Виола застал Ризаля в мрачном настроении. Виной этому были не только трудности с изданием книги. Вероятно, к этому времени относится крушение надежд Ризаля на счастье с оставленной в Маниле невестой.

По словам друзей, Ризаль и в Европе неизменно оставался верен своему чувству. Еще в дневнике 1884 года имя Леоноры упоминается очень часто. Ризаль грезит о своей невесте, с нетерпением ждет ее писем, но уже тогда его мучает мысль о возможной потере любимой девушки. «Сегодня ночью мне снился тяжелый сон. Я возвращаюсь на Филиппины, но, увы, какой ужасный прием! Леонора изменила мне, изменила непростительно и безвозвратно».

Мрачные предчувствия не обманули Ризаля. Его личная драма развертывается в реальной жизни с подробностями, не менее мелодраматичными, чем роман Марии Клары в «Не касайся меня». Рисуя образ Марии Клары, Ризаль использует для него всю теплоту и нежность своих красок. Но трудно поверить его биографам, в один голос утверждающим, что в трагической судьбе Марии Клары Ризаль предугадал судьбу своей невесты, что он не знал еще печального конца своего юношеского романа.

После трогательного расставания с Ризалем Леонора хранит в своем сердце его образ, а в маленькой шкатулке с золотыми инициалами «X» и «Л» — кусок материи от платья, которое было на ней надето в день обручения с Хосе, и его прощальные стихи:

Исполняя свое обещание, Ризаль регулярно писал невесте нежные, содержательные письма. Она исправно отвечала ему. Каждое письмо встречалось им с бесконечной радостью.

У филиппинского народа женщина всегда была окружена уважением. Не имея политических прав, женщина-мать и жена всегда пользовалась в своей семье большим влиянием и самостоятельностью. Почти всегда она — действительная хозяйка в доме и воспитательница своих детей. История борьбы филиппинского народа за свою независимость знает много примеров благородства и самопожертвования филиппинских женщин.

Примером мужественной филиппинской женщины, уверенно шедшей по жизненному пути, была, несомненно, мать Ризаля. Ризаль бесконечно любил и почитал свою мать, имя ее было для него священно. Второе место после матери в его сердце заняла невеста. Он много писал Леоноре о значении и роли филиппинской женщины. Он указывал, что ей суждено сыграть огромную роль в грядущей борьбе за освобождение родины — и непосредственным участием в боях и воспитанием в детях чувства собственного достоинства, солидарности, любви к свободе. Он ясно видел недостатки образования у филиппинских женщин, недостатки, еще большие, чем у мужчин, и не уставал повторять о необходимости учиться, учиться и еще учиться, чтобы быть готовыми к служению родине.

Ризаль не подозревал, что над их любовью уже сгущаются тучи и что счастью их не бывать.

Вскоре после того, как Ризаль покинул Филиппины, семья Рибера переехала из Манилы в городок Дагупан, в провинции Лагуна, ныне носящей имя Ризаля. Из столицы сюда доходили слухи о неблагосклонном отношении правительства к беглецу.

Перед доньей Рибера, матерью Леоноры, стали возникать мало приятные перспективы будущего замужества дочери. Ризаль, скомпрометированный во мнении правительства и лишенный шансов на хорошую карьеру, переставал быть желанным женихом. Слухи, приходившие из Мадрида, не могли успокоить материнское сердце доньи Рибера. Да, Ризаль усердно учится, его таланты признают, но с кем он водится? С мятежниками и либералами, с людьми, изгнанными с Филиппин после трагедии 1872 года. И выдать дочь за человека, которого не ожидает впереди ничего хорошего, который, быть может, не избежит гарроты на Багумбаянском поле? — Нет, не бывать этому браку, — твердо решила мать.

У нее были и другие основания расторгнуть брак Леоноры и Ризаля. Перед доньей Рибера мелькнула заветная для большинства филиппинских матерей надежда выдать свою дочь замуж за европейца.

