Дрейфуя через полосу спутанных водорослей, пиратская бригантина медленно двигалась вдоль западного побережья Юкатана на юг. Слева по борту тянулась сплошная полоса мангровых болот, за которыми кое-где можно было увидеть невысокие, выложенные известняками холмы. Изредка накрапывал дождь.

— Далеко ли еще до Кампече? — спросил Бразилец, заглядывая в каюту штурмана.

Флетчер поднялся с сундука, на котором сидел, и подошел к карте, лежавшей на пустой бочке из-под вина.

— Вчера в полдень наше судно находилось на двадцать первом градусе широты. Затем мы заштилели и с тех пор дрейфуем на зюйд-зюйд-вест, проходя в течение вахты не более четырех миль.

— Судя по характеру прибрежной местности, мы находимся примерно в пяти испанских лигах к северу от гавани Кампече.

— Может быть…

— Я думаю, надо стать на якорь в ближайшей лагуне и выслать на разведку каноэ. Если торговая флотилия еще не прибыла, мы подождем ее у этих берегов.

Собрав пиратов на совет, капитан представил им на рассмотрение свой план, обговоренный перед тем с Весельчаком Томми, и этот план был поддержан всеми без исключения.

— Пo моим данным, — сказал Беррео (для пиратов же — Лоренсо Секейра), — нас отделяет от лагуны Бока-дель-Кабальо примерно три мили. Предлагаю пересесть в шлюпку и каноэ и, не дожидаясь попутного ветра, отбуксировать судно в эту бухту.

— Дельное предложение, — кивнул Бразилец. — Так и поступим.

Около двух часов пополудни «Американка» бросила якорь в укромном заливчике, окаймленном с трех сторон мангровыми зарослями. Переждав обычный для этой поры года послеобеденный ливень, разбойники снова устроили на борту совещание, решая, кого конкретно послать на разведку.

— Эти люди должны быть не только смелыми, но и хорошо знающими город и порт, — подчеркнул Бразилец.

— Мне доводилось бывать в Кампече, — сказал Рыжебородый. — Это было два или два с половиной года назад, когда я служил под началом коммодора Мингса. В тот раз мы пришли сюда с большим сорокопушечным кораблем и тринадцатью судами поменьше. Капитаны Мансфельдт и Уэтстон предлагали Мингсу напасть на Кампече ночью, но коммодор не согласился. Он был храбрецом, можете мне поверить, и ответил, что презирает воровать победу. После этого мы двинулись на испанцев, предупредив их о своем приближении барабанные боем и трубами. Тем не менее, главный форт был взят с первой же атаки.

— А я был в Кампече полтора года назад и знаю, как там обстояли дела после разгрома, учиненного ямайской флотилией, — заметил дон Энрике. — Кроме того, я свободно владею испанским языком, что немаловажно в подобного рода предприятиях.

Бразилец задумался, сидя на ступеньках трапа, ведущего на ют. Потом решительно встал и, сверкнув глазами, воскликнул в своей обычной грубой манере:

— Черт возьми! Хотя я больше привык доверять своим глазам и ушам, сегодня, видимо, придется отступить от этого правила и положиться на своих ближайших друзей. Фрэнсис и ты, Лоренсо, отправитесь вместе и разнюхаете, что делается в городе и в гавани, в каком состоянии находятся испанские форты и береговые укрепления, сколько кораблей находится на рейде и в самом порту, в каких местах испанцы выставили дозоры и с какой стороны удобнее всего подобраться к городу.

— Сделаем все в лучшем виде, — заверил вожака боцман.

— Пусть шлюпка с двенадцатью гребцами под покровом темноты доставит нас к окраине Кампече, высадит на берег и сразу же возвращается, — сказал дон Энрике. — День мы проведем в городе, а на следующую ночь вернемся к месту высадки.

— Договорились, — кивнул Бразилец. — Эй, Буйвол, готовь шлюпку к спуску на воду… Джон! — капитан окликнул Железнобокого. — Выдай отбывающим испанское платье, ром, табак и сто монет из общей кассы.

Спустя полчаса пиратская лодка отвалила от борта бригантины и, выскользнув из лагуны Бока-дель-Кабальо, пошла вдоль побережья в сторону залива Кампече.

