Дело продвигалось. Мы активно вели свою пропаганду. Лучше всего получалось продвигать наши идеи в среде дворян и интеллигенции. Большинство из них понимало необходимость реформ.

С помощью Лютеции Тэриэл Реджинальд Малькольм легко перетащил на свою сторону большую часть Ассамблеи дворян. Через руководителей профсоюзов я влиял на рабочих и распространял с их помощью нужные слухи.

Даже часть журналистов оказалась на нашей стороне и их статьи в немногих независимых газетах помогали влиять на мнение народа. Кроме этого мы провели митинг на площади перед Сенатом.

— Мы требуем свободы! Вот наша цель! Нас не устраивают полумеры! Долой прогнивший режим!!

Толпа отозвалась восторженным ревом. Просто поразительно, насколько легко можно управлять людьми.

Я усмехнулся и обвел взглядом площадь. Здесь собралось много студентов и сторонников республиканцев, но были среди них и рабочие, и волшебники, и мои люди.

Собрать митинг оказалось несложно, надо было только заплатить нескольким известным революционным ораторам и неизвестным, но хитрым и смекалистым товарищам. Пока восторженные юноши и девушки увлекались революционной романтикой, более практичные люди зарабатывали деньги.

— Даешь реформы!!!

На ступени здания Сената поднялся следующий оратор, с красным бантом на пиджаке.

— Товарищи! Грядут великие перемены! Прогнивший режим давно пора отправить на свалку истории! Народный суд — суд скорый и правый! И есть те, кто хочет этим воспользоваться в своих мелких целях!! Не допустим этого, товарищи!!! Верно?!

Толпа одобрительно закричала.

— Промышленники наживают свои капиталы на крови простых людей! Нашей крови!! Они пытаются воспользоваться революцией в своих корыстных целях! Они говорят нам, что против власти аристократов, а сами хотят установить свою власть! Чтобы вместо старых цепей повесить на нас новые!! Нет!!!

— И кто в эту чепуху поверит? — негромко спросил Тирион.

— Да вот, как видишь, пару тысяч наберется.

— Поддержим справедливые требования пролетариата!!!

— Действительно, — пробурчал Тирион.

Хуже было то, что времени катастрофически не хватало. Республиканцы погрязли в ссорах и борьбе за власть и не решались на серьезные действия, а без них экономика страны неудержимо катилась под откос.

Попытки заикнуться о реформировании армии, были прерваны воплями о милитаризме и кровожадности дворян. Люди в упор не хотели замечать действий Кунакского патриархата. Но что хуже всего — зараза революции начала расползаться по стране. Мелисса докладывала, что начались нехорошие разговоры в армии и среди рядовых матросов.

Действовать нужно быстро, иначе без крови не обойтись.

Охота за хаоситами наконец начала приносить результаты. Удалось выследить и уничтожить несколько групп культистов. Все они состояли из колдунов и слабых волшебников, наскоро обученных и отправленных устраивать ритуальные жертвоприношения.

Возле входа в заброшенную усадьбу меня ждал Джон Ковальский. Я спрыгнул с коня и бросил поводья одному из бойцов.

— Как все прошло?

— У нас двое раненых. У одного легкий ожог, а вот второму живот распороли, не меньше месяца отлеживаться. Мы убили семерых, одного смогли взять в плен.

— А пленницы?

— Одну освободили… тела трех остальных в подвале.

— Ясно.

В доме ничего неожиданного не было. Это было временное убежище, ничего хоть сколько-нибудь важного здесь быть и не могло. А к виду залитых кровью алтарей я давно привык. Хотя в этот раз крови было мало.

— Они приносят жертвы, — негромко произнес я. — Убивают двух-трех волшебниц и меняют место. Но зачем?

— Не могу знать, сэр.

— Вот и я не знаю, Джон. Об освобожденной пленнице надо позаботиться, но пока не отпускайте её.

— Да, сэр.

Плененный волшебник сидел в соседней комнате. Его не связывали, только лишили силы и надели на запястья амулеты, лишающие возможности использовать магию. Я сел на стул перед ним.

— Ну что, поговорим?

Волшебник презрительно усмехнулся.

— Ты, наверное, думаешь, что боль и смерть — это ерунда. Что после смерти тебя ждет новая жизнь, и твои новые покровители тебя вознаградят за верность. Азфарил!

Мои люди испуганно попятились, пленник побледнел.

— Так вот, ничего этого не будет. Демоны сожрут твою душу.

— Ты…

— Не посмею скормить человека демонам? Плохо ты меня знаешь…

— Вы же светлые маги!

— Да, так говорят, — кивнул я, глядя ему в глаза.

— Но я почти ничего не знаю!

— А вот это уже другой разговор.

— Чего вы добиваетесь?

— Свободы!

— Да ну? И от кого же?

— От вас, магов! Вы лишили нас истинной силы! Помыкаете нами!

— Зачем вы же тогда волшебниц режете? Волшебниц, не магов.

— Они никто. Такие только мешают нам, настоящим волшебникам! Они всего лишь средство.

— Вот только с чего ты взял, что сам чего-то стоишь? — спокойно спросил я. — Ты просто рядовой исполнитель. Знаешь, сколько я уже убил таких?

— Смерть — лишь начало пути!

— Знал бы ты, кому служишь, — я тяжело вздохнул и покачал головой. — Кто тебя приобщил к «истинным» знаниям?

— Мои друзья.

— Имена и фамилии. Где они сейчас?

— Там, где вы их уже не достанете!

— Точно? Тогда ты нам не нужен, Азфарил…

— Нет п-подожди!

Запинаясь, пленный хаосит продиктовал имя и адрес другого волшебника.

— Джон, группу на захват, быстро. Кого из ваших ты еще знаешь?

— Больше никого, честно.

На этот раз он не врал. Я кивнул Азфарилу и тот забрал взвывшего от ужаса пленника с собой.

— Его еще можно было допросить, — вздохнул Джон.

— Это рядовой исполнитель, ему прополоскали голову и отправили на единственное задание. Он ничего не знает.

Утром я как обычно листал свежие газеты. Все важные новости я узнавал из отчетов Мелиссы, но мне нужно было следить за агитацией противника.

Рядом Агнесса вполголоса читала какую-то статью скучающему Тириону.

— Что ты так возмущаешься? Что плохого в том, что люди говорят о свободе?

— А что в этом хорошего?

— То есть как что? Люди хотят бороться за свои права!

Тирион помрачнел и отвел взгляд в сторону.

— Что?

— Я знаю, чем заканчиваются такие разговоры… кровью и смертью.

