Экспедиция сэра Фрэнсиса Дрейка в Вест-Индию в 1585–1586 годах

Губарев Виктор Кимович

Новая книга историка, писателя-мариниста Виктора Губарева знакомит читателей с одной из самых значительных антииспанских экспедиций английского корсара и флотоводца, первого английского кругосветного мореплавателя сэра Фрэнсиса Дрейка (ок. 1540–1596). Современник и любимчик королевы Елизаветы I Тюдор, ее «железный пират» и деловой партнер, возведенный за свои ратные подвиги в рыцари, Дрейк в 1585–1586 годах совершил беспрецедентный рейд к берегам Испании, на острова Зеленого Мыса, в Вест-Индию и Флориду. В ходе этого похода англичане разорили порт Виго в Галисии, португальские поселения на острове Сантьягу, город Санто-Доминго на Эспаньоле (Гаити), портовый город-крепость Картахену в Новой Гранаде (ныне Колумбия) и город Сан-Аугустин на побережье Флориды. Фактически указанная вест-индская экспедиция Дрейка положила начало англо-испанской войне 1585–1604 годов.

 

Предисловие

В галерее прославленных джентльменов удачи одно из почетнейших мест занимает английский приватир, первый английский кругосветный мореплаватель и герой сражений против испанской Непобедимой армады Фрэнсис Дрейк (ок. 1540–1596). Историк-панегирист викторианской эпохи Дж. Бэрроу, автор пространного сочинения «Жизнь, экспедиции и подвиг сэра Фрэнсиса Дрейка», писал о нем:

Сэр Фрэнсис Дрейк. Портрет работы М. Геерартса-младшего.

«Среди многочисленных примечательных действующих лиц, порожденных царствованием королевы Елизаветы, имя сэра Фрэнсиса Дрейка всегда будет занимать почетное место. Выходец из простой семьи, появившийся в этом мире на заре своей юности в роли обычного моряка, он смог – благодаря трудолюбию, настойчивости, упорству в преодолении трудностей и решительной отваге – постепенно подняться до высочайшего ранга в королевском флоте и удостоиться чести быть посвященным в рыцари самой государыней – чести, которой в ту блистательную эпоху удостаивали лишь за особые заслуги».

Став национальным героем, Дрейк привлекал к себе пристальное внимание публики не только при жизни, но и после смерти. Для многих англичан он остается кумиром и сегодня. О нем пишут книги, брошюры и научные статьи, а также пьесы, поэмы, стихи и баллады; его образ запечатлевают на картинах, гравюрах, открытках, почтовых марках и монетах; режиссеры снимают о нем историко-публицистические и художественные фильмы. В Плимуте, откуда этот пенитель «семи морей» уходил в свои заморские экспедиции и куда возвращался после долгих скитаний, в его честь в феврале 1884 года был установлен памятник работы Джозефа Боэма, а в 1943 году, в разгар Второй мировой войны, открыт Мемориальный парк Дрейка.

В Испании, как и во многих странах Латинской Америки, отношение к Фрэнсису Дрейку несколько иное. Признавая, что он был великим мореплавателем и адмиралом, испанские и латиноамериканские авторы при этом добавляют, что он был и «великим пиратом», безжалостно грабившим торговые суда и прибрежные города.

В данном исследовании, подкрепленном многочисленными английскими и испанскими документами, а также богато иллюстрированном старинными картами и гравюрами, мы попытаемся проследить перипетии одного из самых удачных заморских походов Дрейка – «Великой экспедиции» 1585–1586 годов, которую он предпринял к берегам Испании, Западной Африки, Испанского Мейна и Северной Америки. Этот полувоенный-полупиратский поход фактически развязал долгую англоиспанскую морскую войну 1585–1604 годов, измотавшую силы обеих враждующих сторон и завершившуюся подписанием мира лишь после смерти королевы Елизаветы I Тюдор.

 

Когда в воздухе запахло грозой

В самом начале 1584 года в Лондоне раскрыли католический заговор, направленный против Елизаветы I в пользу шотландской королевы Марии Стюарт. Испанский посол Бернардино де Мендоса, замешанный в заговоре, был немедленно арестован и выслан из страны. Тем не менее, через сеть своих тайных агентов он продолжал внимательно следить за событиями, происходившими в разных частях «туманного Альбиона».

Королева Елизавета I Тюдор. Гравюра Криспена де Пасса

Летом англо-испанские отношения еще более обострились. В июле 1584 года в голландском городе Делфт фанатик-католик Бальтазар Жерар застрелил вождя нидерландских патриотов принца Вильгельма Оранского, которому Англия оказывала тайную дипломатическую и военную поддержку. На юге Испанских Нидерландов герцог Парма успешно справлялся с подавлением антииспанского восстания, а во Франции смерть от лихорадки герцога Алансонского укрепила позиции ставленника «католической партии» герцога де Гиза – главного претендента на французский престол в борьбе с протестантским королем Наварры Генрихом Бурбоном.

Охлаждение англо-испанских отношений способствовало тому, что королева дала свое согласие на созыв нового парламента и снаряжение нескольких разведывательных, военно-корсарских и колонизационных экспедиций.

Роберт Дадли, 1-й граф Лестер. Работа неизвестного художника.

На заседании Тайного Совета Дрейку было предложено возглавить поход на Молуккские острова (после того, как в 1580 году испанцы захватили Португалию, все ее заморские владения в Бразилии, Африке и Ост-Индии вошли в состав испанской империи). Инвесторами предприятия выступили граф Лестер, братья Уильям и Джон Хокинсы, сэр Кристофер Хэттон, сэр Уолтер Рэли, Дрейк и сама королева. Они собрали 40 тыс. ф. ст., которые пошли на снаряжение одиннадцати кораблей, четырех барков и двадцати пинасов (пай Дрейка составил 7 тыс. ф. ст.).

В феврале 1585 года Мендоса писал королю Филиппу II, что в Англии снаряжают две крупные флотилии. В Северную Америку, в Виргинию, готовились уйти корабли под командованием корсара Ричарда Гренвилла, двоюродного брата фаворита королевы сэра Уолтера Рэли; вторую флотилию должен был возглавить сэр Фрэнсис Дрейк. «Королева выдала Дрейку патент на экспедицию, – сообщает Мендоса. – Кроме того, она дала 20 000 фунтов стерлингов… 24 больших корабля и 20 пинасов готовятся в Лондоне и на западе страны… Дрейк планирует отправиться с 2000 человек, намереваясь перехватить флоты Вашего Величества прежде, чем они встретятся в Гаване. Если он не добьется успеха, то высадится в Номбре-де-Диос…»

Очевидно, Мендоса был введен своими информаторами в заблуждение. Целью экспедиции Дрейка по-прежнему были Молуккские острова. Но, в любом случае, переданные им известия весьма обеспокоили правительство Испании. В апреле 1585 года Ричард Хаклюйт сообщал из Парижа, что «слухи о флотилии Рэли и, особенно, о подготовке [флотилии] сэра Фрэнсиса Дрейка очень встревожили испанцев…».

Сэр Уолтер Рэли. Художник Уильям Сегар, 1598 год.

Вскоре, однако, резкое изменение внешнеполитической ситуации внесло существенные коррективы в намечавшийся «молуккский проект».

В конце мая Филипп II приказал арестовать в портах Испании и Португалии все английские и голландские торговые суда, их грузы и пушки конфисковать, а команды посадить в тюрьмы. Экипажу лишь одного английского судна – «Примроуз», находившегося в порту Бильбао, удалось отбиться от испанцев и благополучно вернуться на родину. С собой моряки привезли в качестве пленника коррехидора Бискайи, а вместе с ним и письменное распоряжение Филиппа II об аресте английских торговых судов и их грузов.

Испанский король Филипп II. Художник С. Ангиссола.

По мнению Д. В. Михеева, подобные действия испанских властей «преследовали несколько целей. Во-первых, прекратить торговлю с мятежниками в [нидерландских] провинциях. Во-вторых, испанцы намеревались использовать арестованные корабли в качестве сопровождения для испанского Серебряного флота. Как полагали некоторые исследователи, именно необходимость защиты испанской эскадры, шедшей из Вест-Индии, вынудила Филиппа II поступить таким образом».

Когда в Англии стало известно об аресте английских судов в портах Пиренейского полуострова, «партию войны» в парламенте поддержали не только сторонники антииспанской политики, но и большинство представителей «партии мира». В ответ на действия испанской стороны во всех английских портах было наложено эмбарго на суда испанцев. Влиятельные лондонские купцы и судовладельцы, понесшие огромные убытки (по данным Дж. Макдермота, на 39100 ф. ст.), объединились для защиты своих интересов и потребовали от правительства выдать им репрессальные грамоты против испанцев. Правительство не возражало, и даже осторожный лорд Берли поддержал эти требования, выполнение которых неизбежно подталкивало Англию к открытой войне с Испанией.

 

Снаряжение экспедиции

Выдача репрессальных грамот была санкционирована Тайным Советом 9 июля 1585 года. В специальной прокламации «Торговцам, владельцам кораблей, всем, чьи товары были конфискованы в Испании и кто получил грамоты от лорда-адмирала», состоявшей из восьми пунктов, детально расписывались права и обязанности приватиров. Репрессальные грамоты выдавались на срок до шести месяцев. Как полагал английский исследователь К. Эндрюс, такой ограниченный срок действия лицензий свидетельствовал о том, что королева Елизавета и ее правительство не были заинтересованы в продолжительном военном конфликте с Испанией.

В виду новых политических реалий проект похода Дрейка на Молуккские острова был задвинут в долгий ящик, а собранные средства и корабли решено было использовать для нанесения ударов по самой Испании и ее владениям в бассейне Карибского моря. Кроме того, в воды Ньюфаундленда для защиты английских рыбаков и разорения испанской навигации была отправлена приватирская экспедиция под командованием сэра Бернарда Дрейка.

17 июля граф Уорвик, генерал-капитан королевского арсенала в Тауэре, получил предписание выдать сэру Фрэнсису Дрейку пушки, ядра, лафеты, шуфлы, банники, прибойники, губки и иное снаряжение для двух королевских кораблей – «Элизабет Бонавечур» и «Эйд», включенных в состав экспедиции. Примерно в это же время из королевского арсенала на указанные корабли передали бочки с порохом, фитили, мушкеты, луки со стрелами, алебарды, бердыши, рогатины, копья, пики и топорики-секачи.

Английский военный корабль эпохи Елизаветы I.

Вест-индская экспедиция 1585–1586 годов снаряжалась как в Лондоне, так и в Плимуте. Наиболее полный отчет о ней под названием «Краткий и правдивый трактат о вест-индской экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка, в ходе которой были захвачены города Сант-Яго, Санкто-Доминго, Картахена и Сант-Аугустин» был напечатан в Лондоне в 1589 году. Редактором этого отчета был непосредственный участник указанного предприятия лейтенант Томас Кейтс, который не скрывал, что в основе его сочинения лежали записки Уолтера Биггса, капитана-лейтенанта отряда пехотинцев, также принимавшего участие в экспедиции Дрейка. Поскольку Биггс умер во время похода, заключительная часть его трактата была дописана лейтенантом Крофтсом или кем-то еще из того же отряда. Двум английским изданиям 1589 года предшествовало малоизвестное голландское издание 1588 года, опубликованное в Лейдене на латинском языке (в том же году была издана версия на французском языке). Однако текст, подготовленный к печати Кейтсом, оказался более информативным и более точным. Опираясь на него, а также на иные документальные свидетельства того времени (включая «Трактат и описание экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка и м-ра капитана Фробишера, отплывших 14 дня сентября 1585 года», судовые журналы, отчеты должностных лиц, письма капитанов и купцов), мы можем достаточно подробно проследить ход вест-индского предприятия 1585–1586 годов.

Трактат У. Биггса на латинском языке. Лейден, 1588 год.

Организаторы экспедиции наняли в общей сложности от 2300 до 2500 моряков и солдат. Заместителем Дрейка – генерал-лейтенантом – был утвержден зять Уолсингема сэр Кристофер Карлейл, уже имевший опыт боевых действий как на море, так и на суше (в частности, в Ирландии, где он оперировал с небольшой эскадрой против пиратов и «мятежников»).

Второе английское издание трактата У. Биггса с гравюрами Б. Боацио. 1589 г.

Карлейл возглавил сухопутные части и, в то же время, был утвержден капитаном 200-тонного судна «Тайгер». Другими офицерами, командовавшими солдатами, были сержант-майор Энтони Пауэлл, «полевые капралы» Мэтью Морган и Джон Сэмпсон, капитаны Энтони Платт, Эдвард Уинтер (старший сын адмирала сэра Уильяма Уинтера, упоминаемый также как капитан корабля «Эйд»), Джон Горинг, Роберт Пью, Джордж Бартон, Джон Марчент, Уолтер Биггс, Уильям Сесил (в издании мемуара Биггса 1588 года он назван в числе флотских командиров), Джон Хэннам и Ричард Стэнтон.

Биггс приводит также список флотских капитанов и судов, которыми они командовали: «Капитан Мартин Фробишер – вице-адмирал, человек, весьма опытный в морских делах, на котором лежал груз ответственности за многие корабли в различных прошлых экспедициях, теперь шедший на «Примроуз»; [кузен королевы] капитан Фрэнсис Ноллис – контр-адмирал, идущий на галеоне «Лестер»; мастер Томас Феннер – капитан на [флагманском галеоне] «Элизабет Бонавенчур», под командованием генерала [Дрейка]; мастер Эдвард Уинтер – капитан на «Эйде»; мастер Кристофер Карлейл – генерал-лейтенант, капитан «Тайгера»; Генри Уайт – капитан «Си Дрэгона»; Томас Дрейк – капитан «Томаса»; Томас Сили – капитан «Миньона»; [Уолтер] Бейли – капитан «Талбота»; Роберт Кросс – капитан барка «Бонд»; Джордж Фортескью – капитан барка «Боннер»; Эдвард Кэрлесс – капитан «Хоупа»; Джеймс Эризо – капитан «Уайт Лайона»; Томас Мун – капитан «Фрэнсиса»; Джон Риверс – капитан «Вантиджа»; Джон Воан – капитан «Дрейка»; Джон Вэрни – капитан «Джорджа»; Джон Мартин – капитан «Бенджамина»; Эдвард Гилман – капитан «Скаута»; Ричард Хокинс – капитан галиота «Дак»; Битфилд – капитан «Своллоу»». Всего – 21 корабль.

Английский галеон второй половины XVI века.

В то же время список кораблей с указанием численности их команд, составленный в Плимуте в августе 1585 года, не во всем совпадает с данными Биггса и выглядит следующим образом:

1. «Элизабет Бонавенчур»………………….…………………250

2. «Примроуз»………………………………….………………. 180

3. «Галеон Лестер»……………………………….…………….180

4. «Эйд»…………………………………………………………120

5. «Тайгер»…………………………………………….……….. 100

6. «Си Дрэгон»………………………………………….……….90

7. «Томас», иначе «Барк Хастинг»…………………….…..…100

8. «Миньон оф Плимут»…………………………………..…..100

9. «Барк Талбот.…………………………………………………. 85

10. «Уайт Лайон»..………………………………………………75

11. «Барк Бонд»..………………………………………………..75

12. «Хоуп».………………………………………………………75

13. «Барк Боннер»..……………………………………………… 70

14. «Барк Хокинс»..……………………………………………..70

15. Корабль сэра Уильяма Мохон.…………………………….75

16. «Бенджамин»….………………………………………….…45

17. «Вантидж».………………………………………………….40

18. «Фрэнсис».…………………………………………….…….35

19. «Спидвелл».…………………………………………………30

20. «Джордж»….………………………………………………..30

21. «Скаут»…….…………………………………………………20

22. «Мэтью»……………………………………… ……………55 [25]

23. Галера для сопровождения [ «Дак»]………………..………10

24. Четыре малых гребных пинаса, которые вышли из Лондона, чтобы плыть с остальными……………………………..………20

25. Четыре пинаса из Плимута………………………….…..…..25

Итого 1925 человек.

Расхождения, имеющиеся в данных Биггса и в приведенном выше списке, можно объяснить тем, что к моменту выхода флота в море в его составе произошли определенные изменения: вероятно, не все суда смогли отправиться в поход, да и численный состав участников экспедиции также мог измениться. В ходе плавания флот иногда пополнялся трофейными судами, тогда как часть судов, наоборот, покинула экспедицию (например, барк «Спидвелл» капитана Филиппа Спэрроу отбился от флота во время шторма в районе испанской гавани Байона и вынужден был вернуться в Англию).

Мартин Фробишер. Портрет работы Корнелиса Кетела.

