Глава 13. Крушение

Кэрол не спала всю ночь. Она догадывалась, что внезапный выход пиратской бригантины в море связан с какими-то загадочными событиями, ей неведомыми. Неопределенность породила в ней страх, а потом место страха заступил вихрь противоречивых мыслей и чувств, в который она провалилась, как в черную дыру.

Когда восток, светлея, оповестил о приближении рассвета, Кэрол тяжело поднялась с койки, на которой сидела в застиранном матросском одеянии, и, стараясь не потревожить Гвинейца, дремавшего за столом, приблизилась к окну.

Невидимый небесный художник усиленно раскрашивал горизонт в розовые и светло-малиновые тона, пока дневной свет не затопил небосвод и первые лучи утреннего солнца не проникли в каюту. Девушка отодвинула задвижку и, слегка приоткрыв ставни, устремила полный безысходной тоски взгляд туда, где в лазуревой дали еще виднелись неясные, едва различимые горные вершины — остров Генриетты.

Океан был величественен и равнодушен. За кормой тянулся зеленоватый след кильватерной струи.

«Господи, что со мной будет?» — сердце ее болезненно сжалось, а глаза наполнились слезами.

Из состояния оцепенения Кэрол вывели упругие тела дельфинов с лоснящимися спинами; неожиданно взлетев над холмами волн, они описали в воздухе дугу и снова ушли в глубину, не вспенив воду.

— Красота, — проговорил Гвинеец Пат, выглядывая из-за спины губернаторской дочки.

Кэрол вздрогнула и обернулась.

— Это ты, Пат?

— Да, мисс.

— Почему ты не спишь?

— Я услышал, как вы плачете, мисс. Вы боитесь, что эти люди убьют вас?

— Убьют? — Кэрол тронула курчавые волосы негритенка. — Зачем им меня убивать? Если бы они хотели это сделать, они не стали бы медлить. Я нужна им, как заложница. За мое освобождение им могут дать большие деньги — из-за них они и удерживают меня.

— Но, мисс Моррис, если вашей жизни ничто не угрожает, почему вы плачете? — с простодушным видом спросил Гвинеец Пат.

Девушка вздохнула.

— Я - слабое существо. И мысль о том, что я бессильна изменить ход событий, приводит меня в отчаянье… Раньше мне не приходилось задумываться, что значит для человека свобода. Свобода казалась мне чем-то естественным. Но теперь, став пленницей, я впервые осознала, что рабство является величайшей трагедией… Ты понимаешь, о чем я говорю?

— По правде сказать, нет, — искренне признался негритенок. — Я всегда был рабом. И, наверное, всегда им буду.

— Тебе можно позавидовать, Пат. Ты никогда не задавался подобными вопросами.

— Нет, мисс, иногда я думал над этим. Я пытался понять, что значит быть свободным, а не рабом. И еще я пытался представить себя свободным. Но, знаете, мне это ни разу не удалось. Что поделаешь — я ведь черный.

— А что бы ты делал, если бы однажды получил свободу?

— То же, что и всегда, мисс. Кому-нибудь прислуживал.

— Свободный человек не может кому-то прислуживать. Он сам себе хозяин.

— Да? Ну, тогда я ничего не делал бы, мисс. За меня все делали бы мои рабы.

— Твои рабы? — удивилась Кэрол. — Откуда бы у тебя взялись рабы?

— Не знаю, мисс. Но свободный человек должен иметь рабов. Все свободные люди имеют рабов.

— Далеко не все, — возразила девушка.

— Как же так? У нас в форте все свободные белые люди имеют хотя бы одного раба. Рабов нет только у слуг.

— Да, это так… Однако рабство распространено только в колониях — здесь, в Африке, да еще в Ост-Индии и в Америке. В Европе же у свободных людей рабов нет… почти нет.

— А кто же делает за них всю работу, мисс?

— Они сами себя обслуживают или нанимают слуг.

— Почему же в Форт-Джордже и в других местах не сделают так, как в Европе, мисс?

«Чем проще вопрос, тем труднее на него ответить», — подумала Кэрол.

— Почему? — переспросила она. — Не знаю. В колониях все не так, как в Европе…

За спиной белой узницы и негритенка послышался скрежет ключа в замочной скважине. Дверь скрипнула, и на пороге возникла сутулая фигура капитана.

— Доброе утро, сударыня, — проворчал Дик Тейлор, глядя на нее исподлобья. — Вы уже встали?

— Я еще не ложилась, — ответила Кэрол, чувствуя, как по телу ее пробегает мелкая дрожь.

— Что ж, у вас еще будет время отдохнуть. — Тейлор сделал два шага по направлению к девушке и, остановившись, перевел взгляд на Гвинейца Пата. — Ступай на камбуз, черномазый, и помоги коку. Когда завтрак будет готов, притащишь сюда два блюда — для меня и мисс Моррис.

— Да, сэр, — испуганно пролепетал Патрик, кивая головой и бочком продвигаясь к выходу.

Когда он поравнялся с капитаном, последний развернулся и дал ему сильного пинка под зад.

— Живей, черный лентяй!

Гвинеец пулей вылетел за дверь.

Гадко посмеиваясь, Дик Тейлор подошел к девушке и попробовал взять ее за подбородок. Подобная фамильярность даже на пиратском корабле выглядела аномалией и явно не годилась для того, чтобы приводить в восторг молоденьких девушек. Глаза Кэрол расширились от ужаса, она с брезгливым видом отшатнулась от разбойника, как от навозного жука, и, прижавшись спиной к стене, лишилась дара речи.

— Не бойтесь, — прошептал капитан. — Слабостей у меня много, но холодные и чопорные барышни к ним не относятся.

Взглянув в окно, он вдохнул полной грудью свежий морской воздух и, опершись руками о подоконник, какое-то время молча смотрел на искрящуюся поверхность океана. В отдалении из воды выскакивали стайки летучих рыб. Они пролетали над волнами семьдесят-восемьдесят ярдов, петляя из стороны в сторону, потом снова касались воды и снова весело взмывали вверх.

— Люблю море, — неожиданно промолвил пират, выпрямляясь. — И ненавижу… Когда оно спокойное и ласковое, я, глядя на него, отдыхаю душой. Но стоит ему разбушеваться, как тело мое напрягается, сердце охватывает трепет, и мне становится до боли обидно, что слаб и ничтожен я перед лицом его мощи.

— Людей вы тоже ненавидите, — сказала Кэрол.

Тейлор сжал губы.

— А почему я должен их любить?

— Хотя бы потому, что они — творенье Господа.

Тейлор смерил фигуру Кэрол оценивающим взглядом, криво усмехнулся и отошел в сторону. Побарабанив пальцами по эфесу шпаги, он вдруг отцепил ее, сунул под мышку, затем сел на стул.

— Знаете, зачем я пришел?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Мне поручено сообщить вам о некоторых наших планах… Да вы присаживайтесь, я не люблю вести беседу, когда кто-то стоит передо мной.

После секундного колебания девушка присела на край свободного стула.

— Так вот… Погодите, а почему вы не в платье? Оно, должно быть, уже высохло.

— Ничего страшного, капитан. Мы ведь не на берегу, тем более — не на балу, — Кэрол поправила ворот рубахи, съехавший на левое плечо. — На борту судна удобнее находится в матросском платье.

— Воля ваша, — пробормотал пират. — Итак, к делу. Минувшей ночью, как вы, наверное, догадываетесь, произошли кое-какие события, существенно повлиявшие на наши дальнейшие планы. Прежде всего, сгорел один из наших кораблей. Это вы знаете. Затем мне пришлось выяснять отношения с капитаном Брэдли. Натянутые отношения, как известно, лучше не затягивать. Мы дрались на дуэли, и он оказался в проигрыше.

— Вы убили его?

— Он был смертельно ранен… Поскольку его дружки замыслили расправиться со мной и захватить бригантину, мне пришлось принять кое-какие меры.

— Вы решили бежать?

— Нет! Бегством спасаются трусы, а я, смею вас заверить, никого не боюсь — ни бога, ни черта. Я решил, что вооруженный конфликт, во-первых, значительно ослабит наши силы, а во-вторых, в открытом столкновении могли пострадать заложники — вы и ваш отец. Следовательно, то, что я сделал, было вызвано необходимостью спасти сэра Генри и вас, мисс Моррис.

— Странно. Вы полагаете, что разлучить меня с отцом, значит, спасти меня? — Кэрол недоверчиво покачала головой. — Очень странно. Куда же вы теперь направляетесь? И зачем я вам нужна вдали от Форт-Джорджа? Ведь именно там вы хотели получить за меня выкуп.

— Этого хотел Брэдли, — уточнил Тейлор. — А я и мои люди решили поступить иначе. В настоящий момент мы держим курс на острова Святого Духа, чтобы перехватить известный вам корабль компании. Если его там не окажется, мы пойдем искать его к острову Принцессы, где, возможно, передадим вас вашему дядюшке. Как вы думаете, сколько золотых гиней согласится отсыпать нам сэр Уильям за ваше освобождение?

— Не знаю.

— Сэр Генри уверял, что его брат очень богат, — задумчиво протянул Дик Тейлор. — У него, наверное, на каждом пальце по три золотых кольца, и спит он на позолоченной кровати.

— Ошибаетесь, капитан, — сказала Кэрол с серьезным видом. — Недавно он нашел копи царя Соломона, и теперь у него на каждом пальце по пять золотых колец с рубинами, спит он на кровати из чистого золота, а трубка его — из слоновой кости и вся усыпана индийскими алмазами.

«И кто тянул меня за язык?» — тут же подумала она, заметив, как изменился в лице ее собеседник.

— У вас ядовитый язык, мисс Моррис, — процедил разбойник, то сжимая, то разжимая пудовый кулак. — Он может довести вас до беды.

— Простите, капитан. Но ваши фантазии показались мне до того забавными, что я не сдержалась и… наболтала лишнего.

— Впредь рекомендую вам держать свое остроумие при себе. Давно прошло то время, когда над Диком Тейлором можно было смеяться безнаказанно.

— А кем вы были раньше, до того, как стали пиратом, капитан?

Этим, казалось бы, простым вопросом, Кэрол вовремя удалось погасить вулкан, ею же разбуженный; переключившись на новую тему, Тейлор быстро взял себя в руки.

— Раньше я был корсаром, — ответил он. — Честным и добропорядочным корсаром.

— Разве корсары занимаются не тем же, что и пираты?

— Пираты — люди вне закона. У них нет отечества, мисс Моррис. Другое дело — корсары. Они сражаются с врагами своего государства и приносят ему немалые выгоды. Король получает из их добычи десятую часть. Адмиралтейство тоже не в накладе.

— Почему же вы сменили вполне законную профессию корсара на ремесло пирата? Неужели быть изгоем лучше, чем подданным Его Величества?

— Быть подданным британской короны, конечно же, предпочтительней, но только в том случае, если корона защищает своих подданных и заботится о них. Когда же она обдирает их, как липку, кое-кто не выдерживает и берет дело защиты своих прав в собственные руки. И это, по моему разумению, справедливо.

— Каждый волен отстаивать свои права так, как считает для себя возможным, — пожала плечами Кэрол. — Но при чем здесь справедливость? Заботясь о своих интересах, вы плюете на интересы других людей.

— Само собой, — согласился Тейлор, вынимая из кармана трубку и табакерку. — В этом мире каждый за себя. Не зря ведь говорят: помоги себе сам и бог тебе поможет. Другие люди интересуют меня лишь в той степени, в какой они могут быть полезны мне. Возьмем, к примеру, вас. Если бы вы были обыкновенной девушкой, единственное, что могло бы меня в вас заинтересовать, это ваше тело. Однако вы не просто представительница слабого пола, вы — заложница, за которую я могу получить кучу денег. И для меня сейчас гораздо важнее не ваши дамские прелести, а ваше здоровье. Я должен передать вас покупателю целой и невредимой.

— Точнее — продать…

— Да. Продать, как, например, хорошую лошадь.

— Благодарю за комплимент. С лошадью меня еще никто не сравнивал.

— О, в мире, где все продается, за породистую кобылку иные ценители могут отвалить не меньший куш, чем за жизнь человека.

Девушка согласилась, что в мире всякое бывает.

— А зачем вам много денег, капитан? Что вы будете с ними делать среди безбрежных океанских просторов?

— Зачем? — Тейлор раскурил трубку и, выпустив изо рта густое облако дыма, ответил вопросом на вопрос: — А зачем много денег вашему отцу или вашему дяде? Что они будут делать с ними на забытых людьми и богом островах?

— Ну, они же не собираются провести в колониях всю свою жизнь. Через год или два оба они могут вернуться в Англию…

— И я не собираюсь всю жизнь скитаться по морям или вести жизнь кандальника. Если удача не отвернется от меня, если меня не смоет за борт волна, не сразит шальная пуля, не искромсает на куски палаш или топор, я брошу якорь в какой-нибудь тихой гавани, где меня не отыщут королевские ищейки, и буду жить в свое удовольствие, вспоминая о былых приключениях и не заботясь о днях грядущих.

— Неужели ради этого вы готовы рисковать своей головой, топить и сжигать корабли, резать и расстреливать людей?

Дик Тейлор почесал ногтем за ухом.

— Я предпочел бы разбогатеть, не прибегая к насилию, мисс Моррис. К сожалению, мои попытки добиться успеха очень часто натыкаются на сопротивление тех, с кем меня сталкивает судьба.

В дверь каюты осторожно постучали.

— Кто там? — капитан инстинктивно положил руку на рукоять пистолета.

Дверь приоткрылась. Из-за нее выглянула озабоченная физиономия Джима Флая.

— Это я, сэр.

— Чего тебе?

— Хочу посоветоваться с вами.

— О чем?

— Не зарифить ли нам паруса?

— Не топчись в дверях, — Тейлор указал штурману на койку. — Проходи и садись… Так, слушаю тебя.

— На норд-осте, появилось подозрительное облако, сэр, — доложил мистер Флай. — Боюсь, нам грозит ухудшение погоды.

— Все?

— Все, сэр.

— Кто у нас штурман?

— Я, сэр.

— Так какого черта ты лезешь ко мне со своими проблемами? Разве ты, Джим Флай, не знаешь своих обязанностей? Может, прикажешь мне вести судно?

— Извините, сэр, — пробормотал штурман. — Я подумал, что потеря скорости хода может вам не понравиться и… гм… решил узнать ваше мнение на сей счет.

— А ты думаешь, идиот, что мне больше понравится потеря парусов или мачт? — Тейлор в раздражении встал из-за стола и, громко топая ботфортами, двинулся к выходу.

Штурман с виноватым видом поспешил за ним. На шканцах они столкнулись с Джоном Барни.

— Капитан, — закричал пленник, не скрывая тревоги, — куда смотрят ваши люди? Взгляните туда! Видите это облако?

Тейлор посмотрел в ту сторону, куда указывал Барни. Внутри у него все сжалось и похолодело.

Огромное черное облако с рваными краями, напоминающими когти дракона, и пепельно-белой завесой дождя в своем ядре, стремительно приближалось к «Причуде» со стороны норд-оста. Оно летело низко над поверхностью океана, причем нижний край его все время менял форму.

— Это шквал, — пробормотал капитан.

Шквал надвигался узкой длинной полосой, ширина которой равнялась примерно одной морской миле. Скорость его составляла не менее сорока ярдов в секунду. Времени на уборку парусов не было.

— Рубите мачты! — зарычал Дик Тейлор, вытряхивая пепел из трубки.

Яростные трели боцманской дудки подняли на ноги всю команду. Дорога была каждая минута. Отлично понимая, какую опасность представляет для них приближающийся злой дух океана, пираты орудовали топорами с невероятной быстротой и рвением. Когда мачты с треском полетели за борт, над палубой прогремел громоподобный голос вожака:

— Всем спуститься вниз! Задраить люки и пушечные порты!

Нарастание силы ветра произошло внезапно. Сплошная завеса дождя закрыла весь горизонт, и яркий солнечный день в одно мгновение поглотила черная мгла. Океан закипел как гигантский котел и покрылся огромными валами. В страшном рокоте бури тонули раскаты грома.

Продолжалась эта свистопляска всего несколько минут. Затем ветер вдруг стих, ливень прекратился, и на прояснившемся небе мелькнул робкий солнечный луч.

«Причуда» вышла из шквала с разбитой кормой, сломанным рулем и трюмом, полным воды. Лишившись управления, она стала игрушкой вспененных волн, которые наступали на нее, словно покрытые снегом горные гряды. Непрерывные удары то слева, то справа сотрясали корпус судна, расшатывая доски наружной обшивки, шпангоутов и бортовых стрингеров. Практически весь экипаж вынужден был посменно работать на трюмных помпах, пока конопатчик и двое плотников пытались заделать щели и починить руль.

Во второй половине дня ветер снова усилился, а горизонт постепенно затянул сплошной облачный покров. Дрейфуя по ветру, бригантина неумолимо продвигалась в сторону островов Святого Духа, но теперь этот курс больше пугал, чем радовал пиратов. Судя по карте, подступы к любому из шести островов архипелага были прикрыты извилистыми ожерельями скал и коралловых рифов, а те немногочисленные проходы, которые в тихую погоду позволяли судам достичь укромных бухточек, являлись недостижимыми для дрейфовавшего без руля и ветрил пиратского корабля.

Охватившее большую часть разбойников уныние не могло не насторожить вожака. Уж кому-кому, а ему, просоленному морскому волку, было хорошо известно, к каким катастрофическим последствиям приводит гнетущая атмосфера, воцаряющаяся на борту неуправляемого судна. В любой момент уныние могло перерасти в глухое раздражение, а потом и в ожесточение, которое, как правило, вымещалось на первом попавшемся козле отпущения.

Чтобы хоть как-то подбодрить своих людей, Тейлор велел выкатить на палубу бочонок рома, и каждая очередная смена, направлявшаяся к помпе, имела право промочить пересохшие от ветра и морской соли глотки эликсиром блаженства.

В четыре часа пополудни капитан вызвал на квартердек штурмана и Джона Барни. Вытянув руку в направлении могучих кряжей высококучевых облаков, выраставших за кормой, он отрывисто спросил:

— Что это, по-вашему, джентльмены?

Барни сощурился и некоторое время молча обозревал горизонт. Было видно, как с плоского основания темных хмурых туч срывается дождь, а над их белоснежными клубящимися вершинами все еще простирается ослепительно яркая синяя полоска неба.

— Идет шторм, — наконец ответил он.

— Пожалуй, — кивнул мистер Флай. — Слишком много чаек вокруг.

— Сможем ли мы уйти от него? — поинтересовался Тейлор.

— Если бы мы успели починить руль и заткнуть пазы в корпусе, — неуверенно промолвил штурман, — у нас были бы неплохие шансы…

— Откровенно говоря, — сказал Барни, — многое будет зависеть не столько от судна, сколько от людей. Даже протекающий парусник в руках хорошей команды может выстоять там, где добрый парусник, находящийся в руках дурной команды, обязательно скажет этому миру последнее «прости».

Неожиданно с нижней палубы донеслись проклятия, и спустя короткое время на шканцы выбрались пять или шесть моряков со стертыми в кровь руками. Во главе этой отчаянно жестикулирующей и орущей группы находился боцманмат Нэд-Багровый Нос.

— А я вам говорю, что все наши несчастья начались после того, как на борту появилась эта ведьма! — услышал капитан хриплый голос боцманмата. — Выбора у нас нет: либо мы немедленно выбросим ее в море, либо она отправит нас в сундук к Дэви Джонсу!

— Что за шум, Нэд? — окликнул боцманмата Дик Тейлор. — На тебя возбуждающе подействовал ром?

— Нет, капитан. На меня возбуждающе действует губернаторская дочка, запертая в вашей каюте! Она принесет нам беду, это точно!

За кормой послышался тоскливый крик чайки.

— Откуда у тебя такие сведения, Нэд?

— Откуда? Да ведь всем известно, что женщина на корабле — к несчастью. И все, что произошло с нами, подтверждает это.

— Сэр! — подал голос голландец Хендрикс, стоявший чуть позади Багрового Носа. — Есть предзнаменование, которое мы расцениваем не иначе, как предупреждение свыше.

— Что еще за предзнаменование? — спросил капитан, с неприязнью рассматривая с высоты квартердека столпившихся внизу разбойников.

— Нынче утром Лохматому приснились клубы серного дыма, напоминающие женскую фигуру. Это дурной знак, сэр. Он предвещает нам погибель.

— Да чтоб вы сдохли, канальи! Погибель нам предвещает лишь облачный вал, который приближается со стороны кормы, — ответил Тейлор. — Если мы не успеем починить руль и не остановим поступление воды в трюм, всем нам понадобиться последний лоцман — тот, который проведет нас в царство теней!

— Команда думает иначе, — упрямо стоял на своем Багровый Нос. — Команда полагает, что сначала надо избавиться от ведьмы, сидящей в вашей каюте, сэр.

— У тебя что, мозги набекрень, Нэд? Это — заложница! Потеряв ее, мы потеряем надежду на богатый выкуп.

— Лучше потерять надежду на выкуп, чем голову!

Багровый Нос в нетерпении махнул рукой сообщникам, приглашая их пройти вместе с ним в капитанскую каюту. Но тут Джон Барни резким ударом сбил с ног штурмана, выхватил у него из ножен саблю и, спрыгнув с квартердека вниз, преградил боцманмату дорогу.

От неожиданности Багровый Нос отпрянул назад, челюсть его отвисла, но, быстро опомнившись, он протянул трясущуюся от бешенства руку к пистолету.

— Поздно, Нэд! — крикнул ему капитан.

В ту же секунду грянул выстрел. Боцманмат пошатнулся, судорожным движением схватился за грудь и, выпучив стекленеющие глаза, повалился на палубу.

Второй пистолет Дик Тейлор навел на опешивших дружков Багрового Носа.

— Одно неосторожное движение, ребята, — оскалился он, — и кто-то из вас отправится вслед за этим тупоголовым бараном.

Приятели убитого боцманмата замерли у его тела, в нерешительности переглядываясь между собой. Тем временем, привлеченные звуком выстрела, на шканцы устремились квартирмейстер, боцман и прочие члены команды. То тут, то там раздавались удивленные голоса:

— Что случилось? Кто стрелял? Кого убили?

Воспользовавшись толкотней и неразберихой, воцарившейся на судне, Ян Хендрикс, Лохматый и другие участники неудавшегося покушения на жизнь мисс Моррис сочли за лучшее ретироваться; они бросились туда, откуда пришли, а именно — в трюм. Там, забаррикадировавшись и взяв в заложники конопатчика, они решили не выходить наверх до тех пор, пока капитан не сменит гнев на милость и не простит их.

Но капитану было уже не до них. Сплошная стена облачности и дождя приблизилась к бригантине вплотную, ветер перестал просто свистеть и завывать, а перешел в ужасающий рев, который настолько заглушил все остальные шумы, что разряды молний и раскаты грома стали трудно различимы. Океан встал на дыбы и покрылся плотным серым облаком из пены и брызг. Ливень обрушился на судно, точно водопад, а гигантские волны, разбиваясь о наветренный борт, бурлящими потоками устремлялись через палубу в подветренную сторону.

Двух матросов, не успевших спуститься вниз, настиг кулак Нептуна; он с такой силой двинул их в спину, что бедняги, взмыв над фальшбортом на высоту семи футов, в мгновение ока были поглощены разбушевавшейся стихией.

Вода просачивалась теперь не только в трюм, но и в жилые помещения. Казалось, она течет отовсюду: сквозь щели палубного настила и надстроек, пазы обшивки, пушечные порты и окна кают. Откачивать ее у изможденных матросов не было ни сил, ни желания.

В капитанской каюте весь пол был залит водой, с шумом врывавшейся через разбитое кормовое окно. Кэрол, страдая морской болезнью, корчилась на койке, откуда ее постоянно сбрасывало при каждом очередном крене судна на правый бок.

Капитан, квартирмейстер, штурман, Джон Барни и Гвинеец Пат, укрывшиеся в большой каюте, находились не в лучшем положении. Все готовились к самому худшему. Но прошла ночь, наступило хмурое утро следующего дня, а «Причуда» все еще болталась на вздыбленной белой поверхности Атлантического океана, то взлетая на пенный гребень волны, то вдруг проваливаясь в пропасть с отвесными стенами, в которую ревущим водопадом низвергались гигантские потоки.

В последующие дни ветер дул неравномерно. Периоды относительного затишья чередовались с сокрушительными шквалами, и Барни, неплохо изучивший климатические особенности Гвинейского региона, объяснил Тейлору, что такое резкое изменение погоды связано с наступлением переходного сезона от зимы к лету, когда жаркий и сухой северо-восточный пассат уступал место влажному юго-западному муссону.

На пятый день шторм начал стихать, однако временами пена все еще срывалась с гребней волн, залетая вместе с фонтанами соленых брызг на верхнюю палубу бригантины. В девятом часу утра, когда снопы солнечного света прорвались сквозь толщу свинцовых облаков, пираты выбрались наверх и, скользя по мокрым доскам палубного настила, осмотрелись по сторонам. Впереди, прямо по курсу, виднелись два гористых острова. Ветер и течения влекли «Причуду» к тому, что был крупнее и лежал несколько севернее.

Капитан Тейлор взял подзорную трубу и навел ее на остров. С минуту он молчал, потом, повернувшись к штурману, спросил:

— Джим, тебе знакома эта земля?

— Нет, сэр. Но, если верить карте, мы приближаемся к островам Святого Духа. Тот, что лежит у нас на курсе, может быть островом Коммодора.

— А ты что скажешь? — капитан испытующе взглянул на Джона Барни.

— Думаю, мистер Флай прав. Два северо-восточных острова архипелага называются островами Адмиралтейства и Коммодора. Я никогда не бывал здесь, но знаю, что земли эти необитаемы, а подходы к ним чересчур опасны из-за подводных камней.

— Что же делать? Если мы не сможем провести судно в одну из бухт острова, нас выбросит на рифы, — испуганно пробормотал Жак Фурбэн.

— Надо срочно ставить мачту и ремонтировать руль, — сказал Тейлор. — Пока половина людей будет занята на этих работах, другая половина пусть откачивает воду из трюма.

— В трюме засели Хендрикс и его дружки, — напомнил капитану Джо Хьюз.

— Вот пусть они и заступают на смену! А если вздумают ослушаться, забросаем их горшками с серой!

В виду новой опасности, грозившей им гибелью, все пираты безропотно повиновались приказам командиров и работали с полной отдачей. Когда время стало приближаться к полудню, плотники доложили, что руль отремонтирован. Это известие было встречено ликующими криками, и квартирмейстер на радостях предложил премировать плотников сотней фунтов из общественной кассы. В четвертом часу пополудни с помощью тех же плотников удалось установить временную мачту в носовой части судна. К ней подвесили длинный рю, или латинский рей, несший большой латинский парус. Теперь, маневрируя с помощью руля и паруса, пираты могли надеяться на то, что им удастся войти в проход между коралловыми рифами и благополучно достичь бухты Трех Веселых Покойников, обозначенной на карте в восточной части острова.

Земля была уже совсем близко. Она манила к себе укрытыми душистой пеной тропического леса склонами гор, серебристыми нитями водопадов, низвергавшихся с огромных гранитных террас, и сахарно-белым кружевом коралловых пляжей. Казалось, еще немного, и люди, изнуренные бессонными ночами и долгими днями борьбы со стихией, смогут, наконец, насладиться отдыхом на берегу, освежиться чистой родниковой водой и подкрепиться свежими фруктами. Но когда «Причуда», лавируя, подошла к узкому проходу, пролегавшему между бурунами, у нее за кормой вдруг выросла почти отвесная стена тяжелого океанского вала. Тонны воды с ревом обрушились на пиратский парусник. Послышались удар, страшный грохот и треск ломающегося дерева. Киль с неприятным скрежетом врезался в острые края кораллового рифа, и «Причуда», вздрогнув всем корпусом, закончила свою последнюю пляску на шабаше морских ведьм.

Вода хлынула через пробоину в трюм. В то же время громоздящиеся в хаотическом беспорядке волны продолжали крушить обшивку и шпангоуты, угрожая разломать судно пополам.

В момент крушения бывший капитан бригантины Джон Барни находился на нижней палубе и только благодаря этому не был смыт за борт набежавшей волной. Ударившись спиной о пиллерс, он отлетел к пушечному лафету, но тут же вскочил на ноги и бросился к трапу. Времени на раздумья — куда бежать, что делать? — у него не было. Он действовал будто в тумане, почти неосознанно, руководствуясь какими-то обрывками мыслей и внутренним чутьем; при этом тело его трясло как в лихорадке — не то от холода, не то от нервного возбуждения.

Выбравшись на шканцы, Барни переступил через бездыханное тело квартирмейстера — Джо Хьюз лежал с разбитым черепом — и устремился к капитанской каюте. Дверь ее была заперта. Напрягая все силы, он навалился на дверь плечом, но высадить ее не смог. Глубоко досадуя на свое бессилие и свою нерасторопность, Барни поспешно вернулся на шканцы, вцепившись в перила трапа, переждал очередную атаку пенного вихря, и, отыскав у борта увесистое чугунное ядро, снова потащился к капитанской каюте.

Орудуя этим снарядом, как молотом, он в ярости разбил замок, толкнул дверь ногой и ввалился в полузатопленное помещение.

Кэрол, мокрая и растрепанная, забилась в угол и с ужасом взирала на то, как бурлящие потоки воды врываются через окно в каюту. Страх парализовал ее. Было ясно, что без посторонней помощи она не сможет сделать и шагу.

— Мисс Моррис! — перекрывая шум волн и ломающихся бортов, воскликнул Джон Барни. — Судно гибнет! Если мы не выберемся отсюда, то очень скоро угодим в суп к дьяволу!

Кэрол открыла рот, отвечая ему, но голос ее был настолько слаб, что он ничего не услышал. «Не время вести беседу», — подумал он. Оттолкнув подплывший к нему перевернутый стол, Барни направился к девушке, подхватил ее на руки и повернулся, чтобы выйти из каюты; но в ту же секунду корма бригантины резко осела, стремительный водный поток хлынул в каюту и, закружив капитана и Кэрол в бешеном танце, увлек обоих в холодную бездну.