— Да с чего…

— С того! Вожди и жрецы племен боялись потерять свой авторитет и очень красиво говорили о духах предков и свободе! А знаешь, чем кончилось?

— Чем?

— Чем-чем… ничем хорошим.

— Ну, это тогда так было, но здесь все по-другому!

— Агнесса, ты думаешь, кто-то тогда говорил молодым степнякам, что их ждет кровавое пиршество войны? Нет, им говорили примерно то же самое, что написано в этой статье. Свобода, равенство, независимость…

Агнесса повернулась ко мне в поисках поддержки, но я был на стороне Тириона и прекрасно знал, о чем он говорит.

— Тирион прав, никто не говорит людям: «Давайте вы будете умирать и убивать за нашу власть». Говорят: «Свобода, права, демократия и долой режим воров и кровопийц». Но все всегда проходит исключительно по первому варианту.

— Но бывает же по-другому!

Невольно я подумал, что Софья оказалась не лучшим воспитателем, она думала, что история не нужна девочке, особенно история войн и революций. А жаль.

— Бывает, но только в книгах. А в жизни о революциях мечтают романтики, делают их прагматики, а их плодами пользуются подлецы. Ну а простые люди только страдают.

— Но…

— Агнесса, все романтики революций забывают об одной простой вещи. Народу легче всего живется в спокойные времена. Рыбаки предпочитают ловить рыбу в спокойную погоду, а не во время бурь, после которых поэтам легче дышится. Поэты на море смотрят с берега, им буря прекрасна, а спроси жену рыбака потерявшую мужа в этой буре? Спроси самого рыбака, чьи дети остались голодными, потому что в море нельзя было выйти?

— А как же рабочие, — спросил Тирион. — Они тоже много чего требуют, но им ты помогаешь.

— Они требуют реформ, а не абстрактной свободы. Чтобы их успокоить, надо просто выполнить их требования. Чтобы успокоить романтиков революции — надо утопить страну в крови.

Заголовок передовицы «Райхенских вестей» был прекрасен: «Ответит ли за свои преступления верный прихвостень императора?». Речь шла, разумеется, обо мне. Полистав другие газеты, я нашел и другие статьи про меня. Этого следовало ожидать.

Неожиданно члены Союза промышленников попросили меня о встрече. У меня не было желания общаться с промышленниками, но встреча была необходима. Нужно понять, как далеко они собираются зайти.

С собой я на всякий случай взял Арью. Плохо будет, если переговоры закончатся кровавой резней.

Промышленники меня уже ждали в ресторане, в отдельном кабинете на втором этаже. Где-то рядом ощущались ауры Астреяров, двух или трех магов. Впрочем, мои снайперы ведь тоже заняли удобные позиции.

— Добрый день, судари, как видите, я один и без оружия, — с усмешкой сказал я.

Чарльз Левингстон и Гюнтер Райнех выразительно посмотрели на Арью.

— А это, можно сказать, моя тень. Не обращайте внимания.

Мы, не обращая никакого внимания на их недовольство, сели за стол.

— Эта тень может нас убить одним движением пальца.

— Как и я. Но я рад, что вы здраво оцениваете силы. Если вы задумали ловушку — вы должны понимать, что умрете первыми.

— Не самое продуктивное начало переговоров, — заметил Чарльз Левингстон.

Мне потребовалось время, чтобы вспомнить, когда я его видел.

— Мы люди деловые, — улыбнулся я. — Говорим сразу и начистоту. Что вы хотите мне предложить.

— Мы предлагаем вам отказаться от ваших глупых и наивных идей! Вы всерьез хотите дать власть этим отбросам? — резко спросил Райнех.

— Эти отбросы мне неплохо заплатили. А так как прежнего места работы я лишился благодаря вам, теперь приходится наниматься к кому угодно.

— Вот как? Откажитесь поддерживать эту шваль и мы вам заплатим любую цену! Любую.

Чарльз Левингстон сидел спокойно, откинувшись на спинку стула и сложив руки груди, а вот Гюнтер Райнех сразу начал горячиться. Он облокотился на стол и подался вперед.

— Увы, контракт есть контракт. Я не могу рисковать своей деловой репутацией.

— Да это же бред!

— Бред — это то, что вы творите! Вы всерьез надеетесь задавить рабочее движение силой? А сколько при этом прольется крови?

— Это все россказни прекраснодушных простаков и гуманистов, — отмахнулся Райнех. — А мы считали вас прагматиком. Да, мы задавим рабочее движение, если потребуется силой, не считаясь с жертвами.

— Численность рабочих только в Райхене втрое превосходит совокупную численность гарнизона, городской стражи, жандармов и дворянской гвардии. Вы думаете, я говорил про кровь рабочих? Нет. Я имел ввиду вашу кровь.

— Они разбегутся после первых же выстрелов! — заметил Чарльз. — Важна не численность, а качество. Даже раздав всем рабочим оружие вы не получите армии.

— Возможно.

Я не стал говорить, что часть рабочих имеет военный опыт.

— Но кто тогда будет работать на ваших заводах? Услуги некромантов стоят дорого.

— Рабочих можно и из колоний привезти.

— Можно, — не стал я спорить. — Но, скажите мне, зачем вы толпу на улицах провоцируете?

— А причем здесь мы? — усмехнулся Гюнтер Райнех.

— Причем? Позвольте, я вам это объясню, — я подался вперед и положил руки на стол, Райнех и Левингстон быстро переглянулись. — Вы прекрасно понимаете, что императорская гвардия верна императору и никакой закон Сената это не изменит. Вы также понимаете, что армия уступает в подготовке гвардейцам, да и не будет армия воевать против императора. Да, подчиняется она Сенату, но присягает императору, так же как и флот. Кроме этого вы знаете, что у Ассамблеи дворян есть полки своей гвардии. Она хоть и уступает императорской в подготовке, но превосходит её числом. И она также неподкупна.

— И что дальше?

— А то, что вы прекрасно понимаете, что деньги вам не помогут против гвардейцев, а ваши наемники разбегутся или погибнут, какое бы оружие вы им не дали. В случае прямого столкновения Ассамблеи дворян или императора с вами у вас нет и тени шанса. И поэтому вы провоцируете толпу, настраиваете её против дворян и императора.

— Тоже мне секрет, — делано зевнул Чарльз Левингстон. — Мы и не думали это скрывать. Но какое вам до этого дело?

— Знаете, почему демонологов так мало? А ведь демоны могут дать все: силы, деньги, власть, знания. Отгадка проста — многие заканчивают свою карьеру демонолога в когтях слишком сильного демона.

