ГЛАВА ПЕРВАЯ
Апрельским утром дверь клиники открылась, и на неприметное крыльцо вышла молодая худощавая женщина с короткими светлыми волосами, в длинном кашемировом пальто и маленькой сумочкой в руках. Молодой мужчина в белом медицинском халате вышел за ней следом. Они постояли молча пару минут, подставив лица под уже теплые лучи солнца.
— Ну что ж, Валерия, тебе пора. До свидания, — с налетом некоторого сожаления проговорил врач.
— Не-е-е, Матвей. Прощай, — тихо засмеялась Лерка. — Очень надеюсь, что в твою клинику я больше не попаду.
— И я надеюсь, — кивнул головой врач. — И все-таки зря ты уходишь одна. Ведь твои родные хотели устроить целый праздник по поводу твоего возвращения.
— Нет, Матвей, лучше так, экспромтом, — отмахнулась Лерка. — Пусть будет сюрприз. А то начнут здесь торжественный выход устраивать, тебе же самому такая реклама ни к чему.
В логике отказать ей нельзя. Клиника была закрытая, на двери никакой вывески, только черный глаз видеокамеры посередине.
— Фрау Ольге передай, что все последние счета я получил.
— О’кей. — в нетерпении кивнула она головой. — Ладно, Матвей, я пошла.
— Береги себя, Лерка.
— Я помню все ваши рекомендации, доктор, — серьезно сказала Лера и сбежала со ступенек крыльца.
Она быстро пошла к шумящему шоссе, не оглядываясь, будто боялась, что ее сейчас снова засунут в эту комфортную и уютную тюрьму.
Как только неприметное серое здание клиники скрылось за поворотом, Лерка остановилась и перевела дух. Все, наконец-то свобода! Какие были долгие эти четыре месяца!
Лерке казалось, что она совсем здорова. Тогда, в январе, придя в себя, она хотела тут же уехать домой. Но оказалось все не так просто. Ее психика, по мнению врачей, еще была слаба, и любая, даже мало-мальски серьезная проблема могла свести все старания эскулапов на нет. Поэтому и пришлось торчать взаперти еще долгие девяносто дней. Гипноз, психотерапевтические занятия, физические нагрузки, массажи, грязевые и соляные ванны, сауна — словом, тысячи процедур, доводящие порой Лерку до полного изнеможения. Но всему есть свой логический конец. Вчера Матвей с радостью сказал, что они готовы с ней расстаться.
Она прошла дворами и неожиданно вышла на бульвар, по обоим сторонам которого неслись машины. Она перешла улицу и медленно побрела по вычищенным дорожкам, полной грудью вдыхая свежий апрельский воздух. Это было волшебно! Даже несмотря на запах выхлопных газов, что с двух сторон врывались на бульвар. Ну и пусть! Зато — свобода! Она присела на сырую лавочку и вытащила сигареты.
«Что ж, Пересветова, подведем некоторые итоги, — мысленно заговорила она сама с собой. — За двадцать восемь лет ты успела закончить университет, стать неплохим юристом, родить трех девок, выйти замуж за полного мерзавца, сойти с ума и выздороветь. Круто, ничего не скажешь».
Сейчас напоминание о Вадиме и о своей болезни уже не заставляли ее впадать в ступор, даже не посещало какое-то тянущее беспокойство. На славу постарались доктора. Хотя, что греха таить, никто бы с ней не возился, если бы не мамины деньги. Мама...
Лерка глубоко затянулась. Они встретились в конце февраля, когда на улицах все было мутно от снежной пыли, которая затянула весь город, словно паучьей сетью. Сознание того, что в этом медицинском эльдорадо за просто так никто не лечит, к Лерке пришло на следующий день после своего возвращения в разумное состояние. Но Натка отмалчивалась до последнего, придумывая какие-то байки о неизвестном меценате и добровольных началах Матвея Юрьевича, который-де пишет диссертацию. Даже Фаина не раскололась насчет бывшей невестки. Все стало понятно в тот февральский день, когда у Лерки разламывало голову от нескончаемой метели.
Она стояла у окна и смотрела, как сильные порывы ветра закруживают в бешеном танце медленно идущих прохожих. Негромко хлопнула дверь. Лерка обернулась, уверенная, что это пришла Марина звать ее на массаж. Но в дверях стояла не медсестра. Красивая холеная дама в строгом деловом костюме уставилась на Лерку через модные дымчатые очки.
— Здравствуйте, — поздоровалась Лера. — Вы ко мне?
— Дожила, — печально изрекла дама и вошла в комнату. — Родная дочь не узнает.
Она вплотную подошла к Лерке и сняла очки.
Лерка некоторое время изучала гладкую кожу, идеальной формы брови, чуть вздернутый нос и большие синие, как у Соньки, глаза. Потом, ухмыльнувшись, ответила:
— А ты бы еще двадцать лет не появлялась, так я даже по голосу не определила, что передо мной моя мамаша стоит.
— Ну, вот и встретились, — горько констатировала Ольга. — Я могу присесть или мне сразу уходить?
— Ну, присядь уж, — разрешила Лерка. — А ты изменилась. Жизнь за границей тебе пошла на пользу.
— Я работала, Валерия, как шахтер. И никто мне на блюдечке богатство не приносил.
— Верю. — Она помолчала, и вдруг какая-то догадка накатила на нее, словно кипятком обдало. — Постой! Да вот, значит, кто тот таинственный меценат! Это ты оплатила мое лечение?
— Только не надо строить из себя оскорбленную невинность! — скривила красивые губы Ольга. — Так было нужно. И для тебя, и для твоих детей. Ведь Маруся и Аня по праву твои дочери. Не Алексея, не этой Ланы. Ты их вырастила, выкормила, а потом решила с ума сойти.
— Поверь, я этого не хотела, — огрызнулась Лерка.
— Прости, не то говорю.
— Слушай, мам, а мы так и будем ругаться? — вдруг спросила Лера.
— Не знаю, — нерешительно ответила Ольга, и вся ее спесь, весь деловой налет куда-то исчезли. — Если честно, я не знаю, как с тобой разговаривать. Просить прощения за то, что тебя оставила одну, — поздно. Обижаться, что ты меня променяла на отца, — глупо. Помоги мне, дочка. — И в Лерку уперся умоляющий синий взгляд.
Лерка смотрела на мать, и ей стало так жаль тех лет, что они прожили без поддержки друг друга. В какой-то действительно глупой и неоправданной обиде. Сейчас все уже было так далеко и неважно. Мелочно, что ли.
— Мам, а ну его, это говенное прошлое. Важно, что здесь и сейчас. Ты — здесь, со мной. Я тебе благодарна, что ты оказалась в нужном месте в нужное время.
Ольга встала и порывисто обняла дочь.
— Лерка, я иногда думаю, как страшно, что должно произойти несчастье, чтобы вновь все встало на свои места, — прошептала она.
— Как говорит бабуля, из каждого свинства можно вырезать кусочек свинины! Если бы я не заболела, тебя не стали бы разыскивать. А кстати, кто тебя нашел?
— Твои друзья.
— Ну конечно, кто же еще? — Лерка отстранилась от матери и заглянула ей в глаза. — Ты больше не потеряешься?
— Мой адрес и все телефоны записаны в каждой записной книжке твоей многочисленной семьи, — улыбнулась Ольга.
— Нашей. Нашей семьи, мам.
Они долго разговаривали, пили вкусный английский чай. Ольга рассказывала об отце. Его здорово подлечили, Ольга рекомендовала его в солидную издательскую фирму в Цюрихе. Отец увлечен работой и возвращаться пока не собирается.
— Он решил остаться? — удивленно спросила Лерка.
— Пока не знаю, — пожала плечами Ольга. — В любом случае на первых порах я ему помогу. Но ты же знаешь отца, он не привык ходить в должниках. Если не сможет сам себя обеспечивать за границей, вернется в Россию. Но, по-моему, воздух Швейцарии ему очень по душе.
Забегая вперед, скажем, что Алексей Пересветов остался жить в стране лучшего шоколада и точнейших часов в мире. Хорошие переводчики восточных языков требуются в любой стране. Через несколько лет он женился на милой тихой женщине. У них небольшой домик, красивый сад и большая белая собака. Мария и Анна раз в год навещают отца и всегда остаются довольны и им, и его душевным состоянием. Чудны дела твои, Господи!
Лерка докурила и встала с лавки. Что она тут делает, когда ее дома все ждут? Она могла дать голову на отсечение, что Матвей уже сто раз позвонил и Натке, и Фаине. Скорее всего, бабуля уже печет свои знаменитые пирожки, Натка едет с работы, а Маруся, Анюта и Сонечка стоят у окна и высматривают ее фигуру на дорожке.
