. Здесь, в районе Теберды, они выглядят точно так же, как альпийские. А вот подальше к восточным отрогам Кавказа обитает уже так называемый дагестанский тур, у которого совсем другие рога: на передней стороне у них отсутствуют характерные для горных козлов валики, да и бороды у туров практически нет. Туры хотя и относятся к горным козлам, но окраска у них типично оленья. Рога у них закручены наподобие бараньих, напоминая по форме улиток. Туров на сегодняшний день насчитывается от 3000 до 4000 . Все горные козлы, включая испанских туров, нубийских, сибирских горных козлов, или тэков, а также винторогого козла, или мархура, и североафриканского гривистого барана, относятся к диким козлам. О близком их родстве свидетельствует хотя бы тот факт, что они легко скрещиваются между собой, а также с нашими домашними козами. Однако единственной дикой исходной формой домашних коз считается безоаровая коза, встречающаяся на Крите и нескольких других островах, а также в гористых местностях Малой Азии и Ирана .
Чтобы увидеть здешних тебердинских горных козлов, надо вскочить ни свет ни заря — в 4 часа утра, потому что пугливые животные только по ночам держатся вне границ леса и уже спустя четверть часа после восхода солнца забираются дальше вверх, карабкаясь по скалистым уступам горных склонов. А туда нам с нашей киноаппаратурой за ними не залезть. Да и захоти мы это сделать, осторожные животные, вероятно, по целым дням не подпускали бы нас на расстояние, необходимое для моего телеобъектива, потому что лазить по скалам они умеют уж во всяком случае намного лучше нас.
Но идти нам в темноте пришлось совсем недолго: от сторожки всего каких-нибудь два-три километра! Потом мы застыли неподвижно за низенькими елочками. Я лихорадочно устанавливаю свою камеру с длинным телеобъективом на треножнике, Проходит целая вечность, пока мне удается нащупать стадо своим объективом, но зато теперь я смог разглядеть их очень ясно и четко. Вели они себя спокойно и беззаботно, явно не подозревая о нашем присутствии.
Ничего не скажешь — внушительно выглядят такие козлы с их огромными, загнутыми назад рогами. Козочки с их короткими острыми рожками производят по сравнению с ними куда более невзрачное впечатление, почти как домашние козы. Когда такой горный козел взбирается на вершину скалы, поворачивает голову в сторону ближайшей самки и замирает в такой позе, он становится похожим на изваяние. А когда он влюблен, то задирает кверху хвост и, точно так же как и наши домашние козлы, высовывает язык и быстро шлепает им вверх и вниз. Голова и шея при этом судорожно вытянуты вперед, уши тоже. Время от времени такой ухажер с лицом фавна поднимает переднюю ногу, указывает ею на предмет своего вожделения, и затем начинает медленно покачивать ею взад и вперед. Не остается ни малейших сомнений, кому именно предназначается его благосклонное внимание…
Интересно, не убивают ли друг друга подобные силачи с их страшным оружием в приступах ревности? Оказывается, нет. Вот мы, например, во Франкфуртском зоопарке уже в течение полутора десятков лет содержим горных козлов в совсем небольшом загоне и никогда не отделяем самок с детенышами от самцов. Причем в стаде постоянно содержится вместе несколько взрослых козлов. Еще ни разу не было случая, чтобы кто-то из них оказался мертвым или даже серьезно пораненным.
Когда горный козел угрожает своему сопернику, он трясет головой, демонстрируя свои рога, а если хочет произвести еще более сильное впечатление, то поднимается на дыбы. Передние ноги при этом согнуты под острым углом, а подбородок опущен и прижат к груди. Но все это смахивает на турнирные бои — никто не стремится нанести увечья противнику. Тот, кто во время потасовки забрался выше по склону, уже наполовину победил. Поэтому каждый старается обойти другого и залезть как можно выше. Затем верхний поднимается на дыбы и, наклонив голову несколько вбок, изо всех сил ударяет выпуклой стороной своих рогов (ни в коем случае не остриями!) по рогам противника. Тот обычно старается устоять на всех четырех ногах, чтобы выдержать силу подобного удара. Треск при этом раздается весьма внушительный.
