В себя я пришла от хлесткой пощечины. От следующей голова запрокинулась, и глаза открылись. Я ахнула и увидела перед собой размытое лицо. В затылке пульсировала горькая боль, будто туда гвоздь вбили. Кислота и металл во рту. Я знала этот привкус. Паника ринулась по венам сырой агонией. Это был фолиант. И сила крови.

– Нет! – Я попыталась поднять руки, но что-то сдерживало мою нужду, заставляя сидеть неподвижно.

Пятно передо мной приобрело черты Юсо. Я посмотрела вниз: белый жемчуг связывает запястье, черный фолиант зажат между ладонями. Кровь размазана по сияющей нити. Я снова попробовала поднять руки, но хомут принуждения удерживал их на месте. Я чувствовала его в своих мыслях, на своих конечностях. Я судорожно вдохнула, отчаянно нащупывая вход в мир энергии, но пылающая стена перекрыла все пути.

– Юсо! – Голос больше походил на карканье, во рту так пересохло, что звуки вырывались с трудом.

Затуманенный разум уловил красный фон и запах фимиама и жареного мяса.

Глаза капитана встретились с моими.

– Она очнулась, ваше величество, – сказал он, распрямляясь.

– Хорошо.

Холодный голос змеей проник в мою голову, вдавливая позвоночник в спинку деревянного стула.

Сетон.

Он стоял спиной ко мне, свет играл на позолоченных доспехах, подчеркивая его воинскую мощь. От осознания в ушах взревела кровь, сердце ускорилось, дыхание прервалось. Сетон. Юсо сдал меня Сетону. Вручил нашему врагу мою силу.

Я находилась в полевом шатре, но роскошная обстановка напоминала дворцовые покои. Свет больших золотых ламп озарял ковры, изящные стулья, удобный диван и огромный стол из темного дерева, на котором лежали мои мечи. Четыре адъютанта стояли навытяжку – по одному у каждой стены, – не отрывая от меня любопытных глаз. У основания палатки ткань чуть отошла, и я увидела проблеск тьмы. Еще ночь. Как долго я была без сознания?

Верховный лорд повернул ко мне бесстрастное лицо. Его родство с Киго прослеживалось в четких линиях и углах, но во взгляде не было ни капли теплоты, а в полный губах – сострадания. Жесткий, изогнутый, прямо как шрам, пересекавший его нос и щеку.

– Знаешь, где ты, девочка?

Я кивнула. Ну хоть головой получалось двигать. Я натянула невидимые путы черного фолианта. Смогу ли я воззвать к его силе, как тогда, с Диллоном? Я сосредоточилась на сковавшей меня энергии. «Давай, – безмолвно поманила я. – Иди ко мне». Мое отчаяние дрожью отдалось в рабских узах, но фолиант не ответил. Я оказалась недостаточно сильна, чтобы одолеть кровь Сетона.

Он пересек короткое расстояние между нами. Каждый тяжелый шаг эхом отзывался в моей груди. Я вздрогнула, когда верховный лорд наклонился и поддел толстым указательным пальцем окровавленный жемчуг.

– И ты чувствуешь мою хватку на своей воле? Чувствуешь, что я контролирую твое тело?

– Да, – прошептала я.

Сетон склонил голову:

– Нужно проверить, не так ли? Должны же мы убедиться, что власть крови действительно работает.

Он стиснул мой мизинец своими мозолистыми пальцами и медленно отогнул его назад. Боль нарастала и нарастала. Задыхаясь, я пыталась вырваться, но налетала на стену принуждения.

– Я сломаю его, – предупредил Сетон.

– Нет, пожалуйста. Я не могу пошевелиться!

– Уверена? – Он улыбнулся, наслаждаясь моим ужасом, и потянул сильнее.

– Не могу! Не могу!

Рывок – и кость сломалась. Агония пронзила руку. Я закричала, тело дернулось, разум бушевал, жаждая прижать ладонь к груди, спрятать в безопасности.

Сетон глубоко вдохнул, будто смакуя мою боль.

