Пролог

Сакраменто, Калифорния

Июнь 1881 года

Было слышно, как они ругались. И на этот раз так громко, что их голоса долетали до дверей его спальни.

В ее голосе звучала непреклонность, в мужском голосе — с трудом сдерживаемые гнев и злость. Она не сдавалась. Тогда ее противник начал угрожать ей, потом умолять, затем снова угрожать.

Нетрудно было представить себе, как она ходила по комнате, стараясь держаться от него на расстоянии и не подпустить его к себе ближе. Между ними, должно быть, все время оказывался стол, диван или кресло. Потом она будет чувствовать себя совершенно измученной.

Слуги вмешиваться не станут. Они знают свое место, и никто не посмеет переступить грань, отделяющую их от хозяев. Хотя все они и любили свою госпожу, чувство привязанности к ней растворялось в том страхе, который вызывал в них этот человек.

Он знал это по опыту. Раньше он, бывало, осторожно подходил к наружной двери и терпеливо ждал, надеясь услышать ее торопливые шаги в холле. Он знал, что должен был что-то сделать. Но он знал и то, что если ему удастся это сделать, это только ухудшит ее положение.

И вот теперь он ждал, примет ли она сегодняшней ночью неизбежное.

Прокатившийся по дому грохот испугал его. Легко дрогнула кровать, на которой он лежал. Что же это упало? Стул? Стол? Стопка книг? Он снова закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникла картина — два противника стоят друг против друга, затаив дыхание. Снова что-то упало на пол. Теперь звук был глухим, как будто упало что-то тяжелое.

Он быстро подтянул под себя локти, собираясь встать. Представил, как он откидывает одеяло и опускает ноги на пол. В своем воображении он уже оделся и направился к двери. Но его тело, лишь слегка дернувшись в постели, снова застыло в неподвижности. Он не мог сделать того, что ему хотелось.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Теперь голосов уже не было слышно. В доме воцарилась тишина.

Он продолжал ждать, затаив дыхание. Она взяла верх или над ней взяли верх? Его грудь сдавило, в ней появилась неприятная тяжесть. Плотно сжав губы, он поморщился.

Наконец он услышал ее шаги, легкие и быстрые, и сразу догадался об исходе сражения. Она шла по холлу. Выдохнув, он торопливо, одним глотком, втянул в себя воздух. Прошло мгновение. Когда она дошла до двери его комнаты, он успел выровнять дыхание. Грудь уже поднималась и опускалась спокойно, без рывков. Он открыл глаза и стал ждать.

Быстро протянув руку, он погасил висевшую над его кроватью лампу. Его взгляд остановился на двери, которая бесшумно приоткрылась. В комнату проскользнула темная фигурка. Она вошла не крадучись, но в ее движениях ощущалась осмотрительность, которая всегда ее отличала. Все чрезмерное было чуждо ее натуре.

Она выглядела элегантно в этой комнате, убранство которой представляло удивительную смесь разных стилей. Гардины из китайского шелка соседствовали с классическими итальянскими вазами, напротив его кровати возвышался готический мраморный камин, привезенный из средневекового французского замка.

Когда она прошла по персидскому ковру с затейливым рисунком и остановилась у изголовья кровати, он словно окаменел.

Прошло несколько секунд, прежде чем она заговорила.

— Теперь пора, — сказала она.

Он кивнул. Хотя он ожидал именно этих слов и даже надеялся, что она наконец произнесет их, у него вдруг пресеклось дыхание.

— Ты ведь простишь меня, да?

— Это была моя идея, — сказал он, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Он сразу понял, почему она улыбалась. Она подыгрывала ему. — Он сделал тебе больно?

— Нет.

Она лгала, и это было более чем очевидно. Ее щеки залил румянец, но он не смог скрыть темно-красного пятна на ее подбородке.

— Не хуже, чем обычно, — поправилась она.

Нетрудно было представить, как теперь выглядело ее тело. Он внутренне содрогнулся.

— Теперь тебе следует уехать.

— Да, — проговорила она, продолжая стоять у кровати.

— До того как он появится здесь.

Она смотрела на него, не в силах отвести глаз.

— Он становится все более нетерпеливым. Таким, как сегодня, я никогда его не видела. — Она снова грустно улыбнулась, как будто сообщила ему что-то очень важное. Потом, к его удивлению, она присела на край кровати и наклонилась к нему. Откинула край одеяла и нашла его руку, взяла его пальцы в свои ладони.

— Мне очень не хочется оставлять тебя, — сказала она. — Ты ведь не верил, что я захочу уехать.

Он ничего не ответил на это, его разум пытался принять открывающуюся перед ним правду. Ему лишь хотелось прикасаться к ее рукам, ощущать их мягкость и тепло.

— Я знаю, — наконец проговорил он.

Он не мог уехать вместе с ней. Это было невозможно, и притворяться, что существует другая возможность, было бессмысленно. Обман причинил бы им обоим слишком много боли.

— Не нужно бояться, что он будет грубо обращаться с тобой, — сказала она.

— Я не боюсь его.

— Разумеется, не боишься. Я просто хочу сказать, что он не потревожит тебя после моего отъезда.

Он знал, что так она на самом деле и думала, поэтому не стал ни в чем ее разубеждать.

— Ты будешь делать то, чего от тебя ожидают? — спросила она.

Он молча смотрел на нее, понимая, что она говорила о его сиделках. Им уже объяснили, как за ним ухаживать. Им рассказали, что он ест, ознакомили со всеми его кулинарными пристрастиями. Теперь сиделки знали, какие упражнения он должен делать, какое постельное белье ему следует стелить, какие книги ему нужно приносить. Вероятно, их не забыли поставить в известность и о том, что он может смошенничать при игре в карты или шахматы, и попросили вести себя в зависимости от того, пребывает он в дурном или хорошем настроении.

Все это она продумала заранее, у нее было время на подготовку. Тем временем она сама продолжала ухаживать за ним, опекала его, словно мать, лелеяла его, но при этом ни намеком не давала понять, что скоро уедет.

— Я рассчитываю на твой здравый смысл, — сказала она.

— Постараюсь не разочаровать тебя.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть насмешливо и в то же время добродушно.

— Ты почти убедил меня.

Он улыбнулся ей в ответ, стараясь скрыть огорчение. Он почувствовал, что ее руки вспорхнули с его руки и ускользнули прочь. Она обхватила себя за плечи и наклонилась, чтобы поцеловать его. Ее губы коснулись его лба. На одно лишь мгновение. Но он знал, что позже будет сотни раз воскрешать в памяти этот поцелуй, прикосновение ее теплых губ.

Когда он открыл глаза, ее рядом уже не было.

 

Глава 1

Рейдсвилл, Колорадо

Сентябрь 1882 года

Смотреть на нее было одно удовольствие.

Уайатт Купер оперся руками о деревянную балюстраду и наклонился вперед. Вид со второго этажа открывался просто изумительный — ее можно было прекрасно разглядеть.

Она проходила под этой балюстрадой каждый день в одно и то же время. И сегодняшний день не был исключением. Уайатт Купер прекрасно знал, что был не одинок в своих пристрастиях. Еще около дюжины мужчин появлялись в этот час на деревянном тротуаре, проложенном между универмагом Моррисона и конюшней мистера Редмонда, Эйб Дишман и Нед Бомон наверняка уже бросали на нее заинтересованные взгляды поверх своих шашек, в которые после обеда они имели обыкновение играть перед пекарней Истера. Джонни Уинслоу отправился немедленно подметать участок тротуара перед входом в ресторан Лонгабаха, и это несмотря на то что мистер Лонгабах предпочитал видеть его моющим горшки и наполняющим водой бочки. Но собственно говоря, неукротимое стремление Джонни подметать в это время улицу находило отклик в душе мистера Лонгабаха, поскольку у него возникала веская причина выйти из ресторана и сделать замечание своему работнику, проявлявшему столь неуместную и несвоевременную активность.

Джейкоб Рестон, управляющий банком, имел удовольствие обозревать подступы к банку, пользуясь удобством своего расположения, — он сидел у окна за своим рабочим столом на вращающемся стуле, а вот его двум кассирам пришлось тихо переместиться к выходу, чтобы не пропустить никаких деталей городского пейзажа. Эд Кеннеди заблаговременно приостановил выковку подковы в своей кузнице, так как тоже имел желание полюбоваться ею во время ее ежедневной прогулки. Надо заметить, что Эду очень нравилось производить впечатление на женщин, демонстрируя то, чем наградил его Господь: широкие плечи и большие ладони, сравнимые по размеру с обеденными тарелками.

Пальцы Уайатта отстукивали ровный ритм, который постепенно ускорялся по мере ее приближения к аптеке Колдуэлла и полицейскому участку. Потом она исчезла из виду, когда проходила под навесом салуна «Серебряный слиток», но Уайатт продолжал со спокойной уверенностью выбивать ритм пальцами. Когда же она появилась вновь, Уайатт сделал заключительный аккорд, ударив по перилам балюстрады указательным пальцем.

Ему оставалось проследить, как она пройдет всего несколько шагов до места назначения, и в этот момент рядом с ним появилась Роза. Он не стал притворяться, что занят созерцанием чистого неба над головой или разработкой сложной полицейской операции, и поэтому тут же был вознагражден ее низким, клокочущим смехом.

— Не подозревал, что ты страдаешь ревностью, Роза, — сказал Уайатт.

— Бьюсь об заклад, у меня нет ни малейшего повода ревновать тебя. В этом нет никакого смысла. — Облокотясь о балюстраду, она приняла точно такую же позу, как и Уайатт. — Ты хочешь поухаживать за ней?

— Нет.

— Почему же нет? Ты смотришь на нее так же, как и все мужчины в нашем городе.

— Может быть, я наблюдаю за ней как шериф. Вдруг она вознамерится ограбить банк?

— Те, кто грабит банки, быстро появляются и быстро исчезают. А она здесь уже год.

— Пятнадцать месяцев.

— Вот-вот. — Роза завязала поясок своего кроваво-красного шелкового халата, затем снова оперлась о балюстраду и посмотрела на Уайатта. — Она прекрасно обходится без ограбления банков. Она сшила мне этот халат.

— Прекрасная работа.

Роза фыркнула.

— Как будто ты что-то в этом понимаешь. Да ты к тому же даже и не посмотрел на мой халат.

— Ты нравишься мне гораздо больше без него.

— Ты такой же, как и все мужчины.

— Надеюсь, что это так.

Взгляд Розы заскользил по фигуре Уайатта. Он был выше большинства мужчин из ее окружения. Его профиль являл собой комбинацию чуть заглаженных острых углов и слегка напоминал гранитное изваяние. Это ощущение усиливалось, когда на человека устремлялся взгляд его холодных, настороженных глаз. Так и казалось, что в следующее мгновение изо рта Уайатта вырвется ледяное облачко. Но облачко не появлялось, что несколько сглаживало его внешнюю суровость. Он был самым сдержанным мужчиной из всех, кого знала Роза. Похоже, Уайатт чувствовал себя не слишком комфортно в собственной телесной оболочке, но он сделал все, что мог, чтобы как можно уютнее устроиться в ней. Роза подумала, что Уайатт Купер выглядит очень даже неплохо. Одет он был небрежно, но этого мужчину делала мужчиной отнюдь не одежда. У него были узкие бедра, мускулистая грудь и плоский живот. Казалось, он может просто задушить в объятиях своих рук, крепких, как стальные рельсы.

Встретив женщину, он лишь слегка приподнимал шляпу и всегда вежливо здоровался. Возникало ощущение, что это лишь дань воспитанности. По крайней мере Розе так казалось, а уж она-то была настоящим знатоком в подобных делах. Ее профессия требовала этого, и ее жизнь полностью зависела от умения разбираться в мужчинах.

Роза быстро протянула руку и убрала со лба Уайатта несколько слегка рассыпавшихся прядей. На мгновение ее пальцы замерли, скользнули по его разноцветным волосам, стали любовно перебирать золотистые пряди, мешавшиеся с каштановыми. Голова Уайатта вдруг резко дернулась, его глаза устремились на нее, одна бровь чуть приподнялась, и Роза виновато и как будто чего-то испугавшись отдернула руку и ухмыльнулась:

— Не думай, что такой взгляд мне польстит. У тебя глаза волка.

— Волка? Это из-за цвета?

— Твои глаза немного косят.

— Косят?

— Да. И не делай вид, что ты не знаешь этого. В этом весь ты. Слегка косящие глаза и осуждающий взгляд. Не нужно так на меня смотреть, я ничего плохого не сделала.

Уайатт отвернулся от нее и бросил взгляд на здание в конце улицы, в котором располагался телеграф.

— Интересно, что она там сегодня делает? Ты как думаешь?

Роза посмотрела через плечо на уже опустевшую дорожку.

— Думаю, забирает свои вещи. Арти Шолтер приносит ей сюда посылки со склада. Говорят, ей должны были прислать три ярда бельгийских кружев и рулон атласа цвета голубого павлина. Она говорит, что принесет все сама быстрее, чем если попросит кого-нибудь. Ты и в самом деле не станешь за ней приударять?

— Я уже сказал, что не собираюсь ни за кем ухаживать. И давай оставим мисс Рейчел Бейли в покое.

— Но почему же? Она достаточно красива. Разве нет?

— Достаточно красива? — Он бы, конечно, выбрал другие слова, чтобы описать ее, но со стороны Розы это было комплиментом. — Да, это так, — сдержанно проговорил он и подумал, что Рейчел Бейли не «достаточно» красива, а очень, очень красива и что смотреть на нее — настоящее наслаждение. Уайатт толкнул Розу плечом: — Кого ты пытаешься затянуть в силки брака? Ее или меня?

