Благодаря силе нашего с Идо недозволенного союза, уменьшившийся циклон прошел стороной, и джонка на день опережала установленный срок прибытия. Почти весь оставшийся путь я провела на напряженных военных совещаниях, планируя наши дальнейшие шаги с Киго и Тозаем. А если не разглядывала карты в капитанской каюте и не обсуждала стратегию, то сидела с матерью – наши беседы сводились к небольшому кругу тем и отцу и брату, коих я не знала, – или лежала на своей койке, предаваясь стыду и мрачным размышлениям, которые неизбежно заканчивались воспоминаниями о борьбе Идо с циклоном. И о бушующем потоке нашей совместной мощи.

По крайней мере на этих совещаниях я была рядом с Киго, хотя быстро приближающееся сражение с Сетоном и моя роль оружия и вдохновителя поселили внутри дикий ужас. Я видела Киго-императора, вся его энергия сосредоточилась на предстоящей войне. И лишь раз, наутро после циклона, мне выпало несколько драгоценных мгновений с Киго-мужчиной. Тозая выдернули из капитанской каюты, дабы скорректировать курс, а мы с Киго остались одни, по разные стороны закрепленного стола, с картой земель между нами.

– Он просил тебя не по моему приказу, – неожиданно произнес он.

Я вскинула голову от карты.

– Нарушить завет. Тозай сам все решил. И оповестил меня, когда вы уже договорились.

Я распрямилась, будто невидимый груз свалился с плеч:

– Тозай сказал, что ты о таком не попросишь.

Киго кивнул:

– Я знаю, ты не хочешь убивать. Но видишь же, нам без тебя не обойтись. – Он указал на карту и улыбнулся без тени веселья. – Я угодил в одну из затруднительных ситуаций, о которых предупреждал отец, – убеждения столкнулись с прагматизмом.

– Я согласилась, Киго. На сей раз прагматизм победил.

– Он, как вода, что точит камень убеждений, – тихо сказал император, цитируя великого поэта Чо. – Если не задать направление, он пробьет себе дорогу через дух.

Затем обошел стол, привлек меня к себе, коснулся пальцами лица. Наш поцелуй был медленным, ищущим; губы нежно прижимались к губам, словно мы оба просили об искуплении. И все же в разгар этого чувственного единения в голове вспышкой пронеслись воспоминания о дикой страсти Идо. Следом пришел стыд, и я отстранилась. Киго отпустил. Каждого из нас, похоже, терзала собственная вина.

Делу и Рико я почти не видела. Островитянин наверняка просто избегал меня, но и оба они избегали всех остальных, пользуясь немногим отведенным им временем на корабле, чтобы побыть вдвоем в тишине и спокойствии. Дела как-то подошла ко мне, когда я выбралась на верхнюю палубу подышать свежим воздухом, и сказала, что они заставили охранника Идо молчать. Он ведь покинул пост, чтобы посмотреть на объятия Рико и оборотной, тем самым позволив заклинателю сбежать.

– Твой альянс с лордом Идо пугает меня. Не стоит забывать, что он натворил.

– Не забуду.

Бодрящий морской ветер подхватил мои волосы и хлестнул меня по лицу.

– Он попросил передать тебе послание. – Дела скривилась, будто съела что-то кислое.

– Какое?

– Что ты в его крови.

Я уставилась на дощатый пол, лишь бы скрыть ответный отклик собственной крови.

– Это слова влюбленного, Эона.

– Лорд Идо любит только власть. Я знаю.

Но Делу я не убедила. Поклонившись, он направилась к люку.

– Дела. – Она обернулась. – Вы с Рико ненавидите меня?

Лицо двоедушницы смягчилось.

– Рико не ненавидит тебя, Эона. Он хочет тебя спасти. Как хочет спасти всех.

Я наблюдала за ее уходом, и горло сводило болью и грустью. Рико хотел спасти всех… кроме себя.

Когда мы наконец бросили якорь в глубокой бухте близ места встречи, от облегчения все вдруг стали двигаться гораздо быстрее. Думаю, каждый мечтал избавиться скорее от опостылевшего вида этого корабля и окружающих лиц, чем от мрачных теней в собственных мыслях.

Не так уж часто картины реального мира оказываются хуже нарисованных воображением.