Город Сан-Франсиско-де-Кампече, основанный в декабре 1540 года испанским конкистадором Франсиско де Монтехо, был важным торговым центром и по этой причине неоднократно подвергался набегам английских, французских и голландских корсаров. В период Тридцатилетней войны, в августе 1633 года, он был взят и разграблен голландцами под командованием капитана Яна ван Хоорна; поговаривали, что в этой акции участвовали также пресловутые Корнелис Йол по кличке Деревянная Нога и кубинский мулат Диего Грильо. Летом 1644 года в окрестностях Кампече появился еще один корсар — английский капитан Уильям Джексон. У него было тринадцать судов, более полусотни пушек и около полутора тысяч человек. Силы, которыми располагали испанцы, не превышали и четверти того, что имели англичане, но, на их счастье, в этот момент в Мексиканский залив прибыл флот Новой Испании, и около дюжины кораблей зашли в гавань Кампече. Не отважившись атаковать их, Джексон ограничился забоем скота в загородных асьендах, взял несколько пленных и ушел за горизонт. Наконец, в 1663 году город подвергся нападению со стороны флибустьеров Ямайки. Возглавлял их упоминавшийся ранее Кристофер Мингс, которому помогали сэр Томас Уэтстон, капитан Эдвард Мансфельдт и другие. Они подошли к берегу утром 9 февраля, высадились в полутора лигах от города и, приблизившись к окраине, бросились на штурм бастионов. К десяти часам город и все укрепления, кроме крепости Санта-Крус, были в руках флибустьеров. Во время сражения погибли тридцать англичан и больше полусотни испанцев, в том числе два алькальда. Разграбив Кампече, пираты разрушили форты, спалили часть города, а четырнадцать судов, стоявших на рейде, увели с собой в качестве призов.

Когда шлюпка с пиратами пристала к небольшому песчаному пляжу в миле от города, была глубокая ночь.

— Самое время, чтобы проникнуть в порт, — сказал Рыжебородый. — Там есть немало мест, где можно спрятаться и дождаться рассвета.

— Ты меня удивляешь, Фрэнсис, — тихо промолвил Беррео, озираясь по сторонам. — Пока темно, мы можем незаметно пробраться в город и изучить систему укреплений.

— Днем это удастся сделать с меньшим риском, — возразил Тью.

— Не хотелось бы терять время. — Дон Энрике сделал вид, что погрузился в размышления. — Давай поступим следующим образом: ты иди в гавань, а я пойду в город. Встретимся утром на рыночной площади.

— Хорошо, — согласился боцман, энергично протирая глаза. — Только будь осторожен.

— Ты тоже.

Покинув Рыжебородого, дон Энрике скрылся во мраке ночи. Он не боялся заблудиться, ибо неплохо знал город и окрестности. В декабре 1663 года Бенавидесы взяли его с собой в плавание, во время которого они посетили Кампече, Веракрус, Тампико и Гавану. В Кампече у дона Антонио был старый знакомый — член местного кабильдо Игнасио де Леос, особняк которого находился рядом с домом капитана гарнизона. Беррео направился прямо к особняку.

Уклонившись от встречи с ночным патрулем, он крадучись перебежал на противоположную сторону улицы и вскоре очутился у крыльца двухэтажного строения с выбеленным фасадом. Беррео постучал, услышал собачий лай, а потом долго ждал, пока сонный слуга откроет маленькое окошко-бойницу в парадной двери.

— Что вам нужно, сеньор, в такой поздний час?

— Я должен видеть твоего господина.

— Дон Игнасио спит.

— Тебе придется его разбудить. Дело первостепенной важности и не терпит отлагательств.

— Кто вы, сеньор?

— Мы встречались полтора года назад. Я компаньон дона Антонио Бенавидеса.

— Здесь темно, сеньор. Я вас плохо вижу.

— Довольно болтать, — в голосе дона Энрике послышалось раздражение. — У меня мало времени. Доложи своему господину о моем приходе и скажи, что дело касается морских разбойников, готовящих нападение на город.

— Да что вы?! — Слуга захлопнул смотровое окошко и, гремя ключами, открыл дверь.

Беррео вошел в прихожую, освещенную тусклым светом ночной лампы.

— Подождите здесь, сеньор… э-э…

— Дон Энрике де Беррео.

— Я доложу о вас, дон Энрике, — сказал слуга, придерживая за ошейник огромного лохматого пса.

Через десять минут дон Игнасио де Леос, кутаясь в длинный шелковый халат и стуча каблуками башмаков, одетыми прямо на босую ногу, спустился в гостиную в сопровождении черного раба-телохранителя. Вид у него был встревоженный.

Беррео извинился за позднее вторжение и без долгих отступлений поведал дону Игнасио о планах Рока Бразильца и его шайки.