— О чем вы?

— О том, что вы пытаетесь играть с силой, которую не знаете и с которой не справитесь. Революционно настроенная толпа в любой момент может взорваться неконтролируемым бунтом и тогда мостовые Райхена будут скользкими от крови. И от вашей в том числе!

— Не пугайте нас, в отличие от вас, мы знаем, что делаем. Мы вывели людей на митинги, мы их оттуда и уберем, когда их роль закончится. Без нас они никто. Просто толпа баранов и овец.

Я покачал головой и откинулся на спинку стула. Все, как и предполагалось, но попытаться все равно надо было…

— Что же касается крови, то все в ваших руках, — негромко произнес Чарльз. — Присоединитесь к нам, Маэл, и её не будет. Я знаю, на что вы способны, но сейчас вы не на той стороне. Время дворян и императоров прошло.

— Прошло? — ехидно спросил я. — А чьё же время наступило?

— Новое время! Наше время! — горячо воскликнул Гюнтер Райнех. — Время великих людей! Что могут короли и императоры? Воевать? Интриговать? Из-за мелочных обид начинать войны? Великие дела, ничего не скажешь. А мы можем мир менять! Мы люди дела! Деньги правят миром, сударь Лебовский, а мы управляем деньгами. Мы можем убирать королей и создавать императоров, мы выиграли последнюю войну! Мы, а не генералы или солдаты. Мы делали оружие, и это оружие победило в этой войне! Что есть солдат без оружия? Мясо!

В порыве чувств он почти кричал и сильно размахивал руками, показывая что-то огромное и великое, что-то, что он уже видел в своем кармане.

— Удел этих аристократишек лишь их честь! Проигрывать фамильные состояния вот их занятие! Хватит! Пора отправить их всех на свалку истории! А мы! Мы будем править этим миром! Мы договоримся с другими промышленниками! Вместе с ними мы будем дергать за ниточки королей и императоров, выбирать президентов и приказывать парламентам! Все любят деньги, а мы умеем их делать.

— Похоже на исповедь главного злодея в дурной пьесе, — с иронией произнес я.

— В этой пьесе, сударь Лебовский, вы в роли злодея. Вы защищаете пережитки прошлого. А то, что я сейчас сказал, все равно вам не поможет.

— Да? А что скажут по этому поводу маги? К примеру, Райд Асмуд.

— Маги? А какое вы имеете к ним отношение? — неприятно улыбнулся Райнех. — Маги нас прекрасно понимают…

— Хватит, — неожиданно перебил его Левингстон. — Маэл, вы выслушали моего коллегу, он несколько увлеченный человек и порой заглядывает слишком далеко. Но вы не можете отрицать, что страна нуждается в реформах. И кто кроме нас сможет их провести? Мы предлагаем вам стать на нашу сторону. Мы решим ваши проблемы, как денежные, так и конфликт с Советом магов и кланом Астреяров. Для нас это не составит труда.

— Вы красиво говорили, но как же честь? То, что вы мне предлагаете, называется изменой. И какими красивыми словами не прикрываться, измена останется предательством. Вы хотите ради своей жажды власти утопить Райхен в крови, и хорошо, если только Райхен, а не полмира. Деньги могут далеко не все. Вы не купите за них верность и преданность. Деньги не вернут жизнь погибшим. И что главное, за деньги вы не купите магов. Особенно Астреяров, чем больше вы будете им платить, тем больше они будут вас презирать.

Оба промышленника с разочарованием переглянулись.

— Честь? — с сарказмом сказал Гюнтер Райнех. — А что вы можете знать о чести и магах? Вы даже не маг! Вас выгнала с позором ваша же семья! Вы бродяга без роду и племени, а ваши высокопарные, пафосные и лицемерные речи не прикроют вашей ничтожности. Вы якшаетесь с некромантом, позволяете собой помыкать и лижете сапоги императору!

Арья быстро положила руку мне на локоть.

— Увы, но вашу честь, как и шпагу, давно пора отдать в музей, они уже безнадежно устарели. Они красивы, спору нет, но в жизни им нет места, — с сожалением произнес Чарльз Левингстон. — Вы можете убить нас сейчас или потом. Можете разгромить Союз промышленников, но все равно проиграете. Вы пережиток прошлого и умрете вместе с ним. И вы это понимаете, потому и молчите. Всего доброго.

Они встали и ушли, а я еще долго сидел, до боли сжимая кулаки.

— Маэл…

— Я где-то просчитался.

— Что?

— Я ошибся. У них есть козырь, о котором мы ничего не знаем и они это поняли.

Арья не поняла, о чем я говорил. Я и сам ничего не понимал, ведь все спланировано, все рассчитано, все по плану, но почему тогда они были так уверены? Почему такое ощущение, что что-то не так?

На встречу с Рэндалом Бахом я пришел вместе с Данте, но брат в основном слушал, лишь изредка высказывая свое мнение. Я коротко рассказал о расследовании похищений волшебниц и, не называя имен, о случае с сыном Лютеции.

— Эта аристократка, она известна?

— О, я бы так не сказал, — не задумываясь, сказал я правду. — Меня познакомили с ней общие друзья.

Правда, вообще, вещь интересная. Все зависит от того, с какой стороны смотреть на те или иные вещи.

— Значит, культ Хаоса.

— Да, — кивнул Данте. — Вернее опять его прислужники, в который уже раз мы ловим хвост ящерицы?

— Вы знаете, какая именно часть дворянства оказалась замешана в культе, сударь Маэл? У вас есть какие-нибудь предположения на этот счет?

— Это дворяне, отринувшие въевшиеся в кровь традиции и обычаи дворянства. Старые нормы, правила чести и фамильная гордость для них пустой звук. Иначе бы они никогда не опустились бы до такой магии. Это сторонники республиканцев, я уверен.

— Вот как, — хмыкнул старый волшебник.

— Кроме этого, я проверил иные слои столичного дворянства. Никаких намеков на культ.

— Значит, тот, кто посмел покуситься на трон императора, нарушил и древний запрет?

Мне не понравились слова и интонация Рэндала Баха, он словно бы насмехался надо мной.

— Не совсем так. Тот, кто с легкостью преступил одни негласные запреты и нарушил вековые традиции, с такой же легкостью может повторить это и в отношении других правил.

— Да, но это же можно сказать и о вас, братьях Лебовских, да и о всех Молодых магах.

— За Молодых магов отвечаю я, — холодно ответил Данте. — Среди них нет хаоситов.