Джон Барни не растерялся лишь потому, что успел вдохнуть полную грудь воздуха. Не выпуская из рук свою хрупкую подругу по несчастью, он с титаническим упорством, то подталкивая ее снизу, то подтягивая сверху, всплыл вместе с ней на поверхность моря примерно в двадцати ярдах от разваливающегося на куски судна. Мощное течение отнесло их вместе с деревянными обломками от рифа и затянуло прямо в бухту, где с увеличением глубины высота волн заметно уменьшилась.

Теперь, чтобы спастись, Барни и его спутнице оставалось преодолеть последнее препятствие — полосу прибоя. Сделать это в условиях шторма было не так-то просто. Известно, что волны, накатывающиеся на побережье, в какой-то мере подталкивают пловца в нужном для него направлении; но, с другой стороны, отхлынувшая вода неизменно увлекает его обратно в море. Так, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него, человек может, в конце концов, выбиться из сил и стать жертвой рокочущей стихии.

— Пока вода несет вас к берегу, гребите что есть мочи! — крикнул капитан губернаторской дочке. — Слышите?

— Да!

Она послушно выполняла все его указания.

— А теперь — внимание… Волна откатывается от берега… Не сопротивляйтесь ей! Просто удерживайтесь на плаву!

Когда очередной вал приподнял Барни вверх, он внимательно осмотрел пустынный берег и, заметив пологий песчаный участок, обрамленный гнущимися на ветру пальмами, начал энергично продвигаться в том направлении. При этом он не забывал подталкивать мисс Моррис, которая с каждой минутой все более и более слабела. Возле зоны прибоя, ухватившись за какой-то ящик, она попыталась опустить ноги и нащупать ими дно — и жестоко поплатилась за это! Кэрол не учла, что по дну в море откатывается обратный поток воды, увлекающий с собой песок, гальку, ракушки и даже крупные камни. Этот поток сбил ее с ног, тогда как сзади накатила новая волна, накрывшая ее с головой. Если бы не быстрые действия Барни, вовремя пришедшего ей на помощь, она могла захлебнуться или, в лучшем случае, травмироваться.

Дождавшись наступления спокойного периода, капитан оглянулся, удостоверился, что сзади им не угрожают слишком высокие валы, и, воскликнув: «Живо на берег!» — из последних сил бросился преодолевать опасную зону. Уже у самого пляжа он сгруппировался, встал на скользкий грунт и, схватив Кэрол за локоть, поволок ее за собой.

Выбравшись на сотрясаемый волнами берег, они, шатаясь, прошли от кромки прибоя несколько футов и, как подкошенные, рухнули на песчаную насыпь.

 

Глава 14. Остров Коммодора

Измученные тяжелым поединком с морем, капитан Барни и Кэрол проспали на насыпи как убитые весь остаток дня и всю ночь. Ни завывание ветра, ни гортанный рокот прибоя не смогли нарушить их сна. Но вот забрезжил рассвет нового дня, огненные, ярко-красные краски восхода подрумянили небосвод, и множество новых проблем встало перед ними.

Одежда обоих, изодравшись, напоминала жалкие лохмотья и висела на них мокрыми лоскутами, почти не прикрывая многочисленных синяков, ссадин и царапин; последние разъедались солью и со временем в условиях влажного тропического климата могли превратиться в болезненные нарывы и язвы.

Не меньше забот сулило им отсутствие оружия, пороха и свинца, а также инструментов и простейшего рыболовного снаряжения.

Они не знали, есть ли на острове питьевая вода и удастся ли им добыть огонь. Не ясно было также, водятся ли в здешних лесах хищные звери.

— Избавившись от пиратского плена, мы стали пленниками этого острова, — потирая ушиб на ноге, невесело промолвил Барни. — И теперь лишь одному Богу известно, сколько времени продлится наше новое заточение.

Кэрол окинула затуманенным взором лазуревую даль.

— Стоит ли сетовать на судьбу? Главное, что мы живы, и, слава Всевышнему, под нами твердь суши, а не морское дно…

Он посмотрел на нее долгим внимательным взглядом.

— Что ж, воспользуемся этим преимуществом. Прежде всего, нам следует хорошенько исследовать берег. Не может быть, чтобы море не вынесло на него какие-нибудь вещи и предметы с разбитого судна… Кстати, вы в состоянии двигаться? Как ваше самочувствие?

— Спасибо, сносно… Переломов нет, а остальное не заслуживает внимания.

— В таком случае, поступим следующим образом. Вы идите на северо-запад, пока не дойдете до тех черных скал, что торчат в трех кабельтовых отсюда. А я отправлюсь на юго-восток. Достигну второго скального массива, а может быть, и мыса, ограничивающего бухту с той стороны, и вернусь обратно.

Девушка покорно кивнула, но, сделав два шага в заданном ей направлении, остановилась и в нерешительности оглянулась.

— Что такое? — спросил капитан, встревожившись.

— Я все-таки пойду с вами…

— Зачем? Это значительно уменьшит площадь обследуемого участка.

— Зато укрепит мой дух. Я слабое существо, капитан, и, признаюсь вам откровенно, меня страшит лес, подступающий так близко к берегу. К тому же… я не знаю, что таят расщелины тех мрачных скал.

Джон Барни задумчиво сдвинул брови, потрогал колючую щетину на подбородке.

— Ну, хорошо. Если так, давайте не будем разлучаться.

Поднявшись на песчаный гребень, извилистой лентой тянувшийся параллельно кромке прибоя, они побрели к голым скалам, громоздившимся на южном берегу бухты Трех Веселых Покойников. Пурпурные и темно-бурые рачки и крабы, до сих пор полагавшие, что пляж является их законным владением, при виде двух огромных великанов в ужасе разбегались в разные стороны, спеша побыстрее укрыться за глыбами кораллов или в корневищах пальм.

— Представляю, как мы выглядим, — кисло произнесла Кэрол, — если даже крабы шарахаются от нас.

— О себе не сужу, — сказал капитан, — но вы и в лохмотьях смотритесь как богиня.

Девушка улыбнулась одними глазами и ничего не ответила.

— Я все никак не мог найти случая поговорить с вами, — продолжал Барни, искоса поглядывая на свою спутницу. — Точнее, мне хотелось увидеться с вами, чтобы попросить извинения за мою нерешительность в тот злосчастный вечер, когда пираты захватили мой корабль, а потом — вас и вашего отца.

— К чему вспоминать? Я больше не сержусь на вас, капитан, — вздохнула Кэрол. — Можно ли таить обиду на человека, которому ты обязан своим спасением?

— Если бы не ваше мужество и умение держаться на воде, мне вряд ли удалось бы помочь вам… Погодите! Что это там?

Он протянул руку, указывая на темное бесформенное тело, перекатывавшееся в волнах прибоя.

— Боюсь, это утопленник, — прошептала Кэрол.

— Стойте здесь, а я пойду посмотрю.

Барни быстро спустился с откоса к морю и, войдя в воду по щиколотки, вскоре приблизился к мертвецу. Его ноги, руки, туловище, шея, а также болтавшаяся на боку сабля были обмотаны длинными бурыми водорослями. Преодолевая естественную брезгливость, капитан перевернул мертвеца на спину и заглянул ему в лицо.

Утопленником оказался Джим Флай.

Сняв с него портупею с саблей, Барни несколько мгновений раздумывал, не предать ли тело покойного земле, но, предвидя, что на берегу им может повстречаться еще немало утопленников, решил не тратить драгоценное время на похороны. «Пусть море схоронит твое тело, Джим Флай, — обратился он к своему бывшему первому помощнику, — а куда определить твою грешную душу, решит Господь».

Вернувшись к мисс Моррис, капитан показал ей саблю.

— Наш первый трофей, — сказал он, пробуя пальцем острие клинка. — Теперь, какие бы опасности не подстерегали нас на этом острове, нам есть чем защищаться.

— Вы забрали ее у мертвеца?

— Да… В царстве теней этот клинок ему уже не пригодится, а нам еще может послужить.

Они пошли дальше. Шагов через пятьдесят зоркий глаз капитана заметил среди валунов и глыб песчаника второго утопленника. Велев девушке оставаться на месте, он подбежал к изувеченному телу Криса Уокера, бегло осмотрел его, извлек из кармана куртки кремень и кресало, затем перевернул мертвеца на другой бок и снял с его пояса нож в кожаных ножнах. «Прости, Господи, что занимаюсь подобными делами, — прошептал он, — но без огня и оружия двум несчастным рабам твоим здесь не выжить».

— Капитан! — окликнула его мисс Моррис взволнованным голосом. — Может, не следует обыскивать покойников? Мы совершаем тяжкий грех, за который поплатимся жизнью.

— Надеюсь, Бог поймет нас и простит, — ответил Барни. — Мы ведь не грабим мертвецов. Одежда, деньги, золотые кольца и серьги — все остается им.

Я позаимствовал лишь то, без чего наша жизнь на острове превратится в ад… Посмотрите, теперь у нас есть нож, а с помощью этих камней мы сможем добыть огонь.

— Прошу вас, давайте ограничимся этими находками.

— Если вы настаиваете…

— Мертвецы могут прийти к нам в полночь и потребовать вернуть то, что мы у них забрали, — сказала Кэрол серьезным тоном. — Представьте, какая компания навестит нас среди ночи, если мы не прекратим свои поиски.

— Так и быть, — кивнул капитан, — больше я не трону ни одного утопленника. Но все же берег мы должны осмотреть. Волны могли выбросить на сушу какую-нибудь утварь, бочки с вином или матросский сундук с одеждой…

— Мне что-то нездоровится, — устало промолвила Кэрол, опускаясь на корточки. — Ноги совсем не держат и в глазах темнеет.

— Это от переутомления, — Барни присел на песок рядом с девушкой. — Однако нам нельзя расслабляться. Солнце все выше, и скоро здесь, на берегу, будет не уютнее, чем на раскаленной сковородке.

Она взяла в руки большую розовую раковину и, повертев ее, сказала:

— Я хотела бы немного отдохнуть.

— Тогда сделаем так: вы оставайтесь здесь, а я пройду еще двести ярдов к скалам и посмотрю, что там за ними.

Кэрол отбросила раковину, уперлась руками в колени и, кряхтя, с трудом выпрямилась.

— Ах, капитан, капитан… Вы уже вторично за это утро пытаетесь от меня избавиться, — сказала она. — Но, уверяю, вам это не удастся. Раз уж вы вытащили меня из морской пучины, извольте терпеть мое общество.

— Мисс Моррис, как вы могли подумать…

Барни поспешно поднялся на ноги, не скрывая своего замешательства: он силился понять, шутила его спутница или говорила серьезно.

— Успокойтесь, — улыбнулась Кэрол. — Я морочу вам голову.

Подставив лицо свежему бризу, игравшему ее длинными черными кудрями, она закрыла глаза и несколько секунд стояла так с блуждающей усмешкой на губах; потом повернулась к Барни и, сделав витиеватый жест рукой, промолвила:

— Идемте, сударь. Я постараюсь быть сильной.

Чем ближе они подходили к скалам, тем больше валунов, кусков коралла и глыб песчаника встречалось им на пути. Вереница шелестящих листвой пальм, тянувшаяся вдоль песчаной гряды, оборвалась в тридцати ярдах от каменистого склона. Волны прибоя накатывались на берег у самого подножья скал.

— Обойдем их со стороны моря или полезем вверх? — Кэрол склонила голову на бок и вопросительно взглянула на Барни.

— Сверху лучше обзор, — ответил капитан.

Перепрыгивая с камня на камень, наши герои стали подниматься по склону наверх и через несколько минут достигли плоской площадки, ограниченной несколькими продолговатыми глыбами с острыми зубчатыми краями. Переведя дыхание, они приблизились к противоположному краю площадки и, застыв, вдруг разом, не сговариваясь, присели на корточки. По другую сторону скал лежал небольшой голубой заливчик, ярдов семьдесят-восемьдесят в диаметре, на берегу которого они увидели группу пиратов. Разбойники о чем-то спорили, но голоса их тонули в шуме прибоя.

— Черт! Я думал, что фортуна улыбнулась только нам двоим, — прошептал Барни.

— Что же теперь будет? — В глазах девушки читался испуг. — Если они обнаружат нас и снова схватят, я этого не вынесу.

— Не стоит драматизировать ситуацию, мисс Моррис. Конечно, соседство с разбойниками прибавит нам хлопот, однако остров достаточно велик для того, чтобы мы могли найти на нем надежное убежище. Поблагодарим судьбу за то, что она позволила нам обнаружить пиратов прежде, чем им стало известно о нашем пребывании здесь.

Осторожно высунувшись из своего укрытия, капитан и мисс Моррис попытались рассмотреть тех, кто, подобно им, спасся во время кораблекрушения.

— Их восемь человек, — пробормотал Барни, сморщив лоб. — Соотношение сил один к четырем.

— Восьмой не в счет, — сказала Кэрол. — Это Патрик.

— Уже легче…

— Не обольщайтесь, — вздохнула девушка. — Если меня исключить из числа активных бойцов, соотношение будет один к семи.

— Э, посмотрите, кто там орет громче всех и больше всех жестикулирует? Мне кажется, это Тейлор.

— Пусть повернется к нам лицом… Вы правы, капитан. Этот страшный человек жив!

— Интересно, о чем они спорят?

— Трудно сказать. Те двое что-то втолковывают главарю… Одного я знаю. Они называли его «голландской селедкой».

— Это Хендрикс, — прошептал Барни. — А второй, лысый, известен среди них под кличкой Лохматый. Накануне шторма оба они хотели расправиться с вами, но Тейлор воспротивился им.

— Зачем им понадобилась моя жизнь? — на лице Кэрол застыло выражение удивления. — Чем я им не угодила?

— Причина достаточно нелепа, и искать ее нужно в морских суевериях. Несчастья, которые обрушились на них, они объясняли вашим присутствием на борту.

— Разве я по своей воле очутилась в их компании?

— Нет, конечно… Но пока мираж богатого выкупа маячил перед ними, они закрывали глаза на нарушение морского обычая. Когда же Его Величество Случай спутал им карты, они начали искать виновника, на которого можно было бы списать все свои просчеты… Погодите, что там происходит? Дело, видать, принимает нешуточный оборот!

Действительно, одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: пираты перешли к боевым действиям. Хендрикс и Лохматый, обнажив свои тесаки, набросились на Тейлора. Последний, изгибаясь как змея, то приседая, то прыгая из стороны в сторону, яростно отбивал их атаки. Остальные разбойники держали нейтралитет, а негритенок, отбежав от места схватки к подножью скал, укрылся за нагромождением камней.

Сделав обманное движение, Дик Тейлор занял позицию, при которой Хендрикс оказался между ним и Лохматым, на несколько мгновений лишившись возможности продолжать поединок; и капитан не преминул воспользоваться данным обстоятельством. Он схватил голландца за запястье правой руки, резко отвел ее вправо и вниз и тут же вонзил клинок в грудь противника.

Видя, что его товарищ сражен наповал, Лохматый распалил себя жутким воплем, перепрыгнул через тело Хендрикса и обрушил на капитана град мощных ударов. Шпага Тейлора не выдержала и сломалась. В глазах Лохматого, почуявшего близкую победу, зажегся торжествующий огонь. Он занес свою саблю над головой, остро отточенное лезвие блеснуло на солнце и… взмахнув руками, Лохматый упал замертво.

В спине его торчал нож.

Удовлетворенно потирая бронзовые от загара руки, к поверженному разбойнику приблизился Сэм-Убей Дьявола — широкоплечий оружейный мастер, имевший сорок-сорок пять лет от роду и слывший среди джентльменов удачи отменным стрелком и лучшим метателем топоров, ножей и кинжалов.

— Должность капитана надобно уважать, — назидательно проворчал он. — В противном случае не будет порядка…

Наступив одной ногой на убитого, Сэм нагнулся, выдернул из мертвого тела нож и, тщательно вытерев окровавленное лезвие о штанину, подмигнул вожаку.

— Спасибо, старина, — тяжело дыша, поблагодарил его Тейлор. — Отныне я твой должник.

Пока Дик Тейлор отстаивал свое право на лидерство, Гвинеец Пат впервые за двенадцать лет жизни решил осуществить естественное право человека на свободу. Карабкаясь вверх по склону, он с каждой секундой увеличивал расстояние, отделявшее его от разбойников.

Когда мальчик убедился, что его не преследуют, он немного успокоился и стал более экономным в движениях. Перед тем как перелезть через острый скальный выступ, он отдышался, вытер пот со лба; потом сделал еще одно усилие, подтянулся на руках, уперся ногой в каменную глыбу и, перемахнув через последнее препятствие, скатился к ногам… Джона Барни.

— Привет, Пат. Сегодня отличная погода для прогулок, не правда ли?

Не веря своим глазам, Патрик застыл с открытым ртом. Должно быть, появление ангелов небесных поразило бы его сейчас гораздо меньше, чем эта неожиданная встреча с мисс Моррис и капитаном Барни.

— Очнись, Пат, — сказала Кэрол. — Ты что, не узнал нас?

— Вы живы, мисс? — мальчик все еще не мог прийти в себя. — Правда? Вы не привидение, которое явилось сюда, чтобы до смерти напугать бедного негра?

— Успокойся, я такая же живая, как и ты, — заверила девушка своего черного слугу.

— Почему ты сбежал от пиратов? — вмешался в разговор капитан.

— О, ноги сами понесли меня, — ответил Пат. — Наверно, потому, что пираты — очень жестокие люди. Я боялся оставаться среди них.

— Не знаешь, из-за чего они поругались?

— Двое из них обвинили капитана в гибели корабля, людей и тех богатств, которыми они владели. Он возражал им.

— Понятно, — Барни снова вернулся на свой наблюдательный пункт. — Теперь их только пятеро… О чем они там совещаются? Эй, Гвинеец, ты не слышал, каковы ближайшие намерения этих негодяев?

— Они хотели сначала осмотреть побережье, а потом строить лодку, — ответил Патрик.

— Значит, дальнейшее пребывание на этом берегу становится опасным. Нужно не мешкая идти в лес, пересечь остров и укрыться от пиратов на западной стороне. Если мне не изменяет память и я хорошо помню карту, мы найдем там водный источник и лагуну с удобной якорной стоянкой.

— Куда бы вы ни направились, мы будем следовать за вами, капитан, — сказала Кэрол.

— Ценю ваше доверие, сударыня, — кивнул Барни. — Итак, объявляю себя главнокомандующим. Гвинеец будет нашей пехотой, а также разведкой… Возьми этот нож, малыш! Отныне это твое оружие. Что касается вас, мисс Моррис, — капитан задумался, — то, по правде говоря, я еще не решил, какие именно обязанности вы будете выполнять.

— Время покажет. А пока я останусь в резерве.

— Договорились.

Не теряя больше ни минуты времени, капитан, мисс Моррис и Гвинеец Пат начали спускаться по каменистому склону вниз; они должны были успеть скрыться в чаще тропического леса до того, как пираты приступят к обследованию берега по эту сторону скал.

После гибели Яна Хендрикса и Лохматого под началом Дика Тейлора остались боцман Жак Фурбэн, оружейник Сэм-Убей Дьявола, плотник Ван Хален и помощник канонира Том Фитиль. На общем собрании они подтвердили полномочия вожака, торжественно поклявшись повиноваться ему в экстремальных ситуациях. Со своей стороны Тейлор обещал во всем советоваться с ними и действовать с учетом мнения большинства.

Первый день пребывания на острове пираты потратили на осмотр берегов бухты Трех Веселых Покойников. Они обнаружили семь трупов, с которых сняли все, что представляло хоть малейшую ценность. Кроме того, ими было найдено несколько разбитых бочек и ящиков с остатками мануфактуры, обрывки парусов и каната, кожаные ведра, кусок воска, корзина, ботфорт, три башмака и множество обломков рангоута.

На первых порах пиратам пришлось питаться крабами, устрицами и черепахами, а в качестве питья использовать дождевую воду, собранную во время послеполуденного ливня в кожаные ведра и черепаховые панцири. К вечеру, когда на краю леса они расчистили площадку, соорудили навес и очаг и поставили палатку, их меню пополнилось бананами и папайей. Сидя у костра, который мерцал и вспыхивал, отбрасывая на деревья причудливые тени, пираты долго обсуждали распорядок следующего дня и, в конце концов, решили, что если зыбь на море утихнет, они свяжут из обломков рангоута и досок плот, достигнут на нем кораллового рифа и исследуют место крушения бригантины. Если же волнение не уляжется, они посвятят этот день собирательству, охоте и рыбной ловле. Первый вариант был более предпочтителен, ибо сулил им не только приобретение необходимого снаряжения, оружия и инструментов, оставшихся в чреве «Причуды», но и овладение утерянными богатствами.

Когда с гор подул прохладный ночной ветерок, пираты устроились на койках, связанных из жердей и застеленных пальмовыми листьями, укутались в куски парусины и проспали до восхода солнца. Проснулись они, разбуженные утренней какофонией лесных птиц и насекомых; почти у всех открытые участки кожи на руках и на лицах оказались покрытыми красными бугорками от множества комариных укусов.

— Черт бы побрал это комариное племя! — в сердцах воскликнул Дик Тейлор, выразив, без сомнения, совокупное мнение членов шайки.

Выбравшись из палатки, он зевнул во весь рот, потянулся, затем бросил прищуренный взгляд на сверкавшую солнечными бликами поверхность бухты и простиравшийся за ней океанский простор. Океан, словно огромный спящий монстр, дышал тихо и размеренно. Погода благоприятствовала поисковым работам на рифе, и пираты без промедления приступили к постройке плота. Восемь бревен толщиной с ногу человека были выбраны плотником Ван Халеном для основы; в них саблями сделали глубокие зарубки, после чего бревна спустили на воду. Поскольку древесина отсырела, разбойники сомневались, будет ли она достаточно хорошо держаться на плаву, но опасения их оказались напрасными: бревна не тонули. Сделав из лиан прочные веревки, пираты скрепили ими основу, затем положили поперек еще восемь бревен потоньше, соединили их обрывками пенькового каната и бамбуковыми прутьями, настелили палубу из бамбуковых реек, связанных в виде решетки, и, наконец, накрыли плот циновкой, сплетенной из найденного в лесу тростника. Плот вышел несколько неуклюжим, и чтобы иметь возможность управлять им, они закрепили на нем колоду с уключиной для рулевого весла.

К месту крушения вызвались плыть трое: Фурбэн, Сэм-Убей Дьявола и Фитиль. Оставшимся на берегу капитану и плотнику было поручено благоустроить лагерь, окружить его частоколом, а также добыть пищу на вечер.

В полдень, изнывая от томительной жары и обливаясь потом, пираты совместными усилиями отвели плот подальше от полосы прибоя. Трое добровольцев забрались на него, вооружились веслами и шестами и начали энергично грести в направлении злосчастного рифа, пропоровшего днище их корабля.

Вода в бухте была кристально чистой; сквозь ее прозрачную толщу отчетливо виделось дно, представлявшее собой покрытое черепашьей травой нагромождение валунов и скал. В нескольких местах зеленые подводные луга имели прогалины, усыпанные коралловым песком. Пояс крупных кораллов, похожих на рога лося, располагался в одном кабельтове от берега.

Разбойники поставили плот на якорь под защитой барьерного рифа, недалеко от каньона, соединявшего бухту с открытым морем. Здесь, на песчаных участках дна, были заметны пушки, лежавшие крест-накрест, россыпь трехфунтовых ядер и корабельные обломки, среди которых плавали стайки серебристых рыбок.

— Я буду нырять справа, возле прохода, — сказал Жак Фурбэн компаньонам. — Ты, Фитиль, осмотри подводный луг, оставшийся за кормой, а Сэм пусть ищет на самом рифе. Главное для нас — добыть оружие, инструменты и, если повезет, драгоценности.

— Найти бы сундук с корабельной казной, — вздохнул Сэм-Убей Дьявола, присаживаясь на край плота. — Мы бы сразу стали богаче итальянских банкиров…

— Ищите и обрящете, — голосом проповедника изрек помощник канонира.

Он первым ушел под воду, смутно ожидая встречи с чем-то необычным. Ожидание не обмануло его. Сплошная масса из сотен, тысяч маленьких желтых, оранжевых и красных рыб, парившая над коралловыми кустами с тяжелыми переплетениями ветвей, при приближении человека разошлась в разные стороны, но лишь настолько, чтобы пропустить его, а затем, словно по мановению волшебной палочки, вновь сомкнулась за ним, закрывая проход. Минуту спустя, почувствовав, что запас воздуха в легких на исходе, Фитиль всплыл на поверхность, отдышался и повернул голову назад, чтобы взглянуть на товарищей. Боцман и оружейный мастер тоже покинули плот и теперь ныряли каждый на своем участке.

Вновь погрузившись в зеленую толщу воды, Фитиль внимательно осмотрел песчаный участок дна, испещренный ямками и воронками, однако кроме черных морских ежей, мирно пасшихся между песчаными барханами, да двух-трех скорпен, неподвижно застывших на дне с растопыренными грудными плавниками, ничего примечательного не обнаружил. Очевидно, шторм разбросал обломки разбитого судна на значительной площади, и надежда на то, что удастся быстро найти что-либо ценное, без сомнения, являлась иллюзорной.

Том Фитиль сделал еще несколько погружений, прежде чем наткнулся на оловянный чайник. С этим скромным трофеем он вернулся к плоту.

Фурбэн оказался более удачливым. Он нашел останки носовой части бригантины, а среди них — кухонную утварь, две сабли, сундук с вещами одного из погибших матросов, медный котел, колокол, фальконет с эмблемой Стюартов, из дульной части которого торчала деревянная пробка, а также горсть серебряных монет.

Сэм-Убей Дьявола, исследовавший вершину рифа, среди яркого многоцветья кораллов обнаружил три пушки, десяток ядер, нож, несколько обручей от пороховых бочек, ящик со слесарным инструментом и две дюжины золотых гиней. Все находки, за исключением пушек, фальконета, колокола и ядер, были подняты на поверхность и уложены на плоту. Обозревая их, боцман почесал ногтями волосатую грудь, сощурил левый глаз и скептически заметил:

— М-да, не густо… Я полагал, что дно в районе кораблекрушения усыпано золотым песком, серебряными слитками и драгоценными камнями, а на поверку выходит, что все сокровища, награбленные нами, затерялись невесть где.

— Лучше надо искать, — проворчал оружейник, бросая недовольные взгляды на Фитиля. — А то что получается? Мы с боцманом выудили вон сколько вещей, в то время как наш славный пушкарь довольствовался находкой лишь одного жалкого чайника.

— Если бы тебя, Сэм, послали искать в том месте, где искал я, ты не нашел бы и этого чайника, — огрызнулся Фитиль.

— Почему, черт возьми? — насупился оружейник. — Ты сомневаешься в зоркости моих глаз?

— Я сомневаюсь, что в том месте нас ожидают пропавшие сокровища.

— Где же, по-твоему, их надо искать? — спросил Фурбэн.

— Левее того участка, на котором ты нашел обломки носовой части судна. Основная добыча хранилась в офицерских каютах и кормовых отсеках. Следовательно, там, где находятся останки кормы, могут находиться и интересующие нас ценности.

Боцман задумчиво почесал затылок.

— Разумно, Томми. Только левее моего участка находится подводная саванна. Ты видел, какие там водоросли?!

— Морскую траву нетрудно выкосить — достаточно взять с собой под воду саблю.

— Глупости, — фыркнул Сэм-Убей Дьявола, поигрывая блестевшей на солнце гинеей. — Морскую траву нельзя косить.

— А ты пробовал? — спросил Фитиль.

— Нет…

— Так, может, нужно попробовать?

— Твоя идея — ты и пробуй.

Помощник канонира взял саблю, найденную на дне боцманом, и, стиснув зубы, молча прыгнул с плота в прозрачную толщу воды. Добравшись до того места, где, по его расчетам, должна была находиться кормовая часть «Причуды», Фитиль нырнул на глубину двенадцати футов и, посылая вверх вереницы пузырей, поплыл над самым дном. Время от времени он неуклюже ударял саблей по качающейся морской траве, тщательно осматривая расселины кораллов и трещины в скалах. Вскоре, однако, сабля запуталась в длинных змеевидных стеблях. Не сумев освободить ее из их крепких объятий, он вынужден был расстаться с ней. Всплыв на поверхность, чтобы вдохнуть побольше воздуха, Фитиль снова ушел на глубину, и на этот раз фортуна улыбнулась ему — он увидел среди подводных зарослей освещенные солнечными лучами обломки кормы. Раздвигая руками скользкие стебли травы и водорослей, пират подплыл к торчащим, будто ребра, шпангоутам бригантины, обогнул их и принялся искать остатки груза и сундуки с личными вещами членов экипажа.

Неожиданно он почувствовал холод в конечностях, и его охватило необъяснимое чувство страха. «Скорее наверх», — запаниковал Фитиль. Оттолкнувшись ногой от отростка темно-бурого коралла, он попытался выкарабкаться на поверхность, но в этот момент прочные, как пеньковая веревка, стебли, достигавшие пятидесяти футов длины, обвили его шею, руки и ноги с силой щупалец гигантского кальмара. Воздуха в легких уже на осталось, и Фитилю показалось, что грудная клетка его разрывается на части. Он открыл рот, собираясь закричать, однако вместо крика из глотки несчастного вырвалось лишь несколько пузырей.

Том Фитиль захлебнулся.

Боцман и оружейный мастер не стали доставать утопленника из воды для погребения. «Дьявол забрал его», — сказал Фурбэн, и больше о помощнике канонира никто не вспоминал.

Несмотря на гибель корабельного товарища, пираты решили не прекращать поиски на месте кораблекрушения и в течение следующих трех дней подняли со дна моря две кастрюли, несколько курительных трубок, молоток, точильный круг, четыре пистолета, ружье, три топора, пилу, кирку, моток проволоки, солдатский ранец, кинжал, а также множество золотых и серебряных монет на сумму в полторы тысячи фунтов стерлингов.

