Раскинувшись в сотне миль к северо-востоку от Таити, Раитеа по праву носил имя «матери островов», поскольку был открыт первым среди островов Общества. По-прежнему держа курс на Сириус, «Цербер» через пять дней вошел в его прибрежные воды.

Клер долго гадала, пытаясь представить, какие чувства нахлынут на нее, когда она снова окажется на Раитеа. Именно здесь причалило ее каноэ после долгого, изнурительного плавания. Аборигены встретили ее с искренней радостью, однако к этому чувству примешивался какой-то благоговейный страх. Порой ей приходило в голову, что если бы не британский фрегат, по чистой случайности оказавшийся в этих водах, ей была бы уготована участь языческой богини. Но вместо этого ее поручили заботам соотечественников и Клер покинула остров прежде, чем смогла как следует поблагодарить своих спасителей.

– Не дождусь, когда смогу это сделать, – сказала Клер, обращаясь к доктору.

– Хм-м, – рассеянно проворчал тот, судя по всему, слушая ее вполуха.

Клер понимающе улыбнулась. «Интересно, слышал ли Маколей хотя бы половину моего рассказа?» – подумала она.

– Вы не видите, туземцы уже спустили лодки, чтобы приветствовать нас? – спросила она.

– Еще бы! Вон они – целых четыре! Скользят по воде, как пауки!

Клер прикрыла глаза, вспоминая… Над ее головой на нок-реях вахтенные, рискуя свалиться за борт, выкрикивали приветствия толпившимся на берегу женщинам, которые, вполне возможно, даже не слышали их. Конечно, все старательно делали вид, что занимаются своим делом, но все это лишь благодаря присутствию капитана и Клер. Не будь их на палубе, большинство мужчин наверняка бросились бы за борт, чтобы вплавь добраться до берега.

Решившись привлечь внимание доктора, Клер тронула его за руку.

– Капитан не говорил, для чего он решил стать тут на якорь?

– Наверное, собирается пополнить припасы, – предположил Маколей. С трудом оторвав глаза от толпы туземок с кожей цвета свежего меда, он удивленно воззрился на Клер. – А вы, стало быть, не знаете? Странно… мне казалось, у капитана Гамильтона нет от вас секретов.

Губы Клер побелели от едва сдерживаемого гнева. Но ярость ее была вызвана даже не словами доктора, а тем непристойным смыслом, который он вкладывал в них. Доктор Стюарт ни разу откровенно не сказал, что ему известно о ее любовной связи с Рэндом, однако не упускал случая так или иначе намекнуть, что для него это не тайна.

– Нет, он ничего не говорил, – ровным голосом ответила Клер, – а мистер Катч только сегодня утром предупредил, что мы уже совсем близко от острова.

– Чувствую, здесь какая-то тайна, – пробормотал Стюарт.

– Тайна? – не выдержав, переспросила Клер. Присутствие доктора было ей настолько неприятно, что она уже собиралась уйти, но любопытство пересилило. – С чего вы это взяли?

Маколей расплылся в довольной улыбке, но Клер не могла ее увидеть. Прежде чем ответить, он с глубокомысленным видом почесал подбородок.

– С того, дорогая, что с некоторых пор за моей спиной постоянно перешептываются, а стоит мне войти в кают-компанию, как разговоры обрываются словно по мановению волшебной палочки. И началось все на этой неделе. Как вы думаете, тут может быть какая-то связь с кладом?

– Возможно, конечно, хотя причин для этого может быть множество. Кстати… не знала, что вас тоже интересует этот пресловутый клад.

Маколей передернул плечами.

– Все, что мне следовало знать, рассказал сам герцог. «Вздор и чушь», – ответил я ему. Однако с тех пор как «Цербер» обогнул мыс Горн, вся эта история с каждым днем кажется мне все более правдоподобной. Здесь, где океан и небо сливаются воедино, где каждое утро в небе сверкает радуга, а острова встают из дымки, словно каждый раз рождаясь заново, можно поверить во все что угодно. Даже в то, что кто-то спрятал в этих сказочных местах несметные богатства только ради удовольствия вернуться сюда за ними. – Помолчав немного, Маколей украдкой покосился на Клер. – Похоже, я удивил вас?

– Немного. – Ей вдруг вспомнилось, какими словами доктор восторженно описывал ей красоту Бриа. – Я совсем забыла, что в душе вы поэт.

– Романтик и в то же время прагматик. Такое сочетание – настоящее проклятие моих соплеменников.

Клер рассмеялась. Как приятно снова чувствовать себя легко и непринужденно в его обществе!

– Пироги туземцев уже возле борта? – спросила она, слыша, как утлые челноки бьются о борт «Цербера». – Хотите сойти на берег, доктор?

– Ммм… если ноги будут меня держать. Почему-то мне кажется, что я разучился ходить по твердой земле.

Клер похлопала его по руке.

– Все будет отлично.

Именно этот момент выбрал Рэнд, чтобы присоединиться к ним.

– Клер, сейчас мы усадим тебя в гамак и осторожно спустим в лодку с помощью лебедки.

– В гамаке?! – удивилась Клер. – Никогда не пробовала! А мы долго пробудем на берегу?

– Понятия не имею, – прошептал он, взяв ее руку в свои. – Как ты думаешь, сколько потребуется времени на то, чтобы обвенчаться?

Клер, не просыпаясь, перевернулась на другой бок. И испуганно вздохнула, неожиданно наткнувшись на твердое, мускулистое тело Рэнда. Но он даже не шелохнулся. Подавив улыбку, Клер легко поцеловала его в плечо. Похоже, его нисколько не беспокоила тишина, окутавшая «Цербер». Именно она и разбудила Клер. Корабль словно вымер. Если не считать вахтенных и их с Рэндом, на «Цербере» не осталось ни души. Именно эта непривычная тишина успокаивала и в то же самое время пугала Клер.

С берега сквозь мерный рокот прибоя до нее доносились отголоски шумного празднества, все еще продолжавшегося на острове, но на таком расстоянии, сливаясь с плеском воды, они казались голосом самого океана. В ушах Клер тоже стоял гул, которого она, может быть, и не заметила бы, если бы не тишина вокруг.

«Четверть часа», – сонно подумала она. Именно столько заняла церемония бракосочетания. Сказать по правде, Рэнд потратил значительно больше времени, пытаясь отыскать миссионера. Преподобного Элвина Симмонса в конце концов удалось обнаружить в самой дальней части острова, где он купался в лагуне. Со всем возможным почтением его доставили обратно, туда, где к берегу лепилась крохотная хижина с крышей из пальмовых листьев, служившая церковью. Всю дорогу бедняга требовал, чтобы ему вернули его одежду, иначе, мол, он не может совершить церемонию бракосочетания, – требование, которое Клер сочла вполне разумным, а Рэнд – скорее всего пустой тратой времени.