— Какая разница, кто попадет туда первым? Я, конечно, ничего определенного о ней не знаю. О мисс Рейчел не ходят никакие слухи, потому что она скрытная особа, но мои девочки сочиняют самые невероятные истории о причине ее грусти. Когда им нечего делать, они становятся очень разговорчивыми.

— Неужели?

Проигнорировав это замечание, Роза продолжила:

— Может быть, я и хотела бы видеть тебя чаще, но раз ты не слишком торопишься в мои объятия, то почему бы тебе не продемонстрировать мисс Бейли свою заинтересованность? Кроме того, я уверена, что если она выйдет замуж, то не перестанет шить платья. А это совсем неплохо. И главное, она по-прежнему будет разодевать меня в шелка и кружева. Господь видит, какие деньги я за это отваливаю.

— Ты выглядишь лучше всех в Рейдсвилле, — сказал Уайатт. — А может быть, и в Колорадо.

Слышать от него эти слова было странно. Розе казалось, что его внимательные глаза хищника никогда не замечают того, во что женщина одета и какого цвета бусы украшают ее шею.

— Ты особенный человек, Уайатт.

Один уголок его рта слегка приподнялся, что, по всей видимости, можно было счесть если не за улыбку, то за ухмылку.

— Никогда не задумывался об этом.

— Ты особенный. — Прежде чем она успела что-то добавить, из здания телеграфа вышла Рейчел Бейли. — А вот и она.

— Мм…

— Похоже, получила свои посылки.

— Похоже.

— Все тащит сама. Пара лишних рук ей бы не помешала.

— Может быть, она зайдет к Арти и попросит его помочь ей?

— Уверена, он уже предлагал ей свои услуги.

— Он всегда предлагает, а она всегда отказывается.

Роза искоса посмотрела на Уайатта:

— Ты, кажется, шпионишь за ней.

Он не подтвердил и не опроверг это предположение. Глубоко вздохнув, Роза переменила тему:

— Кстати, где тебя носило последнее время?

— Я везде вокруг успел побывать.

— В городе тебя не было, никто тебя здесь не видел. Ты оставил вместо себя этого Битти-сорванца. Неужели ты думаешь, что он смог бы что-то сделать, стрясись какая-нибудь беда?

— Он сделал бы то же самое, что и я. И не нужно называть его так.

Роза закатила глаза, а потом с упреком посмотрела на Уайатта:

— И почему же это, интересно? Его все так называют.

— Я уверен, ты что-то не то услышала. Разве я когда-нибудь называл его мальчишкой?

Он сделал шаг назад и вдруг с интересом посмотрел на Розу.

— Так он тебе нравится? — удивленно спросил Уайатт.

— Нравится? Но он ведь и в самом деле мальчишка.

— Ему двадцать семь. Самый хороший возраст для мужчины.

— И Уилл очень симпатичный и привлекательный молодой человек.

— Да ты всего-то на пять лет старше его, Уайатт.

— Но я с детства в седле.

— Это я и хочу сказать. Когда тебе было двадцать семь, никому и в голову не приходило называть тебя мальчишкой. У Уилла все еще розовые щечки и на губах молоко не обсохло.

Уайатт прижался бедром к перилам и сложил руки на груди.

— Уилл ведет себя как настоящий мужчина, Роза. И ему нравятся денверские женщины.

— Денверские женщины? — Ее брови вопросительно изогнулись. — Ты говоришь о шлюхах? И почему это он ездит в Денвер? Что не так с моими девочками?

— А разве я говорил, что он спит со шлюхами?

— В Денвере нет незамужних приличных женщин. Он что, встречается с замужней женщиной?

— Нет.

— Ха! Значит, он посещает злачные места.

Уайатт засмеялся.

— Ты беспокоишься из-за конкурентов или дело в чем-то другом? А может быть, ты все-таки ревнуешь?

Рот Розы сжался.

— Можно подумать, что он тут у меня сидит целыми днями.

— Может, не днями, а ночами?

Оттолкнувшись от перил, Роза шагнула к Уайатту, взяла его за подбородок и повернула лицом к исчезающей из виду Рейчел Бейли.

— А может быть, тебе лучше поторопиться за ней?

Кажется, ему удалось довольно сильно разозлить ее. На его лице появилась ухмылка.

— Я знаю, куда она идет.

Роза провела пальцами по его подтяжке, от пояса к плечу, — это было робким приглашением. Боясь, что он не поймет ее, она добавила:

— А как же я? Ты знаешь, куда я собираюсь?

— Догадываюсь.

Убрав руку с груди Уайатта, она взяла торчавший из брюк край рубашки и сжала его.

— А почему бы нам не проверить, прав ли ты?

Не оказывая сопротивления, Уайатт позволил Розе увести себя в ее чудесный дом и уложить в ее еще более чудесную кровать.

Рейчел Бейли уронила одну из своих посылок. Хотя она тут же остановилась, чтобы поднять ее, юный Джонни Уинслоу бросился к ней и подхватил сверток.

— Вот, пожалуйста, мисс Бейли. — Протягивая ей посылку, он увидел, что Рейчел едва удерживала в руках целый ворох пакетов, грозивший обрушиться на землю. — Позвольте мне помочь вам. Я сделаю все аккуратно, ничего не попортится.

— Ах, большое спасибо, — проговорила она, — но, боюсь, миссис Лонгабах уже разыскивает тебя. Ты ей нужен в другом месте. Вон она зовет тебя. Ты только помоги мне поудобнее взять эти пакеты, и все будет в порядке.

Джонни метнул в нее скептический взгляд, в котором, однако, чувствовалось и разочарование. Затем он быстро поставил веник к стене, чтобы освободить руки. Иногда ему хотелось, чтобы миссис Лонгабах вспрыгнула на этот самый веник и ускакала на нем куда-нибудь подальше из Рейдсвилла.

— Конечно, мисс. Я помогу вам распределить ваши посылки в руках, чтобы вам было удобно их нести.

Рейчел позволила Джонни взять у нее посылки. Она с самого начала знала, что донести все это самой ей будет очень трудно, и тем не менее она решительно отказалась от помощи мистера Шолтера, который предлагал ей взять с собой одного из его мальчиков. Дело было вовсе не в том, что она не умела ценить доброту, ей просто не хотелось иметь попутчика. Она не любила компании.

Когда к ним неожиданно подошла миссис Лонгабах, Рейчел вздрогнула и выронила из рук два пакета, которые Джонни успел передать ей.

— Господи! Я не хотела напугать вас, мисс Бейли. Я просто хотела узнать, чем занимается Джонни. Ну же, Джонни, давай продолжай. Помоги мисс Бейли взять ее пакеты так, чтобы по дороге у нее не случилось еще одной аварии.

У миссис Лонгабах были свои причины позаботиться о благополучной доставке пакетов до места назначения.

— Надеюсь, сегодня мой батист прибыл? — Миссис Лонгабах стала внимательно оглядывать пакеты, как будто могла увидеть сквозь плотную бумагу их содержимое. — Цвета зеленого мха… Хотелось бы, чтобы он был именно такого цвета.

— Он двух цветов: цвета зеленого мха и жемчужно-розовый.

Лицо миссис Лонгабах просветлело.

— Похоже, поезд идет из Денвера в Рейдсвилл специально ради вас. Когда он приходит сюда, то для вас обязательно что-нибудь есть.

Рейчел на минуту задумалась.

— Да; мне часто что-нибудь присылают.

Рейчел посмотрела на Джонни, продолжавшего эквилибрировать горой пакетов.

— А теперь… я должна заняться своими посылками, миссис Лонгабах. Я зайду к вам, когда разберусь с материалом и составлю расписание примерок.

— Ах да, да! Конечно, сейчас это самое главное. Иди, Джонни, помоги немного мисс Бейли. А потом тебя ждут горшки, кастрюльки и пол на кухне, который не мешало бы поскрести сегодня же. Давай пошевеливайся.

Все свои указания миссис Лонгабах давала, уже обращаясь к спине Джонни. Потому что, стоило ей только сказать «иди», как он тут же повернулся и бодро зашагал по тротуару.

— Всего хорошего, миссис Лонгабах. — Рейчел кивнула ей на прощание и пошла по дорожке вслед за Джонни. — Эй, Джонни, не нужно так мчаться.

Джонни замедлил шаг, чтобы Рейчел успевала за ним, и в эту минуту из магазина Уикема вышел Битти-сорванец.

— Привет, Джонни. Мое почтение, мисс Бейли. Кажется, вам нужна помощь?

Подбородок Джонни приподнялся вверх, в его глазах промелькнул вызов.

— Я уже помогаю.

Рейчел сдержанно улыбнулась и твердым голосом, не допускающим возражений, проговорила:

— Мы сами справимся, помощник шерифа. Спасибо.

— Но вы не станете возражать, если я пройдусь с вами?

Рейчел возражать не стала. Но не потому, что ей хотелось прогуляться в обществе этого мужчины, а потому, что она не смогла придумать никакой веской причины, по которой можно было бы ему отказать. Она надеялась, что, может быть, Джонни как-нибудь выкрутится из этой ситуации, но он лишь тихо вздохнул, и его лицо приобрело отстраненное выражение.

— Если это доставит вам удовольствие… — сказала она вежливо, но без всякого энтузиазма. И, судя по ухмылке, появившейся на лице Уилла Битти, можно было сделать вывод, что он прекрасно осознавал истинное положение дел.

— Давайте перейдем здесь на другую сторону, джентльмены, — предложила она. — Если я не ошибаюсь, мистер Дишман уже отложил в сторону свои шашки и смотрит на нас. И похоже, собирается присоединиться к нашей компании. — Рейчел не стала упоминать о том, что Эйб Дишман, вдовец, на тридцать лет старше ее, был одним из самых пылких и настойчивых ее поклонников. Все в Рейдсвилле знали, что он уже неоднократно предлагал ей выйти за него замуж. Эйб делал ей предложение в начале каждого месяца. Сегодня было пятое число, и Рейчел не хотела рисковать.

— Похоже, игра в шашки не идет ему на пользу, — сказал Битти, окидывая улицу взглядом, и взял Рейчел под локоть, чтобы помочь ей пересечь дорогу.

— И почему же шашки не идут ему на пользу? — спросила Рейчел, когда ее ноги снова оказались на поверхности тротуара и она аккуратно освободилась от цепкой хватки его пальцев.

— Потому, мисс Бейли, что если бы они шли ему на пользу, он давно уже придумал бы, как вас заарканить.

— Но в таком случае ему следовало бы поинтересоваться, играю ли я в шашки.

Уилл Битти ухмыльнулся. Потом ухмылка быстро превратилась в широкую улыбку, занявшую пол-лица. На его щеках появились ямочки — два крошечных полумесяца. Он приподнял двумя пальцами шляпу в знак того, что понял и оценил ее юмор. Мгновенно порыв ветра взъерошил его светлые пушистые волосы, похожие на шелковые пряди кукурузного початка.

— Вот мы и пришли. — Рейчел остановилась у дорожки из больших каменных плиток, ведущих к ее крыльцу, и посмотрела на свой дом. Его вид всегда радовал ее, и теперь сердце Рейчел наполнилось приятным теплом.

Простой свежевыбеленный дом походил на маленький храм. На окнах стояли ящики, в них росли разные травы: укроп, тимьян, мята, лук. Возле дома был скромный огород, урожай в котором был уже собран, а земля подготовлена к наступлению холодов. В глубине огорода в окружении кустов виднелась решетка для вьющихся растений, Рейчел сама ремонтировала и красила ее. Оказывается, уйдя из дома, она забыла закрыть окна, и ветром выдуло наружу кружевные занавески, которые сейчас кокетливо трепетали.

В городе пошло много разных разговоров, когда она выкрасила наружную дверь в алый цвет, но мало-помалу сплетни сошли на нет. Люди стали привыкать к ее оригинальностям и уже начали принимать особенности ее характера как нечто само собой разумеющееся. Если бы сейчас наступала весна, она покрасила бы в алый цвет и ставни.

— Позвольте мне забрать пакеты, — сказала она, поворачиваясь к Джонни.

Джонни бросил тоскливый взгляд на белый дом и такую завлекательную алую дверь.

— Не волнуйтесь, мисс Бейли. Я с удовольствием помогу вам…

— Нет, не надо, — прервала его Рейчел. — Я сама справлюсь. — Она быстро повернулась спиной к дому, преградив своему эскорту дорогу, и протянула руки: — Давайте мне мои посылки.

Джонни бросил взгляд на Уилла Битти:

— Разве не существует закона, который обязывает джентльмена помогать леди?

— Думаю, что мы можем найти подходящий закон, но на это уйдет время. — Уилл Битти забрал посылки из рук Джонни и осторожно передал их Рейчел. — Вы не станете возражать, если мы постоим тут немного и посмотрим, как вы заходите в дом? В целях безопасности. Чтобы ничего непредвиденного не случилось.

— Я, конечно, ничего против этого не имею. — Она опустила подбородок на пирамиду посылок, улыбнулась. Это была мягкая и теплая улыбка, но в то же время твердая. — Спасибо, джентльмены. — Рейчел отвернулась, успев заметить, что оба ее спутника распрямили плечи и приподняли подбородки, чтобы соответствовать званию джентльменов, в которое она их произвела.

Зайдя в дом, Рейчел опустила посылки на большой обеденный стол, который она использовала для кройки и за которым никогда не ела. Тряхнув несколько раз руками, она попыталась избавиться от легкой немоты и покалывания в пальцах — ее посылки оказались все-таки слишком тяжелыми, и ей пришлось долго нести их. Когда неприятные ощущения в руках исчезли, она подошла к окну и остановилась около него так, чтобы с улицы ее не было видно. В этот момент Уилл Битти и Джонни Уинслоу как раз свернули с дорожки из больших каменных плиток и направились в сторону полицейского участка.