Из списка капитанов видно, что вместе с Дрейком в антииспанский рейд отправлялись его родной брат Томас, сын Джона Хокинса – молодой Ричард Хокинс, знаменитый арктический мореплаватель, пират и первооткрыватель Мартин Фробишер, а также участники кругосветного плавания Дрейка – Том Мун, Джордж Фортескью, Джон Мартин и Эдвард Кэрлесс (последний был известен как один из лучших математиков и инженеров своего времени).

Ряд источников называет среди участников похода также мастеров (шкиперов) Джона Гранта, Джона Хэмптона, Гриффита Хёрна, Абрахама Кендалла и Джона Ньюсома. В числе лейтенантов значились Томас Кейтс, Александр Старки, Томас Такер, Крофтс, Уотерхаус и другие. Капелланом экспедиции был Филипп Николс, переводчиком – некий Джонас.

Лишь два корабля из состава флота принадлежали короне – 600-тонный «Элизабет Бонавенчур» и 250-тонный «Эйд» (королева оценила их вместе со всем снаряжением в 10 тыс. ф. ст., но эта оценка представляется явно завышенной).

Остальные суда были собственностью частных лиц. Граф Лестер был владельцем 400-тонного «Галеона Лестер» и, возможно, барка «Спидвелл». Часть судов принадлежали графу Шрусбери, лорду-адмиралу сэру Чарлзу Хоуарду и адмиралу сэру Уильяму Уинтеру. Джон Хокинс был владельцем четырех и совладельцем еще пяти судов. Дрейку принадлежали 200-тонный «Томас», а также небольшие суда «Фрэнсис», «Мэтью» и, по всей видимости, «Элизабет». Кроме того, вместе с Хокинсом он был совладельцем еще нескольких кораблей. Остальные судовладельцы были представлены купцами из Лондона и западных графств.

Инвесторы и высокие покровители Дрейка торопили его с отплытием, опасаясь, как бы королева в последний момент не передумала и не отменила задуманное предприятие.

Лорд Берли, получив письмо Дрейка из Плимута, с плохо скрываемым нетерпением ответил ему, что хотел бы уже получить от него известия из какого-нибудь испанского порта.

Джон Хокинс. Гравюра Виллема ван де Пасса.

О широком резонансе, который вызвала в английском обществе готовившаяся экспедиция, свидетельствует появление на свет поэмы Генри Робертса «Прощание с сэром Фрэнсисом Дрейком» (A Farewell to Sir Fraunces Drake, 1585), которую поэт адресовал адмиралу в связи с его отплытием в Новый Свет.

Когда снаряжение экспедиции подходило к концу, Дрейку сообщили о прибытии нежданного гостя. Им оказался сэр Филипп Сидней, племянник графа Лестера и зять Уолсингема – молодой политик, поэт, дуэлянт и к тому же новый фаворит королевы. Эта история была подробно описана Фалком Гревилом, другом Сиднея, но правдивость ее вызывает у исследователей сомнения. Сэр Филипп якобы объявил Дрейку, что поскольку королева категорически запретила ему отправиться на войну в Нидерланды, он решил стяжать славу героя в морском предприятии.

Дрейк живо представил себе реакцию королевы на очередную выходку взбалмошного молодого повесы. Елизавета запросто могла заподозрить адмирала в сговоре с ее любимчиком и вообще отменить экспедицию. А если нет, то королевский фаворит мог легко потеснить Дрейка на посту командующего. В любом случае, необходимо было срочно предпринять контрмеры. В Лондон был отправлен гонец с письмами к Уолсингему и лорду Берли. Ответ королевы, как и следовало было ожидать, оказался не в пользу сэра Филиппа. Посланец Елизаветы доставил из столицы сразу три письма: одно – для Дрейка, в котором адмиралу запрещалось брать в плавание Сиднея; другое – для Сиднея, приказывавшее ему вернуться ко двору; третье – мэру Плимута с приказом взять молодого искателя приключений под стражу, ежели тот ослушается монаршего приказа. Сидней не рискнул ослушаться. Дрейк вздохнул с облегчением.

Сэр Филипп Сидней. Работа неизвестного художника.

 

Выход в море

12 сентября моряки и солдаты были спешно посажены на суда, в трюмах которых уже громоздились бочки и ящики с провиантом. Сохранившаяся опись продуктов упоминает о большом количестве говядины и свинины, сушеной рыбы, галет, муки, гороха, вина и пива, «не считая бекона, масла, сыра, меда, растительного масла, уксуса и ржи».

14 сентября, воспользовавшись попутным ветром, флот Дрейка под белыми флагами с изображенными на них красными крестами Святого Георга выскользнул из Плимутской гавани в открытое море. Как не без юмора заметил Э. Райан, «этот принц морских партизан, который поднялся от главаря партизанской шайки до командующего силами, частично снаряженными и поддержанными правительством, снова отправился в поход». Однако погода не долго благоприятствовала участникам экспедиции. Ветер вдруг занервничал, начал менять направления, и судам пришлось лавировать, чтобы удерживать генеральный курс.

Из судового журнала «Тайгера» можно узнать, что после полудня сэр Кристофер Карлейл и другие капитаны прибыли на борт флагмана на совещание. Дрейк зачитал им ряд приказов, касавшихся управления флотом.

Утром 15 сентября ветер был слабый, над морем висел туман. Флот болтался у берегов Корнуолла, на траверзе Фалмута. В это время, после утренней службы, Дрейк «вызвал всех капитанов и мастеров к себе на борт, где вручил каждому приказы и директивы по флоту». К вечеру ветер усилился, и на северо-востоке был замечен мыс Лизард – крайняя юго-западная оконечность Великобритании.

Корнуолл на старинной карте.

Ночью подул норд-ост, позволивший кораблям экспедиции направиться в открытый океан.

В четверг 16-го погода ухудшилась; усилившиеся ветер и волнение вновь заставили суда лавировать, постоянно меняя галсы. «Миньон», плохо слушавшийся руля, в конце концов налетел на «Тайгер» и разорвал ему своим бушпритом фок. «Они разбили наш нос и нижний ватервельс, – записано в журнале «Тайгера», – но не причинили большого ущерба. Освободившись, мы были вынуждены убрать все наши паруса и снять фок с реи для починки; в то же время мы подали сигнал тревоги адмиралу и остальному флоту, стреляя из пушек и вывесив огонь, который вынудил их всех остановиться и ждать, пока мы установим марсели; потом, спустя два или три часа, наш фок был снова установлен на рее. Всю ночь мы шли курсом на Фалмут, пока утром не подул благоприятный ветер… Около 3 часов пополудни [мыс] Лизард находился от нас к северу…».

Мыс Лизард. Современное фото.

Запись в журнале «Тайгера» от 17 сентября сообщает о том, что погода в тот день была ясная, и сэр Кристофер Карлейл в очередной раз отправился на борт адмиральского галеона. Там, после обеда, Дрейк отвел Карлейла и Фробишера в сторону и «объявил нам свою диспозицию, предложив либо Францию, либо Ирландию на случай какого-нибудь непредвиденного обстоятельства». Адмирал все еще опасался, что «перемена во взглядах ее величества» может привести к отмене уже начавшегося предприятия, поэтому он и предложил своим помощникам в качестве рандеву побережья соседних стран, где гонцам Елизаветы было бы гораздо труднее отыскать корабли экспедиции, нежели в гаванях Англии. Побеседовав с Карлейлом и Фробишером «о многих вещах относительно вояжа», Дрейк заверил обоих, что всецело доверяет им и готов прислушиваться к их советам и рекомендациям. Восхищаясь дипломатическим талантом адмирала, Карлейл записал в журнале, что «никогда еще не имел дела с человеком более разумным и более осмотрительным».

На следующий день, в субботу, англичане встретили 60-тонное французское судно из Нормандии, которое возвращалось домой с Большой Ньюфаундлендской банки с уловом рыбы. Выяснив у шкипера, откуда он идет, что видел и что слышал, Дрейк позволил ему следовать дальше.

Корабль XVI века. Гравюра из коллекции Брейгеля-старшего.

В воскресенье 19-го, ближе к вечеру, в наветренной стороне от флота был замечен подозрительный корабль, принадлежавший, по всей видимости, французским корсарам. Следя за его маневрами, Дрейк предположил, что незнакомец хочет с наступлением темноты приблизиться к судам экспедиции и «на рассвете захватить какое-нибудь из них». Чтобы не допустить этого, адмирал приказал Карлейлу внимательно следить за всеми перемещениями незнакомого корабля, а потом поступить с ним по своему усмотрению. «Сияла луна, – сообщает Карлейл. – Этот малый приблизился к флоту настолько близко, насколько мог… Тогда и я подошел к нему так близко, как только мог, чтобы можно было отличить его от остальных… Но он, видя, что я направился к нему под всеми парусами, повернул обратно… Мы потеряли его из виду, и больше ничего о нем не слышали».

22 сентября участники экспедиции, находясь недалеко от побережья Галисии, увидели в подветренной стороне два неизвестных корабля. Кристофер Карлейл на «Тайгере» тут же бросился в погоню за одним из них, грузоподъемность которого, по разным данным, варьировалась от 150 до 250 тонн; Дрейк на «Элизабет Бонавенчуре» двинулся следом за «Тайгером». Принудив незнакомца спустить паруса, Карлейл запретил своим людям подниматься на борт задержанного судна до подхода флагманского корабля. Допрос шкипера и его помощников показал, что судно и его груз ньюфаундлендской сушеной рыбы принадлежали баскам из порта Сан-Себастьян (провинция Гипускоа на севере Испании), а большая часть команды была набрана в соседних городах Пасахес и Сен-Жан-де-Люз. Карлейл в письме Уолсингему отмечал, что на указанном рыболовном судне были найдены также различные папские «буллы прощения» (индульгенции), которые члены команды купили для себя перед выходом в море. Поскольку Дрейк нуждался в дополнительных запасах провианта, он объявил задержанное судно и его груз «добрым призом».

 

Удар по гаваням Галисии

На следующий день, достигнув северо-западной оконечности Пиренейского полуострова, англичане очутились на траверзе бухты Мурос-и-Ноя. Здесь, по данным Биггса, они увидели десяток небольших парусников, которые быстро двигались вдоль побережья (Карлейл упоминает о восьми-девяти небольших кораблях, еще один источник – о пяти судах). Дрейк приказал Фробишеру взять несколько пинасов с вооруженными людьми и догнать незнакомцев. При виде приближающихся пинасов большая часть команд преследуемых барков в страхе бежала на берег. Осмотрев призы и допросив пленных, оказавшихся французами, англичане установили, что они ходили в Лиссабон продавать пшеницу, а теперь возвращались оттуда домой с грузом соли. Один из трофейных барков – «Магдален» грузоподъемностью до 45 тонн, принадлежавший Жаку Пьошо из городка Сабль д’Олон, – так понравился Дрейку, что он решил включить его в состав экспедиции и дать ему свое имя (позже, уже вернувшись из похода, адмирал возместил владельцу судна его стоимость – 2800 крон).

Галисия на старинной карте.

24-го числа, согласно данным «Трактата и описания экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…», флот повстречал целую флотилию, состоявшую из двадцати английских приватирских судов. Они были приписаны к Лондону, Бристолю, Хэмптону и другим портам и возвращались на родину после сожжения португальского порта Виана-ду-Каштелу. Приватиры изъявили желание присоединиться к экспедиции, «чтобы сжечь Байону и Виго».

В воскресенье 26 сентября на море установился штиль, и течения отнесли английский флот к островам Сиэс, лежащим к северу от Байоны – прибрежного городка, расположенного на входе в бухту Виго. Здесь, по утверждению Карлейла, они захватили 60-тонный французский барк из Сен-Мало. На борту этого приза находился груз сахара, который, по словам пленных матросов, был куплен на Мадейре. Англичане не поверили им, поскольку никаких документов на борту трофейного судна не было найдено, часть команды, включая капитана и старшего артиллериста, была убита, часть – ранена. Данные обстоятельства навели Дрейка на мысль, что французский приз был не торговым, а корсарским судном, который охотился за испанскими и португальскими кораблями и, очевидно, пострадал в одном из недавних сражений.

Утром 27 февраля англичане захватили испанскую рыбачью лодку, а примерно в час дня весь флот стал на якорь примерно в двух лигах от Байоны. Отряд численностью до двухсот человек занял один из островов, на котором солдаты ограбили часовню и унесли с собой сундук с ризой и иными вещами сбежавшего священника. В то же время был отдан приказ по кораблям готовить пинасы и баркалоны для высадки в порту Байоны десанта; его численность доходила до семисот человек. По словам Биггса, «генерал сел в свою галеру, которая тоже была хорошо снаряжена, и направился к городу Байона с намерением, ежели на то будет воля Всевышнего, неожиданно захватить его». Карлейл одной из причин высадки англичан в районе Байоны назвал желание командиров экспедиции обеспечить моряков и солдат достаточным количеством провизии.

В виду угрозы нападения губернатор города, Педро Бермудес, отправил к командующему английским флотом шлюпку с неким Шортом (или Шарпом) – английским купцом, который долго жил в Испании и мог стать посредником в переговорах. Шорта сопровождали несколько испанцев. Позже упомянутый купец вспоминал: «Я был вызван сеньором Педро Бермодисом, который просил меня отправиться на борт и узнать, что это за корабли. Поднявшись на борт, я был несколько смущен, но, как решительный человек, все же приблизился к сэру Фрэнсису, который, уверяю вас, встретил меня учтиво и поинтересовался, зачем я прибыл». Шорт ответил, что губернатор прислал его узнать, что за гости появились возле порта, и заверил, что если англичане пришли с миром, он позволит им взять все необходимое.

Замок Монтереаль в Байоне. Фото Марии Оуро.

Дрейк отправил к губернатору Байоны капрала Джона Сэмпсона. В судовом журнале «Тайгера» сэр Кристофер Карлейл записал: «Капитану Сэмпсону была передана инструкция, что ежели губернатору хочется узнать, кто мы такие, то пусть он заявит ему, что мы были кораблями, отправленными ее величеством, дабы узнать причину ареста ее подданных и захвата здесь их товаров, словно шла открытая война, и что ежели намерение короля Испании состоит в том, чтобы удерживать их силой и тем самым дать повод к войне, тогда мы, соответственно, готовы поступить так же с его людьми и страной, зайдя в этом настолько далеко, насколько удастся. Капитан Сэмпсон начал свою речь с вопроса, желает ли губернатор войны или мира. Ибо, сказал он, наш генерал пришел сюда, в ваш дом, чтобы у вас сохранялся мир, если вы удовлетворите его разумные требования, в противном же случае он развяжет против вас войну… На это губернатор ответил, что начинать войну или заключать мир между двумя государями – не в его компетенции, его полномочия не распространяются столь далеко. Купцы, по его словам, не находятся под арестом и вольны уехать сами и забрать с собой свои товары, если им так будет угодно. Ежели снабжение водой или какими-либо свежими продуктами их страны может понадобиться генералу, он готов с удовольствием предоставить их ему… Тем не менее, мы в ответ продолжали двигаться дальше с нашими пинасами, и я с некоторыми другими был отправлен… следом за ними на пяти небольших гребных яликах, дабы осмотреть, насколько удастся, этот город, описание коего я отправил мастеру секретарю [Уолсингему]. Генерал высадился со своими людьми на берег в безопасном месте (на острове Нуэстра-Сеньора-де-ла-Борхе. – В.Г.) и отправил купца Шорта снова в город… сказать губернатору, что если его ответ будет принят положительно, тогда он [Дрейк], со своей стороны, также использует все мирные средства. И с тем пожелал, чтобы губернатор прибыл к нам самолично для лучшего согласования всех вопросов. Оное было передано через упомянутого Шорта и других купцов, которые приехали вместе с ним, чтобы на следующий день губернатор лично явился к нашему генералу и окончательно закрепил согласованное решение. К тому времени, однако, настала полночь, погода начала портиться, поэтому мы тут же изменили наше первоначальное решение и поплыли… назад, возвращаясь со всей возможной поспешностью к нашим кораблям».

На следующий день разгулялся шторм, заставивший флот переместиться в подветренную сторону, под защиту островов Сиэс. Все же несколько кораблей были унесены в открытое море. Капитан Спэрроу, чей барк «Спидвелл» не смог вернуться к берегам Испании и 9 октября пришел в Портсмут, позже вспоминал, что первым был сорван с якорей «Талбот», затем «Хокинс», а также «небольшой военный корабль из Лондона и каравелла, служившая пинасом как для барка «Рамалдес» из Лондона, так и для него».

