Пролог

Январь 1787 года

Ледяные струи дождя безжалостно барабанили но стеклам и подоконникам. Эдвард Панберти задумчиво стоял у окна и смотрел во внутренний дворик, вглядываясь в желтый тусклый свет, струящийся из соседней комнаты. Он представлял себе Джессику, мысленно передвигаясь за ней из детской комнаты в свою собственную. Неумолимый дождь мешал ему, и Эдвард облегченно вздохнул, когда Джессика, наконец, погасила свечи.

Еще немного постояв в раздумье, Эдвард развязал ленты, и тотчас два полотна кроваво-красного бархата тихо и бесшумно закрыли окно от внешнего мира.

— Ты не ответил мне на вопрос, — раздался сзади требовательный и раздраженный голос жены.

Эдвард вздрогнул от неожиданности. Он все еще был полон своих мыслей и, когда обернулся, на его губах блуждала рассеянная улыбка.

Барбара была поразительно красивой женщиной. Густые черные волосы аккуратно собраны в пучок, несколько прядей кокетливо завивались вокруг изящных ушек. Темно-изумрудные глаза, чувственные губы, нежная фарфоровая кожа, даже крошечная искусственная родинка на шее — все это придавало Барбаре изысканность, элегантность и особое очарование. Но жена давно уже не интересовала Эдварда как женщина. Более того, теперь он часто представлял себе Барбару ведьмой или торговкой рыбой, внутренне злорадствуя, как бы она взбесилась, если бы об этом догадалась.

— Барбара, по-моему, ты не спрашиваешь, а предлагаешь, — резонно возразил муж.

— В любом случае я жду от тебя ответа, — настаивала она.

Жена вызывающе смотрела на его исцарапанную левую щеку, чувствуя, что пристальным взглядом смущает Эдварда. Но ведь именно теперь настал подходящий момент решить все проблемы. В другое время она ни за что бы не упустила возможности съязвить по поводу неудачного любовного вояжа мужа. Сейчас ей выгодно было молчать и делать вид, что она ничего не замечает. Иначе Эдвард посчитает, что Барбара ревнует его к Джессике и поэтому хочет избавиться от маленького Адама.

Эдвард подчеркнуто независимо уселся в кресло рядом с Барбарой, закинув ногу на подлокотник. Ом надеялся, что ему удастся скрыть свои царапины от проницательного взгляда жены, но в душе не сомневался: она уже знает о причине их появления. Удивительным было то, что от Эдварда пока не требовали никаких объяснений, хотя Барбара не относилась к числу глупых женщин.

— Я думал, мы уже обо всем договорились, — промямлил Эдвард.

Барбара спокойно сидела в своем кресле, обхватив руками колени. На пальце поблескивало изумрудное кольцо, которое она обычно надевала к ужину.

— А мне кажется, что еще ничего не решено. Откровенно говоря, Эдвард, твоя скрытность начинает пугать меня. С чего это вдруг ты стал испытывать особую привязанность к мальчику? Дети всегда вызывали в тебе раздражение…

— Адам — мой кузен.

— Он твой дальний родственник. Ты даже почти не был знаком с его родителями. И, пожалуйста, не нужно молоть чепуху относительно того, что вас обоих связывает кровное родство. Пока были живы Кеньон и Клаудия Панберти, ты никогда не обращался к ним за помощью. Теперь же на твои плечи взваливают опекунство над их отпрысками, управление его делами.

— Вот уж не думал, что они собирались умереть молодыми, — сухо произнес он.

Барбара оскорбилась: муж прервал ее, не дослушав до конца.

— И все же родители совсем не задумывались о будущем своего ребенка. Если бы их поверенный в делах не разыскал нас, то вся ответственность за судьбу Адама легла бы на совершенно постороннего человека, назначенного судом.

— Не понимаю причин твоего раздражения. Почему ты так негодуешь? — Эдвард окинул взглядом богатое убранство дома.

Бесценная картина кисти самого Тициана занимала большое пространство на стене над мраморным камином. Под ногами расстилался ковер, привезенный из Китая за баснословные деньги. Мебель изготовлена лучшими мастерами времен правления королевы Анны.

— Может быть, ты возражаешь против нашего проживания в столь роскошной обстановке? — спросил Эдвард.

— Ничего здесь не принадлежит нам, — ответила она с негодованием. — Мы взваливаем на себя ношу, но не можем рассчитывать на то, что будем хоть чем-то вознаграждены. Как только Адам достигнет совершеннолетия, все достанется ему. Мне это совсем не нравится, Эдвард. Я считаю, что никто и никогда не оценит нашу заботу об Адаме.

— Ты видишь проблемы там, где их нет. Мальчику исполнилось всего лишь шесть месяцев. Кто может знать заранее, как он будет к нам относиться, когда станет совершеннолетним? Но мы должны вырастить его в традициях семейства Панберти. Сомневаюсь, что это потребует чрезмерных усилий от тебя. С того времени, как мы переехали сюда, ты входила в детскую комнату не больше двух раз. Ко всему прочему, у Адама есть кормилица и няня, а когда он немного подрастет, его отправят учиться в одну из привилегированных школ. Мне кажется, ты извлечешь огромную выгоду, приняв на себя столь ничтожную ответственность.

— А если что-нибудь случится с мальчиком? — лукаво поинтересовалась Барбара. — Ты же знаешь, с детьми всякое может произойти, — быстро добавила она, заметив, что лицо мужа стало мрачным. — Вдруг он подхватит какую-нибудь детскую болезнь?

— Я бы предпочел не слышать того, что ты сейчас сказала, Барбара. Тебе следовало быть мудрой и держать подобные мысли при себе.

— Я заикнулась всего лишь о детских болезнях, — попыталась защититься она.

— Ты намекала на убийство. Это возмутительно.

— И все это из-за нее, не так ли? — оставив предосторожность, прямо спросила Барбара, — ты желаешь приютить малыша, потому что мечтаешь о ней!

Эдвард смахнул невидимую пылинку со своих шелковых брюк.

— Ты не могла бы выражаться более ясно? Кого ты имеешь в виду?

Барбара вскинула голову и скривила от злости губы.

— Не притворяйся, тебе прекрасно известно: я говорю о Джессике Винтер. Никогда не поверю, что ты так часто посещаешь детскую Адама лишь только для того, чтобы понянчиться с малышом. Тебе следует разглаживать свои брюки, когда ты бросаешь взгляды на эту девчонку, — парировала она.

— Не будь пошлой, — огрызнулся муж.

— Это в первую очередь относится к тебе! Твои попытки завязать с ней любовную связь в этом доме, под самым моим носом, выглядят жалкими! Она всего лишь прислуга и няня ребенка, к тому же моложе тебя на двадцать лет…

Эдвард откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он сожалел о том, что вывел Барбару из равновесия. Теперь она утомит его своими упреками насчет Джессики.

— Со слов мистера Лидза я понял, что Кеньон и Клаудиа были очень высокого мнения о мисс Винтер. Обстоятельства, вследствие которых ее наняли на работу, нельзя назвать ординарными, — произнес он.

Барбара не собиралась сейчас обсуждать прошлое Джессики Винтер. Адвокат Кеньона успел сообщить все подробности, когда приходил к ним договариваться по поводу передачи опекунства над Адамом. Тогда его рассказ не вызвал у Барбары жалости к девушке.

— Мы ничем не обязаны ей, — сказала она сдержанно. — Джессика может найти работу и в другом месте.

— Зная ее семью, многие люди испытывали бы неловкость, если бы она работала у них дома прислугой.

— А мои чувства совсем не принимаются во внимание? Меня приводит в замешательство ее присутствие. Если она не может больше нигде найти работу, то пусть снова возвращается к своим друзьям, не вызывающим никакого доверия. Наш повар говорил, что они самые настоящие преступники, контрабандисты или что-то в этом роде.

— Вероятно, повар прав. Поэтому, я считаю, неразумно с нашей стороны выгонять ее из дома. Они могут прогневаться.

— Неужели? — скептически спросила Барбара. — А как, по-твоему, они отреагируют, когда мисс Винтер расскажет им, что ее новый работодатель развратник?

Эдвард поджал губы. Повернувшись лицом к жене, он потер щеку рукой.

— Сомневаюсь, что она станет упоминать об этом. Ты же видишь, она оказалась более любезной, чем я думал. Между нами все кончено. Я заблуждался на ее счет.

Барбара злобно расхохоталась. Взглядом своих изумрудных глаз она словно пригвоздила его к креслу.

— А ты, оказывается, боишься и ее, и ее друзей! Вот почему ты ничего не хочешь предпринять относительно Адама. Ты просто боишься, как бы ее не обвинили в причастности к его смерти.

— Перестань, Барбара, — необычайно спокойно сказал Эдвард. — Пусть все останется на своих местах.

— Нет уж. Я не такая трусиха, как ты. Ты хочешь того же, что и я, просто у тебя слишком мягкий характер. Признавайся, что ты тоже хочешь убрать Адама со своего пути! Тогда все двери открылись бы перед нами. Подумай! У нас будет доступ в высшее общество, но не потому, что мы являемся опекунами Адама, а потому, что ты станешь единственным наследником семейства Панберти. Все состояние может перейти в твои руки.

Эдвард поднялся с кресла.

— Вижу, тебя нельзя ни уговорить, ни убедить в чем-либо. Ты все равно сделаешь то, что задумала.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Барбара.

— Я думаю, что ты будешь руководствоваться только собственными соображениями, тебе абсолютно все равно, как к этому отнесусь я. Но будь крайне осторожна, если не хочешь всю оставшуюся жизнь прозябать в Ньюгейте. Если тебе, конечно, удастся избежать виселицы.

Итак, муж дал ей добро. У Барбары сжалось сердце. Она была права! Не важно, что Эдвард пытался возражать ей, ему также хотелось вычеркнуть из своей жизни Адама и девчонку.

— Я буду осторожной, — сказала Барбара. — Никто даже не узнает. Ты, безусловно, понимаешь, что, как только мальчика не станет, сразу исчезнет нужда в услугах мисс Винтер.

Эдвард утвердительно кивнул. Лицо жены выражало твердую решимость.

— Барбара, я не желаю больше возвращаться к этому вопросу. Никогда, — поставил он точку в неприятном разговоре.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, Эдвард засунул дрожащие руки в глубокие карманы пиджака.

— Господи, прости меня, — прошептал он в пустоту коридора. — Что я наделал?

 

Глава 1

Март 1787 года

Ной Маклеллан удобно устроился на своем жестком сиденье, надвинул на глаза шляпу, вытянул ноги, едва не задев при этом грязными ковбойскими сапогами приходского священника.

Пассажиры экипажа приняли его либо за неотесанного колониста, либо за дурно воспитанного американца. Никто не отважился заговорить с ним в течение получаса, что они провели в его обществе, направляясь почтовой дорогой в Лондон.

Поведение Ноя на постоялом дворе еще раз подтвердило предвзятое мнение обо всех американцах. Он был угрюм и даже груб, не стеснялся в выражениях, разговаривая с владельцем постоялого двора и требуя к себе человеческого отношения.

Резко повернувшись, Ной случайно задел локтем сидящего с левой стороны седовласого джентльмена. Все семеро пассажиров принялись тихо извиняться, прежде чем седой гражданин что-то промолвил.

— Как вы думаете, с вашей лошадью все будет в порядке?

Вежливый вопрос явно относился к Ною.

Приподняв указательным пальцем шляпу, американец уставился на говорившую женщину. Она была в глубоком трауре — строгое черное платье, шляпка, обрамленная черной шелковой лентой с бантом. Впрочем, шляпка была попутчице совершенно не к лицу, она напоминала Ною шоры у лошадей. Пока его взор блуждал по спящему малышу, которого женщина держала на руках, Ной пытался отгадать, по ком она носила траур. Было очевидно, что ни сидевший слева приходской священник, ни скучающий молодой лорд справа не сопровождали ее. Она путешествовала совсем одна, без мужской защиты, и поэтому Ной пришел к печальному заключению: эта женщина овдовела. Ее забота о нем, несмотря на бедственное положение, тронула молодого человека до глубины души.

— Уверен, что лошадь скоро поправится, — ответил Ной, подняв свои светло-зеленые глаза на женщину. — Растяжение сухожилия на передней ноге, — добавил он.

Женщина улыбнулась:

— Я уже слышала об этом. И виной тому «эти проклятые английские дороги», кажется, так вы выразились?

— Я очень сожалею, что у меня вырвались эти слова, — произнес Ной. — Вы же видели, после моего замечания по поводу ваших дорог хозяин постоялого двора отказался продать или дать мне напрокат лошадь из своей конюшни.

— Скорее всего, он усомнился в вашем умении ездить верхом, — весьма деликатно предположила женщина.

Ной усмехнулся, вспомнив, как грубо обошелся с ним хозяин постоялого двора. И если бы вовремя не прибыл экипаж, направлявшийся в Лондон, все могло бы закончиться шумной ссорой. Ною ничего не оставалось, как только заплатить хозяину за содержание раненой лошади, с которой он расставался на год, а самому пересесть в экипаж. И то, и другое обошлось ему в кругленькую сумму.

Устроившись поудобнее в экипаже, Ной откровенно рассматривал своих попутчиков. Приходской священник, угрюмый седовласый джентльмен, вдова, солдат королевской армии, суровый с виду фермер и толстый торговец. За исключением вдовы никто из них не проявил ни малейшего интереса к новому спутнику.

— Моя семья занимается разведением породистых скакунов, а я научился сидеть в седле раньше, чем ходить… — пояснил американец леди.

— Говорите, ваша семья разводит чистокровных верховых лошадей? — заинтересовался вдруг молодой лорд.

— В основном, — спокойно ответил Ной, — хотя мы не ограничиваемся лишь этим. Большим спросом пользуются рабочие лошадки для фермерского хозяйства и тяжеловозы.

— Значит, вы приехали сюда, чтобы приобрести лошадей новых пород? — почему-то с уверенностью спросил лорд. — В таком случае вам непременно следует посетить лучшие в наших краях конюшни Вортинга.

— Действительно, его лошадей можно считать лучшими или, во всяком случае, надеяться, что скоро они таковыми станут. Мне было бы очень приятно доставить лорду Вортингу арабского жеребца, — с нескрываемой иронией ответил Ной.

— Да-да, — промямлил от смущения молодой господин и, повернувшись к вдове, с раздражением проворчал:

— Мадам, вы не могли бы успокоить своего ребенка?

В этот момент экипаж угодил в дорожную колею и сильно накренился, теснее прижав пассажиров друг к другу. Ребенок заплакал, а мать тщетно пыталась его успокоить.

Ной наклонился вперед и протянул руки:

— Позвольте мне…

Вдова в нерешительности подняла на него глаза.

— Будьте спокойны, мэм, что бы вам ни приходилось слышать, в Виргинии не едят детей. Хотя в Массачусетсе их считают деликатесом, — пошутил Ной.

— У вас черный юмор, мистер…

— Маклеллан, — представился он.

— Мистер Маклеллан, если вам удастся успокоить моего ребенка, я буду очень признательна…

— Так же, как и все мы, — буркнул себе под нос угрюмый фермер.

Взяв ребенка на руки, Ной принялся его убаюкивать, радуясь в душе ласковому взгляду и доверчивой улыбке молодой женщины. Но только безумный мог на что-то надеяться, ведь эта леди недавно потеряла близкого человека, а его самого ждала невеста по другую сторону Атлантики. Ной ощущал себя юным глупцом, а не тридцатитрехлетним мужчиной.

— Как зовут? — спросил он.

Женщина моментально смутилась, даже встревожилась. Она, видимо, подумала, что Ной интересовался ее именем. Должно быть, это показалось ей слишком дерзким.

— Я спрашиваю, как зовут малыша, — мягко пояснил он, пытаясь угадать, кто это: мальчик или девочка?

— Его зовут Гедеон, — обаятельно улыбнулась леди.

— Понятно, — глубокомысленно произнес Ной. — Гедеон. Послан Богом для спасения людей. Или он был мстителем?

— Да, именно мстителем, — поспешила согласиться дама.

Ной уловил в ее голосе боль и одновременно ожесточение. Ему вдруг нестерпимо захотелось еще раз взглянуть в лицо женщины, особенно в ее глаза. Но он посчитал, что в данный момент это выглядело бы неприлично и даже назойливо, будто он хотел прочитать чужие сокровенные мысли. Экипаж снова угрожающе закачался, попав в очередную выбоину.

— Ну что ж, у него есть силы для мщения, правда? — Ной взглянул на приходского священника. — «…И подошел Гедеон и сто человек с ним к стану… и затрубили трубами…» Кажется, так написано в Библии?

— Да, вы правы. — Выражение лица священника несколько смягчилось, и он процитировал:

— «…Когда я и находящиеся со мною затрубим трубою, трубите и вы трубами вашими вокруг всего стана и кричите: „Меч Господа и Гедеона!“ Книга Судий, глава седьмая, — торжественно заключил он, обратившись ко всем присутствующим. — Ветхий Завет. У этого малыша тоже хорошие легкие, чтобы протрубить в нужное время.

Ной покачал мальчика на коленях, ласково пощекотал его за щечку. Гедеон продолжал кричать от всей души, слезки обильно текли из его глаз. Ной аккуратно вытер их краешком одеяла, в которое был завернут малыш.

— У кого-нибудь есть с собой вино ли спирт? — спросил он.

— Вы ведь не собираетесь давать алкоголь малышу? — с ужасом заметил священник.

— У меня есть фляжка, — предложил широкоплечий торговец, сидевший возле двери.

До настоящей минуты он молча смотрел в маленькое окошко экипажа, не желая вмешиваться в разговоры благородных людей, каковыми считал всех присутствующих. К тому же ему явно не нравился лорд.

«Щеголь, — с отвращением подумал он, — а наверняка карманы пусты». Такие всегда свысока смотрят на простых людей, вроде меня или мистера Маклеллана.

Торговец внезапно проникся теплыми чувствами к американцу, которому так здорово удалось сбить спесь с лорда. Засунув руку во внутренний карман своего серого плаща, он достал оттуда фляжку.

— Пожалуйста, возьмите. — Торговец передал вино Ною, не обращая внимания на неодобрительные реплики приходского священника.

— Мне кажется, Гедеон еще очень мал для подобных вещей, — с тревогой промолвила вдова.

В разговор вмешался солдат:

— Для этого никогда не бывает рано.

И сразу же осекся под строгим взглядом священника.

— Я не собираюсь давать ребенку спиртное, — заверил Ной, обрывая тем самым дальнейший спор.

Смочив палец в вине, он потер им десны мальчика. Гедеон почти моментально перестал плакать.

— У него режутся зубки, — сказал Ной матери ребенка. — По крайней мере, два зубика. Если растереть десны каплями вина, то это может принести облегчение. У вашего молодого человека прямо-таки железная хватка. — Он почувствовал, как при последних словах вспыхнули его лицо и уши. Уж мать-то должна была знать, насколько сильно сжимал своими губками малыш ее грудь. Чтобы скрыть свое замешательство, молодой человек спросил:

— Сколько ему?

— Скоро будет девять месяцев.

— Он очень красивый.

— Да. Вы умело обращаетесь с ним, у вас тоже есть дети?

— О нет, — тут же ответил Ной. Я не женат. — Он удивился тому, что умолчал о своей помолвке, но теперь уже было поздно возвращаться к этому.

— Значит, вы врач, — предположила женщина.

— Не будьте глупой, — грубо перебил ее лорд, — он же говорил, что выращивает лошадей.

— Вообще-то на самом деле этим занимается моя семья, — сказал Ной, бросив на франта испепеляющий взгляд. — Я юрист, точнее, адвокат. Просто я доставлял жеребца, переданного лордом Вортингом в знак благодарности моему брату Гаррету и отцу. Лишь благодаря им наш семейный бизнес процветает. Правда, я приехал в Англию по другим делам моей родни, но попутно могу выполнить и поручение лорда Вортинга. — Ной нежно вытер со щечек малыша следы слез. — Отвечая на ваш вопрос, — продолжил он, обращаясь к вдове, — скажу, что у меня богатый опыт общения с детьми, поскольку имею дюжину племянниц и племянников.

— Как мило, — задумчиво произнесла она.

— Вы правы. Бог свидетель, что я слишком балую их из огромной любви и большой привязанности.

— Должно быть, вы сами выросли в большой семье? — спросил священник.

— Это не совсем так. Нас только пятеро. Старшего зовут Иерусалим, ласково — Салем. Затем идет Гаррет, потом я, и уже после мои сестры — Рахиль и Лиа.

Священнику понравились их библейские имена. Возможно, этот молодой человек и не был таким уж безнадежным, как ему показалось в самом начале.

— А как вас зовут? — поинтересовался он.

— Ной.

— Неужели? — протяжно произнес лорд со скучающим выражением лица. — Нас должна тронуть ваша религиозность? Для этого поездка чересчур утомительна.

— А мне интересно, — тихо возразила вдова. Ей импонировали непринужденные манеры и дружелюбие американца. — Расскажите мне о своих родственниках…

— Кое-кому это может показаться довольно скучным, — произнес Ной.

— Мне бы тоже хотелось послушать, — сказал торговец, явно поддевая ненавистного ему лорда.

— Право, поведайте нам о себе, — попросил приходской священник, размышляя над тем, что, вероятно, колонисты и не являлись язычниками.

— Я тоже не возражаю против вашего рассказа, — заметил солдат, протирая желтую медную пуговицу униформы рукавом красного плаща.

— Во всяком случае, это лучше, чем слушать храп, — заключил торговец, указывая на пожилого джентльмена, сидевшего между ним и Ноем. Мужчина действительно тихо посапывал, уронив голову на кожаную подушку сиденья.

— Наверное, вы правы, — согласился поведать о себе американец. — Ну что ж, у Салем и Эшли трое детей: Кортни, Трэнтон и Трэвис. Гаррет и Дарлин имеют двоих: Элизабет и Джордан. Лиа и Трои — родители Эдварда, Дэвида, Майкла и Джейкоба. Все они ужасные непоседы, — нежно и с любовью добавил Ной. — Рэй и Иерихон произвели на свет трех девочек: Элизу, Кэти и Гарланд. — Ной замолчал, перебирая в уме имена. — Да, все верно. Конечно же, Эшли снова увеличивается в размерах. Думаю, что стану дядей в тринадцатый раз еще до того, как возвращусь в родную Виргинию. Придется задержаться здесь дольше, чем я рассчитывал.

— А чем именно вы занимаетесь? — спросил лорд, желавший побыстрее сменить семейную тему.

— А я разве не сказал? Впрочем, вы правы. Я приехал в Англию для того, чтобы разрешить проблемы с недвижи мостью, принадлежащей моим невесткам, а также зятьям.

— Так, значит, ваша семья имеет здесь собственность? — заинтересовался молодой лорд. Он не смог скрыть изумления, хотя в его голосе вновь слышалась снисходительная интонация.

— Жену Салема зовут Эшли Линн. Она племянница покойного герцога Линфилдского и его единственная наследница. Вам, должно быть, известно линфилдское поместье. Именно оттуда я и возвращался, когда моя лошадь получила увечье. — Впервые лорд взглянул на Ноя с уважением. — Сейчас я направляюсь в Стенхоуп. Мне сказали, что наш экипаж будет проезжать это место. Поместье Стенхоуп принадлежит моему зятю.

— Нет, здесь вы ошибаетесь, — поправил Ноя молодой щеголь. — Я точно знаю, что это собственность лорда Хантерсмита. Он живет там уже несколько лет.

— Насколько мне известно, Джефри Хантерсмит ни когда не жил в Европе. Большую часть жизни он провел в Америке и счастлив носить имя Иерихонсмит. Кстати, он муж моей сестры Рахиль.

— Оказывается, вы очень знатный человек, — пробормотал торговец, окончательно запутавшись в родственниках Ноя.

Ной рассмеялся:

— Вряд ли. Меня, Эшли и Иерихона совсем не интересуют титулы. Однако возникают определенные проблемы из-за отсутствия владельца. Вот почему они выбрали меня, чтобы уладить все дела.

— Как демократично это выглядит… — усмехнулся лорд.

— Решение было единогласным? — спросила молодая леди.

Ной отрицательно покачал головой:

— Нет, один человек был категорически против.

— Неужели?

— Я имею в виду себя, — сухо произнес Ной.

— Отчасти я вас понимаю. Давайте я возьму малыша обратно. Он уже успокоился. Спасибо вам. Нелегко путешествовать с грудным ребенком.

— В наше время всем трудно путешествовать, — процедил сквозь зубы фермер. — Лучше сидеть дома. Кругом одни бандиты и разбойники.

Ною не хотелось ввязываться в спор. Расчувствовавшись от воспоминаний о родных, он мысленно прикидывал, что бы подарить ребенку Эшли, который вскоре появится на свет.

Но, заметив волнение вдовы, попытался все-таки ее успокоить.

— Конечно, вы преувеличиваете. — возразил Ной торговцу.

— Нисколько. Две недели назад к северу отсюда был разграблен экипаж.

— Будем надеяться, Господь защитит нас сегодня, — сказал священник.

Молодой лорд громко вздохнул.

— Вы доверяете Богу, а я полностью полагаюсь лишь на это. — Он распахнул свой плащ и указал на пистолет, выпиравший под шелковой рубашкой.

Солдат похлопал по сабле, вложенной в ножны и висевшей сбоку.

— А я надеюсь на это.

— О, пожалуйста, — взмолилась вдова, еще крепче прижав Гедеона к груди — Перестаньте размахивать своим оружием.

— Зря вы так разволновались, мэм, — возразил солдат, но все-таки убрал руку с ножен и вновь принялся чистить пуговицы.

Лорд застегнул плащ, заметив:

— На всякий случай оружие нужно иметь при себе.

— А я не считаю, что следует носить с собой оружие, — сказал священник.

Торговец согласился:

— Проще куда-нибудь спрятать деньги.

— Верно, — подтвердил фермер. Его взгляд упал на золотую цепочку, свисавшую из кармана плаща лорда. — И драгоценности тоже. Не стоит привлекать к ним внимание.

Вдова снова воскликнула:

— Прошу вас, перестаньте! Вы так говорите, будто нас должны обязательно ограбить. Но ведь для этого нет никаких причин. — При этом она взглянула на Гедеона. — Хотя, чтобы избежать ограбления, вы можете спрятать свои драгоценности в детских пеленках. Я думаю, что ни один разбойник не догадается искать украшения в таком месте. Ной улыбнулся неожиданному предложению. Он представил себе, как вдова боролась бы с целой бандой грабителей, лишь бы защитить сына.

— Тогда все в порядке, мэм, — подыграл он ей.

— Согласен, — совершенно серьезно сказал лорд. Он потянул за золотую цепочку и вытащил часы. — Вы не спрячете это? Только до тех пор, пока мы благополучно не доберемся до Лондона.

Американец просто изумился. Он и представить себе не мог, насколько быстро паника может овладеть людьми.

— Милорд, я только пошутила, — пошла на попятную вдова, глядя на изящные, мастерски выполненные часы так, словно они могли укусить ее.

— Прошу вас, — не унимался тот, — и эти перстни тоже. Вряд ли можно было бы придумать что-нибудь более подходящее. У бандитов есть свой моральный кодекс. По крайней мере насколько это мне известно. У вас мои ценности были бы в сохранности.

Увидев, что молодой человек всерьез обеспокоен, молодая женщина, как ни странно, согласилась:

— Хорошо, но мне кажется, вы зря так переживаете. — Она взяла часы и очень осторожно спрятала их в пеленках Гедеона. — Однако часть драгоценностей вы должны оставить при себе, чтобы негодяи не заподозрили, что от них что-то прячут. — Вдова говорила с иронией, но перепуганный щеголь, казалось, не замечал этого.

Откашлявшись, святой отец тоже обратился к женщине:

— У меня с собой много денег, и я также хотел бы благополучно доехать до Лондона. — Он полез в карман и, вытащив оттуда кожаный кошелек, протянул молодой особе.

— Не думаю, что…

— Я был бы вашим должником, — упорствовал священник.

— Ладно, но оставьте несколько монет себе, — вдова сделала складку в детской пеленке, — а остальное кладите сюда.

— Спасибо. Теперь мне гораздо спокойнее.

— Это полный абсурд, но, может быть, кто-то еще желает спрятать свои вещи у Гедеона?

— Если, конечно, вы не возражаете, — произнес фермер. Наклонившись вперед, он снял свой грязный башмак и вытряхнул из него такой же кошелек, как у священника, но только более легкий. Достав несколько монеток, он снова положил их в башмак, а оставшиеся деньги передал спасительнице, смущенно произнеся:

— Все равно мне неудобно ехать с кошельком в ботинке.

Пожав плечами, торговец тоже последовал примеру других. Снял шляпу, достал кошелек, покоившийся на его лысой голове, и протянул лорду, который, в свою очередь, передал вдове. Мгновение спустя засуетился солдат. Поскольку пожилой джентльмен продолжал крепко спать, все с любопытством посмотрели на Ноя. Тот жестом показал, что гол как сокол.

— Кучер отобрал у меня то, что не успел взять хозяин постоялого двора. Думаю, что и всех вас тоже уже здорово «почистили».

Дама искренне расхохоталась:

— Достаточно, поскольку в детских пеленках больше нет свободного места ни одному лишнему фартингу.

Ной с удовольствием слушал молодую женщину, ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее. Как бы семья возликовала, если бы стало известно о его влечении к этой юной вдове! Никто из Маклелланов не одобрял выбора невесты Ноя.

— Несомненно, она мила, но немного сдержанна и холодна. Конечно, видно, что она порядочна, но почему-то никогда не улыбается, — так отзывались родные о Хилари Боуэн.

Ной Маклеллан никогда не оправдывался перед ними в своем выборе, он точно знал, что ему нужна именно такая жена, как Хилари Боуэн. Ее отец и дед были банкирами, возглавлявшими одну крупную компанию в Филадельфии, там они и познакомились с ней. Единственный родной брат убит в Иорктауне во время войны. Хилари оставалась истинной патриоткой даже спустя пять лет после ее окончания. Она отвергала, даже презирала, все британское. По крайней мере так считала его семья. Однако Ноя нисколько не волновало отношение Хилари к его английским родственникам со стороны братьев или сестер. По мере все большего увлечения работой в правительстве Ной понял, что она могла бы ему очень пригодиться как надежный партнер.

— Ты хорошо подумал, прежде чем решил жениться на Хилари? — спросила его мать вскоре после знакомства с девушкой. — А как же страсть? Любовь?

— Я люблю Хилари, мама, — ответил Ной. Ему никого не хотелось посвящать в свои отношения с невестой. Совершенно ни к чему были бы косые взгляды родственников.

Ной поймал себя на мысли, что думает об одной женщине, а сам завороженно смотрит на другую, ту, которая сейчас сидит напротив, склонившись над ребенком. Теперь, когда все знали, что их драгоценности и деньги находятся Е укромном месте, каждый из пассажиров был погружен в собственные мысли.

Ной с неожиданным злорадством подумал, что если бы сейчас его сопровождала Хилари, то он не испытывал бы столь приятного ощущения от созерцания молодой попутчицы. Ему было легче злиться на Хилари, нежели искать причины своего тайного увлечения юной леди.

Если бы Хилари не была такой упрямой, они бы уже давно поженились и наслаждались свадебным путешествием в Англию. Но ей меньше всего хотелось отправляться именно туда. Свадьба откладывалась еще и по той причине, что мужу пришлось бы тотчас уехать, оставив молодую жену одну. Деловая поездка в Англию предполагала его отсутствие дома в течение нескольких месяцев и не терпела отлагательств. Хотя на самом-то деле он откладывал эту поездку неоднократно, каждый раз надеясь, что вместо него поедет кто-нибудь из родственников.

Какое-то время ситуация складывалась в пользу того, что должны были бы ехать Салем и Эшли, но вскоре Эшли объявила, что ждет ребенка и не хочет, чтобы он родился в Англии. У Иерихона и Рэй совсем не было желания посещать Стенхоуп и Линфилд снова, так как там у них произошли большие неприятности. К сожалению, больше никто из членов семьи не был знаком с тонкостями английских законов в достаточной степени, чтобы справиться с делами обоих поместий. Ною ничего иного не оставалось, как смириться. Однако он и не догадывался о том, что семья преследовала определенную цель, отправляя его в Англию. Всеми силами его пытались разлучить с Хилари. Очевидно, близкие его плохо знали, если думали, что расстояние и месяцы разлуки способны каким-то образом повлиять на чувства Ноя к невесте. Но ничто не отличало его от остальных членов семейства Маклеллапов. Как и им, ему были присущи упрямство и сильная воля.

Ной очнулся от своих мечтаний, ощутив на себе взгляд молодой женщины. Она сразу же отвернулась, смутившись. Ной понял, что их обоих переполняло любопытство, которое они испытывали по отношению друг к другу, но ни один из них никогда не признался бы в этом. «Интересно, каким она видит меня?» — размышлял Ной.

Он знал, что некоторые женщины находили его привлекательным, но, возможно, не это было причиной ее пристального внимания. Прежде Ной не страдал от того, что рядом с ним не было любимой женщины, и был вполне счастлив. Но потом он познакомился с Хилари Боуэн и решил связать себя с ней брачными узами. К юной леди, сидевшей сейчас перед ним, он испытывал чувство необыкновенной симпатии, и, казалось, она отвечала ему тем же. Ной никогда не заблуждался по поводу своей внешности, считая, что обладает довольно заурядным лицом. Темно-каштановые волосы, светло-зеленые глаза, густые ресницы, напоминавшие, по мнению обеих сестер, соболиный мех. Мужественный подбородок, как и у всех Маклеллапов. Рост выше среднего, доставшийся также по наследству. Прямой, несколько крупноватый нос, широкие скулы… Все это придавало ему внушительный вид, что могло скорее пригодиться в здании суда, нежели быть полезным для знакомства с молодой леди.

К черту все это! Какая разница, что думала о нем вдова? Возможно, она сравнивала его со своим покойным мужем, и, конечно же, Ной оказывался в проигрыше по всем параметрам. Но если даже он и ошибался, какое это имело значение для…

Внезапный оглушительный выстрел заставил Ноя встрепенуться от своих мыслей. Кучер резко притормозил. Раздавались какие-то странные звуки. Среди пассажиров началась паника.

— Я же говорил, что в наши дни путешествовать очень опасно, — печально произнес фермер, не обращаясь к кому-то лично. — Что вы на это скажете?

— Проклятие! — проворчал пожилой джентльмен, наконец проснувшись. — Что там еще стряслось?

Высунувшись из окна, солдат и торговец наперебой кричали кучеру, чтобы тот оторвался от бандитов, сильнее погоняя лошадей. От шума проснулся Гедеон и пронзительно завопил. Сидя в своем углу, священник приступил к чтению молитвы, а лорд громко проклинал судьбу. Ной оставался единственным, кто не проронил ни слова. Протянув руку через узкий проход между сиденьями, он коснулся рук вдовы. Молодая женщина пыталась успокоить мальчика, сама же готова была расплакаться.

— Все будет хорошо, — попробовал утешить ее Ной — Поверьте, никто не причинит вреда ни вам, ни Гедеону.

Вдова с опаской посмотрела на солдата и молодого лорда:

— Но они, кажется, собираются применить оружие?

Ной сразу же догадался о причине ее тревоги. Любое сопротивление с их стороны могло быть для ребенка смертельно опасным. Он попросил мужчин убрать оружие под сиденье. Но тут послышалась громкая команда всем выйти из экипажа и прихватить с собой драгоценности.

— Делайте то, что я говорю, — настоятельно потребовал Ной, — немедленно спрячьте свое оружие. Ваши деньги в надежном месте. Не предпринимайте необдуманных действий. Лучше уж расстаться с несколькими шиллингами, чем с собственной жизнью.

Молодой лорд пребывал в нерешительности, наблюдая за тем, как солдат поспешно прятал шпагу.

— Как легко вам говорить, не имея при себе ничего ценного. А вот у меня на пальцах еще красуется несколько бесценных перстней, и к тому же я меткий стрелок. Будьте уверены, уж я-то не промахнусь.

Ной перестал спорить со щеголем: его терпение иссякло. Американец со всего размаха ударил кулаком по изящной челюсти лорда, тем самым поставив точку в их споре. Тот резко упал на свое сиденье, прижав подбородок к груди. Ной успел вытащить у него пистолет и спрятать под кожаную подушку прежде, чем дверь экипажа открылась настежь.

— Всем выходить! — раздался приказ.

«Да, бандитов нельзя назвать джентльменами», — печально подумал Ной. В открытом дверном проеме вспыхнул факел, чтобы осветить выход.

— Вперед, да поживее! — Тут грабитель заметил молодого лорда. — Ого-го! А это кто такой?

Бедняга чуть не потерял сознание от мысли, что его карманы вот-вот будут вывернуты наизнанку. Бандит весело расхохотался:

— Пошевеливайтесь!

Пассажиры вышли из экипажа и оказались нос к носу с разбойниками. Один стоял возле лперей, двое других сидели верхом на лошадях. Факел освещал лишь путешественников, но ни на минуту не озарил ни одного из воров Ной подумал, что бандиты хорошо знали свое дело. Они остановили экипаж на пустынной части почтовой дороги, проходившей через лес. Несмотря на ясную ночь, лунный свет почти не проникал сквозь раскидистые ветви деревьев, разбойники все время находились в темноте. Хотя скорее всего их личности было бы нельзя установить, даже если бы света оказалось больше: они прикрывались шляпами с широкими полями, а черные платки делали невидимой нижнюю часть их лиц. Ной подошел ближе к женщине, полный решимости защитить ее.

Разбойник, подталкивая локтем, поставил пассажиров полукругом в нескольких шагах от экипажа. Кучера тоже заставили спуститься со своего места и присоединиться к остальным. Несмотря на ранение в ногу, он сделал это удивительно быстро.

— Ему, наверное, больно, — прошептала вдова.

Ной кивнул, заметив, что по мере приближения к ним кучер замедлил шаг. Видимо, пуля угодила ему в ногу при первом же выстреле. Ной слышал, как кучер бубнил себе под нос ругательства.

— Думаю, не стоит волноваться, — сказал Ной женщине, — его счастье, что ранен только в ногу.

Не разговаривать, — крикнул один из бандитов, сидевших верхом на копях, — пока мы сами не дадим вам такую команду. — Он проворно спрыгнул на землю и направился к Путешественникам. Сняв шляпу с неприкрытым презрением, он перевернул ее вверх дном и протянул пленникам. — Ваше пожертвование в пользу бедных высоко оценится.

— В экипаже у одного парня я видел пару потрясающих перстней, — сказал другой разбойник. Он опустил факел на землю и направился к экипажу.

Если бы с ними не было молодой женщины, Ной решил бы, что настала пора действовать. Он мог бы легко вырвать пистолету бандита, стоявшего передним, поскольку тот был полностью поглощен созерцанием того, что кидали ему в шляпу, и совсем забыл о необходимости приглядывать за своим оружием.

Никто из пассажиров не проронил ни слова, когда им пришлось расстаться с несколькими монетами, которые они держали при себе. Мошенник тщательно обыскивал каждого, заставляя выворачивать карманы, снимать обувь и показывать руки, на которых могли быть надеты украшения. Все мысленно благодарили вдову и ее малыша.

Выбросив на землю содержимое сумочки и поковырявшись в ней носком сапога, разбойник оставил женщину в покое.

— Ты не можешь заставить ребенка прекратить визжать? — грубо и с раздражением прикрикнул он.

Затем, проверив карманы Ноя и ничего в них не обнаружив, грабитель отобрал у него приглянувшуюся шляпу и переключил внимание на солдата.

— Вы хотите, чтобы я взял на руки Гедеона? — тихо спросил Ной у вдовы.

Та крепче прижала ребенка к себе.

— Нет, — почти неслышно ответила она. — Я сама справлюсь.

Тревога матери передалась ребенку, и Гедеон заплакал еще сильнее.

— Я же велел не разговаривать! — завопил сидевший на лошади бандит. Он крепко и уверенно держал вожжи своего беспокойного скакуна, а также нервно топтавшихся на месте двух лошадей приятелей.

Ной догадывался, что непрекращавшийся плач Гедеона может еще более разгневать грабителей. Думая лишь о том, как бы скорее успокоить мальчика, Ной засунул руку в карман рубашки, чтобы достать фляжку с вином. Но как только он дотронулся до нее, почувствовал на своем боку дуло пистолета. Вздрогнув, он тут же вытащил руку, показывая, что в ней нет оружия. Металлическая фляжка на минуту блеснула, освещенная факелом, и вслед за этим последовали оглушающий выстрел и едкий запах пороха.

Ной отчетливо осознавал случившееся. Сначала схватился за поющий от боли бок, затем будто какая-то сила отшвырнула его назад, и он рухнул на землю.

— О Боже! — закричала вдова. Ее страдальческий вопль рассеял тишину, воцарившуюся после выстрела. Даже Гедеон испуганно замолчал. Она опустилась на колени возле Ноя. — Ты убил его! — Женщина с ненавистью посмотрела на грабителя, который только что выстрелил. — Будь ты проклят! Он хотел всего лишь успокоить моего ребенка! Он не собирался никому из вас причинять вреда! — Она осторожно опустила Гедеона на землю и просунула руку под рубашку Ноя. Ее пальцы тут же стали мокрыми и липкими от крови. Другой рукой нащупала пульс на шее. Он был совсем слабым, но это означало, что жизнь еще теплилась в теле Ноя. — Дай мне свой платок! — потребовала она у вора, стрелявшего в Ноя. — Мне нужно перевязать рану, чтобы остановить кровь.

Бандит от удивления вытаращил глаза. Он направил пистолет в сторону стоявших полукругом испуганных людей, заставив их еще теснее прижаться друг к другу. Но ни один из них и не пытался сделать ни шага вперед, чтобы помочь женщине.

— Думаю, они будут вести себя более благоразумно, — заметил грабитель. Сидя верхом на лошади, он подъехал ближе к пленникам и стал подталкивать их в сторону экипажа. — Пошевеливайтесь! — приказал он.

Лошади топтались на месте, поднимая копытами облако пыли. Женщина была напугана, но не взяла Гедеона на руки, а лишь не отходила от него. По решительному выражению лица можно было догадаться, что она не собирается двигаться с места.

— Раненый не в состоянии ехать дальше, — обратилась она к разбойникам, — мы должны оказать ему помощь.

Мошенники только расхохотались в ответ.

— Ты можешь остаться здесь вместе с ним, если, конечно, пожелаешь, — сказал один из них, тот, который отобрал у лорда последние драгоценности. — И в самом деле тебе лучше остаться с нами. Тогда эти джентльмены подумают, следует ли им обращаться к властям, чтобы те попытались схватить нас. Не так ли? — Он поднял факел и помахал им перед лицом кучера. Ты понял? Если нас начнет кто-либо преследовать, мы прикончим эту леди.

— Как вам не стыдно? — возмутился пожилой джентльмен.

Она должна поехать с нами, — произнес торговец, стараясь успокоиться, глядя на ребенка, в пеленках которого были спрятаны ценные вещи всех пассажиров. — Вы не имеете права насильно уводить с собой женщину и ее малыша.

Грабитель, стрелявший в Ноя, вцепился рукой в тонкую шею вдовы, пытаясь пригнуть ее к земле. Затем он грубо повторил свой приказ:

— Быстро всем залезть в экипаж!

— Отпустите ее, — потребовал солдат, угрожающе рванувшись вперед и хватаясь за ножны, из которых не так давно вытащил саблю.

— Советую сесть в экипаж, да поживее, — зло прохрипел бандит.

Кучер неуклюже забрался на свое место и взял в руки кнут.

— Вы будете за это гореть в аду, — послал он проклятие.

— Точно, — ехидно ухмыльнулся бандит.

Дрожа от страха и негодования, молодая леди взмолилась:

— Помогите! Что будет с мистером Маклелланом? Он ведь умрет, если мы не поможем ему.

— Это нас не касается.

— В таком случае я останусь, — сказал приходской священник, увидев, что торговец уже занял свое место в экипаже и настала его очередь сделать то же самое. — Умирающий имеет право в последние минуты жизни требовать присутствия священника.

В этот момент ему в грудь был наставлен пистолет.

— Полезай за остальными! Здесь у вашего приятеля нет прав.

— Духовный отец тщетно пытался придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы остаться. Он беспомощно смотрел то на Ноя, то на женщину с ребенком, то преданно заглядывал в глаза грабителя.

— Я не могу ехать. Я обязан остаться! Душа этого человека… Мои деньги… — лепетал священник в отчаянии.

— Что? Да ты о чем?

— Ни о чем, — нервничая, ответил он, садясь в экипаж, — совсем ни о чем.

Одного за другим путешественников насильно заставили занять места в экипаже.

— По крайней мере позвольте нам взять с собой ребенка, — попросил фермер.

Вдова отрицательно покачала головой, ужаснувшись его словам, а также той неимоверной жадности, что заставила его произнести их.

— Нет, ребенок останется со мной. Ведь эти джентльмены сказали, что ничего не сделают с нами, если вы не расскажете властям о случившемся.

— Слышали, что она сказала?! Все верно. Поезжайте дальше без нее. Потом она сама найдет дорогу, — обрадовались понятливости леди грабители.

Дверь экипажа с шумом закрылась, и кучеру был дан сигнал трогаться с места. По мере того как экипаж набирал скорость, двигаясь вперед, приходской священник и торговец, приникнув к окну, неотрывно смотрели на оставшихся людей.

Путники сначала тревожно поглядывали друг на друга, а потом наконец решили, что лучше, ни о чем не думая, смотреть себе под ноги. Лишь молодой лорд, откинувшись на сиденье, не замечал происходящего вокруг. О деньгах никто не обмолвился ни словом.

— Как вы думаете, она будет в безопасности? — не выдержав, поинтересовался пожилой джентльмен. — Можем ли мы быть Б этом полностью уверены? Нужна ли ей наша помощь? Я даже не знаю, что и думать.

Фыркнув, фермер что-то пробубнил себе под нос.

— Что вы сказали? — не расслышал пожилой джентльмен.

— Я сказал, что все наши деньги остались у вдовы.

Откашлявшись, священник произнес:

— Жаль этого американца. Сомневаюсь, что врачи смогут ему чем-то помочь. Но нам обязательно нужно послать кого-нибудь осмотреть его. Это наш долг, и не важно, о чем предупреждали бандиты. Хотя…

Все согласились с необходимостью найти врача, но никто не признался вслух, что это был всего лишь предлог возвратиться на место происшествия и забрать свои деньги. Каждый подумал: «Возможно, мы уже не застанем вдову живой». Они с ужасом представили, как ее изнасиловали и убили. А ребенок? Не причинили ли ему вреда? Обнаружены ли их драгоценности? При мыслях о мальчике всем стало стыдно. Но что поделать, если их больше ничего так не волновало в этот момент? Приходилось хоть как-то успокаивать себя. Нет, с мальчиком ничего дурного сделать не могли. Убийства малолетних детей совершаются крайне редко. Об этом становится известно всем, от лорда до обычного гражданина, и вызывает гнев и коронованных особ, и полицейских.

И все-таки такое случается. Несколько месяцев назад в поместье Паиберти прямо из детской комнаты был похищен малыш по имени Адам Панберти. Через неделю маленький лорд был найден мертвым в лесу неподалеку от поместья. Ребенка, видимо, специально бросили на съедение диким животным.

Все содрогнулись, вспомнив недавнюю жуткую трагедию и исполнились еще большей решимостью помочь вдове и во что бы то ни стало передать бандитов в руки правосудия.

Спустя два часа, когда они вернулись на место ограбления, приведя с собой врача и небольшой отряд королевской гвардии, стало понятно, что до торжества правосудия еще далеко. Кроме следов крови на траве, где лежал Ной Маклеллан, не было никаких признаков совсем недавно произошедшего вооруженного нападения. Разбойникам удалось скрыться, захватив с собой вдову, ее малыша и американца, видимо, тоже.

 

Глава 2

Джесси осторожно убрала со лба Ноя прядь темных, мокрых от пота волос. Смочив кусок материи в тазу с водой, она осторожно вытерла его лицо с той же нежностью, с какой обычно обращалась с Гедеоном. После опасного ранения у молодого человека был сильный жар. Слава Богу, что перестала хотя бы сочиться кровь из раны. Джесси уже четыре раза перевязывала его.

Ей в голову вдруг пришла ужасная мысль: а вдруг Ной потерял крови так много, что уже не выживет? Пытаясь отогнать дурные мысли и успокоиться, Джесси снова принялась прикладывать мокрую тряпку к пылающему лицу Ноя.

Когда она склонилась над ним, прядь светлых волос случайно коснулась его щеки. Ной повернул голову и непроизвольно отстранился от Джесси.

— Черт возьми, — смутилась она и, выпрямившись, быстро скрутила свои длинные, достающие до пояса волосы и пучок.

Теперь уже ничто не тревожило Ноя. Джесси продолжала протирать его лицо и шею, останавливаясь лишь за тем, чтобы прислушаться к лепетанию или плачу Гедеона, время от времени доносившимся из соседней комнаты.

Неожиданно Ной беспокойно повернулся и что-то прошептал. Однако Джесси не смогла ничего разобрать, хотя и наклонилась к нему, внимательно прислушиваясь.

— Я не позволю тебе умереть, — громко сказала она, — я не позволю тебе умереть…

Спустя несколько часов, почувствовав себя смертельно уставшей, Джесси решила немного отдохнуть, оставив Ноя.

Она вошла в соседнюю комнату. Мэри сидела за столом и кормила Гедеона. Малыш громко и с удовольствием посасывал ее грудь.

— Принести тебе чашечку чая? — спросила Джесси.

— Чашечку чая? — Мэри усмехнулась, в ее темно-карих глазах был немой вопрос. — Ты с ума сошла, моя дорогая? Сядь же! — Носком ботинка она выдвинула стоящий напротив стул. — Как только малыш насытится, я сама приготовлю чай. Ты не присела с того момента, как вас с американцем ребята привели сюда. Я так и не поняла, что произошло. Может быть, ты скажешь хоть пару слов, что все-таки случилось? От своего мужа я не узнала ровным счетом ничего. Он лишь поцеловал меня в щеку и отдал Гедеона. При этом сказал, что, как только сможет, вернется домой, и мы опять будем вместе. Деревенщина.

— Пожалуйста, не называй его так, — устало сказала Джесси, потирая глаза. Ей вдруг показалось, что горевшая на столе свеча покачнулась. Джесси протянула руку, чтобы прямо установить ее, и только тогда поняла, что качалась она сама.

Ты имеешь в виду Дэви? Но он и есть деревенщина.

— Нет, я говорю о ребенке. Его зовут Гедеон. Ты не должна забывать об этом. Особенно теперь, когда в сосед ней комнате лежит Маклеллан.

— Понятно. — Мэри провела рукой по щечке малыша. — Маклеллан. Так зовут этого парня?

— Да. Ной Маклеллан. Он американец.

Мэри очень удивилась.

— Ты только представь себе, в какое дело мы можем вляпаться из-за него. Должно быть, Дэви сильно расстроен после всего случившегося. Конечно, я не знаю всех деталей. Мне казалось, что наш план был великолепен. — Мэри вопросительно посмотрела на Джесси. Ее круглое лицо было спокойным и открытым, как у младенца, приникшего к ее груди. Но взгляд более чем проницательным.

Нервы Джесси не выдержали, и она позволила переполнявшим ее эмоциям выплеснуться наружу. Слезы потоком хлынули из глаз девушки, как только она снова вспомнила подробности ограбления. Закрыв лицо руками, Джесси навзрыд заплакала.

Мэри тут же раскаялась, что слишком давила на подругу, заставляя ее рассказать обо всем.

— Ну же, перестань! Я уверена, что твоей вины здесь нет. Ты же знаешь, уж если я в чем-то уверена, значит, так оно и есть. — Когда Мэри поняла, что ее слова не смогли уменьшить страданий Джесси, то огорченно вздохнула. — Ну тогда продолжай реветь, если хочешь. А потом расскажешь мне обо всем и мы что-нибудь придумаем. Если Дэви причинил тебе боль, я разделаюсь с ним.

Джесси подняла голову и вытерла глаза подолом своего черного платья, слабо улыбнувшись.

— Никто не делал мне ничего плохого. Ой, Мэри, все пошло не так, как мы задумали вначале! Я боюсь, что он умрет, тогда мы все будем его убийцами! Как же мне жить после этого?

Протянув руку через стол, Мэри хлопнула Джесси по плечу.

— Перестань. Ты сейчас болтаешь чепуху. Не вижу причины для беспокойства. Он непременно поправится, даю руку на отсечение. Ты сделала для него все, что могла. Даже доктор Гарднер не способен на большее. Клянусь, это прав да. Я и не представляла, что ты можешь так искусно обрабатывать раны.

— Мэри, но его лихорадит, он никак не придет в себя. А ведь прошло уже несколько часов. Я и не знаю, как помочь ему. — Джесси безнадежно развела руками. — Может быть, не следовало зашивать его рану? Он так ослаб. Наверное, его ранение намного опаснее, чем я предполагала.

Перестав сосать грудь Мэри, Гедеон уронил головку и сладко засопел на ее ласковых руках.

— Послушай-ка, возьми это прелестное создание. Он уже сделал свое дело, — сказала Мэри и поправила лифчик после того, как Джесси взяла у нее малыша. — Ну вот, а теперь я приготовлю чай для нас обеих. — Мэри решительно направилась к камину, чтобы заварить чай. — Если хочешь, я могу предложить тебе немного тушеного кролика.

— Нет, спасибо. Достаточно одного чая. — Джесси прижалась щекой к лобику Гедеона. — Я все равно ничего не смогу съесть. — Она взглянула на Мэри, услышав ее недовольное бормотание. — Не нужно нянчиться со мной, мне уже двадцать один год. Вряд ли меня можно назвать ребенком. Ты, милая, совсем не заботишься о себе. Только взгляни! Худющая, как тростинка, без румянца на щеках, а глаза припухшие. Ты долго так не протянешь, если и впредь не станешь обращать на себя внимание. Джесси, Гедеон нуждается в тебе. Ведь ты единственная, кто сможет вырастить и воспитать его. Подумай об этом как следует. — Кажется, я в состоянии думать лишь об этом, — устало ответила Джесси и уложила Гедеона в колыбельку, которую Мэри устроила вопле окна. — Поспи здесь немного, малыш, пока наша спальня занята. — Джесси закрыла окно желтыми занавесками и, возвратившись к столу, взяла кружку с чаем, поставленную для нее подругой.

— Сегодня я посплю здесь, — сказала та, — а ты ложись на мою кровать на чердаке.

Джесси покачала головой:

— Нет, я должна время от времени приглядывать за мистером Маклелланом. Будет лучше, если ты сама отправишься ночевать на чердак.

— Я тоже могу присмотреть за американцем, а тебе нужно отдохнуть.

Джесси стукнула кружкой об стол.

— Нет, Мэри, мне самой необходимо быть уверенной, что ему не стало хуже. Я чувствую, что обязана ухаживать за ним. В исто стреляли, потому что он пытался помочь нам с Гедеоном. Теперь я его должница.

Мэри удивилась настойчивости, с которой Джесси это говорила. Наконец она не выдержала:

— Хорошо, я полезу на чердак, хотя все равно не смогу заснуть, так как рядом не будет Дмви. Мне всегда тревожно, когда его нет дома.

— Не думаю, что он исчез больше, чем на пару недель. Как только власти перестанут их разыскивать, он вернется. Ты ведь знаешь, такое не раз случалось. Иногда поиски прекращались уже через несколько дней.

— Да, но прежде не было никаких ранений. Наверное, все считают американца убитым и пытаются во что бы то ни стало найти его тело.

— Я не могла оставить Маклеллана там. Он бы непременно умер. Мы должны были принести его сюда.

— Я понимаю. Ты правильно поступила. Может быть, сейчас расскажешь, что произошло на дороге?

Тыльной стороной руки Джесси откинула назад упрямый локон волос, постоянно падавший на лицо. Она на минуту закрыла глаза и заговорила таким вялым, страдальческим голосом, что сама с трудом узнала его:

— Как мы и планировали, Дэви довез меня до Топпинга, после чего я с Гедеоном благополучно добралась до постоялого двора, где и оплатила проезд на экипаже до Лондона. Все были любезны и заботливы, и я поняла, что Хэнк оказался прав, посоветовав мне притвориться вдовой и взять с собой ребенка.

Мэри утвердительно кивнула:

— Братишка Дэви знает толк в подобных вещах. Он плохого не посоветует.

— Да, конечно. Вначале все шло прекрасно. Никто из пассажиров экипажа не отличался особой разговорчивостью, но они были очень добры. Я и не предполагала, что все так закончится.

— Это на тебя похоже, — возразила Мэри. — Но мы-то знали, что тебе придется нелегко.

Джесси не обратила внимания на замечание подруги, она была полна решимости рассказать ей все от начала до конца.

— Экипаж сделал несколько остановок, в том числе и в Хемингсе, что неподалеку от линфилдского поместья. Туда-то американец и держал путь. Из-за лошади у него вышел неприятный спор с хозяином постоялого двора. В итоге американец оказался в безнадежном положении, так как хозяин отказался дать ему другую лошадь. Представь себе, что мистер Маклеллан к тому же не знал, как добраться от Хеммингса до Стенхоупа. Мне стало его жаль. Никто не проронил ни слова. Думаю, все просто испугались его, Мэри, но для меня он был наиболее близким по духу человеком среди всех остальных. Гедеон вел себя ужасно и почти все время плакал, и тогда мистер Маклеллан вызвался помочь мне успокоить ребенка. Он сказал, что у малыша режутся зубки. Оказывается, следует немного смочить десны спиртом или вином, и боль стихнет. Представь себе, он сделал это Гедеону, и малютка перестал плакать.

Мэри скривила губы, словно хотела что-то сказать, но промолчала. Не хватало еще, чтобы Джесси подружилась с этим янки! Такого нельзя допустить!

— Если бы не мистер Маклеллан, — продолжала Джесси, — я даже не знаю, как завела бы разговор о грабежах на дорогах. Я понимала, что время истекало и что необходимо убедить пассажиров доверить свои драгоценности мне, спрятав их в пеленках Гедеона. Однако я никак не могла найти нужных слов. Все, что мы заранее планировали, не годилось.

— Ты просто не умеешь обманывать, вот в чем дело, — постаралась утешить ее Мэри. — И не стоит мучить себя из-за того, к чему ты непричастна.

Джесси печально улыбнулась:

— В некоторой степени этот парень способствовал тому, чтобы драгоценности оказались в пеленках Гедеона. Благодаря ему все пассажиры сами стали просить, чтобы я спрятала деньги и украшения, и вскоре после этого Хенк, Дэви и Билл остановили наш экипаж. Мистер Маклеллан даже ударил по физиономии лорда Гилмора, когда тот попытался оказать сопротивление и начал перестрелку.

— Этот Гилмор — щенок.

— Но он также и отличный стрелок. Несомненно, он убил бы и Дэви, и остальных двоих.

— Наверное, мне теперь следует поблагодарить за это американца.

— Не думаю, что он обрадуется, если узнает правду. — Джесси, вздохнув, сделала несколько глотков чая. Ее знобило, и, чтобы согреться, она обхватила дымящуюся кружку обеими руками. — Следуя приказу Дэви, мы все покинули экипаж. Дэви вел себя просто отвратительно.

Мэри чуть не рассмеялась.

— Разбойники никогда не отличались любезностью, и им все равно, что о них думают. Они выполняют грязную работу, тебе же это прекрасно известно. — Мэри задержала на подруге беспокойный взгляд и продолжила, но более мягким тоном:

— Ладно, рассказывай, что случилось дальше.

Билл отобрал у пассажиров те драгоценности., которые они оставили при себе, а Дэви заставил лорда Гилмора снять с пальцев все перстни и собирался уже залезть на крышу экипажа, чтобы обыскать багаж. В это время Гедеон снова расплакался, и Билл грубо велел успокоить ребенка. Я понимаю, что ради эффекта он пытался выглядеть негодяем, но парень-то ведь этого не знал. Он засунул руку во внутренний карман своей рубашки, чтобы вытащить фляжку с вином, а Билл запаниковал.

— Но он не знал, что у Маклеллана не было при себе оружия.

— Верно. Никто так не боится стрельбы, как Билл. Я согласилась участвовать в этом сомнительном деле лишь потому, что мне обещали — насилия не будет. Никто из нас не хотел жертв.

Мэри грустно покачала головой:

— Бедный Билл. Теперь неудивительно, почему у него был такой удрученный вид. Достанется же ему от Дэви и Хэнка, как только их перестанут разыскивать.

— Он заслуживает этого, — сказала Джесси без сожаления. — После того как прогремел выстрел, ранивший Маклеллана, Хэнк приказал пассажирам занять места в экипаже, а кучеру — немедленно отправляться в путь.

— Они не догадались, что ты причастна к ограблению?

— Думаю, даже ни о чем не подозревали. Конечно, им хотелось, чтобы Гедеон остался с ними, хотя не знаю, волновала ли их при этом жизнь малыша или эти господа просто переживали за свои денежки. Возможно, они продолжали бы настаивать на том, чтобы забрать с собой ребенка, если бы не ранение американца. У них просто не оставалось выбора, как только покинуть меня с Гедеоном возле умирающего. Бывшие попутчики не могли и предположить, что все происходило по заранее продуманному плану.

— Теперь единственное, что требуется от нас, — держать все в секрете от мистера Маклеллана. Наверное, не стоило все-таки привозить его сюда.

Джесси изумленно посмотрела на подругу:

— Мэри, неужели я могла поступить иначе? Ведь он не выдержал бы дальнейшего путешествия в экипаже до города. Твой дом находился гораздо ближе. Билл смастерил носилки, а Дэви заметал следы. Думаю, здесь нам ничто не угрожает.

— Лишь какое-то время. Но с первыми лучами солнца к поиску подключатся новые люди. Начнутся всякие расспросы.

— И все-таки вряд ли они станут обыскивать твой дом.

— Королевских солдат я возьму на себя, если, конечно, они появятся здесь. Но в таком случае тебе нужно будет проследить, чтобы ребенок и твой мистер не издали ни звука. Было бы очень хорошо, если бы ты вообще не попа далась на глаза властям. Ты не умеешь притворяться.

Джесси кивнула, соглашаясь, и поставила кружку с чаем на стол.

— Боюсь, ты права. — Она принялась медленно вращать головой, чтобы снять напряжение с мышц шеи. — Мэри, я страшно устала и не знаю, что делать. Если бы не ты и Дэви, мы с Гедеоном были бы совсем одни. — Джесси всхлипнула и отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Мэри опять увидела ее слезы. — Не пойму, что со мной происходит. Обычно я не склонна оплакивать свою судьбу, вызывая у всех жалость.

Поднявшись, Мэри обошла вокруг стола и своими сильными, крепкими руками нежно обняла Джесси за худенькие плечи.

— Не стоит так убиваться, иначе ты долго не выдержишь. Ребенок в безопасности. И спасла его именно ты, Джесси. Помни об этом.

Джесси почувствовала облегчение от прикосновения больших рук подруги.

— Как ты можешь без конца слушать мои стенания и оставаться спокойной? Ты стольким пожертвовала ради меня, — сказала она.

Мэри тотчас словно окаменела.

— Я так или иначе ничего не смогла бы сделать для своего малыша. Он никогда не отличался таким крепким здоровьем, как Гедеон. И все-таки я благодарна Богу за то короткое время, когда со мной был ребенок. Как только он родился, я уже поняла, что должна буду с ним распроститься прежде, чем ему стукнет год. Ничто в мире не заменит мне моего сына, но я не сожалею о том, что помогла тебе и Гедеону.

Уставившись на еле заметные голубые ниточки вен на своих руках, Джесси окунулась в воспоминания о событиях, произошедших три месяца назад. Она снова видела, как Мэри и Дэви укладывали тельце своего крошечного сына на постель, сделанную из сосновых веток. В отличие от Мэри, которая стойко переносила тяжелую утрату, Дэви рыдал, и его режущие слух всхлипывания растворялись в студеном воздухе. Джесси встала на колени и накрыла мертвое тело ребенка, чтобы его не растерзали звери. Вскоре, когда тело было обнаружено, все предположили, что это был Адам Панберти. Мальчика опознала леди Барбара, видевшая своего племянника не более двух раз. Джесси становилось невыносимо больно всякий раз, когда она думала о подмене и о том, что Адама так легко перепутали с малышом Дэви. Безусловно, это доказывало, как мало заботы и внимания проявляли к ребенку.

Привычно побранившись, Мэри принялась расстегивать на спине Джесси ее траурное платье.

— Леди Барбара не успокоилась бы до тех пор, пока не нашла тебя или Адама. Теперь, когда она считает, что ее племянник покоится в семейном склепе рода Панберти, она может позволить себе быть великодушной. Джесси, мы похоронили моего сына как подобает. Сейчас он пребывает в мире и спокойствии. И ты тоже должна успокоиться.

— Ты сама себя стараешься утешить. Я не могу избавиться от воспоминаний.

— Как только мы вывезем вас с Гедеоном за пределы Англии, ты обо всем позабудешь. Поверь, тебя никто не разыскивает. — Мэри расстегнула платье до конца. — А теперь надевай сорочку и поспи немного. Не заметишь, как ночь промчится и снова придется хлопотать вокруг американца. — Зевнув, Мэри потянулась. — Пожалуй, я тоже пойду посплю. — Направляясь к себе на чердак, Мэри подмигнула подруге:

— Я должна хорошенько выспаться перед встречей с королевскими солдатами.

Джесси хотелось бы быть такой же уравновешенной и уверенной в себе, как Мэри. А ведь Дэви вместе с братьями находился в данный момент в розыске. На время дом Мэри превратился в лазарет для раненого мужчины, детскую комнату для малыша и убежище для женщины, скрывавшейся от правосудия. Мэри вела себя так, словно все шло своим чередом. Однако Джесси воспринимала происходящее абсолютно иначе. Ей казалось, что жизнь не должна быть столь жестокой, что она, Джесси, отчасти отвечала за случившееся и что при каждом повороте судьбы она принимала не правильное решение.

Мэри обязательно посмеялась бы над подобными мыслями, мучившими Джесси изо дня в день. Но сама Джесси не могла себе позволить такое удовольствие. Быстро облачившись в ночную сорочку, она задула свечи. Горящие в камине поленья и взлетающие от них искры отбрасывали по всей комнате жуткие, внушающие суеверный страх тени. Съежившись на кровати возле окна, Джесси склонила голову. Положив руку на колыбельку Гедеона, она внезапно успокоилась.

— Думаю, мы справимся, Гедеон, — тихо проговорила она. — Во всяком случае, мы должны справиться. Назад дороги нет, что сделано, то сделано. По крайней мере мы будем жить, пусть даже и сожалея о случившемся.

Джесси закрыла глаза и через несколько мгновений погрузилась в сон. Разбудил ее глухой стук. Настроенная лишь на любые звуки, издаваемые Гедеоном, Джесси вначале подумала, что проснулся малыш. Вытянув руку, она нащупала в темноте ребенка. Тот спокойно посапывал в своей кроватке, свернувшись калачиком. Джесси села и попыталась сориентироваться. Звук больше не повторялся, и она подумала, что, вероятно, он исходил не от двери. Солдаты обязательно постучали бы несколько раз. Осторожно, чтобы не наткнуться на колыбельку, Джесси зажгла свечу над камином и тихо прошла босиком в спальню.

Ной Маклеллан лежал на полу, заваленный грудой простыней и одеял. Ночной столик был перевернут, и тяжелый таз находился возле самой головы раненого. Расплескавшаяся вокруг вода быстро впитывалась в постельное белье.

Джесси поставила на место столик и положила на него свечу. Убирая таз в сторону, она крайне осторожно провела рукой по густым волосам Ноя. Слава Богу, при падении таз не задел его голову. Джесси облегченно вздохнула и принялась энергично отбрасывать одеяла, пока они все не намокли. Затем девушка взяла простыни и стала вытирать ими воду.

— Вам, право, следует лежать в постели, мистер Маклеллан, — тихо произнесла Джесси, — на полу слишком холодно. — На ее замечание ответа не последовало. — Не думаю, что вы станете возражать против моего решения. — Джесси сняла повязку, и в ее глазах вновь заблестели слезы, когда она увидела, что с таким трудом сделанный шов на теле Ноя разошелся. Расплакавшись, Джесси сжала кулаки и начала бить ими об пол. Это немного привело ее в чувство. Гнев, вызванный собственной беспомощностью, придал ей силы. Обняв Ноя за плечи, она попыталась дотащить его до кровати. Однако ей не удалось удержать равновесие: в тот момент, когда цель уже была почти достигнута, они оба повалились на кровать, причем Ной упал на нее сверху. Стараясь выбраться, Джесси разорвала ночную сорочку на плече, при этом обнажив одну грудь. От прикосновения к напряженной мужской спине Джесси словно парализовало.

— Я бы умерла от смущения при других обстоятельствах, — сказала она самой себе и мужчине, который не в состоянии был ее слышать.

Приподнявшись, Джесси поудобнее уложила Ноя в постели. Он попытался рукой схватить ее, по она быстро увернулась.

— О нет, — произнесла она, отталкивая Маклеллана, — я должна снова перевязать вашу рану. — Джесси соскочила с кровати и направилась в соседнюю комнату за водой и свежими бинтами. Когда она вернулась, он неподвижно лежал посредине узкой кровати. Затаив дыхание, Джесси наблюдала за тем, как спокойно вздымалась и снова опускалась его могучая грудь. Очнувшись, она поспешила к его кровати, поставила на пол таз с водой и стала промывать рану.

— Красивая.

Джесси отдернула руку от тела Ноя и пристально посмотрела на него. О чем это он? Будучи не очень тщеславным человеком, по натуре, Джесси сгорала от нетерпения обернуться через плечо и узнать, к кому были обращены слова американца. Однако вместо этого она проследила за его взглядом и ужаснулась, обнаружив, что он смотрел на ее обнаженную грудь. — Да как вы смеете!

Джесси тут же схватилась за оторванный кусок материи и приложила его на прежнее место, пытаясь закрепить узлом. Она чувствовала себя оскорбленной и уже собиралась снова сделать ему замечание, но поняла, что это было бы бесполезно. Ной закрыл глаза и, казалось, опять заснул. Она внимательно прислушалась, проверяя, насколько глубок его сон. Ной не шевелился, и даже его ресницы не дрожали. Лишь тогда Джесси спокойно вздохнула.

Несмотря на то что она продолжала обрабатывать его рану, все ее внимание теперь было сосредоточено на другом. Замечание Ноя потрясло девушку. К такому повороту событий она не была готова. В ее жизни не раз случалось, что мужчины говорили ей, насколько она красива, но Джесси всегда усматривала в их словах тайный намек на нечто непристойное. Ей казалось, что если человек делает ей комплимент, то он наверняка вскоре заявит и о своих плотских желаниях, полагая, что знаки его внимания заставят ее тут же броситься к нему в объятия. Как это было с Эдвардом Панберти.

Джесси рассмеялась, вспомнив о своем прежнем хозяине.

— Не думаю, чтобы вы чего-то хотели, мистер Маклеллан. Вы ведь слабы сейчас, как ребенок, даже беспомощнее Гедеона. — Она погрозила изящным пальчиком в сторону лежащего без сознания Ноя. — И все-таки вам не помешало бы кое-чему поучиться у лорда Панберти. Небольшие царапины на его лице, возможно, заставили бы и вас призадуматься.

Выговорившись, Джесси повернула Ноя на бок, чтобы смазать его рану и перевязать чистым бинтом. Пальцы девушки плавно скользили по теплой коже, нежное дыхание ласкало его плечи. Она действовала быстро, отдавая себе полный отчет в том, что неравнодушна к своему пациенту. И вдруг неожиданно осознала: благодаря новым чувствам, нахлынувшим на нее, движения рук становились все менее ловкими.

Джесси и не пыталась скрывать от себя увлечение Маклелланом. Это началось еще на постоялом дворе в Хемминге. Увидев его в первый раз, она сразу подумала, что Ной был из тех мужчин, которые нравятся женщинам. Джесси помнила, какими зачарованными и в то же время наглыми глазами смотрели на него жена хозяина и две молоденькие служанки, как кокетливо они улыбались ему. Однако стоило отметить, к чести Ноя, он не воспользовался в своих целях их явным вниманием. Он просто никак не отреагировал на это, словно и не заметил, пройдя мимо них.

Джесси почувствовала, что на ее щеках вспыхнул яркий румянец. О, какая стать была у этого мужчины! От ее взора не ускользнуло и то, как он двигался. У него была походка уверенного в себе человека. Тем не менее нельзя было сказать, что он важничал, просто его движения казались по-мужски энергичными и одновременно грациозными.

Джесси прижала руки к пылающим щекам. Она вспомнила, как опустила глаза, чтобы он не заметил ее пристального взора в тот момент, когда проходил мимо ее столика. Минуту спустя он уже беседовал с хозяином постоялого двора, а ей пришлось бы полностью развернуться, чтобы снова наблюдать за ним. Но она не посмела этого сделать, так как приходилось играть роль безутешной вдовы. Она завидовала молоденьким служанкам, которым ничто не мешало любоваться Маклелланом. Украдкой она наблюдала, как они кривлялись и гримасничали, лукаво подмигивая друг другу. Таким образом, Джесси оставалось лишь смотреть на Маклеллана глазами этих девушек.

Они хихикали, бесстыдно разглядывая его красивую мускулистую спину, широкие плечи, стройные ноги, и с нетерпением ожидали, что Ной повернется в их сторону. Уткнувшись в лобик малыша, Джесси тайно посмеивалась над их тщетными стараниями.

Надо сказать, что ей понравился и голос незнакомца. Ей приятно было слышать, как он мелодично и в такт растягивал слова. Наверное, он бы очень хорошо исполнил колыбельные песенки, которые она обычно напевала Гедеону. Его голос ласкал ее слух до тех пор, пока Ной не разозлился на хозяина постоялого двор. И сразу стало ясно, что он может говорить и резко, зло, проглатывая слова и раздражая слух тех, кто находился рядом.

Джесси отбросила воспоминания, не осмелившись представить себе, что бы испытывала она сама, если бы таким же грозным тоном он вздумал разговаривать с ней. Но к счастью, он обращался с ней очень нежно, пока они ехали вместе в экипаже. Джесси была очарована его добротой и заботой по отношению к ней и Гедеону.

— Думаю, когда вы покинули постоялый двор, те две девушки-служанки позавидовали мне, — сказала она Ною, накрывая его двумя пуховыми одеялами. — Они умерли бы на месте, если бы видели вас таким, каким я видела сегодня вечером. — Джесси встала на колени и прислонилась к кровати. — Вы необычайно красивый мужчина, Ной Маклеллан. — С этими словами она принялась молиться за его жизнь…

Бедром открыв дверь спальни, Мэри внесла деревянный поднос с чаем и хлебом, намазанным маслом. Поставив все на столик, она потрясла Джесси за плечо.

— Эй, послушай, пора немного перекусить. Да ты что, всю ночь здесь просидела? — неодобрительно закудахтала Мэри.

Джесси подняла голову и тотчас схватилась за онемевшую шею. Ее огромные глаза широко раскрылись.

— В чем дело? А, это ты…

— А ты думала, кто? Что с тобой происходит? Ты могла бы поспать и в кресле-качалке. По крайней мере там было бы удобнее.

Джесси не стала возражать, когда подруга помогла ей перебраться в старинное кресло-качалку, стоявшее возле кровати. Его уже столько раз ремонтировали, что оно могло в любой момент развалиться совсем.

— Прошлой ночью место на полу рядом с кроватью Ноя не казалось мне уж таким плохим. Я даже не помню, как заснула. — Джесси с трудом подняла руку, чтобы подавить зевок. — Который час?

— Девятый.

— Девятый?! — Джесси села выпрямившись, а если бы Мэри не помешала ей, то вскочила бы с кресла.

— Мисс Джесси, оставайтесь на своем месте. Сейчас вы в моем доме, и я решаю, что нам нужно предпринять. — Мэри улыбнулась, заметив удивление на лице Джесси. — Вот так-то лучше. Откинься назад и расслабься. Я заварила чай вам с мистером Маклелланом, — Мэри передала кружку Джесси, а затем склонилась над Ноем, потрогав его лоб ладонью. — Он уже не такой горячий, как вчера. Но еще не сможет пить чай. Это точно. — Спустив одеяла ему до пояса, Мэри проверила повязку. — Ты еще раз обрабатывала рану, верно? Но когда ты успела это сделать?

— Ночью, а может быть, и рано утром. Не знаю, когда именно. — Джесси отхлебнула чай. Мэри застыла, держа в руках молоко и сахар. — Он упал с постели, и шов разошелся. Я подумала, что лучше обработать рану, чем снова зашивать ее.

Подруга лишь удивленно спросила:

— Ты сама уложила его обратно в постель?

— Да, а что? — призналась Джесси, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Мэри. — Это было не так уж и трудно.

— Не верю. Он слишком тяжелый. Тебе следовало позвать меня на помощь, — проворчала она.

— Не сердись, Мэри. Все уже сделано. — Джесси закрыла глаза. — Не могла же я оставить его лежать на ледяном полу.

Подруга не унималась:

— Итак, ты всю ночь провела здесь. Ты совсем сошла с ума. — Она открыла сундук, находившийся у изголовья кровати, достала оттуда шерстяное одеяло и накрыла им Джесси. — Не хватало еще, чтобы ты заболела. У тебя же на руках малыш.

Джесси вдруг поняла, что жутко устала И, подумать только, она совсем не думала о Гедеоне!

— Я не слышала сегодня утром моего мальчика, — встревожилась она, поскольку обычно реагировала на малейший звук, доносившийся из колыбельки. — Он ведь не заболел?

— С ним все хорошо. Приходила Сара и забрала его с собой.

— Но зачем? — поинтересовалась Джесси.

Мэри положила руки на свои округлые бедра:

— Потому что она имеет троих собственных детей и ей легко будет прятать среди них Гедеона в случае необходимости. Это была идея Хэнка.

— Он не говорил мне об этом.

— Его осенило только сегодня утром. У них в доме Гедеону будет безопаснее.

У Джесси и в мыслях не было, что Хэнк осмелится заехать к родным прежде, чем скроется. Но он сделал это не случайно, зная, что жена сильно переживала бы, если бы они не увиделись прошлой ночью, пусть даже и на несколько минут.

— Сара очень расстроилась, когда узнала о случившемся? — спросила Джесси.

— Нет, она спокойно отнеслась к этому. Мы ведь знали, за кого выходили замуж. Нас никто не принуждал.

— Когда вы выходили замуж, Дэви и его братья были обыкновенными контрабандистами, — напомнила ей Джесси. — Но уверяю тебя, они еще не знали тогда, чем займутся впоследствии Жизнь сама повернула их на этот путь. Некоторые даже говорят, что это весьма вы годное занятие.

Мэри пожала плечами.

— Воровство оно и есть воровство.

— Знаю, но сейчас они взялись за это дело только ради меня.

— И ради Гедеона тоже, — добавила Мэри. — Однако в отличие от тебя они не жалуются и не плачут. К тому же если бы люди знали, зачем вам нужны были деньги, то не стали бы вас обвинять.

Джесси сомневалась в этом, но промолчала и лишь улыбнулась.

— Мыс Гедеоном всегда будем благодарить судьбу, что имеем таких друзей, как вы.

Мэри принялась поспешно приводить комнату в порядок, смутившись от этих слов Джесси.

— Почему бы тебе снова не перевязать рану и… — Мэри замолчала, потому что Джесси подошла к ней и положила руку на плечо.

— Это правда, Мэри, мы с Гедеоном благодарны Богу. — Джесси поцеловала подругу в щеку и покинула комнату, волоча за собой одеяле.

Хозяйка собрала пропотевшую, испачканную кровью одежду Ноя, которая была свалена в кучу в углу, и вынесла ее вместе с мокрыми простынями и использованными бинтами. Она всем сердцем полюбила Джесси и не могла назвать человека, более несчастного, чем та.

Джесси возилась с огнем в камине, когда в комнату вошла Мэри.

— Полагаю, нам стоит оставить дверь открытой, — заметила Джесси, — здесь очень холодно. Возможно, благодаря камину станет теплее. Мне следовало растопить его ночью. — Она отложила в сторону кочергу и подобрала свою одежду и колыбельку Гедеона. — Отнесу-ка я это отсюда.

— Отлично, — согласилась Мэри, бросая грязное белье в деревянное корыто. — Спрячь траурное платье в комод. Солдаты не должны видеть то, что может навести на мысль об ограблении. Поставь колыбель за кроватью и накрой одеялом.

Джесси нахмурила брови. Зачем прятать вещи, которые она просто собиралась перенести в другую комнату?

— Но ты же утверждала, что солдаты не будут обыскивать твой дом.

— Это на всякий случай. Не волнуйся. — Мэри улыбнулась, стараясь выглядеть более спокойной, чем была на самом деле. — Я же сказала, что встречу солдат, как следует. Если они вообще сунутся сюда.

Но Джесси знала, что они должны были прийти и также осознавала, какой опасности подвергала подругу и ее семью, привезя в этот дом Ноя Маклеллана. Им всем непоздоровилось бы, если бы солдаты нашли хоть малейшую улику. Джесси закрыла крышку комода и взглянула на Ноя. «Вряд ли его можно было назвать маленькой уликой», — печально подумала она. Он еле-еле помещался в кровати.

Охваченная тревожными мыслями, Джесси поспешно вышла из комнаты. Ей не нравилось, что этот человек так волновал ее.

Взглянув на вошедшую подругу, Мэри продолжала помешивать тушившееся в кастрюле мясо.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего, — быстро, даже слишком быстро ответила Джесси.

— Ты собиралась обработать ему рану.

— Что? Ах, да. Конечно, сию минуту.

— Кстати, тебе не кажется, что пора уже одеться?

Джесси посмотрела на себя сверху вниз. Мэри фыркнула от смеха, настолько комичное выражение появилось на лице подруги.

— Ты права, сначала я оденусь, а затем перевяжу рану, — произнесла Джесси несколько вызывающе.

Подруга молча и понимающе наблюдала за ней.

— Американец очень даже симпатичный, — сказала Мэри в тот самый момент, когда Джесси привстала на цыпочки, чтобы достать с полки льняное масло.

Джесси от неожиданности чуть было не уронила баночку на пол. Поймав ее на лету, прижала к груди.

— Может быть, ты и права, — как бы между прочим сказала она, стараясь избежать пристального взгляда Мэри. Поставив масло на стол, она налила из бидона чашку теплого коровьего молока, затем добавила туда льняного масла и все тщательно перемешала. Мэри подала ей лечебные травы, но Джесси даже не взглянула на подругу. — Он очень высокий, — как бы невзначай продолжала она, — я не достаю ему даже до плеча.

— Наверное, так и есть, но я видела его лишь в кровати, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу, — пошутила Мэри.

— Неужели? — Джесси всыпала травы, размешала и налила смесь в маленький чайник, который повесила на крючок над камином.

Как ни старалась Джесси принять равнодушный вид, но от опытного взгляда зрелой женщины ей было трудно скрыть свои истинные чувства.

— У мистера Маклеллана очень красивый рот, — продолжала Мэри.

— Перестань!

— Ничего страшного нет в том, что я разглядываю его. По крайней мере так мне говорит каждый раз Дэви, когда украдкой смотрит на Маргарет Вилсон. Я тоже не делаю никаких выводов из этого.

— Надеюсь, — заметила Джесси, размешивая готовящуюся смесь.

Усмехнувшись, Мэри не унималась:

— А какие у него длинные ресницы! Вот бы мне такие. — Она притворно-застенчиво заморгала ресницами с рыжими кончиками. — Интересно, какого цвета у него глаза? Наверное, голубого.

— Не угадала, они зеленые.

— Зеленые? Очень красиво.

— Вообще-то они не совсем зеленые, — добавила Джесси. Ее уже начинал раздражать их разговор — А серо-зеленые с коричневыми крапинками.

— Значит, они светло-карие.

— Верно. Совершенно невыразительные.

— О да, конечно. Абсолютно невыразительные. Меня даже удивляет, как это ты их разглядела, — продолжала подшучивать подруга.

Вздохнув, Джесси сняла чайник с загустевшей массой с крючка под камином.

— Ты не правильно поняла, Мэри. Я не могла не разглядеть цвета его глаз, так как в экипаже мы сидели друг против друга. Мы разговаривали, и он помогал мне успокаивать Гедеона. Я знаю, что у него много братьев и сестер. Мне даже известно, сколько у него племянников и племянниц, и я смогу, вероятно, половину из них назвать по именам. Вряд ли имеет кэкое-то значение тот фракт, что я запомнила цвет его глаз.

— Безусловно, — как бы соглашаясь, сказала Мэри. — Возьмем, к примеру, моего Дэви. Ты знаешь его почти столько же, сколько и я. Он был отличным конюхом у твоего отца.

— До тех пор, пока не связался с местной шайкой контрабандистов, — на этот раз съехидничала Джесси. Но ее замечание осталось без внимания.

— А теперь скажи, какого цвета глаза у Дэви? — спросила Мэри.

Джесси молчала, ловко раскладывая на столе марлю. Наконец она ответила:

— Они карие. — По заливистому смеху Мэри девушка поняла, что ошиблась. — По крайней мере они темные, — поспешила оправдаться Джесси.

— Не правильно, они голубые, — поправила Мэри, — и к тому же светлые, как вереск.

Джесси ложкой вычерпала из чайника содержимое и аккуратно завернула все в марлю.

— Сейчас я поменяю ему повязку.

С этими словами она поспешила оставить Мэри, как совсем недавно Ноя, и даже закрыла за собой дверь, чтобы не слышать довольного смеха подруги.

Джесси очень разозлили замечания Мэри. Снимая старые бинты и накладывая новые, она действовала уже не так осторожно, как прежде. И лишь тихий стон Ноя заставил ее стать более нежной. Он напомнил о том, что американец не был виновен в ее грешных, безнравственных мыслях.

Девушка умыла его лицо и, поддерживая голову, попыталась ему помочь выпить хотя бы немного теплого чая, любезно заваренного Мэри. Однако Ной по-прежнему был очень слаб и не мог пить.

— Настоящий упрямец, — вслух произнесла Джесси, поправляя одеяла, — я и не знаю…

Она замолчала, насторожившись перед новой опасностью. До нее донесся топот конских копыт, затем девушка услышала, как командир отдает приказы своим подчиненным. Опустив голову Ноя на низкую подушку, Джесси села на край кровати и стала дожидаться, когда солдаты забарабанят в дверь. Жаль, что в крохотной спальне не было окна, тогда она могла бы наблюдать за ними. Но в то же время она подумала, что, может быть, это и к лучшему, поскольку четыре темные стены скрывали ее присутствие. Джесси поспешила погасить лампу. Свет замер и потух. Сложив руки на коленях, Джесси тихо сидела и ждала.

Находясь в другой комнате, Мэри тоже слышала голоса солдат. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки и, пригладив растрепавшиеся волосы, открыла им дверь.

— Господи, что вас заставило оставить кров в столь мерзкую погоду? — спросила Мэри, съежившись и дрожа от холода. — Уж не сбились ли вы с пути? Почтовая дорога проходит через тот лес, в пяти милях отсюда.

Командир небольшого отряда, состоявшего из пяти человек, спешился и отдал распоряжение одному из своих солдат.

— Сержант Уайт, — представился он, подойдя к хозяйке. Обладая огромным ростом, он был одинаково широк в плечах и в талии. Вел он себя очень сдержанно и, казалось, не замечал резкого ветра. — Мы здесь, по королевским делам, мисс…

— Шоу. Меня зовут Мэри Шоу. — Мэри не стала отрицать его предположения о том, что была не замужем. Пусть лучше он думает, что она одинока, хотя вряд ли на него подействовало бы ее природное очарование. Когда имеешь дела с подобными мужчинами, выгоднее пустить в ход все свое остроумие. Серьезный вид сержанта говорил о том, что никакая кокетливая улыбка не способна вскружить ему голову. — Чем могу быть вам полезна?

— Мне приказано обыскать местность. Прошлой ночью на почтовой дороге произошло ограбление.

Мэри сделала глаза размером с соверен*, притворившись, что ее до глубины души потрясли слова сержанта.

— О, это ужасно!

— Чертовски ужасно, мисс Шоу. В результате застрелен мужчина, а женщину с ребенком грабители насильно взяли с собой.

Прислонившись к двери, Мэри напряглась.

— Вы рассказываете просто о каком-то кошмаре. Но почему вы пришли именно сюда?

— Таков приказ, — кратко ответил сержант. — Прошу прощения, но мне придется обыскать весь дом и участок вокруг него. Мы всю ночь прочесывали лес, но безрезультатно. — Он отвернулся от Мэри и приказал своим солдатам начать обыск территории, включая дровяной сарай и ветхую конюшню. — А дом я сам осмотрю.

На этот раз Мэри уже была искренне потрясена тем, что собирался сделать сержант.

— Но вы не имеете на это права, — решительно заявила она, распрямив плечи. — Это незаконно! Что вы собираетесь обнаружить в моем доме?

Сержанту не терпелось побыстрее войти внутрь, как для того, чтобы хоть немного согреться, так и для того, чтобы поскорее выполнить это идиотское задание. Отчасти он уже был знаком с местными жителями и их привычкой жить замкнуто. Даже если кто-то из них и был причастен к ограблению, то можно было смело держать пари на месячный оклад, что никто не сознался бы в этом.

— Я ничего не надеюсь найти, — честно признался сержант, — но мне приказано, и я должен выполнять. А теперь прошу вас отойти в сторону и не мешать мне производить обыск. После этого я немедленно удалюсь.

Пятясь, Мэри зашла в дом. Как только сержант прошел вслед за ней, она закрыла дверь.

— Не понимаю, что вы ищете, — снова сказала она

Уже громче, чтобы Джесси смогла услышать. — Моя госпожа будет недовольна вашим вторжением.

Сержант молча осматривал комнату, бочком подбираясь к камину, где тушилось мясо. Вдохнув аромат, он погрел руки над дымящимся чайником.

— Ваша госпожа? — спросил сержант. — Я предполагал, что вы живете одна.

— Разве я такое говорила? Впрочем, вы меня и не спрашивали.

Сержант встал к камину спиной и опять окинул взором комнату. Все было приведено в полный порядок и тщательно убрано. Однако нельзя было сказать, что хозяйка держала прислугу. Посуда, аккуратно сложенная на полке над камином, сделанным из грубого камня, была довольно старой и в некоторых местах отколотой. Занавески на окне пожелтели от дыма камина, их концы обтрепались. Стол был весь исцарапан ножом, а стулья, вне всякого сомнения, чинились уже неоднократно.

— Ваша госпожа живет здесь? — скептически спросил сержант.

Мэри выпрямилась и нервозно постукивала одной ногой об пол.

— Конечно, нет. Я просто присматриваю за этим домом, чтобы время от времени она могла приходить сюда по своим делам. — Мэри бросила многозначительный взгляд на закрытую дверь и, понизив голос, добавила:

— Вы меня понимаете?

Нахмурив брови, сержант потер лоб большим и указательным пальцами. Значит, он зашел в дом свиданий. Ничего хорошего это не предвещало.

— А кто ваша госпожа?

Я не могу сказать вам. Она вышвырнет меня вон, потому что об этом месте никто не знает. Мне не хотелось

Бы, чтобы после вашего визита ее имя было у всех на устах.

В течение минуты сержант пристально смотрел па дверь.

— Как я понял, она сейчас не одна?

— Я не имею права говорить, — повторила Мэри, не сдаваясь. Она заметила, что сержант смущенно переминался с ноги на ногу и ухмылялся. Она хорошо представляла, что было у него на уме, и ей доставляла удовольствие его нерешительность. Он колебался, верить ли ей или пет, пытаясь отыскать признаки лжи на ее озабоченном лице.

— Думаю, стоит обыскать чердак, — наконец произнес он.

— Отлично, действуйте. Только осторожно взбирайтесь по приставной лестнице. Она может не выдержать вашего веса.

Сержант что-то пробормотал себе под нос. Мэри не уловила, что именно, но не стала просить повторить. Отвернувшись, она вновь принялась помешивать тушившееся на огне мясо. Через несколько минут сержант спустился с чердака.

— Я все-таки принял решение заглянуть в другую комнату, — промолвил он.

Мэри пожала плечами:

— Как вам угодно. Только потом не говорите, что я не предупреждала. За последствия я перучаюсь. Трудно будет отыскать новую работу.

— Меня не волнуют ваши проблемы.

— А я говорила о вас, — призналась Мэри. — Моя госпожа относится к числу тех женщин, которые любят, чтобы с ними считались.

На лице сержанта вновь появилось выражение нерешительности. А что, если Мэри Шоу лгала и на самом деле не было никакой госпожи? Что, если она прятала тех самых бандитов, которых они искали? Но еще хуже, если она говорила правду и он действительно встретился бы с дамой, имевшей любовную связь на стороне. Вероятно, именно поэтому она до сих пор не вышла из комнаты. Если, конечно, действительно находилась там.

— И все-таки я должен посмотреть, — произнес сержант свое последнее слово.

Мэри сжала руки в кулаки и спрятала их в складках пышной юбки.

— Как хотите, — ответила она.

Одной рукой сержант схватился за дверную ручку, а другую положил на пистолет, торчавший из-за пояса светлых шерстяных брюк. Собравшись с духом, он медленно вошел в спальню.

То, что он там увидел, заставило его убрать руку с рукоятки пистолета. Он мысленно проклял все приказы, благодаря которым очутился здесь, а также выругался про себя за то, что не поверил Мэри Шоу. Он попытался тут же выйти, но ноги словно приросли к полу. Слышал, что Мэри подошла к нему сзади, но все равно не мог двинуться с места.

Сквозь тусклый свет, струившийся из соседней комнаты, сержант Уайт разглядел силуэты сплетенных тел. Вначале занимающиеся любовью мужчина и женщина не обратили на него никакого внимания. Мужчина лежал на спине, сверху на нем, распростершись, находилась женщина. Глаза мужчины были закрыты, лицо осунувшееся. На его груди и подтянутом плоском животе блестели капельки пота. Лежащая на мужчине женщина, широко расставив ноги, медленно, ритмично двигалась. Ее голова была откинута, стройная белая шея — напряжена. Обнаженные груди прелестно трепетали от размеренных движений. Закрутившиеся концы ее волос щекотали мужские бедра.

Взглянув через плечо сержанта, Мэри открыла рот от изумления при виде Джесси и Ноя Маклеллппа, якобы уже достигших последней стадии любовной игры. Мэры настолько была удивлена открывшейся ее взору картиной, что чуть не расхохоталась, однако вовремя зажала рот рукой н слегка подтолкнула сержанта локтем.

Джесси не спеша повернула лицо, частично скрываемое длинными распущенными волосами, в сторону двери. Сержанта полностью сразило надменное, даже немного злобное выражение, Ей не пришлось ничего говорить. Сержант Уайт так быстро выскочил из комнаты, что чуть не сбил стоявшую сзади Мэри. Дверь затряслась, когда он с размаху закрыл ее.

Подбоченившись, Мэри смело взглянула ему прямо в глаза:

— Я же предупреждала вас, и не говорите, что нет. Если вы обмолвитесь хотя бы одним словечком… лишь одним, тогда берегитесь. Она выпустит из вас кишки.

Сержант Уайт медленно кивнул, находясь все еще под впечатлением сцены, свидетелем которой только что был. Он надеялся, что служанка не заметит, как предательски натянулись его брюки пониже живота. Переминаясь с ноги на ногу, он произнес:

— Я покидаю вас, мисс Шоу. Буду очень признателен, если вы не упомянете ей моего имени.

— Если я сама не лишусь работы, то постараюсь забыть его.

— Да, я понимаю, что… только… — Его голос оборвался, когда он опять взглянул на закрытую дверь. Лицо его было бледным. — Попробуйте объяснить ей, что я только исполнял приказ.

Мэри доставляли удовольствие его извинения и смущение.

— Посмотрим, — уклончиво ответила она.

— Мэри! Мэри! Сейчас же зайди ко мне! — раздался гневный голос из-за закрытой двери.

Она головой указала на дверь:

— Вам лучше уйти, миледи может выйти в любой момент. Вы и так уже все видели.

Мэри спрятала улыбку. Услышав повелительный голос Джесси, сержант тотчас направился к передней двери и вышел из дома, не дожидаясь, пока прислуга закончит говорить.

— Мэри!

— Мисс Джесс, он ушел, — крикнула Мэри в ответ, спеша в спальню. — Солдаты уезжают. Теперь отпала необходимость говорить со мной подобным тоном. — Мэри толкнула дверь, открыв ее настежь. — Ты слышала? Они покидают нас.

Джесси мигом снова впорхнула в свою ночную сорочку. Когда Мэри вошла в спальню, она уже стояла возле кровати, склонившись над Ноем. Взглянув на подругу страдальческими глазами, Джесси вымолвила:

— Ах, Мэри, я думала, что причиню ему боль.

Подруга дотронулась до лба Ноя тыльной стороной руки.

— Да он горит. Но это не из-за тебя. Его просто лихорадит. У Дэви здесь есть немного ликера. Нужно натереть им мистера Маклеллана. Это должно ему помочь.

— Но у пего такое слабое дыхание. — Джесси прикусила губу.

— Вероятно, на нем еще никто прежде не катался верхом, как на жеребце, — грубо ответила Мэри.

На бледных щеках Джесси вспыхнул яркий румянец.

— Но я не… в самом деле… я не знала, как…

Мэри скептически изогнула брови дугой.

— Нам с сержантом так не показалось. — Она отвернулась. — Пойду принесу ликер.

Устроившись на краю кровати, Джесси убрала с писка Ноя мокрую прядь волос. Его лицо было неестественно красным, а дыхание прерывистым.

— Он умирает? — спросила Джесси, когда Мэри вернулась.

— Не могу сказать, — ответила та, присев с противоположной стороны кровати и поставив себе па колени неглубокую миску, наполненную ликером. Смочив тряпку, выжав и аккуратно сложив, Мэри передала ее Джесси.

— Протри ему лицо и шею, а я займусь грудью.

Какое-то время женщины энергично работали в полпом молчании.

— Тебе не должно быть стыдно, — наконец произнесла Мэри, бросив понимающий взгляд на подругу, черты лица которой оставались напряженными. — Ты поступила именно так, как требовалось. Только ты убедила сержанта, что ему нечего здесь делать.

Джесси застыла на месте.

— Мне было не так просто па это решиться, — тихо заметила она. — Я слышала ваш разговор с сержантом Уайтом и поняла, что ты задумала. — Джесси печально улыбнулась. — Мне хотелось задушить тебя, и, если бы ты в тот момент находилась поблизости, я, наверное, так

Бы и сделала.

— А что еще можно было ему сказать? — оправдываясь, спросила Мэри. — Он ведь не из тех мужчин, которым можно вскружить голову. Неотесанный мужик, вот кто он такой. Хотя, с другой стороны, он почти поверил в мою ложь. — Она щелкнула пальцами. — Видела бы ты, как он улепетывал отсюда, поджав хвост! — Мэри ухмыльнулась. — Он испугался последствий.

— Не напоминай мне, Мэри. Я даже думать об этом не желаю.