Вспомнив об этом, Клер зажала ладонью рот. Губы ее растянулись в улыбке, однако ей хотя бы удалось удержаться от смеха. До той минуты, когда пришло время давать брачные обеты, Рэнд держался вызывающе-надменно, но при этом явно нервничал, словно боялся, что в последний момент Клер вдруг откажет ему, что было тем более странно, учитывая, что никакого предложения он ей не делал. Клер до сих пор поражалась, что Рэнду, похоже, даже не приходило в голову спросить, согласна ли она стать его женой. Однако его своеобразная логика – и в самом деле, как можно отказаться, когда никто ни о чем тебя не спрашивает? – хоть и нелепая, казалась странно трогательной.

Единственным, кого удивило известие о предстоящей свадьбе, был Маколей Стюарт. Таким образом, терзавшие его подозрения, что на судне зреет настоящий заговор, о котором известно всем, кроме него и Клер, полностью подтвердились. Во всяком случае, команда о замыслах своего капитана узнала раньше, чем его собственная невеста. Клер решила, что это было сделано намеренно – чтобы она не вздумала броситься за борт. Но вместо этого она бросилась в объятия Рэнда. Рев одобрения, прокатившийся по рядам сбежавшихся на палубу матросов, едва не оглушил ее. Клер оставалось только гадать, присоединился ли доктор к тем, кто кинулся поздравлять их с капитаном, или же предпочел хранить неодобрительное молчание. Она до сих пор старалась не думать о том, как он отнесся к тому, какой неожиданный оборот приняли события.

Сладко потянувшись, Клер блаженно прижалась к горячей и твердой спине Рэнда. Сейчас ей были равно безразличны и сам доктор Стюарт, и его мнение. А если он так беспокоится по поводу того, что скажет ее крестный, что ж, она замолвит словечко в защиту бедняги Маколея. Интересно было бы знать, как бы он смог ее остановить, усмехнулась Клер, решив, что даже герцогу вряд ли придет в голову требовать от несчастного доктора подобной самоотверженности.

Оставалось только гадать, сильно ли разгневается крестный, узнав о ее браке. Если бы они были в Англии, попытался бы он ее отговорить или смирился бы, поставив условием, чтобы венчание состоялось в Эбберли-Холле? А может, разгневавшись, он употребил бы всю свою власть, чтобы не допустить этого брака?

Впрочем, Клер меньше всего хотелось сейчас думать об этом. Сама она ни минуты не жалела о принятом ею решении. И если не считать, что весть о предстоящей свадьбе свалилась на нее как снег на голову, то в остальном она чувствовала себя Золушкой в тот момент, когда исполняется ее самое заветное желание.

Клер вспомнила о свадьбе, и улыбка ее стала мечтательной. Если не считать слабых возражений окончательно сбитого с толку преподобного Симмонса, все было в точности так, как она когда-то мечтала. И если голос Рэнда слегка дрожал, когда он произносил брачный обет, то не из-за страха или неуверенности – просто чувства, переполнявшие его в ту минуту, были слишком сильны. Клер была обворожительна, как сказал ей позже Рэнд. Ее красота ослепила его в тот момент, когда, опираясь на руку Катча, она вошла в крохотную церковь.

Клер знала, что тростниковая хижина битком забита матросами с «Цербера», – ей сказал об этом Катч. Но без него она никогда не догадалась бы об этом – такая там стояла благоговейная тишина. Затаив дыхание все ждали окончания церемонии, словно боялись поверить, что все закончится благополучно. Но когда Клер спросила Рэнда, так ли это, он только рассмеялся. Нет, неуверенность тут ни при чем, объяснил он ей, скорее, все дело в благоговейном восторге, охватившем всех, когда они увидели Клер и ее глаза, сиявшие ярче всех свечей.

Шаловливо вытянув ногу, Клер пощекотала Рэнда большим пальцем и сама первая замурлыкала от удовольствия, как сытая кошечка.

– Очень эротично. – Со сна голос Рэнда звучал хрипловато.

– Хм-м, – протянула Клер, нежно погладив его по спине. Его тело было восхитительно теплым. – А я и не знала, что ты уже проснулся.

Рэнд скептически хмыкнул.

– Неужели? Похоже, ты сделала для этого все! Клер коснулась рукой его бедра.

– Да?

«Боже правый, какая невинность в голосе!» – Рэнд стиснул зубы. А пальцы при этом с искусством опытной и искушенной соблазнительницы ласкают его тело. Вот ее рука коснулась его мужской плоти, нежно обхватила ее, и из груди Рэнда вырвался слабый стон. Он прижал ее руку своей.

– Представляешь, как был бы поражен преподобный Симмонс, если бы увидел это, – глубоким низким голосом проговорил Рэнд.

– А я, думаешь, не поражена? – отозвалась Клер.

С губ Рэнда сорвался смешок. «Вот уж не сомневаюсь в этом», – удовлетворенно подумал он. Скорее уж Клер удивляла его – своей готовностью доставить ему наслаждение. Занимаясь с ним любовью, она всякий раз, казалось, открывала для себя что-то новое, не переставая удивляться тому желанию, что неизменно охватывало Рэнда при одном только взгляде на нее. Как-то раз она даже призналась ему, что способна держать себя в руках лишь до определенного момента, а потом его неистовая страсть, словно джинн, вырвавшийся из бутылки, захватывает Клер и она бессильна ей противостоять.

Повернувшись, Рэнд навис над ней всем своим могучим, мускулистым телом, потом накрыл Клер собой и, прижавшись губами к ее губам, скользнул языком в ее рот. Коленом он легко раздвинул ей бедра, и Клер судорожно вздохнула. Их жаркое дыхание смешалось, и она прижалась к нему, желая слиться с ним воедино. Некоторое время они не двигались, наслаждаясь ощущением своей близости, но нетерпение, снедавшее Рэнда, было слишком велико, чтобы он мог долго сдерживать его. С трудом заставив себя оторваться от Клер, он принялся осыпать поцелуями ее запрокинутое лицо, изящно изогнутую тонкую шею и тут же почувствовал, как напряглись и набухли ее груди. Не выдержав, он обхватил губами ее сосок и осторожно прикусил его, как спелую землянику. И тут же бедра Рэнда непроизвольно толкнулись ей навстречу. Клер призывно приподняла бедра.

Рэнд лукаво улыбнулся.

– Похоже, кому-то из нас все-таки придется двигаться. Ответом ему был слабый вздох Клер. Она обрадовалась, что он понял его как согласие. К этому времени сердце у нее в груди стучало, словно молот, дыхание стало таким же прерывистым, как у Рэнда. Выгнувшись дугой, она потянулась к нему. Ее согнутые в коленях ноги, пальцы, запутавшиеся в его волосах, призывное покачивание бедер манили Рэнда. Сама не замечая этого, она бессознательно соблазняла его. Ритм страсти, сотрясавший обоих, примитивный и в то же время могучий, как шум прибоя, был древним, как мир, и вечным, как свет луны. И не было ничего естественнее, чем утолить голод, снедавший их тела и души.

Резкий вздох сорвался с губ Клер, когда Рэнд, дернувшись, хрипло застонал и затих. В момент наивысшего наслаждения он был глубоко внутри ее, сотрясавшая его тело дрожь передалась и ей. Клер с силой притянула его к себе. Слабый стон вырвался из ее груди, тело напряглось как струна и разом обмякло. Прошло немало времени, прежде чем ее дыхание выровнялось.

