А сейчас наш рассказ пойдет о знаменитом лекаре Янь Бэньжэне, потомке Янь Цзюньпина. Сей лекарь проживал и округе Ичжоу и проверял пульс больного иначе, нежели это делали другие лекари: он прикасался пальцами к трем известным ему точкам и сразу определял источник болезни. Затем прописывал лекарства, которые неизменно исцеляли больного, за что и получил в народе прозвище Янь Три Точки.

Некогда Янь Бэньжэнь числился лекарем придворной Лекарской палаты. Как-то в годы правления под девизом Светлая добродетель его вызвали осмотреть занемогшую государеву фаворитку Ли Ченьфэй. Янь Бэньжэнь явился к больной, прощупал тремя пальцами ее пульс и ушел, так ничего и не сказав. Государь разгневался и уже хотел было его наказать, но, к счастью, за лекаря вступились придворные сановники. Им удалось убедить государя, что Янь Бэньжэнь лекарь не простой, учился у людей необыкновенных, а потому и лечит не так, как все прочие. Государь смилостивился, однако от дальнейших услуг лекаря все же отказался и отослал его на родину, в округ Ичжоу, где Янь Бэньжэнь продолжал заниматься лекарской практикой.

Пятого, пятнадцатого и двадцать пятого числа каждого месяца Янь Бэньжэнь бесплатно раздавал больным лекарства. В другие же дни хоть и взимал плату, но весьма скромную. Если же у посетителей денег не оказывалось, то и вовсе ничего не брал. Поэтому у ворот его дома всегда было людно, как на базаре.

Обладал Янь Бэньжэнь еще одним удивительным свойством. Обычный лекарь по пульсу судил лишь о болезни самого пациента, а Янь Три Точки вдобавок мог определить болезнь у близких и даже у дальних родственников пациентов. Даже гадателям по звездам и то не всегда удавались столь диковинные дела! Видно, знал он какие-то небесные секреты, но предпочитал помалкивать.

Как-то раз правитель округа Ичжоу схватил простуду и пригласил Янь Бэньжэня. Тот, как всегда, прощупал пульс и сказал:

– При вашей хвори лекарства не нужны. Лучше заварите покрепче чашечку люаньского чая и выпейте, пока он горячий. Ночью пропотеете, и к утру все как рукой снимет. И еще могу вас порадовать – скоро ваша супруга родит сына. А вот у супруги вашего старшего сына роды окончатся неблагополучно.

Правитель округа лишь посмеялся про себя: «Моя жена и в самом деле беременна. Лекарь наверняка услышал об этом в ямыне, а от себя решил добавить о рождении мальчика, дабы польстить мне, – словом, как говорится, добавил к готовому сочинению фразу. Что же до моей невестки, то она сейчас в Сянчжоу, в трех тысячах ли отсюда, и даже мне неизвестно, беременна ли она. Да и как можно предсказать судьбу жены по пульсу ее мужа. Вздор, да и только!»

Вечером правитель выпил чашку крепкого чая, и уже к утру вся хворь прошла. А вскоре после этого жена его действительно родила мальчика. Но и тут он решил, что это случайное совпадение. Когда же в десятом месяце от старшего сына пришло письмо, в котором тот сообщал, что двадцать седьмого числа восьмого месяца его жена умерла от преждевременных родов, правитель наконец проникся глубочайшим уважением к лекарю и стал почитать его как божество и называть Полусвятым. Молва об этом разлетелась по всей Поднебесной, и за Янь Бэньжэнем закрепилось новое прозвище.

А теперь вернемся к старой лисе, которая, приняв облик старухи нищенки, отправилась в путь. Добираясь до Ичжоу, она успела разузнать, что Янь Полусвятой живет неподалеку от Яблоневой башни. Вошла она в город как раз пятнадцатого числа, в день раздачи лекарств, но, как назло, в этот день правитель округа праздновал день своего рождения, и Полусвятой еще с утра отправился с коробами подношений в окружной ямынь поздравлять его.

Все, кто пришли за лекарствами, – а их набралось около сотни, – разбрелись, кто куда. Одни отправились прогуляться к Яблоневой башне, другие – поглазеть на сутолоку у окружного ямыня.

О башне следует рассказать особо. Во времена династии Тан генерал-губернатор Ли Хуэй построил ее для отдыха и развлечения чиновников. Вокруг башни были посажены яблони, пышно разросшиеся и цветущие и по сию пору. Каждый новый правитель округа, вступив в должность, первым делом решал непременно подновить башню и привести ее в порядок.