Как и во всех шахтерских городах, дома в Рейдсвилле строились на довольно большом расстоянии друг от друга. Дом Рейчел Бейли находился на северной стороне главной улицы и стоял особняком. На южной стороне улицы жили самые первые поселенцы, в основном шахтеры и их семьи. В последнее время там начали селиться люди, имеющие собственное дело. Например, именно там появилась первая в городе гостиница, там же находились конюшни и дом, принадлежащий мисс Розе Ларосе, в котором ее девочки и жили, и работали. В городе много говорили о том, что на этой улице должен в скором времени появиться дом, в котором собирались поселиться, предварительно сочетавшись браком, Эзра Райли и мисс Вирджиния Муди. Но пока свадьба все откладывалась и откладывалась, так как мисс Муди никак не могла распрощаться с самой древней в мире и, по всей видимости, любимой профессией.

Подумав о том, что ее ближайшая соседка могла оказаться шлюхой, Рейчел улыбнулась. Рядом с ее домом находился участок земли, на котором можно было выстроить дом такого же размера, как ее. Она даже подумывала о том, чтобы самой купить эту землю, но потом отказалась от своей затеи, так как земля была дорогой, а строить на ней Рейчел ничего не собиралась. Ей хотелось приобрести этот участок лишь для того, чтобы обезопасить себя, от близости соседей и сохранить свою уединенность.

С другой стороны ее дома сразу начиналось подножие холма, покрытое лесом из вековых сосен. Никто в Рейдсвилле не захотел бы строить дом в таком неудобном месте, когда сплошь и рядом находились куда более подходящие участки.

Рейчел не любила приглашать к себе в дом гостей. И не потому, что они чувствовали бы себя неловко среди фарфоровых ваз, инкрустированных золотом музыкальных шкатулок и стульев в стиле рококо. Причина ее нежелания принимать гостей в своем доме, похожем на музей, крылась в том, что Рейчел боялась, что ее могут принять за мошенницу.

Но как бы то ни было, она ощущала странное родство со всеми теми вещами, которые населяли ее дом. Эти вещи пробуждали в ней воспоминания, иногда приятные, иногда болезненные. А ей очень были нужны ее воспоминания — для того чтобы поддерживать в себе решимость.

Рейчел прошла по гостиной мимо стульев с обивкой цвета дамасской розы и небольшого диванчика, обтянутого изумрудным бархатом. Остановилась, положила руки на спинку диванчика, представлявшую собой два изящных завитка. Ее взгляд остановился на итальянских часах в виде золотого листа, которые стояли на столе из грецкого ореха. Она прошла к часам и несколько раз повернула в них ключ.

В кухне Рейчел все устроила так, чтобы ей было удобно. В центре располагалась большая печь, топившаяся дровами. Но Рейчел не слишком часто пользовалась ею, она предпочитала обедать в ресторане. Кухня и десерты Лонгабах были куда привлекательнее, чем ее собственная стряпня. Хорошо поесть также можно было и в гостинице «Коммодор», обеденная комната там поражала своим изысканным убранством и по этой части могла вполне сравниться с самыми красивыми заведениями не только Денвера, но, возможно, и Сент-Луиса. Но печь, так или иначе, топить все равно приходилось, так как временами Рейчел вообще не хотелось выходить из дома и с кем-либо общаться.

Рейчел пошевелила поленья в печи, а потом подбросила еще одно. Взяла чайник и поставила его на печь. Потом достала расписанные вручную чашку и блюдце из китайского шкафчика и сняла с полки баночку с медом.

Вместо того чтобы стоять перед чайником и ждать, когда он закипит, Рейчел вернулась в гостиную и начала распаковывать посылки и осматривать ткани и кружева.

Полированная поверхность стола из грецкого ореха вскоре скрылась под отрезами бархата, атласа, льна и ворохом кружев. Она с удовольствием рассматривала сочетания различных цветов. Яркий синий атлас соседствовал с глухим красным цветом камчатного полотна и жемчужно-розовым батистом. Казалось, цвета спорили друг с другом, конфликтовали, как владелица городского борделя с Эстеллой Лонгабах. Нет, в этом столкновении не ощущалось горячности и настоящей злобы. Владелица борделя ссорилась с миссис Лонгабах по той причине, что им обеим хотелось лишь немного развлечься и позабавиться. Предметом же спора обычно являлся мистер Лонгабах, что делало подобную перепалку особенно интересной для его жены.

Рейчел залила горячую воду в заварочный серебряный чайник и оставила чай настаиваться, а сама, взяв стоявшее за кухонной дверью деревянное ведро, отправилась за родниковой водой. Иногда, когда у Рейчел было много работы по дому, она приглашала помочь ей старшую дочь мистера Шолтера. Хотя присутствие в доме посторонних людей Рейчел не нравилось, ей приходилось прибегать к услугам Молли. К тому же мистер Шолтер говорил, что его дочь умеет держать язык за зубами и не любит сплетничать в отличие от ее матери. Так или иначе, но в этом Рейчел успела убедиться и сама.

Когда Рейчел шла уже назад к дому с полным ведром, она старалась держать его как можно дальше от себя, чтобы не облить водой и не забрызгать подол своего поплинового платья в черно-белую полоску. В ней говорила природная склонность к порядку и тщательности во всем.

Поставив ведро на место, Рейчел занялась чаем. Она положила в чашку ложку меда и осторожно помешала. Потом взяла чашку двумя руками и сделала глоток.

И в это мгновение совершенно неожиданно Рейчел накрыла волна одиночества. Такое с ней случалось и раньше, но сейчас Рейчел вдруг сделалось очень грустно.

Одиночество… От одного этого слова по спине Рейчел пробежал холодок. Ей захотелось расплакаться.

Почувствовав к себе отвращение, Рейчел поморщилась и встала из-за стола.

Неожиданно громко затряслась входная дверь. Прокатившийся по дому грохот испугал Рейчел. Она застыла на месте. В следующее мгновение дверь снова задрожала. Теперь нужно было действовать, и Рейчел, взяв на кухне пустое ведро, бесшумно выскользнула через черный ход на улицу. Обошла дом вокруг и подкралась сзади к человеку, дергавшему дверь ее дома.

Мужчина был высокого роста, и она ощутила исходящую от него властность и силу.

— Если вы сломаете дверь, шериф, вам придется заплатить за это. Мне очень нравится моя алая дверь.

Уайатт Купер быстро повернулся и окинул Рейчел пристальным взглядом. Его готовившаяся нанести новый удар рука застыла в воздухе.

— Мисс Бейли.

— Шериф.

После этого наступило молчание. Рейчел считала, что начала игру с гамбита, сделав замечание по поводу двери, и теперь она ждала ответного хода. А Уайатт Купер ожидал от нее приглашения войти в дом, чтобы он мог изложить ей цель своего визита. Однако он понимал, что Рейчел специально вышла через черный ход на улицу и перехватила его у крыльца, чтобы не открывать ему дверь.

Он опустил руку в нагрудный карман жилета и извлек оттуда аккуратно сложенный лист бумаги.

— Арти Шолтер разыскивал меня, чтобы отдать мне вот это. Полагаю, вам будет интересно взглянуть.

Рейчел продолжала неподвижно стоять.

— Если это письмо для меня, то я должна была бы первой прочитать его, не так ли? Мистер Шолтер знает, где я живу.

— Но письмо попало мне в руки.

— В таком случае… почему?..

— Не могли бы мы зайти к вам, мисс Бейли? Думаю, вам лучше прочитать его, устроившись поудобнее.

Рейчел помахала ведром:

— Когда вы начали ломать мою дверь, я как раз собиралась сходить за водой. Вы можете проводить меня к роднику и прочитать по дороге ваше письмо.

Уайатт решил, что со своей стороны он сделал все, что мог. То, что предстояло узнать Рейчел Бейли, никак нельзя было назвать банальной новостью, поэтому Купер не знал, как она могла повести себя, ознакомившись с содержанием письма. Возможно, она упадет в обморок или закатит истерику, а может быть, просто воспользуется нюхательной солью или свежим носовым платком, но тем не менее ему следовало быть готовым ко всему.

Вместо того чтобы спуститься с крыльца по ступенькам, Уайатт вдруг шагнул к боковым перилам, перемахнул через них и мягко приземлился рядом с Рейчел. Он надеялся поразить ее воображение своей ловкостью, но никак не мог предположить, что она в испуге шарахнется от его неожиданного маневра и, потеряв равновесие, начнет падать.

Успев подхватить ее, шериф протянул руку за ведром, которое Рейчел все еще держала в руке, и сказал:

— Почему бы вам не показать мне, где вы берете воду?

Вздохнув, Рейчел отвела глаза в сторону и зашагала вперед по тропинке. Уайатт с ведром в руке двинулся за ней следом.

— Извините, я не хотел напугать вас, — сказал Уайатт.

— Вы не напугали меня.

Рейчел было не слишком приятно, что Уайатт Купер шел позади нее. Она ощущала, как его взгляд скользил по ее спине и плечам, и это держало ее в напряжении.

Сейчас она ничего не могла сделать, чтобы избавиться от его присутствия. Уайатт Купер уже понял, что сильно напугал ее, перепрыгнув через перила, и теперь Рейчел старалась не показать, что внутри ее все еще шевелился червячок тревоги. Она замедлила шаг, и через мгновение шериф поравнялся с ней. Они уже почти дошли до родника, а Уайатт Купер все еще не поведал ей о цели своего визита. За пятнадцать месяцев, которые она провела в этом городе, он ни разу не приходил к ней, и потому сегодняшнее его посещение выглядело из ряда вон выходящим событием.

Рейчел протянула руку, показывая своему спутнику, что хочет забрать у него ведро. Но вместо ведра Уайатт Купер вручил ей письмо.

— Я сам наберу воды, — сказал он.

С этими словами шериф прошел на небольшую площадку из досок, которую специально соорудили, чтобы было удобнее набирать воду, и подставил ведро под деревянный кран.

Рейчел заложила за ухо выбившуюся из прически прядь волос, глубоко вздохнула, стараясь выровнять дыхание, и развернула листок бумаги.

Она сразу же узнала почерк мистера Шолтера. Он работал на телеграфе, расшифровывал послания, состоящие из точек и тире, и превращал их в слова, которые мог прочитать любой человек.

Телеграмма гласила:

КЛИНТОН МЭДДОКС СКОНЧАЛСЯ.

«К. и К.»

ПЕРЕДАНА ФОСТЕРУ.

Рейчел тщательно сложила листок, но не отдала его обратно шерифу. Ее руки внезапно отяжелели и опустились, словно в них опять появилась гора посылок. Хотя Рейчел продолжала стоять, ее ноги внезапно сделались странно слабыми. Но груз лежал не на ее плечах, тяжесть легла ей на сердце.

— Но как вы догадались, что это для меня?

— Я объясню вам все, когда мы войдем в дом, мисс Бейли. Уверен, когда вы услышите мой ответ, у вас появятся вопросы.

Рейчел бросила взгляд на свой дом, потом на письмо в руках. Ничего не ответила.

Уайатт понял, что Рейчел колеблется. Раньше она казалась ему более решительной женщиной. По всей видимости, он просто не знает ее хорошо. Возможно, потому, что она сама никого к себе не подпускает. Что же касается его, то он никогда никого о ней не расспрашивал и не участвовал в разговорах и обсуждениях, разгоравшихся с новой силой в те моменты, когда она шествовала по главной улице к телеграфу. И даже более того, он останавливал других, если эти другие пытались делать умозаключения, касающиеся мисс Рейчел Бейли.

— Вы выглядите так, будто пытаетесь успокоить свои расшатавшиеся нервы. — Сказав это, Уайатт добился нужного результата — она подняла голову и посмотрела на него.

— С моими нервами все в порядке.

Глаза шерифа устремились на ее руки, беспокойно теребившие листок бумаги. Он не произнес ни слова, но его взгляд красноречиво говорил сам за себя.

Рейчел разжала пальцы, и листок упал на деревянный настил. И прежде чем она успела поднять письмо, порыв ветра подхватил его и бросил в сторону ледяного потока. Рейчел быстро наклонилась, пытаясь поймать ускользающий от нее лист бумаги, но промахнулась. На мгновение она потеряла равновесие, и если бы Уайатт не схватил ее сзади за юбки, она непременно свалилась бы в воду.

Вытащив Рейчел на середину настила, шериф спустился в ручей и выловил письмо. Вода в ручье текла очень быстро, но злосчастный лист попал в небольшой водоворот и застрял между камнями. К счастью, Уайатт успел выловить его до того, как вода смыла чернила.

Пройдя несколько шагов против течения, Уайатт снова забрался на настил и вылил из ботинок воду. Хотя он простоял в ручье всего несколько мгновений, он успел замерзнуть и, чтобы согреться, сжимал и разжимал пальцы на облепленных мокрыми шерстяными носками ногах.

— Все-таки придется снять ботинки, — сказал он, протягивая Рейчел письмо. — Не помешало бы высушить и носки.

Рейчел окинула его внимательным взглядом. Невозможно было обвинить шерифа в том, что он спланировал все это заранее. Как-никак, но письмо в ручей уронила она. В таком случае не она ли спланировала это? Может ли мозг планировать какие-то действия независимо от воли и желания человека?

— Хорошо, — сказала она. — Вы можете зайти ко мне домой.