— Я и сама была поражена, — упорствовала Мэри, — я и представить себе не могла, что ты способна на такое.

— Дорогая, пожалуйста!

— Где ты научилась таким вещам?

— Джесси коснулась пальцем верхней губы Ноя.

— Я видела, — несколько дерзко ответила она.

—  — Когда?

Джесси вздохнула, понимая, что Мэри не оставит ее в покое, пока не узнает всей правды.

— Когда мне было двенадцать лет, я случайно увидела в конюшне, как доярка и конюх занимались любовью. Успокойся, это был не твой Дэви. Так вот, я спряталась и

— подсматривала за ними. Согласна, что это неприлично, но я… да, я была очарована. Вначале мне показалось, что они причиняли друг другу боль, но потом поняла, что их лица искажались от величайшего наслаждения.

— Верно, боль и наслаждение одновременно.

— Не знаю, я не испытывала ничего подобного, — строго заметила Джесси. — Я ведь только притворялась.

— А тебя американец не возбудил? — напрямик спросила Мэри.

От неожиданного вопроса Джесси чуть было не протерла по ошибке свой лоб вместо лица Ноя.

— Нет! — быстро произнесла она. Но это было ложью. Джесси помнила, как напрягалось тело Ноя от прикосновения ее рук и как она ощущала его мужскую плоть через тонкую ткань кальсонов. — Нет, повторила Джесси. — Ты же сама видела, что он лежал в одежде.

— Не стоит так горячиться. Я же сказала: тебе нечего стыдиться. Солдаты больше не придут к нам, а мы сделали то, что должны были сделать. Сержант Уайт убедился, что вы с мистером Маклелланом проводили вместе время, развлекаясь. Лучшего и придумать нельзя.

Джесси не была в этом уверена, но ничего не сказала в ответ.

— Что же будет с мистером Ноем? — со страхом поинтересовалась Джесси. — Чем нам помочь ему?

— Мисс Джесси, мы делаем все, что в наших силах. Кстати, я уже думала об этом. Если американцу станет хуже, ты сможешь сделать единственное, что разрешит многие проблемы.

— Что именно? — удивилась Джесси.

— Выйдешь за него замуж, — неожиданно заявила Мэри.

 

Глава 3

Ной понял, что дни его сочтены, или по крайней мере догадался об этом. Подобные мысли посетили его по простой причине: над ним склонился священник. Ной пытался пробраться сквозь окутавший его густой туман, чтобы сказать священнику о своем нежелании умирать. Он попытался шевельнуть губами, но не смог вымолвить ни слова. Долго лежать с открытыми глазами он также был не в состоянии. Произносимые над его кроватью слова, смысл которых ок никак не мог уловить, изобиловали резкими, неприятными звуками. От священника сильно пахло алкоголем.

Затем послышался другой голос, нежный и мелодичный. Ноя поразило странное ощущение, что он где-то его уже слышал. Он весь напрягся, чтобы вспомнить, где именно. На память ничего не приходило, но вместо этого он сочувствовал, как непроизвольно стал погружаться в темноту. Он начал бороться с этим, но напрасно.

Какая-то часть его осознавала, что священник склонился над ним еще ниже, что-то бормоча, но Ной по-прежнему не улавливал значения слов. «Я не умру, — сказал себе Ной. — Я не хочу умирать». Он сделал усилие, чтобы заговорить

— Я… согласен, — промолвил Ной на одном дыхании и снова потерял сознание.

— Слышали? — вмешалась Мэри, широко улыбаясь от удовольствия. — Вы слышали его? Он сказал, что согласен жениться на Джесси. Теперь вы верите мне? — обратилась она к священнику, толкнув локтем свою золовку.

— Я тоже могу это подтвердить, — быстро отреагировала Сара на намек Мэри.

Находившийся у нее на руках Гедеон радостно залепетал, отчего ямочки на его щечках сделались еще глубже.

Священник не спеша распрямился, держась за кровать. Его добрые глаза были слегка подернуты пеленой, а раскрасневшееся лицо выражало недоумение и одновременно изумление. Он пытался держать себя так, как подобало человеку его положения, но действие пшеничного ликера Мэри оказалось могущественнее. Он взглянул на Джесси, стоявшую с другой стороны кровати и державшую в своих руках руки Ноя. Ее глаза были опущены, и священник раздумывал, умышленно ли она избегала его взгляда.

— Очень хорошо, — вздохнул он, закрыв свой молитвенник, — в таком случае объявляю вас мужем и женой. — Он потряс головой, чтобы прийти в себя и невнятно произнес:

— Очень необычно. Совсем не по правилам.

Мэри взяла священника под локоть, поддерживая его и в то же время выпроваживая из комнаты:

— Но надеюсь, все законно, не так ли?

— Священника оскорбил ее вопрос.

— Как вы можете сомневаться? Документ подписан и будет должным образом зарегистрирован в церкви. И все же очень необычно.

— Ничего особенного. — Мэри помогла священнику надеть пальто и подала ему трость с круглой ручкой, висевшую на крючке над дверью. — Сара довезет вас на своей телеге. — Мэри взяла ребенка у золовки и быстро чмокнула ее в щеку. — Спасибо тебе, Сара, — прошептала она, — ты очень выручила нас.

Лицо Сары выражало сомнение. Накинув плащ на свои худенькие плечи, она обмотала шарф вокруг шеи. Ее огромные карие глаза красноречиво говорили Мэри, что она думала по поводу этого безумного плана.

— Хорошо, я отвезу его в церковь и прослежу, чтобы он сделал записи, касающиеся свадьбы. Однако я сомневаюсь, что завтра он будет помнить хотя бы половину того, что произошло сегодня. — Она фыркнула. — А может быть, и все позабудет.

Стоя в дверном проеме и укрывая Гедеона от холода, Мэри помахала им вслед.

— А вы что думаете по этому поводу, господин Гедеон? У вас когда-нибудь бывали подобные затруднения? — Гедеон радостно загукал, когда Мэри, шагнув внутрь дома, пощекотала его щечку. — Да ладно, можете не отвечать. Я и так очень сообразительная, и не отрицайте. Идемте-ка лучше к вашей маме. Вне всякого сомнения, она по-прежнему не знает, правильно ли поступила, решившись на такой поступок.

Джесси сидела в кресле-качалке, которое она придвинула к самой кровати Ноя. Она с радостью взяла малыша к себе на руки. Гедеон игриво извивался, дергая ее за толстую косу, свисавшую через плечо. Он все время пытался засунуть ее ручонкой в свой маленький ротик.

— Ой, Мэри, что мы наделали?

— Мы придумали способ, как вам с малышом вы

— браться из Англии, — решительно заявила Мэри. — Ты же прекрасно знаешь, что это нужно было сделать ради Гедеона.

— Но какой ценой, Мэри? Какой ценой? — Джесси так сильно прижала ребенка к груди, что он вскрикнул. Она тут же ослабила объятия, машинально вынув волосы из его рта. — Если мистер Маклеллан останется жив, то никогда не простит мне, — тихо добавила Джесси, — а если умрет, то не прощу себе я сама.

Ной прижался щекой к холодной мокрой материи. Он почувствовал, как чьи-то пальцы осторожно убрали прядь волос с его лба. Он попытался улыбнуться, отчего угол его рта приподнялся. То, что, казалось, грузом лежало на его веках, вдруг исчезло, словно растворившись. Ной медленно открыл глаза и попытался рассмотреть лицо склонившегося над ним человека, хотя черты его расплывались.

Женский рот красивой формы был приоткрыт. Ной смог даже разглядеть кончик розового языка между зубами, в то время как женщина была полностью поглощена своей работой. До его сознания неожиданно дошло, что именно он являлся объектом ее пристального внимания. Ною это доставило удовольствие. Его взгляд упал на сплетенную косу, уложенную в виде диадемы, и тут же нашелся ответ на вопрос, который он задавал себе еще в экипаже. Ее волосы были цвета пшеницы. Шелковые, золотые нити обрамляли овал ее лица. Они так украшали женщину, что Ной удивился, почему не заметил этого сразу. Затем его взгляд опустился ниже, на темные брови и веер еще более темных ресниц. И вдруг он понял, как заблуждался, когда представлял ее брюнеткой или рыжеволосой. Теперь он знал, что никакой другой цвет не подошел бы к ее лицу. Ее волосы были такими же мягкими и блестящими, как и у ребенка. Ной судорожно сжимал и разжимал пальцы рук, борясь с желанием дотронуться до нее, но в то же время не хотел пугать это хрупкое создание своим неожиданным прикосновением. Женщина была так увлечена, что не замечала его взгляда. Ной подумал, что если бы она посмотрела на него своими светло-голубыми глазами, то он, наверное, снова окунулся бы в туманную пустоту, которая обволакивала его в течение последних дней.

Джесси аккуратно сняла повязку и опять обработала рану. Однако она уже больше не была уверена в эффективности подобного лечения, хотя и не знала, что еще можно было предпринять. Ей казалось чудом, что он не умер за прошедшие сутки. Мэри уверяла, что его вернула к жизни брачная церемония. До этого он находился на волосок от смерти. Джесси соглашалась, что в словах подруги, возможно, и была доля истины. Она подозревала, но не делилась своими мыслями с Мэри, что Ной пытался выжить лишь для того, чтобы иметь возможность совершить убийство.

— У тебя нежные руки, — обратился он к ней на ты.

Джесси молниеносно убрала свои руки с тела Ноя, будто его слова ошпарили их. Она попыталась приподняться, но он схватил ее за запястье. Демонстрируя большую, силу, чем она у него предполагала, Ной крепко держал ее руку. Это заставило Джесси снова сесть.

— Ты ухаживаешь за мной? — спросил он. От долгого вынужденного молчания его голос был хриплым.

Она утвердительно кивнула, избегая его взгляда.

— Мне нужно идти к Мэри. — Джесси опять постаралась вырваться, но тщетно. Ной не отпускал ее.

— А кто такая Мэри?

— Моя подруга. Она помогает мне. — Свободной рукой Джесси смахнула с лица завиток. — Вам не стоит так много разговаривать, — с тревогой произнесла она. «Или держать меня», — с той же тревогой подумалось ей. — Мне кажется, будет лучше, если вы отдохнете.

— Я этим только и занимаюсь в последнее время, — возразил он. — Как долго я здесь нахожусь?

— Чуть более шести дней. — Она быстро взглянула на него. Выражение его лица было задумчивым, но не тревожным. — По-моему, вас не удивило то, что я сказала.

— Вообще-то я думал, что я лежу немного дольше. Я кое-что припоминаю.

— Припоминаете? — как можно спокойнее поинтересовалась Джесси, пытаясь скрыть страх и панику, которые охватили ее. — А что именно вам припоминается?

Ной совсем не собирался делиться с ней своими эротическими фантазиями. Они были слишком неприличными, к тому же труднопередаваемыми. По крайней мере в компании женщины, занимающей в них столь видное место.

— Я помню, что вокруг меня все время ходили люди, возможно, ими были вы с Мэри. Ах, да, и священник…

— Вы помните священника? — У Джесси сердце чуть

Не выпрыгнуло из груди.

Он кивнул:

— Было очень любезно с вашей стороны пригласить его позаботиться о моей душе, хотя, как оказалось, я удивительно живучий человек. — Его глаза озарились улыбкой.

Но Джесси меньше всего хотелось в данный момент смеяться. Ее улыбка получилась вымученной. Определенно еще не наступило подходящее время, чтобы открыться ему, да в он не был готов выслушать всю правду. Пока рано было обьяснять сложившуюся ситуацию не окрепшему после ранения человеку.

— Как я оказался здесь? — спросил он. — И кому

Принадлежит этот дом?

На этот раз, когда Джесси попыталась вырвать свою руку, он выпустил ее. Она поднялась, взяла тазик и, держа его перед собой, словно щит, спросила:

— Вы помните, что в вас стреляли и ранили?

Скользнув рукой под одеялом, Ной коснулся больного места.

— Даже очень отчетливо.

Он слегка развернулся, чтобы лучше ее видеть. От боли его лицо исказилось, но зато теперь ему ничто не мешало смотреть на нее. От его проницательного взгляда не ускользнул намек на возражение, отразившийся в ее глазах. Сделав резкое движение рукой, означавшее, что он заранее отклонял все ее протесты, Ной спросил:

— Скажи, что же все-таки произошло после моего ранения?

Джесси опустилась в кресло-качалку, продолжая держать таз. Выплеснувшиеся капли попали ей на руки, но она ничего не заметила. Она думала лишь о том, что с настоящего момента должна начать плести паутину лжи.

— Грабители приказали всем снова занять свои места в экипаже. Оставались лишь вы, я и Гедеон, кто не послушалея их. Они не надеялись, что вы выживете, а я… я не хотела покидать вас.

— Они позволили тебе остаться со мной? Странно.

— Они пригрозили, что… расправятся со мной и Гедеоном, если остальные расскажут о случившемся властям и вышлют нам подмогу. Думаю, разбойники собирались забрать меня и ребенка с собой. После того как экипаж уехал, я заключила с ними выгодную сделку. Я сказала, что хорошо заплачу, если они доставят нас сюда. Не знаю почему, но мне поверили.

Ной взглянул на Джесси с серьезным видом.

— Это потому, что у тебя ангельское личико, Джесси чуть не поперхнулась. Меньше всего она ощущала себя ангелом. О Боже, положение становилось все более щекотливым…

— Бандиты привели нас в дом к Мэри. Он находится не так далеко от почтовой дороги, за это я отдала им Драгоценности, спрятанные в пеленках Гедеона.

— Значит, бандиты получили то, что принадлежало пассажирам экипажа?

— Да, — ответила Джесси и, помедлив, добавила:

— Вы считаете, я поступила не правильно? Ведь я отдала им чужие ценности. Но ведь ничего другого у меня при себе не было.

— Вряд ли я имею право осуждать тебя. Ты спасла мне жизнь, — искренне ответил Ной. — Я благодарен тебе за это.

Джесси почувствовала неловкость.

— В вас стреляли потому, что вы хотели помочь мне. Я была вашей должницей.

— Ну что ж, теперь мы в расчете. — Ему очень хотелось сказать ей больше слов благодарности, но тело напомнило о более неотложных делах. Откашлявшись, он посмотрел куда-то вдаль, через плечо Джесси, поинтересовавшись:

— Мне хочется… то есть мне нужно… а где в комнате ночная ваза?

Джесси покраснела.

— О да, конечно. — Она достала то, что просил Ной, из нижнего ящика ночного столика. — Оставляю вас одного.

Ной засмеялся, скорчившись от боли.

— Да, думаю, так будет лучше всего. Я справлюсь сам. К тому времени, когда он свесил ноги с кровати, Джесси уже вышла из комнаты.

Как только Гедеон увидел ее, начал извиваться на руках Мэри.

— Ма. Ма. Ма!

Сердце Джесси тотчас растаяло, и в ту же минуту любая ложь Ною была оправдана в ее глазах.

— Мэри, ты слышала? Он действительно назвал меня мамой?

Подруга радостно засмеялась, решив, что лучше не стоило говорить Джесси о том, что весь сегодняшний день малыш почти все вокруг называл мамой.

— Может быть, ты покормишь его? — спросила Мэри. — Я разварила овсяные хлопья.

— Хорошо, давай мне мальчика. — Джесси села и положила Гедеона на колени. — Мистер Маклеллан пришел в себя.

Мэри чуть не уронила миску, которую ставила на стол. Она успела поймать ее на лету, не дав упасть на пол.

— Почему ты мне не сказала сразу?

— Ну вот сейчас сказала. — Джесси взъерошила темные детские волосики. — Только не входи пока туда.

— Почему?

— Мистер Маклеллан… ну, в общем… он занят.

— Понятно. — Мэри отошла от двери спальни, взяла вещи, нуждавшиеся в починке, и тяжело уселась на стуле. — А когда он очнулся?

— Совсем недавно. — Джесси вытерла рот и щечку Гедеона краем своего передника. Казалось, малыш особенно любил есть овсянку, когда Джесси надевала этот фартук.

Она помахала очередной ложкой с кашей перед носом малыша и, когда тот рассмеялся, сунула ее ему в рот. — Он задал мне несколько вопросов.

Мэри вдевала нитку в иголку.

— Ну? Ты мне расскажешь, о чем он спрашивал?

— Тише. Не шуми так. Ты что, хочешь, чтобы он услышал нас?

— Что же все-таки произошло?

— Вначале он спросил меня, где получил ранение и как очутился в этом доме. Я рассказала ему историю, которую мы с тобой придумали заранее.

— Отлично. Немного правды и немного… остального.

— Остальное называется ложью, Мэри. И ничего хорошего из этого выйти не может.

Мэри позволила подруге выговориться, чтобы той стало легче. Приложив заплатку к оборванному колену на брюках мужа, она обметала ее.

— Тебе не кажется, что уже пора проверить, как себя чувствует мистер Маклеллан? — выдержав паузу, поинтересовалась она.

Именно этого Джесси и не хотелось делать в данную минуту. Она еще не подготовилась к продолжению беседы с Ноем. Сказав, что не может оставить Гедеона, Джесси попросила Мэри пойти взглянуть на американца.

Мэри очень обрадовалась такой просьбе. Но, обнаружив Ноя спящим, она явно огорчилась, что не сможет переброситься с ним парой слов. Мэри вынесла из спальни горшок, не обращая внимания на улыбку Джесси, и отнесла его в уборную. Когда она снова возвратилась в дом, Джесси уже хозяйничала у камина, помешивая в кастрюле куски ветчины и сладкие бобы. Гедеон лежал у нее на коленях.

Поставив горшок в комнате Ноя, Мэри вновь принялась за штопку.

— Впредь вынос его горшка будет входить в твою обязанность. Мне кажется, я уже не работаю прислугой в вашем доме, поэтому избавь меня от этого занятия.

Джесси усмехнулась:

— Когда ты работала в доме моих родителей, ты никогда не выносила горшки. И не пытайся доказать мне обратное. Мама всегда говорила, что ты не годишься для этой роли.

— Леди Анна была права. Она так же радовалась моему уходу, как и я сама, когда оставила вас.

— А я скучала по тебе, — честно призналась Джесси. — Возможно, маме и не нравилась наша дружба, но я пропала бы без тебя.

Мэри доставили огромное удовольствие слова подруги, отчего кончики ее ушей покраснели. Она быстро наклонила голову и продолжила пришивать заплатку к брюкам Дэви.

Улыбаясь, Джесси сняла кастрюлю с камина и наполнила ветчиной с бобами миски для себя и для Мэри. Положив аккуратно ребенка на расстеленное на полу одеяло, Джесси принялась за еду, чувствуя, что ей снова предстоит взяться за работу по дому. Поскольку в прошедшую неделю все свободное время она заботилась о Ное, ведение хозяйства в основном ложилось на плечи Мэри, и сейчас Джесси была решительно настроена поделить все обязанности пополам. В первый раз со дня ограбления они ели и просто болтали по пустякам, не упоминая имени Ноя. — Полагаю, этот негодник тоже живет здесь? Мэри и Джесси одновременно удивленно подняли головы при звуке незнакомого голоса. С трудом стоя на ногах, Ной прислонился к открытой двери их комнаты. Он был в брюках, но без носков и ботинок. Его рубаха была застегнута на верхнюю пуговицу и частично заправлена в брюки. Очевидно, одеться ему помешал Гедеон. Мэри поразил, а Джесси успокоил тот факт, что Ной абсолютно не выглядел раздраженным из-за поступка ребенка. Его даже, казалось, забавляло кривляние Гедеона, которого он держал на своих руках. Мэри отметила про себя, что Маклеллан был привлекательным мужчиной. Джесси предпочитала совсем не Думать об этом.

— Я немедленно заберу его, — сказала она, поспешив через комнату к Ною с вытянутыми руками. — Тебе не следовало ползать туда, — стала бранить она Гедеона. — Простите мистер Маклеллан, мы с Мэри и не заметили, как он исчез из комнаты. Понимаю, что это не очень хорошо с Моей стороны, но, уверяю вас, обычно я лучше присматриваю за ребенком…

— Все в порядке, — улыбнулся Ной, — ему просто везде интересно побывать, так же, как и мне.

Он взглянул на Мэри и поклонился ей. Затем, подойдя к столу, представился. Его шаги были медленными, несколько раз он останавливался, морщась от боли, но пытался не обращать на это внимания.

Широко открыв рот, Мэри, запинаясь, произнесла свое имя.

— Очень рад познакомиться с вами, Мэри Шоу. Я уже знаю, что вы подруга моей спасительницы. Я признателен за вашу заботу обо мне.

У Джесси округлились глаза, когда Мэри, поднявшись со своего стула, предложила Ною присесть. Она никогда не видела подругу с глупой улыбкой на лице, но почему-то такую реакцию вызвал у нее американец.

— Мистер Маклеллан, вам не нужно было вставать с постели, — решительно заявила Джесси. — Это неразумно.

— Очень даже разумно, — ответил он.

— А как же ваша рана? — возразила она.

— Я уже поправляюсь. — Ной переключил внимание на Мэри. — Можно мне что-нибудь поесть?

Мэри взмахнула руками.

— Конечно же! — быстро залепетала она. — Сейчас я вам подам. Мы, наверное, выглядим дурно воспитанными. — Она поспешила к камину. — Мисс Джесси, дайте ему пару носков Дэви. Ему, должно быть, холодно с голыми ногами.

Не обращая внимания на протесты Ноя, Джесси опять усадила Гедеона на одеяло, а сама полезла на чердак по приставной лестнице. Там, в небольшом сундуке, где Мэри хранила одежду, она нашла шерстяные носки Дэви и принесла их Ною.

— Вы сможете сами надеть их? — с сомнением в голосе спросила она.

Уловив в ее голосе явный скептицизм, Ной решил доказать этим женщинам, что его еще рано считать инвалидом. Он взял у Джесси носки и стал натягивать на ноги. От наклона головы вперед перед глазами у него все поплыло, а губы сжались от невыносимой боли, но Ной был твердо настроен добиться своего. Когда он выпрямился, на его лице играла улыбка, хотя и несколько грустная.

— Ничего нет проще, — дерзко произнес он.

Джесси по-прежнему сомневалась в его возможностях, но воздерживалась от комментариев. Мэри поставила перед ним миску с едой и отрезала большой ломоть свежеиспеченного хлеба. Вежливо поблагодарив за угощение, Ной принялся за еду.

— Пожалуйста, — сказал он, — присаживайтесь тоже. Я не хотел мешать вашей трапезе. Кстати, должен признаться, готовите вы превосходно.

Мэри довольно хмыкнула, снова взявшись за ложку.

— Сейчас вам все будет казаться превосходным. С того момента, как вы попали сюда, у вас во рту не было ни крошки, кроме травяного чая.

Ной отломил маленький кусочек хлеба и окунул его в кастрюлю с ветчиной и бобами.

— Нет, в самом деле, очень… — Ной замолчал, повернув голову в сторону Гедеона. — Малыш снова убегает.

Джесси подхватила ребенка на руки в тот момент, когда малыш проползал мимо нее.

— Ма… ма… ма… — бубнил он, вскидывая ручонки, чтобы освободиться.

Крепко держа его, невзирая на раздавшийся громкий крик, Джесси спокойно продолжала есть.

— А кто такой Дэви? — спросил Ной, наблюдая, как

— Джесси ловко справлялась со своим сынишкой. Ему вдруг

— пришло в голову, что на нем надеты носки ее покойного

— мужа. От этого ему стало слегка не по себе, и он начал

— нервно постукивать ногами под столом.

— Дэви — мой муж, — промолвила Мэри, — он уехал в другой город в поисках работы.

Джесси удивилась, с какой легкостью Мэри только что солгала. Она старательно избегала взгляда своей подруги, сосредоточившись на еде.

— Понимаю, — ответил Ной, — значит, вы одни.

— Вряд ли, — усмехнулась Мэри. — У меня большая семья, но жизнь разбросала всех по разным местам. Однако если понадобится, нам с Джесси всегда протянут руку помощи.

— Это замечательно. И все-таки вам, наверное, было трудно ухаживать за мной. Я очень признателен вам за ваше самопожертвование.

— Едва ли это можно так назвать, — вставила слово Джесси, — я просто платила добром за добро.

— Интересно, а почему ты не съездила в Линфилд или Стенхоуп? Уверен, я упоминал эти места, когда мы вместе ехали в экипаже. Кто-нибудь оттуда меня обязательно забрал бы.

Джесси с трудом сглотнула. Ною нельзя было отказать в сообразительности.

— Честно говоря, я не подумала об этом. Но в любом случае вам нельзя было передвигаться.

Мэри отодвинулась от стола.

— Мне нужно сходить к Саре. Я могу взять с собой и Гедеона, детишки Сары любят возиться с ним.

Джесси почувствовала, будто ее вели на казнь.

— Может быть, пойти с тобой? — Она попыталась встать, но Мэри насильно усадила ее назад и быстро взяла на руки Гедеона.

— Нет, ты останешься здесь и все объяснишь мистеру Маклеллану.

— Ною, — прервал ее он, — пожалуйста, называйте меня по имени. А что мне нужно объяснить?

Проигнорировав его вопрос, Мэри повторила:

— Мисс Джесси, вы все объясните Ною. Он поймет, и пусть я провалюсь на этом месте, если окажусь не права.

Ной перевел недоуменный взгляд с одной женщины на другую.

— Что вы хотите мне объяснить? — снова спросил он.

Его вопрос опять остался без внимания. Джесси просто

Сидела, сгорбившись на стуле, и рассматривала свои сложенные на коленях руки. Подруга собирала вещи Гедеона. Джесси надеялась, что с объяснением можно еще подождать, но та считала, что наступил подходящий момент.

Джесси подумала, что ее подруга уж слишком быстро собралась для того, чтобы оставить их с Маклелланом наедине.

— Как ты могла так поступить со мной, Мэри? — раздраженно прошептала Джесси, открывая дверь им с Гедеоном. — Твой разум помутился от взгляда мистера Ноя!

— Чепуха. Ты все должна рассказать ему сама. Я же вижу, как он смотрит на тебя.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала Джесси, тоже выйдя из дома вслед за ними. — Как он смотрит на меня?

— Да очнись же. Абсолютно очевидно, что он увлечен тобой. Он просто пожирает тебя глазами.

— Мэри!

— Ступай лучше в дом, а то ему станет интересно, что ты делаешь здесь на холоде. — Она слегка подтолкнула Джесси. — Иди же! И перестань волноваться. — Развернувшись, подруга быстро направилась к дому Сары.

— Мэри… — в отчаянии прошептала Джесси. Но та даже не обернулась, и ей пришлось одной вернуться в дом.

— В дверях она тотчаХ натолкнулась на могучую грудь Ноя.

— Ой, извините, — сказала Джесси, стараясь обойти его. Она не посмела взглянуть ему прямо в глаза. — Я не причинила вам боль?

— Нет. — Ной закрыл за Джесси дверь, но не дал ей пройти, загородив путь руками, словно поймал в ловушку. Его глаза были мрачными, но не злыми. По правде говоря, тайные перешептывания и многозначительные взгляды женщин казались ему скорее забавными, нежели загадочными. — Мне бы хотелось, чтобы ты все объяснила сейчас.

Джесси не удивилась такому ходу событий. Нагнувшись, она выбралась из кольца его рук и принялась убирать со стола. — Джесси.

Не повернув головы в его сторону, она произнесла:

— Я не давала вам права называть меня по имени.

— Но как мне тебя называть, подскажи, — разумно заметил Ной. — Мэри сказала, что тебя зовут именно так.

— Она слишком много говорит.

Ной подошел к окну и присел на скамью, вытянув ноги. Затем он подобрал с пола одеяльце Гедеона, сложил его пополам и подсунул себе под спину.

— Похоже, что Мэри поставила тебя в затруднительное положение, не правда ли? Но что такого ужасного я должен услышать от тебя?

Джесси раздражало самодовольное выражение его лица. Однако она воздерживалась от объяснения. Пусть лучше самодовольное выражение, чем то, которое, несомненно, появится на его лице, едва ему станет известно о свадьбе. Замочив грязную посуду в ведре с водой, чтобы потом как следует оттереть ее, Джесси села за стол.

Она чувствовала себя более уютно с этим человеком на расстоянии, когда их разделял хоть какой-то барьер.

— Даже не знаю, с чего начать, — промолвила она. — Вы уже спрашивали, почему я не съездила в Стенхоуп или Линсрилд.

— И твое объяснение прозвучало не очень убедительно.

Превосходно! Он уже заподозрил ее во лжи.

— Ну что ж, в какой-то степени я не солгала вам, — начала оправдываться Джесси. — Но есть и другая, более важная причина, почему я никому из вашей семьи не рассказала о случившемся. — Джесси нервно оправила подол своего тускло-коричневого платья. — Видите

Ли, в тот день, когда вы впервые встретились со мной, я спасалась бегством. — Она подняла вверх свои большие серые глаза и изучающе посмотрела на него. — Я не могла никому рассказать о вашем местонахождении, иначе тем самым выдала бы и себя.

Ной слегка напрягся.

— Ты убегала? Но от кого?

— От родственников моего мужа, — тихо ответила Джесси, — а точнее, от семьи моего покойного мужа. Роберт умер за несколько дней до Рождества. — В ее глазах заблестели слезы. Джесси была уверена, что за это она обязательно будет гореть в аду. — Он скончался от гриппа. Доктора ничем не смогли ему помочь. Все произошло очень неожиданно. — Джесси перевела дыхание. — С тех пор как поженились, мы жили вместе с его родителями в Грант-Холле. Роберт был их единственным сыном и наследником. А теперь по праву наследником считается Гедеон, поэтому-то бабушка с дедушкой и хотят, чтобы он находился рядом с ними. Растерявшись, Ной не знал, чем утешить ее.

— Право же, это не так уж и плохо. Мои родители тоже любят своих внуков до безумия.

— Наверное, ваши родители не заявляли во всеуслышание, что не желают иметь ничего общего с матерью своих внуков?

— Конечно, нет, — сказал Ной, начиная понимать, к чему клонила Джесси. — Так значит, тебе стало известно об их намерениях?

Она кивнула, громко шмыгнув носом. Вытащив кусочек материи из манжета рукава, Джесси вытерла им нос. Успокоившись и желая показать Ною свой твердый характер, она продолжила:

— Герцог и герцогиня не хотят, чтобы я жила с ними в Грэнтхэме, и они заявили об этом достаточно откровенно. С самого начала они возражали против нашей с Робертом женитьбы и не скрывали своего нежелания видеть меня после его смерти.

— Но почему?

Думаю, вы не поймете, потому что вы не англичанин.

— И все-таки я постараюсь.

Джесси приняла задумчивый вид в надежде, что полностью завладела его вниманием, и с трудом проговорила:

— У меня совершенно не было приданого. Когда Роберт познакомился со мной в Лондоне в разгар светского сезона, я была компаньонкой леди Говард. Вы же понимаете, что юноше из столь знатного рода не пристало брать себе в жены бедную девушку, каковой являлась я. Мой отец был

— бароном, и хотя мои родители занимали более низкую ступень в обществе по сравнению с людьми графского титула, им был открыт доступ повсюду. Им нравились вечеринки, танцы, они любили повеселиться. Только не подумайте, что мои родители были развратными и у них не было забот. Нет, просто они беззаботно наслаждались жизнью и не заглядывали в будущее: ни в мое, ни в свое собственное.

— Они влезли в долги, — предположил Ной, рисуя в своем воображении ход дальнейших событий.

Джесси кивнула:

— Рано или поздно это должно было случиться с ними. Ничего удивительного. Но папа постепенно обязательно расплатился бы и все были бы счастливы. Он был порядочным человеком. Наше поместье приносило приличный доход, и причины для беспокойства не существовало. Разумеется, я и не думала, что случится беда.

— А что произошло?

Пожар. — У Джесси будто ком застрял в горле.

Она тяжело сглотнула. Черты ее бледного лица напряглись. — Это произошло два года назад глухой зимней порой. Мама с папой погибли, а дом и конюшни были уничтожены пожаром. Билл, младший брат Дэви Шоу, помог мне выбраться из объятого пламенем дома. — Джесси беспрерывно теребила в руках носовой платок. — Извините, вам, наверное, неинтересны все эти подробности. Просто вы спросили, почему родители Роберта, возражали против нашего брака. Пожар уничтожил все до мелочей. Имение пришлось продать, чтобы расплатиться с кредиторами, и все же некоторым из них не повезло, они ушли с пустыми руками.

Ной свесил ноги со скамьи и, наклонившись вперед, положил локти на колени.

— Полагаю, у тебя не было родственников, к кому можно было бы обратиться за помощью.

— Вы правы. Поэтому-то я и нанялась в компаньонки. Но и этому была рада. Не многие люди желали жить со мной под одной крышей. Они испытывали неловкость.

— Мне кажется, твое присутствие постоянно напоминало бы им, насколько велика вероятность так же быстро распроститься со своим состоянием и положением.

Спрятав носовой платок обратно в манжет рукава, Джесси опустила руки на стол.

— Теперь вы понимаете, почему родители Роберта так относились ко мне. Не потому, что мои родители настолько глупо лишились всего, в том числе и собственной жизни, не позаботившись о моем будущем, а потому, что мне пришлось работать.

— Должно быть, они обижали тебя?

Джесси продолжила свой рассказ прерывающимся голосом:

— Да, было… трудновато. Роберт постоянно пытался сглаживать наши отношения. У нас были и собственные покои в Грант-Холле, но я никогда не чувствовала себя там хозяйкой. Я надеялась, что его родители хоть немного переменятся ко мне, когда узнают, что у нас будет ребенок. Однако этого не случилось. Наоборот, жить с ними стало просто невыносимо. Лорд и леди Грэнтхэм начали строить всяческие планы относительно нашего ребенка, но меня лично они исключали из своих проектов. Роберт успокаивал меня как мог, но им удалось заманить его в свои сети.

Ной обнаружил, что его обрадовало это известие. Он очень боялся, что в глазах Джесси Роберт Грэнтхзм был святым человеком. Почти одновременно Ною стало стыдно за свои мысли. Он не имел никакого права интересоваться чувствами Джесси к бывшему мужу. Закрыв на минуту глаза, он постарался представить лицо своей невесты. Образ получился смутным, ускользающим. Ной опять открыл глаза и задумчиво посмотрел на Джесси.

В эту минуту ей хотелось по его глазам прочитать то, о чем он сейчас думал.

— С момента рождения Гедеона они постоянно вертелись возле него. Я чувствовала себя… племенной кобылой, которая была уже никому не нужна. — Джесси закончила с удивительной откровенностью — это была задумка Мэри:

— Позже, когда Гедеону исполнилось всего не

Сколько месяцев, Роберт заболел. После его смерти меня практически перестали допускать к сыну. Если и удавалось пробраться в детскую, то меня тотчас начинали обвинять в каких-то грехах. Если я играла с сыном, мне говорили, что я перетягиваю его на свою сторону. Что бы я ни делала, все

Было не так, как нужно.

— Поэтому-то ты и решилась бежать.

Джесси кивнула:

— Я могла надеяться лишь на Мэри. Только она приютила бы нас с сыном и никому не выдала бы. Прежде чем пожениться, они с Дэви работали у моих родителей.

— Итак, ты с Гедеоном ехала сюда в ту ночь, когда и произошло грабительское нападение.

— Да. Но до этого мы с Гедеоном прожили здесь уже несколько месяцев. В ту ужасную ночь мы возвращались из Хеммингса, где я показывала ребенка врачу. Мы приехали на постоялый двор незадолго до вашего появления там.

Положив ногу на ногу, Ной внимательно разглядывал Джесси.

— То, что ты только что рассказала мне, останется между нами. Не бойся, я никому не сообщу о вас. Теперь я понимаю, почему вам с Мэри так не терпелось поделиться со мной этой грустной историей. Иначе я мог бы выдать вас с ребенком, сам того не подозревая. Отныне

Тебе нечего опасаться. — На лице Ноя появилась обаятельная улыбка. — У тебя ведь не создалось впечатления, что я великан-людоед?

— Совсем нет, — честно призналась Джесси, но, вспомнив ссору Маклеллана с хозяином постоялого двора, поправилась:

— Хотя вы можете показаться опасным человеком.

Забыв о ране, Ной расхохотался, тотчас схватившись за больной бок.

— Вряд ли я буду вести себя с тобой так же, как и с ними, — сказал он.

— Вы еще не знаете всего, — произнесла Джесси, уставившись на свои руки.

— Правда? А что еще я должен узнать? — весело спросил Ной.

Его открытое лицо и добрые глаза чуть все не испортили. Еще немного, и Джесси призналась бы в заранее подготовленном плане. Она содрогнулась от мысли, что ей еще предстояло рассказать Ною. Кусая нижнюю губу, она продолжила:

— Грэнтхэмы разыскивают нас с Гедеоном. Если им удастся найти, где мы прячемся, то они заберут моего сына, а меня упрячут в психиатрическую больницу или посадят в тюрьму.

— Но поверь…

— Нет! Вы их совсем не знаете. Они легко расправятся со мной, и тогда мне уже никогда не увидеть сына. Они способны на все, мистер Маклеллан. Я знаю, вы сомневаетесь. Я вижу это по вашим глазам, но вы ошибаетесь. Они уж придумают способ, как отделаться от меня. Герцог с

Герцогиней очень влиятельные особы, а у меня нет средств бороться с ними. Почему, вы думаете, я оставила Грант-Холл? Они никогда не скрывали, что избавятся от меня! Как только я узнала, что они задумали, то стала вынашивать планы побега. — Джесси нервно сжимала и разжимала кусаки. — Именно поэтому мне нужно уехать из Англии, мистер Маклеллан. Здесь оставаться нам с Гедеоном небезопасно. Но у нас нет достаточной суммы денег, чтобы переехать отсюда. Мзри и Дэви очень добры ко мне, но их кошелек также пуст. Мэри вам уже говорила, что Дэви

Уехал в Лондон искать работу, но она умолчала, что он хочет заработать больше денег, чтобы помочь нам с Гедеоном.

Жестом Ной прервал Джесси. Его глаза пылали страстью. Ему хотелось подойти к ней, положить руку на плечо и утешить. Однако он не был уверен, что имеет на это право.

— Джесси, подожди. Отныне тебе нечего больше беспокоиться о деньгах. Я с радостью дам вам с Гедеоном необходимую сумму. Ты именно об этом собиралась поговорить со мной? Ты боялась попросить у меня денег? Понимаю, как тебе трудно было бы это сделать. По твоя просьба ничто по сравнению с тем, что ты спасла мне жизнь. Джесси хотелось, чтобы он немедленно замолчал. От его слов ей стало еще хуже. Взволнованная, она поднялась и решительно заговорила, желая покончить с этим раз и навсегда:

— Я высоко ценю ваше предложение оказать мне помощь, мистер Маклеллан. Вы очень великодушны. Я не знала только, выживете ли вы, чтобы лишний раз продемонстрировать мне свою щедрость. Поэтому я не могла не воспользоваться таким случаем. Я нуждалась в вашей защите, но не надеялась, что вы останетесь живы. — Джесси заметила, что ее слова больно задели Ноя. Его темные брови соединились в одну линию. Глубоко вздохнув, она произнесла на одном дыхании:

— Священник, который приходил сюда, вы его помните, был приглашен не для того, чтобы выслушать вашу предсмертную исповедь. Он приходил, чтобы поженить нас. И он это сделал, — тихо добавила она.

Снова сев за стол, Джесси ждала взрыва негодования. Но его не последовало, и тогда ей показалось, что Ной так ничего и не понял и хотел, чтобы она повторила сказанное.

В его глазах виднелись золотисто-зеленые отблески. Своим взглядом он словно приковал ее к стулу.

— Ты случайно не сказку мне рассказываешь? — спросил он тоном человека, заранее знающего ответ.

— Н-нет.

— Тот священник действительно поженил нас?

— Да.

— Ты представляешь в таком случае, что натворила?

— Я же сказала, что думала, вы умираете. Иначе я не посмела бы сделать это. — Джесси дерзко вскинула голову. — Вы же не думаете, что мне хотелось выйти за вас замуж, правда? Ответьте.

Ной почти не моргал. Господи, эта миниатюрная женщина еще пыталась бороться с ним, чтобы защититься. Да он мог обеими руками обхватить ее талию и раздавить. Но где-то в глубине души он восхищался ее бесстрашием.

— Мадам, мне все равно, что ты хотела и чего не хотела. Факт тот, что ты поступила гнусно.

Ной покачал головой, до конца не осознавая сложившейся ситуации. Потом он снова бросил взгляд на Джесси:

— Мне нужны доказательства, что мы являемся мужем и женой. Они есть у тебя?

Джесси утвердительно кивнула:

— Да, у меня имеется документ, и он зарегистрирован в церкви.

— Позволь мне ознакомиться с ним, — устало попросил Ной.

Отодвинув стул, Джесси вынула из Библии, лежащей в сундуке, то, что хотел увидеть Маклеллан. Передавая ему документ, она почти не дышала.

— Уверяю вас, это официальная бумага.

Ной что-то проворчал в ответ, и ей пришлось отступить.

— Какой же священник согласился поженить нас подобным образом?

— Изрядно выпивший.

Ной выругался, вспомнив, как сильно пахло от священника алкоголем. Просмотрев документ, он заявил:

— Это не моя подпись.

— Не сомневаюсь, что ваша подпись выглядит несколько иначе, но это сделано вашей рукой.

— Держу пари, не без чьей-то помощи.

— Верно, но священник засвидетельствовал.

— Не имеет значения. Ты знала, что священник пьян, а я лежал без сознания и сам не ведал, что творил.

— Но вы дали брачный обет. Это правда! — подтвердила она, когда он скривил губы, не веря услышанному.

Усмехнувшись, Ной поинтересовался:

— И я клялся быть с тобой и в радости, и в горе, и в богатстве, и в бедности?

— Нет, конечно, нет. Вы были слишком слабы, чтобы произнести столько слов.

— Тогда что же все-таки я сказал?

— Вы сказали, что согласны. Мы все слышали: Мэри, Сара, священник, даже Гедеон слышал вас.

— Вряд ли Гедеона можно считать надежным свидетелем.

Джесси опять опустилась на стул.

— Знаю, конечно, я сказала глупость.

— Не важно. У меня быстро меняется мнение о тебе. Вся эта история — сплошная глупость. — Он бросил документ на скамью возле окна, не заметив изумленного взгляда Джесси. — А что бы ты стала делать, если бы я умер?

— Я думала, что уже все объяснила. Я собиралась представиться вашей вдовой либо в Стенхоупе, либо в Линфилде. Там бы я сказала, что вашим последним желанием было жениться на мне и вы хотели, чтобы после вашей смерти я переселилась в Америку, ведь это спасло бы меня

От преследований здесь, па родине. Я представила бы ряд доказательств своей искренности и, если нужно, привезла бы того священника. Уверена, мне поверили бы.

— О, это уж точно, — сказал Ной с полной убежденностью, — вас с Гедеоном тут же переправили бы в Америку.

— На это-то я и надеялась.

— ; Господи! В твою невероятную, печальную историю трудно поверить!

— Вы спросили, и я ответила! — Ее светлые глаза казались холодными, словно зимняя мгла. — Довольно спорный вопрос, да?

Ной старался быть спокойным. Боль в боку нельзя было сравнить с тем градом ударов, которые раскалывали его голову.

— Тогда давай решать, что нам делать теперь, когда я остался жив. Вряд ли это уже спорный вопрос. Ты должна была предусмотреть, что я могу и поправиться.

Джесси покачала головой.

— Я не надеялась на ваше выздоровление, честно. Но я и не хотела, чтобы вы умерли, — тут же добавила она, чтобы он не подумал, будто его смерть была желанной.

Ной вздохнул. Поддерживая руками голову, он принялся растирать виски. Боль не утихала.

— Да, если бы ты хотела моей смерти, то легко добилась бы ее, — признал он.

Его слова чуть успокоили Джесси. По крайней мере он понимал, что зла ему никто не желал.

— Мистер Маклеллан, это не совсем настоящая свадьба. Это скорее…

— А тебе не кажется, что при данных обстоятельствах ты могла бы обращаться ко мне по имени?

— Хорошо, Ной, — поспешно согласилась она, не желая спорить с ним по таким пустякам, — повторяю, что это была выгодная свадьба.

— Я бы сказал обратное.

— Не беспокойтесь. Мне нужна ваша защита лишь здесь, в Англии. В Америке мы сможем аннулировать наш брак.

— Мы можем это сделать и здесь, — оборвал ее Ной.

— О нет! Пожалуйста, вы даже не представляете, как трудно это будет сделать. Подобные вещи никогда не проводят без шума. Родители Роберта обязательно узнают.

— Я тоже начинаю думать, что по тебе плачет дом для умалишенных, — жестко заявил он.

— Вы говорите страшные вещи, — с трудом вымолвила она.

— Вряд ли я смогу сейчас быть любезным, — ответил Ной. — Ты думаешь, в Америке легко получить развод? А как я объясню все это своей семье, миссис Маклеллан? — усмехнулся он, делая ударение на последних двух словах. — И что я скажу своей невесте?

— Вашей невесте? — удивилась Джесси. — Но вовремя нашего путешествия в экипаже вы сказали… точнее, ничего не говорили… — Ее голос затих под прищуренным взглядом Ноя.

— Думаю, я слишком много говорил в экипаже или недостаточно много. Ты уже тогда рассматривала меня как выгодную партию?

— Конечно, нет! Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.

Однако в отличие от Джесси Ной уже успел представить ее и роли своей жены, хотя в данный момент ему казалось нелепым думать об этом. Если бы он был честен с самим собой, то признался бы, что часть гнева, направленного против Джесси, являлась своего рода заглаживанием вины за собственную растерянность.

— Итак, что же я скажу Хилари? — грубо повторил он вопрос.

Джесси низко склонила голову. Она и не задумывалась над тем, что у Ноя могла быть невеста. Но почему он ничего не говорил о ней? Казалось, он сознательно избегал подобной темы.

— Не знаю, — растерянно ответила она. — Если бы я подозревала, что у вас есть невеста, то этого не случилось бы.

— Твои угрызения совести меньше всего могут утешить меня.

— Извините.

— А твое извинение и вовсе ни к чему.

— Но я не знаю, что еще сказать в таком случае.

Ной прислонился спиной к окну и осмотрел себя сверху вниз, а потом произнес:

— Поразительно, но мне тоже больше нечего сказать.

Они одновременно посмотрели друг на друга и задержали свои взгляды. Джесси отвернулась первой. Ной стоял, слегка покачиваясь.

— Мне хотелось бы сегодня вечером побыть одному. Если тебе что-нибудь нужно в спальне, то лучше возьми сейчас. Честно говоря, у меня нет желания видеть тебя. Мои руки все еще чешутся, чтобы ударить тебя.

— Но вы не посмеете!

Подойдя к столу, Ной взял Джесси за плечи и без малейшего усилия поднял ее на ноги. Сидела она или стояла, он все равно возвышался над ней, как скала. Терпеливо подождав, пока она взглянет на него, Ной тихо, но решительно заговорил:

— Если в твоей голове есть хоть немного мозгов, то в будущем ты больше не станешь бросаться такими фразами. Как ты уже сама заметила, я твой муж. Это значит, что я могу делать с тобой… или для тебя все, что захочу.

Джесси попятилась, когда он выпустил ее и повернулся, чтобы выйти. Через несколько секунд за ним громко захлопнулась дверь, а она продолжала стоять на одном месте, вся дрожа.

«Ну что ж, — в оцепенении подумала девушка, — хорошо, что еще осталась живой». Обхватив себя руками, Джесси принялась энергично растирать плечи, ощутив неожиданный холод внутри. Ной должен был вызвать в ней ужас, но она осознавала, что такого не случилось. Она испытывала к нему благоговение, а не страх. Безусловно, Ной Маклеллан обладал необыкновенными физическими данными, но она сомневалась в его агрессивности. Она не могла поверить, что он намеренно причинил бы ей боль или начал бы отстаивать свои права мужа. Однако, продолжала она размышлять, лепе было не верить во все это в то время, когда он находился за закрытой дверью спальни. Порой, когда она ловила на себе взгляд его колких, даже злых глаз, ей казалось, что он способен на многое.

Наконец Джесси приняла решение окончательно выкинуть из головы разговор с Ноем и окунуться в домашние дела. В данной ситуации, размышляла она, ни мысли о будущем, ни полное бездействие не помогли бы. Она постирала белье, вытерла пыль, подмела пол, налила свежей

Воды для лошадей в конюшне, которая находилась рядом с домом, и завершила за Мэри штопку белья.

Возвратившаяся с Гедеоном Мэри застала ее в делах. Потопав у входа своими грязными башмаками на деревянной подошве, Мэри передала ребенка подруге. Малыш с радостью поспешил перебраться на руки к Джесси.

— Что случилось? — шепотом спросила Мэри, вешая плащ на крючок у двери. — Где Ной?

Джесси указала на спальню:

— Он отдыхает.

Она раздела Гедеона, поднесла его к камину и стала растирать упитанное маленькое тельце, чтобы малыш согрелся. Ему доставляло это удовольствие, и он улыбался. Джесси поцеловала его в лобик.

— Мистер Маклеллан отдыхает? — скептически спросила Мэри. — Да он и так ничего не делает.

Суетившаяся возле камина Джесси резко обернулась.

— Пусть даже и так, ты все равно не можешь обвинять его за это. Мэри, постарайся представить, каково ему сейчас! — Джесси быстро подошла к скамье у окна, схватила

Теплое одеяло Гедеона, развернула, постелив его на полу, а затем положила на него малыша. Ной не пожелал стать моим мужем и отцом Гедеона! И вряд ли он передумает!

От удивления карие глаза Мэри округлились.

— Вот тебе на! — тихо воскликнула она, ошеломленная тем, с какой злостью Джесси произнесла эти слова. — Полагаю, вы тут много чего друг другу наговорили сгоряча.

— Любопытно, а ведь я думала, он иначе это воспримет.

— Но получилось наоборот, — холодно промолвила Джесси. — Он возмутился, и по праву. Мэри, у него есть невеста! Ты представляешь, что мне пришлось пережить когда я узнала об этом? Если бы в тот момент на меня рухнула крыша дома, я была бы только счастлива.

Мэри задумчиво нахмурила свои выразительные брови.

— Он обручен? О, дорогая, это ужасно. — Она повесила чайник над огнем и поставила две кружки на стол. — Конечно, было бы лучше, если бы мы знали об этой пикантной детали. И что теперь он собирается сказать своей невесте?

— Понятия не имею, да и он тоже.

— Ты призналась, что эта идея принадлежала мне? — В смятении Мэри украдкой бросила взгляд на закрытую дверь.

Джесси хотелось, чтобы подруга ощутила хотя бы немногое из того, что пришлось пережить ей самой.

— Нет. Вначале я была намерена сказать это, но что толку? Мы же были с тобой заодно. Если бы в свое время я отклонила твой план, у нас не было бы сейчас подобного разговора.

Джесси опустилась на колени на край детского одеяльца и подтолкнула ползающего малыша обратно на середину. Затем она достала из-под стула два игрушечных кубика, сделанных Дэви еще для своего сына, и бросила их Гедеону. Зажав один кубик в ручках, малыш тотчас поднес его ко рту, а потом передумал и швырнул в сторону Джесси. Рассмеявшись, она снова кинула игрушку ребенку. Пытаясь поймать ее, Гедеон широко расставил руки и кувырнулся на бок.

Наблюдая за их игрой, Мэри невольно прослезилась. В такие минуты она особенно остро чувствовала утрату собственного сына.

— Дорогая моя, что с тобой?

Подавив в себе слезы, Мэри слабо улыбнулась:

— Мне очень не хватает моего мальчика.

Джесси вскочила и крепко обняла подругу, но так и не смогла найти нужных слов утешения.

Неожиданно Мэри сделала шаг в сторону и вытерла слезы тыльной стороной руки.

— Не обращай внимания на меня, — извиняющимся тоном произнесла она. — В последнее время я слишком много плачу.

Если это и было правдой, подумала Джесси, то ей всегда удавалось скрывать свое настроение. У Джесси вдруг возникло подозрение.

— Мэри, а ты случайно не беременна?

— Может быть. — От нее не ускользнул задумчивый взгляд подруги. — Да, ты права.

— Но это же чудесно! Почему ты молчала?

— Я не хотела, чтобы ты беспокоилась обо мне, а я знала, что так будет. Это в твоей натуре. Но у тебя и своих проблем хватает.

— Ох, Мэри, — печально произнесла Джесси, — ты слишком переживаешь за меня. С грехом пополам, но я обязательно доведу дело до конца. Будь уверена. А Дэви знает?

— Нет.

— Но почему ты скрыла от него? Хотя я понимаю почему. Если бы он узнал, то никуда не уехал бы.

Мэри бросила чай в кипящую воду.

— Он бы не стал со своими братьями останавливать экипаж, если бы знал, что все так обернется. Но ведь мы нуждались в деньгах.

— В деньгах нуждалась я.

Мэри пожала плечами:

— Какая разница? Вы с Гедеоном члены нашей семьи.

Джесси знала, что спорить с подругой бесполезно, особенно на эту тему. Они молча пили чай, а Гедеон тем временем играл с кубиками. Обе женщины улыбались ему. Позже Джесси уложила малыша в колыбельку, позволив ему немного похныкать, прежде чем он уснул. Мэри вымыла чашки с чайником и отправилась к себе на чердак. Когда она ушла, Джесси ощутила себя страшно одинокой.

Она сняла платье и, оставшись в одной нижней рубашке, легла, съежившись, возле окна, укрывшись одеялами.

Она не знала, проспала ли много часов или всего несколько минут, когда ее разбудил неясный звук. Она вся напряглась и застыла. Интуитивно она догадывалась, откуда исходил этот звук. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, она увидела Ноя. Он был одет, но пробирался босиком, неся-в руке ковбойские сапоги. Джесси подумала, что, вероятно, ее разбудил стук упавшего на пол сапога. Пройдя через комнату, Ной подошел к двери и очень осторожно открыл ее. Чрезмерная гордость не позволила Джесси остановить его. Ей хотелось крикнуть ему вслед, что он мог бы шуметь сколько угодно, для нее его уход ровным счетом ничего не значит.

Однако все, что она могла сейчас сказать ему, оказалось бы пустыми словами. Он ушел. Спрятав лицо в ладонях, Джесси разрыдалась.

— Проклятие, Дрю! — вскрикнул Ной. — Ты что, не можешь перевязать мне рану? Видишь, она опять кровоточит?

Дрю Гудфеллоу насмешливо фыркнул, отбросив в сторону перепачканное кровью белье и накладывая свежую повязку на рану Ноя. Его мучил артрит, и движения рук были неловкими, но он действовал терпеливо к настойчиво. Вскоре ему удалось перебинтовать больной бок Ноя.

— Думаю, нужно снова отправить тебя к той вдове, — решительно заявил Дрю. — Пусть она ухаживает за тобой. Мне наплевать, что муж твоей сестры велел мне присматривать за тобой. Здесь, в Стенхоупе, моя задача — управлять делами.

Ной откинулся на подушку и, закрыв глаза, стал растирать большим и указательным пальцами веки. Несмотря на то что в последние дни он обижал ни в чем не повинного управляющего поместьем, Ной знал, что ему больше не к кому обратиться за помощью.

— Извини, Дрю.

— Что ты сказал?

— Хитрый лис, ты прекрасно слышал меня. К счастью, ты пока еще не оглох, — улыбнулся Ной.

Но улыбка его исчезла, как только он открыл глаза и уставился в потолок. Ему померещился образ Джесси. Ее светло-серые глаза преследовали его, и он ненавидел себя за это. Из-за нее он лишился сна и покоя. И чем сильнее он старался изгнать ее из своих мыслей, тем хуже ему это удавалось.

— Она нечестно поступила со мной, — почти вы крикнул Ной.

Дрю промолчал, и лишь морщины на его лбу стали еще глубже. Ему не нужно было ни о чем спрашивать Ноя. Он узнал обо всей этой истории в ту ночь, когда Ной приехал в Стенхоуп. С тех пор время от времени тот возвращался к начатому разговору. Дрю отлично понимал, что Ною в эти моменты требовался не столько собеседник, сколько слушатель.

Пробубнив себе что-то под нос, управляющий сосредоточил все внимание на перевязывании раны.

— Черт побери, Дрю, у нее нет никого, кто мог бы помочь.

— Хм…

— Но почему именно я должен помогать? Решив оберегать ее во время путешествия в экипаже, я лишь проявил элементарную человечность. И посмотри, как она отплатила мне за это! Господи, какая-то ерунда! Необходимо прийти в себя, чтобы мыслить разумно. Мне предложили подумать

— о предстоящем конвенте в Филадельфии. Вот, что меня ожидает но возвращении. Представляется возможность сформировать правительство! Меньше всего мне сейчас нужны эта женщина и ее ребенок. Они навсегда разрушили бы мою политическую карьеру!

— Понимаю, — согласился Дрю.

Ной вздохнул:

— Даже если бы она была одна, я все равно не передумал бы. Вне всякого сомнения, я должен оставить ее здесь. Кто бы узнал? Мне ни в коем случае нельзя рассказывать об этом своей семье и, конечно, Хилари. Тогда моя жизнь продолжалась бы, как и прежде, а подобное никогда

— не повторилось бы.

— Так и будет, — уклончиво произнес Дрю.

— Если бы это было так просто, — возразил сам себе Ной. — А как же Гедеон? Как я смогу забыть о нем? Дрю, мне жаль его. Что ждет его впереди рядом с такой матерью? — Ной замолчал, перед ним снова возник образ Джесси. Он злился на самого себя за то, что никак не мог выбросить ее из головы. — Хотя она любит своего сына. — Он перешел почти на шепот. — Что ни говори об этой лживой крошке, а ребенка она обожает.

— Это самое главное.

— Да, но это не дает ей права портить мою жизнь! — Ной принялся массировать лоб, чтобы снять нараставшую боль. — Я тебе говорил, что у нее ангельское лицо? — Не дождавшись ответа, Ной продолжил:

— Да, у нее лицо ангела. Трудно поверить, что, имея такую внешность, можно быть такой хитрой. Дрю, ведь теперь я никогда не смогу повернуться к ней спиной. — Ной натянул на себя одеяло, когда Дрю закончил ему перевязку. — Своим взглядом она словно вонзала нож в мое сердце.

— Да, тебе следовало бы быть более осмотрительным.

— Нет, — твердо заявил Ной. — Нет, не следовало, потому что я все равно не возьму с собой ни ее, ни Гедеона.

— И все-таки тебе нужно было быть предусмотрительным.

— Если бы даже я и взял их с собой, — изменил свое мнение Ной, — то так или иначе не стал бы жить с ними, приехав в Америку. Я могу расторгнуть наш брак и там. Она сама мне это предложила. Я бы только помог ей с деньгами для обустройства на новом месте, а затем

— умыл бы руки, и все.

— Ну да, конечно, — согласился Дрю, отходя от кровати. Он отвернулся, чтобы Ной не увидел играющей на его губах улыбки.

Вытянув руки вперед, Ной внимательно осмотрел их, а потом закинул за голову, сплетя пальцы. Напряжение в висках немного уменьшилось.

— Почему бы действительно не взять их с собой в Америку? Вреда от этого не будет.

— Верно.

— Поэтому не стоит огорчаться.

Нахмурив брови, Дрю крепче сжал в руках ватные тампоны для перевязки.

— Ты так считаешь? — спросил он.

— Конечно. — Ной самодовольно ухмыльнулся. — Я обязан их пожалеть, Дрю. По крайней мере в течение шести утомительных недель плавания по Атлантике я могу быть великодушным. Позже я оставлю их, а до тех пор хоть чем-то смогу помочь, правда?

 

Глава 4

Апрель 1787 год

— Гедеон! Посмотри! Это цветок. — Джесси присела на корточки, чтобы малыш рассмотрел крошечный желтый бутон. — Первый весенний цветок. Видишь, какой он красивый?

Ребенок залепетал от восторга и попытался ударить по цветку ручонкой.

Джесси отпрянула.

— Не нужно! Не обижай его, а то он завянет, и больше никто не сможет восхищаться им. Если солнышко выглянет из-за туч, он раскроет свои лепестки.

Гедеон широко развел ручки.

— Правильно, вот так цветочек распустит лепестки. Ты представляешь себя цветком, молодой человек? Именно им ты хочешь быть? Нет, твое предназначение

Совсем в другом.

Внезапно потеряв всякий интерес к растению, малыш схватился за толстую косу Джесси и потянул за нее с такой силой, что она невольно наклонила голову. Разжав его пальцы, Джесси накрыла их своей рукой.

— Ты не очень-то любезен, — проговорила она поддельно строго, — пойдем лучше в дом. Мы уже познакомились сегодня с лошадью, коровой и цыплятами. Ты совсем не понравился цыплятам, не правда ли? А все потому, что ты смеялся над ними. — Джесси шагнула внутрь помещения.

В это время Мэри разливала суп по мискам.

— Взгляни, Гедеон, нам приготовили обед. Замечательно, да? Кажется, мы пришли вовремя.

— Ты не думаешь, что со стороны выглядишь странно, постоянно щебеча с ребенком?

Джесси нисколько не обиделась на подругу за такое замечание.

— Чепуха. Гедеон обожает наши разговоры. — Она повесила малышу нагрудник и, усевшись на стул, посадила его к себе на колени. — Похоже, наконец-то пришла настоящая весна, Мэри. За углом нашего дома мы с Гедеоном нашли цветок.

— Я уже слышала об этом.

Джесси рассмеялась, вливая ложку с супом в ротик ребенка. Он напомнил ей неоперившегося птенчика.

— Мы, наверное, слишком шумели, рассматривая цветок? Но ведь малыш никогда прежде не видел ничего подобного. Мне хотелось как можно больше рассказать ему о цветах.

Мэри с шумом положила ложку на стол.

— Как ты можешь быть такой жизнерадостной и беспечной? Я пообещала себе не обсуждать больше этот вопрос, но чувствую, что не в силах сдержать обещание. Мисс Джесси, прошло почти три недели. Ты действительно не собираешься ехать за Маклелланом?

— Я ведь говорила тебе, что нет, — спокойно ответила Джесси. — Скорее всего в данный момент он держит путь в Америку. — Джесси подула на очередную ложку грибного супа, чтобы остудить его. — Полагаю, он не выдаст меня властям. Вот, что нас должно волновать. Пусть все

— останется, как есть, Мэри. Я уже с этим смирилась.

— Н-да…

Мэри принялась за еду, но была настолько зла, что не ощущала никакого вкуса.

— Я слышала, как Дэви уходил сегодня рано утром из дома. Куда? — спросила Джесси для того, чтобы сменить тему разговора.

Муж Мэри вернулся домой ровно через неделю после бегства Ноя. Розыски вот-вот должны были прекратить, и Хэнк, Билл и Дэви решили возвратиться к родным.

— Он ушел помогать Биллу чинить сломанную ось в повозке.

— Какой все-таки он молодец.

Мэри промолчала.

Джесси вздохнула:

— Как долго ты будешь злиться на меня за то, что я приняла решение не преследовать мистера Маклеллана? Если через две минуты ты не улыбнешься, я беру Гедеона и ухожу вместе с ним к Саре.

— Джесси, — умоляюще произнесла подруга.

— Мэри, все, хватит. Он не хочет жить с нами!

Вздрогнув от резких слов Джесси, Гедеон взмахнул рукой и перевернул свою миску. Разлившийся по столу суп начал стекать на пол.

— Черт побери! — огорчилась Джесси

Она сняла с Гедеона нагрудник и вытерла им стол, быстро осмотрела лицо и руки ребенка, пока не убедилась, что у него нет ожогов.

— Черт побери! Черт побери! Черт побери! — продолжала сокрушаться Джесси.

— Черт! — громко повторил Гедеон. — Черт! Черт!

Напряжение, возникшее между двумя женщинами, тотчас исчезло, как только они обменялись друг с другом изумленными взглядами. Они не знали, кто первым из них расхохотался. Просто смеялись, поглядывая то друг на друга, то на малыша, а Гедеон, весело размахивая ручонками, картаво произносил новое слово.

Стук в дверь внезапно успокоил всех.

— Ты слышала, Джесс? — спросила Мэри, вытирая глаза от слез. — Пойду узнаю, кто пришел.

Прежде чем пойти за подругой, Джесси выглянула из окна. В самом конце мощеной дорожки стоял экипаж без кучера, с открытыми дверцами. Лошадь привязана к металлической ограде. Джесси не были знакомы ни экипаж, ни гнедая кобыла. В течение какого-то времени она словно онемела от внезапно охватившего беспокойства. Однако оклик Мэри успокоил ее, значит, ничего не случилось.

Стоявший на улице сутулый мужчина совсем не имел никакого сходства с Ноем Маклелланом. Морщины, избороздившие его лицо, свидетельствовали о преклонных годах. Опирающиеся на трость руки были узловатыми от артрита.

— Вы миссис Маклеллан? — спросил он, не представившись. Его взгляд упал на ребенка, которого Джесси держала на руках. — Безусловно, это вы С ангельским личиком, как вырапился он. А малыша, должно быть, зовут Гедеоном. — Мужчина засунул руку в карман, вытащил оттуда маленький, яркий мячик и протянул ребенку. Тот зажал игрушку в своих ручонках и попытался взять в рот. — Я знал, что это ему понравится. Дети его возраста любят играть именно в такие игрушки. — Он поднял глаза на Джесси, которая стояла, с изумлением глядя на незнакомца. — Мне можно войти? — поинтересовался мужчина, а затем добавил, видя, что Джесси не шелохнулась:

— Мое имя — Дрю Гудфеллоу. Я приехал из Стенхоупа

У Джесси заколотилось сердце. Она сделала шаг в сторону.

— Пожалуйста, входите.

Тяжело опираясь на трость, Дрю Гудфеллоу вошел в дом.

— Позвольте мне взять ваш плащ, — предложила Джесси.

Мужчина отрицательно покачал головой, осматриваясь по сторонам.

— Спасибо, не стоит. В эти дни я постоянно ощущаю озноб. Ревматизм. Вам известно такое понятие? — Он посмотрел на Мэри, разглядывающую его, позабыв о всяких приличиях. — А вы жена Дэви Шоу?

— Д-да, — запинаясь, вымолвила Мэри.

Мужчина кивнул:

— Дэви не ошибся в своем выборе спутницы жизни. Вы очень красивая женщина.

Мэри продолжала недоуменно смотреть на него, не зная, радоваться ли комплименту или ожидать беды.

— Вы знакомы с Дэви? — не выдержав, спросила она.

— Я лучше знал его отца. Тот занимался контрабандой.

Эти слова положили конец ее сомнениям, а разлившийся по лицу румянец сделал еще краше. Пригладив огненные волосы, Мэри произнесла

— Присаживайтесь, пожалуйста. — Она подвинула стул поближе к огню. — У нас есть немного супа. Не хотите ли?

Дрю присел, но от еды отказался.

— Долго я не задержусь. — Он обратился к Джесси:

— Мистер Маклеллан велел немедленно привезти вас к нему.

— Привезти меня? — негодующе воскликнула Джесси.

Захлопав в ладоши, Мэри в буквальном смысле слова протанцевала через всю комнату к подруге.

— Это замечательно! Ты слышала, мисс Джесси? Он послал за тобой! Мистер Маклеллан послал за тобой!

— Но… — попыталась ответить Джесси.

Положив руки на плечи подруги, Мэри хорошенько встряхнула ее.

— Неужели ты еще станешь раздумывать?! Если он хочет, чтобы ты была рядом с ним, то нужно ехать и благодарить за это судьбу!

— Но… — опять начала Джесси.

На этот раз ее перебил Дрю:

— Мэри права, миссис Маклеллан. «Клэрион» отплывает из Лондона через несколько часов.

— Через несколько часов? Но так быстро я не смогу собраться! — возмутилась Джесси.

— А почему бы и нет? — настаивала Мэри. — Тебе ведь совсем нечего упаковывать.

Джесси повернулась к Дрю:

— Вы не возражаете, мистер Гудфеллоу, если мы с Мэри кое-что обсудим наедине? — Не дожидаясь ответа, она демонстративно прошагала в спальню. Как только дверь за ними закрылась, Джесси обрушилась на подругу:

— Мэри! О чем ты думаешь? Чем я стану кормить Гедеона во время плавания?

— Он ведь уже не грудной ребенок.

— Но ему все равно необходимо молоко! А где я его достану посредине океана?

— Уверена, Ной позаботится об этом. Если бы он не беспокоился о Гедеоне, то не решился бы взять тебя к себе. Итак, ты едешь или нет?

— Мэри, я не хочу оставлять тебя.

— Ты говоришь глупости, — упорствовала она. — Ты вообще думаешь о ребенке? Какая жизнь ждет его здесь? А ведь его родители принадлежали к высшему обществу, как, впрочем, и ты. Поэтому не нужно равнять себя со мной и Дэви. Мы-то понимаем это в отличие от тебя.

— Наша жизнь вполне устраивает нас с мужем, но ты совсем другая. Леди Джесси, между нами существует огромная разница. Ты слышишь меня? Теперь я могу тебя так называть. Ты станешь светской дамой и поймешь, что нельзя соорудить мост через разделяющую нас пропасть, как бы

— мы того ни хотели. Ты — леди, а малыш — настоящий лорд. Может быть, там, куда вы уедете, титул и не играет столь важной роли, но в Англии это все.

Джесси молча слушала подругу, прислонившись к стене. Неожиданно почувствовав слабость в ногах от волнения, она рухнула на кровать.

— Хорошо, — наконец произнесла она, — мы поедем.

Скрывая подступившие слезы и ощущая сильное желание обнять подругу, Мэри попросила Дрю немного подождать.

Я быстро соберу вещи Джесси. Это займет всего минуту.

Когда она вернулась, неся сундук, Джесси с Гедеоном на руках расхаживала по комнате. Дрю тотчас захромал навстречу, чтобы предложить помощь.

— Я сама справлюсь, — сказала Мэри, — он не очень тяжелый.

— Я не такой уж и беспомощный, — возразил Дрю, хватаясь за одну ручку сундука, — вдвоем нести будет легче. И никаких проблем.

— Похоже, мы не сможем уехать достаточно быстро, — сказала Джесси Гедеону, как только они остались наедине. Положив ребенка на скамье возле окна, она завернула его в одеяло, а затем достала дорожный плащ и набросила на плечи. Ее черное траурное платье казалось вполне

— приличным, как, впрочем, и все остальные вещи. В любом случае, с грустью отметила она, другие платья уже упакованы и уложены в экипаж. Подняв Гедеона со скамьи, Джесси поспешила покинуть дом, даже не окинув его взглядом в последний раз. Она боялась, что если сделает это, то

— уже не сможет уехать отсюда в неизвестность.

— Мэри, мне нужна моя шляпка. Она в сундуке?

— Черная?

— У меня другой нет, — напомнила Джесси.

— Но сегодня такой чудесный день. Почему бы тебе не…

— Пожалуйста, принеси мне ее.

Мэри взглянула на бледное лицо подруги, и ее губы задрожали. Она догадывалась, каких усилий стоило Джесси оставаться уравновешенной. Открыв сундук, Мэри вынула оттуда шляпку:

— Пожалуйста, вот она. Даже не помялась.

Слабо улыбнувшись, Джесси надела шляпку, а затем посадила Гедеона на плюшевое сиденье экипажа и сама устроилась рядом. Взяв Мэри за руку, Джесси сильно сжала ее.

— Попрощайся за меня с Дэви. Поблагодари всех от

Моего имени. Передай им, как я признательна за то, что они

Сделали для нас с Гедеоном.

Мэри крепко обняла подругу.

— Конечно, я выполню то, о чем ты просишь. Пиши хотя бы иногда, хорошо?

Джесси сдержанно улыбнулась:

— Мэри, но ведь ты не умеешь читать.

— Это ничего не значит. Я кого-нибудь попрошу, чтобы мне прочитали. Кстати, Дэви умеет немного.

— Тогда я напишу.

Мэри выпустила свою подругу из объятий.

— Отлично.

Она подняла Гедеона и расцеловала его в обе щечки.

— Слушайся маму, молодой человек, — нарочито строго сказала она малышу. — Джесси тебя любит больше всех на свете. — Снова передав ребенка подруге, Мэри спрыгнула с экипажа. По ее лицу градом катились слезы. Она смотрела на уезжавших, но видела только их расплывчатые очертания. — Господь с вами!

Дрю хлестнул лошадь кнутом, и экипаж двинулся с места, подпрыгивая на неровной дороге.

— Дай мне знать, когда родится малыш! — крикнула Джесси.

Мэри не в состоянии была отвечать. Она лишь судорожно всхлипывала и махала им вслед. И продолжала это Делать даже тогда, когда экипаж скрылся за поворотом.

Джесси отвлекала себя разговорами с Гедеоном, чтобы не думать о предстоящей встрече с Ноем. Она обращала его внимание на растущие вдоль дороги дубы и сосны. Иногда им попадались домики, крытые соломой, и Джесси придумывала разные истории о людях, живущих в них. Если Гедеон засыпал под тихое покачивание экипажа и от ее убаюкивающего голоса, то она принималась считать овец и коров, лишь бы только отвлечься от мыслей о Маклеллане.

Солнце ласково припекало ее руки. Джесси подняла голову и с наслаждением вдохнула весенний воздух.

— Почему мы остановились здесь? — спросила она, когда управлявший экипажем Дрю Гудфеллоу притормозил возле гостиницы под названием «Роза и корона». — Ведь до Лондона еще целых десять миль?

Повернув голову, Дрю взглянул на нее сверху вниз.

— Не беспокойтесь, мы будем там вовремя.

Джесси продолжала смотреть на него в ожидании объяснений. Проследив взглядом за Дрю, она неожиданно увидела направлявшегося к ним через двор Ноя Маклеллана. Его походка была все такая же, какую она запомнила, — грациозная и уверенная. На нем были надеты желтовато-коричневые узкие брюки, облегавшие стройные ноги. Темно-синяя куртка была не застегнута, во время ходьбы она то и дело распахивалась, раскрывая белую льняную рубашку и находившуюся под ней желто-коричневую нижнюю сорочку. В одной руке Ной нес. корзину. Он шел не спеша, расслабившись, с улыбкой.

— Я думала, он будет ждать нас на корабле, — прошептала Джесси, пытаясь поймать взгляд Дрю.

— Ну что ж, теперь вы видите, что ошибались. — Он указал рукой на приближавшегося Ноя и приподнял шляпу для приветствия. — Добрый день, Ной. Ну как, быстро мы приехали?

— Дрю, ты молодчина. Теперь мы имеем в запасе более тридцати минут на дорогу до Лондона. А где Мэри и Дэви?

— Когда я приехал, Дэви отсутствовал, а Мэри пожелала остаться дома.

Это было что-то новенькое для Джесси. Она и не знала, что Мэри приглашали поехать вместе с ними. Словно прочитав ее мысли, Дрю сказал Джесси:

— Я передал Мэри приглашение Ноя, когда мы ставили в экипаж ваш сундук. Она ответила, что вы должны понять причину ее отказа ехать с вами.

Джесси еле заметно кивнула:

— Да, я понимаю.

— Все в порядке, Дрю, — произнес Ной. — Мне просто хотелось дать им шанс. — Он улыбнулся своему управляющему, но сразу сделался серьезным, как только перевел взгляд на Джесси. Прищурившись, Ной посмотрел на ее шляпку, тускло-коричневый дорожный плащ и черное

— траурное платье. От его пристального взгляда не ускользнули также и светло-серые глаза, гладкое, словно фарфоровое лицо и точеная фигурка.

Ной запрыгнул в экипаж, бросил на пол огромную плетеную корзину и сел напротив Джесси, повернувшись спиной к Дрю.

— Можешь трогать, — сказал он ему, не сводя глаз с Джесси.

Экипаж медленно покатил дальше, Ной недовольно спросил:

— Ты надела это, чтобы мне досадить?

— Вы о чем? — изумилась Джесси.

— Эта шляпка. Это платье. Эта проклятая вдовья одежда. Если ты хотела положить начало нашему союзу, то у тебя получилось очень скверно.

— Мистер Маклеллан, я…

— Ной, — сердито поправил он, — и обращайся ко мне на ты.

Джесси стало не по себе от его холодного пристального взгляда.

— Ной, — снова принялась она оправдываться, как ей казалось, уже в нужном тоне, — у меня почти совсем не было времени подумать, ехать или нет, не говоря уже о том, какую надеть одежду. Уверяю, у меня и в мыслях не было обижать тебя. Я уже была в этом платье, когда внезапно на

Пороге нашего дома появился мистер Гудфеллоу.

Джесси так и не удалось задобрить Маклеллана, наоборот, он нахмурился еще сильнее.

— Как только мы окажемся на корабле, ты немедленно переоденешься. Невесте не подобает носить траурную одежду.

Джесси молча согласилась, лишь заметив:

— Тогда тебе нужно знать, что в моем гардеробе не так уж много платьев. Я думаю, что другие тебе тоже не слишком понравятся.

— Хуже того, что на тебе сейчас, не бывает. — Ной наклонился вперед. — Позволь мне снять твою шляпку.

— Она у меня единственная.

— Это ужасно. Сними же ее скорее.

— Ты мог бы добавить «пожалуйста», — холодно сказала Джесси, но решила уступить, не выдержав его мрачного взгляда. — Ладно, я сниму, но если бы мне было заранее известно о твоей невоспитанности и грубости, то я не…

— Что «не»? — усмехнулся Ной. — Не вышла бы за меня замуж? Мадам, вы не представляете, сколько раз мне хотелось показать себя вам с этой стороны!

Негодуя, Джесси резко дернула за ленты шляпки и швырнула ее ему на колени:

— Можешь отдать ее своей лошади!

— Лошади это не понравится, — язвительно ответил Ной и выбросил шляпку из экипажа.

Джесси наблюдала за ним краешком глаза.

— Теперь мое лицо сгорит от яркого солнца, — спокойно заметила она.

— Твое лицо слишком бледное.

Ной откинулся на спинку сиденья и вытянул ноги, слегка отодвинув корзину. Сняв с себя соломенную шляпу, он положил ее рядом и, подставив лицо солнцу, как только что сделала Джесси, закрыл глаза.

Джесси сердилась. Он вел себя словно животное! Настоящее животное! Еще ни разу не обратился он к ней с ласковым словом. Склонив голову набок, она прислонилась щекой к пушистой копне темных волос Гедеона. Поправив его одеяльце, она укрыла малыша почти с головой. Как она не додумалась захватить с собой детскую шапочку? Просто очень торопилась, со злостью вспомнила она. С ней обращались, как со скотом. А Мэри! Как Мэри могла предложить ей отправиться к этому ужасному человеку, а после оставить одну!

Джесси взглянула на свое платье. Неужели, он действительно думал, что она надела его назло? Конечно, думал. Он не сомневался, что она обвела его вокруг пальца, устроив их свадьбу. Не сомневался он и в том, что она по-прежнему была влюблена в своего покойного мужа!

Почему Ноя так волновало, была ли она влюблена в несуществующего Роберта Грэнтхэма? Ной ведь не любил ее сам, да и она тоже. Он знал, что она вышла за него замуж совсем не по любви. И конечно же, его решение взять их с Гедеоном с собой в Америку было продиктовано отнюдь не глубокой привязанностью.

Джесси украдкой взглянула на своего мужа, первого и, хотелось бы думать, единственного. Его глаза по-прежнему оставались закрытыми, а рот слегка приоткрылся.

«Ему не стоит бояться солнечных ожогов», — с тайной завистью подумала Джесси. Цвет лица имел естественный бронзовый оттенок. И не только лицо, вспомнилось ей, его грудь, руки, бедра… Остановись, Джесси! Если бы Ной в эту минуту открыл глаза, то увидел бы в ее лице гамму чувств и эмоций. Джесси стиснула зубы, мысли были не только грешными, но и безумными, ведь их браку в скором времени суждено распасться.

Джесси перебросила косу через плечо. Липкие пальчики и слюнявый рот Гедеона спутали ее волосы. Ей захоте-4 лось снова переплести косу. Нет, Ной не признавал ее своей невестой. Она не думала, что его гордость будет уязвлена тем, что Джесси не придала абсолютно никакого значения своему внешнему виду. Вздохнув, она убрала косу назад. Сейчас Джесси ничем не могла поправить положение, но пообещала себе впредь следить за собой. Ноя, видимо, волновало мнение других людей, и это должно было радовать ее. Она надеялась, что в обществе он станет вести себя с ней более прилично.

— О чем ты думаешь?

Оказывается, Ной внимательно наблюдал за ней. Он жалел о том, что наговорил много резких и даже грубых слов. Но упрямство не позволило менять тактику, не доведя дело до конца. Нужно было с самого начала поставить себя на подобающее главе семьи место. Если бы Джесси поняла, насколько легко можно им вертеть, то вряд ли он был бы спокоен. А вот теперь он в достаточной мере показал свой мужской характер. Именно по его желанию она была рядом в настоящий момент.

Джесси вздрогнула, когда он заговорил с ней, и удивилась, что в его тоне не было и намека на недавние злость и сарказм. Она робко отвела глаза. Он никогда не должен догадаться о ее мыслях…

— Я размышляла, почему ты попросил меня приехать сюда. Когда ты покинул дом Мэри в ту ночь, я и не думала, что опять увижу тебя.

— Я передумал, — произнес Ной, постаравшись придать своему голосу равнодушие.

Это было вполне очевидно. Но отчего вдруг такая перемена?

— Было очень любезно с твоей стороны пригласить Мэри и Дэви отправиться вместе с нами. — Ной неопределенно пожал плечами. — Ну… мне просто хочется, чтобы ты знал… если ты вдруг примешь иное решение относительно нас с Гедеоном, то я все пойму. У тебя еще есть время

— изменить свое мнение.

— До того, как мы сядем на корабль?

— Именно.

Ной скептически посмотрел на Джесси:

— Мадам, если я решу передумать опять, даже будучи посередине Атлантического океана, то и тогда не будет поздно. Я с такой же легкостью избавлюсь от вас там, как и в Лондоне.

— Правда?! — Джесси открыла рот от изумления. — Но где… то есть что я в таком случае стану делать?

— Плыть, — кратко ответил он.

Не обращая внимания на заблестевшие в ее глазах слезы, Ной нагнулся над корзиной, лежавшей на полу между ними. Достав оттуда куриные ножки, одну взял себе, другую протянул Джесси.

Девушка отрицательно покачала головой, стараясь скрыть навернувшиеся слезы. Нет, она не станет плакать перед этим отвратительным человеком. Не станет, и все!

— Я не голодна, — с вызовом произнесла Джесси, когда он убрал в корзину предназначавшуюся для нее куриную ножку и предложил яблоко.

— Очень хорошо, — произнес Ной, бросив яблоко обратно в корзину и принимаясь за свою куриную ножку. — Однако тебе все-таки следует поесть. Кажется, вот-вот тебя сдует ветром.

— Ты бы только обрадовался, — ответила она.

Ной засмеялся и с явным удовольствием стал есть.

Мысленно он приветствовал ее твердый характер. Если бы она сразу смирилась, то их вояж был бы самым скучным на свете.

Джесси трудно было понять и принять его противоречивое отношение к ней. В какой-то момент он вел себя резко и тут же всем своим видом старался показать, что ему необычайно приятно ее общество. Если она не сможет разобраться, что же все-таки он собой представляет, поездка окажется весьма неприятной.

Ной наблюдал за сменой эмоций, отражавшихся на ее лице: изумление, замешательство, неуверенность. Все это проявлялось в приподнятых темных бровях, изящном изгибе красиво очерченного рта, в больших серых глазах. Но вот она повернула голову в сторону, и Ной скользнул взглядом по утонченному профилю. Завитки пшеничных шелковистых волос были скромно зачесаны за ухо. Ему захотелось обмотать один вокруг своего пальца, чтобы попробовать на ощупь, насколько он мягкий. Ной находил Джесси удивительно очаровательной женщиной. Было бы глупо отрицать, что его необычайно влекло к ней.

Ной Маклеллан знал, что уязвим, но определенная сила заключалась в том, чтобы распознать слабость другого человека. Ему следовало вести себя с позиции силы. На другое он не согласился бы.

Гедеон проснулся, как только они достигли окрестностей Лондона. Он закапризничал, потому что был мокрым и голодным. Ной попросил Дрю остановиться на дороге, пока Джесси меняла ребенку подгузники. Она благодарила Мэри за то, что та предусмотрительно положила детские вещи в сундук поверх ее собственных. Иначе пришлось бы перерыть все содержимое в поисках необходимых предметов. Когда экипаж снова тронулся, Ной посадил Гедеона к себе на колени.

— Твои руки, должно быть, устали, — сказал он.

Джесси сомневалась в искренности его слов. Скорее всего это была лань вежливости.

Сухая одежда лишь наполовину удовлетворила потребности малыша. Гедеону не нужно было слов, чтобы дать взрослым понять о своем пустом желудке.

Ной порылся одной рукой в корзине и достал оттуда серебряную фляжку.

— О нет! — встревожилась Джесси, когда Маклеллан поднес ее к детскому ротику. — Ему нельзя давать алкогольные напитки!

Гедеон жадно припал к фляге, обхватив ее своими ручонками. Капелька молока брызнула ему на щеку. Джесси облегченно вздохнула.

— Неужели ты могла подумать обо мне такое? — сухо спросил Ной.

— Но ты мог бы мне сказать, что там находится.

— Что? Лишить себя возможности посмотреть, как ты станешь защищать своего сына? — В его руках Гедеон радостно посасывал из фляжки, наклоненной под небольшим углом. — Я подготовился заранее, потому что полагал, тебе не захочется кормить малыша грудью посреди дороги. — Взгляд Ноя скользнул по груди Джесси.

Она запахнула плащ.

— Я никогда не кормила его грудью.

Ной скривил губы. t

— Почему?

— Потому что леди Грэнтхэм не позволила бы мне это сделать, — придумала Джесси. — Она говорила, что это вульгарно. К тому же у Гедеона была кормилица.

— Понимаю. Но если ты покинула Грант-Холл, когда малышу было всего несколько месяцев, как же тогда ты могла…

Джесси почувствовала, как ее щеки начали гореть.

— Ты имеешь в виду, что я не смогла бы уже к тому времени кормить своего ребенка грудью? — Их разговор зашел слишком далеко за рамки приличия. — Его корми лицей стала Мэри. Ее собственный сын умер вскоре после того, как мы с Гедеоном переехали к ней жить.

— Извини, — серьезно сказал Ной, — вам обеим, вероятно, было очень нелегко.

— Да, ты прав. — Джесси нервно сжимала пальцы. — Мэри отняла Гедеона от груди.

— Ну что ж, поскольку ее с нами нет, думаю, что Гедеон уже больше никогда не будет пить грудное молоко, — сделал вывод Ной. — Да он неплохо справляется и с моей фляжкой. Ой! Я поторопился сказать это. — Ной вытер подбородок Гедеона носовым платком, который

— Джесси быстро передала ему. — Похоже, ты уже насытился. Теперь стало лучше?

Ной бросил фляжку в корзину и приподнял малыша так, чтобы он срыгнул.

Джесси с интересом наблюдала за действиями Ноя. Он улыбнулся ей:

— Я ведь уже говорил, что, когда имеешь дюжину племянников и племянниц, обязательно научишься чему-нибудь полезному. Что касается проблемы снабжения молоком, которую ты, кажется, пыталась деликатно обойти, то все уже устроено. Кроме обычного груза, на «Клэрионе»

— будет несколько голов рогатого скота.

— Тебе, должно быть, это обошлось очень дорого?

— Ты пытаешься разведать, насколько я богат? Отвечаю, я не богат, если, конечно, судить по меркам твоего покойного мужа

— Я не имела в виду…

— «Клэрион» является собственностью моей семьи. Корабль сделал уже несколько рейсов от Виргинии до Лондона и обратно, пока я находился здесь. Как только я управлюсь со всеми делами в Стенхоупе, останется только лишь ждать его возвращения. — Гедеон громко отрыгнул, и Ной посадил его на колени. — Как видишь, единственная цена, которую я заплатил за твой приезд, — это моя свобода. И верно, это обошлось мне слишком дорого…

Джесси молча поджала губы. С этим человеком просто нельзя разговаривать! Она мысленно осыпала его проклятиями и представляла, как он будет гореть, тонуть или болеть чумой. И все равно это было бы очень легкой кончиной для него, потому что он заслуживал худшего наказания.

Явно не подозревая о ее ужасных мыслях, Ной получал огромное удовольствие, показывая Гедеону достопримечательности города. Дрю пришлось сбавить скорость и ехать медленнее, поскольку улицы Лондона были переполнены лошадьми, телегами, двухколесными экипажами и продавцами.

Вон кто-то кричит, расхваливая свой товар. Какой-то кучер пронзительно вопит, чтобы ему уступили дорогу. Ватага мальчишек-оборванцев гоняется друг за другом, визжа и перебегая улицу перед транспортом с холодящей сердце ловкостью. Разодетые дамы со своими дочерьми прогуливаются по магазинам в поисках новых платьев, шляпок, разноцветных лент и перьев, мужчины, собравшиеся возле кафе, чтобы продолжить дискуссии, которые не были закопчены за кружкой пива или рюмкой вина.

Перекрывая городской шум, звонил церковный колокол… Однако Гедеона мало интересовало то, что творилось вокруг. Куда более интересным ему казалось смотреть на Ноя и слушать его певучий голос. Детские глаза почти неотступно следили за каждым его движением.

Дрю Гудфеллоу первым заметил устремившийся прямо на них закрытый экипаж. Он громко выругался, когда увидел, что сидевший на козлах кучер не справляется с запряженными лошадьми. Люди с ужасом разбегались во все стороны, чтобы их не раздавил несущийся с угрожающей скоростью экипаж. Натянув вожжи своей гнедой кобылы, Дрю принудил ее уступить дорогу другому экипажу. Он уже решил, что избежал столкновения, но в это время горе-кучер также изменил направление, приблизился на опасно близкое расстояние и все-таки задел экипаж, в котором ехали Ной и Джесси, своим запасным колесом. В результате он накренился и несколько футов проехал на двух колесах.

Джесси пострадала больше всех, хотя остальные тоже получили удары. Она вскрикнула, когда ее отбросило в сторону. Еще немного, и она выпала бы из сильно пошатнувшегося экипажа, но Ной тут же обхватил ее рукой за талию и резким движением снова усадил рядом с собой. Слава Богу, обошлось без крови, Джесси уткнулась лицом ему в плечо.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался он. — Джесси, ты не ранена?

Она покачала головой, но не подняла ее. Вокруг экипажа начинали собираться люди. У нее не было желания смотреть на них.

— Мы все хороши, Дрю. — обратился Ной к своему управляющему. — Ты, пожалуй, останься и разгони толпу, а я тем временем сам разберусь с кучером.

Ной осторожно поднялся, чтобы не задеть Джесси, и передал ей Гедеона. Малыш пищал, но не от испуга, просто ему было очень весело.

Как только Ной выпрыгнул из экипажа, Джесси забилась в угол и крепко прижала ребенка к груди. Она наблюдала за Ноем, целеустремленно шагавшим к кучеру-лихачу, который наконец остановился, проехав еще семьдесят футов вдоль по улице.

Оставив козлы, кучер открыл дверь пассажирам.

— О нет! Нет! Нет! — Джесси в ужасе замотала головой, не веря своим глазам. На том экипаже, из-за которого они все чуть было не погибли, был изображен герб семьи Панберти. — Ной! — настоятельно крикнула она. — Ной! Вернись, пожалуйста!

Ной остановился и обернулся на ее крик.

— Дрю поможет тебе, — ответил он.

— Ной, прошу! Ты мне нужен сейчас.

Уловив явную тревогу в ее голосе, Ной кинулся обратно к Джесси.

— Что случилось? — резко спросил Ной, глядя на ее фарфорово-бледное лицо и дрожащие губы.

— Пожалуйста, — прошептала Джесси, — уедем сейчас же отсюда. — Она взглянула через его плечо и увидела, как Барбара Панберти спускалась со ступеней экипажа. За ней следовал Эдвард. Джесси умоляюще посмотрела на Ноя, стиснув его руку. — Мы должны немедленно

— уехать! Тот экипаж…

— Ей не потребовалось больше говорить пи слова. Ной сразу же догадался, в чем дело. Теперь он отвечал па ее безопасность. Слегка стукнув Дрю по спине, Мой устроился рядом с Джесси, обняв ее одной рукой, словно оберегая, и крикнул:

— Дрю! Мы отправляемся!

— Есть! — последовало в ответ.

Дрю поднял кнут, и люди отшатнулись в сторону. Экипаж тронулся с места и покатил вперед.

— Быстрее! — попросила Джесси. Ее глаза были широко раскрыты. — О, пожалуйста, быстрее!

Ной бросил взгляд на мужчину и женщину, стоявших возле поврежденного экипажа. Они оба с открытыми ртами глядели в направлении уезжавшей Джесси. Вначале мужчина даже попытался побежать вслед, чтобы догнать беглянку, но его жена, вероятно, что-то сказала, и он сразу остановился. Спрятав руки в карманы пиджака и ссутулившись, он повернулся к ним спиной. Джесси сидела с закрытыми глазами до тех пор, пока экипаж не завернул за угол.

— Они заметили меня? — спросила она.

— Боюсь, что да, — ответил Ной. — Это были Грэнтхэмы?

— Что? — Джесси находилась еще в состоянии шока. Она почти забыла о своей вымышленной истории и ее героях.

— Это были родители твоего покойного мужа?

О нет, нет. Это их друзья. Лорд и леди Панберти — Почему она назвала их по имени? Почему не придумала им другие имена? Ведь он все равно не узнал бы правды. А что, если он уже слышал или где-нибудь читал о похищении Адама Панберти? Вдруг он начнет догадываться? Почувствовав внезапный холод внутри, она вся задрожала. Гедеон тихо похныкивал у нее на руках. — Ты думаешь, они станут нас преследовать?

— Нет. У их экипажа сломалось колесо. Хотя лорд

Панберти пытался догнать нас.

Джесси неприятно было слышать имя лорда Эдварда, особенно из уст Ноя. Она знала, что Маклеллан не забывает даже мелочей.

— Правда? Неужели он бежал за нами?

— Да, но леди Панберти позвала его обратно. Он повиновался, словно побитый пес. Я заметил, что у него был обиженный и в то же время негодующий вид.

Джесси хотелось крикнуть, что ни Эдварда Панберти, ни его супругу уж никак нельзя было назвать побитыми псами. Но она старалась избежать дальнейших разговоров об этой семейке.

— Мы скоро сядем на корабль?

— Через несколько минут. Мы почти достигли пристани. Я отправлю Дрю обратно, как только мы выгрузим твой сундук. Ты почувствуешь себя в безопасности на борту моего «Клэриона». Никто не сможет выследить нас.

— Спасибо. — Ее дыхание стало ровным. Она подняла лицо и слабо улыбнулась. — Ты был…

Ной нагнулся и поцеловал ее так, будто пробовал на вкус. В этом поцелуе не было страсти, но в данный момент не это было главным. Когда он отпрянул, то увидел, как вспыхнуло ее лицо. Джесси поспешно облизала свои губы, отчего они сделались влажными. Ною показалось, что после поцелуя она стала еще красивее, но он подумал, так ли уж это было необходимо — целовать ее.

Дрю подогнал экипаж прямо к кораблю, не подозревая о том, что несколько мгновений назад произошло между Джесси и Ноем. Какой-то человек с корабля окликнул его, и Дрю в ответ также послал приветствие. Выпустив Джесси из своих объятий, Ной погладил Гедеона по головке и соскочил с экипажа.

Джесси молча взяла предложенную им руку и сошла на пристань. Почему он вдруг поцеловал ее? Ему хотелось довести ее до сумасшествия, своим поведением бросая то в жар, то в холод? В конце концов она решила, что он действовал по-дьявольски. После того как они достигнут берегов Америки, он поместит ее в больницу для душевнобольных. Джесси даже улыбнулась этой мысли. В самом деле, через шесть недель общения с Ноем Маклелланом она, возможно, отправится туда по собственному желанию.

Джесси тихо стояла в стороне, пока Ной прощался с Дрю. Он пожал больную руку своего управляющего.

— Иерихон говорил мне, что на тебя можно полностью положиться. Спасибо, что терпел меня все последние недели.

Дрю бросил взгляд на Джесси и ребенка.

— Хорошо, что ты так поступаешь, я имею в виду, что забираешь их с собой.

— Это только временно, — напомнил ему Ной. — Я никогда не изображал из себя святого. — Он осторожно пожал руку Дрю. — Надеюсь, ты также успешно будешь и впредь заниматься управлением поместья.

— Конечно. Если случится что-то неладное, я тут же дам знать Иерихону. Я и тебе сообщу в случае, если сегодняшние неприятности повлекут за собой какие-нибудь проблемы.

— Договорились. Спасибо тебе.

Ной выпустил руку управляющего и крикнул, чтобы кто-нибудь из команды корабля помог выгрузить сундук и забрать корзину. Дождался, пока все это было выполнено, и лишь затем подошел к Джесси. Обняв ее одной рукой, другой он помахал отъезжающему Дрю. Потом вместе с женой и малышом Ной отправился к площадке трапа «Клэриона».

Корабль представлял собой трехмачтовую шхуну, вылизанную до блеска от бушприта до кормы. Он был предназначен для перевозки сравнительно легких грузов и имел малую скорость. Время от времени грузовые отсеки заполнялись брусом и салом, шелком и табаком. На нем доставляли ром из Ямайки, чай из Индии, а также перевозили оружие и солдат для защиты отечества. В настоящее время «Клэрион» гордо стоял в гавани в ожидании отплытия. Его ослепительно белоснежные паруса лишь немного раздувались от весеннего бриза.

Ступив ногой на мягко покачивающуюся палубу, счастливая Джесси повернулась к Ною:

— Гедеону понравится «Клэрион». Он напоминает огромное кресло-качалку!

— Ну да… как кресло-качалка. Идем, я представлю тебя капитану и покажу наше жилище.

Джесси последовала за ним к бизань-мачте. Невысокий жилистый мужчина, выгнув спину, смотрел вверх. Его седые волосы были заплетены в косичку и перевязаны черной лентой. Закрывая рукой глаза от ослепительного солнца, он громко отдавал приказания находившемуся наверху человеку.

— Ох, да ты совсем неуклюжий! — пронзительно кричал он, тряся головой. — Да не так же! Поверни еще. Держи канат возле правого борта! Верно. Теперь отпускай. Ты когда-нибудь прежде ходил под парусами? — Увидев Ноя, он протянул ему руку. — Новичок. Зовут

— Букер. Нужно переговорить с Портером. Не знаю, где он отыскивает таких людей. — Опустив руку Ноя, он поклонился Джесси.

— Джесси, мне хотелось бы познакомить тебя с капитаном Джексоном Райдлом. Этим рейсом будет командовать он. Джек, а это моя жена и наш сын Гедеон.

— Очень рада познакомиться с вами, мистер Райдл, — приветливо обратилась Джесси, сияя от счастья, поскольку Ной назвал ее своей женой, а Гедеона — сыном.