Старую лису не интересовали ни башни, ни ямынь, и потому она направилась прямо к дому Полусвятого. Его дом был окружен частоколом, за которым виднелась искусственная горка и росло несколько старых деревьев. Чуть подальше высилось строение, над входом, на особой доске, присланной лекарю правителем округа, было начертано: «Зал Полусвятого».

Святая тетушка обладала острым зрением и сразу заметила ее. Перейдя на противоположную сторону улицы, она остановилась под стрехой дома, оперлась на бамбуковую палку и стала ждать лекаря.

В полдень послышались крики:

– Едет! Едет!..

Посреди улицы, на белом коне, ехал Полусвятой, за ним шли мальчики-слуги с коробами, одни – с полными, другие – с пустыми; за мальчиками терпеливо следовали многочисленные посетители, жаждавшие исцеления. Однако сейчас их было меньше, чем утром, ибо многие, потеряв терпение, разошлись, так и не дождавшись лекаря.

У ворот дома Полусвятой сошел с коня и, не заходя во внутренние покои, поднялся прямо в приемный зал. Отталкивая друг друга, люди бросились к нему: одни протягивали руки, чтобы он пощупал пульс, другие спешили рассказать о больных, оставшихся дома. Полусвятой осматривал одного за другим больных и диктовал рецепты, а мальчики-слуги подавали нужные лекарства: кому – отвары, кому – пилюли, одним – внутреннее, другим – наружное. Слуги выполняли приказания споро, без заминки, поэтому на все это потребовалось менее двух часов.

Увидев, какое множество здесь людей, Святая тетушка не посмела лезть вперед. Она присела возле насыпной горки, решив немного подождать, и вскоре задремала. Когда она проснулась, все уже разошлись, а Полусвятой удалился во внутренние покои.

Старуха прислонилась к воротам и стала ждать, в надежде, что он снова выйдет. Между тем начинало смеркаться. Вскоре появился старый дворецкий с огромным замком в руках, чтобы запереть ворота. Старуха бросилась ему навстречу, почтительно приветствовала и пожелала всяческого счастья.

– Если ты за милостыней, то следовало приходить пораньше, – преградил ей путь дворецкий. – Люди уже спать укладываются, кто тебе сейчас чего даст?

Старуха залилась слезами.

– Я не нищая. Я пришла попросить снадобья у господина лекаря.

– И за лекарством надо приходить в положенное время, – наставлял ее дворецкий. – Наш господин весь день хлопотал и сейчас отдыхает. Станет он нарушать заведенный в доме порядок и выходить ради какой-то нищенки! Если даже я доложу ему, он меня отругает, и только.

– Я пришла сюда из Дэаня – путь далекий, потому и опоздала немного. Болезнь у меня очень необычная. Только господин великий лекарь может ее исцелить. Уж вы не откажите в милости, доложите. Ведь спасти человеку жизнь – большая заслуга, нежели построить пагоду в семь ярусов. Доложите же господину лекарю, может, сжалится он надо мной и выйдет.

Старуха вцепилась в рукав дворецкого и, упав на колени, продолжала умолять. Дворецкий стал терять терпение:

– Ну что ты за бестолочь! Тебе же ясно сказали: у нас порядок, а ты свое! Какая бы ни была у тебя болезнь – за ночь не помрешь. Если бы к господину лекарю прибыл юнец от самого государя императора, то и он не стал бы ломиться ночью, подождал бы до утра!

С этими словами он высвободился от старухи и стал выталкивать ее за ворота. Но старуха так завопила, что, встревоженный криком, Янь Полусвятой послал мальчика-ученика разузнать, в чем дело.

Увидев мальчика, старуха бросилась к нему, но дворецкий оттащил ее со словами:

– Эта нищенка не поймешь кто: ни человек, ни бес! Ведь это надо же – явиться к нашему господину за лекарством в такое время! И ведь втолковывал ей: подожди до утра – не хочет! Просил уйти – шум подняла.

Тут и мальчик-ученик поддержал дворецкого:

– Ты кто такая и откуда явилась, что порядков не знаешь? Будь ты из наших постоянных больных, что хорошо платят за лечение, – еще куда ни шло. Или хоть знатной госпожой, или барышней, а то нищенка! Помрешь – одной старой каргой меньше станет! Сам господин правитель округа, наш повелитель, и тот присылает за лекарствами в положенное время. А ну, живо отсюда! Не то черкнет наш господин бумажку, да и отправят тебя в ямынь. А там уж с тобой церемониться не будут – не от хвори подохнешь, от побоев.

И, схватив старуху, мальчик поволок ее к воротам. Тут старуха принялась еще громче вопить, отбросила палку и повалилась на землю. Ее лицо пожелтело, руки и ноги безжизненно вытянулись. Видя такое дело, дворецкий тут же напустился на мальчика-ученика:

– Кто тебя просил вмешиваться, я сам с ней управился бы. Делал бы, что приказано, а то полез с бранью, стал толкать взашей больного человека. Вот иди теперь и сам докладывай господину, я ни при чем!