Оружие, деньги и сокровища, включавшие в себя золотые и серебряные изделия и восемь драгоценных камней, пираты разложили на отрезе полотна, расстеленном у входа в палатку, и, с аппетитом уплетая устриц, зажаренных до золотисто-кофейного цвета, начали совещаться по поводу дальнейшей судьбы добытого богатства.

— Предлагаю разделить все находки на четыре равные части, — сказал Дик Тейлор, с нарочитым равнодушием взирая на груду сокровищ. — И пусть каждый распорядится своей долей, как сочтет нужным.

— Ты сказал «на четыре равные части», Дик? — удивился боцман. — Я не ослышался? Разве ты, как вожак, не претендуешь на большую долю добычи?

— Нет, — твердо заявил Тейлор. — В нашем положении, когда все мы одинаково зависим от темных сил природы и одинаково рискуем, любое неравенство между нами чревато опасными последствиями. Я бывал в подобных ситуациях и знаю, к чему они приводят. Зависть и жадность могут толкнуть одних к враждебным действиям против других, начнутся ссоры и стычки, а закончится все резней и трупами.

— Уж ты скажешь! — хмыкнул Фурбэн, отгоняя отломанной веткой комаров и москитов.

— Я знаю человеческую натуру, Жак.

— Ну, хорошо, — сказал Сэм-Убей Дьявола, — допустим, мы начнем делить эти сокровища. С оружием и деньгами, надо полагать, проблем у нас не будет.

Но кто мне скажет, какова подлинная ценность этих золотых и серебряных изделий?

— Оценим их, как обычно — по весу, — ответил капитан.

— По весу? Что ж, пусть так, — согласился Сэм. — А как мы будем оценивать драгоценные камни? Кто из нас разбирается в драгоценностях?

— Я, — заявил боцман.

— Ты? — оружейник с сомнением покачал головой. — Не знаю, не знаю… Но даже если это и так, кто из присутствующих доверится твоим расчетам? Ты можешь дешевый камень умышленно оценить в тысячу фунтов, а дорогой — в сто.

— Я научу тебя, Сэм, как отличить благородный камень от дешевки, — ответил Жак Фурбэн. — Это гораздо проще, чем ты думаешь.

— За чем же дело стало? Продемонстрируй нам свои способности, которые до сегодняшнего дня ты так тщательно скрывал, — усмехнулся главарь.

Взяв горсть блестящих камней, Фурбэн выбрал в качестве образца довольно крупный — весом примерно пятьдесят каратов — алмаз голубоватого оттенка и, показав его компаньонам, сказал:

— Вот великолепный камень из копей Голконды, который мы обнаружили на борту голландского флейта. В древние времена обладать такими вещами могли лишь цари, да и то немногие. Только алмаз способен излучать чудесный огонь и посылать при каждом повороте таинственные лучи света всех цветов радуги. Смотрите, индийские гранильщики неплохо поработали над ним, придав ему форму октаэдра. Он тщательно отшлифован и отполирован. Я бы отдал за этот камень все деньги, лежащие здесь… А вот желтовато-зеленый изумруд из Новой Гранады, имеющий форму шестиугольной призмы. Дик, ты помнишь, где мы его взяли?

— На «Санта Кларе», близ Пуэрто-Рико.

— Да. Ни солнечный свет, ни свет от костра не влияют на внешний вид этого прекрасного кристалла. Глаз отдыхает, созерцая его. Конечно, он менее прочен, чем алмаз, и иссечен многочисленными мелкими трещинами, но размеры камня таковы, что я оценил бы его в восемьсот фунтов…

— Почему ты решил, что этот изумруд стоит именно столько? — сглотнув слюну, прохрипел Сэм-Убей Дьявола.

— До того как стать моряком, я три года работал помощником гранильщика в замке маркиза Дюпюи и кое-чему научился. Короче говоря, — констатировал Фурбэн, — особой сложности оценка стоимости и дележ драгоценностей не представляет. Но у меня есть иное предложение. Мне кажется, что делить золото, оружие, деньги и прочие ценности пока вообще не следует. И знаете, почему?

— Почему? — нахмурился Тейлор, не ожидавший, что его предложение вызовет возражения.

— Потому что все мы окажемся на якоре. Каждый будет намертво привязан к своей доле и не сможет шага ступить без оглядки. Да, да, уверяю вас, джентльмены! С разделом сокровищ разделимся мы сами. Мысли каждого из нас начнут вращаться вокруг одного и того же вопроса: как сберечь свой куш?

— Всяк волен припрятать свою долю в укромном местечке, — сказал капитан, задумчиво жуя травинку. — Земля — самый надежный сундук.

— А ты представь себе такую ситуацию, Дик. Сегодня я зарываю свою долю, а завтра вдруг тону в болоте. Кому достанутся мои денежки? Никому! Устроит ли подобная развязка оставшихся в живых? Конечно, нет. Было бы гораздо справедливее, если бы моя доля вернулась в общий котел.

— Что же ты предлагаешь, Жак? — вскинул белесые брови Ван Хален. — Оставить эти сокровища здесь, под открытым небом?

— Нет. Их надо временно зарыть, а когда у нас появится реальная возможность покинуть остров, мы выроем их и поделим.

Воцарилось молчание. Капитан, оружейник и плотник обдумывали сказанное боцманом. Наконец Сэм-Убей Дьявола сказал:

— Твой план привлекателен тем, что в случае его осуществления нам не придется сидеть возле своих денег, как на привязи. Но, знаешь, тут палка о двух концах. Боюсь, что возрастет опасность вероломных убийств, целью которых будет единоличное овладение кладом.

— Нас здесь четверо вооруженных мужчин, — проворчал Фурбэн. — Коль мы будем держаться друг друга, а не бродить по острову каждый сам по себе, вероятность вероломного убийства окажется сведенной к нулю.

— Ладно, твой последний довод, Жак, кажется мне убедительным. — Оружейник перевел вопросительный взгляд на Ван Халена. — А ты что скажешь?

Ван Хален потер ладонью потную шею, потом медленно изрек:

— Ничто так не сближает людей, как равенство в бедности. До тех пор, пока в наших карманах не зазвенят монеты, мир и согласие будут с нами.

— Значит, ты голосуешь за предложение боцмана?

— Да.

— Присоединяюсь к мнению большинства, — скривив рот, процедил Тейлор.

«Может, это и к лучшему, — подумал он. — Кто переживет остальных, заберет все».

Пересыпав золотые и серебряные изделия, деньги и драгоценности в два кожаных ведра, пираты зарыли их близ своего лагеря — под разлапистым зонтом древовидного папоротника. Затем, встав в круг и крепко взявшись за руки, они поклялись не вредить один другому и честно разделить зарытые богатства, когда появится возможность покинуть остров.

Вечером, когда из-за гор выполз лунный диск, прочертивший кроны деревьев яркими полосами света, разбойники поужинали у костра, сыграли в кости, обсудили планы на следующий, шестой по счету, день своей робинзонады и, наконец, уснули, убаюкиваемые скорбными вздохами моря, шорохом трав и неумолкаемыми голосами птиц, долетавшими из непроглядной лесной темноты.

 

Глава 15. Нападение

Оставим на время пиратский лагерь и посмотрим, что же стало с тремя другими робинзонами, решившими искать спасения на противоположном берегу острова Коммодора.

Едва капитан Барни, мисс Моррис и Гвинеец Пат ступили под густой полог тропического леса, как чистота и прозрачность воздуха, освежаемого океанским бризом, сменилась таинственным сумраком и тягостной, липкой духотой. Несмотря на буйное разнообразие красок, от здешней растительности веяло какой-то необъяснимой холодной дикостью. Буквально каждый шаг давался с трудом, приходилось преодолевать множество препятствий — переплетения ветвей и лиан, увешанных пучками орхидей, ямы, заболоченные низины и буреломы, огромные камни, покрытые мхами и белесо-зелеными космами лишайников, паукообразные корневища и ползучие стебли неведомых растений.

Капитан, сосредоточенно орудуя абордажной саблей, продирался сквозь подлесок впереди своего крохотного отряда; негритенок, сверкая карими глазами и размахивая ножом, замыкал шествие.

Через два часа пути Кэрол до того ослабла, что вынуждена была остановиться и присесть на упавший ствол дерева. Во рту у нее было сухо, сердце бешено колотилось.

— Кратчайший путь не всегда самый легкий, — словно оправдываясь, проворчал Джон Барни.

В воздухе слышалось непрестанное гудение полчищ комаров, москитов, пчел и жуков; где-то в зарослях, порхая, пронзительно кричали попугаи и, перепрыгивая с ветки на ветку, верещали обезьяны.

Кэрол с грустью осмотрела свои исцарапанные до крови руки и ноги, потом перевела взгляд на исполненное упрямой решимости лицо капитана.

— Хочется пить, — прошептала она.

— Терпение, — сказал Барни, оглядываясь по сторонам. — Мы постараемся найти ручей или озеро. А если этого не удастся сделать, дождемся послеполуденного ливня — местность здесь пропитана влагой от ежедневных дождей и, я думаю, сегодняшний день не будет исключением.

Заметив, что ответ капитана не вселил в его госпожу ни грана бодрости, Патрик осмелился предложить иной выход из положения.

— Я слышал от старого охотника Мбонга, что в лесу, где полно лиан, накапливающих воду, жажда не грозит человеку. Мы можем порезать такую лиану на куски и цедить из этих кусков сок прямо в рот.

Барни не замедлил на практике проверить то, что сказал юный африканец, и, убедившись в справедливости его слов, объявил:

— Эта прохладная жидкость хотя и горьковата на вкус, однако вполне пригодна для питья. Что ж, проблему водообеспечения будем считать благополучно решенной.

После получасового отдыха они снова двинулись в путь, осторожно ступая по пружинящему ковру из опавших полусгнивших листьев, веток и спутанной травы. Над головами их тянулся все тот же густой зеленый свод, образованный сплетающимися ветвями, сквозь которые то здесь, то там пробивались тонкие пряди солнечного света. На открытых местах буйствовали волны лиственных ползучих растений; цепляясь за деревья и кусты, они упорно взбирались наверх, к искривленным сучьям крон, отяжеленным длинными бородами мхов и сетями лиан-паразитов. Сухие клочки земли попадались крайне редко, в основном на прогалинах. Большую же часть пути наши герои вынуждены были месить грязь. Ступни их то и дело проваливались с хлюпающим звуком вниз, и каждый очередной шаг давался им с таким трудом, что к полудню мышцы их ног стало сводить от ноющей боли. Тем не менее, стиснув зубы, они упрямо шли вперед.

Вперед ли? Тропический лес отличался совершенным отсутствием каких бы то ни было ориентиров, и выяснить, двигаются они по прямой, зигзагом или по кругу, не представлялось возможным.

После полудня, на ходу смахивая облепивших их москитов и поглощая орехи и терпко-сладкие плоды какого-то неизвестного растения, путники вышли к ручью, вода в котором струилась хрустальной лентой среди бурых и темно-зеленых камней. На вкус она оказалась превосходной — прохладной и чуточку пьянящей.

Спасаясь от одуряющего зноя, капитан и Гвинеец Пат легли на песчаное дно ручья и устремили свои взоры на квадрат безупречно голубого неба. Кэрол устроилась на одном из базальтовых валунов; огромные листья, свисавшие над ней, защищали ее от палящих солнечных лучей. Рядом, между камнями, росли нежные розовато-лиловые цветы, над которыми порхали белые, желтые, ярко-голубые и красные бабочки, жужжали пчелы и жуки.

Закрыв глаза, она прислушалась к звукам окружавшего ее лесного царства. Сквозь гудение насекомых ухо ее смутно улавливало журчание ручья, нестройные крики, трели и свист певчих птиц и попугаев, таинственные шорохи в зарослях.

Сколько времени длился их привал, они не могли сказать. Неожиданно по верхушкам деревьев пробежал ветер — предшественник тропического ливня, птицы переполошились и заметались в поисках укрытия, солнечный свет погас, и на застывший в оцепенении лес хлынули потоки воды. Вслед за ослепительными вспышками молний последовали оглушительные раскаты грома. Вода в ручье покрылась грязной пеной; потом, приняв ливневые струи, быстро вышла из берегов и затопила окрестную низину.

Через полчаса ливень прекратился так же внезапно, как и начался. В листве снова замелькали птицы, выбрались из своих убежищ ящерицы, жабы, пауки, жуки и мухи; помутневшая и порыжевшая вода в ручье вновь очистилась и заискрилась хрусталиками солнечного света.

Капитан, Кэрол и Гвинеец Пат пустились в дальнейший путь в сырой одежде. Постепенно характер местности стал меняться. Они достигли подножья горы и, после некоторых раздумий, начали подниматься по склону вверх. Подъем занял всю оставшуюся половину дня. Цепляясь за ветви кустарника и корни папоротников и выкапывая острием сабли ямки для ног в вязком грунте, они лишь перед самым закатом солнца добрались до вершины и вздохнули с облегчением: идти стало легче, лес здесь был гораздо реже.

Но вот догорающий закат позолотил верхушки деревьев; Барни, высмотрев место для ночлега, объявил привал и занялся вместе с негритенком изготовлением навеса из пальмовых листьев. Когда густая тень накрыла джунгли, под навесом вспыхнул огонек костра. Все вокруг застыло в безмолвии. Путники уснули, не поужинав.

Спали они недолго и проснулись за два часа до рассвета, разбуженные ночной прохладой и переполохом, устроенным лесными обитателями. Животные, охотившиеся по ночам, как раз собирались вернуться домой, а первые сумеречные и дневные охотники только-только начали просыпаться.

С восходом солнца вся троица была уже на ногах.

— Нынче днем нам нужно добраться до противоположной стороны острова, — сказал капитан. — Там, я надеюсь, мы сможем почувствовать себя в полной безопасности.

Спустившись по склону вниз, они вскоре начали новый подъем, продолжавшийся около трех часов. Выбравшись на поросший сочной травой гребень, путники замерли, очарованные открывшимся перед ними видом. Под ними расстилался волнистый ковер девственного леса, испещренный небольшими прогалинами и прорезанный извилистой нитью реки, стекавшей с гор к океану. Сам океан, гладкий и блестящий, как зеркало, казался удивительно тихим и своей голубизной и спокойствием напоминал лесное озеро. На небе не было ни облачка; воздух был свеж и прозрачен.

— Мы пойдем к той реке, — Барни протянул руку, указывая своим спутникам направление на вест-норд-вест, — и спустимся вместе с ней вниз, на берег лагуны.

В тот же день, примерно в три часа пополудни, беглецы вышли на поляну, откуда до моря оставалось идти не больше полумили. Здесь, под сенью пальм, акажу и палисандровых деревьев, они с удивлением обнаружили полуразвалившуюся бамбуковую хижину, прислонившуюся к скале; прямо из скалы бил родник, питавший собой чистый серебристый ручей; последний змейкой убегал в сторону банановой рощи.

Осмотр хижины показал, что когда-то она имела тростниковую крышу, но бури, видимо, частенько проносившиеся над островом, смели ее, оставив нетронутыми лишь стены.

Решив, что эта заброшенная хижина являлась некогда убежищем либо для потерпевших кораблекрушение моряков, либо для случайно занесенных сюда искателей приключений, Барни предложил своим товарищам по несчастью отремонтировать ее, затем замаскировать с помощью лиан и папоротников и использовать в качестве пристанища, пока они не построят себе другое жилище — где-нибудь поближе к берегу.

— Я бы хотел, чтобы из нашего убежища открывался вид на море, — пояснил капитан.

— О, да, — кивнул Патрик, — там было бы гораздо красивее!

Барни и мисс Моррис переглянулись.

— Дело не в этом, Пат, — лицо Кэрол озарила усталая улыбка. — Вид на море нам нужен для того, чтобы не пропустить какой-нибудь корабль, который по воле случая может приблизиться к здешним берегам.

— Об этом вы можете не переживать, мисс, — заверил госпожу Гвинеец Пат. — Я целыми днями буду дежурить на берегу и, чуть что, сразу же дам вам знать.

— О вахтах поговорим позже, — сказал капитан, похлопав мальчика по спине. — Не за горами вечер, а нам еще предстоит кое-какая работенка.

— Да, сэр.

— Прежде всего, нужно достать жерди и побольше тростника и пальмовых листьев. Постелив крышу, наведем порядок внутри хижины и поставим дверь. Потом, если успеем, займемся маскировкой.

— Да, сэр.

— Я буду помогать вам, — заявила мисс Моррис.

Остаток дня все трое провели за работой. Но, как не спешили они, до наступления сумерек сделать удалось не так уж много. Крышу, правда, успели постелить. Что касается двери, то вместо нее вход в хижину прикрыли сломанными сучьями и стеблями папоротника. Поужинав у маленького костра жареными крабами, бананами, орехами и плодами папайи, они загасили огонь и устроились на ночлег на импровизированных ложах из хвороста и пальмовых листьев.

В течение следующих четырех суток беглецы обживали свой новый дом, изготавливали из дерева, камня и рыбных костей простейшие орудия труда, латали рваную одежду, изучали окрестности и поочередно несли дежурство на вершине скалы, возвышавшейся на берегу лагуны. Отсюда можно было следить не только за морем, но и за тем, что происходит на открытых участках суши в радиусе нескольких миль.

Седьмой день их пребывания на острове Коммодора выдался таким же погожим, как и предыдущие. Утром Барни и Гвинеец Пат, прихватив с собой острогу и сеть, сплетенную из тростника, отправились к реке на рыбную ловлю. Пока они отсутствовали, Кэрол углубилась в банановую рощу и нарвала десяток самых крупных — длиной в шесть-семь дюймов — плодов; все они имели мягкую кожуру цвета яичного белка и были поданы во время завтрака на десерт — следом за жареными крабами, рыбой, креветками и устрицами. Ели они, сидя на земле в тени деревьев. Разумеется, вилок у них не было, но и Барни, и Кэрол, и негритенок Пат прекрасно обходились пальцами рук. Куски от широких банановых листьев заменяли им тарелки.

В полдень Патрик ушел в дозор на берег лагуны, в то время как капитан, показав Кэрол, как можно сплести из тростника циновку, а из волокон масличной пальмы — гамак, собрался идти добывать мед. По его словам, в двухстах ярдах от хижины, за рекой, он обнаружил дупло с пчелами.

— Коль мне удастся их выкурить, — сказал он, — мы сможем разнообразить наш стол.

— Это не опасно, Джек?

Она назвала его по имени, словно близкого человека, непроизвольно, и сама удивилась, как это могло случиться.

Барни не сводил с нее глаз.

— Простите, капитан, — Кэрол потупилась, и стыдливый румянец залил ее щеки. — За эти дни я так привыкла к вам, словно… к родному брату…

Понимаете?

Помявшись, он ответил:

— Э, мисс Моррис, я ведь тоже не каменный и привязался к вам… Да, это правда. Если позволите, я тоже буду звать вас просто по имени — Кэрол.

Губы девушки вздрогнули, и в уголках их мелькнула едва уловимая улыбка.

— Я не против, Джек.

Барни подошел к ней и взял за руку. Глаза их, ясное дело, встретились.

— Кэрол, я сделаю все возможное, чтобы спасти вас и увезти с этого острова. Клянусь!

— Если бы я знала, что, кроме нас, на острове больше никто не живет, мне было бы легче переносить все лишения. Но я постоянно думаю о тех страшных людях, что остались на противоположном берегу, и эти мысли не дают мне покоя. Вдруг они придут сюда и найдут наше жилище?

— Не бойтесь. Пат сказал, что пираты решили строить лодку, следовательно, им некогда шататься по острову. Спустив лодку на воду, они наверняка уйдут отсюда.

Кэрол тяжело вздохнула.

— Дай бог… Все же постарайтесь не задерживаться, Джек. Когда вы рядом, я чувствую себя гораздо спокойнее.

— Я вернусь через полтора часа. А вы не расслабляйтесь и держите ухо востро. Советую прислушиваться к щебету птиц — они всегда предупредят об опасности.

После ухода капитана девушка занялась новым и необычным для нее делом — плетением циновки. Устроившись в тени скалы, возле родника, она работала минут сорок, пока удушающая духота и зной окончательно не сморили ее. Тогда, с трудом поднявшись на ноги, она вошла в ручей, прошла по скользкому каменистому дну шагов тридцать, осмотрелась по сторонам и, скинув с себя пропахшие потом лохмотья, бывшие некогда рубахой, начала обмываться. Освежившись, Кэрол прислушалась к крикам пестрых попугаев, которые, перепархивая с дерева на дерево, пронеслись над ее головой, потом взяла рубаху и решила прополоскать ее в прозрачных струях ручья.

Однако едва она склонилась над водным потоком, как из-за высоких стеблей папоротника кто-то бросился на нее сзади, свалил с ног и закрыл рот липкой грязной пятерней.

Ужас сковал ее, когда, перевернутая на спину, она увидела над собой небритую физиономию Жака Фурбэна.

— Так ты не утонула, бесстыдница, — прохрипел он, пожирая девушку горящими от вожделения глазами. — Невероятно! Если бы кто-то сказал мне о том, что ты жива, я бы этому не поверил. Но не могу же я, сжимая тебя в своих объятиях, не верить самому себе?

Кряхтя и вздрагивая всем телом от возбуждения, Фурбэн свободной рукой начал срывать с нее последнюю одежду. Кэрол, широко раскрыв глаза, пыталась оттолкнуть разбойника, но все ее усилия оказались бы напрасными, не случись чуда.

За спиной Фурбэна мелькнула чья-то тень, блеснул на солнце клинок, и, охнув, пират забился в предсмертной агонии. Джон Барни оттащил тело поверженного разбойника в сторону, затем вынул у него из-за пояса кинжал и, обернувшись к Кэрол, негромко скомандовал:

— Быстро одевайтесь! Надо бежать отсюда!

Дрожащими руками она кое-как натянула на себя мокрые лохмотья и попыталась встать, но ноги не слушались ее, и она снова упала в ручей.

Не долго думая, Барии схватил Кэрол за руку, рывком поднял ее и, поддерживая за талию, увлек следом за собой в заросли.

Как же могло случиться, что боцман с «Причуды» очутился на этой стороне острова, и почему капитан Барни вернулся к хижине раньше планируемого срока?

Дело в том, что пираты, зарыв ценности на берегу бухты Трех Веселых Покойников, решили обойти весь остров, чтобы выяснить, какие звери и птицы встречаются на нем, достаточно ли здесь деревьев, пригодных для строительства лодки, и нет ли на западной стороне более удобных подходов к берегу. Жак Фурбэн шел в авангарде пиратской шайки. Спускаясь по лесистому склону горы к морю, он, блуждая в зарослях, оторвался от своих компаньонов шагов на триста — четыреста и первым наткнулся на хижину, которая стала убежищем для Барни и его спутников.

Что касается Джона Барни, то его поспешное возвращение на поляну объяснялось двумя обстоятельствами: во-первых, он обнаружил, что заинтересовавшее его дерево с дуплом свалилось на землю, удушенное растениями-паразитами; во-вторых, почувствовав приближение грозы, он не захотел мокнуть под дождем, когда имелась возможность укрыться под крышей.

Достигнув края поляны, капитан вдруг услышал грубый мужской голос. «Что за черт?» — с тревогой подумал он, отодвигая стебель огромного папоротника. То, что он увидел на берегу ручья, привело его в неописуемую ярость. Дальнейшие его действия читателю известны.

Пока Барни и мисс Моррис, спотыкаясь о коряги, убегали в сторону лагуны, на поляну вышли Дик Тейлор, Сэм Убей-Дьявола и Ван Хален. Держа наготове сабли и ножи, они крадучись приблизились к хижине, осторожно заглянули внутрь и, убедившись, что в ней никого нет, занялись осмотром окрестностей.

— Будьте осторожны, — предостерег своих сообщников Тейлор. — Судя по количеству лежаков, здесь проживает не менее трех человек.

— Смотрите! — вдруг воскликнул Ван Хален, указывая острием сабли на тело боцмана. — Они пришили Фурбэна!

Главарь и оружейник подошли к залитому кровью трупу.

— Да-а, — протянул Сэм, — беднягу зарубили ударом в затылок. Как же он позволил неприятелю зайти с кормы?

— Это его проблемы, — проворчал Тейлор; про себя же подумал: «Теперь у клада осталось лишь три хозяина…».

— Здесь видны свежие следы двух человек, — сказал Ван Хален. — Они ведут туда, к берегу моря.

— Убийцы бежали отсюда прочь, — задумчиво пробормотал оружейник. — Значит, они напуганы.

— Коль они боятся нас, этим обстоятельством нужно немедленно воспользоваться, — заявил вожак. — За мной, друзья! Отомстим этим мерзавцам за кровь Фурбэна!

Ориентируясь по сломанным и срезанным веткам, пираты тут же устремились в погоню.

В это время Барни и мисс Моррис выбежали из леса на открытый участок пляжа и, с трудом отдышавшись, осмотрелись по сторонам.

— Эге-гей! — долетел до них голос Гвинейца Пата, дежурившего на вершине скалы. — Я здесь! Что случилось?

Сложив ладони рупором, капитан крикнул:

— Немедленно спускайся вниз!

— Что-о? Не слышу!

— Тревога! Идут пираты! — заорал Барни.

— У меня все нормально, сэр! А как у вас?

— Ты что, оглох?

— А?!

Кэрол толкнула капитана в бок.

— Джек, он не слышит нас из-за шума прибоя. Придется бежать за ним.

— Проще показать ему знаками, что нужно спуститься вниз.

Так и сделали. Со стороны их отчаянная жестикуляция наверняка выглядела комично, но негритенок не придал ей ни малейшего значения. Все внимание его было сосредоточено на проливе, соединявшем лагуну с океаном

— Придется надрать ему уши! — в сердцах воскликнул Барни, устремляясь к подножью скалы.

Кэрол последовала за ним.

Когда они, карабкаясь по склону вверх, были уже на полпути к вершине, из лесу выскочили пираты.

— Вон они! — рявкнул Тейлор, ткнув пальцем в сторону скалы. — Вперед, ребята! Загоним этих зайцев наверх, а оттуда им одна дорога — на небеса!

— Сдается мне, что на вершине суетится тот самый черномазый прохвост, который сбежал от нас неделю назад, — объявил Сэм-Убей Дьявола.

— А кто те двое? — спросил Ван Хален, поглядывая краем глаза на приближающуюся с юга мощную гряду кучево-дождевых облаков.

— Выясним, — тряхнул головой вожак.

Взобравшись на вершину скалы, Джон Барни и Кэрол хотели было отчитать Патрика за невнимательность, стоившую всем им потерей драгоценного времени и в перспективе угрожавшую обернуться неравной схваткой с разбойниками. Однако вместо упреков и нареканий из уст их вырвались возгласы изумления и восторга.

Отсюда, с вершины, было ясно видно, как, огибая северный мыс, в лагуну входит бриг под английским флагом.

— Боже! Мы спасены! — радостно воскликнула Кэрол.

Капитан не разделял ее оптимизма.

— Сначала надо отбиться от тех негодяев, что идут в нашу сторону.

Остановившись у подножья скалы, пираты с минуту совещались, потом, окликнув Джона Барни и его друзей, предложили им сдаться до начала ливня, гарантируя всем сохранить жизнь.

— Еще вчера я бы мог поторговаться с вами, мистер Тейлор, — ответил капитан Барни. — И, возможно, на известных условиях принял бы ваше предложение. Однако сегодня обстоятельства изменились — и изменились не в вашу пользу. Поэтому я могу дать вам и вашим товарищам один ответ: проваливайте к дьяволу!

Лицо Дика Тейлора, никогда не отличавшееся приветливостью, передернулось и стало совсем уж мрачным.

— Я преклоняюсь перед вашим героическим хладнокровием и мужеством, капитан, — процедил он сквозь зубы. — И обещаю, что вы умрете первым! Что касается вас, мисс Моррис, то, поверьте, ваша смерть нам не нужна. Догадываетесь, почему?

— Догадываюсь.

— Да, я все еще надеюсь получить за вашу голову солидный выкуп.

— А какую участь вы уготовили для моего слуги? — затягивая время, поинтересовалась Кэрол.

— Для Гвинейца? О, пусть он остается тем, кем был всегда.

— Хочу вас разочаровать, капитан Тейлор, — девушка вынула из-за пояса Джона Барни кинжал и показала его пирату. — Вы никогда не получите за меня выкуп, потому что вам никогда больше не захватить меня живой!

— Первый раз вижу человека, который не желает себе долгих лет жизни, — скептически усмехнулся пират.

— Я хочу жить, но не по вашей милости.

— Что ж, — Тейлор переглянулся со своими дружками, — вольному воля.

Взмахнув клинком, он первым бросился по каменистому склону наверх; Сэм- Убей Дьявола и Ван Хален старались от него не отстать.

— Осторожно, ребята! — крикнул Барни, сталкивая вниз увесистый камень.

Пираты с проклятиями шарахнулись в разные стороны, ища спасения за базальтовыми карнизами и в небольших расщелинах.

— Во второй раз я не стану предупреждать вас, — пообещал штурмующим капитан.

Выглянув из своего укрытия, Тейлор на глазок прикинул расстояние, отделявшее его от вершины, и, убедившись, что без огнестрельного оружия любая атака в лоб обречена на провал, велел своим людям ретироваться.

— Ничего, — сказал он, задрав голову, — там, где нельзя одолеть неприятеля штурмом, его берут измором. Посмотрим, сколь долго вы сумеете выдержать этот зной, отсутствие пищи и воды.

— Воду нам дадут небеса, — заявил Джон Барни, намекая на приближающийся послеполуденный ливень. — А пищей, я надеюсь, с нами поделятся честные английские моряки, которые наверняка заметили нас с борта брига, только что бросившегося якорь посреди лагуны.

Пираты не поверили своим ушам.

— Что?! Какого еще брига? Вы не бредите, капитан?

— Нет. Просто скала мешает вам видеть всю лагуну, а у нас здесь великолепный обзор.