— Миссис Маклеллан, для меня огромная честь быть вам представленным. Какой прелестный малыш! — Капитан опустился на колени, а взгляд его зеленых глаз переметнулся на Ноя. — Ваш брат огорчится, что не пришел сегодня сюда и не увидел ваших жену и сына.

— Уверен, что ему хорошо и со своей женой, — ответил Ной.

— Она уже родила? — поинтересовалась Джесси.

Ной удивился, что она помнила такую пикантную подробность. Должно быть, эта женщина хранила в памяти каждое сказанное им слово на этом проклятом берегу.

— Думаю, что да, родила, — вежливо произнес капитан. — Когда мы отправлялись в плавание, Салем ходил за ней по пятам. — Он вдруг звонко рассмеялся. — Ну что ж, если вам что-нибудь потребуется от меня, только дайте знать. Мне доставило удоволиствие познакомиться с женщиной, похитившей мистера Ноя у мисс Хилари Боуэн. Здорово же ей натянули нос.

— Довольно, Джек, — огрызнулся Ной, — мы отправляемся. — Он небрежно взял Джесси за локоть и подтолкнул ко входу на нижнюю палубу. — Я высажу его на айсберге, — выругался себе под нос Ной, — я продеру его с песком, я…

— Извини, Ной, — тихо перебила его Джесси.

— Я понимаю, — зло ответил он, когда они спускались по узким ступенькам в кают-компанию. — Если бы не ты, я бы… — Он поддержал Джесси, когда та споткнулась. — Проклятие, отдай мне Гедеона, пока ты не сломала себе и ему шеи.

Джесси послушно передала ребенка.

— Нет, тебе не хотелось бы, чтобы такое произошло, не так ли? Тогда ты лишился бы удовольствия сделать это лично.

Ной нахмурился.

— Попридержи свой длинный язычок, миссис Маклеллан, иначе я доставлю себе такое удовольствие прямо сейчас.

Он прошел вперед, укачивая на руках Гедеона. Дверь в каюту была приоткрыта, и он плечом распахнул ее настежь, входя внутрь.

Джесси нерешительно последовала за ним. Оказав-лись в каюте, она с восторгом огляделась вокруг. Ничего подобного она и не ожидала увидеть. Никогда! Джесси ощутила на себе критический взгляд Ноя. Возможно, он думал, что она должна была найти какой-нибудь недостаток во внутренней обстановке каюты. Но вместо этого она воскликнула:

— Ной, здесь просто чудесно! Правда, все выглядит

Восхитительно!

— Салем приобрел «Клэрион» сразу после войны. А уж он-то знает толк в комфорте, — объяснил Ной. — Ему не хотелось расставаться с плаванием, но он также не желал оставлять Эшли с детьми каждый раз, когда уходил в океан. Эту часть корабля он переделал для себя по своему вкусу.

Каюта была просторнее всего дома Мэри, если не считать чердака. К полу привинчены два уютных кресла, между которыми красовался черный полированный столик. В стороне стоял овальной формы обеденный стол. К его центру были прикреплены подсвечники. Справа от Джесси возле стены располагался громадный гардероб, сделанный из красного дерева. Рядом находился небольшой шкафчик для ночного горшка. На его отполированной поверхности стояли фарфоровая ваза с кувшином. Над ними висело зеркало и открытая полочка с бельем. В углу находилась маленькая печь, предусмотренная для плавания по Атлантическому океану в период холодов. С обеих сторон двери висели полки с книгами, картами и справочниками. Прямо перед Джесси находилось круглое окно, сложенное из множества крошечных стеклышек. Под окном, вдоль всей его длины, была вделана мягкая скамья, обитая толстым красным сукном.

Джесси посмотрела налево и увидела еще две двери, которые были закрыты. Но ее абсолютно не интересовало, что находилось за ними. То, что привлекло ее внимание, было посередине между ними.

Кровать имела огромные размеры. Джесси ощутила неловкость. Она оглянулась, чтобы Узнать, наблюдал ли за ней Ной. Он смотрел прямо на нее. Джесси вновь скользнула взглядом по кровати, стараясь выглядеть спокойной. В конце концов это совсем не означало, что они будут спать вместе. Скамья у окна была в несколько раз длиннее и шире той, где обычно спала Джесси, когда жила у Мэри. Поэтому она могла удобно разместиться на ночь и здесь. Кровать же пусть достанется Ного. На первый взгляд простая, она отличалась оригинальностью. Ничего подобного Джесси прежде не видела. Вместо высоких угловых подпорок под кровать были подложены четыре длинных выдвижных ящика, по одному с каждой стороны. Свисавший толстый шерстяной плед заменял покрывало. У изголовья лежали три подушки с кружевными накидками и аккуратно сложенное стеганое одеяло.

— Пойдем, я покажу тебе комнату для Гедеона, — хриплым голосом произнес Ной, также явно заинтересовавшийся кроватью.

Открыв ближнюю к Джесси дверь, он шагнул в сторону, пропуская ее, и только затем вошел сам. Комнатка оказалась крошечной, но для Гедеона и такая была еще велика. В ней находились две маленькие койки. К одной стене была прикреплена детская кроватка. Под ней лежало несколько выдвижных ящиков, а рядом стоял стол для переодевания ребенка.

— Великолепно! — воскликнула Джесси. — Твой брат обо всем позаботился!

— Да, Салем весьма предусмотрителен. Эшли, конечно, тоже приложила к этому руку. — Ной указал на Гедеона. — Малыш закричит, если я уложу его в кроватку?

— Возможно, но это не имеет значения. Он пропустил дневной сон, а во время езды в экипаже лишь вздремнул. Посмотри, у него глаза закрываются

Склонившись над детской кроваткой, Ной осторожно положил в нее Гедеона. Малыш не издал ни звука, пока тот поправлял его нижнюю рубашонку и вытирал слюни вокруг маленького ротика. Но как только они с Джесси покинули детскую, Гедеон пронзительно завопил.

Ной хотел было возвратиться, но Джесси остановила его, взяв за рукав пиджака.

— Не нужно. Не ходи к нему, и он вскоре сам успокоится.

Ной скептически отнесся к совету Джесси. Он был всего лишь любящим до безумия детей дядей-холостяком, а вот отцом ему никогда, даже временно, быть не доводилось. Тут-то и заключалась разница.

— Хорошо, — согласился он. — Мне нужно показать тебе еще одну комнату.

Обойдя широкую кровать, Ной подошел к другой двери. Джесси последовала за ним. Эта комната служила чисто деловым целям. На полу стояли две огромные кадки. На крючке над дверью висел медный чайник. В самом углу было сложено несколько ведер.

— Здесь Эшли обычно стирает белье, и ты можешь мыться. Свежая вода только для питья, а для умывания и стирки следует использовать соленую. Однако она очень сушит кожу и, вероятно, вызовет раздражение на теле Ге-Деона. Младшие дети Эшли всегда от этого страдали.

— Я уверена, что все будет в порядке, — ответила Джесси, благодарная уже за то, что можно было где-то постирать и развесить подгузники Гедеона. Она подозревала, что большую часть

Времени будет проводить именно этой комнате. — А как я достану воду?

— Я договорюсь с Джеком. Кто-нибудь из команды станет приносить ее тебе.

— Вообще-то я могла бы и сама справиться с этим. Мне часто приходилось таскать воду. Я не возражаю и сейчас.

— Зато я возражаю, — кратко ответил Ной и, бесцеремонно повернувшись к Джесси спиной, зашагал к главной каюте. — Пойду на палубу узнаю, куда они поставили твой

Сундук. Я отправлю его с кем-нибудь, а ты после этого переоденься во что-то другое. Да, чуть не забыл напомнить: когда я уйду, обязательно запрись. — Ной на всякий случай проверил засов, чтобы убедиться, что он работал исправно. — Я знаком с большинством людей на кораоЧе, но не со всеми. Ты единственная женщина, которую они встретят после по крайней мере шести недель плавания. Не стоит испытывать судьбу.

Джесси сделала несколько несмелых шагов вперед. Корабль теперь раскачивало более ощутимо. Они уже плыли по реке.

— Да? В чем дело? — грубо спросил Ной.

— Можно я поднимусь на палубу вместе с тобой? Хотя бы просто для того, чтобы попрощаться? Понимаю, что ты не хочешь видеть меня в этом платье, но я бы…

— : Платье здесь совсем ни при чем. Ведь я же взял тебя на борт корабля в нем, правда? Ты можешь сказать свои прощальные слова и отсюда. — Ной указал на окно. После этого он закрыл за собой дверь и ушел. Джесси бессмысленно смотрела на закрытую дверь, озадаченная внезапными изменениями его настроения. Затем она с силой задвинула щеколду. «Это послужит ему уроком, если я запрусь и больше не впущу его», — подумала она

Скамья возле окна оказалась очень удобной. Джесси села, подвернув ноги под себя и прислонившись одним плечом к окну. Она обрадовалась, когда вскоре в дверь постучали, поскольку смотреть на остающийся позади Лондон было невыносимо грустно.

Парнишке, внесшему ее сундук, не было еще и тринадцати лет. Стянув шляпу с головы, он держал ее обеими руками перед собой, ожидая приказаний. Его волосы были коротко подстрижены. У Джесси защемило сердце, насколько жалким выглядел этот робкий, худенький мальчуган. Она распорядилась поставить сундук у изголовья кровати, подавив в себе желание помочь ему. Выражение его лица говорило о том, что он отказался бы от любой помощи.

— Большое спасибо, — грустно сказала она.

Он нагнул голову и, переминаясь с ноги на ногу, произнес:

— Если вам больше ничего не нужно, мадам… я лучше пойду.

Он уже проходил мимо, когда Джесси остановила его:

— Подожди минутку. — Она положила руку ему на плечо. — Как тебя зовут?

— Мое имя Кэм, — ответил он застенчиво. — Мадам, мне право, нужно идти. Капитан будет сердиться, если я пробуду у вас слишком долго. И мистер Маклеллан тоже.

Джесси вздохнула. Она-то знала, что парню крепко Досталось бы от Ноя, если бы он задержался у нее дольше положенного времени.

— Ну что ж, еще раз спасибо тебе.

Кэм нахлобучил свою вязаную шляпу и открыл дверной засов. В коридоре он постоял в нерешительности, пока не услышал, как Джесси заперла за ним дверь. Только после этого он стремглав помчался вверх по ступеням. Господи, да она очень хорошенькая! Неудивительно, что мистер Маклеллан велел всей команде держаться от нее на расстоянии.

Ной успел схватить пробегавшего по палубе Кэма за ворот

— Тпру! Ты отнес вниз сундук?

— Да, сэр!

— И она заперла дверь после того, как ты вышел?

— Да, сэр! Мне не пришлось напоминать ей об этом, сэр!

— Довольный ответом, Ной отпустил парнишку.

— Ты умеешь присматривать за детьми, Кэм?

— За детьми? — Кэм наморщил нос, раздумывая, а затем смело посмотрел снизу вверх на Ноя. — Умею, сэр. У меня четыре брата и три сестры, и все они младше меня. Полагаю, я знаю толк в детях.

— Отлично, в таком случае ты поможешь моей жене ухаживать за Гедеоном.

Кэм ссутулился.

— Но сэр, я отправился в море, чтобы отдохнуть от детей.

Ной рассмеялся:

— Дорогой Кэм, тебе следует понять, что от судьбы никуда не денешься. — При виде недоумевающего выражения лица мальчика Ной добавил:

— Не отчаивайся, на это у тебя не будет уходить все свободное время.

Когда Кэм ушел, Ной прислонился к борту и стал всматриваться вдаль.

— Я так и знал, что найду тебя здесь, — сказал подошедший капитан Райдл. Скрестив руки на груди, он продолжал наблюдать за своей командой. — Что, не можешь находиться внизу? Ной кивнул:

— Верно.

— Ты уж больно нежный.

Ной только проворчал в ответ. Его начинало подташнивать.

— А как себя чувствует миссис Маклеллан?

— Кажется, великолепно. По ее словам, корабль напоминает огромное кресло-качалку.

— Да, точно подмечено. Море качает корабли, как новорожденных детей. Качает… и укачивает.

Ной обернулся к капитану. Вид у него был хмурый.

— Смейся, Джек, смейся, но только запомни: я отомщу, если…

Джексон Райдл отошел в сторону, как только Ной начал изрыгать остатки своего завтрака.

— Да, ты настоящий мужчина, — рассмеялся капитан, — не зря носишь имя человека, выдержавшего самый страшный шторм! Тебе должно быть стыдно зеленеть при виде приближающегося моря. — Уходя, он пробубнил себе под нос:

— Продолжай в том же духе.

 

Глава 5

— Тебе следовало поинтересоваться, кто стучит, — сказал Ной, когда Джесси открыла ему дверь.

Он передал ей плетеную корзину, а сам молча направился к кровати и лег. Сложив руки на затылке, он уставился в потолок. Его лицо и губы казались бледными.

Джесси держала корзину перед собой, крепко взявшись за ручку.

— Все в порядке? — осторожно спросила она, не уверенная в его настроении.

Ной чувствовал себя так, словно его внутренности перемешались.

— Вполне, — проскрипел он в ответ.

— Тебя очень долго не было, и я уже начала беспокоиться, как бы чего не случилось.

Действительно случилось. Он предстал дураком перед всей командой, хотя все, кто знал его прежде, уже были осведомлены о его морской болезни. Над несоответствием этой особенности его библейскому имени давно подшучивали, но Ной Маклеллан прежде воспринимал иронию более спокойно. Однако тогда рядом не было Джесси, а ему совсем не хотелось выглядеть идиотом в глазах этой женщины.

— Со мной все в порядке, — повторил Ной, делая над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Я собирался прийти пораньше, но был… занят.

Джесси поставила корзину на стол.

— Может быть, ты что-нибудь хочешь поесть? В корзине много цыплят и говядины. О, отлично, здесь еще есть молоко. Гедеон скоро начнет требовать свой обед. Я сейчас ему приготовлю.

— Джесси…

— Что?

— Оставь все, как есть. Кэм принесет обед и для тебя, и для Гедеона.

— Но еда в корзине испортится.

— Пусть фрукты останутся, а остальное отдай ему.

— Ты считаешь, все уже не пригодно для еды? Н-да, думаю, ты прав. Говядина по краям стала немного зелено ватой, а у цыплят такой вид, будто они больны. Наверное…

Ной вскочил с кровати, отодвинул дверную щеколду и выбежал в коридор прежде, чем она успела договорить. Оттуда он услышал ее тихий смех. Проклятие! Она прекрасно понимала, что происходило с ним сейчас и поэтому специально завела разговор о еде, лишь бы только подколоть его.

Когда час спустя он возвратился в каюту, Джесси убирала со стола посуду и складывала на поднос, который держал перед ней Кэм. Гедеон, сидя на восточном ковре, теребил в руках мячик, подаренный Дрю. Заметив Ноя, малыш бросил игрушку и начал стучать ручонками по полу.

— Тебе лучше? — поинтересовалась Джесси.

Вместо ответа Ной метнул на нее красноречивый взгляд, и ей пришлось отвернуться, чтобы спрятать улыбку.

— Кэм, ты можешь уносить поднос. Спасибо, что обеспечил меня водой. И вот еще: как только повар освободит тебя, принеси, пожалуйста, чай и крекеры мистеру Маклеллану.

Кэм кивнул и быстро удалился. Боже мой! Если бы мистер Маклеллан посмотрел на него так же, как несколько минут назад на свою жену, у Кэма случился бы разрыв сердца прямо на месте!

— Я расстелила тебе постель, — сказала Джесси. — Кэм говорит, что ты обычно спишь, находясь на борту корабля.

— Кэм слишком много говорит.

— В отличие от тебя. В следующий раз, когда я поинтересуюсь, как ты себя чувствуешь, будь любезен сказать мне правду. Вначале я подумала, что тебя беспокоит ранение.

Ной присел на край кровати и скинул ботинки. Затем, сняв пиджак и рубашку, он швырнул их на сундук Джесси.

— Моя рана зажила.

— Но я ничего об этом не знала.

— Ну что ж, зато теперь знаешь. И еще многое другое. — Ной улегся на кровать.

— Я могу быть чем-нибудь тебе полезной?

— Нет.

Он закрыл глаза и принялся растирать виски кончиками пальцев.

Джесси подняла Гедеона с ковра и подошла с ним на руках к Ною.

— Я все-таки могла бы тебе помочь, — тихо сказала

Она. — Мама страдала от мигрени, и я всегда терла ее виски. Она говорила, что у меня удивительно чувствительные пальцы.

Ной посмотрел на нее снизу вверх. У нее были огромные глаза, очень серые и очень честные. Тут же ему вспомнились ее нежные руки.

— Хорошо, думаю, мне станет легче.

Джесси обошла кровать с другой стороны и посадила Гедеона посередине. Ребенок тотчас подполз к Ною и стукнул его по ноге. Мяч больше не занимал малыша. Джесси попыталась отодвинуть Гедеона подальше, но в этот момент Ной схватил ее за запястье.

— Не нужно, пусть он будет рядом. Мне он нисколько не мешает. — Ной притянул ее руку к себе и уткнулся в нее лицом.

Положив ногу на ногу, Джесси расправила юбку. Ной придвинулся ближе и опустил голову на ее колени. Его глаза мгновенно закрылись, как только ее пальцы скользнули по густой шевелюре его волос и коснулись лица.

— Вижу, ты переоделась, — тихо и устало произнес он. — Я рад этому.

Серо-голубое платье, которое было сейчас на ней, тоже напоминало ему траурное, но оно очень подходило под цвет ее глаз. Лишь по этой причине он мог терпеть его. Ной также заметил, что Джесси причесалась и переплела свою косу, перекинув через плечо. Кончик косы касался ее груди.

— Я просто выполнила твой приказ.

— Приказ? Я думал, что только просил, а не требовал.

— Да ты был настоящим тираном!

Джесси взглянула на Гедеона. Малыш положил свой крошечный кулачок на ладонь Ноя и собирался начать играть с его длинными пальцами.

— А что ты сделала со своим черным платьем?

— Отдала Кэму и попросила спрятать его в бочку с другим тряпьем.

— Отлично.

Джесси продолжала осторожно массировать виски Ноя.

— А почему ты сам не приехал за мной к Мэри?

— Я не хотел влиять на твое решение.

— Ты удивился, когда увидел нас с Гедеоном возле гостиницы?

— По-моему, ты была не менее удивлена, увидев меня. Наверное, ты думала, что я буду ожидать вас на корабле? — Ной слегка поморщился, когда Гедеон укусил его за большой палец. — Эй! Ты что со мной вытворяешь?

— Гедеон, прекрати!

Джесси оттащила ребенка подальше от Ноя, но он тут же пополз обратно. Малыш протиснулся между икрами Ноя, после этого, засунув большой палец руки себе в рот и принявшись сладко посасывать его, Гедеон закрыл глаза.

— Думаю, следует уложить его в кроватку, — извиняющимся тоном произнесла Джесси.

— Не надо. Ему здесь удобно, да и мне тоже хорошо с ним.

Ной взял ее руку и положил на свой лоб.

В отличие от него и Гедеона Джесси чувствовала себя явно неловко. Ной не был ее мамой, и, прикасаясь к нему, она ощущала нечто другое. Она нежно проводила пальцами по его волосам, вокруг ушей и опускалась к мускулистой шее.

— Я очень удивилась, услышав о тебе снова, — наконец промолвила Джесси после мучительного поиска хоть каких-нибудь слов. — Я думала, ты уже в Америке.

— Мне нужно было завершить кое-какие дела в Стенхоупе. Если тебе интересно, почему я так долго не приезжал за тобой…

— Нет, мне это совсем неинтересно… правда, все нормально.

— Просто я принял окончательное решение только сегодня утром, — добавил Ной. — Поскольку ты не стала меня преследовать в Стенхоупе, я понял, что ты либо оставляешь право выбора за мной, либо вынашиваешь какой-то свой план.

«Ничего лучшего обо мне он подумать не мог», — с грустью размышляла Джесси, но вслух произнесла другое:

— Когда ты оставил дом Мэри той ночью, я решила, что ты уже сделал выбор.

— Ты правильно решила.

Джесси удивилась. Что же заставило его изменить решение? Однако она не стала спрашивать об этом, а он так и не ответил. Ей нравилось массировать его плечи, растирать виски, гладить волосы. Она продолжала это делать чаже после того, как Ной уснул.

Когда в каюту вошел Кэм и внес поднос с чаем и крекерами, Джесси подняла указательный палец к губам, мило улыбнувшись и показав на обоих спавших мужчин.

Поставив поднос на стол, Кэм вышел на цыпочках из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь. Впервые за то время, что мальчик провел вдали от дома, начиная с одиннадцати лет, он ощутил, как соскучился по материнской ласке.

Убедившись, что Ной крепко заснул, Джесси потихоньку приподнялась с кровати, взяла Гедеона и переложила в Детскую комнату. Малыш проснулся, но равномерное покачивание корабля снова убаюкало его.

Один из выдвижных ящиков под кроватью был завален одеялами. Джесси приготовила себе постель возле окна на скамье. Свое платье она аккуратно повесила на спинку стула, так как не решилась положить его в гардероб рядом с вещами Ноя. Сняв ботинки и чулки, Джесси тихонько подошла к спящему Ною и поправила постельное белье. Ее поразило, каким невинным было его лицо во время сна. Это придало ей уверенности. Нежно коснувшись его щеки, она прошептала слова благодарности.

Испугавшись, что освещение могло выдать ее, Джесси тут же задула свечи и улеглась на своей постели. Уютно устроившись под одеялами, она наконец заснула с улыбкой на лице.

Проснувшись, Джесси обнаружила, что Ноя в каюте не было. Кровать была убрана, а поднос с чаем и крекерами вынесен. Вместо него на столе стояло два столовых прибора, один из которых был уже использован. Должно быть, ему сегодня получше, спросонья подумала Джесси, раз он смог позавтракать. Подавив зевок, она перевернулась на спину и решила еще чуть-чуть полежать. Затем, выглянув из окна, поняла, что проспала дольше обычного.

Кроватка Гедеона оказалась пустой. Джесси с облегчением вздохнула. По крайней мере про ребенка не забыли. Должно быть, Ной взял его с собой. Джесси вернулась в их комнату. Проходя мимо стола, она заметила, что, кроме столовых приборов, там стояла миска с кашей и чашка с остатками молока. Джесси задумчиво улыбнулась — ей так хотелось посмотреть, как Ной кормит Гедеона.

Джесси умылась и переплела косу. Вчера она обнаружила, что Мэри не положила в сундук ни одной заколки. Ничего не оставалось теперь, как только перевязывать косу лентой и оставлять ее свисать по спине.

Ной вошел в каюту в тот момент, когда она стояла босиком в одной хлопчатобумажной нижней сорочке посредине комнаты, собираясь надеть платье. Встретившись взглядом с Ноем, Джесси пришла в замешательство, не зная, в какую сторону ей бежать. Наконец она сделала несколько шагов назад к скамье, чтобы хоть накрыться одеялом.

— У тебя сейчас довольно благопристойный вид, — заметил Ной. Его как бы случайный взгляд не был лишен определенной доли интереса. Ной закрыл дверь и запер ее на щеколду.

— Мне бы хотелось одеться.

— Зачем?

Ему не терпелось хотя бы немного вывести ее из равновесия, что было необходимо для предстоящего разговора.

— Глупый вопрос!

— А ты нашла свое платье?

— Я надену другое, — вызывающе ответила Джесси, направляясь к сундуку.

— Он пуст, я вытащил оттуда всю твою одежду. — Ной заметил, как она метнула взгляд на гардероб. — Но если ты сделаешь хоть один шаг в этом направлении, я оттолкну тебя. Поскольку прошлая ночь показала, что тебе не хочется спать со мной, то полагаю, ты не пожелаешь, чтобы я сейчас трогал тебя.

Озадаченная, Джесси отпрянула от гардероба. О чем это он говорит? Его глаза угрожающе блестели, а губы стали такими тонкими, словно лицо в этом месте просто разрезали. В том, что он был очень зол, у нее не оставалось никаких сомнений. Но почему? Потому что она спала на скамье под окном? Но ведь у них была на этот счет договоренность, не так ли?

— Я не понимаю, — начала Джесси, — что…

— Садись. — Ной указал ей на стул.

Джесси вздернула подбородок и топнула ногой.

— Не хочу! Мистер Маклеллан, где мой сын? Что ты сделал с Гедеоном?

Ной шагнул к ней, но Джесси не шелохнулась, и это вызвало у него удивление. Однако дело заключалось в том, что она была слишком напугана, чтобы шевелиться.

Ной схватил ее за талию прежде, чем она смогла опомниться, и силой усадил на стул.

— Сиди спокойно!

Джесси положила руки на стол и молча уставилась на них, одновременно ощущая дрожь в ногах. Она спрятала пальцы ног в пушистом ковре.

— Во мне всегда вызывали отвращение мужчины, демонстрирующие свою силу там, где не надо, — тихо, но с большим достоинством произнесла она.

— А я всегда презирал лгуний, — грубо ответил Ной.

Неожиданно он ударил по стулу, на котором сидела Джесси, хотя ему хотелось сделать больно именно ей. Ной выругался, сам с трудом узнавая себя. В семье его всегда считали чувствительным и уравновешенным. До настоящего момента он и сам так себя оценивал. Проклятие, теперь он был совсем другим.

Ной сел на стул рядом с Джесси. Когда он снова заговорил, голос его звучал, как ни странно, ровно, даже спокойно.

— Гедеон с Кэмом. Его развлекают в капитанской каюте. Там с ним ничего не случится. Кэм отвечает за него, но в случае необходимости он знает, где нас найти.

Джесси слабо кивнула. Возможно, она стала бы лишь возражать, если бы Ной сказал, что ребенок забирается на грот-мачту. Хотя, учитывая теперешнее состояние Ноя, она не была уверена, что осмелилась бы перечить ему. Джесси продолжала смотреть на свои руки, боясь поднять глаза.

— Мы должны разрешить несколько проблем, — сказал Ной, — и мне не хотелось бы, чтобы ребенок отвлекал нас.

— Проблемы? — робко спросила она.

Ной засунул руку в карман рубашки.

— Проблема номер один. — Он приоткрыл ладонь и наклонил ее. Тотчас на полированную поверхность стола упали и заскользили золотые часы лорда Гилмора. — Ты узнаешь их? — Джесси не ответила сразу, и тогда он подсказал:

— В твоем сундуке я обнаружил и другие драгоценности. Кольца. Монеты. Показать? Может быть, ты забыла лишь об этих часах? — Ной собирался встать, но Джесси остановила его.

— Эти часы принадлежали лорду Гилмору, — медленно произнесла она.

— Ах, вот разгадана и другая тайна. Я и не знал имени молодого франта. Теперь посмотрим, сможешь ли ты разгадать следующую головоломку. Помнится, ты говорила мне, что все вещи отдала грабителям. Каким же образом они очутились в твоей кожаной сумочке, лежащей на дне сундука?

— Вероятно, Мэри положила ее туда. — В эту минуту Джесси была готова придушить свою подругу. Но она понимала, что Мэри сделала это из желания помочь. Она спрятала драгоценности в вещах на тот случай, если Ной бросит Джесси с малышом в Америке и они останутся без гроша за душой. — Я действительно не знала, что драгоценности в моем сундуке.

Ной размышлял. Скорее всего Джесси говорила правду. Она не была похожа на лгунью, по крайней мере до настоящего момента.

— Пусть так, но тогда как все эти драгоценные вещи оказались у Мэри? Ей их отдали разбойники?

— По-твоему, я врала, когда говорила, что все ценности отдала грабителям, так, что ли? — резко спросила Джесси. — Ты это хотел услышать?

— Не пытайся нападать на меня. Я хочу услышать только правду.

— Это и есть правда. Тогда я солгала.

Он поднял ее голову за подбородок и посмотрел прямо в глаза, многозначительно произнеся:

— Мне нужна полная правда. Если ты ничего не отдавала разбойникам, как же тогда тебе удалось убедить их отвезти меня к Мэри? И только, пожалуйста, не говори, что ты просто слезно их попросила и они разжалобились и уступили. Я пока еще не сошел с ума. Ты что-то недоговариваешь, это ясно.

Ной отпустил ее подбородок и заметил, что она сразу отвернулась.

Джесси мысленно перебирала разные варианты ответов, но ни один не годился.

— Итак, я жду. Ты ведь была соучастницей ограбления, не так ли?

Она утвердительно кивнула. Ной глубоко вздохнул.

— А Мэри?

— Она в этом деле не принимала участия. Грабители — Дэви и его братья.

— Понимаю. Значит, Дэви не уезжал в Лондон в поисках работа? Теперь неудивительно, почему Мэри не приняла моего приглашения. Все-таки ее немного мучила совесть, чего нельзя сказать о тебе, правда? — Не дожидаясь ответа, Ной задал чисто риторический вопрос:

— В меня стрелял Дэви?

— Нет, его младший брат Билл. — Джесси подняла а него свои тревожные глаза. — Они только второй раз бали его на дело.

— Тогда это все объясняет, — с намеком на сарказм заметил Ной, — нервы не выдержали.

Джесси промолчала. Было глупо защищать Билла.

— А ты, Джесси? Сколько раз тебе приходилось играть роль безутешной вдовы и матери, страстно убеждая своих попутчиков складывать оружие и с невинным

Видом предлагать им прятать свои драгоценности в пеленках Гедеона?

— Только один раз. Клянусь! — добавила она, увидев, как его губы скривились в нсмешливой улыбке. — сего один раз! Я согласилась на это, чтобы не допустить

— насилия! Хэнк полагал, что мое присутствие будет успокаивающе действовать на пассажиров.

— Какое-то время это срабатывало.

— Поверь, меньше всего нам хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал! Мы ведь не убийцы!

— Кучер тоже был ранен.

— По чистой случайности! Дэви, как и я, был в шоке, то в кого-то попал. Он никогда не был разбойником с ольшой дороги. Всегда занимался только контрабандой.

— Ну да, конечно, — усмехнулся Ной, — сейчас это ак называется.

Джесси не обратила внимания на его замечание

— И Билл тоже. Я уже рассказывала тебе о нем, — поспешно добавила она. — Если бы мы не привезли тебя к Мэри, ты истек бы кровью и умер.

— Ели бы ты с друзьями не была в ту ночь на дороге, в меня никто бы не стрелял, — грубо напомнил он ей. Джесси умоляюще посмотрела на него:

— Но ты ведь знаешь, почему мы были там. Я нуждалась в деньгах. Дэви, Хэнк и Билл лишь пытались помочь мне добраться до Америки.

— Все равно вы преступники.

Преступники. Он назвал их этим страшным словом. Джесси задрожала, а ее ладони сделались влажными.

— Что ты собираешься делать?

— Что делать? А ты как думаешь, что я должен делать?

Никакие сокровища мира не заставили бы ее ответить на этот вопрос. Она не настолько глупа, чтобы выносить себе приговор.

Ной задумчиво наблюдал за Джесси. Она выглядела по-настоящему напуганной, полностью разбитой. Что она думала по поводу его дальнейших действий? Что он повернет корабль и сдаст ее властям? Если учитывать, с какой тревогой она смотрела сейчас на него, именно эти мысли беспокоили ее. Ною захотелось помучить ее подольше, но он считал, что им предстояло выяснить и более важные вопросы. Он не собирался откладывать их на потом. Сейчас настал самый подходящий момент. Когда придет время, ему не так трудно будет отделаться от нее.

— Джесси, я ничего не собираюсь делать, — мягким тоном произнес Ной, даже слишком мягким. — Но вначале мне хотелось бы, чтобы ты рассказала всю правду. Не знаю, повлияет ли это на мое решение оставаться с тобой, потому что в этом сейчас нет никакого смысла. Мы здесь, и мы вместе. К тому же мы женаты, хотя и всего лишь на время вояжа.

Джесси все еще никак не могла прийти в себя от великодушия Ноя, когда услышала его последние слова. Огонек надежды, вспыхнувший в ее глазах, мгновенно потух.

— Что ты х-хочешь сказать? — запинаясь, спросила она.

Ной играл с часами лорда Гилмора, держа их за цепочку и слегка постукивая по ним указательным пальцем, заставляя вертеться и покачиваться.

— Я имею в виду то, что, пока мы находимся на корабле, наш брак является действительным, — наконец объяснил Ной, встретившись с ней взглядом и задержав

На ней свой.

— Тебе следовало предупредить… сказать прежде, чем позволять мне садиться на твой корабль. Ты заставил меня сделать выбор, а сам не был откровенен со мной.

— Теперь мы квиты. Ты так же поступила со мной.

— Да, но это… это совсем другое, — неубедительно проговорила она. — Мы… мы договорились, что наш брак… Это все временно… Это расчет…

— Нет, это ты так считаешь. Я ни о чем не договаривался. К тому же ты забываешь, что расчет не всегда мешает… дружбе.

Дружбе? Так он говорит о дружбе? Джесси чуть было не вскочила со стула, чтобы обнять его.

— Верно, — пылко подтвердила она, — мне бы очень хотелось, чтобы мы были друзьями.

— Или взаимному уважению, — продолжил свое рассуждение Ной, внимательно наблюдая за ней по мере расширения темы разговора. Ему хотелось привести ее в замешательство. — Или преданности… порядочности… влечению… страсти.

— С-страсти?

Ной кивнул, немного прищурившись, когда Джесси неуверенно произнесла это слово. Была ли она по-прежнему влюблена в своего покойного мужа настолько, что не могла представить себя рядом с другим мужчиной? Или она питала к Ною отвращение, не испытывая больше никаких чувств?

— Ты имеешь в виду, что мы могли бы спать в одной постели?

— Меньше всего я думал об этом, Джесси. Просто мне даже в голову не приходило, что ты снова будешь спать возле окна. Однако я и не ожидаю, что ради моей прихоти ты станешь прижиматься ко мне своими бедрами.

У Джесси перехватило дыхание от подобной грубости.

— Не говори со мной так.

— Я лишь надеюсь, — продолжил Ной, вставая и задвигая обратно стул, — что ты не будешь такой бдительной и мы ближе узнаем друг друга. Мне небезразлично, что ты недавно потеряла мужа, и поэтому я могу понять, что ты чувствуешь, будто предаешь его память.

— Но думаю, ты также и осознаешь, что вышла замуж за живого человека, полного сил и энергии. Что касается нашего брака, то я жду от него вполне определенного. И тебе следует это учесть. Раз уж ты постелила постель, лечь в нее нам придется вдвоем!

Джесси смутилась, ощутив себя в идиотском положении. Она словно прилипла к стулу, на котором сидела. Внезапно ее охватила решимость, и Джесси поднялась, отпихнув назад стул с такой силой, что ковер собрался в складки. Но даже сейчас она была, как тень, отбрасываемая телом Ноя. Сделав шаг назад, она посмотрела на него снизу вверх. Ее спина и плечи были напряжены.

Ной собирался узнать прямо сейчас, что ей будет неприятно прикосноиение его губ. Уж слишком она казалась высокомерной. Похоже, что его совсем не волновали искры негодования, светящиеся в ее глазах. А может быть, он и не замечал их. Его взгляд был обращен на два острых холмика грудей. Тонкая хлопчатобумажная сорочка Джесси почти ничего не скрывала. Это вдохновило его.

— Может быть, ты все-таки посмотришь на меня? — негодующе произнесла она.

Ной игриво усмехнулся:

— По-моему, я это и делаю.

Разозлившись, Джесси топнула ногой, отчего ее груди слегка колыхнулись под прозрачной тканью рубашки. Усмешка Ноя стала более озорной. Скрестив руки на груди, Джесси пристально смотрела на него.

Ной притворно вздохнул и опустил глаза, будто раскаивается в намеренной грубости.

— Я весь полон внимания.

Его глупая улыбка вывела се из равновесия. Джесси настолько разозлилась, что трудно было передать словами ее внутреннее состояние.

— Ууууууу! — Джесси толкнула Ноя в грудь.

Прежде чем он опомнился, она развернулась и бросилась к окну. Завернувшись в одеяло, она встала к нему спиной. Одна слезинка смочила ее опущенные ресницы. Затем другая. Потом еще. Джесси украдкой принялась сманивать их. Когда к ней подошел Ной и нежно-нежно коснулся руками ее худеньких плеч, она поняла, что просто не в силах оттолкнуть его.

Чувствуя, что ее сопротивление несколько ослабло, Ной обнял Джесси и тут же ощутил, как она прильнула к нему своим телом. Продолжая держать ее в объятиях, он немного покачивался, будто успокаивал ее. Опустив подбородок на ее голову, он впервые за все время их знакомства ощутил шелковистость ее светлых пшеничных волос.

— Ты знаешь, — медленно произнес Ной, — во мне всегда вызывали отвращение женщины, демонстрирующие силу. — Он скорее догадался, нежели увидел, как она слабо улыбнулась. — Ты чуть не сбила меня с ног, когда толкнула так внезапно.

— Ты заслужил это, — вяло ответила она.

— Неужели? А я и не думал.

— Ты словно хотел прожечь меня своим взглядом насквозь.

— Боюсь, ты права.

— Ты хочешь, чтобы все было по-твоему.

Это было очень точно подмечено, в чем Ной не был еще готов признаться сам. Он лишь спросил:

— А чего хочешь ты, Джесси?

— А я хочу спать возле окна.

— Нет.

— Тогда я хочу, чтобы ты спал возле окна.

— Тоже нет.

— Я хочу, чтобы ты пообещал не трогать меня!

— Опять нет!

— Но ведь ты действительно не можешь желать разделить со мной постель, — слабо настаивала она. — Ты же знаешь теперь, что я преступница и лгунья. Вряд ли мои действия можно назвать пустячными проступками.

— Вряд ли, — согласился он. Ему не требовалось пи о чем напоминать.

Я не смогу быть твоей женой, Ной… не смогу иметь с тобой любовную связь.

Поскольку она уже находилась в его объятиях и поскольку он уже собирался узнать обо всех прелестных изгибах ее тела, Ной не придал значения подобному заявлению. Ему хотелось проявить немного терпения и осторожности.

— Посмотрим. Помни, мы муж и жена лишь на время вояжа, — произнес он, четко разъясняя их отношения. — Если…

— Нет! — Она вырвалась из его объятий. — Нет, Ной, я не могу быть той, кем ты меня хочешь видеть. Ни сейчас, ни потом!

О Боже! Что, если он силой возьмет ее? Как тогда она объяснит, что, родив сына, все еще оставалась девственницей? Непорочное зачатие? У Джесси чуть было не вырвался истерический смех. У нее было такое чувство, словно она потихоньку сходила с ума.

— Джесси, — спокойным тоном сказал Ной, внимательно глядя ей в глаза, — похоже, ты уверена в том, что вправе диктовать мне свои условия. Я смогу все понять и быть разумным, но только до определенного момента. Тебе не стоит давить на меня. Сомневаюсь, что тебе понравятся

Последствия такого поведения. Договорились?

Вместо того чтобы высказать ему в лицо все, что накопилось на душе, Джесси лишь кивнула. Ной радостно улыбнулся:

— Отлично. А теперь почему бы тебе не одеться, а я тем временем схожу за Гедеоном. Кэм, наверное, уже устал от этого чертенка. — Дойдя до двери, Ной остановился и добавил:

— Несмотря на то что я до поры до времени сдерживаюсь, проявляя благоразумие, я все же намерен спать с тобой на одной кровати. И давай больше не будем заводить разговор о скамье возле окна.

Джесси взглянула на закрывшуюся за ним дверь. — Трус! — в гневе бросила она ему вслед. Как только она перевела взгляд па кровать, краска залила ее лицо. По крайней мере размеры кровати казались огромными. Спасибо хотя бы за это. Возможно, она даже и не ощутит, что он будет лежать рядом. «Лгунья, — шепнула она себе. — Ты ощутишь его присутствие, даже если между вами будет расстояние в одну милю».

Джесси подошла к гардеробу, поделенному на две большие секции. Открыв левую дверцу, она обнаружила там одежду Ноя. Плавным движением руки Джесси провела по пей. В его вкусе не было никакого изъяна. Неудивительно, что он питал такое отвращение к ее шляпке. Висевшие на вешалке шелковые и бархатные пиджаки с широкими манжетами были украшены золотой и серебряной тесьмой. Джесси заметила несколько жилеток, одни были сшиты из парчовой ткани, другие выделялись своей изысканной простотой. На нижней полке лежали аккуратно сложенные рубашки. Они оказались чрезмерно мягкими на ощупь. Джесси быстро закрыла дверцу.

В другой части гардероба находились ее личные вещи и чьи-то еще. Сердце Джесси замерло, как только она взглянула на подобную красоту. Ее внимание привлекла расцветка одежды: сочно-зеленая, бледно-розовая, фиолетовая, небесно-голубая, цвета слоновой кости. Изделия были льняные, бархатные, шелковые, кое-что из тафты и из хлопка. В самой глубине гардероба с вешалок свисало несколько прозрачных хлопковых женских сорочек с длинными рукавами и кружевными воротничками. Одну полку занимали гофрированные дамские панталоны и чулки. Внизу лежали лайковые комнатные тапочки, парчовые туфли и изящные полусапожки из черной кожи.

Джесси разыскала свои стертые, разношенные ботинки среди другого барахла. Она без труда смогла найти и много раз штопанные чулки. Ее серо-голубое платье выглядело блеклым на фоне остальных нарядов. Джесси достала его из гардероба.

Она успела одеться, когда вернулся Ной с Гедеоном на руках. За ними вошел Кэм, неся поднос с завтраком, предназначавшимся для Джесси.

— Ты не заперла дверь, — обратился Ной в форме приветствия.

Джесси, не обратив внимания на его замечание, протянула руки, чтобы забрать малыша.

Гедеон отрицательно покачал головой, продолжая держаться за рубашку Ноя. Джесси почувствовала, словно ее ударили ниже пояса. Она тотчас отвернулась, чтобы скрыть огорчение.

Ной отдал распоряжение Кэму поставить на стол поднос с завтраком для Джесси и забрать то, что оставалось от их с Гедеоном утренней трапезы. Когда юноша ушел, Ной нежно заговорил:

— Джесси, я почти новичок в этом деле, а он еще совсем ребенок. Он не хотел тебя ничем обидеть. Он в первый раз отказался идти к тебе?

Она кивнула. Присев за стол, разгладила льняную салфетку па своих коленях. Ее улыбка была больше показной, чем искренней.

— Полагаю, я должна быть благодарна тебе, что

Буду завтракать в спокойствии, зная, что Гедеон не ста

Нет мне мешать.

Ной принял ее слова всерьез, хотя понимал, что ей было очень больно. Он ощутил к ней непонятное чувство жалости. Какую жизнь она рисовала себе и ребенку в Соединенных Штатах после того, как их брак будет официально расторгнут? Планировала ли она опять вернуться к мошенникам, чтобы хоть как-то поддержать себя и сына? Пусть небеса помогут нам всем! Ной посадил Гедеона па ковер, сам сел на корточки и бросил ему мячик. Малыш сначала наблюдал, как мяч катился прямо на него, а затем отскочил назад и повалился на спину. Вид поднятых кверху пухлых детских ножек вызвал смех у Ноя, и на губах Джесси заиграла радостная улыбка.

Он сунул руку в карман рубашки.

— Кэм выстрогал это для Гедеона. — Ной протянул Джесси пять деревянных бусинок, нанизанных на тонкую кожаную ленту. — Можно ему дать?

— А эта игрушка безопасна? Он не проглотит бусинки?

Ной снова рассмеялся, но на всякий случай проверил кожу на прочность.

— Нет, съесть он это не сможет.

Для верности Ной еще раз потянул изо всех сил за кожаный узелок. С позволения Джесси он покачал ожерелье из бусинок перед глазами Гедеона. Когда ребенок попытался ухватиться за новую игрушку, Ной потянул ее назад, чтобы немного подразнить. Так продолжалось несколько минут. Лицо херувимчика раскраснелось от расстройства, потому что он никак не мог поймать бусинки.

— Черт! Черт! Черт! — кричал малыш, стуча ножками и делая такой вид, словно точно знал значение произносимого слова.

Джесси это расстроило.

Ной только удивился, но ничуть не огорчился.

— Я поговорю с Кэмом, чтобы он был осторожнее в своих выражениях, занимаясь с ребенком, — сказал он. — Я и не думал…

— Кэм здесь ни при чем, — перебила его Джесси, тыкая вилкой в своей тарелке с яичницей-глазуньей. — Боюсь, этому он научился от меня.

Слегка приподняв брови, Ной иначе взглянул на Джесси.

— Ты разве умеешь ругаться?

Ной притворился, что потрясен подобным известием. Она понимала, что он смеялся над ней.

— Отлично, — небрежно произнесла она, — теперь ты знаешь еще об одном моем недостатке.

Гедеон горько плакал из-за новой игрушки.

— Не сомневаюсь, что у тебя их немало, — сухо заметил Ной, заставляя ее задуматься, шуткой были его слова или нет. — Послушай, малыш, — обратился он к Гедеону, — я отдаю тебе бусики, потому что это подарок Кэма, а не потому, что ты так отчаянно вопишь.

Ной опустил бусики ниже, и Гедеон в восторге залепетал, хватая их. Джесси в умилении от услышанного спросила Ноя:

— Ты думаешь, он ничего не понимает?

Ной пожал плечами:

— Ни слова. Все равно мне хотелось вначале подразнить его. В следующий раз, когда он опять станет хныкать, мы выясним, понимает он нас или нет. — Ной встал с пола и сел за стол. — Ты с удовольствием позавтракала?

— Да. Я очень благодарна тебе за заботу о Гедеоне. Он может доставлять немало хлопот. Обычно я просыпаюсь гораздо раньше, но, видимо, сказалась усталость.

— Сомневаюсь, что ты хорошо спала. На скамье, должно быть, неудобно, — подчеркнул Ной.

Неужели они снова возвращались к тому же? Джесси принялась намазывать маслом сдобную булочку, лишь бы чем-нибудь отвлечь свое внимание. Однако есть ее не стала, а положила на тарелку, так как поняла, что уже не голодна.

— Ты мало ешь, — заметил он, взглянув на отложенную булочку.

— Мне достаточно.

— А я говорю мало!

— Мистер Маклеллан, если ты таким же тоном разговаривал за столом и с Гедеоном, то я удивляюсь, как он вообще что-то ел!

— Если ты меня еще раз назовешь мистером Маклелланом, тон будет совсем другим!

Находившийся рядом Гедеон перестал играть, его внимание привлекли громкие голоса взрослых. Они сразу же догадались, что малыш прислушивался к их разговору. Джесси понизила голос до шепота:

— Ты невыносим! Твоя невеста, вероятно, совсем ни о чем не думала, когда давала согласие выйти за тебя замуж. Она должна теперь благодарить ме…

Ной резко поднялся, а стул, на котором он сидел, перевернулся. Но он не обратил на это внимание, равно как и на то, что малыш все еще наблюдал за ними.

— А твой муж, должно быть, благодарил Бога за свою несвоевременную кончину! — Ной буквально выскочил из каюты. — Закрой за мной дверь! — крикнул он.

Джесси снова опустилась на стул и бросила салфетку на стол.

— Ох, Гедеон, успокойся, пожалуйста! — накинулась она на захныкавшего ребенка, который, испугавшись, тут же утих. Джесси моментально раскаялась в своей несдержанности. Поставив стул на место, она подсела к малышу. — Я не знаю, что нам делать дальше, — тихо произнесла она, наматывая на свои пальцы подаренные Кэмом бусики. — Я действительно не знаю.

Ной отсутствовал весь день. Периодически приходил Кэм, приносил еду и воду и уносил грязную посуду. Джесси приятно было находиться в его компании, хотя его визиты длились совсем недолго. Она перестирала детские вещи, немного почитала книгу, заинтересовавшую ее поначалу, но оказавшуюся бестолковой, а когда разглядела дыру на локте рубашки Кэма с белыми и голубыми полосками, то ей пришлось задержать его дольше обычного, чтобы зашить ее.

Почти все время Джесси ощущала одиночество и скуку, и это тревожило ее. К тому моменту, когда вернулся Ной, ее нервы были натянуты, как паруса над их головами. Она не оторвала взгляда от книги, когда он вошел в каюту, а лишь напряглась в ожидании очередного замечания по поводу двери, которую она снова оставила открытой. Однако замечания не последовало, и Джесси насторожилась еще больше.

— Гедеон уже в постели? — спросил Ной и, сев на край кровати, сбросил обувь.

Джесси удивил его спокойный голос, будто они не говорили утром друг другу ужасных слов и не было никакой ссоры. В ответ она лишь кивнула.

— Он не проснется, если я зайду посмотреть на него?

— Наверное, нет. Он должен уже крепко спать.

— Ной, крадучись, прошел в детскую комнату. Гедеон

Спал, сбросив одеяльце, а его ночная рубашка была задрана, обнажая пухлый животик. Ной распрямил ее и поправил одеяло, коснувшись пальцем мягкой детской щечки. Прежде чем возвратиться к Джесси, он долгое время стоял неподвижно, разглядывая малыша.

Выйдя из детской, Ной устроился в кресле, вытянув ноги и скрестив их.

— Что-то интересное читаешь?

Закрыв книгу, Джесси положила ее на лакированный столик.

— Наоборот, очень скучная вещь.

Взяв книгу в руки, Ной прочитал тисненые буквы на кожаной обложке: «Трактат об индустрии колонистов в Новом Свете». Ной отложил книгу в сторону.

— Похоже, действительно скучноватая вещица, — радостно заметил он.

— Пожалуйста, перестань, — умоляюще попросила она, — я сойду с ума, если ты будешь продолжать болтать и болтать, как будто ничего между нами не произошло!

Ной немного нахмурился, не уверенный в том, что правильно расслышал ее.

— Что ты сказала?

— Пожалуйста, мистер Мак… — Джесси спохватилась, — то есть Ной. Вот видишь, если ты настаиваешь, я могу выкрикнуть твое имя даже с высоты грот-мачты. Ной! Если хочешь, могу заорать изо всех сил. НОИ!

— Джесси, что тебе взбрело в голову?

— Что взбрело в голову? — Она громко расхохоталась. — Пустяки. Просто не могу понять, как ты можешь приходить сюда после нашего недавнего разговора, улыбаться, быть любезным и вообще вести себя так, словно…

Ной оборвал ее и недоверчиво спросил:

— Ты даешь мне нагоняй за то, что я не продолжаю спорить с тобой?

Джесси осознавала, что вела себя, как непослушный ребенок. Ей даже казалось, что у Гедеона поведение было лучше, а разума больше.

— Извини, — тихо промолвила она, — за все, что я наговорила тебе сегодня… это непростительно. Ты был так добр к Гедеону… так терпелив с ним. Я не имела права…

— Но я ужасно вел себя по отношению к тебе, — перебил ее Ной. В его тоне звучали нотки отвращения к самому себе. — Я не был добр и терпелив с тобой, ведь так? Ты можешь и не отвечать. Я и без того знаю правду.

— Дело не во мне, — честно призналась она. — Я хитрила, обманывала тебя, ты чуть не умер по моей вине. Твои чувства понятны.

Ною вдруг так захотелось сказать, что она не все знала о его чувствах, однако вместо этого он произнес:

— На твоем месте я не стал бы напоминать о своем гнусном поступке.

Джесси поразил его холодный тон.

— Я постараюсь больше не быть шипом в твоем боку, — мрачно сказала она.

Ной сомневался, что его обрадовали ее слова.

— Шип, — спокойно заявил он и лукаво, без тени прежнего холодка в голосе добавил:

— это расплата за то, что я сорвал розу.

Джесси в изумлении посмотрела на него.

— Роза? — Вместо голоса у нее вырвался какой-то писк. — Я роза?

— Нежная белая роза. — Его взгляд скользнул по ее лицу, и ее нежные, словно лепестки, щечки, окрасились в розовый цвет. — Ну вот, теперь мое описание уже не подходит, — усмехнулся Ной.

Он поднялся с кресла и устроился на ковре у ног Джесси. Он ждал, догадается ли она о его желании или же ему самому нужно будет положить ее руки себе на плечи. Он не двигался. Джесси пребывала в нерешительности всего какой-то момент, после чего он почувствовал, как ее пальцы скользнули вдоль его шеи. Он склонил голову.

— Почему ты не надела сегодня другое платье?

— У меня их не так много, — ответила ома. — Я предупреждала тебя, что мой гардероб скуден.

Покинув семейство Панберти, Джесси прихватила с собой наиболее приличные платья, которые надевала в период траура по родителям. Ее вещи выглядели ужасно мрачными по сравнению с той одеждой, что она видела в гардеробе, но соответствовали тому образу, в который Джесси перевоплотилась, живя в доме Мэри.

— А как же остальные платья? Тебе они не понравились?

— Джесси от неожиданности даже всплеснула руками.

— Остальные? Но… но я думала, что ты их купил для…

— Для Хилари? Можешь называть ее по имени. Нет, одежда была куплена не для Хилари. Во-первых, она выше тебя на четыре дюйма или даже больше, и к тому же до вольно… — Ной умолк в поисках подходящего слова.

— Превосходно сложенная? — подсказала Джесси.

— Ее пальцы непроизвольно впились в его плечи.

— Как бы тебе сказать…

Ной подумал, что это было правдой, что Хилари имела более округлые формы, но он не забыл, как Джесси была смущена сегодня утром и как просвечивали ее груди сквозь тонкую ткань сорочки. Вспомнив об этом, Ной не знал, что ответить.

— А вторая причина?

— Ты о чем?

— Ты сказал, что одежда куплена не для Хилари, вопервых, потому что она выше меня ростом. А во-вторых?

— Теперь понятно. А во-вторых, потому что не в моих привычках покупать одежду для своей невесты. Я бы никогда не сделал этого.

Даже самому себе он показался лицемерным и самодовольным.

— Тогда почему…

— И на корабле следует соблюдать приличия. Я нахожу это странным — постоянно напоминать тебе, что ты моя жена, хотя именно с тебя все и началось.

Вообще-то все началось с Мэри, но у Джесси хватило ума не вдаваться в подробности.

— Платья великолепные. Признаюсь, я восхищена ими.

— А ты не пыталась их примерить?

— Конечно, нет! Я и не думала, что они предназначались для меня!

То, что все вещи были приобретены для нее, привело Джесси в замешательство. Сначала ей казалось, что Ной принял окончательное решение взять их с Гедеоном с собой в Америку в самый последний момент, однако купленные заранее платья говорили об обратном. Их нельзя было приобрести за пару часов. Вероятно, он раздумывал в течение нескольких недель, постоянно меняя свое решение. Джесси постаралась не слишком обольщаться случившимся. То, что он купил для нее вещи, ничего еще не значило. Ведь он ясно дал понять, что намерен расстаться с ней, как только они доберутся до берегов Америки.

— Итак, они твои, — чуть грубовато сказал Ной. — А ты нашла вещи для Гедеона?

Джесси случайно наткнулась на несколько выдвижных ящиков с детскими рубашками, ночными сорочками, подгузниками, шапочками и носочками, но она и не предполагала, что все это предназначалось для Гедеона.

— Ты говоришь об одежде, сложенной под детской кроваткой?

— Конечно. Только не говори, что ты подумала, будто это тоже куплено для Хилари.

Осмелев, Джесси слегка ударила Ноя рукой.

— Не говори глупостей, — с негодованием произнесла она, — я подумала, что эти вещи принадлежали детям Эшли.

— Да?

— Да. У меня нет привычки распоряжаться чужими вещами.

Ной с иронией посмотрел на нее:

— Думаю, несколько человек возразили бы тебе сейчас, например, лорд Гилмор.

— Мне следовало предположить, что ты снова поднимешь этот вопрос, — промолвила Джесси, злясь на себя за то, что дала ему повод. — Но повторяю еще раз: я никогда не распоряжаюсь тем, что мне не принадлежит.

С лица Ноя исчезло циничное выражение, когда он стал внимательно разглядывать ее. Потом он снова склонил к ней голову.

— Надень завтра розовое платье, пожалуйста.

— Хорошо, — ответила она, желая знать, что стоило ему произнести слово «пожалуйста».

Почти машинально она опять стала растирать его виски, временами слегка касаясь ушей.

По спине Ноя пробежала дрожь. Может быть, она надеялась удержать его при себе, обращаясь таким образом? Очевидно, она сама не знала, чего хотела. В отличие от нее он знал, и, если бы сегодня ночью он смог вывести ее из равновесия, это пригодилось бы в будущем. Протяжно зевнув, Ной наконец произнес:

— Я собираюсь идти спать, ты присоединишься ко мне? Он давно принял решение, что она должна спать вместе с ним. Они оба знали об этом. Джесси была хорошо осведомлена о том, что у Ноя есть масса преимуществ, которыми он, несомненно, воспользуется, чтобы добиться желаемого. Но она была стратегом. Для того чтобы в конечном счете одержать победу, ей нужно было в какой-то момент уступить. С другой стороны, она понимала: Ной мог заподозрить ее в том, что она слишком быстро сдала свои позиции, идя у него на поводу. Поэтому, отвечая на его вопрос, она сказала:

— Не сейчас. Прежде мне бы хотелось написать письмо Мэри.

Ему не понравилось, что она тянет время, но пришлось смириться. Пока он готовился ко сну, Джесси села за стол и принялась сочинять письмо. Однако она не знала, с чего начать, поскольку все мысли были заняты Ноем. Он тем временем обошел каюту и задул все лампы, оставив лишь одну на столе, чтобы ей было светло. Краем глаза она наблюдала, как он снял рубашку, носки и брюки. Откинув покрывало с кровати, он залез под одеяло в одних льняных кальсонах.

«А где же его ночная рубашка?» — подумалось Джесси. Она даже не осознала, что задала этот вопрос в письме к Мэри, пока не перечитала его. Смутившись, Джесси зачеркнула это предложение.

После того как Ной лег спать, она еще пятнадцать минут трудилась над письмом. Ей казалось, что он вот-вот начнет приставать к ней с требованием поскорее заканчивать писать, но каждый раз бросая взгляд в его сторону, она видела, что Ной лежал с закрытыми глазами, что говорило о его намерении заснуть. Только теперь Джесси могла спокойно подготовиться ко сну.

Сняв платье, она спрятала его в гардероб вместе с чулками и ботинками, затем, умывшись, погасила последнюю лампу прежде, чем скинуть с себя нижнее белье и надеть ночную сорочку. Юркнув в постель, она легла на спину у самого края кровати, накрывшись стеганым одеялом.

— Ты так упадешь, — сонным голосом произнес Ной, глубже зарываясь под одеяла и взбивая свою подушку.

Джесси так изумилась, услышав его голос, что действительно чуть не упала.

— Все в порядке, — холодно ответила она. Ее тело было неподвижно, словно она умерла.

Ной усмехнулся:

— Джесси, кровать широка, и мет необходимости жаться у самого края.

— В то время как я могла бы прижаться к тебе, ты это имеешь в виду?

— Я поражен, как четко работает твой мозг. Подобная мысль и не приходила мне в голову. — Гром небесный, слава Богу, не поразил его за такую ложь. Ной перевернулся на живот и закрыл глаза. — Спокойной ночи, Джесси. Приятных тебе сновидений.

Она с трудом поверила своим ушам. Он собирался спать! Хотя она никогда не сомневалась в его порядочности, в том, что он не мог овладеть ею насильно, все-таки она думала, что он прижмет ее к себе, обнимет и, возможно, даже… Довольно! Джесси разозлилась па себя за охватившее ее чувство неудовлетворения. Отвернувшись от него, она закрыла глаза и стиснула зубы. «Приятных сновидений», — вспомнилось ей! Ха! Об этом не могло быть и речи.

Однако то, что ей приснилось, было просто восхитительным. Перед тем как вернуться к реальности, она увидела чудесный сон. Мягкая кровать из клевера, на которой она лежала, оказалась не чем иным, как матрацем. Теплым солнечным лучом, ласкающим ее бедро, была рука Ноя, которую он положил на нее, как на свою собственность. Крыльями бабочки, щекотавшими ее щеку, являлись его пальцы, нежно скользящие по ее лицу.

Джесси широко открыла глаза.

— Прежде чем вспыхнуть от гнева, — тихо произнес Ной, — тебе стоит вспомнить, что не я все это придумал.

Он лежал, облокотившись на локоть, и смотрел на нее грустными глазами, не переставая гладить по щеке. Ночь оыла очень ясной. Бледно-голубой свет луны освещал всю каюту и лицо Джесси. Ной разглядывал ее уже на протяжении долгого времени. Он любовался прелестными чертами, стараясь запомнить их и сохранить в себе.

— Ты свернулась возле меня, как котенок, Джесси.

Вероятно, смысл этих слов стал ей понятен лишь тогда, когда она поняла, что крепко держит его: левая нога Ноя оказалась между ее бедер.

— О, — тихо вырвалось у нее, — ты… мы… то есть у нас…

— Нет.

— О, славг Богу.

— Ты правда думаешь, что я воспользовался бы тем, что ты спишь, чтобы овладеть тобой?

Она покачала головой. Сейчас его золотисто-зеленые кошачьи глаза волновали ее даже сильнее, чем рука, обвитая вокруг талии. Она не в состоянии была произнести хотя бы слово и лишь смотрела на него.

— Я хочу тебя, — сказал он, — но я не настолько эгоистичен, чтобы добиться этого без твоего желания.

— Ты… ты говорил, что мы должны узнать друг друга, прежде… прежде, чем мы…

— Разве я говорил такое? — Ной слегка склонил голову. — Существует много способов узнать друг друга. — Он начал уговаривать ее уступить. Наступил самый подходящий момент показать ей, каковы его дальнейшие намерения относительно их обоих. В перерыве между ударами сердца его губы овладели губами Джесси. Поцелуй получился нежным, не страстным. Никакой борьбы и сопротивления с ее стороны. Ной не торопился. Его губы коснулись уголка ее рта, щеки, подбородка. Взглянув на Джесси сверху вниз, Ной спросил:

— Было не очень ужасно, верно

— Н-нет.

— Джесси, ты моя жена, поэтому я имею право владеть тобой независимо от твоего желания. Ты ведь знаешь, что это правда?

Она кивнула. Паника отразилась в ее глазах. Джесси опустила ресницы, она была слишком горда, чтобы показать ему свой страх.

Ной приподнял ее подбородок.

— Посмотри на меня. — Она послушалась, и он продолжил:

— Я хочу сейчас не этого; — Ной почти сам верил тому, что говорил. — Давай обсудим, как мы будем узнавать друг друга, а не овладевать друг другом. Мы должны с чего-то начать. Мне хочется обнять тебя, узнать твою ласку, хочется, чтобы ты узнала мою. — Его золотисто-зеленые глаза полностью лишили ее воли. — Ничего не произойдет, если ты не захочешь, — добавил он, уверенный, что в конце концов одержит победу. Ной провел рукой по губам Джесси. — Что ты скажешь на это?

Джесси ощутила, что теряет рассудок от мягких, нежных звуков его голоса. Ее рот приоткрылся, и кончиком языка она дотронулась до его большого пальца.

 

Глава 6

Ной тихо стонал от желания, удивляясь в то же время тому, что испытывал столь сильное физическое влечение к красивой шельме, разделявшей с ним постель. Еще минута, и его стон растворился в поцелуе, оказавшись в западне ее губ. Кончиком языка Ной приоткрыл восхитительный рот девушки и, почувствовав, как участилось ее дыхание, впился в ее губы. Они оказались сладкими, манящими, но робость и стыдливость, с которыми Джесси отвечала на его ласки, удивили Ноя. Во время сна она не выглядела такой застенчивой. Продолжая губами изучать ее тело, Ной ощущал, что она чуть неуверенно следовала за ним, повторяя его движения.

Он слегка опустил лежащую на ее талии руку и остановился на плавном изгибе бедра в ожидании ответной реакции. Одновременно он снова стал губами искать ее губы и, найдя, завладел ими. Он старался сдерживать себя даже тогда, когда ощутил, что ее икры сжали его ноги.

Джесси получала огромное наслаждение, но оставалась осмотрительной. Она невольно вспомнила о том, как Эдвард Панберти прижал ее к двери детской комнаты и пытался насильно поцеловать. Один поцелуй пришлось тогда стерпеть, и, лишь исцарапав ногтями его щеку, ей удалось избежать второго. Но несмотря на страх, который овладел ею сейчас, она понимала, что никогда не поступила бы подобным образом с Ноем. Где-то в глубине души она признавала, что затеяла опасное дело, но что ей еще оставалось? Притвориться сейчас, что ее немного влечет к Ною — значит своими действиями дать ему обещание сблизиться физически и соответственно держать его в постоянном напряжении. Хотя, с другой стороны, то, что она делала, не было похоже на притворство. Ее сокровенные мысли и чувства перепутались. Подобного смятения она никогда еще не испытывала.

Осторожно, даже слишком осторожно, Ной подталкивал Джесси в бедро до тех пор, пока она не перевернулась на спину. Теперь его нога, которая прежде была зажата между ее бедрами, покоилась на них. Всем своим весом, но в то же время не надавливая, Ной лег на Джесси сверху.

— Ты можешь прикоснуться ко мне, Джесси, — произнес он, ловя себя на мысли о том, что невольно думал о ее покойном муже. Чем они отличались друг от друга? Сравнивала ли она их поцелуи? Этот вопрос очень тревожил Ноя. После того как однажды заключил Джесси в свои объятия, он уже ни разу не вспоминал о Хилари.

Ной снова поцеловал Джесси, но вложил в этот поцелуй свой гнев. Ему хотелось вычеркнуть из их жизни Хилари и Роберта Грэнтхэма. Джесси же отреагировала на его поцелуй, как и на все остальные, — пылко и страстно.

Положив локти на плечи Ноя, Джесси взъерошила ему волосы. Она стала забывать об опасности, находясь в его объятиях. Ведь он же сказал, что только прикоснется? Ей хотелось снять с себя всю ответственность за происходящее, и она предпочла поверить ему на слово. Поскольку он обещал не добиваться ее силой, Джесси не терпелось ощутить все то, что обычно предшествует моменту полной близости с мужчиной.

Она плавно опустила руки на грудь Ноя, провела пальцами по его широким, мускулистым плечам, ощутив тепло мужского тела под своими ладонями. Каждая мышца его сильных рук была натянута. Под действием ее изучающих, скользящих пальцев соски его грудей затвердели, и она ощутила, как какое-то особое напряжение передалось от него к ней.

Ной согнул руку, чтобы добраться до пышной груди девушки. Положив на нее ладонь, он загорелся желанием скинуть ночную сорочку Джесси и поцеловать сосок. Ее груди были полными, высокими и твердыми. Они немного набухли, что говорило о ее сильном желании. Большим пальцем руки Ной принялся растирать ее сосок. Ткань ночной рубашки усиливала трение, отчего становилось еще приятнее. Джесси тихо застонала, когда сосок затвердел от прикосновения рук Ноя.

Он наклонил голову и, дыша над ухом, стал покусывать чувствительные участки шеи. Его губы касались ее висков, век, и вскоре они опять соединились в жадном, страстном поцелуе, воспламенившем их тела.

С трудом переведя дыхание, Джесси внезапно оттолкнула Ноя, испугавшись того чувства, которому поддалась вслед за ним. Хотя он говорил лишь о желании получше узнать ее, было ясно, что, если бы она не остановила его сейчас, произошло бы непоправимое. Наверное, она вела себя с ним слишком несдержанно. Теперь она уже не чувствовала, что находится в безопасности.

— Нет, — промолвила она, пытаясь освободиться от тяжести его красивого тела, — это не правильно.

Ной вздохнул, выпустив ее. Проклятие, зачем она дразнила его! Еще несколько минут назад она была такой пылкой. Что могло случиться?

— Ной! — Встревоженная его молчанием, Джесси дотронулась до его плеча.

Он резко отдернул ее руку и лег на спину. Его дыхание было неровным. Только успокоившись, он произнес:

— Как я понял, ты не намерена завершить то, что мы начали.

Да как он смел думать иначе? И вдруг она осознала, что дала ему повод надеяться на победу после первого же прикосновения. Она вела себя так, что он вправе был рассчитывать на ее капитуляцию.

— Джесси.

— Нет… я не могу.

Ной боролся с собой, чтобы успокоиться окончательно. Он вновь вспомнил о невесте. Совершенно ясно, что, добиваясь любви этой женщины, он предавал Хилари. А мысль о собственном вероломстве охладила его страсть.

— Хорошо, — проскрежетал он сквозь зубы.

Со временем Джесси обязательно уступит. По крайней мере теперь она видела в нем мужчину, а не средневекового рыцаря с мечом на белой лошади. А Хилари… ну что ж, Хилари не суждено узнать о его неблагоразумном поступке. Неожиданно Ной понял, что ему было невероятно легко винить Джесси в том, что она толкнула его на этот путь.

— Ты сердишься? — робко спросила она.

По ее телу пробежали мурашки. Ей было стыдно, что она не смогла расслабиться и позволить Ною овладеть ею. Правда, мысленно она часто представляла, как занимается любовью с Ноем. Но сейчас Джесси сжала ноги вместе, несмотря на свои грешные мысли. Но как же часто эти мысли стали посещать ее после того, как она познакомилась с Ноем Маклелланом! Каким образом он смог разбудить ее тело, заставить его реагировать так страстно, если сама она еще не была уверена, нравился ли ей этот мужчина? Почему в своих туманных мечтах она всегда видела себя рядом с ним? Ее бросило в жар, а потом сделалось холодно, когда она подумала, как мало проявила силы воли и как быстро он добился от нее той ответной реакции, которой хотел.

— Нет, совсем не сержусь.

Нельзя было описать того, что он сейчас чувствовал.

Однако это была не злость. Он рукой нащупал под одеялом ее руку. После нежного поглаживания он без предупреждения сжал ее так сильно, что Джесси вздрогнула от боли.

— Нужно как следует подумать, прежде чем начинать

— заигрывать и соблазнять мужчину.

— Соблазнять? — Джесси изумилась. — Но я…

— Ты забыла, кто во всем виноват? — Ной не ждал ответа, а она промолчала. Минуту спустя он добавил:

— Нам обоим пора немного поспать.

Джесси выдернула свою руку, чтобы встать с постели. Как он посмел обвинить ее? Он из тех людей, которые не держат своих обещаний.

— Ты куда

— После того, что случилось, не кажется ли тебе, что мне лучше спать возле окна? — холодно ответила Джесси.

— После чего это? — огрызнулся Ной.

— Тон его голоса заставил ее быть осторожнее.

— Я просто подумала… то есть…

Ной молниеносно обхватил Джесси за талию и притянул к себе.

— Пусть лучше я буду страдать, — шепнул он ей на ухо.

— Ты безумец.

Она на самом деле так думала. Вероятнее всего, ей никогда не удастся понять его, не говоря уже о каких-то отпущенных шести неделях. Даже если бы они прожили вместе шесть человеческих жизней, все равно она не разгадала бы его натуру. Слава Богу, ей не нужно ждать так долго.

Ной крепко держал ее в своих объятиях, и ей ничего не оставалось, как смириться и лежать рядышком. Устроившись поудобнее, Джесси уже не пыталась вырваться. Наоборот, ей доставляла наслаждение близость его горячего тела.

Они оба долго не могли заснуть.

— Тебе к лицу это платье, — заметил Ной.

Джесси обернулась, услышав его голос. Она не видела, как он вошел в каюту.

— Извини, Ной, но я опять оставила дверь открытой. Кэм только что вышел, и у меня не было времени запереть ее.

Пройдя через комнату, Ной приблизился к стоявшей у фарфоровой чаши Джесси. Взяв ее за руки, он развел их в стороны, снова внимательно окинув девушку взглядом.

— Мадам, я сделал вам прекрасный комплимент. Неужели вы не можете думать больше ни о чем, кроме как о необходимости закрыть дверь?

Джесси робко посмотрела на него снизу вверх. Он по-прежнему не переставал удивлять ее. Проснувшись сегодня утром, она не знала, чего ожидать от него. Он же, чмокнув ее в лоб, выскочил из постели и без умолку говорил ей о разных вещах, пока одевался, а потом поднялся на палубу. Он даже заставил ее рассмеяться и позабыть, что всю ночь она прижималась к нему. Почти позабыть.

— Спасибо, Ной. Я очень рада, что тебе понравилось платье.

— Мне понравилось, как оно сидит на тебе. — Он на мгновение задержал взгляд на ее лице, а затем опустил его на глубокий квадратный вырез платья. — Наверное, я дал не совсем точные размеры, да?

Платье плотно обтягивало груди Джесси, которые были чрезмерно обнажены большим декольте. Каждому, кто бросил бы на них любопытный взгляд, была бы видна их совершенная форма.

— Может быть, ты набросишь на плечи кружевную косынку… шаль… или что-нибудь еще?

Джесси, смутившись, скрестила руки на груди. Но это не исправило положения, поскольку груди поднялись еще выше. Оставленный без внимания Гедеон сразу воспользовался моментом, чтобы сползти с кресла и пошалить на полу. Джесси тут же подхватила малыша и прижала к себе. Счастливый ребенок, играя, засунул кулачок прямо в ее декольте.

— Гедеон! — возмутилась она.

Ной чуть не задохнулся от смеха, невинно подняв руки кверху, когда Джесси взглянула на него, прося помощи.

— Клянусь, не я подстрекал его к подобным выходкам.

— Глупый! — ответила Джесси, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Она попыталась вытащить шаловливую детскую ручонку, но малыш извивался и брыкался и ей никак не удавалось утихомирить его. — Пожалуйста, возьми Гедеона!

Ной выполнил ее просьбу и поднял ребенка высоко над головой.

— Ох, малыш, как я тебе завидую!

— Ной, ты говоришь глупости.

— Он не понял ни слова, но все равно я ему завидовал, — начал оправдываться Ной.

Джесси отвернулась, желая скрыть улыбку. Расправив лиф платья, насколько это было возможно, она заметила через плечо:

— Кстати, чтобы ты знал: я собираюсь распустить швы на всех своих платьях.

— На всех без исключения? — Ной устроился в кресле, а Гедеона посадил к себе на колено. Малыш вертелся, раскачивался и постоянно хихикал. — Они так же узки тебе, как и это розовое?

— Ты не ошибся. Я не такая тощая, как ты думаешь.

— Ной лукаво выгнул дугой одну бровь.

— Да, совсем тощей тебя никак не назовешь, — произнес он.

— Ты неисправим.

Ной обратился к Гедеону:

— Ты слышал это? Кажется, мои усилия были ненапрасны. Вчера меня называли невыносимым, а сегодня я лишь неисправимый.

Джесси вскинула руки кверху в знак того, что сдается. Не обращая внимания на смех Ноя, она подошла к столу, где ее дожидался завтрак на огромном деревянном блюде, принесенном Кэмом.

— Ты завтракал?

Ной кивнул, тут же поинтересовавшись:

— А Гедеон?

— Я покормила его прежде, чем осмелилась надеть это платье.

— Скорее всего твоя еда уже остыла. Ты когда-нибудь вообще ешь горячее?

— Время от времени, — ответила она, удивляясь его настроению.

Он вел себя так, словно между ними ничего не произошло прошлой ночью.

— Ну что ж, тогда начинай завтракать. Кстати, я пришел пригласить вас с Гедеоном подняться на палубу подышать свежим воздухом. Малыш, пойдем посмотрим, сможем ли мы отыскать в гардеробе что-нибудь подобающее почтенной даме.

— Ной, замолчи.

— Я же сказал почтенной, а не неряшливо одетой. — Через несколько минут безуспешных поисков он достал походный плащ Джесси. — Его нужно чем-то украсить. Я и не думал, что тебе может понадобиться длинная мантилья.

— Ной, ты слишком щедр, но мой плащ и так неплохо смотрится.

Поскольку Джесси приехала на корабль именно в этом плаще, вряд ли имело какое-то значение, если она вновь появится в нем.

— Она уговорила меня, — сказал Ной Гедеону.

По мнению Джесси, на палубе они восхитительно провели время. Они ходили размеренным шагом взад и вперед, попеременно держа малыша на руках. Гедеон кривлялся, ему хотелось самостоятельности, но это было невозможно. Несмотря на то что Ной ненавидел плавание, он отлично разбирался во всем, что составляло суть обязанностей капитана. А может быть, Джесси только так казалось. Он мог бы рассказать ей серию не правдоподобных историй, а она даже не заметила бы фальши, точнее, ей было наплевать на это. Подобно Гедеону, она чувствовала себя счастливой, слушая его тихий, протяжный, мелодичный голос.

Ной познакомил ее с теми членами команды, с которыми поддерживал дружеские отношения. Все они вели себя с ней очень вежливо и уделяли огромное внимание Гедеону, заигрывая с ним. Хорошим предзнаменованием служил тот факт, что никто не упоминал о Хилари Боуэн и даже не поинтересовался обстоятельствами внезапной женитьбы Ноя и Джесси.

Светило яркое солнце, дул слабый ветерок. Острые соленые брызги укололи лицо Джесси, когда она встала у гакаборта. Наклонившись вперед, она, улыбаясь, снова подставила им свое лицо.

— Чудесно, правда, Ной? Ты чувствуешь, какой воздух?

Джесси взглянула через плечо на Ноя, чтобы узнать, слышал ли он ее, и заметила, что его глаза отчего-то грустны. То, о чем он думал, являлось тайной, а ее собственное положение было настолько непрочным, что она не могла позволить себе совать нос в чужие дела. В ответ он просто выгнул бы брови дугой и напомнил, что в сложившейся ситуации она должна винить лишь себя. Но хуже того, если бы он все рассказал ей, а она не смогла бы разобраться, чего все-таки он добивался. Теперь она уже не была уверена в том, что он по-прежнему желает обладать ею. Хотя Ной и прижимался к ней ночами, но он ни разу не попытался овладеть ею, как в ту первую ночь. Он не целовал ее, а его комплименты стали звучать гораздо реже.

Джесси могла бы вздохнуть спокойно. В их битве с Ноем она одержала победу. Ее распорядок дня точно соответствовал режиму Гедеона. Ей нравилась такая размеренная, спокойная жизнь. Большую часть своего времени Ной проводил в каюте капитана. Там он читал книги по юриспруденции, зная, что Гедеон не сможет помешать ему в любую минуту, просматривал письма, которые были получены еще в Англии. Их прислали члены делегации, собиравшиеся провести встречу в Филадельфии в мае. Большое внимание Ной уделял Статьям Конфедерации, которые предстояло пересмотреть. Он делал какие-то записи, составлял планы, каждый раз внося в них поправки. Все остальное время он проводил с Джесси и Гедеоном.

Она любила смотреть, как он возится с малышом. Иногда она присоединялась к их играм, но чаще всего отступала на задний план, откуда наблюдала за тем, как между Ноем и ребенком устанавливалась какая-то особая связь. Гедеон, прежде обделенный мужским вниманием, считал Ноя своей собственностью.

Однако Джесси также с нетерпением ожидала и тех редких моментов, когда малыш засыпал, а Ной неожиданно входил в каюту (она так и не привыкла запирать дверь), и они оставались наедине. Не важно, разговаривали они или просто молча сидели за столом и ели. В такие счастливые минуты у Джесси появлялась слабая надежда, что он не бросит их, хотя она никогда не стала бы упрашивать его не покидать ее даже ради Гедеона. С другой стороны, размышляла она, что, если он изменил бы свое решение и их судьбы переплелись бы навсегда? Было ли это так ужасно — оставаться замужем за Ноем Маклелланом?

— О чем ты задумалась? — спросил он.

Джесси лежала на кровати рядом с ним. В кои-то веки ее прекрасные светлые волосы были распущены. Ручейки рас плавленного золота и серебра окаймляли ее лицо и спадали на плечи. Джесси рассеянно накручивала одну прядь волос на свой палец. Вид у нее был задумчивый и слегка озабоченный.

Повернувшись на бок, Ной взбил подушку себе под головой и уставился на красивый, изящно очерченный профиль Джесси. Он всегда находил ее очаровательной, и в некоторых ситуациях это приводило его в негодование. Он чувствовал, как будто в его пояснице что-то сжималось, и сейчас происходило нечто подобное. Ной притянул колени к животу.

Джесси повернула голову в его сторону:

— Что?

— Я спросил, о чем ты думаешь. Почти весь день ты была непривычно молчаливой.

— Ты хочешь сказать, что я болтунья?

— Ни в коем случае, — честно ответил он.

За то недолгое время, что они провели в обществе друг друга, Ной узнал, что Джесси была необыкновенно сдержанна и скрытна, если разговор заходил о ней самой. Но при этом она обладала талантом слушать другого человека. Ной мог одинаково непринужденно рассказывать ей о своей будущей работе над Статьями Конфедерации, о юридической практике, о семье. Джесси без труда вызывала его на откровенность, и хотя порой она не понимала и трети того, что он говорил о сложностях составления правительственных законопроектов, под ее воздействием он высказывал свои самые сокровенные мысли вслух.

— Ты уклоняешься от моего вопроса. Что случилось? — повторил Ной.

— Я думаю о том, что ты сказал по поводу своей будущей работы, — ответила Джесси. — Ты ведь собираешься в Филадельфию?

— Да. Я буду вынужден делить свое время между юридической практикой в Ричмонде и занятием политикой в Филадельфии. Думаю, ты в курсе этого?

— Я лишь предполагала. Просто я никогда не задумывалась над этим вопросом серьезно. Мне казалось, ты собирался пожить в своей семье подольше.

— Джесси, мой дом в Ричмонде. Я уже не смогу круглый год оставаться со своей семьей. Если бы ты узнала всех ее представителей поближе, то поняла бы почему.

— Но как так может быть? Из твоих рассказов я поняла, что они замечательные люди, — спорила Джесси, скрывая обиду. Она полагала, что не имела права обвинять его в нежелании представить ее своей семье, но как он мог так беспечно не считаться с подобным фактом?

— Они действительно замечательные люди, и мы очень близки друг другу. Но дело в том, что их слишком много. Когда все Маклелланы собираются во время праздников или летних пикников, можно сбиться со счету. Лиа, Трой и их потомство добираются из Нью-Йорка, а все

— остальные живут поблизости друг от друга. Гаррет с семьей имеет дом в Уильямсберге, но они часто приезжают к нам, так как Гаррет с моим отцом занимаются разведением лошадей. Когда Салем свободен от своей торговой беготни, они с Эшли и тремя, нет, четырьмя детьми тоже живут

— вместе с остальными. Рэй и Иерихон управляют плантацией, поэтому никуда не отлучаются. Моим родителям нравится, когда в доме много шума и суеты. Я тоже это люблю, но в меньшей степени. На моем месте ты бы чувствовала то же самое. После нескольких дней жизни в моем семействе

— ты была бы счастлива уехать в Филадельфию.

Джесси сомневалась в этом. Ома росла в семье единственным ребенком, поэтому страстно желала иметь братье» и сестер. Все, о чем рассказывал ей Нон, казалось трогательным, привлекательным, но ни в коем случае не отталкивающим. Она была уверенна, что наслаждалась бы шумом голосов и людской суетой. В своем собственном доме она привыкла ходить на цыпочках и разговаривать шепотом, потому что мать вечно страдала от мигрени, а отец пребывал в постоянном похмелье.

— Если бы ты привез меня к себе домой и представил как свою жену, как бы ты объяснил все родным? Наверное, мы с Гедеоном вызвали бы у них что-то вроде шока?

— Ты хочешь продлить срок нашей женитьбы, Джесси? — спросил Ной.

— Нет, — тут же ответила она, — мне просто любопытно.

— Я не готов взять на себя большую ответственность по отношению к тебе.

— Понимаю.

— Отлично. Дело в том, что мои родители, вероятно, спокойно восприняли бы все, что я им сказал бы, пусть это даже была бы и чистая правда. В нашей семье случались и более странные вещи.

— Неужели?

Ной кивнул.

— Как-нибудь в другой раз я тебе расскажу. — Его взгляд упал на ее губы. Они были чуть приоткрыты. — Сейчас у меня на уме нечто иное. — Ной наклонился и поцеловал ее.

Джесси с готовностью приняла этот поцелуй, что удивило его, равно как и ее саму. Застигнутая врасплох, она уступила его нажиму, его обаянию, поглощенная восхитительным ощущением прикосновения его губ. Вмиг все меры предосторожности были отброшены, разум отказывался четко работать под воздействием наплыва желания, а тело подчинилось страсти.

Джесси обвила руками плечи Ноя и притянула его к себе. Теперь она предъявляла собственные требования. Более чем когда-либо, она осознавала, что в будущей жизни Ноя ей не отводилось места. Но у нее было настоящее, и от него следовало взять то, что хотелось. Ее ответное чувство к нему по своей природе было непокорным, своевольным. Даже она сама не могла управлять им. Вероятно, и Ной не мог справиться с собой, хотя каждый раз, когда он прикасался к ней, девушке становилось понятно, что любовь ничего не значила в их отношениях. Джесси могла отвечать на его поцелуи, в свою очередь, не ощущая любви к нему, и Ной тоже знал об этом. Разница между ними заключалась лишь в том, что если Джесси только начинала понимать это, то Ной, вне всякого сомнения, знал уже с самого начала.

Джесси ерошила волосы Ноя, прижимаясь к нему и проводя языком по его верхней губе. Но вот наконец их губы слились в поцелуе, заглушив исполненный желания стон Ноя.

Он отбросил ногой стеганое одеяло, лежавшее между ними, словно клин. Ему не терпелось почувствовать ее ответную страсть. Прижав Джесси к себе, он целовал теперь ее изящную шею и плечи. Поместив колено между ее ногами, он приподнял край ее ночной рубашки, одновременно исследуя губами кружевной вырез. Скользнув рукой по ее спине, Ной подобрался к груди и стал нежно целовать ее.

Джесси изогнулась дугой, когда его губы сомкнулись вокруг ее соска. От его языка на сорочке остался мокрый круг. Через ткань Ной сжал зубами затвердевший сосок, требуя от Джесси бурной реакции и получая ее. Джесси чувствовала, что все ее тело горело. Сдавив йоги Ноя, она крепко ухватилась руками за его плечи, когда внимание ее «мужа» привлекла ее вторая грудь. Как раз и тот момент, когда она подумала, что больше уже не в (силах терпеть прикосновений его горячих губ, Ной неожиданно перестал ее целовать.

Его дыхание было тихим, но учащенным. Джесси поло-Жила ладонь на его грудь, ощутив стремительную пульсацию сердца. Потемневшие глаза Ноя изучали ее лицо. В течение длительного времени ни один из них не шелохнулся ч не проронил ни слова. Джесси было интересно, слышал ли он громовое биение ее собственного сердца. Наконец она очнулась, словно кто-то толкнул ее. — Джесси.

Она не поняла, что он о чем-то спрашивал. Он нежно произнес ее имя, но в его голосе слышалась несколько иная интонация. Однако ей совсем не хотелось сейчас разговаривать. Она была расположена к тому, чтобы снова чувствовать на своих губах его губы, чтобы его руки обнимали, ласкали ее, заставляя ощущать себя желанной, пусть лишь на мгновение.

Джесси оправдывала свой эгоизм собственной же невинностью. Она не задумывалась о естественных потребностях Ноя или хотя бы о том, что его желания, возможно, отличались от ее. Она не осознавала, что ее страстные поцелуи он мог воспринимать как долгожданный ответ.

Джесси опять водила губами по его лицу, целовала ямочки на его щеках и твердую линию его подбородка. Она почувствовала, что он возбудился, но это не испугало ее.

Подняв еще выше ее ночную рубашку, Ной начал гладить ее ноги. Дойдя до бедра, он поднялся к копне волос, растущих на бугорке. Его пальцы работали безупречно во влажном теплом месте, где уже ждали его. Ной расстегнул пуговицы на кальсонах.

Вначале Джесси стеснялась их близости, но затем у нее внутри все раскалилось, а Ной обращался с ней так нежно, почти благоговейно, что она в забытьи полностью доверилась ему. Ее и без того неровное дыхание еще более участилось. Она беспокойно металась по подушке, а из полураскрытых губ вырывался тихий стон.

Встав на колени между ее ног, Ной ласкал ее груди, гладил упругий живот и лишь тогда, когда он прижался к ней своей твердой плотью, к Джесси вернулось сознание.

Она не спрашивала себя, каким образом каждый из них зашел так далеко: не было времени. Она произнесла одно лишь слово, благодаря которому надеялась, что Ной оставит ее в покое, которое должно было задеть его мужскую гордость, а ее тайна осталась бы нераскрытой. Закрыв глаза, Джесси рискнула:

— Роберт.

Произнесенное имя повисло в воздухе.

Ной отпрянул, словно ему нанесли удар. Он не в состоянии был быстро подняться. Его лицо стало похоже на серый гипсовый слепок, а глаза сузились от ярости и лютой злобы.

Прислонившись плечом к изголовью кровати, Джесси натянула ночную рубашку на скрещенные ноги. Дыхание было прерывистым, а руки дрожали.

— Извини, Ной.

Джесси раскаивалась не столько в том, что именно она сказала, сколько в том, что обманула Ноя. Если он и чувствовал сейчас к ней отвращение, то не большее, чем она испытывала сама к себе.

— Извини, я не хотела…

— Не продолжай, — злобно промолвил Ной и отвернулся. Застегнув кальсоны, он выпрыгнул из кровати. — Мое терпение исчерпано. Мне следовало ожидать от тебя подобной выходки. Порой все, происходящее с нами, просто комично. Ты надеялась, что я возьму тебя с собой в обмен

— на сделанное одолжение? Ты это имела в виду, так ведь? Я был бы связан обязательством? — Ной не дал Джесси возможности открыть даже рта. — Вот тут-то ты и просчиталась. Тебе нужно быть более откровенной со своими любовниками!

Его брюки валялись на полу на том же месте, где он сбросил их. Резким движением руки Ной подобрал и надел их. Теперь брюки, казалось, были несколько узковаты в промежности, хотя, когда он снимал их, Джесси этого не заметила.

— Ной, куда ты собрался?

— На палубу! — прошипел он в ответ. — Оставайся наедине со своим призраком. Честно говоря, Джесси, нам троим в одной кровати места не хватит.

Джесси наблюдала за Ноем, не в силах остановить его.

— Если ты не имел в виду Хилари Боуэн, — тихо сказала она, когда дверь за ним закрылась, — то эту кровать разделяем только мы двое, ты и я.

Прижав колени к груди, Джесси горестно опустила па них голову. Плакать она не собиралась.

Вернувшись в каюту, Ной застал Джесси спящей на скамье возле окна. Он долго стоял и смотрел на нее, прежде чем решил, что делать. Осторожно взяв девушку на руки, Ной перенес ее на кровать, а затем лег сам. Однако на этот раз он устроился у самого края, повернувшись к ней спиной.

После той ночи их отношения стали заметно напряженнее, это было совершенно очевидным. Все свободные часы Ной проводил в капитанской каюте или на палубе. Джесси чувствовала себя пленницей, но находиться в обществе Ноя ей было еще тяжелее. Она даже стала запирать дверь, чтобы он не мог войти незаметно. Гедеон вел себя капризно в присутствии их обоих, словно ощущал натянутость между ними. Но Джесси замечала, что Ною доставляло истинное удовольствие заниматься с малышом, поэтому в то время, когда они играли, девушка старалась придумывать себе какие-нибудь дела.

Часто в каюту заходил Кэм, ставший для Джесси ниточкой, связывавшей ее с внешним миром. Часто он оказывался единственным человеком, с которым в течение дня можно было поговорить. Даже во время дневных прогулок по палубе на нее мало кто обращал внимание. Джесси не имела ни малейшего представления о том, что это было следствием указаний Ноя, велевшего не завязывать с ней дружеских отношений. Кэм был исключением. Ной не считал нужным впутывать его в отношения взрослых.

— Парень, а где сегодня твоя тень? — спросил капитан Райдл, когда увидел Кэма без Джесси.

Несмотря на то что Кэм был занят своим любимым делом — вырезал ножом из дерева дудочку, Джек обратил внимание на слишком озабоченное выражение его лица, что никак не соответствовало ситуации.

Вздрогнув от неожиданности, Кэм вскинул голову и ударился о сигнальную будку, к которой прислонялся спиной. Растирая ушибленную макушку, он застенчиво улыбнулся капитану:

— Моя тень, сэр?

Кэм хотел встать, но Джексон жестом руки остановил его и сам присел рядом на корточки.

— Я говорю о миссис Маклеллан. Вы ведь неразлучны, как соль и морская вода. Обычно в этот час ты сопровождаешь ее, когда она прогуливается по палубе, не так ли?

Кэм заерзал на месте.

— Ей нездоровится.

— Да? Надеюсь, у нее не тот недуг, что постоянно беспокоит Ноя?

Море сегодня было на редкость спокойным, а ветер слабым. Кэм сомневался, что проблема заключалась в морской болезни. Он предполагал нечто иное. Перед тем как уйти, Джесси предупредила его, что днем на палубу она не выйдет, как обычно. От взгляда Кэма не ускользнули ее опухшие от слез глаза. За некоторое время до этого Кэм также заметил, что Ной Маклеллан выглядел очень угрюмым.

— Нет, капитан, здесь дело не в морской болезни.

— Ну и хорошо. — Капитан больше не сказал ни слова, продолжая выжидающе смотреть на своего подчиненного.

— Если бы она была моей женой, я не поступал бы с ней так подло, — сболтнул, не подумав, Кэм.

Джексон Райдл с удивлением посмотрел на мальчика. Он не мог припомнить, чтобы Кэм когда-нибудь высказывался с такой страстью и яростью. К своей досаде, он понял, что открыл настоящий ящик Пандоры. Он никак не ожидал, что грустные мысли Кэма были связаны с Джесси Маклеллан.

— Это никоим образом не должно тебя волновать, Кэм. То, что происходит между мужем и женой, всегда остается только их личным делом, понял? — Капитан откашлялся. — Постарайся не обращать внимания. Брак — это не всегда спокойное плавание.

Слишком поздно капитан понял, что именно он упрочил сомнения Кэма в том, что в отношениях Ноя и Джесси не все благополучно. Черт побери, но как он мог это изменить? Кроме того, даже все члены команды догадывались, чтс случилось неладное.

— Я не могу не обращать внимания, — заупрямился Кэм. — Миссис Маклеллан все время пыталась скрывать, но вот уже несколько дней у нее такой грустный вид, что к этому просто невозможно спокойно относиться.

— Мы не имеем права вмешиваться. Это не наше дело. Существует, парень, хорошая пословица: жениться на скорую руку да на долгую муку.

Кэм поморщился, не оценив житейской мудрости капитана.

— Я думаю, что если мистер Маклеллан не будет относиться к ней должным образом, то скорее всего потеряет ее.

Джек искренне рассмеялся:

— Уж не ты ли тогда возьмешь ее в жены?

— Я мог бы, — решительно заявил Кэм, гордо вскинув голову.

— Только не говори об этом Ною, а то он не поймет и разозлится. Ведь ты заденешь его самолюбие.

Кэм знал, что капитан подшучивал над ним. Конечно, никто ни на минуту не поверил бы, что он мог соперничать с Ноем. Но здесь была задета собственная гордость. Кэм утаил от Райдла, что на корабле не только он неравнодушен к жене Ноя. Всего несколько дней назад он слышал, как Росс Букер признавался Генри Алдеру в своих намерениях. Он говорил, что теперь, когда Ной бродит всю ночь напролет по палубе, миссис Маклеллан, возможно, тоскует по настоящей мужской ласке. В ответ Генри ударил Росса кулаком в живот, и тот больше уже не заикался о Джесси. Но Кэм все-таки замечал, как Росс следил за ней всякий раз, когда она поднималась на палубу.

— Если мистер Ной хочет сохранить то, что имеет, он должен беречь это. Я так считаю.

— Кэм, это звучит почти как угроза. — В голосе Джека слышалось предостережение.

Судорожно сглотнув, Кэм отвернулся. Он понимал, что зашел слишком далеко.

— Я бы никогда не обидел миссис Джесси, — тихо произнес мальчик. Он мог бы открыться капитану, что всегда, выходя из ее каюты, терпеливо дожидался в коридоре, пока она закроет за ним дверь. Кому-то ведь нужно было оберегать ее от таких мужчин, как Росс Букер. — Я никогда не причиню боль и мистеру Ною. Они оба мне дороги, и каждый по своему. Просто, когда они вместе… я не знаю, как выразиться… Что-то меня удивляет, что-то кажется странным…

— Они полны противоположностей, словно масло и вода, — задумчиво заметил капитан.

Кэм энергично закивал. На лоб упали пряди волос, казавшиеся почти белыми при ярком солнечном свете. Оп зачесал их назад пальцами.

— Конечно, тебе виднее, — продолжил капитан, — но племянница Ноя подходит тебе больше. — Он спрятал улыбку, увидев, как от смущения вспыхнули щеки Кэма.

— Да, Кортни — девушка что надо. — Кэм опустил глаза и снова принялся вырезать дудочку.

Джексон встал, потрепав за плечо Кэма.

— Она лучше, чем что надо. К тому же влюблена в тебя и притом… не замужем.

Райдл повернулся и зашагал прочь, насвистывая себе под нос. Он надеялся, что подсказал Кэму, на кого следовало переключить свои симпатии, оставив в покое Джесси Маклеллан.

— Кэм, мне нужно молоко, чтобы разбавить кашу Гедеона, — обратилась Джесси к юноше. — Она очень густая, малыш не станет такую есть. — Джесси застенчиво улыбнулась, заметив, как вздохнул Кэм. Он так хорошо относился к ней и ребенку, что ей ужасно неудобно было опять посылать его. Через десять дней они должны были приплыть к берегам Виргинии, и Кэм, безусловно, будет рад распроститься с ними. — Послушай, давай я сама схожу за молоком, а ты оставайся с Гедеоном. — С этими словами Джесси передала малыша Кэму, и тот обнял его

— своими худыми руками.

— О нет, миссис Маклеллан. — Кэм попытался вернуть ребенка, но Джесси отступила назад. — Вам не стоит идти в трюм! Мистеру Ною это не понравится!

— Мистер Ной ничего не узнает, если, конечно, ты не расскажешь ему. Признайся, Кэм, неужели ты на самом деле думаешь, что я не справлюсь? Я знаю, где находится корова, и смогу подоить ее. — Джесси взяла чашку Гедеона. — Через несколько минут я вернусь.

Она поспешила по коридору, спустилась по приставным лестницам на нижнюю палубу и наконец добралась до трюма, где обитали чистокровная корова и пара десятков цыплят. Принюхавшись к специфическому запаху заключенных в узком пространстве животных, Джесси положила чашку на высокую полку и поставила ведро для молока возле коровы.

— Элизабет, мне нужна всего чашечка молока. А тебе не кажется, что твое имя звучит более почтительно, чем Бэсси, например? — Джесси похлопала корову по бокам и села на табуретку. — Ну же, похоже, что о тебе сегодня утром вовсе позабыли. Ты вся переполнена молоком.

— Это моя забота, мэм.

Джесси так испугалась внезапного появления человека, что чуть было не упала. Несколько раз она случайно встречала его на палубе, но ни Ной, ни Кэм ничего не

Говорили о нем.

— Мне нужно немного молока для ребенка, — почему-то стала оправдываться Джесси.