В Дагупане появился молодой инженер-англичанин. Генри Кипингу, начальнику участка строившейся железной дороги Байямбанг — Дагупан, часто приходилось бывать в городке. Здесь началось его знакомство с Леонорой и ее родителями. Кипинг покорил сердце матери, но не мог добиться от дочери согласия стать его женой. На все убеждения инженера и уговоры матери Леонора неизбежно отвечала одно и то же: «Я люблю Хосе, я обручена с ним и всегда буду любить только его одного».

Донье Рибера пришлось вооружиться терпением и перейти к правильной осаде. На войне все средства хороши. В своем материнском эгоизме она решает хитростью прекратить переписку своей дочери с Ризалем. Подкупленные ею почтовые чиновники отдают ей в руки все письма, приходящие из Европы, и все письма Леоноры, адресованные Ризалю.

Проходил месяц за месяцем, а Леонора не получала из Мадрида ни строчки. Девушка затосковала. Мать искусно разжигала огонь сомнений в ее душе — вздыхала и печально покачивала головой, намекая на возможную измену. Но Леонора не допускала и мысли о неверности жениха. «Я знаю Хосе, — отвечала она на материнские атаки, — раз он дал слово, он умрет, но не нарушит его. Он, вероятно, болен, а я сижу здесь и не могу ухаживать за ним».

Непоколебимая уверенность Леоноры в своем женихе заставила, наконец, донью Рибера пустить в ход материнский авторитет. Кто на Филиппинах осмелится ослушаться матери? «Если ты любишь меня, то должна послушаться, — говорила донья Рибера дочери. — Помни, что всем на земле ты, после господа бога, обязана мне и должна подчиняться моей воле. Я хочу твоего брака с Кипингом не для себя, а ради твоего счастья. Но я вложила в этот брак все надежды на будущее, и твое несогласие убивает меня. Что же, ты хочешь убить мать?»

Бедная девушка, наконец, уступила. Обливаясь слезами, Леонора бросилась в объятия матери: «Хорошо, я исполню вашу волю, но я знаю, что мне недолго придется прожить. И прошу вас никогда больше не заставляйте меня играть и петь!»

На другой же день Леонора сожгла все письма от Хосе. Пепел она сложила, по местному обычаю, в заветную шкатулочку. К кускам материи от платья, в котором она появилась в день обручения с Хосе, прибавился лоскут от платья, бывшего на ней, когда она согласилась на брак с Кипингом. Ящичек с золотыми буквами «X» и «Л» сохранился до сих пор.

Свадьба была назначена на 17 июня. За несколько дней до этого донье Рибера понадобилось отправиться по делам в Манилу. Неизвестно, забыла ли она вовремя уплатить почтовым чиновникам полагавшуюся им мзду или те позабыли взятую на себя обязанность, но в руки Леоноры попало письмо от Хосе, полное нежных упреков за ее молчание. Уже много месяцев он не получает ответа ни на одно свое письмо. Неужели она разлюбила его?

Можно себе представить, что переживала его бывшая невеста. Она сразу поняла, кто был виною неполучения писем, и, едва мать ступила на порог, обрушилась на нее со слезами и упреками.

Донья Рибера не отрицала своих коварных действий и спокойно выдержала бурный натиск. Она прекрасно понимала, что Леонора уже не нарушит ее планов. День свадьбы назначен, оглашение сделано, гости созваны, и гордость не позволит девушке взять обратно данное Кипингу слово.

В назначенный день принявший католичество Кипинг обвенчался с Леонорой. Свадьба была невеселой. Невеста поражала всех своим подавленным видом. Надежды матери, что устроенный ею брак будет счастливым, не оправдались. Леонора не была счастлива и умерла два года спустя.

В романе Ризаля за Марией Кларой закрываются двери монастыря, в котором она ищет спасения от брака с нелюбимым человеком. В жизни Ризаля его невеста не нашла в себе сил избежать брака этим путем и умерла, не дожив и до двадцатой весны.