— А что касается нас, то искать Темных магов мы начали задолго до нашего «отступничества» и подтвердить это может Совет магов. Наша охота продолжается и сейчас.

Секретарь Рэндала Баха принес поднос с чаем и печеньем. Мы с Данте из вежливости сделали несколько глотков, волшебник к чаю и печенью не притронулся.

— Я понимаю, что со стороны это может выглядеть иначе, — продолжил я. — Но вспомните, что именно мы начали расследование и именно мы представили неоспоримые факты Совету магов.

— Кроме этого речь идет о Хаосе. Мы достаточно умны, чтобы не связываться с этой силой.

— А что такого в этой силе? — неожиданно спросил глава Совета волшебников. — Чем она хуже некромантии, демонологии?

— Тем, что это Хаос.

— И?

Мы с Данте переглянулись.

— Эта огромная сила способная дать могущество, но действие всегда равно противодействию. Чем сильнее вы толкаете предмет вперед, тем сильнее он толкает вас назад. Любая стихия влияет на того, кто пытается ею управлять. Маги годами учатся избегать этого влияния, но достаточно посмотреть на Леона Ралдера аха Кархара или Райда Асмуда аха Астреяра, чтобы понять, что это нам не под силу. Леон Ралдер всегда говорит короткими, рублеными фразами. Он вообще не любит говорить и даже пары лишних предложений от него не добиться — это влияние стихии камня и земли. А огненный маг Райд Асмуд вспыльчив и порывист, и нередко действует под влиянием момента. Так вот Хаос влияет на любого своего адепта в стократ сильнее любой другой стихии.

— Хаос стремится к Хаосу. Это его изначальное состояние. Любой адепт Хаоса стремится разрушить и уничтожить мир, порой сам этого не подозревая. Он думает, что хочет власти, но получив её, он не построит империю, только разрушит то, что захватил.

— Получив знания, он постарается их уничтожить или извратить. Такова природа Хаоса — стремление к саморазрушению до состояния первоматерии.

Рэндал Бах нас внимательно слушал.

— Значит, если члены культа Хаоса придут к власти в Райхенской империи — они её разрушат?

— Непременно. Способ может быть любым, начиная от объявления войны всему миру и заканчивая реформами. Но итог будет один. Собственно говоря, они уже разрушают империю. Колонии бунтуют, южное дворянство заговорило о независимости, Кунакский патриархат готовится к новой войне, экономика рушится как карточный домик, а что делают республиканцы? Делят власть, которой у них еще толком и нет. Они даже не смогли довести переворот до его логического конца, как они собираются управлять страной?

— Ясно. К голосованию все готово?

— Да, — кивнул я. — С вами мы создадим Совет профсоюзов. Пролетарии после этого будут под нашим контролем, и мы добьемся подавляющего преимущества в Сенате. Ну а после, мы все сможет добиться своих целей.

— Я лично надеюсь, с вашей помощью, существенно ограничить власть магов, — добавил Данте.

— Как вы это себе представляете? — хмыкнул Рэндал Бах.

— Очень просто, ограничить полномочия глав кланов и Совета магов. А также нарушить несколько замшелых традиций.

— Это необходимость. В стране возник опасный дисбаланс власти, — добавил я. — И кроме этого — мир меняется. Нельзя, как и раньше считать, что управлять, достойны только сильнейшие и старейшие. И нельзя считать, что раз волшебники слабее магов, то о них можно и ноги вытирать.

— Я понимаю вас. Но как насчет контроля? Если забрать у магов полномочия, то кто будет следить за соблюдением правил волшебниками?

— Также как и раньше — Совет магов. Но есть разница между охраной закона и навязыванием своей воли. Сейчас Совет магов занимается именно последним. Главы кланов погрязли в межклановых и внутриклановых интригах. Вы и сами это прекрасно понимаете.

— Понимаю и именно поэтому пытался создать Палату магии, чему вы, сударь, помешали.

— Что было, то было, — ровным голосом ответил я. — Палата магии создала бы много других проблем. К примеру, подорвала бы развитие промышленности. И вы сами понимаете, что было бы не хвати стране снарядов и патронов.

— Прогресс зашел слишком далеко… — с непонятной тоской произнес старый волшебник. — Еще немного и мы станем не нужны.

— Надо меняться, — пожал плечами Данте. — Мир никогда не стоит на месте, и надо постоянно бежать за ним, чтобы оставаться на своем месте. А иначе его займут другие. Именно поэтому нужно менять магов, а иначе…

— Мы навсегда потеряем свое место в этом мире, — закончил я.

— Я понял, вас, молодые маги. Благодарю за визит. Я проголосую, так как вы хотите. А после голосования, я надеюсь встретиться с вами и обсудить подробности вашего плана реформ, сударь Данте Лебовский.

— Конечно, в любое удобное для вас время.

Надо было проверить Харальда и узнать, как у него идут дела. Использовать армию не хотелось, но нельзя было исключать и такой вариант развития событий.

Харальд выглядел очень уставшим, не выспавшимся, злым и в то же время воодушевленным. Я вспомнил, что впервые за последние три года он непосредственно руководит военной частью.

Шеалу, по моей просьбе, отправили на стрельбище, а мы с северянином сели за стол в его кабинете. Харальд пил кофе и сильно зевал.

— Извини, не выспался.

— Вижу. Дел много?

— А ты как думаешь? Удружил ты мне, нечего сказать.

— Да ладно тебе, если бы не я, ты бы так и остался полковником.

— И заметь! Был бы при этом доволен жизнью!

— Как гарнизон?

— Хуже некуда! Обозные части в Восточной армии лучше готовы к бою, чем эти крысы тыловые! Ночь надо было поднять два полка по тревоге, так ты просто не представляешь, что здесь творилось! Если бы не Лира, я бы точно кого-нибудь застрелил!

— Все так плохо?

— Не то слово! Как только ночью друг друга не перестреляли?

— Что ночью было? — я насторожился.

— А ты разве не знаешь?

— Знал бы — не спрашивал.

— Кунакские диверсанты высадились на побережье. Без малого полторы сотни. Мне нужно было организовать оцепление и обеспечить огневую поддержку агентам Канцелярии.

— Понятно… Никто не ушел?

— Нет, всех положили, пленных Канцелярия забрала.

Я задумчиво посмотрел на большую карту Райхена висевшую на стене.

— Значит, солдаты к бою не готовы.

— Смотря к какому… — проворчал Харальд. — К обычному, по всем правилам военного искусства, они вполне готовы, а вот к свалке городского боя… никто из офицеров не представляет, что такое сражение на улицах города, тем более своего города. Они верны, насколько я могу судить, но опыта у них нет. Маэл, сколько у меня времени?