Росс Букер не ожидал такой удачи. Уже десять месяцев он не имел женщин. Почти все это время его домом была тюрьма в Ньюгейте. Когда его выпустили на свободу, он тут же направился на пристань в надежде отыскать шлюху. Но подвернулась работа на «Клэрионе». Росс решил, что шлюхи подождут, пока он доберется до Америки. Однако во время плавания передумал. То, о чем он говорил Генри Алдеру, было пустой болтовней, но Росс не рассчитывал, что Джесси Маклеллан спустится к нему в трюм, и бе:: провожатых. У него вдруг возникло сильное желание зажать руками набухшее место на своих штанах. — Я все сделаю для вас, миссис Маклеллан, Букер перегородил Джесси путь таким образом, что, поднявшись с табуретки, она была вынуждена еще дальше отойти от выхода.

С-спасибо. — Этот человек вызвал в ней необъяснимую неприязнь. Внешне Росс Букер казался привлекательным, но у него были слишком холодные глаза, даже сейчас, когда он улыбался. Пока он доил корову, Джесси старалась не проявлять своего нетерпения или скорее всего страха. Ей не понравилось, как он держал вымя, неаккуратно дергая за него и одновременно бросая в ее сторону двусмысленные взгляды. — Мне нужна всего лишь одна чашка, — повторила Джесси.

Росс пожал плечами. Его взгляд теперь блуждал по ее груди.

— Мэм, потерпите одну минутку, раз уж я начал, то придется подоить до конца.

Джесси вдруг захотелось поправить кружевную оборку на своем платье. Она успела распороть швы на всех без исключения нарядах, сделав их свободнее. Вырез ее платья был неглубоким, однако Джесси не покидало ощущение, будто этот мужчина раздевает ее взглядом. Она опустила руки, схватившись за складки материи, и боялась поднять их, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

— Я все-таки налью чашечку, — отважилась Джесси, собираясь пройти мимо него к выходу.

Росс передвинул табуретку, перегородив проход.

— Мэм, почти все уже сделано.

Джесси была вынуждена остановиться и снова ждать, иначе ей пришлось бы до него дотронуться, а она очень не хотела этого делать.

Росс встал и поднял ведро, показывая Джесси содержимое.

— Сладкое, сладкое молоко. — Он нахально разглядывал ее лицо. — Ваша кожа такого же цвета. — Он поднял руку и коснулся ее щеки. — И такая же гладкая.

Ударив его по руке, Джесси отпрянула.

— Не прикасайтесь ко мне!

Росс, вспыхнув, схватил ее за плечо.

— Не следует толкать меня. Я ничего не сделал вам.

— Пожалуйста, пропустите меня. Обещаю, что ничего не расскажу своему мужу.

— А ему и нечего рассказывать, ничего же не случилось. — Он сделал еще один шаг к ней, опустив ведро.

— Одной рукой он продолжал удерживать ее плечо. — Вот если бы я поцеловал вас, тогда что-нибудь случилось бы.

Неожиданно он толкнул Джесси в угол и с жадностью впился губами в ее губы.

Она почувствовала, будто ей хотят вставить в рот кляп, когда он пытался просунуть свой язык между ее губами. Сопротивляясь, Джесси крепко сжала губы и, схватив наглеца за волосы, с силой дернула. Росс зарычал от боли. Не позволяя ему опомниться, девушка выплеснула на его брюки ведро с молоком. Это на некоторое время охладило пыл грубияна и дало ей возможность вырваться из его рук и выскочить в коридор. Но Росс снова настиг ее и обхватил за талию. Джесси вскрикнула и попыталась увернуться, царапая его. Споткнувшись, она упала. Росс, как коршун, накинулся на свою жертву. В загоне пищали цыплята, а лошадь Ноя вскидывала голову и беспокойно фыркала в стойле. Джесси поняла, что ее страх передался животным. Она отталкивала Росса, но он сильно придавил ее своим телом.

— То пламя, что причиняет мне боль, нельзя залить молоком, — проскрежетал он, нахально приставая к ней.

— Ной убьет вас!

Росс схватил руки Джесси за запястья и прижал к полу, рассмеявшись ей в лицо:

— Все знают, что вашему мужу наплевать на вас.

Неожиданно его оборвал угрожающий голос:

— В таком случае все ошибаются. — Наклонившись, ой схватил Росса за ворот рубахи и отшвырнул к стене. — Он обидел тебя, Джесси?

Перепуганная, она с трудом переводила дыхание. Невдалеке стоял Кэм. Смущенный происходившей сценой, он готов был смотреть куда угодно, но только не на нее.

— Н-нет. Со мной все в порядке.

Ной продолжал держать Росса за воротник, не разжимая пальцев.

— Джесси, возвращайся в каюту вместе с Кэмом, Гедеон остался там один.

— Ной, — робко попросила она, боясь его последующих действий, — ты собираешься…

— Джесси, уходи!

Она бежала почти всю дорогу до каюты. Кэм старался не отставать.

— Миссис Маклеллан, Гедеон в своей кроватке, — успокоил он, войдя вслед за ней в каюту.

Джесси одобрительно кивнула, не обернувшись: ей не хотелось, чтобы он видел заливавшие ее щеки слезы.

— Ты можешь идти… хотя нет, подожди.

— Что-нибудь еще, мэм?

— Спасибо тебе. Ты поступил правильно, послав за мной Ноя.

Когда Кэм ушел, она сняла с себя испачканное платье. Никогда прежде у нее не было такого огромного желания вымыться, как в данный момент. На это пришлось потра тить много времени. Она слышала, как в соседней комнате кричал Гедеон, требуя внимания. Не обращая внимания на детский крик, Джесси оттирала себя щеткой, обливаясь водой из таза. Когда она закончила, лицо и руки стали розовыми от слишком усердного мытья. Как хорошо было чувствовать себя очистившейся от грязных прикосновений! И на щеках уже не видно было следов недавних слез.

— Ты должен есть такую кашу, какую тебе подали, — ругала Джесси малыша. — Мама не достала тебе молока.

— Нет! Нет! — Гедеон отвернулся от тарелки.

В другое время ее порадовало бы, что малыш научился выговаривать новое слово, но не сейчас, и не это слово.

— Прошу тебя, Гедеон. Съешь хотя бы немного. Ради меня, дорогой. Ну, пожалуйста. — Джесси попыталась засунуть ложку ему в рот.

В ответ Гедеон лишь скривил личико, упрямо сжав губы.

— Пожалуйста, не веди себя так. Мне очень нужно, чтобы ты был послушным мальчиком и съел всю кашку. — Гедеон открыл рот, приготовившись возразить, но в этот момент Джесси всунула ему ложку. — Вот и хорошо! Каша и не такая уж противная, верно?

Гедеон выплюнул кашу, испачкав подбородок и рубашку. Рассердившись, Джесси швырнула ложку на стол и слегка наподдала ему. Малыш обиженно расплакался, а через какой-то момент она последовала его примеру.

В таком состоянии Ной застал их обоих — плачущих и не находящих друг в друге утешения. Он сразу понял, что надо делать: взял Гедеона из рук Джесси и удобно устроил его на коленях. Вытерев перепачканный кашей рот и подбородок ребенка, Ной перенес его в детскую комнату, чтобы поменять рубашку и подгузники. Вернувшись с почти успокоившимся Гедеоном, он увидел, что Джесси умывалась водой из таза. Ной подошел к ней поближе, но она робко улыбнулась и, нагнув голову, поспешила к окну. Сев на скамейку, она прижала колени к груди и обхватила себя руками. Длинная ночная рубашка скрывала ее дрожащие ноги.

Ной снял с кровати стеганое одеяло и, не выпуская Гедеона из рук, неловко накрыл ее. Джесси даже не шевельнулась, чтобы помочь ему.

Если бы они по-настоящему были мужем и женой, подумал Ной, тогда он обнял бы ее. Но он не мог пересилить себя, боясь реакции как с ее, так и со своей стороны.

— Признайся, он что-нибудь сделал с тобой?

Джесси отрицательно покачала головой, тупо уставившись в окно:

— Нет, то, о чем ты думаешь, не случилось… лишь несколько синяков… ты пришел вовремя.

Ной вдруг забыл, что обещал себе быть внимательным к ней. Его страх за жену, неспособность успокоить, ужасные последствия пренебрежения ею и, наконец, ее отказ — все это переплелось в душе воедино и вылилось в неожиданный слепой гнев.

— Проклятие, Джесси! О чем ты думала, выходя из каюты? Тебе наплевать на мои предостережения, как и на свою безопасность? Ты хотела, чтобы тебя изнасиловали?

В эту минуту захныкал Гедеон, и Ной догадался, что слишком крепко сжал малыша. Он опустил его на ковер, нашел мячик и снова переключил внимание на Джесси, чуть поостыв от гнева. Теперь ее лицо стало белым как мел. И только на щеках горели два ярких пятна. Она выглядела так, словно он ударил ее.

— Тебе нечего мне сказать? Нет? Тогда позволь я скажу, что нужно делать. Ты сейчас оденешься, а я тем временем позову Кэма присмотреть за Гедеоном. Затем мы с тобой поднимемся на палубу и вместе со всей командой посмотрим, как будет наказан Росс Букер у грот-мачты.

Джесси подняла голову. Румянец на ее щеках исчез, а светло-серые глаза блестели от негодования.

— Нет!

— Боюсь, у тебя нет выбора, — жестко ответил Ной. — Ты будешь там, если даже для этого мне придется отнести тебя на руках!

— Почему тебе обязательно нужно мучить и меня? — выкрикнула Джесси. — Я не хочу наблюдать за избиением человека. Неужели ты думал, что мне может это понравиться? — Она так сильно сжала кулаки, что пальцы побелели. — И пожалуйста, не смотри на меня так! Вижу, ты считаешь, раз я не побуждала Росса приставать ко мне, значит, получу огромное удовольствие, глядя, как с него станут сдирать кожу. Так вот, я действительно не побуждала его к подобным действиям, но все равно не хочу смотреть на его наказание!

— Росс успел рассказать капитану совершенно другую историю. Он сказал, что ты флиртовала, дразнила его, и вы уже несколько раз целовались, но, когда ему захотелось большего, ты вдруг передумала. Ты должна признать, что этот рассказ показался мне очень знакомым. Ведь я сам не

Так давно прошел через все это. А в конце ты так же спутала Росса с Робертом, как и меня?

Джесси почувствовала, что задыхается.

— Ты отвратителен! Думай что хочешь! Все равно ты не поверишь мне. Можешь перекладывать всю вину и ответственность за случившееся на мои плечи! Я смогу вынести, — она сначала дотронулась до своих плеч, а потом коснулась пальцами виска, — но я никогда не примирюсь с этим. Повторяю, я не заигрывала с этим мужчиной! Он совершил гнусный поступок, пытаясь надругаться надо мной! Да, я хочу, чтобы он понес за это наказание, но не желаю быть свидетелем такого наказания. Уверена, что вся команда солидарна с тобой. Но неужели ты думаешь, что для меня это что-то значит?

Ной был поражен ее горячностью. Он никогда еще не видел и не слышал, чтобы Джесси так сердилась и говорила с такой убежденностью. Она произносила слова без запинок и пауз. Совершенно очевидно, что это не было внезапным выплеском эмоций. Наоборот, видимо, она долго раздумывала над этим вопросом, прежде чем раскрыть свои чувства. Ной подумал о том, что, по всей вероятности, уже не в первый раз ее кто-то домогался; себя в виду он не имел.

— Я не говорю, что верю Россу Букеру, — произнес он спокойно, даже с какой-то осторожностью, — просто то, о чем он рассказал, уже произошло со мной.

— Скажи, — бросила она вызов, — если бы ты поверил ему и если бы я на самом деле флиртовала и дразнила его, ты все равно хотел бы, чтобы его наказали?

Ной долго молчал. Он даже мысленно не рассматривал проблему изнасилования в связи с именем Джесси. Согласно общепринятому мнению женщина либо сама своим поведением привлекает к себе внимание мужчины, либо это происходит независимо от нее. Одно дело, если очевидно, что изнасилование спровоцировано самой женщиной, и совсем другое, когда ее мотивы и действия не ясны.

— Да, — наконец ответил Ной, — я бы все равно хотел, чтобы его наказали.

— Почему? Потому что я — твоя жена и, следовательно, оскорбив меня, он оскорбил тебя? Все дело в том, что нанесен удар по твоей гордости и чести? — скептически спросила она.

— Нет, — мрачно произнес он, — просто потому, что никто не имеет права распоряжаться тобой, кроме тебя самой. — Ной перехватил ее осуждающий взгляд. — Не отталкивай меня, Джесси. Между мной и Россом Буккером существует разница. Выходя за меня замуж, ты взяла на себя определенные обязательства, а теперь отказываешься от них. Готов признать, что, выходя из каюты без сопровожатых, ты не предполагала, что привлечешь внимание мужчин. Но не делай ошибку, путая меня с Букером, своим покойным мужем или с кем-нибудь еще. — Поразмыслив, Ной добавил:

— Сожалею, что спросил, хотела ли ты, чтобы тебя изнасиловали. Это был гнусный вопрос.

— Я рада, что ты все осознал, — сказала Джесси, немного успокоившись.

— И все-таки, выходя отсюда без провожатых, ты была крайне неосмотрительна, Джесси, — не унимался Ной, продолжая решительно отстаивать свою точку зрения. — Я неоднократно просил тебя закрывать дверь назасов отнюдь не из-за своего каприза. Просто я понимал, что иначе ты можешь подвергнуться опасности, и в отличие от тебя принимал соответствующие меры. Не хочу сказать, что ты получила по заслугам, но, должен заметить, о своей безопасности ты совсем не заботишься.

Джесси пальцами теребила кончик косы. Опустив глаза, она молча кивала головой, соглашаясь с тем, о чем он говорил.

В течение некоторого времени Ной пристально смотрел на нее, предвидя, что то, о чем он собирался сейчас сказать, вмиг должно стереть выражение покорности с ее лица.

— Я хочу, чтобы ты оделась и поднялась со мной на палубу.

Она взглянула на него своими бледно-серыми глазами, полными горя и отчаяния:

— Прошу тебя, не заставляй меня идти туда!

— Джесси, ты обязана идти. Все ждут тебя как основного обвинителя. Если ты останешься внизу, тебя признают виновной в случившемся.

— Но я не виновата!

— Знаю, — тихо промолвил Ной, — и если бы это было в моей власти, то мы остались бы в каюте. Капитан — Джек, и на корабле законом является его слово, а не мое. На борту должен командовать только один человек, и человек этот — наш капитан. Именно от него зависит, как накажут Росса.

— Он ведь так же, как и я, не поверил ни одному слову этого негодяя. Вообще-то Джек решил наказать Букера еще до того, как ему обо всем сообщили Генри Адлер и Кэм. И он также решил, что ты обязательно будешь присутствовать при этом. — Ной подошел к гардеробу и достал серо-голубое пла

— тье Джесси. Эта неяркая расцветка как нельзя лучше подходила для данного случая. Ной аккуратно повесил платье на спинку кресла. — Одевайся, Джесси. Я собираюсь… — Его перебил негромкий стук в дверь. — Ну вот, полагаю, мне уже не нужно идти за Кэмом. Наверное, все уже собрались наверху.

— Одевайся поживее.

Ной приоткрыл дверь Кэму и начал тихо о чем-то разговаривать с ним, периодически бросая на Джесси взгляды через плечо, дабы удостовериться, что она переодевается.

Как только она была Готова, Ной впустил Кэма в каюту, указав ему на Гедеона, спрятавшегося под обеденным столом. Малыш попеременно хватался то за игрушечный мяч, то за ножку стола, пытаясь погрызть и то, и другое. Кэм опустился на колени и пополз к ребенку. Сцена была забавная и при иных обстоятельствах рассмешила бы Ноя, но только не сейчас. Предложив Джесси руку, он вместе с ней вышел из каюты. У Ноя было такое мрачное выражение лица, что постороннему человеку могло бы показаться, будто именно ему предстояло понести наказание.

Вся команда была уже выстроена в две шеренги возле грот-мачты, к которой за запястье привязали Росса Букера. Рубашка валялась у его ног, а широкая обнаженная спина блестела, покрывшись испариной от страха.

По тому, как внезапно воцарилось молчание, Росс почувствовал, что пришли обвинители. Он попытался повернуть голову, чтобы убедиться в этом, но из-за веревок, обмотанных вокруг тела, не смог даже пошевелиться. Натянув их до предела, он гневно выругался себе под нос.

Роб Дархэм держал в руках смоченную в воде плеть. Ткнув ее рукояткой прямо в бок Букера, он прошипел:

— Ты наконец умеришь свой пыл, когда капитан Джек повесит тебя, как листочек, на нок-рее.

Сначала Ной наблюдал за тем, как Росс корчился у грот-мачты, но затем его взгляд переметнулся на Джесси. Ее тело было напряжено, хотя на лице отсутствовали признаки беспокойства. Лишь теперь Ной заметил, что она не смотрела ни на Букера, ни на членов команды, ни на капитана. Они для нее словно не существовали. Джесси была как бы в тумане, отстранившись от всех и от всего.

Ной подвел ее к тому месту, где стоял капитан Райдл. Он кивнул капитану, тем самым показав, что они с женой готовы, и крепче сжал руку Джесси.

Капитан жестом приказал Робу Дархэму приступать, крикнув:

— Двадцать ударов хлыстом! Будешь считать каждый удар громко вслух!

Роб не успел досчитать до трех, когда, не выдержав, Росс Букер заорал. Его спина покрылась красными рубцами, пузырящимися кровью. После десятого удара он уже издавал пронзительный вопль. Соленый пот скатывался в открытые раны. Пятнадцать. Шестнадцать. Ослабевшие руки сжимали и разжимали веревки. Капли крови попадали на его брюки. Девятнадцать. Двадцать. Букер почти потерял сознание.

Почти. Ной и Джесси уже собирались уходить, когда он бросил на нее злобный, убийственный взгляд. Заметив, что Джесси смотрит в его сторону, Росс пригрозил кулаком и грязно выругался:

— За это ты попадешь в ад, сука!

Ной хотел схватиться за плеть, но капитан опередил его, приказав двоим матросам снова привязать пленника к мачте, а Робу Дархэму он отдал распоряжение повторно высечь Росса.

— Двадцать дополнительных ударов заставят его замолчать!

Джесси не слышала капитанского приказа. Как только Ной отпустил ее руку, она упала на палубу, потеряв сознание.

Трое членов команды поспешили на помощь, но Ной подал им знак оставаться на местах. Роб еще не успел сделать первого удара плетью, а Ной уже, встав на колено и подняв Джесси на руки, успел добраться до каюты.

— Кэм, открой мне быстро дверь! — крикнул он.

— Ой, Гедеон, ты вырвешь все мои волосы! — Кэм открыл дверь и отшатнулся. — О Боже! Что случилось с миссис Маклеллан? Она мертва?

— Она в обмороке. — Широкими шагами Ной прошел к кровати и положил на нее бедную Джесси. — Оставь пока ребенка и принеси тряпку и таз. Да налей свежей воды!

Кэм осторожно опустился на колени, отцепил озорные ручонки Гедеона от своих волос и посадил малыша на пол.

— Сэр, какая вода нужна, морская или питьевая? — спросил он. — Если вы говорите о питьевой, то я мигом сбегаю за ней, потому что ведро пустое.

Кэм нетерпеливо переминался с ноги на ногу, желая помочь и немедленно выполнить то, что прикажет Ной.

— Конечно же, мне нужна питьевая вода, — рассердился Ной. — И быстрее!

Господи, подумал он, вряд ли за любой другой женщиной, упавшей в обморок, кто-либо ухаживал с такой же заботой и вниманием, как он за Джесси. Вздохнув, Ной присел на край кровати и взял ее руку. Она взмахнула ресницами, когда он стал убирать выбившийся локон с ее лба и кончиками пальцев провел вдоль линии ее бровей.

— Джесси, как ты?

— Со мной все в порядке, — монотонно произнесла она и слегка сжала его руку. — Я ударила лицом в грязь Перед командой?

Ты вела себя более отважно, чем все вправе были ожидать. Наказание было жестоким, а… прозвучавшая угроза Роза Букера в твой адрес вызвала у всех негодование. — Он серьезно посмотрел на Джесси своими золотисто-зелеными глазами, — Я бы сказал, что ты великолепно справилась с поставленной задачей.

— Что теперь с ним будет?

Ной понял, что Джесси не имела представления о приказе Джека Райдла относительно дополнительных ударов плетью, и решил не упоминать об этом.

— Его спрячут под замок на весь оставшийся путь. Тебе нечего бояться. Джек не позволит ему сойти на берег после того, как мы доберемся до Виргинии. Его снова отправят в плавание на «Клэрионе» и высадят в Лондоне или где-нибудь еще дальше.

Джесси облегченно кивнула:

— Слава Богу. Я так испугалась… у него было очень злое выражение лица… Думаю, он искренне говорил о своей ненависти ко мне и сделал бы то, что обещал.

Ной коснулся пальцем ее губ.

— Шшш. Не думай об этом. Никто не посмеет обидеть тебя, а уж тем более Росс Букер.

Ной убрал палец с губ, заменив его нежным, исцеляющим поцелуем. Но это не означало, что он изменял своим принципам, просто Джесси казалась в данную минуту такой беззащитной и ранимой, что он не смог удержаться. Он всего лишь одалживал немного доброты и тепла. Не сумев защитить ее должным образом, он мог позволить себе быть великодушным.

Ною хотелось поцеловать ее еще раз, но он услышал за спиной кашель и понял, что возвратился Кэм. Повернувшись к парню, он увидел, что тот нервно переминается с ноги на ногу и держит перед собой ведро с водой. «По крайней мере он уже не суетится», — подумал Ной, и на его губах мелькнула улыбка.

— Кэм, перелей воду из ведра туда, где она у нас обычно хранится. Джесси, ты хочешь пить? Да? Кэм, принеси сюда чашку со свежей водой и, пожалуйста, постарайся не разлить

— Ной, не издевайся над ним, — прошептала Джесси, — он ведь совсем еще мальчишка. И почему ты улыбаешься?

Ной не ответил.

— Спасибо, Кэм, — спокойно произнес он, когда тот выполнил его просьбу. Взяв чашку, Ной поднес ее к губам Джесси. — Послушай, Кэм!

— Да, сэр?

— Я был бы очень признателен, если бы ты снова залез под стол и вытащил оттуда Гедеона. Ума не приложу, кто его научил кусать мебель? Ведь не ты же?

— Да, сэр… то есть нет, сэр. Я не учил его этому. — Встав на колени, Кэм достал из-под стола Гедеона и ойкнул, когда маленький шалун схватился за его волосы. — Что мне с ним делать, мистер Ной?

— Для начала не разрешай ему садиться себе на голову.

Джесси улыбнулась. Она была благодарна Ною за его попытки всеми силами вызвать у нее улыбку.

— Понимаю, — нежным голосом промолвила она, похлопывая Ноя по руке, словно он в чем-то провинился, а она была к нему снисходительна. — Кэм, принеси Гедеона сюда. Ты можешь посадить его на кровать рядом со мной.

Устроившись на стеганом одеяле, Гедеон прислонился к ее груди. Она наматывала его волосы на кончики своих пальцев, и мальчику это, похоже, очень нравилось.

— Малыш, ты ничего сегодня не ел? А? Поэтому тебе

И приходится грызть мебель? Твой папа жалуется на тебя. — Джесси бросила в сторону Ноя виноватый взгляд. — Прости. Мне не следовало так говорить.

— Все в порядке, — успокоил ее Ной, — он слишком мал, чтобы что-нибудь понять.

Он отвернулся, чтобы Джесси не заметила волнения, которое вызвало в нем упоминание об отце Гедеона.

Их разговор смутил Кэма, предпочитавшего ничего не слышать.

— Гедеон поел немного каши из овсянки, — сказал он, — но она ему очень не понравилась. Мне пришлось настоять на своем, — виновато добавил Кэм.

— Спасибо тебе, — улыбнулась Джесси, — теперь понятно, за что он потрепал твои волосы.

— Да, спасибо, — повторил Ной, отвлекаясь от невеселых мыслей. — Джесси, если ты не возражаешь, мне бы хотелось подняться на палубу вместе с Кэмом. Нужно кое-что обсудить с капитаном.

— Я не возражаю, — искренне ответила она, радуясь уже тому, что Ной спрашивал у нее разрешения. — Думаю, мы с Гедеоном тем временем немного вздремнем.

— Ты уверена, что мы тебе не понадобимся?

— Безусловно. Ступайте. Со мной все будет хорошо. Со мной и сейчас уже все в порядке. — Джесси слегка подтолкнула его к двери.

— Тогда я ухожу. — Ной поднял руки, словно сдавался.

Выйдя за двери, он услышал скрипучий звук задвигающейся щеколды. Ему стало в равной степени спокойно за Джесси и грустно, что это была необходимость.

Джесси прилегла рядом с Гедеоном. Они оба почти сразу уснули и не слышали, с каким шумом волочили Росса Букера вниз по лестнице. Джесси находилась в блаженном неведении относительно того, какие проклятия изрыгал он в ее адрес

Гедеон проснулся первым и развлекался, играя с ее косой до тех пор, пока не разбудил Джесси, сильно дернув за волосы.

Вскоре вернулся Кэм, принеся завтрак и свежее молоко для Гедеона.

— Мистер Маклеллан все еще разговаривает с капитаном? — спросила Джесси у Кэма, сервировавшего стол.

Его глаза виновато забегали во все стороны.

— Да, мэм. Они с капитаном Райдлом все еще… ну в общем, они вместе, миссис Маклеллан.

Кэм старательно скрывал то, что Ной с капитаном выпивали. По крайней мере мистер Маклеллан в данный момент занимался именно этим. Однако Кэм не знал, как отнесется Джесси к его слабости, а поэтому и не собирался первым рассказывать ей обо всем.

Спустя несколько часов, когда он принес обед, она задала ему тот же вопрос и получила такой же уклончивый ответ. Кэм сожалел, что вскоре после этого капитан попросил его помочь Ною добраться до каюты. Он заранее мог представить себе, как их встретит Джесси. Много раз за свою жизнь ему приходилось слышать, как ругалась мать, когда отец возвращался домой навеселе. А мистер Ной еле держался на ногах.

 

Глава 7

— Ты пьян! — Это было первое, что сказала Джесси, открыв дверь и столкнувшись с шатающейся троицей в коридоре.

Капитан Райдл и Кэм, стараясь поддержать Ноя с двух сторон, бормотали извинения. Ной был гораздо выше их. Тяжело повиснув на плечах обоих сопровождающих, он обхватил их за шеи.

Посмотрев Джесси в лицо, он одарил ее подкупающей улыбкой. Находясь еще в здравом уме, он выглядел застенчивым.

— А вот наконец и я. Добрый вечер, жена.

Ной попытался отвесить небольшой поклон, и от этого Кэм и капитан чуть не упали на пол.

Джесси не могла сдержаться и рассмеялась. Затем она обратилась к провожатым:

— Пожалуйста, введите его и уложите в постель.

Шагнув в сторону, она пропустила их внутрь комнаты. Кэму удалось ловко протиснуться через дверной проем с повисшим на его плече Ноем. Однако капитан больно ударился, задев о косяк двери, когда оба нетвердой походкой вошли в каюту.

В настоящий момент Джесси трудно было разобраться, кто кого вел. Она спрятала улыбку, сомневаясь, что капитану Райдлу приятно было бы встретить ее ироничный взгляд и, подбежав к кровати, сняла покрывало.

— Бросьте его сюда, — попросила она.

— Моя жена хочет уложить меня в постель, — подмигнул Ной своим компаньонам, а потом с грустью добавил:

— Но она не хочет меня, когда я там нахожусь.

Джек смутился.

— Не обращайте на него внимания, миссис Маклеллан, — извинился он за друга, заметив, как Джесси закрыла руками свои пылающие щеки. — Он сам не понимает, что говорит. Я уже один раз днем приводил его в чувство, но, как видите, он снова напился. Мэм, не тревожьтесь, такое с ним редко случается. Дело в том, что я никогда не видел, чтобы он пил в одиночку, без братьев.

При этих словах капитан с Кэмом сбросили Ноя с плеч и тот плюхнулся на кровать.

Тихо застонав, Ной перевернулся на спину и прикрыл глаза рукой. Стены каюты почему-то качались.

— Джек, может быть, ты направишь корабль в более тихие воды?

— Тебя покачивает не океан, — ответил капитан без всякого сочувствия и повернулся к Джесси:

— Я должен идти, мэм, но, если хотите, Кэм останется и поможет вам.

Поскольку Кэм все время посматривал на дверь, горя нетерпением поскорее выскользнуть отсюда, Джесси отклонила предложение.

— Спасибо, капитан, я сама смогу позаботиться о

Муже. Мой отец имел пристрастие к выпивке, поэтому си

Туация мне вполне знакома.

— Ну что ж, как желаете. — Джек взглянул на Ноя. В его голосе звучала некоторая неуверенность. — Думаю, он проспится, хотя утром встанет с головной болью. Если

— что, направляйтесь сразу ко мне. С таким медведем трудно справиться.

— Я справлюсь, — заверила Джесси. — Спасибо, что привели его. Я сразу заподозрила что-то неладное, когда Кэм не смог достаточно толково ответить на мои вопросы.

Кэм опустил голову.

— Я думал, вы рассердитесь, мэм.

— Трудно быть сердитой при виде такой жалкой сцены, когда вы втроем, качаясь, стояли возле двери. А вам, капитан, самому могла бы понадобиться помощь, чтобы

— дойти до собственной каюты. Не поверю, чтобы Ной пил в одиночестве.

— Увы, мы опрокинули по одной вместе, — признался Райдл, тщетно пытаясь распрямить плечи и твердо держаться на ногах, — но ему показалось мало, и после он уже пил один.

Джесси усмехнулась:

— Может быть, и так.

Кэм обнял капитана за талию своей худенькой ручонкой и позволил облокотиться на себя.

— Мы пойдем, миссис Маклеллан. Спокойной ночи, — попрощался мальчик.

— Встретимся утром, Кэм. — Джесси заперла за ними дверь и переключила внимание на Ноя. — За вами, сэр, действительно нужно присматривать. — Она вздохнула.

Ной чуть приподнял руку, чтобы можно было ее видеть.

— За мной?

— Я думала, ты спишь, — удивилась Джесси.

— Я т-тоже хот-тел бы этого, — пробормотал Ной, опять прикрывая глаза рукой. — Еще бы одну кружечку пива, и все было бы хорошо. — Он неуклюже принялся ударять ногой об ногу, пытаясь снять ботинки. — Чертовски неудобно.

— Да, еще одна кружечка пива, и стало бы удобнее, — съехидничала Джесси, направляясь к кровати. — Давай, я помогу. У тебя движения только что появившегося на свет телка.

— О, мадам, ваши комплименты могут вскружить мне голову.

Джесси чуть улыбнулась, покачивая головой:

— Глупый.

Она сбросила на пол его обувь и сняла носки.

— Ты собираешься меня раздеть?

— Джесси застыла.

— Я не буду, если ты не хочешь, но сомневаюсь, что в одежде приятно спать.

— О, Джесси, — рассмеялся он, — я хочу, я очень хочу.

Его слова, истинный смысл которых сразу до нее

Дошел, не обидели и даже не напугали Джесси. Наоборот, она неожиданно для себя обнаружила, что улыбалась. Находясь в состоянии опьянения, он был не более опасным, чем Кэм. В самом деле, он казался таким же неловким и беспомощным, как ребенок. Джесси слегка ущипнула его за ногу.

— Веди себя прилично, не то я не ручаюсь за себя.

— Слушаюсь, мэм, — торжественно поклялся он.

Джесси склонилась над работой.

— Это в тебе говорит алкоголь, — с укором сказала

— Джесси. «Тебе ведь неделями не хотелось прикасаться ко

— мне», — чуть не добавила она.

— Ты не права, — возразил Ной.

Он потряс головой, чтобы привести в порядок мысли, комната вновь заходила ходуном. Ной закрыл глаза, но стало еще хуже. Он уткнулся в подушку, подавив стон.

Джесси злилась, продолжая зашивать одежду. Она старалась не смотреть в его сторону, чтобы не поддерживать разговор. Лишь услышав тихое похрапывание, она отложила работу в сторону, переоделась ко сну и погасила лампы.

Скользнув под одеяло, она обнаружила, что кровать казалась не такой просторной, как вначале. Ной умудрился лечь посередине, раскинув свои длинные ноги и руки во все стороны. Джесси отодвинула его руку и очень осторожно оттолкнула ногу, устраиваясь поудобнее.

— Ты и сейчас не хочешь обнять меня? — прохрипел он.

От неожиданности Джесси вытянулась, как струна

— Ты все еще не спишь

— Дремлю… ожидая тебя. Да и как я могу уснуть, если ты все время ерзаешь возле меня?

— Я не ерзаю! Вы, сэр, заняли всю кровать!

— Он рассмеялся:

— Что?

— Вы не могли бы быть так любезны подвинуться?

— Разумеется. — Ной был вынужден повернуться на бок. Похлопав по освободившемуся месту, он произнес:

— Ты можешь спать здесь.

Воспользовавшись тем, что она на сей раз промолчала, Ной схватил Джесси за руку и дернул к себе

— А вот этого делать было не нужно, — твердо сказала она, пытаясь освободить руку.

Ной расслабил пальцы, и Джесси отодвинулась.

— Что и следовало доказать, — произнес он тоном человека, уверенного в своей правоте.

Джесси не поняла его слов.

— Ты о чем? — спросила она.

— Как только я отпускаю тебя, ты уходишь. Джесси, я совсем не нравлюсь тебе?

— Ной, ты несешь чепуху. Ты на самом деле здорово напился. — Затем она мысленно добавила: «И шаловлив, как котенок».

Он стал нежно водить рукой вдоль ее бедер. Джесси игриво шлепнула его, отнюдь не намереваясь пробудить злость.

— Как ты жестока со мной. — Театральным жестом Ной дотронулся рукой до сердца. — Чрезмерно жестока.

Джесси со смехом толкнула его в грудь. Ною удалось поймать ее руку, но она уже не сопротивлялась, ощущая ладонью тепло его тела и учащенные удары сердца.

— Ты пьян, Ной Маклеллан, абсолютно пьян, — защищалась Джесси, но только на словах.

— Ты уже говорила об этом, — самодовольно улыбнулся он, — но все равно приятно.

— Не сомневаюсь.

Ной ласково погладил изящное запястье Джесси.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Я тебе совсем не нравлюсь?

— Этот вопрос показался мне смешным.

— Не такой уж он и смеш… нелепый. — Ной подождал, но так и не получив ответа, повторил:

— Ну?

— Вообще-то ты мне нравишься.

— Неужели? — Ной был удовлетворен услышанным.

А какого еще ответа он ждал от нее? Несколько выпитых кружек грога развязали язык. Он слишком много болтал Джеку, строгое молчание которого давало ему повод пить все больше и больше.

— Хорошо, что ты так сказала. — На какой-то момент Ной задумался. — Не помню, говорил ли я, что у тебя красивые груди?

— Ной, перестань!

— Это правда, — не унимался он, прижимаясь к ней и обнимая за талию.

— Весь этот разговор абсурден. Я уже сказала, что ты сейчас не в лучшей форме. Пожалуйста, позволь мне встать. — Джесси толкнула его в плечо, но не смогла

— сдвинуть с места. — Ной, прошу тебя! Не думаю, что сейчас ты осознаешь свои действ… — Джесси неожиданно замолчала.

«А что, если это на самом деле так? Будет ли он помнить обо всем утром?» — размышляла она. Жизненный опыт Джесси подсказывал, что отец порой забывал па следующее утро о том, что происходило накануне, когда он сильно напивался. Однажды подсматривая за родителями, развлекавшимися с большим количеством гостей ь танцевальном зале, она вывихнула плечо, оступившись и упав с лестницы. Отец сам отнес дочь на руках к врачу и помог вправить плечо. После этого он всю ночь просидел возле ее кровати. Однако на следующее утро совершенно не помнил, как очутился в комнате дочери, как отнес ее к доктору и сам же ассистировал тому. Когда же выяснилась правда, он задал Джесси хорошую голозомойку за своевольность и недостойное поведение. При этом он уже не проявлял к ней того чувства сострадания, какое испытывал прошлой ночью.

Вспомнит ли обо всем Ной завтра? Способен ли четко осознавать происходящее сейчас? В голове Джесси вдруг мелькнула шальная мысль: если бы они вдруг занялись любовью, понял бы он тогда, что она девственница?

Джесси почувствовала прикосновение его руки на своей груди, но на этот раз не стала противиться, хотя действовал он грубо и неловко.

Джесси наконец решилась. Она потерпит его ласки этой ночью и разрешит осуществить желаемое, но зато сохранит свою тайну.

Джесси показалось, что ее план безупречен, и она тут же принялась выполнять его. Девушка обняла Ноя за плечи и притянула к себе. Когда же он нежно поцеловал ее, то подумала, что ночь, возможно, и не будет такой уж ужасной…

Вопреки всем ожиданиям его губы не пахли прокисшим молоком. Наоборот, Джесси почувствовала приятный запах рома или чего-то еще. Может быть, перечной мяты? Она утопила свою улыбку в поцелуе. Вероятно, Ной пытался заглушить запах алкоголя с помощью мяты? Скорее всего эту идею подкинул ему Кэм. Парень где-то хранил высушенную мяту и при необходимости всегда приносил Гедеону. Джесси была рада, что в данном случае он предложил мяту Ною. Поцелуй оказался превосходным.

В тот момент, когда она глубоко вздохнула от наслаждения, Ной принялся дразняще водить языком по ее верхней губе, не выпуская девушку из своих объятий. Джесси дрожала от возбуждения. На его спине оставались крошечные царапинки от ее ногтей. Ной нежно растирал сосок ее груди, ощущая, как трепетало тело под тонкой сорочкой.

— Тебе нравится, правда? — спросил он, заметив ее смущение.

Она кивнула, уткнувшись лицом ему в плечо. Прежде чем снова поцеловать, Ной начал щекотать своим дыханием ее шею. Джесси почувствовала, что в то же время он удивительно проворно расплетал ее косу. Смутно осознав, что его движения были не так уж плохо скоординированы, она пришла в ужас от мысли, что Ной не настолько пьян, как казался на первый взгляд. В целях предосторожности она даже оттолкнула его, но он запутался пальцами в ее волосах.

Джесси тихо рассмеялась при виде его растерянности и беспомощности.

— Вот почему я всегда заплетаю косу, — сказала она, — мои волосы очень непослушные.

Ной задержал взгляд на ее волосах, отливавших золотом при лунном свете. Внезапно он ощутил на себе воздействие ее необыкновенной красоты. Ему даже стало трудно дышать от этого нового ощущения. Нежно коснувшись кончиками пальцев мягких завитушек, он снова принялся ласкать ее груди.

Никогда прежде в его ласках не чувствовалось столько почтения, как сейчас. Джесси была потрясена. Взяв его руку и на мгновение задержав, она поднесла ее к своим губам. По телу Ноя пробежала дрожь, когда кончиком языка она дотронулась до подушечки его большого пальца. Джесси не осознавала, что на ее лице играла манящая улыбка сирены, а глаза побуждали Ноя к дальнейшим действиям. И лишь когда она опять ощутила его губы на своих губах, то поняла, что он делал именно то, чего ей так хотелось в последнее время.

Поначалу поцелуи Ноя были нежными, дразнящими, в них заключался только намек на страсть, бушевавшую в его теле, но вот она застенчиво провела дрожащим язычком по его верхней губе, и он впился в ее губы, уже не сдерживая свое неистовое желание обладать ею.

Джесси обвила Ноя руками, тормоша его густые волосы, гладя плечи и мускулистую спину. Постепенно ее пальцы опускались все ниже и ниже… Как долго ждала она этого момента! Мысль о том, что он даже не мог догадываться о ее желании, придала ей смелости. Движениями рук выводя узоры на его спине, она чувствовала напряжение мужского тела. Джесси с наслаждением вдыхала запах рома, перечной мяты и аромата мускуса, присущего только Ною. Своими легкими прикосновениями она приводила его в трепет.

Ной вдруг отпрянул, изнутри вырвалось что-то вроде рычания. Оторвавшись от ее губ и взяв лицо обеими руками, спросил:

— Джесси, кто я?

Удивляясь вопросу, она ответила без колебания:

— Ты Ной. — И задержала на нем взгляд. На красивом лице отражалось неистовое желание. Несмотря на отяжелевшие веки, он не выглядел сонливым. Его губы были влажными от ее поцелуев, и Джесси нестерпимо захотелось снова прикоснуться к ним языком. — Ты Ной. Ты мой Муж… и я хочу тебя.

Ее руки скользнули вниз по его спине и остановились на талии. Джесси в нерешительности помедлила и, чувствуя, что помощи от него не будет никакой, расстегнула пуговицы его кальсон. Когда затем она попыталась снять их с узких бедер, Ной приподнялся, схватив ее руки.

— Джесси, я не смогу сдержаться. Если ты просто дразнишь меня, то лучше перестань.

Она покачала головой:

— Нет, я не дразню тебя.

Ее опять охватил страх, поскольку он казался абсолютно здравомыслящим, только речь была несколько невнятной. Да еще движения его были неуклюжими и неповоротливыми, когда он старался избавиться от кальсон, все это позволило ей снова успокоиться. Глуповатое выражение его лица тронуло ее сердце. Джесси села и помогла ему выбраться из кальсон, которые он тут же швырнул через кровать на пол. Она рассмеялась, заметив, какой при этом у него был самоловольный и отчасти торжествующий вид. Смех тут же оборвался, как только Ной повернулся к ней. Теперь его лицо уже казалось серьезным… и настороженным.

— А сейчас ты, — промолвил он.

— Что я?

— Твоя очередь снимать ночную сорочку.

У Джесси пересохло во рту. Даже помогая ему раздеваться, она старательно избегала смотреть на нижнюю часть его тела. Но в тот момент, когда он сказал, что настала ее очередь раздеваться, она все-таки опустила взгляд и уже не в состоянии была его отвести.

В отличие от Ноя, казавшегося совершенно непринужденным и, пожалуй, равнодушным к тому, что служило доказательством его возбуждения, Джесси не могла оставаться безразличной. Она от страха замерла, не уверенная в том, что может дышать, глотать или моргать. Девушка понимала, что сейчас у нее ужасно глупый вид и что если она не прекратит тупо разглядывать Ноя, то он, несомненно, догадается, что раньше ей никогда не приходилось видеть обнаженного возбудившегося мужчину. И все же Джесси не в состоянии была повернуть голову. Простая механика интимного акта, чем они собирались заняться, полностью ошеломила ее. Молодое женское тело еще не было готово к… такому!

Не выдержав ее зачарованного взгляда, Ной натянул край одеяла на бедра. Наклонившись вперед, он дотронулся указательным пальцем до ее подбородка и приподнял лицо Джесси.

— Я воспринимаю твой взгляд как комплимент, — ухмыльнулся он. — Мне бы тоже хотелось посмотреть на твое обнаженное тело. Пожалуйста, сними рубашку.

Джесси встала на колени и дрожащими руками схватилась за подол ночной сорочки. Затем она медленно принялась снимать ее. Движения были неторопливыми, но не потому, что она с ним заигрывала, просто ею снова овладели стыдливость и робость. Ной начал ей помогать. Кружевная оборка рубашки поднималась все выше и выше. Вначале обнажились бедра, затем ягодицы и плоский живот. Тонкая ткань щекотала соски грудей и плечи. Когда наконец с рубашкой было покончено, Ной заключил Джесси в объятия, ощущая под ладонями рассыпавшиеся по ее спине шелковистые волосы. От его прикосновений все у нее внутри сжалось.

Она продолжала испытывать приятное напряжение и тогда, когда он накрыл ее всем телом, шепча нежные слова и касаясь кончиком языка мочки уха.

— Джесси, как ты красива. Ты даже не знаешь, насколько… обворожительна, — задыхался он от страсти и собственных слов.

Ной целовал ее веки и тихо пульсирующие виски, губами касался щеки и стройной длинной шеи. Его ладони, только что покоившиеся на ее грудях, уступили место его губам. Сначала он нежно целовал один набухший сосок, а затем, услышав ее негромкий стон, переключил внимание на другой.

У Джесси было такое чувство, будто ее тело лизали крошечные язычки пламени. Обнимая Ноя за плечи, она проводила своей ногой по его ноге. Она уже не испытывала стыда, когда его рука коснулась интимного места. Наоборот, она полностью доверилась ему. Даже пульс ее тела, казалось, подстраивался под тот ритм, который задавал Ной. Она раздвинула ноги, поддавшись внутренней потребности, а не потому, что он настаивал на этом. Джесси уже не было страшно от мысли, что он овладеет ею. Больше всего сейчас ей хотелось именно этого.

— Пожалуйста, Ной, — шептала она, — люби меня сильнее.

В течение какого-то мгновения он не решался сделать то, о чем она просила. Ему хотелось подольше поласкать ее, пока она не достигла наивысшего возбуждения, сродни тому, что испытывал он сам. Но Джесси не унималась, и он уступил.

— Помоги мне, Джесси, — попросил Ной, обхватив руками ее бедра.

Она действовала, повинуясь скорее инстинкту, нежели чувствам. И отдавалась ему, не задумываясь о последствиях. Сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, она лишь схватила рукой край простыни и зажала зубами.

Ной наклонился вперед, опираясь на локти.

Я причинил тебе боль? — спросил он, внимательно глядя ей в лицо.

Он был удивительно сдержан, хотя ему стоило это больших усилий. Джесси чувствовала теплую твердую плоть, которая двигалась внутри ее, а острая боль постепенно сменилась приятными ощущениями. «Все нормально, — мысленно твердила она. — Все будет хорошо».

— Нет, мне абсолютно небольно.

Господи, он словно меч вложил в ножны! Не может быть, чтобы ей не было больно!

— У тебя все такое узкое… маленькое. — Движения его бедер были осторожными, медленными, как будто он хотел осмыслить ту картину, что возникла в его мозгу вслед

За словами. — И Боже, какое восхитительное! — Ему было мучительно больно сохранять спокойствие. — Ты уверена, что все хорошо?

— Безусловно. Дело в том, что… прошло много времени. «Целая жизнь», — мысленно добавила она. — Мы с Робертом не… ну, ты понимаешь, когда я узнала о своей беременности, мы не… а когда было уже можно опять… после появления на свет Гедеона… Роберт серьезно заболел. — Джесси с тревогой взглянула на Ноя. Не слишком

— ли далеко она зашла, упомянув снова имя Роберта? — Извини, мне не следовало произносить его…

— Шшш. — Он нежно прикоснулся к ее губам. — Все нормально. Я рад, что ты мне это рассказала. Теперь я буду еще осторожнее.

Джесси могла уже не сдерживать свой крик. Лучше бы сейчас он был с ней груб, а не так нежен. Тогда она смогла бы забыть о своей вине. Ной был более терпелив, чем она ожидала, и, по ее мнению, более терпелив, чем она того заслуживала. Он не спеша продолжал ее ласкать, а от ощущения тяжести его тела у нее внутри все горело. Она гладила его плечи, спину, опускаясь ниже до ягодиц.

То, что происходило в данный момент, казалось ей нереальным. Прежде она не была знакома с теми ощущениями, которые вызвал в ней Ной. Он как будто владел ключом от двери, о существовании которой ей до сих пор было неизвестно.

Джесси закрыла глаза и увидела перед собой мерцание множества разноцветных искр. Ее вдруг охватило такое напряжение, что она еле дышала. Но вскоре все закончилось. Она молча улыбалась от наслаждения, которое получила каждая клеточка ее тела.

— Джесси, посмотри на меня, — требовательным тоном произнес Ной. Ему не терпелось увидеть ее глаза, чтобы удостовериться, что на этот раз она не перепутала его

С Робертом.

У Джесси задрожали ресницы, затем она открыла глаза. Лишь края их радужной оболочки имели бледно-серый цвет, но в середине они были бездонными, ярко-черными, словно отшлифованный оникс.

— Ной, — благодарно шепнула она.

— О Господи, Джесси, — глубоко вздохнул он, слегка приподнявшись, — спасибо тебе за это.

Больше всего на свете сейчас он боялся услышать имя Роберта, но она не произнесла его. Держа его в своих объятиях, Джесси сказала «Ной». Его собственное имя эхом прозвучало в ушах Ноя, заставляя трепетать все его тело.

Они оба лежали, не шевелясь. Закрыв блестящие от слез глаза, Джесси не знала, была ли в данный момент счастлива, несчастна или находилась где-то между этими чувствами. Как только Ной отодвинулся, она ощутила себя очень одинокой. Простыня и стеганое одеяло, которыми он накрыл ее и себя, казались жалкой заменой его горячего тела. Ей было недостаточно того, что одной рукой он обнимал ее за талию. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Или, может быть, он ждал, что она заговорит первой? С другой стороны, нужно ли было вообще говорить о чем-то после того, что произошло между ними?

«Очевидно, нет», — решила Джесси, взглянув в лицо Ноя. Его голова покоилась на вытянутой руке, и не было сомнения, что он крепко спал. Что ж, он ведь получил то, что хотел. «Странно, — подумалось ей, — но и я тоже стремилась к тому».

Джесси легла на бок, повернувшись к Ною лицом, и нежно коснулась его щеки тыльной стороной руки. «Будет лучше всего, если завтра утром ты ни о чем не вспомнишь», — прошептала она, достаточно того, что она одна сохранит все в памяти за них обоих. Скользнув рукой по его шее, Джесси закрыла глаза и стала ждать, когда сон овладеет ею.

Ной проснулся с первыми лучами солнца и сразу четко вспомнил все подробности предыдущего дня. Но это лишь добавило ему головной боли. Неужели он в самом деле, закончив заниматься любовью, заснул, подобно зеленому юнцу, в первый раз познавшему женщину? Да, он действительно уснул. Ной сел, свесив ноги с кровати, и обхватил руками раскалывающуюся от боли голову. Господи! Он заставил ее ощутить себя проституткой! «Черт побери, обошелся с ней, как с какой-нибудь дешевой девкой из бара…» — с ужасом подумал Ной.

И он слишком быстро достиг вершины. Она не успела дойти до кульминационного момента. Он осознавал это и чувствовал себя виноватым независимо от того, поняла ли это она. Ему следовало догадаться, что после долгого воздержания она могла испытывать некоторую боль. Ной застонал, вспомнив, как хорошо ему было с ней. Он не скрывал от нее своего наслаждения. Никогда прежде он не проявлял своих эмоций с женщинами, как бы сильно алкоголь и страсть ни развязывали ему язык. Он никогда не терял контроля над собой. Физически связь с Джесси также не была для него чем-то особенным. Наконец-то она расплатилась с ним за то, что он взял ее под свою защиту. Тогда почему же он так переживал за свои слова и поступки?

Ной встал с кровати, сунул ноги в тапочки и подошел к умывальнику. Налив в него чистой холодной воды, он обрызгал свое лицо, прополоскал рот, все еще ощущая запахи грога и перечной мяты, а затем побрился. Взглянув на свое отражение в зеркале, он обнаружил, что выглядит не таким уж изможденным и осунувшимся, как ожидал. Ной усмехнулся: вряд ли на нем могла отразиться одна ночь пьянства. И все же сильная головная боль являлась следствием неразумного поведения. Ной отложил в сторону лезвие и вытер с подбородка последние следы мыла. Услышав в соседней комнате возню Гедеона, он облегченно вздохнул в надежде заняться более приятным делом, нежели самобичевание.

Поменяв ребенку подгузники, Ной перенес его вместе с игрушками в большую комнату.

— Только не буди свою маму, — тихо попросил он малыша, — Кэм принесет тебе завтрак еще до того, как ты осознаешь, что голоден.

— А его мама уже проснулась, — сонным голосом произнесла Джесси и, указав на свободное место возле себя, добавила:

— Примеси Гедеона, пожалуйста, ко мне. Мы

— вместе станем дожидаться Кэма.

Подойдя к кровати, Ной обнаружил, что ночная рубашка Джесси валялась у ее ног, а она сама накрыта одной лишь простыней. Ему тотчас вспомнилось ее стройное тело, красивые длинные ноги, изгиб плоского живота, изящная талия, пышные сочные груди. Он вспомнил обо всем. Судорожно сглотнув, он посоветовал:

— Тебе бы лучше одеться, пока не пришел Кэм. «А то я буду выглядеть законченным идиотом», — добавил Ной про себя.

Вместе с желанием зарыться с головой под одеяло Джесси охватило чувство стыда. До этого момента она совершенно позабыла о своей наготе. Ной, по всей видимости, нет. Он внимательно и задумчиво разглядывал жену. Держа Гедеона на руках, он что-то ворковал ему на ушко, но взгляд золотисто-зеленых глаз был прикован лишь к ней. Джесси было совершенно непонятно, почему он так смотрит.

Обескураженная, она принялась на ощупь искать ночную сорочку, в то же время придерживая перед собой одеяло. Потом она исчезла под одеялом, захватив рубашку.

Первым рассмеялся Ной, и Гедеон, глядя на него, последовал его примеру. Со стороны можно было подумать, что на кровати возилось не менее трех человек, так активно она двигалась, вытягивая руки и ноги и извиваясь. Одеяло то и дело вздымалось, спутывалось и расправлялось. Когда же появилась ее голова, Ной не увидел в выражении лица и намека на волнение. Он знал Джесси уже достаточно хорошо, чтобы догадаться: с самого начала это было всего лишь игрой, притворством. Разглядывая ее еще до того, как она скрылась под одеялом, Ной понял, что она нисколько не сожалела, что переспала с ним. Ее ясные серые глаза говорили об этом. Ной не сомневался, что оставшийся до Виргинии путь преподнесет им немало сюрпризов.

Посадив ребенка рядом с Джесси, он устроился поблизости, скрестив ноги.

— Прошлой ночью ты не была такой застенчивой, как сейчас, — улыбнулся Ной, — возможно, немного сдержанной, но не застенчивой.

— Тогда было… совсем другое, — тихо промолвила она.

— Неужели?

Джесси выпрямилась и поправила неглубокий вырез своей рубашки.

— Здесь не было Гедеона, — выкрутилась она.

— Ной с трудом подавил в себе улыбку.

— Прошлой ночью ты была великолепна.

Он взглянул на малыша, но того абсолютно не волновал их разговор. Ребенок развлекался, играя с бусинками, ударял ножками по одеялу.

— К тому же прошлой ночью было темно, — добавила Джесси.

— Да, обычно так и бывает. Темно. Я имею в виду, что ночью всегда темно. — Ной явно подтрунивал над ней.

— Его глаза светились озорством.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Сомневаюсь. Если ты хочешь сказать, что я не мог видеть тебя прошлой ночью из-за темноты, то глубоко оши баешься. Я видел всю тебя отлично. — Ной вызывающе окинул ее взглядом затуманенных глаз. — Тебя освещал лунный свет и звезды. Единственное, что мне не удалось выяснить, так это какого цвета твои соски. — На минуту замолчав, он спросил:

— Они розовые?

Взяв мячик у Гедеона, Джесси швырнула им в голову Ноя. Тот успел нагнуться, и мяч пролетел мимо. Джесси неожиданно подумала, что желаемого результата можно было бы достичь, лишь сбросив на его голову с высоты десяти футов кузнечную наковальню.

— Что ты замышляешь? — поинтересовался Ной.

Она вздрогнула, удивившись тому, что он словно читал ее мысли.

— Чем ты?

Он пожал плечами:

— Просто вижу по выражению твоего лица, что ты что-то скрываешь и поэтому мучаешься. Твои глаза и язык каждый раз выдают тебя.

Джесси могла бы ему рассказать то, от чего его самодовольный вид сразу бы изменился. Он даже и не догадывался, как много тайн она скрывала от него.

— Правда? — любезно произнесла она.

— Минуту назад ты глядела на меня так, как смотрел бы, наверное, убийца. Но теперь ты думаешь о том, что есть вещи, о которых мне неизвестно.

Джесси не удалось скрыть изумления.

— Откуда ты знаешь? — встревожилась она.

— Уверен, что так и есть. — Ной нагнулся вперед и, опершись на руки, осторожно, чтобы не помешать играющему Гедеону, поцеловал ее в полураскрытые губы. — Например, мне неизвестно, какого цвета твои соски. — Он задержал на ней свой взгляд. — Будь осторожна, Джесси, со своими тайнами, — предостерег он, — не используй их, чтобы унизить меня. Если я захочу, то смогу их разгадать, но тогда буду действовать безжалостно.

Джесси побледнела, но промолчала.

Прислонившись спиной к стене, Ной потянул за край одеяла, чтобы привлечь внимание Гедеона. Малыш радостно залепетал.

— Я постоянно думаю о том, что случилось прошлой ночью, — снова обратился Ной к Джесси.

— Да? — Ей не хотелось затрагивать эту тему.

— Я не очень-то хорошо зарекомендовал себя. Напился и был нетерпелив. Вопреки данным себе же обещаниям я срорсировал события, а потом нагло заснул.

— Ты не принуждал меня, — ответила Джесси, не понимая, куда он клонит. — Я ведь не отказывала тебе.

Ной отрицательно покачал головой:

— Насколько мне помнится, такое было несколько раз.

«Определенно его память нельзя назвать слабой», — подумалось Джесси И все-таки ему не стоило упрекать себя, по крайней мере по этому поводу, а ей не нужно было тревожиться, хотя бы до поры до времени.

— Просто ты действовал более настойчиво, чем обычно, вот и все. — Она отчаянно старалась выглядеть непринужденной.

Ной не унимался:

— Я причинил тебе боль. Но я не хотел этого.

— Н-нет. Мне нисколько не было больно. — Что бы он подумал, если бы узнал, что помог ей избавиться от одной из улик, которая могла бы разрушить их с Гедеоном будущее? Благодаря Ною теперь она могла принадлежать другому мужчине, который любил бы ее и которого, может быть, полюбила бы и она сама. Отныне она не станет бояться, что кто-то подумает, будто Гедеон не ее ребенок. — В любом случае, это… это была моя вина, если я и ощущала боль. Я… я слишком возбудилась. — Смутившись, Джесси опустила взгляд.

У Ноя возникло желание признаться ей, какое огромное наслаждение доставляла ему ее страстность, но тут его внимание привлекло постельное белье, когда Гедеон откинул в сторону стеганое одеяло. Простыня была испачкана кровью. Ной совсем сбросил одеяло и увидел несколько кровяных пятен.

— О Господи, Джесси! Почему ты не сказала мне об этом?

Она тоже метнула взгляд на простыню, и ей показалось, что она близка к обмороку из-за своего обмана. Джесси знала, но сейчас совсем забыла о том, что после физической близости с мужчиной обычно идет кровь. Она растерялась. А ведь многие женщины гордятся тем, что могут показать мужьям доказательство своей девственности. Некоторые женщины даже пытаются обманным путем представить это доказательство. А ей утром после первой брачной ночи приходилось убеждать мужа в обратном.

У молодой женщины было три выхода из создавшегося положении. Она могла рассказать ему всю правду, и тогда их отношениям сразу пришел бы конец. Можно было попытаться объяснить, что он слишком быстро овладел ею после долгого воздержания. Кстати, Ной сам говорил ей об этом. Однако она отбросила второй вариант ответа, как и первый. По какой-то неизвестной причине ей не хотелось заставлять Ноя чувствовать себя виноватым.

— Да, сэр?

— Куда ты так спешишь?

— Мне нужно передать капитану, что Росса Буккера переправили на борт «Саргуса».

— Одну минутку. — Ной приблизился к Кэму. — Ты хочешь сказать, что пленника пересадили на другой корабль? Когда это случилось?

— Совсем недавно. Это был приказ капитана Райдла, сэр, вскоре после того, как мистер Мэйсон сообщил ему, что увидел другое судно, проходившее мимо нашего. Капитан распорядился, чтобы мистер Мэйсон узнал, смогут ли те люди взять нашего пленника к себе на борт. Просигналили «Саргусу», и Букера согласились принять. Теперь вы в курсе, что его уже здесь нет. Он возвращается в Англию, только капитан не знает, что все это уже выполнено, потому что сидит в своей каюте с сильной головной болью. — Кэм вздохнул, метнув взгляд на Ноя. — Осмелюсь сказать, вы выглядите гораздо лучше капитана.

Ной усмехнулся, подумав, что боль в висках действительно утихла.

— Только не говори об этом капитану Райдлу. Уверен, единств енное, что может облегчить его страдания, — это мысль о том, что я мучаюсь сильнее.

Кэм улыбнулся:

— Именно так он и сказал.

— И вот еще что: когда ты сообщишь ему о Россе, будь любезен, позаботься о нашем завтраке. Нельзя больше злоупотреблять хорошим настроением Гедеона.

— А вам что-нибудь приготовить?

— Нет, спасибо, я перекушу вместе с капитаном. — Ной уже собирался уходить, но остановился. — Кэм, миссис Маклеллан для стирки детских вещей понадобится вода. Попроси кого-нибудь помочь тебе, не берись за все дела в одиночку. Ей также будет нужна вода и для принятия ванны. Я говорю о свежей морской воде, Кэм, — добавил Ной, заметив вопросительное выражение лица парня.

Кэм быстро кивнул в знак согласия, а затем поспешил удалиться. Ной понимал, что будет скучать по нему, когда они доберутся до Америки. «Если бы я забрал с собой в Филадельфию Джесси и Гедеона, то обязательно попросил бы Кэма присоединиться к нам». Ной прервал свои мысли, как только осознал, что произносит их почти вслух. Господи! О чем я думаю? Джесси с Гедеоном в Филадельфии? Да это абсурд какой-то!

Поднявшись на верхнюю палубу, Ной тут же направился к гакаборту, решив присоединиться к некоторым членам команды, которые тоже испытывали потребность в утреннем облегчении организма. Он не обратил внимания на их дружелюбное подшучивание по поводу его морской болезни. Насмешки казались непристойными, но смеялись над ним, а не над Джесси, и Ной позволил подобную вольность. Он думал, что ничего не могло испортить его отличного настроения в это утро. Однако спустя минуту он заметил Следы крови на своем теле, когда застегивал ширинку, и понял, что ошибался насчет хорошего настроения.

— Чуть ошеломленный увиденным, Ной поспешил уйти, чтобы побыть одному и еще раз как следует обо всем поразмыслить. Он присел на веревку, сложенную в круг витками непосредственно под бизань-мачтой и, поджав колени к гРУДи, тупо уставился вперед. Но, кроме образа Джесси, °н ничего перед собой не видел.

Сомнений не оставалось: кровь на его теле не была результатом менструального цикла Джесси. Казалось уж слишком не правдоподобным, что ее ежемесячное недомогание проявилось, как только он овладел ею. К тому же она должна была догадываться о приближении месячных, не так ли? Но она явно не была к ним готова, поскольку под рубашкой ничего не было надето. Ко всему прочему за время их совместного проживания он уже успел узнать о некоторых ее интимных привычках. Джесси очень следила за личной гигиеной. Отсчитывая назад дни по пальцам, Ной старался вспомнить, когда приблизительно у нее была менструация. Оказалось, только две недели прошло с того времени. Да, Джесси лгала ему.

Он прижал ладонь ко лбу. Голова вновь начала раскалываться от боли. Ему показалось, что колышущиеся над ним паруса шумели подобно громовому раскату. Солнце скрылось за тучей, и на Ноя упала холодная серая тень. Даже природа подстраивалась под его настроение.

Почему же Джесси лгала? Ему не терпелось получить ответ на этот вопрос. Почему она не созналась, что он все-таки сделал ей больно? Но это означало, что… Нет, все казалось каким-то бредом. Ной принялся сильнее массировать виски, словно желал стереть мрачные мысли. Однако не так-то просто это было сделать. Он как будто вел внутренний диалог с самим собой.

— Она была девственницей.

— Не может быть, глупец, она ведь была замужем.

— Это она говорит, что была замужем.

— Но ведь у нее ребенок. Она говорит, что Геде

— он — ее сын.

— Конечно, Гедеои — ее сын. Посмотри, как она

— его любит

— Никто и не отрицает, что она его любит, но служит

— ли это доказательством, что он ее сын?

— Да. Да. Гедеон — ее сын.

— Значит, она не девственница.

— Проклятие, но она девственница!

Несколько проходивших мимо членов команды остановились и взглянули в сторону Ноя.

— Простите, мистер Маклеллан, — наклонился к

Ною один из Них, — но никто из нас не говорил ни о чем

Подобном.

Ной нахмурился:

— Я разговаривал не с вами! Я просто размышлял вслух.

— Ах, вот в чем дело. Но это плохой признак. — Обратившийся к нему мужчина ссутулился от пристального

— взгляда Ноя.

Разозлившись от того, что он действительно разговаривал вслух с самим собой, Ной стиснул зубы, чтобы такого больше не повторилось. На чем же он остановился? Ну да, он выкрикивал, что она девственница. В этот момент ему также вспомнилось, что она называла их женитьбу браком по расчету и не хотела иметь с ним физическую связь. Хитрая дрянь. Она вовсе не носила траур по покойному мужу, она просто защищала свои интересы.

— Но почему тогда она позволила мне любить ее про

— шлой ночью?

— Просто она думала, что ты в стельку пьян и ни о

— чем не догадаешься.

Ной осознавал, что это было правдой. Ее так удивило его возбуждение. Он тихо застонал, вспомнив, с каким наслаждением овладел ею. А сегодня утром, заливаясь от стыда румянцем, она застенчиво сказала, как хотела его вчера. Представляя все теперь в ином свете, Ной понял, что Джесси толкнуло отдаться ему отчаяние и безнадежность, а не страсть. Если бы он не заметил крови, Джесси продолжала бы держать его в неведении, и неизвестно, до каких пор.

— До сегодняшнего дня она сочиняла все очень складно, — мрачно подумал Ной. — Однако существовала точка пересечения линий правды и лжи. И этой точкой был Гедеон. Кто он?

— Спроси у Джесси.

— Не могу. Нет, я бы смог, но все равно она ничего не скажет. Она не доверяет мне.

— Это можно исправить.

— Она никак не решается рассказать правду.

— Ты должен завоевать ее доверие.

— Зачем? Я хочу просто придушить ее.

— Пустые разговоры.

Ной услышал, что невидимый собеседник рассмеялся над ним. Начиная тревожиться за свое психическое состояние, он прекратил этот мысленный диалог. Ной мог бы сейчас возвратиться в свою каюту и заставить Джесси во всем признаться, кое-что ему уже было известно, но что это дало бы? Ее обман и лживые поступки преследовали одну цель: быть рядом с Гедеоном. Но почему? Кем ей приходился этот малыш? Ной не сомневался, что у Гедеона не было близких родственников. Джесси могла бы солгать, что ребенок был ее родным братом или кузеном. Однако она продолжала играть роль безутешной вдовы даже после того, чак стала известна ее причастность к ограблению на почто вой дороге. Вероятно, для нее было очень важно, чтобы Ной считал ее матерью Гедеона.

О Боже! А что, если она была искренна, когда говорила, что ей необходимо скрываться? Может быть, она просто обыкновенная сумасшедшая? Скорее всего она действительно думает, что Гедеон ее сын. Не украла ли она его?

Ной не хотел дальше развивать последнюю мысль. Не мог он поверить и в безумие Джесси. Что бы она ни делала, все ее поступки были направлены на защиту Гедеона.

«Защиту». Почему он употребил это слово? Почему ребенок нуждался в ее защите?

Ной понимал, что по-прежнему у него больше вопросов, нежели ответов. Хотя кое-что было абсолютно ясно: Джесси не была душевнобольной, И если не считать эпизода с ограблением, то ее нельзя было назвать и преступницей. Она не была способна совершить что-то противоправное. Но это совсем не означало, что она всегда действовала в рамках закона. Ной мог бы побиться об заклад, что Джесси была вовлечена во что-то более серьезное, чем делала вид. Но если это действительно так, как же он сможет бросить ее? Ему было мучительно признавать тот факт, что теперь он нес за нее моральную ответственность. В конце концов это он привез ее сюда. Будь проклята эта лгунья! Из-за нее он оказался в таком идиотском положении. Чтобы защитить свое имя и карьеру, ему придется выполнять супружеские обязательства дольше, чем хотелось бы. Другого выхода у него не было. Развод настроил бы ее против него. Если бы он раскрыл ее замысловатую игру, Джесси обязательно отомстила бы.

Наконец он принял решение: он добьется ее доверия, лишь бы только узнать правду. Но сначала необходимо срочно написать письмо Дрю Гудфеллоу и выяснить все, что можно. На многое в состоянии была пролить свет Мэри Шоу. Ответа пришлось бы ждать, конечно, несколько месяцев, так как он не может отправить сейчас же своего письма, пока они не достигли берегов Виргинии. И все же Ною стало легче от этой мысли. Возможно, письмо от Дрю привело бы его мысли в порядок и подсказало, как нужно вести себя с Джесси. Она воспользовалась его именем, чтобы защитить себя и Гедеона, а это оскорбляло Ноя. Он не был ни великодушным, ни всепрощающим. Она должна была ответить за свой обман.

Даже в постели с ним она лгала. Преднамеренно назвав его Робертом, пыталась сохранить тайну о своей девственности. Из всего того, что она говорила или делала, именно эта пустяковая ложь причиняла самую острую боль.

Он обязан был завоевать ее доверие, чтобы узнать правду, но будь он проклят, если она снова заманит его в ловушку, не испытывая при этом угрызений совести.

 

Глава 8

Ной не возвращался в свою каюту до тех пор, пока Кэм не объявил, что ужин на столе. Он боялся, что не сможет сдержать себя в общении с Джесси. Написав письмо Дрю, Ной метался между противоположными желаниями — заживо содрать с нее кожу и… заняться с ней любовью. Ноя сильно беспокоило, что Джесси по-прежнему притягивала к его себе, несмотря на то что ему стало известно о корыстных целях, которые она преследовала с самого начала. Хотя сказать «притягивала» при оценке его чувств значило бы ничего не сказать. Она интриговала, вызывала сризическое влечение. Ной страстно желал ее. Весь день с утра до вечера эмоции боролись с его гордостью, принося мучение, обиду и злость попеременно. В конце концов Ною удалось подавить неприятные ощущения, потому что в противном случае он просто не смог бы находиться рядом с Джесси. Мысль о том, что предстояло встретиться с ней теперь, когда он почти разгадал некоторые секреты, о чем она еще и не догадьшалась, вызвала странное чувство удовлетворения, от которого он не собирался отказываться.

Ною пришлось некоторое время подождать в коридоре, прежде чем она открыла дверь на его стук. Как только молодая женщина шагнула в сторону, пропуская его внутрь, первое, что мелькнуло у Ноя в голове, так это то, что она не имела права быть столь красивой. На ней было темно-синее шелковое платье, подчеркивающее светло-серые глаза и придающее им оттенок светлого сапфира. Красивые шелковистые волосы она перевязала на затылке темной лентой, и лишь несколько золотых прядей свисало на лоб и виски, закручиваясь возле изящных ушей. Волосы обрамляли ее лицо, словно блестящая позолоченная оправа.

Он бросил взгляд на ее нежные, трепетные губы, расплывшиеся в приветливой улыбке. «Господи, помоги мне!» — взмолился Ной. Ему так захотелось поцеловать эти губы.

Еще миг, и он поддался своему желанию.

Целуя, он словно пил ее мелкими глотками, пробуя на вкус. Она тихо вздыхала, как будто просила не останавливаться на этом. С каждой минутой поцелуй становился все более страстным, между их языками уже завязалось восхитительное сражение. Ной почувствовал, как сначала воспламенилось тело Джесси, а потом огонь разгорелся и у него внутри.

Обняв ее за талию, Ной выпрямился, поэтому она вынуждена была привстать на носочки, прижимаясь к нему и крепко держась за его рубашку, чтобы поцелуй не прерывался.

Ощущая возбужденное тело Джесси, Ной осторожно опустил ее на кровать. Глаза ее, большие и настороженные, напоминали глаза испуганного молодого оленя. В них отражались бледные краски весеннего дождя. В течение короткого времени Джесси держала ладони на его груди, но потом, будто очнувшись, вздрогнула, когда Ной опустился ниже ее талии

Не выдержав его пристального взгляда, она отвернулась. По выражению его лица трудно было догадаться, о чем он думал.

— Твой… наш ужин остывает, — промолвила она, посмотрев на стол.

Ной был возбужден и опять зол, потому что возбудился. Он не хотел испытывать к ней физическое влечение. Ему хотелось развлекаться с ней, использовать ее, злоупотреблять ее доверием и телом в качестве расплаты за свое покровительство, но только не до боли желать обладать ею.

— Через минуту я присоединюсь к тебе, — ответил он, скрывая в своем голосе и злость, и страсть. — Сначала пойду ополоснусь. — Ной подошел к умывальнику. — А где Геде

— он? — спросил он, охлаждая свой пыл холодной водой.

— Под столом.

Взглянув в зеркало, Ной увидел отражение малыша, грызущего ножку кресла. По крайней мере хоть Гедеон смог рассмешить его по-настоящему.

— Похоже, он уже приступил к ужину без нас.

— Гедеон, сейчас же прекрати! — ужаснулась Джесси. Ворча, она встала на четвереньки и вытащила ребенка из-под стола. — Ной, он испортил мебель. Я и не думала, что четыре крошечных зубика способны на такое!

Ной изобразил улыбку, потому что она хотела этого, и тоже подошел к столу. Предложив сначала кресло Джесси, сел сам.

— Не волнуйся. Сомневаюсь, что все отметины оставлены Гедеоном. Не забывай, что дети Салема резвились тут еще до нашего появления. Эта каюта принадлежала им. — Сняв крышку с огромного плоского блюда, Ной проворчал:

— Опять рис с котятами.

— Что?

— Рис с котятами, — повторил Ной, указав на блюдо, — так во время войны мы называли походную еду. Иногда нам приходилось есть один только рис, но временами, если везло, попадались и кусочки мяса. — Ной усмехнулся. — Хотя мы не знали, да и знать не хотели, что это было за мясо. Вот мы и шутили, говоря, что нам подают рис с котятами.

Джесси поморщилась:

— Кажется, у меня пропал аппетит.

Она наклонилась вперед, внимательно разглядывая маленькие мясные кусочки, перемешанные с рисом.

Несмотря на протест Джесси, Ной положил ей в тарелку большую порцию.

— Это солонина, — успокоил он.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Ладно, но ты положил мне больше, чем я смогу съесть.

— Съешь, сколько сможешь, — произнес Ной, окидывая ее медленным взглядом. — Вижу, что еды тебе вполне хватает. Нельзя сказать, чтобы ты выглядела недокормленной.

Вспыхнув, Джесси отвернулась и принялась кормить Гедеона молочным рисовым супом, пока Ной разливал по бокалам вино. Малыш чмокал губами, весело лепетал что-то непонятное и каждый раз пытался схватить ложку, которую Джесси подносила к его рту.

— А ты знаешь, — задумчиво, как бы невзначай, за метил Ной, — Гедеон совсем не похож на тебя. Наверное, вылитая копия отца?

Джесси чуть не выронила ложку. Заставляя себя успокоиться, она с деланным усердием вытерла испачканную мордашку ребенка. Почему Ной задал этот вопрос? И почему она не придумала заранее ответ?

— Да. У него отцовские черты липа, — ответила Джесси, имея в виду Кеньона Панберти. — Темные полосы, голубые глаза. И такие же брови. Видишь, они немного

Напоминают крылья? Точно такие же брови были и у его отца. Чуть дьявольские, не правда ли?

Ной заметил, что у Джесси дрожал голос, а сама она запиналась, но сделал вид, что принял се слова за чистую монету.

— Ты права. Хотя, по-моему, Гедеон больше смахивает на ребенка, чем на дьявола. — Ной вытянул руку через стол и коснулся указательным пальцем подбородка малыша. — Не так ли? — Гедеон развеселился и радостно закивал головой, словно соглашался с тем, что только что сказал Ной. — А твой муж был похож па дьявола?

Чтобы Ной не заподозрил ее во лжи, Джесси постаралась выглядеть спокойной. Думая опять же о Кеньоне, она ответила:

— Нет, не совсем. Он был очень уравновешенным человеком. — «Не как ты», — добавила она про себя. — Он ответственно подходил к своим обязанностям и положению в обществе.

— Понимаю, — спокойно произнес Ной. — А сколько лет ему было, когда он умер?

Джесси продолжала кормить Гедеона.

— Двадцать семь. — Она старалась повернуть разговор в другое русло. — А сколько тебе лет?

Ной улыбнулся:

— Странно, не правда ли? Мы так мало знаем друг о друге. Мне тридцать три, нет, уже тридцать четыре. Недавно исполнилось.

— Как недавно?

— Мы уже плыли на корабле, это было шестнадцатого апреля.

— И ты не сказал об этом ни слова?

Ной пожал плечами. Ему и в голову не пришло отмечать свой день рождения. Если бы не последний обман Джесси, он был бы польщен ее интересом. Теперь же он расценивал это как очередную хитрость. Она только притворялась, что ей было любопытно узнать день его рождения. На самом деле снова пыталась поймать Ноя в ловушку.

— Тебя не волнует, что я намного старше твоего покойного мужа?

— Я и не думала об этом. Мне самой не так уж и мало лет. В августе исполнится двадцать два года.

— Действительно, немало, — ухмыльнулся Ной. — Поешь хоть что-нибудь. — Он указал на ее тарелку.

Положив на стол ложку Гедеона, она взяла вилку и послушно произнесла:

— Слушаюсь, папочка.

— Очень смешно. — Ной отодвинул свою пустую тарелку и поставил вместо нее миску Гедеона. — Позволь теперь мне докормить малыша. — Не дожидаясь ответа, он взял у нее ребенка. — Ого, да он набирает вес. Тебе больше не следует брать его на руки, иначе твой позвоночник искривится.

Джесси покорно слушала Ноя, а тот говорил так, словно отлично разбирался в данном вопросе. Ей были приятны его внимание и забота. Притворившись, что занята едой, Джес си наблюдала за каждым движением Ноя. Он необыкновенно нежно обращался с Гедеоном, хотя его, видимо, что-то тревожило. Малыш, наоборот, чувствовал себя спокойно и был счастлив в надежных руках Ноя. Несмотря на привязанность, которую Ной начинал испытывать к ребенку, он не позволял себе его баловать.

— Ты любишь его, правда? — спросила Джесси.

— Кого? Гедеона? Я не могу передать тебе, как люблю его. — Это была правда, и Ной не собирался скрывать своих чувств. Он нисколько не жалел, что отныне ему приходилось заботиться о ребенке, пусть даже из-за обмана Джесси. — А ты сомневаешься?

Джесси отрицательно покачала головой:

— Мало людей проявляют столько любви и внимания к чужим детям, сколько ты.

Чьим же сыном был Гедеон? Ной терялся в догадках. Ему стоило большого труда не спросить об этом Джесси прямо в лоб. «Будь осторожнее, — предупредил он себя. — Не стоит ломать дров. Есть время узнать правду различными способами и так, чтобы у Джесси даже не возникло подозрения».

— Я бы не взял тебя с собой, если бы не хотел помочь Гедеону, — честно признался Ной.

— Извини, — быстро ответила она, — я не хотела…

— Ной перебил ее:

— Безусловно, ты его любишь больше всех.

— Да, я люблю его.

Но было ли это так на самом деле? Наверное, иначе она не выдержала бы его расспросов. Пальцы Джесси дрожали. 1 шдняв бокал обеими руками, она принялась пить сладкое вино мелкими глотками. В ее глазах отражалось еле заметное беспокойство.

— Джесси! — Ной ладонью прикрыл ее бокал, заставив поставить его на стол. — Что случилось с тобой?

— Ты о чем? — Неожиданно она осознала, что молча смотрела на свой бокал. — А н-нет, ничего. Я просто задумалась, вот и все.

Ной чуть не застонал, дотронувшись кончиком языка уголка ее губ. Ему захотелось попробовать вкус вина на ее губах. В душе он проклинал такую несправедливость: Джесси не имела права соблазнять его своим чарующим видом. Ной поймал себя на этой мысли. Делала ли она вообще что-нибудь неосознанно? Подобно самому практичному торговцу из Новой Англии, она высчитывала все до мелочей.

— Ты ничем не хочешь со мной поделиться? — спросил он.

Джесси отрицательно покачала головой:

— Нет, все нормально.

Гедеон начинал ерзать на его коленях, и Ной пересадил ребенка на пол. Малыш тотчас пополз к лакированному столику, рядом с которым стояли два удобных мягких кресла. Несколько раз схватившись за край стола, он попытался подняться.

— Как давно он это делает? — поинтересовался Ной, глядя, как Гедеон несколько секунд простоял на ногах, держа равновесие, а затем шлепнулся на живот. Не удов

Летворенный достигнутым, малыш снова бесстрашно под

Нялся, но на этот раз ему удалось переместиться на несколь

Ко дюймов вдоль стола. Не вставая с кресла, Джесси обернулась, чтобы посмотреть, чем именно Гедеон привлек внимание Ноя.

— Он делает это с сегодняшнего дня, — улыбнулась она. — Посмотри, кажется, он не умеет садиться. Бедный малыш, он стоит, покачиваясь, до тех пор, пока ноги не

Начинают подкашиваться, и тогда просто падает па иол. Я пробовала помочь ему садиться, но встретила такое сопротивление, что решила: пусть уж он лучше учится этому сам.

Сегодня я только и наблюдаю за тем, как он встает и падает, встает и опять падает. Он почти не отдыхал. — Джесси задумалась, с ее лица исчезла улыбка. — Вряд ли на свете есть кто-то отважнее ребенка.

Ной перевел свой взгляд с Гедеона па ее изящный профиль.

— А разве ты не отважная? — задал он ей вопрос.

— Я? — Джесси встала и принялась собирать тарелки и столовое серебро. — Вряд ли меня можно назвать отважной, — усмехнулась она. — Мне столько раз доставалось, что я уже точно знаю, когда не следует высовываться.

Доставалось? Ей? Ему верилось в это с трудом.

— Ты удивляешь меня.

— Почему?

— То, как ты разговаривала со мной вчера, после этого ужасного случая с Букером, лишний раз подтверждает, что тебя нельзя считать трусливой женщиной.

— А, вот почему ты говоришь, что я отважная? — Джесси немного успокоилась. — Просто вчера я была очень злой.

Но ведь ты решилась сбежать от Грэнтхэмов, — напомнил Ной, словно верил всей этой истории, — и здесь тоже требовалась смелость, да еще какая!

— В данном случае смелость ни при чем. Наоборот, я была слишком напугана.

Но чего она боялась? Или кого?

— Ты участвовала в ограблении, прекрасно понимая, как это опасно, несмотря на четко продуманный план. Без условно, это говорит о твоей храбрости.

Джесси натянуто рассмеялась:

— Это говорит лишь о моем отчаянии и больше ни о чем. В самом деле, Ной, ты ищешь в моем характере твердость, а она абсолютно отсутствует.

Ною показалось, что Джесси переигрывала сейчас роль беспомощной молодой вдовы. В действительности она напоминала ему иву, упругую и гибкую, гнувшуюся на ветру, но не сломленную и никем не изрезанную. Она непоколебимо шла к своей цели, не обращая внимания на компромиссы и не отступая. Если бы он не был ее жертвой, то, возможно, восхищался бы силой ее воли. Но, находясь в ее капкане, он выжидал, чтобы отомстить.

— Ма. Ма. Ма, — затараторил Гедеон, прервав его мысли. Малышу удалось залезть на низкий столик.

— Думаю, ты нужна ему сейчас, — сказал Ной, поспешив к Гедеону, чтобы уберечь его от падения.

— Нет. Ему всего лишь хочется опуститься вниз.

Джесси взяла ребенка из рук Ноя, прижала к груди, а потом посадила на пол. Постояв над ним немного и полюбовавшись, она продолжила убирать со стола посуду. Ной остановил ее:

— Оставь все, мне нужно поговорить с тобой. — Он ладонью провел по ее руке, сомкнув пальцы вокруг хрупких косточек запястья. Выражение его лица ни о чем не говорило. Но в то же время Ной с удовольствием заметил еезамешательство. Это означало, что он вывел Джесси из равновесия. Воспользовавшись этим преимуществом, он отвел ее от стола, не дав возможности подумать или возмутиться. Сев на кровать, Ной посадил ее к себе на колени. Если она и была уязвима, то только в такие минуты, как сейчас. — Спешу сообщить тебе, что Букера пересадили па другой корабль. Ты можешь больше не бояться его.

— Правда? Когда?

«Почему я вдруг заговорил с ней об этом?» — подумал Ной.

— Сегодня утром.

Джесси не владела собой, когда Ной прикасался к ней. Она попыталась нежно оттолкнуть его, но он крепко прижал ее к себе. Она задалась вопросом: а сможет ли когда-нибудь понять его натуру?

— Что же теперь будет с Букером?

— Его отпустят, как только корабль пристанет к берегам Англии.

— Ты же не веришь, что я флиртовала с ним, да?

— Не верю, — ответил Ной, стиснув ее запястья, — но мне кажется, с тобой не в первый раз случаются подобные вещи. — Ной ощутил, как она вся напряглась, и понял, что

— предчувствие его не обмануло. — Я прав, Джесси?

— Это не важно, — смутилась молодая женщина.

Она упорно продолжала скрывать что-то. Но рано или поздно ей все равно придется во всем признаться. Пусть же это станет началом. Сдерживая гнев, Ной не сдавался:

— А я думаю, важно. Почему ты совсем не доверяешь мне?

Он затаил дыхание в ожидании ответа. Что она скажет теперь? Поверит ли он ее словам?

Ты несправедлив ко мне, а я доверила тебе все: жизнь Гедеона и свою собственную.

Ной промолчал, по-прежнему сверля ее взглядом своих золотисто-зеленых глаз.

— Ты прав, со мной случалось такое прежде, — наконец не выдержала она, решив, что в лучшем случае расскажет ему часть правды.

— Когда?

— После смерти Роберта.

У Ноя возникло желание встряхнуть ее как следует. Проклятие, ведь у нее никогда не было мужа! По крайней мере мужчины, который затащил ее в постель и от которого она родила впоследствии сына. Это было уже слишком, Ной едва не задыхался от ярости. Он не мог представить себе мужчину, женившегося на Джесси, но не захотевшего иметь с ней физическую связь. В этом он исходил из собственного опыта. Значит, вопрос установления личности Гедеона, а, возможно, и Джесси оставался открытым.

— Почему ты молчишь? — спросила она.

Ной был внешне спокоен, и Джесси подумала, что его любопытство исчерпано. По-видимому, ему уже ничего не хотелось узнать от нее. Однако чем дольше он молчал, тем более хмурым становился. Джесси обеспокоило это. Ее вопрос прервал его мысли.

— И кто это был? — продолжил он разговор.

— Лорд Панберти, — медленно произнесла она тот мужчина в экипаже, помнишь?

— Отлично помню, — ответил Ной, вспоминая, какая паника охватила тогда Джесси. Он не сомневался, что ее страх был неподдельным. Панберти представляли собой реальную угрозу. Он забыл о встрече с ними, но сейчас пы тался воскресить в памяти все, что Джесси рассказывала ему о лорде Панберти. Ною приходилось решать сложнейшую задачу, отделяя крупицы истины от нагромождений лжи. — Но ведь ты говорила, что он женат.

— Так и есть. Не думаю, что его волновали брачные

— обязательства в тот момент, когда он зажимал меня в углу.

— Где это произошло?

— В Грант-Холле, в детской Гедеона. Лорд Панберти пришел засвидетельствовать свое почтение.

— Как я понимаю, он пришел высказать свои соболезнования бедной вдове, — произнес Ной, стараясь не казаться циничным.

Джесси сделалось не по себе.

— Да, что-тов этом роде. Но, я не давала ему повода. Клянусь тебе!

Он сомневался.

— Знаю, — солгал Ной, потому что хотел, чтобы она думала, будто ей поверили. Затем, нерешительно развязав ленту, скреплявшую ее волосы, коснулся рассыпавшихся

— шелковистых прядей. — Он сделал тебе больно?

— Нет, то, о чем ты думаешь, не случилось. Он не… понимаешь, он не…

— Не изнасиловал тебя, — помог закончить за нее фразу Ной. Лучше, чем кто-нибудь другой, он знал, что лорд Панберти не надругался над ней. И все же Ною было интересно, говорила ли она сейчас правду. — Как же ты отделалась от него?

— Мне помог Гедеон. — Джесси не столько увидела, сколько почувствовала, что Ной ей не поверил. — Но это правда. От шума малыш проснулся и начал плакать. Лорд Панберти отпрянул от меня, повернув голову в его сторону.

— Он целовал тебя? — Ной пальцами перебирал ее волосы.

— Да, думаю, то, что он делал, можно так назвать. — Джесси обвила рукой шею Ноя. Теперь она могла ощущать учащенное биение его сердца. — Но его поцелуй… нельзя

— сравнить с твоим.

Ной затаил дыхание. Она была соблазнительной ведьмой. Почему бы ему не насладиться тем, что она предлагала в данный момент? Возможно, она и не давала повода Эдварду Панберти приставать к ней (у Ноя были кое-какие сомнения на этот счет), но сейчас она не сдерживала себя. Джесси поспешно продолжила свой рассказ:

— Как только он отпустил меня, я исцарапала его лицо. Кажется, до этого он не верил, что абсолютно не интересовал меня. На него не производили впечатление мои слова, когда я умоляла оставить меня в покое. И только мои ногти сделали свое дело. От края глаза до подбородка.

Взяв ее за запястья, Ной принялся рассматривать тоненькие руки. На коротко подстриженных ногтях не было лака. Месяцы изнурительной работы в доме Мэри оставили на них свой след. Почти ежедневная стирка детского белья в соленой морской воде высушила кожу. И все же, может быть, даже против своего желания Ной признавал, что ее руки были красивыми, словно их вылепил скульптор. Они были способны доставлять ему огромное удовольствие. Поднеся их к своим губам, он стал целовать каждый пальчик по очереди, испытывая при этом наслаждение.

. Ее сердце забилось сильнее; когда он отпустил ее руки, она снова обняла его за шею и прильнула к Ною, чтобы поцеловать. Джесси почувствовала, как острое желание вновь принадлежать этому мужчине начинало волновать ее тело.

Ной нежно ласкал кончиками пальцев ее спину и волосы. Приятные ощущения от его прикосновений переходили в дрожь.

С трудом переводя дыхание, Джесси все-таки оттолкнула его. Через ткань платья она уже чувствовала, что он возбудился. Было бы нечестно продолжать распалять его. Она прекрасно это понимала.

— Извини, мне не следовало доводить тебя до такого состояния. Мы не можем… — Ее голос растворился в тишине.

— Я не забыл, — ответил Ной.

Он уже был готов к тому, что она станет использовать свое недомогание как предлог избегать близости с ним. Вероятно, она радовалась, что нашла способ держать его на расстоянии. Он решил преподать ей урок. Обняв одной рукой за шею, Ной притянул Джесси к себе. Она вздрогнула, чуть приоткрыв рот, но его губы словно ждали этого момента. Он страстно поцеловал ее, потом еще раз и еще. И лишь почувствовав ответную реакцию Джесси, ее желание продлить миг удовольствия, Ной слегка оттолкнул ее, высвободив из своих объятий. На его губах играла улыбка. Джесси встала на ноги, шатаясь, как Гедеон.

— Думаю, ребенку уже пора в постель, — заметила она дрожащим голосом и поспешила к малышу, который, кажется, догадался о планах взрослых и поэтому старался

Как можно быстрее заползти под обеденный стол. Джесси успела схватить Гедеона до того, как он спрятался. Подняв его на руки и уткнувшись заалевшим лицом в детское тельце, Джесси быстро удалилась в соседнюю комнату.

Вернувшись назад спустя примерно час, она застала Ноя уже лежащим на кровати. Все лампы были потушены за исключением одной, возле умывальника. Решив, что он спит, Джесси тихо прошла через комнату умыть лицо и расчесать волосы перед сном. Если бы Гедеон так же быстро и легко засыпал, с тоской подумала молодая женщина. Она мечтала быть с Ноем. В самые трудные минуты она всегда представляла их совместную долгую жизнь. Расчесывая волосы, она ругала себя за несбыточные мечты. Отложив расческу в сторону, Джесси уединилась в ванной комнате, где, как обычно во время своих месячных, готовилась ко сну.

Она была рада, что приняла меры предосторожности, потому что, как только легла в постель, Ной повернулся к ней спиной, свернувшись калачиком. Значит, он еще не спал и ему сразу же стало бы известно, что под ее нижней рубашкой ничего не надето. В таком случае он догадался бы о ее уловке. Джесси ощущала, что она в безопасности, как средневековая девушка в поясе верности. Должно быть, Ноя посещали те же мысли. Случайно коснувшись ее бедра, он тихо проворчал, что прозвучало как выражение неудовлетворения.

— Ты всегда притворяешься спящим? — спросила она, взглянув на него.

— Мне нравится тайком наблюдать за тобой.

— Джесси не совсем понравился тон его ответа.

— Почему? — напрямик поинтересовалась она.

— Потому что ты очень красивая. — В его словах было больше правды, чем он мог себе позволить, но это все равно было лучше, чем если бы он признался в своих подозрениях. Ной заметил, что она нахмурилась. — Тебе никто прежде не говорил об этом?

Не задумываясь, Джесси покачала головой.

— И даже Роберт?

Ей не следовало бы забывать о выдуманном замужестве. В данный момент она подыскивала подходящие слова.

— Роберт был эмоционально сдержан. Если даже

Он и придерживался того же мнения, что и ты, то держал

Его при себе.

Ноя просто восхищала ее способность моментально уклоняться от скользких вопросов и придумывать па ходу удачный ответ.

— А сколько лет вы были женаты?

— Почти два года.

— И вы были счастливы?

— Да.

— Ты любила его?

— Почему мы все время говорим о Роберте? Неужели ты не видишь, что это причиняет мне страдание? Прошла уже целая вечность. Мне хочется все забыть, не вспоминать

— о прошлом, а ты меня постоянно к нему возвращаешь.

— Странно, что ты редко вспоминаешь своего мужа, — как бы невзначай обронил Ной, провоцируя Джесси на дальнейший разговор.

Она поняла, что теперь ей нужно переходить от обороны к нападению.

— Почему ты хочешь, чтобы я говорила о бывшем

Муже? В конце концов кем мы с тобой друг другу приходимся? Наверное, я для тебя лишь женщина, способная Удовлетворить естественные мужские потребности, поскольку рядом нет Хилари. Ты можешь назвать меня своей женой?

— Ты моя жена, — холодно подтвердил Ной.

Да как она смеет впутывать Хилари в их отношения! Ей вообще незачем произносить ее имя! Тихий голос совести, еще не полностью подавленный, бранил Ноя за гнев, вызванный словами Джесси. По правде говоря, причиной этого гнева было чувство собственной вины. Он почти совсем не думал о Хилари. Джесси занимала в его мыслях все больше и больше места.

— Мы оба знаем, что наше брачное соглашение лишь временное, — продолжала Джесси. — Если честно, меня это вполне устраивает. — Она так разозлилась на него, что хотела сама верить тому, о чем сейчас говорила, словно никогда не мечтала об их счастливой совместной жизни.

Ной также был убежден в искренности ее слов. Странно, но он ощутил чувство удовлетворения, внезапно решив сказать ей, что изменил свои планы.

— Мне очень жаль, что ты так относишься к нашему браку, но все-таки я хочу сохранить его, — произнес Ной, наблюдая за ее ответной реакцией.

— Что?! — Джесси показалось, что она не поняла его.

— Ты прекрасно слышала. Я решил сохранить наш семейный союз. События последнего вечера убедили меня, что наш необычный брак не так уж и плох. — Ной

Знал, как Джесси истолкует его слова, и это совсем не огорчало его.

Она вся напряглась и, когда собралась выскочить из кровати, Ной схватил ее за руку. Ей не следовало знать о его решении. Ной не забыл, как однажды жаловался Дрю, что Джесси словно нож вонзает в сердце, когда смотрит на него. Удивительно, но он не ошибся в своем предположении. Сейчас он уже не мог отпустить ее до тех пор, пока не разузнает, в чем она замешана. Но у Джесси должно было создаться впечатление, что, кроме физического влечения, он ничего к ней не испытывал. Порой так было и на самом деле.

Ты мне противен. — Джесси стала извиваться, чтобы вырваться из его рук. — Отпусти меня.

— Только когда я захочу.

— Она процедила:

— Я хочу аннулировать наш брак.

— Не получится. — Ему доставляло удовольствие издеваться над ней.

— В таком случае давай разведемся.

— Когда я решу.

— А как же твоя семья? Что они подумают? — использовала последний аргумент Джесси.

— Нет причины скрывать от них правду, по крайней мере хотя бы половину ее.

— А Хилари? — почти отчаявшись, спросила Джесси. — Как ты можешь так поступить с ней? Что ты ей скажешь?

— Это мое дело, а не твое. За нее не беспокойся. — Джесси не знала, что его не очень-то волновала бывшая невеста. Он не сомневался: эта женщина всегда поддержит, поскольку ей небезразлична его политическая карьера. Уж она-то не позволит Джесси стоять на ее пути дольше, чем этого хотел бы Ной. Хилари не отвернется от него до тех

— пор, пока будет уверена, что он женится на ней после развода с Джесси. — Хилари подождет меня, — с некоторой долей самонадеянности заключил Ной.

— Высокомерная свинья! Мне очень жаль Хилари. Может быть, ей следует знать, что ты ни во что не ставишь ее. Интересно, что она скажет, когда узнает, как ты лазил мне под юбки.

Джесси и не догадывалась, что почти попала в точку. Гнев Ноя был подобен вулкану.

— Ах ты сука! — Он повалил ее на спину и сжал запястья. Она начнет ему мстить, в этом он не сомневался. — Я не приставал к тебе прошлой ночью лишь потому, что ты предупредила меня о своих месячных. Но смею заверить: ты задираешь юбки с такой же готовностью, как любая лондонская шлюха.

Джесси восприняла его выпад как пощечину.

— Что-то не могу припомнить такое, но в любом случае, будь уверен, этого больше не повторится!

Джесси прикусила губу, чтобы удержаться и не сболтнуть чего-нибудь лишнего. О Боже, подумала она в отчаянии, как Ной отреагирует, когда она расскажет ему о себе и Гедеоне? Ответ тут же пришел ей в голову, и Джесси еще крепче сжала губы. Он просто выбросит ее за борт за то, что она сделала его невольным сообщником похищения Гедеона.

Ной отпустил Джесси. Только сейчас он вспомнил, как обещал самому себе быть вежливым и терпеливым, чтобы завоевать ее доверие и выпытать секреты. Взбивая подушку, он проклинал и себя, и Джесси. Ему хотелось в этот момент лишь одного — дать ей понять, что рано или поздно все его желания осуществятся.

— Как долго будут продолжаться твои месячные? — грубо поинтересовался он, используя ее ложь против нее же. Ожидание принесет ему мучительные страдания, в этом он не сомневался. А Джесси хотелось ответить, что ее недомогание будет продолжаться всю жизнь.

— Четыре дня, — огрызнулась она.

— Значит, за четыре дня ты должна привыкнуть к мысли, что на пятый день я снова прикоснусь к тебе!

— Я выцарапаю твои глаза! — бросила она зло.

— Не путай меня с Эдвардом Панберти, — провор

— чал Ной.