В пятницу 1 октября ветер стих, море успокоилось, и англичане решили продвинуться в глубь бухты Виго. «Тайгер» в сопровождении «Томаса» (под командованием Томаса Дрейка), «Фрэнсиса» (под командованием Тома Муна), галиота «Дак» (под командованием Ричарда Хокинса) и нескольких пинасов вошли «в гавань Тисес». Там им удалось захватить три испанских каравеллы, французское судно, пришедшее с острова Терсейра (Азорский архипелаг) и много лодок. На французском призе нашли вино и сахар, на других призах – кожи, соль, лук, чеснок, обручи и доски для изготовления бочек, немного денег и драгоценностей, различную домашнюю утварь, сундук с серебром из кафедрального собора Виго и два позолоченных серебряных креста. Один крест был таким тяжелым, что его едва смогли поднять. Он был оценен в 3 тыс. дукатов (825 ф. ст.). На такую же сумму англичане оценили всю прочую добычу.

Затем моряки с одного или двух кораблей опустошили прибрежные районы, ограбили несколько монастырей и церквей и захватили добычу на 30 тыс. дукатов. В ходе этой вылазки четверо мародеров были пойманы испанцами и лишились своих голов (по данным Карлейла, «только один моряк, отставший от своей команды ради грабежа, был убит и обезглавлен»; этот несчастный не был участником экспедиции, так как числился в экипаже приватирского корабля «Джордж Бонавенчур» из Лондона). Генерал-лейтенант отправил на берег капитана Сэмпсона с восьмьюдесятью солдатами, чтобы обеспечить отступление и посадку на суда участников грабительской вылазки. При этом люди Сэмпсона повстречали отряд испанцев, насчитывавший около двухсот человек, и обменялись с ним выстрелами. Двое или трое испанцев были убиты; у англичан один человек был ранен в руку.

2 октября Дрейк с большей частью флота покинул острова Сиэс и вошел в бухту Виго, чтобы присоединиться к отряду Карлейла. В тот же день губернатор Галисии, собрав две тысячи пехотинцев и триста всадников, отправился из Байоны в сторону Виго, подавая с берега сигналы английскому адмиралу.

Старинная карта бухты Виго.

На следующий день на борт флагманского галеона под флагом перемирия прибыли ведущие бюргеры Виго и Байоны, а также «казначей Галисии и Андалусии». Они передали адмиралу, что губернатор хочет переговорить с ним. «Тогда на берег был послан капитан Сэмпсон… чтобы доставить его на борт, – записано в судовом журнале «Тайгера», – и, подойдя к нему, он [губернатор] сказал капитану Сэмпсону, что джентльмены, находящиеся возле него, не разрешают ему отправиться на борт наших кораблей. Но если наш генерал соизволит прислать двух наших капитанов на берег, тогда он сможет сесть в ялик и встретиться с нашим генералом на расстоянии мушкетного выстрела от берега, каковое сообщение он [Сэмпсон] привез назад к генералу. Наш генерал согласился отправить капитана Эрезо [Джеймса Эриси, или Элиси] и капитана Кросса с их согласия, пожелав к тому же через капитана Сэмпсона, чтобы губернатор, сев в лодку, махнул платком, подав тем самым сигнал генералу. И так они встретились, и два часа говорили и совещались. В каковое время они заключили мирное соглашение, по которому мы могли сойти на берег за водой и торговать, дабы [на вырученные деньги] приобрести провизию…

Два наших капитана были посланы к ним на берег в качестве заложников, а они в ответ прислали на корабль нашего генерала двух джентльменов, живших возле Виго».

Сэр Фрэнсис Дрейк на гравюре XVI века.

3 октября, в воскресенье, между англичанами и испанцами происходил интенсивный торговый обмен. Как записано в судовом журнале «Тайгера», «много испанцев прибыло на борт наших кораблей, а наши люди, соответственно, отправились на берег, где запасались водой. Погода по большей части оставалась весьма дождливой, так что нам не удалось осуществить доставку чего-либо еще, кроме набранной воды… Ветер был весьма противным».

5 октября, примерно в 10 часов, Дрейк приказал флоту сняться с якоря и переместиться на рейд города Виго. На следующий день, в среду 6-го, англичане захватили в гавани еще одну рыбацкую каравеллу, команда которой бежала на берег. Тогда же адмирал позволил раздать весь груз сушеной рыбы с призового баскского судна (взятого 22 сентября) кораблям флота.

Утром 7 октября англичане покинули рейд Виго и вернулись к островам Байоны. Здесь в три часа пополудни к флоту присоединился барк «Талбот», унесенный ранее штормовым ветром в море. В тот же день рыболовное судно басков было разбито на берегу и пущено на дрова, а рыбацкая каравелла, захваченная в Виго, продырявлена и отправлена на дно вместе со всем ее уловом.

В субботу 9 октября Дрейк попросил Фробишера и Карлейла взять три пинаса, барк «Джордж» и галиот «Дак», зайти в гавань Байоны, вернуть испанских заложников и забрать на борт своих. Когда шлюпка с испанскими заложниками направилась к берегу, оттуда отчалила шлюпка губернатора с находившимися в ней английскими заложниками – капитанами Эриси и Кроссом. Обмен заложниками осуществили на полпути между берегом и английскими пинасами.

Весь день 10-го флот продолжал оставаться на рейде Байоны, ожидая благоприятного ветра для выхода в море. В тот же день Карлейл передал Титу Джонстону, шкиперу барка «Джонас», письмо для Уолсингема, в котором подробно описал все, что случилось в Байоне и Виго за последнюю неделю.

Наконец, 11 октября примерно в 8 часов утра подул устойчивый ветер с севера, и адмирал отдал приказ ставить паруса.

 

Заход на Канары

Покинув берега Испании, экспедиция пошла на юг, в сторону Канарских островов. Запись в корабельном журнале «Примроуза» уточняет, что вице-адмиральский корабль вследствие штормовой погоды отбился от флота и несколько дней двигался к месту рандеву отдельно от остальных судов. 16-го числа он прошел мимо Мадейры, а 17-го благополучно объединился с основным отрядом. В тот же день пропал пинас с шестью моряками, приписанный к флагманскому галеону «Элизабет Бонавенчур», и исчезли из виду несколько пинасов, сопровождавших «Тайгер».

В пятницу 22-го числа с борта флагмана были замечены два парусника. Дрейк бросился в погоню «и гнался за ними 6 часов, но не смог поймать их, после чего продолжил свой путь на запад».

23 октября на горизонте показались острова Фуэртевентура и Лансароте, входящие в состав Канарского архипелага, и на следующий день, в воскресенье, флот приблизился к восточной оконечности Лансароте. Дрейк вызвал к себе всех капитанов, и на военном совете было решено «осуществить высадку сил на острове Пальма». Корабли двинулись в западном направлении под малыми парусами. В среду 27-го числа, достигнув острова Гран-Канария, «мы увидели на востоке парус, за которым тут же погнались; и, приблизившись к нему, мы нашли, что это был «Фрэнсис», потерявший наш флот 17-го… Он привел с собой генеральские баркалону [пинас] и ялик».

Канарские острова на старинной карте.

В четверг 28 октября флот очутился в проливе между островами Тенерифе и Пальма. «Мы увидели корабль на западе, – записано в судовом журнале «Тайгера», – к которому мы отправили наши пинасы, и они установили, что это был военный корабль из Гавра. Они привели его с собой к генералу. День был прекрасный, так что мы могли видеть пик острова Тенерифе – он очень высокий, и на нем всегда лежит снег». Французский капитан снабдил Дрейка ценной разведывательной информацией, а именно: возвращавшийся из Вест-Индии «серебряный флот», насчитывавший сорок судов, недавно проследовал мимо мыса Сан-Винсент в родные порты. Из этого напрашивался вывод, что караулить его в окрестностях Канарских островов англичанам больше не было смысла. Француз также сообщил, что являлся «адмиралом» небольшой флотилии, но, к сожалению, его компаньоны куда-то пропали, и он тщетно разыскивал их теперь в районе Канарского архипелага. Дрейк предложил французскому «адмиралу» присоединиться к нему.

От Тенерифе флот двинулся к главному испанскому поселению на Пальме – городу Санта-Крус-де-ла-Пальма, расположенному на восточном побережье.

«3 ноября, – сообщалось в английском «Письме с новостями», – мы прошли вдоль побережья и появились перед Пальмой, где батарея выстрелила в нас и угодила в галерею нашего адмиральского корабля в то время, когда генерал находился на ней; другой выстрел также угодил в борт, но ядро застряло в нем. «Галеон Лестер» тоже был обстрелян (как и «Талбот», которому ядро пробило парус. – В.Г.). Они произвели не менее 23 выстрелов в нашу сторону, но не причинили [значительного] ущерба. Генерал, не обнаружив для своих кораблей якорной стоянки, покинул этот остров и поплыл дальше, пока мы не достигли [острова] Феро (современный Иерро. – В.Г.)».

Английские источники, по всей видимости, скрывают отдельные детали того, что произошло в районе Пальмы. Согласно свидетельству одного испанского капитана, Дрейк спустил на воду шлюпки, намереваясь высадить десант в Санта-Крус-де-ла-Пальме и захватить его, но защитники города «предотвратили их высадку и потопили одну из лодок со всеми людьми в ней».

Старинная карта острова Тенерифе.

Испанский рехидор Хуан Фернандес Содре писал, что Дрейк появился возле Пальмы с двадцатью четырьмя галеонами и множеством малых судов и лодок; другой рехидор, Бальтасар Гонсалес де Акоста, сообщал, что английский флот насчитывал тридцать кораблей, включая более двадцати весьма крупных.

В четверг 4 ноября, лавируя против ветра, английские корабли приблизились к острову Гомера, лежащему между Тенерифе и Иерро, и в два часа пополудни стали там на якорь. Дрейк, как обычно, собрал всех капитанов на совещание. Было решено отправить барк «Хокинс» и «Фрэнсис» на поиски «Хоупа», отбившегося от флота 2 ноября, и «Скаута», пропавшего 28 октября. Остальные корабли тем временем должны были идти к острову Иерро.

Утром 5 ноября на Иерро был высажен десант численностью от семисот до тысячи человек. Через два или три часа, как пишет Биггс, «местные жители, сопровождаемые молодым человеком, рожденным в Англии… пришли к нам, показывая, что их состояние было столь убогим, что все они находились на грани голодной смерти, и это было похоже на правду».

Карта островов Лансароте и Иерро.

Другой источник, «Трактат и описание экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…», более подробно освещает эту встречу: «Здесь мы нашли английского мальчика; он спустился к берегу с судьей этого острова и с 20 или 30 другими людьми. Они спросили нас, чего мы желаем; мы сказали им – масла, вина и воды. Мы усадили мальчика в нашу лодку с большими хлопотами; и мы спросили этого мальчика, как он здесь очутился. Он сказал нам, что был родом из Плимптона, что в Девоне, и что он был оставлен здесь продать пшеницу и кашемир ради брата, который у него имелся, и он провел здесь полгода. Мы расспрашивали его о состоянии здешних мест, но он не рискнул поведать нам об этом; тогда мы забрали двух испанцев в нашу лодку, и они рассказали нам о том, что имелось на острове. После этого мы высадили их на берег и велели доставить к нам овец и коз, масло, или сыр, или оливковое масло, или еще что-нибудь, за что им обещаны были деньги. Мальчик и эти двое пошли к судье и говорили с ним, и он отправил их к нам снова, пообещав дать дюжину коз, но ни одной не прислал.

Мы высадили там примерно 600 человек со всем снаряжением и бродили туда-сюда; осознав, что они ничего нам не пришлют, мы вернулись на борт кораблей и решили на следующий день прочесать весь остров.

Но на следующий день подул благоприятный ветер, и в ту же ночь мы обнаружили четыре наших корабля, которые ранее отбились от нас».

Запись в судовом журнале «Тайгера» уточняет: «Ближе к вечеру мы увидели барк «Хокинс», «Хоуп», «Фрэнсис» и «Скаут», которые шли к нам».

6 ноября перед обедом Дрейк поднял на мачте флаг, приглашая капитанов на очередное совещание. На нем было решено наказать двух провинившихся моряков погружением в воду с нока реи, «поскольку, имея приказ охранять пинас, они оставили его, отправившись на остров пограбить».

И в тот же вечер «Хокинс» и «Фрэнсис» привели в расположение флота отбившиеся суда, после чего Дрейк приказал взять курс на побережье Западной Африки.

 

Удар по Сантьягу

8 ноября слева по борту показались африканские берега. Ветер был слабый, и флот медленно продвигался вдоль выжженного солнцем марокканского побережья на юг, в сторону мыса Бланко. Обнаружив, что глубина уменьшилась до пятидесяти саженей, моряки занялись рыбной ловлей. Следующие два дня в условиях штиля команды продолжали развлекаться ловом рыбы, что позволило пополнить запасы провизии практически на всех судах. Свежий ветер подул лишь к вечеру 10 ноября, и утром 13-го флот достиг мыса Бланко. Обогнув его, английские корабли вошли в бухту, в которой обнаружили четыре французских корсарских судна. Французы приняли корабли Дрейка за испанские и, подняв якоря, попытались уйти в открытое море, но англичане догнали беглецов, вступили в переговоры и быстро рассеяли их страхи. Небольшой французский пинас присоединился к английскому флоту.

Голландская карта африканского побережья от мыса Бахадор до мыса Бланко.

Некоторое время моряки занимались рыбной ловлей в районе мыса Бланко, а после полудня Дрейк вновь собрал свои корабли и велел капитанам ложиться курсом на острова Зеленого Мыса.

В «Генеральной карте» экспедиции записано:

«16 ноября мы открыли один из островов Зеленого Мыса, именуемый Бона-Викта [Боавишта].

17 ноября [на рассвете] мы увидели остров Маю и подошли к нему.

17 ноября [вечером] мы также обнаружили остров Сант-Яго [Сантьягу]».

В пять часов корабли отдали якоря у южного побережья Сантьягу, между городами Рибейра-Гранде (он же Сантьягу; ныне – Сидаде-Велья), в котором насчитывалось около семисот каменных домов, и Прая. В «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…» сообщается, что португальцы «произвели этой ночью около дюжины выстрелов в сторону наших кораблей, после чего ушли прочь». При этом, уходя, они забрали с собой наиболее ценные вещи, а из трех церквей унесли серебряную утварь и статуи святых.

Острова Зеленого Мыса на старинной карте.

Английские источники сообщают, что Дрейк высадил на берег отряд численностью от 600 до 1000 человек. В судовом журнале «Галеона Лестер» записано: «…около 7 часов вечера мы безотлагательно высадили 220 человек: капитана Карлейла – генерал-лейтенанта, капитана Пауэлла – сержант-майора, капитана Моргана и капитана Сэмсона [Сэмпсона] – полевых капралов, и различных других капитанов… Мой капитан (сэр Фрэнсис Ноллис. – В.Г.) тоже сошел на берег с позволения генералов, ведя за собой 140 человек. Так все вместе мы двигались большую часть ночи дорогой к городу Сент-Якамо, которая была весьма трудной из-за частых гор и скал. И находясь менее чем в одной английской миле от города, мы остановились на отдых до следующего дня, не зная точно, где мы находимся, ориентируясь лишь по крикам людей, лаю собак и пушечным выстрелам, производимым горожанами. А на рассвете мы разделили отряд на 3 части, намереваясь войти в город 3 различными путями, и сделали это таким образом. Команда моего капитана из 140 человек была объеденена с командами «Тайгера» и «Уайт лайона», насчитывавшими в целом 250 человек. Они были размещены на правом фланге, возглавляемые моим капитаном, капитаном Сэмсоном и капитаном Платтом. Капитан Сэмсон отобрал из команд «Тайгера» и «Уайт лайона» 30 человек, из которых составили 4 линии стрелков и две линии лучников. Ричард Стэнтон, мой капитан-лейтенант, отобрал из нашей команды еще 30 людей такого же сорта… Капитан Пауэлл и капитан Джордж [Бартон] вели столько же людей на левом фланге, Джордж и Горинг возглавляли 2 таких же отряда, как капитан Сэмсон и мастер Стэнтон. В центре, слегка отставая от остальных, двигался капитан Карлейл с кордебаталией, насчитывавшей 600 человек. Все должны были войти 3 разными путями, но когда рассвело и мы начали движение, мы все увидели людей из города, убегающих в горы, чтобы найти там лучшее убежище…»

Спускаясь по склону горы вниз, англичане отказались от первоначального плана атаковать город с трех сторон и, не встретив никакого сопротивления, довольствовались одной единственной дорогой. Достигнув городских стен, Карлейл велел Сэмпсону и Бартону взять своих стрелков и знамя с красным крестом Святого Георга, чтобы водрузить его над крепостью Сан-Фелипе и тем самым дать знать кораблям флота, что город захвачен.

Все жители бежали из Рибейра-Гранде с наиболее ценными вещами еще до прихода англичан. Обнаружив в городе от пятидесяти до шестидесяти бронзовых пушек и двенадцать бочонков пороха, захватчики произвели салют в честь Дня коронации Елизаветы I (праздник традиционно отмечался в Англии 17 ноября). В ответ флот тоже открыл огонь из всех пушек, так что «было удивительно слышать такой долго не прекращавшийся громоподобный грохот». После этого Карлейл вошел в город вместе с большей частью находившегося под его командованием войска, и пехотные капитаны занялись расквартированием солдат. К вечеру во всех ключевых местах были расставлены патрули, так что англичане могли не опасаться внезапного нападения португальцев.