Я стояла у поручня и изучала окрестности: смесь бесплодных песчаных дюн, золотых скал и низких кустиков тут и там, что сияли зеленью в лучах заходящего солнца. То был восток – твердыня силы моего дракона, – заброшенный на пятьсот лет, превратившийся в жаркую пустошь, лишь на границах которой еще обитали племена. Теперь Зеркальный дракон вернулась, а вместе с нею и благословенная зелень. И может, если позволят боги, наша победа.

– Леди Эона.

Голос Рико выдернул меня из раздумий. Он протянул мне пару ножен на кожаной перевязи, откуда торчали украшенные нефритами и лунным камнем рукояти.

– Его величество приказал всем быть при оружии, постоянно. Я смазал устья.

Помедлив, я все же взяла ножны. Я не прикасалась к мечам Кинры с ночи на постоялом дворе. Будто целая вечность прошла с тех пор. Островитянин скрестил руки на груди и ждал, пока я проверю смазку. Стиснув зубы, я выхватила один клинок – и в тот же миг в крови забурлила ярость Кинры. По-прежнему здесь, все так же сильна.

– Хорошо.

Я вновь вонзила меч в ножны. Едва рукоять ударилась о металлический зев, ярость отступила.

– А второй?

– Я тебе доверяю.

– Проверь, моя леди.

Я вынул второй клинок, и он шептал о смерти, выползая из ножен. Я быстро убрала меч и одернула руку:

– Прекрасно. Спасибо.

Островитянин поклонился.

– Рико.

Он настороженно глянул вверх.

– Спасибо, что присмотрел за мечами.

Я хотела сказать другое, но нужные слова потерялись в повисшем между нами напряжении.

– Это мой долг, – отозвался Рикл. – Долг я выполняю всегда.

И ушел прочь.

Наконец с вершины смотровой мачты донеслось громкое «Хой!» – с берега подали сигнал, хотя я не видела людей ни на пляже, ни в дюнах, – и я заняла место в первой шлюпке вместе с Киго, Тозаем и двумя лучниками Кайдо. Следом двинулась вторая лодка, побольше, с Делой, Рико и несколькими вооруженными мужчинами, двое из которых охраняли Идо. В полной тишине мы плыли от джонки к земле. После быстрых морских ветров воздух казался зловеще застывшим и обжигающим, а на песчаных просторах не было ни следа наших союзников.

– Где они? – прошептала я.

– Терпение, – сказал Тозай.

Шлюпки причалили одновременно. Лучники придерживали лодку, пока мы не выбрались и не побрели к берегу по теплой воде. Щурясь от яркого света, я осматривала извилистый горизонт, а по коже ползли мурашки от ощущения чужого взгляда. Тозай отошел подальше от линий прилива и замер, уперев руки в бедра и уставившись на острые волны дюн перед нами. Краем глаза я уловила какое-то движение и потянулась к мечам. Лучники, уловив мою тревогу, ринулись ко мне. Песок внезапно задрожал и вздыбился, и из него выросли человеческие фигуры.

– Не нападать! – рявкнул Тозай.

Я опустила руки. Двадцать мужчин в блеклой одежде цвета дюн поднялись и осмотрели нас с оружием наготове. Один из них вскинул кулак, затем прочертил в воздухе дугу.

Тозай повторил жест.

– Чисто, – сообщил он Киго.

Вот мы и встретились с армией восточного сопротивления.

* * *

Учтивый предводитель натянул поводья и, повернувшись в седле, дождался, когда Киго поравняет с ним нашего крепкого пустынного скакуна. Я вновь ехала за императором, обнимая его за талию, но на сей раз он накрыл мои руки своими. Мы крепко прижимались друг другу и двигались в унисон в завораживающем ритме гармонии. На землю опустилась ночь, вскоре посеребренные луной пески сменились безликими равнинами и темными выступами скал, а предрассветный серый час вернул четкость пейзажу с едва проклюнувшейся растительностью и лицам моих спутников.

Киго все так же ехал возле предводителя людей песка. Конь Тозая шагал за нами.

– Как и просили, ваше величество, – с поклоном произнес предводитель. – До нашего лагеря осталась четверть колокола.

После его слов в холодном утреннем воздухе как по волшебству запахло дымом, а впереди я увидела слабое свечение, намекающее на разожженные костры.