Разумеется, Рейчел пригласила его к себе под давлением обстоятельств и не выказывая при этом никакого энтузиазма, но Уайатт не был склонен придавать большое значение таким мелочам. Более того, если он станет медлить, то может упустить единственную возможность осуществить свой план. Быстро подняв ведро, шериф энергично зашагал по выложенной плитами дорожке, давая понять своей спутнице, что ее приглашение принято.

Первая вещь, которую Уайатт заметил на кухне, было ведро, полное воды. Его брови удивленно приподнялись, но он ничего не сказал. Рейчел, застигнутая врасплох, не стала извиняться за очевидную ложь, но было достаточно и того, что ее щеки залились румянцем. Уайатт поставил только что принесенное ведро с водой рядом с другим ведром, взял полотенце и вытер руки.

— Вы можете сесть там. — Рейчел показала рукой на кресло напротив печки. — Только позвольте мне подложить парочку поленьев и… — Она замолчала, глядя на шерифа. Балансируя на одной ноге, он поднял вверх другую. — Что вы делаете?

— Я снимаю ботинок.

— Нет, только не это.

— Но именно это я и делаю. — Он слегка качнулся назад. — Я хочу сказать, что не нужно снимать здесь ботинки.

Уайатт схватился рукой за край дубового стола, чтобы не упасть, и продолжил снимать ботинок.

— Но как иначе я смогу высушить ноги?

Рейчел бросила в печку полено и плотно прикрыла дверцу. Она двигалась так, что шерифу стало сразу же жарко и без печки.

— Если вы сядете и вытянете ноги вперед, то высушится все сразу: и ноги, и носки, и ботинки. Вы ведь частенько сидите в такой позе перед полицейским участком.

Но Уайатт продолжал снимать ботинки. Поля шляпы отбрасывали на его лицо тень, и не было заметно, что он улыбается. Вряд ли мисс Рейчел Бейли обрадовалась бы, узнав, что забавляет его.

Когда Уайатт сбросил свой второй ботинок на пол, Рейчел поморщилась, потом отвернулась и взяла чайник. Сейчас надо было заполнить его водой, чтобы приготовить чай. Вернувшись с чайником к печке, она обнаружила, что шериф разложил на ней свои носки и ботинки, так что теперь нужно было ухитриться пристроить чайник где-то между этими предметами. Рейчел также обратила внимание, что Уайатт все-таки принял свою излюбленную позу и вытянул к огню босые ноги.

И полностью преградил ей путь.

 

Глава 2

Немного подумав, Рейчел решила, что поступит не так, как на ее месте поступили бы жители Рейдсвилла, которые всегда вежливо обходили шерифа, когда он сидел в кресле возле полицейского участка, вытянув свои длинные ноги. Она со всей силы пнула его ноги, и он едва не свалился со стула.

— Вы могли попросить меня передвинуться, — сказал он, снова занимая прежнее положение, — и я бы пропустил вас. Все просто.

— Все совсем не так просто. — Она с грохотом поставила чайник на печку. Потом повернулась к Уайатту и протянула к нему руку: — Можете дать мне свою шляпу и пальто, если вы уже согрелись.

Уайатт передал ей свои вещи. Когда Рейчел повернулась к нему спиной, он быстро пригладил рукой волосы — Роза взъерошила их перед его уходом, а он даже забыл взглянуть на себя в зеркало и причесаться. Уайатт вдруг подумал о том, что от него все еще мог исходить запах пота и приторных, тяжелых духов Розы.

Он ждал, когда Рейчел наконец куда-нибудь сядет, чтобы опять вытянуть ноги. Она вполне могла снова пнуть его, и можно было не сомневаться, что ей нравилось делать это. У него в голове вдруг мелькнула мысль: Рейчел уже давно хотелось так поступить с ним, и это было несколько удивительно и странно. Ему казалось, что она не обращает на него никакого внимания, просто не замечает его существования. Уайатт сразу же пожалел, что пришел к ней из-за письма, а не по какому-нибудь другому поводу. Он осторожно кашлянул. Кажется, она даже не понимала, какую тайну ему раскрыла: она кипела от ярости.

И еще ей было почему-то страшно.

Она взяла с вешалки шотландскую шаль, накинула ее себе на плечи и завязала концы на груди легким, воздушным узлом. Потом она поправила манжеты на рукавах и снова достала из кармана помятую и промокшую телеграмму.

Краем глаза Уайатт продолжал внимательно наблюдать за ней, но при этом он придал своему лицу отстраненное, незаинтересованное выражение. Тем временем Рейчел села на стул, разложила письмо на коленях и стала разглаживать его ребром ладони.

— Почему вы принесли это мне? — спросила она.

— Когда мы еще не вошли в дом, вы задали мне другой вопрос. Вы, вероятно, не думали, что я уловлю разницу… — Шериф прямо посмотрел на нее, но Рейчел молчала. — Первый раз вы спросили: «Как вы догадались, что это для меня?» Сейчас вы пытаетесь сделать вид, что не понимаете, что происходит. Но ведь своим первым вопросом вы подтвердили, что в курсе всего происходящего.

Рейчел хотела, чтобы он просто отдал ей телеграмму и шел. Она хотела остаться наедине со своим горем и не показывать его шерифу. Его глаза умели видеть слишком многое, хотя выражение лица было отчужденным.

Уайатт терпеливо ждал. Торопиться ему было некуда. Кроме того, по своему опыту он знал, что полное представление о деле складывается не сразу, должно пройти время.

— Что, как вам кажется, вы знаете об этом? — наконец спросила Рейчел.

Начало было положено, решил Уайатт. Сейчас он скажет кое-что, что поможет ей преодолеть собственные страхи и настороженность.

— Мистера Мэддокса хорошо знали в этой части штата. Он приезжал сюда еще до того, как получил возможность проложить железную дорогу в Рейдсвилл. Все в городе ценят то, что сделал для нас мистер Мэддокс. Такие города, как Рейдсвилл, просто исчезают с лица земли; люди пакуют вещички и уезжают туда, где удобнее жить и работать.

— Но поезд дальше Рейдсвилла не идет, — сказала Рейчел. — Это всего лишь ветка, заканчивающаяся тупиком.

— Что ж с того? Можно доехать до Денвера и вернуться назад. Этого вполне достаточно. А из Денвера можно отправиться в любую точку страны. Думаю, вам это известно.

Рейчел ничего на это не сказала, и Уайатт продолжал:

— Вам привозят детали для швейной машины из Чикаго, материал из Нью-Йорка и Сан-Франциско, кружево из Европы. Нитки вы заказываете в Денвере. Чтобы купить все это, вам даже не нужно покидать Рейдсвилл. И другие люди здесь находятся точно в таком же положении, как и вы. Что нельзя вырастить или сделать самому, можно доставить по железной дороге.

Пошевелив пальцами на ногах, сделавшимися приятно теплыми, шериф слегка пододвинул свой стул к Рейчел.

— Клинтон Мэддокс никогда не притворялся, что им движет любовь к людям. Он хорошо зарабатывал на перевозках и умел из всего извлекать деньги. И он провел сюда ветку железной дороги отнюдь не потому, что жители Рейдсвилла очень нуждались в ней. Кругом полным-полно таких же маленьких городов, жизнь которых могла бы улучшить железная дорога. Он просто обнаружил здесь нечто такое, что счел для себя очень полезным. Именно поэтому он и вступил в партнерские отношения.

— Партнерские отношения? — эхом повторила Рейчел скорее для себя. Когда вода в чайнике закипела, она гибко поднялась со стула и направилась к печке. — Чаю, шериф? Если хотите, могу сварить кофе. У меня есть.

— Лучше чаю. Хотя не отказался бы и от бокала виски. Но думаю, что у вас…

— …что у меня нет виски? У меня есть. Удивляюсь, что вы не знали об этом. Вы ведь так хорошо осведомлены о том, что касается меня.

— Но ваши дела не имеют никакого отношения к виски. Я никогда не спрашивал Руди Мартина, покупаете ли вы у него что-то в салуне.

— Это удивительно.

Она повернулась к шерифу спиной и занялась приготовлением чая, это помогало ей сохранить душевное равновесие. Те новости, которые маленькими порциями выдавал Уайатт, приводили ее в замешательство, и она прилагала немалые усилия, чтобы скрыть эффект, который они на нее производили. Вероятно, шериф мог видеть, что мышца на одной ее щеке слегка подергивалась.

Уайатт внимательно наблюдал за Рейчел, когда она готовила чай. Казалось, она совершенно забыла о его присутствии. Ее длинные тонкие пальцы двигались быстро и уверенно. Она расставила чашки и блюдца — и не сделала при этом ни одного лишнего движения. Потом вышла из кухни, чтобы взять в гостиной бутылку виски, подошла к столу и приготовилась налить виски в одну из чайных чашек. И только в этот момент подняла голову и посмотрела на шерифа. Одна ее бровь вопросительно приподнялась.

Он слегка кивнул, позволив ей наполнить свою чашку. Когда чашка была уже наполнена до половины, Уайатт жестом остановил Рейчел. Немного подумав, она налила столько же и в свою чашку.

— Не понимаю, почему вы так на меня смотрите. Если я покупаю виски, это значит, что я его пью. Разве не так? Я не держу его для гостей, так как гости ко мне не ходят.

Он знал об этом. Об этом знали все.

— К вам приходит Молли Шолтер.

— Она приходит сюда работать, когда мне нужна ее помощь, а вовсе не пить виски. — Рейчел присела к столу, и Уайатту тоже пришлось развернуть свой стул к столу. — Разве она говорила что-то другое?

— Молли? Нет. Она тихая, серьезная девушка. Если ей и известно, что вы иногда пьете в одиночестве, то она никому не скажет об этом.

Рейчел поморщилась. Уайатт Купер считал, что человек, пьющий в одиночестве, достоин жалости, а ей вовсе не хотелось, чтобы ее жалели.

— Ну же, рассказывайте теперь вашу историю, — холодно проговорила она. — Вы собирались поведать мне о том, что предложил город мистеру Мэддоксу в обмен на железную дорогу.

Уайатт с осторожностью взял чашку в ладони и сделал глоток. Бросив взгляд на Рейчел, он увидел, что она кладет в свою чашку мед. Когда она отставила банку меда в сторону, Уайатт взял ее и положил ложку меда в свою чашку.

— Так будет вкуснее, — проговорил он с улыбкой.

Но Рейчел никак не отреагировала на эту улыбку и появившиеся в его глазах озорные огоньки. Эти слова прозвучали так, будто шериф раскрыл ей какую-то личную тайну, и от этого между ними сразу установилась близость. Рейчел подумала о том, что шериф без труда соблазнял женщин этой своей улыбкой.

— Я жду историю, — повторила она и плотно сжала губы. Ее волнение прошло — готовя чай, она сумела взять себя в руки и успокоиться. Теперь она смотрела на него и ждала объяснений.

— Мэддокс встретился с шахтерами.

— Несколько необычный ход, надо сказать. Даже для него.

— Возможно. Могу только сказать, что, поговорив с шахтерами из Рейдсвилла, он принял решение провести сюда ветку железной дороги.

— И что же они ему сказали?

Уайатт пожал плечами:

— То, что ему показалось привлекательным для себя и притягательным для них. Шахтеры начали селиться здесь двадцать лет назад, перед войной. Бентон и Фремонт тогда еще только осваивали новые территории. На запад все везли телегами по земле, и здесь не было ни одной железнодорожной ветки. Мало кто верил, что удастся проложить железную дорогу от Атлантического океана до Тихого.

— Хотите сказать, что мистер Мэддокс был из тех, кто в это верил?

— Да. — Он снова поднес чашку к губам. — Шахтеры оказались не просто мечтателями.

Рейчел, обдумывая сказанное шерифом, спокойно смотрела на него, ни в ее позе, ни в лице не ощущалось никакого напряжения. Ее длинная изящная шея выпрямилась, а губы слегка приоткрылись, и нижняя губа выглядела немного припухшей. Легкий розовый румянец все еще покрывал ее щеки, придавая приятную мягкость лицу, но в ее глазах цвета кофе по-прежнему ощущалась глубоко запрятанная боль. Уайатт заметил, что иногда на ее глаза наворачивались слезы, но, похоже, Рейчел не замечала этого. Ее длинные, загибающиеся кверху ресницы то опускались, то поднимались, осушая влагу на глазах.

Постепенно слезы на ее глазах высохли, и взгляд Рейчел сделался заинтересованным.

— Когда Мэддокс только начинал строительство железных дорог на западе, он первым делом проложил ветку из Калифорнии в Колорадо, которая шла через Скалистые горы, — произнес Уайатт. — Ему удалось получить правительственные субсидии на покупку тех участков земли, которые он был не в состоянии оплатить. Более того, при строительстве дорог им использовалась дешевая рабочая сила, преимущественно китайцы. Все это позволило его компании занять лидирующую позицию среди других строителей железных дорог. А после того как он проложил дорогу до Денвера, ему было позволено разработать и внедрить свою собственную систему прокладки рельсовых путей на востоке. Все дороги, все железнодорожные ветки должны были строиться по одному плану. Теперь с империей Мэддокса может сравниться только один Джон Маккензи Уорт.

Из того, что рассказал ей Уайатт, Рейчел сделала логический вывод:

— Значит, мистер Мэддокс провел ветку железной дороги сюда в Рейдсвилл, потому что хотел облагодетельствовать шахтеров?

— Вы путаете мистера Мэддокса с кем-то еще. Он не из тех, кто занимается благотворительностью. Мэддокс провел сюда дорогу, чтобы сделать шахты процветающими и более продуктивными.

Рейчел затрепетала ресницами.

— Он что, стал владельцем шахты?