– Ты спишь? – помолчав немного, спросил Рэнд.

– Нет, я умерла.

Рэнд легко коснулся поцелуем ее губ.

– Ты мне льстишь. – Рывком поднявшись с постели, он направился к стоявшему в углу тазу.

Клер казалось, что она не может шевельнуть ни рукой, ни ногой.

– Господи, ты еще в состоянии двигаться?!

– Исключительно благодаря усилию воли. – Плеснув на себя водой, он намочил полотенце и направился к ней. Клер слегка вздрогнула, почувствовав, как Рэнд откинул одеяло и приложил мокрое полотенце к ее все еще влажным бедрам, но и не подумала протестовать. Движения Рэнда была осторожными и в то же время удивительно нежными. К тому же, по мнению Клер, он действовал поразительно споро. Однако она смогла расслабиться, только когда услышала мокрый шлепок – это Рэнд швырнул полотенце в таз с водой.

– Как ты думаешь, я бы устала больше, если бы могла видеть?

– Господи помилуй, с чего ты взяла?!

Клер расхохоталась. Кровать прогнулась под его тяжестью, и Рэнд блаженно вытянулся рядом с ней. Но когда он прижался к ней, она вдруг почувствовала, что он уже успел натянуть на себя нижнее белье. И тут же с удивлением обнаружила, что нисколько не стесняется собственной наготы. Ей даже нравилось, что он может ласкать и гладить ее обнаженное тело.

– У тебя щеки горят, – сказал Рэнд, глядя на нее.

– Если б ты только знал, о чем я сейчас думаю…

– Так скажи мне.

– Ни за что! Даже за весь китайский чай, сколько его есть в мире!

От удивления Рэнд вытаращил глаза, потом оглушительно расхохотался. Тон, которым это было сказано, чопорный, даже слегка официальный, от которого не расплавилось бы и масло, настолько противоречил смыслу ее слов, что он не смог удержаться от смеха. Рэнд хохотал до тех пор, пока из глаз не потекли слезы.

– Ну и мастер же ты смеяться, – проворчала Клер.

– Знаю, – кивнул он, стараясь казаться серьезным, но все его попытки разом провалились, как только он заметил, как уголки губ Клер дрогнули в улыбке. – Это все ты виновата! Твоя самодовольная улыбочка – улыбаешься, как кошка, налакавшаяся сливок.

Клер растерянно моргнула.

– Скажи, тут горит лампа? – помолчав, спросила она.

– Нет, – невозмутимо ответил Рэнд, – только две свечи, – продолжал он и вдруг заметил, что она приоткрыла рот, словно собираясь протестовать. Запустив пальцы в ее распущенные волосы, он обхватил ладонью ее затылок. – Послушай, я хочу любоваться своей женой в тот момент, когда занимаюсь с ней любовью. Как на грех, луны сегодня нет, а из нас двоих только ты можешь видеть в темноте. Ему все-таки удалось заставить ее улыбнуться.

– Мог бы меня предупредить, – тихо пробормотала она.

– Ладно, в следующий раз так и сделаю. Хочешь, чтобы я их задул? – предложил он. Ему очень не хотелось этого делать, но ради Клер он готов был повиноваться.

– Нет… теперь все в порядке… раз я знаю…

– Скажи, почему тебя это так беспокоит?

Пытаясь собраться с мыслями, Клер немного помолчала. – Наверное, когда я знаю, что ты тоже не можешь меня видеть, я чувствую себя не такой беззащитной. Днем моя ущербность у всех на виду, но и я тоже всегда начеку: вижу, вернее – чувствую, что делаю. А вот ночью, в своей каюте, да еще когда ты рядом, я не так остро чувствую собственную слепоту. Это мое единственное преимущество, и мне было бы жаль его лишиться.

– Тебе больше не нужно быть начеку, когда ты со мной.

– Знаю, но от этого не легче. Я ведь не всегда чувствую, когда ты смотришь на меня. Но порой мне кажется, что ты смотришь на меня постоянно. – Клер невесело хмыкнула. – Не то чтобы я нуждалась в постоянном внимании, просто…

– Я действительно все время смотрю на тебя.

Клер вдруг вспомнила, как совсем недавно то же самое сказала ему Бриа.

– Правда? – шепотом переспросила она.

– Хм-м… – Он легко коснулся поцелуем, ее лба. – А тебе это неприятно?

– Что ты… просто немного неловко.

– Бриа предупреждала, что у тебя задрожат коленки, как только ты узнаешь об этом.

Клер не забыла.

– Она оказалась права. С сегодняшнего дня буду ходить, опираясь на трость, – торжественно пообещала она.

Рэнд ласково очертил кончиком пальца контур ее губ.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Сердце Клер дрогнуло при этих словах. Мгновением позже она чуть слышно повторила его слова.

Если не считать того, что теперь все почтительно именовали ее «миссис Гамильтон», жизнь Клер с замужеством не особенно изменилась. Мистер Катч по-прежнему подолгу читал ей вслух. Матросы, когда она выходила на палубу, не спускали с нее глаз. А Маколей Стюарт ходил за ней буквально по пятам. И Рэнда она видела ничуть не чаще, чем когда они еще не были мужем и женой. Впрочем, все это нимало ее не беспокоило. Наоборот, скорее служило подтверждением тому, насколько упрочилось ее положение. Клер, пожалуй, было даже приятно, что все чувствовали себя с ней так же просто, как когда она еще не была женой капитана.

Но по мере того как «Цербер» приближался к Пулоту, Клер чувствовала, как в ней нарастает смутное беспокойство. К счастью, никто не заметил ее состояния, кроме Маколея Стюарта, и то только оттого, что с некоторых пор он постоянно пекся о ее здоровье. Но не потому, что он был проницательнее других. Просто все остальные, включая и Рэнда с Катчем, и всю команду «Цербера», ничего другого и не ждали. Поэтому нервозность Клер по мере приближения к Пулоту все, за исключением Маколея, считали совершенно нормальным явлением.

Остров, считавшийся духовной святыней туземцев, находился в южной части Полинезии. Хотя он и был отмечен на морских картах Рэнда, ему никогда еще не доводилось бывать на нем. Но насколько было известно Рэнду, островов вулканического происхождения и атоллов, составлявших эту часть Полинезии, было так много, что он мог прожить там всю жизнь и тем не менее просто не заметить одного из них. Самые крохотные едва поднимались над водой, и с корабля их можно было заметить, только подойдя вплотную. Острова побольше сверкали посреди бархатной синевы океана, подобно изумрудам чистейшей воды. Вершины гор, покрытые буйной растительностью, переливались всеми оттенками темно-зеленого, а выбеленный солнцем песчаный берег казался оправой из чистого серебра, созданной самой природой, чтобы подчеркнуть красоту острова.