Люди Дрейка провели в Рибейра-Гранде две недели, переправляя на борт кораблей вино (его нашли около ста тонн), масло, муку, оливки, копченое козье мясо, уксус и хлопок, а также хранившиеся на складах побрякушки, предназначавшиеся для торговли с аборигенами Африки и Ост-Индии. Но ни золота, ни драгоценностей, ни денег англичане здесь не обнаружили.

Флот Дрейка возле Сантьягу. Гравюра Б. Боацио.

«Расположение Сантьягу [Рибейра-Гранде] несколько необычно, – писал Биггс. – По форме – наподобие треугольника, имеющего на восточной и западной сторонах две горы со скалами и утесами, которые словно нависают над ним; на вершинах указанных гор возведены укрепления для защиты города… К югу от города простирается море; на северной стороне – долина, лежащая между упомянутыми горами… И долина, и город словно зажаты с двух сторон; так что пространство между двумя скалами на этом конце города не превышает двести или двести сорок ярдов. В середине долины протекает речушка со свежей водой, которая возле морского побережья образует пруд или заводь, где наши корабли весьма легко и охотно брали воду. Чуть выше города, с северной стороны, между двумя горами, долина становится шире, чем на городской окраине; указанная долина переходит в огороды и фруктовые сады, изобилующие различными сортами фруктов, овощей и деревьев, таких как лимоны, апельсины, сахарный тростник, кокосы, бананы, картофель, огурцы, малый и круглый лук, чеснок и некоторые другие продукты, названия которых я уже не могу вспомнить».

Один из участников экспедиции сообщает также о множестве тритонов, которых англичане видели в домах и на улицах города, а также об обезьянах, обитавших на окружавших Рибейра-Гранде скалах.

В самой большой из церквей размещался госпиталь. Он поразил захватчиков «прекрасными комнатами», которые содержались в идеальном порядке. Все больные – примерно два десятка человек – оказались неграми, страдавшими от «заразных и страшных болезней». Не обнаружив в церкви сокровищ, англичане довольствовались тем, что сняли с колокольни все колокола и переправили их на борт кораблей.

«Мы удерживали город девять дней, – читаем в «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…», – и ни один человек не пришел, чтобы оказать нам сопротивление. Когда мы провели там шесть дней, туда явился один итальянец, который, как мы полагали, был шпионом. Обыскав его, мы нашли у него в сапоге 50 золотых монет; он был мастером-управляющим этого города. Мы посадили его в тюрьму и пытали, чтобы добиться от него признания.

На следующий день мы захватили еще одного и поступили с ним таким же образом. Потом первый сказал, что в доме епископа хранится большой запас сокровищ, которые мы тут же принялись искать, но ничего не нашли. Тогда он сказал нам, что они увезли все свои сокровища в горы.

Другой признался, что некоторое количество пушек и пороха было зарыто в другом городе, не далее как в шести лигах оттуда, и это оказалось правдой.

Когда мы там находились, один из наших людей, стюард с «Эйда», был повешен за гомосексуальную связь с двумя юнгами на указанном корабле».

Однажды к форту на западной окраине города подошел португалец с флагом перемирия. Ему навстречу были отправлены капитаны Сэмпсон и Горинг.

– Что вы за люди? – спросил их португалец.

– Англичане, – последовал ответ.

– А что, между Англией и Испанией началась война?

– Нам это неизвестно. Но если вы навестите нашего генерала, он сможет дать вам более исчерпывающие ответы.

Капитаны заверили парламентера, что он сможет как свободно прийти в английский лагерь, так и уйти, однако португалец отверг их приглашение, сославшись на то, что прибыл по собственной инициативе, а не по поручению губернатора.

– Тогда передайте вашему губернатору, что если он печется о благополучии своих людей и страны, то пусть придет к нашему благородному и милостивому начальнику сэру Фрэнсису Дрейку, который сможет оказать любезный прием как ему, так и жителям этого города. В противном случае через три дня мы пройдем через вашу страну, сожжем все обитаемые места и предадим мечу всех, кого встретим.

Португалец сказал, что вернется с ответом губернатора на следующий день, но слова своего не сдержал.

Во время стоянки у берегов Сантьягу часть высших офицеров, включая контр-адмирала сэра Фрэнсиса Ноллиса, проявили строптивость и неповиновение главнокомандующему. С одной стороны, будучи аристократом, Ноллис считал его мужланом и выскочкой, а с другой – подозревал как Дрейка, так и Карлейла в утаивании части добычи. Чтобы пресечь эти происки, Дрейк 20 ноября собрал всех капитанов и велел им дать клятву верности королеве и ему – ее полномочному представителю.

Сэр Фрэнсис Дрейк. Гравюра 1598 г.

Ноллис отказался дать клятву, хотя тут же добавил, что намерен лично заявить о своем верноподданстве ее величеству. На следующий день, во время воскресного богослужения, капеллан Филипп Николс подверг Ноллиса резкой критике, потребовав исключить из состава экспедиции всех, кто не дал клятву верности. В тот же вечер, ужиная за столом главнокомандующего, Ноллис отпустил ряд колкостей в адрес капеллана, вынудив адмирала вмешаться в конфликт. Обругав Ноллиса, Дрейк обвинил его чуть ли не в открытом мятеже. На это Ноллис ответил, что было бы неплохо, если бы адмирал позволил ему уйти собственной дорогой.

22 ноября Дрейк отправился на борт «Галеона Лестер», собрал всю команду контр-адмирала и пожелал знать, кто из них хочет продолжить плавание, а кто – вернуться в Англию с Ноллисом. Около полусотни «лучших людей», разозленных необычным предложением адмирала, заявили, что готовы идти туда, куда и Ноллис, но Дрейк велел им замолчать. Затем он объявил всех «смутьянов» уволенными со службы, предложил Ноллису перейти на 50-тонный «Фрэнсис» и идти на нем домой. При этом Дрейк решил подстраховаться и потребовал, чтобы Ноллис написал письмо, в котором бы открыто заявил о своей готовности покинуть экспедицию, уволиться с королевской службы и вернуться в Англию. Ноллис готов был согласиться лишь с первым и третьим пунктами предложения Дрейка, но касательно второго пункта поклялся, что остается верен королевской службе.

На следующий день, полагая, что одной клятвы будет недостаточно, чтобы доказать свою лояльность, он отправил свою команду к Дрейку с просьбой найти для нее какое-нибудь занятие. Моряки вынуждены были ожидать, пока совет капитанов не пришлет Ноллису три вопроса, а именно:

1) Согласен ли он, чтобы его команда поступила в распоряжение генерала?

2) Готов ли он покинуть экспедицию?

3) Если да, то отправится ли он сразу в Англию?

Ноллис все еще хорохорился. Он написал (и это зафиксировано в журнале «Галеона Лестер»), что остается верным слугой Дрейка и королевы, но, будучи обвиненным в мятеже, готов не только «покинуть службу, но и отправиться на дно морское». Он добавил, что согласен вернуться в Англию, если его снабдят провиантом и предоставят в его распоряжение «Уайт лайон».

Преисполенный намерения задушить любой мятеж в зародыше, Дрейк держал ситуацию под контролем. Он предложил Ноллису сойти на берег и предстать перед советом, однако перед началом заседания поступило ложное сообщение о том, что к острову приближается какой-то флот, и всем капитанам было приказано немедленно вернуться на свои корабли. Несмотря на всеобщую суматоху, адмирал все же успел распорядиться, чтобы Тороугуд, Чемберлен и Уиллис – люди из ближайшего окружения Ноллиса – были переведены на другие суда.

Очевидец сообщает, что англичане разграбили несколько захваченных в порту каравелл, но при дележе добычи команде «Лестера» досталась совершенно мизерная доля.

«24 ноября, – рассказывает Биггс, – генерал, сопровождаемый генерал-лейтенантом и 600 людьми (по другим данным, отряд насчитывал 700 человек и вел его негр-проводник, живший ранее на этом острове. – В.Г.), прошел в глубь страны двенадцать миль к селению, называемому Санто-Доминго, где проживали губернатор и епископ со всеми иными важными персонами. Мы прибыли туда к восьми часам, найдя селение покинутым – все люди бежали в горы. Тогда мы устроили привал, чтобы отдохнуть и посмотреть, не придет ли кто-нибудь к нам на переговоры. Когда все отдохнули, генерал приказал отрядам [поджечь селение и] возвращаться назад. На обратном пути показались враги, как пешие, так и конные, но не настолько сильные, чтобы напасть на нас. Так, наблюдая за ними, мы ближе к вечеру смогли вернуться назад в Сантьягу».

В понедельник 26 ноября Дрейк приказал задействовать все пинасы и шлюпки для доставки солдат на корабли. Сэр Кристофер, со своей стороны, велел капитану Горингу и лейтенанту Такеру взять сто аркебузиров и, заняв позицию на рыночной площади, прикрывать грузившиеся на суда отряды. Наконец, Мартин Фробишер получил задание обеспечить незамедлительную перевозку упомянутого арьергарда на борт кораблей.

После завершения эвакуации сухопутных отрядов из города Дрейк решил отправить в соседний город Праю капитана Сэмпсона; в его распоряжение были переданы галиот «Дак» и два пинаса, на которых разместились роты капитанов Бартона и Биггса. Они должны были найти зарытые в Прае пушки и порох, о которых рассказал один из пленников.

«Вышеназванные капитаны, прибыв в Праю, высадили своих людей на берег, – сообщает Биггс. – Там, разместив свой отряд наилучшим образом, капитан Сэмпсон взял пленника и велел ему показать то, что тот обещал. Но он то ли не смог, то ли не захотел это сделать. Тем не менее, обыскав все подозрительные места, они нашли две пушки – одну железную, другую бронзовую. Пополудни генерал с остальным флотом стал на якорь перед Праей и лично отправился на берег, велев нам поджечь город, а затем спешно грузиться на корабли».

Мартин Фробишер. Старинная гравюра.

К шести часам вся Прая была охвачена огнем. В «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…» записано:

«Люди, увидев, что город горит, подняли в кустах и травах страшный крик, который мы весьма отчетливо слышали. В этом городе мы потеряли одного из наших людей, который отстал, чтобы заняться грабежом; испанцы, встретив его, отрубили ему голову и, распоров брюхо, вынули его сердце, после чего утащили их с собой, а тело оставили лежать.

И когда мы, возвращаясь морем назад, прошли около двух миль, мы увидели множество всадников – по нашим прикидкам, около 200; они стали подавать нам знаки; тогда мы повернули в их сторону; когда они увидели это, то подняли флаги перемирия, но, тем не менее, никто из них не прибыл к нам; после этого мы вернулись в Санто-Доминго, потеряв одного человека.

Во время нашего пребывания там, к нам пришли три или четыре негра, которым мы оказали помощь и дали провизию. Мы нашли на рейде семь каравелл и еще одну, строившуюся на стапелях. На этих кораблях имелись хлеб, вино, масло, сахар, мармелад, цукаты и тому подобные яства, но мы не нашли на них людей; их понесло к скалам, откуда мы их увели, забрав все товары и пустив их в открытое море без единой живой души; лишь один, новый, мы разобрали на части и увезли с собой…

Епископ этого города очень богат; он приезжал в церковь на серебряных дрогах с роскошным тентом над головой, который несли от восьми до двенадцати человек.

Эти серебряные дроги – вещь очень дорогая. Епископ весьма опасался за свою жизнь, ибо тремя годами ранее город был ограблен французами, которые убили мужчину, женщину и ребенка. Епископа тогда захватили, но, поклявшись, что он привезет им огромные сокровища, смог сбежать, хотя и объятый жутким страхом, с каковым он и жил с тех пор».

Город Рибейра-Гранде, как и Прая, был сожжен англичанами дотла. Это было сделано в отместку за то, что ни местный губернатор, ни епископ не пожелали явиться на переговоры о выкупе.

По свидетельству Биггса, перед уходом Дрейк собрал всех участников экспедиции, которым были зачитаны новые приказы «для лучшего управления армией». Капитаны провели перекличку своих людей, после чего все дали клятву признавать назначенных королевой высших командиров и беспрекословно выполнять приказы «генерала и его офицеров». Эти мероприятия, безусловно, были вызваны необходимостью укрепить дисциплину после завершения вышеупомянутого «дела Ноллиса». Контр-адмирал так и не отбыл в Англию, оставшись в составе экспедиции.

«29 ноября мы покинули Сант-Яго [Сантьягу], вручив себя великому Океану и пролагая наш курс далее на запад, в Вест-Индию», – записано в «Генеральной карте» экспедиции.

Северо-восточный пассат и попутные течения благоприятствовали трансатлантическому переходу. Однако менее чем через неделю после прощания с островами Зеленого Мыса, в субботу 4 декабря, на кораблях неожиданно вспыхнула эпидемия неизвестной болезни – она начала косить экипажи с угрожающей быстротой. «Поэтому каждый корабль, как только проходил мимо адмирала, отчитывался перед ним, а он консультировался затем с капитанами и мастерами по поводу того, что им предпринять, дабы побыстрее вылечить больных, – читаем в судовом журнале «Тайгера». – И было решено, что лучше всего сделать им кровопускание». Тем не менее, в течение нескольких дней на кораблях умерло, по разным данным, от трехсот до пятисот человек, а те, кто смог выжить, «долгое время оставались поврежденными в уме и бессильными. На некоторых умерших были ясно видны маленькие пятна, какие часто находят на тех, кто заразился чумой».

Описание косившей экипажи эпидемии содержится также в «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…». Там, в частности, отмечено, что «на адмиральском корабле одновременно заболели более сотни людей, на вице-адмиральском – около шестидесяти, и точно так же, в соответствии с численностью их команд, – на всех остальных кораблях». Каждый день на судах отпевали «иногда одного, иногда двух или трех людей».

 

Захват и грабеж Санто-Доминго

Выписка из «Генеральной карты» экспедиции:

«[В субботу] 18 декабря мы прибыли к Гваделупе, одному из островов Вест-Индии, осуществив наш переход через океан за 19 дней.

18 декабря мы подошли к Доминике, другому острову, где мы запаслись водой и подкрепились теми продуктами, которые дикари этого острова принесли нам».

Биггс сообщает, что первым островом, которого они достигли после пересечения Атлантики, была Доминика: «Ее населяют дикари, которые ходят нагишом; кожа имеет красноватый оттенок; они – очень красивые, статные, крепкие люди, которые почти не общаются с испанцами; ибо, как смогли выяснить некоторые из наших людей, они удерживают в плену одного или двух испанцев… Те несколько часов, которые мы провели среди них, они относились к нам очень доброжелательно, помогая нашим людям наполнять и тащить на голых плечах [бочонки] со свежей водой от реки до наших корабельных шлюпок и принося из своих домов большое количество табака, а также разновидность хлеба, именуемого кассавой, очень белого и отличного качества, испеченного из корней кассавы. Взамен мы подарили им стекляшки, разноцветные бусы и другие вещи, которые мы нашли в Сантьягу».

Индейцы-карибы. Гравюра из книги Теодора де Бри.

В море шлюпка с «Примроуза» повстречала каноэ, в котором находились восемь индейцев-карибов. Увидев англичан, индейцы знаками показали, что настроены миролюбиво.

«Мы тут же взяли их на абордаж, – рассказывает один из участников плавания. – Их лодка оказалась каноэ, сделанным наподобие свиного корыта из цельного ствола дерева. Эти люди ходят нагими, без какой-либо одежды. Убив кого-либо из своих врагов, они обычно вырывают у него зубы и носят их у себя на шее, словно цепь, а мясо [убитого] съедают.

Когда мы абордировали их, они дали нам нечто похожее на бутыль с водой и хлебом из кассавы, сделанную из дерева, а мы подарили им галеты и бидон пива, и они это тут же съели и выпили. Затем мы покинули их и принялись грести, держась ближе к берегу; люди той страны выбежали на берег, с величайшим изумлением взирая на нас. Потом мы приблизились к красивой речке с чистой водой, и туда же направились шесть человек туземцев – среди них был один, который командовал остальными. Один нес петуха и курицу, другой – картофель, а третий – банан. Они переплыли речку и подошли к нашей шлюпке; капитан решил подарить им гребень, что и сделал, потребовав взамен петуха, но они ответили отказом. Тогда капитан показал им подзорную трубу, за которую они отдали нам петуха, и капитан поманил их, приглашая в шлюпку. Один из них согласился и отправился было с нами, но его товарищи окликнули его и запретили ему это делать; тогда он прыгнул в море, держа в одной руке лук и стрелы, и поплыл в сторону берега к остальным. После этого мы простились с ними на некоторое время.