Ученик не на шутку испугался, но делать нечего: пришлось ему идти докладывать о случившемся Полусвятому.

В это время Янь Бэньжэнь как раз отдыхал в своей библиотеке. Выслушав ученика, он обеспокоился и вышел в зал. Дворецкому кое-как удалось привести в чувство старуху, но она еще неподвижно лежала на земле, бессмысленно тараща глаза.

Полусвятой велел дворецкому приподнять правую руку старухи.

Коснувшись тремя своими божественными пальцами пульса на правой руке старухи и нащупав затем пульс на левой ее руке, он воскликнул:

– Какой странный, какой необычный пульс!..

Затем Полусвятой вернулся в свой кабинет и велел кормилице привести старуху.

Кормилица пошла к старухе и сказала:

– Господин желает с тобой говорить.

При этих словах старуха, до сих пор неподвижно лежавшая на земле, вскочила и, подхватив палку, припустилась по залу, как заводная игрушка. Кормилица погналась было за ней – да куда там!

Глядя старухе вслед, дворецкий лишь головой качал:

– Ну и старуха! Ловко же она прикинулась. Надо же, так меня напугать!

Между тем Янь Полусвятой сидел во внутреннем зале при свете восковой свечи и ждал старуху. Когда та вошла, он удалил людей и, подозвав ее поближе, спросил:

– Ты где живешь?

– В округе Дэань, – отвечала старуха.

– Перестань меня обманывать, – строго сказал Полусвятой. – Я же вижу, облик у тебя человеческий, а пульс – звериный.

«Пожалуй, такого ученого и впрямь не обманешь!» – подумала про себя старуха и, убедившись, что, кроме них, в зале никого нет, опустилась на колени.

– Я не обманываю. Я действительно старая лиса, живу в пещере у подножья гор Гусиные ворота. Мне пришлось проделать большой путь, чтобы именно вы проверили мой пульс.

– Твой пульс я уже проверил, ты совершенно здорова, – сказал Полусвятой. – А явилась ты сюда ради своих детей.

Взволнованная старуха отвесила несколько земных поклонов и на коленях подползла к Яню.

– Вы поистине настоящий святой, а не Полусвятой! – промолвила она. – Верно, у меня действительно есть двое детей – сын и дочь. Недавно сына подстрелил охотник, и вот теперь он умирает…

И старуха подробно рассказала, какая страшная рана у ее сына.

– Рана сама по себе не страшна, – сказал Полусвятой. – Плохо только, что повреждены сухожилия и кость. Если даже рана заживет, боюсь, что твой сын на всю жизнь останется хромым…

– Пусть хоть ноги лишится – лишь бы сам жив остался! – вскричала старуха. – Как только рана заживет, я обязательно привезу его к вам поблагодарить за милость.

– Ни в коем случае не делай этого, – предупредил Полусвятой. – И еще: твоей дочери тоже грозит беда…

От этих слов сердце старухи заныло так, словно по нему ударили палкой. Убедившись еще раз в провидческом даре Полусвятого, она торопливо заговорила:

– Если дочери моей грозит беда, то позвольте мне, когда это случится, снова потревожить вас. Окажите мне такую милость, и я этого вовек не забуду!..

– Беда, грозящая твоей дочери, не совсем обычная; и я сейчас ничего определенного сказать не могу, – произнес Полусвятой. – Все выяснится в ближайшие полгода. Дело в том, что вы еще не до конца овладели искусством изменять свой облик и обманывать людей, сотрясать небеса и передвигать землю, и в один прекрасный день за это поплатитесь – придет вам конец. На вас станут охотиться с соколами и собаками. Взять, к примеру, твоего сына: хорошо еще, что его ранили только в ногу! Попади стрела в какое-либо жизненно важное место – и сам Бянь Цяо из Лу был бы бессилен помочь. А сейчас о тебе: твой большой пульс правой руки говорит о долгой жизни, а малый пульс – об открытой душе и ясном уме! Что и говорить: завидная судьба! Живете вы к тому же в горах, с миром людей общаетесь мало, да и наши страсти над вами не властвуют. А раз так, почему бы тебе не обратиться к какому-нибудь даосскому наставнику, чтобы научил вас, как навсегда избавиться от звериной шкуры? Вот это было бы хорошо!

Слова лекаря растрогали старуху. Она залилась слезами, поклонилась ему до земли и промолвила:

– Большое спасибо вам, благодетель мой, за поучение.