— Ну, и куда ты собралась ехать, если не знаешь адреса своего нового дома? — Родной голос подруги заставил обернуться.
Натка стояла на мокрой тропинке и щурилась от слепящих лучей солнца. Сонечка оторвалась от ее руки и подбежала к матери.
— Мам, нам же бабон купила огромную квартиру! Поехали скорее, я тебе покажу свою комнату.
— Ну, поехали, — счастливо вздохнула Лерка. — По дороге расскажешь, куда едем и кто такая бабон!
Закончилась весна, наступило жаркое, раскаленное, словно хорошая финская баня, лето. Фаина с девчонками уехали на дачу. Лерка вышла на работу, все в ту же адвокатскую контору. В конце августа ее начальник огорошил предложением возглавить дело.
— Таки старость нагрянула, Валерочка, — печально качал головой Саввушка. — Наследником не обзавелся, оставить дело некому. Так что ж я, старый еврей, в чужие руки отдам детище? Бери, дорогая, руководи.
— За какой процент, Саввушка?— усмехнулась Лерка, зная, что такой товарищ, как ее босс, свои калоши в трамвае не оставит.
— А много ли мне, старому еврею, надо? — округлив маленькие глазки, спросил он. — Для хорошей жизни, — добавил он.
Торговались долго и с удовольствием. У Лерки, конечно, не было капитала выкупить дело. Поэтому сошлись на том, что она становится совладельцем, но отдает шестьдесят процентов прибыли Саввушке, а со временем выкупит его долю. Лерка даже приблизительно не представляла, когда это время наступит, хотя и понимала, что ушлый Саввушка рассчитывает на помощь ее матери. Ну, надеяться никому не запрещено.
Тем не менее назначение главой адвокатской фирмы давало Лерке большие возможности. Она тут же пополнила ряды сотрудников своими бывшими однокурсниками, и впоследствии трудиться в адвокатской конторе «Валери» считалось очень престижным. Как впрочем, и нанимать адвокатов из означенной фирмы. Но все это было потом, а пока Валерия сидела и разбирала бесчисленную документацию.
В начале сентября они всей шумной семейкой поехали в Питер. Тина родила милейшую девочку. Назвали Дашкой и обмывали ножки-ручки три дня.
— Чего ж лучший дружочек не приехал? — возмущалась Фаина. — Мог бы покинуть на пару дней свою фрау, заодно и девчонок своих бы привез, показал.
— Да у него проблемы там с женой, — неопределенно отмахнулся Петька, поглаживая нежную щечку дочери.
— Это что у Везуни за проблемы? — вскинулась Лерка.
Сергей часто звонил ей, весело рассказывая о своем житье-бытье, сетуя, что контракт на западных телестудиях не дает возможности вырваться в гости даже на пару часов. Что-то не сложилось у Лерки впечатления, что у друга проблемы.
— Ну-ка, Манька, посторожи Дарью, а мы пойдем поболтаем, — решительно сказала Лерка.
Заглянув в другую комнату, где спала уставшая за эти дни Тина, Петька с подругами пошли на кухню. Фаина, как всегда, стояла у плиты, помешивая в кастрюле ароматный борщ.
Поначалу Петька что-то неопределенно мычал. С детства из него клещами надо было вытаскивать информацию. Но Лерка надавила на дружка, возмущаясь индифферентности Натки, которая будто и не интересовалась жизнью далекого, но родного друга. В конце концов Петька не выдержал и раскололся.
Картинка вырисовывалась печальная. Коварные сети сектантства опутали многие страны мира. Вот и жена славного Везуни тоже попала не то в Свидетели Иеговы, не то в организацию Аум Сэнрикё. Словом, вытаскивает Серега жену из мнимобожественного всеми правдами и неправдами уже около полугола.
— А бабу как подменили. Детьми не интересуется, работу бросила, все их сбережения в секту отволокла, — возмущался Петька. — Он и лечить ее пытался, и к родителям в Австрию отправлял, все без толку. Сам гнет спину на нянек дочерям, кредит за огромный дом отбивает. Поэтому, наверное, и не может в Москву прилететь.
— Да на фиг она ему сдалась? — вклинилась Фаина. — Такой парень!
— Да вы что, Фаина Исааковна, — махнул рукой Петька. — Он же у нас идеал честности и порядочности! Никогда он ее не бросит. Так и будет вытаскивать по гроб жизни и девок своих воспитывать.
— Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет попрет к горе, — подытожила Лерка. — Вот пару дел еще прокрутим, денег подкопим и сами к Везуне следующим летом поедем.
— Правильно, мамуля, и бабона вызовем в Берлин, — сказала подкравшаяся Соня. — Она уж точно дяде Везуне и его жене поможет.
Но получилось все по-другому. Встреча состоялась намного раньше и трагичнее.
В конце октября позвонил возбужденный Петька с ошеломляющей новостью. Он занял первое место на каком-то международном конкурсе молодых педагогов, и его премировали недельной поездкой в Испанию, а именно на Канарские острова.
— Лерка, представляешь, целая неделя без пеленок, памперсов и прогулок! Пальмы, песок и солнце! Все — на халяву! Короче, нужна твоя помощь.
А помощь заключалась в недельном ухаживании за месячной Дашкой. Маруся с Анечкой были в восторге! Про Соню было нечего и говорить. Лерка, конечно, согласилась, хотя реально понимала, что вся тяжесть упадет на Фаину. Днем-то кто на работе, кто в школе. Но мужественная Фая, выслушав сомнения внучки, решила.
— Пусть везут. Не впервой нам девку поднимать!
Ребята приехали через три дня. К Лерке их привезла Натка и тут же умчалась на смену.
Бледная, прозрачная Тина в изнеможении уселась на стул.
— И-и-и, милая, да на тебе лица нет, — качала головой Фаина. — Что, ухандокала дочура?
— Не то слово, Фаина Исааковна. Спать хочу всегда. В Испании буду только спать.
— Что, орет по ночам? — участливо спросила Лерка, покачивая Дашку на руках.
Оказалось, что у Тины пропало молоко и дочку спешно перевели на смеси. Отсюда — болит животик и, как следствие, ежечасный ор.
— Мне так неловко, как вы с ней справитесь? — Тина обхватила голову руками. — Может, мне не ехать?
— Как это не ехать? — в один голос заорали Лерка с Петькой.
— Не умеете вы, девки, с младенцами возиться, — проворчала Фаина. — Я все это с Сонькой проходила, когда Лерка в универ бегала, а вечером — в контору. Все просто: в рот — укропной воды, в задницу — газоотводную трубку — и полный порядок и взаимопонимание.
— Да? А я не знала, — протянула Тина.
— Откуда ж тебе знать, — проворчала Фаина. — Ни отца, ни матери, посоветовать некому. Ну, ничего, вернетесь, дочуру свою не узнаете.
Лерка улыбнулась. У Железной Фаи появилась забота. Иногда Лерка думала, что бабушка просто умрет, если ей не о ком будет заботиться. Старшие девочки уже совсем взрослые, Сонечка строит из себя самостоятельную фрю, а тут бессловесная малышка! Так что для Фаи Дашка была отнюдь не обузой.
Провожали Кисловых шумно и бестолково. Предполагался праздничный обед, но в суматохе Петька перепутал время вылета. А нынче в аэропорт надобно приезжать за три часа до отлета. Мировой терроризм не дремлет, посему — проверки жесточайшие. Поэтому, наскоро заглотнув по паре пирожков, Лерка выбежала с ребятами на улицу, куда только что подкатила Натка на своем «жигуленке». В который раз обругав Петьку за невнимательность, Натка затолкала их большой чемодан в багажник и велела прощаться.
— Лер, я там телефон отеля оставил. Мы сами будем звонить каждый день. И если чего, то уж звоните, ладно? — на ходу крикнул Петька.
— Не беспокойся, все будет о’кей. Отдохните как следует!
Натка дала прощальный гудок и с ревом стронулась с места.
Она дождалась конца регистрации. Ребята уже прошли паспортный контроль и, в последний раз обернувшись, долго махали Натке уже с нейтральной стороны. Они были веселы и немного возбуждены. Впереди их ждал отпуск, и это были заслуженные дни отдыха! Натка радовалась за друзей, только отчего-то ей было грустно.
— Почему мадам такая печальная? — спросил плотный господин, пока Натка спускалась с эскалатора к стоянке машин.
— Провожала друзей, — ответила она.
— Ну, они же вернутся.
— Да, конечно, обязательно.
Натка приехала домой и стала ждать звонка Петьки. Он должен отзвониться, как только они прилетят. Лерке звонить не обещал, ибо боялся разбудить дочку.