На карте в каюте Рэнда Пулоту выглядел как неровный треугольник суши, со всех сторон окруженный атоллами. А если взглянуть на него из «гнезда» впередсмотрящего на мачте «Цербера», то он и вовсе смахивал на зубчатый осколок черной скалы, поднимавшийся из пучины океана, словно палец самого сатаны. Во всяком случае, так крикнул с верхушки мачты Пол Додд, когда искал подходящее место, чтобы бросить якорь.

Услышав это, Клер покачала головой.

– Ничего подобного, – фыркнула она, – просто сверху сквозь туман трудно разглядеть что-нибудь как следует.

Рэнд одной рукой обнял жену за плечи.

– А ты можешь, да? Она кивнула.

– Я еще не забыла, какого глубокого зеленого цвета склон горы, какая там сочная и свежая зелень! Если бы не проклятие, не тапу, наложенное на него, тут жили бы люди. На острове есть пресная вода и много места, где можно было бы выращивать зерно. Мой отец устроил свой базовый лагерь в юго-западной части острова, у самого подножия Мауна-Пука. Думаю, и для нас лучшего места не найдешь. На твоих картах указаны прибрежные рифы?

– Все, что здесь есть вдоль северного берега, – кивнул Рэнд. – Предательское местечко, прямо жуть берет, как посмотришь на них! Там и стоят тики, которые я должен отыскать?

– Нет. Их можно увидеть, только если подойти с южной стороны. Они не такие громадные, как на островах Пасхи, и тем не менее при одном только взгляде на них становится не по себе. Сразу понятно, что это проклятое место!

– Да уж, иначе не скажешь! – Рэнд обвел взглядом Пулоту. Окутанный прозрачными клубами тумана, остров, казалось, зыбко колебатся в воздухе. Скорее всего он представлял собой жерло потухшего вулкана, и Рэнд вдруг живо представил себе, как тот, выбросив наружу сноп адского пламени, с ревом разверзнется и проглотит проклятую скалу. – Знаешь, описание Додда больше подходит ему, чем твое. Ты говоришь, ту гору называют Мауна-Пука? Странно. На моей карте ее нет.

– Мауна-Пука значит «опасная».

Рэнд в притворном испуге округлил глаза.

– Ради Бога, только не вздумай проболтаться кому-нибудь из моих людей! Додд и так уже запугал их до смерти!

– Тебя это так тревожит?

– Да нет… просто если бы не эта история с кладом да не твой отец, которого ты мечтаешь найти, я бы с легким сердцем обошел это местечко стороной. Одно тапу чего стоит! Брр!

– А вот мой отец даже не думал об этом, – пробормотала Клер. По тому, как она это сказала, было ясно – сейчас она многое отдала бы, чтобы все было иначе. – Мы сейчас далеко от острова?

– До него около лиги, но на полпути нас ждет один из атоллов, самый маленький.

Приставив к глазам подзорную трубу, Рэнд рассматривал зубчатые склоны Мауна-Пука. Когда солнце снова спряталось в дымке тумана, остров вдруг заиграл всеми оттенками зелени и стал похож на влажный изумруд.

– Наверное, все на палубе? – спросила Клер.

– Почти. – Убрав трубу, Рэнд оглянулся. – Доктор Стюарт, кажется, решил присоединиться к нам. Вот теперь, похоже, все в сборе. – Он украдкой бросил взгляд на жену. Она изо всех сил старалась казаться спокойной, но побелевшие костяшки пальцев, когда она вцепилась в леер, выдавали ее нетерпение. Теплый ветерок растрепал ей волосы и игриво облепил платьем грудь. – Волнуешься?

– Да, даже немного боюсь.

Рэнд ничего не сказал. Если ей понадобится его помощь, он будет рядом.

На «Цербере» воцарилась тишина, нарушавшаяся только ревом валов, с шумом бившихся о берег. Все матросы как один не сводили глаз с острова. Похоже, они надеялись обнаружить следы чьего-нибудь пребывания на нем. Каждый мечтал, что будет первым, кто сообщит Клер радостную весть. Но по мере того, как Пулоту вставал перед ними, словно рождаясь из пучины океана, лица людей мрачнели. Клер первая поняла, что означает воцарившаяся на судне тишина – уверенность в том, что остров пуст, с каждой минутой крепла все больше.

На судне все замерло. Тишина казалась настолько неестественной, что Клер на минуту даже подумала, что осталась на палубе одна. На мгновение ею овладел панический страх. Липкие щупальца стиснули ей горло, желудок вдруг словно налился свинцом. Сердце девушки билось так гулко, что она уже не слышала ни рокота прибоя, ни голоса Рэнда, который что-то говорил ей. Колени ее внезапно ослабели, и она тяжело осела на палубу.

Рэнд успел подхватить ее за мгновение до того, как она упала. Катч уже бежал к нему, а за ним и доктор Стюарт.

– Ей плохо? – задыхаясь, спросил Маколей. Рэнд покачал головой.

– Она просто испугалась. Катч, замени меня, хорошо? Встань носом к берегу и бросай якорь. Прикажи спустить на воду две шлюпки, по шестеро гребцов в каждую, отправимся на остров посмотреть, что и как. – Подхватив Клер на руки, он зашагал к лестнице, что вела на нижнюю палубу.

– Нет.

Но Рэнд не услышал ее, только странно напрягшееся тело жены заставило его остановиться.

– Опусти меня на палубу, – хриплым шепотом попросила она, вцепившись побелевшими пальцами в обшлага его куртки. – Опусти!

Он медленно поставил ее на ноги. Только убедившись, что Клер не упадет, он решился отпустить ее, молча наблюдая за тем, как она старается взять себя в руки. Клер не могла не знать, что он не единственный, кто следил за ней в эту минуту. И хотя Катч, приняв команду, отдавал приказания, не было на судне ни одного матроса, кто бы украдкой не поглядывал в ее сторону, чтобы убедиться, что она не нуждается в помощи.

– Я хочу остаться здесь, – твердо заявила Клер. Лицо походило на маску, голос слегка дрожал. – Я справлюсь. Не заставляй меня сидеть внизу.

– Ты уверена? – мягко переспросил Рэнд. Маколей Стюарт смущенно откашлялся.

– Думаю, капитан, тут решать не ей.

Рэнд бросил в его сторону косой взгляд. Судя по всему, доктор говорил совершенно серьезно.

– А кто должен решать – вы?

– Клер нездорова. Ну посмотрите сами – она ведь бледна как смерть! Ее силы подорваны волнением, вы не должны позволять…

Клер вдруг почувствовала, что дрожит всем телом, но не от волнения, а от злости.

– Мои силы не настолько подорваны, доктор, чтобы я не смогла лягнуть вас как следует, – грозно предупредила она.

Рэнд с усмешкой смотрел, как испуганный доктор шарахнулся в сторону.

– Вы правы, доктор, не сомневаюсь, что она на это способна. – Он взял Клер за руку. – Можешь оставаться на палубе, дорогая, пока шлюпки не вернутся с острова. Только учти: я не позволю тебе отправиться туда, пока не осмотрю все сам.

Клер покорно кивнула.

– От лагеря ничего не осталось, да? – спросила она. – Наверное, поэтому все молчат?