Интересно, спросил себя Уайатт, она на самом деле ничего не знала и поэтому теперь удивлена? В Рейдсвилле нет ни одного человека, который не был бы в курсе этих дел.

— Он совладелец и всегда был таковым, — сказал шериф. — Мэддокс привез сюда оборудование, чтобы разрабатывать самые глубокие пласты руды. Ведь все серебро и золото на поверхности уже вымыто.

— Я не знала… — тихо произнесла она.

— Может, и не нужно этого говорить, но мне кажется, вам не стоит притворяться, что вы не знали Клинтона Мэддокса.

Рейчел ничего на это не ответила. Когда пауза начала затягиваться и молчание становилось уже неловким, она наконец задала вопрос, крутившийся в ее голове:

— Но с чего вы решили, что я его знала?

— Если говорить без обиняков, то мне известно, что вы были его любовницей, а потом он отослал вас…

Рейчел вдруг почувствовала, что задыхается. Придя немного в себя, она тихо присвистнула.

— Что ж, это кое-что… В городе все об этом знают?

— Если они и знают, то не от меня. Впрочем, я никогда не слышал разговоров на эту тему.

— Это не слишком утешает. А откуда вы это знаете?

— Мистер Мэддокс рассказал мне.

— Рассказал вам?

— Он написал мне. Ведь именно я организовал покупку этого участка земли, а потом наблюдал за строительством вашего дома.

— Выходит, вы знали еще до моего приезда сюда, кто собирается жить в этом доме?

— Да, так уж сложились обстоятельства.

Рейчел нахмурилась. Разумеется, то, что Клинтон Мэддокс заранее знал, какое решение она примет, несколько обескураживало.

— Но ведь дом на самом деле принадлежит мне. Правда?

— Да, разумеется. Он оформил все как надо.

Ее рука, державшая чашку, слегка дрогнула, пальцы расслабились, и из них ушла бледность.

— Странно, что он почти ничего не рассказывал мне об этом городе, который, как оказалось, знал так хорошо. Думаю, он намеренно держал все в секрете. Мы договорились с ним о том, что, когда придет время мне уезжать, я воспользуюсь Центральной линией, чтобы переправить все мои чемоданы и мебель.

— Что ж, надо сказать, все это выглядит довольно забавно.

На лице Рейчел появилась грустная улыбка.

— Вы правы, шериф. — Она не позволяла себе раскиснуть, глубоко вздохнула, а потом медленно выдохнула. — Но откуда вы узнали, что он отослал меня?

— Он написал об этом в своем письме. Конечно, выбор слов был другим, но смысл именно таков.

— Понятно.

Уайатт потер костяшками пальцев подбородок, покрытый трехдневной щетиной.

— Он был намного старше вас.

— Да? Я никогда этого не замечала.

— Мне хотелось бы знать лишь одно. Если не возражаете, я задам вам вопрос.

— Пока не услышу ваш вопрос, я не смогу сказать, отвечу ли я на него.

Интересно, подумал про себя Уайатт, как часто Рейчел Бейли напивается? В ее тоне слышался намек на провокацию, в наклоне головы чувствовался вызов.

Или, может быть, это лишь результат того, что она выпила виски?

— Справедливо, — сказал он. — Мне просто любопытно, почему он попросил меня приглядывать за вами. Что вы на это скажете?

Голова Рейчел дернулась.

— Он попросил приглядывать за мной? Он так сказал?

— Это написано в составленном им договоре. — Уайатт заметил, что от удивления у Рейчел приоткрылся рот. — Полагаю, у Мэддокса были на то основания?

— Думаю, что да. — Ее темные глаза посмотрели Уайатту в лицо, потом она отвела их в сторону. Немного подумав, она снова налила виски в свою чашку и выпила. Жар волной разлился по ее телу.

— Так что же это были за основания, мисс Бейли? Вы не догадываетесь?

— А я должна догадываться? — Она цеплялась за каждое слово, словно это был приговор, вынесенный ей судом. — Послушайте, шериф, вам следует держаться своего поводка.

Один уголок его рта слегка приподнялся.

— Да вы настоящая мегера, мисс Бейли.

— Мегера? Не каждый день меня так называют.

— Мегера — это сварливая женщина.

— Я понимаю, что это значит. Но я не ожидала, что вам известно значение этого слова.

— А мне очень нравится изучать значения разных слов. Я этим занимаюсь в свободное время. В Рейдсвилле не так уж часто совершаются преступления, если вы заметили.

— Я заметила, что у вас с собой нет оружия.

— Мне оружие не часто требуется. Обычно оно даже мешает.

— А вот ваш помощник всегда при оружии.

— Должно быть, ему оно не мешает.

Между бровей Рейчел пролегла тонкая морщинка. Странный разговор выходил у них.

— С вами все в порядке, мисс Бейли? Вы выглядите измученной, у вас даже как-то осунулось лицо.

— Осунулось лицо?

— Гмм, — промычал он глубокомысленно и снова посмотрел ей в лицо. — Когда вы последний раз ели? — То обстоятельство, что она вдруг задумалась, говорило само за себя. — Вы завтракали?

— Да. — Морщинка между ее бровями сделалась глубже. — Я пила кофе. Яйца, к сожалению, я сожгла. — Она бросила сердитый взгляд в сторону печки. — Ваши носки… готовы.

Уайатт обернулся через плечо. От его носков уже поднимался столб дыма. Шериф быстро спрыгнул со стула, кинулся к печке и сбросил носки на пол. Потом он взял один носок пальцами и начал махать им, надеясь, что пламя еще не успело прожечь дырки.

— Это мои любимые носки! — наконец вскрикнул он.

— О!.. — Рейчел прижала к губам пальцы, чтобы подавить смех.

Уайатт надел носки, потом снял с печки ботинки, внимательно осмотрел их и затем поставил на пол.

Наконец шериф уселся поудобнее на стуле и подсунул ноги под стол. Каждое его движение было рассчитанным и красноречиво говорило о том, что он желает задержаться здесь как можно дольше.

Рейчел нахмурилась и искоса посмотрела на его ботинки.

— Разве вы не собираетесь их надеть?

— А зачем? — Он сложил руки на груди. — Так о чем мы с вами говорили? Ах да, вы рассказывали мне, что вы сегодня ели. Как я понял, утром вы выпили кофе.

— Пришлось ограничиться кофе, так как яйца я сожгла, — сказала она.

— Это я уже слышал. Что еще?

Она на мгновение задумалась.

— Потом еще была тарелка с печеньем на телеграфе. Миссис Шолтер приготовила его для своего мужа, а он угостил меня.

— Так вы ели это печенье?

— Я не помню. Мы начали разговаривать, и я… — Рейчел принялась жевать нижнюю губу, припоминая, какими любезностями она обменивалась с мистером Шолтером. — Нет, думаю, я не съела ни одного печенья.

— А ленч? У вас был ленч?

Рейчел покачала головой и приложила пальцы к вискам. Закрыв глаза, она принялась осторожно массировать кожу.

— Я никогда не успеваю с ленчем, — прошептала она.

Воспользовавшись тем, что она сейчас ничего не видит, Уайатт отодвинул от нее подальше бутылку с виски и чашку.

— Голова разболелась?

— Нет, просто немного закружилась.

— Ясно. Значит, голова будет болеть у вас завтра утром. — Он улыбнулся, услышав тихий стон, вырвавшийся из ее горла. — По-моему, пора ужинать. День постепенно переходит в ночь. Я могу приготовить ужин. Правда, сначала мне нужно посмотреть, что тут у вас имеется.

Рейчел смотрела прямо перед собой, чтобы не встретиться с Уайаттом глазами.

— Я не голодна.

— Зато я голоден.

— В таком случае позаботьтесь сами о себе. В кладовке есть немного ветчины и…

— Я найду, — сказал он, прерывая ее. Уайатт поднялся с места и подпихнул ботинки под стол. Пройдя через кухню, он открыл дверь кладовки. Теперь он сможет проверить, как мисс Бейли подготовилась к зиме. Обнаружив на полках бесконечные ряды самых разнообразных банок, Купер понял, что она работала не покладая рук целое лето. В кладовке хранилось все, что было выращено на огороде: соленая капуста, лук, свекла, огурцы и несколько видов маринованных салатов. Она также закрутила в банки помидоры и сделала томатную пасту, замариновала ревень и зеленый горошек, сварила варенье из черной смородины и дикого винограда. Из дикого винограда был сделан и мармелад. Здесь хранились и свежие продукты: мешки с картофелем, луком, фасолью и яблоками. Ко всем банкам Рейчел приклеила аккуратные этикетки, на которых изящным почерком было написано название содержащихся в банках продуктов. Также в кладовке стояло несколько банок, которые, по всей видимости, были либо куплены Рейчел, либо подарены ей, так как на этикетках значились имена миссис Лонгабах, миссис Шолтер, Энн Мари Истер и еще несколько других имен, которые Уайатт не смог разобрать.

Взяв ветчину, пару картофелин, лук, банку с яблочным соусом, Уайатт снова вернулся на кухню. Рейчел сидела, не шевелясь, все в той же позе, в какой она сидела несколько минут назад, когда он уходил из кухни. К бутылке и чашке она не прикасалась.

— Голова все еще кружится?

— Уже немного меньше, чем раньше.

Он выложил продукты на стол.

— Да, запасы у вас, надо сказать, неплохие.

— В этом году я приготовилась к зиме получше, чем… чем… — Она вздохнула. — Я не знала, что делала. — В ее взгляде вдруг появился упрек. — Это были вы. Вы тот самый…

— Я? — Уайатт стал оглядываться по сторонам, словно что-то ища. Его взгляд остановился на кастрюльке с длинной ручкой, висевшей над тазом. Он протянул руку и снял кастрюльку. — Я тот самый? О чем идет речь?

— Тот самый человек, который не дал мне умереть с голоду. Хотите сказать, что это не вы приносили корзинки с едой и ставили их мне на крыльцо?

— Это был не я, — сказал шериф. — Возможно, кто-то из ваших поклонников решил, что будет жаль вас потерять. Однако это точно не моих рук дело.

— Но вы знали об этом?

— Разумеется. Вы же знаете, что меня обязали приглядывать за вами. Но я не могу никого заставить помогать вам. Это не входит в мои обязанности. Да в этом и нет никакой необходимости.

— Но вы знаете, кого я должна поблагодарить?

— Возможно, и знаю, но ни одному из них не требуется ваша благодарность. Более того, они будут смущены, если вы попытаетесь выразить им свою признательность. Поэтому, думаю, мне не стоит раскрывать вам этот секрет. — Он тщательно вымыл картошку, нарезал ее на тонкие ломтики и положил их в кастрюльку с холодной водой. Потом измельчил луковицу и бросил ее поджариваться на сковороду, добавив немного свиного жира. Вытерев полотенцем руки, шериф присел на корточки и заглянул в печку. — Надо бы разжечь огонь посильнее. Я сейчас принесу поленья из сарая.

— Я сама схожу. — Рейчел попыталась подняться, но внезапно закружившаяся голова и ослабевшие ноги заставили ее снова опуститься на стул.

Она и сама понимала, что сейчас не в состоянии куда-либо идти. Бросив на нее взгляд, Уайатт сел на стул и начал надевать ботинки. Без шляпы и пальто он мог сейчас вполне обойтись — сарай находился недалеко.

Набрав дров, Купер вернулся в кухню, но Рейчел там уже не было. Он отправился на поиски своей строптивой и довольно пьяной хозяйки.

Ни в коридоре, ни в холле Рейчел тоже не оказалось. Войдя во вторую комнату, Уайатт окинул ее взглядом и отметил про себя, что обстановка здесь была роскошной, мебель работы Чиппендейла и Александра Роукса. Его внимание привлекли часы в форме золотого листа. Подойдя к часам, шериф приподнял их, чтобы прочитать имя изготовителя. Мастер носил итальянскую фамилию. Изящные фарфоровые вазы, украшавшие комнату, по всей видимости, были привезены из Европы, но декоративные стеклянные чашки и кувшины скорее всего являлись продукцией Новой Англии и Питсбурга. В общем, это скопище дорогих вещей походило на странную коллекцию, которая, как показалось Уайатту, никак не соответствовала духу и характеру ее владелицы.

Пройдя через эту комнату, он снова попал в небольшой холл, в конце которого располагалась спальня Рейчел. Дверь в нее была приоткрыта, и Купер, тряхнув головой и приняв решительный вид, сделал еще пару шагов. Неожиданно прямо перед ним дверь широко распахнулась, и на пороге появилась Рейчел. Трудно сказать, кто из них был больше удивлен. Оленьи глаза Рейчел широко раскрылись, да и его собственные глаза округлились. Но надо отдать шерифу должное, он гораздо быстрее ее пришел в себя.

— Я не мог понять, куда вы делись, — проговорил он. — С вами все в порядке?

— Мистер Мэддокс умер. И вы больше не обязаны исполнять договор, шериф. Вы не несете за меня никакой ответственности, и вам не нужно теперь за мной присматривать.

Он проигнорировал ее замечание и пошел за ней, не отставая ни на шаг, хотя и рисковал получить взбучку от своенравной хозяйки.

— Разве вы не слышали, что я сказала? Вы не несете за меня никакой ответственности, шериф. Повторяю вам это еще раз.

Уайатт обогнул стол и подошел к печке.

— Мы обсудим это позже. — Приподняв сковороду, он деревянной ложкой стал мешать лук. — Вам было плохо?

Тяжело и раздраженно вздохнув, Рейчел наконец сдалась:

— Да, мне было плохо. Но теперь со мной все уже в порядке.

— Надо было сразу сказать мне об этом. Не стоит воспринимать все так болезненно.