Киго кивнул:

– У кого из твоих людей самая послушная лошадь?

Пустынник щелкнул пальцами кому-то из группы всадников позади нас. Я обернулась и с улыбкой взглянула на Делу, что ехала на сером коне совсем рядом; моя мать нервно цеплялась за ее талию. Но по-настоящему мое внимание стремилось лишь к Идо, маячившему на краю зрения. Он сидел на самой большой лошади, с привязанными к луке седла запястьями, однако все равно умудрялся выглядеть спокойным и грациозным. Заклинатель посмотрел на меня из-под полуприкрытых век и улыбнулся столь интимно, словно вновь сжимал ладонями мои бедра, а не держался за седло. Воспоминания о его прикосновениях огненными всполохами прошлись по коже, и я быстро повернулась лицом вперед.

Призванный всадник спешился и поклонился, лицо его по-прежнему покрывала песчаная пыль маскировки.

– Твоя лошадь примет новичка? – спросил Киго.

– Да, ваше величество. Она непоколебима как скала. Даже мой трехлетний малыш катается на ней без седла.

Киго оглянулся:

– Справишься с нею, Эона? Хочу, чтобы ты въехала в город возле меня.

Серьезный приказ, и в нем явно крылось нечто большее, чем просто правила этикета, но я все же в шутку прищурилась, и уголки губ императора поползли вверх.

– Разумеется, – сказала я, хотя сильно сомневалась, что сумею удержаться на этом звере.

В любом случае попробовать нужно. По крайней мере я уже научилась спешиваться, так что перекинула ногу, сползла вниз и даже приземлилась почти грациозно.

Пустынник ободряюще улыбнулся и жестом предложил погладить его кобылу.

– Ее зовут Рен. На языке моего племени это значит «терпение».

Я скользнула рукой по шелковистому ворсу на ее шее. Терпение… бедняжке его много потребуется, пока я на ее спине.

Но в дороге Рен оказалась точно такой, как утверждал пустынник: непоколебимой и прощающей мне неуклюжие тяжелые руки и отсутствие навыков. Киго ехал рядом, наши лошади почти касались друг друга боками. Рен, да благословят боги ее покладистый характер, казалось, не обращала внимания на императорского скакуна и на его случайные попытки прикусить ее уздечку.

– Хорошо держишься, – похвалил Киго.

– Это заслуга Рен. – Я бросила на него острый взгляд. – Но ведь для того она и нужна, чтобы я произвела хорошее впечатление, не так ли? Что тебя беспокоит?

– Как всегда сообразительна, нейзо. – Он поерзал в седле и понизил голос: – Как командующий армией Сетон долгие годы безжалостно подавлял восточные племена, так что они не питают к нему особой любви. Но и во мне не до конца уверены. В конце концов, это мой отец позволил Сетону бесчинствовать на востоке. – Киго пригладил косу. – И в них нет того же уважения к заклинателям, как в жителях других земель. Они ведь провели пятьсот лет без благословения дракона.

С тех пор, как Зеркального заклинателя казнили, а Зеркальный дракон сбежала. У восточных племен сохранились легенды о Кинре? Или они тоже стерли ее из своей истории?

– А теперь Зеркальный дракон вернулась, и к ним едет ее заклинатель, – подытожила я. – Что, по-твоему, произойдет?

Киго вновь покосился на Тозая, что отставал от нас на несколько шагов.

– Тозай говорит, восточники уважают только силу. Значит, мы покажем им силу. – Затем повернул ко мне мрачное лицо. – Ты готова к этому… любовь моя?

Меня омыло нежной нерешительной лаской. Я слышала, что Киго предупреждал о восточниках, но сосредоточиться могла лишь на сладком окончании фразы. Он навал меня своей любовью… Дух радостно пел, на лице расплылась невольная улыбка.

– Да, – сказала я. – Да, я готова.

Хотела тоже ответить нежностью, но не представляла, что сказать: я никогда никому не открывала своих чувств. Но, похоже, моей улыбки было достаточно. Киго наклонился, взял меня за руку и одарил теплом собственной улыбки.

На один бесконечно счастливый миг я позабыла, что соврала ему о заклинателе и циклоне. А потом Идо вновь ворвался в мои мысли: прикосновения его рук и губ, величие его силы. Узнав об этом, Киго больше не назовет меня своей любовью.