Джесси затрясло от ярости.

— Ненавижу тебя! — прошипела она.

Ной злобно усмехнулся:

— Тебе следовало подумать об этом несколько раньше, чем ты решила выйти за меня замуж!

— Я уже устала повторять: я вышла за тебя замуж, поскольку думала, что ты умрешь.

— Сожалею, что не оказал тебе эту услугу, — почти прорычал Ной.

— Негодяй!

Стараясь успокоиться, Ной устало произнес, отворачиваясь от нее:

— Джесси, спи.

Однако ему трудно было последовать своему же совету. Он долго еще не мог уснуть после того, как послышалось тихое посапывание Джесси. Ной подозревал, что месть будет обоюдоострой.

Находясь в темном, душном помещении для арестованных на борту «Саргуса», Росс Букер вынашивал планы мщения. У него было время как следует обо всем подумать. Джесси Маклеллан во что бы то ни стало должна была получить по заслугам, иначе быть не могло. По несколько раз в день он выстраивал и пересматривал все новые и новые планы. Россу доставляло большое удовольствие сочинять всевозможные сценарии, в которых он неизменно играл главную роль. Ему нравилось представлять, как Джесси унижается перед ним, стоя на коленях и умоляя о прощении. Порой он воображал, что занимается с миссис Маклеллан любовью, возбуждает ее, ласкает, трется своими бедрами о ее нежное тело, и вот она начинает умолять его взять ее. Временами Росс представлял, как она просит его пощадить ее жизнь или жизнь ее ребенка. Букеру хотелось бы, чтобы унижение оставило в ее душе такие же глубокие шрамы, какие оставил на его теле кнут. Он решил, что его месть не будет моментальной, нет, она будет продолжаться всю жизнь. Он превратит ее существование в сущий ад.

Росс прислонился к стене своей камеры и потерся ноющими от боли плечами и спиной о шероховатые, грубые доски. Его раны постепенно заживали, но страдания не становились меньше. Он чувствовал себя слишком униженным. Все его мысли были о женщине, из-за которой он оказался здесь.

Россу пришло в голову, что ни Джесси, ни ее муж не восприняли всерьез его угрозы. Одно это уже обнадеживало. Что ж, он преподнесет им сюрприз. Смеется тот, кто смеется последним. Он знал, где разыскать их. Ребята из команды не раз болтали о семье Ноя Маклеллана, о его практике в Ричмонде и о предстоящей работе в Филадельфии. Совсем нетрудно будет застать их врасплох, свалившись как снег на голову.

Самым большим препятствием для Росса Букера оставалось возвращение в Соединенные Штаты. Он мог бы купить билет или пересесть на другое судно, но лишь под вымышленным именем. На работу он наниматься больше не будет, лучше забронирует каюту на каком-нибудь поч-тово-пассажирском корабле. То, что сейчас у него за душой не было ни гроша, не смущало Росса. Существовали про ститутки, у которых можно было выманивать деньги, кар-;маны, которые можно было обчищать, к таверны, которые можно было грабить. Однако на этот раз он будет более осмотрительным: все-таки условия, в которых он находился сейчас, были предпочтительнее Ньюрейта.

Даже крыса, бегающая по полу, не заставила Букера изменить свое мнение. В Ныогейте ему приходилось сидеть в тюремной камере с людьми более опасными, нежели это бедное создание, сновавшее сейчас возле ног. Росс пнул крысу мысом ботинка. Мерзкая тварь остановилась и замерла. Росс ждал. Ему захотелось, чтобы Джесси узнала, как он проводит время, набираясь терпения и вынашивая планы. С быстротой атакующей кобры Росс схватил крысу за шкирку. Подняв выше, он попытался разглядеть в ее глазах страх. Представив себе, что он это увидел, Росс отпустил крысу на свободу.

— Я могу убить тебя в любое время, когда захочу, — медленно и зло прохрипел он. Его глаза сделались ледяными. — В любое время.

Россу показалось, что эти слова были обращены к Джесси Маклеллан.

На борту «Клэриона» предпочитали не говорить о Россе Букере. Если в какой-то момент Ноя и Джесси и связала тонкая нить, то теперь она медленно и мучительно разрывалась. Ной редко бывал в своей каюте. Поднимаясь с рассветом, он уходил и отсутствовал до вечера. Возвращаясь, молча ужинал, а потом полностью уходил в чтение, в то время как Джесси склонялась над шитьем. Однако ему не удавалось много прочитать за вечер, а Джесси, в свою очередь, неутомимо переделывала одни и те же стежки, поскольку ее никогда не удовлетворяла сделанная работа. Темные круги под глазами Ноя красноречиво свидетельствовали о его бессоннице. Синева под глазами Джесси также говорила об отсутствии сна по ночам, когда она лежала на кровати, уставившись в окно, а рядом беспокойно ворочался Ной.

Они почти не спорили: не было никакого желания. Но во время пауз между напыщенными, осмотрительно-вежливыми словами, которыми они по мере необходимости обменивались друг с другом, как будто слышались ужасные, так и не произнесенные, обвинения. Лицо Ноя стало мрачным, а весь его вид говорил о полном измождении. Кожа побледнела, на губах уже не было заметно и тени улыбки. И лишь почти постоянно вздувающиеся на скулах желваки являлись единственным признаком его сдержанного гнева.

В присутствии Ноя лицо Джесси не выражало никаких эмоций. Она не улыбалась, но и не грустила. Казалось, она была ко всему равнодушна. Ее глаза скрывали то, о чем она думала. Несмотря на то что ее настроению более соответствовали бы темные, траурные оттенки одежды из прежнего гардероба, Джесси продолжала носить яркие платья, купленные для нее Ноем. Странный контраст между ее душевным состоянием и весенними красками нарядов вызывал у Ноя злость и недоумение.

Гедеон, по всей видимости, не замечал того напряжения, которое пронизывало их отношения. Он по-прежнему ощущал внимание обоих взрослых, оба заботились о нем. Поскольку они старательно избегали друг друга, все их интересы сосредоточились вокруг малыша. К вечеру пятого дня ребенок был избалован и изнежен до неузнаваемости.

Нервы Джесси были, как натянутые струны, когда она вернулась в комнату, уложив Гедеона спать, и принялась стелить себе постель на скамье под окном. Она уже была готова лечь, но в этот момент раздался голос Ноя.

— Что ты делаешь? — грубо спросил он, приподнявшись и прислонившись к стене.

Джесси повернулась в его сторону. Ее голос прозвучал спокойно, терпеливо, но она избегала смотреть на него, и поэтому взгляд светло-серых глаз был устремлен мимо обнаженного плеча Ноя.

Мне кажется, даже человек, менее умный, чем ты, смог бы понять, что я намерена спать здесь.

— Ты специально затеваешь ссору? — со злостью бросил он.

— Нет.

— Проклятие, взгляни же на меня!

Джесси подняла глаза. Они сухо блестели при свете ламп.

— Нет, я не пытаюсь ничего затеять.

— Значит, ты будешь спать со мной, как и все прошедшие недели.

— Нет.

Линия его губ стала еще более зловещей.

— Вероятно, я тебя не правильно понял.

— Ты правильно все понял. Я отказала тебе. Я не собираюсь с тобой спать. Ты четко разъяснил, что мне нужно ожидать сегодня ночью. Так вот: я не желаю заниматься с тобой любовью.

— Ты поточила свои коготки? — Ной прищурился.

Джесси сильнее вдавила пальцы в подушку, которую она держала перед собой.

— Да, поточила.

— Итак, ты приняла меры предосторожности. И все-таки я попробую рискнуть. Ты уже царапала меня прежде, маленькая кошечка, но не помню, чтобы это было мне неприятно.

У Джесси пересохло во рту. Конечно же, она не забыла, как ногтями впивалась в крепкую мускулистую спину Ноя в порыве экстаза. Это воспоминание зажгло огонь у нее внутри. Джесси бросила подушку на скамью. Отвернувшись от Ноя, она подошла к гардеробу и достала оттуда ночную сорочку.

Ей легко удалось выпрыгнуть из туфель и чулок, но вот с крючками на платье пришлось немного повозиться. В конце концов она справилась и с этим. Джесси осознавала, что любое ее движение Ной мог истолковать по-своему, как провоцирующее ссору или… разжигающее его желание, которое она не собиралась удовлетворять. Продолжая стоять к нему спиной, она сначала освободила от платья плечи, но прежде, чем снять его до конца, надела ночную сорочку и уж затем аккуратно стянула платье. Потом она умылась и причесалась, ни разу не взглянув на Ноя. Подготовившись ко сну, она потушила последнюю лампу и направилась к скамье.

— Не делай этого, Джесси. — Голос Ноя прозвучал из темноты ровно, но чуть пугающе.

Она остановилась и посмотрела на него через плечо.

— Пожалуйста, Ной, оставь меня в покое.

— Ты моя жена.

— По расчету.

— Вряд ли, — ухмыльнулся Ной. — Где же расчет в том, что ты предлагаешь нам спать врозь?

Не обратив внимания на его замечание, Джесси снова направилась к окну. Неожиданно она услышала, что Ной откинул одеяла на своей кровати. Закрыв глаза, она приготовилась к его атаке. Однако нападения не последовало, она обернулась и поняла, что ошибалась.

Ной стоял совсем близко. Ее глаза оказались на уровне его голой груди. Джесси осмелилась взглянуть ниже и облегченно вздохнула, увидев, что узкие бедра обтянуты хлопчатобумажными кальсонами. Прикусив губу, Джесси подняла глаза. В этот момент Ной не мог бы сказать, что ее лицо выражало открытое неповиновение, а глаза — протест. Даже в ее позе не было ничего, что подтвердило бы его подозрение. Но это еще ничего не означало. Вызов был брошен несколько дней назад, и, пока один из них не уступил, конфликта нельзя было избежать.

— Сильнее ты меня уже не можешь презирать, — с трудом проговорил Ной тоном человека, которому больше нечего было терять. Не дав ей возможности сопротивляться, он быстро одной рукой обнял ее за шею, а другой обхватил талию, после чего с силой поцеловал в губы.

Джесси не отвечала ему взаимностью. Она стояла, сжав губы и стиснув зубы, осознавая тем не менее, что, несмотря на ее безучастность, он наслаждался поцелуем.

Лишь когда он взял ее на руки и понес к кровати, она вывернулась и освободила свои руки, а затем стукнула его кулаком по челюсти. Ной потерял точку опоры, успев дойти До кровати, и Джесси кубарем полетела на перьевой матрац. Она стала перебираться на другую сторону кровати, но он схватил ее за подол ночной сорочки, а потом за колено, притягивая к себе. Ее бесило, что он все это проделывал одной рукой, в то время как другой ощупывал свою челюсть.

Тогда она нанесла второй удар, только чуть промахнулась и едва не задела пах. Ной резко сделал шаг в сторону, и поэтому удар пришелся по бедру. Тихо прорычав, Ной упал на колени и схватил цепкие руки Джесси.

С каждой минутой сжимая все сильнее и сильнее, он распростер их на постели над ее головой. Оседлав Джесси, чтобы она не могла бить его ногами, Ной все же старался не давить на нее всей массой своего могучего тела.

В течение долгого времени он изучал ее мрачное лицо, на котором постепенно появилось выражение спокойствия. Однако ее глаза казались тусклыми и напряженными. Губы немного опухли от его страстных поцелуев. Пышные, красивой формы груди то вздымались, то снова опускались в такт ее неровным вдохам и выдохам, притягивая его взгляд к вырезу рубашки. Когда Ной опять заговорил, его голос звучал несколько грубо и хрипловато.

— Ты сама подстроила нашу свадьбу, Джесси, но, несмотря на это, я согласился стать твоим мужем. Больше мне нечего тебе сказать. Ты никогда не спрашивала, да, наверное, тебе было наплевать на то, что я могу чего-то ожидать взамен. Итак, слушай. Мне нужны лишь две вещи от нашего брака. Во-первых, я должен знать, что Гедеон ни в чем не нуждается независимо от наших с тобой отношений, и, во-вторых, мне необходимо обладать твоим телом. Сегодня ночью. Завтра. В любое время. — На секунду он замолчал, а потом добавил:

— И любым способом.

Нельзя сказать, что Джесси была невыразимо счастлива услышать, что Ной взял на себя обязательство заботиться о Гедеоне. На этот раз она думала не столько о благополучии ребенка, сколько о своем будущем.

— В таком случае тебе нужна проститутка, — спокойно сказала она, как только Ной выговорился.

— Да, — неторопливо подтвердил он. — Думаю, ты права. Но в качестве проститутки я хочу иметь тебя.

Джесси почувствовала ком в горле от подступивших слез.

— Ну что ж, отлично. Обычно я отдаю свои долги.

Ной выпустил ее из своего плена и лег на спину, заложив руки за голову.

— Ну? — наконец произнес он.

Джесси в замешательстве приподнялась на кровати, потирая занемевшие от крепких пальцев Ноя запястья.

— Что ты хочешь? — спросила она.

— Наслаждения. Проститутку не волнует собственное наслаждение, она стремится, чтобы было приятно ее клиенту.

— Будь ты проклят! — в отчаянии воскликнула Джесси.

Ной лениво выгнул дугой одну бровь, показывая тем самым, что пропускает ее слова мимо ушей.

— Уже начинаешь отказываться от обещаний выплатить долг?

— Нет! — Она глубоко вздохнула, а затем медленно выдохнула:

— Что мне нужно делать?

— Сначала включи на столе лампу, потом снимай ночную рубашку.

Ощущая дрожь, Джесси вскочила с постели, зажгла лампу, отчего комната озарилась тусклым желтым светом. Потом она снова подошла к кровати и неуверенно встала «возле Ноя.

— Ночная сорочка, — повторил он, — я хочу видеть, а не мысленно представлять твои груди.

Джесси опустила лямки рубашки с плеч, помедлила в нерешительности, а потом ее руки беспомощно упали. Ночнал сорочка устремилась вниз, плавно, как облако, коснувшись ее грудей, живота, бедер.

— О Боже, как ты прелестна, — прошептал Ной.

Джесси не слышала в его голосе почтения, она лишь чувствовала его взгляд на своих обнаженных плечах и груди. Ной скользнул глазами по изгибам ее тела и остановился на пушистом треугольнике внизу живота. Борясь с желанием прикрыть себя хоть чем-нибудь, Джесси старалась думать обо всем, но только не о наготе своего тела. Она робко присела на край кровати, повернувшись лицом к Ною. Шелковые волосы рассыпались по плечам, а несколько пшеничных прядей выбилось вперед, закрыв одну грудь, когда она, наклонившись набок, оперлась на локоть и опустила голову.

— Я не совсем представляю, что нужно делать, — призналась она. — Прежде мне никогда не доводилось играть роль проститутки.

Ной прищурился.

— А мне еще не приходилось инструктировать ни одну проститутку. Полагайся на свое воображение.

Джесси последовала его совету. Наклонившись вперед, она представила, как вырывает из головы Ноя каждый волосок. На самом деле в это время она ласково тормошила его шевелюру. Мысленно она кусала его ухо до такой степени, что Ной не выдерживал и начинал орать. Однако в действительности он ощущал лишь слабое покусывание мочки. Ей вдруг захотелось задушить его за каждое когда-то произнесенное в ее адрес грубое слово или отвратительный поступок, но вместо этого она только обхватила его шею и, чуть надавив на кадык, тут же опустила руки на его плечи. Ее губы проделывали тот же путь, что и руки, оставляя влажный след на щеках, подбородке, шее. Джесси мечтала, чтобы в данный момент ее язык превратился вострое лезвие.

Она провела ногтями по гладкой широкой груди Ноя. Вспомнив, как он назвал ее маленькой кошкой, Джесси невольно согнула пальцы, подобно когтям, и надавила сильнее.

Ной схватил ее запястья.

— Эй, Джесси, полегче. Я бы предпочел, чтобы из меня не выпускали кровь.

Ей хотелось обвинить его в том, что именно он так и поступил с ней. Девственная кровь. Кровь ее женского сердца. Душа, болевшая, словно открытая рана. Сдержав крик, Джесси расслабила пальцы. Прижавшись к его разгоряченному телу, она стала нежно целовать Ноя. Услышав в ответ его слабый стон, почувствовала свой триумф. Щекоча ногтями его соски, она увидела, как он жадно глотал воздух, как будто ему его не хватало.

— Тебе нравится, правда? — прошептала Джесси, повторяя его же слова, обращенные к ней совсем недавно. — Нет? Тогда я больше не буду это делать. Я сделаю другое. — Она наклонила голову ниже и кончиком языка коснулась его затвердевшего соска. — Ну? Так лучше? — Джесси проделала то же самое с другим соском.

Проведя рукой вдоль подтянутого плоского живота, она ощутила, что Ной задрожал от переполнявших его эмоций. Джесси почти легла на него своим телом, просунув колено между ногами Ноя, надеясь еще больше распалить его страсть. Ее ждал горячий твердый бугорок, являвшийся доказательством того, что он не остался безучастным.

Чувствуя на своих губах губы Джесси, Ной спрашивал себя, какие эротические фантазии управляли каждым ее движением. Ее ласки были почти профессиональными. Никакой нерешительности с ее стороны. Казалось, она знала, чего он хотел и где именно нужно было его ласкать. В этот миг она целовала его губы, и он отвечал тем же, приоткрыв рот и испытывая сладкую боль, разливавшуюся по всему телу.

Не встречая сопротивления, Ной дотронулся языком до кончика языка Джесси. Теперь он уже целовал ее, настойчиво, требовательно. Она отдалась этому поцелую со всей страстью, рожденной гневом.

Ной скользнул руками по ее спине, казавшейся шелковой от пшеничных мягких волос, а потом взял в ладони ее груди.

Джесси ненавидела свое тело за то, что оно так горячо отзывалось на прикосновения Ноя. Она постаралась замкнуться, словно скрыться где-то внутри себя, куда Ной не мог бы проникнуть. И скоро ей стало казаться, что он ласкал тело, принадлежавшее другой женщине, Джесси не ощущала связи с плотью, которую он гладил и возбуждал.

Ной не почувствовал перемены, происшедшей в ней. Он испытывал благоговейней трепет перед этой женщиной, вызывавшей у него безудержную страсть. Он ошибался, когда называл ее маленькой кошкой. Нет, она была львицей, такой же чувственной и грациозной. Несмотря на огромное наслаждение, которое он получал от ее поцелуев, ему хотелось большего. Он хотел оказаться внутри ее темной влажной оболочки, ощутить ритмичный пульс ее тела, захватившего его в плен.

Не прекращая целовать его шею, грудь, живот, Джесси терлась ногой об ногу Ноя, одновременно расстегивая пуговицы его кальсон. Ной выгнулся дугой, когда она стала стягивать нижнее белье с его узких бедер и взяла в руку его твердую возбужденную плоть. На минуту она задержала его в своей ладони, потом принялась слегка массировать пальцами по всей длине, имитируя скольжение внутри своего тела. Ной едва сдерживал свое стремительно возрастающее желание. Джесси отпустила его и продолжила снимать кальсоны. Ее волосы спадали по обеим сторонам лица светлыми шелковыми занавесями. Они смешались с его темными, жесткими волосами… Бросив кальсоны через кровать, Джесси опять вернулась к ласкам, дразня его до тех пор, пока Ной не почувствовал, что может умереть от желания.

Обхватив обеими руками ее ягодицы, он перевернул Джесси на спину и сам лег сверху, прижавшись губами к ее губам. Джесси толкнула его, попытавшись вырваться из объятий. Но это оказалось невозможным, и через некоторое время ее руки послушно лежали на его спине. Закрыв глаза, она вспомнила, что заменила ему проститутку, а значит, должна подчиняться ему, как он сказал, в любое время. Сначала она ощутила легкое прикосновение его губ на своих веках, потом на щеках. Вот его язык описал круг вокруг ее маленького ушка, прошелся по изгибу щеки и нашел губы. Одной ногой Ной раздвинул ее ноги.

— Посмотри на меня, — потребовал он. Его тихий голос звучал спокойно, но грубо.

Джесси подчинилась, думая только о том, что должна выполнить свой долг. Но даже взглянув на него, она совсем не видела его лица.

Довольный ее покорностью и полагая, что увеличенные черные зрачки служили доказательством возбуждения, Ной устроился между ее раздвинутых ног. Джесси подняла колени и помогла ему войти в нее. Его атака была настолько мощной, что ей пришлось искусать все губы, чтобы не закричать.

Ритмично двигаясь, Ной неожиданно осознал, что взгляд Джесси был совсем пустым и в нем не отражалось никакого желания. Тихо выругавшись, он уже собирался встать, но Джесси не пустила, обвив его бедра своими ногами.

— Сначала закончи, — произнесла она без всяких эмоций, — мне от тебя ничего не нужно.

— Будь ты проклята, Джесси! — В перерывах между оскорблениями Ной делал то, о чем она просила.

Но Джесси, казалось, не слышала его слов. Шевеля бедрами и стараясь попасть в такт, она гладила его плечи и спину. А Ной ненавидел ее в этот момент. Да, он испытывал наслаждение, оно охватило его тело жгучим пламенем. Но это было пустое, бессмысленное наслаждение. Удовлетворение получала только плоть, но отнюдь не душа. Странно, что до сих пор он не понимал, насколько это было для него важно.

Достигнув кульминационного момента, Ной задрожал всем телом, уткнувшись в шею Джесси. Она не стала отворачиваться от него, но и не обняла. Зажав в руках простыню, она лежала с закрытыми глазами и ждала, когда он оставит ее в покое. Когда все закончилось и Ной лег на спину, Джесси встала с кровати и поплелась к умывальнику. Не закрывшись от Ноя, она стала тщательно обмываться, как н после нападения Росса Букера. Она делала это непроизвольно, так как даже не осознавала, что в этой неприкрытой наготе, равно как в горделивой осанке и каждом ее движении, чувствовалась внутренняя обида, оскорбление. Сейчас ей лишь хотелось опять быть чистой.

Ною нужна проститутка. Что ж, она сможет играть эту роль столько времени, сколько потребуется. Джесси даже призналась себе, что порой испытывала упоительное чувст во власти, вызывая в нем ответные реакции, в то время как сама при этом ничего не ощущала. Но ей хотелось не этого… Джесси уставилась на свое отражение в зеркале, пытаясь найти хоть какие-нибудь черты падшей женщины, которой она теперь стала. Ее немного удивило, что ничего нового она в своем облике не обнаружила. Может быть, к тому времени, как они доберутся до берегов Америки, произойдет маленькая перемена, размышляла она с безразличием. И что тогда? Тогда все будет кончено, пообещала ома самой себе. Неожиданно слезы заблестели в ее светлосерых глазах, и Джесси показалось странным, что ей захотелось плакать. Она поспешно смахнула слезы. Ничто не должно повлиять на ее решение.

То, как сейчас поступал с ней Ной, будет не важно, как только они доплывут до Америки. При первой же возможности она оставит его, взяв с собой Гедеона. Это единственное, что она могла сделать для Ноя, чтобы он снова был счастлив. Кажется, он не понимал, как сильно изменился по отношению к ней. Теперь он ненавидел ее, питал к ней физическое отвращение. Она все еще у него в долгу. Но этот долг заключался не в том, чтобы позволить ему пользоваться ее телом, а в том, что она должна дать ему душевный покой. И лишь навсегда исчезнув из его жизни вместе с Гедеоном, она сделала бы ему такой подарок.

 

Глава 9

— Сразу за излучиной реки, — пояснил Ной, — мой дом.

Мыс «Клэриона» ровно рассекал сине-зеленую гладь реки Джемс, берега которой густо поросли деревьями с сочными изумрудными листьями. Дул свежий бриз, уже не пахнущий солью, что так свойственно океанским ветрам. Ной наслаждался ароматами сосны и душистого табака, запахами распаханной плодородной земли и чудесным бла-.•оуханием, исходившим от стоящей рядом с ним женщины.

— Мы уже достигли границ владений Маклелланов.

При иных обстоятельствах Джесси, возможно, посмеялась бы над тем, с каким мальчишеским задором прозвучали его слова. Но не сейчас. Сейчас она была охвачена страхом. Дом Маклелланов находился в нескольких минутах плавания отсюда. Ей было так страшно, что Джесси прислонилась к Ною, как к опоре. Его огромные сильные руки обхватили ее плечи. Джесси было любопытно, ощущал ли он ее страх или же его прикосновения были всего лишь частью того, что он называл своей Стратегией Убеждения Остальных в Существовании Супружеского Счастья. Сомневаясь в том, что ему это удается, Джесси вся дрожала, несмотря на теплое полуденное солнце.

Ной чуть наклонил голову и прошептал ей на ухо:

— Тебе нечего бояться. Если будешь следовать моему примеру, никто из Маклелланов не узнает, кем мы приходимся друг другу.

Джесси осознавала, что в глазах наблюдателей на палубе Ной казался чрезвычайно внимательным мужчиной. По тому, как он держал себя с ней, как ласково нашептывал ей что-то на ухо и не сводил с нее глаз, создавалось впечатление, что он был горячо любящим мужем. На самом же деле в его словах слышалась горькая неудовлетворенность, свидетельствовавшая об обратном.

Джесси искоса взглянула на Кэма, стоявшего поблизости. Гедеон сидел у него на руках и с удовольствием дергал юношу за волосы. Кэм был более озабочен этим, нежели разговорами взрослых.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — устало сказала Джесси.

В ответ Ной отрывисто и, как ей показалось, невесело рассмеялся:

— Так же, как и сегодня утром?

Она удержалась на ногах лишь благодаря тому, что он крепко сжимал ее своими руками. Ее ноги подкосились от тягостных воспоминаний, вызванных Ноем. Четыре дня назад она стала его наложницей, и с тех пор каждая ночь была повторением первой. Оставаясь по-прежнему отчужденной, Джесси заботилась только о том, чтобы удовлетворить его. Для этого она старалась изо всех сил. Она уже знала его тело лучше своего собственного. Ей было известно каждое чувствительное место, от прикосновения к которому с губ Ноя срывался крик наслаждения.

Они никогда не обменивались словами. Наступала темнота, и Ной протягивал к ней руки, а она в очередной раз отдавала ему свое тело. Сдерживая себя, чтобы не поддаться ответным чувствам, Джесси старалась не думать о том, чем они занимались с Ноем. Страстно целуя его, прижимаясь разгоряченным телом, она размышляла над тем, какое нужно надеть платье для знакомства с родными Ноя. Лаская его живот, грудь или сжимая мускулистые руки, она обдумывала свой уход от него. Джесси мысленно читала стихи, по несколько раз считала до ста и представляла себя где угодно, но лишь не и его постели, делающей что угодно, но лишь не то, чем они занимались в данную минуту. Так продолжалось до сегодняшнего утра. Сегодня утром ее разбудили его ласки, и она поняла, что об отказе нечего и думать. Ной не допустил бы этого. Каждый раз, когда он чувствовал, что Джесси собиралась уйти в себя, он возвращал ее к реальности, объясняя очень ясно, что именно намеревался сделать и чего добивался от нее. Это была настоящая атака на ее чувства. Его пальцы путались в шелковых волосах, а губы нежно перебегали вдоль ее шеи. Затем Ной опускался ниже, ублажал ее груди. Он нарочно мучил ее, дразнил, вызывая бурный наплыв чувств, которые она не могла утаить ни от него, ни от себя самой. Он подчинял ее себе, делая уязвимой. Он рождал в ней страсть еще до того, как она начинала подчиняться всем его требованиям, заставляя поневоле признаться в том, что она хочет его близости.

Гогда он силой брал се, а она начинала задыхаться, словно гй не хватало воздуха. Но боли Джесси уже не испытывала. Отвечая ему взаимностью, цепляясь за него ногами и руками, она делала те же ритмичные движения, утоляя жажду обоих.

Во время кульминации она выкрикивала его имя, потом лишь просто стонала.

Когда все заканчивалось, Джесси закрывала лицо руками, давая выход накопившейся злобе и чувству вины за то, что сама же стремилась принадлежать ему. Ощущение власти исчезало напрочь. Его место заняло ужасное осознание своей беспомощности, и она начинала презирать себя за это во сто раз сильнее, чем Ноя.

Тяжело вздохнув, Джесси попыталась сделать шаг в сторону, но он преградил ей дорогу. Обняв за талию, он уткнулся подбородком в ее пшеничные волосы.

— С тобой все в порядке, Джесси?

Она кивнула. Лучше бы уж он не строил из себя внимательного и заботливого мужа, чего не было на самом деле.

— Да. Не волнуйся, тебе не придется за меня краснеть.

Ноя мучила совесть. Похоже, она думала, что его давно

Уже не беспокоили ее слова и поступки. Он слишком унижал ее… и не раз, особенно в течение последних четырех дней… и ночей. Каждый вечер он напрасно надеялся, что растопит лед ее отчуждения и вызовет в ней ответное чувство. Но Джесси оставалась равнодушной, все отдавая и ничего не требуя взамен. Она вела себя как проститутка, которая, как он сам же выразился, была ему нужна, поэтому он никак не мог найти слов, чтобы выразить ей свое неудовлетворение их отношениями.

Ной старался выразить это другими способами, с помощью рук, губ, тела. Но создавалось впечатление, будто ее плоть оставалась глуха к шепоту его пальцев. Джесси была по-прежнему далека и холодна, отчего ему еще труднее становилось сдерживать свои эмоции. Каждый вечер он получал удовлетворение, какого никогда прежде не испытывал, и каждый вечер она заставляла его страдать от одиночества, в которое он погружался позже.

Днем было немного ле^е. Ной разработал Стратегию Убеждения Остальных в Существовании Супружеского Счастья, потому что в противном случае Джесси никогда не привыкла бы к его прикосновениям. Он постоянно чувствовал ее отчуждение, а ее тайны так и остались нераскрытыми. И чем большую напористость он проявлял, тем осмотрительнее она становилась. Безусловно, требовалась другая стратегия, и Ной почти изобрел ее, но для этого нужно было терпение, терпение и терпение…

Спокойно и обстоятельно Ной объяснил Джесси: для того, чтобы ее приняли в семью Маклелланов, необходимо всех убелить, что их брак основывается па взаимной любви. Поначалу она отнеслась к этому скептически, но, осознан, что в его словах содержалась доля истины, согласилась. В действительности Ноя меньше всего волновало, как его семья приняла бы Джесси, другое дело — их безудержное вмешательство в его личную жизнь. Он не сомневался, что Джесси понравится им больше, чем Хилари Боуэн. Конечно же, он держал это в тайне от Джесси, начиная бороться за ее чувства.

Ной возобновил с ней прогулки по палубе в дневное время, держа ее иод руку, нашептывая что-нибудь на ухо пли обнимая за плечи. Не обращая внимания на то, что она явно испытывала дискомфорт, Ной продолжал упорствовать. Вскоре он ощутил, что она немного расслабилась и уже не напрягалась, когда его рука «случайно» касалась ее пальцев и легкими поглаживаниями. Он все-таки заставил ее признаться в том, что она желала его. Он понимал, что стоило ее гордой натуре признать зависимость от него. И осознал это в тот момент, когда она, отвернувшись от него, закрыла лицо руками и всхлипнула от горя и обиды.

«Ах, лишь бы ее муки не были столь невыносимы», — отражалось в его страдальческом взгляде.

— Я знаю, что мне не будет за тебя стыдно, — ответил Ной на последнее замечание Джесси. Мысленно он добавил, что стыдно ему может быть только за себя самого.

Джесси ощутила прилив сил.

— Кто-нибудь придет тебя встречать?

— Скорее всего нет. Никто не ожидает нашего приезда. Когда мы заходили в Норфолк, у меня была мысль послать сообщение, но потом я передумал. Тебе не понравилось бы бурное приветствие, я бы даже сказал, налет всей моей семьи, а такое обязательно случилось бы. Пусть лучше они удивятся нашему прибытию. Надеюсь, у нас будет пять или шесть минут блаженного молчания перед взрывом эмоций, которые будут выказывать все члены моей семьи. Ты будешь благодарить меня за эти несколько минут спокойствия после того, как познакомишься со всеми Маклелланами.

Джесси не поверила ему. Несмотря на то что жизнь Ноя круто изменилась с тех пор, как он в последний раз видел своих домочадцев, она знала, что он с нетерпением ждал встречи с родными. Ему по-прежнему хотелось быть частью суматохи, шума и смеха, царивших в родном доме. И Ной никогда не смог бы переубедить ее в обратном.

— Очень любезно с твоей стороны не забывать обо мне, — сказала Джесси. — В конце концов ты можешь представить меня как свою любовницу.

Стоя у нее за спиной, Ной поморщился. Даже произнося подобные слова в спокойной и ненавязчивой манере, Джесси задевала его за живое.

— Джесси, — Ной попытался сделать последнюю попытку наладить их отношения, — я знаю, что…

— Посмотрите, миссис Маклеллан! — Восторженный крик Кэма помешал Ною договорить. — Мы приближаемся! Вы видите пристань? А на ней мисс Кортни. Эй! Кортни! — Кэм начал энергично размахивать руками, стараясь привлечь внимание девушки.

— Осторожно, Кэм. — Ной еле сдерживал улыбку. — Ты все-таки держишь Гедеона.

Кэм чуть ли не танцевал от радости, но вдруг на его худом лице появился румянец. Он умоляюще взглянул на Джесси:

— Вы не могли бы забрать у меня Гедеона, мэм? Я не хочу… то есть… мисс Кортни станет смеяться, если увидит меня с ребенком на руках.

Джесси умилилась его просьбе.

— Конечно, я заберу его!

Ной высвободил ее из объятий, чтобы Кэм мог передать малыша. Она вспыхнула, когда он снова обнял ее, но уже с Гедеоном на руках. Ей почему-то захотелось отдавить ему ноги.

Кортни следила за приближением «Клэриона», пристально следя за тем, что творилось на его борту. Маленькой ручкой она прикрыла глаза от ярких солнечных лучей, отражавшихся в глади вод. Заметив Кэма, она весело подпрыгнула и замахала ему рукой. Потом приглядевшись получше, замерла от изумления. Раздался счастливый возглас, прокатившийся по воде.

— По-моему, она очень рада встрече с тобой, — сдержанно заметила Джесси.

Она маленькая шалунья и кокетка. Только взгляни на нее, — добавил Ной, радостно смеясь и наблюдая за тем, как Кортни бегала по пристани. — Она не может решить, то ли ей бежать домой и сообщить всем о нашем приезде, то ли оставаться на месте, чтобы первой встретить нас.

— Очень милая девочка, — сказала Джесси.

Черные, словно эбонит, волосы Кортни развевались на бегу, открывая маленькое, овальной формы личико. Складки ее красновато-коричневого платья путались в ногах, и ей приходилось постоянно поднимать подол, чтобы расправлять их. При этом каждый раз обнажались ее голые, без носков и туфель, ноги.

— Сколько ей лет? — поинтересовалась Джесси.

— Одиннадцать. Она дочь Салема.

Джесси вспомнила, что Ной когда-то уже рассказывал ей о семье Салема.

— Кажется, она решила все-таки остаться и встретить пас, — сказала Джесси, когда Кортни успокоилась и села на углу пристани. Бросив косой взгляд на Кэма и заметив, что тот не сводит восхищенных глаз с племянницы Ноя, Джесси вздохнула.

Услышав ее вздох, Ной сразу догадался о его причине.

— Теперь он снова увлечен Кортни, она заняла твое место.

— Я не поощряла его.

— А я и не говорил этого. Но меня удивляет, что ты так быстро стала оправдываться.

— Не надо, Ной. Не начинай, я не могу…

Почувствован ее огорчение, Ной не нашел ничего лучшего, как только прижаться губами к ее виску. В течение нескольких секунд между ними словно не существовало иикакой враждебности и отчуждения. Однако дежурная улыбка Джесси, предназначенная для экипажа парохода, вернула его к действительности.

Менее чем через пятнадцать минут «Клэрион» откинул площадку трапа и Джесси в сопровождении Ноя спустилась по нему на пристань. В этот момент Кортни уже вела оживленный разговор с Кэмом, находившимся еще на борту корабля. Как только Ной ступил на пристань, она оборвала беседу.

— Тпру! — крикнул он племяннице, обвившей его за шею своими руками. — Ты сбросишь меня в воду! — Ной поднял прицепившуюся, словно моллюск, Кортни за талию

И закружил.

— Господи, как я скучала по тебе! — кричала она, задыхаясь от смеха. — Ты хорошо провел время? Англия — замечательная страна? А как ты перенес плавание? Было ужасно? Ты скучал без нас? — Кортни перевела дыхание. Она, кажется, только что заметила Джесси и Гедеона. — Кто они?

Ной опустил племянницу на землю, слегка коснулся пальцем ее вздернутого носика;

— Все узнаешь в свое время.

Кортни разочарованно надула губы. Однако почти тут же обида исчезла с ее лица, и она шагнула к Джесси.

— Привет, — беспечно поздоровалась Кортни. — Меня зовут Кортни Маклеллан. Это кто — девочка или мальчик?

Джесси спрятала улыбку и серьезно ответила:

— Мальчик. Его зовут Гедеон. — В этот момент малыш что-то радостно залепетал, пуская пузыри слюны, и широко заулыбался. — По-моему, он очень рад познакомиться с тобой.

Вздохнув, Кортни кивнула:

— Я всем детям нравлюсь. Это — проклятие.

— Ребенок, выбирай слова, — заметил Ной, но без злости в голосе. Слегка шлепнув ее, он добавил:

— А почему бы нам не отправиться домой? По дороге ты расскажешь о своей новой сестренке. Или это опять братишка?

— Братишка, — ответила Кортни с отвращением. Не останавливаясь, она повернулась, чтобы помахать рукой Кэму на прощание. — Его назвали Кристианом. Он ужасно толстый, а когда плачет, его лицо становится красным и некрасивым.

— Точно так же я описывал и тебя, когда ты была в его возрасте, — пошутил Ной. Его глаза смеялись.

— Дядя Ной, не надо так говорить! — Кортни взглянула на Джесси. — Вы, вероятно, уже в курсе, что он большой любитель подразнить кого-нибудь. Все об этом говорят. А вы очень хорошенькая. Мне хотелось бы иметь такие же волосы, как у вас.

— Смотри, куда ты идешь, Кортни, — перебил ее Ной и тем самым спас Джесси от ответа. — Почему бы тебе не идти прямо и не глядеть себе под ноги?

Кортни уже собиралась последовать совету дяди, но чуть не наткнулась на дерево.

— Ой!

Она обошла его, бросив на Ноя благодарный взгляд. Весь оставшийся до дома путь она шла подпрыгивая и не поворачиваясь в разные стороны.

— А где твои носки и туфли? — поинтересовался Ной.

— Если Тильда не наткнулась на них, то все еще валяются на веранде.

— Тильда — наш повар, — объяснил Ной Джесси. — Если она видит, что вещи лежат не на месте, то забирает их. Иногда она потом отдает их обратно, а иногда и нет. У нее до сих пор где-то спрятаны три мои самые любимые рогатки и одна дудка, сделанная из кочерыжки кукурузного початка. Она хранит их уже в течение двадцати пяти лет.

— Неужели? — скептически спросила Джесси.

— Клянусь!

Сердце Джесси оттаяло, и она не смогла сдержаться, чтобы не рассмеяться, услышав его честное признание. Очень часто в течение последних нескольких дней она вспоминала их первую встречу, его дружелюбие и обаяние, подкупившие ее. Тогда ей казалось, что она могла доверять этому человеку, могла положиться на него. Теперь же она старалась не думать об этом, предпочитая вспоминать лишь те моменты, когда Ной был далеко не порядочным.

Один из таких моментов всплыл в ее памяти прямо сейчас, поэтому она произнесла довольно холодно:

— В таком случае я постараюсь класть вещи туда, куда нужно.

Ной нахмурился из-за внезапной перемены ее настроения. Сможет ли он когда-нибудь узнать ее сокровенные мысли? Почему столь неожиданно она изменилась к нему? Сконцентрировавшись на Кортни, он решил не обращать внимания на Джесси.

— А почему ты рыбачишь одна, Корт? Где все остальные?

Девочка повернула к нему лицо, и Ной заметил на нем выражение обиды.

— Все ужинают.

— А почему тогда ты не с ними?

— Потому что я терпеть не могу оленину и честно призналась им в этом. Но папа решил, что я грубая и в таком случае должна сама позаботиться о своем ужине. — Джес

— си сочувственно и глубоко вздохнула. — Вот почему я в одиночестве ловила рыбу. Но, подозреваю, до завтрака я умру голодной смертью, поскольку рыба совсем не клюет.

— Наверное, так и будет, — согласился Ной, ухмыльнувшись, отчего уголки его губ приподнялись. Он бросил взгляд на Джесси, которая тоже улыбалась. — Надеюсь, ты любишь оленину? — прошептал он заговорщическим голосом.

— Я не посмею жаловаться, — тихо ответила Джесси, робко посмотрев на Ноя, — даже если нам подадут к столу рис с котятами.

Ной громко расхохотался, откидывая голову:

— Ох, Джесси, ты просто прелесть!

Джесси не переставала удивляться его поведению.

— Позволь мне взять Гедеона, — обратился к ней Ной, когда они подошли к подножию поросшего травой холма. — Теперь я понесу его. Наш дом за этим холмом.

Сначала Джесси захотелось возразить. Держа Гедеона, она чувствовала себя в какой-то степени в безопасности. Но после минутного колебания все-таки уступила:

— Хорошо, возьми его.

— Если ты против, я не стану…

— Нет, все нормально, — поспешила ответить Джесси, увидев, что обидела Ноя. Она не хотела давать ему повода думать, будто не доверяет Гедеона. Как бы Ной ни обращался с ней, Джесси видела, что он очень заботился о малыше. — Спасибо, а то у меня уже руки болят.

Ной, кажется, догадался о причине ее нерешительности. Удобно усадив Гедеона на правой руке, он обнял левой рукой ее плечи.

— Джесси, тебе не следует ничего бояться, лишь придерживайся нашей стратегии.

Ной помог ей взобраться на холм, где их с нетерпением поджидала Кортни. Увидев дом Маклелланов, Джесси неожиданно почувствовала странное спокойствие. До этого момента она ничего не ожидала от предстоящей встречи, поскольку знала, что всем здесь будет чужой, однако сейчас ей страстно захотелось, чтобы все оказалось иначе. На фоне высоких, могучих дубов дом Ноя казался впечатляющим, но не вычурным. Четыре белые колонны поддерживали крыльцо, а белая крыша сверкала в лучах заходящего солнца. Привыкшая к скучному серому камню, из которого строились почти все дома в Англии, Джесси пришла к выводу, что красный кирпич, служивший материалом для дома Маклелланов, создавал впечатление тепла и уюта. Над крышей возвышались четыре трубы, соперничавшие с деревьями за господство в небе. В окнах с белыми ставнями отражалось вечернее солнце, и казалось, что они подмигивали в знак приветствия. К восточной стороне дома были пристроены две открытые веранды, имевшие выход в роскошный, ухоженный сад.

— Не слишком-то восхищайся, — сказал Ной чуть грубовато, заметив, какое впечатление произвела на жену открывшаяся взору панорама. — Мы здесь не задержимся надолго.

Радость Джесси померкла. Она и не собиралась демонстрировать свои эмоции.

— Да, — почти прошептала она, — я знаю.

Прежде чем Ной смог что-нибудь ответить, их диалог оборвала Кортни, потребовав, чтобы они шли быстрее.

— Если мы не будем поспевать за ней, она испортит наш сюрприз, — сказал Ной, сбежав по холму вниз. Кортни уже неслась по широкой лужайке, ведущей к

— веранде. — Это важно для меня, Джесси. Я много размышлял и понял: будет лучше, если моя семья поверит, что мы с тобой счастливы.

— Мы уже обсуждали этот вопрос, — попыталась уйти от ответа Джесси.

— Ты должна это понять.

Джесси ощутила потребность протестовать.

— Ной, но это несправедливо по отношению к ним. Лучше отправь меня назад, в Англию.

— Когда придет подходящий момент, — он поймал взгляд ее светлых глаз, — не раньше.

Они догнали Кортни возле входа в дом. Та поспешно надела носки с туфлями, радуясь тому, что нашла их на прежнем месте. Затем Кортни проводила Ноя с Джесси в прихожую, приложив палец к губам, чтобы те молчали. Чувствуя себя детьми, играющими в заговорщиков, они послушались.

Потихоньку открыв тяжелые двойные двери и просунув лишь голову, Кортни приняла раскаивающееся выражение лица и стала выжидать, когда кто-нибудь заметит ее присутствие.

Эшли Маклеллан краем глаза увидела свою дочь и слегка толкнула локтем мужа. Салем оторвался от еды и едва не рассмеялся, заметив крошечную головку Кортни, торчавшую между дверей. Затем он ласково обратился к ней:

— Ты уже готова присоединиться к нам, Корт?

— Да, папа, — таинственно сказала она. — Я кое-что выловила себе на ужин.

— Большую рыбу? — спросил он, удивившись.

— О да! Очень большую! — выплеснула свою радость Кортни.

Салем еле сдерживал улыбку.

— Надеюсь, ты отдала ее Тильде, чтобы та приготовила тебе ужин? Не думаю, что бабушке понравится, если ты принесла се сюда в сыром виде.

— Верно, дорогой, — согласилась Черити, положив в свою вилку на стол. В ее темно-голубых глазах мелькнули озорные огоньки, когда она повернулась к внучке. — Пожалуйста, скажи: ты отдала рыбу Тильде?

Кортни окинула озорным взглядом всю комнату, радуясь, что стала центром всеобщего внимания. Сидя во главе стола, бабушка с умилением смотрела на внучку. Рэй и Иерихон вместе со своими старшими дочерьми, занимавшими места между ними, тоже повернулись в сторону дверей в надежде разглядеть рыбу Кортни, если таковая существовала. Даже братья Кортни, Трэнтон и Трэвис, не сводили с нее восхищенных глаз.

— Сомневаюсь, что Тильде захочется жарить эту рыбу, — загадочно произнесла Кортни. — Я даже не знаю, что это за разновидность. — Может быть, ее вообще нельзя есть. — Кортни услышала, как Ной хмыкнул за ее спиной. — Мне бы все-таки очень хотелось, чтобы кто-нибудь из вас ответил, кого же я поймала.

— Отлично, — заявила Черити, — ну тогда покажи ее нам! Хотя лучше бы, чтобы она уже была приготовлена и лежала на тарелке.

Радуясь, что так здорово всех разыграла, Кортни распахнула двери и отпрыгнула в сторону.

Обняв Джесси за плечи, Ной шагнул вперед. С лукавой улыбкой на устах он молча считал секунды, пока продолжалась пауза, а Джесси благодаря ей могла перевести дух. Ему удплось дойти до пяти, когда раздался крик Трэнтона.

— Дядя Ной! — Мать не успела его остановить, и парнишка соскочил со стула. Вскоре к нему присоединились родной брат и маленькие кузины. Все четверо вытанцовывали вокруг Ноя, ожидая своей очереди поприветствовать любимого дядюшку. Никто из них не обращал внимания на ребенка, которого Ной держал на руках.

Опустившись на колени, он каждого крепко обнял свободной рукой, а Элис и Кэти еще и поцеловал по их настоятельному требованию.

— Кортни, — изумился Салем, — определенно эту рыбу есть нельзя!

Иерихон поднялся с места и, подойдя к расшалившимся детям, сгреб обеих дочерей под мышки, оттащив их от Ноя, чтобы те не свалили его с ног. Их протестующие возгласы остались незамеченными.

— Предупреждаю, мы выпустим эту рыбу обратно в реку, если вы будете продолжать ее мучить, — подмигнул Иерихон, посмотрев на Салема.

— Ты слышала, как они меня называют? — спросил Ной, повернувшись к Джесси. Слегка шлепнув Трэнтона и Трэвнса, он отправил их опять к столу. Оставаясь на месте, Ной обнял Джесси за плечи и притянул к себе. — Вот моя семья. — В его голосе звучала гордость. — Как бы им всем ни хотелось бросить меня в реку, они не сделают этого, пока не удовлетворят своего любопытства.

Джесси застенчиво улыбнулась под изумленными взглядами стольких глаз, и была очень признательна Ною за то, что он вернул ей Гедеона. Она так сильно прижала малыша к груди, что тот даже чуть взвизгнул, а его пухленькие щечки раскраснелись.

— Очень рада познакомиться с вами, — произнесла Джесси.

Некоторая растерянность, прозвучавшая в ее голосе и отражавшаяся в красивых светло-серых глазах, вызвала взрыв радушного смеха и улыбки всех сидевших за столом.

— Не знаю, как вы можете… — с сочувствием обратилась к Джесси Эшли, поднимаясь со стула, когда смех прекратился. — Я имею в виду, как вы можете быть рады

— встрече с нами. Я отлично помню свой первый приезд в этот дом и страх, который испытывала тогда перед всеми Маклелланами. — Она бросила взгляд на Ноя. — Будь любезен, подведи ее к нам поближе для знакомства.

— Очень хорошо. — Ной подошел к столу, оставивДжесси. — Это моя мама, Черити Маклеллан. — Ной наклонился и поцеловал мать.

— Мне так приятно снова видеть тебя, сын, — не скрывая радости, сказала Черити. Она схватила руку Ноя, словно пытаясь убедиться, что это не сон. Черити тепло улыбнулась Джесси, поправив свои каштановые волосы, когда Ной отошел и встал возле обоих мальчишек.

— Это Трэнтон и Трэвис Маклеллан.

— Привет, — сказал Трэнтон. — Мне шесть лет. — Он толкнул локтем своего брата, который заученным жестом показал три пальца.

Ухмыльнувшись, Ной взъерошил их темные волосенки и шагнул к Эшли.

— Уверен, ты догадалась, что это моя невестка Эшли Маклеллан, — обратился Ной к Джесси, радуясь тому, что мальчики смогли вызвать ее искреннюю улыбку. Он быстро

Поцеловал Эшли. — Прекрасно выглядишь, — признался Ной, имея в виду ее здоровый цвет лица и красивые густые волосы. — Кортни сообщила, что ты родила еще одного мальчика.

Эшли звонко расхохоталась, снова усаживаясь на стул.

— Представляю, каким тоном она рассказывала вам об этом. Ей ведь так хотелось, чтобы родилась сестренка. — Взгляд Эшли упал на Джесси, а потом переметнулся на Гедеона. — Кристиан будет рад компании в своей детской.

Ной перешел к старшему брату.

— Это Иерусалим, — продолжал он знакомить Джесси со своими^ родными, — хотя советую тебе называть его просто Салем. Ему не нравится имя, которым родители

Окрестили его.

Наблюдая за дружественным рукопожатием братьев, Джесси была поражена их сходством. Однако на первый взгляд оно не так бросалось в глаза. Волосы Салема имели более темный оттенок, чем у Ноя, а глаза были оловянно-серого цвета, но атлетическое телосложение обоих братьев выделяло их, по мнению Джесси, среди остальных мужчин. Она бросила взгляд на отца Ноя, который встал за минуту до того, как к нему подошел сын.

— А это мой отец, Роберт Маклеллан, — сказал Ной, крепко обнявшись с отцом.

Джесси сделала небольшой реверанс. Ей показалось, что она уже где-то видела этого человека. Он был таким же широкоплечим, как и его сыновья, и хотя виски окрасила седина, его волосы по-прежнему оставались темными и густыми. Улыбался он чуть смущенно, но приветливо.

— Мой зять Иерихон Смит, — представил родственника Ной, похлопав Иерихона по спине.

— О Боже, — прошептала Джесси, узнав в этом человеке Джеффри Хантерсмита, стенхоупского графа.

Иерихон растянул губы в ленивой улыбке, светлый локон блестящих волос упал ему на лоб.

— Здесь меня никто так не называет, — сказал он, бросив лукавый взгляд на свою жену, — за исключением Рыжей, когда она хочет мне нагрубить.

Предвидя реакцию своей рыжеволосой сестры на поддразнивание мужа, Ной быстро вмешался:

— Позволь представить тебе Элис. — Он указал на белокурую маленькую девочку, сидевшую на левом колене Иерихона. — Ей скоро исполнится пять лет. А морковные

— кудряшки принадлежат Кэти, которой три годика. — Обе девчушки стыдливо спрятали свои мордашки на груди у отца. — А где Гарланд? — спросил Ной.

— Дремлет, — ответил Иерихон, усаживая снова дочерей на их стулья.

— Ну что ж, — протянул Ной, окидывая взором весь стол и старательно избегая обращать внимание на сестру, — кажется, в таком случае я всех представил. Вероятно, Гаррет и Дарлен остались дома у себя. — Ной повернулся в сторону Джесси. — И как я уже говорил тебе, Лиа и Трои живут в Нью-Йорке.

— Ууух! Я знала, что ты ужасно противный, Ной! — выкрикнула Рэй, вскочив на ноги. Впорхнув в объятия свое го брата, она стала обнимать его с таким же энтузиазмом, который был проявлен детьми.

Смеясь, Ной подхватил ее, оторвав от пола, поцеловал в щеку, а затем опять опустил, обняв за талию.

— Это моя сестра Рахиль. Мы зовем ее просто Рэй. Иерихон называет ее Рыжей по вполне понятной причине.

Рэй топнула ногой, ткнув брата в бок.

— Достаточно! Мы все были на редкость терпеливы, но ты наконец должен все-таки перестать болтать. — Рэй вытащила стул и обратилась к Джесси:

— Простите, мы

Вели себя невоспитанно. Присаживайтесь, пожалуйста. Вам, должно быть, не очень удобно стоять, выслушивая Ноя. И даже никто не предложил вам присесть.

Благодарная Рэй за внимание, Джесси устроилась на стуле. Лучи солнца просеивались через стекла огромной полукруглой веранды, и Джесси ощущала, как они ласкали ее лицо. Она была бы потрясена, если бы узнала о том, что все Маклелланы в этот момент сравнивали ее с Мадонной, обладавшей спокойной, безмятежной красотой.

— Я полагаю, вы все немного удивлены тому, что Ной приехал домой не один, — промолвила Джесси. В этом доме она не чувствовала враждебности по отношению к себе. На оборот, все были к ней необычайно добры. Джесси развернула Гедеона так, чтобы он смог увидеть каждого. Его глаза были широко раскрыты, а губы, растянувшиеся в улыбке, слегка вздрагивали, когда он рассматривал незнакомые лица.

— Итак? — спросил Салем, бросив на брата суровый взгляд. — Как выразилась Рэй, хватит болтать. Нам хочется услышать главное.

Ной встал рядом с Джесси и нежно опустил руки на ее плечи.

— Это Джесси… Маклеллан. Моя жена. И ее сын… нет, наш сын Гедеон.

Вскоре после короткой паузы все наперебой принялись говорить.

— Слава Богу! — воскликнул Салем.

— Ой, Ной! Это же замечательно! — искренне обрадовалась Эшли.

Рэй заключила брата в объятия:

— Я так рада за тебя!

— Прими мои поздравления, Ной! — сказал Роберт, направляясь к буфету за ликером.

— Наконец-то образумился, — ухмыльнулся Иерихон.

— В глазах Черити блестели слезы. Она взглянула на сына:

— Чудесная новость!

Джесси очень удивило то, что семья Ноя так доброжелательно восприняла сообщение о его женитьбе. В отличие от Ноя она не знала, что они прежде всего радовались тому, что он не женился на Хилари Боуэн. Чувство вины за обман сдавливало сердце Джесси.

— Можно подержать? — Черити протянула руки к Гедеону. — Он пойдет ко мне?

— Думаю, да, — ответила Джесси, поднимая ребенка.

Малыш без малейшего сопротивления пошел на руки своей новой бабушки.

— Какой он красивый, — заметила Черити, когда Гедеон улыбнулся ей. — Я так люблю малышей. А какое у него замечательное имя!

Ной подмигнул брату и сестре:

— А вы сомневались, что она одобрит?

— Нисколько, — в один голос ответили те.

Эшли крикнула дочери, все еще вертевшейся возле дверей:

— Кортни, ты не заберешь отсюда детей? Может быть, вы поиграете во дворе?

Салем заметил, какими голодными глазами его дочь взглянула на остатки еды на столе.

— Ты что-нибудь поймала в реке?

— Нет, папа.

— Ладно, поскольку ты привела своего щедрого дядюшку, думаю, этим заслужила, чтобы Тильда приготовила тебе что-нибудь поесть. Ступай и попроси ее.

— Спасибо, папочка! Больше я не стану грубить. Обещаю! — Кортни собрала детей и энергично выпроводила их из столовой, шаловливо подмигивая и улыбаясь Ною.

— Ее обещания ничего не стоят, — покачал головой Салем, когда Кортни убежала.

— Не будь с ней слишком строг, дорогой, — промолвила Эшли, ласково поглаживая мужа по руке. — Она всегда говорит правду, как и ты, и если временами кажется дерзкой, то лишь потому, что не умеет лукавить.

Салем вздохнул, сдержав улыбку:

— По-твоему, это тоже она унаследовала от меня?

— Яблочко от яблоньки недалеко падает, — мягко заметила Эшли.

Посмеиваясь, Роберт разлил по бокалам темно-красный ликер. Ной подсел к Джесси, а Рэй устроилась на освободившемся стуле возле своего мужа.

— Думаю, стоит выпить за новых членов нашей семьи, — поднял свой бокал Роберт, — за Джесси и Гедеона Маклеллан. Добро пожаловать!..

— Добро пожаловать! — повторили все остальные.

Ной нашел под столом руку Джесси и предупреждающе сжал ее. Он ясно видел, в каком замешательстве и волнении от столь теплого приема она находилась. Искреннее радушие его семьи мучило Ноя. Почему они мгновенно признали Джесси и так ненавидели Хилари? Неужели только он один считает Джесси негодницей? Ной заставил себя отбросить мрачные мысли. Поднеся руку к своим губам, он вслух произнес:

— Они действительно рады тебе. Добро пожаловать в этот дом!

— Спасибо, — тихо ответила Джесси, всматриваясь в его глаза. Вне сомнения, в них отражалось предостережение. Ной следил за ее реакцией. Его рука на мгновение

Повисла в воздухе, затем легла на колено жены. — Спасибо

Вам за все. Я не ожидала, что вы будете так любезны. — Джесси запнулась, сознавая, что выразилась неловко. Ее щеки запылали. — О, нет, я не то хотела сказать, — быстро поправилась она. — Я не сомневалась, что вы будете любезными, просто не думала, что вас в такой степени обрадует наша женитьба. Я ведь знаю о существовании Хилаари, и вы, должно быть, шокированы, что Ной женился на ней, а не на ней.

— Вряд ли нас это шокировало, — заявил Салем, опустив бокал с ликером. — Ваше присутствие здесь доказывает, что мой брат образумился. Вероятно, все сидящие за этим столом согласятся со мной.

— Кроме меня, — холодно оборвал Ной, измеряя Салема злым взглядом. — Я бы предпочел не обсуждать сейчас Хилари.

Салем пожал плечами, не обратив внимания на резкий тон Ноя.

— Как пожелаешь. — Салем снова посмотрел на Джесси и от него не ускользнул взволнованный взгляд, который она бросила на Ноя. Ему вдруг показалось, что она

Почему-то боялась Ноя, его слегка прищуренных глаз, смотревших на ее бледное, вытянувшееся лицо. И хотя Джесси изо всех сил старалась скрыть эмоции, ее видимое спокойствие не могло обмануть Салема. Он нашел ее реакцию странной и задумался над этим. — А как вы познакомились с моим братом? — вежливо спросил он, меняя тему разговора и надеясь разузнать у нее всю правду.

— Мы ехали в одном экипаже по почтовой дороге в Лондон, — ответила Джесси. Подняв бокал с ликером, она сделала медленный глоток, мысленно умоляя Ноя

Помочь ей.

Рэн с удивлением посмотрела на брата:

— Ты ехал в экипаже?! Я думала, ты не переносишь дорогу, как и плавание.

— Не совсем так, — пояснил Ной, вытягивая под столом ноги. — К тому же у меня не было выбора. Моя лошадь получила увечье по дороге в Стснхоуп, а другой я достать не смог, поэтому и пришлось добираться в экипаже. Среди пассажиров находились Джесси с Гедеоном. Иерихон, ты знаешь некоего Гилтон… Гилли… Гил…

— Гилмор, поправила Джесси. — Лорд Гилмор.

— Заядлый картежник этот Гилмор, — ответил Иерихон. — Мне довелось однажды играть с ним. Отец еле оттащил его от карт, прежде чем он отдал мне последние

— карманные денежки. Не хочешь ли ты сказать, что он ехал с тобой в одном экипаже?

— Именно так. И его карманы снова стали легкими, — заметил Ной, — хотя у него при себе имелись очень старинные дорогие часы. — Краем глаза Ной увидел, что Джесси опять поднесла бокал к губам и принялась поспешно пить маленькими глотками. Он улыбнулся немного мрачновато, давая понять, что расплачивался с ней за Хилари. — Как и следовало ожидать, он лишился своих часов, когда экипаж был остановлен грабителями. Позвольте мне закончить, — добавил тотчас Ной, которому показалось, что его собирались перебить. — Итак, нас ограбили, а меня еще и ранили в бок. — Ной поспешил успокоить мать. — Сейчас уже все хорошо, рана затянулась. Вы должны благодарить Джесси. После ограбления она ухаживала за мной у себя дома… и вырвала из когтей смерти, — несколько театрально завершил рассказ Ной, вызвав улыбки на лицах присутствовавших. Помолчав минуту, он тихо произнес:

— Она также вырвала из моей груди и сердце.

Джесси не знала, искренне ли сейчас говорил Ной. Однако взгляды, которыми обменивались родные, говорили о том, что его слова воспринимались всерьез. Заметив улыбку на ее лице, Ной ядовито продолжил, но уже запинаясь:

— Она опытный воришка. Я был вынужден жениться на ней, иначе лишился бы своего сердца навсегда.

Если бы Джесси могла стукнуть его ногой, не привлекая при этом всеобщего внимания, то обязательно это сделала бы. Он, видимо, считал себя слишком умным, выражаясь двусмысленно. Джесси понимала, что Ной имел в виду, называя ее воришкой. К тому же он был прав: она обманом заставила его жениться на ней. Джесси, чуть дрожа, допила свой ликер.

— А теперь у меня есть и сын, — с легкостью заявил Ной, наблюдая за тем, как Гедеон дергал за банты, украшавшие платье Джесси.

Чувствуя некоторую неловкость, Роберт, откашлявшись, постарался тактично перевести разговор на сына Джесси.

— Расскажи об этом подробнее, Ной, — попросил он. Ему было интересно, являлся ли его сын (прости Господи) причиной развода Джесси с бывшим мужем или же она была вдовой.

— Я овдовела, — вступила в разговор Джесси, заметив интерес Роберта к их женитьбе и понимая его. — Мой муж умер вскоре после появления на свет Гедеона.

— Кто-нибудь из вас знал Роберта Грэнтхэма? — спросил Ной, внимательно наблюдая за Джесси. — Эшли? Иерихон?

Конечно, они не знали человека, который существовал лишь в воображении Джесси, но Ною было любопытно видеть ее замешательство.

— Нет, я не припоминаю никаких Грэнтхэмов, — промолвила Эшли. — Но это неудивительно, поскольку, живя в Линдфилде, я мало с кем общалась.

— Я тоже не слышал этого имени, — сказал Иерихон. — Ваш первый муж увлекался азартными играми?

— Н-нет, — запинаясь, ответила Джесси. — Он совсем не был игроком.

— В таком случае мы, вероятно, не встречались. То короткое время, что я провел, будучи уже взрослым, в Англии, почти целиком расходовалось на азартные игры.

— Мы очень сожалеем о вашей утрате, — обратилась Черити к Джесси, щекоча пухлую щечку малыша, — но мы счастливы, что вы с Ноем поженились и теперь наша семья

— стала еще больше. — Черити слегка нахмурилась, потрогав у Гедеона под животиком. — О, дорогая, кажется, молодому человеку хочется переодеться. Нет, оставайтесь, Джесси, на месте, я сама отнесу его в детскую и сделаю все, что необходимо. В любом случае мне нужно приготовить для вас с Ноем отдельную комнату. Черити выпорхнула из столовой с Гедеоном на руках, не переставая ворковать с малышом.

Эшли рассмеялась, заметив, какая буря эмоций отразилась на лице Джесси, когда ее сына забрали.

— Не волнуйтесь, она прекрасно управляется с детьми, — успокоила Эшли. — Через несколько дней вы будете удивляться, как до сих пор обходились без нее. У Черити энергии больше, чем у нас с Рэй, вместе взятых.

Ной вмешался в их разговор, не дав Джесси ответить:

— Боюсь, у Джесси не будет времени, чтобы привыкнуть к маминой помощи. Мы находимся здесь, потому что я обещал Эшли и Иерихону доложить о состоянии дел с их

Недвижимостью. Через несколько дней мне нужно будет отправляться в Филадельфию. Вы помните о Конвенции?

— Так быстро? — возразила Рэй. — Но вы ведь только что приехали! Сомневаюсь, что нужна такая спешка. Говорят, некоторые делегаты не собираются

— присутствовать на съезде.

— Тем более Ною необходимо быть там, — поддержал сына Роберт, хотя ему очень не хотелось с ним так быстро расставаться. Черити, непременно огорчится. — И

— нужно приехать туда вовремя. Чем быстрее будут пересмотрены эти чертовы Статьи, тем лучше будет всем нам.

— Твой отец прав, — сказал Иерихон своей жене, — и ты знаешь об этом.

— О, даже очень хорошо знаю, но это не означает, что я в восторге.

— Очень мило с твоей стороны, Рыжая, — съязвил

Иерихон.

Она скорчила ему рожицу и снова обратилась к Ною:

— Сколько времени займет твоя работа?

— Не имею понятия, — честно признался Ной. — А Патрик Генри намерен ехать?

— Нет, — ответил Салем. — Он не хочет участвовать. Считает, что вся затея бессмысленна.

— Значит, полагаю, работа над Статьями не займет много времени. Возможно, всего несколько недель.

— Даже если Патрик не будет спорить с Мэдисоном по каждому пункту, это вовсе не означает, что другие станут поддерживать его. Мне кажется, ты слишком оптимистичен

— при расчете, сколько времени потребуется для такой работы.

— Надеюсь, что нет. — Его обязательство по отношению к работе над Конвенцией помешало бы Ною выявить, в какого рода проблемы впутала его Джесси. — Я не горю желанием провести в Филадельфии лето, а также осень и зиму.

— Господи, — лихорадочно произнес Роберт, — давайте же все молиться, чтобы такого не случилось.

Эшли поднялась со стула, скрестив перед собой руки.

— Рискую перебить вас, но мне хотелось бы предложить вам что-нибудь поесть. Джесси, вы голодны?

— Я просто умираю от голода, — искренне ответила Джесси, вызывая у всех улыбки.

— А ты, Ной?

— Эта холодная оленина очень аппетитна.

— Нет необходимости есть холодную оленину, — сказала Эшли. — Пойду посмотрю, что Тильда сможет приготовить вам на кухне. Только, разумеется, кроме риса с котятами. Я правильно говорю?

— Да, все, кроме этого, — весело согласился Ной, благодарный ей за то, что она ничего не забыла.

Посмеиваясь, Эшли собрала со стола несколько грязных тарелок и вышла из столовой за свежей порцией горячей пищи.

Рэй помогла собрать оставленную Эшли посуду и сложила ее на углу стола возле Черити.

— Итак, Джесси, теперь мы знаем, почему Ной женился на вас, но у меня все равно не укладывается в голове, каким образом ему удалось убедить вас выйти за него замуж.

— Ну что ж, спасибо тебе, Рэй, большое, за такие слова, — пошутил Ной. — Но думаю, у меня все же есть ряд положительных качеств.

— Только не нужно перечислять их самому, — подколола Рэй, ее зеленые глаза улыбались. — Я хочу услышать о них от твоей жены. Джесси, как же он смог убедить

Вас выйти за него замуж?

— На самом деле, — тихо призналась Джесси, метнув быстрый взгляд на Ноя, — я сама сделала ему предложение.

— Что вы сказали?! — Салем так искренне и заразительно расхохотался, что через несколько секунд к нему присоединился Роберт, а затем даже Ной стал по смеиваться.

У Джесси был такой изумленный вид, что Рэй сжалилась над ней.

— Наверное, Ной никогда не рассказывал вам. Это в его натуре. Дело в том, что мама в свое время делала предложение папе, а Эшли пришлось просить Салема жениться на ней. Маклелланы не склонны сами предлагать руку и сердце своим будущим женам. Даже Дарлен упрашивала, хотя и це настойчиво, Гаррета. Вы, Джесси, поступили правильно, сделав Ною предложение, иначе прошли бы месяцы, прежде чем он надумал бы сделать это сам.

Джесси грустно улыбнулась. Если бы все было так просто. Вряд ли Черити и Эшли делали предложение уже после свадьбы.

Ной снова взял руку Джесси и положил теперь уже на свое колено, перебирая каждый пальчик. Но она знала, что он делал это не для того, чтобы успокоить ее.

— Однажды я сказал Джесси, — обратился Ной ко всем, — что в нашей семье происходили странные вещи. Не знаю вот только, поверила ли она мне тогда.

— Давайте не будем потчевать Джесси подобными рассказами, — решительно заявил Роберт, наливая себе второй бокал ликера. — Джесси, мы очень рады видеть вас

— в нашей семье. Пожалуйста, поверьте этому. Вы чрезвычайно снисходительны к нашей невоспитанности.

Прежде чем Джесси успела ответить, в комнату вошли Черити и Эшли, неся перед собой огромные подносы с горячей выпечкой, жареными яйцами, толстыми кусками ветчины, разнообразным желе и пряным яблочным соусом. У Джесси потекли слюнки, когда все это поставили на стол.

— Не стесняйтесь, — сказала Эшли, раскладывая перед Джесси и Ноем чистые тарелки и столовое серебро. — Ешьте столько, сколько влезет. Ной, я говорю это

Твоей жене. Знаю, ты-то не будешь церемониться.

Ной только ухмыльнулся. Взяв тарелку Джесси, он наполнил ее.

— Сейчас твой живот успокоится, — сказал он, после чего наполнил свою тарелку всевозможной едой. — Салем, тебе следует подумать о замене повара на «Клэрионе». Во

Время войны я и то питался лучше.

Салем проворчал в ответ, что говорило о его несогласии:

— Мне лучше знать, что делать. А как вообще прошло плавание, если не считать кормления?

— Без осложнений. Штормов не было… за что я бесконечно признателен Богу. — Ной намазал печенье толстым слоем малинового желе и почти целиком засунул его в

— рот. — Джесси даже сравнивала корабль с огромным креслом-качалкой. Она чувствовала себя вполне комфортабельно, да и Гедеон тоже.

— А тебе было хуже, чем…

— Жестом руки Ной оборвал Салема:

— Не напоминай мне об этом.

— Гедеон просто прелесть. — Черити постаралась сменить тему разговора. Она подмигнула сыну, одарившему ее благодарной улыбкой. — И это несмотря на то, что он

Немного капризничал наверху. Обычно я смазываю детям десны спиртом, когда у них начинают прорезаться зубки.

Ной чуть не подавился едой. Кое-как проглотив, он заметил:

— В последний раз, когда я применял данное средство, мама, меня и ранили.

— Это правда, — подтвердила Джесси, когда все посмотрели на Ноя, не поверив ему.

С огромным вниманием они выслушали рассказ Джесси о том, каким образом Ной получил пулю в бок во время ограбления.

— А потом, — закончил Ной, лукаво посматривая на всех, она забрала меня к себе домой и не разрешала вставать с постели… даже когда я уже поправился.

— Ной! Ты смущаешь Джесси! — упрекнула его Черити.

Под строгим взглядом своей матери Ной поднял руки, показывая что сдается.

— Это всего лишь шутка, и Джесси прекрасно понимает. — «Господи, — подумал он, — Джесси берегла свое целомудрие, как никакая другая женщина».

Джесси подумала, что он насмехался над ней, а не просто шутил. Все видели, что она очень обиделась, несмотря на то что Ной извинился. Она притворялась, что занята едой, кромсая ее на мелкие кусочки и что-то поднося ко рту. Роберт Маклеллан вопросительно посмотрел на свою жену. Он также заметил замешательство, которое испытывали остальные, хотя Ной продолжал поглощать ужин, словно

Ничего не произошло.

Подстрекаемый легким пинком ноги Рэй под столом, Иерихон первым нарушил тишину:

— Ной, расскажи мне про Стенхоуп. Ты вес дела там уладил?

— Не стоит волноваться. Все улажено, но было бы лучше, конечно, если бы ты сам появлялся там хотя бы через каждые пару лет.

— Посмотрим, — сказал Иерихон, отказываясь принимать на себя обязательство. — А Дрю Гудфеллоу? Как он поживает?

— Старик бодр, если не считать его артрит.

— А что скажешь про Линфилд? — задал вопрос Салем.

— Я привел в порядок бумаги Эшли, — ответил Ной, — но мой совет Иерихону относится и к тебе, Эшли. Вам с Салемом следует время от времени приезжать туда.

Я взял на себя смелость нанять нового управляющего, поскольку прежний занимался вымогательством денег у людей. Ко всему прочему дом требует капитального ремон та, хотя по моему распоряжению были выполнены кое-какие отделочные работы.

— Спасибо, Ной, я уверена, ты сделал все, как надо.

— Поговорим об этом позже, — дружелюбно произнес Ной, оглядывая родных. — Если не возражаете, мне бы хотелось показать Джесси детскую и нашу комнату. Все

Готово, мама?

— Безусловно. Все проветрено и вычищено. Ваши вещи перенесли с корабля, и они уже должны быть распакованы. Ступайте, Ной. Джесси выглядит немного уставшей.

Джесси хотелось возразить, но это было бы явной ложью, и она не осмелилась отрицать, что устала.

Ной отодвшгул стул, но, когда встал, неожиданно пошатнулся. Схватившись для опоры за стул Джесси, он чуть было не опрокинул его. Лицо его тут же побелело, но, когда Джесси, испугавшись, посмотрела на него, он только сгримасничал.

— Ной, что с тобой? — Джесси поднялась и обняла его за талию, предлагая свое плечо в качестве опоры. Она не замечала вокруг понимающих взглядов, которыми обменивались родственники Ноя, и их улыбок. — Ты заболел?

— Со мной будет все хорошо. Подожди минуту. — Но он не мог держать равновесие без ее помощи.

— Это все из-за морской болезни, — объяснил Салем. — После длительного плавания приходится привыкать ходить по твердой земле. Кажется, что пол вот-вот

— начнет подниматься, и ты настраиваешь себя на это, но, когда такое не случается, теряешь равновесие. Многие люди страдают тем же.

— И я в их числе, — уныло промолвил Ной. — Однако я надеялся, что на этот раз со мной подобное не случится.

В висках у него глухо стучало, и он сожалел, что так наелся.

Роберт сочувственно посмотрел на сына.

— Салем, Иерихон, помогите ему добраться до своей комнаты, — попросил он. — Джесси не сможет тащить его вверх по лестнице.

— Черт побери, да я еще не инвалид, — обиделся Ной, отодвинувшись от Джесси. — Все скоро пройдет.

Услышав резкий ответ сына, Роберт нахмурился, хотя все же ожидал, что Ною будет стыдно за свою слабость, особенно перед Джесси.

— Очень хорошо, — спокойно произнес он, жестом показав Салему и Иорихону, чтобы те оставались на своих местах.

— Я сама смогу управиться, — извиняющимся тоном сказала Джесси. — Кажется, ему не так уж и плохо.

Ной поморщился от боли, растирая себе пальцами виски.

— Благодарю за столь смелую и энергичную защиту, — с сарказмом в голосе произнес Ной, сжав изящную ручку Джесси до такой степени, что она вскрикнула. — Идем, я попрошу твоего прощения, как только ты избавишь меня от головной боли.

 

Глава 10

— Ты не хочешь ничего сказать? — потребовал ответа Ной. — Например, дать нагоняй за мое поведение?

Джесси перестала массировать виски Ноя. Он положил голову на ее колени, на фоне бледно-розового платья его волосы казались еще темнее. Хотя глаза Ноя были закрыты, Джесси понимала, что он не спал. Прежде чем он заговорил, она ощутила, как сильно напряглись его плечи. Ной лежал по диагонали на высокой кровати, скрестив ноги. У него не было сил даже сбросить ботинки.

Устало прислонившись к спинке кровати, Джесси продолжала массировать его виски, воздерживаясь от замечаний. Она огляделась вокруг: комната была светлой и теплой, что резко контрастировало с мрачным юмором Ноя. На светлых стенах играли лучи заходящего солнца, проникавшие в помещение через незашторенное окно. Пол из тяжелой древесины, дверь и оконные рамы темно-орехового Цвета. Вокруг кровати и перед кирпичным камином красовались ковры. Возле камина лежали аккуратно сложенные дрова, как бы ожидая холодных ночей. Вдоль противоположных стен стояли гардероб и высокий комод, медные ручки выдвижных ящиков были недавно начищены до блеска. Рядом с окном в углу находилось огромных размеров кресло-качалка. Джесси представила себя сидящей в нем с Гедеоном на руках; солнечные лучи, струящиеся через окно, ласкают детское личико.

Радужные мечты Джесси были рассеяны нетерпеливым вмешательством Ноя.

— Ну? — снова спросил он, разозлившись от ее затянувшегося молчания. — Я слушаю.

Джесси старалась держаться спокойно.

— Не думаю, чтобы ты хотел от меня услышать бранные слова. Ты ведь плохо себя чувствуешь. Если уж я могу считать твое недомогание основанием для грубого поведения, то уж твоя семья тем более. Ты можешь принести извинения сегодня вечером или завтра утром, и тебя простят. По всей видимости, они знают твой взрывной характер.

— Не правда, — вспылил Ной. — Я уравновешенный человек и люблю спокойствие.

Тем более она должна была оставить его, подумала Джесси. Ведь совершенно очевидно, что рядом с ней он проявлял себя с худшей стороны, делался неузнаваемым.

— Значит, я должна вести себя очень осторожно с твоими родными, так? — поддела Джесси. — По-моему, они были со мной весьма обходительны. Но неужели тебя действительно считают уравновешенным?

Ной вытаращил глаза и посмотрел Джесси прямо в лицо:

— А я что — лез в драку?

— Для тебя это не в новинку.

Может быть, она и права, подумал Ной, но он старался завоевать ее доверие, не допустить, чтобы она возвела между ними новые барьеры. Боль в голове утихла, он разжал пальцы, державшие покрывало.

— Боже, у тебя такие нежные руки. — Ной опять закрыл глаза.

— Тебе лучше?

— Комната уже не кружится. — Ной коснулся руки Джесси, лежавшей на его груди. — Извини, что вытащил тебя из столовой таким образом. Удивлен, что никто не поспешил на помощь. Обычно им это доставляло удовольствие.

— Вряд ли кто-нибудь, кроме меня, думал, что ты собирался причинить мне боль.

— Что-то с рукой? Наверное, я сильно схватился за нее.

— Сейчас уже все в порядке, — рассеяла его сомнения Джесси. — Никаких синяков.

Ной замолчал и, продолжая держать голову на ее коленях, повернулся на бок. Он ощущал приятное прикосновение ее нежной руки на своей шее.

— Джесси, а тебе нравится эта комната? Она не знала, что ответить. Ей очень здесь нравилось, но она боялась разозлить Ноя, признавшись в этом. Не слишком-то он радовался, когда Джесси выражала свой восторг по поводу дома семьи Маклелланов.

— Все чудесно, — уклончиво ответила она.

— Мне хотелось бы, чтобы ты чувствовала себя уютно, пока мы будем здесь жить. Кстати, наша спальня в Филадельфии напоминает эту, только просторнее.

Но она не поедет с ним в Филадельфию. Джесси нисколько в этом не сомневалась.

— Эта комната прежде была твоей? — поинтересовалась она

— С того времени, как я перебрался из детской. Если посмотришь на плинтус около двери, то увидишь, что я вырезал там свое имя. Салем и Гаррет подговорили меня

— это сделать, а потом наябедничали маме.

— А мама?

— Нужно знать мою маму. Она сразу догадалась, в чем дело, может быть, потому, что братья уже занимались подобными вещами, кляузничая друг на друга. Она поздравила меня с тем, что я вырезал свое имя без единой ошибки, а потом заставила нас всех троих отмывать целый дом.

— Замечательно.

— Тогда нам так не показалось.

— Твоя мама очень добра к Гедеону.

— Я не сомневался, что так и будет. Тебе не следует волноваться, если она начнет учить, как нужно воспитывать сына. Но, думаю, может избаловать его за то время, что мы здесь пробудем. Ей это доставит удовольствие.

— Ты не возражаешь, если я загляну к Гедеону? — вы держав паузу, спросила Джесси. Ей нужно было побыть одной.

Ной хотел, чтобы Джесси осталась с ним. Ему показалось, что удалось добиться кое-каких успехов. Но возможно, он достигнет большего, если даст ей чуточку свободы.

— Детская слева, через две комнаты. Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет, — поспешила ответить она. — Я найду. Думаю, тебе нужно немного поспать.

Ной поднес руку Джесси к своим губам и поцеловал каждый пальчик, ощущая, как она напряглась. Да, он жестоко обращался с ней. Джесси была права, когда говорила, что Ной изменчив по отношению к ней. Но теперь он не преследовал цель вывести ее из равновесия, а просто не контролировал свои действия. Если уж Ной не понимал сам себя, то могла ли его понять Джесси? Неожиданно он вновь ощутил приступ тошноты. Простонав, Ной перевернулся на живот и закрыл глаза. Засыпая, он поклялся никогда больше не пересекать океан.

Эшли Маклеллан взглянула на осторожно открывающуюся дверь. Это могла быть только Джесси. Никто в доме, кроме нее, не стал бы проявлять подобную щепетильность.

— Пожалуйста, Джесси, входите, — воскликнула она, улыбнувшись. — Мне приятно будет побыть в компании взрослого человека. — Эшли вновь поднесла сына к груди.

— Я не помешаю?

— Нет, нет, — ответила Эшли, раскачиваясь в кресле-качалке. Она указала на маленькую детскую кроватку в углу. Гедеона на ней не было. Вернее, он оказался под кроватью. Сидя на полу, малыш играл с несколькими разноцветными мячиками. — Я пыталась уговорить его вылезти оттуда, но, по-моему, там ему больше нравится.

Смеясь, Джесси вытащила Гедеона из-под кровати и разбросала мячики по разным углам комнаты. Гедеон с удивительной скоростью пополз на своих пухленьких ножках за одним из них. Джесси огляделась вокруг и заметила возле кресла-качалки, на котором сидела Эшли, кровать больших размеров.

— Здесь ночью кто-то спит?

— Рут остается здесь. Это внучка Тильды, не удивляйтесь, когда увидите, что она очень толстая.

— Я слышала, Тильда любит, чтобы с ней считались и прислушивались к ее мнению.

— Верно, — с нескрываемой улыбкой согласилась Эшли. Она оторвала сына от груди и поправила лиф платья. Положив ребенка к себе на колени, погладила по спине, чтобы он отрыгнул. — Как самочувствие Ноя? — как бы невзначай поинтересовалась она у Джесси, все еще осматривавшей комнату.

Джесси дотронулась до гривы понравившейся ей деревянной лошадки-качалки.

— Ему лучше, — ответила она, раскачивая игрушку.

Бледно-желтые обои на стенах пестрели крошечными мелкими цветочками. Подойдя к одному из мячиков, Джесси подняла его и бросила в сторону Гедеона.

— Я массировала Ною голову и плечи. Кажется, это помогло.

— Очень хорошо. Никогда не видела его в таком состоянии. Обычно он легко переносил свое недомогание. Мы всегда посмеивались над его морской болезнью.

Джесси присела на табуретку на трех ножках возле кроватки Гедеона.

— Он, наверное, страдает, что проявил слабость. Это не в его упрямой, гордой натуре.

— Боюсь, это еще одна характерная черта Маклелланов, — вздохнула Эшли, грустно покачав головой. — Желаю вам удачи. За двенадцать лет замужества мне так и не удалось выбить это из Салема. — Эшли игриво подмигнула. — Хотя временами он становится покорным.

Джесси слабо улыбнулась:

— Не могу представить, чтобы Ной стал смирным.

— Ну, не скажите. — Эшли подняла Кристиана. Малыш сонно прислонился головкой к стройной шее матери. — Влюбленный мужчина необычайно уязвим.

— Да, но… — Джесси вовремя остановилась. Она уже чуть было не сказала, что Ной не только не испытывал к ней никаких нежных чувств, но и собирался развестись, как только она ему надоест.

— Что вы сказали?

— Не думаю, что Ной уязвим. — Джесси разгладила платье на коленях и, чтобы избежать внимательного взгляда Эшли, постаралась переключиться на шалости Гедеона.

Малыш к этому времени собрал все три мячика и решительно настроился снова спрятать их под своей кроваткой.

— А какого вы мнения о Ное? — Эшли не в силах была побороть свое любопытство.

— Он безумно любит Гедеона, он очень добр и великодушен по отношению к нему.

— Не сомневаюсь. Он похож на свою мать, также любит детей, хотя мы уже и отчаялись верить, что у него когда-нибудь будут свои собственные. Но вы почему-то уклонились от ответа.

— Право, я не понимаю, что именно вы хотите узнать, — попыталась слукавить Джесси, беспомощно разведя руками. — Ной, как бы вам сказать, Ной…

— Простите меня, — перебила Эшли, поднимаясь с кресла-качалки. Подойдя к окну, она задернула занавески. — Я не хотела совать нос в чужие дела. Просто после того, как вы с Ноем вышли из столовой, Салем сказал, что ему показалось, будто вы немного боитесь Ноя.

— Он так и сказал? — Джесси судорожно сглотнула. — Как странно.

— И я тоже так подумала.

— Я совсем не боюсь своего мужа. — Джесси попыталась придать голосу уверенность.

Эшли, соглашаясь, кивнула, хотя ее не так-то просто было обмануть.

— Вообще-то действительно, кто может бояться Ноя? Наоборот, он всегда действовал на всех нас успокаивающе. За то время, что я здесь живу, не припомню, чтобы он повысил голос больше двух-трех раз. Но иногда он становится похожим на смутьяна в зале судебного заседания.

«Особенно в спальне», — хотелось добавить Джесси. Именно там она подвергалась серьезному испытанию.

— Вы должны сказать своему мужу, что он ошибается. Не могу даже вообразить себе, почему ему так показалось.

— Вы правы. — Эшли положила Кристиана в колыбельку и накрыла тонким одеялом. — Надо бы поискать Рут и попросить, чтобы она посидела с Гедеоном. Знаю, что Ной хотел показать вам наш дом, но, если не возражаете, я сделаю это сама.

Джесси взглянула на часы над камином.

— Я пообещала мужу долго не задерживаться, — сочинила она, невольно подтверждая подозрения Эшли, уверенной, что Ной держал свою жену в узде. — Возможно, если он уже спит, я смогла бы пойти с вами.

— Хорошо, если дело только в этом. — Эшли подняла с пола Гедеона. — Пойду отыщу Рут и передам ей это прелестное создание. — Она подождала, пока Джесси уйдет, и с задумчивым видом обратилась к малышу:

— Что-то не так в твоей семье, верно? Но черт меня побери, если я не выясню, в чем дело.

— Черт! Черт! Черт! — весело закричал Гедеон, размахивая кулачками.

— Ох, дорогой, — рассмеялась Эшли, — только не проболтайся, от кого ты узнал это слово.

Десять минут спустя Эшли нашла ожидавшую ее в коридоре Джесси.

— Я так понимаю, что Ной спит? — спросила она.

Джесси отрицательно покачала головой:

— Отнюдь, то есть он спал, но проснулся, когда я открыла дверь. И попросил нас подождать, пока умоется и побреется. Вы не возражаете?

— Конечно, нет. Вообще-то если уж Ной смог встать с кровати, может быть, ему самому захочется все показать.

Решив, что Эшли могла бы послужить чем-то вроде буфера, Джесси собиралась уговаривать ее остаться, но в этот момент увидела на широкой лестнице Ноя.

Эшли проследила за взглядом Джесси и тоже увидела бодро спускавшегося по ступеням Ноя.

— Прекрасно выглядишь, — сказала она. — Не думала, что так быстро поправишься.

Ной, улыбаясь, подошел к Джесси, обнял за талию, поцеловал в щеку и ответил:

— Это потому, что прежде никто так не заботился обо мне, как Джесси. Клянусь, у нее волшебные руки.

— Не сомневаюсь, — подтвердила Эшли. — Я только что сказала Джесси, что уж если ты поднялся с постели, то сам и покажешь своей жене наш дом. — Хотя Ной и Джесси сразу же поспешили пригласить ее пройтись вместе с ними, в их глазах Эшли прочитала противоречивые мысли. Взгляд Джесси умолял ее пойти с ними. В золотисто-зеленых глазах Ноя тоже отражалась просьба, но иного рода: ему хотелось остаться с женой наедине. Эшли находила Джесси совершенно очаровательной, но не могла себе позволить вмешиваться в личную жизнь Ноя, тем более когда он явно давал ей понять, что не хочет этого. — Спасибо вам, но я еще не забыла то время, когда мы с Салемом только поженились. Нам никак не удавалось побыть вдвоем в этом доме. Если вы не против, я пойду лучше найду своего мужа и разузнаю, изменилось ли что-нибудь с момента моего ухода.

Взяв Джесси под руку, Ной помог ей спуститься по лестнице и повел по извилистой дороге. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, но деревья все еще купались в его ярких оранжевых лучах. Ной указал на ряд небольших, выкрашенных в белый цвет домов, окаймлявших необъятное поле, засеянное табаком:

— Большинство из тех, кто работает на этом поле, здесь же рядом и живет. Огороды, где они выращивают овощи, тянутся до самых лесов.

Ной и Джесси свернули с дороги и обошли северный угол дома.

— Пойдем, я хочу показать тебе конюшни, их две.

В первой были размещены лошади, которых использовали на плантации, тяжеловозы и скакуны. Здесь же хранились фургон, коляски и всевозможный фермерский инвентарь. Вторая постройка была занята породистыми, красиво лоснящимися лошадьми. Джесси, громко восхищаясь, гладила их шеи, разговаривала с ними и кормила кусочками сушеных яблок.

— Ты умеешь ездить верхом? — спросил Ной, довольный ее реакцией.

— Когда-то умела, но на таких красивых лошадях мне никогда не доводилось ездить.

— Тогда мы выберем скакуна для тебя. Как насчет того, чтобы покататься завтра утром?

— Если тебе хочется, — покорно ответила Джесси, невольно вспоминая разговор с Эшли в детской. А заботило ли его когда-нибудь то, что хотелось ей? И почему он вдруг спросил сейчас? Она даже чуть было не попросила его не быть таким любезным. В некоторых случаях его жестокость легче переносилась. — Хочется, — сухо ответил Ной. Он обнял ее за талию, когда они вышли из конюшни и направились вдоль ограды загона. Затем Ной показал коровник, амбар, где сначала выращивали, а потом сушили и упаковывали табак. Джесси увидела и только что выстроенную летнюю кухню. Когда они подошли ближе к дому, с нижней веранды донесся смех. Ной резко дернул Джесси назад, желая подольше побыть с ней наедине.

— Куда ты меня тянешь? — Джесси начинала раздражаться.

— Никуда. Разве нужно обязательно куда-нибудь идти? Я думал, мы просто наслаждаемся прогулкой вдвоем.

Джесси внезапно остановилась.

— Я хочу вернуться в дом, — сказала она. — Пожалуйста, Ной. Твои родители огорчатся, если нас долго не будет с ними.

— Хорошо, — грубо ответил Ной. Ему так хотелось заняться с ней любовью у реки. — Но вначале я проведу тебя по первому этажу и расскажу, что и где находится, а затем мы присоединимся к остальным на веранде.

Ною показалось, что последняя часть его экскурсии закончилась слишком быстро. Джесси придерживалась другого мнения. Она догадывалась, какие планы он вынашивал, когда вдруг повернул от дома в обратную сторону. Находясь с ним наедине, она испытывала некоторую неловкость. Поведение Ноя было нарочито вежливым. Но Джесси действовали на нервы его случайные прикосновения в библиотеке, в танцевальном зале, в гостиной, в кабинете и на кухне. Как многозначительна была пауза у двери кладовой. Джесси решила, что он играл роль заботливого мужа только с целью позлить ее. Ну что ж! В таком случае он добился своего.

Когда они появились на веранде, даже улыбка Джесси не могла скрыть ее настроения. Роберт, Салем и Иерихон одновременно встали и предложили Джесси кресло, как только она шагнула на вымощенный плитами пол. Поблагодарив, она отказалась, устроившись на ступени рядом с Кортни.

Ной собирался уже подсесть к жене, но был заключен в крепкие объятия и от неожиданности чуть не полетел с лестницы.

— Слава Богу, парень! Я думала, ты так и не придешь поздороваться!

Обернувшись, Ной обнял Тильду за ее широкие плечи и поцеловал в обе щеки шоколадного цвета.

— Где ты была?

— В детской. Ходила смотреть на твоего чудесного сына! — Освободившись от объятий Ноя, она поправила домашний чепец и разгладила платье на своей мощной груди. Тильда стояла руки в боки и выжидательно смотрела на Ноя. — Ну? — не выдержав, топнула она ногой и услышала за спиной хихиканье Рэй.

Ной притворился, что ничего не понял.

— Что «ну»?

— Познакомь меня, детка!

— Почему рядом с тобой я до сих пор чувствую себя зеленым юнцом? Как тебе это удается? — возмутился Ной.

— Практика, — коротко ответила Тильда.

Ной видел, как Салем за ее спиной мимикой и жестами подстрекал начать спор. Но не так-то просто было поймать его на удочку.

— Не стоит, брат, у меня совсем нет желания усложнять свои отношения с нашей уважаемой мэм.

Тильда быстро оглянулась, метнув подозрительный взгляд на Салема, но тот уже успел сесть в кресло и сделать абсолютно невинный вид.

— Ну? — еще раз повторила она.

Ной представил свою жену.

— Джесси, это Тильда. Ей достаточно просто посмотреть на меня, чтобы я признался, что стащил ее воскресные пирожки. Тильда, а это моя жена Джесси.

Женщина осмотрела Джесси с головы до ног.

— Боже, какая худышка. Держу пари, мисс Эшли не такая худая. Уж и не знаю, как обращаться с подобной тростиночкой.

— Джесси может свалить меня с ног одним ударом, — весело сказал Ной. Тильда проворчала:

— Скорее наоборот. Она, как пушинка. Я боюсь и обнять-то ее. Вдруг что-нибудь сломаю?

— Я совсем не такая хрупкая, как кажусь на первый взгляд, — попыталась возразить Джесси. — Очень рада познакомиться. Все говорят, что вы замечательная женщина.

Тильда почувствовала, как тепло разлилось по ее телу.

— Вряд ли обо мне здесь так говорят, но все равно спасибо за добрые слова. — Она опять внимательно оглядела Джесси. — Мне очень нравится ваша жена, мистер Ной. Ты будешь с ней счастлив. — И сразу же вышла с веранды.

Вы завоевали ее привязанность, дорогая, — сказала Черити, увидев полное недоумение на лице Джесси.

— Но как так может быть? Ведь она совсем не знает меня.

— Тильда знает, — мудро произнесла Рэй. — Она может по глазам человека узнать его душу.

Ной чуть громко не застонал. Обычно он с большим уважением относился к дару Тильды. Но в данном случае она глубоко заблуждалась, впрочем, как и все остальные. Внешность Джесси слишком обманчива. Нужно было узнать ее натуру, чтобы мнение переменилось. Ной вспомнил о письме, которое он написал Дрю Гудфеллоу. Несомненно, он что-нибудь выяснит.

— И кроме того, — вмешался Иерихон, — мы рассказали Тильде, как вы спасли жизнь Ноя. Это ее очень тронуло.

— К тому же она полюбила Гедеона, — добавила Эшли.

— И вы не Хилари Боуэн, — проболталась Кортни.

— Салем строго взглянул на дочь:

— Ты ведешь себя неприлиу[о, Кортни. То, что ты сказала, неприятно ни Джесси, ни Хилари, ни твоему дяде.

— Но до дядиного прихода вы же все говорили, что…

— Достаточно, — резко оборвал Салем.

— У Кортни вытянулось лицо.

— Я не понимаю.

Ной присел на ступеньки к своей племяннице и потянул за собой Джесси.

— Мои слова не всегда совпадают с моими делами. Ты этого не поймешь, просто принимай все как есть, девочка.

— Но это несправедливо, — надула губки Корнти.

— Согласен. — Ной ласково потрепал ее по щеке, а Кортни многозначительно посмотрела на остальных взрослых. В ее прищуренных глазах он читал свои же мысли по поводу Хилари и Джесси. — Кстати, а где твои братья и кузены с кузинами? — Ной попытался сменить тему разговора.

— В своих комнатах. Мне одной разрешено не спать в столь поздний час, — важно произнесла Кортни, вызвав улыбки на губах всех членов семьи.

— И я уже сожалею об этом, — вздохнул Салем. Он был недоволен болтовней дочери.

— У тебя представилась возможность поболтать с Кэмом? — спросила Джесси у Кортни.

Даже сквозь серо-голубой полумрак можно было заметить, что на щечках девочки появился румянец.

— Лишь немножко. Он вместе с командой отправился по реке дальше, в Норфолк.

— Салем, ты не мог бы отдать мне Кэма на то время, пока я буду работать над Конвенцией? Мне бы очень хотелось взять мальчугана с собой в Филадельфию. Во время нашего плавания он был для Джесси незаменим.

Джесси промолчала. Кэм действительно был ей очень нужен, если бы она намеревалась поехать вместе с Ноем. Однако поскольку в ее планы это не входило, то сама дискуссия казалась абсурдной. Но Джесси вынуждена была держать язык за зубами, чтобы не выдать себя.

— Я не возражаю, — ответил Салем, — но решать должен Кэм. У меня создалось впечатление, что он оставил свой дом, лишь бы только не быть нянькой.

— И не видеть пьяницу-отца, и не слышать его братьев, — дополнила Джесси. Когда все с удивлением посмотрели на нее, она добавила:

— Кэм сам рассказал мне об этом. Пока Ной работал, мы много времени проводили вместе. Он… он любил поговорить, и… в общем, наши отцы слишком много выпивали. Только не подумайте, что мой отец плохо обращался со мной. Это не так. Но он почти… не замечал меня. — Джесси почувствовала, как Ной трогал вьющиеся концы ее волос. Он делал это очень нежно, и если бы в настоящий момент он притянул ее к себе, то она не стала бы сопротивляться, если бы, конечно, они были здесь одни. — Вам может показаться, будто я жалуюсь, — продолжила она, виновато улыбаясь, — извините, но я просто подумала, что вы должны знать: моя семья не похожа на вашу.

— Такая семья, как наша, большая редкость, — заметил Роберт, закуривая сигару. Его лицо на миг осветилось.

Ной зажал в кулаке несколько белокурых прядей. Должно быть, она мучилась, продолжая лгать.

— Наверное, Джесси чувствует себя обязанной рассказать вам немного о себе. Я знаю, что родители первого мужа создали ей невыносимые условия.