— Я просто хотела дать вам понять, что к вам это не имеет никакого отношения.

Он бросил на нее взгляд через плечо.

— А вот здесь-то вы как раз ошибаетесь. Срок действия моего договора с мистером Мэддоксом не заканчивается с его смертью. Контракт предполагает, что я буду присматривать за вами и в том случае, если мистер Мэддокс скончается.

— Это не может быть правдой.

— Очень даже может. Договор находится в банке, и у вас есть возможность взглянуть на него.

— Я ничего не знаю об этом договоре. И я должна верить вашему слову?

— Если не хотите верить моему слову, поверьте слову мистера Мэддокса.

Рейчел ничего на это не сказала.

Уайатт нашел тарелки, серебряные вилки и ложки, салфетки. Разложил все это на столе.

— Я долго размышлял обо всем этом, — снова заговорил он, — и вот к какому выводу я пришел. Мне кажется, вы представляете опасность для себя самой. Возможно, что и для кого-то еще.

Ее лицо выразило разочарование, но несколько искусственное, как бы нарочитое. Казалось, она разыгрывает сцену.

— Вы были в Калифорнии актрисой?

— Актрисой? Никогда.

— Но в актерском даровании вам не откажешь.

— Я буду помнить, что вы мне сказали, шериф. Вдруг в Рейдсвилле когда-нибудь откроется театр.

— Отлично. — Он промыл водой картофельные ломтики, промокнул их полотенцем, выложил на сковороду с луком и прикрыл крышкой. Потом прислонился спиной к буфету и сложил на груди руки.

— Так как же обстоят дела? Вы представляете опасность только для себя или для кого-то еще?

Рейчел почувствовала, что хищные глаза шерифа снова впились в нее.

— Может быть, оба эти варианта имеют право на существование.

Немного подумав, шериф кивнул.

— Вы давно с ним познакомились?

— Достаточно давно.

— Прошу прощения, — сказал шериф, делая паузу. — Любопытство — худший из моих пороков.

— Кто вам сказал это? И из числа каких ваших пороков они выбирали?

— Да… — пробормотал он после небольшой паузы. — Вы можете постоять за себя.

— Мне приходится.

— Не знаю, как это у вас получалось в Сакраменто, но здесь вам точно понадобятся все ваши замечательные качества.

— Хотите знать, как у меня получалось в Сакраменто? Ответ прост — я сбежала оттуда сюда, в Рейдсвилл.

Уайатт не мог не заметить в ее голосе отголосков грусти. Она сказала ему то, что вовсе не собиралась. И уж точно она не собиралась обнажать перед ним свои чувства. Он намеренно сменил тему разговора.

— Вы не спросили меня, как умер мистер Мэддокс, — сказал шериф.

Рейчел наклонилась над столом и взяла в руки чайник.

— Не могли бы вы подать мне еще одну чашку? В моей осталось виски.

Уайатт взял с полки чашку и поставил ее на стол, потом вернулся на свое место и стал ждать, что скажет Рейчел.

— Смею надеяться, шериф, что вами руководят благородные побуждения, — проговорила она, наполняя чаем свою чашку. — Но если взглянуть на дело с моей точки зрения — наш разговор больше напоминает допрос. Или даже суд.

— Замечания приняты.

— Я не спросила вас о том, как он умер, шериф, — сказала Рейчел, — потому что мне известны обстоятельства его смерти. Не важно, что там писали в газетах и какие слова произносились у его смертного одра, я знаю правду.

Уайатт надеялся, что она скажет ему больше, объяснит, что именно она считала правдой. Но Рейчел молчала. Потом она вдруг встала и скрылась в своей рабочей комнате. Через минуту войдя на кухню, она уже держала в руках большую лампу с круглым стеклянным абажуром. Рейчел зажгла ее и поставила на стол.

— Стало совсем темно. Я всегда включаю лампу, когда остаюсь одна.

— С лампой, конечно же, лучше, — сказал Уайатт, нарезая ветчину. Затем он приподнял крышку сковороды, положил туда ломтики мяса и помешал.

— Пахнет вкусно, — проговорила Рейчел, подходя к печке, и протянула руку к крышке, но Уайатт тут же оттолкнул ее руку.

— Поосторожней. Очень горячо. — Он дал Рейчел полотенце. — Вот, лучше используйте это.

Она открыла крышку, приподняла ее, втянула в себя густой ароматный пар.

— Мне совсем не хотелось есть, а теперь я чувствую себя голодной.

— Отлично.

Рейчел возвратилась к столу и открыла банку яблочного соуса. Положила по несколько ложек соуса на каждую из тарелок, затем села и стала ждать, когда Уайатт закончит готовить свое блюдо.

Наблюдая за шерифом, Рейчел укрепилась в своей догадке, которая возникла в ее голове с момента ее первой встречи с ним.

— Новая Англия… — сказала она. — Ваша речь выдает вас. Массачусетс? Бостон? Полагаю, в ваших венах течет кровь аристократов. Что ж, в этом нет ничего плохого. — Она улыбнулась, увидев, что лицо шерифа покрылось нежным девичьим румянцем. Впрочем, ему могло просто стать жарко от поднимающегося от сковороды пара, но Рейчел сразу же отказалась от этого предположения. Она смутила его. — Значит, я права?

— У вас тонкий слух.

— Все дело в том, что миссис Мэддокс была из Бостона. Я находилась рядом с ней долгие годы. — Рейчел взглядом пресекла дальнейшие вопросы, которые были уже готовы сорваться с губ Уайатта. — Но мы говорили о вас.

Уайатт поднял крышку, перемешал мясо и снова прикрыл его.

— Мою мать и в самом деле можно назвать аристократкой. Моих братьев и сестер тоже. Что же касается меня, то в семье считалось, что я унаследовал характер отца.

— Но разве это не комплимент?

— Нет, смею вас заверить. Мои дедушка с бабушкой так точно не считали. — Уайатт убрал крышку со сковороды и принялся раскладывать свое блюдо поровну на две тарелки, игнорируя протесты Рейчел. Она хотела, чтобы Уайатт взял себе большую часть. — Вы должны все это съесть. Зимой в Колорадо нельзя обходиться без мяса. Оно хорошо согревает.

— Мне и так тепло. Я сижу у печки, — сухо заметила она.

Уайатт положил сковороду и лопатку в таз и снова вернулся к столу. Передав Рейчел вилку, он стал ждать, когда она попробует еду.

— Ну как? — спросил он.

Она проглотила кусочек.

— Очень вкусно. — Рейчел подняла глаза и встретила его скептический взгляд. — Нет, правда, очень вкусно.

— Вполне согласен с вами. И это уж точно вкуснее сгоревшей яичницы. Вы, вероятно, нередко готовите такое блюдо. Мне почему-то так кажется.

Ее голова скорбно опустилась.

— Вы не ошиблись.

— Я проверил запас дров в вашем сарае, когда зашел туда, — сказал он. — Думаю, вам нужно пополнить его в самое ближайшее время.

— Мне это известно.

— Нед Бомон прекрасно справится с делом.

Рейчел не смогла скрыть своего удивления. Она была уверена, что шериф предложит ей свои услуги.

И Уайатт правильно истолковал причину того, почему ее рот слегка приоткрылся.

— У меня есть работа, мисс Бейли. — Он ткнул пальцем в звезду, прикрепленную к его жилету. — У меня много работы.

Уголки ее губ слегка приподнялись.

— Но как вы сами сказали, в Рейдсвилле не часто совершаются преступления.

— Будем считать, что вы сделали комплимент нашему полицейскому отделению, и я должен поблагодарить вас за это. Ваши слова я передам и моему помощнику.

Она посмотрела на него долгим взглядом, но ничего не сказала. Затем тряхнула головой и продолжила есть.

— Так вы пригласите Неда? — спросил он. — Два года назад на шахте он повредил ногу и именно поэтому теперь все время играет в шашки с Эйбом. Чтобы как-то держаться на плаву, он перебивается случайной работой. Вы не пожалеете — он сделает все в лучшем виде.

Рейчел ответила не сразу. Она не любила, когда ее загоняли в угол.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Я поговорю с ним. А у него есть влияние на мистера Дишмана?

— Трудно сказать. Они оба крепкие орешки. А почему вы задали такой вопрос?

— Да так, это не имеет никакого значения. Просто одна мысль в голову пришла.

— Не думаю, что он сможет убедить Эйба не делать вам больше предложений. Вы ведь об этом спрашивали?

Рейчел принялась постукивать вилкой о край своей тарелки.

— От вас ничего не скроешь. Вы видите все насквозь.

Уайатт пожал плечами:

— Вы преувеличиваете мои скромные способности.

Но Рейчел хорошо понимала, что ее слова вовсе не были преувеличением. По крайней мере о том, что происходило в Рейдсвилле, шериф был более чем хорошо осведомлен. Подцепив вилкой кусочек ветчины, Рейчел поднесла его ко рту.

— В Рейдсвилле нет ни одного человека, который бы не знал о намерениях Эйба. — Уайатт покончил с едой и отставил тарелку в сторону. — И как на этот раз вы объясните свой отказ?

— Я еще ничего не решила, — призналась она. — Но я не думаю, что это у него серьезно.

Его рот сложился в ухмылку.

— Доверяйте своим чувствам.

На лице Рейчел появилась осторожная улыбка.

— Спасибо. Я последую вашим советам. — Она встала, собрала со стола тарелки и положила их в таз. Затем налила воды в чайник и поставила его на печку. Прислонившись бедром к тумбочке, на которой стоял таз с посудой, Рейчел снова посмотрела на Уайатта. — Я благодарна вам, шериф, что вы поставили меня в известность о смерти мистера Мэддокса. — Рейчел хотела, чтобы Уайатт ушел как можно скорее, и, похоже, теперь она должна была сказать ему об этом прямо. — Я выдержала ваше присутствие и ваш допрос. Обед был прекрасным, и большое вам спасибо за него, но теперь я хочу остаться в своем доме одна.

Ему прямо указали на дверь.

Поднявшись, Уайатт бросил свою салфетку на стул.

— Примите мои соболезнования, мисс Бейли, но вы должны знать, что в Рейдсвилле вы будете не единственным человеком, оплакивающим смерть мистера Мэддокса. — Уайатт увидел, что глаза Рейчел широко распахнулись, а это означало, что она услышала его. Кивнув ей на прощание, он направился к выходу.

Рейчел никак не ожидала обнаружить в Уайатте столь изощренное чувство юмора и такое коварство в мыслях. Он произвел на нее впечатление человека, который умело ретировался при необходимости, чтобы затем быстро нанести удар и закончить игру со счетом в свою пользу.

Да, он был превосходным игроком.

Когда Рейчел вернулась в комнату, ее ноги сильно дрожали. Теперь она больше не сомневалась в существовании контракта, составленного Клинтоном Мэддоксом. Да, нужно было признать, что Уайатт видел ее насквозь.

В эту ночь Рейчел спала отвратительно, урывками. Проснувшись около полуночи, она вдруг обнаружила, что плачет. Ей казалось, что за пятнадцать месяцев, которые она провела в Рейдсвилле, она уже выплакала все слезы. Клинтон Мэддокс настоял на том, чтобы она ни при каких обстоятельствах не возобновляла с ним контактов, а это означало, что для нее он умер. Только когда она хотела наказать себя, она пыталась что-то узнать о нем. Но к счастью, ей это редко удавалось.

Клинтон Мэддокс тоже не давал о себе знать все эти пятнадцать месяцев. Он мог продержаться так долго, потому что был настоящим асом в подобного рода играх. Рейчел всегда сокрушалась, что не могла быть достойным партнером ему. Если бы она тогда осталась, он не смог бы с таким блеском осуществить свой замысел.

И он, разумеется, был прав. Пожертвовать ею — оказалось правильной стратегией.

Повернувшись на бок, Рейчел увидела тонкий, как игла, луч света, пробивающийся между штор. Начинался рассвет.

Она сказала себе, что ей необходимо перестать крутить в голове все эти мысли, чтобы наконец встать с постели. Но стоило ей вспомнить, что сейчас ее ноги коснутся холодного пола, как ее решимость мгновенно ослабевала. Кроме того, головная боль тоже не добавляла желания начинать день. И только несущиеся со двора звуки раскалывающихся бревен заставили Рейчел подняться с кровати.

Накинув халат, она прошла к окну. Раздвинула занавески и стала вглядываться в маячащие возле сарая две фигуры, неясно вырисовывающиеся в тусклом утреннем свете. Один мужчина держался к ней в профиль, и этот профиль явно принадлежал Уайатту Куперу. Он колол дрова, ритмично взмахивая топором. Второй мужчина в пальто с поднятым воротником сидел на невысокой поленнице, упершись ногами в пенек. Этим вторым мужчиной был Нед Бомон.

Сначала Рейчел открыла было рот, чтобы окликнуть их, но потом передумала. Зло стиснув зубы, она всунула ноги в рабочие ботинки, распахнула дверь и со свирепым выражением лица стала надвигаться на непрошеных гостей.

Увидев Рейчел, Нед Бомон сел очень прямо, а Уайатт Купер даже не обернулся в ее сторону. Он размахнулся топором и ударил по бревну, которое легко раскололось на две половинки. Затем шериф с удовлетворенным видом бросил эти половинки Неду, тот поймал их, положил на поленницу и снова сел на нее сам.

Потом, вновь вскинув топор, Уайатт обернулся к Рейчел. Он окинул ее взглядом с ног до головы и остался доволен увиденным.

— Теперь понятно, почему Адель так хотела обзавестись этими бельгийскими кружевами.