Предводитель пустынник осадил коня.

– Прибыли, – объявил он, отвлекая внимание Киго от меня.

И слава богам, я уже не могла выдерживать его взгляд.

Мужчина указал вперед:

– Ваша армия ждет, ваше величество. – И склонился в седле, ожидая, когда мы проведем наше войско в лагерь сопротивления.

Я никогда не видела столько людей в одном месте. Даже во время церемонии на арене или в горном лагере. И непроизвольно стиснула поводья, чуть одергивая Рен, когда мы проезжали меж двух озер склонившихся людей, что простирались на сотни шагов во все стороны, укрытые бледными утренними тенями. За ними виднелись низкие военные палатки и высокие круглые племенные шатры, стоящие ряд за рядом, словно городские улицы, и самые крайние ряды была настолько далеко, что казались лишь белыми точками в сиянии костров.

И все это в распоряжении Киго. И под защитой моей силы.

Я взглянула на Киго. Он сидел прямо, не смотрел ни влево, ни вправо, являя собой образец спокойного наездника и властного правителя. Все его внимание было сосредоточено на группе из шестерых мужчин, преклонивших колени перед входом в огромный шатер – молитвенный дом, судя по его расположению и размеру.

Я же на секунду предалась нелепому удовольствию, когда сумела аккуратно остановить Рен рядом с лошадью Киго и при этом не упала. Затем, следуя его примеру, перекинула ногу и спешилась, а пока поворачивалась в стремени, успела мельком взглянуть на Идо. Один из пустынников разрезал веревки, привязывавшие его к седлу.

– Поднимитесь, – велел Киго.

Мужчины у шатра встали. Я посмотрела через плечо, мимо рукоятей мечей Кинры. Императорский приказ всколыхнул человеческое море – толпа за нами, точно волна, отхлынула назад, распрямившись.

– Это леди Эона, Зеркальный заклинатель и нейзо императора, – объявил Киго.

Глаза мужчин метнулись ко мне. Выражения их лиц не изменились, но я буквально чувствовала их разочарование, словно кто-то крикнул: «Девчонка!»

– С генералом Тозаем вы знакомы, – продолжил Киго, затем повернул голову в поисках Идо. – А это лорд Идо, заклинатель Дракона-крысы.

Шестерка у шатра обменялась острыми взглядами, а по толпе вокруг пронеслись шепотки. Один из мужчин – лет тридцати, с навеки сощуренными от постоянного солнца глазами и крепким мясистым телом – шагнул вперед. На каждом рукаве его ярко-красного халата был вышит орел. Все шестеро оделись в насыщенные цвета – изумрудно-зеленый, небесно-синий, красный, фиолетовый, оранжевый – сияя на фоне бесцветности остального лагеря.

– Ваше величество, леди Эона, добро пожаловать. – Красный демонстративно отвернулся от Идо. – Я Рулан, вождь Хайя Ро. Приветствую вас от лица всех племен.

– Рулан, – сказал Киго, – лорд Идо – заклинатель Дракона-крысы. Признай его.

Здоровяк переступил с ноги на ногу.

– Он предатель.

– Признай его!

Он поджал губы и процедил:

– И мы приветствуем лорда Идо.

Киго выиграл первое сражение. Рулан указал на мужчину в изумрудно-зеленом:

– Это Соран. Вождь Котови и брат племени Хайя Ро.

Затем перечислил имена остальных четверых за своей спиной и названия их племен, но все подробности слились для меня в ряд незнакомых слов. Ямы уже сталкивались с неприязнью к Идо в Сокайо, но здесь ненависть была куда острее.

Когда Рулан умолк и поклонился, вперед шагнул зеленый Соран.

– Ваше величество, могу ли я пойти поприветствовать свою дочь-сына, Делу? – попросил он. – Мы не виделись шесть лет.

Это отец Делы? Присмотревшись, я заметила сходство: тот же прямой нос, глубоко посаженные глаза и веселость духа в угловатых чертах.

Киго улыбнулся и кивнул:

– Конечно, Соран. Знаю, Делу отправили моему отцу в качестве выкупа, но он любил ее, и она была ценным придворным.