А иной раз два соперника стоят рядом, словно упряжка лошадей, сцепившись рогами, и стараются перетянуть один другого. Целыми днями два таких ревнивца способны бегать плечо к плечу, пока не определится, кто же все-таки слабей. И тогда уже они не бегут рядом, а победитель преследует повсюду побежденного словно его «злой дух». Когда двое дерутся, другие козлы зачастую подбегают посмотреть, но отнюдь не с целью уладить спор. Иной раз после очередного виртуозного прыжка драчуны могут оказаться задом друг к другу и будут удивленно озираться по сторонам.
Стадо, за которым мы сейчас наблюдаем, еще не полностью пробудилось. Две козочки, например, еще лежат на боку, вытянув ноги. Один козел лежа уткнул концы рогов в землю так, что нос его повернут вертикально вверх, к предрассветному небу. Другой козел, который лежит, поджав все четыре ноги, уперся подбородком в землю, чтобы разгрузить шею. Подобные огромные рога вообще, наверное, животному в тягость. Для вставания с земли у горных козлов, видимо, не существует твердых правил, как, например, у коров. Здесь один приподнимается сначала на передние ноги и сидит какое-то мгновение в типично собачьей позе, в то время как другой поднимается, упираясь задними ногами, как это делают коровы.
Есть советский фильм о сибирских горных козлах, где показано, как спасающееся бегством стадо тэков, загнанное меж двух отвесных скал, скачет вниз зигзагами с одной стенки на другую и таким способом уходит от своих преследователей. Меня не раз спрашивали, не является ли это трюковой съемкой. Думаю, что нет: горные козлы способны прыгать с необычайной меткостью, особенно вниз по склону.
В Гальском зоопарке был такой случай. Один тур решил удрать. Он взобрался на скалистый выступ и без малейших колебаний сиганул с десятиметровой высоты прямо на улицу. Ни минуты не мешкая, он помчался дальше, на другую улицу, и прибежал наконец к каменистым, обрывистым берегам реки Заале, пронесся оттуда еще около двух километров по набережной и, чувствуя за собой погоню, перемахнул через перила и кинулся в реку, которая, кстати, достаточйо глубока, даже судоходна. По части плавания тур оказался не таким уж молодцом. Поэтому вскоре забрался на узкий бордюр каменной облицовки отвесного берега, где и застыл неподвижно, словно изваяние. Тут и удалось накинуть ему на рога веревочную петлю и под конец пешком привести назад в зоопарк. Причем вели его сразу трое крепких мужчин. Надо сказать, что после всех этих неприятностей тур больше никогда не делал попыток убежать и предпочел пожизненно оставаться в своем безопасном загоне!
Но чтобы горный козел, как я вычитал из одного специального издания, мог с места совершить «многометровый вертикальный прыжок в высоту» — такого я никогда не видел, да и, признаться, не поверю в это.
Когда снимаешь животных, нужно проявлять особое терпение. Ведь далеко не каждые несколько минут происходит что-нибудь интересное. Но вот какой-то козел поднялся на дыбы и, двинувшись на своего противника, прошел целых пять метров на задних ногах. Да, это не шутка, когда он вот так, со всей мощью обрушивает сверху свои 80 килограммов на череп соперника. Толстые валики на передней стороне рогов способствуют тому, чтобы рога при ударе не соскальзывали так легко друг с друга. А вот к возрасту, как иногда думают, эти утолщения не имеют никакого отношения. Это ни в коем случае не «годовые кольца». Ведь и по ветвистости оленьих рогов нельзя с точностью определить, сколько лет такой красавец уже прожил на свете. У стареющих горных козлов рога хотя и становятся постепенно все длиннее, но зато и все глаже, из них не выдвигаются уже сколько-нибудь заметные валики. У молодых козлов сначала появляется здоровенная шишка под кожей лба, даже горячая на ощупь, если приложить к ней ладонь. А вскоре из-под кожи показывается очередной валик — происходит нечто похожее на то, когда у ребенка прорезаются зубы. Рога неодинаковой толщины: правый почти всегда несколько короче и толще. Большинство горных козлов при схватках предпочитают всегда ударять каким-нибудь одним рогом. Доктор Инго Крумбигель исследовал в музеях 317 черепов горных козлов и обнаружил в них 20 заживших переломов, причем 17 из них в левом роге.