Тейлор и его люди кубарем скатились к подножью скалы и, обогнув ее, смогли воочию убедиться в правдивости услышанной информации.

Двухмачтовый бриг покачивался на усмиренной широкой лагуной океанской зыби; кормой он был повернут на юг, откуда надвигался темный облачный вал.

— Переждем ливень в зарослях, — повернулся Тейлор к своим сообщникам, — а там будет видно, что предпринять.

 

Глава 16. На волосок от смерти

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Хмурые свинцовые тучи выстрелили в океан последнюю вспышку молнии и быстро ушли на север, в сторону африканского континента. Яркая синева вновь разлилась по небесному куполу. Джон Барни и Патрик, сняв с себя рубахи, начали энергично размахивать ими над головами, стараясь привлечь внимание тех, кто находился на бриге. Через какое-то время от борта судна отвалила шестивесельная шлюпка. Люди, сидевшие в ней, направились к устью реки, впадавшей в лагуну в двух кабельтовых от скалы.

— Неужели они нас не видят? — в отчаянии воскликнула Кэрол.

— Конечно, видят, — сказал капитан. — Но им выгоднее и безопаснее пристать у источника с пресной воды, чем здесь.

— Так что же нам делать? Сидеть на скале и ждать? А вдруг пираты нападут на этих людей?

— Отсюда до кромки леса около двухсот шагов. Если мы спустимся вниз и попытаемся добежать до устья реки, пираты могут догнать нас.

— Зачем им это делать, Джек? — удивилась Кэрол. — Ведь люди в шлюпке не слепые. Они могут вызвать подмогу, схватить их и сурово наказать.

— Ну, хорошо. — Барни задумчиво потер щетину на подбородке. — Хорошо… Будем спускаться вниз. Пат, ты пойдешь первым.

— Есть, сэр.

— Вы, Кэрол, пойдете за ним. Что касается меня, то я буду прикрывать вас с тыла.

Спустившись со скалы, капитан, мисс Моррис и Гвинеец Пат остановились, настороженно всматриваясь в темно-зеленую стену леса; пиратов не было видно. Тогда они отошли от подножья скалы на двадцать ярдов и снова застыли в тревожном ожидании, готовые в любой момент повернуть обратно. Но вокруг по-прежнему все было спокойно.

Шлюпка находилась уже на полпути между судном и полосой прибоя.

Джон Барни и его спутники продвинулись вдоль берега еще на двадцать-тридцать ярдов.

— На шлюпке кто-то встал и машет нам шляпой, — сказала Кэрол, оборачиваясь к капитану.

Не отрывая глаз от лесной чащи, Барни спросил:

— Они не сменили курс?

— Нет… по-моему, нет.

Чтобы самому убедиться в этом, капитан повернул голову в сторону лагуны.

В тот же миг из зарослей выскочили Тейлор и его дружки. Размахивая саблями, они мчались во весь дух к скале, собираясь отрезать беглецам путь к отступлению. Расстояние между ними и берегом быстро сокращалось.

— Вперед! — заорал Барни. — У нас остается лишь один путь — к реке!

Заметив, что беглецы не отважились возвращаться на прежнюю позицию, разбойники на ходу изменили направление движения и теперь мчались параллельно береговой линии.

— Быстрее! Быстрее, мисс! — захныкал Гвинеец Пат, не желая чересчур далеко отрываться от своей госпожи.

— Я не могу быстрее! — простонала она, смахивая с бровей соленые капли пота. — Мои ноги вязнут в песке!

— Бегите по кромке прибоя! — воскликнул капитан.

Девушка и негритенок одновременно свернули к морю и дальше бежали, взметая ввысь серебристые веера брызг. Когда они, запыхавшись, достигли устья реки, расстояние между ними и пиратами составляло не более шестидесяти ярдов. Шлюпка покачивалась на волнах в ста восьмидесяти ярдах от берега.

— Бросайтесь в воду и плывите к шлюпке! — скомандовал Барни, толкая Кэрол и Патрика в спины. — Я постараюсь задержать их!

Раздумывать было некогда, и они подчинились его приказу мгновенно. Столь же мгновенной оказалась реакция Дика Тейлора.

— Сэм! — выдохнул он. — Займись Недорезанным и дорежь его! А мы с Ван Халеном попробуем захватить губернаторскую дочку!

Круто свернув, Тейлор и плотник продемонстрировали замечательную для своего возраста скорость и с разбегу погрузились в прозрачно-синие воды лагуны, тогда как оружейник бросился на капитана Барни. Последний встретил его с холодной решимостью во взоре. Завязалась яростная борьба, исход которой было трудно предугадать в виду примерного равенства сил противников.

— Отдайте нам девчонку, — пыхтя, как кузнечные меха, потребовал от капитана пират. — Слышите? Мы заберем только ее, а вас не тронем!

— Проваливайте туда, откуда пришли, — вызывающе ответил Барни, — и вас тоже никто не тронет.

— Да вы упрямы, как осел! Придется вышибить из вас остатки мозгов!

— С удовольствием сделал бы то же самое, но, кажется, в вашей тупой башке ничего нет, кроме ветра, — парировал капитан.

Отскочив в сторону, Сэм-Убей Дьявола выхватил из-за голенища сапога нож и прохрипел:

— Я не прощаю оскорблений, приятель.

С этими словами он взмахнул рукой, собираясь метнуть нож в Джона Барни, однако тот не растерялся и успел, нагнувшись, швырнуть ему в лицо горсть песка.

От неожиданности пират взвыл и выронил оружие. Ударив его клинком по плечу, капитан повернулся к морю, заметил, что преследователи уже настигают мисс Моррис и, отбросив саблю, бросился в волны прибоя.

Расстояние между шлюпкой и Кэрол сократилось до семидесяти ярдов. В то же время между Тейлором и Кэрол оставалось не более десяти футов. Ван Хален, зажав в зубах саблю, плыл следом за вожаком.

— Мисс Моррис! — закричал Тейлор, в бешенстве ударяя руками по воде. — Мисс Моррис! Немедленно поворачивайте к берегу! Или я утоплю вас, как котенка.

Она не отвечала, продолжая из последних сил плыть к шлюпке. Патрик держался слева от нее.

— Мисс Моррис! Я не шучу! Если вы сейчас же не повернете обратно, я прибегну к крайней мере!

Видя, что беглянка пропускает его угрозы мимо ушей, Тейлор вконец рассвирепел. Сделав еще несколько мощных взмахов руками, он почти настиг ее, но в этот момент негритенок вдруг нырнул и под водой резко дернул пиратского капитана за ногу.

Этот неожиданно смелый поступок Патрика позволил его госпоже снова оторваться от преследователей на десять-двенадцать футов. Однако что значили для такого опытного пловца, как Дик Тейлор, эти десять-двенадцать футов? Несмотря на то, что по милости Пата он хлебнул изрядную порцию соленой воды, Тейлор отнюдь не выбыл из игры, а с удвоенной энергией продолжил преследование. Желание во что бы то ни стало овладеть ускользающей добычей переросло у него в настоящую манию; он перестал трезво оценивать обстановку, не замечая, что неизвестная шлюпка все ближе подходит к ним и, кажется, уже не понимал, что, даже настигнув свою жертву, он при всем желании уже не успеет вернуться вместе с ней на берег.

Теперь Кэрол мог спасти лишь случай, и он представился в образе восьмифутовой тупорылой акулы, искавшей в теплых водах лагуны какую-нибудь поживу. Хищница имела серую, с темной линией, спину, белое брюхо, большие брюшные, задний и спинной плавники в форме секиры, массивную закругленную голову с трепещущими жаберными щелями и неравнолопастный хвост. Она относилась к семейству серых акул и к роду настоящих акул — самому опасному из семейства. Приоткрытая серповидная пасть ее была усеяна несколькими рядами острых, как бритва, слегка вогнутых внутрь зубов.

Поскольку акула давно не ела, настроение у нее было прескверное. Ее маленькие белесые глазки со злостью и все возраставшим возбуждением следили за четырьмя пловцами — девушкой, мальчиком и двумя мужчинами, — отмечая каждое движение их утомленных неуклюжих тел. Наконец, угрожающе вибрируя корпусом, она начала ходить кругами недалеко от Ван Халена, постепенно приближаясь к добыче, и вдруг, подобравшись к нему почти вплотную, без всякого предупреждения цапнула его зубами за стопу.

Ван Хален едва не выпрыгнул из воды от пронзившей его боли. Почуяв запах крови, акула стремительно набросилась на свою беззащитную жертву и начала в диком исступлении рвать ее на части.

Через минуту от пиратского плотника остались лишь растерзанные куски кровоточащего мяса.

Трагедия, случившаяся с Ван Халеном, заставила Тейлора вспомнить пророчество кока Лепажа, произнесенное им после гибели Джонатана Мерша, капитана «Провиденса». И, обладая всеми нормальными инстинктами, охваченный суеверным ужасом, он больше не помышлял о преследовании губернаторской дочки. В любую минуту он сам мог превратиться в преследуемого, и мысль об этом панически гнала его к той же шлюпке, к которой плыли Кэрол и Гвинеец Пат.

Кровавое пиршество, устроенное серой акулой, привлекло в лагуну несколько ее сородичей. Их острые треугольные плавники то тут, то там замелькали на искрящейся поверхности воды. Однако, к счастью, ни Кэрол, ни Тейлор, ни Гвинеец Пат не заинтересовали этих прожорливых мародеров морских глубин, которых манил к себе лишь дразнящий запах крови. Одна из хищниц прошла в непосредственной близости от Кэрол, едва не задев ее хвостом; другая серой тенью скользнула под животом пирата. Но нападений с их стороны так и не последовало.

Наконец, трое пловцов и шлюпка встретились. Джон Барни, успевший отплыть от берега на несколько десятков ярдов, с удовлетворением увидел, как моряки из шлюпки втащили на борт сначала Кэрол и Пата, а затем капитана разбойников. Дальнейшее пребывание Барни в воде сделалось не только опасным, но и совершенно бессмысленным. Быстро повернув назад, он устремился к белой полоске пляжа — туда, где еще недавно его жизни угрожал Сэм-Убей Дьявола, успевший скрыться в мангровых зарослях.

Шлюпка продолжала двигаться к месту впадения реки в лагуну. Когда Барни, шатаясь от усталости, выбрался из воды и тяжело опустился на раскаленный песок, она была уже настолько близко, что не составляло особого труда рассмотреть сидевших в ней людей.

«Что за наваждение?!»

Барни остолбенел, отказываясь поверить своим глазам. Он знал почти всех моряков, прибывших с борта брига, в лицо — это были пираты из команды Билли Брэдли!

— Как дела, мистер Барни? — весело окликнул его Пит Хилтон, восседавший на корме у руля. — Вы не промокли?

Капитан хотел было послать пиратского штурмана к черту, однако комок, застрявший у него в горле, не позволил бранным словам осквернить его уста; в бессилии уронив голову на руки, он вцепился почерневшими от загара пальцами в мокрую свою шевелюру и так сидел, пока форштевень пиратской шлюпки не врезался в берег…

Бриг «Черный мститель», на борт которого были доставлены обнаруженные на острове робинзоны, представлял собой двухмачтовое судно с прямым вооружением на обеих мачтах и косым гафельным парусом на грот-мачте. Суда подобного класса использовали в каботажных перевозках еще в начале XVII века, когда кормовая мачта в дополнение к треугольному латинскому парусу стала оснащаться прямыми парусами; во второй половине XVII века капитаны бригов начали применять гораздо более удобный способ постановки и уборки косого паруса с помощью гафеля и гика. На рубеже XVП-XVШ веков бриги появились в военных флотах европейских государств и благодаря своей быстроходности и маневренности нередко использовались для разведывательной службы, а также для крейсерства и конвоирования «купцов».

Бриг «Черный мститель» был создан кораблестроителями на основе малой бригантины и шнявы. Он имел водоизмещение 160 тонн, в длину достигал тридцати двух ярдов, в ширину — двенадцати, а высота его борта составляла около пяти ярдов. На судне были установлены четырнадцать пушек и шесть фальконетов.

Едва Дик Тейлор поднялся на борт, как квартирмейстер Чарлз Эванс велел заковать его в цепи и бросить в трюм.

— Его судьбу решит трибунал, — хмуро объявил он, и одобрительный гул, прокатившийся по палубе, свидетельствовал, что члены команды целиком и полностью поддерживают это решение.

Мисс Моррис, Джон Барни и Гвинеец Пат прошли в большую каюту, где собрались капитан и офицеры пиратского брига. Билли Брэдли сидел в кресле красного дерева; он слегка похудел и осунулся, но в целом выглядел достаточно бодро для человека, получившего серьезную ножевую рану. На нем были черные башмаки на невысоком каблуке, серые чулки, узкие панталоны темно-синего цвета, застегнутые внизу на пуговицы, такого же цвета бархатный камзол и лиловая рубашка с кружевными оборками. По правую руку от капитана, попыхивая трубкой из слоновой кости, разместился Чарлз Эванс. Он был одет в мундир английского морского офицера и обут в высокие ботфорты из мягкой кожи. Пит Хилтон сидел на бочонке из-под рома слева от вожака и, поигрывая золотой цепочкой, бросал любопытные взгляды то на Кэрол, то на капитана Барни, то на посмеивавшегося за их спинами негритенка. Кроме названных разбойников в каюте нашлось место еще для пятерых ветеранов шайки — корабельного лекаря, боцмана, боцманмата, бомбардира и оружейника. Некоторые из них устроились на лавке, стоявшей возле стены, другие уселись прямо на пол, сбросив обувь и скрестив ноги «по-турецки».

— Прежде чем судить нашего бывшего компаньона, — сказал капитан Брэдли, обращаясь к Барни, — мы бы хотели расспросить вас о том, что вы видели и слышали, находясь на борту «Причуды» и здесь, на этом острове. Как Дик Тейлор объяснил вам причину поспешного ухода из гавани Форт-Джорджа? Куда он направлялся? Что случилось с его судном? Каким образом вам удалось вырваться из его рук?

Джон Барни добросовестно рассказал обо всем, что произошло с ними с момента бегства из бухты Форт-Джорджа и до появления возле острова Коммодора нового судна Брэдли, утаив лишь некоторые подробности, касавшиеся его взаимоотношений с мисс Моррис.

Кэрол подтвердила сказанное Джоном Барни, но от себя к этому добавила, что капитан Тейлор пытался ее утопить.

— Видно, Дик настолько здесь одичал, что совсем потерял голову, — презрительно хмыкнул штурман.

— Скажите, мисс Моррис, — обратился к девушке Пол Янг, — а о своих ближайших планах капитан «Причуды» ничего не сообщал? Я не могу поверить, что вы не обращались к нему с аналогичным вопросом.

— Я спрашивала его о том, что он намерен предпринять в отношении меня и капитана Барни, однако его ответ был чересчур туманен.

— Что же он сказал?

— Что не оставил надежды получить за меня солидный выкуп.

— От кого?

— Вероятно, от моего отца…

— Стало быть, он собирался вернуться в Форт-Джордж? — удивился лекарь.

— Не знаю.

— Не думаю, чтобы Дик раскрыл мисс Моррис свои карты, — промолвил Брэдли. — Старый лис привык осторожничать, и не сделал бы этого, даже имея на руках все козыри.

Когда допрос, больше напоминавший дружескую беседу старых знакомых, закончился, капитан форбанов попросил квартирмейстера выдать спасенным робинзонам новые платья и определить, где будут ночевать дочь губернатора и Джон Барни.

— Если Пол согласится перейти ночевать сюда, в кают-компанию, мы предоставили бы мисс Моррис его каюту, — сказал Эванс.

— Не имею ничего против, — пожал плечами Пол Янг.

— Ну, а капитана Барни я готов приютить в своей конуре, — продолжал квартирмейстер. — Там, правда, тесновато…

— Нет, — заявил Билли Брэдли, — капитан Барни будет ночевать в моей каюте. Он сведущ в вопросах навигации, и я на досуге смогу побеседовать с ним об особенностях плавания в этих широтах.

Минут через десять, когда юнга принес в каюту горячий пунш и закуску, Кэрол отважилась задать Брэдли мучивший ее вопрос.

— Капитан, что сталось с моим отцом? Он… жив?

— Я ждал, когда же вы зададите этот вопрос, — с грустью вздохнул Билли Брэдли и, выждав паузу, спросил: — Вы хотите знать правду?

Кэрол напряглась и чуть слышно прошептала:

— Да.

— Успокойтесь, его превосходительство не только жив, но и свободен.

До слуха присутствующих в каюте донесся легкий стон — стон облегчения. Прикрыв повлажневшие глаза, Кэрол мысленно вознесла молитву Всевышнему.

— Почему вы не спросите, как это могло произойти? — Брэдли внимательно изучал ее лицо. — Или вас подобные мелочи не интересуют?

— Что вы! Конечно, если вы располагаете временем и… в общем, это действительно неожиданно для меня, сэр. Мне трудно в это поверить, но… Вы не лжете?

— Сударыня, послушайте, что я вам расскажу, — ответил пират, — и тогда сами решите, солгал я или нет. Так вот, когда мой милый компаньон Дик Тейлор продырявил меня и смотался в неизвестном направлении, мои друзья оказались перед выбором: остаться в Форт-Джордже и ждать прибытия корабля с казной или, снарядив шхуну капитана Эштона, отправиться на поиски «Причуды». Мнения разделились. Одни хотели дождаться «Феникса», другие жаждали найти предателей и отомстить им. Голосование ни к чему не привело, ибо оба варианта набрали равное число голосов. Тогда штурман предложил бросить монету: если выпадет корона, то все остаются в форте и ждут прихода кораблей с казной, если герб — все садятся на шхуну капитана Эштона и идут на поиски изменников. Выпал герб, но сразу выйти в море нам не удалось. Дело в том, что после бегства «Причуды» капитан Эштон и его команда разуверились в осуществимости наших замыслов и предпочли под покровом ночи сняться с якоря и тихонько исчезнуть. Что нам оставалось делать? Лишь одно — сидеть в форте и ждать. Через день на остров зашел невольничий бриг «Белый лебедь» Королевской Африканской компании. Его шкипер любезно поделился с нами той информацией, которой располагал, а заодно уступил нам свое судно. Что же мы узнали? По словам шкипера, он побывал в районе островов Святого Духа и встретил там королевский фрегат «Скарборо». Капитан последнего, узнав, что «Белый лебедь» направляется на остров Генриетты, просил передать губернатору Моррису, что ожидаемый им корабль из Лондона после кренгования отправится либо в Пойнт-Гэлли, либо в Кост-Касл, и, таким образом, его визит в Форт-Джордж переносится на неопределенное время. Это известие заставило нас поторопиться с отбытием из Форт-Джорджа. Все его обитатели, включая вашего отца, мисс Моррис, были освобождены, ибо мы решили, что взять с них сверх того, что мы уже успели взять, нам все равно не удастся. Ветер благоприятствовал нашему замыслу, а бриг оказался на редкость быстроходным судном — так что мы сравнительно быстро покрыли расстояние, отделяющее остров Генриетты от островов Святого Духа. Почему мы направились именно сюда? Нам было известно, что Дик Тейлор хотел перехватить «Феникс» в здешних местах и, следовательно, мог прежде всего явиться к островам Святого Духа. Сведения, полученные нами от шкипера «Белого лебедя», тоже склоняли нас к мысли посетить эти острова. Как видите, чутье не обмануло морских псов. Обойдя остров Коммодора, мы натолкнулись на вас.

— Что же вы намерены сделать с нами теперь? — спросила Кэрол, исподлобья взглянув на рассказчика.

— То же, что и намеревались — обменять на сокровища «Феникса», — невозмутимо ответил капитан.

— Где же вы найдете этот корабль? — удивилась девушка. — Здесь, на островах Святого Духа? Но если это так, неужели вы думаете, что капитаны «Феникса» и «Скарборо» захотят выкупить меня из плена? Ведь я для них — никто.

— Не будьте наивны, сударыня. Мы не настолько глупы, чтобы с нашими силами лезть под пушки двух хорошо вооруженных кораблей Его Величества.

— В таком случае, мне совершенно не понятно, каким образом вы собираетесь получить за меня выкуп.

— О, это уже наша забота, мисс Моррис, — заулыбался Хилтон.

Кэрол вздохнула и, помолчав, спросила напрямик:

— Какая участь уготована мне, если ваш замысел провалится?

— К чему загадывать? — философски изрек Брэдли. — Время и ход событий покажут…

На следующий день на грот-мачте брига взвился черный флаг с изображением черепа, завыла труба и дробно забил барабан. Члены шайки собрались на юте, чтобы решить судьбу «подлого и мерзкого изменника» — Дика Тейлора. В соответствии с обычаем были избраны шестеро присяжных; еще шестерых назвал сам обвиняемый. Председателем суда назначили квартирмейстера Чарли Эванса, главным обвинителем — Питера Хилтона, а защитником — Пола Янга.

— Прошу освободить меня от этой собачей обязанности, — проворчал мистер Янг.

Поскольку среди членов команды желающих защищать Тейлора не оказалось, обвиняемый заявил, что будет защищать себя сам. Возражений не последовало.

Члены суда разместились за двумя столами, выставленными у грот-мачты и накрытыми алыми атласными скатертями. Дик Тейлор, закованный в цепи, с надменной видом стал перед ними. Серые холодные глаза его выглядели бесстрастными, а щеки если и побледнели, то незаметно — густой бронзовый загар скрыл это от окружающих.

Председательствующий объявил заседание суда открытым, после чего Пит Хилтон выступил с краткой обвинительной речью. От имени команды он обвинил капитана Тейлора в жестоком обращении с ранеными моряками, пострадавшими во время пожара на «Королевском охотнике», в похищении заложницы — дочери губернатора Форт-Джорджа, — в присвоении части общего имущества и, наконец, в дезертирстве, повлекшем за собой раскол объединенных сил трех экипажей и срыв готовившейся акции.

— За подобные деяния, — сказал штурман в заключении, — нашим законом предусмотрено лишь одно наказание — смерть.

— Смерть!!! — взревели десятки глоток.

— Тихо, джентльмены, — поднял руку председательствующий. — Не нарушайте порядок ведения заседания, или я вынужден буду удалить крикунов из зала засе… пардон… с палубы.

Заслушали показания боцмана Педро Нуньеса, капитана Джона Барни, мисс Кэрол Моррис и Патрика. Свидетели один за другим клялись на Библии, что будут говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды, и рассказывали пиратам команды Брэдли обо всем, что им было известно по существу выдвинутых против Тейлора обвинений.

— Я, Педро Нуньес, уроженец города Гаваны, что на Кубе, сорока трех лет отроду, могу сообщить высокопочтенному суду следующее: в ту ночь, когда сгорел «Королевский охотник», я очутился в обгоревшем состоянии на борту бригантины «Причуда», которой командовал капитан Дик Тейлор. Доктор Портер оказывал мне помощь, когда пришли люди капитана Тейлора, грубо схватили нас и насильно высадили в шлюпку…

— Я, капитан Джон Барни, уроженец Глазго, тридцати трех лет от роду, могу сообщить суду следующее: в ту ночь, когда сгорел «Королевский охотник», я находился на борту бригантины «Причуда» и видел, как люди капитана Тейлора поступили с обгоревшими моряками…

— Я, Кэрол Моррис, уроженка города Сантьяго-де-ла-Вега, что на Ямайке, могу сообщить вашему суду следующее…

— Я, негр Патрик, слуга и раб мисс Моррис, уроженец Гвинеи, двенадцати лет отроду, могу сообщить суду следующее: в ночь, когда…

— Протестую! — громыхнув цепью, оборвал негритенка Дик Тейлор. — Суд не может руководствоваться показаниями этого черномазого. Во-первых, он негр; во-вторых, он раб; в-третьих, он несовершеннолетний.

После некоторых колебаний председательствующий согласился с доводами подсудимого и отослал Пата на камбуз. Едва Гвинеец Пат покинул ют, Чарли Эванс предоставил слово обвиняемому.

Тейлор признал, что насильно удалил пострадавших во время пожара моряков с борта «Причуды», но при этом отрицал, что вел себя с ними жестоко. Он не согласился с утверждением, будто похитил мисс Моррис. «Я просто забыл, что она находится на борту судна, — сказал он с невозмутимым видом. — А когда обнаружил это, было поздно — остров скрылся уже из виду». Забывчивостью и спешкой объяснил он и следующий пункт выдвинутых против него обвинений. «Часть добычи, которую удалось спасти с „Королевского охотника“, я велел сложить в общий сундук, а потом, когда события стали развиваться с такой быстротой, никто уже не вспоминал о ней — было не до этого…».

Самым крепким орешком оказался для Дика Тейлора последний пункт обвинений. Факт дезертирства был налицо, и отрицать его не имело смысла. И все же бывший командир «Причуды» попытался выкрутиться: с этой целью он изобразил свой поступок как вынужденную меру предосторожности. «До меня дошли слухи, что кое-кто из команды „Королевского охотника“ заподозрил моих людей в преднамеренном поджоге фрегата. Возникла угроза насильственного отстранения меня от командования бригантиной людьми с погибшего судна. Эта угроза показалась мне еще более реальной, когда произошел открытый конфликт между мной и капитаном Брэдли. Не желая углубления конфликта, я решил уйти из бухты в открытое море и подождать, пока страсти улягутся. Но в море мои люди настояли на том, чтобы я отправился к островам Святого Духа на разведку — многие полагали, что здесь нам удастся узнать о судьбе „Феникса“ и „Скарборо“. Я вынужден был подчиниться этому требованию…».

— Если я правильно тебя понял, — попробовал уточнить Пит Хилтон, — ты оказался заложником у собственной команды?

— В известной мере — да. Любой капитан пиратского судна является, по существу, заложником своих людей.

— Твоя версия не лишена остроумия, — скривил губы Чарли Эванс. — Но свидетели иначе объясняют побудительные мотивы, двигавшие тобой. Они заявляют, что ты преднамеренно покинул остров Генриетты, надеясь в одиночку овладеть кораблем с казной.

— Они либо не располагают достаточной информацией, либо умышленно лгут, — ответил Тейлор. — Что же, их можно понять. Каждый из них имеет на меня зуб.

— Позволь суду самому разобраться, кто ему лжет — ты, Дик Тейлор, или свидетели, — нахмурил брови председательствующий. — Объявляю перерыв в судебном заседании на полчаса! Суд удаляется для совещания и принятия решения.

Поднявшись со своих мест, члены суда гуськом проследовали в большую каюту, где им предстояло решить участь обвиняемого. Тейлор остался на палубе в окружении трех стражников. Он не сомневался, что его приговорят к расстрелу, и лихорадочно искал возможность избежать подобной развязки.

Полчаса пролетели быстро. Когда присяжные снова заняли свои места, председательствующий дождался тишины и объявил:

— Слушай, Дик Тейлор, решение суда! Принимая но внимание твою несомненную вину в жестоком обращении с ранеными собратьями, пострадавшими при пожаре, а также в похищении заложницы Кэрол Моррис, присвоении части общего имущества, дезертирстве, срыве задуманной акции и, наконец, попытке выкрутиться, обманув суд, мы в соответствии с принятыми у нас законами приговариваем тебя за твои преступления к смертной казни через расстрел. Тебя немедленно возьмут отсюда и доставят на берег, где приговор будет приведен в исполнение. Никакие протесты по данному делу не принимаются и амнистия не предусмотрена; кроме того, мы лишаем тебя возможности выступить с последним словом. Последняя привилегия, которая предоставляется тебе, — это возможность самому выбрать трех людей, которые приведут приговор в исполнение.

Тейлор сдул каплю пота, повисшую на кончике его перебитого носа, и, скользнув презрительным взглядом по толпе разбойников, в гнетущей тишине назвал имена Билли Брэдли, Пола Янга и Хромого Тедди.

Через четверть часа от брига отошли две шлюпки, в которых, помимо осужденного на казнь, сидели восемнадцать пиратов. В основном это были старые корабельные товарищи Дика Тейлора, знавшие его не первый год.

Шлюпки пристали к берегу недалеко от места впадения речки в лагуну. Двое конвоиров, поддерживая Тейлора за локти, помогли ему выбраться на пляж и, следуя указаниями квартирмейстера, отвели осужденного к одиноко стоявшей высокой пальме с лениво покачивающейся кроной. Перед экзекуцией Тейлору разрешили помолиться и выкурить трубку. Затем конвоиры завязали ему глаза черной лентой, повернули его лицом к трем молчаливым угрюмым палачам, готовившим к стрельбе свои мушкеты, и привязали спиной к стволу пальмы.

Весь процесс подготовки к умерщвлению бывшего командира «Причуды» произвел на присутствующих весьма тягостное впечатление. Кажется, многие из них готовы были если не простить Дика Тейлора, то, во всяком случае, потребовать заменить столь суровое наказание на более мягкое. Это настроение, по всей видимости, передалось и квартирмейстеру, заведовавшему экзекуцией. Он все медлил с подачей сигнала стрелкам, и его медлительность сыграла на руку Тейлору. Мысленно перебрав десятки различных вариантов спасения, он, наконец, нашел тот единственный, который мог, по его мнению, приостановить исполнение приговора, а затем и изменить сам приговор.

— Погодите! — громко воскликнул Тейлор. — Я забыл рассказать вам об одном важном деле, которое должно заинтересовать всех без исключения!

— Что еще за дело, Дик? — недоверчиво проворчал Эванс.

— Речь идет о той части добычи, которую моим людям удалось отыскать на месте крушения «Причуды». Она включает в себя золотые и серебряные изделия, драгоценные камни, деньги и оружие.

— Так почему же ты до сих пор молчал, старый прохвост?! — воскликнул капитан Брэдли, опуская мушкет. — Ведь у тебя есть отличная возможность выкупить свою жизнь.

— Я не думал, что дело зайдет так далеко, — словно оправдываясь, прохрипел Дик Тейлор.

— Дело зашло настолько далеко, насколько ты сам позволил ему зайти, — заявил Билли Брэдли, приближаясь к своему недругу.