Соран поклонился и попятился. Я видела чудесное мгновение, когда Дела заметила отца, – лицо ее озарилось такой любовью. И столько тепла было в их объятиях. Моя мать наблюдала за ними с грустной улыбкой. Сравнивала ли она нашу встречу с этой, полной радости? Она хорошая женщина и заслуживала большего, чем вежливая отстраненность, которую я продемонстрировала на корабле. В конце концов, в нас одна кровь.

Я отвернулась. Рулан повел нас к деревянной двери круглого шатра, обтянутого тусклой тканью, но сквозь зазоры виднелись толстые края еще какой-то темной материи. Может, шерстяного покрова или войлока. Оба слоя крепились на каркас ровными кольцами веревки. Я слышала, что эти шатры можно за колокол разобрать и перенести, но при этом они достаточно крепки, чтобы выдержать песчаную бурю.

Шагнув внутрь вслед за Киго, я замерла, пораженная неожиданно яркими цветами и роскошью. Стены покрывала броская ткань с рисунком из красных, белых и зеленых ромбов, а пол – тканые ковры, раскрашенные красным, зеленым и желтым. Вершину шатра подпирали два изящных резных столба, меж ними стояла открытая жаровня с сияющей горкой углей, что дарили тепло и тусклый свет.

Длинные скамейки с мягкими разноцветными сиденьями рядами тянулись вдоль изогнутых стен, оставляя свободным круглое пространство в центре. Одна скамья стояла на возвышении, и за ней не было других – позиция власти. Рулан подвел нас к ней. Император и его нейзо должны сидеть рядом.

Комната быстро наполнилась людьми. Дверь была только одна, так что я не пропустила приход матери, а за ней и Делы с Сораном – об их воссоединении говорили покрасневшие глаза и защитная хватка Сорана на плече дочери. Также я наблюдала за явлением Идо и, как все, чуть отодвинулась от него, когда Юсо и Рико вели заклинателя меж скамеек. Его руки больше не связывала веревка. На них нацепили тяжелые оковы.

Киго проследил за моим взглядом и наклонился, согревая мое ухо дыханием.

– Прочное железо успокаивает людей куда лучше, чем обычная веревка. Они убьют его в один миг, если решат, что он не под контролем.

Идо шагал с поднятым подбородком, янтарь глаз превратился в темное золото. И их выражение не изменилось, даже когда он посмотрел на меня. Заклинателя толкнули на одну из передних скамеек. Я отвернулась и вновь оглядела молитвенный дом. Рулан и пять его собратьев сидели справа от нас. Помимо нашего отряда, остальные собравшиеся – человек сорок, все мужчины, за парой исключений, – похоже, занимали какие-то высокие положения. На торжественных разноцветных одеяниях красовалась замысловатая вышивка. И все они смотрели на нас с Киго. Толстые мягкие стены заглушали их возрастающий шепот.

Со своего места внизу Рулан поклонился Киго и хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

– Наш император прибыл, и нужно многое обсудить, – сказал он притихшей комнате. – Для начала мы должны почтить леди Эону и Зеркального дракона. Восток поколениями существовал без дракона, и, наверное, нас не поймут. Мы выжили, и наша независимость может показаться намеренным оскорблением. Но это не так, мы вас уважаем, леди.

Рулан жестом велел двум мужчинам у входа открыть дверь и вновь повернулся ко мне.

– Обычно мы бы не позволили кому-то столь увечному заражать нас своей неудачей, но мы понимаем, что эти люди для вас важны. – Он поднял руку, прерывая поднявшийся ропот. – Жест доброй воли, если можно так выразиться.

Я озадаченно уставилась на дверной проем и в первое мгновение не узнала лицо женщины.

А потом на меня обрушилась все, что представляла собой Рилла: безопасность и тепло, и всегда искренняя улыбка. За ее спиной маячил здоровяк Лон, поддерживая родного скрюченного Чарта. Рилла с протянутыми руками побежала ко мне меж скамеек, и я тоже бросилась к ней.

– Ты цела! – всхлипнула я, сдавленная крепкими объятиями служанки.

Она прижалась ко мне мягкой щекой, и я вдохнула знакомый запах – смесь сладкого мыла и тяжелого труда.

– Мой лорд… – Рилла хрипло хохотнула. – То есть, моя леди. Мы слышали столько разных историй.

Она отступила и, невзирая на радость встречи, быстро меня осмотрела:

– Уставшая. – Но от ее проницательных глаз не ускользнуло, что это больше, чем усталость. – И уже не хромаешь.