Джесси сожалела, что успела так много наговорить Ною. Ей было все равно, знали ли Маклелланы ее семью, но она возненавидела себя, когда снова услышала о несуществующих Грэнтхэмах из уст Ноя. Хотя надеялась прежде, что выдуманная ею история останется между ними.

— Им же хуже, — решительно заявила Черити. — Но тебе давно следовало дать Джесси понять, что наше доверие основывается не на кровном родстве.

Сидя в кресле, Иерихон наклонился вперед, положив локти на колени. Наморщив лоб, он изучал лицо Джесси. Рэй убрала назад выбившийся локон своих светлых волос.

— А знаете, Джесси, по-моему, я вас где-то встречала.

Только не могу…

Джесси боялась этого разговора с того момента, когда Иерихон признался, что почти все время тратил на азартные игры, недолго живя в Англии. Ной, между прочим, ни разу не поинтересовался ее прошлым, когда она еще не была замужем за вымышленным Робертом Грэнтхэмом, и даже не выяснял ее девичью фамилию. Сейчас все должно было раскрыться, так как не оставалось сомнений, что Иерихон играл в карты с ее отцом.

— Вероятно, вы знали моего отца, — перебила она Рэй. — Лорд…

— Винтер! — воскликнул Иерихон. — Конечно. Лорд Винтер. Господи! Да у вас же его волосы и глаза. Не знаю, почему я сразу не догадался. Лорд, да, я несколько раз играл с ним.

— Думаю, это не предвещало моему отцу ничего хорошего. Ной говорил, что вы великолепный игрок.

Иерихон откинулся на спинку кресла и, вытянув ноги, скрестил их.

— С тех пор прошла целая вечность. Сейчас я уже столько не играю. Скажите, Джесси, а чем были недовольны родители вашего покойного мужа? Насколько я помню, лорд Винтер всеми уважаем, имеет титул и богатство.

— Мой отец умер, — ответила Джесси, — и мама тоже. В нашем имении произошел пожар. Он унес жизни моих родителей, а все имущество сгорело.

— О Боже, — тихо простонал Иерихон. — Извините, я не знал.

— Ничего страшного. Вы и не могли знать. В правы, моего отца все уважали, он имел титул. Однако после пожара у меня ничего не осталось. Вот это и не нравилось некоторым.

— Как же вы потом жили? — поинтересовалась Эшли. — Должно быть, пришлось нелегко?

— Было… ужасно, — искренне призналась Джесси. — В Лондоне я нанялась в компаньонки. После познакомилась с Панбер… с Робертом, и мы поженились.

Заметил ли Ной, что она запнулась? Он умел моментально догадываться об ее очередной лжи и часто оказывался прав. Джесси обрадовалась, когда Кортни выпалила:

— А та женщина, у которой вы служили компаньонкой, была придирчивой, властной и капризной? Вы выполняли у нее тяжелую и нудную работу?

Джесси удивилась, что столь юную леди это могло интересовать.

— Почему ты задала мне такой вопрос?

— Потому что это так романтично: муж пришел вам на помощь и изменил образ жизни, который вы вынуждены были вести по воле судьбы.

— А, теперь я понимаю. Что ж, боюсь, разочарую тебя. Дело в том, что леди Говард была ко мне очень добра, и потому меня совсем не требовалось спасать.

Кортни печально вздохнула.

— Господи, Кортни, — с чувством произнес Салем, — о чем ты думаешь? Такое впечатление, будто твои мозги одеревенели.

Кортни приняла оборонительную позицию. Ее серые глаза, точь-в-точь как у отца, сверкнули.

— Все знают, что ты увез маму от ее противного дяди в Линдфилде, — выпалила девочка, оживленно жестикулируя. — А Иерихон спас тетю Рэй от неминуемой гибели в затрапезном баре английских солдат. Так что у меня не деревянные мозги.

— По-моему, я не употребляла слово «затрапезный», — тихо заметила Рэй.

— Значит, и у тебя деревянные мозги, — добавил Иерихон, — потому что ничего романтичного я здесь не нахожу.

Эшли поднялась с кресла и обратилась к Кортни:

— Пойдем со мной, милая леди. Тебе пора уже спать. Все те истории, что ты слышала, кажутся романтичными лишь на словах. — Она взяла маленькую ручку Кортни. — Спокойной ночи всем. Полагаю, к завтрашнему утру путаницы в этой детской головке уже не будет.

Кортни подбежала к отцу и поцеловала его перед сном. Затем мать и дочь удалились в дом.

Удостоверившись, что Кортни его не услышит, Салем от души рассмеялся.

— Верно, Иерихон, — толкнул он своего зятя в плечо, — а это действительно было немного романтично.

— Будь осторожен при ответе, — предупредила Рэй.

Джесси так и не слышала продолжения. Она была поражена непринужденностью, с которой общались лужья и жены, да и дружеской атмосферой, царившей в семье Маклелланов. Их смех казался заразительным, а юмор — слегка непристойным. Каждому, начинавшему ю какой-либо причине возмущаться, тут же напоминали чем-то таком, что он или она совершали в прошлом. 1ерити и Роберт, возглавлявшие большое семейство, относились ко всему с поразительным спокойствием. Над 1Ноем также подшучивали, а он, в свою очередь, позволял себе колкости в адрес других. Джесси понимала, что была единственным человеком, кого освободили от едких, но безобидных замечаний, и потому испытывала какое-то странное чувство одиночества.

Ной сидел, прислонившись к одной из белых колонн веранды. Джесси неожиданно поняла, что сидит, уютно устроившись между его раздвинутыми ногами и к тому же опустив голову на плечо мужа. Свет горевших свечей, струившийся изнутри дома, освещал лишь крыльцо, но даже в полумраке Джесси могла видеть, какими хитрыми взглядами обменивались Черити и Роберт.

Джесси положила свои руки на руки Ноя, когда тот обнял ее за талию. Это не было проявлением нежных чувств, как показалось остальным, просто таким образом она удерживала его шаловливые ручки на почтительном расстоянии от своих грудей. Ной, по-видимому, не понял, почему она это сделала, и был доволен, у Джесси поднялось настроение. Она уже не ощущала себя столь одинокой.

Постепенно смех и разговоры о прошлом утихли. На веранду вернулась Эшли, и все переключились на темы урожая, вспоминали об отсутствующих членах семьи, о новой кобыле, недавно купленной Робертом, и, наконец, заговорили о политике. Последняя тема вызвала горячие споры, и участники заняли противоположные стороны, четко определявшиеся полом, а не супружескими отношениями. Вскоре на пороге появилась Тильда и каждому предложила горячего рома.

— Ты, как всегда, вовремя, Тильда, — воскликнул Роберт, — мы только что…

— Знаю мистер Роберт, — с многострадальным видом произнесла она, — я слышала всех вас даже в другом конце дома. Это возмутительно.

Не обращая внимания на взрыв хохота, Тильда снова скрылась.

Двадцать минут спустя Ною удалось поймать пустой бокал Джесси, прежде чем он выскользнул из ее вялых пальцев. Ной поставил бокал рядом со своим и внимательно посмотрел на жену. Она уснула. Ной улыбнулся.

Иерихон усмехнулся:

— Похоже, Джесси не унаследовала от своего отца привязанности к алкоголю.

Ной понимал, что эту часть своей жизни она не выдумала. Это было просто чудом из чудес.

— Думаю, ее отец был именно таким, каким она его нам описала.

— Хуже, — добавил Иерихон, и с его губ исчезла улыбка. — Я никогда его не видел без стакана в руке. Он не прекращал пить, даже когда играл. Несомненно, что, если бы он не погиб во время пожара, вино все равно уничтожило бы его.

— Но он никогда не сквернословил, верно?

— Верно, я никогда не слышал от него брани. Наоборот, он был очень вежливым, хотя я плохо знал его. Мы встречались с ним всего несколько раз, в игорных домах. В то время я не предполагал, что у него есть дочь. Не уверен, упоминал ли он вообще о своей жене. Удивительно то, что, сколько бы он ни выпивал, трудно было определить степень его опьянения.

— Как-то Джесси сказала, что ее отец мог очаровать кого угодно.

— Пожалуй, — согласился Иерихон.

— Ной, — осмелилась вступить в разговор Рэй, — знаю, что ты не хочешь это обсуждать, но все-таки рискну спросить. Что ты рассказал Джесси о Хилари?

— Почти ничего А что? — Он сразу насторожился — Она спрашивала вас о Хилари?

— Конечно, нет. Мы же едва знакомы. Но ты сразу раздражаешься, когда речь заходит о Хилари. Это наводит на определенные мысли.

— Нет ничего странного в том, что я попросил вас не отзываться плохо о моей бывшей невесте, — сердито ответил Ной. — До того как мы познакомились с Джесси, я действительно собирался жениться на Хилари по возвращении в Америку. — Это все, что он мог сообщить им, чтобы сохранить в тайне свое намерение все-таки жениться на ней. — Хилари не заслуживает такой подлости с моей стороны.

— Значит, Хилари ничего не знает о твоей женитьбе? — спросила Черити.

— Ничего. В любом случае письмо не дошло бы до нее раньше. Я решил по приезде рассказать ей обо всем лично. К тому же я и не собирался информировать ее в столь холодной манере. Честно говоря, я не уверен, что понимаю причину твоего беспокойства. Это из-за Хилари или Джесси?

— Из-за Джесси, — тут же ответила Рэй. — Ной, тебе будет неприятно услышать, но Хилари очень… злобная по натуре женщина.

— Ты шутишь.

— Нет. Я и раньше думала это сказать, но только не была уверена, что ты к моим словам прислушаешься. Под маской благовоспитанности скрывается порочная, своенравная, капризная женщина. Она только кажется тихоней. Предупреждаю: ты должен защищать Джесси от острого язычка Хилари.

Я не знаю женщины, которую ты мне только что описала.

Доведенная до белого каления, Рэй всплеснула руками:

— Салем, скажи же ему! Иначе я сама это сделаю.

— Господи, Рэй, — вздохнул Салем, — успокойся.

— Что вы мне должны сказать? — требовательным тоном спросил Ной, не дав сестре огрызнуться на Салема.

Салем глотнул рома из кружки.

— Помнишь, когда ты в первый раз привел Хилари в наш дом, — начал медленно он, — мы с Эшли были в ссоре, я сейчас уже даже не помню из-за чего. В общем, в то время между нами пробежала кошка. Естественно, поскольку ты привел свою гостью, мы старались не показыпать этого. Но вероятно, у нас не очень-то хорошо получалось. Должно быть, Хилари почувствовала между нами напряжение. Тогда-то она и дала мне понять, разумеется, крайне осторожно, что я могу воспользоваться ею, если только захочу.

Ной злобно прищурился, проскрежетав зубами:

— Скорее всего ты не правильно истолковал ее слова. Она просто предлагала свою помощь, почувствовав, что между тобой и Эшли не все ладно.

— Ной, она предлагала себя, но делала это очень осмотрительно. Поверь, уж я-то смог разобраться в том, что она имеет в виду.

— Я не верю тебе.

Салем пожал плечами:

— Ну что ж, мне, конечно, все равно. Но сам же потом станешь жалеть, что не поверил. Иерихон, может быть, ты его вразумишь.

Поднявшись с кресла, Иерихон зашаркал ботинками по плиточному полу веранды.

— Черт побери, Ной, — грубо и убедительно начал он, — во время одного из своих визитов Хилари как-то днем зашла в библиотеку, где я работал над счетами, и начала приставать ко мне. Тебе же она сказала, что ей понадобилась какая-то книга. Когда я понял, чего она хотела от меня, то страшно разозлился.

— Но почему ты все скрыл от меня?

— Я пребывал в замешательстве. Поверь, я пожалел об этом, когда ты написал нам, что вы с Хилари помолвлены.

Ной горько усмехнулся:

— Вот почему вы все так горели желанием отправить меня в Англию. Вам было прекрасно известно, что Хилари не выйдет за меня замуж до этой поездки.

— Мы в этом не были уверены, — сказала Черити. В ее тихом голосе чувствовалась жалость к сыну. — Только надеялись, что так будет, зная об отвращении Хилари ко

— всему британскому. Согласись, Ной, это довольно странно.

— Если она питала отвращение ко всему британскому, как вы выразились, то почему же она была готова броситься в объятия Иерихона?

— Ты ничего не понял, — ответил Салем, — на самом деле ни Иерихон, ни я ей не были нужны. Ей хотелось только разрушить наши браки. Хилари совсем не учла то, что Иерихон и Эшли многое сделали для Америки во время войны. Проклятие, Иерихон был даже ранен в том же сражении, которое стоило жизни ее брату! Нет, дело совсем в другом. Просто моя жена и брат владеют недвижимостью в Англии, и Хилари позавидовала чужому богатству.

— Это всего лишь предположение, — усомнился Ной, — я и не знал, что вы любите обсуждать поступки других людей.

— Сомневаюсь, что это предположение, — терпеливо пытался возразить Салем. — Для Хилари ничего не значило, что мы с Иерихоном с презрением отвергли ее заигрывания. Она умышленно повернула дело так, чтобы Эшли и Рэй стали подозревать, будто мы первыми стали проявлять к ней интерес. Если бы наши жены доверяли нам хоть чуточку меньше, Хилари добилась бы, чтобы ей поверили. Салем допил свой ром.

— Думаю, ты достаточно хорошо знаешь Рэй и догадываешься, что она все это так просто не оставила. Избавлю тебя от деталей, скажу только, что Хилари пришлось признаться Рэй в своих намерениях. Правильно или нет, но мы решили забыть об этом, так как Хилари поклялась, что не собиралась превращать тебя в рогоносца и что ее действия никоим образом не были направлены против тебя.

— Тогда почему вы вспомнили об этом сейчас? Я бы по-прежнему находился в счастливом неведении.

— Несомненно, — сказала Рэй, — но через несколько дней ты отправишься в Филадельфию и не только сообщишь Хилари о своей женитьбе, но и познакомишь ее с женой-англичанкой! Ты можешь вообразить, как Хилари воспримет это?

— Ей будет больно. И я понимаю это.

— Она будет вне себя от бешенства! И если ты не думаешь, что она начнет мстить, то, значит, ничего не понял из нашего сегодняшнего разговора.

Какое-то время Ной молчал, подыскивая нужные слова.

Затем угрюмо продолжил:

— Мне кажется, Рэй, ты излишне эмоциональна, а твои разговоры о чести Хилари преждевременны. Допускаю, что причиной обсуждения этой тем?! является ваша искренняя тревога обо мне, и я высоко ценю это. Однако вмешательство в чужие дела, и здесь я обращаюсь ко всем, а не только к Рэй, уже имело последствия для моей личной жизни, и мне это изрядно надоело. Я хочу…

— Вмешательство в чужие дела? — удивилась Черити. — Ты имеешь в виду поездку в Анг…

— А что за последствия? — заинтересовалась Рэй. Роберт опустил руку на колено своей жены, предостерегая ее от дальнейших вопросов.

— Черити, пусть сын договорит, — произнес он мягко, но в то же время твердо. — Рэй, помолчи.

— Спасибо, папа. — Ной глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы вы знали: я люблю вас всех. Более того, я вас уважаю. Думаю, вы испытываете те же чувства по отношению ко мне, иначе сегодня не ощущали бы потребности рассказать всю правду. Но я очень обижен, потому что вы не были со мной откровенны с самого начала. Я знал, что вы не одобряли моего выбора, но ни один из вас не счел нужным упомянуть о главной причине своего неодобрения. Вы утаили это от меня. Вы только переглядывались, думая, что я ничего не замечаю. Вы действовали словно заговорщики за моей спиной. Считаете, я стану вас за это благодарить? Меня почти насильно заставили уехать в Англию, чтобы решать проблемы, с которыми мог легко справиться любой юрист.

— Но тогда ты не встретил бы Джесси, — тихо вы молвила Эшли.

— Верно, Эшли, не встретил бы, — равнодушно ответил Ной, приподнимаясь на ногах и беря Джесси на руки. Он почувствовал прикосновение ее нежной щеки. — Вы можете делать из этого любые выводы. — Кивнув на прощание, Ной понес Джесси в дом.

Некоторое время на веранде царила тишина. Ночные звуки, которых прежде никто не слышал, теперь казались слишком громкими. В траве беспрерывно трещали сверчки. Из леса доносились различные шорохи, там текла жизнь по своим диким законам. Долетавший с реки ветерок заставлял дрожать листья деревьев.

— Я никогда еще не видел Ноя таким злым, — нарушил тишину Салем, почесывая затылок. — С ним происходит что-то неладное.

Рэй задумчиво кивнула. В ее глазах блестели слезы.

— Боже, не хотелось бы мне встретиться с ним во время судебного заседания.

— А что вы думаете по поводу его фразы относительно встречи с Джесси? — спросила Эшли. Ее изумрудные глаза выражали беспокойство.

Глубоко затянувшись, Роберт закурил вторую сигару.

— Боюсь, наши размышления на эту тему не дадут должных результатов. Ной умышленно выражает свои мысли туманно и постоянно уходит от ответа. Мы, видимо, действительно не вправе вмешиваться в его личную жизнь. Предлагаю не докучать ему больше.

Войдя в спальню, Ной положил Джесси на кровать и зажег две свечи на ночном столике. Она зашевелилась, но не проснулась, когда он расстегнул ее платье и спустил с плеч. Затем, осторожно скинув ее туфли на пол, укрыл жену одеялом, почти не потревожив. Он чувствовал возрастающую обиду от того, что она продолжала спать, равнодушная к его чувствам, не замечая горького разочарования и крушения надежд. Да ей просто было наплевать на все это! Несмотря на то что именно он был виноват в ее безразличии, ему все-таки было обидно.

Ной разделся, затушил свечи и лег в кровать, стараясь не дотрагиваться до Джесси. Устроившись на спине, он заложил руки за голову и, не мигая, уставился в белоснежный потолок. Господи, почему же он заблудился на своем жизненном пути? Каким образом собирался теперь бороться с обрушившимся на него чувством одиночества? Его глаза наполнились слезами. Потолок расплылся. Дрожащим голосом Ной позвал:

— Джесси.

Голос его, такой тихий, сделал то, что не удалось сделать его рукам.

— Что? — проснулась Джесси.

Сам не ожидая, что когда-нибудь сможет сказать подобные слова, Ной искренне попросил:

— Джесси, ты нужна мне. Пожалуйста… ты нужна мне.

— Хорошо, — ответила она, спросонья с трудом понимая, где находится, да это было и не важно. Ной ведь предупреждал, что может захотеть ее в любое время. Прильнув, она провела рукой по его груди и по-кошачьи потерлась щекой. Хотя ощущения Джесси были притуплены из-за сонного состояния, она все же почувствовала, как напряглось его тело от ее прикосновений. Джесси поразила его первая реакция. Ной словно хотел оттолкнуть ее. Но, поскольку он сам признался, что нуждался в ней, она не отступала.

Джесси облизнула губы, что обычно уже приводило Ноя в возбуждение. На этот раз он продолжал лежать неподвижно. Она провела кончиком языка по его губам и одновременно просунула свою ногу между его ногами. Джесси смутно осознавала, что на ней по-прежнему надеты чулки. Может быть, ему не нравилось, что она заигрывала с ним?

Продолжая целовать его сомкнутые губы, Джесси пальцами теребила густые волосы, проводила по чувствительному месту за ухом. Губы Ноя оставались сжатыми, несмотря на нежное, возбуждающее давление ее языка. Джесси принялась целовать его подбородок в ожидании, что он тоже начнет ее ласкать. Но этого не произошло.

Чего он добивался?

Пришедшая в замешательство от его равнодушия, Джесси присела на кровати, сняла чулки и платье. Отбросив одежду в сторону, она склонилась над ним, касаясь грудью. Наконец-то ей удалось расшевелить его.

Ной страстно, до боли, обнял ее, но тут же одним движением, полным презрения и отвращения, отпихнул от себя.

— Господи, как я устал от тебя, — с горечью в голосе воскликнул он, — убирайся подальше.

Ошеломленная, Джесси перебралась на свой край кровати и натянула одеяло, чтобы полностью укрыться. Теперь она окончательно проснулась, но было бы лучше, если бы все происходило во сне, а не наяву. Ее душили слезы, а чувство оскорбленного самолюбия заставило словно окаменеть. Она с ужасом смотрела на Ноя, пытаясь распознать истинную причину его гнева.

Ной сел, свесив ноги на пол, и взял с кресла-качалки, стоявшего поблизости, свои брюки. Надев их, он подошел к окну. Отдернув занавески, Ной прислонился лбом к холодному оконному стеклу.

— Я сам себе противен, — сказал он с отвращением. Обернувшись, Ной взглянул на лежащую в постели Джесси. Спальная комната озарялась голубоватым лунным светом. Лицо Ноя казалось вытянутым и серым. Он взъерошил волосы. — Утром я уезжаю в Филадельфию. Вопреки всему, о чем мы говорили раньше, я считаю, что будет лучше, если ты останешься здесь. Мне нужно побыть одному, чтобы сконцентрироваться на работе, ко

Торую предстоит проделать.

Свернувшись калачиком и закрыв глаза, Джесси раздумывала, почему ее не обрадовали его слова. Ведь он предлагал ей именно то, чего она хотела. Джесси и сама уже решила оставить его. Тогда почему же она чувствовала себя такой опустошенной от мысли, что Ной вернется к Хилари? Определенно это он и собирался сделать.

— Через несколько недель я вернусь, — продолжил Ной, — и, возможно, тогда нам удастся решить, как жить дальше. Повторяю, по поводу Гедеона ты не должна волноваться. О разводе в настоящее время я не думаю. Мне необходимо как следует обо всем поразмыслить.

Если он и принял решение относительно Джесси, то каковы были ее замыслы, оставалось для него загадкой.

— Тебе здесь все будут рады. Я скажу родным, что уезжаю один, чтобы лучше обустроить наш дом, в котором вам с Гедеоном должно быть уютно. Никому это не покажется странным. В конце концов мы провели шесть недель, не расставаясь друг с другом.

Джесси не сомневалась, что в доме Маклелланов она будет окружена заботой и вниманием. Но каково ей будет без Ноя? Она постоянно станет думать о том, что он с Хилари и вскоре вернется, чтобы расторгнуть их брак. Как она сможет жить с его родными, вероятно, даже ощущать себя частицей этой большой и дружной семьи, а после порвать с ними все отношения, когда Ной объявит о решении развестись? Она устала от лжи, опутавшей ее жизнь и управлявшей ею.

— Дальше по коридору есть пустая комната, — сказал Ной, засунув большие пальцы за пояс брюк и чуть раскачиваясь. — Ночь я проведу там. Утром вернусь сюда, прежде чем кто-либо проснется. Никто ничего не узнает. Спокойной ночи, Джесси. — Возле двери Ной остановился. — Мне очень жаль, что произошло сегодня вечером. Я должен был сразу догадаться, что ты подумала, будто мне нужно от тебя лишь одно.

Почти перед рассветом Ной возвратился в спальню. Устало облокотившись о дверь, он тупо смотрел на аккуратно застеленную кровать: помещение было пустым. Джесси ушла.

 

Глава 11

Из гардероба и комода исчезли только те вещи, которые Джесси носила еще до свадьбы. Не было и ее походного плаща. Оставив свой сундук, Джесси прихватила с собой один из чемоданов Ноя. Часы лорда Гилмора, кольца и монеты тоже исчезли. Ной обратил внимание, что на месте лишь его драгоценности, хранившиеся в той же шкатулке из тикового дерева, что и награбленное добро Джесси. Он открыл сундук. Тот оказался пустым, но внутренняя обивка была неровно распорота вдоль всей длины. Ной задумался над этим. Можно было предположить лишь то, что Джесси что-то там прятала. Ной этого не заметил, когда разбирал сундук на борту «Клэриона», обнаружив ворованные ценности среди вещей ее и Гедеона. Интересно, что Джесси могла скрывать от него все это время?

Задумчиво потирая лоб, Ной закрыл сундук и тяжело уселся на него сверху. Другого выхода, кроме как отправиться разыскивать жену, у него не было. Как это в ее натуре: обратиться в бегство вместо того, чтобы обсудить условия расторжения их брака. А ведь он ясно дал понять, что в любом случае станет заботиться о Гедеоне.

Ной умылся, но бриться не стал, чтобы не терять время. Кое-как пригладив руками волосы, он быстро облачился в одежду для верховой езды. Направляясь широким шагом к детской, Ной на ходу завязал на шее черную ленту гро-гро.

Рут и Кристиан еще спали, но, как он и ожидал, Гедеона в кроватке не оказалось. Тихо прикрыв за собой дверь, Ной по коридору побежал к лестнице, а затем, перепрыгивая через несколько ступеней, спустился на первый этаж. По пути он заглянул во все комнаты в надежде найти там Джесси. Но везде было пусто и тихо.

Ной забежал на кухню. Он уже забыл, как рано начинался день в этом доме. Роберт, Салем и Иерихон сидели за огромным дубовым в зазубринах столом и пили кофе, в то время как Тильда готовила им завтрак. На кухне витал аромат жареного бекона и только что испеченных булочек.

Тильда первая заметила Ноя. Продолжая разбивать яйца, она поцокала языком и осуждающе покачала головой, метнув на него неодобрительный взгляд. Ной не расслышал, что она пробормотала себе под нос, но это было не важно. Суть он уловил.

Салем замолк на полуслове, поставив кружку на стол, как только увидел, что появился Ной.

— Доброе утро, — небрежно бросил Салем, но взгляд его был настороженным. — А мы вот сидим и гадаем, когда ты проснешься. Может быть, ты так и не сомкнул глаз? Ты выглядишь просто ужасно.

— Как давно она ушла? — напрямик поинтересовался Ной.

Салем задумался, нахмурив брови.

— Не знаю точно. Иерихон, когда тебя разбудил конюх?

— Скорее всего около трех часов ночи, — ответил Иерихон, почесывая подбородок. — Приблизительно так. Но я имею в виду время, когда был разбужен, и ничего не могу сказать о том, когда она ушла. Билли говорит, что тридцать минут звал на помощь, прежде чем пришел другой конюх, который и освободил его.

— А почему тебя нужно было освобождать? Что-то случилось? — недоуменно спросил Ной. Выдвинув из-под стола стул, он, не спеша, сел на него. Тильда подала ему горячий кофе. Она в сердцах стукнула кружкой об стол. — Неужели Джесси связала Билли? Здоровенного Билли?

Роберт искоса взглянул на сына:

— Билли сделал все, что мог.

— Но как такое могло случиться? Билли справился бы с тремя Джесси.

— Билли немного туповат, — спокойно ответил Роберт, — но быстро сообразил, что нужно делать, когда на пего наставили дуло пистолета.

— Что?! — Ной потер брови пальцами. — Господи, так вот что она прятала в своем сундуке. Проклятый пистолет. Как же я не заметил его? — Ною вдруг показалось странным, что она никогда не целилась в него. — Все равно, — продолжил он, увидев удивленные лица родпых, — почему же ты не пришел ко мне, Иерихон, когда это случилось?

— Я-то пришел, да тебя в спальне не оказалось.

— Проклятие! В это время я как раз вышел. А ты не догадался поискать меня?

— Нет. Вместо этого я разбудил Роберта. Однако он напомнил, что мы не должны вмешиваться в твою личную жизнь. Вот и все.

Отец! Как ты мог подумать, что мне безразличен уход Джесси?

Роберт пожал плечами:

— После того, как я узнал, о чем Билли поведал Иерихону, мне показалось, что она была весьма решительно настроена уйти. А ты предоставил ей такую возможность.

— Откуда я знал, что тебя это так взволнует?

— Черт побери! — закричал Ной. — Конечно, меня это волнует! Я же…

— Что?

Ной осекся, закрыв на минуту глаза. Он почти произнес эти слова вслух. Ему стало страшно. Если это было правдой, значит, он постоянно обманывал себя? Нет. Это не могло быть правдой. Неужели он полюбил ее?

— Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь стряслось, — взволнованно сказал он вслух. И это, безусловно, было правдой. Тяжело вздохнув, Ной потянулся за кружкой с

— кофе скорее для того, чтобы согреть свои руки, чем пить. — Некоторые вещи, касающиеся моей женитьбы на Джесси, трудно… довольно трудно объяснить. И еще труднее понять. Она была не совсем честна со мной, и мы с ней кое-что скрывали от вас. Больше я ничего не могу сказать.

— Но вы ведь поженились? — смущаясь, спросил Салем. — Тогда почему спали раздельно? Даже в отдельных комнатах? Странно.

— Да, мы поженились. Временно.

Тильда поставила на стол тарелки с яичницей-болтушкой, беконом и хлебом с маслом, все время неодобрительно Цокая языком:

— Никогда не слышала ничего подобного. Отдельные спальни. Ну и ну.

Наступившую за этим напряженную тишину нарушил кашель Роберта. Ной выглядел так, словно в любую минуту готов был задушить Тильду, и это тревожило старика.

— А ваш брак официально зарегистри…

— Да, зарегистрирован, — закончил за него Ной. — И не нужно больше вопросов по этому поводу. Было бы хорошо, если бы вы помогли мне вернуть Джесси домой.

— Билли заметил, в каком направлении она ушла?

Салем кивнул, откусывая ломтик бекона.

— Ну и? — язвительно произнес Ной. — Мне потребуется заплатить за информацию, которой ты располагаешь?

— У тебя грубые манеры. Если ты так же разговаривал с Джесси, то неудивительно, что она решила уйти.

Лицо Ноя побагровело, когда он посмотрел на старшего брата. Чтобы предотвратить ссору, Иерихон встал между ними:

— Сев в одну из наших повозок, Джесси поехала по дороге, ведущей в Ричмонд. Она не могла далеко уехать, потому что была ночь, да к тому же Билли запряг ей повозку со сломанной осью.

— Господи! — Ной в отчаянии вскинул руки и потряс сжатыми кулаками. — Теперь с ней обязательно что-нибудь случится в дороге.

Ной поднялся и снова задвинул стул на прежнее место. Затем молча выскочил из кухни.

Иерихон вздрогнул от шума захлопнувшейся двери.

— Может быть, нам стоит пойти с ним? Трудно предположить, что он сможет сделать с Джесси, когда догонит ее, находясь в таком состоянии.

— Если бы он хотел, чтобы мы пошли с ним, то уж попросил бы, — мудро изрек Роберт.

Салем ковырял вилкой в своей тарелке с яичницей.

— Не похоже, что Джесси выехала отсюда впопыхах, и дело здесь не в сломанной повозке. Хотя я не понимаю ее поступка. В любом случае, если колесо и отскочит, Джесси серьезно не пострадает, а Ной должен быть счастлив, что ему не придется догонять ее до самого Ричмонда. Черт побери, хотелось бы мне знать, что с ним происходит. Он ведет себя как полный идиот.

Роберт ухмыльнулся:

— Помнится, другой мой сын вел себя точно таким же образом. — Он пронзил Салема своими темно-зелеными глазами. — После двенадцати лет супружеской жизни ты

Уже забыл, каким был в самом начале?

Салем глуповато улыбнулся, вспомнив, как ухаживал за Эшли.

— Все знают, что я вел себя как осел, но не как идиот. А это разные вещи.

— Ну, конечно, — рассмеялся Роберт, — лучше давай доедай побыстрее, у нас есть работа.

За их спинами Тильда продолжала неодобрительно бурчать, скрывая от всех смеющиеся глаза.

Утро выдалось холодным и серым. Дорога, проходившая вдоль реки, была окутана густым туманом, не собиравшимся, по всем признакам, рассеиваться. Трава блестела от росы. Ной выбрал себе норовистого гнедого скакуна, темперамент которого превосходно соответствовал его внутреннему состоянию. Ной испытывал острую потребность кем-нибудь управлять, и легко возбудимый породистый конь оказался стоящим противником в состязании.

Ной не отпускал поводья до тех пор, пока не ощутил себя полновластным хозяином коня. Но даже тогда, когда Ной расслабился и пришпорил коня, Генерал рванул вперед таким диким галопом, что чуть не скинул седока на землю.

— Коварное животное, — бранился Ной, сдерживая лошадь. Он проскакал приблизительно с четверть мили. — Я хочу сломать ее шею, а не свою. — Генерал фыркал, гарцевал. Но перешел на менее опасный аллюр, лишь когда Ной стегнул его кожаным кнутом.

Проскакав еще миль десять, Ной увидел впереди повозку. Она стояла у края дороги на трех колесах, завалившись набок. Как Билли и предполагал, Джесси не могла далеко уехать на таком средстве передвижения. Каково же было удивление Ноя, когда он обнаружил, что повозка пуста. Каким образом Джесси думала продолжать свой путь с чемоданом, ребенком и лошадью без седла? Было очевидно, что она во что бы то ни стало хотела уйти от него. Для достижения этой цели она приложила все силы.

— Пойдем искать, Генерал, — грустно сказал Ной, — она наверняка где-то поблизости.

Серый туман клубился над дорогой. Ной свернул к деревьям, где должна была скрываться Джесси. Плач Гедеона остановил его. Резко дернув за поводья, Ной направил коня к тому месту, откуда раздавался детский крик.

Заметив Джесси, припавшую к земле под прикрытием низко свисавших ветвей, Ной не сразу спешился. Вместо этого он преградил ей дорогу на случай, если та снова попытается сбежать.

— По-моему, Гедеон в отличие от тебя не очень-то

Риетси оставить меня, — ледяным тоном сказал Ной. Вы

Ражение его лица было таким же холодным.

— Он голоден, — тихо сказала Джесси.

— А ты даже не прихватила с собой еды?

Джесси отрицательно покачала головой, подняв на Ноя печальные, почти бесцветные глаза.

— Я думала, к утру мы будем уже в Ричмонде. И не предполагала, что это так далеко.

— Вначале тебе следовало все разузнать. Я бы сказал, что до Ричмонда сорок пять миль. Можно, конечно, было бы перебраться через реку, но ты не догадалась бы.

Джесси сильнее прижалась к стволу дерева, закутывая Гедеона в свою пелерину. Малыш перестал плакать, убаюканный тихим голосом Ноя. Посасывая большой палец своей ручонки, он уткнулся личиком в грудь Джесси.

— А где твоя лошадь? — Ной оглянулся вокруг.

— Ускакала.

— Да? Странно. Билли сказал, что запряг для тебя Дори. Это на нее не похоже.

— Она скрылась, как только я распрягла ее, — пожаловалась Джесси. Она сидела, насупившись, нервно покусывая губы. — Не понимаю, почему ты не сердишься?

— Ты имеешь в виду Дори? За нее я спокоен. Она обязательно придет домой, — ответил Ной, притворившись, что не понял смысла ее вопроса. — Рано или поздно, но придет. Кстати, а где твой чемодан?

— Я сижу на нем, — произнесла она жалобным голосом.

— Пистолет?

Джесси вскинула на него удивленные глаза.

— В чемодане, — призналась она. — Наверное, конюх проболтался тебе о нем.

Вообще-то об оружии я узнал от Иерихона, а

Билли только подтвердил это, когда мы разговаривали с ним, прежде чем я отправился на поиски. С твоей стороны было не очень-то любезно втягивать Билли в подобную историю.

— Билли случайно оказался там. Я это сделала не умышленно. И связала его только потому, что он пытался остановить меня.

— А зачем же ты угрожала ему пистолетом? — Ной осуждающе покачал головой.

— Пистолет был не заряжен. Неужели ты в самом деле, думаешь, что я способна кого-нибудь убить?

— Джесси, — вздохнул Ной, — я действительно не знаю, что можно ожидать от тебя. — Ной ловко спрыгнул с коня и присел на корточки рядом с ней. — Отдай мне чемодан. Я привяжу его к седлу Генерала. Боюсь, нам придется возвращаться пешком. Генерал не сможет всех нас довезти, и, кроме того, он еще не привык к вам с Гедеоном. — Ной предложил Джесси руку, чтобы помочь подняться, но она отпрянула от него. Рука Ноя на секунду

— повисла в воздухе, затем он медленно опустил ее на колено. — Тогда позволь мне хотя бы взять Гедеона. Тебе тяжело будет нести его всю дорогу.

— Ной, мы не собираемся возвращаться, — едва слышно произнесла Джесси, — ты должен это понять. Я спряталась, как только услышала стук конских копыт, решив, что это ты разыскиваешь нас. Если бы не Гедеон, тебе никогда не удалось бы это сделать. Прошу, оставь нас. Мы пойдем своей дорогой.

— Джесси, если даже мне наплевать на тебя, но все равно я не позволю забрать Гедеона, — мрачно сказал Ной, стараясь сдерживаться, но это ему очень плохо удавалось.

— Ты не отнимешь у меня ребенка! Я не позволю! Не для того я прошла весь этот путь, чтобы теперь потерять Гедеона!

— Проклятие! — возмутился Ной. — Послушай меня. Вы оба замерзли, и по крайней мере один из вас проголодался. К тому же эта дорога не намного безопаснее

— почтовой дороги в Англии. Если ты совсем не беспокоишься о себе, то ради Бога подумай о Гедеоне! Из всех легкомысленных идей, посещавших твою прелестную головку, эта

— наиболее ужасная. Неужели ты настолько эгоистична?

Ной встал, успев схватить поводья, когда Генерал направился к дороге.

— Я эгоистична?!

— Да, об этом говорит то, что ты не побоялась совершить с Гедеоном этот идиотский побег из-за ненависти ко мне. Вряд ли это характеризует тебя как любящую мать!

Дрожа от холода и гнева, Джесси поднялась и посмотрела Ною прямо в лицо:

— Да как ты осмелился сказать, что меня не волнует Гедеон!

— Но ведь это действительно правда! Лучше сразу бросить малыша в реку, потому что он все равно пропадет с такой мамочкой!

Глаза Джесси вспыхнули от гнева. Не задумываясь о последствиях, Джесси с размаху залепила Ною пощечину. Он долго смотрел на нее, не предпринимая ответного удара. Джесси подумала, что он сейчас повернется и уйдет, оставив их в покое. Ной бросил поводья и вырвал Гедеона из ее рук. Ошеломленная его быстротой, Джесси отпрянула назад, но споткнулась и едва не упала, успев схватиться за дерево. Лишь когда Ной, бесцеремонно повернувшись к ней спиной, вновь поднял поводья и повел жеребца через деревья к обочине дороги, она закричала.

Ной старался бережно нести Гедеона, но малыш неловко повернулся, прижав ножку, и отчаянно завопил.

Джесси бросилась за ними вдогонку:

— Ной, отдай мне сына! Ты делаешь ему больно!

Он остановился, бросив на нее холодный взгляд:

— Как ты недавно сказала, ему хочется есть. Я намерен покормить его, но только дома. Если хочешь, пойдем с нами. Выбор за тобой. — Ной продолжил путь. — Предлагаю тебе вернуться. Оставив Гедеона дома, я сразу же отправлюсь за тобой.

— Пожалуйста, не делай этого, Ной! — Джесси потянула его за рукав мягкой кожаной куртки. Ее глаза умоляюще смотрели на него. — Верни мне сына.

— Ты что-то плохо соображаешь, — ответил Ной, стряхнув ее руку. — Если хочешь идти с нами, возьми чемодан. Я подожду.

Джесси понимала, что он прав. Она действительно плохо соображала. Вернее, не соображала совсем. До сегодняшней ночи она всегда заботилась в первую очередь о Гедеоне. Но сейчас она подвергала опасности жизнь малыша, потому что ей было необходимо уйти. Оказавшись в сложной жизненной ситуации, Джесси чувствовала себя в полном смятении. Утирая слезы, она произнесла осипшим от усталости голосом:

— Хорошо, я пойду, но только ненадолго задержусь в твоем доме.

Когда она возвратилась с чемоданом, Ной подсказал ей, как привязать его к седлу. Кроме этих односложных инструкций, больше он ничего не добавил. Судорожно всхлипывая, Гедеон с ЛИХВОЙ возмещал молчание взрослых. Его плач больно ранил сердце Джесси, наполняя душу чувством вины. Не нужно было смотреть на Ноя, чтобы догадаться: он тоже обвинял ее в несчастье Гедеона. Но она сама ругала себя не меньше. Подойдя к повозке, Ной остановил коня, натянув поводья.

— Не уверен, что смогу выносить плач Гедеона еще десять миль, — сказал он, бережно заворачивая малыша в одеяльце и поправляя его шапочку. Ной даже не потрудился бросить на Джесси взгляд. — Он голоден и весь мокрый, а погода стоит сырая и холодная. Мне кажется, будет лучше, если я сначала привезу его домой, а ты пока подождешь моего возвращения возле повозки. Больше часа я не задержусь.

Соглашаясь, Джесси кивнула и протянула руки в ожидании, что Ной даст ей Гедеона, пока сам будет забираться на лошадь. Однако он поступил иначе. Ему удалось оседлать Генерала, не расставаясь с малышом. Джесси беспомощно опустила руки, тихо вздохнув. Только сейчас она осознала, что едва дышала от волнения.

— Жди меня здесь, — бросил ей Ной, пришпорив коня.

Оставшись одна, Джесси стояла посреди дороги, глядя вдаль, пока седоки не скрылись из вида в сером тумане. Затем, устроившись на сиденье наклонившейся повозки, она закуталась в свой плащ и стала ждать.

— Джесси пожалела, что отдала Ною чемодан. Вдруг он откроет его и увидит, что внутри? Пистолет ее не волновал. Ной уже знал о его существовании. Но документы? Она не потрудилась спрятать их как следует. Документы находились на самом видном месте среди ее одежды и награбленных драгоценностей.

Что Ной подумает о завещании Кеньона Панберти, когда прочитает его? А что он скажет по поводу вырванных из семейной Библии страниц, на которых отмечены точные даты рождений и смертей членов семейства Панберти? И, наконец, там находилось письмо Клаудии Панберти, адресованное Джесси, когда она работала в Лондоне компаньонкой у леди Говард. В письме Клаудиа просила Джесси оставить свою работу и переехать жить к ним. Клаудиа очень хотела, чтобы Джесси стала няней Гедеона. Из этого письма Ной узнал бы, кем были настоящие родители мальчика.

Ознакомившись с бумагами, Ной, наверное, проклянет ее. И все-таки ей из осторожности необходимо было везде носить их с собой. Когда Гедеон достигнет совершеннолетия, она обязана будет предоставить доказательства его ^знатного происхождения. Ему это потребуется в случае, если он захочет управлять имением Панберти. Даже при наличии завещания, родословной Панберти и письма Клаудии юноше будет трудно во все это поверить, но ничего другого Джесси предложить не могла. Само завещание и страницы из Библии она стащила из кабинета Эдварда с большим риском для себя. Джесси надеялась, что когда-нибудь Гедеон правильно оценит ее поступок.

Бывали моменты сомнений и тревог: вдруг Гедеон не поверит, что его выкрали из дома, дабы избежать злостного убийства? Однако хуже всего будет, если он не только в этом усомнится, но и возненавидит ее.

— О Господи, — в отчаянии прошептала Джесси, ^ прислонившись к шероховатому борту повозки, — теперь все станут думать, что меня совсем не волнуют интересы Гедеона.

Постепенно усталость и полнейшее изнеможение взяли верх над мучившими мыслями, и Джесси уснула, свернувшись калачиком в углу повозки и погружаясь в несбыточные сны.

Ной бесшумно забрался в повозку и сел на корточки напротив Джесси. Он снял с себя кожаную куртку, и белая льняная рубашка затрепетала на ветру. Джесси по-прежнему была закутана в плащ, но выступившие на лбу и верхней губе капельки пота свидетельствовали о том, что наступивший день обещал быть теплым. Туман уже рассеялся. Даже облаков на небе не было. Несмотря на то что солнце еще только-только взошло, его лучи уже начинали согревать землю.

Наблюдение за спящей Джесси было одним из самых любимых занятий Ноя. Она казалась ему невероятно молодой, а выражение лица — безмятежным и доверчивым. Темные ресницы красиво оттеняли порозовевшие от сна щеки. Колечки шелковистых волос, выбившиеся из переплетенной лентой косы, трепетали возле ее изящных ушей и на висках. Чуть приоткрытые губы, такие нежные и розовые, казались столь соблазнительными, что трудно было устоять, чтобы не поцеловать их. Ной очень хотел бы, чтобы подобные вещи он мог делать, не опасаясь в очередной раз получить пощечину. Но в то же время он знал, что сам вынудил Джесси отреагировать подобным образом.

Усмехнувшись, он дотронулся до того места на щеке, по которому она ударила его. У нее была маленькая и изящная рука с длинными красивыми пальцами. Но все-таки он помнил и до сих пор ощущал силу ее удара. Однако отвечать ей тем же Ной не собирался.

— Я знаю, Джесси, что ты проснулась, — тихо сказал он, улыбнувшись. — Я видел, что ты открывала глаза.

— Ты давно возвратился? — Джесси приподняла голову, массируя затекшую шею.

— Нет, недавно.

Она потерла руками глаза.

— А как Гедеон?

— Все в порядке. Его холят и лелеют. Когда я уходил, вокруг него суетились мама, Тильда и Рут. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что мальчику без тебя не так уж и плохо?

Опустив глаза, Джесси кивнула.

— Иерихон больше всех волновался за тебя. Он даже винил себя за то, что не поехал за тобой. — Заметив вопросительный взгляд Джесси, Ной пояснил:

— Выпутав шись из веревок, Билли тут же побежал к Иерихону, чтобы сообщить о твоем уходе. Билли чуточку глуповат, поэтому он не сказал сразу, что ты взяла с собой и Гедеона, а Иерихон не догадался спросить об этом. Он пошел за мной в нашу спальню, но, не найдя меня, отправился к отцу. Вдвоем

Они решили, что лучше не вмешиваться и оставить все как есть, пока я сам не обнаружу утром, что тебя нет. Они только сказали мне, в каком направлении ты ушла. Однако

Никто из них и на минуту не подумал, что ты могла взять с собой Гедеона. Даже когда я отправился искать тебя, все оставались в неведении, что Гедеона нет в доме. И если мне

Представлялось это вполне очевидным, то они не могли поверить, что ты такая…

— Глупая?

— Нет, я бы сказал, нездравомыслящая.

— Кажется, это то же самое, — равнодушно заметила Джесси.

Ной видел, что она осуждала сама себя сильнее, чем кто-либо, и великодушно решил, что настало время возложить часть вины за случившееся на свои плечи.

— Если тебе станет от этого легче, то должен признаться, что сейчас я тоже не пользуюсь благосклонностью своей семьи. Мне было заявлено довольно открыто, что жена никогда не уйдет от мужа без уважительной причины. Мои родители удивлены, что они произвели на свет такого идиота, как я. Салем собирается серьезно поговорить со мной, Рэй с Эшли считают меня страшным человеком, а Иерихон мечтает спустить с лестницы.

— Мне не… с-стало от эт-того л-лучше, — запинаясь, пролепетала Джесси, сдерживая себя, чтобы не разрыдать ся. — Я н-не хочу, чтобы они обижали тебя. Это м-моя вина.

— О, Джесси, — печально сказал Ной, — давай не будем выяснять, чья здесь вина. — Он поднялся и спрыгнул на землю, отчего повозка слегка покачнулась. Подойдя к тому краю, где, согнувшись, сидела несчастная Джесси, Ной, скользнув руками под ее плащ, обхватил тоненькую талию, без малейшего усилия поднял молодую женщину и

— поставил перед собой. Сердце разрывалось от ее судорожных всхлипываний. Ной почувствовал, что рубашка, намокшая от ее слез, прилипла к его телу. — Джесси, не нужно так плакать. — Однако его нежные слова произвели совершенно обратный эффект. Она разрыдалась еще сильнее.

Ной терпеливо ждал, пока она выплачется, поглаживая ее по спине, а щекой прижавшись к копне шелковистых волос. Он будто утешал ребенка. Тепло от ее ладоней разливалось по всему его телу, но она пробуждала в нем не столько плотское влечение, сколько желание защитить ее.

Продолжая всхлипывать, Джесси нащупала в рукаве своего платья носовой платок. Наклонив голову, она вытерла глаза.

— Полагаю, мы должны возвращаться. — Джесси опять спрятала носовой платок в рукав. — Твоя семья, возможно… станет беспокоиться, куда мы пропали.

— Не станет, — возразил Ной. — Я предупредил, что нам с тобой следует кое-что выяснить наедине. Они не ждут нашего быстрого возвращения, как, впрочем, и я. — Взяв Джесси за подбородок, он повернул ее лицо в сторону леса, где стояла пара привязанных лошадей. — Я взял их вместо Генерала. Та гнедая по кличке Ивушка для тебя. Другая — моя. Между прочим, кобыла, которую дал тебе Билли, уже стоит в конюшне. Итак, теперь, я думаю, мы сможем покататься верхом, о чем мечтали прошлой ночью. Но сначала позавтракаем.

— Позавтракаем? Но…

Ной направил взгляд Джесси па корзину, стоявшую возле лошадей.

— Ты хочешь есть? — ласково и заботливо спросил он.

Джесси кивнула.

— Отлично. Мы можем полакомиться тем, что приготовила Тильда. — Ной убрал руку с лица Джесси. — Я прихватил с собой одеяло, давай сядем на берегу, там нас никто не побеспокоит. Почему бы тебе не повесить свой плащ на седло Ивушки? По-моему, уже достаточно тепло, и в нем нет необходимости. Только не воспринимай это как приказ. Я всего лишь предложил тебе.

Это было стоящее предложение. Джесси сняла плащ и повесила его на руку.

— Посмотри, у тебя шпильки торчат из волос. — Ной

Подхватил упавшую на плечо Джесси шпильку и подал ей. — Да не волнуйся ты насчет прически, — сказал он, когда она принялась поправлять волосы. — Вообще-то, — Ной быстро вытащил остальные шпильки, не дав ей возразить, — мне больше нравится вот так. — Ной перебросил косу Джесси через плечо. — Неужели сейчас тебе менее удобно, чем носить такую тяжесть на затылке?

Он был прав, но почему его это так волновало? Джесси терялась в догадках. Более того, она считала, что он вел себя не совсем обычно. Она осталась стоять в нерешительности, когда Ной направился к лесу.

Подобрав корзину и сняв с лошади закрученное одеяло, он обернулся. Увидев, что Джесси не пошла за ним, Ной нахмурился.

— Ты не идешь?

Джесси посмотрела на лошадей, корзину и одеяло:

— К чему все это?

— Тыудивлена?

— Почему ты такой… внимательный… вдруг?..

Ной задумчиво протянул:

— Да, понимаю, что это не похоже на меня. Хотя правда заключается в том, что моей натуре скорее присущи внимательность и заботливость, нежели грубость и жестокость. А тебе хотелось бы, чтобы я рассердился?

— Да… нет… не знаю, — неуверенно ответила Джесси. — Просто сейчас ты очень добр ко мне, но как только я в это поверю, ты моментально переменишься. Так уже было неоднократно, но я уже больше не в силах выносить это. Лучше не притворяйся.

— Поверь мне, Джесси. Я не собирался устраивать пикник у реки, чтобы соблазнить тебя или как следует отругать. Наверное, ты подумала именно об этом?

Джесси виновато потупила голову, тем самым подтверждая, что он не ошибся.

— Ну, я так и знал! На самом деле все иначе. Я проголодался, поэтому решил захватить корзину с едой. А также надеялся поговорить, поэтому выбрал тихое и спокойное место у реки. Здесь нам никто не помешает. Джесси, сегодня утром у меня было предостаточно времени, чтобы хорошенько поразмыслить. Я понял, что моя мама права в одном: ты не оставила бы меня, не будь на то веских причин. И мне хотелось бы узнать о них.

Джесси подошла ближе к Ною и с любопытством посмотрела на него:

— Я думала, все и так понятно.

— Пойдем, — сказал он, — ты все расскажешь мне за завтраком. — Ной повернулся и зашагал к реке, надеясь, что она последует за ним.

Кинув плащ на седло лошади и догнав Ноя, Джесси отобрала у него одеяло. Он сбавил шаг, чтобы она могла идти с ним рядом. Ной даже не представлял себе, что такое незначительное проявление внимания может настолько воодушевить ее.

Пробираясь сквозь деревья, он указал ей на пологий берег реки, поросший травой. Частично берег находился в тени деревьев, но солнечным лучам все-таки удавалось проникать сквозь листву, отчего выбранное Ноем место казалось теплым и сухим.

Джесси расстелила одеяло, аккуратно разгладив его по краям, чтобы хоть чем-то занять себя. Ной наблюдал за плавными движениями ее дрожащих рук, пытаясь скрыть улыбку. Возможно, она изумилась бы, узнав, что его руки также дрожали, но он крепко держал корзину, и поэтому ничего не было заметно.

— Ну и отлично, — сказал Ной, усевшись на краю одеяла и скрестив ноги. Затем он поставил перед собой корзину, а Джесси устроилась с другого края на почтительном, как и ожидалось, расстоянии. Сняв бумажную салфетку, накрывавшую корзину, Ной откинул ее в сторону. — У нас есть сваренные вкрутую яйца, свежий хлеб, горшочек несоленого масла, варенье клубничное и, кажется, виноградное, а также холодные куриные ножки, ломтики ветчины, яблоки, сыр, вино и… ни одного стакана. — Ной взглянул на Джесси. — Если не возражаешь, будем пить прямо из бутылки.

— Отлично, мне все равно, как пить. Спасибо тебе за еду. Кстати, как ты должен был заметить, я не имею пристрастия к вину. Когда выпью, сразу появляется желание спать.

— Я заметил. Вчера вечером ты проспала целую семейную дискуссию.

Достав яйцо, Джесси постучала им по краю корзины и принялась очищать скорлупу.

— Нет, я не спала.

— Не правда, я видел, что ты спала.

— Я проснулась, когда вы стали спорить о политике. Было такое? Вскоре после этого Тильда принесла ром.

Облегченно вздохнув, Ной вытащил из корзины куриную ножку.

— Политические споры — это любимое времяпрепровождение семьи. Но все-таки ты заснула до того, как мы начали всерьез пререкаться друг с другом. — Ной откусил кусок курицы, — Рад, что ты не слышала нас. В частности, мы говорили о том, о чем мне хотелось бы самому рассказать тебе.

— Правда? — с удивлением посмотрела Джесси. В ее глазах отражалась тревога, Но только не сейчас, — быстро добавил Ной. — Сна чала я хочу услышать от тебя объяснение, почему ты ушла посреди ночи. Тебе кажется, что все и так понятно, но уверяю тебя в обратном. По крайней мере я до сих пор недоумеваю. Проглотив кусочек яйца, Джесси откашлялась.

— А что ты думаешь по поводу моего ухода?

— По-моему, я ужасно обращался с тобой, отпускал в твой адрес глупые шуточки, критиковал тебя, приставал и причинял боль. Этого уже предостаточно, чтобы бросить меня.

— Верно, — согласилась она. Глаза ее наполнились слезами. — Однако это не главные причины. Думаешь, я не замечала, что с другими людьми ты вел себя совсем иначе? Ты на редкость терпелив к Гедеону. С ним ты непреклонен, но не груб. У тебя доброе отношение к Кэму. Ты пользуешься уважением капитана Райдла. Ты был внимателен к Дрю Гудфеллоу, вежлив с Мэри. Даже ко мне ты относился дружелюбно и проявлял заботу, когда мы ехали в одном экипаже, но еще не были знакомы. — Джесси выбросила половину недоеденного яйца в реку, сорвала травинку и стала раскатывать ее между ладоней. — Может

— быть, было бы лучше, если бы тогда ты не был ко мне так добр. Бог свидетель, с тех пор твоя жизнь пошла кувырком.

— А твоя?

Джесси пожала плечами, уставившись мимо него куда-то вдаль. Ей хотелось избежать его изучающего взгляда.

— Моя жизнь не в счет. Я должна винить лишь себя за то, что случилось потом.

— Ты слишком много взваливаешь на себя. Твои плечи не выдержат такой ноши.

— Пожалуйста, Ной, позволь мне договорить, — перебила Джесси, умоляюще взглянув на него. — Наш брак, к которому ты относишься отрицательно, только моих

Рук дело Мне требовалась твоя защита, но, к сожалению, я была не права и выдвинула только свои условия. Это было неразумно с моей стороны, и не следовало удивляться твоим

Возражениям. Я наблюдала, как день ото дня тебе становилось все невыносимее моя близость. Поступки, которые ты совершал, были чужды тебе, и я видела на твоем лице выражение раскаяния, даже стыда, за все происходившее. Тогда… ночью на «Клэрионе» ты предложил мне стать проституткой, и я решила оставить тебя. Я презирала себя за то, что вынуждена была согласиться, а ты из-за меня

Изменился не в лучшую сторону. — Джесси смахнула с ладони скрученную травинку и сорвала другую. — Прошлая ночь показалась мне наиболее подходящей, чтобы

Уйти. Ты крайне противоречив: с одной стороны, говоришь, будто я нужна тебе, а с другой — совершенно не хочешь меня. Спасибо хоть честно признался, что устал

От такой жизни.

Ной застонал, словно от боли, а Джесси продолжила:

— Я не понимала и до сих пор не понимаю, почему ты

Вдруг сообщил, что в Филадельфию поедешь один, оставив

Нас с Гедеоном. Наверное, собираешься снова вернуться к

Хилари? Что ж, так и должно быть, ведь она твоя любимая

Женщина, — добавила Джесси, затаив дыхание. — Мы

Договорились, что наш брак фиктивный, но еще не согласовали, как и когда его расторгнем. Но я не смогла бы жить

В доме твоих родителей, зная об этом. Может быть, я могла

Бы Дождаться твоего отъезда в Филадельфию, но уж больно совестно перед твоими родными. Поэтому я и решила: будет лучше, если ты сам объяснишь им причину моего ухода.

Ной долго молчал, не сводя взгляда своих золотисто-зеленых глаз с перевернутого ящика, плывшего по извилистой излучине реки. На мгновение ему захотелось вот так же, полагаясь на волю волн, плыть по течению. Однако он тут же отбросил эту мысль, зная, что через неделю подобное существование ему наскучило бы. Наконец он спросил:

— Ты хочешь, чтобы мы расстались? — Выбросив несъедениую куриную ножку, Ной вытер пальцы салфеткой, прежде покрывавшей корзину. — Пожалуйста, посмотри на меня. Сейчас мне необходима твоя искренность. — «Не лги мне, Джесси, — молча умолял ее Ной, — прошу, не лги».

— Я хочу, чтобы ты опять был счастлив, — ответила она, выдержав его пристальный взгляд, — как и тогда, когда мы впервые встретились.

— И ты думаешь, так будет, если мы расторгнем наш брак?

— Да. — Джесси слегка насупилась. Ее светло-серые глаза были печальны. — А что, разве я не права?

— Нет.

— Почему?

— Нет, — решительно повторил Ной. После сегодняшнего утра некоторые вещи стали для него абсолютно

— очевидными. — Я хочу быть счастливым с тобой, Джесси.

Она ничего не ответила. Только лишь смотрела на свои руки. Затем, чуть запинаясь, грустно сказала:

— Не знаю, возможно ли это?

— Ты ненавидишь меня? — напрямик спросил он.

— Н-нет, это не так, — запинаясь, ответила она, удивившись его прямоте. — Иногда, правда, мне кажется, что я испытываю к тебе чувство ненависти. Но не всегда.

— Теперь по крайней мере хоть что-то прояснилось. Хотя не понимаю, почему только иногда. Скажи, ты дума ешь, я тоже ненавижу тебя?

Джесси решительно вскинула голову.

— Мне кажется, ты презираешь меня и негодуешь за то, что я впутала тебя в эту историю. К тому же между нами всегда будет стоять Хилари.

— Но это не так. Неужели ты не думаешь, что порой я чувствовал то же самое, когда ты вспоминала Роберта? — Ной умоляюще посмотрел на нее, предлагая воспользоваться удобным случаем и рассказать правду о мифическом муже. Прошло несколько секунд, прежде чем Ной догадался, что ему все еще не доверяют. Глаза, осанка, дрожащие пальцы, хватавшиеся за складки юбки в те моменты, когда она что-то говорила, — все свидетельствовало об ее осторожности. Несмотря на совместное проживание с Ноем, пусть и недолгое, у Джесси были все основания сомневаться в его искренности. — Я ревновал. Да, наконец-то я признался в этом. Господи, мне следовало бы быть более стойким, но таким уж я родился. — Ной немного наклонился вперед, положив локти на колени. — Джесси, ты не представляешь, как я ревновал тебя к Роберту Грэнтхэму. Ты знаешь, что значит сражаться

— с призраком? С призраком-святым?

Джесси упорно молчала. Признание Ноя удивило и привело ее в замешательство.

— Роберт не был святым.

— Но ты отзывалась о нем как о святом. Джесси, иногда мне хотелось, чтобы ты хотя бы немного ревновала меня к Хилари и чтобы это заставляло тебя страдать.

— Так и было на самом деле.

— Тогда могу ли я поверить, что временами я тебе нравился?

Джесси была взволнована вопросами Ноя. Опустив глаза, она кивнула.

— О Боже! — обрадовался Ной. В его голосе звучало что-то вроде триумфа. — Итак, мы установили, что я не всегда вызывал у тебя чувство ненависти и что иногда ты даже ревновала меня. Сам же я признался, что ревновал тебя безумно. Ну что ж, это уже неплохо. Мы продвигаемся вперед.

— Какое-то странное продвижение, если учесть, что решается судьба нашего брака.

Ной порылся в корзине. Неожиданно в нем проснулся волчий аппетит. Джесси в ожидании смотрела. Достав яблоко, Ной откусил его.

— Может быть, ты и права, — сказал он как бы невзначай, — мы во многом не понимаем друг друга, но мы справимся с этим. Ведь так?

— Пожалуй, но тогда скажи, что ты хотел прошлой ночью, когда разбудил меня?

Она ногой придвинула корзину ближе к себе, вытащила оттуда кусок хлеба, смазала его маслом и виноградным вареньем и принялась есть. Ной растянулся на одеяле, раздумывая над ответом. — Во всяком случае, мне не хотелось обладать тобой

Физически. Просто была острая необходимость выговорить

Ся. После того как ты уснула на веранде, моя сестра решила, что настал момент раскрыть некоторые семейные тайны, касающиеся Хилари. Оказывается, Салему и Иерихону в свое время пришлось отбиваться от приставаний моей бывшей невесты, умышленно пытавшейся расстроить их браки. Сначала я не хотел им верить. Но так или иначе действия Хилари бросали тень на меня. Может быть, я не был настолько внимателен и привлекателен или не подходил ей как… мужчина? Ты же видела Салема и Иерихона. Они могут вскружить голову любой женщине. — Ной продолжал задумчиво жевать яблоко. — Во всяком случае, либо для того, чтобы не задевать мое мужское достоинство, а может, потому, что так и было на самом деле, но они убедили меня, что заигрывания Хилари — всего лишь месть.

— Месть? Кажется, я ничего не понимаю.

— Хилари испытывает отвращение ко всему британскому. Не знаю почему, но она считает, что у нее есть на это своя причина. У обоих, Эшли и Иерихона, в Англии есть собственные имения. Потому-то Хилари и взбрело в голову сделать им пакости. По крайней мере мне именно так рассказали.

— Но ты не совсем в это поверил, — заметила Джесси.

— Не знаю. Прошлой ночью я почувствовал, что меня коварно предали. Но неожиданно для себя осознал, что давно уже не любил Хилари. Однажды мама спросила, окончательно ли я решил на ней жениться. Тогда я еще об этом не задумывался. Но сейчас уверен, что никогда не женюсь. Просто мои чувства изменились. Мне даже сталоее жаль. — Ной усмехнулся над собой. — Забавно, правда? Мне жалко женщину, которая собиралась меня бросить.

— И поэтому ты отправился разыскивать меня сегодня? Решив, что Хилари больше тебя не устраивает, подумал заменить ее мною?

— Нет, — возразил Ной. — Это совсем не так. — Он бросил на Джесси робкий взгляд. Я начинаю думать, что Хилари должна радоваться, избежав замужества с таким человеком, как я. Тебе тоже нужно бежать от меня, как от черта. Во мне столько отрицательных качеств.

— Твою гордыню я разглядела с самого начала, хотя в некоторых случаях было бы неплохо запрятать ее куда-нибудь подальше, оставаясь при этом добропорядочным человеком.

— Ты права, — вздохнул Ной, надкусывая новое яблоко, — абсолютно права.

Стряхнув хлебные крошки, Джесси принялась искать в корзине сыр.

— А почему никто не сообщил тебе о Хилари раньше?

— Вот это как раз мне легче всего понять. Мы, Маклелланы, по натуре своей воины. Для нас любая проблема требует особой стратегии.

— Подобно твоей Стратегии? — поддела его Джесси.

— Точно, — виновато ответил Ной. Доев яблоко до конца, он выбросил огрызок в реку. На одно мгновение показалась над водой и снова скрылась из вида маленькая

— рыбка, отчего поверхность реки покрылась рябью. — От меня скрыли правду, потому что хотели избавить от страданий, а может быть, боялись, что я назову их лжецами. И братья, и их жены были уверены, что только время и расстояние помогут мне взглянуть на Хилари их глазами. Вот почему они отправили меня в Англию. — Ной взъерошил волосы. — Я выговорил им за то, что они вмешивались в мою личную жизнь, поэтому отец и Иерихон ничего не стали предпринимать, узнав о твоем уходе. — Ной вздохнул. — Я был на них очень зол. Меня расстроило, что они так бесцеремонно лезли в мою душу.

— Ты хотел поговорить со мной прошлой ночью об этом?

Скрестив ноги, Ной откинулся назад, опершись на локти, и внимательно посмотрел на Джесси:

— Вот мы и подошли к нерешенной проблеме, о которой я недавно упоминал. Джесси, пожалуйста, не отворачивайся. Мне будет легче разговаривать, если я буду видеть твои глаза. Догадываюсь, почему ты не поняла меня прошлой ночью. У тебя очень хорошая и живая реакция, но нам обоим сейчас нужно другое. Прежде всего необходимо решить, что делать дальше.

Джесси тут же перешла в наступление:

— Ной, я не хочу больше быть твоей проституткой. Думала, что смогу, но ошиблась. Вначале я ощущала только горечь в душе, но потом и она прошла, а внутри стало пусто, мертво… и противно. — Джесси вздохнула, посмотрев на него широко раскрытыми честными глазами. — Очень хорошо, что я не испытываю к тебе чувства ненависти, и что ты уже меньше злишься на меня. Но кем мы стали друг для друга? Я знаю, что должна выполнять определенные обязанности жены, но, может быть, тебе лучше поискать развлечения где-нибудь на стороне? Если ты хочешь собственного ребенка, что ж, мы могли бы поговорить об этом. Я не против лечь с тобой в постель с целью завести ребенка. Но не более того… О Господи, все так запутано. — Джесси нервно перебирала складки своей юбки. — Помоги мне, Ной, ты же знаешь, что я пытаюсь сказать.

Ной присел и отодвинул корзину, чтобы она им не мешала. Наклонившись вперед, он взял руку Джесси и сжал ее, как бы успокаивая.

— Конечно, я понимаю. Ты ясно выразилась.

— Значит, ты согласен?

— Нет.

Джесси нахмурилась.

— О Господи.

Выпустив ее руку, Ной снова лег, облокотившись на одеяло.

— Джесси, я не хочу искать развлечений на стороне. Но меня, как и тебя, не устраивают наши отношения. Я сожалею о многих произнесенных словах и совершенных поступках, но больше всего о том, что насильно требовал от тебя физической близости. От этого не испытываешь никакого удовольствия.

— Ной…

— Я говорю не только о физическом удовлетворении-перебил пытавшуюся что-то возразить Джесси Ной. — Это я от тебя получал, но ты и сама наслаждалась нашей любовью, не отдавая при этом ни души, ни сердца. Я не подозревал, что это меня будет так сильно задевать. Полагал, что по праву могу пользоваться тобой. Но я ошибался, Джесси. Страшно ошибался. — Поверит ли она ему? — Вчера утром ты отвернулась от меня, выкрикнув, что я тебе неприятен. Ты думаешь, каково мне было? Давать и ничего не получать взамен.

— Не знаю. — Джесси смущенно опустила глаза. Она теребила кончик косы. — Однажды ты сказал, что мое удовольствие не столь важно. Теперь отрицаешь это. По-моему, ты сам запутался в своих собственных мыслях.

— Да, я дал тебе все основания так считать. Но это на самом деле неверно. Я точно знаю, что хочу, и всегда знал, хотя и не признавался. Ни себе, ни тебе.

Джесси вопросительно посмотрела на него.

— Мне хочется привязанности, взаимности, обязательства и… доверия.

Джесси, удивленная егс искренностью, продолжала молчать.

— Эти понятия что-то значат для нас?

Когда он улыбался ей так, как сейчас, ободряюще и обнадеживающе, Джесси верила, что все еще возможно. И все-таки она еще не готова была ему уступить. Слишком много раз Ной растаптывал ее чувства, и она не могла забыть об этом.

— Наверное, со временем в нашей совместной жизни появятся эти понятия, — осторожно произнесла Джесси. — Но они станут для нас что-то значить, только если

— наш брак перестанет быть простой формальностью.

— Я тоже так думаю, — серьезно произнес Ной. — Мне очень хочется, чтобы ты была счастлива. А это возможно в браке со мной? — Он мысленно умолял Бога услышать положительный ответ.

— Иногда мне кажется, что возможно.

— Сердце Ноя забилось сильнее. Это было началом.

— Но мы не перестанем спорить друг с другом.

— Знаю.

— А порой будем делать друг другу больно.

— Но непреднамеренно, — быстро вставила она

— Согласен, непреднамеренно.

— Значит, это не так уж и плохо.

Ной опять лег на одеяло и, подложив под голову ладони, уставился в голубое безоблачное небо.

— По-моему, у нас начинают налаживаться отношения, правда?

Она неуверенно кивнула:

— Кажется, да.

— И мне больше не стоит тревожиться, что ты снова сбежишь среди ночи?

. — Нет, думаю, уже не стоит, — искренне ответила Джесси.

— Подозреваю, что когда-нибудь я все-таки сделаю что-нибудь такое, от чего ты вновь захочешь броситься в бега, — шутя поддел ее Ной.

— Думаю, что смогу устоять, — со смехом сказала она, принимая игру.

— О Господи, Джесси, — взмолился он, — надеюсь, что так и будет. Я не хочу расставаться с тобой. Я хочу быть твоим мужем.

Джесси изумилась: он явно говорил искренне, и все же сомнения не покидали ее.

— Как такое возможно, Ной? Ведь я настолько усложнила твою жизнь!

— Но в преодолении трудностей есть своя прелесть. Во всяком случае, я их не боюсь, а кое-что мне даже нравится.

— Ты говоришь о Гедеоне?

— И о нем тоже. Ты должна знать, что я люблю малыша и буду любить даже тогда, когда у нас появятся собственные дети. — Ной взглянул украдкой на Джесси, пытаясь оценить ее реакцию. Мечтательная улыбка на ее лице предвещала хорошее. Определенно, идея иметь от него детей не вызывала у нее отвращения. — Ты хотела бы иметь много детей?

— О да. Много-много!

Ной воодушевился:

— Для начала следует завести одного. Но мне нравится твой энтузиазм.

Лицо Джесси порозовело от смущении.

— Тыиздеваешься надо мной?

— Да, пожалуй. Не возражаешь?

— Нет.

— Великолепно. — Подавив зевок, Ной глуповато улыбнулся и перевернулся на бок. — Может, вздремнем чуток, а потом поедем домой? Прошлой ночью я плохо спал. Тебе тоже, наверное, не удалось выспаться в этой повозке.

— Ты прав, — согласилась она, окидывая осторожным взглядом место возле Ноя.

Он скорее почувствовал, чем заметил ее колебание.

— Только поспим, Джесси, и больше ничего. Тебе не стоит бояться.

Джесси прикрыла корзину и поставила се на траву. Не произнеся ни слова, она улеглась рядом с Ноем, повернувшись к нему спиной и положив под голову руку. Он даже не попытался придвиьгуться к ней поближе, и это огорчило ее.

Она ждала до тех пор, пока не услышала его ровного посапывания, после чего сама придвинулась к нему. Неожиданно Ной обхватил ее за талию. Никогда прежде она не ощущала себя такой счастливой и даже не осознала, что заснула быстрее, чем он.

 

Глава 12

Джесси почувствовала чье-то легкое прикосновение на своей щеке. Лениво повернув голову, она уткнулась в подушку. Когда подушка стала от нее ускользать, Джесси сделалось совсем неудобно. Хуже того, щекотание продолжалось. Она смешно наморщила нос. Тихий смех Ноя окончательно пробудил ее.

— Ты похожа на кролика, когда так делаешь, — почти шепотом произнес он. — Я имею в виду, когда так дергаешь своим носиком.

Только теперь Джесси осознала, что подушкой ей служило плечо Ноя, а одна ее рука лежала поперек его груди.

И щекотало ее вовсе не надоедливое насекомое. Это Ной плавно водил кончиком ее же косы по щеке.

Джесси вяло потянулась и открыла глаза, обнаружив, что ее платье задралось выше колен, и что она скинула ВО время сна свои туфли. Одна ее нога лежала на его коленях.

— Ой! — Джесси тут же села, вырвав косу из рук Ноя. Она услышала, как он тихо вздохнул, тоже присев и встряхнув рукой.

— Сильно затекла, — пояснил он.

Джесси догадалась, что все это время се голова находилась на его руке.

— Тебе нужно было оттолкнуть меня.

Ной удивленно посмотрел на нее:

— Я и не думал. Мне нравится, когда ты рядом. А ты сомневаешься в этом?

Уклонившись от ответа, Джесси принялась расплетать косу. Она расчесала пальцами волосы, чтобы затем опять заплести их. Ной остановил ее, схватив за запястье.

— Мне очень нравится, когда твои косы распущены. Оставь их так. — Он смутился от своих же слов, вдруг ощутив себя школьником под ее изумленным, но прямым

Взглядом. — Пожалуйста.

С распущенными волосами ей было жарко, но Джесси уступила, чтобы угодить Ною не столько для него же самого, сколько для себя. Давно уже у нес не было такого искреннего желания выполнить его просьбу, и поэтому она сейчас получала наслаждение от своей же уступчивости. Опустив руки на колени, она подыскивала нужные слона.

— Жарко, — наконец сказала она, удивляясь, почему им сейчас так трудно было продолжать диалог. Может быть, потому что во время сна она бессознательно прижималась к нему?

— Очень жарко, — подтвердил Ной. Внезапно он повернулся к Джесси. Его глаза горели желанием. — А ты не хочешь искупаться?

— И-скупаться? В реке? — изумилась она.

— Безусловно, в реке.

— А не холодно будет?

— Глупости! — рассмеялся Ной.

— Но я не умею плавать.

Ты не умеешь плавать? — Ему подобное и в голову не приходило. Плавать и ездить верхом на лошади Ной научился одновременно. И то, и другое казалось ему таким же естественным, как умение ходить пешком. — В таком случае ты должна непременно научиться. Это совсем нетрудно. — Он поднялся на ноги и потянул за собой Джесси. — Пойдем, и можешь не снимать свое платье.

Она не хотела ни в чем отказывать Ною, но тут умоляюще посмотрела на пего:

— Может быть, в другой раз? Ты иди один, а я на берегу постою.

Ной взглянул через плечо на реку. Вода манила и притягивала.

— Ну, если ты не возражаешь.

— Конечно же, нет. — Джесси улыбнулась. — Правда, иди купайся.

Ноя больше не нужно было уговаривать, хотя он и огорчился, что она не присоединилась к нему.

— Ладно, но ты много теряешь.

Ной скинул ботинки и бросил их на одеяло. Затем быстро стянул через голову рубашку и кинул ее Джесси.

Она изо всех сил старалась не смотреть на его красивое мужское тело, но все же взглянула на Ноя, когда он шел к реке, и залюбовалась его широкими плечами и узкой талией. Брюки обтягивали стройные бедра. А когда он выйдет из воды, о Боже, материя еще больше станет прилипать к его телу! Джесси решила отвлечься от подобных мыслей и принялась аккуратно складывать рубашку Ноя, не глядя, как тот вошел в воду и нырнул.

Джесси! — крикнул он, снова показавшись па поверхности и отплывая от берега на спине. — Смочи хотя бы ноги! Вода замечательная!

— А ты, оказывается, лгунишка, Ной Маклеллан Мне и отсюда видны твои посиневшие губы и слышно, как стучат зубы. — В ответ он лишь расхохотался и снова ушел

С головой под воду, вынырнув через несколько секунд совершенно в другом месте. Джесси, испугавшись, уже спешила к реке. — Пожалуйста, не делай больше так! У меня нет ни малейшего представления, как тебя спасать, если в очередной раз ты не вынырнешь из воды!

— Тем более ты должна научиться плавать, — крикнул он, энергично взмахивая руками, чтобы плыть против сильного речного течения.

— Мне не хочется становиться кормом для рыб.

— Трусиха, — подстрекал ее Ной.

— Можешь говорить что угодно, этим ты меня не проймешь! Я уже давно предупреждала, что по натуре я трусиха.

Ной задавался вопросом, видела ли она, как светились его глаза. Наверное, да, потому что Джесси стала медленно пятиться, отмахиваясь руками. Хохоча, она оглядывалась по сторонам, не зная, куда бежать от приближающегося Ноя.

— Лучше не подходи! Он проигнорировал ее слова.

Джесси подскочила к одеялу и схватила корзину. Догадавшись о намерении Ноя, она вытащила сваренное вкрутую яйцо.

— Остановись, Ной, не то я брошу это в тебя! Он усмехнулся, но прислушался к ее угрозе.

— Неужели ты посмеешь это сделать?

— Еще как посмею!

«Господи, — думала она, — от его улыбки можно сойти с ума».

Джесси окинула взглядом фигуру Ноя. Капли воды блестели на плечах и груди, а намокшие брюки прилипли к бедрам.

Проследив за направлением ее взгляда, Ной как следует отжал брюки.

— Так лучше? — спросил он.

— Откуда мне знать, — пыталась казаться равнодушной она. — Я же не видела, как было раньше.

Ной затрясся от смеха:

— И ты меня еще называла лгуном? За это тебя нужно окунуть в реку.

— Ой-ой, не надо! — Джесси отступала назад, готовая в любой момент швырнуть в него яйцо. — Ты обещал не бросать меня в воду!

— Я передумал. — Ной устремился к ней, успев нагнуться как раз в тот миг, когда яйцо со свистом пролетело мимо его головы.

Джесси осознавала, что получала удовольствие от их игры, но самое главное — не боялась его угроз.

— Передумай снова, Ной! — крикнула она, сунув руку в корзину и вытаскивая оттуда жареную куриную ножку. Ной ловко увернулся и ринулся на Джесси, уже схватившуюся за яблоко. — Отпусти меня, Ной! — заверещала она, когда он с легкостью перебросил ее через свое плечо. Джесси пришлось выпустить из рук корзину и яблоко. Смеясь, она молотила кулаками по его спине. — Ной, прекрати! Куда ты несешь меня? Ной! Не надо! Ты не посмеешь бросить меня в реку! Там кто-то есть!

— Кто именно, мадам? — Он давился от смеха, поили в воду по колено. — Кого ты так испугалась?

— Рыбы, змеи, черепахи. Ой, посмотри, сейчас тебя укусят за пятку!

Сняв Джесси с плеча, он взял ее на руки. Она крепко прижалась к нему и зажмурилась. Поскольку Ной ничего не предпринимал, она осмелилась украдкой взглянуть на него.

— Ты все-таки бросишь меня в воду?

— Я раздумываю над этим.

— Вижу. И когда ты примешь окончательное решение?

— Ной чуть расслабил руки, опустив ее ниже к воде. Джесси сильнее ухватилась за него и опять закрыла глаза.

— Не торопи меня. Нужно все как следует продумать.

— Но не забывай о своем обещании.

— Я также обещал не соблазнять тебя, но боюсь, это не в моих силах.

Действительно, думалось ему, ей не стоило быть такой красивой.

Сердце Джесси оттаяло. Вопреки здравому смыслу ее физически влекло к этому мужчине. Она хотела его сейчас, в этот жаркий день, на одеяле, и ее не смущало то, что их ничего не прикрывало, кроме солнечных лучей.

— Хорошо, — томно произнесла она, — я не стану сопротивляться, но только не кидай меня в реку.

Ной весь напрягся, с трудом веря, что правильно понял ее. — Джесси!

— Что?

— Ты серьезно?

Вместо ответа она приподнялась, все еще находясь в его объятиях, и коснулась губами его колючей, небритой щеки. Отросшая за день щетина щекотала ее кожу.

Серьезно, — ответила Джесси. — Если бы ты даже и не грозился швырнуть меня в воду, то все равно я не шутила бы сейчас с тобой.

Нон, не веря своим ушам и задыхаясь от счастья, страстно поцеловал ее, наслаждаясь сладким вкусом меда на ее губах. Пальцы Джесси запутались в его мокрых волосах. Она притянула его голову и теперь уже сама пылко целовала Ноя.

Ной не знал, где нашел силы вынести ее на берег из воды. Его ноги дрожали, как у только что появившегося на свет жеребенка. Должно быть, она сама ощущала это, потому что в ее глазах отразилось нечто вроде облегчения, когда он мягко опустил ее на землю.

— Ты как-то странно на меня смотришь, — сказал Ной, убирая локон с ее щеки.

Она встала на носочки и опять поцеловала его. Глаза сделались еще более глубокими и томными.

— Нет, я был не прав, назвав тебя странной, — отказался от своих слов Ной.

— Неужели?

— Да.

Взяв ее лицо обеими руками, Ной некоторое время стоял неподвижно, а потом стал осыпать страстными поцелуями. Ее реакция была такой, о которой он мог лишь мечтать. Издавая слабый стон, она старалась как можно крепче прижаться к нему, гладя мускулистые плечи. Он нежно проводил пальцами по стройной шее, чувствуя учащенный ее пульс. Она сама подтолкнула его к тому, чтобы он принялся ласкать ее грудь. Сквозь намокшее от его влажного тела платье отчетливо вырисовывались соски.

— Возьми меня. — прошептала Джесси, — пожалуйста.

Ты

Ной продолжал гладить ее груди, отчего у нее перехватило дыхание. Наконец, не выдержав, он торопливо нащупал завязки на ее платье, скрывавшиеся подраспущенными волосами на спине, и дернул за них. Джесси хихикнула. По крайней мере так показалось ему.

— Смеешься? — спросил он.

— Немного. Послушай, позволь мне помочь тебе. — Джесси попыталась сама расстегнуть платье. — Ной, по-моему, ты сделал узел!

Теперь пришла очередь Ноя смеяться над ее огорчением. Он развернул Джесси спиной к себе.

— Убери свои волосы, чтобы они не мешали. Вот так лучше. — Ной поцеловал обнажившийся участок шеи.

— Что ты делаешь?

— Я знаю, что делаю. Стой смирно или я пошлю к черту твои завязки и просто подниму подол платья.

Ной и Джесси дружно смеялись, поддразнивая и заигрывая друг с другом. Она радовались, что наконец-то удалось спокойно поговорить о том, что их волнует. Впервые Джесси поверила, что нужна Ною, что он действительно хотел ее, и с готовностью отвечала взаимностью.

— Ну вот и все! — Ной справился с узлом и опустил

С плеч рукава платья. Когда он снова повернул ее лицом к

Себе, она уже была до пояса обнаженной. Солнечные лучи

Танцевали в ее волосах и на светлой коже груди. Тыльной

Стороной ладони Ной провел вдоль ее шеи. Его прикосновение было благоговейным. — Ты и представить себе не

Можешь, насколько прекрасна и как я хочу тебя. — Он посмотрел на ту часть своего тела, которая выдавала его возбужденное состояние. — Ну вот, опять…

Отведя взгляд от того же места, куда смотрел Ной, Джесси самодовольно улыбнулась. Сбросив платье и нижнее белье, она села на одеяло и сняла чулки. Согнув ноги в коленях и прижав их к груди, она посмотрела на него снизу верх.

— Присядь ко мне, пожалуйста.

Ной опустился перед ней на колени и игриво повалил на одеяло, ощутив на своей спине прикосновение нежных пальчиков.

— Тебе хорошо? — спросил он, целуя ее в губы.

Распростершись под тяжестью его тела, Джесси непроизвольно стала делать вращательные движения бедрами. На ощупь найдя застежку на его брюках, она попыталась расстегнуть их, но неожиданно застежка сломалась. — О Господи, — прошептала Джесси, — кажется, у нас опять возникла небольшая заминка.

Ной присел и начал возиться с застежкой. Но все его попытки оказались безрезультатными.

— Проклятие… что ты собираешься делать? — Он вытаращил глаза. — Джесси! Положи нож обратно в корзину. Я серьезно прошу. Не приближайся ко мне!

— Будь спокоен.

— Тогда позволь хотя бы мне самому это сделать.

— Ты мне не доверяешь?

— Глупый вопрос. — Поскольку Джесси продолжала упорствовать, Ной, глубоко вздохнув, осторожно направил кончик ножа к застежке. — Ради наших будущих детей, Джесси, поверни нож острием вверх!

Она хихикнула:

— Конечно. Я понимаю, почему ты так боишься.

— Ведьма, — ласково обозвал ее Ной, — перестань смеяться, иначе ты..

— Ладно, — перебила она, бросив нож в сторону корзины, но на такое расстояние, чтобы Ной не смог дотянуться до него. Метнув взгляд на нижнюю часть его тела, Джесси разочаровалась. — По-моему, ты чуть остыл.

— Всему виной этот проклятый нож, — расстроено ответил Ной. Выпрыгнув из брюк, он еще раз тщательно отжал их и кинул на траву сушиться. — Теперь ты должна что-нибудь предпринять

— С большим удовольствием. — Джесси снова легла притянула его к себе.

Горячий поцелуй свидетельствовал о том, что в ней кипела страсть. Ее язык скользил по его верхней губе, касался кончиков зубов. Так Джесси показывала ему свою любовь, — отдаваясь и тут же предъявляя требования.

Ной вторил ее движениям. Он осыпал поцелуями лицо жены, веки, еле заметно пульсирующие виски, розовый копчик носа. Одновременно большими пальцами рук нежно ласкал соски ее грудей. Джесси стоило больших усилий сдерживать стон.

— Расслабься, — прошептал Ной, — не нужно напрягаться. — Теперь он целовал груди Джесси. Ной ощутил, что она крепче обняла его за плечи, минуту спустя разжала пальцы, обхватив руками его голову и удерживая возле розового соска. Ее тело изгибалось. Только сейчас Ной заметил, что бледная кожа ее груди покраснела от уколов его щетины. — О Господи, прости, — он почесал подбородок, — я сегодня не успел побр…

Джесси страстно притянула его голову, словно требуя, чтобы он занялся ее второй грудью.

— Не останавливайся, пожалуйста, — прошептала она. Дополнительных слов ему не требовалось. Ной продолжал целовать ее грудь, играя кончиком языка с ее соском и в то же врем гладя ее плоский живот, постепенно опускаясь все ниже и ниже.

Когда губы Ноя, горячие и влажные, последовали за его руками, Джесси вздрогнула и, словно задыхаясь, принялась судорожно хватать ртом воздух и через мгновение раздвинула ноги. Ной обхватил ее бедра и, чуть приподняв, опять стал целовать в губы. Джесси трепетала от предвкушения дальнейших действий, вцепившись руками в края расстеленного на траве одеяла и издавая сладострастные звуки. Обволакивающее тело наслаждение сковывало все члены. Сквозь закрытые веки солнечные лучи казались ей огненно-оранжевыми и ярко-малиновыми и напоминали танцующие огоньки пламени. Джесси ощущала жар в спине, а на изгибах локтей, на лице и шее блестели капельки пота.

Внезапно она вскрикнула, доведенная до состояния крайней степени восторга. Сердце застучало беспорядочно, словно никак не могло угнаться за возрастающим с каждой минутой возбуждением. Джесси почувствовала тень на своем лице, принесшую прохладу и защиту от нестерпимо палящих лучей. Ной снова целовал ее в губы.

Даря ему свои ласки, Джесси согнула ноги в коленях, ожидая, что сейчас он сольется с ней. Однако этого не случилось, и она, открыв глаза, с удивлением посмотрела на Ноя. Джесси увидела расширенные черные зрачки изучающих глаз, а на сжатых губах печать добровольного отказа. Она догадалась, что ему невыносимо трудно контролировать свои эмоции.

— Я сделал это ради тебя, Джесси, — признался он, еле прикасаясь к ее губам. Его голос был низким и хриплым. — Мне не всегда нужно только получать от тебя.

Она отрицательно покачала головой:

— А мне показалось, что вначале ты так не думал.

— А ты действительно хочешь этого сейчас?

Джесси кокетливо улыбнулась:

— Глупенький. — Оттолкнув его плечи, она повалила Ноя на спину и села на него сверху, наклонилась над ним, и ее груди коснулись его тела, а копна белокурых волос упала на его лицо. — Твой альтруизм в данном случае абсолютно неуместен. Тебе наплевать на нас обоих?

Ной отрицательно мотнул головой. Снова обхватив бедра Джесси, он сделал то, чего они так страстно желали. Она целовала его, играя языком у него во рту. Он заглушал свой стон, прижавшись губами к ее губам и закрывая глаза от неизъяснимого блаженства.

Стараясь вторить ее ритму, Ной не забывал ласкать груди Джесси и гладить бедра. Он отчетливо видел ее даже закрытыми глазами и мог представить, как она покусывала нижнюю губу, кружась в водовороте наслаждения. Он видел, как ее темные влажные зрачки расширялись до такой степени, что черный цвет начинал преобладать над серым. Джесси энергично изгибалась, шелковистые завитушки ее волос щекотали его кожу, отчего по всему телу бегали мурашки. Он вторгался в нее, а она с удовольствием принимала его. Обхватив руками ее бедра, Ной призывал ускорить ритм. Его обволакивали ее тепло и нежность.

Джесси не сводила глаз с лица Ноя. Сейчас оно было более напряженно, а губы вытянулись в тонкую линию: он явно прилагал усилия, чтобы продлить их наслаждение. Почти в тот же момент, что и сам Ной, Джесси почувствовала, что он уже не в силах сдерживать себя. Он крепче сжал ее в объятиях и застонал. Она услышала, как задыхаясь, он произнес ее имя в одном порыве. Казалось, каждый его мускул был, словно струна.

Джесси ощутила, что его дрожь передалась ей. Он стал частью ее. Их объединило наслаждение, исключительное по своей силе. Ничего подобного до сегодняшнего дня они не испытывали. Еще вчера утром она в горьких раздумьях обливалась слезами, думая, что он собирался обмануть ее. Сегодняшний день был началом чего-то особенного, оно вошло в ее жизнь нежданно-негаданно.

Повернувшись на бок, Ной притянул к себе Джесси.

— Милая. — Он провел пальцами по красивому из гибу ее губ.

— Что? — Джесси схватила губами его палец.

— Я не хочу, чтобы ты тревожилась… — попытался возвратить ее из рая на грешную землю Ной.

О чем он говорил? Она была слишком изнурена и счастлива, чтобы о чем-то тревожиться.

— Что ты имеешь в виду? — все еще не хотела выходить из блаженного состояния Джесси.

— Как бы тебе сказать? Ты слышишь этот звук?

Джесси прислушалась только потому, что он настойчиво

Обращал ее внимание на что-то. Царившую вокруг тишину нарушал шелест листьев. Закричала птица, ей ответила другая. Где-то у реки раздавались щелкающие и хлопающие звуки. Внезапно она вытаращила глаза и села, прижав колени к груди. Она увидела проплывавшую по реке двухмачтовую шхуну. Расстояние было не такое уж и большое, чтобы Джесси не могла заметить: почти вся команда собралась у борта. Схватив рубашку Ноя, Джесси накинула ее на себя и побежала в лес, чтобы укрыться от посторонних взглядов.

— По-моему, ты не намеревалась паниковать? — крикнул ей вслед Ной, наспех просовывая ноги в брюки.

Со стороны шхуны слышались громкие улюлюканье и свист. Но нельзя сказать, чтобы Ной почувствовал смущение. Ситуация была крайне забавной. Помахав рукой матросам, Ной поспешил за Джесси. Похоже, ей было не так весело.

Она сидела, съежившись, под толстым сучковатым дубом. Голова склонилась, а плечи дрожали. Присев на корточки, он нежно дотронулся до ее колена.

— Джесси, пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль, что так получилось. Я должен был быть более осмотрительным.

— Тебе не следовало кланяться им, — с обидой сказала она, — как актер после сыгранного спектакля.

— А я и не кланялся, — попытался возразить Ной, — я им лишь рукой помахал.

Он никак не мог разобрать, плакала ли она или нет.

Джесси попыталась придать лицу строгий вид, но вместо этого расхохоталась. Она вытерла блестевшие от слез глаза и сказала:

— Наверное, мне сейчас нужно испытывать стыд, но

Это было так смешно. Только скажи, пожалуйста, что среди

Тех парней на палубе не было ни одного твоего знакомого!

— Ни одного. — Ной знал, что шхуна принадлежала

Старшему из семейства Флемингов, но не собирался рассказывать об этом.

— Точно? — подозрительно спросила она.

Положив руку на сердце и с честным выражением лица, Ной вымолвил:

— Клянусь!

Джесси встала, скинув его рубашку.

— Я не сделаю и шага отсюда, пока полностью не оденусь. Ты должен принести мою одежду.

Ной тоже встал, но не двинулся с места, лишь смахнул кусочек сухой коры дерева, запутавшийся в ее волосах.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она с замирающим сердцем, чувствуя, как глубоко проникает в нее его долгий пристальный взгляд.

— Как так?

— Как-то странно. У меня что… чем-то выпачкан нос? — Джесси застенчиво вытерла нос рукавом его рубашки.

— Я люблю тебя…

— Значит, если бы у меня действительно был выпачкан нос, ты…

— Я люблю тебя, — повторил он, подходя еще ближе.

— Правда? — Она прислонилась к дереву.

Опершись о ствол над ее головой, он наклонился и поцеловал Джесси.

— Только ничего не говори, — тихо предупредил он, — я ничего не ожидаю взамен. Я просто хочу, чтобы ты знала о моих чувствах. — Отойдя от дерева и не сказав больше ни слова, Ной направился за ее вещами.

Почти весь обратный путь они ехали молча. Время от времени Ной рассказывал о чем-нибудь, что могло бы заинтересовать Джесси. Она вежливо слушала и даже задавала вопросы, но было очевидно, что ей трудно было поддерживать беседу. Ной понимал это и предоставлял ей право побыть наедине со своими мыслями.

Гедеон играл на веранде с младшей дочерью Рэй. Че-рити присматривала за детьми, одновременно обучая Корт-ни вышиванию. Девочка опустила рукоделие, когда увидела, что Гарланд сползла с одеяла и направилась к лестнице. Подбежав к малютке, она взяла ее на руки, в то время как Черити схватила Гедеона.

— Похоже, ты очень занята, — ринулся к матери Ной, появившись из-за угла дома. Запрыгнув на веранду, он буквально выхватил Гедеона из ее рук. Малыш радостно лепетал. — Толстый, как поросенок. Ты его успела откормить. — Ной взглянул па мать. — Что-нибудь скажешь нам? Такое впечатление, словно тебя разбил паралич.

— Кортни, уведи Гарланд в детскую. То, что я собираюсь сейчас сказать, нельзя слышать детям.

Одарив Ноя любящей улыбкой, Кортни скрылась в доме вместе с Гарланд.

— Тебе можно было и не выгонять ее отсюда, — за

Метил Ной, щекоча Гедеону животик. — Джесси все равно

Здесь нет, она наверху. Полагаю, ты собралась бранить нас?

Она вошла в дом через переднюю дверь. Ей необходимо

Побыть одной. Я же пришел прямо сюда, потому что Эшли

Сказала, что Гедеон здесь. — Услышав свое имя, малыш вытаращил глаза. — Правильно, тебя зовут Гедеон? Ты сможешь повторить за мной? Да? Черити чуть побледнела.

— А можно осмелиться спросить, почему Джесси так захотелось побыть в одиночестве?

— Конечно, можно, — непринужденно ответил Ной. — Во-первых, ей немного боязно встречаться с вами после всего того, что она натворила. Во-вторых, ей нужно

Переодеться, поскольку прежняя одежда несколько… помялась. И в-третьих, час тому назад я признался ей в любви, и теперь она не знает, что с этим делать. — Ной поцеловал мать в сморщенный лоб и унес Гедеона прежде, чем она успела что-либо спросить у него.

Вечером за ужином Джесси чувствовала себя неловко, как и ожидала. Однако если даже Маклелланы и сгорали от любопытства узнать, что же все-таки произошло между ней и Ноем, они вели себя тактично и проявляли благоразумие. Даже когда Черити предложила перейти в танцевальный зал и что-нибудь выпить, никто не осмелился, улучив момент, отвести Джесси в сторонку и выпытать все до конца.

Джесси устроилась на маленьком диванчике и прислонилась к Ною. Он обнял ее за плечи. Интересно, был ли он на самом деле счастлив или только притворялся, пряча свои издерганные нервы, как и она? Короткие, отрывистые звуки клавесина сопровождали мысли Джесси о Ное. Она полностью была поглощена им. Его прикосновения, запах тела, голос — все завораживало ее. Постепенно она становилась оаскованнее, но не столько от выпитого вина, сколько от пришедшего к ней вдруг спокойствия.

Когда Эшли перестала играть, Черити повернулась в сторону сына:

— Тебе действительно нужно завтра уезжать?

— Боюсь, что да. Поездка займет больше времени, так как со мной будут Джесси, Гедеон и Кэм, если, конечно, он захочет отправиться вместе с нами.

— Ты мог бы воспользоваться «Клэрионом», — предложил Салем. — В ближайшее время на нем никто не собирается снова пересекать Атлантику.

Ной замахал руками:

— Нет уж, спасибо. Отец дает мне свой самый лучший экипаж. Управлять им будет Генри. Помимо всего прочего я забираю с собой и Генерала.

— Возьми еще и Ивушку, — сказал Роберт. — Ты не единственный, кому время от времени доставляет наслаждение верховая езда, а я не рискнул бы посадить Джес

— си на Генерала из-за его норова.

Джесси вспыхнула от удовольствия при мысли, что у нее будет собственная лошадь.

— Вы очень любезны. Мне бы этого хотелось больше всего. — Она робко взглянула на Ноя. — Если только ты не возражаешь.

Рэй не дала возможности ответить брату. Поняв по-своему неуверенные слова Джесси, она спросила в упор:

— Он что, бил вас сегодня утром?

— Рэй!

— Рахиль!

— Рыжая!

Решительно выпрямившись, она отмахнулась от осуждающих выкриков родных. Выдержав изумленный взгляд Джесси, Рэй продолжила:

— Знаю, что мои манеры оставляют желать лучшего, но никто больше не осмелится спросить, хотя им всем так же интересно, как и мне. Ной притащил вас обратно силой

— или вы вернулись по своему желанию?

— Джесси, вы не обязаны отвечать на подобные вопросы, — промолвил Иерихон, метнув на жену недобрый взгляд.

— Нет, все в порядке, — спокойно ответила Джесси. — Вообще-то меня удивило, почему до гих пор никто не спросил об этом. Я была словно на иголках, ожидая этой минуты. Мне даже показалось, что Ной успел что-то объяснить.