Если мы будем содержать в зоопарке вместе со всем стадом оленей двух самцов или двух взрослых самцов-антилоп вместе с самками, то жизнь более слабого превратится в сплошную муку. Так или иначе он все равно погибнет, потому что ему некуда убежать. Ведь и для оленух нам приходится устраивать специальные лазы и укрытия, где они могут спастись от похотливых самцов, которые во время течки способны загнать их до полусмерти. Горные козлы же своего рода «подкаблучники», несмотря на свой грозный вид. Дело в том, что горные козочки своими маленькими острыми рожками способны нанести довольно опасные удары. В то время как их «повелители» создают в основном лишь шумовые эффекты, их маленькие женушки, когда бьют — то уже без промаха…
Здесь, в Теберде, у самок горного козла как раз пару недель назад появились на свет детеныши. Рожают они их на открытых местах, но часто козлята уже спустя несколько часов прячутся куда-нибудь в расселину скал или какую-нибудь нишу. Зачастую укрытие бывает слишком мало для матери, и тогда она просто остается стоять возле него. Первые 14 дней самка и детеныш держатся вместе, как это наблюдается и у всех горных животных. Малышка бежит, тесно прижавшись к бедру матери, так что та все время ощущает его присутствие. Во время пастьбы самка не отходит от своего козленка больше чем на пять — десять метров. И только достигнув возраста 14 дней, молодняк становится самостоятельнее, учится лазить по уступам и игриво скачет вокруг своей матери.
Здесь вот мы видим, как горные козлята объединились в нечто вроде детского сада. Они гоняются друг за другом, пробуют бороться наподобие старших, поднимаются при этом на задние ножки и стараются перелезть друг через друга. Если кто-то из козлят не хочет принимать участия в общих играх, к нему непременно подбежит один из играющих и до тех пор будет скрести по его спине копытцем, пока тот не встанет и не присоединится к общему веселью.
Если же два подростковых горных козленка затевают нешуточную драку, их матери следят за ними весьма пристально, в то время как на поединки взрослых самцов самки не обращают явного внимания. Здесь же они подчас сбегаются со всех сторон и наблюдают за драчунами, однако не вмешиваются.
Если горные козлы и не в состоянии подпрыгнуть вверх на несколько метров, то забраться как угодно высоко для них проще простого: были бы какие угодно, пусть даже почти отвесные, стенки. В этом пришлось убедиться звероторговцу Герману Рухе из Ганновера при покупке сибирских горных козлов-тэков. Один из новоселов, помещенный в тесный загончик с дощатыми стенками высотой в 2,5 м, подпрыгнул, оттолкнулся копытами от стенки, и не успели сторожа взять в толк, что происходит, как он с неимоверной быстротой поднялся кверху, кружа словно по винтовой лестнице, и был таков.
Один из индийских служителей пустился за ним в погоню. Он обнаружил его пасущимся на газоне, посеянном на обочине дороги. Поскольку этот человек был специалистом по метанию лассо, ему удалось накинуть животному на рога веревочную петлю. Однако горный козел оказался сильнее этого индийца и побежал, волоча за собой ловца. Добежав до речушки Варне, козел с ходу перемахнул через нее, совершив виртуозный прыжок, а индус на веревке шлепнулся прямо в холодную воду. От рывка тэк слегка повернул голову, и петля соскользнула с его крутых рогов.
Поскольку история эта угодила в прессу, то уже через пару дней стали поступать жалобы и претензии за нанесенный ущерб; где-то сибирский козел объел в саду ботву, а где-то нанес повреждение лесным посадкам или стащил заготовленное сено. Кончилось это тем, что какой-то крестьянин запер ворота своего сеновала, когда животное туда забралось. Таким образом его удалось водворить на место.
К счастью, европейцы успели спохватиться в самый последний момент и позаботиться о спасении альпийских козлов. Таким образом удалось избежать того, чтобы они оказались начисто вымаранными из книги жизни нашей Земли, как это случилось с южноафриканской кваггой, дронтом, стеллеровой коровой, первобытным быком, бескрылой гагаркой, северо-американским странствующим голубем, сумчатым волком и многими, многим# другими.