Неделя пролетела незаметно. Дашка оказалась на удивление спокойным ребенком. Как только Фаина провела все необходимые мероприятия по успокаиванию расшалившегося кишечника девочки, Дашка стала показывать чудеса послушания и тишины. Фаина даже испугалась — до чего тихая была девочка. Она вызвала детского терапевта, которая вела всех детей семьи Пересветовых.
Как только Маргарита Валерьяновна переступила порог дома, она тут же воскликнула:
— Боже, Фая, Лера опять взяла чужого ребенка или я упустила из виду ее беременность?
Старая врач была в курсе всех семейных передряг. Ну, в разумных пределах. Фая успокоила терапевта, объяснив, каким образом Дашка оказалась у них.
— Не дом, а приют для малолетних, — проворчала Маргарита Валерьяновна. — Ну, что не так, по твоему мнению?
Выслушав Фаину, параллельно осматривая Дашку, которая даже не пикнула при виде блестящего и холодного фонендоскопа, она расхохоталась.
— Успокойтесь, бабуля! Это не ваша кровь. Вот что Лерка, что девчонки — это Пересветовы в натуральную величину. Орали до трех лет не переставая. А тут просто другой характер. Ты что ж думаешь, ежели не плачет, значит что-то не так?
— Ну, я других не воспитывала, — буркнула Фаина. — Ладно, ежели все в порядке, пошли чай пить.
В первые дни Петька и Тина звонила каждые два часа, пока Фаина не рявкнула на них, что-де нечего ее контролировать. Натка, в свою очередь, посоветовала друзьям отдыхать и тратить деньги на коктейли и развлечения.
За день до их возвращения Петька позвонил ей:
— Натка, все, осталась последняя развлекуха. Будем рассматривать достопримечательности с высоты птичьего полета.
— Это как? — удивилась Натка.
— Вернемся, расскажу, а то меня Тина уже зовет. Все, поцелуй Дашку и всех, всех, всех. И еще хотел сказать...
— Ну что? — засмеялась Натка.
— Я вам с Леркой говорил когда-нибудь, что люблю вас?
— Каждый праздник говоришь и пишешь на каждой открытке. Иди уже!
— Вы самые лучшие друзья! Берегите себя. И не забывайте про Везуню.
— Петь, мы завтра вечером увидимся, и ты разовьешь эту тему. Все, пока!
Она положила трубку и завалилась спать. Звонок Петьки поднял ее с постели, когда она улеглась, как всегда, после смены.
— Мам, — крикнула Натка через дверь, — меня ни для кого нет. Я спать буду.
Вера Николаевна пробубнила что-то в ответ.
Натка завернулась в одеяло и тут же уснула. Ей снился сон. Она идет по берегу моря. Изумрудные волны лижут ее босые ноги. Ласковые, нежаркие лучи солнца приятно скользят по голым плечам. Рядом с ней идет кто-то большой. Она не видит кто, но этот человек ей близок. Ей с ним спокойно, просто. Ощущение полного счастья окутывает Натку, словно ватным одеялом. Она поворачивает голову и видит в волнах Тину и Петьку. Они смеются и машут ей руками. Натка хочет побежать по этим сверкающим толщам воды, дотронуться рукой до друзей, но отчего-то тот, кто рядом, держит ее и не дает двинуться с места. Она смотрит на Петьку, тот складывает руки рупором около рта и кричит: «Берегите себя! Мы вас любим!» — а потом берет за плечи Тину и бросается с головой в море. Натка хохочет, ждет, когда светлая голова Петьки покажется на поверхности, но ни Петьки, ни Тины не видно. Она в удивлении поворачивается к тому, кто рядом, и слышит голос мамы: «Натка, проснись, проснись!»
— Натка! Ну, открывай глаза, черт тебя побери! — Вера Николаевна трясла дочь за плечо.
— А?.. Что?.. Сколько времени?
— Половина первого ночи! Тебе сейчас будут звонить!
— Кто? — все еще ничего не понимая, спросила Натка.
— Не знаю, — пожала плечами Вера Николаевна. — Будто бы из какого-то посольства.
Телефонная трель тревожно затрезвонила на кухне. Натка протянула руку и включила свой аппарат, который всегда отключала, когда ложилась спать.
— Мадам Баскакова? — вежливо осведомился неизвестный голос. — Вас беспокоят из российского посольства на Тенерифе. Супруги Кисловы кем вам приходятся?
— Это мои друзья, — прошептала Натка.
— Ваш телефон был первый в записной книжке господина Кислова. Вынужден сообщить вам...
Дальше Натка слушала в каком-то ступоре. Перед глазами почему-то стояла картинка изумрудного моря и смеющихся Петьки и Тины, которые с гиканьем ныряют в серебристую от солнца пену.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они летели уже второй час. Натка с некоторой тревогой посматривала на Лерку. Та сидела с прямой спиной, с напряжением вглядываясь в иллюминатор. Почувствовав взгляд подруги, Лера повернула голову.
— Успокойся. Со мной все хорошо. Я успела заехать к Матвею. Он сказал, что я могу лететь и что я выдержу все необходимые процедуры. Я не сойду больше с ума, Наташа. Поверь мне.
Натка верила. Поскольку очень редко Лерка называла ее Наташей и потому, что дома подруга точно вновь съехала бы с катушек, находясь в томительном ожидании.
В аэропорту Тенерифе они должны были встретиться с Ольгой. Она вылетела на несколько часов раньше и занималась организацией перевозки тел Петьки и Тины. Господи, слово-то какое-то непонятное. Петька, Тина, и вдруг — тела! В голове не укладывалось!
В принципе присутствие Натки и Леры было не обязательно, но поскольку Ольга давно не видела ребят, она попросила Натку прилететь на опознание. Для верности. Лерка категорически сказала, что она тоже полетит.
И вот посадка. С задних рядов салона раздались оглушительные аплодисменты, и Натка не сразу сообразила, что это пассажиры выражают восторг и благодарность экипажу, который так удачно приземлил россиян на испанскую землю.
Они получили багаж и вышли в зал. Толпа встречающих несколько обескуражила подруг.
— Ну, и как мы ее найдем? — хмуро спросила Лерка.
— Ее — не знаю, а вот Везуню уже вижу, — ответила Натка.
Лерка повернула голову и увидела возвышающегося над толпой Сергея, который внимательно вглядывался в лица прибывших русских. Натка схватила Лерку за руку и потащила к другу. Остановившись около него, они долго смотрели друг на друга. Распухшее лицо Сереги, красные воспаленные глаза явились как последнее подтверждение реальности смерти их друзей.
Там, в Москве, даже в самолете Лерке казалось, что все это какая-то нелепая ошибка. Что сейчас они прилетят и все выяснится. Это не Петька с Тиной сели в тот экскурсионный самолетик смотреть окрестности с высоты птичьего полета. И не с ними взорвался этот летающий катафалк. Все это миф, плод сонного воображения Натки. Но посмотрев на друга, Лерка поняла, что ее надежды тщетны и все правда.
Они так и стояли в гуще толпы, смотрели друг на друга, не замечая возмущения спешащих отдыхающих и их злые окрики. Плотное кольцо неподдельного горя заставило отгородиться этих трех молодых людей от внешнего мира. Сергей обхватил девчонок и крепко прижал к себе. Натка разрыдалась, а Лера лишь тихонько завыла.
— Все, девы, все. Не поможет, — глухо сказал Сергей. — Я их уже опознал, так что вам туда идти не надо. Да и не на что там смотреть. — Он всхлипнул.
Но Натка все же пошла. В конце концов, она врач и многое видела на своем профессиональном веку.
Здание испанской судмедэкспертизы ничем не отличалось от московской. Разве что совсем не было того специфического запаха, сопровождающего любой российский морг, да было намного чище. А так — тот же белый кафель, те же равнодушно-профессиональные лица.
Провожающий ее эксперт вполне прилично говорил по-русски, а Натка довольно сносно лопотала по-английски. Так, переходя с одного языка на другой, Натка выстроила всю картину гибели друзей.
Самолетик потерял управление невысоко и не над морем, как ей сказал представитель консульства, а почти над кромкой берега. Но этого было достаточно, чтобы, ударившись о землю, самолет взорвался. Спасатели быстро потушили аппарат, но тела Петьки, Тины и пилота успели сильно обгореть. Тину и Сергей, и Натка опознали по обручальному кольцу и часикам. Кольцо делалось на заказ, так сказать единственное в своем роде, а часы они все вместе подарили на рождение Дашки. И надпись сделали — «Тине от друзей в день рождения дочки». Но этого оказалось недостаточно, и из Питера по факсу прислали снимки ее зубов. Виват, современная техника! А у Петьки каким-то чудом сохранилась кожа на внутренней стороне бедра. Именно там темнело большое родимое пятно. Да еще искривленный мизинец на правой руке. Когда-то Петька в детстве подрался с деревенскими на даче из-за Тины. Сломал палец, а в травмопункт наотрез отказался ехать. Все шутил, что останется память о том, как защищал честь своей дамы.