– Бодрит. Могу понять, почему тебе нравилось принуждать Идо. – Он бросил мою руку и фолиант обратно мне на колени, и от отдачи мир завертелся в нескончаемом сером вихре. – Будет крайне занимательно исследовать твои возможности, леди Эона.

Сетон стиснул мой подбородок большим и указательным пальцами и приподнял.

– Ваше величество. – Юсо стоял в стороне, сжимая кулаки. – Я доставил леди Эону и фолиант. Исполнил вашу волю.

– Позже, Юсо, – отмахнулся Сетон.

Как я не разглядела в капитане предателя? Я быстро вспоминала последние недели в поисках знаков…

– Ты поднял тревогу во дворце, да? – спросила я. – И привел армию в Сокайо? А еще стрелял в Идо и убил Цзюня?

Юсо отвернулся от меня.

– Ублюдок! – В единственное слово я вложила всю свою ярость.

– Ваше величество, – процедил он сквозь зубы. – Пожалуйста. Вы обещали, что отпустите сына, как только я приведу девушку с книгой.

Сетон наклонился ко мне ближе, будто делясь секретом. Исходящий от него запах – кислота и металл – застрял в горле, вторя привкусу фолианта.

– В отличие от тебя, леди Эона, сын Юсо не обладает особой стойкостью и мужеством. Когда я сломал ему пальцы, он отключился. Уверен, стоит выпороть его за наглость отца, и бедолага умрет.

На лбу Юсо пульсировала вена.

Сетон кивнул на стену шатра:

– Подожди там, капитан. У меня еще есть для тебя работа.

А потом наблюдал, как Юсо, сдерживая гнев, поклонился и отступил.

– Любовь – очень полезная слабость. – Сетон вновь устремил на меня холодный изучающий взгляд. – Юсо говорит, что оба, и мой племянник, и лорд Идо, прибегут тебя выручать. – Он провел большим пальцем по моим губам. – Что в тебе такого, что заставляет сильных мужчин нестись навстречу гибели? Дело в драконе или в чем-то еще?

– Они не придут, – прохрипела я.

Верховный лорд потрепал меня по щеке:

– Мы оба знаем, что придут, день не успеет закончиться. Ты – идеальная приманка.

Я стиснула зубы. Он был прав.

Я вдруг поняла, что вокруг меня нет роскошных ковров – лишь земляной пол. Сетон склонился над небольшим столиком, расположенным неподалеку от моего стула, и взял длинный тонкий нож. Краем глаза я уловила другие лезвия, крюки и молотки. Такие же орудия мы видели в клетке Идо. Память всколыхнула тело, призывая бежать. Но я не могла пошевелиться.

– Мой племянник явится за тобой, – продолжил Сетон, – и принесет мне Императорскую жемчужину в своем сильном молодом горле, в целости и сохранности. – Он поднял нож и осмотрел заточенный край. – Я бы предпочел, чтобы Юсо убил его и доставил мне жемчужину, но легенды утверждают, будто ее нужно перенести от одного живого хозяина к другому за двенадцать вдохов. – Сетон пожал плечами. – Никто не знает, сколько правды в этих байках.

Он дернул за края моей туники, обнажая кожу над грудью. Мысленно я избивала его кулаками и ногами, но тело не шелохнулось под наглыми прикосновениями.

– Идо всерьез верит, что ты ключ к Нити жемчуга. Он получил не одну рану, прежде чем раскрыл свои секреты, но в конце концов сдался… и так разоткровенничался о тебе и черном фолианте. – Сетон умолк, указательным пальцем проследив линию моей ключицы. – На привязи собственной драконьей хуа. Это последнее, что он выдал перед уходом в мир теней.

– Что?

Он поднял взгляд:

– Идо тебе не рассказал? Все еще играет в свои игры. – Сотрясаясь от беззвучного смеха, Сетон погладил меня по щеке. – Черный фолиант создан из сути всех двенадцати драконов. Создан первыми заклинателями. Тебя поймали твои же собратья.