Сначала пытались сохранить последних альпийских козлов в зоопарках и загонах. Но в те времена ни у кого еще не было необходимого опыта по разведению диких видов животных в неволе. Поэтому после бесконечных неудач дело каждый раз кончалось тем, что к диким горным козлам подсаживали домашних коз, и дикие козлы постепенно вырождались. Гибриды же, получаемые от подобного скрещивания, вполне плодовиты. Так получилось, что в Венском и Зальцбургском зоопарках под конец остались одни лишь гибриды между горным козлом и домашними козами. Потомки их, выпущенные в Альпах на волю, неминуемо погибали.
В Берне таких вот гибридов поместили в вольеру знаменитого зверинца «Бернер Штадтграбен», где испокон веков держали медведей — гербовое животное Берна. Однако гибридные козлы не пожелали оставаться в своих вольерах и вскоре уже скакали по крышам соседних домов, опрокинули постовую будку и даже нападали на людей, срывая с них клочьями одежду.
Постепенно швейцарцев начало все больше обуревать тщеславное желание вернуть это прекрасное горное животное, которое они так жестоко и бездумно истребили у себя в стране. С этой целью в 1892 году был основан охраняемый парк. Однако, к великому огорчению швейцарцев, чистокровных альпийских козлов в то время можно было раздобыть только у итальянцев в Гран-Парадизо. А те в течение многих лет оставались глухи к такого рода просьбам. Дело в том, что горные козлы стали по полному праву государственной монополией Италии. Поговаривают, что швейцарцы тогда всерьез разрабатывали планы, как браконьерским способом отловить в Гран-Парадизо нескольких горных козлов и тайком переправить через границу.
Но только в 1906 году к швейцарцам попали первые настоящие альпийские козлы, на сей раз вполне законно, с великодушного соизволения итальянских властей. С тех пор в парке разводят лишь исключительно чистокровных альпийских козлов. Все альпийские козлы, которых позже расселили в швейцарских или австрийских Альпах, были родом исключительно только из Гран-Парадизо.
Разведение горных козлов на сегодняшний день для современных работников зоопарка не проблема. От нескольких альпийских козлов, предоставленных в распоряжение нашего Франкфуртского зоопарка Охотничьей инспекцией кантона Граубюнден в июле 1954 года, к 1963 году удалось вырастить уже 13 детей и внуков.
Но тогда, в самом начале, в Гран-Парадизо никто еще не знал толком, каким образом нужно отлавливать живых козлов. Потому что это ведь значительно труднее и опаснее, чем отстреливать «капитальных рогачей», которыми обычно так похваляются знаменитые охотники. Поначалу соблазнились наиболее удобным способом: самок отстреливали, а козлят забирали. Но подобный метод, практикующийся и при отлове горилл, орангутанов и многих других видов диких животных, имеет тот недостаток, что при этом бесцельно погибают именно самки, то есть взрослые особи, способные производить потомство. А кроме того, добытое таким путем потомство чаще всего все равно не удается вырастить без материнского молока и материнской любви. Так что отсев из числа пойманных детенышей бывает пугающе велик. Люди, занимающиеся реакклиматизацией горных козлов, порой готовы рвать на себе волосы с досады. Так, однажды, когда они уже благополучно доставили самку с детенышем на новое место жительства и выпустили на волю, тут же, откуда ни возьмись, прилетел беркут и умертвил козленка на глазах у привезших его людей.
Первые альпийские козлы-новоселы были выпущены 8 мая 1911 года на горной гряде «Серые рога». Было их пять штук. Один из них никак не соглашался уходить на свободное житье, все время возвращался назад к людям, и его пришлось водворить обратно в вольеру зверинца. Остальные же прижились и стали успешно размножаться. И надо сказать, что на сегодняшний день о них в Швейцарии пекутся несколько больше, чем пеклись об их истребленных предках. Когда в 1953 году один человек тайно пристрелил двух альпийских козлов, ему присудили уплатить штраф в размере 6000 франков.
За истекшее с тех пор время альпийских козлов расселили уже по разным другим местностям итальянских, а также французских, швейцарских, австрийских и немецких Альп. Во многих местах они успешно прижились. В 1964 году в Швейцарии уже насчитывалось свыше 30 популяций альпийских козлов общим числом более трех тысяч голов. К этому же времени поголовье альпийских козлов в Испании достигло 10 тысяч, за несколько последних лет оно там почти удвоилось. Только вот у нас, в немецкой части Альп, они, к сожалению, не прижились. На альпийских козлов, выпущенных в Хагенских горах, южнее Кениг-зее, в 1922 году, вскоре напала чесотка, и поголовье их сократилось до 10 экземпляров. Да и те пересекли австрийскую границу, где и присоединились к тамошнему большому стаду. Только очень, очень редко они ненадолго появляются на наших землях.