– Я расскажу все позже, – пообещала я.

Рядом с нами остановился Лон, изо всех сил пытающийся удержать Чарта, который от волнения брыкался и махал конечностями. Хотя мышцы Чарта перекрутились, скрючив его почти вдвое, он все же оставался пятнадцатилетним юношей и мог причинить вред. Сидящие поблизости восточники отпрянули от него подальше и изогнули пальцы, творя знаки против зла.

– Леди… Эон… а! – невнятно выдавил Чарт и протянул руки.

Я сжала его тонкокостные пальцы. Диск свободного – знак избавления от рабства, который я дала ему, – болтался на шее Чарта на кожаном шнурке и возвещал о его вольном статусе. Что, очевидно, не имело значения для восточников, которые видели перед собой лишь изуродованное тело.

Идея созрела. А если я исцелю друга? Получится ли вновь сделать его тело сильным и крепким?

Его рот медленно растянулся в улыбке.

– Тебе… идет… быть… девушкой…

Я ухмыльнулась и прошептала, наклонившись ближе:

– Подумай, сколько возможностей пообжиматься ты упустил.

Чарт хрипло рассмеялся, разинув рот и изогнувшись в руках Лона.

– Привет, Лон, как ты? – улыбнулась я слуге и понизила голос: – С вами хорошо обращаются?

– Да, моя леди, – кивнул он. – Мы все в порядке. И счастливы, что вы в безопасности.

– Леди Эона, – резко позвал Киго, но при этом улыбался. – Я понимаю и разделяю твою радость от воссоединения с друзьями, но нужно продолжать.

Голос казался спокойным, однако в нем слышалось напряжение. Я виновато оглянулась на маму – она тоже стала свидетелем сей радостной встречи. Но лишь посмотрела на меня с нежным пониманием и приподняла уголки губ, вызывая ответную улыбку.

– Конечно, ваше величество, – громко произнесла я и повернулась к Рулану. – Благодарю вас и ваших людей за то, что нашли моих друзей. – А потом коснулась плеча Риллы, позвав всех троих к скамье на возвышении: – Пойдемте, сядете со мной.

Мой твердый приказ остановил двух стражников, уже шагавших от двери с явным намерением вытащить Чарта из молитвенного дома. Они посмотрели на Рулана, и тот жестом велел отступить. Не обращая внимания на слабые волны тревоги, омывшие шатер, я вернулась на место подле Киго, а Рилла, Лон и Чарт уселись на ковре у моих ног.

– Вы действительно хорошо справлялись без благословения дракона, – сказал Киго собравшимся. – А о ваших мужестве и мастерстве в бою ходят легенды. – Он коснулся Императорской жемчужины в горле, и ее бледное сияние отразилось в глазах каждого. – Как видите, я законный наследник трона. Жемчужина во мне, она стала частью меня. И с Зеркальным драконом и Драконом-крысой за спиной мы победим в предстоящей схватке.

Рулан выставил ладонь, успокаивая вновь зароптавших людей:

– Мы признаем ваше право, ваше величество. Но при всем уважении, вы привели к нам девушку, едва вышедшую из детского возраста, и предателя, что убил своих братьев-заклинателей, встав на сторону врага. Как же заставить его пустить свою силу нам на благо? И как поверить, что маленькая девочка будет сражаться, а не убежит от битвы?

Я видела, как застыл Тозай на скамье слева от нас.

– Леди Эона никогда не бежит, – холодно произнес Киго. – В ней столько же отваги, сколько и в любом из мужчин в этой комнате. И она может поработить силу лорда Идо. Он будет послушен ее воле. А она послушна моей.

Атмосфера в шатре изменилась, и затылок закололо от предчувствия опасности. Я выпрямилась, не смея даже сглотнуть, чтобы это не восприняли как проявление слабости.

– Тогда убедите нас в их послушании, ваше величество, – потребовал Рулан. – Докажите, что управляете их мощью, и мы последуем за вами к победе – или к смерти – с радостью в наших сердцах.

Зал воодушевленно загудел.

– Тишина! – приказал Киго.

Шум оборвался, сменившись напряженным предвкушением.

– Ты же уже что-то придумал, Рулан, – решительно произнес Киго. – Что?