— А пилота опознали? — отводя взгляд от того, что еще сутки назад было ее друзьями, спросила Натка. Ей было глубоко наплевать, кто был пилот, но ей нужно было что-то сказать, иначе она зарыдает в голос.
— Да. Представьте, тоже был русский. Некий... — он для верности заглянул в бумаги, — Валентин Шестаков. Он работал в авиакомпании по контракту. Говорят, хороший был пилот.
«Валентин Шестаков... Господи, откуда я могу знать это имя?» Какая-то догадка мелькнула у нее в голове, почему-то это имя ассоциировалось с Леркой. А, ладно, спрошу потом.
— Синьоре что-то еще нужно? — нетерпеливо спросил медэксперт.
— Да, конечно. Я могу забрать кольцо и часы?
Она подписала массу каких-то документов, и ей вручили маленький пакетик. Все, что осталось от славных, добрых, все понимающих, веселых ее друзей. Кольцо, часы да золотой крестик Петьки.
Натка вышла на воздух и глубоко вздохнула. В маленьком кафе напротив ее ждали Лерка и Сергей. Вновь увидев Везуню, Натке так хотелось, наплевав на все, кинуться к нему, крепко обнять и не отпускать от себя никогда.
Но нет, этого нельзя сделать, поскольку в своих объятиях в данную минуту он держит единственную им любимую женщину. Лерка обхватила его шею руками и беззвучно плакала на широкой груди, а Серега часто гладил ее по светлым коротким волосам и что-то тихо шептал.
В Натке поднялось жгучее желание развернуться и уйти, спрятаться в отеле и напиться до потери разума. Но она знала, что они ждут ее. Ждут, чтобы встретиться с Ольгой и начать решать другие печальные проблемы.
Сергей почувствовал ее взгляд и поднял голову. Натка махнула рукой и перешла дорогу.
Лерка подняла голову.
— Ты их узнала?
Натка покачала головой и протянула пакетик. Лерка осторожно взяла его и прижала к глазам.
— Все, Лер, хватит, — жестко сказала Натка. — Пойдем, нас Ольга ждет. Самолет через три часа, а нам еще вещи ребят надо собрать. Да, кстати, Лерка, тебе имя Валентин Шестаков ничего не говорит? Вертится в голове, а вспомнить не могу.
Лерка уставилась на подругу огромными глазами, в которых застыли слезы.
— Это отец Сони!
Ба-а-ах! Точно! Права была тогда, много лет назад, Лерка! За все в жизни надо платить! Вот она, судьба, как наказала подонка! Сгорел в собственном самолете!
— А с чего это ты вдруг о нем вспомнила? — спросил Сергей.
— Мир тесен, словно деревня, — сквозь зубы процедила Натка. — Он пилотировал тот самый самолет.
Лерка ахнула и прикрыла рукой рот.
— Хватит ахать. Говенный был человек, но царствие ему небесное. Ежели его туда пустят, — философски изрекла Натка. — Пошли.
Деньги решают почти все. Даже в сытой загранице. Оперативная Ольга и здесь все провернула с молниеносной быстротой. И вот уже огромный неуклюжий лайнер отрывается от испанской земли и уносит их в сторону России. А в недрах его трюма, в заколоченном огромном ящике с ними летят их друзья. То, что от них осталось.
В момент, когда комья влажной земли застучали о крышку гроба, пошел крупный светлый дождь. Такой странный, совсем летний. Натка смотрела на полированную поверхность гроба и не к месту думала: «Удивительно. Двухместные машины — бывают. Двухместные спальни — тоже знаю. А вот то, что делают, двухместные гробы, не думала никогда». Дурацкая мысль засела в голове гвоздем и не давала ни рассуждать, ни горевать.
Когда широкую домовину выставили в просторном зале морга, Натка даже решила, что по ошибке попала не в тот зал. Но рядом стояла Лерка, а у изголовья гроба топтался Везуня. Значит, нет, все верно. По всей видимости, удивление от размеров гроба посетило не только ее, поскольку по толпе прошелестело: «Они так хотели». Кто хотел? Петька и Тина? Ничего не понимаю. Они были так молоды, что никогда даже не задумывались о смерти, а уж тем более о размерах их последнего пристанища.
— Почему ты удивляешься? — прошелестело за спиной, где-то на уровне уха. Натка чуть повернула голову и заметила светлый завиток Серегиных волос. Натка даже не спросила, чему. Они вообще в последние несколько дней научились понимать друг друга с полувзгляда. — Разве ты забыла день свадьбы Лерки?
Натка напряглась. При чем тут свадьба Лерки? В памяти стали всплывать торжественный зал Дворца бракосочетаний, воздушное полупрозрачное платье Лерки, черный костюм Радьки. Петька с Тиной с огромным букетом в руках. Брачующиеся давали друг другу клятву верности и любви. На этом почему-то настаивал Радька. Насмотрелся американских фильмов. По этому поводу даже отвалил немалую денежку солидной чопорной даме в длинном бархатном платье, что совершала гражданский акт бракосочетания.
— А ты будешь любить меня, если я умру раньше? — услышала Натка тихий шепот Тины за спиной.
— Нет, — так же глухо ответил Петька. Натка спиной почувствовала, как застыла в растерянности Тина. — Не дуйся, малыш. Мы помрем вместе. И похоронят нас в огромном двухместном гробу. Я же потеряюсь на небесах без тебя.
— Вы чего, обалдели? — Возмущенный шепот Везуни оборвал их дурацкий разговор. — Нашли о чем базарить в день свадьбы друзей!
— А чего она мне глупые вопросы задает? — оправдывался Петька.
Сейчас Натка, следя глазами за могильщиками, которые забрасывали ее друзей мокрой землей, словно слышала их голоса. Она четко видела смеющееся лицо Петьки, который обнимал свою любимую, хмурого Везуню, вертящего пальцем около виска. Потом, уже на свадебной вечеринке, Натка распекала Тину за дурацкие мысли.
Да, она вспомнила! Какие же пророческие оказались слова Петьки! Боже, ребята, ну как же так? На нее вновь, в который раз за последние несколько суток накатило отчаяние. Хотелось рыдать в голос, но вокруг было столько чужих людей.
Хоронили Кисловых в Питере. По-другому и быть не могло. За восемь последних лет Северная столица стала родным городом для Петьки и Тины. Да и прописаны они были там. Там и работа, и дом, и, как оказалось, так много новых хороших друзей. А Натка и не знала, что кроме компании детства у ребят еще были товарищи. Она вдруг поняла, как в принципе далеки они стали, когда Кисловы уехали из Москвы.
— Боже, Натка, а ведь, по сути, мы ребят совсем забросили в последние годы! — словно подслушав ее мысли, тихо проговорила Лерка. — Как чудовищно глупо и несправедливо!
Над землей вырос еще один холмик свежей могилы. Могильщики уложили многочисленные венки, какие-то девочки расправили длинные широкие ленты, и все медленно двинулись к выходу с кладбища.
— Сколько детей! — вздохнула Лерка.
— Это их ученики! — объяснил высокий тучный мужчина. Он шел с непокрытой головой, словно не ощущая дождя. — Они были очень хорошие учителя. Настоящие, таких уже и нет в наше время. Это огромная потеря для всех. И для ребят, и для их родителей. А учительский состав просто осиротел. Они были... — Он не справился с собой и запнулся.
Натка знала, что все похороны и поминки в большом ресторане взяла на себя администрация гимназии, где работали Кисловы.
— Вы пойдете на поминки? — наконец спросил он.
— Да, конечно, у нас самолет только через три часа.
На самом деле идти категорически не хотелось. Чужой холодный город, чужие люди. Натка чувствовала, что и Сергей и Лерка разделяют ее мнение. Но так было положено. Поэтому они честно отправились в ресторан, слушали длинные красивые слова, ели блины и кутью. Но через час Натка потихоньку вызвала в курительную комнату Лерку.
— Лер, я больше не могу.
— И я. Домой бы скорей, к бабуле, девчонкам. Там уж и помянем ребят как следует.
— Тогда я за Везуней, — быстро сказала Натка. — Ты докуривай и двигай в гардероб.
Натка исчезла за витражными дверьми. Лера глубоко затянулась и раздавила окурок в хрустальной пепельнице.