— Сведения, которые вы мне сообщили, дон Энрике, весьма ценны. Но позвольте вас спросить, откуда вам стало известно о приготовлениях ладронов?

— Это долгая история, дон Игнасио. После того, как разбойники с Ямайки убили дона Антонио и его жену…

— Как?! Дон Антонио и его супруга стали жертвамипиратов? — поразился сеньор де Леос. — Когда же это случилось?

— Прошлым летом.

— Какое несчастье! Кто бы мог подумать… Дa, a их дети… они, надеюсь, в добром здравии?

— Дон Мигель был убит тогда же, а сеньориту Глорию похитили. Чтобы найти ее и отомстить разбойникам, я решился на отчаянный шаг, который вам, дон Игнасио, может показаться безумным. — Дон Энрике провел дрожащей ладонью по колючей, давно небритой щеке. — Я внедрился в их шайку и сейчас явился сюда прямо с борта пиратского судна.

Глаза дона Игнасио сделались круглыми, как яичные желтки.

— Вы не шутите?

— Нет.

— Но каким образом вам удалось сбежать от них?

— Я не сбежал, — ответил Беррео. — Меня и еще одного добровольца пираты послали на разведку. Мы должны пробыть в городе весь следующий день, после чего вернуться в условленное место на берегу, где нас будет ожидать лодка.

— Где сейчас ваш напарник?

— Он отправился в гавань.

Дон Игиасио задумчиво пожевал губами, затем тряхнул седой головой и начал мерить комнату быстрыми шагами.

— Сделаем вот что, — наконец сказал он. — Пока в городе темно и вас никто не может увидеть, мы пойдем к сеньору Мальдонадо, капитану крепости. Он живет в двух шагах от меня. Вы расскажете ему все, что знаете о пиратах, и мы вместе подумаем, каким образом изловить их.

Утром о появлении вблизи Кампече шайки Рока Бразильца уже знали все высшие должностные лица городского управления: алькальд, сержант-майор, капитан крепости и члены кабильдо. Был разработан детальный план поимки разбойников.

В девятом часу, встретившись на рыночной площади, разведчикиобменялись добытой за ночь информацией и затем в течение дня беспрепятственно слонялись по городу под видом пьяных матросов. Присматриваясь к системе испанских фортификаций, они добрели до порта и вышли к причалам, заваленным штабелями тюков, бочек, корзин и сундуков с товарами, предназначавшимися для отправки в Веракрус и Гавану. Смуглые мускулистые грузчики толкались тут же, орали друг на друга и переругивались с матросами, высадившимися на берег со стоявших в гавани торговых судов.

Ближе к вечеру, когда было ещё достаточно светло, но тени уже удлинились, они вышли на северную окраину Кампече, обогнули невысокий холм и направились к зарослям кустарника, скрывавшим узкий песчаный пляж. Там, в условленном месте, их ожидала шлюпка.

— Слава богу, наши ребята уже здесь, — облегченно вздохнул Рыжебородый.

— Тише! По-моему, за нами кто-то следит, — встревожено промолвил Беррео.

Боцман замер, навострив уши, и медленно обернулся.

— Должно быть, тебе почудилось…

— Не знаю.

В это время Буйвол, командовавший шлюпкой, встал в полный рост и нетерпеливо крикнул:

— Эй, что стряслось?! Почему вы остановились?

Не успел Тью открыть рот, чтобы ответить, как в кустах кто-то свистнул и оттуда тут же грянул ружейный залп. Пули полетели в сторону пиратской шлюпки.

— Засада! — рявкнул Ян Кун, откидываясь на спину. — Отваливаем!

Рыжая Борода и дон Энрике стремглав бросились к кромке прибоя, но последнему из них «не повезло» — он вдруг споткнулся и зарылся носом в песок. Боцман всего лишь на одно мгновение остановился, дабы взглянуть, что случилось с его напарником, и в этот момент раздался eщe один залп. Две пули угодили Рыжебородому в грудь, одна в голову, а одна в живот, и он умер, не успев осознать, что визит в Кампече оказался для него прощальной гастролью на мексиканских подмостках.

Флибустьеры, находившиеся в шлюпке, открыли ответный огонь — в темноту, наугад, — давая Беррео возможность встать на ноги и с разбегу прыгнуть в море. Из кустов им отвечали, однако вяло, одиночными выстрелами; больше никто из пиратов не пострадал.

Когда Буйвол втащил молодого разведчика на борт шлюпки, гребцы по команде рулевого изо всех сил навалились на весла.