– Нет там никакого лагеря, – вздохнул Рэнд, – никаких признаков его! Если бы не эти тики да не моя карта, ей-богу, я бы решил, что это вообще не Пулоту!

Клер задыхалась, но если она сейчас потеряет сознание, доктор настоит на своем и отправит ее в каюту. Одна мысль об этом разогнала туман в ее голове.

– Подведи меня к поручням, – попросила она и торопливым шепотом добавила: – И если отправишься на берег, не оставляй меня с доктором Стюартом, хорошо?

Рэнд не сомневался, что доктор слышал слова Клер. Он уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но Рэнд поднял руку, и слова замерли у Стюарта на губах.

– Я попрошу Додда побыть с тобой, пока меня не будет, – ответил он. – Катч отправится на берег в первой шлюпке. А доктор сядет вместе со мной во вторую. Кто знает, с чем нам придется столкнуться на этом проклятом острове, так что мне будет спокойнее, если доктор отправится с нами – его услуги могут понадобиться.

Клер молча сжала руку мужа, безмолвно благодаря за то, что он все понял. Хлопанье парусов над ее головой вдруг стихло, палуба уже не так раскачивалась, и она сообразила, что Катч отдал приказ убрать паруса и корабль замедлил ход. Даже ветер, казалось, стих. Клер вытянула шею, словно вглядываясь в остров.

– Что ты видишь? – спросила она.

– Почти на сорок футов тянется песчаный берег, а за ним – сплошная стена из деревьев. Во всяком случае, отсюда кажется, что через нее вообще невозможно пробраться. Берег круто спускается к воде. У самого подножия горы я вижу тики. Самая первая из них возвышается всего футов на пятнадцать над уровнем моря. А та, что дальше… она выше всех. Я бы сказал, футов сто пятьдесят, если не больше.

– Это, наверное, Файа. Самая могущественная из туземных богинь.

– Она как-то связана с остальными? Ты говорила, что они изображают семь сестер.

– Да, но я скорее всего имела в виду твое заклятие, потому что точно я ничего не знаю. – Якорь с грохотом упал в воду, и Клер от неожиданности чуть заметно вздрогнула – команды Катча она не слышала. – А вдруг лагерь просто перенесли в другую часть острова, как ты думаешь?

– Клер, ты покинула Полинезию полтора года назад, – мягко сказал Рэнд. – Твой отец и брат за это время могли перебраться на какой-нибудь другой остров. Ты же знаешь, сколько их тут. Я бы на твоем месте не стал придавать слишком большого значения тому, что лагеря больше нет на прежнем месте.

Ее плечи поникли.

– Я всегда это знала, – прошептала Клер. – Но знать и надеяться… – Ей не было нужды продолжать, Рэнд и так все понял.

Они молча ждали, стоя у поручня, пока не придет время садиться в шлюпки. Привстав на цыпочки, Клер нежно поцеловала мужа на прощание. Он вернул ей поцелуй, вложив в него столько страсти, что вокруг послышались одобрительные смешки матросов и кто-то даже восхищенно присвистнул.

– Стоит мне только вообразить, что мы наедине, – прошептал Рэнд ей на ухо, – как тут же находится двадцать шесть желающих напомнить мне, что это не так.

Клер улыбнулась. И улыбалась до тех пор, пока Додд не уверил ее, что Рэнд уже далеко и в этом больше нет необходимости.

Она заговорила, только когда уверилась, что голос ее звучит ровно.

– Возьмите подзорную трубу, мистер Додд. И расскажите мне, что вы видите, – попросила она.

Первая шлюпка, в которой сидел Катч, коснулась берега, лишь ненамного опередив другую. Матросы выпрыгнули на песок, взвалили легкую шлюпку на плечи и вынесли ее на сушу.

Затем они цепочкой рассыпались по берегу, обшаривая каждый камень, Рэнд с Катчем отошли в сторону, оглядываясь по сторонам. Высеченные из черного камня тики неодобрительно взирали на них сверху, их иссеченные ветром лица казались мрачными. Взгляд Рэнда перебегал с одной каменной великанши на другую, отыскивая на их лицах ответ на мучивший его вопрос – что же все-таки произошло на острове?

– Думаешь, они до сих пор здесь? – невольно понизив голос, спросил Рэнд.

Катч покачал головой.

– Сомневаюсь, но все равно для начала надо обшарить тут все как следует. И в первую очередь гору. Впечатляет, верно? А эти штуки! Нет, ты только взгляни! Здоровые, верно?

– Да уж повыше тебя, – пробормотал Рэнд, задрав вверх голову. Однако с того места, где они стояли, трудно было сказать наверняка.

– Вот и я так же решил. Футов восемь, не меньше.

– Возможно. И та, что побольше, весит никак не меньше четверти тонны. Интересно, каким образом их туда затащили?

Катч задумчиво поскреб лысую, как коленка, голову.

– Черт, с таким же успехом можно спросить, как можно запихнуть в бутылку парусник!

Рэнд рассмеялся.

Катч продолжал с кряхтеньем скрести затылок.

– Но честно говоря, меня сейчас куда больше занимает другое…

– Что именно?

– А вам не кажется странным, что их так хорошо видно?

Рэнд даже не сразу сообразил, что тот имеет в виду. А догадавшись, удивился, как это не бросилось в глаза ему самому. Сидя на корточках, как на каменном пьедестале, все семь тики были видны как на ладони. А вокруг них возвышалась сплошная зеленая стена леса. Казуарины со своими похожими на пышные птичьи перья листьями и молоденькие кокосовые пальмы сплошь покрывали склоны горы Мауна-Пука. Густой подлесок образовывал у подножия деревьев еще один миниатюрный лес, а многочисленные побеги цветущих лиан, опутавшие его снизу доверху, делали его на первый взгляд совершенно непроходимым. Но зеленая волна, захлестнувшая остров почти до самого берега, докатившись до тики, казалось, натолкнулась на стену.

– Думаешь, туземцы заботятся о том, чтобы они не заросли? – спросил Рэнд.

– Возможно.

– А что, у тебя есть какое-то еще объяснение?

– Тапу.

Рэнд и не подумал спрашивать Катча, не шутит ли тот.

– Если ты не хочешь осматривать остров, так и скажи. Я все пойму.

Но тот только повел могучими плечами.

– Я ведь уже здесь, – просто сказал он. – Думаю, волноваться из-за тапу уже несколько поздновато.

– Тогда давай хорошенько обыщем весь остров. Ты со своими людьми прочеши берег по всему периметру, только не забирайся в заросли больше чем на сотню ярдов, идет? Если не найдешь никаких следов, свидетельствующих о том, что сэр Гриффин просто разбил свой лагерь в каком-то другом месте, возвращайся. И жди меня здесь. А я со своими парнями вскарабкаюсь на гору. Заодно посмотрим и тики.