Сорвав с глаз осужденного черную повязку, он повернулся к квартирмейстеру.

— Чарли, не кажется ли тебе, что в виду открывшихся новых обстоятельств есть смысл приостановить исполнение приговора и дать мистеру Тейлору возможность спасти свою шкуру?

— Ты же знаешь, Билли, я никогда не был сторонником крайних мер, — ответил Эванс. — Если мистер Тейлор откроет нам, где он скрывает спасенную с бригантины часть добычи, совет братства наверняка пойдет ему навстречу и отменит приговор трибунала.

Тейлор взглянул на маленького берегового краба, выбравшегося из своей норки, и облегченно вздохнул.

 

Глава 17. Те же и сэр Уильям

Обогнув остров Коммодора с юга, «Черный мститель» приблизился к бухте Трех Веселых Покойников и, когда начался прилив, осторожно вошел в проход между коралловыми рифами. Лот показывал глубину от девяти до девяти с половиной футов. Благополучно миновав опасный участок, бриг сделал поворот через фордевинд и, двигаясь левым галсом под одними только нижними парусами, пересек бухту с юго-востока на северо-запад. В двух кабельтовых от берега легли в дрейф, а затем, исследовав дно, стали на якорь.

Дик Тейлор указал рукой на то место, где находился лагерь потерпевших кораблекрушение.

— Клад спрятан в этом районе, — сказал он, оборачиваясь к столпившимся за его спиной пиратам. — Если вы твердо обещаете сохранить мне жизнь, я покажу вам, где нужно копать.

— По-моему, мы уже обо всем договорились, Дик, — поморщился Чарли Эванс. — Какие еще гарантии тебе нужны?

Для извлечения клада на берег была отправлена небольшая группа из девяти человек в составе капитана, связанного по рукам Дика Тейлора, боцманмата и шести матросов. Остальные с борта наблюдали за ними.

Одного взгляда на то место, куда привел своих бывших компаньонов Тейлор, было достаточно, чтобы понять — их успели опередить! Под огромным древовидным папоротником зияла свежевырытая яма, кругом валялись комья земли.

Брэдли схватил Тейлора за ворот рубахи.

— Как это понимать. Дик?!

— Как? А ты что, не догадываешься? Нас успел обскакать Сэм — Убей Дьявола!

Пираты выхватили из ножен свои сабли и стали божиться, что искромсают Дика на тысячу кусков, если он тут же не покажет им, где скрывается его дружок оружейник Сэм.

— Вы что, совсем очумели? — закричал Тейлор, багровея от бешенства. — Откуда мне знать, где схоронилась эта крыса? Если бы мне удалось поймать его, я, клянусь адом, собственноручно вытряс бы из него душу!

— Остыньте, ребята, — успокоил своих людей Билли Брэдли. — Ничто так не отупляет людей и не охлаждает отношения между ними, как накалившиеся страсти. Похоже, Дик тут ни при чем…

— Как же! — воскликнул боцманмат. — Знаем мы этого мошенника! У него что на уме — то себе, а что на языке — то команде.

— И, тем не менее, я склонен поверить ему, — сказал Брэдли.

Он внимательно осмотрел яму и следы, оставленные вокруг нее оружейником.

— Клад был вырыт недавно, — добавил он. — Это значит, что негодяй не мог уйти с ним слишком далеко.

— Нужно бы прочесать лес, — неуверенно проговорил боцманмат. — Но для этого у нас недостаточно людей.

— Вызовем подкрепление с судна, — сказал капитан.

Не прошло и часа, как на пляж высадилось два десятка разбойников, вооруженных топорами, тесаками, ружьями и пистолетами. Таким образом, общая численность отряда, находившегося под командованием Брэдли, достигла двадцати восьми человек. Он разделил своих людей на шесть отделений и каждому указал, в каком направлении двигаться.

— Если поиски не увенчаются успехом, всем надлежит вернуться сюда, на это место, за час до захода солнца, — сказал он. — Если же одной из групп удастся захватить Сэма раньше, она должна будет сообщить об этом на корабль, и бомбардир просигналит остальным тремя выстрелами из пушки… Всем все понятно? Тогда в путь, джентльмены!

Искать человека, заблудившегося в лесу, дело нелегкое и сулящее мало шансов на успех. Искать человека, заблудившегося в тропическом лесу, дело еще более сложное и, главное, практически бесперспективное. Что же говорить о поисках человека, который скрылся в дебрях тропических джунглей и меньше всего на свете желает быть обнаруженным?

Разбойники пролазили по чаще весь остаток дня, то продираясь сквозь густые сплетения ветвей, то меся грязь, выступавшую из-под толстого слоя мха и стелющихся трав. В конце концов, голодные, смертельно уставшие, искусанные насекомыми и исцарапанные колючими растениями, они ни с чем вернулись на условленное место.

— Проклятье! Он словно сквозь землю провалился, — с досадой ударил себя по бедру один из пиратов.

— Он мог перепрятать сокровища и налегке уйти на ту сторону острова, — предположил другой.

— А может, Дик Тейлор водит нас за нос? — зло сплюнул себе под ноги третий. — Может, никакого клада здесь не было, и мы попусту тратим время?

— Что же, по-твоему, находилось в этой яме? — огрызнулся Тейлор.

— Не знаю, — прозвучало в ответ. — Вряд ли это имеет теперь значение. Возможно, здесь находился склад продовольствия… Да мало ли что!

— Надо найти Сэма, — упрямо тряхнул грязными космами Дик Тейлор, — тогда будет видно, солгал я или нет.

— Поиски могут растянуться на неопределенный срок, — заметил капитан. — Например, на месяц. Нас это не устраивает. Не забывайте, джентльмены, что мы должны найти «Феникс». Сокровища, которые находятся в его трюмах, представляют для нас гораздо большую ценность, чем клад, укрытый на этом острове.

— Что же вы предлагаете, сэр?

— Не менять наших планов и завтра на рассвете поднять паруса.

— Значит, оставим клад Сэму?

— Он все равно не сможет вывезти его отсюда, — пожал плечами Брэдли. — Пусть охраняет его, а когда мы овладеем кораблем с казной и возьмем выкуп за губернаторскую дочку, никто не помешает нам вернуться сюда снова и продолжить начатые поиски.

— А если за это время Сэм подохнет?

— Что же, на все воля божья…

— Джентльмены, — подал голос Дик Тейлор, — хотя я и не являюсь членом вашей команды, позвольте предложить вам свой план.

— Слушаем тебя, Дик, — кивнул капитан.

— По законам вольных морских охотников я, как осужденный, избежавший расстрела, должен быть оставлен на необитаемом острове. Оставьте меня здесь, и, даю слово, я найду для вас клад и того, кто его украл.

— Тот, кто его украл, нам не нужен, — сухо промолвил Билли Брэдли. — Что касается клада, то мы вряд ли откажемся от него, если, конечно, тебе удастся его обнаружить… Верно, ребята?

— Да, капитан, — ответил за всех Том Фитцджеральд, — это подходяще! Пусть Дик Тейлор остается на острове и ищет то, что потерял. В случае успеха он сможет рассчитывать на наше прощение.

— Погодите, джентльмены, — нетерпеливо произнес плотник Свен Улофссон, — сверните паруса и призадумайтесь. Кому вы собираетесь поверить? Дику Тейлору? Нашли праведника! Да если он отыщет Сэма и завладеет кладом, нам его не видать, как своих ушей. Уж кто-кто, а пройдоха Дик найдет тысячу способов выбраться с этого острова, пока мы будем охотиться за «Фениксом». Как же нам поступить? — спросите вы. Мое мнение таково: нужно оставить здесь еще пятерых-шестерых добровольцев! Обеспечим их оружием и продовольствием, и пусть они исследуют остров, пока мы не вернемся.

Доводы Улофссона многим понравились, но окончательное решение по этому вопросу мог вынести лишь совет братства.

— Важно знать мнение остальных, — подчеркнул Брэдли.

В тот же вечер на общем собрании предложение Свена Улофссона было тщательно изучено и обсуждено. Большинство пиратов согласилось с тем, что кроме Тейлора на острове надо оставить не менее пяти человек, главным заданием которых будет поиски Сэма. Затем начали решать, сохранится ли за этими людьми право на долю добычи, которую «Черный мститель» может захватить после ухода с острова.

— Коль исключить их из раздела будущей добычи, — сказал квартирмейстер, — никто не захочет покинуть корабль. Я голосую за то, чтобы за каждым добровольцем, который изъявит желание сойти на берег, было сохранено право на получение равного с другими пая в будущих призах.

Предложение Чарли Эванса поддержали практически все члены команды, после чего начали искать добровольцев. Их оказалось двенадцать человек.

— Многовато, — заметил капитан.

— Пусть тянут жребий, — предложил Пит Хилтон.

Квартирмейстер достал из общего сундука колпак и двенадцать монет.

— Здесь шесть гиней и шесть эскудо, - сказал он. Пусть каждый претендент вытащит из колпака ту монету, которая ему попадется… Так… Так… Разобрали? Теперь сделаем вот что: обладатели гиней, станьте по правую руку от меня, а обладатели эскудо — по левую… Хорошо… Осталось бросить нейтральную монету. — Эванс порылся в кармане. — Вот серебряный талер. Юнга! Подойди ко мне. Возьми монету. Если она упадет гербом вверх, на острове останутся обладатели гиней; в противном случае на берег сойдут другие шесть человек.

Юнга, слегка волнуясь от сознания важности возложенной на него миссии, подбросил талер высоко вверх. Пираты расступились, и, упав на палубу, монета покатилась к орудийному лафету.

— Что?

— Фонарь сюда!

— Ну?

— Герб!

Таким образом, судьба выбрала шестерых обладателей гиней. На следующее утро их снабдили месячным запасом продовольствия, инструментами, табаком, порохом, свинцом, кухонной утварью и прочими необходимыми вещами и высадили на берег. Тейлор был седьмым в компании «островитян». Путы с него сняли, однако оружие не выдали — посчитали, что подобной чести он не заслуживает.

В десять часов «Черный мститель» поднял паруса. Салютовав «островитянам» тремя орудийными выстрелами, он, лавируя, двинулся к выходу из бухты и около полудня выскочил через проход между рифами в открытый океан.

Два дня пираты потратили на обход островов Святого Духа. Ни на одном из них ни «Феникса», ни «Скарборо» они не обнаружили. Оставалось предположить, что корабли из Лондона ушли либо на остров Принцессы, либо в Кост-Касл.

На третий день после того, как бриг покинул бухту Трех Веселых Покойников, капитан Брэдли вызвал мисс Моррис к себе в каюту и кое-что сообщил ей об ожидающей ее участи.

— Мы пойдем в Пойнт-Гэлли, сударыня.

Она посмотрела на него с недоверием.

— Вас это не удивляет? — продолжал он.

Поправив кружева на батистовой, вишневого цвета юбке, Кэрол отрицательно покачала головой.

— Понимаю, — натянуто улыбнулся Брэдли. — С тех пор как вы попали в нашу сумасшедшую компанию, вы перестали удивляться чему бы то ни было. Так вот, повторяю, мы направляемся в Пойнт-Гэлли с визитом к вашему дядюшке. Сэр Уильям наверняка заждался вестей от сэра Генри. Мы ему их доставим.

Подняв голову, Кэрол спросила у Брэдли, понимает ли он, на какой риск идет.

— Пойнт-Гэлли — это не Форт-Джордж, — сказала она серьезным тоном. — Под командованием сэра Уильяма находится не менее ста солдат и офицеров, а форт располагает сильной артиллерией.

— Даже если бы у губернатора Принцессы было в два раза больше людей и пушек, мы все равно не отказались бы от своих планов, — с пренебрежением ответил пират. — Чем сильнее противник, тем громче будет наша слава в случае победы и тем больше золота и серебра перекочует в наши сундуки.

На бледном лице Кэрол застыло недоуменное выражение.

— Мы хотим повторить в Пойнт-Гэлли тот же спектакль, который разыграли в Форт-Джордже, — продолжал Брэдли. — Мои актеры неплохо выучили свои роли, а зрители везде одинаковы. Они проглотят любую пьесу, которую им предложат — лишь бы она была красочной и увлекательной! А уж если в спектакле одну из главных ролей сыграет такая прелестная героиня, как вы, — добавил он полушутливо, — успех постановки будет стопроцентным.

— Вы часто употребляете слово «если», капитан.

— Что бы люди ни планировали, случай всегда вносит свои поправки, — равнодушно заметил Брэдли. — Я знаю об этом и в любом деле стараюсь оставить немного места для маневра. Подобная тактика, смею вам заметить, себя оправдывает, и то, что я до сих пор жив, доказывает это.

— Какую же роль вы отводите мне в вашем спектакле? — вырвалось у нее почти против воли.

— Вы будете тем крючком, с помощью которого мы возьмем сэра Уильяма на абордаж.

— Капитан, не могли бы вы излагать ваши мысли более доступным для меня языком? Я человек сухопутный и в общении с другими людьми привыкла к словам простым и бесхитростным.

Брэдли озадаченно подергал себя за мочку левого уха.

— Хм, не думал, что мой язык столь туманен и сложен для понимания… Ладно, мисс Моррис, попробую растолковать вам смысл того, о чем я уже сказал. Итак, мы явимся в Пойнт-Гэлли, где вы вызовете вашего дядю на борт нашего судна…

— Никогда! — отрезала Кэрол.

— Не понял.

— Никогда я не пойду на такую подлость, капитан.

— Подлость? — Брэдли нахмурился и раздраженно постучал пальцами по столу. — Вы это называете подлостью? Что ж, пусть будет так… Значит, вы наотрез отказываетесь играть предложенную вам роль?

— Отказываюсь. Уж лучше убейте меня.

— Зачем? Убивать женщин — не в наших правилах, сударыня. Если… Видите, опять я употребляю это слово… Если вы отказываетесь облегчить нам нашу задачу, мы попытаемся найти другой, не столь прямолинейный, но не менее выигрышный путь для достижения поставленной цели.

— Попробуйте…

— Пока вы находитесь в наших руках, — пояснил Брэдли, — ваш отказ не очень беспокоит меня. У нас есть много способов выудить деньги из кошельков ваших родственников. При этом совершенно необязательно прибегать к вашему посредничеству. Достаточно сообщить сэру Уильяму, что его племянница находится на борту пиратского судна, и он сам позаботится о том, чтобы выкупить вас из неволи как можно скорее. Разве не так?

— Не знаю, — поджала губы Кэрол.

— Так. Уверяю вас. Но, если честно, меня и моих людей в гораздо большей степени интересует другой проект.

— Вам нужен корабль с казной?

— Да. Этот приз стоит того, чтобы за ним поохотиться.

— Хотелось бы посмотреть, как у вас это получится.

— Посмотрите, — заверил девушку капитан форбанов. — Ждать осталось не так уж долго. Если погода не испортится, через три дня мы будем в Пойнт-Гэлли.

Брэдли не ошибся в своих расчетах. Через два дня, незадолго до захода солнца, впередсмотрящий заметил прямо по курсу остроконечные горы, а на третий день «Черный мститель» приблизился к скалистым берегам острова Принцессы.

Остров имел сильно пересеченный рельеф. Между горными кряжами, обычно укутанными облаками, лежали небольшие разновысотные плато, сформировавшиеся на месте кратеров древних вулканов. Горами была занята большая часть острова. Только в северо-восточной стороне рельеф постепенно понижался, и именно там располагались населенные пункты — рыбацкие поселки, имения богатых плантаторов и административный центр Принцессы — городок Пойнт-Гэлли, раскинувшийся на берегу Изумрудной бухты.

Существенное влияние на климат острова оказывали болота, образовавшиеся вблизи мест впадения в океан горных рек. Здесь, в прибрежных зонах, господствовали мангры — густые невысокие заросли вечнозеленых деревьев, сплошной стеной стоявшие по берегам рек. За пределами приливо-отливной зоны мангровая растительность сменялась пресноводными болотами и болотными лесами, а затем — лесами твердой земли, в которых росли винная и масличная пальмы, пальма-рафия, различные виды красного дерева, такие как акажу, эбеновое дерево, фикусы, дерево кола, а также дикорастущие плодовые: манго, папайя, авокадо и бананы. В лесах водились обезьяны, летучие собаки, хамелеоны, летучие мыши, ящерицы и змеи; масса птиц гнездилась в зарослях близ рек. Среди них особенно много было попугаев, бананоедов, красноголовых дятлов, нектарниц и турпанов.

В третьем часу пополудни пиратский корабль вошел в Изумрудную бухту и, отсалютовав форту, стал на якорь в трех кабельтовых от его восточного бастиона. На мачтах и кормовом флагштоке брига развевались флаги и вымпелы Великобритании, на свежевыкрашенных бортах и корме вместо подозрительного названия «Черный мститель» красовалось новое, более благозвучное и лояльное, — «Король Георг».

С берега в сторону корабля тотчас же устремилась гичка, посланная губернатором; последнему хотелось знать, что за гости пожаловали в управляемую им колонию. Брэдли, назвавшись «капитаном Сандерсом», учтиво объяснил старшему офицеру, что его судно было нанято Королевской Африканской компанией специально для крейсерства в Гвинейском заливе «с целью пресечения контрабандной торговли рабами и уничтожения пиратов, в последнее время сильно размножившихся и препятствующих навигации и коммерции в этом районе». В подтверждение сказанного «капитан Сандерс» показал офицеру соответствующую грамоту.

— Я хотел бы остановиться в вашей гавани дней на семь-восемь, — добавил он, — продать жителям Пойнт-Гэлли кое-какие товары и закупить провизию.

— По этому поводу вам лучше переговорить с господином губернатором, сэр.

— Что ж, мистер… э…

— Паркс.

— Да, мистер Паркс… В любом случае я должен нанести ему визит, — сказал Брэдли, — ибо мне поручено передать сэру Уильяму письмо от его брата, губернатора Форт-Джорджа.

— О, — оживился офицер, — вы были в Форт-Джордже?

— Я кренговал там судно и пополнил запасы дров и воды.

— Скажите, капитан, а вам не доводилось видеться с мисс Кэрол Моррис, дочерью сэра Генри?

— Еще как доводилось! — ответил пират, пытаясь понять, какое отношение к мисс Моррис может иметь этот щеголеватый лейтенант с узким прямым носом и заостренным подбородком. — Я даже разговаривал с нею.

— И что, она еще не вышла замуж?

— Замуж? В такой дыре? Ну что вы, конечно, нет!

Ответ Брэдли обрадовал мистера Паркса. Заверив капитана, что он будет «чертовски рад» поболтать с ним на берегу, в обществе губернатора и других «лучших людей» колонии, лейтенант откланялся и поспешил с докладом к сэру Уильяму.

Когда гичка отошла от борта «Черного мстителя» на несколько десятков ярдов, Билли Брэдли повернулся к квартирмейстеру и, подмигнув ему, заметил:

— Пока все идет, как надо, Чарли. Жаль только, что в гавани нет «Феникса».

— Во время визита к губернатору постараемся выяснить, заходил сюда «казначей» или нет. Если заходил, то надо узнать, куда он ушел. А если его здесь еще не было, постараемся устроить ему в этой гавани торжественную встречу.

На прием к губернатору, помимо Брэдли, отправились штурман Питер Хилтон, лекарь Пол Янг, трубач Саймон Блейк и плотник Свен Улофссон. Солдаты почетного караула — двенадцать мушкетеров — проводили их к дому сэра Уильяма, представлявшему собой белокаменный двухэтажный дворец с широкой парадной лестницей, украшенной статуями львов, и длинной галереей, по которой можно было попасть в гостиную.

Сэр Уильям Моррис внешне был очень похож на своего брата. То же грузное плотное телосложение, то же круглое лицо с зеленовато-карими глазами, и даже нос — внушительный, с горбинкой — напоминал ястребиный нос сэра Генри. Но, несмотря на внешнее сходство, братья и манерами, и характером поступков значительно отличались друг от друга. Сэр Уильям был темпераментным, энергичным, жестким человеком. Если он брался за какое-нибудь дело, то не стеснялся в выборе средств для достижения поставленной цели: шел где напролом, где обходными путями, часто интриговал, прибегал к шантажу, занимался подкупом нужных людей. В тех случаях, когда сэр Уильям питал надежды на особо крупный успех, он готов был вывернуться наизнанку, но добиться своего. Ни усталость, ни бессонные ночи не могли заставить его лечь в дрейф и отдышаться. Компаньонам, осторожно намекавшим ему на необходимость отдохнуть и восстановить силы, он неизменно отвечал с усмешкой: «Отдохну, когда положат в гроб».

Встретив «капитана Сандерса» и его людей с подчеркнутой вежливостью и доброжелательностью, сэр Уильям расспросил их о пребывании в Форт-Джордже, убедился в их прекрасной осведомленности относительно состояния дел в тамошней колонии, после чего посетовал на то, что из-за массы текущих неотложных дел никак не может собраться навестить сэра Генри и свою племянницу.

— Я посылал на Генриетту капитана Мерша, — вздохнул он, — но его корабль не смог туда добраться.

— Да, сэр, в последнее время что-то частенько штормит, — кивнул Брэдли и слегка кашлянул в кулак.

— Дело не в погоде, капитан, — махнул рукой губернатор. — Корабль был перехвачен пиратами, которые ограбили его, а капитана Мерша забрали с собой.

— Вот как! Да-а, попадись эти мерзавцы мне в руки, уж я сумел бы проучить их.

— Я ожидаю прибытия королевского фрегата «Скарборо», — сказал сэр Уильям. — Если бы ваш бриг отправился в крейсерство вместе с ним, эти воды быстро очистились бы от всякой нечисти.

— «Скарборо»? Я слышал об этом чудесном судне. Им командует… дай бог памяти…

— Капитан Бреннинхэм, — подсказал губернатор.

— Да, да, отличный моряк. Храбрец! Мы наверняка найдем с ним общий язык.

Сэр Уильям предложил гостям пройти на веранду, где специально по случаю их прибытия накрыли стол.

Воздух на веранде был напоен ароматом диковинных растений и наполнен криками попугаев. Создавалось впечатление, что вы находитесь ни то в ботаническом саду, ни то в огромной оранжерее. По обе стороны от стола на высоких бамбуковых подставках стояли фарфоровые вазы с цветами, над которыми порхали бабочки и жужжали неутомимые пчелы.

«Обстановочка что надо, — прищурив один глаз, подумал Брэдли. — Сразу видно, что хозяин дома не стеснен в средствах…».

Отцепив шпаги, гости уселись за стол и, по предложению губернатора, подняли первый тост за здоровье его величества короля Георга. После второго тоста — за здоровье его превосходительства губернатора — завязалась оживленная беседа, в которой, кроме пиратов, участвовали несколько купцов и офицеров из форта, включая лейтенанта Паркса.

— Скажите, капитан Сандерс, — обратился к Брэдли сэр Уильям, — вы действительно видели в Форт-Джордже мою племянницу?

— Я видел ее так же явственно, как вижу сейчас вас, сэр, — ответил пират.

— Я очень волнуюсь за нее. Интересно, как действует на нее здешний климат? Хорошо ли она себя чувствует?

— У мисс Моррис отменное здоровье, сэр. Видно, годы, проведенные в жарких странах, пошли ей на пользу. Она не похожа на тех бледных изнеженных барышень, с которыми мне доводилось встречаться в Лондоне. Кожа ее приобрела цвет оливкового масла, на щеках играет румянец, дыхание чистое и глубокое. Я знавал молодых людей ее возраста, сэр, которые выглядели по сравнению с ней дряхлыми развалинами; их легкие сотрясал кашель, их тела трепала лихорадка. А все почему? Да потому, что они никогда прежде не жили на экваторе.

— Давненько я не видел мою маленькую Кэрри, — пробормотал сэр Уильям, устремив немигающий взгляд куда-то в пространство.

— По всему видно, что вы души не чаете в вашей племяннице, сэр, — заметил капитан.

Губернатор пропустил слова Брэдли мимо ушей. Зато их услышал сидевший справа от пирата лейтенант Паркс. Неторопливо допив остававшееся на дне хрустального бокала вино, он наклонился к уху Брэдли и с легкой усмешкой промолвил:

— Одна из главных забот сэра Уильяма состоит в том, чтобы наложить цепи Гименея на своего сына Джулиана. Кэрол Моррис он рассматривает как наиболее предпочтительную партию. Если его единственный сын и наследник соединится законным браком с кузиной, состояние, которое успел сколотить сэр Генри, в конечном счете может перейти к сэру Джулиану.

— Неужели губернатор Генриетты настолько богат, что…

— О чем вы там шепчетесь, джентльмены? — сдвинул брови сэр Уильям.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — отозвался лейтенант. — Я рассказывал капитану о здешних ценах на рыбу, слоновую кость и рабов.

— О делах — позже, — поморщился губернатор.

— Слушаюсь, сэр.

— Хотя… если уж об этом зашла речь… Скажите, капитан, — сэр Уильям выпрямился и вопросительно взглянул на Брэдли, — то письмо сэра Генри, о котором вы сообщили лейтенанту Парксу, при вас?

Пират утвердительно наклонил голову и, расстегнув пуговицу на боковом кармане кафтана, извлек из него запечатанное сургучом письмо.

Губернатор нетерпеливо вскрыл его, бегло просмотрел, сказал: «Так, так, замечательно», — и, аккуратно свернув, снова обратился к Брэдли:

— А устно сэр Генри ничего не просил передать мне?

— Просил, ваше превосходительство. Но я хотел бы сделать это без свидетелей, так сказать, тет-а-тет.

— Хорошо, оставим наших людей на некоторое время и спустимся в сад.

Выбравшись из-за стола, сэр Уильям и капитан Брэдли направились к посыпанной белым коралловым песком аллее, по краям которой росли кофейные деревья и различные виды винной пальмы.

— Итак, я вас слушаю, капитан.

— Сэр Генри просил передать, что крайне обеспокоен отсутствием информации о сроках прибытия корабля из Лондона. Этот корабль, сказал он, должен доставить в Форт-Джордж письма от руководства компании и некий ценный груз.

— Я посылал сэру Генри сообщение об интересующем его корабле, но, к сожалению, оно не дошло до него.

— Из-за пиратов?

— Да, разрази их гром.

— Может, я смогу оказать вам помощь в этом ответственном деле, сэр?

— Брат пишет, что на вас, капитан Сандерс, можно положиться. Но, не ставя под сомнение вашу честность и ваше личное мужество, я все же не хочу рисковать вторично. Должен признаться, что королевский фрегат «Скарборо», о котором я вам говорил и на борту которого, возможно, плывет мой сын Джулиан, прибудет сюда не один, а вместе с «Фениксом» — интересующим сэра Генри кораблем. Вы могли бы оказать нам услугу, если бы согласились провести «Феникс» на остров Генриетты в компании с указанным фрегатом.

— Я и мой бриг к вашим услугам, сэр.

— Благодарю, капитан. Смею вас заверить, что я сумею по достоинству оценить оказываемую мне услугу и не останусь в долгу… Кстати, какие товары вы хотели бы продать на нашем острове?

— Те, что мы конфисковали на борту испанского контрабандиста, сэр. Несколько бочек мадеры, пять ящиков какао, мешок индиго, три-четыре тюка полотна, полсотни наручников для негров и кое-какой инвентарь: лопаты, пилы, топоры…

— Все это я сам куплю у вас, капитан, — сказал сэр Уильям. — Взамен, помимо наличных денег, готов предложить вам свежий провиант, порох и свинец.

— Приятно вести дела с таким смекалистым человеком, как вы, ваше превосходительство, — польстил Брэдли губернатору.

— Я рад, что мы быстро поняли друг друга и смогли найти общий язык.

— Любое затруднение легко разрешимо, если к этому имеется взаимное стремление сторон.

Когда капитан и сопровождавшие его разбойники вернулись на корабль, они подробно рассказали остальным обо всем, что им удалось увидеть и услышать в Пойнт-Гэлли. Общее мнение было таково: не раскрывая карт, продолжать водить за нос губернатора острова и его офицеров, а если в течение недели корабль с казной не объявится, заманить сэра Уильяма на борт брига и взять его в качестве заложника.

Два дня пираты занимались изучением местности в районе форта и торговлей. Товары, находившиеся в трюме «Черного мстителя», вскоре перекочевали на склады губернатора Принцессы, зато пиратская касса пополнилась звонкой монетой, крюйт-камера — порохом и свинцом, баталерская — провизией. Утром третьего дня, когда низкие лучи восходящего солнца озарили окрестности, вахтенный офицер прислал в капитанскую каюту вестового доложить, что со стороны моря появилась небольшая португальская пинка: лавируя против ветра, она пыталась войти в гавань.

— Не правится мне этот поплавок, — хрипло промолвил Пит Хилтон, когда Брэдли, поднявшись на ют, остановился возле него с подзорной трубой в руках.

— Что ты предлагаешь? — спросил вожак.

— Выйти ему навстречу и посмотреть, чем он набит.

— На глазах у губернатора?

— Ничего страшного. Сэру Уильяму можно будет сказать, что мы задержали давно разыскиваемого контрабандиста, торговавшего с пиратами.

Капитан опустил подзорную трубу, с минуту подумал и, махнув рукой, изрек:

— Удача не любит сомневающихся. Возьмем этот приз, а там — будь что будет!

Со стен форта за странными действиями брига следили несколько пар глаз.

Снявшись с якоря и распустив паруса, «Черный мститель» направился в открытое море и, приблизившись к португальскому судну с наветренной стороны, принудил его спустить флаг. Затем к борту пинки была отправлена шлюпка, через полчаса — еще одна.

Удивленный и встревоженный шкипер — смуглый лиссабонец лет пятидесяти — показал непрошенным гостям судовой журнал и документы, но, не придав этим бумагам никакого значения, пираты заявили, что он — контрабандист, который, как им стало известно, связан с морскими разбойниками.