— Не знаю, — медленно ответил я. — Я надеюсь, что все удастся решить мирным путем, но… не мне тебе рассказывать, с каких пустяков вспыхивают городские бунты.

В кабинет, хлопнув дверью, зашла Лира. Я улыбнулся и кивнул девушке.

— Здравствуй, Маэл, а где Арья?

— Дома. Знаешь, все никак не могу привыкнуть видеть тебя без формы.

— А мне кажется, что я так и не сняла её, — устало усмехнулась она. — Харальд без меня, как без рук, даже на совещания штаба зовет.

Лира недавно ушла из армии, как она сама сказала: «Надоело». И мы с Харальдом её хорошо понимали.

— Пообедаешь с нами?

— Нет, — вздохнув, отказался я. — Дела. Харальд, через два дня важное голосование в Сенате. Проигравшая сторона может попробовать пересмотреть итоги голосования.

— Я понял. Буду готов.

— Сегодня вечером прием у Лютеции, вы с Лирой придете?

— Нет, — быстро ответил Харальд. — У меня вечером совещание с офицерами, надо будет хвосты накручивать.

— Тогда до встречи. Я постараюсь чаще заглядывать.

По дороге домой, Шеала сначала хвасталась успехами в стрельбе, а потом вдруг замолчала.

— Спрашивай, — устало вздохнул я.

— Вы словно мои мысли читаете, — проворчала девушка.

— Зачем? У тебя все на лице. Так что ты хотела?

— Армия… вы поставили своего человека во главе армии.

— Во-первых, не своего человека, а друга. А во-вторых, во главе не армии, а всего лишь корпуса, точнее гарнизона Райхена.

— Вы… хотите ввести армию в город?

— Если до этого дойдет, — я немного помолчал, оглядывая окрестности, — мне приходилось подавлять мятежи, ничего хорошего в этом нет. Сотни погибших, тысячи раненых, многие из которых невиновны. Но иногда выбора просто нет.

— Я просто боюсь, что начнется война. Вы говорили, что в городе полно оружия, по солдатам будут стрелять, они ответят. И…

— Я тоже этого боюсь, Шеала. Как и Харальд, Тирион, Арья.

Ученица недоверчиво посмотрела на меня, не верила, что я чего-то боюсь.

Я предпочел провести этот вечер дома, как и Харальд, но выбора не было. Тем более что Лютеция Тэриэл теперь была моим союзником, а об этом никто не знал. Это преимущество нужно было использовать.

Лютеция, по моей просьбе, предоставила Арье и Шеале небольшую комнату, где девушки могли приготовиться к приему. Кроме этого, нам можно было меньше следить за выполнением неписаных, но строгих правил этикета. Чему очень обрадовался Тирион, ему не нужно было сопровождать Арью.

Шеала флиртовала с племянником герцога Маэрханта. Я переговорил с несколькими людьми, встретился, незаметно для остальных гостей, с союзниками. Ну и заодно потанцевал с Арьей.

После второго танца я увидел немолодую женщину с белыми волосами и в строгом старомодном платье. На шее у неё висел серебряный медальон с изображением черепа. Она с холодным интересом следила за нашим танцем.

Я мысленно попросил Арью отойти, а сам подошел к женщине и учтиво поприветствовал её.

— Добрый вечер, сударыня Анна Сирая.

— Добрый вечер, сударь Маэл Лебовский. Вы не уделите мне немного времени?

— Конечно, — поклонился я. — С превеликим удовольствием составлю вам компанию.

Мы отошли в сторону и сели за стол. Слуга поставил поднос с шампанским и закусками.

— Вы превосходно танцуете.

— Только с одной партнершей.

Анна Сирая, насколько я помнил, приходилась Арье тетей, то ли родной, то ли двоюродной. Но что сейчас важнее, она фактически была главой семьи. А её муж только формально занимал этот пост. Кроме этого Анна заняла место главы Совета некромантов.

— Понимаю…. Про вас с Арьей могли бы говорить, что вы хорошая пара.

— Возможно, — спокойно ответил я.

— Ваши отношения, стороннему человеку могли бы показаться излишне близкими, — мягким вкрадчивым тоном произнесла Анна Сирая.

— В этом случае, мне могло бы показаться, что сторонний человек излишне интересуется не своим делом, — в тон ей ответил я.

— И все-таки, сударь Маэл, не были бы вы так любезны, объяснить в этом предполагаемом случае, что этот человек заблуждается, и что никаких подобных отношений между ша'асал и ша'атар быть не может?

— Я был бы настолько любезен, что вызвал бы этого сударя на дуэль только за одно подобное предположение высказанное вслух.

— А если бы это была дама?

— Тогда бы мне пришлось нанять убийцу, не могу же я лично убить женщину? Хотя будь она магом или, к примеру, некромантом…

— Сударь Маэл, мне говорили, что вы не понимаете намеков.

— Да, сударыня Анна Сирая, не понимаю, — с притворной грустью вздохнул я.

— Тогда скажу прямо…

— Тогда и я скажу прямо, вы рискуете, интересуясь моими с Арьей отношениями. Вы прекрасно знаете, что будь моя воля — никаких отношений не было бы. И я прекрасно помню о вашей роли в этой истории!

— Не все так просто, — хладнокровно ответила Анна Сирая. — В той истории у меня были причины поступить именно так, а не иначе.

— Я в этом не сомневаюсь.

— А зря. Арья подставила под удар всю семью, но дело не в этом. Жажда мести съедала её изнутри, а смерть уже стояла за её спиной. Мы видим, когда люди близки к гибели. И что мне оставалось делать? Позволить ей умереть в глупой попытке отомстить вам или же рискнуть и понадеяться на благородство мага и ритуал Единения?

Я промолчал.

— Мы потеряли Лейну, её родителей, потерять еще и Арью мы не могли. И как показало время — я оказалась права.

— Допустим. Но зачем было так давить на Арью? Зачем вы сделали её чужой в родной семье?

— Сударь Маэл, неужели вам это непонятно? — изобразила удивление женщина. — Для того, чтобы она поняла, что ближе вас у неё никого нет. И кроме того — это ведь все-таки наказание.

— Наказание за что?

— Простите?

— Я спрашиваю, что такого сделала Арья? Допустим, вы действительно считали, что сделать её моей ша'асал — единственный шанс спасти её. Хотя на меня давили, и ваша семья в том числе, чтобы я убил Арью. Но за что было её наказывать?

— Она оскорбила мага.

— Даже если маг не считал себя оскорбленным?