– Нет!

Однако я верила, верила его словам. С первого прикосновения к фолианту я чувствовала, что его сила тянется к нам обеим – ко мне и Зеркальному дракону. Но зачем первые заклинатели такое сотворили?

И что еще скрыл от меня Идо?

А потом Сетон прижал нож к основанию моей шеи, и весь мой мир сузился до тонкого лезвия и руки, которая его держала.

– Как я понял со слов Юсо, ты можешь исцелять себя, леди Эона. Снова и снова.

Рука изогнулась, вдавливая лезвие в кожу. Из пореза потекла кровь, а секунду спустя пришла боль.

– Давай же изучим возможности этой привязи.

Меня и прежде ранили – быстрый рубящий удар в бою, – но сейчас я испытала совершенно новый вид мучений. Медленная и преднамеренная, старательная резьба по плоти, что утягивала меня по кровавому следу прямиком в крещендо агонии. Я кричала. Голова напряженно запрокинута, тело замерло под рукой с ножом, нельзя ни сбежать, ни драться, ни даже просто отодвинуться от злобы, терзающей мою грудь.

Улыбаясь, Сетон убрал лезвие и другой рукой потер рваные края свежей открытой раны. Новый вид агонии.

– Исцели себя. – Он снова погладил меня по щеке влажными пальцами, только на сей раз от них пахло моей собственной кровью.

Все мои ярость, боль и ужас сплелись в единственную мысль: «Убей его».

Я глубоко вдохнула и устремилась к миру энергии. Комната изогнулась в потоках цвета, в энергетическом теле Сетона передо мной плескалось темное возбуждение.

Красный дракон корчилась в вышине, ее золотая мощь была заперта в алой пульсации огромного тела. А рядом с ней гневно ревел синий зверь. Идо мог чувствовать, что происходит?

– Святые боги, – прошептал Сетон. – Они прекрасны.

Он видел драконов через силу фолианта.

Его энергетическое тело наклонилось, дыхание опалило мое ухо. И верховный лорд зашептал слова, горькие и мощные – древний приказ, который стиснул мою хуа, точно рука душителя. Я царапалась и вырывалась, но отчаяние оказалось бесполезно против неумолимой власти.

– Исцели свои раны, – велел Сетон.

И рука словно разжалась на одно драгоценное мгновение, пропуская золотую энергию красного дракона и глоток целительной силы. Я открыла рот, чтобы позвать зверя – «Направь исцеление на Сетона, забери его волю, убей его!» – но рука снова сжалась, лишая голоса и перекрывая живительный поток. Прозрачное лицо верховного лорда вновь обрело кости и плоть, а вихрящиеся цвета сменились неподвижностью шатра.

Я жадно глотала воздух. Боль ушла, истерзанное месиво груди вновь обросло гладкой кожей под свернувшейся кровью, а опухший сломанный палец распрямился.

Сетон сидел, откинувшись на спинку стула, будто отдыхал после полученного наслаждения.

– Так вот каков мир энергии, – прошептал он. – Такая мощь. Неудивительно, что Идо жаждал ее заполучить. – Он грубо рассмеялся. – И когда он придет за тобой, у меня будет и его дракон. Армия с двумя заклинателями. Я стану непобедим!

– Нет!

Сетон провел ладонью по моей груди, размазывая кровь.

– У тебя нет выбора, леди Эона. Твоя воля в моих руках. – И снова поднял нож. – А вскоре я завладею и твоим духом.

* * *

Мой подбородок снова подняли. Кровь и слезы размывали облик Сетона. Он никогда не остановится. Будет резать меня снова и снова.

Наверное, прошли часы – я видела утреннюю дымку в просвете палаточной стены.

А еще краем глаза заметила, как Сетон взял киянку. Он хотел заполучить мой дух, и уже недолго осталось. Я чувствовала, как слабеет надежда, как уходят силы и решимость.

Нужно было найти способ выбраться. Пока не стало слишком поздно.

