Подбежав к мыслеплану, запыхавшийся Добрыня прежде всего увидел, что Забава и Алёша исчезли. Сначала ему казалось, что они спрятались в розовой траве.

— Перестаньте дурачиться! — громко сказал он, вытирая рукавом пот на лице. — Мне не до шуток, ребята!

Ему никто не ответил. Только розовая трава ровно шумела под ветром да звонко посвистывали скрывающиеся в ней какие-то существа.

Добрыня обеспокоено огляделся по сторонам, заглянул в мыслеплан. Там было душно и пусто.

— Ребята, — закричал он, все больше тревожась, — где вы?

И тут Добрыня обнаружил в хрупкой и ломкой траве след. Он отчётливо был виден до самого леса.

— Хороши сторожа! — недовольно проворчал Добрыня и, не раздумывая, побежал по следу.

Розовые мотыльки и стрекозы вились над ним.

Он остановился только в лесу, в густой тени могучих папоротников. Следы товарищей терялись в мягких мхах.

— Ребя-а-ата!… — в отчаянии закричал Добрыня.

«А-а-ата!» — ответило эхо.

— Где-е-е-е вы?…

«Де-е вы?…» — отозвался лес.

Он был наполнен жуткой тишиной. Белые неясные столбы света, словно дым, переплетались в его таинственной чаще.

Добрыня прислонился к бурому величественному папоротнику и всхлипнул. И в ту минуту, когда ему показалось, что Алёша и Забава погибли в этом жутком и суровом лесу, он услышал слабый крик.

Спотыкаясь о цепкие корни папоротников, Добрыня стремглав бросился на него. Он падал, вскакивал и снова бежал.

И вот, наконец, поляна. Огромные красные тюльпаны. И душный сладкий запах…

Он не сразу нашёл Алёшу и Забаву. Они лежали неподвижные, бледные среди цветов, которые нежно склонялись к ним, прижимались к их рукам и лицам.

— Ребята, — дрогнувшим голосом проговорил Добрыня.

Алёша открыл глаза и прошептал:

— Не дыши… Цветы выпускают какой-то газ. — Его глаза обессилено закрылись.

Добрыня все понял. Сначала он вытащил из цветов Забаву и положил на мох в тени папоротника.

Удушье стискивало грудь мальчика. Он вытер вспотевшее лицо, жадно глотнул воздух и снова бросился в цветочные заросли.

Подхватив под руки бесчувственного товарища и чувствуя, что теряет силы, Добрыня добрался до папоротника и тоже свалился на мох.

Долго пролежали они, обессиленные, безмолвные, забрызганные тёмным тягучим соком страшных цветов.

Непонятный звук донёсся до слуха Добрыни. Ему почудилось, что кто-то вытягивает свою ногу из густой, вязкой грязи.

«Пфф-чмок!» — раздалось совсем близко. Затем наступила короткая тишина. И снова «пфф-чмок!» Добрыня открыл глаза и совсем неподалёку снова увидел высокий цветок с красными лепестками.

Выступающие наружу темно-багровые корни цветка сокращались, словно самые обыкновенные гусеницы, и ползли. Неудержимо ползли! Они упрямо вырывали из почвы свои острые влажные присоски — «пфф-чмок!» — и все ближе подбирались к лежащим ребятам. Вместе с корнями двигался стебель, оранжевые листья, красный венчик. А следом ползли, чуть покачиваясь в воздухе, сотни других цветков.

— Они живые! — громко сказал Добрыня и вскочил. — Вставайте, ребята! Скорей!…

Забава и Алёша с трудом поднялись.

— Очень кружится голова, — слабо сказала девочка, когда они медленно тронулись в обратный путь.

Только теперь Добрыня заметил, что лица, шеи, руки Забавы и Алёши покрыты синевато-розовыми пятнами.

— Ой, что с вами делается?!. — воскликнул он.

Девочка посмотрела на Алёшу, потом на свои руки и с тревогой спросила:

— У меня такое же лицо?

— Да… Эти цветы, кажется, присосались к нам, как пиявки, и пили нашу кровь.

Забава вдруг заплакала: что делать, все девочки боятся потерять свою красоту.

— Забава, — с мольбой в голосе проговорил Добрыня, — я тебя очень прошу, не плачь…

Как всякий мужчина, он не выносил женских слез.

— На кого я теперь похожа? — всхлипывая, говорила Забава, отворачивая лицо.

— Честное слово, ты очень красивая! — горячо сказал Добрыня.

— Эти пятна скоро пройдут, — успокоил её Алёша, который совсем расхрабрился, когда опасность миновала. — Давайте, ребята, вернёмся и уничтожим эти проклятые цветы!

— Нельзя! — быстро запротестовал Добрыня. — Нас ждут…

И он рассказал об удивительной встрече с людьми в жёлтых одеждах.