Услышав, в чем его обвиняют, бедный шкипер лишился дара речи. Пока он приходил в себя, грабители занялись своим обычным делом. То, что они обнаружили на пинке, не имело для них особой ценности, и все же квартирмейстер, придерживаясь заведенного порядка, составил подробную опись конфискованного. В ней, помимо груза древесины и судового снаряжения, значились два больших ящиках с мужскими и женскими туфлями, башмаками, мужскими шерстяными штанами, плащами, рубашками, чулками, шляпами и мотками белых и коричневых ниток; два ящика поменьше с оловянными мисками, лопатами, седлами, уздечками, мундштуками, подпругами и недоуздками; большая корзина с дюжиной черных шляп; три сундука с кафтанами, женскими платьями, отрезами полотна, белой хлопчатобумажной ткани и фланели, женскими корсетами и нагрудниками, камзолами, шерстяными жилетами для мальчиков, поясами, носовыми платками, салфетками и галунами; три рулона белой бумаги, две дюжины булавок, четыре платяных щетки, одно зеркало, одна старая медная труба, а также двадцать кувшинов масла, четыре бочонка бренди, один бочонок вина, бочка пороху, пять мушкетов, два пистолета, один карабин, три компаса и шесть негров. Можно сказать, что этот приз был типичным образчиком улова джентльменов удачи, которых народная молва предпочитала изображать счастливчиками, захватывающими галеоны с набитыми дублонами и алмазами трюмами.

Вернувшись в гавань вместе с трофейным парусником, «Черный мститель» снова бросил якорь в том самом месте, где стоял ранее. Сэру Уильяму капитан сообщил, что взятый приз — судно незаконных торговцев, занимающихся тайными сделками с морскими разбойниками «и прочим отребьем».

— Конечно, шкипер пинки, некто Жуан Перейру, все отрицает, но крыть ему нечем, сэр. Ни паспорта, ни других документов у него нет. Зато в трюме находятся весьма подозрительные товары. Мой старший помощник составил опись конфискованного груза. Не желаете взглянуть?

Губернатор молча протянул руку и, взяв опись, внимательно ознакомился с ней.

«Что тут подозрительного? — подумалось ему. — Обычный набор вещей и товаров… Разве что несколько рабов… Если они хорошего качества, я мог бы их купить».

— Что вы сделали со шкипером и его командой?

— Посадил под замок, сэр, — ответил Брэдли. — Хочу нынче вечером их допросить. Не исключено, что кто-нибудь из них поможет нам выйти на след пиратов.

— Завтра жду вас у себя к десяти часам, капитан.

— Благодарю за приглашение, ваше превосходительство. Буду непременно.

Отвесив вежливый поклон, Брэдли вышел из губернаторского дома на улицу, не спеша одел треуголку и, закурив трубку, с задумчивым видом направился через посёлок к берегу.

Лоб его прочертила глубокая складка. «Поверил он моим объяснениям или нет? — вертелось в голове капитана. — Не дал ли я маху? Пожалуй, все выглядело убедительно…».

Спустившись по песчаному откосу к кромке прибоя, Брэдли подошел к ожидавшей его шлюпке, но, прежде чем сесть в нее, обернулся и загадочно улыбнулся.

«Первое отделение спектакля закончилось, ваше превосходительство, — обратился он мысленно к сэру Уильяму. — Сменим декорации и перейдем ко второму».

 

Глава 18. Подготовка к представлению

В эту ночь Кэрол, запертая в каюте лекаря, долго не могла заснуть. Ее одолевали тревожные предчувствия, и мысли, одна другой страшнее, хаотическим хороводом вертелись в раскалывавшейся от боли голове. Она не знала, чем занимаются пираты на острове, но то, что им удалось скрыть от губернатора свое подлинное обличье, не вызывало никаких сомнений. Прошло уже четыре дня с тех пор, как бриг прибыл в гавань Пойнт-Гэлли. За это время ей ни разу не позволили выйти на палубу средь бела дня. Патрик, прислуживавший своей госпоже, был чем-то напуган и нем, как рыба. Все ее попытки разузнать, что же происходит за пределами лекарской каюты, заканчивались одним и тем же: негритенок звонил в колокольчик, часовой открывал дверь, выпускал его наружу, и дверь снова запиралась на ключ.

Поведение Гвинейца Пата объяснялось ужасом, который внушил ему капитан Брэдли.

— Учти, — сказал он ему в первый же день прибытия в Пойнт-Гэлли, — если ты, негодяй, прислуживая мисс Моррис, не будешь держать язык за зубами, я прикажу бросить тебя на съедение трюмным крысам. Ты когда-нибудь видел этих тварей?

— Только дохлых, сэр, — пролепетал Пат, не в силах унять охватившую его тело дрожь.

— Так вот, в их компании ты можешь стать еще дохлее.

— Я буду молчать, сэр.

— Уж постарайся, малыш. Лучше помолчать несколько дней, чем умолкнуть навеки.

— Да, сэр.

— Часовому, приставленному к каюте мисс Моррис, велено следить за каждым твоим шагом, — добавил Брэдли.

Кэрол не знала об этом разговоре капитана с ее слугой и поэтому не могла понять, почему его поведение и его отношение к ней так резко изменились. Не давали ей покоя и мысли о судьбе Джона Барни. Что с ним? Пользуется ли он свободой передвижения по судну или его так же посадили под замок? Не поддался ли он на уговоры Билли Брэдли и не примкнул ли к пиратам?

«Боже, а что будет с сэром Уильямом? — эта мысль заставила ее сердце болезненно сжаться. — Неужели разбойникам удастся захватить его? Если бы я могла увидеться с Джеком… Он наверняка что-нибудь придумал бы… Впрочем, сомнительно, чтобы за ним не был установлен строжайший надзор».

Осторожно поднявшись с койки, Кэрол подошла к окну и, ухватившись руками за чугунную решетку, попробовала ее сорвать. Тщетно! Капитан знал об умении мисс Моррис плавать и позаботился о том, чтобы не дать ей возможности спрыгнуть за борт.

Сознавая свое бессилие, она запрокинула голову и, закусив нижнюю губу, тихо опустилась на покрытый ковром пол каюты.

В это самое время Гвинеец Пат, закончив драить котлы на камбузе, вышел на палубу. Отыскав возле кабестана бухту якорного каната, он сладко зевнул, свернулся калачиком и попытался часок-другой вздремнуть. Но не успел он погрузиться в волшебное царство Морфея, как мимо, тяжело топая ботфортами, прошли двое вахтенных. Они о чем-то переговаривались.

Приоткрыв один глаз, Патрик заметил два темных силуэта, застывших у фок-мачты. Минуты через три вахтенные двинулись в обратном направлении.

— Нет, Билли больше не будет ждать, — долетел до слуха негритенка сиплый голос плотника Свена Улофссона. — Завтра, подарив губернатору полдюжины черномазых, он пригласит его к нам на борт.

Пат напряг слух.

— Захочет ли губернатор покинуть берег? — с сомнением спросил другой вахтенный, костлявый матрос по прозвищу Припадочный Джим.

— Билли пообещает ему хороший стол, выпивку и фейерверк. Ты бы отказался от такого приглашения?

— Нет.

— Вот видишь. А губернатор — он ведь тоже человек и, как всякий человек, любит праздничные застолья.

«Значит, завтра капитан снова сойдет на берег, — отметил про себя Гвинеец Пат. — И пригласит на корабль губернатора острова…».

— Как ты думаешь, Свен, сколько может стоить голова губернатора? — спросил Припадочный Джим.

— Тысяч сорок, не меньше.

— Коль к этому прибавить выкуп за мисс Моррис, получится кругленькая сумма, да?

— За девчонку мы можем взять еще тысяч двадцать, — пробормотал Улофссон. — А всего выйдет шестьдесят тысяч.

— Не дурно. Таким образом, при дележе ты и я получим по тысяче фунтов?

— Как минимум. Но в случае захвата «Феникса» наша доля может возрасти в несколько раз.

— Знаешь, у меня руки чешутся от нетерпения — до того хочется сцапать этот плавучий банк!

— Я попрошу капитана, чтобы во время абордажа он поставил тебя в авангарде, — усмехнулся Улофссон.

— Гы-гы-гы, — затрясся Припадочный Джим, — шутишь, приятель…

— Шучу, — кивнул плотник.

«То, что я слышу, не предназначено для моих ушей, — с тревогой подумал Патрик. — Это тайна, за которую мне, дурьей голове, грозит прогулка по доске в море! Зачем я здесь лежу? Марсовый огонь светит ярко, и меня нетрудно обнаружить. Ну-ка, Пат, снимайся с якоря и греби отсюда под палубу…».

Ползком он добрался до люка и, убедившись, что его никто не заметил, скатился по трапу вниз.

Утро следующего дня выдалось туманным. Собравшись на верхней палубе «Черного мстителя», разбойники в течение часа обговаривали детали предстоящей операции, после чего, забрав с борта пинки шестерых связанных цепями рабов, переправили их на берег. Восемь матросов остались охранять шлюпки; четверо, вооруженные плетками-девятихвостками, погнали негров к дому губернатора; туда же направились капитан Брэдли, Пол Янг и трубач Саймон Блейк.

Сэр Уильям встретил гостей на парадной лестнице. Приветствовав их, он с нескрываемым интересом осмотрел «живой товар», по внешнему виду африканцев определил, что все они были приобретены на восточном побережье Черного континента, а затем, повернувшись к Брэдли, спросил напрямик:

— Если я возьму их оптом, какую цену вы назначите, капитан?

— Эти дикари не продаются, сэр.

— Не понял…

— Видите ли, они достались мне без особых хлопот, и брать за них деньги с такого гостеприимного и глубоко уважаемого человека, как вы, ваше превосходительство, с моей стороны было бы форменным свинством. Я дарю их вам.

Сэр Уильям удивленно вскинул брови.

— Дарите?

— Да, сэр. И покорнейше прошу не отказать мне в любезности принять этот скромный подарок.

«Все-таки он странный человек, — мелькнуло в голове губернатора. — Разве можно так вести дела? Впрочем, он не коммерсант…».

Поблагодарив капитана, сэр Уильям предложил ему и сопровождавшим его офицерам пройти в дом, где уже находились фактор компании мистер Родс и лейтенант Паркс. В ходе состоявшейся беседы был обсужден ряд важных проблем, в частности: не слишком ли малое вознаграждение пообещал король Георг своим подданным, изъявившим желание участвовать в поимке и уничтожении морских разбойников? Есть ли смысл в предоставлении амнистии тем пиратам, которые поверят королевскому «Акту о помиловании» и явятся на остров с повинной? Можно ли извлечь пользу из «Декларации о войне против Испании», если в радиусе ближайшей тысячи миль нет ни одной испанской колонии, а испанские корабли попадаются в Гвинейском заливе реже, чем шведские?

Затем, с подачи капитана Брэдли, разговор перешел на интересовавшую пиратов тему. Посетовав на неявку «Феникса» и «Скарборо» в Пойнт-Гэлли в указанные руководством компании сроки, губернатор все же высказал предположение, что в ближайшие два-три дня оба судии благополучно достигнут Принцессы и он сможет, наконец, познакомиться с новым комендантом форта и обнять своего сына Джулиана, с которым не виделся без малого восемнадцать месяцев.

— С каждым днем ожидание становится все более тягостным, — признался сэр Уильям. — Наверное, мне было бы гораздо легче, если бы я не знал, что мой мальчик находится на борту одного из этих кораблей.

— Ваше превосходительство, — мягко промолвил капитан Брэдли, — не стоит так переживать. Все будет нормально.

— Дай бог, — вздохнул сэр Уильям.

— Осмелюсь предложить вам одно проверенное средство, как развеять тоску и побороть душевную тревогу, — продолжал пират.

Губернатор, проведя ладонью по гладко зачесанным волосам, недоверчиво взглянул на Брэдли.

— Что же это за средство, капитан?

— Спектакль, ваше превосходительство.

Сэр Уильям решил, что ослышался, и поспешил переспросить:

— Как вы сказали? Спектакль?

— Именно, сэр. — Губы капитана тронула загадочная усмешка. — Понимаю, вам это кажется чем-то невероятным…

— Да уж… О подобном мне еще не приходилось слышать, — признался сэр Уильям.

— В таком случае, вам представляется редчайшая возможность стать зрителем настоящего морского театра, сэр.

— Невероятно! — воскликнул лейтенант Паркс.

— Фантастика, — промолвил мистер Родс.

— Я знал, что вы удивитесь, — сказал Брэдли. — А, между тем, в этом нет ничего странного. Мы, моряки, во время длительных переходов вынуждены сами заботиться о том, чтобы разнообразить нашу будничную жизнь. Мы устраиваем представления всякий раз, когда пересекаем тропик Рака, экватор или тропик Козерога, и еще — при удачном прохождении особо опасных, снискавших дурную славу, районов. Месяц назад, когда наше судно угодило в полосу мертвого штиля, я предложил своим матросам разыграть пьесу «Королевский разбойник». Помните, Тайсон, что из этого вышло?

«Тайсон», он же Пол Янг, надул щеки и утвердительно кивнул головой, хотя вряд ли мог помнить о том, чего не было.

— И о чем же была эта пьеса? — поинтересовался мистер Родс.

— О том, как Александр Македонский судил пойманного предводителя морских разбойников, — ответил Брэдли. — Роль Александра исполнял мой подштурман Николас Буш, а в роли подсудимого оказался оружейник Томас Ньюмен. Действие разыгрывалось на юте в то время, когда часть моряков отдыхала внизу после вахты и, естественно, ничего не знала о нашей затее. И что вы думаете? Канонир Уоттс, выбравшись в разгар представления наверх и не сообразив спросонья, что происходит, бросился снова под палубу и разбудил спящих криками: «Эй, скорее поднимайтесь! Те, что наверху, хотят вздернуть на рее почтенного Томаса Ньюмена! Если позволить им это сделать, они не поленятся перевешать всех нас — одного за другим!»

Сэр Уильям откинулся на спинку кресла и от души расхохотался.

— Браво, капитан! Что же было дальше?

— Дальше было самое интересное. Эти олухи похватали ножи и сабли и, потрясая ими, с воплями устремились на палубу. Началось настоящее сражение! Мне пришлось потратить немало сил, чтобы успокоить их и растолковать, что к чему. Правда, к тому времени Александру Македонскому успели оттяпать руку, а почтенному Томасу Ньюмену — ногу.

Брэдли закончил свой рассказ и еще минуту ждал, когда губернатор, фактор и лейтенант вдоволь насмеются. Наконец сэр Уильям, вытерев кружевным платком слезы, успокоился. Следом за ним, словно по команде, прекратили смеяться мистер Родс и лейтенант Паркс.

— Так что труппа у нас на борту опытная, — констатировал капитан. — Успела пройти огонь, воду и медные трубы.

— Я непременно должен увидеть хотя бы один из ваших спектаклей, — заявил губернатор. — Сколько времени вам нужно для того, чтобы подготовиться к представлению?

— Сутки. Если завтра вы и ваши офицеры согласитесь пожаловать к нам на судно, мы покажем вам один из лучших наших спектаклей.

Сэр Уильям задумался.

— К вам на судно?

— Да, сэр. После спектакля я гарантирую всем гостям стол, полный еды и напитков, ярчайший маскарад и, конечно же, фейерверк!

— Хорошо, капитан. Вы пришлете за нами шлюпку?

— Я сам отвезу вас и ваших офицеров на борт «Короля Георга», сэр. В котором часу удобнее явиться за вами?

— Приходите, как и сегодня, к десяти.

Если бы у Брэдли спросили, что почувствовал он в этот момент, ему не пришлось бы долго раздумывать над ответом: он почувствовал запах близкой добычи!

Оставим, однако, дом губернатора и всех тех, кто находился в нем, и, совершив воображаемый перелет на пиратское судно, посмотрим, чем занимался в это время Джон Барни — Недорезанный Капитан.

Барни сидел в парусной и с жадностью ел принесенную ему похлебку. Как и мисс Моррис, он с момента прибытия в Пойнт-Гэлли был лишен возможности передвигаться по судну, то есть, проще говоря, содержался под стражей. Естественно, ему ничего не было известно о том, что делают джентльмены удачи на острове; однако уже сам факт их длительной стоянки в гавани указывал на то, что местные власти не представляют, с кем имеют дело.

Часовой еще не успел забрать у Барни миску и ложку, когда в парусную заглянул квартирмейстер.

— Все в порядке, мистер Барни? Или обижаетесь на нас за то, что держим вас в этой клетке?

— Что вы, мистер Эванс! Была бы шкура цела, а на временные неудобства моряки привыкли не обращать внимания.

— Ваше нынешнее угнетенное положение продлится недолго, — заметил квартирмейстер. — Как только мы устроим свои дела в Пойнт-Гэлли, вам снова будет разрешено выходить на палубу.

— Благодарю, мистер Эванс.

— Не за что, капитан.

Они помолчали. Потом Барни, не глядя на Эванса, спросил:

— А как чувствует себя мисс Моррис?

Квартирмейстер скользнул по лицу собеседника насмешливым взглядом.

— У нее нет проблем… А что, она вас очень интересует?

— Ей пришлось много выстрадать, — уклончиво ответил Барии. — Там, на острове Коммодора, я, как мог, старался подбодрить ее. Бедняжка надеялась на спасение…

— И надежда ее сбылась, — хмыкнул пират. — Мы ее спасли. Даже дважды: от лап Дика Тейлора и от зубов акулы.

— Скоро ли ее освободят?

— В тот самый день, когда губернатор внесет за нее выкуп.

— Он знает, что она находится на борту брига?

Эванс заколебался; он не знал, сказать ли пленнику правду или уклониться от прямого ответа. В конце концов, выбрал второе.

— Может, уже знает, а может, еще нет.

«Он виляет, — отметил про себя Барни, — следовательно, сэр Уильям пока не подозревает о том, что приютил в своей гавани пиратов. Если это так, то губернатору неизвестно и о нахождении на бриге его племянницы».

Чтобы не концентрировать внимание на пленнице, Барни перевел разговор в другое русло и спросил о судьбе Гвинейца Пата. Выяснив, что последний по-прежнему прислуживает своей госпоже, он попросил квартирмейстера о маленьком одолжении, а именно: приказать негритенку иногда прислуживать и ему.

— У Гвинейца и без того дел по горло, — сухо ответил Эванс. — Ему ведь приходится то выполнять поручения капитана, то убирать в каютах, то помогать лентяю-коку на камбузе… Впрочем, если у малого появится свободная минутка, я пришлю его к вам.

— Благодарю, — сказал пленник. — Я его сильно не загружу.

Перекинувшись еще двумя-тремя ничего не значащими фразами, бывшие школьные товарищи расстались: квартирмейстер отправился на пинку, чтобы попытаться завербовать в пиратский экипаж несколько португальских матросов, а Барни остался в парусной наедине со своими мыслями.

Подложив под голову согнутую в локте руку, он смотрел в черную пустоту и думал о Кэрол.

Около полудня Эванс вернулся на борт «Черного мстителя» с двумя португальцами. Передав их в распоряжение боцмана, он занялся поисками Гвинейца Пата и, обнаружив его в носовой части судна, где африканец сосредоточенно чистил гальюн, велел ему помыть руки и идти в парусную к капитану Барни.

— Тебя пропустят, — добавил он.

Через пять минут Патрик и бывший командир «Паломницы» сидели на пустых ящиках из-под гвоздей и тихо — так, чтобы не слышал часовой — беседовали. О чем? В основном вспоминали о своих приключениях на острове Коммодора. Несколько раз Барни пытался сменить тему: его интересовали дела на судне и условия, в которых содержалась под стражей Кэрол. Однако для Патрика эта тема была чересчур опасной, чтобы обсуждать ее в непосредственной близости от ушей надсмотрщика. Заикаясь, он отвечал односложными выражениями типа «мисс Моррис здорова и ни на что не жалуется», «на судне все по-старому», «где сейчас капитан, я не знаю», «это не мое дело, мистер Барни». Отчаявшись вытянуть из негритенка хоть крупицу заслуживающей внимания информации, Джон Барни уже подумал было отослать его обратно, как вдруг, словно прочитав мысли капитана и боясь упустить шанс сказать о самом главном, Пат наклонился к его лицу и, прикрыв рот ладонью, быстро прошептал:

— Пираты отправились к губернатору, чтобы пригласить его на борт и здесь схватить.

Тут же отстранившись от капитана, он посмотрел, не следят ли за ними, и подчеркнуто громко спросил:

— Может, вам нужно постирать рубашку, сэр? Я как раз собираюсь заняться стиркой…

— Это было бы кстати, малыш, — ответил Барни, подмигивая Пату. — Моя уже настолько пропахла потом, что часовой всякий раз, когда приносит еду, брезгует передать мне ее из рук в руки, а ставит в отдалении.

Отдав негритенку свою рубаху, капитан попросил не затягивать с приведением ее в божеский вид и вернуть ему до захода солнца.

— Солнце сегодня жжет немилосердно, сэр, — сказал Пат. — Думаю, ваша рубашка успеет высохнуть раньше, чем стемнеет.

Во второй половине дня, после того как Брэдли, Янг и трубач вернулись на судно и рассказали остальным членам команды о своем разговоре с губернатором, пираты пришли в страшное возбуждение. «Наконец-то рыбка клюнула, — говорили они. — Завтра мы возьмем ее за жабры!»

Конечно, ни о какой репетиции спектакля, который Брэдли обещал показать сэру Уильяму, не было и речи. Разбойники единодушно решили, что искушать судьбу и оттягивать пленение губернатора и его офицеров не только бессмысленно, но и опасно. Лучше схватить их сразу, как только они поднимутся на борт. Для этого была подготовлена специальная группа из самых рослых и крепких парней, которые одной лишь демонстрацией обнаженных торсов с вздувающимися узлами мышц способны были отбить охоту сопротивляться у кого бы то ни было. В то же время пираты постарались создать иллюзию активной подготовки к предстоящему празднику; со стен форта можно было видеть, как такелаж и рангоут брига и пинки украшаются разноцветными вымпелами, лентами и гирляндами, как покрываются свежей краской их носовые фигуры, борта, надстройки и трапы, как надраиваются до ослепительного блеска медные и бронзовые детали обшивки и стволы пушек и фальконетов.

На закате дня, воспользовавшись предпраздничной неразберихой, царившей на обоих судах, Гвинеец Пат снова навестил капитана Барни и, помимо выстиранной рубахи, передал ему последние новости. Часовой в это время отошел от парусной и беседовал у трапа с кем-то из своих друзей.

— Значит, Брэдли отправится за губернатором завтра к десяти часам? — задумчиво прошептал Джон Барни.

Мальчик утвердительно кивнул головой.

— И нет ни малейшей возможности предупредить сэра Уильяма о подстроенной ему ловушке?

Патрик вздохнул и изобразил на лице трагическую безысходность.

— Если бы я мог пользоваться такой же свободой, как ты, Гвинеец, я нашел бы способ расстроить планы этих негодяев.

Пат недоверчиво взглянул на капитана.

— Как только пираты возьмут в заложники дядю мисс Моррис, ее положение на судне не только не улучшится, но, боюсь, станет еще хуже, — рассуждал Барни. — Сам посуди: чтобы разжалобить сэра Уильяма и выудить из его кошелька побольше денег, им ничего не стоит прибегнуть к издевательствам и насилию над твоей госпожой.

— До сих пор они не позволяли себе ничего такого, — испуганно пробормотал Пат.

— На кон поставлено слишком многое. Пока пиратам не было необходимости оказывать давление на мисс Моррис, они вели себя сдержанно, даже учтиво. Но это была игра кошки с мышкой. Представь, что будет, если сэр Уильям не захочет или не сможет уплатить требуемые суммы выкупов за себя и свою племянницу.

— Они начнут ее избивать?

— Они способны на все.

По спине Патрика пробежал мороз.

— Боже милостивый, — поежился он, — почему белые люди так жестоки? Когда они мучают черных, это я понимаю — черных они не считают людьми. Однако когда белый поднимает руку на белого, я этого не понимаю. Леопард, если он не сошел с ума, никогда не нападает на другого леопарда. Орел, если он в здравом уме, тоже никогда не нападает на другого орла. А белый человек и в здравом уме делает то, что приличествует делать только сумасшедшим.

— Не все белые одинаковы, Гвинеец, — возразил капитан.

— Да, и для них это великое счастье, сэр. Ибо иначе они все перегрызли бы друг друга.

— Надо полагать, что твои черные соплеменники не лучше и не хуже белых. Среди негров тоже есть хорошие и плохие, верно?

— Хороших — больше, сэр, — убежденно заявил африканец.

— Возможно. А к каким неграм относишь ты себя?

— Я никогда никого не обижал.

— По-твоему, быть хорошим — значит, не поднимать руку на другого человека?

— Да, сэр.

— Давай предположим, что на твоих глазах убивают твоего соплеменника, и он взывает к тебе о помощи. Поможешь ты ему? Поднимешь руку на его убийц?

Патрик сдвинул брови и в раздумье поджал губы.

— Не знаю… Коли я увижу, что способен ему помочь, я это сделаю, а если…

— Никаких «если», — сказал капитан Барни. — Хороший человек должен помогать всем, кто находится в беде и не в состоянии сам справится с ней.

— Нет, — пробормотал мальчик, — всем, кто находится в беде, я не могу помочь. Я попытался бы спасти лишь тех, кто мне дорог, кого я люблю, к кому я испытываю симпатию, сэр.

Барни положил руку на плечо негритенка.

— Мисс Моррис входит в их число?

— Моя госпожа? — Патрик не сводил с капитана удивленных глаз. — Конечно, сэр! Я ее обожаю!

— Она находится в беде, малыш. И ты мог бы ей помочь.

— Я? Но как?

— Ты ведь неплохо плаваешь.

— Я могу проплыть сто миль.

— А вот врешь ты плохо, — Барни потрепал мальчика по кудрявой голове.

— Ну, пятьдесят…

— Это уже ближе к правде. Ладно, Гвинеец, думаю, что при хорошей погоде милю ты проплывешь, а нам больше и не надо.

— Что вы задумали, сэр?

— Послать тебя на берег.

— Сейчас? — ужаснулся Пат.

— Ночью. Когда все уснут, ты незаметно спустишься за борт и поплывешь туда, где находится форт. Скажешь солдатам, чтобы тебя провели к дому губернатора. Если они откажутся это сделать, добавишь, что речь идет о жизни и смерти его превосходительства и что чем быстрее они тебя отведут к нему, тем большую награду получат от сэра Уильяма. Запомнил?

— Да, но…

— Ты боишься?

— А вдруг пираты схватят меня?

— Риск, конечно, есть, — вздохнул капитан. — Понимаешь, если бы мне удалось выбраться отсюда, не поднимая шума, я бы сам попытался достичь берега, но эти мерзавцы выставляют здесь стражу даже на ночь.

— Нет, вам нельзя покидать судно, сэр, — убежденно сказал Гвинеец Пат. — Ваш побег обнаружился бы очень скоро.

— Тоже верно, — кивнул капитан. — Мое исчезновение, безусловно, заставило бы пиратов изменить планы, что вряд ли пошло бы на пользу мисс Моррис.

— Выходит, плыть придется мне.

— К сожалению, больше некому.

— Что я должен передать сэру Уильяму?

— Прежде всего, скажешь, что…

Барни осекся. Снаружи послышались грузные шаги часового.

— Сам сообразишь, что сказать, — поспешно прошептал капитан, подталкивая Гвинейца к выходу.

Пират, дежуривший у входа в парусную, схватил негритенка за ухо.

— Ты почему еще здесь, черномазый? — прохрипел он. — Тебе что, нечем заняться?

— Я передал мистеру Барни рубашку, сэр, — захныкал мальчик, надеясь разжалобить часового и заставить его ослабить хватку.

— Пе-ре-дал рубашку, — кривляясь, передразнил Пата разбойник. — Всего лишь! Да за это время можно было сшить еще одну! О чем вы так долго болтали? Ну? Говори, пока я не вытряхнул из твоей черной шкуры твою черную душу.

— Мы вспоминали о нашей жизни на острове Коммодора, сэр.

— И что же? Хорошо вам там было?

— Не очень, сэр. Здесь, на борту судна, нам гораздо лучше, сэр.

Часовой рассмеялся и отпустил ухо Гвинейца.

— Ладно, черный дикарь, ступай на камбуз да укради для меня что-нибудь вкусненькое.

— Кок заставит меня драить котлы, сэр.

— А ты постарайся сделать так, чтобы он тебя не заметил, — наставительным тоном сказал пират.

— Я попробую, сэр.

Патрик не мог ослушаться. Его положение на пиратском судне было таково, что он должен был выполнять любое поручение любого из членов команды.

Быстро поднявшись по трапу на верхнюю палубу, он попытался незаметно проскользнуть на камбуз, но был замечен и остановлен боцманом Педро Нуньесом.

— Эй, Гвинеец! Ты где шляешься? Тебя искали капитан и мистер Эванс.

— Я относил рубашку мистеру Барни, сэр, — ответил Пат.

— А ты отнес ужин губернаторской дочке?

— Еще нет, сэр.

— Должно быть, поэтому тебя и разыскивали. Ну-ка, беги скорее на камбуз, кок скажет, что тебе делать.

— Есть, сэр!

За весь вечер Гвинеец Пат так и не смог отдохнуть. Едва он исполнял один приказ, как тут же следовал другой, и он продолжал «вращаться в обществе», а точнее, крутиться по судну, как белка в колесе, до двенадцати часов ночи.

Наконец, все пираты, кроме вахтенных, уснули. Сунув за пазуху моток прочного линя, негритенок крадучись пробрался на нос корабля и притаился под бушпритом. Убедившись, что его никто не видит, он осторожно вылез на платформу гальюна, ползком достиг левого боканца — горизонтальной балки, установленной с левой стороны носа судна, затем закрепил один конец линя на блоке, через который проходил фока-галс, а свободный конец сбросил в воду. Сердце Пата бешено колотилось, во рту пересохло. Мысль о том, что его могут заметить и схватить, на какое-то время ввергла его в состояние оцепенения. Стараясь унять предательскую дрожь во всем теле, он крепко вцепился в боканец и, несколько раз глубоко вздохнув, призвал на помощь себе всех ангелов небесных.