Рулан с улыбкой оглядел шатер, намеренно медля с ответом и подтачивая волнение своего народа.

– Пусть леди Эона подчинит лорда Идо. – Он перевел глаза с Идо на меня. – Заставьте его держать руку в углях жаровни до десятого счета – по числу преданных им лордов заклинателей.

Рилла ахнула. Я с шумом втянула воздух, заставляя себя взглянуть в лицо Рулана, на котором читала вызов. Слишком жестокое требование. Я не смогу. Но я отдала свои силы в распоряжение Киго и не могла нарушить это обещание. Возможно, Киго откажется. Если он любит меня так сильно, как утверждал Тозай – и нежные слова и ласки самого императора, – то попросит меня о подобном.

Я отвернулась от Рулана, молясь, чтобы Киго увидел мое нежелание. Но он смотрел на Идо, на челюсти играли желваки. Император нуждался в восточных племенах. Он не мог отказаться, не мог проявить слабость. И как его нейзо и заклинатель – я тоже не могла.

Идо устремил на меня тяжелый взгляд. Он не из тех, кто стал бы умолять, но что-то такое мелькнуло на его лице. И увиденное в моих глазах заставило его зажмуриться.

– До десятого счета, – согласился Киго.

Идо стиснул скованные руки.

– Рико, – позвал император, и островитянин вскинул голову. – Выведи Лилию на улицу.

Рико поклонился и повел мою мать из шатра. В скованном страхом теле вспыхнула искра тепла. Киго не только защищал островитянина от моего внушения, но и мою мать – от правды. Я повернулась к Рилле. Им с Чартом тоже не мешало бы подождать снаружи, но на лице ее уже пролегли хорошо знакомые мне упрямые морщинки. Не уйдет.

– Юсо. – Киго указал на жаровню.

Капитан схватил Идо за руку, намереваясь его поднять, но тот вырвался и встал сам. Он оглядел комнату, медленно, нарочито, и в тот миг я поняла, сколь сильна воля заклинатель, ибо не было в толпе ни одного дружественного лица. Ни единой возможности найти утешение. Идо пошел к жаровне. Юсо – за ним.

– Леди Эона. – Киго посмотрел на меня, и я наконец узрела, что у него на сердце: злость к Рулану, посмевшему управлять его рукой, и сожаление ко мне. – Покажи Рулану свою силу.

Юсо расстегнул кандалы, снял их с запястий Идо и отступил. Я поднялась. В шатре было так тихо, что я слышала ускорившееся дыхание заклинателя. А может, только свое. Затем преодолела разделявшие нас шаги и замерла напротив. Идо должен видеть сострадание хоть в одной паре глаз, даже если это глаза его мучителя.

– Опять, – сказала я, надеясь, что он поймет.

Он едва заметно склонил голову, лицо побледнело от ожидания.

Я призвала свою хуа и нашла сердцебиение Идо, сливая его с моим. Затем поискала на более глубинном уровне – тропы, что распаляли нашу общую тьму, тропы, где смешались наслаждение и боль. Настал миг сопротивления. Я безжалостно его подавила, пустив в ход принуждение, и глаза заклинателя расширились, наполненные энергией, что текла между нами.

– Лорд Идо, опусти свою руку в жаровню, – велела я, с трудом сдерживая желчь, подступающую к горлу.

Идо инстинктивно взбунтовался против приказа, на руке вздулись жилы, пока он пытался противиться моей воле. Но он не мог, сила неумолима. Он повернулся и, запрокинув голову, сунул руку в тлеющие угли. Его задушенный крик дрожью прошел по моим венам, его агония отозвалась в моей хуа.

– Раз, – начал считать Киго. – Два.

В толпе охали, но я сосредоточилась на Идо, неистово удерживая объединенные тропы между нами. У меня был план.

– Три, – продолжал Киго поверх растущего волнения людей. – Четыре.

Боль – лишь еще один вид энергии. Так говорил Идо. Энергию можно направить, остановить, впитать. Я поймала мучения, что текли по трем меридианам его руки, и, стиснув зубы от бурлящей отдачи, устремила свою хуа в плечо заклинателя, блокируя поток. Блокируя ощущения.

Идо опустился на одно колено. Возгласы вокруг превратились в крики.

– Молчать! – взревел Тозай.