На следующий день мы собрались пройти дальше в глубь страны, и эти люди побежали по берегу следом за нами. Тогда капитан приказал бить в барабан, чем вынудил людей во внутренних районах кричать что есть мочи, свистеть и дуть в горн. Затем они пришли на берег моря и стреляли в нас. Мы попытались найти какое-нибудь удобное место, но, ничего не обнаружив, вынуждены были отступить.

Этот остров полон лесов и кустарника; мы видели много домов туземцев и нашли змей огромных размеров, тритонов и прочих ядовитых гадов. Также мы увидели здесь много пеликанов; а еще там есть картофель, апельсины, кокосы, бананы, кассава и много видов неизвестных нам фруктов».

Остров Доминика. Карта колониальной эпохи.

Безусловно, с самого начала англичане планировали задержаться на Доминике до тех пор, пока больные не восстановят свои силы, но, в конце концов, не обнаружив на берегу безопасного места для лагеря и разуверившись в дружелюбии туземцев, предпочли покинуть остров.

19 декабря корабли направились от Доминики на север, миновали Гваделупу, 20-го числа прошли мимо Монтсеррата и Редонды, а 21-го стали на якорь близ Сент-Кристофера. Здесь англичане оставались до 25 декабря. Больных переправили на берег, где благодаря чистому воздуху и свежим продуктам большинство из них выздоровело. Умерло двадцать человек, тела которых похоронили на берегу.

Остров Сент-Кристофер. Французская карта XVII века.

Пока часть моряков пополняла запасы воды, дров и провизии, другие занялись очисткой судов и проветриванием их внутренних помещений. Тем временем Дрейк собрал военный совет, на котором обсуждался план дальнейших действий. В конце концов было решено идти к Эспаньоле и атаковать ее административный центр – город Санто-Доминго.

25 декабря на кораблях экспедиции было проведено торжественное богослужение, после чего все отпраздновали Рождество.

Снявшись с якоря, флот взял курс на вест-норд-вест. В понедельник 27-го числа участники экспедиции достигли острова Санта-Крус, 28-го прошли мимо южных берегов Пуэрто-Рико, а 29-го, имея на траверзе остров Мона, увидели впереди побережье Эспаньолы.

30 декабря, в четверг, флот продолжал двигаться в западном направлении, очутившись близ юго-восточной оконечности Эспаньолы. В тот же день из-за плохого знакомства с окрестными водами потерпел крушение пинас «Томас». Командовавшему им Томасу Дрейку, брату адмирала, удалось вместе с несколькими людьми благополучно высадиться на берег и позже добраться до реки Айна, где их подобрали солдаты Карлейла.

Острова Пуэрто-Рико и Эспаньола. Старинная гравюра.

Недалеко от Санто-Доминго вице-адмирал флота Мартин Фробишер захватил два небольших испанских фрегата. Один из них был нагружен ящиками с сахаром, а второй вез шкуры, табак, говядину, бекон, горох, рис и иные продукты. На борту призов нашли двух испанских купцов и негритянку с ребенком. Пленные подробно рассказали англичанам «о подходах к городу, об укреплениях и вооружении, о наиболее уязвимых местах для нападения со стороны моря». Ключевыми пунктами в системе обороны Санто-Доминго были две каменные башни с воротами, находившиеся на морском берегу, и форт Осама. Пилот одного из захваченных фрегатов, грек по национальности, взялся показать англичанам удобное место для высадки десанта, расположенное примерно в восьми милях к западу от Санто-Доминго, в устье реки Айна.

Известие о появлении какого-то большого соединения кораблей к востоку от города достигло ушей горожан между 8 и 9 часами утра 31 декабря (по григорианскому календарю – 10 января 1586 года); эту новость доставил шкипер каботажного судна, который заметил подозрительную армаду в районе островка Санта-Каталина. Около 10 часов об этом узнали «отцы города», но лишь пополудни президент королевской аудиенсии и капитан-генерал Санто-Доминго дон Кристоваль де Овалье и старший альгвасил города капитан Хуан Мельгарехо точно установили, что таинственные корабли принадлежат англичанам. Гарнизон форта Осама был приведен в боевую готовность, у входа в гавань были затоплены три судна, перекрывшие фарватер, а в центре прохода испанцы поставили большую галеру, пушки которой должны были помешать неприятельским пинасам и шлюпкам беспрепятственно войти во внутреннюю гавань и приблизиться к форту. Согласно английским источникам, на борту этой галеры находилось «четыреста рабов – турков, мавров, негров, французов и греков».

Флот Дрейка лег в дрейф между мысом Торресилья и Эль-Матадеро. Вечером, когда все было готово для начала операции, командующий приказал пересадить солдат Карлейла с кораблей в пинасы и шлюпки, а сам перебрался на борт барка «Фрэнсис». Ночью десантная флотилия в составе тринадцати малых судов направилась к устью Айны.

На рассвете 1 января 1586 года отряд англичан, насчитывавший от шестисот до семисот человек (по другим, видимо, завышенным данным – от тысячи до тысячи двухсот человек) благополучно высадился на берег и стал строиться в походную колонну. Дрейк, оставив командование сухопутными частями Карлейлу, вернулся к месту стоянки основных сил флота.

Карта-план города Санто-Доминго. Гравюра XVII века.

Биггс, непосредственный участник нападения на Санто-Доминго, писал: «Мы начали движение примерно в восемь часов. И примерно в полдень или около часа дня мы достигли города; в это время некий [испанский] джентльмен и иные важные персоны, всего сто пятьдесят бравых всадников, стали демонстрировать свою удаль (по другим данным, число всадников не превышало сорока или пятидесяти человек. – В.Г.). Но мы произвели в их сторону залп из аркебуз, подкрепив его добрым количеством пик, так что они, не обнаружив в наших рядах ни одного слабого места… ускакали, дав нам возможность продвинуться к двум городским воротам, которые находились несколько далее, на морской стороне. Они обеспечили их людьми и установили свои пушки (на случай подобной внезапной тревоги) с наружной стороны ворот, а также оставили несколько отрядов стрелков в засаде на главной дороге. Мы разделили все наши силы… на две части, чтобы атаковать обое ворот одновременно; генерал-лейтенант открыто поклялся капитану Пауэллу, который возглавил второй отряд для прохода через другие ворота, что с Божьей помощью он не успокоится до тех пор, пока мы все не встретимся на рыночной площади.

Англичане штурмуют Санто-Доминго. Рисунок из журнала «Харперс мэгэзин», 1883 г.

Их пушки выстрелили, как только мы приблизились, и произвели в наших рядах некоторое опустошение, хотя и не очень значительное (погибло трое солдат. – В.Г.), но тут генерал-лейтенант бросился вперед, подбадривая остальных; первый же человек, сраженный пушечным ядром, находился почти рядом с ним; и после этого все тоже поспешили, чтобы уберечься от нового пушечного залпа. Несмотря на их засаду, мы двигались или, точнее, бежали так быстро в их сторону, что сломя голову ворвались в ворота и позволили им позаботиться о том, чтобы спасаться бегством, а не продолжать отстаивать свои позиции в расчете переломить ход сражения. Затем мы поспешили на рыночную площадь… Туда же, как и было условлено, прибыл капитан Пауэлл со своим отрядом. Эту площадь, а также прилегающие к ней районы, мы укрепили с помощью баррикад, поскольку здесь было наиболее удобное место для обороны. Город был слишком обширным, чтобы такой небольшой и уставший отряд мог его удерживать. Где-то после полуночи те, кто охранял крепость [Осама], услышав, как мы проводим подготовку близ ворот указанной крепости, покинули ее; некоторые были взяты в плен, некоторые бежали в лодках на другую сторону гавани, а затем в глубь страны».

Флот Дрейка на траверзе Санто-Доминго. Гравюра Б. Боацио.

Пока сухопутные силы штурмовали укрепления Санто-Доминго, Дрейк, желая отвлечь внимание испанских сил на себя, приказал флоту открыть по городу огонь из тяжелых пушек. При этом погиб лишь один из горожан – бакалавр Франсиско Тостадо. Испанские канониры тоже обстреляли английские корабли. Одно из ядер прошило адмиральский галеон, но, к счастью, никто из моряков не пострадал. «Мы всегда отвечали двумя выстрелами на их один, – писал анонимный участник сражения. – Все это продолжалось в течение трех часов, а когда на судах поняли, что наши люди вошли в город, они прекратили огонь из страха угодить в своих».

Почти все жители Санто-Доминго покинули город при первом же известии о приближении неприятеля. Они устремились по размытой дождями дороге на север, в район между Гуанумой и Перальвильо. Большая их часть остановилась на сахарной плантации Ла-Хагуа, принадлежавшей Антонио Пиментелю. Капитан-генерал Овалье и старший альгвасил Мельгарехо бежали из Санто-Доминго в сторону Перальвильо, скорее всего, по реке, воспользовавшись лодкой. Оттуда Овалье отправил тревожные сообщения о нашествии англичан колониальным властям Кубы и правительству Испании.

В воскресенье 2 января, контролируя половину города, солдаты Карлейла принялись рыть окопы и устанавливать вокруг Арсенала пушки. Одновременно командование экспедиции, разместившееся в кафедральном соборе, вступило в переговоры с представителями испанских властей о выкупе за город, церкви и фортификации. Оно требовало от испанцев 200 тыс. дукатов. Поскольку побежденная сторона не соглашалась принять условия, выдвинутые англичанами, переговоры растянулись почти на месяц. Все это время жители Санто-Доминго вынуждены были снабжать оккупантов быками и овцами, которых пригоняли в город из окрестных скотоводческих ранчо, а также хлебом, фруктами и иными съестными припасами.

Вскоре произошел трагический инцидент, который был отмечен в воспоминаниях ряда очевидцев, включая Биггса. «Среди прочих вещей, – писал он, – случилось так, что генерал отправил свое послание испанцам с помощью мальчика-негра, который нес белый флаг, означавший перемирие, как это обычно делают сами испанцы, когда они подходят, чтобы переговорить с нами. Этот мальчик, к несчастью, был встречен вначале одним из королевских офицеров с той испанской галеры, которая вместе с городом угодила к нам в руки. И он, без всякого приказа или повода, вопреки тому доброму обхождению, с каким мы обычно встречаем их посланников, в бешенстве пронзил бедного мальчика своим кавалерийским жезлом. С этой раной мальчик вернулся к генералу и, сообщив об этой несправедливой жестокости, вскоре умер у него на глазах. Генерал, будучи страшно разгневанным, приказал полицейскому маршалу взять пару пленных монахов, чтобы отвести их на то место, где мальчик был пронзен, в сопровождении достаточного количества стражников из числа наших солдат, и там немедленно повесить их, одновременно отправив другого несчастного пленника с объяснением причин этой казни и с предупреждением, что до тех пор пока субъект, убивший посланника генерала, не будет передан в наши руки, чтобы понести заслуженное наказание, мы каждый день будем вешать здесь по два пленника до полного истребления всех, кто попал к нам в руки. На следующий день капитан королевской галеры [дон Диего де Осорио] привел обидчика на окраину города, чтобы передать его в наши руки. Но было решено, что более благородной местью будет казнь, которую они осуществят сами на наших глазах; и это, соответственно, было исполнено».

Повешенные англичанами монахи оказались членами доминиканского ордена. Одного из них звали Хуан де Сарабиа, второго – Хуан Ильянес. Сейчас на месте их казни находится площадь Дуарте, а прилегающая к ней улица Дуарте долгое время носила название Калье-де-лос-Мартирес, т. е. «Улица Мучеников».

В архивах Венеции сохранилось любопытное свидетельство испанца, побывавшего в плену у англичан, а затем убежавшего от них. Он писал, что «в Сан-Доминго и повсюду на Эспаньоле Дрейк относился к индейцам и неграм с такой гуманностью, что они все любили его, а их дома были открыты для всех англичан».

Поддерживая порядок в захваченном городе, Дрейк и его офицеры зорко следили за тем, чтобы подчиненные им моряки и солдаты сохраняли дисциплину и строго выполняли полученные приказы. В один из дней по приговору военного трибунала был повешен солдат-ирландец, убивший своего капрала.

Один из испанских чиновников, с которым сэр Фрэнсис вел переговоры о выкупе за город, так описывал его внешность и нрав:

«Дрейк – человек среднего роста, белокурый и скорее полный, чем худой, веселый и аккуратный. Он приказывает и повелевает властно. Его люди боятся его и повинуются ему. Наказывает он весьма решительно. Резкий, неутомимый, красноречивый, склонный к вольностям и амбициям, тщеславный, хвастливый и не слишком жестокий».

Поскольку переговоры с испанцами о выкупе за город не принесли желаемого результата, Дрейк велел предать Санто-Доминго огню. Каждое утро с рассвета до девяти часов особая команда из двухсот матросов, охраняемая таким же количеством солдат, занималась поджогом тех домов, которые находились за пределами вырытых англичанами окопов. Работа эта оказалась не из легких, поскольку большинство зданий в городе было построено из прочного камня, нередко имело по нескольку этажей и массивные, оббитые железом двери. Кроме жилых домов, захватчики сожгли половину крепости Осама, городской архив и все деревянные статуи святых, найденные в церквах Санта-Барбара, Ла-Мерсед, Регина-Сели, Сан-Франсиско и Санта-Клара.

Настоятель кафедрального собора Санта-Мария-ла-Менор писал, что англичане «сожгли две трети всех жилых домов и крупных сооружений города, все церкви и монастыри, как мужские, так и женские, их госпитали и кельи, за исключением кафедрального собора. Я хотел сказать – за исключением лишь самого здания собора. Его алтари, украшения, распятия, иконы, органы, колокола и многое другое, обычное для подобных церквей, они сломали, сбросили вниз, сожгли и уничтожили…. Кроме того, они сожгли многие здания, принадлежавшие церкви и священникам. Два придела собора они превратили в узилище, где содержали многих захваченных жителей. Здесь они провели много времени как в настоящей тюрьме. Эта церковь превратилась в штаб-квартиру захватчиков, где они творили свои греховные дела. Она была их складом и госпиталем, а также выполняла многие иные функции. Здание собора, госпиталь Святого Николая и треть всех построек они сохранили, так как получили огромный выкуп».

Кафедральный собор в Санто-Доминго. Современный вид.

В конце концов, когда значительная часть города была разорена, Дрейк согласился с предложением уполномоченного испанцев Гарсиа Фернандеса де Торрекемады относительно размера выкупа – 25 тыс. дукатов (выкуп надлежало выплатить деньгами, драгоценностями, ломаным серебром, дамскими нарядами и пр.).

Многие англичане были удивлены, что «в таком богатом и знаменитом городе», каким слыл Санто-Доминго, они нашли сравнительно мало сокровищ. Биггс объясняет это тем, что после истребления испанцами индейского населения на золотых и серебряных рудниках острова возникла нехватка рабочих рук, и рудники пришли в запустение. Жители вынуждены были перейти на использование медной монеты – приватиры нашли ее «в огромном количестве». Так, в одном из домов хранилось более двенадцати тонн медных монет, а в целом в городе их могло быть до ста тонн. В то же время на складах был найден «большой запас крепкого вина, оливкового масла, уксуса, оливок и иных продуктов, таких как прекрасная пшеничная мука, упакованная в винные и другие бочки, а также таких товаров, как шерстяное и льняное полотно и немного шелка. Все эти продукты привозят из Испании, и они стали для нас отличным вознаграждением. Но серебряных тарелок и сосудов было мало, особенно в сравнении с огромным великолепием иных вещей этого города, ибо в этих жарких краях они используют такие красиво раскрашенные и лакированные блюда, называемые фарфором, которые они привозят из Ост-Индии. А для питья они используют стаканы изумительного качества и красоты, изготавливаемые в этом городе. Впрочем, немного серебра мы все же нашли, как и много иных хороших вещей – в частности, домашнюю мебель, прекрасную и богатую, которая стоила им очень дорого, но для нас особой ценности не имела».

Форт Осама в Санто-Доминго. Современный вид.

Покидая Санто-Доминго 31 января, англичане забрали с собой 250 крепостных пушек, две или три тонны медных монет, большой запас шкур, колокола, снятые с церквей, восемьдесят рабов, немного серебряной посуды и жемчуга, а также – согласно информации судового журнала «Примроуза» – увели из гавани три трофейных судна, включая галеру и большой галеон. В открытом море галера была сожжена, а галеон, принадлежавший Антонио Корсо, переименован в «Нью Йирс гифт» – «Новогодний подарок».

По данным С. Фернандеса Дуро, англичане захватили в Санто-Доминго корабль, нагруженный шкурами, а также сожгли королевскую галеру и десять или двенадцать каботажных судов.