На гору взбирались медленно. Подлесок был таким густым, что даже трудно было понять, идут ли они вверх или же двигаются вдоль берега. Людям Катча пришлось прорубать себе дорогу сразу в четырех местах, чтобы как можно тщательнее проверить все вокруг. Тем, кто отправился с Рэндом, приходилось еще тяжелее – орудуя топорами, они карабкались вверх по склону горы. Сам он не сомневался, что с борта «Цербера» их никто не сможет увидеть до тех пор, пока они не доберутся до того места, где несут караул тики. Каждый раз, выбираясь на полянку, где возвышался каменный исполин, Рэнд махал платком, давая понять тем, кто следил за ними с корабля, что у них все в порядке. Оставалось только надеяться, что им не придет в голову, будто поиски увенчались успехом. Потому что до сих пор ему на глаза не попалось ничего, что бы говорило о присутствии на острове людей.

Было уже далеко за полдень, когда обе группы вновь сошлись на берегу. Голодные, умирающие от жажды, люди буквально валились с ног от усталости. Не дожидаясь разрешения, они попадали на песок. Ни одному из них не удалось отыскать ничего, что бы подтвердило, что сэр Гриффин все еще на острове.

– Может, Клер ошиблась? – ломал голову Рэнд. – Такое впечатление, что их тут вообще не было!

– Честно говоря, я тоже рассчитывал отыскать хоть что-то, но мы прочесали чуть ли не пол-острова – и нигде никаких следов. Точно здесь никогда и людей-то не бывало!

– Значит, нужно обыскать весь остров. – Это было единственное разумное решение, но, сказать по правде, у Рэнда не было ни малейшей надежды на успех. – Странно другое. Конечно, они могли перенести лагерь, но какие-то следы должны были остаться?!

– Без помощи Клер нам не обойтись, – вздохнул Катч. – Только она, возможно, знает ответы на эти вопросы.

Усевшись на землю, Рэнд смотрел на корабль. Клер по-прежнему стояла у борта, не сводя глаз с острова. Легкое платье в красную и белую полоску делало ее похожей на яркий флажок. Рэнд усмехнулся, решив, однако, что вряд ли подобный комплимент придется Клер по душе.

– Ты же видел, в какое волнение она пришла, как только корабль бросил якорь возле этого проклятого острова, – сказал он, обращаясь к Кэтчу, – даже не пыталась спорить, когда я велел ей остаться. Подозреваю, что ей вряд ли захочется снова оказаться здесь, даже если я попрошу ее об этом. Хотя, если честно, мне это не по душе.

Катч долго молчал – слово капитана было для всех законом. Только в который раз удивился про себя, подумав, как все же сильно женитьба меняет человека.

– Не хочу причинять ей боль, – сквозь зубы проворчал Рэнд.

– Я знаю.

Рэнд не отрывал взгляда от жены. Неужели же она так и простояла у борта все утро? Интересно, о чем она сейчас думает? Наверняка Додд подробно рассказывал ей обо всем, что происходит на острове. И теперь ей уже известно, что они все снова собрались на берегу. Скорее всего она уже догадалась обо всем сама.

– Ладно, – со вздохом проговорил он, – бери шлюпку и возвращайся на «Цербер». И привези обратно побольше припасов, чтобы хватило на всех нас, и Клер в придачу – мы разбиваем здесь лагерь. Пробудем здесь весь завтрашний день. За это время вы успеете обойти вокруг острова. Может быть, заметите где-нибудь свет… костер или фонарь – словом, все, что угодно, что бы говорило о том, что на острове где-то еще есть люди.

– А кто останется с тобой?

– Думаю, доктор. А из команды – Адамс, Уиттиер и Браун. Остальные все пусть возвращаются с тобой на «Цербер».

Катч поднялся. Отряхнув с рубашки песок, он без каких-либо возражений повернулся и молча кивнул матросам. Большинство из них, кто сидел неподалеку, слышали его разговор с капитаном и, готовые идти, нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Решение остаться на острове было не случайным – Рэнд смекнул, что Клер охотнее поедет к нему, чем вернется на берег с ним. Да и потом, вряд ли у него хватило бы духу настоять на своем, попроси Клер оставить ее на «Цербере», – это он знал наверняка. Оставалось только надеяться, что у Клер хватит мужества присоединиться к нему. «Уж в мужестве ей не откажешь, – усмехнулся он про себя и с горечью добавил: – В отличие от меня».

Дождавшись, когда обе шлюпки ткнутся носом в берег, Рэнд вошел в воду, поднял Клер на руки и отнес ее туда, где под зеленым альковом кокосовых пальм было немного тени.

– Нам понадобится около часа, чтобы подготовить лагерь.

Клер молча кивнула, боясь выдать душившие ее слезы. Глотая вставший в горле комок, она боялась расплакаться. В последний раз, когда она была здесь, Клер не просто помогала отцу разбить лагерь – ей пришлось взять на себя все, потому что сэр Гриффин, едва оказавшись на берегу, ринулся в лес. Типу, само собой, помчался за ним, а Тиаре, оставшись на борту корабля, еще много дней отказывалась даже сойти на берег.

– Только никуда не уходи, – предупредил Рэнд. Клер с трудом выдавила дрожащую улыбку.

Кто-то сунул Рэнду в руки одеяло. Благодарно кивнув, он расстелил его на земле.

– Садись сюда, Клер. – Она опустилась на одеяло, и муж, присев возле нее, нежно приподнял ей подбородок. – Ты проявила недюжинную храбрость, согласившись вернуться сюда.

Но она не чувствовала себя храброй.

– Обманщик, – покачала головой Клер.

– У меня и в мыслях не было обманывать тебя. Между прочим, пару часов назад, сидя на берегу, я смотрел на твое платье и думал, до чего же ты похожа на сигнальный флажок. – Брови Клер изумленно поползли вверх. – Видишь, какой я честный? – поспешно добавил Рэнд.

– Интересный способ доказать свою честность, – хмыкнула она. – Между прочим, это одно из моих любимых платьев. Сигнальный флажок, подумать только!

Поцеловав ее коротким, жадным поцелуем, Рэнд отправился помогать своим людям. Клер, сидя на песке, терпеливо ждала, пока поставят палатки. Доктор Стюарт занялся костром, поэтому она нисколько не удивилась, когда он сообщил, что собирается отправиться в лес поискать дрова.

– Это джунгли, – предупредила она, – вряд ли вам удастся отыскать тут валежник. Я бы посоветовала вам пройтись вдоль берега, там можно набрать плавник.

Через какое-то время Клер вдруг с удивлением сообразила, что занимается привычным для себя делом – руководит устройством лагеря. Адамсу она подсказала, где быстрее всего отыскать пресную воду, Уиттиеру объяснила, ветки каких деревьев лучше годятся для устройства постелей. А Брауну, который решил наловить к ужину рыбы, рассказала, что совсем неподалеку есть замечательная лагуна, где можно порыбачить, попутно растолковав, как смастерить ловушку чтобы пойманной рыбы хватило не только на ужин, но еще и на завтрак.

Рэнд вернулся, когда на берегу уже весело потрескивал костер.

– Вы просто рождены руководить людьми, миледи!

– Не сомневаюсь в этом. Он расхохотался.

– Знаешь, я уже было начал гадать, не ошиблась ли ты – может, это не тот остров. Но теперь я готов поклясться, что нет. Похоже, ты знаешь тут каждый камень. Знаешь, где набрать пресной воды, где лучше ловится рыба. Вероятно, и на счет местонахождения лагеря ты вряд ли ошиблась.