— Простите, вы, кажется, Лера? — Давешний высокий толстяк внимательно смотрел на Лерку. — Лучшие друзья Петра и Вали? — уточнил он.
— Да-да.
— Они часто о вас рассказывали, — вздохнул он. — Жаль, так и не довелось познакомиться. Ну, знать, не судьба. Я вот о чем хотел узнать. — Он немного помолчал. — А что же будет с Дашенькой? Она же получается круглая сирота.
Лерка остолбенела. А ведь действительно, что будет с Дашкой? За пять дней с момента гибели ребят никому даже в голову не пришло, как быть дальше с малышкой. На Тенерифе все происходило так молниеносно быстро, что просто не было времени вспомнить о Дашке. А когда прилетели в Питер, тоже, собственно, особо не задумывались. Лерка только пару раз звонила в Москву, справлялась, как дела и слышала в ответ неизменное бабулино. «Все очень хорошо. Здоровы, накормлены. Кто учится, кто спит».
— Наверное, надо подыскать какой-нибудь хороший детдом. Мы готовы оплачивать, — неуверенно, словно про себя проговорил мужчина.
— О чем вы, господин хороший? — услышала Лерка свой голос словно со стороны. — Даша останется со мной. Мы все были как одна семья, значит она — наша дочка. Не волнуйтесь. Вот мой адрес. — Она протянула свою визитку. — Звоните, приезжайте.
— Лерка, ну ты где? — В витражную дверь курительной комнаты просунулась Наткина голова. — Мы в аэропорт опаздываем.
— Прощайте. — Лера протянула руку мужчине.
— До свидания, — печально попрощался он. — Храни вас Бог.
Лерка прошла через зал, по дороге прощаясь с людьми, и наконец выскочила на свежий воздух. Везуня уже поймал машину и укладывал в багажник небольшую Леркину сумку. За несколько дней она побывала в нескольких точках мира.
Они уселись в теплый салон.
— В Пулково, шеф, — сказал Сергей.
— Нет, — перебила Лера. — На Невский, 14.
Сергей и Натка удивленно оглянулись на Лерку.
Зачем ей понадобилось снова ехать на квартиру Петьки и Тины? Они уже ездили туда вчера, выбирали вещи, в которых хоронили ребят.
— Мне надо забрать документы, — объяснила Лерка.
— Какие? — в один голос спросили Сергей и Натка.
— Для оформления удочерения необходимо свидетельство о рождении Дашки, — жестко ответила Лерка. — На Невский!
Лерка сидела, обхватив голову руками. Перед ней высилась целая груда всевозможных документов, которые ничего не решали и ничем не могли помочь.
— Ну, что ты застыла? — в который раз возмущалась Фаина. — Надо же что-то делать. У тебя такие связи! Дави на все рычаги! Сунь взятку, кому надо!
— Бесполезно, — отмахивалась Лерка. — Они не дают опеку, поскольку я не замужем! Против закона никто не попрет!
Натка потушила очередную сигарету, глядя на осунувшуюся подругу. Уже больше месяца Лерка моталась по инстанциям, в тщетных попытках оформить опеку над Дашенькой. И неизменно напарывалась на вежливый аргумент: «О чем вы, Валерия Алексеевна? Вы — мать-одиночка, разведены. Да и двойная опека над вашими сестрами уже присутствует. Столько детей на вашем иждивении. Мы не имеем право дать вам нести ответственность еще за одного ребенка». И ни тпру ни ну. Что только ни делала Лерка, какие силы ни задействовала, бесполезно — с позиции закона они были правы!
— Чертова система! — стукнула кулаком по столу Лерка. — Им проще засунуть ребенка в детдом, чем позволить расти девочке в нормальной семье!
Я тебе уже в который раз твержу, весь язык за месяц стерла! — вздохнула Натка. — Надо искать мужика! Он фиктивно с тобой распишется, и все!
— Можно подумать, вокруг меня так много мужиков, что все в очередь выстраиваются! — огрызнулась Лерка. — Я понимаю, что выход только один, но одна заковыка — мужика такого нет. Все как один — женаты! Я даже к Матвею ездила! Так представляешь, он неделю назад женился!
О-па! Натка уставилась на Лерку и через мгновение расхохоталась. А она-то, дура, никак не могла взять в толк, чего это доктор отказался намедни выступить в роли лекарства для одинокой коллеги! Натка звонила Матвею неделю назад, решив поступить, как советует уже столько десятилетий великий Михаил Булгаков! Лечить подобное подобным! Тоска по Сергею настолько скрутила Наткину душу, что терпеть осязаемую, почти физическую боль уже не было никаких сил. И она решилась. Но каково же было ее удивление, когда милый доктор вдруг стал юлить, что-то бормотать о потерянном мгновении и возможности встретиться через месяц. Натка ничего не поняла и бросила трубку. А оказывается, она звонила чуть ли не в день его бракосочетания! Забавно! До слез.
— Ты чего, подруга, переутомилась на работе? — озабоченно спросила Фаина.
— Да, нет, — отсмеявшись, сказала Натка. — Проехали.
— Ну что делать-то? — вновь завела свою пластинку Фаина.
Хлопнула входная дверь. Пришли девочки. Шум-гам наполнил квартиру. Анюта влетела на кухню.
— Лер, ну скажи ты ей! — крикнула с порога она, словно Лера присутствовала при разговоре сестер. — Совсем загнобит парня. Он уж и так и эдак, а она ни в какую!
— Отвянь, малая, ежели ничего не понимаешь! — прогудело из коридора.
— Что, опять Маруся Пашку отбрила? — сочувственно спросила Натка.
— Опять, представляешь? Ну что за дура!
Взрослые замолчали, поглядывая друг на друга.
Им-то было понятно, почему Маруся не желает видится с Павлом, ее ухажером из бывшей школы. Но они не могли объяснить этого Анюте, как и самому Пашке. Ни одна, ни второй, конечно, не знали причины, по которой Манька попала в больницу осенью. Она вполне оправилась, производила впечатление такой же веселой и счастливой девочки, какой ее все знали раньше.
Единственное, что напоминало о трагедии, — это боязнь темноты и мужчин. Поэтому Маруся сторонилась всех мальчиков, которые пытались ухаживать за ней в новой школе. Она не ходила ни на какие вечеринки, дискотеки, даже в театр выбиралась только с Леркой или Наткой. О Пашке она даже не вспоминала. Во всяком случае, в разговоре. Но парень оказался настырным. Он сам разыскал семью Пересветовых. Просто однажды Маруся, выходя из подъезда, увидела его на лавочке. Ни обойти, ни спрятаться она не успела. Сонечка сорвалась с места и рванула к Пашке:
— Ой, Пашка, как ты нас нашел?
— Привет всем, — сказал он, обращаясь только к Марусе.
Манька побледнела и сжала губы.
— Что ты здесь делаешь?
— Я пришел к тебе.
— Так, девочки, вперед, я догоню.
Анюта потом рассказала, что Маньке хватило пары фраз, чтобы оставить Пашку с совершенно обескураженным лицом около подъезда. Он так и стоял не двинувшись, провожая глазами тонкую фигурку Маруси. Натка осторожно спросила ее потом, что она ему сказала, на что получила четкий ответ: «Послала в эротическое путешествие далеко и надолго». «За что же ты так его неласково, Мань, ведь он ничего плохого тебе не делал», — удивилась Натка. «Все они поначалу ласковые и пушистые, а потом насилуют в темноте и жен с ума сводят», — глухо ответила Манька, не отрываясь от своего занятия. Больше Натка не пыталась с ней говорить. Когда она рассказала об этом Кате, та в ответ удивленно сказала:
— А ты что хотела? Знаешь, сколько времени должно пройти, чтобы она мужчине доверилась? Скажи спасибо, что с психикой все нормально.
— Жаль, уж больно парень хороший, — сетовала Лерка.
— Радька тоже был неплох, — парировала Натка.
Лерка не могла не согласиться.
Но, по всей видимости, Павла не так просто было напугать. Изо дня в день, уже несколько месяцев он встречал Марусю с утра около подъезда, молча провожал до школы, а вечером встречал. И так же молча доводил до дома. Маруся и обзывала, и просила, и гнала, насколько хватало ее фантазии. Даже однажды сказала, что у нее есть парень, на что Пашка лишь улыбнулся и покачал головой. И все вновь продолжалось. Лера уже привыкла выглядывать с утра и видеть худую высокую мальчишескую фигуру на лавочке около подъезда. Но что-то говорить сестре она боялась. Что тут скажешь?
— Ладно, Ань, сердцу не прикажешь, — сказала она младшей сестренке. — Ну, не нравится он ей, что поделаешь?