Анонимный французский капитан из Гавра утверждал, что Дрейк взял в Санто-Доминго «пять больших галеонов, одним из коих был корабль «Гранд Гай» грузоподъемностью 600 тонн – новое судно французской постройки, подобного которому не было во всей Испании; 2 сеттии, которые сопровождали 2 галеры, 5 фуст и 15 фрегатов. Большую часть из них он сжег, не считая «Гранд Гая» и 3 галеонов, которые он увел с собой».

Карта Карибского моря. Картограф – Питер ван дер Аа.

 

Штурм Картахены

От Санто-Доминго английский флот направился в сторону Южной Америки. Первоначальным планом вест-индской кампании предусматривался набег на остров Маргариту, возле которого испанцы занимались добычей жемчуга, однако экспедиция «вывалилась» из графика, отстав от запланированных акций на два месяца. Поэтому, встретив противные ветры, затруднявшие продвижение флота в восточном направлении, Дрейк решил отказаться от нападения на Маргариту и велел идти к берегам Новой Гранады.

5 февраля корабли очутились в районе мыса Ла-Вела, откуда повернули на юго-запад, к Рио-де-ла-Аче. На военном совете было принято решение атаковать один из богатейших портов Испанской Америки – Картахену. На следующий день вице-адмирал флота Мартин Фробишер отправился с частью кораблей осмотреть прибрежные воды, предполагая найти испанского пилота, который мог бы провести англичан к Картахенской бухте. Но когда Фробишер вернулся, оказалось, что его миссия не увенчалась успехом.

9 февраля корабли экспедиции появились на траверзе города. Испанский поэт Хуан де Кастельянос (1522–1606), проживавший в те годы в Новой Гранаде, в поэме «Слово о капитане Франсиско Драке», упоминает о том, что на мачтах английских кораблей испанцы реяли черные флаги, а сам Дрейк был облачен в траурную одежду. Очевидно, флаги символизировали готовность англичан драться с испанцами, не щадя живота своего.

Хуан де Кастельянос. Портрет 1589 года.

Рассказывая о начале операции по захвату Картахены, Биггс писал: «Вход в гавань расположен в трех милях к западу от города; мы вошли в нее примерно в три или четыре часа пополудни, не встретив отпора со стороны их артиллерии… Вечером мы высадились (на пляже Ла-Колета. – В.Г.) прямо возле входа в гавань под командованием мастера Карлейла, нашего генерал-лейтенанта. Построив нас так, чтобы мы около полуночи двинулись как можно тише вперед, он велел нам с целью безопасности держаться ближе к берегу моря. Соответственно, мы так и пошли, не сбиваясь более с дороги, которую мы сначала, через час после начала движения, потеряли из-за плохой осведомленности того, кто взялся.

Вид на Картахенскую бухту. Гравюра XVI века.

В авангарде войска шли пикинеры Сэмпсона и мушкетеры Горинга. Следом двигались основные силы – четыре роты под командованием сержант-майора Пауэлла. Замыкали движение солдаты из отрядов капитана

Моргана и капитана Сесила (правда, на сей раз последних возглавлял капитан Уинтер, передавший Сесилу командование своим судном).

Когда англичане, продираясь сквозь заросли деревьев и кустарника, находились в двух милях от города, навстречу им неожиданно выскочили испанские кавалеристы «числом до сотни» (на самом деле, у испанцев было лишь полсотни кавалеристов). Стрелки Горинга тут же «угостили» их залпом из аркебуз, заставив спешно ретироваться.

Пока сухопутные силы продвигались по косе к стенам города, Дрейк велел Фробишеру взять часть кораблей, пинасов и шлюпок и атаковать испанский форт Бокерон, прикрывавший проход из лагуны во внутреннюю гавань. Цель этой диверсии заключалась в том, чтобы отвлечь внимание испанцев от продвижения отряда Карлейла. Вице-адмиралу оказывали поддержку капитаны Феннер, Уайт, Кросс и некоторые другие. Когда они приблизились к упомянутому форту, его батареи, насчитывавшие шестнадцать пушек, открыли интенсивный огонь; артиллеристов тут же поддержали аркебузиры во главе с комендантом форта Педро Мехия де Мирабалем. Прорваться сквозь их огонь во внутреннюю гавань было проблематично, тем более что вход туда был перекрыт тяжелой цепью. Ядра разбили в щепки руль на пинасе Фробишера, сбили грот-мачту и выбили несколько весел из рук гребцов, а пули, выпущенные из аркебуз, снесли шляпы с голов нескольких моряков и сразили наповал капитана.

Разозленный неспособностью Фробишера захватить испанское укрепление, Дрейк решил показать ему, как это нужно делать. С отрядом пинасов и шлюпок он предпринял новую попытку взять форт Бокерон, но и его постигла неудача.

Тем временем операция на суше проходила достаточно успешно.

«Когда отряды оказались в полумиле от города, – сообщает Биггс, – полоса земли, тянувшаяся между морем и гаванью, сузилась, не превышая в ширину пятидесяти шагов… Это узкое место было надежно укреплено каменной стеной и рвом, вырытым перед нею; стена эта была построена по всем правилам, с укреплениями на флангах… Лишь в одном месте в стене имелся проход, чтобы в случае необходимости там могли проехать всадники или карета. Но даже и в этой части, лишенной стены, имелась надежная баррикада из винных бочек, наполненных землей, тянувшаяся от одного края до другого и отчасти уходившая в море. Это укрепление было снабжено шестью большими пушками, полукулевринами и фальконетами, которые выстрели прямо в нас, когда мы приблизились. Кроме этой стены, со стороны внутренней гавани они подогнали также две галеры, поставив их носом к берегу и установив на них одиннадцать пушек, которые простреливали проход [по косе] и угрожали нашему [правому] флангу. На указанных двух галерах были установлены также три или четыре сотни аркебуз, а на суше для прикрытия лишь этого места они разместили еще триста аркебузиров и пикинеров».

Флот Дрейка осаждает Картахену. Гравюра Б. Боацио.

Цифры, приводимые Биггсом, явно завышены. Согласно испанским документам, в то время гарнизон Картахены насчитывал 54 кавалериста, 450 аркебузиров, 100 пикинеров, 20 негров-мушкетеров и 100 индейских лучников, сформированных в два батальона; кроме того, на галерах, которыми командовал «генерал побережья Тьерра-Фирме» кабальеро дон Педро Вике-и-Манрике – ветеран войн в Италии, Фландрии и Алжире, – дополнительно разместилось еще 150 аркебузиров. Общее руководство обороной города осуществлял губернатор дон Педро Фернандес де Бустос (или Бусто), артиллерией командовал Блас де Эррера, сухопутными частями – Альваро де Мендоса. Для защиты стены, находившейся на косе, испанцы выделили лишь тридцать аркебузиров и пятьдесят индейских лучников под командованием Франсиско Диаса.

«Находясь в полной боевой готовности, дабы встретить нас, они не жалели ни ядер, ни пуль, – продолжает свой рассказ Биггс. – Но наш генерал-лейтенант, пользуясь темнотой (рассвет еще не наступил), приближался по низменной стороне, следуя тем маршрутом, который он сам перед тем выбрал, то есть по залитому морем берегу, где вода несколько спала, так что в итоге все их выстрелы пропали даром. Наш генерал-лейтенант велел беречь заряды до тех пор, пока мы не приблизимся к стене. Итак, выставив пики, мы приблизились к месту, где обнаружили баррикады из корабельных бочек – самое удобное место для задуманного нами штурма; и он был нами немедленно осуществлен, несмотря на то, что сие место надежно охраняли пикинеры и аркебузиры [испанцев]. Произведя залп из аркебуз им в лицо, мы разбросали бочки с землей и пустили в ход наши шпаги и пики. Наши пики были немного длиннее, чем их, а наши тела гораздо лучше защищены; среди них лишь немногие имели средства защиты. Превосходство наших шпаг и пик стало для них тяжким испытанием, и они вынуждены были отступить. В этой яростной схватке генерал-лейтенант собственноручно заколол главного знаменосца испанцев, который мужественно сражался до самой смерти».

Англичане потеряли в бою двадцать восемь человек убитыми, не считая раненых. Среди последних оказался и капитан Сэмпсон. Преследуя испанцев, «бежавших в город, словно овцы», солдаты Карлейла достигли рыночной площади и, сломив последний оплот сопротивления испанцев, овладели ею. «Итак, когда мы захватили это место и выставили защиту, – продолжает Биггс, – они вынуждены были терпеть наше присутствие в городе, сами же отправились к своим женам, которых они увезли в другие районы страны еще до нашего прихода. В конце каждой улицы они возвели очень прочные баррикады, наполненные землей, с траншеями с внешней стороны, сделанные настолько хорошо, что ничего подобного нам прежде не доводилось видеть. Сначала там было оказано незначительное сопротивление, но вскоре оно было сломлено; потери составили несколько убитых и раненых. Они привлекли к себе на помощь много индейцев, которых разместили в основном на флангах, все – лучники со злодейски отравленными стрелами, так что, при малейшей царапине на коже, раненого неизбежно ожидал летальный исход. Некоторых из наших людей они убили этими стрелами, а некоторых злоумышляли убить с помощью уколов со стороны небольших заостренных палок длиной полтора фута, один конец которых упирался в землю, а второй был отравлен; они торчали прямо у нас на пути – там, где мы должны были пройти от места высадки к городу… Но поскольку мы двигались по кромке прибоя, большая их часть, к счастью, не задела нас».

Когда город был захвачен, уцелевшие защитники Картахены во главе с губернатором отступили в соседнюю деревню Турбако. Перед этим испанские солдаты, находившиеся на двух галерах во внутренней гавани, получили приказ вывести их в открытое море через мелководный пролив Бока-Чика, но поскольку отлив как раз достиг самой низкой отметки, приказ не был выполнен. Неожиданно взбунтовались галерные рабы, доведенные до отчаяния офицерами Мартином Браво и Кастаньедой. Чтобы посеять панику на галерах, рабы подожгли их (по другой версии, поджог осуществили сами испанцы, чтобы не дать англичанам возможности захватить их). Часть гребцов-невольников погибла в огне, другая часть, бросившись в воду, вплавь достигла берега и присоединилась к людям Дрейка. Лишь небольшое количество рабов испанцам удалось забрать с собой в окрестные леса.

Гарнизон форта Бокерон, охранявший вход во внутреннюю гавань, тоже сбежал. Теперь корабли англичан смогли беспрепятственно подойти к городу со стороны внутренней гавани.

Картахена. Старинная гравюра.

«Мы оставались здесь шесть недель, и болезнь со смертельным исходом… распространилась среди наших людей снова, хотя и не в таких ужасных масштабах, как ранее. И из тех, кого коснулась эта болезнь, и кто смог избежать смерти, почти никто не смог больше восстановить свои силы. Действительно, многие из них до того теряли память, что… когда кто-то начинал бредить, о нем говорили, что он заболел «калентурой» – так испанцы называют горячку… Ее причину приписывают вечернему воздуху или воздуху начала ночи, который они именуют la serena; в это время, по их убеждению, всякий, находящийся на открытом воздухе, определенно будет заражен и умрет, если только он не индеец или не является уроженцем этих мест. Наши люди, стоявшие в карауле, подвергались заражению воздухом, который в Сантьягу был все же гораздо более опасным и смертельным, чем во всех прочих местах».

В общей сложности из-за болезней в Картахене умерло не меньше сотни участников экспедиции. Случались и боевые потери. Так, однажды часовой, дежуривший на колокольне, заметил в море несколько малых барков и лодок, приближавшихся к входу в лагуну. Капитаны Том Мун и Вэрни вместе с Джоном Грантом, шкипером «Тайгера», и некоторыми другими моряками тут же взяли несколько пинасов, решив перехватить незнакомцев до того, как они смогут приблизиться к берегу. Действовать нужно было быстро, чтобы сбежавшие из города жители или солдаты не успели предупредить команды барок и лодок об опасности. «И все же это случилось, несмотря на все попытки наших людей воспрепятствовать этому, – сокрушается Биггс. – Ибо испанские лодки, обнаружив наши пинасы, направлявшиеся к ним, выбросились на берег, а их команды сразу же укрылись в густом кустарнике на суше среди тех, кто подавал им оттуда сигналы. Наши люди, не произведя должного осмотра тех мест и не заметив ни одного испанца, немедленно взяли на абордаж испанские барки и лодки, но в то время, когда они находились на них совершенно открыто, отряд испанцев произвел по ним залп из кустов. Этим залпом были сражены капитан Вэрни, умерший мгновенно, и капитан Мун, который скончался спустя несколько дней, не считая четырех или пяти других, получивших ранения. С тем наши люди вернулись не солоно хлебавши, поскольку не имели с собой достаточно солдат, чтобы сражаться на суше…»

Том Мун был похоронен в кафедральном соборе города.

Оставаясь хозяином Картахены, Дрейк поселился в роскошном доме одного из своих пленников, старого кабальеро Алонсо Браво де Монтемайора, и спустя короткое время вступил в переговоры с губернатором Педро Фернандесом де Бустосом и епископом Хуаном де Монтальво относительно выкупа за город, церкви и монастыри. С самого начала сэр Фрэнсис требовал от испанцев 400 тыс. дукатов или 100 тыс. ф. ст., но те заявили, что не располагают такими деньгами, и предложили 28 тысяч. Переговоры зашли в тупик, когда выстрелы из пушек, установленных возле нового кафедрального собора, привели к его частичному разрушению. В «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…» записано:

«Когда испанцы увидели, что их церковь рухнула, они сказали, что не дадут нам денег за город, поскольку ценили свою церковь больше, чем город».

В ответ захватчики прибегли к испытанному методу убеждения – начали планомерно сжигать город квартал за кварталом (всего было уничтожено двести домов). Иногда небольшие испанские отряды приближались к городским окраинам и стреляли издалека по английским солдатам, но потом трусливо убегали.

План Картахены. Испанская карта XVI века.

27 февраля Дрейк собрал пехотных офицеров на военный совет, чтобы решить, что же делать дальше. После долгих дебатов пехотные капитаны приняли постановление следующего содержания:

«Поскольку генералу было угодно узнать мнение капитанов о том, какой курс, по их разумению, целесообразнее всего следовало бы теперь взять, пехотные капитаны, собравшись вместе и посоветовавшись на сей счет, выразили его в трех пунктах.

Во-первых, относительно возможности удержания города при возможном появлении сил противника – либо тех, что здесь уже имеются, либо тех, что могут прибыть из Испании – ответ таков:

Мы придерживаемся мнения, что с тем отрядом людей, который в настоящее время мы используем для несения сухопутной службы… мы вполне можем удерживать этот город, хотя в данный момент нести указанную службу способны не более 700 человек. Остальные – примерно 150 человек – по причине ранений и болезней не в состоянии нести какую бы то ни было службу. Поэтому флотские капитаны вслед за этим тоже должны принять решение, как они собираются обеспечить сохранность и дееспособность кораблей на случай прибытия испанского флота.

Во-вторых, относительно того, идти ли нам всем вместе немедленно домой или продолжить дальнейшие поиски удачи… и тем самым найти огромное количество сокровищ, которые вознаградят нас за наши мучения… мы даем такой ответ:

Хорошо известно, что и мы, и солдаты занялись этим делом в качестве добровольцев, без какого-либо принуждения или поручения Ее Величества или кого бы то ни было. И поелику мы до сих остаемся людьми чести и с величайшего благословения и благоволения нашего Господа взяли три таких известных города [Сантьягу, Санто-Доминго и Картахену], в которых, по расчетам всех людей, можно было найти величайшие сокровища… считая, соответственно, что раз уж все эти города с их товарами и пленными, захваченными в них, и выкупами… обманули те надежды, которые мы возлагали на них с самого начала; зная к тому же о слабости наших сил… мы пришли к выводу, что… лучше всего вернуться нам отсюда к нашей милостивой государыне, к себе на родину…

Третий и последний пункт относительно выкупа за город Картахену таков: еще до того, как его начали поджигать, было предложено 27 000 или 28 000 фунтов стерлингов.

Наше мнение сводится к тому, что следует согласиться с этим. Принять вышеупомянутое предложение предпочтительней, чем отказаться от него, настаивая на первоначальном нашем требовании 100 000 ф. ст., ибо ясно видно, что им не под силу исполнить его в настоящее время…»

Офицеры пришли к выводу, что они итак уже захватили в Картахене изрядную добычу. Однако, учитывая, что рядовые участники экспедиции могут проявить недовольство относительно размеров причитающейся им доли, все командиры единогласно отказались от своей доли добычи в пользу простых солдат и матросов, решив вознаградить их за все опасности и тяготы долгого похода.