Около полуночи Рок Бразилец и его головорезы, укрывшиеся от посторонних глаз в лагуне Бока-дель-Кабальо, узнали о смерти Фрэнсиса Тью и пришли в неописуемое бешенство. Боцман считался одним из самых авторитетных членов шайки, и его гибель была воспринята всеми как весьма ощутимая потеря. Ближайшие товарищи Рыжей Бороды — капитан, Буйвол, Весельчак Томми и метис Робин — поклялись отомстить жителям Кампече так, чтобы, узнав об этом, вся Испанская Америка содрогнулась.

— Если уж мстить, то сделать это нужно без промедления, — подхватил дон Энрике.

— Что вам удалось узнать? — спросил Рок, в страшном волнении покусывая губы.

— В гавани стоят семь торговых судов и два корабля охраны. Четыре «купца» находятся под прикрытием пушек форта, остальные три стоят на якоре чуть поодаль — на расстоянии длины корпуса друг от друга. На «Американке» подобраться к ним скрытно едва ли удастся, а вот на каноэ…

— Да, мы совершим на них налет на каноэ! — заявил капитан. — И именно сейчас, когда испанцы меньше всего ждут нашего появления! Кто пойдет со мной? Мне нужно двадцать человек.

— Может, не следует так торопиться? — осторожно высказал свое мнение Обри. — Надо бы все взвесить.

— К черту нерешительность! — стиснул пудовые кулаки Буйвол. — Успех приходит лишь к тем, кто дерзает.

После короткого совещания было решено, что в набег вместе с вожаком пойдут восемнадцать человек — в основном старые корабельные товарищи Бразильца, плававшие с ним еще на «Морской чайке». Они взяли с собой абордажные сабли и по три-четыре пистолета каждый. На борту бригантины осталось четырнадцать человек под командованием Железнобокого; дон Энрике был в их числе.

Переход пиратского каноэ от Бока-дель-Кабальо до рейда Кампече прошел без происшествий, но когда оно, вынырнув из тумана, приблизилось на рассвете к борту двухмачтового судна «Санта Фе», случилось невероятное: бабахнула пушка, установленная на корме испанца, и по этому сигналу со всех сторон к разбойникам устремились барки и лодки, набитые вооруженными до зубов солдатами. Спасаться бегством было поздно, сопротивляться — бессмысленно.

— Тем, кто бросит оружие, будет дарована жизнь! — крикнул испанский капитан, возглавлявший нападавших. — Тот, кто не подчинится, будет убит на месте!

Проклиная в сердцах постигшую их неудачу, Бразилец и его люди не стали искушать судьбу и покорно сложили оружие. Им тут же велели перебраться на борт одной из барок, где все они были закованы попарно в цепи.

— Отличный улов, — иронически заметил одноглазый альферес, командовавший конвоем.

Взяв каноэ на буксир, испанцы направились к берегу. Там уже собралась возбужденная толпа горожан, — по всей видимости, ихразбудил пушечный выстрел. Пока не было ясности в вопросе о том, сколько пиратов проникло в гавань, эти бедные люди, имевшие горький опыт общения с морскими разбойниками, пребывали в состоянии неуверенности, даже растерянности, однако как только разнеслась весть, что флибустьеры пойманы, они огласили берег радостными криками. Как ни странно, но больше всех веселились не обитатели богатых центральных кварталов, каменные строения которых поражали своими размерами, а жители окраин с их низкими, крытымисоломой домами без окон и широкими дверями комнат, открывавшимися прямо на улицу и выставлявшими напоказ прохожим убогую жизнь их хозяев. Появление на пристани пленных флибустьеров, конвоируемых солдатами гарнизона и добровольцами городского ополчения, было встречено ими новым бурным всплеском эмоций; затем на головы разбойников обрушился град камней и гнилых овощей и поток насмешек. Босые ребятишки, проявлявшие наибольшую активность, пытались натравить на «ладронов» охрипших от лая собак, а едва державшиеся на ногах старухи истово крестились и плевали пиратам вслед.

Прежде чем препроводить захваченных разбойников в крепость, их погнали по центральной улице города к дому лиценциата Хуана Франсиско де Эскивеля, губернатора Юкатана. Хотя его основная резиденция находилась вдали от моря, в Мериде, губернатор время от времени навещал главный порт провинции, и в те дни, когда шайка Бразильца появилась у ворот Кампече, сеньор де Эскивель находился в самом городе.