— Неправда, Лер, нравится. Я же чувствую, — упорствовала Анюта. — Она по ночам плачет и его имя шепчет. Так вот он, иди и бери. Так нет, гонит, как дура. Сама не знает, чего хочет. — Она взмахнула косичками и умчалась с кухни.
Натка переглянулась с Лерой.
— Надо напрячься? — спросила Натка. — Позвонить Кате?
— Надо поговорить с Марусей, — вздохнула Лера.
— Только не сейчас, — решила Натка.
— Ну, что же с Дашкой будем делать? — Фаина вернула их к насущной проблеме.
— Что-что... Надо звонить Везуне. Один он у нас мужик остался. Может, кого порекомендует из московских друзей. Больше выхода я не вижу, — печально констатировала Лера.
— Бесполезно, — тут же откликнулась Натка. — Его услали в Бразилию на полгода. Он мне звонил третьего дня. Кстати, передавал привет.
— Что же ты не говорила? — удивилась Лерка.
— Да забыла, — пряча глаза, ответила Натка. — Обещал звонить. Как на связь выйдет, так сразу ему скажу. Будем ждать.
— Пока время еще есть, — подытожила Лера.
Девчонки затребовали есть. Маленькая Дашка от шума проснулась и тоже подала голос.
— Ладно, други мои, пошла я на работу, — заторопилась Натка.
— Поела бы, — сказала Фаина. — У тебя же смена с пяти.
— Да надо еще на совещание успеть, — отмахнулась Натка. — Все, пока!
Натка поцеловала девчонок и быстро спустилась вниз по ступенькам. Около двери подъезда она остановилась отдышаться. Чувство мерзости и ненависти к самой себе нахлынуло с ужасающей силой. «Что ты делаешь, идиотка? Как ты можешь так поступать с подругой?» — спрашивала она себя и тут же себе отвечала: «Я не переживу, если они будут вместе! Я руки на себя наложу. Если не мне, то и не ей!»
Она присела на ступеньку и беззвучно заплакала. Зачем, зачем он ей позвонил?
— ...Натка, привет. — Его голос был так близко, что от радостной мысли о том, что он в Москве, перехватило дыхание.
— Везуня, ты в Москве?
— Если бы, — печально ответил он. — Просто связь хорошая. Ну, как у Лерки?
Кольнула обида. Звонит ей, а спрашивает о подруге. Но Натка подавила обиду и весело стала рассказывать житье-бытье Пересветовых.
— А у тебя как? — спросила она.
— Хреново, друже. От меня ушла жена.
Он вкратце рассказал, что его фрау покинула мирскую жизнь и ушла в сектантство. Вроде монастыря. И теперь Сергей судится с родителями жены за право опеки над детьми. Оказывается, Сергей не был официально женат на своей немке. Шансов мало, поскольку Серега не имеет немецкого гражданства, работает по контракту и так далее и тому подобное.
— В общем, чума. У нас с Леркой сейчас в разных концах мира одна и та же бодяга. Бюрократы в Германии еще похлеще, чем в России. А в чем загвоздка-то с удочерением?
Натка же хотела рассказать о фиктивном замужестве, но что-то ее остановило. Ведь Сергей не женат. А значит... Значит, он и может быть тем самым мужиком, который способен решить проблему Лерки. Но... Нет, этого не будет!
— Везунь, ты прости, мне на работу пора.
— А, ну ладно, я тебе на днях позвоню. — И их разъединили.
Лучше бы он позвонил Лерке! И сейчас Натка не сидела бы на холодных ступенях и не упивалась бы ненавистью к себе! Но Сергей всегда узнавал новости о Пересветовых у Натки. Почему? Возможно, боялся Лерке проговориться о своей любви, а может, изливать душу Натке было проще. Но ей, ей-то от этого еще хуже! Чего проще было бы сказать: «Не звони мне больше, я люблю тебя, я с ума схожу по твоим рукам, по губам, глазам. У меня разрывается сердце оттого, что ты любишь другую!» Но это означало бы конец их дружбе! Конец вообще их отношениям.
Но самое горькое было даже не это. А то, что рано или поздно они узнают о ее лжи. И будет еще хуже. Значит, узнать они не должны. Поэтому надо искать того козла, который согласится фиктивно жениться на Лерке!
Необходимо выиграть время. Сергей говорил, что его контракт скоро кончится, и возобновят ли его немцы, он не знает, значит, он вернется в Москву и у нее есть малюсенький шанс, микроскопический, но ШАНС быть с ним вместе. «Ведь Лерка не любит его так, как люблю его я, — уговаривала себя Натка. — Разве я не заслужила этой награды? За всю мою жизнь. Быть просто счастливой».
Она решительно встала со ступеней. Надо действовать. В конце концов она работает в больнице, где мужиков пруд пруди! Она найдет какого-нибудь парня, заплатит ему деньги. И подруге поможет, и о своей судьбе позаботится. А уж потом разберемся.
Она толкнула дверь и вышла на улицу. Уже конец мая, а холодрыга жуткая. Натка поплотнее запахнула плащ и быстро пошла к своей машине.
— Простите, пожалуйста. — Натка не сразу сообразила, что обращаются к ней. Она повернулась и увидела перед собой худощавого мальчишку с большими внимательными глазами.
— Вы, насколько я понимаю, Павел? — спросила Натка.
— Да. Я могу отнять несколько минут вашего времени? — витиевато попросил он. Натка по рассказам Фаины знала, что парнишка будто не из этого века вышел.
— Откуда вы меня знаете? — удивилась Натка.
— Я вас часто вижу с Маней и девочками.
— Ты что же, целыми днями за подъездом следишь?
— Бывает? — смущенно проговорил он.
— Ну что, садись в машину. Я на работу опаздываю, так что по дороге и поговорим.
Он кивнул, обошел автомобиль вместе с Наткой и, после того как она щелкнула брелком сигнализации, распахнул перед ней дверцу водителя.
— Благодарю, — чуть удивленно сказала она.
Он смущенно улыбнулся и сел рядом с ней.
— Я только не знаю, как вас зовут.
— Наталья Эдуардовна, — представилась Натка, разворачивая машину.
Выехав на проезжую часть, Натка взяла влево и пристроилась в хвост белому «Мерседесу».
— Наталья Эдуардовна, быть может, я шокирую вас, но мне необходимо получить подтверждение моим умозаключениям. Поэтому я буду говорить, а вы просто мне скажите, прав ли я.
— Интересное начало, — ухмыльнулась Натка, напряженно смотря на светофор.
— Но прежде я хочу уверить вас в моих серьезнейших намерениях касательно Маши.
— Сколько вам лет, молодой человек? — Натка оторвала взгляд от красного глаза светофора и удивленно уставилась на Павла.
— Мне понятна ваша ирония. Но мой возраст не имеет значения. Впрочем, мне восемнадцать лет.
— Ну, хорошо, давайте ваши предположения.
По мере того как Павел говорил, у Натки все шире открывался рот. Он знал все. И что Вадим изнасиловал Марусю, и что именно поэтому они переехали в другой район, что Вадим больше не живет с ними. Как следствие — понимает, почему Маруся отталкивает его и не желает с ним общаться. Он даже знал, что Лерка лечилась в психушке.
Натка резко затормозила на обочине.
— Откуда ты все знаешь?
— Значит, я прав. — Он удовлетворенно кивнул головой. — Что-то сопоставил, что-то узнал от соседей по старой квартире, — объяснил он. — А про то, что муж Валерии Алексеевны приставал к Мане, она сама со мной поделилась. Я ее предупреждал, что надо быть осторожной, но видно, она меня не послушалась. Или не успела.
— Паш, что ты хочешь?
— Ничего. Ровным счетом — ничего. Просто я должен был удостовериться, что причина ее отказа не во мне, а в ее боязни мужчин. И моя задача несколько усложняется. Но она не невозможна.
— Пашка, зачем тебе этот, как выражаются современные подростки, геморрой? — Она прищурила глаз. — Ты — почти мужчина, она — маленькая девочка, попавшая в дикий переплет. Оставь и не мучай себя и ее.
— Я люблю ее, Наталья Эдуардовна, — чуть улыбнувшись, сказал он. — А возраст любви не помеха. Спасибо вам, вы очень мне помогли. — Он ухватился за ручку дверцы.
— Постой! — Натка задержала его. — Что ты намерен делать?
— То же, что и делал. Ждать.
Натка посмотрела на него. В его серых глазах было столько уверенности, мужества и любви, что она даже позавидовала Марусе.
— Ну, тогда удачи тебе, Ромео.
Он перехватил ее руку и на секунду прижал к губам. Затем быстро выскочил из машины, побежал к метро.