«Во время нашего пребывания в этом городе… между нами и испанцами сохранялись уважительные отношения – мы пировали и выказывали им различные знаки внимания, – пишет участник экспедиции. – Среди прочего, имел место визит к нашему генералу губернатора Картахены с епископом города и иными знатными людьми. Город Картахену мы изрядно подпортили в разных местах, предав многое огню… от досады, а также с целью заключения договора с ними о выкупе; в конце концов, мы договорились с ними о 110 000 дукатов [30 250 ф. ст.] за то, что еще уцелело…»

Указанная сумма была согласована во время переговоров с представителями губернатора – капитаном Тристаном де Ориве и вице-губернатором Диего Дасой и внесена золотыми слитками. Но она касалась лишь города, а не его окрестностей. Поэтому англичане решили «выжать» из испанцев дополнительные суммы за неприкосновенность монастыря Сан-Франсиско, находившегося в четверти мили от Картахены, на холме Ла-Попа, скотобойни и форта Бокерон, охранявшего вход во внутреннюю гавань. Две роты солдат, занявшие монастырь, начали обкладывать его стены дровами. Осознав, что захватчики вот-вот подожгут святую обитель, настоятель монастыря поспешил отдать за его сохранность тысячу крон. Что касается форта, то он не был выкуплен, и англичане взорвали его. Кроме того, они сожгли стоявший на рейде испанский галеас и два своих судна, пришедших в негодность (вместо них Дрейк велел забрать два новых испанских барка).

После всех этих событий, закончив погрузку на борт трофейных пушек, колоколов и прочей добычи, флот двинулся к острову, находившемуся близ выхода из лагуны. Здесь корабли стали на якорь, и команды занялись доставкой на борт свежей воды и фруктов – апельсинов, лимонов, гранатов, цитронов и прочих экзотических плодов.

Сэр Фрэнсис Дрейк. Старинная гравюра.

«Проведя в этом городе шесть недель, – писал участник событий, – мы вышли в море в конце марта (согласно испанским данным, это случилось 2 апреля по юлианскому календарю, или 12 апреля по григорианскому календарю. – В.Г.); через два-три дня большой корабль, который мы взяли в

Санто-Доминго и который был назван «Нью Йирс гифт», стал сильно протекать, будучи [изрядно] нагруженным пушками, шкурами и другой добычей, и ночью отделился от нашего флота. Генерал, обнаружив пропажу на следующее утро, собрал весь флот на совещание, так как боялся, что с ним могло приключиться великое несчастье… Ведь он протекал так сильно, что все его люди не переставали откачивать воду. Но, в конце концов, он нашелся, а с ним и барк «Талбот», который, на счастье, оказался рядом и был готов забрать с него людей, чтобы спасти их. Генерал, узнав об их бедственном положении, повернул весь флот назад к Картахене».

Можно себе представить ужас на лицах испанцев, когда 4 апреля они снова увидели корабли англичан! Жители города немедленно бросились спасаться бегством. Чтобы успокоить их, Дрейк отправил к губернатору Картахены своего посланника с объяснением причин, почему флот вынужден был вернуться в бухту. Он заверил губернатора, что ни один английский солдат не сойдет на берег, и просил лишь позволить его пекарям свободно пользоваться городскими печами для выпечки хлеба. «Мы выпекали здесь галеты шесть или семь дней, – рассказывает очевидец событий, – и губернатор города встречал нас с величайшей учтивостью. Он объявил под страхом смерти, чтобы никто не смел обижать нас, но чтобы все помогали нам дровами, водой и прочими необходимыми вещами, позволяя нам ходить, когда угодно и где угодно. А еще приказал, чтобы по два испанца в каждом доме, где мы занимались выпечкой, не подпускали к нам никого, кроме тех, кого мы сами хотели видеть».

После того, как они провели в Картахенской бухте в общей сложности две недели, англичане разгрузили находившийся в аварийном состоянии корабль «Нью Йирс гифт» и сожгли его. 14 апреля (по другим данным, 18 апреля), закончив погрузку на суда галет, дров и воды, они снова вышли в море.

Казначей Луис де Гусман и бухгалтер Алонсо де Тапья в письме королю Филиппу по поводу разорения Картахены Дрейком восклицали: «Все это, очевидно, бич и наказание, которое Господь пожелал применить к нам за наши грехи, ибо, испепелив и разграбив его, англичане оставили этот город до такой степени разрушенным, что его нынешнее состояние заслуживает глубочайшего соболезнования».

Высокую оценку набегу на Картахену дал знаменитый английский ученый, философ и политик Фрэнсис Бэкон в своих «Размышлениях относительно войны с Испанией» (1629). Взятие этого города он назвал «одним из самых пылких исполнений долга и наиболее рискованных осад из тех, что [нам] известны».

Фрэнсис Бэкон. Работа неизвестного художника.

 

Взятие Сан-Аугустина

Через несколько дней после ухода из Картахены, двигаясь на норд-вест, флот Дрейка миновал южное побережье Ямайки и 22 апреля подошел к необитаемому острову Большой Кайман – крупнейшему из трех в группе островов Кайман. Источников пресной воды, в которой команды испытывали нужду, здесь не было, но на морском берегу участники экспедиции обнаружили множество крабов, змей, игуан, черепах и кайманов. Последние, обитавшие в заболоченных низинах, вели себя довольно агрессивно, так что в итоге англичане убили больше двадцати этих зубастых животных «и приготовили из них очень вкусное мясо». Еще большее значение для пополнения запасов провизии имела охота на зеленых морских черепах, мясо которых у моряков всегда считалось деликатесом.

Морская черепаха. Французская гравюра XVIII века.

Проведя на Большом Каймане два дня, экспедиция направилась к западной оконечности Кубы – мысу Сан-Антонио, куда и прибыла 26 или 27 апреля. Здесь матросы снова искали источники пресной воды, но тщетно. В районе мыса англичане захватили два испанских фрегата, ограбили их и сожгли. Затем, как писал один из участников похода, «мы подняли якорь и ушли, рассчитывая через несколько дней отыскать Матансас – город к востоку от Гаваны».

В последний день апреля в море был замечен неизвестный парусник. Дрейк направил в погоню за ним несколько пинасов, однако догнать незнакомца не удалось.

«Проведя в пути четырнадцать дней, – читаем в одном из отчетов об экспедиции, – мы из-за отсутствия благоприятного ветра вынуждены были снова вернуться к мысу Сан-Антонио; дефицит воды был столь значительным, что мы предприняли новую попытку отыскать ее, и, наконец, обнаружили оную в достаточном количестве; я полагаю, что это была дождевая вода, которая скопилась в низинах примерно в трехстах шагах от морского побережья после недавних ливней.

Карта Кубы, Ямайки и островов Кайман. Конец XVII века.

Было бы несправедливо умолчать о том, как генерал показывал в этом месте хороший пример всем, желая ободрить остальных и как можно скорее взять свежую воду на борт кораблей, терпя при этом не меньшие мучения, чем простые матросы. Так было в Санто Доминго, Картахене и во всех иных местах, где он всегда проявлял тщательную заботу и внимательно следил за надлежащим порядком на флоте».

Английские источники расходятся в определении даты, когда именно экспедиция Дрейка покинула мыс Сан-Антонио. По одним данным, «после трех дней, потраченных на снабжение наших кораблей водой, мы 13 мая во второй раз отошли от мыса Сан-Антонио». А вот данные из «Трактата и описания экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…»:

«14 мая мы снова вернулись к мысу Сан-Антонио, и на этот раз нашли больший запас воды, и стояли здесь пять дней, чтобы подкрепить свои силы.

19-го мы подняли якорь и пошли вдоль побережья, рассчитывая прибыть в Матансас и взять город; в пути мы захватили каравеллу. Люди покинули ее и бежали на берег. Она была нагружена солью. Мы появились в виду гавани, в которую хотели войти, но не смогли этого сделать из-за противных ветров».

23 мая флот направился к южной оконечности Флориды, приблизившись к ней 25-го числа. Затем, двигаясь на север вдоль флоридского побережья, англичане вечером 27 мая очутились в районе города Сан-Аугустин. Как свидетельствует один из участников похода, «мы держались близко к суше до тех пор, пока ранним утром 28 мая не обнаружили на берегу что-то вроде вышки, которая действительно оказалась площадкой на четырех длинных мачтах, предназначенной для наблюдения за морем; это было на тридцатом градусе широты или около того. Наши пинасы были наполнены людьми и высланы к берегу; мы двинулись вдоль берега реки, чтобы найти поселение, основанное там неприятелем; ибо никто из нас ничего не знал об этом месте.

Карта Флориды. Конец XVII века.

Здесь генералу представился случай лично выступить в поход с ротами, тогда как генерал-лейтенант шел в авангарде; и, продвинувшись на милю или чуть больше вдоль берега реки, мы смогли различить на другой стороне реки, прямо напротив нас, форт, который недавно был построен испанцами; и примерно в миле от форта находился небольшой город или селение без стен, с деревянными домами… Затем мы подготовили наши пушки для установки на батарее; первая пушка была установлена ближе к вечеру, и первый выстрел был произведен лично генерал-лейтенантом, который угодил в их знамя и пробил его насквозь, как позже нам стало известно от одного француза, который перешел от них к нам. Затем был сделан еще один выстрел, который ударил в основание стены форта, построенной из стволов больших деревьев, напоминавших мачты. Генерал-лейтенант решил этой ночью перебраться с четырьмя ротами через реку и там разместиться, окопавшись вблизи форта так, чтобы он мог стрелять из мушкетов и пистолетов в любого, кто появится, а затем доставить и установить вместе с ними батарею; но поскольку невозможно было сразу получить помощь моряков для рытья окопов, исполнение данного решения пришлось перенести на следующую ночь.

Сан-Аугустин на немецкой гравюре начала XVIII века.

Ночью генерал-лейтенант взял небольшой гребной ялик и полдюжины хорошо вооруженных людей, в том числе капитана Моргана и капитана Сэмпсона с некоторыми другими, не считая гребцов, и отправился посмотреть, какую стражу выставил враг, а заодно прощупать почву. И едва он приблизился со всей возможной скрытностью, как враг, всполошившись, решил со страху, что все силы приближаются к ним, чтобы начать штурм, и тут же со всей возможной поспешностью покинул это место, успев выстрелить из нескольких пушек. Так они ушли, а он вернулся к нам снова, ничего не зная об их бегстве из форта. Потом прибыл француз – флейтист, находившийся у них в плену – на небольшой лодке, который играл на флейте мотив песни о принце Оранском. Когда часовые окликнули его, он, прежде чем выбраться из лодки, сказал им, кем он был, и как испанцы покинули форт; предложив также либо стать их пленником, либо вернуться с ними к форту».

Француза звали Никола Бургундец; он провел в испанском плену шесть лет, но незадолго до появления англичан ухитрился вырваться на свободу. Вместе с французом, согласно некоторым данным, прибыл также какой-то голландец.

«Получив указанные сведения, – пишет анонимный участник экспедиции, – генерал и генерал-лейтенант с некоторыми капитанами в одном ялике и вице-адмирал с некоторыми другими – в своем ялике, а с ними два или три пинаса, обеспеченные солдатами, тут же двинулись к форту, дав приказ остальным пинасам следовать за ними. И при нашем приближении некоторые из врагов, более смелые, чем остальные… выстрелили в нас из двух пушек. Но мы вышли на берег и вошли в форт, не обнаружив в нем ни одного человека».

На следующий день англичане произвели тщательный осмотр захваченного форта, называвшегося Сан-Хуан-дель-Пинильо (по другим данным – Сан-Хуан-де-Пинос). Он был целиком построен из дерева – кедра и сосны; «стены его представляли собой бревна или стволы деревьев, поставленные вертикально и плотно подогнанные друг к другу на манер частокола, без какого-либо рва». Никола Бургундец рассказал Дрейку и его офицерам, что губернатор города дон Педро Менендес Маркес узнал о появлении английского флота в Вест-Индии за пять недель до его прибытия во Флориду. Форт он решил построить специально для того, чтобы не позволить Дрейку неожиданно захватить Сан-Аугустин. Но поскольку завершить все строительные работы испанцам не удалось, они не стали удерживать это худосочное укрепление.

«Батарея, на которой стояли пушки, была сделана из сосновых деревьев, которых здесь очень много, – сообщает очевидец. – Они лежали крест-накрест друг на друге, а между ними было насыпано немного земли. Здесь было тринадцать или четырнадцать больших бронзовых пушек и запертый сундук, содержавший, по подсчетам, две тысячи фунтов стерлингов королевских сокровищ, предназначавшихся для оплаты солдат этого форта, коих было сто пятьдесят человек (по испанским данным, гарнизон насчитывал лишь восемьдесят солдат. – В.Г.).

Флот Дрейка на траверзе Сан-Аугустина. Гравюра Б. Боацио.

Когда форт… был взят и наступил день, мы попытались пройти к городу, но не смогли [сделать это] по причине рек и пересеченной местности между двумя указанными местами. И тогда, вынужденные снова сесть в наши пинасы, мы отправились оттуда на главную реку, которая, как и город, называлась Сан-Аугустин».

В «Трактате и описании экспедиции сэра Фрэнсиса Дрейка…» сообщается, что возле форта на англичан напали выскочившие из леса «дикари и прочие». Их атака была отбита, но в ходе схватки «был убит мистер Уотерхаус, помощник капитана нашего корабля».

29 мая английский авангард подошел на шлюпках и пинасах к окраине Сан-Аугустина, в котором насчитывалось около двухсот пятидесяти домов. Здесь отряд был снова обстрелян испанцами. Очевидец писал, что «когда мы приближались к месту высадки, появились какие-то люди и произвели в нашу сторону несколько выстрелов, однако тут же бросились наутек. Когда они убегали, сержант-майор [Пауэлл], обнаружив одну из их лошадей оседланной и взнузданной, взял ее, чтобы броситься в погоню; и, оторвавшись от своей роты, был застрелен в голову человеком, скрывавшимся в кустах. Когда он упал, стрелявший и двое или трое сообщников пронзили его тело шпагами и кинжалами в трех или четырех местах еще до того, как кто-либо [из наших] смог прийти к нему на помощь. Мы весьма сожалели о его смерти, поскольку он был весьма благородным человеком и опытным солдатом, таким храбрым, каким только может быть мужчина».

30 мая, не обнаружив в Сан-Аугустине ни жителей, ни денег, ни провианта (не считая сорока бочек муки грубого помола), англичане сожгли его дотла и вернулись назад в форт Сан-Хуан, в котором провели еще три дня. Участник экспедиции писал, что они убили вождя местных индейцев за то, что он вместе со своими воинами планировал в одну из ночей неожиданно напасть на английский лагерь «и уничтожить всех англичан».

Недалеко от форта люди Дрейка захватили небольшую каравеллу. На ее борту они нашли «немного сокровищ», письма, адресованные королем Испании местным чиновникам, и маленького мальчика. Команда судна оставила его, когда в спешке бежала на берег. Дрейк велел отправить мальчика к скрывавшимся в окрестных лесах испанцам.

Примерно в двенадцати лигах к северу от Сан-Аугустина находилось еще одно испанское поселение, называвшееся Санта-Элена. Его охранял гарнизон из ста пятидесяти солдат, в задачу которого входило не допущение на побережье Флориды иностранных колонистов. На общем собрании всех капитанов Дрейк хотел выяснить, стоит ли им осуществить нападение и на это поселение. Капитаны единогласно проголосовали за то, чтобы напасть на Санта-Элену.

Вид на Сан-Аугустин. Старинная гравюра.

2 июня англичане завершили погрузку на суда пушек и иных трофеев, подожгли форт, затем предали огню каравеллу, захваченную возле Матансаса, и ночью вышли в море. Однако из-за наличия опасных мелей вдоль побережья и отсутствия лоцмана от нападения на Санта-Элену вскоре пришлось отказаться.

 

Визит на остров Роанок

Прежде чем взять курс на Англию, Дрейк решил навестить английскую колонию на острове Роанок, основанную в 1585 году по инициативе фаворита королевы Елизаветы сэра Уолтера Рэли.

«Итак мы пошли вдоль побережья, держась близко к берегу, – пишет анонимный участник экспедиции, – и мели простирались на лигу или две от побережья, а земля по большей части была низменной и труднопроходимой. Девятого июня, заметив специально разведенный большой огонь… генерал направил свой ялик к берегу, где мы нашли несколько наших соотечественников-англичан, которые были отправлены сюда годом ранее сэром Уолтером Рэли, и доставили их на борт. Следуя их указаниям, мы прошли к тому месту, которое они сделали своим портом. Но некоторые из наших кораблей, имея большую осадку, не смогли войти и стали на якорь за пределами гавани, на открытом рейде, примерно в двух милях от берега. Отсюда генерал написал письма мастеру Ралфу Лейну, который был губернатором этих англичан в Виргинии, а затем в его форт, находившийся примерно в шести лигах от рейда на острове, который они называли Роанок; в них он, в частности, сообщил, что готов снабдить его всем необходимым, ибо узнал о его потребностях от тех, с кем он имел беседу при первой встрече (Дрейк беседовал с капитаном Стаффордом. – В.Г.).