— У него весь день рот на замке, — заметила Рэй, — к тому же с ним было невозможно общаться.

— Потому что тебя это не касается, — ласково возразил Ной.

Джесси еле заметно толкнула его в бок, чтобы он прекратил пререкаться с сестрой.

— Я понимаю тревогу Рэй. По правде говоря, никто не принуждал меня возвращаться сюд^а. Я сделала это по своей воле. Хотя не знаю, что бы Ной предпринял, если бы

Я отказалась с ним идти. Нам удалось уладить некоторые наши… разногласия. Я остаюсь здесь.

Предвидя, что Рэй не успокоится, пока не задаст следующего вопроса, Ной остановил ее жестом:

— Только не спрашивай, что это были за разногласия, Рэй. Достаточно сказать, что вы были правы сегодня утром, когда упрекали меня в том, что Джесси ушла из дома. Боюсь, моя вина слишком очевидна. Больше вы ничего не узнаете. Придется удовлетвориться услышанным.

— Мы удовлетворены, — сказал Иерихон, положив руку на плечо жены. — Не так ли, Рэй?

— Полаг… — Рэй ощутила, как муж крепче надавил на ее плечо, и весело улыбнулась:

— О да, нас вполне устраивает такое объяснение.

Джесси наблюдала за безмолвной сценой между мужем и женой. Не скрывая своего удовольствия от мгновенной уступки Рэй, она решила отыграться:

— А ваш муж бьет вас?

— Что за глупости! — воскликнул Иерихон.

Тут же последовал взрыв хохота. Веснушки, брызгами рассыпанные на лице Рэй, исчезли от вспыхнувшего румянца. Взглянув на Джесси, Рэй виновато улыбнулась:

— Сдаюсь! Так мне и надо.

— Молодчина, — шепнул Ной Джесси на ухо. Он перехватил взгляд Эшли. — Может быть, ты нам еще что-нибудь сыграешь? А Иерихон тем временем подумает над тем, как это здорово держать жену в постоянном страхе.

Эшли взяла несколько минорных аккордов. Остальные продолжали посмеиваться над Рэй, все еще изображавшей покорную жену. Непроизвольно Эшли переключилась на легкую мелодию, и весь оставшийся вечер прошел в атмосфере веселья и радушия.

Джесси сияла от радости и была весьма оживлена, когда они с Ноем возвратились в отведенную для них комнату. Порхая и что-то бормоча себе под нос, она зажгла свечи и опустила шторы.

Скрестив руки на груди и прислонившись к двери, Ной с интересом наблюдал за ней.

— Тебе понравился вечер?

— Было просто чудесно! — воскликнула она, присев на край кровати и сбросив туфли. — Не могу припомнить, когда в последний раз я столько смеялась.

— А я припоминаю. Это было сегодня днем, когда ты пряталась…

Джесси шутливо надула губки.

— Нехорошо с твоей стороны напоминать мне о случившемся.

— Ничего не могу с собой поделать. — Ной отошел от двери. — А здорово ты расправилась с Рэй.

— Она мне очень нравится. Она такая… такая…

— Назойливая и любопытная? Надоедливая?

— Живая и веселая, — поправила Джесси. — Мне очень нравится твоя семья. Жаль будет с ними расставаться.

Ной подошел к гардеробу, скинул пиджак и повесил его на вешалку. Стоя спиной к Джесси, он спросил:

— Тогда, может быть, тебе лучше остаться здесь ещена несколько недель? За это время я основательно приготовился бы к вашему приезду и…

Он замолчал, потому что Джесси обвила руками его талию. Он и не слышал, как она подошла. Прижавшись щекой к его спине, она сказала:

— Я намерена поехать с тобой. И Гедеон тоже.

— Ной повернулся к ней, пристально глядя в глаза жены:

— Правда?

— Она кивнула:

— Я буду скучать по твоей семье, когда уеду, но если

Останусь, то по тебе стану скучать еще больше.

Склонив голову, Ной нежно поцеловал ее в губы. — Мне очень приятно это слышать.

Джесси испытывала сильное желание доставлять ему удовольствие.

— Ты поможешь снять мне платье?

Выполнив ее просьбу, Ной достал из гардероба ночную сорочку. К тому времени, когда он приготовился ко сну, Джесси уже лежала в кровати, свернувшись калачиком. Ной погасил свечи и скользнул под одеяло.

Темнота придала Джесси храбрости, которой ей так не хватало весь день. Как только Ной улегся, она осторожно дотронулась до его плеча:

— Ной!

— Что?

— Нам нужно вернуться к тому, что ты сказал сегодня днем.

— Я говорил о многих вещах. — У Ноя замерло сердце. Он уже почти потерял надежду, что она когда-нибудь снова заговорит на эту тему. С того времени, как они

— вернулись с реки, ее мысли были для него загадкой. — Ты имеешь в виду что-то конкретное? — сделал вид, что ничего не понял, Ной.

Джесси наконец собралась с духом.

— Пожалуйста, ничего не осложняй. Мне и так трудно начать. Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем я собираюсь поговорить.

Ной повернулся на бок и устроился поудобнее, слегка задев Джесси своими коленями.

— Если тебе трудно, значит, ты еще морально не готова к разговору. Сегодня я просто признался тебе в любви.

Мне бы очень хотелось услышать то же самое от тебя, но я

Пойму, если ты промолчишь, ведь ты, возможно, даже не поверила мне Надеюсь, когда-нибудь ты все-таки изменишь свое мнение обо мне в лучшую сторону.

— Ты не понял, — с грустью сказала она. — Сейчас я не собираюсь говорить о своих чувствах. Я хочу поговорить о тебе. Это несправедливо. Ты не должен меня любить.

Ной удивленно поднял брови. Таких слов он никак не ожидал.

— Почему?

— Конечно, любить-то ты можешь, не это несправедливо.

— Но почему ты так говоришь?

— Потому что это было бы нечестно по отношению к тебе. Ной, я не хочу, чтобы ты любил меня. Я думала, что смогу так жить, но ошибалась. По крайней мере думаю, что ошиблась. — Джесси глубоко вздохнула, со всем запутавшись в своих мыслях и словах. — Кажется, я неясно выражаюсь?

— Пожалуй, да. — Перевернувшись на другой бок, Ной зажег свечу на ночном столике. — Ну вот, так-то лучше. Видя твое лицо, мне будет легче понять тебя. — Снова повернувшись к Джесси, Ной увидел, что она спряталась с головой под одеяло. Он подавил в себе желание рассмеяться. — Джесси! Что за бредовая идея посетила

— твою голову на этот раз?

Ее голос прозвучал приглушенно:

— Мне стыдно. Я тебе столько лгала. Ты возненавидишь меня, если я тебе кое-что скажу, поэтому никак не могу решиться. Я не хочу, чтобы ты любил меня, потому

Что это нечестно по отношению к тебе. И я не знаю, что делать дальше

Облокотившись Ной потихоньку начал стаскивать с нее одеяло.

— В чем же ты лгала мне, Джесси?

Взглянув на него умоляюще, она покачала головой.

С его лица исчезла улыбка. Вначале он подумал, что Джесси шутила, прячась под одеяло, теперь же он понял, что дело совсем в другом. Она просто была чем-то или кем-то напугана.

— Ты доверяешь мне? — Ной был озабочен тем, что

— угнетало ее.

— Ты даже не представляешь себе, как мне этого хотелось бы, — призналась она, — но я предупреждала тебя, что я трусиха.

Ной провел рукой по волосам, рассыпавшимся по подушке, затем коснулся руки Джесси и почувствовал ее дрожь.

— Предположим, ты во всем призналась бы мне. Что, по-твоему, я сделал бы?

— Кроме того, что возненавидел бы меня?

— Кроме этого.

— Не могу сказать, — печально ответила она. — Я бы тогда выдала себя.

— Понимаю.

— Нет. Ты ничего не понимаешь. В том-то и дело. И я не знаю, с чего начать.

Ной помолчал, но потом решил помочь ей:

— Может быть, я облегчу твою участь, если попробую начать сам?

Джесси с надеждой посмотрела на него:

— Ты о чем?

— Я еще не любил тебя, когда предложил уехать со мной в Америку на «Клэрионе». — Ной коснулся пальцем ее губ, Я не притворялся, — признался Ной. — Не со всем. Было время, когда я верил, что он был твоим мужем. Ты упоминала его имя, чтобы помешать мне заниматься с тобой любовью. Можешь вообразить, как я ненавидел его тогда? Ты говорила о нем так, словно он действительно когда-то существовал. Я стал уже думать, что ты боготворила его при жизни. Ты так всегда убедительно отвечала, когда я расспрашивал о нем. Черт побери, ты даже описывала его мне!

— Но как мне открыться тебе в главном? Ты еще не знаешь худшего. Уверена, тебя разозлит даже мысль об этом. Нет, я не могу сказать. — Джесси никак не могла решиться сделать последнее признание.

Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, Ной старался успокоиться. Поднявшись с кровати, он пересел в стоявшее поблизости кресло-качалку. На расстоянии общаться было легче.

— Ты отказываешься рассказать мне все? Но почему ты так упряма?

— У тебя все просто.

— Ты боишься, что я посажу вас с Гедеоном на корабль и отправлю обратно в Англию?

Джесси кивнула.

— Этого никогда не случится. — Ной наклонился вперед, не вставая с кресла. — Я вижу, что ты от кого-то скрываешься. Это твое право. Но я не собираюсь отправлять тебя назад. Не важно, что ты натворила.

— Ты не можешь обещать… ты ничего не знаешь.

— Я знаю, что не отвернусь от тебя. Я знаю, что хочу помочь тебе. Ты просила защиты. Если не позволишь дать тебе большего, то хотя бы позволь защитить тебя

— Почему ты этого хочешь?

— Потому что я люблю тебя.

Джесси с трудом верила его словам.

— Тебя ничто не обязывает меня любить. Вряд ли у нас что-нибудь получится.

Ной усмехнулся:

— Но я все равно тебя люблю. — Он встал с кресла и пересел на край кровати, скрестив вытянутые ноги. — Ты заслуживаешь любви, просто сама еще это не осознала. Смелая и нежная, решительная и ранимая, в сложных жизненных ситуациях ты становишься именно такой, какой и должна быть. Умеешь приспосабливаться, выживать и от этого делаешься еще сильнее. Я не всегда хотел тебя любить. Бог свидетель, я постоянно боролся со своими чувствами. Но в конце концов я сдался и не проиграл, а выиграл. Я люблю тебя, Джесси.

— Я не заслуживаю твоей любви. — В горле ее будто комок застрял.

— У тебя нет выбора. Нравится тебе или нет, но я буду рядом. — Краем простыни он вытер ей глаза. — А теперь расскажи мне о Гедеоне.

Джесси задумалась, решая с чего начать.

— Его настоящее имя Адам Панберти. Я была его няней. Панберти? Так звали тех людей в экипаже, которые пытались догнать нас, когда мы ехали в Лондон. — Ной прищурился. — Кажется, ты говорила, что Эдвард Панберти приставал к тебе в Грант-Холле?

Джесси кивнула:

— Это правда. У него были грязные намерения. — Она с тревогой взглянула на него. Ей очень хотелось, чтобы

Ной поверил. — Что касается Эдварда Панберти, то все, о чем я тебе рассказывала, было правдой, за исключением

Того, что местом действия был не Грант-Холл. Все произошло в имении Панберти. И конечно, Эдвард пришел в детскую не для утешения оплакивающей покойного мужа вдовы. Он явился позабавиться с одной из своих служанок.

— Эдвард — отец Гедеона… то есть Адама?

— Не называй его Адамом. Нет, Эдвард не его отец. Он его кузен, а может быть, даже и более дальний родственник. Я точно не знаю. После того как родители Гедеона погибли в дорожной катастрофе, Эдварда назначили опеку ном малыша. Я стала присматривать за ребенком, когда ему было всего несколько недель. С его родителями я встретилась в Лондоне. Они были знакомы с леди Говард.

— Итак, ты стала няней Гедеона?

— Да. Правильно. У тебя есть причины не доверять мне, но сейчас я не обманываю тебя. Сочинить грустную историю о бедной вдове мне помогла Мэри. Мы проигрывали ее вместе. Мэри предупреждала, чтобы я больше ничего не выдумывала, так как запуталась бы еще больше.

— Мудрый совет, — заметил Ной, — но ты ему не последовала.

Джесси не понравился его нравоучительный тон.

— Мне тяжело и без твоих замечаний.

— Извини, — искренне раскаялся Ной. — Это было нелюбезно с моей стороны. Джесси, а должен ли я верить тому, что ты мне рассказывала о своей семье?

— Да.

— А Грэнтхэмы — это полная ложь?

— Да. Никаких Грэнтхэмов не было.

— Хорошо. Идем дальше. Ты сказала, что родители Гедеона наняли тебя?

— Клаудиа упросила меня работать у них. Она сочувственно отнеслась к тому, что со мной случилось, и считала, что мне больше подошло бы быть няней Гедеона, нежели работать на леди Говард. Я с радостью приняла ее предложение. Мне нравилось общение с леди Говард, но жизнь в городе была жалким существованием. Слишком часто мне напоминали, что моя судьба была бы абсолютно иной, если бы отец вел себя иначе. В имении же Панберти меня ждали покой и уединение. К тому же Мэри жила неподалеку, и никто из Панберти не возражал против посещений моих друзей. Я как будто снова обрела семью. Мне было хорошо во всех отношениях.

— А потом родители Гедеона погибли.

— Да, — прошептала Джесси с болью в голосе, — жуткие времена настали для всех в имении. Убитые горем служащие уже не были уверены в своем будущем. Никто не знал, кто станет опекуном Гедеона, поскольку в завещании Кеньона по этому поводу ничего пределенного сказано не было. Вполне возможно, что штат служащих сократили бы до минимума, а Гедеона отправили бы куда-нибудь еще, несмотря на то что имение по праву принадлежало ему.

— Вскоре мистер Лидз, поверенный в делах Кеньона, отыскал Эдварда, ближайшего родственника Гедеона, который жил вместе с женой в Европе. Согласившись принять опекунство, они переехали жить в имение Панберти. На некоторое время все облегченно вздохнули. — Джесси поправила ночную сорочку. — Но это длилось недолго. Мягко выражаясь, с леди Барбарой было очень трудно. Ее никогда ничего не устраивало. Чаще всего она была даже жестокой. Слава Богу, мы с ней мало общались, потому что она не интересовалась Гедеоном. Она почти не замечала меня до тех пор, пока ее муж не начал наведываться в детскую под предлогом

— большой привязанности к ребенку.

— Она узнала, что Эдвард стал проявлять к тебе интерес?

— Да. Теперь я догадываюсь, что она узнала об этом до того, как это поняла я сама. Я наивно полагала, что Эдвард действительно любил Гедеона. Несколько месяцев я оставалась в подобном неведении. Однажды Эдвард намекнул, что Барбара хочет избавиться от меня. Он заявил, что если я буду с ним ласкова, то поможет остаться мне в доме. Он нашел момент сказать об этом, зажав в углу детской и не обращая внимания на мое сопротивление. Эдвард был слишком уверен в том, что я почла бы за честь стать его любовницей. Что случилось потом, ты уже в курсе. После этого инцидента он не подходил ко мне несколько дней, и я уже начала думать, что все нормализовалось.

— Очевидно, ты ошиблась.

— Ты абсолютно прав. Как-то вечером — помню, тогда шел сильный дождь — Эдвард заявился ко мне в спальню. Я собиралась закричать и позвать на помощь, но

— он зажал мне рот рукой и попросил выслушать его, а уж потом кричать, если еще будет желание. Но в его голосе слышались тревога и горечь, а лицо было искажено, словно

— от боли. Я согласилась выслушать его. Он сообщил, что леди Барбара замыслила злостное убийство Гедеона и что он, Эдвард, фактически дал ей на то согласие. Как ты понимаешь, все дело заключалось в имении. Барбаре самой хотелось управлять им и быть хозяйкой. В случае смерти Гедеона Эдвард, его ближайший родственник по мужской линии, становился наследником имения Панберти, а следовательно, все перешло бы в руки Барбары.

Ной тихо спросил:

— И ты поверила ему?

Джесси застал врасплох его вопрос. Еще никто не спрашивал ее об этом: ни Мэри, ни Дэви, ни кто-либо из их родственников.

— Да, конечно же, я поверила ему. Иначе и не убежала бы оттуда с Гедеоном на руках.

— Понимаю, — задумчиво произнес Ной. — Эдвард помогал тебе бежать?

— Нет. Он только побудил меня это сделать.

— Он знал, куда ты направляешься?

— Нет! Я поверила в то, что он говорил об угрозах своей жены, но все-таки не настолько, чтобы открыться ему полностью. Наоборот, я дала ему понять, что не воспользуюсь его предостережением. На сборы и подготовку побега ушло несколько дней. Дэви Шоу с братьями помогли мне благополучно скрыться.

— Но неужели ты не понимаешь, что, убегая, ты могла попасть прямо в руки Барбары, а может быть, и того же Эдварда? Результат был бы тем же. Почему ты сразу не обратилась к властям?

— Но результат оказался иным. Возможно, они теперь и владеют всей недвижимостью, но Гедеон остался жив. И как я могла обратиться за помощью к властям, если не было никаких доказательств? Эдвард обязательно стал бы отрицать то, о чем мне говорил. Барбара тем более молчала бы как рыба. За мои обвинения мне грозило увольнение, а значит, Гедеона некому было бы защищать. Уверена, они могли оставить его в покое на некоторое время, возможно, даже на несколько лет, но все-таки несчастье было спланировано. Другого выхода не было. Я сбежала.

— А как потом Панберти объяснили исчезновение Гедеона?

— Они сказали, что я похитила его, что, впрочем, было правдой. Меня повсюду разыскивали. — Джесси нахмурилась. — Не знаю, почему ты не слышал об этом, находясь

— в Англии? К тому же все лондонские газеты наперебой писали обо мне.

— Я почти не читал газет.

— Но об этом много и говорили.

— Но не мне. Вероятно, люди думали, что это будет мне неинтересно. А когда ты покинула имение?

— В январе.

— В то время я был в Линсрилде. — Ной замолчал, вспоминая. — По-моему, я слышал о каком-то ребенке… О том, которого оставили на съедение диким зверям в лесу. Кажется, ребенок погиб?

— Да. Это был сын Мэри и Дэви. Он умер через несколько дней после того, как я с Гедеоном перебралась жить к ним. Это был болезненный мальчик. Идея оставить маленького Дэви в лесу принадлежала Мэри. Она одела его в одежду Гедеона и завернула в одно из одеялец Гедеона. Когда тело обнаружили, леди Барбара приняла его за Адама Панберти. Вероятно, Эдвард придерживался другого мнения, но не стал заявлять об этом публично.

— Значит, теперь тебя считают убийцей, — угрюмо произнес Ной, — а Эдвард Панберти — законный хозяин имения и всего имущества.

Джесси кивнула:

— Я слишком все запутала, правда?

— Настоящий гордиев узел.

— Но ты веришь мне?

— Да, — без колебаний ответил Ной.

Джесси облегченно вздохнула.

— Значит, ты понимаешь, почему мне так необходимо было выйти замуж за тебя? И почему я выдумала Роберта Грэнтхэма, его семью, да и все остальное?

Ной на мгновение закрыл глаза и потер веки пальца-мч. Наконец он узнал правду, но стало не легче, а тяжелее. Никогда прежде не приходилось ему оказываться в столь сложной ситуации. Если бы он узнал об этом на борту «Клэриона», когда еще не догадывался о своих чувствах, то обязательно осуществил бы свою угрозу выбросить Джесси за борт.

— Сейчас я пока не готов разобраться в том, что ты мне поведала. Только знаю одно: ты очень любишь Гедеона, и это объясняет многие твои действия.

— Ной…

Жестом руки Ной решительно оборвал ее:

— Давай поговорим завтра, ладно? Нам предстоит длительное путешествие. Полагаю, к тому времени, когда мы доберемся до Филадельфии, мне все станет ясно.

Ной наклонился к ночному столику и потушил свечу.

— Ты прав, — тихо ответила она, вглядываясь в темное пространство комнаты. — Сейчас не очень-то подходящее время для признаний, но все-таки скажу: я тоже люблю тебя, Ной. — Джесси вытянулась и накрылась одеялом. — Давай подождем.

 

Глава 13

В течение последующих восьми дней Ной продолжал находиться в состоянии приятного замешательства. Долгая и утомительная поездка давала возможность как следует поразмыслить над тем, о чем ему рассказала Джесси. Он уже хорошо представлял себе, как разворачивались события, и это помогло ему осознать, насколько глубок был ее страх Сыть пойманной, и как часто она рисковала жизнью ради спасения Гедеона. Такая смелость, пусть порой бессмысленная, вызывала восхищение.

Анализируя ее действия, Ной все больше и больше убеждался в том, что Джесси преследовала лишь одну цель — защитить Гедеона. Ограбление на почтовой дороге, замужество, первоначальный отказ вступать в интимные отношения, придуманный Роберт Грэнтхэм — все мотивировалось единственным желанием спасти малыша.

Нон понимал, как нелегко было ей жить с вымышленным прошлым. Она с неохотой принимала его подарки, считая, что не имела на это никакого права. Чувство вины заставляло молчать, когда речь заходила о его невесте. Но она не любила говорить и о Роберте, так как ей приходилось вновь прибегать к обману. Честная по своей природе, Джесси сильно страдала от необходимости лгать, ее нервы были на пределе.

Несмотря на готовность смириться с мыслью, что Джесси все время обманывала его, Ной никак не мог прийти в себя после ее признания в любви. Временами он ощущал странное головокружение, не замечая, что улыбается без всяких причин. Пульс учащался, когда Джесси невзначай прикасалась к нему, чтобы привлечь его внимание. Он часто смеялся и в основном по пустякам, чувствуя себя опьяненным, беспечным и, несомненно, счастливым. Более того, он ощущал всевышнее благословение.

Закрытый экипаж не спеша громыхал по мощеным улицам Филадельфии. Солнце безжалостно палило, и подернутая дымкой тепловая завеса поднималась с булыжных мостовых. Кэм важно восседал рядом с кучером Генри. Сдвинув на лоб треуголку, он притворялся, что не замечает робких взглядов трех молодых служанок, собравшихся возле городской водонапорной башни. Джесси, по-детски приникнув к оконному стеклу, с интересом разглядывала незнакомые улицы. Ной, играя с Гедеоном, сидящим на его коленях, старался спрятать свою улыбку при виде восторга жены.

Он отвлек ее внимание от ровного ряда магазинов, владельцы которых выставляли на продажу всевозможные товары, и указал на церковь со сверкающей белоснежной колокольней, возвышающейся над городом. Джесси вскрикнула от восхищения. Ее также очаровала незамысловатая простота здания законодательного органа штата. Даже ряды товарных кладов, разбросанных по всему Делавэру, открытые рынки и ларьки на тротуарах привели ее в восторг. Кконцу поездки Джесси придерживалась прочного мнения, что Филадельфию с ее предприимчивыми и замечательными жителями стоило посмотреть.

Экипаж медленно катил по Каштановой улице и наконец остановился возле выстроившихся в ряд трехэтажных жилых домов из красного кирпича. Джесси оторвалась от окна лишь тогда, когда Кэм спрыгнул с козел и открыл дверь. Сходя на узкий тротуар с его помощью, Джесси немного волновалась, ожидая Ноя с Гедеоном.

— Вот этот дом с белыми ставнями, — сказал Ной, разыскивая в карманах ключи, — наш.

Джесси взглянула через его плечо на дома. Они настолько тесно лепились друг к другу, что трудно было сказать, где кончался один и начинался другой.

— Ной, но они все с белыми ставнями, — заметила Джесси.

— Верно, — произнес Ной, делая вид, что никогда не думал об этом раньше. — Но лишь один дом стоит с закрытыми ставнями. Следовательно, там никто не живет, а значит, он принадлежит нам. К тому же Генри предусмотрительно остановил экипаж перед входной дверью нашего дома. — Ной торжественно поднял руку с ключом. — Прошу. — Возле двери он остановился. — Предупреждаю, хотя во время моего отсутствия дом периодически убирали, я все же не уверен, что там полный порядок.

Опасения Ноя имели основания. Пока Генри с Кэмом вносили сундуки и чемоданы, Ной показывал Джесси первый этаж. Мебель в гостиной была бережно накрыта простынями. Ной откинул одну простыню, и скопившаяся на пей пыль тотчас рассеялась в неподвижном, застоявшемся воздухе. Пылью были покрыты и иолы из темного дерева. Кабинет Ноя, столовая и кухня находились в том же запущенном состоянии. На втором этаже располагалась спальная комната хозяина с примыкавшей к ней гардеробной. Меньшая по размерам и менее заставленная мебелью другая спальня предназначалась для Гедеона. На третьем этаже находились комнаты для Кэма и прислуги, которую Ной собирался нанять, как только позволит время.

Возвратившись в гостиную, Ной завел остановившиеся часы над камином. Джесси присела на единственное непокрытое кресло, а Гедеон принялся играть на полу, вытирая пыль своим животом.

— Тебе не нужно никого нанимать, — сказала Джесси, показав на малыша, — он с радостью отполи рует все полы.

— Ты не очень разочарована? — с тревогой спросил Ной.

— Разочарована? — искренне удивилась Джесси.

Ной рукой провел вокруг:

— Этот дом я лишь арендую. Возможно, я смог бы подыскать что-нибудь попросторнее.

— Не глупи. Я не только не разочарована, я просто счастлива. Мне здесь очень нравится, несмотря на то что дом мало проветривали и убирали.

— Ты говоришь правду?

— Да.

Словно груз упал с плеч Ноя. Пройдя через всю комнату к Джесси, он чмокнул ее в губы.

— Мне нужно помочь Кэму и Генри затащить мебель в детскую Гедеона.

— А разве тебе не нужно идти по своим делам? Ка

Жется, в здании законодательного органа штата уже начались слушания. По моим подсчетам, ты опаздываешь на несколько часов.

— Да, начались, и я опаздываю. Но не могу же я оставить тебя одну через две минуты после нашего приезда?

— Почему бы и нет? Разве я не справлюсь сама с домашними делами? Если ты дашь мне деньги, я пошлю Генри за продуктами на рынок. Затем мы с Кэмом откроем все окна и проветрим дом, — Она мило улыбнулась, заметив на лице Ноя выражение протеста. — Ну что ж, поспорь со мной еще минуту и скорее отправляйся на работу. Я знаю, о чем ты думал, выставляя время на часах над камином.

Ной поразился ее проницательности.

— Я и не подозревал, что это будет так заметно, наоборот, старался выглядеть спокойным и равнодушным.

— Тебе это не удалось, — сухо заметила она. Вздохнув, Ной вытащил из кармана пиджака небольшой кожаный кошелек и передал его Джесси.

— Раз уж ты отобрала у меня деньги, я ухожу. — Гедеон схватил его за ногу. Ной наклонился и взъерошил мальчугану темные волосики. — Вначале я заскочу в банк к мистеру Боуэну. Перед отъездом в Англию мне пришлось распустить свою малочисленную прислугу, и сейчас все работают у него. Чарльз нанял их, сделав мне одолжение. Возможно, я смогу убедить его расстаться с Салли и миссис Гарпер, чтобы они прибирали в нашем доме и готовили, в общем, вели домашнее хозяйство.

Джесси почти не слушала, о чем он говорил. Ее мысли были сосредоточены лишь на одном произнесенном Ноем имени. Остальные слова ровным счетом ничего не значили

— Боуэи? — переспросила она. — Он что, родственник Хилари?

— Ее отец. — Ной выпрямился и расправил рукава пиджака. — Рано или поздно, но мне все равно предстоит с ним встретиться. И с Хилари тоже. Ты же понимаешь?

Она кивнула, стараясь не показывать своего беспокойства.

— Значит, сегодня ты увидишь Хилари?

— Думаю, так будет лучше всего. Мне не хотелось бы чтобы она узнала о моей женитьбе от кого-то еще. Она живет всего в нескольких кварталах отсюда, на Арчстрит, а в этом городе слухи быстро распространяются. Не удивлюсь, если все наши соседи уже знают, что я приехал не один. — Ной натянуто улыбнулся, ощущая в глубине души тревогу. — Про нас, наверное, уже болтают где-нибудь на Маркет-стрит.

Джесси встала с кресла, взяла Ноя под руку и проводила до двери.

— Я знаю, что ты не горишь желанием встретиться с Хилари, но ты прав: она действительно должна узнать правду от тебя. — Джесси поднялась на цыпочки и поцеловала

Его в щеку. — Ты замечательный человек, Ной Маклеллан, и я тебя очень люблю.

Ною захотелось сжать Джессси в объятиях, но ему помешал Кэм, распахнувший дверь и внесший чемоданы. Виновато взглянув сначала на Ноя, а затем на Джесси, он пробубнил какие-то извинения и вихрем выскочил из комнаты.

— Жду тебя к ужину, — сказала Джесси, ласково подтолкнув Ноя к крыльцу. Как только он ушел, она переключилась на дела по хозяйству. Предстояло привести дом в мало-мальский порядок. Первым делом необходимо было выбрать место, где Гедеон мог бы играть, где ему никто не мешал бы и в то же время он не вертелся бы под ногами взрослых.

Джесси попросила Генри помочь ей в этом, когда тот принес коврик под кроватку Гедеона. Подумав, Генри отгородил мебелью небольшое пространство гостиной таким образом, чтобы Гедеон не мог выбраться оттуда. Кэм отыскал детские игрушки и бросил их малышу. Задумка Генри всем пришлась по душе, кроме самого Гедеона. Несколько минут он горько плакал, ожидая, что кто-нибудь вытащит его. Когда наконец он догадался, что выделенная территория предназначена только для него, то радостно начал играть в мяч и возиться с бусиками.

Джесси решила снять свое темно-лиловое платье и надеть что-нибудь попроще. Она подумала, что для домашней работы сейчас подошло бы коричневое платье из грубой ткани, рукава которого имели складки на манжетах и были чуть ниже локтей. Теперь ее рукам ничего не мешало. Выветрив спертый воздух и смахнув пыль, Джесси ощутила непреодолимое желание окунуться в мыльную пенистую воду. Мэри Шоу посчитала бы ее ненормальной. Грустно улыбнувшись при воспоминании о подруге, Джесси приколола фартук к платью и подобрала волосы под домашний чепец.

Кэм позавидовал Генри, которого послали на рынок, но стойко воспринял свою участь. Отыскав веники, щетки, тряпки и мыло, он вынес покрывала на задний дворик, выколотил из них пыль, при этом нарочно раскашлявшись, чтобы привлечь внимание Джесси. Потом они вдвоем мыли полы, двери и оконные рамы, натирали мебель воском, заправляли постели, очищали все углы от паутины и подметали крыльцо со ступеньками

Осторожно, как бы невзначай, Кэм несколько раз заметил, что Генри пора было бы уже возвратиться с рынка.

Когда наконец тот вернулся, Кэма освободили от работы. Но, увидев, что Джесси продолжала трудиться, парень встал на четвереньки и принялся драить пол на кухне. Джесси в это время намывала полочки для посуды.

Стук в переднюю дверь заставил ее вздрогнуть. Она бросила тряпку в стоявшее поблизости ведро и обрызгала себе платье.

— Проклятие! — еле слышно проворчала она, разглаживая фартук и поправляя чепец. Но от прикосновения мокрых рук на одежде остались грязные влажные пятна. — Кэм! — почти простонала вконец расстроенная Джесси. — Я не могу подойти к двери в таком виде. — Она знала, что ее лицо было выпачкано, а волосы прилипли к потной шее. — Пожалуйста, посмотри, кто там пришел. — Джесси подняла кверху глаза, молясь, чтобы это был кто-нибудь из прежней прислуги, которую обещал прислать Ной.

Кэм вскочил на ноги и бросил щетку в сторону, сожалея о том, что Генри в этот момент ощипывал во дворе курицу к ужину. Он был бы более достойным швейцаром.

Джесси прислушалась, стараясь понять, с кем Кэм разговаривал возле двери, но так ничего и не смогла понять. Ее внимание переключилось на хныканье Гедеона, доносившееся из гостиной. Как только она услышала, что передняя дверь захлопнулась, тотчас побежала по коридору взглянуть на сына. И тут Джесси остановилась как вкопанная. Кэм был не один. Беседовавшая с ним женщина показалась Джесси едва ли не самой красивой из всех, кого она когда-либо видела. Черные как уголь, густые и глянцевые волосы кольцами спадали на плечи, подчеркивая ее стройную шею.

Безупречные черты лица были словно вылеплены и выточены рукой великого мастера, а темные, блестящие глаза окаймлены длинными пушистыми ресницами и бровями чуть вразлет.

Ее высокая фигура с длинными ногами и руками казалась менее изящной, чем черты лица, но тоже отличалась красотой.

По всей вероятности, женщина совсем не томилась полуденной жарой. На голове у нее был прозрачный батистовый чепец, украшенный кружевами и голубой лентой. Лиф ее ситцевого платья был отделан бантами. В одной руке гостья держала маленький зонтик от солнца, а в другой — корзину с фруктами.

У Джесси все похолодело внутри, когда та метнула любопытный взгляд в ее сторону. Джесси все еще надеялась, что, возможно, незнакомка просто жила по соседству и пришла поприветствовать Ноя. Но нет, такое было маловероятно. Скорее всего эта красивая, статная женщина и есть Хилари Боэун.

— Чем могу быть вам полезна? — Джесси сделала шаг навстречу. — Кэм, пойди посмотри, пожалуйста, что беспокоит Гедеона.

Кэм пребывал в замешательстве, не решаясь оставить свою хозяйку. И лишь когда Джесси незаметно кивнула ему, он двинулся с места.

— Отлично, — одобрила незваная гостья уход мальчика, — этот парень никак не мог понять меня. Я мисс Боуэн, невеста мистера Маклеллана. Возможно, вы скажете, где я могу найти его?

Джесси сдержалась, чтобы не хихикнуть. Должно быть, Кэм притворился глуповатым, чтобы не отвечать на вопросы Хилари.

— Он ушел на работу и сейчас находится в здании законодательного органа штата.

— В здании законодательного органа штата, — медленно и очень четко повторила каждое слово Хилари. Неизвестно, разочаровала или обрадовала ее эта информация. Она пристально посмотрела на Джесси своим холодным взглядом. — Папа сообщил, что Ною понадобились Салли Болей и миссис Гарпер. В данный момент они направляются прямо сюда, хотя не понимаю, зачем ему столько прислуги. Вы, кажется, превосходно со всем справляетесь.

— Да, у нас с Кэмом здорово получилось, но все-таки будет лучше, если нам помогут.

Хилари чуть прищурилась:

— Мы встречались прежде? Может быть, в имении Ноя?

Пронзительный вопль Гедеона прервал их беседу.

— Простите, — Джесси поспешила в гостиную. Подняв сына на руки, она с тревогой обратилась к Кэму:

— Что с ним случилось? Каким образом этот шрам появился у него на лбу?

Ожидая от Кэма объяснений, Джесси не переставала успокаивать малыша, нашептывая ему на ухо всякую приятную чепуху.

Кэм искоса взглянул на появившуюся в дверном проеме Хилари. Ее назойливое любопытство ему явно не нравилось.

— Гедеон просунул голову между сиденьем и ручкой кресла, — произнес Кэм, указав на перевернутое кресло, — и никак не мог вытащить ее обратно. По-моему, ему не очень больно.

— Кажется, ты прав, но он сильно напуган.

— Что вы сделали с мебелью? — требовательным тоном спросила Хилари, стукнув об пол закругленным концом своего зонтика. — Это просто возмутительно. Мистер Маклеллан так дорожит мебелью.

Джесси вопросительно взглянула на Кэма. Тот пожал плечами, всем своим видом показывая, что не знает, правду ли говорила Хилари.

— Ребенок, конечно, ни за что не отвечает, — продолжала отчитывать Хилари. — Я предупреждаю именно вас, что мистеру Маклеллану это не понравится. Где только он раскопал вас?

Хилари, вероятно, была старше Джесси не более, чем на шесть лет, но в ее присутствии последняя чувствовала себя неловко и беспомощно, как школьница.

— В Англии, — ответила Джесси, уголком фартука вытирая слезы с розовых щечек Гедеона.

— Это вполне очевидно, только не могу вообразить, о чем он тогда думал. — Хилари поставила корзину с фруктами на край стола из красного дерева. — Не знаю, кому

— вы прислуживали раньше, но полагаю, людям невысокой культуры, если они позволяли вам делать подобную перестановку мебели в своем доме. Не удивлюсь, если узнаю, что ваше чадо намочило покрывала на креслах. Ведь это ваш ребенок, не так ли?

Джесси гордо вскинула голову:

— Да, это мой сын. Вообще-то он предпочитает грызть ножки кресла, а не писать на покрывала.

Хилари никак не ожидала столь дерзкого ответа от прислуги. Она чувствовала, что начинает терять самообладание.

— Попридержите-ка свой язычок, — прошипела она, сверля Джесси недобрым взглядом.

Кэм решительно встал впереди хозяйки, намереваясь защитить ее:

— Послушайте, мисс Боуэн, Вы должны…

Джесси успокоила его, положив руку на плечо.

— Все в порядке, Кэм. — Несмотря на все ошибочные предположения Хилари и ее высокомерие, Джесси было жаль эту красивую женщину. Совершенно очевидно, что

Она еще ничего не знала о женитьбе Ноя. — Ты не отнесешь Гедеона на кухню? Я видела, Генри принес глиняный кувшин с молоком. Думаю, малыш не отказался бы от чашечки. Если хочешь, можешь тоже выпить.

Кэм с радостью выскочил за дверь, избегая пренебрежительного взгляда Хилари, только что сам одаривал таким же эту женщину. Когда он ушел, Джесси принялась расставлять мебель.

— К сожалению, вы пришли в неподходящий момент, мисс Боуэн. Мне жаль, что я предстала перед вами в ложном свете, но хочу все исправить. Вы должны знать…

Хилари с раздражением еще раз стукнула зонтиком об пол:

— Мне безразлично, находится ли прислуга в вашем подчинении или вы сами выполняете на кухне грязную работу. Я знаю, что в Англии существует классовое разграничение даже среди людей низшего круга. Однако здесь, в Америке, это не имеет никакого значения. Вы увидите, что я совершенно одинаково отношусь ко всей прислуге. Мне лишь необходимо, чтобы все неукоснительно выполняли мои требования. Это, — Хилари презрительным жестом пока

— зала вокруг, — меня не устраивает.

— Прошу прощения, мисс Боуэн, — спокойно сказала

Джесси с чувством собственного достоинства, — но я не

Ваша прислуга. И мне кажется, в Америке тоже существуют

Некоторые классовые различия, иначе вы не разговаривали 5ы со мной в таком грубом тоне, тем более что вас все это абсолютно не касается.

— Да как вы смеете! Ну уж этого я так не оставлю! Будьте уверены, я поговорю с мистером Маклелланом. Вы узнаете, что от меня зависит ваша судьба в этом доме!

Джесси поразило, что гнев еще больше подчеркивал красоту Хилари. Как ни странно, ей был очень к лицу вспыхнувший румянец, а темные глаза, метавшие искры, стали еще более выразительными. Вызывал неприязнь лишь отрывистый, надменный голос. Она будто небрежно выплескивала слова, словно не сознавая, что они были оскорбительными.

Поскольку Джесси больше не возражала, Хилари бесцеремонно повернулась к ней спиной:

— Я сама найду выход, спасибо.

Когда дверь за Хилари захлопнулась, Джесси послала ей вслед:

— Ну и отлично, потому что я выпроводила бы тебя через окно третьего этажа!

Еще в полной мере не осознав произошедшее, Джесси отправилась на кухню.

— Она ушла? — спросил Кэм.

— Да. И кажется, была не очень-то любезна, правда?

— Простите за грубое слово, но она просто сук… ведьма, — выпалил Кэм. — Можете спросить об этом любого члена семьи мистера Ноя.

Джесси уже подумала, что ей не стоило обсуждать Хилари с Кэмом, но женское любопытство взяло верх.

— А откуда ты ее знаешь?

— По правде говоря, я ее совсем не знаю и видел-то

Всего пару раз. Однажды мы с мисс Кортни были свидете лями, как она ударила кнутом Билли, чтобы тот ехал быстрее. Вы представляете, Билли не сделал ей ничего плохого, просто порой до него медленно доходит, чего от него хотят. — Кэм слегка постучал по виску пальцем. — После этого случая я стал обходить ее стороной и предупредил Кортни, чтобы она избегала встреч с этой женщиной.

Джесси не знала, что сказать. Она не могла обвинять в чем-то Хилари, потому что сама грубо обошлась с Билли.

— А ты кому-нибудь рассказывал?

Кэм отрицательно покачал головой:

— Мы с мисс Кортни решили, что Хилари обязательно все преподнесет по-своему и в результате попадет только бедному Билли. Кстати, он думал так же. Кое в чем он

— хорошо разбирается.

— Это точно. — Джесси улыбнулась, вспомнив, что Билли дал ей коня и сломанную повозку, когда она убегала от Ноя. — Слишком хорошо. — Послушай, давай я возьму

— Гедеона. Если ты принесешь мне воды и нагреешь ее, я помою малыша. Пожалуй, он грязнее нас с тобой, вместе взятых, а это о чем-то говорит. — С Гедеоном на руках

— Джесси подошла к черному выходу. — Генри, ты уже закончил возиться с курицей? Скоро придет мистер Ной, а я обещала ему ужин.

Широко улыбнувшись, Генри обнажил свои редкие зубы и поднял курицу за лапы:

— Курица почти ощипана, теперь осталось очистить горох, миссис Маклеллан.

— Генри, а ты умеешь готовить?

— Мы всегда спорим по этому поводу с Тильдой, мэм.

— В отличие от меня она так не считает.

Джесси рассмеялась:

— Ну что ж, сегодня вечером мы это выясним. Могу я попросить тебя оказать нам любезность и приготовить ужин?

— С огромным удовольствием.

— Спасибо, — облегченно вздохнула Джесси.

Мытье Гедеона было отложено, потому что Кэму пришлось идти покупать дрова, лучину для растопки и уголь. Во время его отсутствия пришли Салли Болей и миссис Гарпер. Джесси невероятно досадовала из-за того, что выглядела как трубочист. Прислуга, вероятно, была шокирована, узнав, что Джесси — хозяйка дома, а не кто-то из их братии. Салли беспрестанно растерянно улыбалась, отчего на ее щеках появлялись ямочки, и периодически делала реверансы. В конце концов миссис Гарпер, определенно более сдержанная натура из них двоих, успокоила девушку, тряхнув за круглое плечо. В считанные минуты выяснилось, что обе очень рады возможности вновь работать у Ноя.

Пока Генри относил на третий этаж их чемоданы, миссис Гарпер и Салли осматривались на кухне. Они решили, что Генри совсем не умел готовить, поскольку не правильно разрезал курицу и позволил картофелю потемнеть на жарком солнце, пока сам лущил горох. Салли воинственно встала посередине кухни и пригрозила ему небольшой кастрюлей с длинной ручкой, чтобы тот не смел и носа совать сюда, разве что когда есть захочет.

— Тильда твердит то же самое, — добродушно произнес он, смирившись с поражением. — Если я здесь больше не нужен, пойду поставлю лошадей в конюшню.

Вскоре после ухода Генри появился Кэм. Он был немного удивлен бурной активностью на кухне. Салли гремела кастрюлями, разыскивая необходимую утварь, а миссис Гарпер резала ломтиками картофель и бросала его в воду, которую Кэм принес для мытья Гедеона.

— Еще воды, мэм? — спросил он у Джесси.

— Думаю, да, — ответила она, отходя от стены, к которой устало прислонилась. У нее даже не было сил воспользоваться недавно сделанным предложением миссис Гарпер — пойти отдохнуть. — Мы с Гедеоном поднимемся наверх. Если ты принесешь теплую воду, я вымою его прямо там. — Кэм уже собирался уходить, когда она добавила:

— Обещаю, завтра ты и пальцем не пошевельнешь. Можешь спать хоть целый день или ловить рыбу и осматривать город.

— И никаких уроков? — осторожно поинтересовался он.

Всю дорогу, пока они добирались до Филадельфии, Джесси обучала его письму и чтению. Она отрицательно покачала головой:

— Никаких. — Джесси заметила радость на лице Кэма и его воодушевление. Это ее немного огорчило. — Но мы все равно вскоре продолжим наши занятия, — крикнула

Она ему вслед.

Расслабившись, Ной присел на край кровати. Осторожно потянув за чепец Джесси, он снял его. Разметавшиеся по подушке светлые волосы заблестели при свете стоявшей поблизости лампы. На подбородке, щеке и виске Джесси были видны пятна грязи, а под глазами появились следы изнеможения. Она лежала на боку, съежившись. Юбка была закручена вокруг ног, а туфли она так и не сняла.

— Лежебока, — прошептал Ной ей на ухо. Откинув волосы в сторону, он поцеловал ее нежную мочку.

Джесси пошевелилась.

Он осторожно потряс ее за плечо:

— Мне очень не хочется тебя будить, но тебе еще

Больше не понравится, если я этого не сделаю.

Зевнув, она протерла глаза.

— Ужин уже готов?

— Милая леди, ужин был готов уже несколько часов назад, и все, кроме тебя, поели. Я принес поднос. Салли разогрела твою порцию.

Быстро вскочив, Джесси чуть не стукнулась головой о голову Ноя. Моргая, как сова, она окончательно проснулась и с тревогой осмотрела комнату.

— А где Гедеон? Я принесла его сюда, чтобы выкупать.

— Гедеон спит внизу, — ласково объяснил Ной, рассеивая ее страхи. — Очевидно, Кэм принес воду, когда ты уже заснула. В то время наш сын с удовольствием копался

— в нижнем ящике комода.

— О Боже, — вздохнула Джесси, — должно быть, я плохо закрыла выдвижной ящик. Просто чудо, что ребенок не ударился.

— Не волнуйся. Кэм спас его, а затем и выкупал. Кроме того, он замечательно убрал дом.

Вспомнив, что ее собственное лицо тоже было в грязных подтеках, Джесси принялась вытирать его фартуком. Ной отвел ее руки от лица, взяв за запястья.

— Не нужно этого делать сейчас. Для тебя внизу специально разогревают воду, и после того, как поешь, можешь помыться. — Ной потянулся за подносом, стоявшим на ночном столике. — Пожалуйста, присядь. Вот так лучше. — Ной поставил поднос на ее колени. — Ты всегда выглядишь восхитительно.

— Лгун, но мне приятно это слышать. — Она наколола на вилку ломтик картофеля с маслом и начала есть. — Который час?

— Около восьми.

— Что?

— Не волнуйся. Ты заслужила отдых. В шесть часов я возвратился в почти безупречно чистый дом и по ошибке поблагодарил миссис Гарпер и Салли за их выдающийся труд. Но они признались, что основная заслуга принадлежит вам с Кэмом. И назвали меня самым беспечным мужем, потому что я не сообщил им о своем возвращении, иначе дом заранее был бы приведен в надлежащий вид.

— Не обманывай, они этого не говорили.

— Но уверен, что подумали. Виноват, прости.

Джесси поднесла ко рту нежный розовый кусочек

Грудинки:

— Ты ни в чем не виноват.

— Ной проворчал:

— Лгунья. Но мне приятно это слышать.

Он взял с подноса теплую булочку, разрезал ее пополам и каждую половинку намазал маслом. Кэм передал, что днем к нам приходил какой-то гость.

Она кивнула:

— Ты еще не встречался с Хилари?

— Нет. — Ной положил хлеб на поднос. — Я собирался это сделать, но чуть позже. Что здесь сегодня произошло? Кэм не мог или не хотел мне рассказать подробно.

Не переставая жевать, Джесси рассказала ему о случившемся. Внимательно выслушав ее до конца, Ной принял серьезный вид. Можно понять, почему она ошиблась, — попыталась объяснить поведение Хилари Джесси. — Возможно, это даже к лучшему. Пусть уж она узнает правду от тебя самого, а не от меня.

— Но ты ведь хотела ей все рассказать.

— Да. Было такое желание. Но Хилари перебила меня на полуслове.

— Значит, винить за допущенную ошибку она должна лишь себя и никого другого. Мне жаль, что тебе пришлось выслушивать от нее гнусные слова. Я разговаривал сегодня с ее отцом в банке, и тот сказал, что она ушла куда-то по делам.

— А какова была реакция мистера Боуэна на твою женитьбу?

— Вначале он очень расстроился. Вернее, сделался мертвенно-бледным от злости. В конце концов, Хилари его родная дочь. Но как мудрый, практичный человек понял, что изменить что-либо уже нельзя. Выразив сожаление, он попросил, чтобы я как можно деликатнее рассказал Хилари правду, а затем пожелал мне счастья.

— Действительно мудрый человек, — подтвердила Джесси.

Ной согласился:

— Я часто задумывался над тем, как это Чарльзу удается легко преодолевать любые преграды. Должно быть, ему самому ужасно трудно всегда идти напролом, не сворачивая с пути. Но правда заключается в том, что он не способен кого-либо обидеть. Чарльз искренне пожелал мне счастья, но, смею заверить, утешая Хилари, он посоветует ей послать меня к черту. И при этом также будет искренен.

— Ты спокойно поговоришь с Хилари, да?

— Постараюсь, хотя для меня остается загадкой, почему ты этого хочешь. Даже если бы ты была прислугой, Хилари незаслуженно оскорбила тебя сегодня.

— У меня есть ты, а у нее нет, — доброжелательно ответила Джесси. — Я могу позволить себе быть великодушной по отношению к ее чувствам.

Ной наклонился вперед, поцеловал Джесси и кончиком языка слизнул крошку с уголка ее рта.

— Ты хоть чуточку ревнуешь меня? Ведь я собираюсь с ней встречаться. Я помылся, переоделся и, должен признать, выгляжу неплохо.

— Я это заметила, — сухо сказала Джесси, — но если ты еще можешь целовать меня, когда я выгляжу не лучше уличного бродяги, значит, мне не стоит беспокоиться. — Она сбросила его руку со своего плеча. — Расскажи лучше, как прошел день. Работа над Конвенцией продвигается удачно?

Отойдя от кровати, Ной сел в кресло-качалку возле незашторенного окна. На улице было темно, свет фонарей проникал в комнату.

— Сегодня мы спорили о том, стоит ли соблюдать секретность в нашей работе. Мы дали друг другу торжественное обещание не обсуждать ни с кем наши встречи, то есть

— заключили своего рода джентльменское соглашение.

— Даже со своими женами?

— Особенно с женами, — хихикнул Ной.

— Ну что ж, превосходно, — обиделась Джесси.

— Вообще-то о женах совсем не шла речь. Большинство участников собрания считает, что мы обязаны пересмотреть, дополнить и представить работу на

Обсуждение общественности. В разных штатах могут возникнуть споры относительно того или иного пункта Конвенции. Поэтому назрела необходимость создания центрального правительства, способного всех объединить. Мы договорились не опубликовывать детали дебатов и итоги голосования по текущим вопросам. Таким образом, каждому из нас представляется возможность пересмотреть свои взгляды. Мы сможем свободно высказываться, не боясь преследований.

— Твоя семья будет возмущаться. Они с нетерпением ожидают вестей.

Ной убедительно возразил:

— Можешь представить, что будет, если я им хотя бы намекну, о чем мы спорим? Это все равно, что напечатать репортаж нашего заседания в популярной газете.

Джесси рассмеялась:

— А может быть, ты наговариваешь на них?

— Джесси! Ты уже знакома с Рэй. Ей несвойственны сдержанность и осмотрительность. Она слишком любит поговорить.

— Ну хорошо, — уступила Джесси, — я приняла их сторону, поскольку по причине своего отсутствия они не могут за себя постоять сами.

— Когда работа будет завершена, я обязательно все расскажу им. Но до тех пор я должен молчать. Возможно, нам потребуются месяцы, а не недели, после чего мы огласим результаты нашей работы. Хотя наша договоренность хранить молчание не имеет силы закона, и разглашение тайны не считалось бы предательством, но это может причинить ущерб конечной цели.

— Сдаюсь, — сказала Джесси. — Ты был очень

Убедителен. Если во время дебатов ты так же красноречив, то не сомневаюсь, что сумеешь перетянуть людей на свою сторону.

— Ха! Если бы все было так просто! Многие обладают лучшими ораторскими способностями, чем я, и имеют такие же сильные убеждения. — Ной поднялся с кресла-качалки, поцеловал Джесси и забрал у нее поднос с пустой посудой. — Но я высоко ценю твое доверие. — Джесси одарила его теплой улыбкой. — Я пошлю к тебе Кэма с водой. Ты, вероятно, уже знаешь, что в комнате для переодевания можно помыться. Меня не дожидайся, ложись спать. Постараюсь не задерживаться больше, чем на час, но ничего обещать не стану.

— Понимаю, — печально промолвила Джесси.

Ободряюще улыбнувшись, Ной вышел из комнаты.

Ночь была теплой и благоухала пряными ароматами», поэтому он решил отправиться к Хилари пешком. Ссутулившись и понурив голову, Ной мысленно проговаривал по дороге фразы, которые собирался сказать своей бывшей невесте. Он был настолько поглощен предстоящим разговором, что не расслышал оклика Бена Франклина, когда проходил мимо его дома. Ной умышленно ускорил шаг, минуя кабаки, где мог бы повстречать кого-нибудь из делегатов. И лишь пройдя церковь и завернув на Арч-стрит, он сбавил темп. Однако вскоре он снова прибавил скорость и шел быстро, пока не добрался до дома Боуэнов.

Его проводили па второй этаж в гостиную, где, как сообщил привратник, мисс Боуэн ожидала его прихода. Ной. предпочел бы встретиться с ней в менее просторном и официальном помещении, где Хилари с отцом обычно развлекали многочисленных званых гостей. Войдя в зал и услышаь за собой звук закрывшихся дверей, Ной увидел себя и Хилари в полдюжине зеркал в позолоченных рамах, украшавших стены. Прежде он никогда не обращал на них внимание. Но сейчас окаймлявшие их многочисленные завитки показались ему чересчур вычурными, а сами зеркала представились непременным атрибутом плохого вкуса и тщеславия хозяев дома.

Хилари поймала взгляд Ноя в отражении одного из зеркал. Улыбнувшись, она заметила:

— Мы всегда поддерживали друг друга, правда?

— Так все говорят.

Ноя изумили ее слова. Ему и в голову никогда не приходило, что она считала его своего рода подставкой для книг.

— Неужели? Странно.

Хилари вытянула губы, изображая поцелуй.

— Ты меня даже не поцелуешь?

Ной небрежно поцеловал ее в щеку.

— Э! Это все, на что ты способен после стольких месяцев разлуки? — Хилари прижалась к нему и подставила губы для поцелуя.

Покачав отрицательно головой, Ной схватил ее за локти и оттолкнул назад.

— Не нужно, Хилари. Мне необходимо кое-что рассказать тебе.

— Что именно? — поинтересовалась она, впервые за два года его ухаживаний почувствовав себя неуверенно.

— Давай присядем.

Почувствовав недоброе и нахмурившись, Хилари указала на кресло возле камина.

— Может быть, хочешь что-нибудь поесть? Могу

Предложить засахаренные фрукты и пироги с ягодами и

Вареньем. — Она направилась к серебряному подносу со сладостями. — Не сомневаюсь, что ты поужинал дома, так как Салли вновь хозяйничает у тебя на кухне, но я знаю, какой ты сластена, и попросила миссис Корнинг приготовить это специально для тебя.

На самом деле Ной не любил сладкого. У Хилари сложилось не правильное мнение из-за одной фразы, когда-то брошенной Ноем. Кроме того, Ной никогда не удосуживался переубеждать ее в чем-то, что считал пустяком. Но в данный момент его поразило, насколько он был всегда нечестен по отношению к ней.

— Спасибо, Хилари, мне ничего не нужно. Я не голоден.

Хилари поставила поднос на место и, нервничая, стала расправлять складки своего платья цвета лаванды.

— Ты приехал в Америку сегодня? — спросила она, пытаясь успокоиться и перевести тему разговора на другое.

— Нет, сегодня я приехал в Филадельфию, а до этого два дня провел в кругу семьи.

Хилари догадалась, что ему стало обо всем известно Он узнал о Салеме и о Иерихоне. Вот почему Ной вел себя так странно. Кто-то из родных, видимо, сообщил ему все, настроив против нее. Удивительно, но это воодушевило ее. Она могла с этим справиться. Хилари почувствовала, как душевное равновесие снова возвращается к ней.

— Тогда выпей хоть чаю.

— Нет, спасибо. Подойди, пожалуйста, и присядь рядом. Ты сегодня слишком серьезный. — Хилари попыталась улыбнуться, стараясь казаться беспечной. — Это тебе не к лицу. — Она села напротив, сложив руки наколенях. — Папа в своей комнате, он не будет нам мешать сегодня вечером, как в прежние времена. Конечно, расцвет молодости, когда нужно мириться с постоянно следящим за тобой ледяным взглядом компаньонки, у меня уже позади. Ной прекрасно понимал, какой реакции она ожидала от него, и послушно уступил:

— Ты, как всегда, отлично выглядишь, Хилари.

И это действительно было правдой. Ее жемчужное ожерелье подчеркивало стройную длинную шею, черные как смоль волосы были красиво уложены, и только несколько колечек ласкали ее прелестные ушки каждый раз, когда она наклоняла голову. Неожиданно Ной подумал, что единственной драгоценностью, которую украла Джесси, была Хилари. Ее страстная натура являлась секретом, известным только им двоим. Было какое-то безумное очарование в контрасте между кажущейся сдержанностью Хилари и ее тайной пылкостью.

— Как я понял, ты приходила сегодня?

— Она все-таки соблаговолила передать тебе о моем приходе. Я боялась, что этого не произойдет, хотя надеюсь, ты заметил корзину с фруктами и удивился, откуда она

— взялась. Тебе сказали, что это от меня?

— Вообще-то я не видел никаких фруктов, но все равно спасибо.

Хилари напряглась:

— Не видел? В таком случае куда она ее подевала?

— Не могу сказать. Однако сейчас это не столь важно.

— Я тоже так думаю. Мне хочется поговорить об этой

Грубиянке. Не знаю, что она тебе наговорила, но ее поведение было крайне наглым и оскорбительным. Я зашла навестить тебя. Она передала, что ты ушел на работу, эту тему

Мы позже еще обсудим, и, не предложив войти в дом, убежала к своему хныкавшему ребенку. Меня разобрало любопытство, и я пошла за ней. Ох, Ной! Не могу выразить, что я почувствовала в тот момент, когда увидела, что она натворила с твоим шикарным гарнитуром! Не сомневаюсь, у тебя должны были быть веские основания нанять ее в прислуги, но все же следовало вначале посоветоваться со мной. Она просто никуда не годится. Мне не хотелось бы, чтобы она работала у нас в доме после нашей свадьбы.

— Неужели? — как бы невзначай поинтересовался Ной, позволив себе отвлечься от главных проблем.

— Конечно, я не настаиваю, чтобы ее вышвырнули за дверь, не позаботившись о дальнейшей судьбе. Возможно, вначале ее муж сможет найти для нее что-нибудь подходящее, и она сама уйдет от нас.

— Ее муж не работает у меня.

Хилари немного удивилась:

— Я и не знала. Я считала, что он где-то поблизости. А она вообще замужем?

— Да.

— И ее муж работает в Филадельфии?

— Да.

Хилари удовлетворенно кивнула головой, словно проблема была улажена:

— Тогда все в порядке: ты можешь тотчас уволить ее. Не понимаю, почему она должна работать в твоем доме, обладая такими жуткими манерами, да еще и ребенок путается под ногами.

— Все не так просто, как кажется, Хилари, но я обязан тебе объяснить. Ты приняла Джесси не за того человека. Она не моя служанка. Она моя жена.

Хилари почувствовала, что ее будто кипятком обдали, а затем окатили ушатом холодной воды.

— Это злая шутка, Ной, — наконец выдавила она, — я и не думала, что ты…

— Это не шутка, — мрачно ответил он. — Мне очень жаль, что я причиняю тебе боль. Я достоин порицания, и нет мне прощения. Сегодня я пришел к тебе лишь для того, чтобы ты узнала правду от меня, а не от кого-нибудь другого.

Хилари судорожно сжимала ручки кресла бескровными пальцами, которые напоминали когти. Ее кожа теперь казалась мрамором, испещренным жилками. Она восседала на краю кресла, холодная и надменная, скорее напоминавшая средневековую ведьму, чем кого-либо из смертных.

— Ты негодяй! — злобно выкрикнула Хилари. — Ты ничтожество!

Она медленно поднялась с кресла и, размеренным шагом подойдя к Ною, наотмашь ударила его по левой щеке.

Ной ожидал этого удара и принял его, не уклонившись и не вздрогнув от боли. Лишь когда Хилари отвернулась, нервно теребя складки широкой юбки, чтобы успокоиться, он позволил себе расслабиться.

— Мне уйти?

Хилари случайно задела бедром край стола. Масляная лампа пошатнулась, но она успела ее поймать прежде, чем та упала. Этот незначительный эпизод вернул мисс Боуэн к реальности.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. — Хилари скрестила руки на груди, чтобы они не дрожали. — Ты мне еще многое должен. Я заслуживаю и требую объяснений. — Ее губы слегка дрожали. — Как ты мог так поступить со мной? — жалобно запричитала она.

— Прости, Хилари. — Ной понимал, что столь кратких объяснений было недостаточно. — Я влюбился.

Она взорвалась:

— Раньше ты говорил, что любишь меня!

— Я так думал, — Ной прямо посмотрел в ее горящие ненавистью глаза, — но Джесси заставила меня все переосмыслить.

— Потому что ты сделал ее беременной? Все дело в этом? — Хилари хваталась за соломинку. — Если ты женился на ней из-за чувства долга, то я могу тебя простить.

— Через какое-то время ты разведешься с ней, и мы наконец поженимся. Я сгораю от нетерпения.

— Зато мне совсем не хочется разводиться. Я люблю свою жену, Хилари, Кроме того, Гедеон не мой сын, но я люблю его, как родного.

— Ты готов усыновить ребенка какого-то проходимца? — не веря своим ушам, удивилась Хилари.

— Не говори так, — стараясь быть уравновешенным, произнес Ной. — Родители Гедеона были порядочными людьми.

Отвернувшись, Хилари оперлась о стол.

— Не могу поверить тому, что ты сейчас говоришь. — Она склонила голову вниз. — Почему ты ничего не написал мне? Почему женился в Англии? Ты не мог дождаться возвращения и вначале сообщить обо всем мне?

— Я не написал потому, что хотел рассказать о своих намерениях лично, а письмо обязательно опоздало бы. Мы с Джесси поженились в самом конце моего пребывания в Англии, и обстоятельства сложились таким образом, что я не мог ждать, чтобы сообщить об этом тебе.

Хилари в бешенстве ходила взад и вперед.

— Тебе не терпелось залезть к ней под юбку! А девушка молодец: вначале потребовала, чтобы на ней женились, а уж потом раздвинула свои ножки! Мне тоже следовало быть такой непреклонной! — Ее темные глаза злобно сверкали, потому что Ной продолжал молчать. — Итак? Ты что-нибудь скажешь?

— Не думаю, что твои комментарии нуждаются в ответе, — спокойно сказал Ной, — но если ты настаиваешь, позволь напомнить, что я не просил у тебя того, что ты не желала давать. Более того, я даже не помню, чтобы первым попросил тебя заняться любовью. Ты сама сгорала от страсти, к тому же у тебя уже был опыт в этом деле.

Ной тут же пожалел о последних словах. Он не собирался бросать камни в ее огород, но невольно сделал это. Побагровев, Хилари прошипела:

— Проклятие! Да как ты смеешь говорить такое мне! Да, ты не был первым моим любовником! И вторым, и даже третьим! Может быть, тебе рассказать обо всех моих связях?

Ной заставил себя взглянуть на нее, хотя боль в ее голосе пронзила его.

— Не стоит, Хилари. Не нужно ничего объяснять. Мне всегда было наплевать на тех мужчин, с которыми ты спала до встречи со мной.

— И ты думаешь, мне это приятно слышать? — В голосе ее звучала горькая обида.

Приложив руку ко лбу, Ной медленно выдохнул:

— Я неточно выразился. — Но доля правды присутствовала в ее словах, с грустью подумалось ему. Он никогда не ревновал ее настолько, чтобы интересоваться бывшими любовниками. — Я лишь хотел сказать, что все происшедшее с тобой до меня осталось в прошлом. Это не имело к нам никакого отношения. Я просил тебя выйти за меня замуж до отъезда в Англию, точнее, более семи месяцев назад.

Внезапно он задумался над тем, слышала ли она его сейчас. Стоя возле окна, она тупо смотрела в ночную пустоту. Свет уличных фонарей четко обрисовывал ее красивый профиль.

— Ах да, — равнодушно отозвалась она, — я помню, что ты сделал мне предложение до своего отъезда. Свадебное путешествие, сказал ты. Однако прекрасно знал, что я никогда не согласилась бы поехать в Англию.

Неужели он действительно действовал преднамеренно? Знал ли он тогда, что никогда не женится па Хилари, потому что не любил ее?

— Я бы женился на тебе до своего отъезда в Англию, — честно признался Ной. Он действительно женился бы на Хилари, если бы она согласилась. И совершил бы непоправимую ошибку. Сейчас он это понимал.

— Ты лжешь, 1 — не поверила она ему. — Поскольку я отказала тебе тогда, мы никогда не узнаем, как развивались бы события в дальнейшем. Не так ли? — Хилари грустно улыбнулась. — Все эти месяцы я представляла нашу свадьбу. — Она повернулась к нему лицом. — Я даже не смогу сказать людям, что мы разорвали отношения до твоего отъезда. Это было бы очевидной ложью, а я выглядела бы еще большей дурой, чем ты меня уже сделал.

Ной не знал, что ответить, и поэтому мудро хранил молчание.

— Сказать тебе, почему я не поехала тогда с тобой в Англию?

— Ты никогда не скрывала своего отвращения ко всему, что было связано с этой страной.

— Правильно, но ты не знаешь причины подобного отвращения.

Ной недоумевал, почему она сейчас заговорила об этом, но чувствовал себя обязанным выслушать хотя бы потому, что больше ничего не мог предложить ей в утешение.

— Не знаю. Но ты же всегда говорила, что это из-за убийства твоего брата в Иорктауне.

— Да, именно так я и говорила. Но люди, как ни странно, наивно и безоговорочно в это верили. — Хилари усмехнулась. — И ты в том числе. Мы с Эваном никогда не были особенно привязаны друг к другу, хотя кое-что нас объединяло. Мы были заложниками нашего отца, и во время войны он отлично использовал нас.

— Хилари, — осторожно обратился к ней Ной, — ты уверена, что хочешь продолжать?

— Очень даже уверена, — ответила она, возвращаясь к столу, на котором были разложены всевозможные сладости. Улыбаясь, она налила себе чашку чая и добавила немного взбитых сливок и сахара. — Чаепитие делает обстановку более приятной, не правда ли? — Хилари снова устроилась в кресле напротив Ноя. — Помню, во время войны мне очень часто приходилось подавать чай. Мне было семнадцать, нет, восемнадцать, когда англичане оккупировали наш город. Английские солдаты располагались там, где им нравилось, но в некоторых домах, как этот, например, их встречали с радушием. Ты знал об этом? Папа приветствовал их в нашем доме. В то время мы с тобой еще не были знакомы, но я знаю, где ты проводил тогда зиму. Долина Фордж, Верно? Эван тоже был там. Англичанам папа доказывал, что отрекся от своего сына, отъявленного негодяя. Своим друзьям-революционерам папа врал, что англичане расположились в нашем доме против его воли и что Эвпц действовал по принципам, которые унаследовал от своего отца. — Хилари сделала глоток теплого чая, руки ее еле заметно дрожали. — Пока продолжалась война, папа умудрялся угождать и тем, и другим. Его не волновали последствия, самым главным было то, что он обеспечил себе безопасность. Конечно, он потерял сына, а я была… — Хилари пожала плечами, стараясь изобразить на своем лице безразличие, — … была изнасилована. Но это папа мог пережить. Он по-прежнему управлял банком, у него остались друзья, дом… и чуть запятнанная дочь.

— О Господи, Хилари, — прошептал Ной, — я и не… Хилари нервным движением поставила изящную фарфоровую чашку на блюдце, отчего та зазвенела.

— Дай мне закончить, Ной, а потом уходи.

Он послушно кивнул, чувствуя нарастающую боль в сердце.

— В течение всей той зимы, в то время как Эван добывал себе пищу где придется и как придется, не уверенный в завтрашнем дне и в том, сможет ли перенести лютый холод в той одежде, которая была на нем, я принимала у нас в доме откормленных и тепло одетых английских солдат и офицеров. Даже тогда мне казались нелепыми те роли, которые папа навязывал нам с Эваном: они не подходили ни ему, ни мне. Эван никогда не переставал надеяться на примирение с Англией. Однако наши судьбы зависели не от идеологии, а от того, к какому полу мы принадлежали. Папа советовал мне быть любезной с солдатами. Но после изнасилования он сказал, что я была слишком любезной и вела себя непристойно, чем и привлекла их внимание. Он считал, что это обязательно должно было произойти. Вскоре меня опять изнасиловали. Ной на миг закрыл глаза:

— Тех солдат, которые надругались над тобой, их…

— Наказали? Нет. Папа запретил мне рассказывать об этом кому бы то ни было. И я молчала… до сегодняшнего дня. — Хилари поставила чашку с блюдцем на стол. — Мне захотелось, чтобы ты узнал о моих любовниках, Ной, и чтобы понял, почему я презираю все английское. Возможно, неразумно винить весь народ в подлости некоторых его представителей, но я ничего не могу поделать со своими чувствами. — Глаза Хилари блестели от слез, и она не скрывала их. — После войны у меня были и другие муж чины, но я никогда не была неразборчивой шлюхой. Наоборот, меня все считали снежной королевой. Мне это доставляло удовольствие. — Уголки ее рта приподнялись в зло радной улыбке. — Но временами я начинала мстить. Известно ли тебе, что моими любовниками были твой брат Салем и зять Иерихон?

Ной вскинул голову. Он чуть не сказал ей, что она лгала, что ему известно о ее попытках вступить в интимную связь с его братьями. Однако Ной сдержал себя. Она лгала, потому что желала сделать ему больно. Но странно, Ной испытывал боль лишь за нее. Он встал с кресла.

— Мне пора, Хилари.

— С моей стороны это был всего лишь флирт, — продолжила она, не обращая внимания на его попытку уйти. — Мне не хотелось бы, чтобы ты думал, будто я питала к ним какие-то особые чувства. Кроме тебя, мне никто не был нужен. Я любила только тебя.

— Жаль, что я оказался недостоин твоей любви.

Она сокрушенно пожала плечами:

— Ты можешь идти, Ной. Единственное, о чем тебя прошу, — так это поддержать любую ложь, которую я придумаю относительно нас.

— Если это не будет в ущерб Джесси и Гедеону, выдумывай, что хочешь, ради спасения своей гордости. Я ничего не стану отрицать.

Она прикрыла рот тыльной стороной ладони, подавив зевок:

— Какое благородство.

— Спокойной ночи, Хилари.

Она сидела неподвижно до тех пор, пока не услышала, как за ним захлопнулась дверь. Только после этого она вскочила с кресла и, закрыв лицо руками, горько разрыдалась.

— Тебе это даром не пройдет, Ной Маклеллан, — похрипела она. — Ты увидишь, что я не менее достойный противник, чем те, с кем тебе приходилось сталкиваться.

 

Глава 14

Июнь 1787 года

Леди Барбара стояла у окна гостиной с отсутствующим видом. Она не замечала ни садовников, подрезавших кустарники самшита, ни овец, щипавших траву на дальнем поле. Чистая, безоблачная красота дня ускользала от ее взора. Барбара рассеянно теребила кружевной носовой платок. Когда она заговорила, ее голос напоминал шипение змеи:

— Будь она проклята за это.

— Того же пожелал ей и я. — Росс Букер хлопнул себя по колену. — Надо же, украсть ребенка!

Барбара медленно отошла от окна. Стараясь не смотреть на этого грубого, дурно воспитанного мужика, наследившего на ее коврах и испачкавшего покрывало на кресле, она бросила холодный взгляд на мужа:

— Проследи, чтобы ему заплатили за информацию.

Эдвард Панберти, кивнув жене, поднялся с кресла, жестом приказывая незнакомцу следовать за ним. Возвратившись назад, он застал жену сидящей в кресле. Ее голова покоилась на украшенной завитками, изогнутой спинкекресла, а глаза были закрыты. В руках она держала Оокал красного вина, хотя, очевидно, сделала лишь несколько маленьких глотков.

Эдвард подошел к буфету и налил виски и хрустальную рюмку.

— Ну? — грубо спросил он. — И ты веришь ему? Не обращая внимания на его резкий тон, Барбара ответила спокойно:

— Да. Я верю ему, а ты нет?

Эдвард лишь пожал плечами:

— Это не первая история, услышанная нами о мисс Винтер с того момента, как ты пообещала награду тому, кто сообщит, где она скрывается. Боже, как бы мне хотелось, чтобы ты бросила эту дурацкую затею! По моим подсчетам, ты уже расспросила более двух дюжин людей, якобы знающих о местонахождении мисс Винтер.

— Верно, — уныло ответила Барбара. Ее внимание привлекла рюмка в руках Эдварда, сверкавшая в солнечных лучах. — Однако в этой истории, кажется, есть доля правды. Не сомневаюсь, что мистер Букер было очень хорошо знаком с Джессикой. Он достаточно подробно и точно описал ее, хотя и в весьма грубой форме.

— Большинство опрошенных нами людей описывали ее почти так же, — заметил Эдвард. — В начале года о Джессике много писали в газетах.

Барбара усмехнулась:

— Ты действительно думаешь, что этот мерзкий тип что-то читает? — Жестом она заставила мужа замолчать, когда тот собирался ей возразить. — Кроме того, мистер Букер был выпущен из Ньюгейта в тот же день, когда мы встретили Джессику в Лондоне. Он утвержда ет, что они вместе плыли на «Клэрионе» в течение нескольких дней. Подобные вещи можно легко проверить, Эдвард, но, мне думается, не стоит тратить на это время. Мы с тобой сразу догадались, что в тот день мисс Винтер уезжала из страны, но никому не сказали. Мистер Букер мог узнать об этом, лишь потому, что находился с ней на одном корабле. Время совпадает. Кроме того, матрос описал и того человека, который сопровождал мисс Винтер. Мы видели именно его. Этот факт тоже нельзя сбрасывать со счетов. — Барбара улыбнулась, но это была улыбка человека, сознающего свое превосходство. — Поверь, Эдвард, мистер Букер говорит правду. Эдвард сел напротив жены.

— Допустим, время действительно совпадает. — После минутной паузы он продолжил:

— Но этот тип постоянно называл знакомую ему женщину Джесси Маклеллан. Очевидно, она является женой владельца «Клэриона».

— Я слышала, что друзья называли Джессику просто Джесси. Перестань, Эдвард, ты молотишь чепуху. Ей каким-то образом удалось женить на себе Ноя Маклеллана, или, возможно, они договорились притвориться мужем и женой. Детали не имеют значения. Важно то, что с ней находился ребенок. Это был мальчик, Эдвард. Время и детали, о которых нам сообщил Букер, могут оказаться простым совпадением. Жену Маклеллана

— зовут Джессикой, но это довольно распространенное имя. Он называл ее Джесси, скорее всего выражая свою нежчость. То, что по описанию Букера та женщина напоминает мисс Винтер, является лишь твоим вымыслом. Ты принимаешь желаемое за действительное. У них есть сын. Ну и что? У многих людей тоже есть сыновья. Но его зовут Гедеон, а не Адам. Адам Панберти похоронен в фамильном склепе. Неужели ты не веришь?

— Конечно, нет, — ответила она, потягивая вино. — Не знаю, как это ей удалось, но клянусь жизнью, Адам Панберти оказался очень живучим. Только жаль, что я не знала об этом, когда встретила ее в Лондоне. Тогда не стала бы мешать тебе догнать ее. — Барбара отставила бокал в сторону. Не дрогнув, она выдержала пристальный взгляд мужа. — Ты забываешь, что мы видели рядом с ней мужчину. Он точь-в-точь напоминает мистера Маклеллана, о котором нам поведал Букер. Считаешь, это тоже совпадение? Боюсь, что именно ты принимаешь желаемое за действительное. Если ты по-прежнему сомневаешься, я проведу дополнительное расследование, но это лишь отнимет у нас драгоценное время.

— О каком расследовании ты говоришь?

Барбара грациозно взмахнула рукой.

— Еще на борту «Клэриона» мистер Букер узнал о многих вещах. Я займусь их проверкой. Например, он слышал, что мистер Маклеллан занимался каким-то семейным

Бизнесом в Линдфилде и Стенхоупе и что женился он совсем недавно. Мы отправимся в одно из этих поместий, и нам обязательно расскажут там что-нибудь интересное. Не сомневаюсь, мы узнаем, что невестой мистера Маклеллана была не кто иная, как мисс Винтер. Ты правда считаешь, что необходимо вовлечь еще больше людей в наш замысел? — Барбара хитро прищурилась. — Возможно, даже следует рассказать властям?

Меньше всего Эдвард хотел впутывать в это дело представителей власти. В таком случае ему пришлось бы многое разъяснить им, а это поставило бы под сомнение его права на владение поместьем Панберти. Он сделал большой глоток виски.

— Что еще ты намерена предпринять, Барбара? — настороженно спросил Эдвард.

— Я думала, ты знаешь ответ. Наше положение шатко до тех пор, пока Адам жив. Он в любое время может предъявить свои права.

— Он еще ребенок. Пройдут годы, прежде чем он сможет заявить о своих правах, и вряд ли ему тогда поверят. Для всех Адам мертв. Ведь ты тоже так думала, пока Буккер не упомянул о мальчике.

— От его имени может сделать заявление мисс Винтер.

— Неужели ты думаешь, что это возможно? Да кто ей поверит? Если такое и случится, мы выступим против нее. Не лучше ли бросить нашу затею?

— Не думаю, Эдвард. Я не могу всю оставшуюся жизнь с опаской оглядываться по сторонам. Все шло замечательно, пока я считала Адама мертвым, но теперь, когда известно, что это не так, мне все представляется в ином свете. Несколько удивляет и настораживает то, что мисс Винтер похитила Адама всего через несколько дней после нашего разговора о его… имуществе. Я часто размышляла над этим и пришла к выводу: возможно, именно ты кое-что сообщил ей, и это подтолкнуло Джессику к подобным действиям.

— Уверяю тебя, я ей ничего не говорил, — легко соврал Эдвард. — Вероятнее всего, она стояла под дверью и подслушивала нас.

Барбара не стала возражать, хотя не поверила ни единому слову мужа.

— Ладно, сейчас не важно, как ома обо всем догадалась. Но мне кажется, она все-таки знала, что жизни Адама угрожала опасность. Лишь этим объясняется ее побег из дома. Но, поскольку она в курсе того, чего не следовало бы ей знать, это всегда будет представлять для нас реальную угрозу. Повстречавшись случайно с ней в Лондоне, я поняла, насколько опрометчиво мы поступили, позволив ей скрыться. Вот почему я пообещала вознаграждение тому, кто расскажет, где прячется беглянка. Мы должны хоть что-то предпринять, хотя бы по той причине, что Адам жив.

— Говорю тебе, Эдвард: не быть нам полноправными владельцами имения, пока мисс Винтер и Адам живы.

— Резонно, — сдержанно заметил Эдвард. — И что ты предлагаешь? Если то. что рассказал Букер, соответствует действительности, значит, нас с мисс Винтер разделяет океан.

— Верно подмечено. — Барбара подняла бокал и задумчиво сделала маленький глоток. — Но мистер Букер сможет разузнать, где они живут. Разумеется, нам не следует безрассудно бросаться за ними в погоню. Мы можем доверить это дело мистеру Букеру. Несомненно, он ухватится за возможность отомстить дорогой мисс Винтер. Она сделала ему гадость, кажется, так? Сначала завлекла его, а после раскричалась, что он собирался ее

— изнасиловать. Тебе, должно быть, тоже известна ее склонность к подобным выходкам? — Барбара злобно расхохоталась. — Ах, прости, ты все еще страдаешь от обиды. Это видно по твоему лицу. Тебе повезло, что следы царапин на твоей щеке исчезли. А вот мистеру Букеру пришлось похуже.

— Он кретин.

— Конечно, дорогой. Догадываюсь, как тебе, наверное, противно осознавать, что мисс Винтер нашла его столь же очаровательным, как и тебя. — Барбара поднялась, делая вид, что приглаживает волосы, хотя они были безупречно уложены. — Итак, милорд? С вашего позволения я продолжу?

— Не нравится мне это, Барбара.

— Знаю, что не нравится, — спокойно ответила она, подходя к нему и касаясь плеча. — То, что ты колеблешься, делает тебе честь. Но ведь я же не требую ответа сегодня. Мистер Букер сказал, где его можно найти. Это нетрудно будет сделать. Подумай над моим предложением, Эдвард. Надеюсь, ты поймешь, что у нас нет иного выхода.

Когда Барбара вышла из гостиной, Эдвард допил рюмку виски и налил другую. Больше всего он опасался, что жена была права. Джессика, по всей видимости, ждала благоприятного случая (даже если на это уйдут годы), чтобы затем предъявить права Адама на владение имением. Она будет стоять на своем. Мисс Винтер пошла на все, лишь бы только они решили, что Адама уже нет в живых, хотя с самого начала он, как и Барбара, не был уверен, что найденный в лесу ребенок — Адам. Правда, со временем он смирился с этим. Только сейчас до него дошло: Джессика сделала из него дурака. Она все-таки не доверяла ему и не надеялась, что он встанет на ее защиту. Не важно, одобрял ли он план своей жены или нет. Вряд ли он смог бы предостеречь Барбару и уговорить ее не заключать сделку с Россом Букером. Его жена отличалась особой изобретательностью. Эдвард обладал совершенно другой натурой, о чем Барбара только догадывалась. Ему предстояло решить, нужно ли снова пред упреждать Джессику. Необходимо ли во второй раз сообщать ей о грозящей опасности?

Эдвард терзался сомнениями, внутренний голос подсказывал, что нет никакой возможности предупредить ее лично. А писать на бумаге означало давать Джесси улику, которой у нее не было на данный момент. Письмо только доказывало бы его причастность к заговору. Эдвард был не настолько глуп, чтобы действовать подобным образом.

Перелив виски обратно в бутылку, Эдвард бросил рюмку в остывший камин, разбив ее вдребезги. Приняв окончательное решение, он вышел из гостиной в поисках жены.

За июнем наступил июль, а затем и август. Дни стояли невыносимо жаркие, а ночи душные. Но в отличие от горожан, раздраженных и обессиленных испепеляющим солнцем, Джесси чувствовала себя прекрасно. Ее жизнь еще никогда не была столь полноценной, насыщенной и в то же время спокойной.

В июне Гедеон научился ходить и стал самостоятельно путешествовать по всему дому. Останавливался он лишь тогда, когда натыкался на какой-либо предмет.

В июле отмечали день рождения Гедеона. Он умудрился, как поросенок, перепачкаться лимонным мороженым, которое Ной принес по случаю торжества. Помимо скромных подарков от Кэма, Генри, Салли и миссис Гар-пер, малыш получил много игрушек от родных Ноя. Переполненная чувством благодарности за внимание и любовь, проявляемые к Гедеону, Джесси еле сдерживала слезы счастья. Но когда через несколько минут после прихода Ноя в комнату внесли искусно вырезанного из дерева игрушечного коня-качалку, она расплакалась, назвав его самым щедрым человеком на земле. Тогда Ной пошутил, что лошадка была куплена для малыша, а не для нее. Джесси игриво подтолкнула его в бок. В ту ночь он подарил ей золотое обручальное кольцо, и они, не сомкнув глаз, занимались любовью до утра.

У Гедеона появились еще четыре жемчужно-белых молочных зубика, но он уже перестал грызть мебель, научился говорить слово «нет» и знал, что оно означает. Стал откликаться на свое имя, с удовольствием аккуратно складывал кубики в коробку и с ликованием высыпал их обратно на пол. Ему нравилась шумная атмосфера, но еще больше он любил шуметь сам.

Несмотря на то что достижения Гедеона, большие и незначительные, были яркими событиями в жизни Джесси, существовали и другие моменты, связанные с Ноем, которые оставляли в ее душе неизгладимое впечатление. Например, однажды в воскресенье он вывез ее за город, и они устроили пикник на берегу реки, он напомнил им о событиях недавнего прошлого. Однако никто на этот раз не помешал им предаваться наслаждению.

Временами Ной возвращался домой неимоверно уставшим от бесконечных дебатов в здании, где заседали депутаты. Вместо пересмотра Статей Конфедерации было принято решение разработать совершенно новый документ. Дело предстояло рискованное, так как ничего подобного в мировой практике еще не было. Порой Ной ворчал и грозился, что бросит работу и уедет, как сделали уже многие делегаты от Ныо-Иорка. В минуты отчаяния он мечтал вслух, чтобы Виргиния посту пила так же разумно, как и Род-Айленд и вообще не посылала своих делегатов. Ной жаловался на Бена Франклина, который, несмотря на жару, не разрешал им открывать окна в зале заседаний, якобы в целях обеспечения секретности, но на самом деле, по мнению Ноя, он просто боялся слепней. Однако Ной редко раздражался из-за подобных мелочей. Больше всего его тревожили и приводили в уныние разногласия между делегатами. Необходимо было достичь компромисса, но Ной потерял всякую надежду когда-либо разработать Конституцию, которая была бы принята всеми штатами. Однажды отчаяние его достигло таких пределов, что он вытащил чемоданы и стал их упаковывать. Джесси тотчас отправила Кэма за Джеймсом Мэдисоном. Ему удалось убедить Ноя остаться.

Вместо благодарности Ной два дня злился и пребывал в унынии, прежде чем соизволил признаться, что Джесси действовала в его интересах. Домашние споры порой оказывались более напряженными, чем те, что разгорались в стенах зала заседаний, но и достижение компромисса приносило куда большее удовлетворение.

Окруженная любовью Ноя, Джесси чувствовала себя в безопасности. Она понимала, что время от времени они будут ссориться, но желание убежать ни разу не возникло в ее душе. Счастливые дни их семейной жизни неизменно перевешивали минуты непонимания.

В ее памяти навсегда осталось очарование того лета. Наряду с поездками в экипажах и прогулками во время вечерней зари Маклелланы посещали театры и устраивали званые вечера для делегатов у себя дома. Обсуждая планы на будущее, вели долгие спокойные беседы, сидя в гостиной. Нередко очередная шалость Гедеона вызывала взрыв хохота. Джесси не забывала писать Черити и Роберту, делясь с ними счастьем, которое она нашла благодаря их сыну.

— Ты только взгляни на это, Джесси, — пожаловался Ной, возясь с галстуком.

Джесси пододвинулась к краю кровати и внимательно пригляделась к небольшому зеленоватому пятну на светлой ткани.

— Что это? — поинтересовалась она, прислонившись к спинке кровати и подложив для удобства подушку. Джесси попросила открыть окно, неторопливо обмахиваясь китайским веером, купленным для нее Ноем.

— Это горох, — пробубнил Ной, сражаясь с оконной рамой, — вот откуда это пятно.

— Да, дорогой, ты, наверное, прав.

Ной отмахнулся от прожужжавшей мимо мухи, влетевшей в комнату, как только ему удалось распахнуть окно.

— Ты смеешься надо мной, — огорчился он.

— Да, понимаю, — спокойно ответила Джесси, — какой же мужчина любит, когда над ним смеются.

— Черт! — выругался Ной, резким движением содрав с шеи галстук. — Ни один мужчина не любит принимать у себя дома полдюжины гостей в одежде, перепачканной горохом. Тебе следовало сказать мне о этом.

— Я бы непременно сделала это, если бы заметила.

— А вот Франклин заметил.

— Неужели? С его стороны было нетактично указывать тебе на такой пустяк. Хотя он уже преклонных лет и может позволить себе говорить, что на ум взбредет, при этом никого не обижая. Ты, конечно, попытался объяснить, что пришлось немного повоевать с Гедеоном во время обеда? — Не удержавшись, Джесси расхохоталась. — Ты признался ему, кто из вас оказался победителем?

— Франклин сам догадался по моему галстуку. — Ной старался быть серьезным. — Я отказываюсь давать нашему сыну ложку до тех пор, пока у него не появятся первые усики. Просто он не внушает мне доверия, когда пытается есть самостоятельно. — Ной снял пиджак и, расстегнув рубашку, бросил на кресло-качалку, после чего скинул ботинки. — А ты что думаешь по этому поводу?

— Думаю, приблизительно через неделю ты снова попытаешься учить его правильно пользоваться ложкой. И когда Гедеон преуспеет в этом, тебе будет принадлежать львиная доля успеха в воспитании умного ребенка.

Ной усмехнулся:

— Ты так хорошо меня изучила.

— Ты выглядишь таким изможденным. Пойдем спать, — сказала Джесси, улыбнувшись.

— Подожди минуту, не могу собраться с силами, чтобы встать с кресла. Вообще-то я удивлен, что ты еще не спишь.

При взмахивании веером поток воздуха приподнимал золосы Джесси. Красивые локоны щекотали ее лицо.

— Я собиралась заснуть, но не смогла. Надеюсь, твои гости не подумали, что я заболела, оставив их так рано?

Ной покачал головой:

— Они огорчились, особенно Бен. Он просто очарован тобой.

— Он плутишка.

— Еще какой! — Ной слегка нахмурился. — Мы утомили тебя? По крайней мере так показалось Джеймсу.

— Совсем нет. Я понимаю, что вам не терпелось обсудить свою стратегию перед завтрашними дебатами, поэтому я и дала вам такую возможность.

— Именно так я им и сказал. Однако сейчас меня мучают сомнения, правда ли это. В последнее время ты выглядишь уставшей.

— Это от жары. Я еще никак не могу к ней привыкнуть. В это время в Англии не бывает настолько жарко.

Ной задумчиво сдвинул брови. Его взгляд внимательно блуждал по ее абсолютно непорочным чертам лица.

— Ты что-то недоговариваешь мне, Джесси?

Атмосфера сегодняшнего вечера не соответствовала тому, что она собиралась ему рассказать. В своем воображении Джесси рисовала романтичный ужин или хотя бы повторение пикника. Глядя, как Ной тяжело плюхнулся в кресло-качалку, вытянул вперед ноги и принял выражение мученика, она произнесла:

— Тебе обязательно нужно было испортить мой сюрприз.

Поднявшись с кресла, Ной пересел на край кровати:

— Какой сюрприз?

— Мой сюрприз. Хотя это и не такой уж сюрприз, если учесть, как часто мы… ну, в общем, ты понимаешь.

— Порой ты слишком уклончива, и это очень раздражает меня. Ты можешь объяснить все толково?

Сложив веер, она хлопнула им по его руке:

— Ты отлично понимаешь, о чем я говорю. У нас будет ребенок, Ной.

— Ты не шутишь? — почти прошептал он, думая, что ослышался.

Опять раскрыв веер, Джесси помахала им перед его лицом

— Конечно, нет. Твои мозги расплавились от жары? — Она засмеялась, когда он, в шутку заворчав, выхватил у нее из рук веер и отшвырнул в сторону. Взяв Джесси за тонкие запястья, Ной притянул ее к себе. — Ах, — кокетливо воскликнула она, прикоснувшись губами к его губам, — кажется, ты поверил мне.

Ной благоговейно поцеловал Джесси.

— Как давно ты узнала? — Он обхватил ладонями ее лицо, увидев в серых глазах отражавшийся огонек зажженной свечи.

— Всего несколько дней назад. Мне сначала самой хотелось быть в этом уверенной.

— Ну и? Я имею в виду, ты уверена сейчас?

— На сто процентов. Сегодня утром я ходила к доктору Маркуму. Он с радостью сообщил, что мои усталость, плаксивость и нарушение пищеварения легко объяснимы.

— Значит, тебя по утрам тошнит?

— Нет, обычно днем. Доктор Маркум заверил, что это в порядке вещей.

— А я и не замечал твоих слез.

— Потому что я часто плакала после твоего ухода. Это самое неприятное ощущение. Слезы появляются без всякой причины, просто из-за какого-нибудь пустяка. Кажется, миссис Гарпер догадалась о моем состоянии, но воздержалась от высказываний.

— Сколько недель ты беременна?

— Вероятно, десять.

Ной задумался над словами Джесси. Он взглянул на ее живот, но никакой округлости не заметил. Джесси прочитала его мысли.

— Он все еще плоский, — немного расстроился Ной.

— Дай нам время, — рассмеялась Джесси, — и радуйся пока. Вскоре я стану толстая, как корова.

— Вряд ли, — усмехнулся Ной. — Ты рада, что у нас будет ребенок?

— Да, очень. А ты?

— Еще как! Это замечательно.

Джесси сжала его руку, в ее глазах промелькнуло беспокойство.

— К нашему ребенку ты будешь испытывать те же чувства?

— Те же чувства? Ты о чем? — не понял Ной.

— Ты не станешь любить его сильнее Гедеона? — Сказав это, Джесси поняла, что сомнениями обидела его. — Прости, я знаю, ты очень привязан к Гедеону. Но мне не хотелось бы, чтобы ты охладел к нему, когда у нас появятся собственные дети.

— Гедеон — наш сын, — ответил Ной. — Я никогда не буду любить его меньше и даже не представляю, что можно кого-то любить сильнее. Всю жизнь я буду его должником.

— Должником? — Джесси с любопытством посмотрела на мужа.

— Благодаря ему мы сейчас вместе, — убежденно сказал Ной.

— А я все время благодарила твою бедную лошадь, повредившую ногу по дороге в Стенхоуп, — улыбнулась Джесси.

— И перед ней я тоже в долгу. — Ной опять поцеловал Джесси, ласково обнимая.

— Ной!

— Что?

— Очень жарко.

— Ной отодвинулся.

— Ну вот, я так и знал

Джесси нашла отброшенный веер, раскрыла его и снова принялась обмахиваться.

— Мне жутко душно. Вот если бы можно было заниматься любовью, не прикасаясь друг к другу! До твоего прихода я мечтала о грозах и снежных бурях, а также о том, как было бы здорово искупаться в реке.

Ною самому было жарко, его рубашка от пота прилипала к телу.

— Хорошо! — Он отобрал у нее веер. — Ложись на спину и расслабься. Вот так. А теперь немного приподними подбородок. — Ему хотелось поцеловать ее в шею, но вместо этого он начал обмахивать Джесси веером. — Уже лучше?

Она закрыла глаза и вздохнула:

— Просто чудесно.

— А знаешь, насчет речки это и не такая уж плохая мысль. Как ты смотришь на то, чтобы искупаться ночью?

— Лучше утром.

— Не уклоняйся от сути. Мы могли бы поехать к реке в повозке, — настаивал Ной.

— В таком случае нам придется будить Генри, чтобы он запряг лошадь, а также нужно будет предупредить миссис Гарпер или Кэма о нашем уходе, чтобы кто-нибудь из них подошел к Гедеону, если мальчик вдруг проснется. Нет, давай лучше останемся дома, и ты всю ночь будешь обмахивать меня веером. Или по крайней мере пока меня не сморит сон

Ной поцеловал ее плечо, и Джесси ощутила внутреннее волнение. Приоткрыв глаза, она подозрительно взглянула на него.

— Извини, — произнес он без сожаления. — Я не мог устоять. Ты такая соблазнительная!

— Какой ты смешной, — сказала Джесси, но ей были приятны его слова.

— Послушай, возьми веер, я кое-что придумал. — Ной выпрыгнул из постели.

— Куда ты собрался? — удивилась Джесси, когда он открыл дверь, чтобы выйти из комнаты.

— Скоро вернусь.

— Но я ничего… — Ной скрылся в коридоре, — не просила, — недоумевала она.

Он возвратился через десять минут, еле неся ведра с водой, выплескивающейся через края на пол.

— Придется сделать еще один рейс, — сказал Ной, не давая ей возможности задать вопрос. Во второй раз он вернулся быстрее. Наполнив медную ванну, Ной зажег все свечи, а затем, взяв Джесси на руки, отнес в гардеробную. — Мадам, извольте искупаться. — С этими словами он бережно поставил ее на пол. — Могу добавить, что вода прохладная.

Джесси ногой попробовала воду.

— Но она холодная.

— Неужели такая холодная?

Джесси покачала головой и, задрав подол ночной сорочки, залезла в ванну.

— Сейчас привыкну, — сказала она.

— Здорово. — Ной скинул рубашку и расстегнул брюки.

— Что ты делаешь? Здесь же нет места для…

Ной быстро запрыгнул в ванну и, прислонившись спиной к покатой плоскости, вытянул ноги. Джесси сидела напротив, поджав колени к груди. Она ощутила, как он пошевелил пальцами ног под ее ягодицами.

— А ты боялась, что не хватит места. — Ной быль доволен своей выдумкой.

— Кажется, я ошибалась, — равнодушно произнесла она. — При желании здесь можно разместить и гостей. — Она плеснула на него водой. — Прекрати!

— Ты о чем? — Он снова слегка подтолкнул ее ногами.

— Об этом! А если я то же самое сделаю тебе?

— Пощекочешь меня?

Скривив губы, Джесси старалась выглядеть строгой. Однако на Ноя это не подействовало. Он только лукаво улыбался. Взяв мочалку из махровой ткани, лежавшую на краю ванны, Джесси намочила ее.

— По-моему, из-за ребенка твои груди увеличились, — произнес Ной.

Джесси еле сдержалась, чтобы не запустить в него мочалкой, но побоялась, что именно этого он и ждал.

— Да? Как же ты смог заметить?

Она сидела, скромно прикрыв груди коленями.

— Тебе не удалось их спрятать, — продолжал провоцировать ее Ной.

Джесси взглянула на себя сверху вниз. Груди в самом Деле казались больше округлых чашечек коленей.

— Ты прав, но ребенок здесь ни при чем. Просто ты

Сдавил меня, словно сельдь в банке.

— Тебе неудобно? — забеспокоился он и, ухватившись за края ванны, попытался встать.

— Садись! — захохотала она. — Я пошутила, мне очень удобно. — Чуть вытянув ноги вперед, Джесси потянулась к Ною. — Ты не жалеешь, что мы не пошли на реку?

— Гибкость является одной из лучших черт моего характера.

Обратив внимание на то, в какой неудобной позе Ной сидит в ванны, Джесси заметила:

— Я это вижу.

От Ноя не ускользнуло то, что жена с восхищением смотрит на него.

— Я говорил о своей уступчивости, — сказал он, тут же закрыв глаза, когда она вновь взглянула на него, — а не о гибкости тела.

Но даже прохладная вода не могла остудить его жар. Если бы Джесси чуть ниже опустила руки, которые держала на его бедрах, она бы почувствовала это. Он весь задрожал, когда она провела мочалкой вдоль его ноги.

