До нее эти разговоры дошли не сразу. Да и не могли дойти. Потрясенная, она потеряла способность слышать людские пересуды, постоянное злословие вокруг.

Не помня себя, простояла у дерева до поздней ночи. Пришла домой и даже не глянула, где скотина, где куры. Не стала зажигать свет. Сидела на кровати и думала о том, как жить дальше. Но так и не смогла ничего придумать, так и застал ее рассвет, которого она тоже не заметила, и лишь когда стало совсем светло, поняла – начался новый день…

Она сразу же вспомнила о неприсмотренной скотине, но осталась в доме. Ей казалось, что во дворе ее подстерегает какаято неясная опасность, стоит только выйти, нарвешься на оскорбления, услышишь что-то злое, обидное, увидишь радость мести в чьих глазах. Лучше уж сидеть в своем доме, как в гробу, может, и обойдется, и беда пройдет стороной.

Но и в доме не убереглась она. Прибежала Зара, жена Егната, ворвалась, не постучавшись, и сразу же взялась кричать. Матрона как сидела на кровати, так и осталась сидеть. Слушала и не могла понять: что ей нужно, Заре? Чего пришла, раскричалась тут? Это она, Матрона, должна бы вломиться к ним в дом и кричать во все горло, кричать так, чтобы все село слышало. Но ворвалась Зара, а она продолжала сидеть, как пригвожденная, и голова ее раскалывалась от боли, каждая косточка ее ныла от усталости – она так ослабела, что почти не слышала ничего, и все пыталась понять – зачем здесь суетится Зара, чего она хочет?

– Что случилось? – спросила наконец.

– Что случилось?!.. Отвяжись от нас! Оставила меня без детей, а теперь еще и мужа хочешь отнять?!

– Кто отнимает у тебя мужа? – силилась понять ее Матрона.

– Ты, бессовестная, ты! Что ты предлагала ему вчера возле реки?! Стелилась под него, бесстыжая!

– Стелилась?

– Насильно лезла под него! – лицо Зары покрылось черными пятнами. – Лезла, как гулящая тварь!

Матрона поняла, наконец, о чем речь, и ее бросило в дрожь.

– Я сказала Егнату… – она замолчала, не зная, как продолжить.

– Тьфу, проклятая! – плюнула в ее сторону Зара.

У Матроны перехватило дыхание, – словно кто-то вырвал ее сердце, – кровь ударила в голову, горячая, жгучая кровь.

– Вы что, не люди? – выдавила она из себя, едва ворочая пересохшим языком.

– А ты кто такая? Ты сама кто такая?!

– Я?

– Ты!

– Я бедная женщина. Я хочу только одного – оставьте меня в покое. Не позорьте…

– Это еще кто кого позорит!

– Неужели у вас Бога нет? Он же смотрит на вас, неужто вы не боитесь Его гнева?.. Я не ждала от Егната ничего хорошего, но все же надеялась – может, хоть что-то человеческое в нем осталось? Упала перед ним на колени, просила, чтобы он не трогал моего сына, не гонялся за ним, как лютый зверь… Но оказалось, он хуже зверя. Он грязный, с черной совестью урод – вот что я поняла, когда услышала его ответ…

– Что он тебе сказал?

– Он собака, а не человек! Одноногая собака!

– Что он сказал?!

– Он сказал – роди мне детей. Вместо жены…

– А ты… Ты и вправду родишь ему?

– Роди мне детей, – повторила она слова Егната и зарыдала, закрыв лицо руками.

И все же успела заметить: Зара резко вскинула голову. Прямо как змея, собирающаяся кого-то ужалить.

– Что? – спросила она, но не слово произнесла, а будто воздух, распиравший ей грудь, выдохнула, а вместе с воздухом выдохнула и сам вопрос.

Матрона не ответила. Стиснула лицо в ладонях и продолжала плакать.

– Матрона… – услышала она голос Зары.

Ей не хватило сил отнять руки от лица.

– Кто врет, – жестко проговорила Зара, – пусть поест мяса своего ребенка!

Услышав это страшное заклятие, Матрона медленно вытерла глаза и подняла голову, глядя в упор на Зару:

– Аминь! – подтвердила. – Пусть будет так!

Сердце ее снова наполнилось яростью:

– Пусть будет так, Зара! Аминь! – повторила она и встала.

И поняла вдруг: с сегодняшнего дня эти люди не просто ненавистны ей, нет, она стала чувствовать их запах, отвратительный, тошнотворный запах мерзости. “Оказывается, это еще и пахнет”, – подумала она и вышла, оставив Зару в доме.

Когда и Зара вышла, наконец, во двор и направилась к калитке, она брезгливо глянула ей вслед:

– Аминь, Зара, аминь!

Потом ей рассказали, что в тот день Зара страшно поругалась с Егнатом и, бросив все, убежала к своим родным.

Теперь-то люди одумались, поняли: не Матрона, а Егнат виновен в случившемся. Осудив, все село отвернулась от него, притихло, но не в раскаянии, скорее, а в ожидании грозы.

Однако сплетня есть сплетня. Самое славное, самое теплое место для нее – людские уста. Казалось бы, правда открылась, и Матрона чиста перед миром, но молва уже разнеслась по округе, и в соседних селах, и в дальних люди коротали досуг, пересказывая старую сплетню, как новость.