– Я хорошо помню, где он располагался.

– Тогда почему от него не осталось никаких следов?

– Мой отец не боялся наложенного на остров тапу, но это не значит, что он его не уважал. Поэтому, устраивая здесь лагерь, он старался оставить здесь все как есть. Конечно, ему и в голову не пришло бы намеренно уничтожить все следы, если бы он решил сменить место. Да и с чего бы он стал это делать? Впрочем, это могли сделать жрецы…

– Жрецы?! Ничего не понимаю. Объясни.

– Видишь ли, предполагается, что тапу обладают колоссальной силой. Если в это не будут верить, то никто не сможет помешать чужестранцам высаживаться на Пулоту, даже жрецы. Особенно если станет известно, что с теми, кто побывал здесь, ничего страшного не произошло.

– Понятно, – протянул Рэнд. – Ты хочешь сказать, что жрецы сами могли уничтожить все следы, чтобы никто не узнал, что покой священного острова был нарушен.

– Да.

– Выходит, тогда это они следят, чтобы тики всегда оставались на виду? Я заметил, что возле них нет и следа зелени, как будто кто-то специально расчистил место.

– Нет, жрецы тут ни при чем. Это все тапу.

Рэнд изумленно повернулся к Клер. На лице его появилось выражение, которое бы ей сильно не понравилось, если бы она могла его увидеть. Но она и так догадалась обо всем по его голосу. И на губах ее появилась уже знакомая ему слабая улыбка.

– Конечно, – чуть смущенно проговорила она. – Но кто может в точности сказать, что такое на самом деле тапу? К тому же, если ты заметил, статуи вырублены в скале. И секрет их кроется в самой скале, вернее, в том, какая это скала.

– Известняк? – неуверенно предположил Рэнд.

– Нет, не известняк. Такой камень можно найти только в Полинезии. Он вулканического происхождения, образовался, когда вулканы в здешних местах были еще действующими. И в то же время это не обычная вулканическая порода, которая встречается на каждом шагу. Его добывают только в одном месте – в каменоломнях на острове Фала. Из-за сырости здешнего воздуха статуи всегда остаются влажными. Выделяющиеся при этом вещества попадают в землю возле основания статуи, пропитывают ее на много метров вокруг и препятствуют появлению любой растительности.

– Тапу, – догадался Рэнд. Клер кивнула в ответ.

– Никакого научного объяснения этому нет, но все местные жители свято верят в то, что магическая сила камня, из которого сделаны тики, удерживает лес на расстоянии. – Клер аккуратно одернула платье, повернув лицо в сторону океана, будто могла видеть волны, с шипением разбивавшиеся о берег. – Мистер Додд рассказал мне, что вам удалось пробраться к одному из тики. Ты обнаружил хоть что-то, указывающее на местонахождение клада?

– Нет. Да и на самих тики нет никаких следов, вообще ничего необычного. Впрочем, ты, наверное, и сама это знаешь. Ты ведь наверняка осматривала их, когда была здесь раньше.

– Да, но очень бегло. Не так внимательно, как хотелось бы. Тиаре всегда приходила в ярость, особенно если за мной увязывался и Типу. Конечно, я старалась уважать ее желания, но меня снедало любопытство. А она не могла смириться с этим – ведь Тиаре была дочерью местного жреца. Не встреть она моего отца, наверняка бы тоже стала жрицей. Древние традиции острова царствовали в ее сердце. И она боялась, что европейцы разрушат веру ее предков.

– И тем не менее она стала любовницей твоего отца? Но ты ведь сама говорила, что сэр Гриффин не придавал тики и тапу особого значения.

Клер пожала плечами.

– Знаешь, я как-то сама спросила ее об этом, однако Тиаре притворилась, что не понимает, что я имею в виду. Но мой отец любил ее, я уверена в этом. Может быть, ей этого было достаточно… а может, она считала, что так ей будет легче следить за ним…

– Скорее всего и то и другое, – предположил Рэнд. Лицо Клер стало задумчивым – судя по всему, она обдумывала его слова. – Скажи, что из последних событий на Пулоту запомнилось тебе больше всего?

Клер, похоже, не обратила ни малейшего внимания на оживление в лагере, когда вахте костра появился Браун с целой сетью, полной свежей рыбы.

– Я читала, сидя у себя в палатке. Было уже довольно поздно. Горела лампа. Не знаю, говорила ли я тебе, что на острове нас было восемь человек. Про меня, Тиаре, Типу и отца ты уже знаешь.

– И Трентона, – напомнил Рэнд. – Он был помощником твоего отца. Значит, он тоже был с вами?

– Да. Он бы с радостью отвертелся от этой поездки, но сэр Гриффин в то время лечил его, поэтому у него просто не было другого выхода. Трое остальных служили у отца многие годы. Мистер Дэвис обычно нанимал на работу туземцев, но поскольку из-за тапу ни одному из них не позволено ступать на Пулоту, вся работа легла на плечи мистера Дэвиса и остальных.

– А Тиаре была на острове?

– Да, только никогда не оставалась подолгу. Обычно мы переезжали с острова на остров в туземных пирогах. Когда местные, работавшие у отца, узнали, что он собирается отправиться на Пулоту, все разбежались. Сэру Гриффину пришлось ждать почти два месяца – только тогда ему удалось нанять одного китобоя, янки, согласившегося доставить и нас, и весь багаж на Пулоту. Тиаре тоже отправилась с нами, но когда корабль подошел к острову, внезапно отказалась сойти на берег. Капитан даже припугнул ее, что он пойдет бить китов и увезет ее с собой. Отцу пришлось самому уговаривать ее. Это был чуть ли не первый раз, когда он разозлился на нее – он просто отказывался принять тот факт, что бедняжка до смерти боялась ступить на остров, над которым висело проклятие.

Клер слегка поежилась от удовольствия, когда рука Рэнда ласково коснулась ее шеи, отбросила в сторону волосы и погладила ее по спине.

– Я помню, как они кричали, – продолжала она. – Точно не могу сказать, кто именно кричал, отец или Тиаре. Я потом много думала об этом и поняла, что не могу даже точно сказать, какие у них были голоса, сердитые или встревоженные. Помню, как вышла из палатки, но не знаю почему: то ли мне стало любопытно, то ли кто-то позвал меня. Рэнд нетерпеливо ждал, но она молчала.

– Это все? – не выдержал он наконец. – Все, что ты помнишь?

– Боюсь, что да.

– А что же тогда заставило тебя забраться в пирогу? Ты хотела уехать с острова?

– Думаю, меня погнал страх.

– Ты испугалась? Но чего?

– Может, это и есть одна из причин, почему мы здесь? – чуть раздраженно спросила она. – Похоже, ты надеялся, что стоит мне приехать, как я все вспомню?

– Ну, я не знаю… я думал… – Голос Рэнда пресекся. Клер тяжело вздохнула, уже жалея о своей резкости.