Когда биение сердца в груди стало более размеренным, а дыхание — более спокойным, мальчик обвил ноги вокруг свисающего линя и медленно, дюйм за дюймом, начал спускаться вниз. У самой воды он вдруг вспомнил об акулах и о том, какой ужасной смертью погиб растерзанный ими плотник из команды Дика Тейлора, и ноги его непроизвольно поджались. Но, поборов страх, он спустился еще на четыре фута и, отпустив линь, ушел с головой под воду.

 

Глава 19. Западня

В девять часов утра капитан Брэдли, лекарь Пол Янг, штурман Пит Хилтон и трубач Саймон Блейк, напутствуемые оптимистическими восклицаниями членов команды, заняли вслед за гребцами места в шлюпке. Двое матросов уперлись веслами в борт «Черного мстителя», с силой оттолкнулись от него, и легкое суденышко, разрезая форштевнем лазурную гладь бухты, заскользило в сторону Пойнт-Гэлли.

Они высадились примерно в полутора кабельтовых к северу от форта — в том месте, где иссушенный солнцем и исполненный дремы берег был окутан запахами гниющих водорослей, рыбьей чешуи и растопленной смолы. Между перевернутыми рыбачьими лодками сохли на длинных жердях сети, дальше, за земляным валом и деревянным частоколом, начинались портовые сооружения, высились штабеля ящиков, корзин и бочек.

Велев гребцам никуда не отлучаться от шлюпки, Брэдли — в расшитом алом мундире из камки, бриджах, с красным пером на шляпе — направился вместе с сопровождавшими его «офицерами» по причудливо извивающейся центральной улице поселка к дому губернатора. Пойнт-Гэлли еще не пробудился от сна. Лишь редкие прохожие встречались им на пути.

На ходу сняв треуголку, Янг вытер платком лоснившуюся от пота лысину.

— Жаркий нынче будет денек, — проворчал он, с трудом ворочая во рту сухим языком.

Без четверти десять они подошла к парадной лестнице губернаторского дома и удивились, что хозяин не вышел, как обычно, встретить их у порога. В нерешительности потоптавшись внизу, пираты начали медленно подниматься по широким, покрытым узорами ступеням наверх. В это время по галерее навстречу им устремился управляющий сэра Уильяма, некто мистер Маклин.

— Джентльмены, — закричал он, — его превосходительство просил передать вам свои извинения за то, что не имеет возможности встретить вас лично! Вчера вечером он уехал в загородное поместье, а сегодня утром прислал посыльного с уведомлением, что постарается вернуться не позднее одиннадцати. Не будете ли вы так любезны подождать господина губернатора здесь, на галерее? Я распорядился накрыть для вас стол…

Новость, которую сообщил управляющий, озадачила и обеспокоила пиратов. С подозрением оглядываясь по сторонам, они прошли в конец галереи и, остановившись у заставленного тарелками, бокалами и бутылками стола, начали вполголоса совещаться.

— Не нравится мне все это, — заявил Пол Янг, следя краем глаза за тем, что происходит на улице.

— Спокойно, Пол, — капитан Брэдли был внешне невозмутим. — Подождем часок, и если сэр Уильям не объявится, уйдем.

— Не было бы поздно, — промолвил штурман. — В конце улицы появились какие-то вооруженные люди.

— Это солдаты из форта, — сказал лекарь, положив руку на эфес шпаги. — Все с мушкетами.

Брэдли оперся рукой о край стола и, на мгновенье задумавшись, с улыбкой прошептал:

— Его Величество Случай снова преподносит нам сюрприз…

— Сдается мне, что губернатора мы сегодня не увидим, — изрек Пол Янг. — Поверь, Билли, чем быстрее мы унесем отсюда ноги, тем здоровее будут наши шеи.

— Пожалуй, ты прав.

Сделав знак своим людям следовать за ним, капитан решительно направился к лестнице. Мистер Маклин, наблюдавший за разбойниками из-за шелковой занавески, тут же высунулся из окна.

— Куда же вы, джентльмены?

— Мы уходим, — отрывисто бросил Хилтон. — Будем у вас снова через час.

— Погодите! Что же я скажу господину губернатору, если он вдруг вернется раньше?

Но вопрос управляющего повис в воздухе. Окончательно убедившись в том, что появившиеся на улице солдаты небольшими группами стягиваются к дому губернатора, пираты торопливо спускались по лестнице вниз.

И тогда, отчаявшись задержать их, мистер Маклин взмахнул белым шарфом и закричал солдатам:

— Стреляйте! Скорее стреляйте в них! Не дайте им уйти!

Грянули прицельные выстрелы. Пол Янг, получив смертельную рану в голову, отлетел к статуе льва и обагрил кровью его передние лапы. Остальных пиратов смерть пощадила — они отделались легкими ранениями и, яростно отстреливаясь из пистолетов, со всех ног бросились в сторону бухты.

Второй залп настиг штурмана. Нелепо вскинув руки, он как подкошенный упал на колени, выронил пистолет и, захрипев в предсмертной агонии, повалился на бок.

— Побереги заряды! — крикнул капитан трубачу, выхватывая из ножен шпагу.

Саймон Блейк не был хорошим фехтовальщиком, но последовал примеру вожака. Вдвоем они врезались в набежавшую толпу орущих солдат, прорубили в ней путь к берегу и, обливаясь кровью от бесчисленного множества колющих, режущих и огнестрельных ран, попытались оторваться от преследователей.

Снова раздались выстрелы из мушкетов и пистолетов. Две пули угодили капитану в плечо и в левую руку; трубачу перебило ключицу, и он, поднимая облако пыли, покатился в придорожную канаву.

— Главаря взять живым! — послышался визгливый голос лейтенанта Паркса. — Не стрелять!

Прихрамывая, сжимая в правой руке шпагу, а в левой — последний заряженный пистолет, Брэдли из последних сил рвался к берегу, где его ожидала шлюпка. Но расстояние между ним и кромкой прибоя сокращалось гораздо медленнее, чем расстояние между ним и преследовавшими его людьми. Когда он достиг земляного вала и попытался перебраться через него, двое солдат одновременно толкнули его прикладами в спину. Падая, Брэдли успел перевернуться и выстрелить в одного из нападавших. Кровь из простреленной головы брызнула в лицо второму солдату. Дико закричав, тот выронил мушкет и отпрянул назад.

В тот же миг на вал взлетели пять или шесть солдат с обнаженными саблями в руках. Несмотря на приказ лейтенанта, они, словно свора волкодавов, набросились на Брэдли и начали в исступлении колоть его и резать. Эта страшная сцена продолжалась до тех пор, пока тело Брэдли не превратилось в сплошное кровавое месиво.

Наконец, сержант, возглавлявший авангардную группу, опьяненный запахом крови и победы, отсек капитану пиратов голову, схватил ее за волосы и с торжествующим воем поднял свой трофей высоко вверх.

Матросы, наблюдавшие из шлюпки за этим последним актом трагедии, в ужасе навалились на весла и, осыпаемые градом пуль, со всей возможной поспешностью устремились от берега к борту «Черного мстителя».

Когда они были в пятидесяти ярдах от судна, с него кто-то с тревогой в голосе закричал:

— Эй, что произошло!? Где капитан и остальные?

— Измена! — донеслось в ответ. — Мы попали в ловушку!

— Что с капитаном?

— Убит!

— Как это — «убит»?

— Его пришили!

Это известие ввергло команду «Черного мстителя» в состояние шока, быстро сменившегося вспышкой ярости. Послышались призывы «к оружию!» и предложения немедленно высадить на берег десант. Но тут северный бастион форта окутался белым облачком порохового дыма, послышался грохот орудийных выстрелов, и несколько чугунных ядер упали в воду с небольшим недолетом, подняв вверх фонтаны брызг.

— С десантом повременим, — жестко сказал квартирмейстер. — Сначала надо выяснить, что произошло на берегу, и избрать нового капитана и нового штурмана.

Матросы, вернувшиеся на борт брига, не смогли прояснить ситуацию. Да, они слышали стрельбу, слышали крики, видели, как был убит капитан Брэдли, но не имели ни малейшего понятия о том, что же случилось в губернаторском доме.

— Скорее всего, нас кто-то предал, — взволнованно сказал боцман.

— Но кто?

— Может быть, рабы, которых вчера подарили губернатору? — предположил барабанщик Тедди Грин.

— Негры не знали, кем мы являемся в действительности, — возразил Эванс.

— Значит, это сделал кто-то из наших людей, — убежденно заявил плотник Свен Улофссон.

— Боцман, свистать всех наверх! — распорядился квартирмейстер, поворачиваясь к Нуньесу. — Проведем поверку.

Через четверть часа выяснилось, что никто из команды не пропал.

— А пленные? — вспомнил Припадочный Джим. — Никто из них не сбежал?

Часовые, следившие за мисс Моррис и капитаном Барни, сказали, что утром, когда юнга разносил им еду, пленники были там, где их поместили.

— Почему еду носил юнга, а не Гвинеец? — нахмурил брови квартирмейстер. — Кстати, где он сам?

Все начали звать Патрика, потом отправили на его поиски юнгу и трех матросов, но негритенка так нигде и не нашли. Единственным предметом, косвенно доказывавшим его бегство с корабля, был линь, обнаруженный на левом боканце.

— Вывод напрашивается сам собой, — сказал Педро Нуньес, потрясая зажатой в кулак находкой. — Остается выяснить, действовал ли черномазый по собственной инициативе или кто-то толкнул его на этот шаг.

— У нас нет времени заниматься отгадыванием загадок, — проворчал канонир Ник Долтон. — Сейчас надо решать, кто будет капитаном и что нам делать дальше.

Большинство членов команды согласилось с мнением канонира и, не откладывая дело в долгий ящик, пираты занялись выдвижением кандидатур на должность командира.

Претендентов оказалось трое: Чарли Эванс, Педро Нуньес и Свен Улофссон. В ходе обсуждения плотник снял свою кандидатуру, так что в итоге на место капитана осталось лишь два кандидата — квартирмейстер и боцман. Больше шансов было у Эванса. Во-первых, в пиратской иерархии он стоял на ступеньку выше Нуньеса; во-вторых, квартирмейстер был физически более крепким, чем его конкурент; в-третьих, он был англичанином. Конечно, последнее обстоятельство не являлось решающем в столь разноплеменной компании, но все же для сынов туманного Альбиона, численно преобладавших на судне, более предпочтительной казалась кандидатура их земляка.

Точку в дебатах по поводу избрания нового лидера поставил ветеран шайки шестидесятитрехлетний Деннис Грейвз.

— Братва, — проскрипел он противным надтреснутым голосом, — не стоит пререкаться и придавать этим выборам слишком серьезное значение. Коли нашим избранником окажется тот, кто превысит свои полномочия и не захочет действовать в интересах всех, его нетрудно будет сместить и поставить капитаном кого-нибудь другого. Мы же сами в наших правилах предусмотрели такую возможность! Итак, мой вам совет: пока мы трезвы, давайте отдадим предпочтение самому храброму и самому искусному в мореплавании собрату — тому, кто в силу своей рассудительности и смелости сумеет наилучшим образом уберечь наш клан от разрушительного воздействия анархии. Таким человеком я бы выбрал Эванса — джентльмена, во всех отношениях заслуживающего вашего уважения.

Речь старика Грейвза была встречена одобрительными выкриками. Начали голосовать, и чаша весов склонилась в пользу квартирмейстера. В итоге Чарлз Эванс стал капитаном корабля. Новым квартирмейстером избрали Педро Нуньеса, а боцманом — Свена Улофссона.

— Осталось выбрать штурмана, — сказал Нуньес, взявший на себя функции председательствующего. — Честно говоря, я не знаю, кто бы мог занять эту должность. У нас практически не осталось моряков, умеющий вести корабль.

— Братва, — снова взял слово Деннис Грейвз, — вы забыли о двух пленных капитанах — Джоне Барни и Жуане Перейру. Любой из них может исполнять обязанности штурмана.

— Они не изъявили желания присоединиться к нам, — заметил Эванс.

— Что ж, одному из них придется стать нашим штурманом поневоле. Это не лучший вариант, однако у нас нет другого выбора.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Я сегодня же поговорю с мистером Барни… А пока мы должны отомстить солдатам Пойнт-Гэлли за смерть наших товарищей. Это дело чести. И я говорю: кровь за кровь!

— Смерть за смерть! — хором отозвались разбойники.

— Поскольку малые глубины не позволяют подвести корабль слишком близко к берегу, предлагаю соорудить плот, установить на нем шесть-семь пушек и обрушить их огонь на форт и портовые сооружения.

— Я мог бы взять сорок парней и, высадившись под прикрытием артиллерии на сушу, атаковать поселок, — заявил Нуньес.

— В Пойнт-Гэлли около сотни солдат, — напомнил квартирмейстеру вожак, — и нам их не одолеть. Им ничего не стоит, укрывшись за домами и частоколом, перестрелять наших людей. Нет, Педро! Ограничимся бомбардировкой с моря, а затем, когда губернатор увидит нашу силу и нашу решительность, мы потребуем от него выкуп за Кэрол Моррис — не менее сорока тысяч фунтов стерлингов!

Над палубой пронеслось троекратное «ура!».

— Итак, — возбужденно воскликнул Эванс, — за дело! К черту королевский флаг! Поднять «Веселого Роджера»! Боцман, организовать людей на постройку плота!

Работы велись до позднего вечера, причем на них задействовали всех пленных португальцев. Плот был построен из бревен, взятых на пинке, и имел в длину шестьдесят футов, а в ширину — тридцать. Пираты установили на нем батарею из шести 10-фунтовых орудий и, когда настал вечер, в сгустившихся сумерках отбуксировали это неуклюжее сооружение ближе к берегу.

В десять вечера, после того как пленные португальцы были отпущены на все четыре стороны, Чарлз Эванс приказал канонирам открыть огонь по Пойнт-Гэлли. Нельзя сказать, чтобы эта бомбардировка принесла форту и зданиям, примыкавшим к нему, значительный ущерб; но определенный психологический эффект она, без сомнения, имела. Часть колонистов в панике бежала со своими семьями и пожитками в окрестные леса, в то время как прочие — те, кто рискнул остаться — до самого утра не могли сомкнуть глаз, ожидая внезапной высадки пиратов. Страхи их, однако, оказались напрасными; на рассвете плавучая батарея была отведена от берега к кораблям.

Около девяти часов утра из форта вышла группа людей с белым флагом. Размахивая им, парламентеры спустились по откосу к морю, и вскоре легкая гичка заскользила по сонной глади бухты в сторону «Черного мстителя».

Эванс следил за посланцами губернатора в подзорную трубу. Он увидел, что гичка остановилась на полпути к бригу, в пределах досягаемости крепостной артиллерии, и офицер, сидевший на корме, снова помахал белым флагом, приглашая джентльменов удачи вступить в переговоры.

— Педро! — окликнул капитан своего первого помощника. — Возьми трех-четырех матросов и отправляйся на встречу с посланником губернатора. Узнай, чего он хочет.

Минут через десять пиратский ялик отошел от борта «Черного мстителя» и взял курс на маячившую в отдалении гичку. Приблизившись к ней на расстояние двадцати-двадцати пяти футов, пираты развернулись к парламентерам кормой, и Нуньес злобно выкрикнул:

— Подлые псы! Мы слушаем вас!

— С кем я буду говорить? — поинтересовался офицер.

— Со мной, — ударил себя кулаком в грудь квартирмейстер.

— Кто вы?

— Какая разница! — Нуньес не скрывал своего раздражения. — Зовите меня Вольным Буревестником. А кто вы такой?

— Лейтенант Грэхэм. Я уполномочен его превосходительством вступить с вами в переговоры.

— Что вас интересует?

— Нам известно, что у вас на борту удерживается в качестве пленницы мисс Кэрол Моррис. Мы готовы обговорить с вами как размер выкупа за нее, так и способ передачи мисс Моррис его превосходительству.

— Я сообщу о вашем предложении капитану.

На этом первый раунд переговоров закончился. Гичка направилась в сторону берега, ялик — к борту «Черного мстителя». Когда команда последнего узнала о предложении сэра Уильяма, началась дискуссия о размерах выкупа за мисс Моррис. Минимальная сумма, на которую пираты готовы были согласиться, равнялась сорока тысячам фунтов стерлингов. Однако, как и положено деловым людям, они решили первоначально заломить за освобождение Кэрол Моррис более «крутую» цену — шестьдесят тысяч.

— В случае категорического отказа губернатора выплатить нам эти деньги, — сказал Педро Нуньес, — мы припугнем его возможностью дурного обхождения с его племянницей. Если это не подействует, уменьшим сумму выкупа до пятидесяти тысяч, а не пройдет и этот вариант — до сорока. Но, конечно, будем стараться взять за девчонку по максимуму.

Обоснование подобной тактики не вызвало возражений у большинства членов команды, и квартирмейстеру было доверено продолжить переговоры с представителем сэра Уильяма.

— Каким образом произойдет обмен заложницы на деньги, можно будет решить позднее, — подвел черту под обсуждавшийся вопрос Нуньес. — Сейчас главное для нас — договориться с губернатором о сумме выкупа.

— Предлагаю не затягивать с этим делом, — сказал капитан. — Пока погода благоприятствует нам, пусть квартирмейстер возьмет белый флаг и отправляется на переговоры.

— Стойте! — воскликнул вдруг вахтенный матрос, находившийся на фор-марсе. — Посмотрите туда!

Рука его указывала на вход в бухту. Там, на фоне густой синевы, виднелись белые паруса двух идущих в гавань кораблей. Чтобы лучше рассмотреть их, разбойники бросились на ванты, а капитан и квартирмейстер, схватив подзорные трубы, поднялись на ют.

Первым шел тридцатипушечный королевский фрегат «Скарборо». Этот стройный трехмачтовый корабль, построенный из лучших пород дуба, имел сто двадцать футов в длину, тридцать два фута в ширину и высоту борта шестнадцать футов. Его бушприт, фок- и грот-мачты несли прямые паруса, а бизань-мачта — внизу латинский парус, вверху — прямой. От носа до кормы фрегат был богато украшен орнаментом, позолоченными фигурами, кариатидами, барельефами и громадными художественно исполненными фонарями. Галерея, повторявшая изгиб кормы и заходившая на ее боковые стороны, поддерживалась орнаментированными консолями, на которых была укреплена балюстрада.

Следом за «Скарборо» двигался «Феникс». Это был обычный шестнадцатипушечный флейт водоизмещением около четырехсот тонн. Он нес три основные мачты и на конце бушприта дополнительную маленькую мачту — блинда-стеньгу — с прямыми парусами. По конструкции флейт мало чем отличался от охранявшего его фрегата; последний был только крупнее и быстроходнее, так как имел более острый корпус и меньше помещений для перевозки грузов. Экипаж «Скарборо» насчитывал сто восемьдесят шесть солдат; экипаж «Феникса» составлял семьдесят восемь человек.

Пользуясь легким попутным ветром, «Скарборо» и «Феникс» шли под всеми парусами правым галсом. На мачтах их реяли британские флаги.

— Что будем делать, капитан? — не отрываясь от окуляра подзорной трубы, спросил квартирмейстер.

— Увеличим размер выкупа за мисс Моррис в два раза, — невозмутимо ответил Эванс.

— Безумная идея, черт возьми! — проворчал Нуньес. — Поэтому голосую за нее двумя руками.

Заметив в гавани бриг под пиратским флагом, капитан «Скарборо» — сорокасемилетний Уолтер Бреннинхэм из Оксфордшира — приказал своим людям немедленно готовиться к бою. Быстро сменив галс, фрегат направился на сближение с разбойничьим судном и, очутившись от него на расстоянии кабельтова, сделал предупредительный выстрел из носовой пушки.

Но пираты и не подумали спустить флаг. Вместо этого они вывели на верхнюю палубу мисс Моррис и выслали к борту «Скарборо» шлюпку под белым флагом. В ней, помимо гребцов, находились квартирмейстер Педро Нуньес и оружейный мастер.

Положив фрегат в дрейф, капитан Бреннинхэм встретил парламентеров на шканцах у грот-мачты. Подбоченясь и выставив вперед ногу, он с надменным видом осмотрел двух почерневших от загара джентльменов удачи и, не ответив на их приветствие, резким голосом спросил:

— Почему вы не спустили вашу черную тряпку?

— Потому что не собираемся сдаваться, — с презрением ответил Нуньес.

— Взять их! — приказал Бреннинхэм стоявшим рядом с ним лейтенанту и трем вооруженным мушкетами солдатам.

— Если нас арестуют, — предупредил квартирмейстер, — племянница губернатора острова мисс Кэрол Моррис будет тут же вздернута на рее!

— Племянница сэра Уильяма? — опешил Бреннинхэм. — Погодите, — он подал знак солдатам, — не трогайте их…

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное и сориентироваться в обстановке.

— Вы утверждаете, что у вас на борту насильно удерживается близкая родственница губернатора острова?

— Да сэр. Девушку можно видеть отсюда.

Капитан схватил подзорную трубу и навел ее на пиратский парусник.

— Девушку я вижу, — пробормотал он. — Но где доказательства, что она является именно той особой, за которую вы ее выдаете?

— Свяжитесь с губернатором, — посоветовал пират. — Он не замедлит подтвердить сказанное мною.

— Осмелюсь вам напомнить, сэр, — обратился к капитану лейтенант, — что на борту «Феникса» находится молодой Джулиан Моррис, сын губернатора Принцессы. Он тоже мог бы или подтвердить или опровергнуть заявление этого… разбойника.

— Немедленно вызовите его сюда.

— Есть, сэр.

Почесав в задумчивости подбородок, капитан снова вернулся к разговору с парламентером.

— Итак, допустим, что вы удерживаете в качестве заложницы мисс Моррис. Допустим… Какова же цель вашего визита ко мне?

— Я думал, вы догадались, сэр. — Нуньес скользнул по одутловатому лицу Бреннинхэма свинцовым взглядом. — Мы желаем получить за мисс Моррис выкуп и возможность свободного выхода из бухты.

— Ха-ха-ха, — капитан «Скарборо» деланно рассмеялся. — Вы шутник, однако.

— Последний раз я шутил в семилетнем возрасте, когда отрезал хвост соседской кошке, — нахмурился пират.

— Видимо, мы по-разному понимаем, что такое шутка, — перестав смеяться, предположил капитан Бреннинхэм.

— Следует ли понимать вас таким образом, что вы отказываетесь выполнить наши требования?

— Требовать может тот, на чьей стороне сила.

— Или тот, кто держит в руках ценную заложницу, — парировал квартирмейстер.

— Для меня, в отличие от сэра Уильяма, ваша заложница не представляет особой ценности.

— Согласен, — с готовностью кивнул Нуньес. — Поэтому мы и не требуем, чтобы вы заплатили за нее наличными. Пусть раскошеливается сэр Уильям. От вас же требуется лишь одно: не препятствовать нам в наших действиях.

— Я не могу вам этого обещать. Долг повелевает мне захватить вас как врагов Бога и короля и отдать под суд.

— Не торопитесь, сэр. Вы можете допустить роковую ошибку.

— Я допущу ошибку, если позволю вам и впредь творить беззакония на морях, — сухо сказал капитан.

— Мы не сдадимся. Предупреждаю: коль у нас не будет иного выхода, мы взорвем бриг!

— Это ваше право, — усмехнулся Бреннинхэм.

Сэр Джулиан Моррис прибыл на борт «Скарборо» через четверть часа. Лицо его, несмотря на все старания молодого человека сохранить спокойствие, было чрезвычайно озабоченным. Он долго вертел в руках подзорную трубу, стараясь навести резкость, потом затаил дыхание и прерывистым голосом прошептал:

— Да, я узнаю ее. Это моя кузина Кэрол.

— Что вы говорите, мистер Моррис? — не расслышав слов Джулиана, переспросил капитан.

— Это моя кузина! — воскликнул молодой джентльмен. — Но как она очутилась там?

— Мы взяли ее примерно месяц тому назад в Форт-Джордже, — ответил Педро Нуньес. — И теперь хотим, чтобы ваш папаша уплатил за нее выкуп.

Джулиан уставился на пирата бесцветными, ничего не выражавшими глазами.

— Выкуп?

— Именно, сэр. Шестьдесят тысяч фунтов стерлингов.

— Вы что, ненормальный?

— Нет. Парламентер.

— Значит, вы ненормальный парламентер! — закричал Джулиан. — Где отец возьмет такие деньги?

— Разве вы не привезли ему жалованье за несколько месяцев?

Молодой человек вздрогнул.

— Откуда у вас такие сведения?

— Сорока на хвосте принесла…

— Никаких денег вы не получите, — тряхнув каштановыми кудрями, заявил сын губернатора. — Лучшее, что вас ожидает, это виселица.

— Видимо, вам не дорога жизнь вашей кузины, — помрачнел Нуньес, задетый последними словами собеседника.

— Вы не тронете ее, — вспыхнул Джулиан. — Потому что за подобное преступление вас всех уничтожат!

— Что мне передать моим товарищам? — квартирмейстер перевел взгляд на капитана Бреннинхэма.

— Передайте, чтобы они немедленно спустили черный флаг и отдали нам мисс Моррис, — ответил капитан. — Коль они сделают это, я выпущу ваше судно из гавани.

— Выпустите? — пират не скрывал своего удивления.

— Да, слово королевского офицера. Но, конечно же, я оставлю за собой право немедленно пуститься за вами в погоню.

— Спасибо и на этом.

— Буду ждать вашего ответа в течение двух часов.

— Вы услышите его раньше, — пообещал парламентер.

Результаты переговоров одних пиратов расстроили и повергли в состояние, близкое к отчаянью; других же разозлили настолько, что они, не считаясь с реальностью, хотели немедленно атаковать королевский фрегат, пустить его на дно, а следом захватить корабль с казной.

— Ради чего мы сюда пришли? — вопрошали они, размахивая руками. — Разве не ради этого приза? Какого же дьявола мы тратим время на бессмысленные переговоры?! Надо действовать! Если бы Брэдли был жив, уж он не стал бы так долго раскачиваться.

Последнее замечание было явно камешком в огород Эванса. И он это понял.

— Джентльмены, — капитан поднял руку, требуя внимания, — положение наше таково, что выбирать не приходиться. Бой неизбежен. Однако я против того, чтобы действовать опрометчиво, на авось, без трезвой оценки сложившийся ситуации и наших возможностей. Дерзость и хитрость — вот наши козыри. Хотелось бы услышать от вас дельные предложения, как лучше всего поступить при данных обстоятельствах.

— Надо привязать девчонку к фок-мачте и, прикрываясь ею, как щитом, выйти из бухты, — сказал оружейный мастер. — Эти расфуфыренные петухи не посмеют нас тронуть. А когда мы вырвемся из западни, можно будет вступить с губернатором острова в переговоры по поводу выкупа.

— Так у нас ничего не выйдет, — возразил боцман. — «Скарборо» и «Феникс» могут взять наше судно в клещи и не выпустить из гавани.

— Ты знаешь, как нужно поступить, чтобы сберечь наши шкуры и при этом не отдать им губернаторскую дочку? — поставил вопрос ребром квартирмейстер.

— Есть хороший способ, применявшийся моряками для уничтожения вражеских кораблей еще во времена Адама и Евы. Я имею в виду поджог неприятельских парусников с помощью брандеров. Возле нас болтается на якоре португальский приз. Надо незаметно начинить его горючими материалами — смолой, серой, дегтем, порохом — и направить к «Скарборо». Фрегат вспыхнет — а мы останемся один на один с «Фениксом»!

— Это хорошее предложение, — высказал свое мнение капитан. — Так поступил бы Дрейк или Морган. Так следует поступить и нам!

Успешному осуществлению задуманного плана благоприятствовала позиция португальского судна, борт которого был скрыт от неприятеля корпусом «Черного мстителя». Пираты потратили менее часа на то, чтобы превратить пинку из безобидного торгового суденышка в зловещий «огненный корабль». Осталось лишь найти добровольцев, которые взялись бы подвести его к «Скарборо» и зажечь фитиль на бочке с порохом.

— Я подал эту идею, — сказал Свен Улофссон, — мне ее и воплощать.

— Тебе одному не справиться, — заметил Эванс. — Чтобы управлять судном и создавать видимость присутствия на нем экипажа, нужно, по меньшей мере, еще пять человек.

На палубе воцарилось тягостное молчание. Все понимали, что сам брандер двигаться в сторону неприятеля не будет, его необходимо кому-то вести, но смельчаков пойти на такой риск почему-то не оказалось.

— Что, просоленная братия, слабС взойти на палубу плавучего ада? — съязвил боцман.

— Надо пообещать добровольцам увеличить их долю добычи в два раза, — предложил квартирмейстер. — Может, тогда кто-то изъявит желание рискнуть?

— Не возражаю, — промолвил капитан.

Надежда на получение двойного пая соблазнила троих матросов.

— Полагаю, этого достаточно, — сказал Свен Улофссон, всматриваясь в лица храбрецов, отважившихся идти вместе с ним на брандере.

— А кто же поведет пинку? — спросил вдруг квартирмейстер. — Чтобы подобраться к фрегату с наветренной стороны, надо уметь маневрировать. Свен всю жизнь был плотником, он никогда этим не занимался. Его помощники, увы, умеют лишь выполнять чужие приказы. Выходит, сеньоры, мы зашли в тупик. Командовать пинкой некому.

Озабоченность и подавленность — так, пожалуй, можно было бы охарактеризовать состояние, в котором находились разбойники после слов Нуньеса. Они не учли, что после гибели капитана Брэдли и штурмана Хилтона среди них практически не осталось людей, искушенных в вопросах кораблевождения. Конечно, кое-какой опыт имелся у Чарли Эванса и Педро Нуньеса — иначе их просто не выбрали бы на командирские должности, — но было бы чистейшим безумием отправлять кого-то из них на столь отчаянное задание.

— Послушайте меня, олухи! — обратился тут к компаньонам старик Грейвз. — У нас в парусной сидит без дела и проедает наши харчи опытный мореход мистер Джон Барни, бывший капитан «Паломницы». Мне уже приходилось говорить о том, что использовать его знания, умение и навыки — в наших с вами интересах. Кажется, против этого никто не возражал. Так не пора ли воспользоваться его услугами?