 

Глава 3

Рейчел опустила голову и посмотрела туда, куда упирался взгляд шерифа. Как оказалось, ее халат на груди распахнулся, и стала видна ее тонкая кружевная сорочка. Рейчел быстро запахнула полы халата и потуже затянула его поясом.

— Еще даже не рассвело, а вы стоите в моем дворе и колете поленья. Что же до мистера Бомона… Я не знаю, что мистер Бомон тут делает, но…

— Я складываю поленья в поленницу, — с надеждой в голосе проговорил Нед.

— Он складывает поленья в поленницу, — сказал Уайатт. — Вы хотели нанять его. Так ведь?

— Да, но…

— Он не может колоть дрова. Я же говорил вам, что он повредил ногу. Вот я и решил помочь ему, — сказал Уайатт. — Мне не нужно платить за работу. Вы заплатите только ему.

Рейчел почувствовала, что в ее мозгу снова произошел сбой. Она глубоко вздохнула.

— Но почему вы решили заняться этим именно сейчас?

— Нам жаль, что мы разбудили вас так рано, — сказал Уайатт, вновь беря большое полено. — Дело в том, что у Неда этим утром есть еще одна работенка. Поэтому мы и пришли так рано, чтобы побыстрее с этим разобраться.

— Вообще-то, — сказал Нед, спрыгивая с поленницы, — мне уже надо уходить. В универмаге Моррисона есть несколько полок, которые нужно починить. Я должен быть там до открытия магазина. — Он посмотрел на Рейчел и приподнял шляпу. — Не беспокойтесь, что не заплатили мне сейчас, мисс Бейли. Я позже зайду к вам.

Рейчел смотрела на Неда, приоткрыв рот и явно не веря своим глазам. Она не проронила ни одного слова, пока он, приволакивая ногу, шел по двору. Наконец Рейчел перевела взгляд на Уайатта. Ее лицо выглядело таким серьезным, что шериф, не сдержавшись, разразился хохотом.

— Вер-р-роятно, вы думаете, что все эт-т-то выглядит очень забавно, — проговорила она, засовывая руки в карманы.

— Идите домой, вы совсем замерзли. — Его топор опустился на полено, которое на этот раз разлетелось на три части. — Скоро я закончу, и мне хотелось бы, чтобы вы накормили меня завтраком. Больше от вас мне ничего не нужно. — Он взял еще одно полено, поставил его на пенек и снова опустил топор. Потом поднял голову и посмотрел на Рейчел. — Я с удовольствием поел бы яичницу, если вы не возражаете.

Рейчел решила, что лучшим ответом на это будет молчание. Она быстро повернулась и решительно промаршировала к дому.

Она сделала прическу и оделась, потом вышла на кухню, чтобы сварить кофе.

Она посмотрела в окно. Уайатт все еще колол дрова. Хотя утро выдалось холодное, лоб и шея шерифа были покрыты капельками пота. Он слегка сдвинул шляпу на затылок и кончиком шарфа вытер лицо, потом продолжил работать.

Но это не смягчило ее сердца. Рейчел напомнила себе, что она ни о чем не просила Уайатта Купера и даже пыталась прогнать его. Вряд ли Клинтон Мэддокс предполагал, что шериф именно так будет присматривать за ней.

Войдя в дом, Уайатт почувствовал тянущийся с кухни аромат поджаривающегося бекона и кофе и понял, что его собираются кормить. В кухне ему сразу же бросилась в глаза стоящая на печке сковорода с большим количеством яиц и крупными кусками бекона. Кроме того, Рейчел даже успела испечь печенье, которое тоже стояло на печке и было еще теплым. Похоже, она решила, что этим утром ей придется вознаградить за работу чудовище с бездонным желудком.

— Пахнет приятно. — Уайатт встал около Рейчел и поднял руки над печеньем, чтобы ощутить исходящее от него тепло.

— Помойте руки. Я уверена, ваша мама учила вас хорошим манерам. — Рейчел успела заметить промелькнувшую на лице шерифа полуулыбку, когда он шел к тазу с водой. Потом она подала на стол печенье и яичницу с беконом и присела на тот самый стул, на котором сидела прошлым вечером. Обычно Рейчел предпочитала сидеть за столом на другом стуле, но сейчас на нем снова расположился Уайатт.

— Вы что-то сказали? — спросил Уайатт, намазывая масло на теплое печенье.

— Гм? Нет. Если я что-то и сказала, это не имеет значения. Просто мысли вслух.

— Вы, вероятно, думали о деньгах.

— Они не стоят того, чтобы о них думать.

Уайатт не стал развивать эту тему.

— Мы с Недом неплохо поработали.

— Что касается вашей работы, шериф Купер, я…

— Уайатт. — Когда она взглянула на него, он добавил: — Можете называть меня Уайаттом. Меня почти все так называют.

— Я что-то не слышала, чтобы вас так называли.

Уайатт впился зубами в печенье и прикрыл от удовольствия глаза. Нежная мякоть начала медленно таять у него во рту — это было настоящим удовольствием.

— Меня именно так и называют, — сказал он, продолжая жевать. — Господи, это восхитительно. Почему вы делали вид, что ничего не смыслите в готовке еды?

— Прошу вас, не нужно вешать на меня ответственность за то, что вы думали. Вчера у меня вышла неприятность с яйцами, но я никогда не говорила, что не умею готовить печенье.

— Нет, вы этого не говорили, — согласился он и пододвинул к себе поближе баночку с медом. Намазал густым слоем меда остатки печенья. Последний кусочек был сладким, как грех. — Обещаю никому ничего не рассказывать о вашем умении готовить, но за это время от времени вы должны угощать меня этими печеньями.

— А почему вы решили, что я буду волноваться, если вы кому-нибудь об этом расскажете?

— Ну… во-первых, если я кому-то расскажу о ваших талантах, все подумают, что вы меня развлекали, и это даст почву для сплетен. И во-вторых, Эйб Дишман решит, что вы больше не хотите оставаться старой девой, и участит набеги на ваш дом. А я, к сожалению, не в состоянии отражать атаки всех ваших поклонников.

— Вы назвали меня старой девой, шериф?

Вместо ответа Уайатт подцепил вилкой кусок бекона и отправил его в рот.

— Старой девой, Уайатт?

Одна его бровь слегка приподнялась.

— Но вы старше всех незамужних женщин в Рейдсвилле.

— Мне только двадцать четыре.

— А когда у вас день рождения?

— В марте.

— Значит, вам уже двадцать четыре с половиной. Что только подтверждает мою мысль. — Он ткнул вилкой в сторону ее тарелки: — Вы лучше поешьте. Вам понадобятся силы, чтобы сражаться с Эйбом и всеми теми, кто хотел бы вписать свое имя в вашу танцевальную карту.

Рейчел закатила глаза, потом сказала:

— Нам нужно сначала прояснить дело, касающееся вашего контракта с мистером Мэддоксом.

— Договор этот существует, хотите вы этого или нет, поэтому тут нечего прояснять. Но если вы по-прежнему желаете взглянуть на него, то нет ничего проще. Приходите ко мне завтра в полицейский участок, и я отведу вас в банк.

— Я могу сходить в банк сама. — Она откусила кусочек печенья. — Я знаю, где он находится.

— Джейк Рестон не позволит вам просматривать мои документы и личные бумаги без меня.

— Хорошо. Я приду завтра в два, если вам это удобно. У миссис Лонгабах примерка, и сразу после похода в банк я должна буду встретиться с ней.

— В два подойдет. — Он улыбнулся. — Вы чувствуете себя теперь лучше, после того как мы с вами договорились?

Рейчел было неприятно осознавать, что у нее на лице мгновенно отражаются все ее эмоции и Уайатт без труда догадывается, что на душе.

— Да, немного.

— Хорошо, только не надейтесь, что вам станет легче, когда вы прочитаете договор.

Повисла пауза, довольно неловкая, и никто из них не хотел нарушать молчания. Рейчел чувствовала себя не в своей тарелке по причине того, что такой человек, как шериф, был вынужден опекать ее и делал это в течение пятнадцати месяцев. После смерти Клинтона Мэддокса Уайатт Купер уже дважды побывал у нее в доме, принес ей воду, наколол дров, и она договорилась с ним встретиться снова на следующий день. Если он на самом деле считал, что она представляет для кого-то опасность, то он явно встал на рискованный путь.

Глядя сейчас на Рейчел, Уайатт думал о том, что ему нравится, что эта женщина такая тихая и сдержанная. Разумеется, она и всегда была вежлива, предупредительна и улыбчива, но эти ее качества скорее всего являлись результатом хорошего воспитания. А вот эта сдержанность была именно глубинной чертой.

— Мне кажется, то обстоятельство, что я была чьей-то любовницей, не имеет слишком большого значения, — вдруг тихо проговорила она.

— В Рейдсвилле? Нет, не думаю. Возможно, в Сакраменто к этому отнеслись бы по-другому. А в Бостоне это стало бы сенсацией. Но здесь? — Он потряс головой. — Думаю, тут люди более доброжелательные. Ведь существует масса причин, по которым женщина могла бы согласиться стать любовницей.

— Большинство людей считают, что в основном это деньги.

— С этим трудно не согласиться.

Она кивнула, и вид при этом у нее был рассеянный.

— Так часто случается.

— Как насчет еще одной порции печенья? — Когда она посмотрела на него невидящим взглядом, он сказал: — Не забыли? Вы будете меня угощать печеньем, и я сохраню ваш секрет.

— Мне не слишком нравится, когда меня шантажируют.

— Но мне очень понравилось ваше печенье, как и отдых в вашем доме. Здешние люди считают, что я выше таких мелочей.

— А на самом деле вы не выше этого?

— К несчастью, нет. И ваше печенье тому наглядное свидетельство.

Рейчел несколько раздраженно покачала головой.

Она скептически посмотрела на него, ее брови сердито сдвинулись. В ответ шериф устремил на свою собеседницу совершенно невинный взгляд. Понимая, насколько коварным был этот человек, и зная, что ее положение в городе теперь зависит от него, Рейчел решила принять предложенные ей правила игры.

— Раз в месяц, — сказала она. — Один раз в месяц я буду делать для вас печенье.

Жуя бекон, шериф сосредоточил взгляд на тарелке. Казалось, он обдумывал ее предложение.

— Нет, — наконец проговорил он. — Раз в неделю. В четверг. И один раз в месяц в воскресенье.

— Мне что-то не слишком нравится такой план. Но мне любопытно, почему именно в четверг?

— В этот день я совершаю объезд местности, проверяю, нет ли где каких нарушений. В этих местах часто скрываются беглые преступники. Я также навещаю людей, которые живут за городом, и доставляю им почту или какие-нибудь припасы, если меня попросят заранее.

— А разве ваш помощник не ездит в эти места?

— Битти объезжает местность по понедельникам.

— О… — Рейчел на мгновение задумалась. — Что ж, я буду готовить для вас печенье каждый четверг и один раз в месяц в воскресенье.

— Давайте сделаем два воскресенья и два четверга. Но по воскресеньям я буду есть свое печенье здесь, у вас дома.

— Это абсолютно невозможно. Два воскресенья и два четверга? Вы будете забирать печенье с собой.

— Хорошо, — согласился он. — Но только вы должны знать, что по четвергам я выезжаю очень рано.

— Буду иметь это в виду. — Рейчел посмотрела на свою тарелку и, обнаружив, что она уже Пуста, положила вилку. — Не подозревала, что у меня такой аппетит.

— Хотите еще печенья? Вот, пожалуйста. Я отломлю вам половинку от своего. Будем считать, что я уже совершил сегодня один хороший поступок.

Она сдержанно улыбнулась:

— Спасибо. Я возьму вашу половинку.

Уайатт разрезал печенье на две части и намазал маслом обе половинки, потом протянул их Рейчел и позволил выбрать ту, которая нравилась ей больше.

— За сколько месяцев до моего появления был построен этот дом?

— За шесть.

Значит, мистер Мэддокс заключил договор с шерифом задолго до ее отъезда. Еще до того, как она приняла решение уехать. Стоило ли удивляться тому, что он понял все раньше, чем она. Ведь он предугадывал тенденции развития страны и удовлетворял потребности тех, кто этой страной руководил, чем и нажил огромное состояние. Конечно, она не была ясновидящей и не обладала достаточным жизненным опытом, чтобы мыслить так же, как и он.

— А как вы объяснили всем, для чего вы строите этот дом? — спросила она.

— Я сказал, что строю дом для себя. — Он пожал плечами. — Никакой шумихи вокруг этого не было. Хотя некоторые удивились тому, что я в этот дом так и не въехал.

— А у вас было такое желание?

— Я не позволял себе слишком много думать о своих желаниях. Я ведь знал: Мэддокс был уверен в том, что сюда переедете вы. Поэтому лучше было подождать и посмотреть, чем все это кончится.

— Он манипулировал мной так, что я даже ни о чем не догадывалась. И не знала, что он делает. Прошлой ночью я о многом думала. Конечно, подсознательно я чувствовала, чего он хотел от меня. И у меня было ощущение, что он давит на меня, но окончательно я все поняла только сейчас. — Она потерла руки над тарелкой, чтобы стряхнуть прилипшие к пальцам крошки печенья. — Вряд ли бы он так легко примирился с моим отъездом, если бы я захотела поехать в какое-нибудь другое место.

Уайатт откинул рукой со лба выгоревшие на солнце волосы и улыбнулся Рейчел.

— Я понимаю.

Свой сегодняшний наряд Рейчел продумала очень тщательно. Ей хотелось предстать перед всеми в образе женщины, взвешивающей свои решения и уверенной в собственных действиях. С этой целью она надела яркое батистовое платье строгого покроя с высоким воротником стойкой, без всяких рюшек и воланов, со складками на юбке спереди и сзади. Разглядывая себя в зеркале перед выходом на улицу, Рейчел удовлетворенно отметила, что она выглядит потрясающе, хотя ее наряд не был подчеркнуто сексуальным. Так должны одеваться женщины, которые хотят, чтобы их воспринимали серьезно.