Из этого видно, как нелегко бывает восстановить то, что когда-то было бездумно уничтожено.
Часто охотники, а порой даже кое-кто из охранителей природы все еще говорят о «полезных» и «вредных» животных. Они считают, например, наиболее удобным способом увеличения поголовья африканских антилоп и зебр отстрел львов и гиен. В то время как наличие хищных животных совершенно необходимо, чтобы «выбраковывать» больных и слабосильных особей. Там, где ни беркуты, ни рыси не несут больше ни зимой, ни летом своей круглосуточной вахты, — там больные особи заражают других, и как чесотка, так и различные эпизоотии распространяются с невиданной быстротой.
У нас, в Серенгети, в Восточной Африке, каждый третий, а то и второй детеныш газели Томсона, а также гну и зебр становится жертвой леопардов, львов, гиеновых собак, грифов, шакалов, крокодилов, гигантских змей и многих других хищных животных.
Не-будь этого, стада мирных копытных в течение немногих лет удвоили и даже удесятерили бы свое поголовье, что-неминуемо привело бы к перевыпасу пастбищ и последующему разрушению почвы. И тогда уж волей-неволей пришлось бы вмешаться охотникам.
Но вмешательство охотника всегда приводит к тому, что животные теряют доверие к человеку, становятся пугливыми и. не разрешают к себе приближаться. А ведь именно эта их доверчивость и служит тем притягательным моментом, который сегодня так привлекает туристов в национальные парки Африки, именно это их там так очаровывает. Где еще можно подъехать на расстояние нескольких метров ко львам, слонам, жирафам или проехать через десятитысячное стадо зебр, чтобы животные не обратили на это никакого внимания и не убежали? В этом-то и кроется необыкновенная популярность африканских национальных парков. Там же, где приходится регулировать численность дичи путем отстрела, животные убегают от всех без исключения людей. И увидеть их удается одним лишь специально гоняющимся за ними охотникам, а не обычным посетителям.
В советских заповедниках меня часто расспрашивали, как мы обездвиживаем животных наркотическими снарядами, чтобы не повредить их при отлове. Дело в том, что во многих заповедниках Советского Союза олени, а главным образом лоси так сильно размножились, что повреждают весь подрост деревьев в лесах. Приходится ограничивать их поголовье путем отстрела, а это в свою очередь приводит к тому, что их никто из посетителей заповедников не видит, во всяком случае летом. Вот именно поэтому сотрудники заповедников озабочены методом использования «наркотического’ ружья», чтобы с его помощью отлавливать и переселять животных в другие районы.
— А что, у вас разве нет больше волков в Банф. — парке или в Джаспер? — спрашивал я два года назад у работников канадских национальных парков в Скалистых горах, где многочисленные олени-вапити показались мне уж слишком пугливыми. Оказалось, что волков начисто истребили, «потому что они резали уж очень много оленей». Зато теперь приходится самим выступать на ролях волков и отстреливать множество «лишних» оленей (в чем здесь не очень охотно сознаются!). Точно так же обстоит дело и в американских национальных парках.
Меня огорчило, что и в Советском Союзе не избежали этой ошибки. Волков уничтожают где только возможно. Если здесь, в Тебердинском заповеднике, и осталось еще несколько штук, то скорее всего потому, что не удалось еще всех перебить. А объясняется все очень просто. В то время как львы и леопарды—; животные довольно оседлые, не совершающие дальних кочевок, волки, в особенности зимой, рыщут в поисках добычи по всей округе. Территории заповедника не хватает на то, чтобы держать волков круглый год в его границах. Стоит же им выйти за его пределы, как тут же начинают поступать серьезные жалобы из окрестных деревень. Вот так и получилось, что и в Советском Союзе, как и в Соединенных Штатах и в Канаде, волков повсеместно истребили, выплачивая денежные премии за каждого убитого волка.
Но нельзя же забывать при этом, что волк в наших широтах— единственный хищник, который, истребляя в больших масштабах молодых и ослабленных старых животных, способен регулировать численность крупной дичи. А если не волк — то кто же? Рысей почти уже нет, равно как и пум в Северной Америке. Так что там, где волка нет, его функции приходится брать на себя человеку и самому убивать, чтобы сохранить равновесие в природе.