— Даже в этом случае. Законы не допускают исключений. Они суровы, но необходимы.

— А об этом я и хотел с вами поговорить. Вы никогда не хотели изменить сложившиеся взаимоотношения с магами?

— Нет, — женщина улыбнулась.

— Разве? И вас устраивает подчиненное положение? Маги боятся некромантии. Это опасная, сложная и непонятная для многих магия. Запретные знания, которые многие хотели бы получить, но боятся. А такова уж природа человека — бояться того, чего не понимаешь и пытаться уничтожить то, чего боишься. Сколько бед было империи от некромантов? А сколько от магов? Но пока никто даже не заикается о том, чтобы ограничить власть магов.

— Ну почему же, сударь. Ваш брат, к примеру, громко об этом говорит.

— Я знаю. Но что касается некромантов, пора многое менять.

— Сударь, Маэл. Вы бунтуете против правил далеко не первый год, и неужели вы так и не поняли за все это время, что законы существуют не для того, чтобы их меняли? Как вы себе представляете жизнь империи, по которой спокойно разгуливают некроманты?

— Сейчас по ней спокойно разгуливают маги, волшебники, колдуны и поклонники демонов и Хаоса. Я думаю, что от некромантов много вреда не будет.

— Вы понимаете, что…

— Я прекрасно понимаю, что Договор отменять нельзя. Поколения некромантов выросли в убеждении, что они будут помощниками магов. Ваша система магии опирается на взаимодействие некроманта с его ша'атар. Но речь ведь не об этом

— Тогда что же вас не устраивает, сударь?

— Приниженное положение некромантов. Вот что давно пора изменить, вы не слуги, а мы не господа.

— Каждый видит то, что он хочет видеть. Вы видите слуг и господ.

— А разве это не так? Только лишь на том основании, что маг сильнее некроманта, к некромантам относятся как к людям второго сорта. Мир меняется, сударыня Анна Сирая, хотим мы этого или нет. И жить как раньше больше нельзя.

— Мир меняется, но не все изменения к лучшему. Вы сами не очень рады некоторым переменам…

— Если вы о республиканцах, то они вовсе не перемен хотят, а власти. Эти недоумки не понимают, что не удержат власть и года. Их сметет разочаровавшаяся толпа, и кто тогда придет к власти? Правые националисты? Радикальные партии? Рабочие?

— А как насчет магов?

— А магам к тому времени придется искать себе новую страну, — с улыбкой ответил я. — На стороне восставших уже сегодня много волшебников и колдунов, а что будет завтра? А есть еще Кунакский патриархат и он с удовольствием поможет новой власти Райхенской республики, или как там они назовут себя, уничтожить магов и волшебников.

— Из вас бы получился хороший пророк, сударь Маэл.

— Вы умеете видеть тень Смерти стоящую над человеком, а сейчас вижу тень Гибели государства над Райхеном.

— А вы знаете, что за вашей спиной тоже стоит Смерть? И Арья тоже её видит.

Некромантка внимательно посмотрела на меня. У неё, как и у Арьи были зеленые глаза, только другого оттенка. Скорей всего она не врала, с такими вещами некроманты не шутят.

— Жаль, теперь и мне придется все время стоять, — заметив удивление Анны, я добавил. — Не могу же я сидеть, когда рядом со мной стоит дама?

— И вы даже не спросите меня, когда и от чего вы должны умереть? Вам ведь не так много осталось.

— Нет. Мне это неинтересно.

— Сударь Маэл, вам это будет неприятно слышать, но я должна это сказать. Ваши отношения с Арьей недопустимы и вы это должны знать.

— Вы тоже должны кое-что знать…

— Дайте мне договорить, — перебила меня женщина. — Я понимаю, что вам как ренегату, решения Совета магов не указ. Я понимаю, что вас не интересует ваша репутация среди магов. Я понимаю также что, будучи приближенным императора вы можете позволить себе все или почти все. Но подумайте про Арью. Рано или поздно ей придется вернуться домой и родить от выбранного ей партнера, чтобы не прервалась линия её семьи. Для неё так будет лучше.

— А может быть, мы у неё спросим?!

— Зачем? Мы оба знаем, что я права.

Интересно, у кого из нас больше шансов на победу в схватке?

— Вы и так уже испортили жизнь бедной девушки. Вы поставили себя вне закона, начали войну с целым кланом магов. Ваша жизнь — это ваша жизнь, но вместе с вами вне закона оказалась не совершавшая преступлений Арья. И вместе с вами она может умереть от руки Астреяров, с которыми она не ссорилась.

Какая у неё тонкая шея, никакой магии не нужно будет…

— Поэтому, пожалуйста, не мешайте ей завести нормальную для некромантов семью. Так будет лучше для всех. А я взамен, помогу Данте изменить магов. А также перетяну на вашу сторону немалую часть Сената. Вы не представляете, какие у меня связи и возможности. Решайте, сударь.

Она встала и ушла, мило улыбнувшись на прощание. Остаток вечера я молчал, раз за разом возвращаясь к разговору. Несмотря ни на что, некроманты оставались на стороне магов. Их все устраивало или они просто боялись перемен.

Арья видела мое настроение под маской обычной, слегка ироничной улыбки. Её я не мог обмануть. Но на разговор я решился только дома.

Я взял её за руку и сел на кровать. Арья, закутанная в теплый халат, опустилась рядом.

— Что случилось? — мягко спросила девушка.

— Да так, разговор неприятный был, — я поглаживал пальцами ладонь Арьи, не решаясь сказать главное.

— С ней?!

— Да.

— И что она сказала?!

— Ты видишь, как вы, некроманты, говорите, Смерть рядом со мной?

— Маэл, — беспомощно произнесла Арья. — Я… это нельзя говорить…

— Значит Анна не соврала.

— Я убью её.

— Зачем? Она не пугала меня, просто предупредила.

— Об этом нельзя говорить! Это запрещено!! Да, я вижу эту проклятую тень рядом с тобой!!! Каждый день вижу!!!

Я резко притянул Арью к себе и обнял свободной рукой. Девушка всхлипнула, но успокоилась.

— Не бойся, — ничего умнее мне в голову просто не пришло.

— Это ничего не значит, — немного успокоившись, сказала Арья. — Это просто знак того, что человек сильно рискует, играет со смертью, может умереть в любой миг.

— Да? А я без этого знака и не знал, что с огнем играю на пороховом складе! Тоже мне, предсказание…

Арья несмело улыбнулась. А я подумал, что она врет даже хуже Шеалы и Тириона, а у тех всегда все на лице написано. Впрочем, врет то она не мне…

— Давай спать, завтра еще один тяжелый день.