— Да, — задумчиво произнесла она, — теперь я вижу. Твое тело не такое гибкое, как кажется на первый взгляд. Вне всякого сомнения, некоторые его части… совсем

Не гнутся. — Опустив руку под воду, она нежно коснулась его пальцами. — Тебе не кажется, что мы могли бы… ну ты понимаешь… прямо здесь, в ванне?

Вместо ответа Ной вяло улыбнулся:

— Видишь ли, ты говоришь какими-то загадками. Старайся выражаться более ясно.

Джесси поменяла позу. Теперь она оказалась на коленях между его разведенными ногами. Положив руки на плечи Ною и наклонившись вперед, она что-то прошептала ему на ухо.

Выгнув брови, Ной вытаращил глаза.

— Джесси!

— Ты сам хотел, чтобы я выражалась более ясно, — стала оправдываться она, лицо ее залила краскастыда.

— Теперь мне все понятно. Сразу подобное и в голову-то не придет. Если рассуждать логически, на это потребовалось бы несколько недель.

— Глупый. — Она заставила его замолчать, звонко чмокнув в губы. — Отнеси меня обратно в постель.

— С удовольствием.

Но до спальни они не успели дойти. Помогая ей выбраться из ванны, Ной ощутил страстный призыв ее гладкого мокрого тела. Не проронив ни слова, они тут же решили, что пол гардеробной может вполне заменить кровать.

Покрывая поцелуями лицо, шею любимого и вдыхая приятный сладковато-соленый запах мужского тела, Джесси удобно устроилась сверху. Кончиком языка она слизывала блестевшие на его шее водяные капли. От нежных прикосновений женских пальцев его соски сделались твердыми.

Ной благодарил Джесси ответными ласками, ощущая под своими руками дрожь молодого горячего тела этой восхитительной женщины.

— Ты помнишь свой давний сон? — спросила она, наклонив голову и быстро поцеловав его. — Тебе снилось, что мы были вместе.

— Мне часто снятся подобные сны.

— Неужели? Как приятно. — Она поцеловала его. — Но я говорю о сне, в котором мы с тобой вот так же занимались любовью. В то время ты еще лежал раненым, а я ухаживала за тобой.

— А, тот? Конечно, я его хорошо помню. Для этого есть все основания. — Она вскрикнула, потому что Ной неожиданно перевернулся и сам лег сверху. По очереди целуя ее твердые, как жемчуг, соски, он вызывал в ней сладкую истому. Джесси почти позабыла, о чем спрашивала. — Это был не сон, все происходило наяву, — задыхалась она от нарастающего возбуждения.

— Что ты сказала? — спросил Ной, приподнимаясь на локтях.

— Это было наяву.

— Не может быть. В первый раз мы занимались любовью на «Клэрионе».

Джесси обвила руками его шею и, притянув ближе, страстно поцеловала.

— Ты прав. Но тогда, в первый раз, я была с тобой в таком виде, то есть в чем мать родила, и это случилось в доме Мэри. Мне пришлось притвориться, будто мы любовники, когда сержант постучал в дверь. В то время солдаты искали грабителей.

— Неужели ты могла так поступить? — поразился Ной. — Никогда не подумал бы, что ты на такое способна. — Он запустил пальцы в ее волосы. — А что делал я в тот момент, когда ты использовала меня?

— Ничего, — нахально ответила она. — Ты просто лежал. И все равно было очень убедительно. — Джесси потерлась щекой об его руку. — Сержант принял дом Мэри за дом свиданий, а меня за почтенную даму, тайно имевшую любовную связь с садовником.

— Конюхом, — весело поправил ее Ной.

— Что?

— Я предпочел бы быть конюхом. Человек, подрезаю щий кустарники и срывающий цветы для составления буке тов, никогда не представлялся мне настоящим сильным мужчиной. — Ной слегка пошевелился, чтобы она ощутила на своем животе его твердую плоть. — Так или иначе, но ты оседлала меня в тот раз. Именно так и поступила бы знатная дама со своим конюхом.

— Я… понимаю, к чему ты клонишь. И мне не терпится впустить тебя к себе.

— Ваш покорный слуга, мэм.

Джесси трепетала и извивалась под тяжестью его тела. Ной специально медлил, дразня ее.

— Будь любезен угождать своей даме, — поддразнивала Джесси.

Душный ночной воздух окутывал их, будто одеяло, но ничто нельзя было сравнить с тем жаром, который исходил от них. Ее тело двигалось в том же ритме, что и его, как чечный и неутомимый морской прилив, который неизбежно сменяется отливом. Они были одни на всей планете. Никто и ничто не имело для них какого бы то ни было значения в этот момент. Их души и тела были сплетены в одно целое.

Ной сдерживал себя до тех пор, пока не почувствовал, что лежавшая под ним Джесси затрепетала. Он словно попробовал на вкус свое имя, слетевшее с ее уст, прикоснувшись к ним, а затем принялся нашептывать ей слова благодарности.

— Я люблю тебя, — тихо повторила она за ним, ее глаза светились счастьем.

Ной выпустил Джесси и повернулся на бок. Одна нога его по-прежнему лежала на ней.

— Кажется, миледи удовлетворена?

— Джесси томно улыбнулась:

— Да. Но я люблю тебя не только за это.

— Знаю. — Он уткнулся лицом в ее шею. — Но все равно было чертовски приятно, правда?

— Да. Я и забыла совсем, что мы находились на полу.

— Сочту за похвалу подобные слова. — Ной нежно провел рукой по ее бедру. — Пойдем на кровать. — Он сел и помог сесть Джесси. — Ты сможешь сейчас заснуть?

— На несколько дней.

Ной поднялся и протянул руки Джесси. Когда она ухватилась за них, он резким движением притянул ее к себе.

— Нет, твои груди определенно стали больше, — повторил он, неожиданно подхватив ее на руки.

— Ной! Я в состоянии идти сама!

— Знаю. Но зачем это делать, если мне так приятно нести тебя на руках. — Подойдя к кровати, он бросил ее на одеяло, но тут же раскаялся, когда она простонала. — Я сделал тебе больно? Прости, я совсем забыл о ребенке.

— Глупый, с ребенком все в порядке. Пострадал только мой зад.

Облегченно вздохнув, Ной торопливыми шагами вернулся в туалетную комнату и затушил все свечи. Когда он возвратился, Джесси уже лежала, накрывшись тонкой простыней. Она распахнула ее для него. Он не заставил себя долго ждать, но прижиматься к ней не стал, поскольку снова было невыносимо жарко.

— В ванне все равно хуже спать, — пошутил Ной, — ты то и дело бы ворчала, что нам тесно.

— Да и ты тоже, — сказала Джесси, сладко зевая.

— Усмехнувшись, Ной выключил настольную лампу.

— Спокойной ночи, Джесси.

— Спокойной ночи.

Мир, окрасивший для Джесси все вокруг в розовый цвет, продолжался лишь до ужина следующего дня. К тому времени, когда Ной вернулся домой, Гедеон уже поел, поэтому они сидели в столовой вдвоем. Посередине стола красовался букет свежих цветов. От них исходил еле уловимый, но приятный запах. Миссис Гарпер позаботилась поставить приборы для Ноя и Джесси на два противоположных края стола. Она суетилась, подавая им ужин, то и дело выскакивая и возвращаясь в комнату. При этом глаза ее горели каким-то особым огоньком.

Ной вопросительно взглянул на Джесси.

— Отчего у миссис Гарпер такое настроение? — поинтересовался он. — С того момента, как я пришел домой, она смотрит на меня и улыбается.

— Она считает тебя замечательным мужчиной. — Джесси была явно в приподнятом настроении. Она подняла свой бокал и слегка чокнулась с Ноем. — И я тоже так считаю.

Улыбка сползла с его лица.

— Ты сказала ей о ребенке, да? — тревожно спросил он.

Джесси смутилась.

— Я не знала, что это нужно держать в тайне. Миссис Гарпер и сама догадывалась. Я всего лишь подтвердила ее догадки.

Ной опустил свой бокал.

— Лучше бы ты ничего ей не рассказывала. — Он взял нож с вилкой и набросился на лежавший в его тарелке ростбиф. — А кто еще знает?

— Салли. Генри. Сегодня днем я открылась Кэму. Кроме того, написала письмо твоей маме, но еще не отправила его. Но почему ты не хочешь, чтобы об этом знали? Ты стыдишься?

— Вероятно, это самый глупый вопрос, который ты мне когда-либо задавала. Конечно, я не стыжусь. При иных обстоятельствах я кричал бы об этом на всех перекрестках.

Джесси сникла:

— Но что мешает тебе сделать это сейчас?

— Хилари, — коротко ответил Ной. — Я не хочу, чтобы она знала о нашем будущем ребенке.

Джесси ничего не поняла, но согласилась:

— Ладно, не буду ей ничего рассказывать. Просто не подумала об этом. При встрече со мной она сразу переходит на другую сторону улицы.

Из своих летних воспоминаний Джесси хотела исключить только одного человека — Хилари Боуэн. Большую часть времени Джесси совсем не думала о ней, но стоило им неожиданно повстречаться на улице или где-нибудь в магазине, и Хилари долго не выходила у нее из головы. Эта женщина не сдержала обещания не строить козней Джесси с Гедеоном ради спасения собственной репутации. Хилари умудрялась распространять гнусные слухи очень ухищренно. Очередная ложь как бы невзначай слетала с ее языка. Она лгала, что Гедеон был незаконнорожденным, а Джесси, насильно женив на себе Ноя, потребовала от него усыновления ребенка. Все это Хилари якобы услышала от самого Ноя, который, в свою очередь, умолял ее стать его любовницей. Она же, шокированная таким предложением, конечно, отказала ему.

Как говорится, добрая слава за человеком идет, а дурная — впереди бежит. Многие верили, что это было правдой. Джесси предпочитала отмалчиваться. Вскоре Хилари уехала ухаживать за больным дедушкой в Гер-мантаун, и без нее слухи постепенно затихли, так как их некому было подпитывать.

— А я и не знала, что Хилари вернулась в Филадельфию, — огорчилась Джесси. Ей передалась тревога мужа.

— Она приехала сегодня. Ты не в курсе, что ее дедушка умер неделю назад?

— Мне очень жаль, — искренно посочувствовала Джесси, — но я, правда, ничего не слышала.

— Я же говорил тебе, что Квинси Герн скончался. Миссис Гарпер и Салли даже присутствовали на похоронах.

— Но никто из вас не упомянул, возможно, умышленно, что он был дедушкой Хилари. Как же я могла догадаться? У них совсем разные фамилии.

— Просто он был отцом ее матери.

— Теперь я и сама могу догадаться об этом, — огрызнулась Джесси. Настроение у нее явно испортилось. Подцепив картошку вилкой, она с иронией спросила:

— Но как я смогу скрыть от Хилари свою беременность? Через несколько месяцев это будет и дураку видно.

Уловив раздражение в тоне Джесси, Ной вдруг осознал, как грубо вел себя с ней. Она и не подозревала, что причиной тому скорее всего были опасения, нежели злость.

— Дай Бог, — произнес он медленно и со значением, — чтобы мы здесь не задержались более чем на три или четыре недели. Возможно, в середине или в конце сентября, когда делегации разъедутся, мы тоже покинем этот город. — Ной ласково погладил руку Джесси. — Извини, я был груб.

Даже не взглянув на него, она отмахнулась:

— Да, ты был груб, и я не могу понять, по какой причине. Объясни, что случится, если Хилари узнает о нашем ребенке?

— Может, ничего и не случится, но я все равно боюсь. Не думаю, что Хилари спокойно воспримет эту новость.

— Нам наплевать на ее сплетни.

— Но ведь и раньше они задевали нас. Я готов был задушить Салли, когда она повторяла сказки Хилари про тебя. Не сомневаюсь, она уже успела разболтать половине

— своих друзей, что ты ждешь ребенка.

— Она просто очень рада за меня, — заступилась Джесси.

— Вполне возможно. Однако Хилари не обрадуется. Эта весть заденет ее за живое.

Взяв бокал с вином, Джесси сделала несколько судорожных глотков.

— Вот уж не предполагала, что тебя по-прежнему волнуют мысли и чувства Хилари, — с ревностью в голосе чыпалила она.

— Джесси, ты не правильно поняла меня, — поспешил оправдаться Ной. — Я лишь пытаюсь предугадать реакцию Хилари на эту новость. Она всеми силами пыталась заставить людей поверить, что я домогался ее любви. Преследовала меня, устраивала будто бы случайные встречи, когда я был один или с друзьями. При этом каждый раз выставляла меня в таком свете, словно это я преследовал ее. Она…

— Ты никогда не говорил мне об этом, — обвинила его Джесси.

— Вероятно, следовало бы. Но так не хотелось усложнять нашу жизнь, упоминая в нашем доме ее имя. Мне казалось бессмысленным посвящать тебя в се козни. Потом она уехала ухаживать за больным дедушкой, и необходимость говорить о ней отпала окончательно.

— А мне кажется, пусть уж лучше она узнает, что у нас будет малыш, и поймет, что бесполезно ждать твоего возвращения.

Ной с сомнением покачал головой:

— Увы! В это верится с трудом. По-моему, она продолжает тайно надеяться, что мы лишь разыгрываем влюбленную пару, а на самом деле не испытываем друг к другу никаких чувств, возможно, даже и любовыо-то не занимаемся. Хилари лопнет от злости, узнав о твоей беременности.

— Потому что она сама никогда не имела детей, — тихо произнесла Джесси.

— Я не хотел об этом говорить, — Ной отвел взгляд, — но ты права.

Джесси немного помолчала. Она задумчиво поглаживала пальцами лепестки кроваво-красной розы.

— И все-таки мне ее жаль, Ной. Многие неблаговидные поступки можно понять и простить, зная о перенесенныхею тяготах. Ей причиняли много боли, и не только ты

Один. Может быть, я не права, но осуждаю отца Хилари. Именно из-за него она стала такой. И не столько ты, сколько он, обманул ее ожидания. Помнится, ты говорил мне то же самое, возвратившись в ту ночь от Боуэнов. Однако со временем твои чувства изменились. Думаю, ты просто злишься на Хилари за ложь, которую она распространяет про нас с Гедеоном.

— А разве это не так?

— Гедеону на это абсолютно наплевать. — Джесси усмехнулась. — Его нисколько не задела болтовня Хилари. Как, впрочем, и меня. Скорее всего приходится трсвожиться о твоей запятнанной репутации. Невероятно, что, зная тебя как разумного порядочного человека, люди верят сплетням Хилари, будто я женила тебя на себе.

Ной лукаво улыбнулся:

— Если бы только Хилари знала, как она близка к истине.

— Хорошо, пусть нам с тобой известно, что это правда, но как другие могут верить подобной чепухе? Пусть все думают, что я интриганка, лишь бы это никак не отражалось на тебе.

Ной недоуменно помотал головой, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Логика Джесси была непостижима.

— Ты говоришь, Хилари причинила тебе боль лишь тем, что задела мою репутацию? — попытался уточнить он.

— Верно, — подтвердила она.

— И хотела отомстить мне, распустив сплетни о вас с Гедеоном?

Джесси кивнула:

— Это всего лишь слова, Ной. Только от нас зависит, придадим мы им какое-нибудь значение или нет. Мне просто ее жаль, а то бы я уже давно выцарапала ей глаза. Порой мне лаже кажется, что на ее месте я вела бы себя еще отвратительнее.

— Ты думаешь, я слишком волнуюсь по поводу ее приезда?

— Она отсутствовала несколько недель, и у нее было предостаточно времени охладить свой пыл. Вряд ли она опять начнет создавать проблемы. Если хочешь, я попрошу Салли никому не рассказывать о нашем будущем ребенке. Она выполнит мою просьбу.

— Если уже не рассказала, — возразил Ной.

Не понимаю, что Хилари может сказать или сделать нам во вред. Люди, чьим мнением ты дорожишь, не поверят пустым сплетням.

Ною хотелось бы быть таким же уверенным и спокойным, как и Джесси. Но стоило только вспомнить о мстительности Хилари, как сострадание улетучивалось моментально: Ной слишком хорошо знал злобную натуру этой женщины.

— Возможно, ты и права, — сказал он, — но я с радостью возвратился бы в Виргинию.

У Джесси заблестели глаза.

— Я совсем забыла! — воскликнула она, соскочив с кресла. Выбежав из столовой, она вернулась через несколько минут, размахивая конвертом с письмом. — Оно пришло сегодня утром. — Джесси отдала письмо Ною и снова уселась в кресло. — Мне не хотелось распечатывать без тебя, поскольку оно адресовано не мне. Но почерк не твоего отца, верно?

Ной вскрыл конверт.

— Почерк Иерихона. Джесси, да здесь несколько писем. Держи, это тебе от мамы. — Ной передал жене сложенный лист бумаги. — Кортни тоже что-то написала. А, теперь понимаю, почему Иерихон вложил все в один конверт. Кроме его записки, здесь еще послание от Дрю Гудфеллоу.

— Дрю? Как здорово. — Джесси подвинулась к Ною ближе, когда он развернул письмо от Дрю. — О чем он пишет?

— Тебе очень интересно? — поддразнил Ной, пряча письмо от Джесси и быстро пробегая глазами первые несколько строк. — Могу лишь сказать, Джесси Маклеллан, тебе повезло, что я уже знаю всю правду, иначе сейчас мог бы узнать ее из этого письма.

— Что?! — взволнованно вскрикнула она.

Успокойся, дорогая. Это не то, о чем ты подумала. Дрю никому ничего не говорил. Когда мы еще плыли на «Клэрионе», я написал ему и попросил разузнать какие-нибудь подробности относительно тебя. Не злись, у меня были на это все основания. Если помнишь, ты была со мной, мягко говоря, нечестна. Вообще-то по прибытии в Виргинию я совсем и «забыл про письмо, но Кэм, будучи по природе своей очень услужлив, сам отправил его. Кажется, Дрю пришлось немного потрудиться, чтобы установить твою личность. У Билла Шоу развязался язык только после нескольких кружек.

— Билл! Как он мог! — возмутилась Джесси. — Что за безмозглый болтун! Мне следовало его придушить после того, как он выстрелил в тебя.

— Пришлось прибегнуть к хитрости, — сдержанно заметил Ной, продолжая читать. — Дрю пишет, что Панберти пообещали награду тому, кто сообщит им о твоем местонахождении. Это ни о чем ему не говорило, пока он не получил мое письмо и не побеседовал с Мэри и Дэви Шоу, а затем и с Биллом, который прояснил всю картину. — Ной

— посмотрел на дату отправления письма. — Дрю написал сразу после того, как получил мое послание, то есть шесть педель назад. Похоже, у Эдварда и Барбары Панберти ничего не получилось, никто не клюнул на предложенное вознаграждение.

— А что, если Билл расскажет им?

— Вряд ли. Дрю вошел в доверие Билла, потому что они вместе некоторое время занимались контрабандой. По словам Дрю, когда Дэви узнал об их беседе, то пригрозил перерезать Биллу горло, если тот еще хоть словом обмолвится об этом.

Ужас исказил лицо Джесси.

— Но как Дэви узнал, что Билл проболтался?

Ной сложил письмо и спрятал его в глубокий карман пиджака.

— Дрю сам рассказал ему, желая быть уверенным, что Билл снова не проговорится с такой же легкостью. По-моему, наш управляющий становится твоим защитником, Джесси. Он шлет тебе наилучшие пожелания и просит, чтобы я простил тебя за — как это он выразился? — ах да, за ложь, вызванную сильной привязанностью к ребенку. Хорошо сказано, правда?

Джесси было все равно, как он сказал.

— Ну и? — с волнением спросила она. — Ты простил меня?

Ной забрал у нее все письма. Они были измяты, потому что она крепко сжимала их в руках. Взяв Джесси за руки, Ной вытащил ее из кресла и посадил к себе на колени.

— Мне не за что прощать тебя.

В столовую заглянула миссис Гарпер, чтобы узнать, можно ли подавать десерт. Заметив, что Ной и Джесси еще не управились со своим ужином, она поспешно закрыла дверь.

«Ничего, в спальне аппетит у них появится», — подумалось ей.

 

Глава 15

Сентябрь 1787 года

Они встретились не случайно. Оба вынашивали одинаковые замыслы и двигались к общей цели. То, что их пути в коне концов пересеклись, было скорее неизбежностью, нежели неожиданностью. И все-таки, встретившись с этим человеком в первый раз, Хилари вела себя крайне осмотрительно.

— Прошу прощения, — холодным тоном произнесла она, крепко сжимая руками свертки. — Вы мне что-то сказали?

Мужчина, только что снявший перед ней шляпу, отличался грубой красотой. Крупные черты лица могли показаться привлекательными некоторым женщинам. Его нельзя было назвать ни брюнетом, ни блондином. Коротко подстриженные волосы с несколькими свисавшими на лоб прядями имели какой-то пегий оттенок. Глубоко посаженные глаза были темными, почти черными. Несмотря на улыбку, приподнимавшую уголки его огромного ота, они оставались удивительно холодными и даже безжизненными. От взгляда Хилари не ускользнули его квадратная челюсть, прямой нос и впалые щеки. При широченных плечах он имел длинные руки. Пока она пристально рассматривала его, он то и дело ежился и засовывал их в карманы своей темно-синей куртки.

— По-моему, вы прекрасно расслышали меня, — нахально заявил он, слегка раскачиваясь на каблуках. — Неужели я похож на сумасшедшего, разговаривающего

С самим собой?

Хилари повернулась, собираясь уйти. Что ж, порой случается встречать грубых мужчин, но этот к тому же был еще и англичанином. Такого вынести она никак не могла. Его жуткий акцент резал слух.

Росс Букер преградил ей дорогу.

— Вам не интересно будет выслушать меня? — спросил он.

Она совершенно неприветлива, подумал он, интересно будет посмотреть, как эта леди отреагирует на его слова. Конечно, она считала себя выше его, он не заслуживал ее внимания. Но в то же время Росс заметил некий интерес в холодных глазах.

— Вряд ли, — ответила она, остановившись. — Будь те любезны, пропустите меня, иначе я позову полицейского. — Хилари нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ее фигура отражалась в витрине булочной, куда в данный момент Молли Рэн помещала поднос со свежевыпеченными дешевыми булочками. Хилари помахала ей в ответ на приветствие. — Ну?

— Вы можете позвать на помощь всех полицейских или ту женщину из магазина, — сказал Росс, — но тогда я им расскажу, что мистер Маклеллан чрезмерно устал от вашего хождения за ним по пятам, а я устал наблюдать за этим.

— О чем это вы? — возмутилась Хилари.

Хотя она пыталась сохранять спокойствие, ей это удавалось с трудом. Росс увидел, что его слова привели ее в дрожь. Это был обнадеживающий знак.

— Может быть, мы поговорим в каком-нибудь укромном месте? — нахально предложил он.

— Я никуда не пойду с вами.

— Мой экипаж стоит вон там, через один квартал отсюда. — Росс показал рукой вниз по улице.

Каждый раз, когда он смотрел на свою модную одежду и дорогой экипаж, запряженный парой светло-коричневых скакунов, его переполняло чувство гордости. Леди Барбара щедро вознаградила его, и Росс считал, что с толком потратил денежки. Его одежда, экипаж и лошади создавали самое благоприятное первое впечатление. Больше он уже не принадлежал к отбросам общества.

— Принять мое предложение в ваших же интересах, — добавил он.

Хилари все еще пребывала в нерешительности.

— Вы хотите сказать, что мистер Маклеллан нанял вас?

— Я все расскажу по дороге. Советую вам принять мое предложение. Мистер Маклеллан никогда долго не засиживается в закусочной. Скоро он выйдет оттуда и совершенно нежелательно, чтобы он увидел нас вместе.

Хилари это показалось убедительным. Она не хотела, чтобы Ной заметил ее, даже если и догадывался о преследовании.

— Я сама решу, куда нам ехать, — заявила она

— Отлично, — обрадовался Росс.

— Можно вас спросить?

— Безусловно

— Как вас зовут?

— Букер, мисс Боуэн. Росс Букер, — представился он.

— Хилари устроилась на заднем сиденье экипажа, ей

Понравились удобство и роскошь внутренней обстановки. Ее не смущало общество мистера Букера. Напротив, его внешние данные были привлекательны, да и одет по последней моде. Единственное, что вызывало неприязнь, — так это его слишком громкий голос. Однако через несколько минут она поняла, что ее страхи были необоснованны. Мистер Букер не горел желанием быть услышанным кем-то другим. Как только экипаж тронулся, он объяснил, что работал не на мистера Маклеллана. К своему собственному удивлению, Хилари не потребовала немедленно остановить экипаж. Вместо этого она продолжала внимать ему, предвкушая интересную информацию, а вскоре уже была заинтригована его планом. — А почему вы обратились ко мне именно сегодня? — поинтересовалась она, когда он закончил говорить. — И почему поделились со мной этими сведениями? Вы не боитесь, что я пойду к Ною и все расскажу ему?

— Я объясню все по порядку, мисс Боуэн, — ухмыльнулся Росс, искоса взглянув на нее. — Вот уже несколько недель, как я приглядываюсь к вам. Я видел, что вы следили

За ним… иногда за его женой. Стояли возле их дома и, как

Только она выходила с ребенком на руках, тут же трогались

С места, как будто шли куда-то по своим делам. Конечно, мне сразу все стало понятно. Я незаметно проводил вас до

Дома, мысленно задавая себе вопросы. Ребята из команды

«Клэриона» говорили, что вы с мистером Маклелланом собирались пожениться. Даже более неотесанный мужик, чем я, смог бы догадаться о причинах вашего повышенного ин тереса к мистеру Маклеллану. Мне-то известно, на что способна женщина, желающая возвратить мужчину.

— И что же вам известно? Что я собираюсь мстить? — Хилари просто бесил его наглый тон.

— Я бы не остановил сегодня вас, по крайней мере в мои ближайшие планы это не входило. Но рано или поздно вы заметили бы меня, чего бы очень не хотелось.

— Безусловно, вы могли бы пойти к мистеру Маклеллану и рассказать обо всем, но, думаю, не сделаете это. Предлагаю прекрасную возможность наладить с ним отношения, если, конечно, хотите.

Глаза Хилари по-прежнему оставались безучастными, по их выражению нельзя было определить, о чем она думала. Планы Росса Букера казались интригующими, но она не была уверена, стоит ли доверять этому человеку.

— Сверните налево, — скомандовала она, — и остановите экипаж.

— Подумайте над тем, что я сказал, — обратился Росс к Хилари, выполнив ее приказ. Подождав, пока она собрала свои свертки, Букер помог ей выйти из экипажа.

— Я подумаю. А где я смогу вас найти, если решусь помочь?

— Я сам найду вас, — постарался заверить Букер.

— Только не приходите домой, — предупредила она.

— Хорошо. — Он метнул на нее цепкий взгляд, заметив, что мисс Боуэн все еще слегка дрожала. Сняв шляпу, Букер раскланялся и пожелал ей удачи.

Джесси вертелась перед зеркалом, отчего подол ее платья цвета молодой сочной листвы взлетал вверх, обнажая кружевное нижнее белье, изящные туфельки и стройные ножки. Увидев в зеркале отражение стоящего возле кровати Ноя, она замерла. Он с интересом наблюдал за ней, не успев надеть до конца свой голубой шелковый пиджак. Он не мог отвести взгляда от ее красивых ног до тех пор, пока подол платья плавно не опустился на место. Ной перевел взгляд на ее лицо в зеркальном отражении.

— Очень мило, — сказал он, продолжив надевать пиджак. Затем, расправив жилет, он смахнул что-то прилипшее к ткани. Джесси загородила зеркало, когда он хотел посмотреть на себя в полный рост. — Я бы даже сказал, что ты выглядишь прелестно. — Джесси продолжала стоять на месте. — Ты словно излучаешь свет. — Пытаясь все-таки рассмотреть себя, он наклонял голову то в одну сторону, то в другую. — Грациозна? Потрясающа? Восхитительна?

— Это вопрос или утверждение? — кокетливо спросила Джесси.

— Я ищу слово, которое лучше всего подошло бы к описанию твоей внешности, хочу сделать тебя уверенной настолько, чтобы ты отошла от зеркала.

— Тогда скажи, что я привожу тебя в восторг, — не унималась она.

Приняв серьезный вид, Ной искренне произнес:

— Ты приводишь меня в восторг.

Джесси снова принялась кружиться у зеркала, одарив Ноя улыбкой.

— А ты не обманываешь меня? — У нее было отличное настроение.

Притворившись рассерженным, Ной угрожающе направился к ней:

— Уйди с моей дороги, Цирцея.

С этими словами он поднял ее, обхватив за талию, и перенес на другое место. Потом, как ни в чем не бывало, стал рассматривать себя, поправляя манжеты и сдувая пылинки с рукавов. Он специально задержался у зеркала дольше, оглядывая себя спереди и сзади.

— Достаточно, Ной. — Джесси подавила зевок, сделав вид, что ей порядком наскучило самолюбование мужа.

— И это все, что ты можешь мне сказать? — разочарованно спросил Ной.

Встав на цыпочки, она поцеловала его в щеку:

— Мой милый, тщеславный человечек. Я без ума от твоей красоты.

— Повтори это еще раз без притворства, и я, возможно, поверю.

— Поверь уж, пожалуйста. Неужели ты не видишь, что я вся дрожу, как лисица, за которой гонятся охотничьи собаки? — Отойдя от него, Джесси достала шаль цвета

— слоновой кости и накинула на плечи. — Обещай не покидать меня сегодня вечером и не танцевать с кем-нибудь еще, если, конечно, меня никто не пригласит до этого. А также

— обещай, что не станешь опять играть в карты с делегатами из Южной Каролины и… Куда ты пошел?

— За листком бумаги. Хочу все записать, чтобы не забыть.

— Паршивец! — возмутилась Джесси

Он сжалился над ней:

— Джесси, не волнуйся по пустякам. Я сделаю все, что ты велела, и, конечно же, не стану играть в карты. В прошлый раз чуть было не остался в одной рубахе из-за

Них в своем собственном доме. — Ной заметил на ее лице робкую улыбку. — Ты жалеешь, что мы приняли приглашение Портеров?

Она неуверенно качнула головой:

— Нет… то есть не знаю. Вначале мне хотелось пойти к ним. Что ни говори, а это все-таки наш первый выход в свет. Мне немного страшновато.

— А ты подумай, что это будет всего лишь небольшая вечеринка.

— Интересно, а Хилари придет? — встревожилась Джесси.

— Может быть, и нет, но вообще-то Энн приглашала ее.

— Если бы я знала об этом раньше… — с сожалением сказала жена.

Бережно взяв жену под руку, Ной подтолкнул ее к двери.

— Улыбнись, Джесси. Через несколько дней мы завершим работу над Конституцией, и тогда можно будет возвратиться в Виргинию. Забудь о Хилари и постарайся думать только о нас.

— Хорошо, — согласилась она, — надеюсь, там будет много приглашенных и мы с ней не столкнемся.

Ной почувствовал, что ее слова прозвучали не очень убедительно, но промолчал. Сегодняшний вечер был первым, куда их пригласили вместе с Хилари Боуэн. В большинстве случаев люди старались не создавать неудобной ситуации, тщательно отбирая гостей. Но Энн Портер была их общим другом, и ей не хотелось обижать ни Ноя, ни Хилари. А возможно, как считал Ной, она просто рассчитывала, что кто-нибудь из них не примет приглашения или по крайней мере откажется от него в последний момент. Генри поджидал их в экипаже возле крыльца. Джесси в последний раз проинструктировала Кэма относительно Гедеона и повторила то же самое Салли. Она бы обратилась с просьбой приглядеть за малышом и к миссис Гарпер, но та отпросилась навестить свою сестру и в этот момент отсутствовала.

— Мы же уходим только на вечер, — сказал Ной, поторапливая Джесси. Гедеон скривил личико и расплакался, видя, что мама оставляет его.

Портеры жили в северной части города, на берегу реки. Музыка, доносившаяся из танцевальной комнаты их дома с величественными колоннами, приветствовала гостей, как только экипажи сворачивали на широкую, в форме подковы, подъездную аллею. Все окна были освещены, а в передней мерцал свет, поскольку дверь то и дело открывалась и закрывалась с приходом новых гостей.

Пока Энн и Харрисон не объявили о начале танцев, Джесси и Ной вместе с другими парами стояли у стены огромного зала. После первого же танца Ной потерял надежду снова быть партнером своей жены. Взяв бокал вина с подноса, который один из слуг проносил мимо, он, не отрываясь, следил за грациозными движениями Джесси, вытанцовывавшей контраданс.

— Не будь так откровенен, — обратилась к нему Энн, хлопнув по плечу своим веером, в ее темно-карих глазах горел озорной огонек. — Ты просто поедаешь жену взглядом. Что скажут люди?

— Они уже и так говорят, — ответил Ной, мельком взглянув на хозяйку дома.

— Да, но станут говорить, что ты в нее влюблен, если и впредь будешь так глазеть.

— А я этого и не отрицаю.

Энн рассмеялась и закрыла веер, повесив его на руку.

— Пригласи меня на танец, Ной, и мы поговорим.

Поставив бокал, Ной вывел Энн на середину зала.

— Здесь собралась почти половина жителей Филадельфии. Ты превзошла саму себя.

— Спасибо. — Нельзя сказать, что Энн Портер была красивой женщиной, но когда она улыбалась, как в данную минуту, то становилась просто очаровательной. — Я полагаю, тебе нравится здесь?

— Да, очень.

— А твоей жене?

Ной усмехнулся:

— Она просила меня не отходить от нее сегодня вечером, но, кажется, это мне нужно было просить ее быть рядом.

— Великолепно. Знаешь, Ной, а она мне нравится.

— Ты говоришь так, словно тебя это удивляет.

— Возможно, ты прав. Я была настроена против нее… из-за Хилари. Ужасно звучит, правда? — Энн печально покачала головой. — Надеюсь, ты понимаешь, как было

— трудно мне смириться с вашим разрывом. И мне очень жаль, что в ваших отношениях так много горечи.

— По большей части Хилари сама виновата в этом.

— Я начинаю понимать это только сейчас. Она вела

— себя как… не знаю даже как выразиться. Ее настроение так

— часто меняется, а она сама очень скрытна. Мне кажется, что

— я ее часто не понимаю.

Энн, ты хмуришься. Люди могут подумать, будто я

Наступаю тебе на ноги. Давай лучше поговорим о чем-ни

Будь другом. Я всегда восхищался им. И пришел бы на похороны, но… Вы же сами понимаете.

— Да… да. Конечно, я понимаю. Мне хотелось бы, чтобы Хилари не воспринимала все это столь болезненно.

— Вы говорите о смерти ее дедушки?

— Что? Ах нет. Здесь она превосходно управляется. Она много времени проводит в его доме, приводя все в порядок. Ей хочется все сделать самой, поэтому она уволила прислугу. Не знаю, как ей удается справляться с делами. Ведь она собирается переехать туда жить. — Чарльз поднес к губам бокал с белым вином. — Нет, я имел в виду

— вашу расторгнутую помолвку. Не думал, что ее это так огорчит. В последнее время… — Он замолк, когда заметил, что к ним подошла Хилари.

— Папа, перестань. Ты хотел сказать, что в последнее время я была больна? — бодро произнесла она. — Так вот, уверяю тебя, что у меня никогда прежде не было столь приподнятого настроения. Ной, приятно встретиться с тобой. — Она протянула ему руку, заставляя принять решение: поздороваться с ней или проигнорировать. Он все-таки вежливо коснулся ее руки, но даже не сделал усилия, чтобы поцеловать. — Несколько недель назад я сказала папе, что, возможно, не стоит принимать приглашение Энн. Думала, ты со своей дорогой женушкой не придешь на вечер, если узнаешь, что я тоже собираюсь здесь присутствовать. Просто мне очень хотелось увидеть тебя, любимый. Ной с трудом удержался от едкого замечания, пришедшего на ум, но увидел обращенный на него беспокойный взор Энн Портер, обмахивавшей себя веером, и ощутил, что она была не единственным человеком, наблюдавшим за ним в этот момент. Некоторые бросали на них с Хилари взгляды исподтишка, а другие вовсе не скрывали любопытства и, вытаращив глаза, откровенно смотрели в их сторону.

— Энн сказала, что ты настаивала на нашем приглашении на эту вечеринку. Почему?

— Чтобы все видели — я могу держать себя в рамках, даже если на вечере будешь ты и твоя жена. И конечно, я хочу поздравить тебя. Ведь скоро у вас появится ребенок?

— Давай лучше поговорим о погоде, если ты хочешь немного поболтать со мной.

На мгновение улыбка сползла с лица Хилари, но она тут же взяла себя в руки.

— Ах, я совсем забыла. У тебя ведь уже есть ребенок, не так ли? Мальчик. Как его зовут? — задумчиво спросила она, а затем снова принялась щебетать. — Чтото из Ветхого Завета. У вас, Маклелланов, какая-то страсть называть детей библейскими именами. Адам? Нет, кажется, не так. Гедеон? Точно. Гедеон. — Мали

Новое платье Хилари зашуршало о жесткую нижнюю юбку, когда она повернулась к отцу. — Ты простишь нас, папа? Я хочу потанцевать с Ноем.

Чарльз Боуэн не мог скрыть своего изумления. В то время как Ной мгновенно побледнел, а лицо его вытянулось, Хилари торжествующе улыбалась, словно сделала удачный ход в игре.

— Конечно, моя дорогая. Не беспокойся обо мне. Я должен с Джорджем Гарретом…

В эту минуту тихий голос Ноя, заставившего себя улыбнуться, прервал его:

— Не отпускай своего отца, Хилари, иначе ты останешься одна-одинешенька возле этой чаши с пуншем, по тому что у меня есть намерение вернуться к жене. — Ной уже направился к Джесси, но тут Хилари схватила его за руку. От неожиданности Ной чуть не уронил бокал с пуншем, предназначавшийся для Джесси. — Отстань от меня, Хилари, не то я не ручаюсь за последствия.

Хилари фальшиво рассмеялась, словно услышала от него что-то забавное, но все-таки руку отпустила.

— Идем, папа, танцевать. Ной не хочет, чтобы наши отношения наладились.

Хилари увлекла за собой своего растерянного отца. Вернувшись к жене, Ной прочел в ее глазах немой вопрос.

— Прости меня, пожалуйста, — сказал он, кивнув Франклину и его окружению.

Передав Джесси бокал, Ной предложил ей руку, и они направились в противоположный конец зала к раскрытым настежь дверям, ведущим на веранду.

— Ты словно мечешь громы и молнии, — сказала Джесси, как только они вышли на свежий воздух из душного помещения. — Что Хилари сказала тебе?

— Она знает, — выпалил Ной.

Джесси наморщила лоб, силясь что-либо понять.

— О чем ты?

— Она знает о Гедеоне.

Джесси выронила из задрожавшей руки бокал, и он разбился о каменный пол. У нее подкосились ноги.

— Что именно она сказала?

Обняв ее за талию, Ной помог Джесси спуститься с веранды, и они направились в глубь сада подальше от дома.

— Она поздравила меня с тем, что у нас скоро будет ребенок. — Джесси вздохнула, и легкий ночной ветерок унес ее вздох прочь. Тем временем Ной продолжил:

— Затем она притворилась, что забыла имя Гедеона и начала что-то болтать насчет Ветхого Завета, и вот тогда-то и произнесла имя Адама.

— Она могла и случайно назвать это имя, — предположила Джесси.

— Да нет же, нет, — возразил Ной. — Неужели ты думаешь, я завел бы с тобой этот разговор, если бы не был уверен в том, что Хилари обо всем знает и специально дала мне это понять.

— Но как она могла узнать об этом?

— Не имею представления, — искренне признался он.

Джесси резко остановилась и потянула Ноя обратно:

— Прошу тебя, мне очень хочется уехать домой, прямо сейчас!

— Ты думаешь, это разумно? Мы не должны показывать Хилари, что она напугала нас. Вероятно, мне даже не следовало уводить тебя на улицу. Если Хилари заявит обо всем публично, нам останется лишь честно признаться, что произошло.

— О Боже. — Джесси закрыла глаза, а ее лицо сделалось мертвенно-бледным. — Мы потеряем Гедеона, а твоя карьера закончится.

— И не думай об этом, — старался успокоить ее Ной. Он понимал, что в таком состоянии Джесси не могла вернуться в зал. Ее тело охватил озноб, а глаза, когда она их открыла, лихорадочно блестели. — Пойдем в экипаж. Ты побудешь с Генри, пока я заберу твою шаль и принесу извинения Энн и Харрисону. Я оставлю тебя всего на несколько минут.

— Нет. — Джесси решительно покачала головой. — Ты был прав, нам не нужно сейчас уходить. Я должна взять себя в руки. Только подожди немного.

Ной готов был ждать столько, сколько потребуется. Его потрясла ее сила воли. Когда они вернулись в зал, опухшие, вишневого цвета губы Джесси свидетельствовали о том, что все это время было потрачено на поцелуи. Ною подмигивали и понимающе улыбались. И лишь одному ему было известно: Джесси специально искусала свои губы, чтобы довести их до такого состояния.

Они решили остаться еще на час, дождавшись ухода нескольких делегатов и некоторых супружеских пар, и только потом распрощались с гостеприимными хозяевами. В экипаже Джесси устроилась рядом с Ноем, прижавшись к нему. Ее лихорадило, несмотря на теплую ночь. По дороге домой никто из них не проронил ни слова. Они ощущали поддержку друг друга, но каждый мыслил по-своему.

Джесси чувствовала себя полностью разбитой, Ной копил силы для борьбы. Он полагал, что полем его сражения будет здание суда. Но, лишь приехав домой, он понял, как

Глубоко ошибался.

— Нужно отпустить на ночь Кама и Салли, — сказал Ной, когда они вышли из экипажа. — Надо же, во всем доме погашен свет.

Ною удалось сохранить внешнее спокойствие, хотя его весьма встревожил этот факт. Салли или Кэм, а возможно, они оба, дождались бы их прихода. Страшная догадка осенила Ноя, и от ужаса у него зашевелились на голове волосы. Он взглянул на Джесси. Она выглядела уставшей, но не

Взволнованной.

Генри спрыгнул с козел и открыл перед ними входную дверь:

— Один момент, мистер Ной, я только зажгу свечи. — Он скрылся в доме, в то время как Ной с Джесси остались дожидаться его на крыльце. Пройдя несколько шагов, Генри неожиданно споткнулся о кресло, оказавшееся не на своем месте. — Черт побери! — громко выругался он, со злостью пнув кресло ногой. Ушибленное колено болело, и Генри принялся растирать его.

Услышав грохот, Ной и Джесси вбежали в дом.

— Генри, что случилось? — крикнул Ной.

— Споткнулся о кресло. Осторожно, миссис Маклеллан, — посоветовал он Джесси, почувствовав прикосновение ее платья. — Должно быть, Гедеон сделал перестановку мебели.

Джесси на ощупь искала канделябр, обычно стоявший на столике у входа в гостиную. Однако его не только там не было, но и сам стол валялся перевернутым.

— Ной, что-то тут не так. Гедеон не мог этого сделать. — Она опустилась на колени и стала искать свечи на полу.

— Оставайся на месте, Джесси, — приказал Ной, — позволь мне…

Он не успел договорить. Крик Джесси парализовал его. Через минуту он рванулся к ней, отпихнув ногой мешавшее кресло. Джесси дрожала как осиновый лист, когда он добрался до нее в темноте.

— Т-там чья-то… рука… я дот-тронулась до нее. По-моему, это Салли.

— Все в порядке, Джесси. Ной обнял ее и осторожно отвел в сторну. — Подожди здесь. Никуда не ходи. Я сам разберусь. — Он встал на колени и принялся обшаривать

В темноте пол, пока не коснулся чьих-то кудрявых волос. — Да, это Салли, — заключил Ной. Проводя рукой, он почти сразу нащупал на голове девушки образовавшийся, видимо, от сильного удара отек. Положив руку на ее шею, Ной почувствовал ровный пульс. — Джесси, с ней все нормально. Вероятно, Салли отделается лишь сильным испугом и

Головной болью.

— Она упала? — недоумевала Джесси, все еще не зная, как оценить обстановку в доме.

Ной ничего не ответил. В этот момент он обнаружил валявшийся на полу канделябр с несколькими уцелевшими свечами. Поставив стол и достав из его единственного выдвижного ящика спички, Ной зажег три свечи. Когда комната осветилась, он понял, что дела обстоят еще хуже, чем ожидал. Два других кресла тоже были перевернуты. На одном окне были сорваны занавески. Всего в нескольких дюймах от вытянутой руки Салли валялась кочерга, а сама девушки лежала лицом вниз. Очевидно, прежде чем она упала, потеряв сознание, ей пришлось бороться

С незваным гостем.

Генри приковылял в гостиную и тихо присвистнул, оглядывая комнату.

— Бог ты мой! Что здесь произошло?Вынув одну из зажженных свечей и прикрывая ее ладонью, чтобы пламя не погасло, Ной передал канделябр Генри:

— Позаботься о Салли. Я должен разыскать Кэма. Джесси, оставайся с Генри.

Она проигнорировала его слова. Как только Ной направился к лестнице, она, подхватив подол платья, поспешила за ним. Он загородил дорогу, но Джесси, оттолкнув его, побежала вверх по лестнице, громко выкрикивая имена Кэма и Гедеона. Ной бросился за ней, перескакивая через две ступени, пока не схватил ее за руку уже на самом верху

Возьми свечу, — решительно сказал он, — и не отходи от меня. Здесь небезопасно. Где гарантия, что в доме нет посторонних?!

Пламя свечи замерцало, когда Джесси взяла ее обеими дрожащими руками.

— Я должна найти Гедеона. — Она мысленно призывала всех богов помочь ей. Голос был полон отчаяния и страха. — Я должна!

Ной промолчал. Он не мог подбодрить ее, вселив хоть какую-нибудь надежду, поскольку сам ни в чем не был уверен. Судя по тому, что он увидел внизу, их не ограбили. Скорее всего пробравшийся в дом незнакомец имел более зловещие замыслы, нежели обыкновенное ограбление. Пока Джесси рсвещала путь, Ной осторожно открыл дверь в детскую комнату.

Кэм лежал на полу возле кроватки Гедеона. Под глазом у него был лиловый синяк, а в углу рта — след запекшейся крови. Глубокий таз, в котором он, видимо, купал малыша, валялся перевернутым. Кэм лежал в луже воды. Его волосы и воротник голубой рубашки намокли. Гедеона в комнате не оказалось.

У Джесси от ужаса перехватило дыхание. С помощью свечи она зажгла масляную лампу на ночном столике и опустилась на колени рядом с Кэмом.

— С ним все будет нормально? — спросила она у Ноя, тоже склонившегося над ним.

Кэм тихо застонал, когда Ной осторожно дотронулся до его плеча и открыл глаза. Но его взгляд, перемещающийся с Джесси на Ноя, был туманным.

— Опусти лампу пониже, — попросил Ной, — и держи перед его глазами.

Джесси сделала все, что гросил Ной. Зрачки Кэма сузились.

— Что это значит? — продолжала тревожиться она.

— Это значит, что его голова не повреждена, — ответил Ной. — Отлично. Поставь лампу на место. Кэм! Что здесь случилось? Где Гедеон?

Кэм свернулся клубком и обхватил руками голову. Его нижняя губа чуть подрагивала, когда он судорожно вдыхал воздух.

— Услышав крик Салли, я спрятал Гедеона в гардеробе. — Кэм попытался подняться, но Ной не дал ему это сделать, положив руку на плечо. — Я хочу посмотреть, — сказал Кэм.

Но Джесси опередила его. Не отрываясь, он наблюдал за тем, как она открыла дверцы гардероба, обыскала его и, безвольно опустив руки, отступила назад.

— О Боже, — простонал Кэм, заметив, как побелело ее лицо. — Я д-думал, там он будет в безопасности. Я н-не знал, что еще д-делать. — Он замолчал, услышав тяжелые шаги Генри. — Как Салли? — поинтересовался Кэм, когда тот вошел в детскую.

— Она очнулась, но все еще ошалевшая. Что с мальчиком?

— С Кэмом все хорошо.

— А Гедеон?

— Нам неизвестно, где он. — Ной переключил свое внимание на Кэма, хотя отлично осознавал, что Джесси находилась в полуобморочном состоянии. Она с трудом держалась на ногах, прислонившись к закрытой дверце гардероба. — Кэм, расскажи о случившемся! — Ной сжал его плечо, в то время как парень собирался с силами и припоминал все детали трагедии.

— Я укладывал Гедеона спать, когда услышал за дверью чьи-то шаги, но не придал этому никакого значения, пока Салли пронзительно не закричала. — Кэм с извиняющимся видом посмотрел на Джесси. — Все произошло так быстро, мэм, шум, крики, а потом сразу воцарилась тишина. Я не знал, что делать. Услышав, как кто-то поднимается по лестнице, я тут же спрятал Гедеона в шкаф. Сам же залез под кровать. Но только Букер заметил меня, вытащил оттуда и…

— Букер? — ужаснулся Ной. — Росс Букер?

Кэм кивнул:

— Он самый. Мы оба были удивлены встрече друг с другом. Я ударил его ногой… стараясь вырваться… но он сильно стукнул меня кулаком, а затем сунул мою голову в таз с водой, чтобы я захлебнулся. Я понял, мне с ним не справиться и притворился, будто умер, стараясь не дышать, а потом и правда потерял сознание. Росс наверняка подумал, что убил меня. Только тогда он скрылся. Больше я ничего не помню. Все так запутано.

Шатаясь, Джесси с трудом сделала два шага. Ее губы побелели, а в глазах отражались боль и страдание.

— Извините, — сказала она упавшим голосом… и потеряла сознание.

Когда Джесси пришла в себя, Генри сидел в кресле-качалке возле ее кровати. Окна были зашторены, и от пламени свечей на камине его лысина казалась оранжево-желтой.

— Генри! — позвала она.

— Он наклонился вперед.

— Да, мэм.

— Где Ной?

— Он ушел, мисс Джесси, обратно к Портерам. Ему вдруг захотелось поговорить с мисс Боуэн.

Джесси села на кровати, отказавшись от стакана воды, предложенного Генри.

— Когда он ушел?

— Недавно. Он уложил вас в постель и ушел. Направился в конюшню за Генералом.

— Значит, я недолго была в обмороке?

— Недолго, мэм. Однако мистер Ной сказал, что вы должны лежать в постели, — добавил Генри, заметив попытку Джесси встать.

— А где Кэм?

— Он помогает Салли добраться до ее комнаты.

— Значит, Ной ушел один?

Генри кивнул. Прикусив губу, он скрыл от Джесси то, что Ной прихватил с собой пистолет, которым не пользовался со времен войны.

— Мэм, вам нельзя волноваться, поскольку вы находитесь в интересном положении. Только не сейчас, — с раздражением произнесла она и соскочила с кровати. — Генри, я хочу чтобы ты приготовил для меня Ивушку. — Джесси посмотрела на свои ноги. Она стояла в одном носке. — Это пустяки. Однако я вижу, ты не собираешься делать то, о чем тебя попросили. — Прежде чем Генри смог что-то сказать в свое оправдание, она выскочила из комнаты. В коридоре Джесси увидела Кэма, спускавшегося по лестнице с третьего этажа. Он уже успел поменять рубашку, но волосы еще не высохли.

— Джесси остановила его:

— Кэм, ты можешь помочь мне? Я должна догнать Ноя, он не мог уйти далеко. Сходи, пожалуйста, в конюшню и приведи Ивушку.

— Я не могу это сделать, — честно ответил Кэм. — Мистер Ной будет сердиться.

— А если ты не выполнишь мою просьбу, то рассержусь я. — Джесси решительно взглянула в глаза парня. Даже выпрямившись во весь рост, она оставалась ниже его

— на полдюйма.

— Не просите меня об этом, — простонал Кэм при виде неумолимого выражения лица Джесси. — Мистеру Ною не понравилось бы, если бы вы отправились за ним.

— Может быть, и так, но сейчас мне наплевать, Кэм. Если ты не приведешь мне Ивушку, я пойду сама.

— Но вы даже не знаете, куда ушел мистер Ной, — все-таки пытался остановить ее Кэм, следуя за Джесси, которая, развернувшись, направилась по коридору к другой лестнице.

— Ты ошибаешься. Генри сказал мне. — Джесси остановилась. — У меня нет времени для разговоров. Ты поможешь или нет?

Кэм колебался долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Джесси снова шагнула к лестнице. Ему пришлось схватить ее за рукав.

— Я не стану седлать Ивушку, но мы можем поехать в экипаже. Я сам буду управлять им.

— Твой правый глаз почти ничего не видит, — сказала она, посмотрев на его опухшее веко.

Но Кэм решительно был настроен ехать вместе с ней.

— Моя вина в том, что Гедеон пропал.

Джесси одобрила его решительность.

— Хорошо, — согласилась она, — но поведу экипаж я.

Несколько драгоценных минут было потрачено на отклонение протестов Генри, когда она сообщила ему о намерении отправиться с Кэмом за Ноем. Старик тоже хотел присоединиться к ним, но Джесси видела, в каком жутком состоянии он находился. Подложив ему под ноги несколько подушечек, она попросила Генри дождаться возвращения миссис Гарпер и помочь Салли в случае необходимости.

Когда Джесси вышла на улицу, Кэм уже ждал в экипаже. Без всяких возражений он передал ей вожжи. Проехав несколько миль, он постепенно успокоился, поскольку стало ясно, что Джесси хорошо управляла лошадьми. Поплевав на указательный палец, Кэм вытер остатки запекшейся крови возле рта.

— А почему мы все-таки едем за мистером Ноем? — робко поинтересовался он.

— Потому что я опасаюсь, как бы он не сделал чего плохого с Хилари, когда найдет ее.

— Генри не должен был говорить вам о пистолете, — невнятно пробубнил Кэм.

Джесси от изумления чуть не выпустила из рук вожжи.

— Пистолет? О чем ты говоришь? — встревожилась еще больше она.

Кэм понял, что все равно проболтался, и рассказал об оружии.

— Мне только не совсем понятно, почему мистер Ной так одержим, простите, мэм, настроен опять встретиться с мисс Боуэн. Я же сказал, что Гедеон у Росса Букера.

— Да, но Ной не знает местонахождения Букера, а вот где Хилари, ему известно. Кэм, она многое может прояснить. Я не могу тебе все рассказать сейчас и вряд ли когда-нибудь смогу. Но ты должен мне доверять. Хилари и Росс Букер в сговоре. Скорее всего это так.

— Да, похоже, — грустно подтвердил Кэм. — А что вообще Букер здесь делает? Его же отправили обратно в Англию.

«Лучше бы этого не было», — подумала Джесси. Она вспомнила, какое облегчение ей принесло сообщение о том, что Букера пересадили на другой корабль. Теперь она понимала: возвращение его в Англию сыграло главную роль в похищении Гедеона. Каким-то образом ему стало известно о вознаграждении, объявленном Эдвардом и Барбарой Панберти, и он решил его заполучить. Вероятно, вначале Букер не был абсолютно уверен в том, что миссис Маклеллан была той самой Джессикой Винтер, которую разыскивали Панберти, но сразу же направился к ним. Вскоре выяснилось, что Букер располагал достоверной информацией. И вот он здесь. Он ранил Салли, которая не могла опознать его, но пытался убить Кэма, который смог бы это сделать. — Кэм, он приехал сюда, чтобы отобрать у меня Гедеона. Возможно, даже… — Она не могла говорить. Не должна была… По тому, как Кэм задрожал, она догадалась, что он все понял. Джесси успокаивала себя. В ней еще теплилась надежда. Гедеона пока похитили, но не убили. Если бы Росс Букер хотел, он давно бы уже это сделал. Но слава Богу, этого не случилось. Наверное, была причина. — Он что-нибудь тебе сказал? Ты говоришь, он был удивлен встрече с тобой. Почему ты так думаешь?

— Во-первых, по тому, как он взглянул на меня, вытащив из-под кровати. Во-вторых, он что-то бубнил по поводу того, что упустил меня из вида в течение последних недель. Я подумал, что он, вероятно, следил за домом.

Похоже, ты прав. — Это означало, что у Букера было предостаточно времени завязать знакомство с Хилари, вот только каким образом это произошло, Джесси не могла понять. Как это мисс Боуэн соизволила вести беседу с Россом Букером? Однако они все же встретились. Иначе ей просто не было бы известно настоящее имя Гедеона. — Ты рассказал об этом мистеру Маклеллану? Кэм сокрушенно покачал головой:

— Сначала вы упали в обморок, а затем мистер Ной куда-то исчез. Он лишь прокричал нам с Генри свои распоряжения. Я вспомнил и пытался было рассказать мистеру Ною кое-что еще из того, что говорил мне Росс Букер, но меня никто уже не слушал.

— А что еще ты вспомнил?

— Букер постоянно спрашивал меня, где ребенок. Сначала я не понял, зачем ему это было нужно, так как думал, что он залез в наш дом с целью грабежа. Но я все равно не сообщил ему, где малыш, даже когда он опустил мою голову в таз с водой. К сожалению, Росс Буккер бубнил себе что-то под нос, да к тому же мне мешала вода, поэтому я не уверен, что правильно расслышал, но кажется он спешил добраться до Германии…

— До Германии? Такого не может быть, — насторожилась Джесси.

— Знаю. — Кэм вздохнул. — Я же сказал, что было плохо слышно. Но вдруг Букер попытается сегодня вечером сесть на корабль и уплыть? Мы не туда едем, миссис Маклеллан. Нам надо спешить к пристани.

Джесси крепче ухватила вожжи и повернулась к Кэму. Ее глаза казались серебряными, как висевшая в небе луна.

— Послушай, Кэм, а может быть, он произнес слово «Германтаун»?

— Возможно, и такое, — ответил Кэм, пожимая плечами. — Скорее всего вы правы. Как это я сразу не догадался, хотя вообще-то был в таком состоянии…

— Я точно права, Кэм! — Джесси крепко обняла его и поцеловала в лоб, а затем стегнула для скорости лошадей.

Кэму хотелось о многом расспросить ее, но он молчал и, только когда она повернула лошадей в другую сторону, не выдержал и спросил:

— Куда мы едем? К Портерам ехать совсем по другой дороге.

— Знаю. Мы едем в Германтаун.

— Но…

— Положись на меня, Кэм. Я знаю, куда Росс Букер увез Гедеона.

С того момента, как Ной и Джесси покинули званый вечер Портеров, наплыв гостей поубавился лишь незначительно. Стоя в углу зала для танцев, Ной глазами искал Хилари. Вместо нее он заметил Чарльза Боуэна.

— Простите, — сказал Ной, подходя к группе мужчин, среди которых был отец Хилари. — Мне нужно поговорить с вами, Чарльз.

— Что? — Он удивленно огляделся но сторонам. — Ной! Я думал, ты ушел.

— Мне необходимо поговорить с вами, Чарльз, — повторил Ной, ощущая за поясом тяжесть пистолета. — Дело безотлагательное.

Принеся извинения, Чарльз покинул приятелей и последовал за Ноем, направлявшимся к выходу.

— В чем дело? — спросил он, когда Ной привел его в библиотеку Харрисона Портера. — У тебя не очень-то хороший вид. Пожалуй, совсем нехороший.

— Где Хилари? — напрямик поинтересовался Ной, спрятав руки в карманах пиджака, чтобы Чарльз не видел, как они тряслись. — Я не нашел ее в танцевальном зале.

— Она уехала домой, — ответил тот, удивляясь резкому тону Ноя, — кажется, почти следом за тобой. А зачем она тебе понадобилась? Я считал, между вами все кончено. Знаешь, мне совсем не понравилось то, что рассказала Хилари. Ты действительно хочешь, чтобы она стала твоей любовницей? Надеюсь, ты не за этим

— возвратился. Твоя жена такая…

— Помолчите, Чарльз, — грубо перебил его Ной. — У меня совсем нет времени выслушивать вашу глупую болтовню. Я требую, чтобы теперь вы выслушали меня, и очень

— внимательно. Хилари ввязалась в одно дело, за которое придется дорого расплачиваться. Сегодня, когда мы с женой были здесь, моего сына похитили из его комнаты. Ваша дочь

— причастиа к похищению, и я заставлю ее признаться в этом и вернуть Гедеона прежде, чем настанет завтрашний день. Если вас хоть как-то волнует благополучие Хилари, вы

— поедете со мной к ней, в противном случае я не ручаюсь за ее безопасность.

Чарльз как рыба без воды молча открывал и закрывал рот. Его поразил обвинительный тон Ноя.

— Послушай, — наконец вымолвил он, — ты совсем забыл, Хилари была здесь весь вечер. Ты сам с ней разговаривал. Как же она могла…

— Я не говорил, что именно она похитила моего сына, лишь утверждал: она имеет к этому непосредственное отношение. По-моему, она даже не скрывала, что знает, как зовут моего ребенка. — Ной заметил выражение замешательства на лице Чарльза. — Ведь так?

— Да, но… — Чарльз не смог договорить под пристальным взглядом Ноя. — Я не понимаю, зачем ей это нужно. — В его голосе звучала явная тревога. — Она

— почти и не говорила о малыше.

— А я отлично знаю, почему она так поступила, — разозлился Ной. — Это в ее натуре. Она очень мстительна и хотела доказать свое превосходство. Ее участие в этом грязном деле совершенно очевидно.

— Но почему ты так уверен, что Хилари замешана в этом деле?

— Сейчас пет времени объяснять, я расскажу все по дороге.

Не дав Чарльзу возможности все обдумать, Ной зашагал к двери библиотеки.

На своих коротеньких толстеньких ножках Чарльз еле поспевал за широким, размашистым шагом Маклеллаиа. Выйдя на крыльцо, он признался, что ему не на чем ехать:

— Хилари уехала в нашем экипаже, а я собирался воспользоваться любезностью Оррина Бартопа.

Ной тихо выругался из-за непредусмотренной задержки.

— Подождите минуту, — сказал он и опять скрылся в доме. Вскоре он вернулся. — Я поблагодарил хозяев за гостеприимство от вашего имени и попросил у Харрисона

Разрешение взять лошадь из его конюшни. Идемте. Боюсь, я здесь слишком задержался.

Чарльз терпеть не мог спешки, однако, желая угодить Ною и несколько сгладить острый конфликт, бросился к конюшне. Он взял за поводья гнедую лошадь, которую Ной специально выбрал для него, и не проронил ни слова, пока они не выехали с подъездной аллеи Портеров. Как только Ной повернул свою лошадь в сторону центра, Чарльз, натянув поводья, остановился и стал ждать, когда его спутник заметит это.

— Похоже, ты едешь не в том направлении, — ответил он на вопросительный взгляд Ноя. — Не думаю, что Хилари отправилась к нам домой.

— Ты уверен?

Чарльз недоуменно пожал плечами:

— Не знаю. Но в любом случае дом моего покойного тестя отсюда ближе. Помнишь, я говорил тебе, что она большую часть времени проводила там? Готовилась переехать туда жить. Полагаю, вначале нам следует поехать именно туда.

Это было мудрое решение, и Ной, развернувшись, пришпорил своего скакуна. Чарльзу ничего не оставалось, как сделать то же самое.

— Ну и что нам теперь делать? — спросил Кэм, когда

Джесси остановила экипаж в сотне ярдов от дома Герна. — Если даже Гедеон и там, как мы его оттуда вытащим?

Если бы она знала, то взяла бы с собой пистолет, хотя и не умела им пользоваться.

— У тебя есть какие-нибудь предложения? — спросила она, всматриваясь сквозь редко посаженные вдоль дороги серебристо-белые березки в окна дома Герна.

Лишь несколько комнат были освещены. При лунном свете здание из серого камня выглядело уныло. Все то время, что Джесси смотрела, в окнах не было заметно никакого движения.

— Я бы мог подсмотреть, если хотите, — немного нехотя предложил Кэм. — Не так уж и трудно заглянуть в окна первого этажа.

— Но они слишком высоко от земли, даже если ты встанешь на цыпочки, все равно ничего не увидишь. Давай я немного приподниму тебя.

Кэм фыркнул:

— Лучше тогда я вас.

— Замечательно.

Кэму очень не хотелось, чтобы она шла вместе с ним, но пришлось уступить. Схватив Джесси за гофрированный рукав в тот момент, когда она уже собиралась прыгать с экипажа, Кэм поинтересовался:

— А если мы что-нибудь увидим? Мы же не знаем, что делать.

Ее лицо ничего не выражало, но глаза выдавали твердую уверенность в успехе.

— Кэм, если я вдруг увижу Гедеона в этом доме, обещаю, буду точно знать, что делать дальше. — Спрыгнув на землю, Джесси первым делом скинула с себя пышную нижнюю юбку и бросила ее в экипаж. Из деликатности Кэм отвернулся, чтобы не видеть подобных приготовлений. — У тебя есть кепка, шляпа? Что-нибудь, чем можно было бы

Прикрыть твои волосы?

Он отрицательно покачал головой:

— Но я могу натянуть на голову свою куртку. А как быть вам?

— Я постараюсь держаться за твоей спиной. Ты пойдешь первым.

Осторожно пробравшись через полосу деревьев, они пересекли открытую лужайку. Кэм решил сначала подойти к крайнему окну. Приняв устойчивое положение, он сложил руки чашечкой.

— Ставьте сюда свои ноги, мэм. Представьте, что вы забираетесь на скакуна. Затем, держась за каменный выступ, подтягивайтесь. Это довольно просто. Только постарайтесь, чтобы никто в доме вас не заметил.

Джесси скинула туфли и сделала все точно так, как велел Кэм.

— Там никого нет, — прошептала она. — Свечи уже почти догорели. По-видимому, в комнату давно никто не заходил.

Кэм плавно опустил Джесси на землю.

— А что это за комната? — спросил он.

— Библиотека… кабинет. Какое имеет значение?

— Думаю, это подскажет нам, где следует искать дальше. Гостиная скорее всего расположена на противоположной стороне дома. Нам нужно обойти здание.

Кивнув в знак согласия, Джесси последовала за Кэмом. Задняя часть дома была погружена в темноту, на кухне и в кладовой никого не было. Кэм попытался открыть дверь на случай, если им понадобилось бы спрятаться, но обнаружил, что она заперта. К северной стороне дома была пристроена решетка, ее обвивало какое-то вьющееся растение, но пока без цветов. Проходя мимо, Джесси проверила ее на прочность. Внимание по-прежнему привлекали окна второго этажа.

Прежде чем их упорство было наконец вознаграждено, Кэм приподнимал Джесси еще к трем окнам.

— Хилари здесь, — шепотом произнесла Джесси. — Подними меня чуть выше. Вот так, хорошо. Придержи меия как следует. Она разговаривает.

— С кем?

— Не знаю. Может быть, сама собой. Больше я никого не вижу. — Джесси вытянулась, чтобы можно было увидеть дальнюю часть комнаты. — Бесполезно, Кэм. Я не пойму, с кем она разговаривает. Опусти меня.

Споткнувшись, Джесси упала и стукнулась о стену. Кэм схватил ее за руку.

— Вы не ушиблись? — заволновался он. Джесси успокоила его. Ее взгляд снова переметнулся на решетку.

— Ты сможешь забраться по ней?

— Конечно. Это все равно, что лазить по канатам на «Клэрионе». Возможно, даже легче. Не уверен только, вы держит ли решетка мой вес. Вот в чем проблема.

— Давай попробуем.

Кэм подошел к решетке и сам проверил ее на прочность.

— Вы действительно думаете, что Букер здесь? И Гедеон?

— Да. — Встав на нижнюю деревянную перекладину, Джесси попыталась подняться выше. Решетка затрещала, но не сломалась. — Я тоже попытаюсь залезть наверх.

Это очень опасно для вас. Вы не сможете пробраться в комнату через окно, даже если доберетесь до верха.

— А если окно закрыто?

Кэм сунул руку в карман и вытащил перочинный ножик. Робко улыбнувшись, он открыл его и показал Джесси острое лезвие:

— Незаменимая вещь для каждого моряка. С его помощью я приподниму щеколду.

— Я подстрахую тебя снизу.

Зажав нож в зубах, Кэм принялся взбираться по решетке. Его движения были легкими, быстрыми и ловкими, как у обезьянки. Проделав весь путь, он осторожно взглянул в окно. Это была спальня. В преддверия надвигавшейся холодной ночи в камине был разожжен небольшой огонь, служивший единственным источником света в комнате. Но даже при таком тусклом освещении Кэм смог заметить, что там пусто. Окно оказалось закрытым. Сломав затвор с помощью ножа, Кэм с щелчком закрыл лезвие и убрал в карман. Затем открыл окно ровно настолько, чтобы можно было попасть через него внутрь.

После того как Кэм благополучно исчез в окне, Джесси решила последовать за ним. Ей казалось, что Кэму нетрудно было залезть на второй этаж. Придерживая подол платья одной рукой, она принялась медленно взбираться. Услышав стук закрывшегося окна, она тихо выругалась. Теперь Джесси не смогла бы привлечь внимание Кэма.

Решетчатая конструкция задрожала, как только Джети добралась до середины. Поддерживая одежду одной рукой, она попыталась более равномерно распределить свой вес. Деревянные планки затрещали и прогнулись под ней. Джесси скинула мешавшее ей платье, чтобы можно было держаться за решетку обеими руками. Но буквально через минуту решетка так завибрировала, что Джесси оступилась и вскрикнула

Вибрация столь же неожиданно прекратилась, как и началась, и Джесси удалось устоять. До ее слуха донесся ясный звук, как будто кто-то тихо аплодировал. Вздрогнув, Джесси рискнула посмотреть вниз и увидела Росса Букера, нагло хлопавшего в ладоши.

— Я наслаждался созерцанием того, как вы скидывали с себя одежду, — сказал он. Перестав хлопать, он снова затряс решетку. — Вам лучше спуститься, иначе можно упасть.

Джесси ничего не оставалось, как выполнить указание Букера. Бесполезно было продолжать подниматься к окну, к тому же она подвергла бы опасности Кэма. Наверное, Букер подошел совсем недавно и считал, что она действовала в одиночку. Джесси стала медленно спускаться вниз, съежившись от страха и омерзения, когда Букер обхватил ее талию своими огромными ручищами. Он задержал ее в своих объятиях, грубо рассмеявшись, когда она стала извиваться, пытаясь освободиться.

— Там кто-то был? — крикнула Хилари, выйдя на крыльцо. — Мистер Букер, вы кого-то обнаружили?

— Я иду к вам! — выкрикнул он в ответ. — К нам пожаловал гость! — Букер толкнул Джесси в сторону крыльца. — Пожалуйте сюда, миссис Маклеллан. Ступай те к двери. Только не думайте, что вас там ждут с распростертыми объятиями, просто так будет безопаснее.

Джесси ничего не ответила. Избегая его прикосновений, она словно выгнулась в струну и быстро зашагала к крыльцу. Увидев ее, Хилари искренне удивилась:

— О Господи! Каким образом вы…

— В дом, Хилари, — скомандовал Букер. — Джесси, ступайте за мной.

Джесси послушно последовала за ним. Хилари провела их в гостиную. Букер со злостью закрыл дверь.

— Это безобразие, — набросилась Хилари на него. — В ее глазах, сверкали молнии. — Вы же поклянись, что сюда никто не придет и никто не узнает! Ведь не пожаловала же она сюда одна? Ной, вероятно, где-то поблизости!

— Успокойтесь. С ней никого не было. Муж не позволил бы ей взбираться по решетке, если бы находился рядом.

Джесси почувствовала некоторое облегчение. Если Гедеон в доме, Кэм обязательно найдет его. Слушая перебранку Хилари с Россом, Джесси обдумывала, каким образом вбить клин между ними.

— Вы должны с ней что-то сделать, — с раздражением прошипела Хилари. — Я не хочу, чтобы она была здесь.

— Что я должен сделать? Убить ее?

Джесси слегка отшатнулась, поймав зловещий взгляд Хилари.

В ответ та лишь злобно усмехнулась:

— Почему бы и нет? Ее присутствие все портит. Послушайте, мистер Букер, ваш план до сих пор срабатывал. Со своей стороны я сделала все возможное. Мне удалось

Уговорить Энн Портер пригласить Ноя и его шлюху на бал. Я даже посоветовала, какой выбрать день для приема гостей. Подумала, что будет лучше всего, если встреча состо

Ится тогда, когда миссис Гарпер уедет к своей сестре. Вам нужно было справиться лишь с Салли, скаким-то жалким парнишкой и одним ребенком. Но вы ни разу не заикнулись, что привезете малыша в мой дом. К тому же это не было предусмотрено нашим соглашением. Наоборот, вы пообещали забрать ребенка с собой, а потом продать его. Вы даже сказали, что уже нашли людей, желающих купить малыша.

Гедеон был жив! Джесси чуть не закричала от радости. Букер оказался слишком жадным, чтобы убить его!

Медленно покачивая головой, Росс повернулся к Джесси:

— Вы когда-нибудь слышали сразу столько болтовни? Этого, впрочем, не скажешь о вас. Я так и не понял, зачем вы примчались сюда. Скажите хоть слово! Вы не были удивлены, увидев меня возле дома. По-видимому, кто-то сообщил вам обо мне, но кто?

Джесси не собиралась признаваться ему, что Кэм остался жив. Она лишь ощущала на себе холодный взгляд безжизненных, мутных глаз Букера. Когда он заорал на нее, скомандовав сесть, ноги так быстро подкосились, что Джесси уже не сомневалась в своей неспособности продолжать стоять.

— Где ваш муж? — потребовал ответа Букер.

— Не знаю.

— Она лжет, — прошипела раздраженная Хилари.

— Молчать! — приказал Росс. — Сидите или стойте, но прекратите переминаться с ноги на ногу, как идиотка! — Он снова повернулся к Джесси:

— Повторяю, где ваш муж?

— Я не знаю. — Джесси показалось, что Буккер сейчас ударит ее. Одного удара было бы достаточно, чтобы она потеряла сознание. Джесси мысленно придумывала ответ. — Я действительно не знаю. Он ушел из дома, как только мы обнаружили, что Кэм… мертв, а Гедеон пропал. Мне кажется, его намерением было пойти к мисс Боуэн.

— А почему вы подозреваете Хилари? — с любопытством спросил Букер.

Джесси сложила руки на коленях. Ее ладони были исцаапаны шероховатыми оконными краями, когда она хваталась за них, чтобы заглянуть в помещение. Неожиданно для себя Джесси обнаружила, что радовалась острой боли, которую испытывала в настоящий момент, — значит, она все еще жива.

— Он отправился разыскивать Хилари, потому что она что-то сообщила ему сегодня на балу. Кажется, она упомянула имя Адама.

Росс поднял руку, но удар предназначался не Джесси. У Хилари не было времени защититься, все произошло очень неожиданно. Она пошатнулась и споткнулась о скамеечку для ног.

— Глупая сука! — выругался Росс. — Безмозглая тварь!

Слезы навернулись на глаза Хилари. Закрыв ладонью щеку, она осуждающе посмотрела на Букера:

— Не смейте больше прикасаться ко мне! Я знаю, кто вы, Росс Букер, и, без всякого сомнения, сообщу властям, если вы хоть раз опять поднимете на меня свои грязные руки!

— Не запугивайте меня, мисс Боуэн! Вы ничем от меня не отличаетесь. Все могли бы давно рассказать, но внутри у вас горит огонь мщения. Благодарите свой длинный язык, из-за

— него она оказалась здесь, а вскоре появится и ее муженек.

Хилари не так-то просто было запугать. Она выпрямилась и гордо вскинула голову.

— Тогда спросите, почему ее не удивило ваше присутствие в моем доме? И откуда она узнала, что нужно ехать именно сюда?

— Разве это сейчас важно? Нам нужно быстрее сматываться, — заключил Росс Букер.

— Я никуда не поеду. Захватите с собой ее и ребенка! А я останусь здесь! Я сама могу справиться с Ноем. Вам следует только побеспокоиться о ней.

— Не только, — неожиданно спокойно заявил Букер. — Прежде я не слышал в свой адрес угроз с вашей стороны, Хилари. Само собой разумеется, теперь я должен что-то предпринять относительно вас.

Хилари ощутила во рту привкус желчи, как только Росс Букер шагнул в ее сторону.

Ной остановил Генерала в четверти мили от дома Хилари. Чарльз последовал его примеру. Однако пыль от конских копыт еще не успела осесть, как Ной снова пришпорил коня, направившись к стоявшему у края леса экипажу.

— Это же мой экипаж, — сказал он подъехавшему Чарльзу. — Какого черта он тут стоит? Неужели Джесси…

— Мистер Ной, — послышался голос из экипажа.

— Кэм? Это ты?

Кэм отдернул оконную занавеску и прислонился лицом к стеклу.

— Подойдите к двери.

Ной слез с коня и, обойдя экипаж, резко открыл дверцу. Внутри было темно, но он смог разглядеть профиль Кэма. Ко всему прочему он услышал ласкающее слух детское щебетание. Несомненно, это был Гедеон.

Чарльз тоже услышал голос ребенка. Спешившись, он приблизился к экипажу и принялся вглядываться внутрь в то время, как Ной уже залезал в него.

— Слава Богу, Кэм! — Он взял Гедеона на руки и стал качать его. — Как… где… — От нахлынувших эмоций Ной не в состоянии был говорить.

— Папа! — радостно пролепетал Гедеон, пытаясь вы рваться и ручонками обнимая шею Ноя.

Тот так крепко стиснул малыша в своих объятиях, что Гедеон недовольно взвизгнул.

— Кэм, что ты тут делаешь? Где ты нашел Гедеона?

— Пожалуйста, мистер Ной, — поспешно ответил Кэм, — нельзя терять время. Необходимо найти мисс Джесси. Думаю, они обнаружили ее.

Ной замер.

— Кто они?

— Букер и мисс Боуэн. Они в доме. Мы с мисс Джесси пошли туда. Как только вы ушли, мы догадались, куда нужно ехать. Она так настаивала, мистер Ной, что я не смог удержать ее и отправился за ней, чтобы помочь.

Кэм чересчур торопился, и Ной еле улавливал смысл его слов.

— Не спеши, Кэм. Отдышись и рассказывай помедленнее. И громче. Я хочу, чтобы Чарльз также слышал.

— Мисс Джесси увидела мисс Боуэн в гостиной. Та с кем-то разговаривала, возможно, с Букером, но тогда мы еще не были уверены. Несмотря на то что нам не удалось

Обнаружить Гедеона ни в одной из тех комнат, куда мы заглядывали, мисс Джесси знала наверняка: мальчик находится в этом доме. Забравшись по решетке на второй этаж, я пролез внутрь через окно. Вскоре мне удалось отыскать

Гедеона. Он спал, когда я подошел к нему. Сначала я подумал, что он обессилел от плача, но, приглядевшись получше, понял: с ним все отлично. Поскольку мисс Джесси должна была дождаться меня внизу, я подхватил малыша на руки и вместе с ним выбрался из дома таким же образом, как проник внутрь. Не обнаружив Джесси на прежнем месте, я решил, что она скорее всего вернулась к экипажу, и тотчас направился туда. Но, мистер Ной, прошло уже много времени, а ее нет. Мисс Джесси в опасности. Иначе была бы сейчас рядом с нами.

— Хорошо, Кэм, — вымолвил Ной как можно мягче и спокойнее. — Возьми Гедеона и оставайся с ним здесь. Мы же с мистером Боуэном пойдем в дом, разыщем Джесси и вернемся с ней так же благополучно, как и ты с Гедеоном. Понимаешь меня?

— Да, сэр.

— Отлично. — Ной повернулся к Чарльзу, который стоял, прислонившись к дверному проему. — Вы и сейчас еще сомневаетесь, Чарльз? — Не дожидаясь ответа, Ной шагнул к двери и, если бы тот вовремя не уступил дорогу, мог свалить его, спрыгивая с экипажа. — Лошадей оставляем здесь. Мне не хотелось бы, чтобы Хилари и Букер раньше времени узнали о нашем приезде. — Ной зашагал по направлению к дому. — Ваша дочь замешана в этом деле даже больше, чем я ожидал вначале, — обратился он к старику.

Заданный Ноем быстрый темп измотал Чарльза.

— А может быть, этот Букер насильно вынудил мою

— дочь держать вашего сына здесь? — пропыхтел он. — У тебя нет достаточных доказательств, и вряд ли стоит верить всему, что рассказал этот парень.

— Этот парень чуть не погиб сегодня от рук Росса Букера, — резко парировал Ной. — И он спас жизнь моего сына. Скорее я поверю его слову, чем вашему. Мне известно, что произошло с Хилари в то время, когда вы размещали английских солдат в своем доме. Она сама рассказала мне. Я презираю вас за это.

По мере приближения к дому Хилари Ной ускорял шаг. В конце он уже почти бежал. У крыльца остановился, но лишь затем, чтобы достать пистолет.

Джесси вскрикнула. Этого было достаточно, чтобы Букер вздрогнул. Воспользовавшись его минутной слабостью, Хилари проскочила мимо и спряталась за огромным кожаным креслом. Ее взгляд судорожно блуждал по комнате в поисках оружия. На минуту ее внимание было приковано к Джесси.

Неожиданно та бросилась на Букера, атакуя его сзади. Росс заворчал, выругался и зашатался, потеряв равновесие. Однако вывернувшись, он быстрым ударом ногой в грудь отбросил Джесси в сторону. Затем наскочил на нее, схватил за запястья и рванул с такой силой, что ноги ее подкосились. Джесси наткнулась на кресло, служившее защитой Хилари, и упала в него.

— Миссис Маклеллан, вы пожалеете о своем поступке, — прошипел Букер, прищурив черные злющие глаза. — Я бы убил вас сейчас, если бы вы кое-что не были

— мне должны. — Росс перевел взгляд на Хилари. — А свами я после разберусь.

— Я ничего не скажу, — пообещала тут же Хилари, от страха вцепившись в изогнутую спинку кресла. — Вы не правильно поняли меня. Забирайте женщину и ее ребенка, я никому не сообщу, что вы здесь были. Никто не узнает о нашем знакомстве.

Букер рассмеялся:

— Так-то вы расплачиваетесь с ней? — кивком головы он указал на Джесси. — А ведь она пыталась спасти вашу ничтожную жизнь.

Джесси не слышала, о чем они переговаривались. Она всеми силами старалась не показывать Букеру, что ему угрожала опасность. Прижав руки к груди и сцепив пальцы, она словно молча читала молитву. Талия Букера находилась на уровне ее глаз. Джесси толком сама не понимала, что замыслила.

— Повторяю: поступайте с ней так, как захочется, — сказала Хилари. Ее глаза призывали прислушаться к совету. — Вы ведь сами говорили, что я замешана в этом деле, поэтому мне невыгодно, чтобы кто-нибудь узнал о нашем сговоре.

— Почему-то я вам не верю, — злобно ответил он.

Букер сделал короткий шаг вперед и опять остановился, расставив ноги в стороны для равновесия. Внезапно он замахнулся над съежившейся Джесси и схватил Хилари за запястье.

Джесси давно уже ждала этого момента и была к нему готова. Неожиданно для всех она ударила кулаком между ног Букера, угодив прямо в пах. Эффект был такой же, как если бы она ударила коленом. Росс завопил, скорчившись, и выпустил Хилари. Вскочив с кресла, Джесси ринулась на Букера. Тот споткнулся о табуретку и шлепнулся на пол. Однако тотчас вскочил на четвереньки. Джесси схватила табуретку и бросила ему в голову. Та пролетела мимо плеча Букера, и он начал медленно подниматься.

— Беги, Хилари! — закричала Джесси. — Убирайся отсюда!

Скованная страхом Хилари словно приросла к месту.

Джесси опять взялась за табуретку, готовая второй раз запустить ею в Букера. Она уже подняла ее над головой, видя, что Букер встает на ноги, постепенно приходя в себя от удара.

— Хилари! Прошу, сделайте же что-нибудь!

— Отойди в сторону, Джесси.

Это прозвучал голос Ноя, невозмутимый и в то же время решительный, но ей он показался мягким и успокаивающим, словно кто-то запел колыбельную песенку. Без колебаний Джесси быстро отошла в самый угол комнаты. Во взгляде, обращенном на Ноя, отражались благодарность и облегчение.

— Гедеон здесь! Букер собирался продать его.

— Нет, Гедеон с Кэмом. Они в экипаже, — бросил Ной и направил дуло пистолета в грудь Букера. — Хилари, ступай к окну.

— Делай, что он говорит, дочь, — повторил Чарльз, входя в комнату и останавливаясь возле двери.

— Папа! — Хилари ринулась к отцу, уже не боясь Букера, находившегося под прицелом пистолета Ноя.

— Нет! Хилари! — одновременно закричали все, но было уже поздно.

Букер набросился на нее в тот момент, когда она была от него всего в нескольких футах. Они оба повалились на пол, но Хилари оказалась сверху, невольно прикрывая своего обидчика и тем самым лишая Ноя возможности спустить крючок.

Кинув пистолет в дрожащие руки Чарльза, Ной тотчас бросился защищать Хилари. Вырвав девушку из рук Букера, он грубо оттолкнул ее в сторону. От внезапного удара ногой, который Букер нанес ему между ребер, Ной упал навзничь, почувствовав, что задыхается. Вместе с ним опрокинулся стол из вишневого дерева. Ной тут же вскочил, перепрыгнул через стол и сбил с ног Букера, повалив его на пол, когда тот снова пытался подняться.

— Убей его, папа! — завопила Хилари в тот момент, когда Ной с Россом сцепились и принялись избивать друг друга, перекатываясь по полу. — Убей его!

— Нет! Он нужен мне живым! — крикнул Ной после пронзительного вопля Хилари.

Меньше всего она хотела именно этого. Оставшись в живых, Букер представлял бы для нее опасность. Он бы обязательно рассказал, какую роль она играла в зловещем заговоре, разработанном Панберти. Смерть Букера была для нее куда предпочтительнее: тогда любые события можно было бы трактовать в свою пользу. Потом она бы выступила в суде против жены Ноя. Ей пришлось бы признаться в похищении Гедеона. Хилари сомневалась, что Джесси охотно рассказала бы всю правду, поэтому со смертью Букера тайна так и осталась бы с ним в могиле.

Выхватив пистолет из ослабевших рук отца, она направила его на Букера.

— Хилари! — крикнула Джесси. — Не делай этого! — Она не была уверена, что та произведет точный выстрел.

Уже изрядно вымотавшиеся, Ной и Букер продолжали отчаянно колотить друг друга. Лишь на секунды они разъединялись, чтобы потом с новой силой возобновить схватку.

— Отдай мне пистолет, Хилари, — взмолился Чарльз, осторожно положив руку на плечо дочери.

Она стряхнула с себя его руку.

Я хочу, чтобы он был мертв. — В се глазах блестели слезы, а руки, сжимавшие пистолет, судорожно дрожа ли. — Он навредит мне, папа, — прохрипела она. — И

Может испортить жизнь, если я не убью его сейчас. Он будет говорить не правду… жуткую не правду.

Собравшись с силами, Ной все-таки подмял под себя Буксра и, забравшись ему на грудь, прижал ногами его руки. До него доносился обиженный, как будто детский голос Хилари, и он знал, что она намеревалась сделать. Она надеялась спасти себя, убив Букера. Почему-то эта мысль вызвала у Ноя новый приступ гнева, придавая ему сил. Ударив кулаком по челюсти Букера, он услышал, как треснула кость. Только потом он осознал, что трещали кости его собственной руки. Наконец-то Росс Букер потерял сознание.

— Опусти пистолет, Хилари, — приказал Ной, с трудом переводя дыхание. Склонив голову, он все еще продолжал сидеть на противнике. — Все кончено, — произнес Ной устало. Поднявшись на ноги, он старался прикрыть собой распростертое тело Букера от возможного выстрела. Медленно приближаясь к Хилари, Ной заметил ее лихорадочное состояние, от былой решимости не осталось и следа. — Отдай мне пистолет, — попросил он, заставляя себя быть спокойным и внимательно глядя на нее. Красивые черные глаза потухли, и, хотя они были устремлены прямо на него, у Ноя появилось чувство, будто она его не видела. Он никак не мог догадаться, о чем она думала в этот момент. — Пожалуйста, Хилари, отдай мне пистолет, — повторил он.

Хилари опустила оружие и тыльной стороной ладони прикрыла рот, чтобы не разрыдаться. Не спеша она окинула взором всех присутствующих: вначале Букера, затем Ноя и Джесси и наконец своего отца.

— О Господи! — безнадежно простонала она, и слезы струйками полились по ее лицу. — Извините! Мне так жаль! — Резко развернувшись, она выбежала из гостиной, а потом и из дома.

Ной собирался бежать за ней вдогонку, но Чарльз остановил его:

— Разреши ей уйти. Сейчас она нуждается в моей поддержке. В прошлом я не выполнял своего отцовского долга и теперь хочу исправить эту ошибку.

Ной протянул руку спешащей к нему через всю комнату Джесси. Обняв ее, он потерся щекой о пшеничные шелковые волосы.

— Хорошо, Чарльз, пусть будет по-вашему. Ей действительно нужна чья-то помощь, чтобы подумать о будущем. Хилари не…

Выстрел пистолета оглушил Ноя. Он почувствовал, как Джесси напряглась в его руках. Черты лица Чарльза Боуэна вытянулись, и было заметно, как в этот момент-он даже постарел. Никто не произнес ни слова, но каждый подумал об одном и том же: Хилари решила совсем не думать о будущем.

 

Эпилог

Май 1788 года

— Виновны!

Выпрямившись, как струна, Джесси присела на кровати. Виновны! Приговор продолжал отчетливо звучать в ее голове. Виновны! Она обхватила колени дрожащими руками. Крошечные капельки пота выступили у нее на лбу и на животе. Виновны!

Джесси взглянула на лежавшего рядом Ноя. Он не шевелился. Дыхание было ровным и мягким. Ощутив было потребность разбудить его, она быстро передумала, утешая себя тем, что Ной спал так безмятежно. Ее внутренний голос безмолвствовал, и она прислушивалась к успокаивающему ритму воды, рассекаемой носом «Клэриона», держащего путь домой.

Мысль о доме дурманила, пьянила. Они слишком надолго задержались в Англии, и от мучительных воспоминаний о судебном разбирательстве нелегко было избавиться. Джесси с нетерпением ждала возвращения в Виргинию. Она почти забыла то время, когда не испытывала ничего, кроме паники и страха, приближаясь к берегам Америки. Казалось, прошла целая вечность с того дня, когда они с Ноем в первый раз остались наедине в каюте «Клэриона». Взглянув на освещенную лунным светом скамью возле окна, Джесси лишь покачала головой от удивления. Неужели она когда-то хотела спать на этой скамье вместо того, чтобы разделить ложе с Ноем? Сейчас в это верилось с трудом.

Выпрыгнув из кровати, Джесси тихо прошла к гардеробу и достала пеньюар. Затем зажгла свечу и, прикрыв пламя рукой, чтобы не потревожить Ноя, еще раз посмотрела через плечо, прежде чем выйти в смежную комнату.

Ночь была прохладной, но Гедеон крепко спал, скинув с себя одеяла. Джесси поправила скомканное постельное белье, а малыш даже не пошевелился, это почему-то огорчило ее. В течение некоторого времени она постояла возле кроватки мальчика, глядя, как он спит. Его красивый маленький ротик был чуть приоткрыт, и в нем запросто поместился бы кончик большого пальца. Кулачок с ямочками подпирал щеку, отчего носик был забавно смещен в одну сторону. Джесси осторожно убрала с детского лобика выбившийся локон темных волос и нежно провела пальцем по пухленькой щеке. Полюбовавшись сыном, она подошла к кроватке, где посапывала сестричка Гедеона. Из-под одеяла виднелась белокурая головка малышки Бетани. Джесси поправила ее постель и, не удержавшись, кончиком пальца провела по изгибу изящного ушка.

Она не слышала, как подошел Ной, но, прежде чем он нежно обнял ее за талию и прижался подбородком к волосам, Джесси ощутила его присутствие в комнате. Поставив свечу, она прижалась к сильному мужскому телу.

— Они милые, правда? — спросила Джесси. — Я никогда не устаю смотреть на них и любоваться.

Граф и маленькая княгиня, — сонным голосом пробубнил Ной. — В одном течет голубая кровь, а другая только думает, что такая же благородная. Не считаешь ли ты это слишком сложной проблемой для человека, поставившего свою подпись на государственном документе, каким является Конституция, восемь месяцев назад?

Кажется, он точно знал, как вызвать улыбку жены.

— Не сомневаюсь, что мы сможем жить под одной крышей.

— Мы должны суметь. Я не собираюсь отступать. А почему ты пришла сюда сейчас?

— Мне послышалось, будто кто-то из детей заплакал.

Ной спрятал улыбку в ее пшеничных волосах. Не очень-то убедительно прозвучали ее слова.

— Милая лгунья, — ласково проворковал он.

При всем желании Джесси не смогла рассердиться. В его голосе слышалась лишь нежность. Она могла только любить его еще сильнее за то, что он так хорошс понимал ее.

— Идем спать, — сказала Джесси.

Когда они снова легли в кровать, прижавшись друг к другу, Ной участливо поинтересовался:

— Тебя мучили кошмары?

Уютно устроившись возле мужа и положив голову ему на плечо, она тихо пожаловалась:

— Мне опять приснился суд. Даже проснувшись, яясно слышала голос судьи. Такое впечатление, что страшный приговор был вынесен мне.

— Прошу тебя, Джесси, успокойся, — нежно сказал Ной, поглаживая ее, — виновными признаны Эдвард и Барбара Панберти.

— Знаю. Разумом я понимаю, что так и должно было быть, но иногда… в глубине души… не могу отделаться от мысли, что тоже в чем-то виновата.

— Судьи так не считали, — напомнил Ной.

На подготовку судебного процесса ушло несколько месяцев, а сам процесс длился семь дней, только потом присяжные вынесли приговор. Целых двадцать минут Джесси слушала его, замерев и крепко прижавшись к Ною. Если бы присяжные поверили лжи Барбары и Эдварда Панберти, которую они использовали в свое оправдание, исход судебного разбирательства был бы абсолютно иным. Выступая Е суде, они исказили истинные факты, преследуя личные цели, заявив, что специально наняли Росса Букера в целях возвращения Гедеона в Англию. Леди Барбара говорила очень убедительно, Джесси даже испугалась, что присяжные забудут о противоречащих ее выступлению показаниях Кэма, Росса Букера и Чарльза Боуэна, все еще оплакивавшего свою дочь.

— Факт дискредитации Панберти из-за самоубийств? Хилари кажется таким нелепым, — печально произнесла Джесси. — А ведь именно это и послужило доказательством ее причастности к действиям Букера.

— Согласен, — подтвердил Ной. В этот момент он сожалел о смерти Хилари, как и Джесси. Он по-прежнему задавал себе вопрос: мог ли помешать Хилари уйти из

— жизни так трагично? — Джесси, но смерть Хилари не твоя вина. Кроме того, я не думаю, что именно ее самоубийство решило исход дела в нашу пользу.

— А что же тогда? — задала она то ли ему, то ли самой себе вопрос.

— Ты сама выиграла процесс. Предъявила фамильные документы, доказав тем самым, что действовала ради спасения Гедеона и не собиралась лишать его законных прав.

— Именно эти бумаги, а также твои показания повлияли на решение присяжных. Ты сама великолепно выступила в свою защиту. Иначе нам никогда не позволили бы стать

— опекунами Гедеона.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Кроме того, Барбара и Эдвард ни с кем не стали делиться своим подозрением, что Гедеон жив. Когда же ложь выплыла наружу, их судьба была решена, поскольку присяжные усомнились в их благих намерениях. Молчание Панберти с одной стороны и твое выступление — с другой, позволило присяжным вынести правильное решение. Подозреваю, что Барбаре в Ньюгейте будет более скучно, нежели Эдварду и Россу Букеру, которые разделят одну камеру.

— Они заслуживают общество друг друга. — Ной провел копчиками пальцев по ее волосам. — Ты по-прежнему удивлена, что тебе поверили?

— Пожалуй, да, — кивнула она, стараясь выкинуть из головы мысли о Ньюгейте. Столько раз она думала, что эта тюрьма станет местом ее пребывания. — Мне все еще реальность кажется сном, а сон реальностью. Иногда даже приходится убеждать себя, что все произошедшее не вымысел, а правда. Вот почему я пошла посмотреть на детей.

Ной улыбнулся:

— Ты могла бы дотронуться до меня. Я ведь невымысел.

— Ты так безмятежно спал, мне жалко было будить тебя.

— Но и они тоже спали.

— Я надеялась, что хоть один из них проснется, — печально сказала Джесси. — Мне так хотелось обнять их.

— А вместо детей проснулся я. Какая досада!

Джесси нежно провела рукой по груди Ноя и слегка ущипнула его за бок.

— Вообще-то ты обнимаешь крепче. Гедеон начинает кривляться, когда ты его прижимаешь к себе, а Бетани бьет ногами, как это она делала, будучи еще у меня в животе.

Ной погладил плоский живот Джесси.

— Ей просто не терпелось скорее появиться на свет. — Бетани родилась в ужасно холодный февральский денек на три недели раньше срока. — Надо же, она нарочно подождала, пока закончится судебный процесс, — добавил Ной.

— У тебя несколько иные воспоминания, — холодным тоном произнесла Джесси. — Мои родовые муки начались еще до того, как суд закончился, и если бы присяжные хотя бы чуть-чуть затянули с вынесением приговора, то твоя дочь родилась бы прямо в зале суда.

— Но насколько я помню, ты не обмолвилась об этом ни словом до тех пор, пока не огласили вердикт.

— Не правда, — возразила Джесси. — Я шептала в твое ухо, лгун, что у меня будет ребенок.

Ной расхохотался, повалив Джесси на спину и поцеловав ее в губы.

— Мадам, я знал, что у тебя будет ребенок. Но ты не удосужилась ясно сказать, что собиралась родить именно в тот момент. Я и раньше жаловался, что ты не можешь

— доходчиво выражать свои мысли. Постараюсь в будущем исправиться, — торжественно заявила она. Обвив руками шею Ноя, Джесси притянула его поближе к себе. — Мне очень хочется, чтобы ты снова поцеловал меня.

Ной воздал должное ее прямоте. Коснувшись своими губами губ Джесси, он языком чуть приоткрыл их. Почувствовав ответное возбуждение, игриво заметил:

— Любимая, ты такая противоречивая. Невинная. Соблазнительная. Робкая. Неожиданно откровенная.

Она расхохоталась и коснулась пальцем его губ:

— Можешь продолжить перечисление моих достоинств после, а сейчас я хочу тебя, Ной…

Плененный обольстительной улыбкой жены, Ной кончиком языка дотронулся до ее пальца. Она убрала руку, и он опять поцеловал ее в губы. Потом еще раз и еще. Их поцелуи становились более страстными, а сердца уже бились в унисон. И вот наконец оба тела слились в одно целое. Они бескорыстно делились друг с другом наслаждением, с жадностью беря взамен то же самое и переполняя друг друга радостью.

К огромному удивлению Ноя, Джесси уснула почти сразу же, свернувшись калачиком. Она так и не услышала, как он продолжал шепотом перечислять противоречивые черты ее характера. Умиротворенное лицо освещалось нежной, благодарной улыбкой. Ной, оберегая, прижимал ее к себе, превращая мечты в реальность.