Мы, европейцы, обязаны приложить все усилия, чтобы сохранить в Африке последние остатки тропической природы, чтобы наши потомки и потомки самих африканцев еще через сто лет могли с благоговением любоваться тем, каким прекрасным был Черный континент с его слонами, носорогами, жирафами, львами и зебрами, до того как мы, европейцы, «навели в нем порядок». Что касается нашего собственного жизненного пространства, то нам этого вряд ли удастся добиться. Чтобы создать у нас действительно нетронутые «памятники природы», надо сохранить обитающих там хищников. Это, однако, нигде до сих пор последовательно не проводится.
Но я надеюсь, что именно в Советском Союзе это все же осуществят. Потому что национальные парки, в которых не истребляют волков, должны быть очень большими, что осуществимо практически только в восточной части Советского Союза или в северных районах Канады.
Вот какие мысли терзают таких людей, как я, когда вот так разъезжаешь по белому свету. С горными козлами дело обстоит благополучно. Они спасены. В Гран-Парадизо их число, между прочим, во время последней мировой войны снизилось до 413 голов; правда, к 1963 году их снова стало 3198 плюс 5363 серны. На сегодняшний день во всех Альпах обитает в общей сложности 6000 альпийских козлов, то есть в сто раз больше, чем 150 лет тому назад.
Здесь, в Тебердинском районе, их число увеличилось с 800 особей до 2500–3000. Учет ведется ежегодно в августе. Осуществляют его студенты-биологи и охотоведы, которые поднимаются на горные хребты, распределяются там по определенному плану и подсчитывают всех увиденных горных козлов. Проводится учет столь поздно, в августе, потому, что именно в это время тучи комаров вынуждают животных покинуть лесные и кустарниковые зоны и подняться высоко в горы, до самых снежных вершин.-
Как мне сообщил мой друг, профессор Банников, на сегодняшний день в Советском Союзе обитает снова около 250 тысяч сибирских горных козлов и 23 тысячи других видов диких козлов.
Возвращаясь с Кавказских гор назад в Минводы, я обратил внимание на расположенные в низине ровные ряды лесополос. Такие же я видел уже на Украине в степях, недалеко от Аскании-Нова. Состоят они из пяти или шести рядов лиственных деревьев, пересекающих, словно по линейке, с интервалом в один или два километра необозримые поля зерновых культур. Эти зеленые полосы не имеют ни конца, ни края, во всяком случае они тянутся до самого горизонта. Деревья все молодые, двухлетние, но встречаются и постарше — самое большое пятнадцатилетние. Жаль только, что они такие идеально прямые, совсем как современные асфальтированные шоссе, а не как естественный лес.
Мысль о создании лесных полезащитных полос принадлежит замечательному русскому ученому профессору В. В. Докучаеву (1846–1903), занимавшемуся проблемами почвоведения и климата.
При освоении степей в XVIII–XIX вв. лесные рощи и леса, окаймляющие реки, были начисто вырублены поселенцами. Над громадными степными пространствами нависла опасность превращения в пустыню в результате ветровой эрозии. Поэтому В. Докучаев после засухи и неурожая в 1892 году приступил к созданию трех опытных хозяйств в Воронежской губернии на водоразделе между Волгой и Доном возле Хренова, между Доном и Донцом у Старобельска и между Донцом и Днепром у Велико-Анадольска. Там в степях он и провел первые опытные посадки различных пород деревьев.
Этот опыт, осуществленный в Советском Союзе, и был положен в основу огромных работ по степному лесоразведению. Основная масса лесополос заложена была на полях в 1947–1953 годах. Работы по лесопосадкам в ряде районов продолжаются и по сей день. Особенно большие государственные лесополосы, протянувшиеся с севера на юг, достигали порой 60 метров ширины, и на них было высажено 580 миллионов древесных саженцев.
В годы с нормальной погодой урожай с каждого гектара пахоты, защищенной лесополосами, увеличивается на 2–2,5 центнера. В засушливые годы они помогают еще больше. Огромное значение имеют лесополосы в борьбе с черными пылевыми бурями. Они являются важными средствами защиты пахотных земель и посевов от ветровой эрозии .