В день голосования напряжение дошло до предела. Весь город словно притих, в ожидании результата. На улицах и площадях вокруг здания Сената с самого утра собирались сторонники и противники закона, последних оказалось достаточно много.

Таких мер безопасности давно никто не видел. Каждая фракция подтянула своих бойцов к Сенату. Даже я не удержался и разместил на нескольких удобных зданиях своих снайперов. Нервы у всех были на пределе и все это могло закончится большой кровью.

Голосование началось. Ассамблея дворян поддержала нас, следом голосовали мелкие организации, Коллегия гильдий, Совет колдунов и прочие. Многие из них высказались в нашу поддержку.

Союз промышленников был резко против, но они оставались в меньшинстве. Данте, Лютеция и Шеала проголосовали за Совет профсоюзов. Райд Асмуд криво усмехнулся, он понял что проиграл. Глава Кархаров колебался несколько секунд, но все-таки проголосовал против.

— Совет волшебников, — произнес председатель Сената.

— Против.

Я окаменел. Реджинальд Малькольм вскочил и с яростью уставился на Рэндала Баха, тот нагло усмехнулся. Райд Асмуд и Леон Ралдер растерянно переглянулись. На лице главы Астреяров было непередаваемое выражение изумления и злости.

Сенаторы по традиции голосовали последними. Вильям Рекхам быстро глянул на меня, я покачал головой. Это уже не имело смысла. Мы проиграли.

— Лицемерная скотина! — рявкнул на весь зал седой адмирал.

— Умей проигрывать!

— Господа, прошу тишины! Голосование закончено! Сорок шесть голосов — за, семьдесят пять — против, семнадцать человек воздержалось от голосования. Проект создания Совета профессиональных союзов Райхенской империи отклонен!

— Что будем делать? — испуганно спросила Шеала

— Для начала попытаемся выйти отсюда живыми.

Я переглянулся с братом, он думал так же. Мы надеялись, что вместе с Рэндалом Бахом будем в большинстве и сможем успокоить всех несогласных. А теперь…

— Уходим!

Шеала поднялась с места, вокруг нее замерцали искорки огня. Я быстро оценил расклад сил Данте и Лютеция уже стояли возле представителей Коллегии гильдий, дворяне доставали шпаги, морские офицеры обступили адмирала, волшебники окружали себя защитными заклинаниями, сенаторы и промышленники в окружении телохранителей отступали к трибуне.

Райд Асмуд стремительно спустился вниз и подошел к Рэндалу Баху. Что он сказал, я не слышал, но глава волшебников растерялся и побледнел. Говорили они недолго, но воздух вокруг них переливался от защищающих от подслушивания заклинаний.

— Сударь Маэл, — с торжеством в голосе крикнул Адам Гайер. — Вы уже уходите?

— Не вижу смысла здесь оставаться дальше!

— Господа! Не хотите узнать, что случилось с нашим коллегой Валерием Итаром? У меня есть веские доказательства, что к его исчезновению причастен Маэл Лебовский.

В зале наступила тишина. Если раздастся хоть один резки звук — начнется бойня. Я начал осторожно собирать силу и плести несколько заклинаний.

— Я думаю, то куда делась ваша горничная, Элиза Майни, не менее интересно, — спокойно произнес я.

Сенатор на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Я призываю провести суд над убийцей здесь и сейчас! Маэл Лебовский виновен в гибели сенатора Валерия Итара!

— Чушь! — внезапно заявил Леон Ралдер. — Тело Валерия Итара было найдено нами. Год назад. Маэл Лебовский здесь не при чем!

— Уважаемые судари, — тихо добавил глава Астреяров. — Я понимаю ваше желание воспользоваться случаем и избавиться от своих врагов, но одно резкое движение или слишком громкое слово и всю политическую элиту нашей славной империи можно будет собрать в одно ведро. Шансы выжить есть только у меня и других многоуважаемых членов Совета магов.

— Но!

— Проверяйте компромат, прежде чем его использовать, сударь Адам Гайер. Сенатор Валерий Итар предатель и преступник, убей его Маэл Лебовский на самом деле — речь бы шла о вознаграждении, а не суде.

Странно. Все это очень странно. Но об этом можно будет подумать потом, а пока надо уходить.

Выбравшись из здания, мы с Данте и Лютецией быстро отъехали на несколько кварталов. Потом остановились и, убедившись, что ни погони, ни слежки нет, пустили коней шагом.

— Что произошло?

— Разве не ясно?! Эта скотина обвела всех вокруг пальца!

— Я не про это. Почему Асмуд и Ралдер вступились за тебя?

Хороший вопрос, я и сам с большим удовольствием хотел бы это узнать.

— Не знаю, но это точно не то, чем, кажется. Райд Асмуд был очень зол. Что-то пошло не по его плану. Эту свинью Гайера попросту обвели вокруг пальца. Он бы никогда в жизни ничего не узнал про меня, ему попросту дали дезинформацию, чтобы он сел в лужу.

— Или чтобы связать тебя ложным обвинением. Он говорил что-то про доказательства.

— Я не убивал Валерия Итара, хотя очень хотел это сделать. Какие у них могут быть доказательства? Нет, тут что-то не то…

Лютеция и Шеала поглядывали по сторонам. Данте, судя по его виду, еще не до конца осознал все последствия нашего поражения.

— Что будем делать дальше?

— Не знаю, — ответил я. — Все планы кобыле под хвост пошли. Мне нужно встретиться с рабочими, надо что-то им соврать. Вечером встретимся у императора.

Данте кивнул.

— Твой алхимик уже может снимать повязку, — произнесла Лютеция.

— А еще раз осмотреть его не нужно?

— Нет, но если вдруг будут осложнения — присылай его в любое время.

Рабочие уже обо всем знали. Гред Шанов и Марк Коннели встретили меня спокойно, а остальные, особенно Майк Торп, не скрывали своего недоверия.

— Политика сложная вещь, тут не все так просто, — медленно сказал я.

— И что дальше?! — резко выкрикнул Майк Торп.

— Один план провалился, значит, переходим к следующему, — спокойно ответил я. — Но для начала, мне надо знать, как далеко вы готовы зайти?

— В каком смысле? — спросил Ней Ластер.

— Готовы ли вы к настоящей революции и войне за свои права. Рискнете ли вы перейти к настоящей борьбе или предпочтете ту детскую возню, которую Майк Торп считает активными действиями.

Майк Торп нахмурился, но промолчал. Остальные переглянулись.