– Все в порядке. Я ведь тоже ждала… сама не знаю чего. Наверное, надеялась, что достаточно вернуться на Пулоту – и все будет как раньше. Но, похоже, доктор Мессье ошибся. Правы были все остальные. И ты тоже.

– Я был бы только рад, если бы ошибся, – тихо проговорил Рэнд.

– Знаю. – Его рука обвилась вокруг ее плеч, и Клер уютно устроилась в его объятиях. Потом повернула голову туда, где горел костер. Поленья весело потрескивали, но сколько Клер ни втягивала воздух, запаха жареной рыбы в воздухе не чувствовалось. – Они уже договорились между собой, кто потрошит рыбу, а кто жарит?

Рэнд покосился на столпившуюся вокруг костра четверку.

– Похоже, они решили кинуть жребий. Проголодалась? Если хочешь, я их потороплю…

– Не надо, я не голодна.

– Хочешь немного вина? Катч подумал обо всем.

– С удовольствием.

Рэнд долго копался в коробках с припасами, разыскивая вино и бокалы. Отыскав наконец, наполнил бокалы, а бутылку отставил в сторону. Потом слегка коснулся ее бокала своим, раздался чуть слышный нежный звон, и наградой ему стала легкая улыбка, тронувшая губы Клер. Рэнду тут же мучительно захотелось, чтобы все остальные немедленно провалились в тартарары, оставив их вдвоем.

– Надо было сказать Катчу, чтобы забран их с собой. Клер тут же сообразила, куда он клонит.

– Хочешь, сегодня вечером, когда все уснут, пойдем к лагуне? Пока они будут спать, мы искупаемся.

«Когда же это проклятое солнце сядет наконец?» – нетерпеливо подумал Рэнд, поглядывая на небо.

– Ты уже купалась там по ночам? – спросил он.

– Только одна, – засмеялась Клер. – Много раз. Я обычно дожидалась ночи, чтобы никто не хватился меня, и уходила туда. Если хочешь знать, я успела обследовать почти весь берег острова – когда на лодке, а когда пешком.

– А в глубь острова ты забиралась?

– Нет, никогда. Во всяком случае, одна. Это опасно. Ходила только посмотреть на тики, да и то вместе с Типу. Вот и все. – Клер сделала глоток. – Ты думаешь, сокровище здесь?

Рэнд долго молчал, как будто мысль о неудаче лишила его мужества.

– Не знаю, – прошептал он.

Клер, отыскав его руку, крепко сжала ее.

– Расскажи мне эту легенду, – попросила она.

– Ты ее уже знаешь.

– Только частично. Собственно, я знаю только то, что известно всем. Но я никогда не слышала ее из уст кого-то из Гамильтонов или Уотерстоунов. Как об этом рассказывали в вашей семье?

Рэнд сделал большой глоток, помолчал немного и только потом заговорил:

– Ты, наверное, знаешь, что вначале Генри Уотерстоун и Джеймс Гамильтон были, что называется, друзья-соперники. Занятие каперством льстило им обоим. Королева Бесс даровала обоим именные грамоты – каперские свидетельства – в знак того, что теперь они могут действовать от ее имени. Жертвами их становились обычно испанцы. Из чувства соперничества пиратствовали они порознь, однако, когда на горизонте маячила особенно богатая добыча, объединялись.

Не знаю, кто из них первый предложил объединиться, но Джеймс и Генри заключили договор вместе бить испанцев. Денежки в английскую казну потекли рекой. Но так было до тех пор, пока, в руки им не попался корабль с сокровищами, посланный в подарок папе Григорию. Кроме золота, там были драгоценные камни, отобранные благодаря своему исключительному цвету. Если положить их все рядом в определенном порядке, получалась радуга – радуга из самоцветов. Оба капитана быстро сообразили, какой клад попал к ним в руки. Жадность, благоговение и страх раздирали их на части. Такая сказочная удача могла привидеться разве что во сне.

Рэнд бросил взгляд в сторону Клер – лицо ее сияло от восторга, как у ребенка, которому рассказывают волшебную сказку. Она нетерпеливо подтолкнула его локтем, чтобы он продолжал.

– В конце концов они решили: сразу возвращаться в Англию не имеет смысла. Хотя испанский галеон они захватили в Атлантике, но первоначально целью их плавания было Перу. И они решили, что не стоит менять курс. Поэтому оба продолжали грабить испанские суда, но только теперь, опасаясь лишиться бесценной добычи, они стали осторожнее. Прошло какое-то время, и, устав пиратствовать, они отправились в обратный путь через Тихий океан.

Джеймс и Генри никак не могли договориться о том, как поделить добычу и какую часть выделить королеве. Только когда уже обе команды, казалось, готовы были перерезать друг другу глотки, капитаны опомнились и заключили еще одно соглашение. Одну пятую часть сокровища поделили между командами обоих судов. Еще одну пятую решили отдать Елизавете. А оставшееся сокровище, в том числе и знаменитую «семерку», решено было припрятать. Оба отлично понимали, что вернись они в Англию со своим бесценным грузом – не видать им его как своих ушей.

– Но тем не менее прятали они его не вместе, – вмешалась Клер. – Почему?

– Не доверяли друг другу. К тому же на корабле Генри плыл один картограф, посланный в плавание самой Елизаветой. Именно его они и попросили найти подходящее место, где можно было бы без опаски спрятать сокровище. Тот моментально заподозрил, что отказ означал бы для него смертный приговор. В крайнем случае его бы попросту высадили на какой-нибудь безлюдный остров. Он выполнил их приказ – спрятал сокровище, но отдал каждому по половине заклятия. Таким образом, отыскать его снова они смогли бы, лишь сохранив ему жизнь или же соединив свои половинки вместе и разгадав тайну заклятия. Скорее всего Джеймс с Генри избрали второй путь, потому что картограф был убит.

– Кто же это сделал? – ужаснулась Клер.

– Генри Уотерстоун, – ответил Рэнд. – Но если кто-то из его потомков жив, готов поклясться, они станут утверждать, что его кровь на руках Джеймса Гамильтона. Впрочем, думаю, это навсегда останется тайной.

– Так же как и то, что означают те дырочки на бумаге, – пробормотала она.

– Если они вообще что-нибудь значат. Как бы там ни было, но пропасть, разделявшая Генри и Джеймса, после убийства несчастного картографа стала еще глубже. Только по иронии судьбы их пока еще связывало спрятанное сокровище.

– А кто был тот картограф? Кто-нибудь помнит его имя? С губ Рэнда сорвался смешок.

– Мне так и не удалось это выяснить, однако лично я всегда называл его Меркуцио! Подходящее имя для хитроумного ублюдка! – добавил он, заметив недоумение Клер.

Ей не стоило большого труда оценить черный юмор Рэнда.

– «Проклятие на оба ваши дома!» – тихо процитировала Клер. – Это ведь из «Ромео и Джульетты»! – Лицо ее внезапно побледнело. – Рэнд, мне это не нравится!

Он пожал плечами.

– Должен сказать, на редкость удачно сказано! Только прокляты были не сокровища: проклятие пало на обе семьи – Уотерстоунов и Гамильтонов!