Дом лиценциата имел плоскую крышу, тяжелые карнизы и длинный ряд маленьких балконов. Наружные стены его были украшены пестрыми арабесками, а весь фасад покрывали цветные решетки, придававшие зданию своеобразный восточный колорит.

— Приведите ко мне главаря, — распорядился губернатор, высовываясь из окна второго этажа. — Я хочу взглянуть на него и задать ему ряд вопросов.

— Слушаюсь, ваше превосходительство! — гаркнул альферес и тут же велел двум дюжим солдатам вывести Бразильца из толпы пленных. Капитан был бледен и полуослеплён кровью, стекавшей из глубокой раны на лбу. Она была следствием попадания какого-то тяжелого предмета, брошенного в него из толпы во время бесславного шествия по улицам города.

Очутившись лицом к лицу с пресловутым ямайским флибустьером, сеньор де Эскивель внимательно осмотрел его с головы до пят и, покачав головой, разочарованно протянул:

— Я думал, что он похож на сказочное чудовище, а у него вид обыкновенного карманного воришки… Сеньор капитан, — губернатор обратился к коменданту крепости, — неужели это тот самый Рок Бразилец, о котором рассказывают столько страшных историй?

— Да, ваше превосходительство, это он, — сдержанно кивнул сеньор Мальдонадо.

Губернатор снова взглянул на вожака флибустьеров.

— Капитан Рок, что привело вас в воды нашего вице-королевства? Желание грабить, чинить насилия и убивать подданных его величества?

«Не спрашивай, каналья, и я не стану тебе врать», — подумал Бразилец, поднимая на дона Хуана глаза, светившиеся безумным огнём. А вслух прохрипел:

— Что вы, сеньор губернатор. У вас сложились превратные представления обо мне. Я не разбойник с большой дороги, я — честный корсар.

— Вы отъявленный мошенник, вор и убийца. Думаете, мы ничего не знаем о ваших кровавых похождениях и жестоких расправах над ни в чем не повинными людьми? Разве не вы сожгли на Кубе нескольких несчастных колонистов, бросив их связанными между огромными кострами? И в чем же была вина этих людей? В том, что они хотели помешать вам разграбить их корраль?

— Вы приписываете мне чужие грехи, — глухо промолвил капитан флибустьеров.

— Перечень ваших грехов будет составлен после допросов в казематах крепости, — процедил сквозь зубы сеньор де Эскивель. — И когда мы узнаем обо всех ваших преступлениях, суд не замедлит вынести вам смертный приговор.

— Терпеть не могу беседы на эту тему, — взгляд пирата стал ещё более мрачным. — Хотите меня повесить?

— Хочу избавить жителей Америки от страха перед таким гнусным мерзавцем, как вы.

Бразилец побагровел и, теряя выдержу, зло тряхнул кандалами.

— Берегитесь, сеньор губернатор! На свободе у меня остались друзья, способные на все. Если вы, не дай бог, доведете дело до виселицы, вам не сносить головы.

— Вы дурак! — Лиценциат поджал губы и подал знак альфересу. — Уведите его.

— Разрешите и мне удалиться, — почтительно обратился к губернатору капитан Мальдонадо. — Сегодня в крепости будет много дел.

Через несколько минут конвоиры погнали пленных разбойников к мрачному сооружению, возвышавшемуся над городом и портом.

Крепость-тюрьма была построена по плану средневековых замков: двойные каменные стены, увенчание смотровыми башнями, вокруг — глубокие рвы с водой, в воротах — массивные железные двери. Приблизиться к ним можно было, лишь пройдя через подъемный мост, который опускался на железных цепях.

Когда пиратов ввели внутрь, они почувствовали себя заживо погребенными. Внутренние коридоры крепости и все камеры были погружены в полутьму. В нишах кое-где тускло мерцали фонари, но в основном свет проникал лишь через узенькие оконца, больше напоминавшие щели, перекрытые толстыми прутьями решеток. Всюду виднелись огромные навесные замки, болты и тяжелые ржавые цепи — к ним крепились кандалы. Под потолком находились крохотные отверстия для вентиляции, пол был выложен плитами из серого камня, между плитами кое-где проросла трава.

На втором этаже находилась центральная угловая башня. Она располагалась таким образом, чтобы из нее можно было видеть все другие башни, а также часовых.

Пленников затолкали в сырую камеру с низким потолком и единственным окном, перегороженным железным прутом. Двери камеры захлопнулись, потом послышался лязг засовов и скрежет ключа в замке — и наступила тишина.