— Что вы имеете в виду?

— Терроризм и вооруженный захват власти, разумеется. Не просто выйти на митинги и забастовки, а занять заводы и железную дорогу, парализовать работу новой власти, убить промышленников, если потребуется, — я оглядел затихший зал. — Ну? Что молчите?

— Но… это же война.

— Да — это война, кровь, смерти, пожары, убийства и случайные жертвы. А как вы хотели? Думаете, покажете оружие, как предлагает Майк Торп, и промышленники сдадутся? Нет, они начнут стрелять.

— А можно какой-нить хитростью дело провернуть али все уже? — спросил Марк Коннели. — Дом спалить конешно быстро можно, вот тока строить его наново дольше придется. Так мож погодить-то с войной?

— Можно и погодить, — кивнул я. — Вот только для этого вам надо доверять мне и делать, что я скажу. А иначе только война.

— И что же нам делать? Сидеть, сложа руки и ждать?!

— Нет, вам надо собрать и привезти в столицу надежных, крепких и бессемейных рабочих, желательно с военным опытом. Мои люди научат их обращаться с оружием, метать гранаты и тактике городского боя. Кроме этого, с завтрашнего дня, вы должны устроить настоящую забастовку и занять заводы, чтобы промышленники не смогли нанять штрейкбрейкеров.

— А это не угроза оружием? — спросил Ней Ластер.

— Нет — это стрельба. Прольется кровь, будут жертвы. Но есть ли у нас выбор? — я обвел взглядом собеседников. — Еще есть небольшой шанс ограничиться небольшой кровью, без лишних жертв. Просто действовать надо жестко, быстро, но умно.

К вечеру республиканцы попытались объявить меня вне закона. У них ничего не получилось, Совет магов и Ассамблея дворян выступили против. Но зато императора лишили последних полномочий. Армию и флот переподчинили непосредственно Сенату. Присягу назначили на конец недели. Кроме этого уже прозвучали требования низложить Аврелия и упразднить монархию, как таковую.

В Западной области целый ряд полков объявил о поддержке республиканцев. На севере заволновались племена варваров, южное дворянство заявило о возможном выходе Южной области из состава империи, а на востоке, старая племенная знать начала вести переговоры с Кунакским патриархатом.

Сами кунакцы уже полным ходом вели подготовку к войне. Антивоенные выступление были жестоко подавлены, десятки человек были арестованы и расстреляны после суда. Наша разведка выкрала приказы и планы действий кунакской армии. Судя по ним до начала войны остались считанные дни.

Аврелий обхватил голову руками и надолго замолчал. Мы тихо сидели, не решаясь отвлекать императора. Спустя некоторое время он поднял голову и отдал приказ.

— Значит так. В случае начала войны мятеж должен быть подавлен в течение нескольких часов. Флот прямой наводкой расстреляет здания Сената и Союза промышленников. Гарнизон Райхена должен разогнать толпу с площадей и улиц, республиканцев расстреливать на месте. Тайная канцелярия должна предоставить списки начальнику гарнизона. Она же должна выяснить местоположение всех указанных лиц и по возможности убить их. Маэл, проследи, чтобы никто не смог скрыться.

— Нижний город и окраины восстанут, — тихо сказал я.

— Тем лучше, войскам вести огонь на поражение, пожары, начавшиеся в Нижнем городе не тушить. В случае проблем, несколько крейсеров зайдут в реку и обстреляют город. Молодые маги должны разобраться с Советом волшебников, всех сопротивляющихся убивать на месте. Дворяне должны убить всех республиканцев в Ассамблее дворян и Дворянской гвардии. Вопросы?

Вопросов не было.

— Операцию назовем… «Кровавый тиран». Приказ на её проведение могу отдать лично я или Маэл. Генерал Харальд.

— Слушаю ваше величество, — Харальд встал и вытянулся как на параде.

— Вы выполните приказ? — медленно спросил Аврелий.

— Да.

— Невзирая на последствия и без вопросов.

— Я слишком хорошо знаю, что такое бунт, чтобы задавать глупые вопросы, ваше величество.

— Данте, а ты что скажешь?

Неестественно спокойный и серьезный брат поднялся и твердо ответил.

— Я выполню этот приказ.

— Без вопросов?

— Без.

У меня, Реджинальда Малькольма и Майли Гайриса император не стал ничего спрашивать. Наши ответы он и так знал.

— В таком случае я не смею вас задерживать, Маэл останься.

Когда все вышли, Аврелий встал и подошел к окну.

— Что важнее жизнь нескольких тысяч или жизнь миллионов?

— Мне ответить вам как маг, как математик или как философ?

— Ответь как есть.

— А ответа нет. Я убивал невиновных и оставлял в живых преступников. Мне приходилось жертвовать людьми ради империи, мира и собственных амбиций. Но ответа на этот вопрос я так и не нашел.

— Жаль…

— Ваше величество, если вы проявите слабость…

— А в чем она заключается? Что большая слабость, милосердие или жестокость?! Приказать солдатам утопить город в крови или позволить рухнуть стране? В чем слабость?!

— В страхе принять решение и последствия этого решения.

— А ты сможешь принять это решение?!

— А я не вижу разницы между Райхеном и маленькими деревушками на севере…. Может она есть, но я её не вижу. Да, я смог бы принять решение, будь я императором.

— Я принял решение.

— А мы его выполним.

— Ты всегда был против применения силы.

— Да. Я против этого и сейчас, но на лучшее решение может не хватить времени.

— Маэл…

— Да, ваше величество.

— Если ты утопишь город в крови и подавишь мятеж, мне придется тебя изгнать из страны или уйти в отставку самому.

Я невольно усмехнулся и опустил голову. Конечно, может ли быть иначе?

— Разрешите идти?

— Погоди. Я покину город на пару дней. Если что — действуй сам, не пытайся связаться со мной.

— Разумеется.

— Иди.

После провала в Сенате наше положение значительно ухудшилось. Ряд союзников поспешил переметнуться к победителям. Вслед за Советом волшебников ушел и Совет колдунов, Совет по делам колоний и даже Коллегия гильдий. Последняя переметнулась из-за угроз и убийств нескольких её членов.

В Ассамблее дворян герцог Маэрхант быстро вернул себе былые позиции. Нескольких сторонников Реджинальда Малькольма убили на дуэлях. В самого адмирала стреляли из-за угла. На мой дом ночью попытались напасть волшебники, но не смогли одолеть даже первый слой защиты и сбежали прежде, чем я успел ответить.

Противостояние вышло за рамки политических интриг. Начиналась настоящая война.