Карта острова Роанок и окрестных земель.

На следующий день сам мастер Лейн и некоторые из его компании прибыли к нему; с согласия своих капитанов он [Дрейк] предложил им на выбор два варианта, сказав: либо он оставит им корабль, пинас и несколько лодок с соответствующим количеством шкиперов и моряков, снабдив их месячным запасом провизии, чтобы они находились там и продолжали исследование той страны и берегов, а также столько провианта, сколько будет необходимо для перевозки их всех (в количестве ста трех человек) в Англию, если они в дальнейшем надумают так поступить, вместе с иными необходимыми вещами, каковые он мог бы им дать; либо, если они полагают, что уже достаточно исследовали и желают вернуться в Англию, он увезет их. Но они… захотели остаться, согласившись с благодарностью и великой радостью с тем, что было предложено вначале».

В «Отчете о примечательных деяниях англичан, оставленных в Виргинии Ричардом Гренвиллом на попечении мастера Ралфа Лейна» сообщается, что управляющий колонией просил Дрейка оставить ему помимо провизии «несколько соответствующих шкиперов – не только для доставки нас в Англию, когда придет время, но также для поиска на побережье какой-нибудь лучшей гавани, ежели здесь таковые имелись, и, в особенности, помочь нам небольшими лодками и гребцами». Кроме того, Лейн хотел получить от Дрейка мушкеты, пистолеты, фитили, свинец, инструменты и иное снаряжение. Адмирал, «следуя своей обычной манере руководства (как сообщили мне), созвал своих капитанов на совет; решили, чтобы я отправил вместе с ним на борт кораблей тех офицеров из моего отряда, которых я использовал в подобных случаях, с их записками; ими были начальник снабжения, заведующий складом и помощник казначея. Он [Дрейк] сразу же передал им для меня судно «Фрэнсис» – весьма приличный барк в 70 тонн, и тут же велел доставить на его борт провиант для 100 человек на четыре месяца вместе со всеми другими необходимыми припасами, о которых я просил…»

Якорная стоянка у острова Роанок. Рисунок XVI века.

Проявив невиданную щедрость, Дрейк решил также оставить Лейну два пинаса, четыре шлюпки и двух опытных шкиперов – Абрахама Кендалла и Гриффита Хёрна. «Но, – замечает очевидец, – когда корабль был выделен… еще до того, как они смогли получить от флота предназначенную для них провизию, разразился сильный шторм (что, по их словам, было необычно и весьма странно), который [сопровождался грозой и градом и] не стихал три дня (по данным Лейна, четыре дня – с 13 по 16 июня. – В.Г.), подвергая весь флот страшной опасности быть сорванным с якорей и выброшенным на берег. Из-за этого мы перерезали много канатов и потеряли много якорей; а некоторые суда из нашего флота, пропавшие вовсе, включая корабль, выделенный для мастера Лейна и его людей, так и не смогли вновь встретиться с нами до тех пор, пока мы не пришли в Англию. Многие наши малые пинасы и лодки были потеряны во время этого шторма».

Остров Роанок на карте из книги Теодора де Бри.

Когда шторм утих, Дрейк хотел отдать колонистам барк «Боннер» с небольшим запасом провизии, «чтобы они могли вернуться в свою гавань». Однако Лейн и его компаньоны – всего сто девять человек – отказались от дальнейшего проживания на Роаноке, умоляя, чтобы их отвезли в Англию. Адмирал не возражал, и 19 июня флот вышел в открытое море.

 

Возвращение на родину

От побережья Виргинии (ныне – это побережье штата Северная Каролина) корабли экспедиции направились на север, к Ньюфаундленду, а оттуда поспешили к родным берегам. Автор дополнения к отчету Биггса писал: «В конце концов… мы благополучно прибыли в Портсмут 28 июля 1586 года, к великой славе Господа и к не меньшей чести нашей государыни, нашей страны и всех нас. Стоимость того, что было добыто в этой экспедиции, оценивалась в шестьдесят тысяч фунтов, из коих команды, участвовавшие в этом трудном вояже, получили двадцать тысяч, а авантюристы – остальные сорок. Из этих двадцати тысяч фунтов (насколько я могу судить), пришлось по шесть фунтов на пай. Мы потеряли в этой экспедиции почти 750 человек; более трети из них – по болезни. Вот имена умерших и погибших в этом вояже, кого я смог сразу припомнить: капитан Пауэлл, капитан Вэрни, капитан Мун, капитан Фортескью, капитан Биггс, капитан Сесил, капитан Хэннам, капитан Гринфилд; Томас Такер – лейтенант; Александр Старки – лейтенант; мастер Эскот – лейтенант; мастер Уотерхаус – лейтенант; мастер Джордж Кэндиш, мастер Николас Уинтер, мастер Александр Карлайл, мастер Роберт Александр, мастер Скруп, мастер Джеймс Дайер, мастер Питер Дак. И некоторые другие, которых я не могу вспомнить.

Карта экспедиции Дрейка 1585–1586 годов.

Пушек разных сортов, бронзовых и железных, было около двухсот сорока, из коих две сотни с лишним были бронзовыми; их нашли и забрали в Сантьягу – пятьдесят две или пятьдесят три. В Санто-Доминго – около восьмидесяти, среди которых было очень много больших полных пушек, полупушек, кулеврин и т. п. В Картахене – шестьдесят три пушки, и множество подобных лучшего сорта. В форте Сан-Аугустина было четырнадцать пушек. Остальные были железными орудиями, из коих большая часть была взята в Санто-Доминго, остальные – в Картахене».

Стоимость добычи подсчитывали королевские комиссионеры: сэр Уильям Уинтер (инспектор кораблей), Ричард Мартин (лондонский олдерман и мастер монетного двора), Джон Харт (лондонский олдерман и директор Московской компании), Томас Смит (откупщик таможенных пошлин и мастер горного дела) и Джон Хокинс (казначей флота и один из пайщиков предприятия). Им помогали сам Дрейк, Карлейл и Фробишер. Итог подсчетов был таким: золото оценили в 5146 ф. ст. 5 шилл. 10 пенсов; серебро в слитках и монетах – в 34133 ф. ст. 9 шилл. 10 пенсов; жемчуг и 6 унций изумрудов – в 3205 ф. ст. 3 шилл. 8 пенсов; бронзовые пушки – в 5222 ф. ст. 7 шилл.; прочие пушки – в 1476 ф. ст. 9 шилл. 4 пенса. С учетом иного добра, итоговая сумма равнялась 67017 ф. ст. 11 шилл. 1 пенни. Из этой суммы изъяли корабельные расходы на 3608 ф. ст. 12 шилл. 7 пенсов, после чего осталось 63408 ф. ст. 18 шилл. 6 пенсов. Солдатам и морякам выплатили 17500 ф. ст. Остаток составил 45908 ф. ст. 18 шилл. 6 пенсов. Пайщики экспедиции получили смехотворную прибыль в 15 шиллингов на каждый вложенный фунт.

Хотя с финансовой точки зрения вест-индская экспедиция 1585–1586 годов не была успешной, поэт Томас Грип откликнулся на нее восторженной поэмой-хроникой «Правдивые и полные новости о знаменитых и храбрых подвигах, совершенных и содеянных храбрым рыцарем сэром Фрэнсисом Дрейком». Автор нарисовал мужественный образ Дрейка, отметил, что адмирал и его спутники постоянно находились под особой протекцией Всевышнего и сравнил их деяния с деяниями героев Ветхого Завета.

Морская пушка колониальной эпохи.

 

Библиография

Губарев В.К. Пираты Карибского моря: Жизнь знаменитых капитанов. – М.: Эксмо, Яуза, 2009.

Губарев В.К. Фрэнсис Дрейк. – М.: Молодая гвардия, 2013.

Малаховский К.В. Кругосветный бег «Золотой лани». – М.: Наука, 1980.

Михеев Д.В. Каперская экспедиция Фрэнсиса Дрейка 1585–1586 гг. в Вест-Индию по свидетельствам испанских источников / В кн.: Метамарфозы истории: Научный альманах. – Псков: Изд-во Псков. гос. ун-та, 2015. – Вып. 6. – С. 237–249.

Мюллер В. Пират королевы Елизаветы. – СПб.: Гангут, 1993.

Райан Э.Н. Фрэнсис Дрейк: Божий корсар (1543? – 1596) / В кн.: Великие адмиралы: Сб. / Сост. Д. Свитмэн. – М.: АСТ, 2002.

Andrews K.R. Drake’s voyages: a re-assessment of their place in Elizabethan maritime expansion. – L.: Weidenfeld and Nicolson, 1967.

Barrow J. Life, Voyages, and Exploits of Sir Francis Drake, with Numerous Original Letters from Him and the Lord High Admiral to the Queen and Great Officers of State. – L.: John Murray, 1861.

Benson E.F. Sir Francis Drake. – N.Y.: Haskell House Publishers Ltd., 1890.

Bigges W. A Summary and True Discourse of Sir Frances Drakes West Indian Voyage, begun in the year 1585. Wherein were taken the cities of Santiago, Santo Domingo, Carthagena, and the town of St. Augustine, in Florida. Publ. by master Thomas Cates. – L.: Richard Field, 1589.

Bidwell G. Pirat krolowej. – Katowice: Slask, 1982.

Bradford E. Drake. – L.: Hodder and Stoughton, 1965.

Calendar of State Papers, Domestic: Elizabeth, 1581-90 / Ed. by R. Lemon. – L.: Public Record Office, 1865.

Calendar of State Papers, Spain (Simancas) / Ed. by Martin A. S. Hume. – L.: Public Record Office, 1892–1899. – Vol. 1–4.

Coote S. Drake: the Life and Legend of an Elizabethan Hero. – N.Y.: St. Martin’s; L.: Simon and Schuster, 2003.

Corbett J.S. Drake and the Tudor Navy: With a History of the Rise of England as a Maritime Power. – L.: Longmans, Green, 1898. – Vol. 1–2.

Corbett J.S. Sir Francis Drake. – L.; N.Y.: MacMillan and Co., 1890.

Courtauld S. The Queen’s Pirate – Francis Drake. – L.: Usborne, 2007.

Cummins J. Francis Drake: The Lives of a Hero. – N.Y.: St. Martin’s Press, 1997.

Dudley W.D. Drake: For God, Queen, and Plunder. – Washington: Bassey’s Inc., 2003.

Elton O. The Story of Sir Francis Drake. – L.: T.C. & E.C. Jack, Ltd. 1907.

Fernandez Duro C. Armada española desde la union de los reinos de Castilla y de Aragon. – Madrid: La Real Casa, 1896. – T. 2–3.

Francis Drake, Privateer: Contemporary Narratives and Documents Selective and Edited by John Hampden. – Alabama: University of Alabama Press, 1972.

Further English voyages to Spanish America, 1583–1594: Documents from the Archives of the Indies at Seville illustrating English voyages to the Caribbean, the Spanish Main, Florida, and Virginia / Ed. by Irene A. Wright – L.: Hakluyt Society, 1951.

Harris H.J. Drake of Tavistock. – Exeter: Devon Books, 1988.

Harte W.J. Sir Francis Drake. – L.: Society for promoting Christian knowledge, 1920.

Hoogenboom L. Sir Francis Drake: A Primary Source Biography. – N.Y.: PowerKids Press, 2006.

Kelsey H. Sir Francis Drake: the Queen’s Pirate. – L.: Yale University Press, 1998.

Konstam A., Dennis P. The Great Expedition: Sir Francis Drake on the Spanish Main 1585-86. – Oxford: Osprey, 2011.

Kraus H.P. Sir Francis Drake: A Pictoral Biography. – Amsterdam: N. Israel, 1970.

Lace W.W. Sir Francis Drake. – N.Y.: Chelsea House, 2009.

Lane K.E. Corsarios, piratas y la defense de Cartagena de Indias en el siglo XVI / In.: Cartagena de Indias en el siglo XVI / Ed. Haroldo Calvo Stevenson y Adolfo Meisel Roca. – Cartagena: Banco de la Republica, 2009. – pp. 98-118.

Marrin A. The Sea King: Sir Francis Drake and his Times. – N.Y.: Atheneum Books for Young Readers, 1995.

Mason A.E.W. The Life of Francis Drake. – L.: Hodder and Stoughton, 1941.

Mota F. Piratas en el Caribe. – La Habana: Casa de las Americas, 1984.

Paige J. Sir Francis Drake: Circumnavigator of the Globe and Privateer for Queen Elizabeth. – N.Y.: The Rosen Publishing Group, 2003.

Papers relating to the Navy during the Spanish War 1585–1587 / Ed. by Julian S. Corbett. – L.: The Navy Records Society, MDCCCXCVIII [1898].

Rise E. Sir Francis Drake, Navigator and Pirate. – N.Y.: Benchmark Books, 2003.

Sir Francis Drake’s West Indian voyage, 1585-86 / Ed. by M. Frear Keeler. – L.: Hakluyt Society, 1981.

Sugden J. Sir Francis Drake. – L.: Barrie and Jenkins, 1990.

The Principal Navigations, Voyages, Traffiques, and Discoveries of the English Nation / Coll. by R. Hakluyt and ed. by E. Goldsmid. – Edinburgh: E. & G. Goldsmid, 1887–1890. – Vol. VI–XVI.

Thomson G.M. Sir Francis Drake. – L.: Secker and Warburg Ltd., 1972.

Viera y Clavijo J. de. Noticias de la historia general de las islas de Canaria. Tomo tercero. – Madrid: Blas Roman, MDCCLXXVI [1776].

White A. Sir Francis Drake. Devon’s flawed hero. – Launceston: Bossiney Books Ltd., 2003.

Whitfield P. Sir Francis Drake. – N.Y.: New York University Press, 2004.

Williams N. Francis Drake. – L.: Weidenfeld and Nicolson, 1973.

Williamson J.A. The Age of Drake. – L.: Adam and Charles Black, 1948.

Wood W. Elizabethan sea-dogs: A chronicle of Drake and his companions. – New Haven: Yale University Press, 1918.

Ссылки

[1] Приватир – принятое в англоязычных странах наименование капера, корсара. Приватиры были частными предпринимателями, получавшими от властей лицензию (каперскую или репрессальную грамоту) на право захвата и грабежа торговых судов и прибрежных поселений противника.

[2] Непобедимая армада – неофициальное название испанского флота, отправленного в 1588 году королем Филиппом II на завоевание Англии.

[3] Королева Елизавета возвела Дрейка в рыцари в 1581 году, вскоре после завершения им кругосветной экспедиции 1577–1580 годов.

[4] Испанский Мейн – принятое в XVI–XVIII веках наименование материковых владений короля Испании на побережье Карибского моря и Мексиканского залива.

[5] Пинас – плоскодонное малое парусно-гребное судно. Имея узкий к орпус, пинас, как правило, снабжался одной мачтой; его парусное вооружение могло быть шлюповым, латинским, шпринтовым или простым прямым. Водоизмещение судна не превышало 60 тонн. В XVI веке пинасы использовались как рыболовные, посыльные, разведывательные, транспортные и боевые суда, удобные для оперирования на мелководье.

[6] Имеются в виду две флотилии так называемого «серебряного флота»: флотилия Новой Испании, ежегодно направлявшаяся в мексиканский порт Веракрус, и «галеоны Тьерра-Фирме» (Континентальные галеоны, или галеоны Материка), ежегодно уходившие из Севильи в южноамериканский порт Картахена и панамскую гавань Номбре-де-Дьос. На обратном пути из Вест-Индии в Испанию обе флотилии обычно объединялись в Гаване.

[7] Эти суда доставили в гавани Пиренейского полуострова пшеницу, поскольку из-за неурожая во многих районах Испании начался голод.

[8] Бильбао – крупный портовый город на севере Испании, административный центр провинции Бискайя.

[9] Коррехидор – административная и судебная должность в городах и провинциях феодальной Испании, а также в её колониях. Коррехидор назначался испанским монархом и осуществлял, в основном, функции надзора над местной администрацией и судьями. В XVI веке в Испанской Америке, в районах с преобладанием индейского населения, стали создаваться особые округа (коррехимьенто), во главе которых стоял коррехидор, ведавший организацией принудительного труда индейцев, сбором налогов и пр.

[10] В следующем году Сидней все же присоединился к войскам сэра Джона Норриса в Нидерландах, принял участие в сражении при Зутфене и там получил смертельное ранение в бедро. Через 26 дней сэр Филипп умер от гангрены.

[11] Старейший кафедральный собор в Америке. Строительство было начато в 1512 году, освящен в 1541 году.

[12] Очевидно, речь идет об альфересе Хуане Косме де ла Сала, погибшем в бою.