Натка смотрела ему вслед и думала, стоило рассказать об этом Кате или нет. Она — Маруськин психотерапевт, пускай и разбирается в тонкостях ситуации. Быть может, этот парнишка чем и поможет. Или Катя поможет им обоим. Она позвонила подруге и в двух словах нарисовала ситуацию. Катя приняла к сведению, с восторгом сказав, что это просто волшебно!
Ах, если бы так просто решались проблемы самой Натки! И самое скверное, что она никому, НИКОМУ не могла ничего рассказать!
Сзади раздалось возмущенное гудение клаксона. Натка очнулась от своих невеселых дум и запустила мотор.
Она нашла подходящего мужика. Ординатор терапевтического отделения, мужик скверный, но так кстати нищий. Поэтому был согласен лезть хоть черту в пасть, лишь бы сшибить лишнюю копейку. Парень оказался еще и ушлый. Тут же сориентировавшись, потребовал московскую прописку.
— А рожа от жадности не треснет? — с иронией спросила Натка.
— Наталья Эдуардовна, мы современные люди, — с вызовом ответил парень. — Я же взваливаю на себя такую ответственность — жену и чужого ребенка!
— Никакой ответственности вы нести не будете! — успокоила его Лерка. — Мне нужно от вас только согласие на удочерение дочери наших друзей. И все.
— Ну да, понятно, чего уж вы из меня совсем придурка делаете? — обиделся ординатор. — Ну, может, с пропиской и переборщил, но...
— Сколько ты хочешь, вымогатель? — рубанула Натка.
— Три тысячи баксов, и вы меня не увидите никогда. Ну, я имею в виду после оформления всех необходимых вам документов.
— Вот и бабки после оформления, — парировала Натка.
Парень спросил, какие у него гарантии, на что Лерка осведомилась, какие он может предложить гарантии ей. На что он возмутился и стал утверждать, что он просто-таки английский лорд и джентльмен.
— Вот и остановимся на джентльменском соглашении, — решила Лерка.
— А когда состоится бракосочетание? — поинтересовался парень.
— Завтра в пять будь в ЗАГСе нашего района. Знаешь где?
— Я объясню, — хмуро вставила Натка. — А теперь дуй, женишок, к себе в Ново-Крикуново или где ты там проживаешь.
— А аванс?
— Чего?!! — в один голос воскликнули подруги.
— Ничего-ничего! — испугался парень. — Ухожу.
Фаина демонстративно вытерла полотенцем табуретку, на которой он только что сидел.
— Насколько я понимаю, лучше ничего не нашли? — безнадежно спросила она.
— Сроки поджимают, ба. Времени уже нет.
— Лер, а Везуню никак нельзя вызвать? — вступила в разговор Маруся.
Она тихонько вошла на кухню, когда потенциальный муж скрылся за входной дверью.
— А ты чего тут уши развесила? — крикнула Фаина. — А ну марш спать!
— Я дело говорю. Он нас всех любит. И тебя любит, — настаивала Маруся.
— Глупости не говори. Он всегда Натку нашу любил, — встряла Фаина.
Натка вспыхнула и отвернулась к окну.
— Ладно, Мань, ты же знаешь, он женат, да еще на немке. Проигрышный вариант, — вздохнула Лерка. — Иди спать.
Маруся обиделась и ушла, ни с кем не попрощавшись. Фаина тоже незаметно ретировалась с кухни. Девчонки остались одни.
— Знаешь, Нат, а оказывается, я по нему скучаю, — вдруг задумчиво сказала Лерка.
У Натки сжалось сердце, но все-таки она решила уточнить:
— По Сереге?
— Ага. Тогда, на Тенерифе, я вдруг поняла, что Сережка единственный мужик, который всегда оказывался в нужном месте в нужное время. Даже когда его физически не было со мной. Ну, кроме Петьки, конечно.
Натка молчала. Ей казалось, что сердце сейчас разорвется. «Молчи, молчи! — приказывала она себе. — Ничего не говори, а то не дай бог проболтаешься». Еще с далекого детства Натке было так сложно что-то скрывать от подруги.
— Нат, ты меня слышишь?
— Что? — прохрипела Натка.
— Нат, что с тобой в последнее время? — переключилась Лера. — Давно хотела с тобой поговорить. Ты на себя не похожа.
— Мы только что похоронили близких друзей, — глухо ответила Натка, не поворачиваясь от окна.
— Только что — это почти два месяца назад. А ты ходишь как зачарованная уже полгода, — парировала Лерка.
— Я просто перенервничала. Из-за тебя, из-за дяди Леши, Маруси. Поверь, я же не железная и вы для меня — как семья.
— Да, ты права. Я страшная эгоистка. — Лерка встала и обняла Натку за плечи, уткнулась головой в шею. — Нат, я даже не знаю, что бы без тебя делала. Наверное, меня бы уже черви в гробу исчавкали. Ты мой самый близкий человек. Ближе не будет. Ты да Везуня. Я знаю, что вы никогда меня не обманете и не предадите.
Натка вздрогнула и незаметно вывернулась из рук Лерки. Отошла к раковине, подальше от подруги.
— Ладно, Лер, полно тебе. Не люблю я этого. Ты же знаешь.
— Да-да, конечно, — слабо улыбнулась Лерка. — Ты останешься ночевать?
Натка отрицательно покачала головой.
— Поеду домой. Я маму уже неделю не видела. То у тебя, то на работе.
Они договорились встретиться завтра в ЗАГСе.
— Только обязательно приезжай. Мне с тобой спокойней, — на прощание сказала Лерка.
— Конечно.
Натка вышла и, не дожидаясь лифта, медленно пошла вниз по лестнице. «Не обманешь и не предашь! Господи, Лерка, именно этим я и занимаюсь последние полгода. Но я так устала что-то делать для тебя. Прости, подруга. Сейчас я думаю о своем будущем. Даже ценой нашей дружбы. В любви каждый сам за себя».
О том, что бы сказал о безумном плане Натки Сергей, она рассуждать не хотела. Не могла. «Потом, все потом. Лерка распишется с ординатором, оформит удочерение. Все устаканится. А вот когда приедет Сергей, там и посмотрим. Посмотрим», — уговаривала Натка себя, но никакой уверенности в этом «потом» у нее почему-то не возникало.
«Ну, где же ты, подруга?» — в который раз промчалась мысль в Леркиной голове. Натка опаздывала. Суровая женщина, что совершает гражданский акт бракосочетания, уже два раза вызывала Леру и ординатора, но Лерка умоляюще просила пропустить следующую пару брачующихся. Женщина удивленно вскидывала подбритые брови. Лерка ее понимала. Только вчера утром Натка еле уломала эту бабу втиснуть Лерку и ординатора в плотный список свадеб, не безвозмездно, конечно, а сейчас невеста явно не торопится. Лерка вновь и вновь набирала номер сотового Натки, но та не брала трубки.
А Натка сидела в машине и видела через стеклянную стену ЗАГСа, как Лерка терзает телефон. Гудки ударяли в голову, но Натка не брала трубку. Пусть она сделает это без нее, пусть. Натка просто не могла туда пойти. Ей было невыносимо стыдно. Такой стыд она испытывала, пожалуй, лишь в детстве.
В салоне ее машины звучала музыка. Какой-то афроамериканец заунывно тянул на английском: «Для друга я отдам все — и жизнь, и дом и любимую женщину...»
«А я? — лихорадочно думала Натка, наблюдая, как Лерка меряет шагами длинный коридор ЗАГСа. — Что я могу отдать своей подруге?» «Но разве ты мало для нее сделала?» — вторил ей внутренний голос, вкрадчивый, елейный. Именно его хотелось слушать и с ним соглашаться. — Разве не ради нее и ее сестер ты когда-то легла под Свята и добывала деньги? Разве не ты помогала ей и Фаине растить девочек. Разве не ты нашла лучшего кардиолога для Сонечки и присутствовала на операции? Разве не тебе она должна быть благодарна своим выздоровлением? Разве не тебе сразу позвонила Маруся и ты все так оперативно устроила? Разве не ты нашла Катю, которая так виртуозно вывела девочку из психологического тупика? Разве не ты общалась с Ольгой, помогала Фаине? Наконец, не ты ли нашла этого ординатора, который решит ее теперешнюю проблему? Ну, пусть ты скрыла, что Сергей не женат и на месте ординатора должен и мог быть он. А что тут такого особенного? Ты столько сделала для нее, пускай поделится Сергеем. Ты хочешь для себя такую малость. Тем более что она никогда и не узнает о чувстве Везуни. Он не сможет ей этого сказать».
«Но он любит Лерку, — спорила Натка. — И рано или поздно все вскроется». — «Ну и что, к тому времени столько воды утечет, а ты, возможно, оторвешь свой кусок счастья. И все в ажуре».