Полусвятой позвал домашнего аптекаря, велел ему принести пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и две мази и, завернув лекарства в два отдельных пакета, подал старухе со словами:

– Пусть твой сын примет эту пилюлю с вином, и боль как рукой снимет. Боюсь только, как бы стрела не проникла в кость и наконечник не застрял в ране. Тогда боль будет мучить всю жизнь. Рану обмоешь желтой водой и приложишь вот эту мазь – она хорошо отсасывает яд. Как только вытечет порченая темная кровь и начнет сочиться свежая, приложишь вторую мазь, сращивающую кости. Через сто дней твой сын сможет ходить.

Немного помолчав, Полусвятой добавил:

– Хорошенько запомни все, что я тебе сказал, ибо я искренне желаю тебе помочь.

Затем он позвал кормилицу и велел ей проводить старуху. Еще раз поклонившись, старуха последовала за кормилицей в приемный зал. Старый дворецкий все еще был там, дожидаясь, когда можно будет запереть ворота. Пожелав дворецкому всяческого счастья и благополучия, старуха, преисполненная радости, торопливо удалилась.

Оставшись один, Полусвятой ощутил в душе некоторое беспокойство и решил никому ничего не рассказывать.

Между тем старуха той же ночью выбралась из города, купила по дороге большую бутыль лучшего очищенного вина и поспешила в Дэань.

А в это время Чуэр, раненый молодой лис, беспрерывно стонал, лежа в пещере у подножья горы Гусиных ворот. Его сестра Мэйэр не отходила от него ни на шаг. Оба с нетерпением дожидались возвращения матери, и когда старуха наконец появилась у входа в пещеру, радости их не было границ.

Старуха не мешкая разогрела вино, растворила в небольшой фарфоровой чашечке пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и, приподняв голову сына, влила ему в рот лекарство. А затем, как и было велено, приложила к ране мазь, отсасывающую яд. Чуэр сразу затих, повернулся лицом к стене и погрузился в глубокий сон.

– Чуэр несколько дней подряд не смыкал глаз от боли, – сказала сестра, – а сейчас заснул: видно, лекарство подействовало и боль отпустила.

Вскоре старуха увидела, что у сына из-под приложенной мази начинает расти на ноге кровавый сгусток, но решила не тревожить его.

Внезапно Чуэр проснулся и воскликнул:

– Ой, как чешется рана! Нет сил терпеть!..

Старуха живо удалила мазь и увидела торчащий в сгустке крови угловатый предмет. Раздвинув травинкой наружную пленку, она ухватилась за него ногтями и вытащила. Это был наконечник стрелы в форме лопаточки. Именно такими стрелами пользовался Чжао И! Однако в первый раз ей удалось вытащить только древко стрелы, а наконечник, вонзившийся в кость, остался в ране.

Изумлению старухи не было конца: она вновь убеждалась в прозорливости великого лекаря и в чудодейственной силе прописываемых им лекарств.

Приготовив отвар из целебных трав и осторожно промыв рану сына, старуха увидела разорванные мышцы и поврежденную кость и онемела от ужаса. Она быстро разогрела мазь для сращивания костей, приложила к ране и осторожно перевязала шелковой тряпицей.

На следующее утро старуха сменила повязку. Семь дней подряд прикладывала она мазь к ране, пока из нее не вышел весь гной. Наконец на пятидесятый день рана на ноге затянулась, и Чуэр хотя и с трудом, но начал вставать, однако покидать пещеру пока не осмеливался.

На сотый день, как и было обещано, рана зажила, и лишь на том месте, где была приложена мазь, розовело нежное пятнышко без следов единого волоска. Все шло как нельзя лучше, только левая нога стала короче правой на два вершка.

– Вот так Янь Полусвятой! – восхищенно воскликнула старуха-мать. – Сказал, быть тебе хромым, так и получилось. Придется тебе, в знак уважения к нему, сменить имя. Уж коли хромаешь ты на левую ногу, то и зваться тебе Цзо Цюээр – Хромающий на левую ногу.

С этих пор молодой лис принял фамилию Цзо и перестал именовать себя Ху.

Однажды, прогуливаясь, Цзо Цюээр случайно набрел в лесу на то место, где его ранил охотник. Едва вспомнив об зтом, он тут же подумал:

«А ведь мне нанесли обиду, которую нельзя оставлять без отмщения!»

И Цзо побежал в пещеру, чтобы посоветоваться с матерью.

Старуха сидела на привычном месте, погрузившись в раздумья. Когда молодой лис поделился с ней своими мыслями, она залилась слезами.

Почему, спросите вы? А потому, что поистине:

Если хотите знать, что сказала сыну старуха и удалось ли молодому лису осуществить свою месть, прочитайте следующую главу.