— Ты что, Деннис Грейвз, совсем чокнулся на старости лет? — не слишком вежливо полюбопытствовал канонир. — Можно ли доверять такое серьезное дело, от которого зависит судьба нашего братства, человеку со стороны?

— Ты мог бы быть более почтительным, Джо, — прохрипел Грейвз. — Когда твоя мать еще не знала, что беременна тобой, я уже скитался по морям-океанам и кое-что успел повидать… Вот ты говоришь: можно ли довериться человеку со стороны? А я хочу спросить тебя: есть ли среди нас человек, больше смыслящий в навигации, чем капитан Барни? Нет! Значит, мы не только можем, но и должны воспользоваться его услугами. Конечно, душа его слишком чиста для той грязной работы, которую ему предстоит выполнить. Но бояться, что он изменит нам или как-нибудь навредит, не стоит — ведь до сих пор он вел себя примерно! Кроме того, нам легко поставить его в такие условия, при которых у него отпадет всякая охота действовать вопреки нашим интересам.

— Поясни свою мысль, Деннис Грейвз, — попросил боцман.

— Всем известно, что мистер Барни провел некоторое время на необитаемом острове вместе с Гвинейцем и мисс Моррис. Не знаю в деталях, чем они там занимались, но то, что капитан прилагал максимум усилий, дабы морально и физически поддержать дочь сэра Генри, не является тайной. Он защищал ее от людей Дика Тейлора — мы это видели. Что же из вышесказанного следует? Только то, что капитан Барни, будучи человеком чести, никогда не совершит действий, способных причинить вред мисс Моррис. Если он хочет, чтобы она была жива и здорова, он должен будет выполнить наше требование подвести брандер к борту королевского фрегата.

— Браво, старик! — закричали разбойники. — Хорошо придумано! Эй, приведите сюда Недорезанного и губернаторскую дочку!

 

Глава 20. Вожделенный приз

Когда Джон Барни, щурясь от яркого дневного света, появился на палубе, навстречу ему шагнул квартирмейстер Нуньес. Схватив пленного капитана за руку, он подвел его к фальшборту и, указав на стоявшие в отдалении корабли под британскими флагами, объявил:

— Посовещавшись, мы решили привлечь вас к выполнению важного задания. Видите те суда? Это королевский фрегат «Скарборо» и компанейский флейт «Феникс». Последний из них, как вы понимаете, является тем сказочным Эльдорадо, ради которого мы прошли через столько испытаний. До того, как он вошел в эту гавань, мы надеялись договориться с губернатором острова о выкупе за мисс Моррис. Но теперь ситуация изменилась. Не так ли, командир? — Нуньес повернулся к Чарли Эвансу.

— Да, — подтвердил тот, — у нас возникли проблемы с выходом из гавани. Капитан королевского фрегата дал нам два часа на раздумья, после чего грозит пустить нас ко дну. Понимаете? Если заговорят его пушки, навеки умолкнут все, кто находится на борту брига, в том числе и упомянутая здесь леди… Кстати, вот и она… Мисс Моррис, подойдите к нам.

Девушка подчинилась.

— Капитан «Скарборо», — обращаясь к ней, продолжал Эванс, — надумал лишить нас возможности договориться с сэром Уильямом об условиях вашего освобождения. Он настаивает на том, чтобы мы передали вас ему без всякого выкупа. Коль мы не выполним его требование, он обещает уничтожить нас по истечению срока ультиматума, то есть, — пират взглянул на карманные часы, — через семнадцать минут. Если мы согласимся с ним, он милостиво готов отсрочить наше уничтожение на несколько часов. Естественно, нас не устраивает ни первый, ни второй варианты. Мы решили поступить по-своему. Пинка, стоящая у нашего подветренного борта, начинена горючими веществами и в любой момент готова сблизиться с неприятелем. На ней рискнули пойти четверо добровольцев, но, как это ни смешно, ни один из них не имеет опыта судовождения. Нам не остается ничего иного, как просить капитана Барни принять на себя командование этим «огненным кораблем» и подвести его к наветренному борту фрегата хотя бы на расстояние двадцати саженей.

— Капитан Барни согласился служить вам? — недоверчиво поинтересовалась мисс Моррис.

— В свое время он отказался присоединиться к нам, — ответил Эванс. — И мы не стали принуждать его к этому. Однако сегодня обстановка требует, чтобы капитан Барни хотя бы на время стал нашим союзником. Его участие в задуманной акции выгодно не только нам, ибо «Скарборо» угрожает уничтожением всем, находящимся на борту «Черного мстителя», в том числе и вам, сударыня.

— Позвольте вам не поверить, — сказала Кэрол. — Капитан фрегата знает о моем присутствии на вашем судне и не станет топить его.

— Топить, может, и не станет, — согласился пират, — но захватить попытается. Следовательно, кровавого поединка нам все равно не избежать. И если чаша весов склонится не в нашу пользу, у нас останется лишь одна возможность избежать позорного плена и виселицы — взорвать корабль! Мы погибнем, да, однако вы и капитан Барни разделите нашу участь с нами.

— У меня есть другое предложение, — задумчиво произнес Джон Барни.

— Какое?

— Вы немедленно отпускаете мисс Моррис на берег, а я соглашаюсь выполнить ваше требование и подвести брандер к борту «Скарборо».

Толпа пиратов пришла в движение, послышались протестующие возгласы.

— Я ему не верю, — заявил квартирмейстер, поворачивая обезображенное огнем лицо к Эвансу. — Слышишь, Чарли? Не верю! Мы выпустим птичку из клетки, а он возьмет и завалит нам все дело!

— Каким образом, Педро? — спросил вожак.

— Мало ли…

— Хотелось бы услышать мнение команды.

— У нас нет времени для дискуссий, — нахмурился Хромой Тедди. — Пусть капитан Барни сделает то, о чем его просят, и если все пройдет гладко, мы тут же освободим дочь сэра Генри.

Чарли Эванс вопросительно взглянул на бывшего школьного товарища.

— Вас устроит такой вариант?

— Где гарантия, что мисс Моррис будет освобождена? — вопросом на вопрос ответил Джон Барни.

— Достаточно моего слова?

— Однажды, Чарлз Эванс, вы спасли мне жизнь. Я этого не забыл. Поэтому не могу не верить вам.

Капитан форбанов приободрился.

— Итак, вы решились нам помочь?

— Да… Но не ради вас и не ради спасения собственной шкуры.

Он посмотрел на Кэрол.

Девушка в нерешительности шагнула к нему.

— Ради меня вы… продаете душу дьяволу, — прошептала она.

— Бог милостив, — ответил Барни. — Надеюсь, он меня поймет, а если поймет, то и простит.

До истечения срока ультиматума оставалось двенадцать минут. Переправившись на борт пинки, четверо пиратов и капитан Барни быстро выбрали якорь, подняли паруса, и вот уже брандер, двигаясь в крутой бейдевинд, устремился навстречу королевскому фрегату. В то же время на борту «Черного мстителя» тревожно забил барабан. «К бою!» — скомандовал Чарли Эванс; палуба брига задрожала от топота ног шести десятков разбойников. Канониры бросились к орудиям, часть матросов полезла по вантам на мачты ставить паруса, восемь человек устремились к шпилю выбирать якорь, остальные стали занимать боевые позиции там, где им было предписано.

Пока шли все эти приготовления, пинка, ведомая искусной рукой Джона Барни, приближалась к ощетинившемуся пушками фрегату. На грот-мачте ее развевался черный флаг с белой эмблемой в виде смеющегося черепа. Капитан Бреннинхэм не мог понять, на что рассчитывали пираты, посылая против его плавучей крепости столь жалкую посудину.

— Уж не брандер ли это, сэр? — неуверенно предположил его старший помощник.

— Не похоже, лейтенант, — проворчал Бреннинхэм, не спуская прищуренных глаз с пинки. — Смотрите, эта негодяйка пытается обойти нас слева и приблизиться к «Фениксу».

— Угостить ее бортовым залпом, сэр? Всего один залп, и от нее ничего не останется, кроме обломков!

— Зачем переводить порох? — поморщился капитан фрегата. — Пусть она подойдет поближе, и мы без особых усилий возьмем ее на абордаж.

— Все-таки эти пираты какие-то странные, сэр. Неужели они не понимают, с кем имеют дело? На что они надеются?

— Подобные вопросы задаю себе и я. Возможно, эти шельмы полагают, что мы не тронем их, пока у них в руках находится племянница губернатора.

Лейтенант покачал головой и вдруг воскликнул:

— Черт! Посмотрите туда, сэр! Пиратский бриг тоже снялся с якоря.

— Безумцы, — губы капитана Бреннинхэма искривила презрительная усмешка. — Впрочем, разве нормальные люди стали бы шататься по морям без патента на каперство да еще под этим оскорбляющим офицеров Его Величества флагом?

— Сэр, вам не кажется, что на борту пинки слишком мало людей?

— Остальные спрятались под палубой, опасаясь огня наших мушкетеров, — убежденно ответил капитан. — Пожалуй, пора выкурить их оттуда. Вы возглавите абордажную группу? Или…

— Я готов, сэр!

— Тогда с богом, Дарли!

Используя попутный бриз, «Скарборо» сделал поворот через фордевинд и, двигаясь левым галсом, пошел наперерез пиратской пинке; он старался не дать ей возможности проскочить мимо и атаковать неповоротливый флейт. Заметив этот маневр, Барни развернул пинку кормой к неприятелю. Бреннинхэм тут же решил, что пираты не хотят идти на сближение с его кораблем, и велел прибавить парусов. Но следующий маневр пинки показал, что он ошибся в своих предположениях: вместо того, чтобы спасаться бегством, пиратский парусник неожиданно резко отвернул влево и, описав дугу, очутился в наветренной стороне от «Скарборо».

— Этот негодяй бросает нам вызов! — взревел капитан Бреннинхэм, багровея от гнева. — Он собирается взять нас на абордаж! Что ж, облегчим ему его задачу! Готовьте абордажные крючья! К бою!

Когда расстояние между фрегатом и пинкой сократилось до тридцати ярдов, почти одновременно и с той и с другой стороны в воздух полетели абордажные крючья. Еще мгновение — и они впились железными зубьями в деревянные борта, зацепились за ванты, брасы и шкоты. На корме военного корабля заиграл оркестр; раздались ружейные и пистолетные выстрелы; в тот же миг палуба пиратского судна окуталась клубами белого порохового дыма, и ветер погнал его в сторону «Скарборо».

— Что же это такое?! — закричал капитан Бреннинхэм.

Ответом на его вопрос стал огненный смерч, вырвавшийся из-под палубы пинки. Послышался грохот взрыва, треск ломающихся досок и шипение огня, стремительно перекинувшегося на паруса и рангоут королевского фрегата.

Пираты, находившиеся на борту «Черного мстителя» и видевшие эту потрясающую картину, огласили воздух радостными воплями. Совершенно иные чувства охватили экипаж и пассажиров «Феникса». Увидев, как охранявший их военный корабль превращается в огромный плавучий костер, они застыли на верхней палубе, объятые ужасом. Если грозный тридцатипушечный фрегат не сумел одолеть морских разбойников, то мог ли неповоротливый торговый флейт, даже имея в своем активе шестнадцать пушек, успешно отразить их нападение? А в том, что нападение последует, сомневаться не приходилось: пиратский бриг, лавируя, решительно шел на сближение с «Фениксом».

Но прежде, чем подойти к своей жертве, «Черный мститель» подобрал четверых участников нападения на «Скарборо» — Свена Улофссона, Джона Барни и двух матросов; третий матрос был смертельно ранен выстрелом из мушкета в тот самый момент, когда бросал на борт фрегата абордажный крюк.

— Отличная работа, — поздравил выловленных из воды товарищей капитан Эванс. — Полюбуйтесь на эту картину! Если бы я был художником, клянусь, я запечатлел бы ее на холсте.

Королевский фрегат продолжал пылать, словно гигантский факел; густые клубы едкого черного дыма устремлялись все выше в небесную синь; солдаты и матросы, еще остававшиеся на его борту, спешили покинуть его, а огонь тем временем быстро подбирался к крюйт-камере. Одна за другой взрывались заряженные пушки, ускоряя гибель агонизирующего корабля. Наконец, искра попала в пороховой погреб — и мощный взрыв довершил уничтожение «Скарборо».

Капитан Бреннинхэм, его офицеры и те солдаты и матросы, которым посчастливилось спастись, добирались до берега вплавь. Они еще не успели выбраться из воды и встретиться с высланным из форта отрядом мушкетеров, когда пиратский бриг подошел к борту «Феникса».

Флейт покорно спустил флаг.

Ступив на палубу вожделенного приза, Чарли Эванс отыскал взглядом шкипера, — бледный, в сиреневом шелковом кафтане, он спускался с юта чуть впереди своих помощников, — сделал знак Нуньесу сопровождать его и, держа в одной руке обнаженный палаш, а другую положив на рукоять одного из шести торчавших за поясом пистолетов, двинулся навстречу командиру судна-казны. Джордж Рейнор — так звали шкипера — протянул победителю свою шпагу, но Эванс небрежно махнул рукой и промолвил:

— Оставьте ее себе, капитан! Пусть она напоминает вам о нашей встрече и о том несчастном жребии, что выпал на вашу долю.

Рейнор отвесил пиратскому вожаку поклон и молча сунул шпагу в ножны.

Прежде чем приступить к осмотру захваченного судна, разбойники загнали его матросов в трюм, а шкипера, штурмана, боцмана, доктора, казначея и нескольких пассажиров, в том числе Джулиана Морриса, временно заперли в кают-компании. Затем, обыскав каюты и служебные помещения, они вынесли на шканцы наиболее ценные вещи — изделия из золота и серебра, драгоценные камни, посуду из фарфора, часы, зеркала, табакерки, покрытые тонкой резьбой, докторский сундук, камчатное полотно, тафту, одежду и оружие, — сложили их у грот-мачты и выставили охрану. Семь сундуков с деньгами, предназначенными для выплаты жалованья губернаторам, торговым агентам, офицерам, солдатам, капелланам и прочим служащим Королевской Африканской компании, были обнаружены в кормовой части судна, в камере, примыкавшей к каюте казначея. Документы, хранившиеся у последнего, недвусмысленно указывали на то, что в руки джентльменов удачи попал один из самых богатых призов в истории пиратства. В каждом сундуке находилось от двадцати до тридцати тысяч фунтов стерлингов в звонкой монете, а в общем казна оценивалась в сто семьдесят пять тысяч фунтов стерлингов. Это позволяло при дележе добычи выделить каждому участнику предприятия до трех тысяч фунтов стерлингов. Но если учесть, что помимо денег компании на флейте имелись и другие деньги, принадлежавшие членам экипажа и пассажирам, а также множество ценных вещей и товаров, то придется признать, что в действительности каждый пират мог рассчитывать на гораздо более крупный пай. Без сомнения, этот улов превзошел все их ожидания. Никогда прежде им не доводилось видеть сразу столько денег — и не просто видеть, но и понимать, что все эти гинеи, талеры, кроны, фунты стерлингов, пиастры, шиллинги и пенсы отныне принадлежат не какой-то могущественной королевской компании предпринимателей, а им, простолюдинам, вольным пенителям тропических морей.

Ликование пиратов было настолько велико, что они на радостях согласились с предложением Эванса отпустить всех пленных на берег без всякого выкупа.

Первым эту новость узнал от своего школьного приятеля Джон Барни. Он тут же сообщил ее Кэрол.

— Ты тоже получишь свободу? — прижав руки к груди, не поверила девушка. — Правда?

— Так сказал Чарлз Эванс, и у меня нет оснований не верить ему.

— Боже, неужели это не сон? — глаза ее сияли, что, без сомнения, самым серьезным образом могло отразиться на душевном спокойствии Барни.

— Если это и сон, — сказал он, — то лучше нам не просыпаться.

Они вышли из большой каюты брига на верхнюю палубу. Пираты, не обращая на них внимания, занимались важным делом: перетаскивали с борта приза добычу, которую тщательно сортировали, потом, сделав опись, упаковывали и складывали в сундуки, бочки, ящики и кожаные мешки.

Остановившись у трапа, соединявшего верхнюю палубу с кормовой надстройкой, Барни и мисс Моррис подождали, когда к ним подойдет капитан Эванс. Последний вернулся с борта «Феникса».

— Эх, жаль, что Билли Брэдли не дожил до этого часа, — вздыхая, пробормотал он. — Наш успех на восемьдесят процентов был подготовлен им.

Повернув голову в сторону форта, Эванс помолчал, о чем-то раздумывая, затем, встряхнувшись, скосил глаза на мисс Моррис.

— Ну что, вы готовы, сударыня? — спросил он бодрым, не лишенным веселого озорства голосом.

— К чему? — не поняла Кэрол.

— К обретению свободы, — ответил пират.

— Вот уж не думала, что к этому нужно готовиться, — удивилась она.

— Конечно. Неожиданным бывает пленение, а к освобождению лучше подготовиться заранее.

— Не знаю, как кто, но я стремилась на волю с момента ее утраты.

— Что ж, благодарите Бога и мистера Барни — они сделали все, чтобы для вас, наконец, настал этот счастливый день — день освобождения.

— Я успею поблагодарить мистера Барни, когда мы сойдем на берег, — ответила девушка, потупив взор.

— О, я бы не советовал вам откладывать это дело, — покачал головой Эванс. — Ведь нога мистера Барни не ступит на этот остров.

Кэрол испуганно взглянула на пирата, потом растерянно — на своего спасителя.

— Почему? Разве… не все пленники получат свободу?

— Все, — сказал капитан форбанов. — Но не все высадятся здесь.

— Объясните, почему? — девушка не знала, кому адресовать этот вопрос.

Барни тупо молчал. Отвечать пришлось Чарли Эвансу.

— Понимаете, сударыня, его могли видеть моряки с королевского фрегата. Представляете, что станется с мистером Барни, коль найдутся свидетели его участия в сожжении «Скарборо»?!

— Но… как же так, Джек? А я? Нужно же было… — Она запнулась, потом спросила: — Неужели мы расстанемся?

— Мне бы очень этого не хотелось, Кэрол, — промолвил Барни, хмуря брови. — Однако обстоятельства сложились таким образом, что я не могу появиться в Пойнт-Гэлли, пока там находятся люди с уничтоженного корабля. Я совершил преступление, за которое наказывают смертью.

— Куда же ты отправишься?

— Я не командую этим бригом. Возможно, меня завезут в Америку или в Ост-Индию, хотя, признаться честно, мне не хотелось бы уплывать так далеко от тех мест, где судьба свела нас, — ответил он.

Кэрол, бледная и сумрачная, потупила взор.

— Я думала, ты доставишь меня в Форт-Джордж…

В их диалог вмешался Чарлз Эванс. Ослепительно улыбнувшись, он заявил, что если девушка нуждается в провожатом, она может найти его на борту «Феникса».

Кэрол вздрогнула и в замешательстве уставилась на капитана брига.

— Не догадываетесь, о ком это я? — бесстрастно продолжал он. — О вашем кузене, сударыня. О Джулиане Моррисе, сыне здешнего губернатора… Кажется, сэр Уильям прочит его вам в мужья?

— В мужья? — Без сомнения, эта новость донельзя поразила Джона Барни; он с трудом скрывал охватившее его волнение. — Ты с ним помолвлена?

Девушка вспыхнула, сделала протестующий жест рукой и, внезапно изменив тон, негодующе воскликнула:

— Нет, нет!

Поведение Кэрол озадачило Барни.

— Но он, очевидно… добивается твоей руки?

Кэрол поморщилась и бросила не него полный глубокой укоризны взгляд.

— Не надо меня допрашивать, Джек… Я всегда относилась к Джулиану Моррису, как к брату, и он навсегда останется для меня только братом.

К Эвансу, шатаясь как медведь, подошел боцман Свен Улофссон.

— Солнце садится, — напомнил он. — А пленные все еще на борту.

— Приготовь три шлюпки, — распорядился вожак. — В первую очередь отправим на берег команду «Феникса», во вторую — шкипера и пассажиров.

— Как быть с лекарем и штурманом? Они не хотят идти к нам добровольно.

Черты лица Эванса приняли жесткое выражение.

— Очень жаль, — процедил он. — Придется задержать их насильно, — конечно, до тех пор, пока не найдем более покладистых.

Улофссон отправился отдавать распоряжения матросам, а капитан снова обернулся к мисс Моррис.

— Я вижу, вы опечалены предстоящей разлукой с моим старым школьным товарищем, — сказал он.

— Нам вместе пришлось пройти через множество испытаний, — промолвила Кэрол.

— Могу себе представить… Так, может, вам не следует разлучаться?

Она непонимающе уставилась на капитана.

— Что вы смотрите на меня, как готтентот на букварь?

— Я вас не пойму, — ответила мисс Моррис.

— Хитрите, сударыня, — усмехнулся Эванс. — Вы меня отлично поняли. Мистеру Барни заказан путь на этот берег, но вам-то ничто не мешает остаться с ним и высадиться вдвоем в любой гавани, где вы пожелаете. Естественно, это возможно лишь при условии, что вы испытываете к моему однокашнику такие же нежные чувства, какие я вижу в его глазах всякий раз, когда он украдкой смотрит на вас.

— Замолчите, Эванс! — не на шутку рассердился Барни. — Что вы несете?

— Я разговариваю не с вами, — не глядя на пленника, отрезал капитан разбойников.

— Но обо мне и в моем присутствии! Какого черта? Кто просил вас лезть не в свои дела?

— Спокойнее, мистер Барни, — губы Эванса тронула едва уловимая усмешка, — ведите себя прилично и не забывайте, кто здесь командир.

— Пока что — вы, — проворчал Барни.

— И пока я им являюсь, позвольте мне самому решать, с кем и на какую тему мне говорить… Итак, — пират устремил на Кэрол вопросительный взгляд, — каков ваш ответ, леди?

Сторонний наблюдатель, глядя на взволнованное лицо девушки, мог подумать, что вопрос Эванса застал ее врасплох. В действительности она сама уже не раз спрашивала себя, кем для нее является Джон Барни — случайным знакомым, судьба которого в силу сложившихся обстоятельств на короткое время переплелась с ее судьбой, или тем единственным мужчиной — внимательным, сильным, находчивым, преданным, — о котором она мечтала с тех самых пор, когда впервые почувствовала смутный интерес к представителям противоположного пола? Без сомнения, она была благодарна ему за ту самоотверженность, которую он проявил, спасая ее с тонущего корабля, за огромную поддержку, оказанную ей в дни их совместного пребывания на острове Коммодора, наконец, за ту моральную жертву, на которую он пошел ради нее здесь, в Изумрудной бухте. Но связать свою судьбу с кем бы то ни было только из чувства благодарности Кэрол вряд ли смогла бы. Она принадлежала к тому редкому типу наследниц Евы, которые выбирают себе спутника жизни исключительно по зову сердца и готовы, однажды сделав выбор, идти за своим избранником хоть на край света.

Не будем гадать, чем все-таки пленил Джон Барни сердце губернаторской дочери — безупречным рыцарским поведением, гипнотическим взглядом выразительных серых глаз или проявленным мужеством. Одно несомненно — Кэрол не мыслила свое дальнейшее существование без этого человека. Только с ним она могла быть счастлива. И когда Чарли Эванс необъяснимым образом угадал ее настроение и поставил Кэрол перед необходимостью дать прямой ответ на прямо поставленный вопрос, она колебалась лишь несколько мгновений.

— В какой гавани вы могли бы нас высадить?

— Невероятно! — воскликнул Эванс. — Она согласна идти в пекло, лишь бы с вами, старина!

Слова Кэрол поразили Джона Барни не меньше, чем пиратского вожака. Он вдруг понял, что девушка открылась ему в своих чувствах. «Она любит меня! — эта мысль пронзила его мозг и вызвала бурный прилив крови в голову. — Да, она любит меня! Как же иначе объяснить ее решение? Если бы я для нее ничего не значил, она осталась бы здесь, в Пойнт-Гэлли, под защитой своего дяди. Но она отдала предпочтение тому варианту, который предложил ей Эванс. Она предпочла остаться со мной, понимая, какому риску подвергает себя в этом случае!»

Хотя внешне Барни ничем не выдал своего состояния, в душе его творилось нечто невообразимое: там расцветали сады, тренькали певчие птицы и бегал по зеленым лужайкам розовощекий Купидон. Колчан его был пуст.

— Так в какой гавани вы могли бы нас высадить? — повторила свой вопрос мисс Моррис.

— В любой, где нам не будет угрожать опасность, — ответил пират, — и мимо которой будет пролегать наш путь.

— Вам что, все равно, куда плыть? — засомневалась девушка.

— Теперь — да. Когда мы вернемся на остров Коммодора и разделим там добычу, наша компания неизбежно распадется. Кому охота шляться по морям, имея полный сундук барахла, денег и драгоценностей? — Чарли Эванс задумался, потом, пожав плечами, добавил: — Возможно, так поступил бы покойный Брэдли. Он разбойничал из любви к ремеслу пирата. Но таких людей, как он, немного. Они — исключение из правил.

— А вы могли бы, — Кэрол замялась, но, набравшись смелости, продолжила, — вы могли бы высадить нас… в Форт-Джордже?

— В Форт-Джордже? — изумился Эванс.

— В Форт-Джордже? — одновременно с ним воскликнул Джон Барни.

— Ну да! Ведь там живет мой бедный отец, у которого меня похитили, там началась вся эта ужасная история, и туда мне хотелось бы вернуться.

— Надо посоветоваться с командой, — озадаченно промолвил капитан. — Если большинство проголосует за то, чтобы взять курс на остров Генриетты, ваша просьба будет уважена. Если же нет — что ж, мы пересадим вас на любое встречное торговое судно, идущее в том направлении, и оплатим ваш проезд до Форт-Джорджа.

— Вы правда это сделаете? — Кэрол все еще сомневалась в искренности пиратского вожака.

— Капитан Эванс умеет держать слово, — ответил вместо него Джон Барни.

Еще до наступления сумерек разбойники осуществили высадку пленных моряков и пассажиров с «Феникса» на пустынный, покрытый сплошным лесом экзотических деревьев участок побережья. Среди тех, кто получил свободу, находился и сын губернатора Принцессы сэр Джулиан Моррис. До последнего момента он не верил в то, что пираты не причинят ему никакого вреда и ему удастся сохранить голову на плечах без всякого выкупа. Особые опасения и тревожные предчувствия вызывал у него разбойник с обгоревшим лицом — тот самый, которому он столь необдуманно угрожал на борту «Скарборо» виселицей. Однако Нуньес — а речь идет именно о нем — не стал мстить пленнику за сказанные им обидные слова, вполне удовлетворившись тем, что до смерти напугал напыщенного прощелыгу своим людоедским видом.

Сэр Джулиан пришел в себя и обрел некоторое душевное спокойствие лишь тогда, когда почувствовал под ногами илистый грунт заросшего манграми берега. Первое, что он сделал, это отыскал капитана Рейнора и спросил, не видел ли тот его кузину.

— Мисс Моррис? — наморщил широкий взмокший лоб бывший командир «Феникса».

— Да, да, я же вам говорил, что она находится на борту пиратского брига.

— В той шлюпке, которая доставила меня сюда, ее не было.

— Что за чертовщина! — Джулиан бросил рассерженный взгляд в сторону «Черного мстителя». — Неужели эти собаки не выполнили свое обещание и отказались отпустить ее?

— Коль мисс Моррис не на берегу, — резюмировал капитан Рейнор, — значит, она осталась на борту пиратского судна.

Тем временем пираты заканчивали последние приготовления к отплытию. Многие из них поначалу недоумевали, почему мисс Моррис, так стремившаяся обрести свободу, вдруг отказалась остаться на острове, находящемся под управлением ее родного дяди. Однако узнав, что она изъявила желание вернуться домой, в Форт-Джордж, вместе с капитаном Барни — человеком, который помог им уничтожить королевский фрегат и тем самым в значительной мере содействовавшим их успеху, — согласились пойти ей навстречу.

— Мы теперь богаты до неприличия, — сказал квартирмейстер игривым тоном, — и, конечно, можем позволить себе такую роскошь, как милосердие. Эта несчастная сеньорита, — он кивнул в сторону Кэрол, — натерпелась от нас за эти недели такого страху, какого наверняка не испытывала со дня рождения. Так неужто мы и вправду настолько дурные люди, что даже сейчас, добившись всего, о чем мечтали, не способны сделать для нее такой пустячный подарок — высадить на берег там, где ей хочется? Дорога к острову Генриетты нам известна. Она не займет много времени.

Дискутировать по этому поводу не стали. Пора было поднимать паруса.

Прежде чем покинуть Изумрудную бухту, разбойники подожгли свой приз, затем выпалили из пушек штирборта в сторону Пойнт-Гэлли и, двигаясь под одними нижними парусами, устремились от острова прочь, в открытый океан.

Пока огонь догоравшего флейта мерцал в ночном мраке, Джон Барни и Кэрол Моррис стояли на галерее пиратского брига и молча смотрели на узкую дорожку света, посылаемую полной луной. Со стороны юта до слуха их долетала едва слышимая песня рулевого.

— О чем ты думаешь? — еле слышно спросила девушка, повернув к Барни напряженное лицо.

Огромный кормовой фонарь бросал не ее длинные спутавшиеся кудри причудливые золотисто-лиловые отсветы.

Барни, утратив напускную строгость, взял ее ладонь, осторожно поднес к губам и поцеловал.

— Я думаю, — сказал он тихо, — что нашел свое сокровище.

Зрачки глаз ее расширились и повлажнели; она неуверенно покачала головой, потом в порыве нежности вдруг прильнула к нему и прошептала:

— Глупый ты…

— Глупый? — недоуменно переспросил он, как-то сразу охрипнув. — Это почему?

Кэрол погладила его по колючей щеке.

— Потому, что никакое я не сокровище. И, клянусь, ты будешь убеждаться в этом до конца своих дней!