Идо укрылся в своем звере. Но как? «Через боль». Медленно я отыскала в памяти нашу тренировку: пахло жасмином, пальцы Идо упирались в мягкие центры моих ладоней (наше первое прикосновение), и он сказал, что боль – это тоже энергия. Я могла бы использовать ее, чтобы найти дракона. Не настоящее единение. Крайнее средство – опасное, как для дракона, так и для заклинателя.

Но Идо не был порабощен властью королевской крови и черного фолианта.

Сетон нагнулся, сорвал мою сандалию и вдавил мою ногу в грязь. Прочная основа для его молота. Голой ступней я ощущала грубую землю, залитую моей кровью. И что-то еще… крошечную дрожь в энергетических вратах.

Я замерла, пытаясь сосредоточиться сквозь ревущую в жилах боль. Энергия земли – древнейшая сила. И моя кровь, кровь моих предков, капала в грязь востока – самое сердце моего дракона. Очаг ее мощи. Я судорожно втянула воздух, дабы скрыть свои отчаянные надежды, и ждала. Ждала и умирала от страха.

Сокрушительный удар по ноге – и все мое существо взвыло в агонии. Закричав, я открылась энергии земли и первобытной силе собственной крови – древний призыв древнего дракона.

Кружусь. Невесомая. Боль ушла. Все ощущения исчезли. Только тьма – в глазах, в носу, во рту. Кокон блаженного облегчения.

Я умерла?

«Эона».

Голос. Знакомый.

«Эона. Иди сюда. Я так долго ждала. Мы все так долго ждали».

Ждали? Кто ждал?

«Ну же».

Голос вывел меня из темноты в красно-сине-зеленый вихрь небесной плоскости. Внизу моя земная оболочка обмякла на стуле, серебряная хуа еще текла по ней, а тропы обвивала чернота фолианта. Значит, не умерла.

Темное тело Сетона склонилось над моим бесчувственным, за волосы оттянуло голову.

– Она в мире теней. – Он с грохотом бросил киянку на стол.

Я укрылась от мучителя. Спряталась в своем драконе. Торжество вылилось в холодное намерение: это мой шанс убить Сетона. Разорвать его армию на части.

«Эона. – Голос выдернул меня из ненависти. – Ты должна все исправить».

Он звучал во мне, вокруг меня, надо мной. Я знала этот тон, этот гнев.

Кинра.

Она тоже в Зеркальном драконе. Неужели с тех пор, как дракон сбежала?

«…ждали так долго. Я почти исчезла, Эона. Ты последняя из моего рода. Ты должна все исправить. Посмотри мои воспоминания. Узри правду».

Энергетический мир вдруг отступил, вышвырнув меня в поток тепла и света, в воспоминание из плоти, костей и кожи.

Я стою в солнечных лучах на внутреннем дворе, от кумкватовых деревьев, обрамляющих мраморную площадку, доносится цитрусовый запах. Это Зал Дракона-крысы, и я держу за руку мужчину. Он напротив меня, тонкое тело напряжено. Поначалу я не узнаю его лица, но затем острые черты складываются в облик…

«…моего возлюбленного Сомо.

– Ты уверена, Кинра? – настаивает он. И оглядывается через плечо, но мы одни.

Я поднимаю свиток:

– Я нашла доказательства. Нет договора между нами и драконами. Не было никакой сделки. Первые заклинатели украли их яйцо обновления, Императорскую жемчужину, и мы по-прежнему храним ее у себя, на виду. Выкуп за их силу вшивается в тела наших императоров.

– Нет! – Сомо в неверии качает головой. – Если это так, почему я чувствую радость моего дракона в момент единения?

Я касаюсь его щеки:

– Сомо, сомневаюсь, что они радуются нам. – Горячие слезы жалят глаза. – Думаю, каждый союз просто дарит им надежду, что один из нас наконец поймет, что мы натворили, и все исправит».