Толпа утихла и зашепталась.

Ноздри затопило то же зловоние, что дрейфовало в пепельном ветре на пляже: боль, горящая плоть, страх.

– Пять. – Голос Киго звучал плоско, безэмоционально. – Шесть.

Перекрывать сырую боль – все равно что сдерживать таран голыми руками, но я чувствовала, что Идо дышит глубже и ровнее, напряжение, скрутившее его тело, ослабевает.

– Семь… восемь.

Боль просачивалась сквозь мой барьер, длинные иглы жидкого огня впивались в нашу хуа.

– Девять. Десять!

Я схватила Идо за ворот туники и отдернула от жаровни. И от своей защиты. Он рухнул на ковер, хватая ртом воздух. К горлу подкатила тошнота от вони горелой плоти и вида его обожженн ой руки. Я собрала в кулак всю ярость, бурлившую внутри.

– Не в том предназначение драконьей силы! – крикнула я Рулану. – Я покажу тебе настоящую мощь Зеркального дракона!

Я растопырила ладонь на груди Идо и одним вдохом вошла в разноцветный вихрь мира энергии.

Комната превратилась в кипящую массу хуа. Серебряная ярость неслась сквозь прозрачные тела окружавшей нас толпы, водоворот дикой энергии охватывал шатер и двумя спиралями взмывал к двум драконам в вышине. Синий зверь взвизгнул, когда их с Идо сила слилась, взрывной волной отозвавшись в моем сердце. Поврежденная рука заклинателя темным пятном смерти омрачила его энергетическое тело. Я воззвала к величию Зеркального дракона, и мой гнев столкнулся с потоком ее золотого сияния, объединяясь в целительную мощь. Наша хуа оплела руку Идо, восстановила кожу, плоть и обугленные кости. Мы услышали протяжный выдох избавления от агонии. Синий дракон перестал извиваться и распрямился, а Идо потянулся и схватил мою земную руку.

Но мы еще не закончили. Эти невежественные дикари должны были увидеть истинное великолепие Зеркального дракона и ее заклинателя.

– Сдерживай скорбящих зверей, – велела я, – как можно дольше.

Идо кивнул, и синий дракон широким кругом облетел алую пульсацию моего зверя.

Я встала, подошла к Рилле и Чарту и опустилась возле них на колени. Серебрянное благоговение и страх струились по их прозрачным телам.

– Эона! Что ты делаешь? – Голос Риллы дрожью отзывался в ее хуа.

Чарт съежился, когда я прижала ладонь к его узкой грудной клетке; точки вдоль его позвоночника вихрились жизненной силой. Золотая энергия ринулась вперед, потекла по жилам, отыскивая старые повреждения – врожденные, похороненные в памяти его роста, – связывая мышцы и кости, и даже глубинные энергетические нити, что тянулись от разума к телу. Наша сила раскапывала и разгадывала, перестраивала и сплетала. Золотое единство гудело в наших венах. Мы были хуа, мы были творцами.

«Они близко», – предупредил мысленный голос Идо.

Мы чувствовали зверей. Их вой отдавался в нашей энергии.

Я отдернула руки от груди Чарта, и вихрящаяся небесная плоскость ужалась до душного, зловонного и пораженно притихшего шатра. Связь с драконом оборвалась так резко – будто ледяная рука стиснула сердце. Я посмотрела вниз, на Чарта. Напряжение от борьбы за контроль над мышцами и сухожилиями ушло, а углы и линии сложились в знакомые черты лица в форме сердца.

Дыхание перехватило. То был облик моего старого мастера, человека, который нашел меня на соляной ферме и направил по этому пути власти. Чарт поднял руку и уставился на свои распрямленные пальцы. Ошеломленное непонимание в его глазах затушило последние искры моего праведного гнева.

Я наконец услышала рыдания Риллы. Сотрясаясь всем телом, она коснулась щеки сына.

– Леди Эона.

Я обернулась на голос Киго. Он протянул руку – якорь в бушующем море утрат и затухающей энергии – и поднял меня на ноги. Идо тоже встал. Связующая нас сила оставила небольшую улыбку на его лице.

Киго обвел глазами шатер.

– Вы видели мощь и решительность леди Эоны, – жестко произнес он. – Благодарите богов, что также стали свидетелями ее сострадания и сдержанности.