«Я люблю ее, но я должен, должен уступить, поскольку она любит его!» — надрывался тем временем чернокожий певец.
Вот уж как не кстати пришлось ее знание английского. Натка в раздражении пыталась переключить кнопку, но ее заело, и певец разорялся что есть мочи:
«И если я не сделаю этого, то наступит полная тьма!»
— Заткнись! — заорала Натка. — Заткнись, заткнись, заткнись!!!
Она с остервенением била по панели костяшками пальцев до тех пор, пока яркие огоньки не потухли. Певец выполнил столь убедительную просьбу и замолчал вместе с погибшей от рук хозяйки магнитолой. Натка прижала разбитую в кровь руку к губам.
Вновь затрезвонил телефон. Она нажала кнопку и рявкнула:
— Алло!
— Натка, догадайся, где я сейчас? — веселый голос Везуни смеялся на том конце связи.
— Я не бабка-угадка! — вновь гаркнула Натка.
— Эй, подруга, что случилось? У Лерки опять неприятности?
— У Лерки?!! А почему ты интересуешься всегда только ей? — Натку понесло. — Ты хоть раз спросил, а как у меня дела? Как вы мне все надоели! Ненавижу!!! — И она швырнула трубку, закрыла руками лицо и уже приготовилась заплакать. Но надежная японская техника не подвела. Раздался сигнал принятой эсэмески. Натка изогнулась и нашарила рукой несчастный аппаратик. «Я в самолете. Буду в Москве в семь. Что бы ни случилось, встречай. Я с девочками. Сергей».
Натка задержала дыхание. Посмотрела в стеклянную стену ЗАГСа. Лерки не было.
— Господи, да что же я делаю, черт меня подери! — Она выскочила из машины и побежала к высоким ступеням районного дворца бракосочетаний.
Чужой мужчина стоял рядом с ней. Лерка всматривалась в него, пытаясь хоть как-то примерить его к себе, к своей семье, хотя делать этого и не надо было. Зачем? Брак — фиктивный, муж фиктивный. И все равно, почему-то Лерка старалась рассмотреть в нем что-то свое, родное. Глупость, конечно. Сейчас они поставят пару закорючек в большом журнале и даже не выслушают положенных в таких случаях слов. Ни к чему. Все настолько неестественно, синтетически как-то. Но цель оправдывает средства. Надо было убыстрять процесс, ибо назрела реальная угроза потери Дашки. А они все так привыкли к этой маленькой девочке!
Все было рассчитано и обговорено. Только почему-то чувство какой-то неправильности тянуло за сердце. И сколько Лерка ни уговаривала себя, что все происходит так, как должно, как надо, это мелкая раздражающая боль не проходила.
Лерка обернулась. Натки так и не было. Что могло случиться? «Ладно, — решила Лерка. — Главное, чтобы была жива-здорова. В конце концов, я взрослая девочка, могу и одна осилить это действо, тем более что мне не впервой. Но с Наткой, конечно, было бы как-то увереннее, что ли. Вот уж не думала, что этот фарс так меня расстроит».
— Так, гражданка Пересветова, мы отвечать-то будем? — грубо окликнула ее тетка, что стояла за столом перед ними.
— Что? Простите, я не расслышала.
— Я спрашиваю, вы согласны вступить в брак с...
Она запнулась и стала всматриваться в записи на клочке бумажки. Прочитав, наконец, свои собственные каракули, она прокашлялась и попыталась повторить. Но громкий окрик Натки заставил всех вздрогнуть:
— Нет! Она не согласна.
Натка с бешеными глазами, растрепанная, с окровавленной рукой стояла в проеме двери. Потом подскочила к подруге, схватила Лерку за руку и потащила к выходу.
— Нат, ты что, с ума сошла? Прекрати немедленно! Ты чего делаешь? — Лерка пыталась остановить ее, но Натка упорно тащила ее к машине.
Запихнув Лерку на переднее сиденье, она упала за руль, завела мотор и, взвизгнув шинами, рванула с места. Последнее, что видела Лерка, это обескураженное лицо ее несостоявшегося второго мужа, имя которого она так и не запомнила.
Она ехала настолько быстро, насколько позволяли пробки на дорогах. А их «как назло» было много. За всю дорогу Натка не сказала ни слова. Лерка уже давно перестала задавать какие-то вопросы.
— Сколько времени? — резко спросила Натка, поворачивая в сторону аэропорта Шереметьево.
— Без десяти семь. Мы едем больше трех часов, — испуганно ответила Лерка.
— В самый раз, — буркнула Натка.
Она кое-как припарковала машину, выдернула Лерку с сиденья, и они побежали.
Натка четким шагом шла к турникетам седьмого зала. Волна прилетевших из Берлина уже схлынула и превратилась в жидкий ручеек. Натка приостановилась, завертела головой.
— Стой тут и никуда не двигайся, — приказала Натка и скрылась.
Лерка огляделась. Высокий широкоплечий мужчина стоял к ней спиной всего в нескольких метрах. Его колени обхватили две девочки. Обе белокурые, будто их головки опустили в белила, и голубоглазые. Что-то знакомое промелькнуло в движениях мужчины. Он словно почувствовал ее взгляд и резко обернулся.
— Серега? — выдохнула Лерка. — Сережка!
Она подскочила к нему и порывисто обняла.
— Господи, Лерка, что случилось? — Он обхватил ее голову руками. — Я с ума схожу уже четвертый час. Натка какую-то ересь по телефону несла. Где она?
Она его не слушала, лишь гладила его такое родное лицо и приговаривала:
— Как хорошо, что ты прилетел!
— Папа? — раздалось от колен. Лерка отстранилась от Сергея и присела на корточки.
— Привет. — Она улыбнулась. — Как вас зовут?
— Хелен унд Алекс, — смущенно ответила одна, прячась за колени Сереги.
— По-нашему Ленка и Санька, — перевел он.
Лерка собиралась что-то спросить, как тут подлетела Натка.
— Привет, Везуня. Слушайте меня сюда, — без перехода, словно они только что расстались, сказала Натка. — Сейчас я возьму твоих дочерей, а вы пойдете вон в то кафе и поговорите. И все — слышишь, Везунов, — ВСЕ скажете и обсудите. Вот.
— А ты? — в обалдении протянул Сергей.
— А мы пойдем кушать мороженое. — Она обратилась к девчонкам: — Как вас зовут?
— Лена и Саша, — пролепетала та, что посмелей.
— Вот и славно. Они у тебя на каком языке говорят?
— На немецком и русском.
— Отлично. Ну, мой сотовый вы знаете. Ауфвидерзейн.
Она схватила девочек за руки, и те беспрекословно подчинились энергичной тете. Лишь быстро взглянули на отца и, получив одобрительный кивок, успокоились.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила Лера.
— Не-а, — пожал плечами Серега. — Пошли разберемся.
Они прошли в маленькое кафе аэропорта и сели за столик. Неловкое молчание вдруг повисло между ними. Так не бывало никогда за пятнадцать лет дружбы. У Лерки перехватило горло, и почему-то трудно стало дышать.
— Знаешь, я сейчас чуть замуж опять не вышла, — прокашлялась Лерка.
— Фиктивно?
— Ага.
— Лер... — Сергей задумался на минуту. — А по-настоящему не хочешь?
— Это как? — не поняла она.
— По любви.
— По чьей?
— По моей. Я люблю тебя, Лерка, уже столько лет, что самому страшно. Выходи за меня замуж.
— У тебя же жена, — печально улыбнулась она.
— Уже нет.
— Ты помнишь, что у меня куча малолеток? — усмехнулась Лера.
— Ну, как ты заметила, я тоже не один прилетел.
— Я полгода провела в психушке.
— Весь мир безумен, и мы вместе с ним. Нашла чем удивить. Еще причины для отказа есть? — И он поцеловал ее ладонь.
Она посмотрела на него и вдруг отчетливо поняла, что отсчет ее счастливого времени начался с этой минуты. И все, что она пережила за все эти годы, было вот ради этого мгновения! Она наклонилась, вытащила свои пальцы из его теплых рук и провела по щетинистой щеке, словно проверяя, что он не сон, не мираж, а настоящий, реальный Серега Везунов. Ее мужчина.
— Знаешь, когда-то давно мне нагадала старая цыганка, что ждет меня в жизни много испытаний, но я все выдержу и в конце будет мне награда.
— Лерка, так это ж я и есть! — И он засмеялся.
А Натка на втором этаже аэропорта сидела в таком же кафе и кормила дочерей Сереги мороженым. Девчонки ели круглые сладкие шарики и очень удивлялись, отчего эта бледная, но такая красивая тетя плачет.