Мир энергии вновь взрывается подо мной вихрями цвета. И хотя моя физическая оболочка безвольно лежит на стуле, я чувствую, будто мой дух застывает от потрясения. Драконов поработили. Не было никакой сделки между ними и людьми. Мы украли их яйцо, и Кинра пыталась его вернуть. И как и Сомо, ослепленная силой, я неверно истолковывала радость моего зверя. Теперь я поняла: десять скорбящих драконов рыдают не о своих мертвых заклинателях, но об утраченной надежде.

Сетон присел передо мной на корточки, темные потоки хуа бушевали в его тропах.

– Она плачет. Это невозможно в мире теней. – Он вновь вцепился в мой подбородок, приподнимая. – Так где же ты, леди Эона?

Мгновение он смотрел на меня, а потом накрыл рукой жемчужную нить, что стягивала мои запястья.

– Вернись в свое тело!

От приказа по безопасному кокону пронеслась трещина жгучей боли.

«Нет! Смотри! Ты должна знать правду».

Голос Кинры укрыл меня от агонии, перемещая в другое место, в другое время. Огромная опочивальня, ставни закрыты, бронзовые лампы пылают, испуская аромат роз. Маленькая девочка сидит на коленях на полу, играет с деревянной лошадкой…

«…моя милая, прелестная Пиа. Сомо у двери, отсылает горничную прочь. Я кладу черный фолиант на стол, пытаясь сдержать дрожь. Потребовались множество дней и вся моя решимость, чтобы прочесть угрожающие слова.

– Эта книга и Императорская жемчужина – вот как мы держим драконов на привязи, – говорю я, когда Сомо подходит.

– Я чувствую в ней ган хуа. – Он потирает затылок. – От нее дурно. – Затем тянется к фолианту, но отдергивает руки, когда белые жемчужины вздымаются. – Значит, фолиант сплетен с хуа всех драконов? Как веревка вокруг их духов?

– Да. И если драконы хотят обновиться, их старая хуа должна соединиться с новой – с Императорской жемчужной. Согласно найденным мною свиткам, обновляться они должны каждые пятьсот лет, иначе их сила пойдет на убыль, а вместе с нею и равновесие, что звери даруют нашим землям. Не так давно один заклинатель мог заботиться о провинции в одиночку. Сам знаешь, что ныне все не так. Теперь, чтобы остановить ураган или потоп, требуется мощь как минимум двух заклинателей. А то и трех.

– Трех – только в самых худших случаях, – возражает Сомо.

– Видишь? Ты все преуменьшаешь. Как и остальные члены Совета.

Мгновение он смотрит на меня. Потом нехотя кивает:

– Как звери могут достигнуть обновления?

Я понижаю голос:

– Сомо, думаю, что драконы перерождаются через Нить жемчуга.

Он отступает на шаг:

– Оружие? – И напряженно смеется. – Ты намерена убить нас всех, чтобы высвободить силу драконов?

– Нет, Нить не оружие. Она всегда была способом для драконов обновиться. – Я указываю на тисненую черную обложку книги. – Видишь эти двенадцать взаимосвязанных кругов? Они символизируют жемчужины под подбородком зверей. Это не просто жемчужины мудрости, Сомо. В каждой – новая суть самого дракона, ждущая перерождения. Я обвожу пальцем большой круг, созданный пересечением маленьких. – А это тринадцатая жемчужина, Императорская, катализатор, что запускает их перерождение. И мы украли ее.

Сомо таращит на меня глаза:

– Если звери переродятся, что будет с нашим с ними союзом?

Я распрямляюсь, зная, что мой ответ принесет боль, потому и сама страдаю.

– Все оборвется, уйдет со старым драконами.

– Уйдет? В смысле навсегда?

– Да. Мы навсегда лишимся драконов.

– Кинра, мы потеряем нашу силу!

– Эта сила зиждется на рабстве, Сомо! Мешая драконам обновиться, мы нарушаем равновесие в хуа земли. – Я указываю на нашу дочь, которая стучит лошадкой по полу. Такая невинная. – Ты хочешь, чтобы наша жадность навлекла на детей ее детей несчастья? Когда земля умрет под их ногами, наши имена проклянут! И мы не обретем покоя в саду божественных наслаждений, если не исправим эту ужасную ошибку».

Тусклая, пропахшая розами комната вновь стала волнами света небесной плоскости. Воспоминания Кинры выжигали меня изнутри. Я потеряю своего дракона. Идо был прав, нет золотой середины. Либо вся власть, либо никакой.

Далеко внизу энергия шатра треснула и завертелась – кто-то ввалился в дверь и рухнул на колени, по каждой тропе этого нового тела неистово мчалась хуа.

Сетон обернулся:

– В чем дело?

– Сопротивления собирается на вершине хребта, ваше величество.

Темная энергия верховного лорда встрепенулась.

– Чудесно. Готовьтесь к встрече.

Он прошелся вокруг стула, затем взял нож и провел лезвием по своей ладони. Пульсирующая хуа потекла наружу, и Сетон стиснул кулаком белый жемчуг:

– Возвращайся в тело, живо.

Власть крови потянулась ко мне, призывая обратно в плоть.

«Еще не все!» – отчаянно взвыла Кинра, и стремительны цвета вокруг меня растворились, обнажая…

«…все те же покои. Я одна. Шесть месяцев подготовки почти завершились.

Сегодня император Дао потребует мое тело, и я украду жемчужину. Он думает, будто наконец-то соблазнил королеву заклинателей, единственную женщину в империи, которая может безнаказанно его отвергнуть. Думает, будто отвоевал меня у Сомо. Я опускаю кисть в фарфоровую чернильницу и прижимаю к влажным глазам тыльную сторону ладони, пытаясь сдержать слезы. Преуспею я или нет, сегодня все изменится.

По крайней мере, Пиа в безопасности, спрятана далеко, в хорошей семье. Склонившись, я дую на еще не высохшие чернила последней записи в красном дневнике. Женский алфавит и шифр – надежная защита. Дневник – мое письмо Пиа, единственный способ рассказать, почему она потеряла мать с отцом и свое наследие заклинателя. И если мы потерпим неудачу, здесь она узнает, как все исправить.

Закрыв дневник, я смотрю, как черный жемчуг скользит по гладкой красной коже. Идею я позаимствовала у первых заклинателей. Они умели хранить свои секреты.

Если все пройдет по плану, я заберу жемчужину у Дао в час Быка и встречусь с Сомо за пределами дворца, где он будет ждать с черным фолиантом. К тому моменту, как я доберусь до любимого, император уже сделает свои двенадцать вдохов, все кончится, и драконы начнут формировать Нить жемчуга. Уже никто не сможет помешать их освобождению.

Черный фолиант на столе, готов к последнему заданию. Я поглаживаю нефриты и лунный камень на рукоятях мечей и чувствую собственную ярость, вплетенную в сталь. Я не сказала Сомо об этой части плана, и маленькая ложь лежит на сердце неподъемным камнем. Но он бы не позволил мне подвергнуть свой дух такому риску. Я беру один из мечей, упираю в ладонь кончик лезвия. Болезненный укол – и ярко-алая струйка бежит по коже. Со вздохом я прижимаю руку к открытым страницам и направляю свою хуа в поток крови. Черный фолиант цепляется на меня, сплетает мою энергию со жгучей темной силой, что уже удерживает драконов. Теперь мы на привязи вместе. Если все получится, моя хуа освободится заодно с драконами. Если нет – я буду заперта с ними в ожидании нового шанса. В ожидании, когда Пиа или другой мой потомок все исправит…»

– Вернись!

Голос Сетона вырвал меня из дракона, зашвырнув обратно в истерзанное тело. Я закричала, каждая моя частичка полыхала болью. Горло стиснула рука, кончики пальцев сдавили трахею.

– Выкинешь такое еще раз, и можешь забыть о моем великодушии и своей целительной силе, – сказал Сетон, не давая вдохнуть.

В ушах громыхало сердце, и в его безумном ритме продолжали звучать слова Кинры.

«Исправь все».