К тому моменту, когда она дошла до полицейского участка, четырнадцать мужчин и Битти-сорванец успели сказать ей комплименты. Она остановилась перед дремлющим в кресле Уайаттом и стала ждать, когда он уберет свои длинные ноги в сторону и как-то даст понять, что ее присутствие замечено.

Наконец он передвинул шляпу со лба на затылок, и его взгляд медленно, очень медленно заскользил от ее украшенной лентами шляпки к мягким лайковым ботинкам.

— Надеюсь, вы не собираетесь всех женщин в городе одеть в платья такого же фасона?

— Разве что-то не так с моим платьем?

— Да нет, все так. Просто это платье слишком привлекает всеобщее внимание.

— Но я не собираюсь привлекать чье-то внимание, — заметила она. — Просто в этом городе очень дружелюбные люди.

— Какое облегчение знать это! Что ж, идемте. Джейк уже ждет нас.

— Мы могли бы встретиться в банке.

— Я не сомневаюсь, что вы знаете туда дорогу, — сказал Уайатт. Он снова окинул Рейчел взглядом и подумал о том, что в этом платье ее походка не выглядит такой легкой и плавной, как обычно. Но как ни странно, теперь она кажется еще более изящной.

Уайатт зашагал по той стороне тротуара, которая была ближе к дороге, а Рейчел пошла по той, что примыкала к домам.

Подойдя к центральному входу, Уайатт открыл дверь и пропустил Рейчел вперед.

— Вот мы и пришли, — проговорил он тихо, словно смиряясь с чем-то.

Джейкоб Рестон был человеком, которого лучше всего характеризовало слово «средний». Его рост, вес, ширина плеч — все в точности соответствовало этому определению. Он всегда говорил ровным и спокойным голосом, и ничто на свете не могло вызвать у него взрыва негодования или раздражения. Его добродушие и естественность делали его человеком, с которым приятно было находиться рядом. Что же касалось его деловой стороны, то он являл собой образец настоящего эксперта в сфере финансов, а его управление банком было безупречным.

Поговорив с мистером Рестоном пару минут, они прошли в небольшую комнату, расположенную в глубине банка, туда, где находился сейф. На дверце сейфа и на двух боковых сторонах сияли бронзовые надписи «Хаммер и Шиндлер». Бронзовый замок по размеру мог вполне сравниться с кулаком Рейчел. Мистер Рестон встал лицом к сейфу и спиной к посетителям и начал набирать шифр. Через мгновение, выудив из недр металлического монстра искомую бумагу, он передал ее Уайатту и закрыл сейф.

— Здесь вас никто не потревожит, — снова повернувшись к шерифу, проговорил мистер Рестон. — Можете не торопиться.

Когда управляющий банком вышел из комнаты, Уайатт передал конверт Рейчел.

— Давайте присядем! — Он рукой показал ей на стул с высокой спинкой.

— Да, пожалуй. — Рейчел опустилась на стул, оперлась локтями о маленький стол и слегка наклонилась вперед. Краем глаза она продолжала наблюдать за шерифом, который предпочел не садиться с ней рядом и отошел к стене. — Я что-то немного нервничаю. Он написал это собственной рукой? Вы не знаете?

— Полагаю, что да. Как мне кажется, почерк, которым написан договор, вполне соответствует подписи. Впрочем, вы должны знать его руку. Да и, собственно говоря, у меня никогда не возникаю сомнений относительно того, кем был написан этот договор.

Рейчел стала читать.

Слезы не сразу выступили у нее на глазах. Она успела приготовиться к прочтению договора, спросив шерифа, действительно ли этот документ написан рукой Клинтона Мэддокса. Поэтому в течение некоторого времени ей удавалось сдерживать проявление чувств. Договор был изложен ясным и четким языком, самые важные моменты, касающиеся покупки для нее земли и дома, а также оказания ей необходимой помощи, были особо подчеркнуты. Причем Клинтон Мэддокс писал об этом так, чтобы пощадить ее гордость. Да, упрямства и гордости в ней хватало, и мистер Мэддокс хорошо знал об этом. И у него достало такта составить договор так, чтобы у нее не возникло желания немедленно уехать из Рейдсвилла.

Прочитав контракт до половины, она достала носовой платок и промокнула глаза. Не глядя на шерифа, она сказала:

— Я понимаю, почему вы решили, что обязаны присматривать за мной. На это можно и так взглянуть, но договор не вменяет вам этого в обязанность.

— Дочитайте до конца, — проговорил он.

Рейчел отложила в сторону первую страницу и продолжила чтение. Неожиданно у нее перехватило дыхание. Она молча смотрела на пляшущие перед глазами строчки, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она тихо сказала:

— Он, вероятно, пошутил. Если бы вы были знакомы с ним ближе, то вам было бы известно, что его шутки всегда отличались изощренностью. Это, без сомнения, шутка или доказательство того, что он повредился в уме.

— Но вы-то знали его достаточно хорошо. Был ли он не в своем уме?

Сначала Рейчел хотела солгать, но так как речь шла о Клинтоне Мэддоксе, она не могла заставить себя осквернить память о нем. Однако пункт договора, обязывающий их заключить брак, был просто абсурден.

— Нет, — мягко проговорила она. — Ничего такого я не замечала.

Клинтон Мэддокс давал ясно понять, что до тех пор пока он жив, о ее замужестве не могло быть и речи. Но после его смерти она должна сразу же выйти замуж за Уайатта Купера, что обеспечило бы ей безопасность.

Мистер Мэддокс по-настоящему любил ее и заранее все продумал, чтобы после его смерти с ней ничего не случалось. И в договоре он не объяснял ни ей, ни шерифу, почему они должны пожениться.

Рейчел погрузилась в задумчивость.

— Даже и не мечтайте об этом, — наконец проговорила она.

— О чем?

— О том, что я выйду за вас замуж.

Уайатт тяжело вздохнул и сделал шаг к Рейчел. Потом выдвинул из-за стола стул и сел на него верхом. Положил руки на спинку стула и мотнул головой в сторону лежащих на столе бумаг:

— Если вы прочитали это, нам пора идти.

— Он пишет о шахте, — сказала она. — И напоминает вам, что теперь я являюсь ее совладелицей… и мне будет принадлежать пятьдесят процентов.

— Все правильно.

— А кто будет владеть второй половиной?

— Одна четверть у меня. Вторая четверть у города. — Он смотрел на Рейчел и видел, что до нее еще не дошел смысл того, что она только что прочитала и услышала. — Но вы обратили внимание на абзац, касающийся железной дороги?

— Да. Он хочет сделать меня ее главной владелицей.

— Если вы выйдете за меня замуж.

— Да, я поняла это. Но так как мне не нужна железная дорога, у меня нет необходимости выходить за вас замуж. — Она быстро спрятала носовой платок и посмотрела на Уайатта взглядом, в котором без труда угадывалось зрение. — Здесь можно поставить точку. Полагаю, что брачный контракт предполагает заинтересованность и одобрение с двух сторон.

Он дал ей возможность насладиться ощущением того, что она поставила ему шах и мат. На самом же деле с ее стороны это был только шах. Выждав несколько мгновений, он сказал:

— Я уже объяснял вам, что означает эта ветка для города. Вы помните вторую часть письма, которое я показывал вам вчера?

Она помнила. Эта часть отпечаталась в ее голове так же четко, как и первая часть. Но вторая часть не волновала ее, и она не хотела иметь к ней отношения.

— Контрольный пакет «К. и К.» отдадут Фостеру, — сказала Рейчел. — Ведь это вполне благоразумно. Фостер — единственный внук мистера Мэддокса и, следовательно, единственный наследник.

— Разумеется. Он наследует все состояние и имущество мистера Мэддокса, кроме шахты в Рейдсвилле и линии Калико. — Он молча смотрел на Рейчел. От ее щек отлила кровь, а зрачки сделались такими огромными, как два черных колодца. — Насколько хорошо вы знаете Фостера Мэддокса? — Она молчала, но Уайатт прочитал ответ у нее на лице. — Тогда вы должны понимать, как это понимаю я и как это понимает весь город, что после смерти мистера Мэддокса Фостер Мэддокс захочет закрыть ветку Калико. Шахта не принадлежит ему, а следовательно, у него нет никакого интереса поддерживать эту линию.

Рейчел почувствовала, как на ее плечи наваливается тяжесть.

— Я не могу… это невозможно. Я не знаю… — Она потрясла головой, словно желая прочистить ее. — Но как мистеру Мэддоксу удалось передать мне во владение половину его шахты? Я хочу знать, написано ли об этом в его завещании? Должна ли я ехать в Сакраменто?

— Вы не должны покидать Рейдсвилл, и это обстоятельство особо подчеркнуто в договоре. Когда он стал совладельцем шахты, он автоматически получил право распоряжаться своим имуществом и соответственно право назначать наследника по своему усмотрению. Доля города навсегда останется за городом, а вот мистер Мэддокс и владелец оставшейся части могут передавать свои доли кому угодно.

— Я думала, что владелец оставшейся части — это вы.

— Так и есть. Теперь.

— И вы получили ее от… — она на мгновение замолчала, мысленно перебирая кандидатов, — от семьи вашей матери?

— От моего отца, Мэтью Купера. Вам знакомо это имя?

— Нет, я никогда о нем не слышала. Мистер Мэддокс никогда не говорил о нем.

— Что ж, в этом нет ничего удивительного. Мой отец вел себя точно таким же образом. Он прислушивался только к самому себе и с неодобрением относился даже к разумным предложениям, исходящим от других. С трудом признавал ошибки и в каком-то смысле даже гордился собственным упрямством. — Уайатт увидел на лице Рейчел слабую улыбку, но и это было уже хорошо. Если он заставит ее слушать, а еще лучше — думать, ему удастся уговорить ее согласиться со всеми требованиями мистера Мэддокса.

— Думаете, Фостер уже знает о шахте? — спросила Рейчел.

— Я не знаю, что его дед сказал ему. Думаю, что немного.

— Могу я отказаться от своей доли? — спросила она.

— Нет. Вы можете сделать с ней все, что вам вздумается, но только после того, как станете совладелицей шахты.

— И это не зависит от того, выйду ли я за вас замуж или нет?

— Нет. Но если у города не станет железной дороги, мы так и так потеряем шахту. Ведь как-то нужно привозить и увозить оборудование, серебро и золото. Если вы думаете что кто-то еще решит проложить сюда дорогу, то ошибаетесь. Существующая ветка — самая короткая и безопасная дорога сюда.

Рейчел пожала плечами, покачала головой. У нее начиналась головная боль.

— Я не спрашиваю вас, готовы ли вы сделать то, что вам предложено.

— Думаю, мой ответ вам уже известен. Я бы не принес вам телеграмму, не позволил бы взглянуть на договор и не стал бы входить во все детали, если бы мой ответ был «нет».

— Это большие деньги, — мягко проговорила она. — Даже не могу представить себе… Вам нужно столько денег?

— Лично мне — нет. Но в ближайшее время потребуется сделать значительные капиталовложения, чтобы поддерживать шахту в рабочем состоянии. Вы как к этому относитесь?

— Мне хотелось бы знать, есть ли в Рейдсвилле адвокат или по крайней мере кто-нибудь, разбирающийся в подобных вопросах, кто мог бы со мной вместе просмотреть все эти бумаги и контракт?

— У нас есть адвокат. И он не слишком сейчас занят. Если вы хотите, чтобы он просмотрел с вами документы, я все организую. Думаю, что для вас он сделает это с удовольствием.

— Значит, вы не возражаете?

Уайатт покачал головой:

— Если вы расплатитесь со мной дополнительной тарелкой печенья.

— Хорошо, — согласилась она. Одарив его мимолетной улыбкой, она скрылась за дверью.

Когда Рейчел вышла из банка, Уайатт открыл дверь и позвал управляющего:

— Эй, Джейк, тебе придется еще раз открыть сейф. Мисс Бейли хочет взглянуть на документы со списком совладельцев шахты.

* * *

Рейчел отступила на шаг от своего рабочего стола и оки-нула внимательным взглядом кусок ткани, который она сейчас кроила после посещения миссис Лонгабах. Подняла голову и увидела входящую в дверь Молли Шолтер.

— Поставь, пожалуйста, чайник, Молли, — сказала она, возвращаясь к работе. — Мы выпьем с тобой чаю, когда ты захочешь сделать перерыв в работе.

— Да, мэм. Вы составили список дел, которые я должна сегодня переделать?

— Он на кухонном столе. Но сначала подойди сюда. Мне хочется услышать твое мнение.

Молли махнула головой в сторону рабочего стола Рейчел:

— Мое мнение, мисс Бейли?

Рейчел снова посмотрела на Молли и улыбнулась:

— Разумеется. Ведь оно у тебя есть?

— Похоже, есть.

— Ну, тогда вперед. Иди и встань со мной рядом.

Молли подошла чуть ближе к Рейчел, наклонилась вперед, спрятала руки за спину. У женщины на рисунке не были прорисованы глаза, нос и рот, а прическа лишь намечалась несколькими смелыми штрихами, но зато ее фигура была выписана во всех деталях.

У этой женщины была гибкая фигурка, формы говорили о ее молодости, которая в самом ближайшем будущем обещала цикл буйного цветения. Эта женщина держалась с уверенностью, ее подбородок был гордо приподнят вверх, плечи расправлены, спина прямая. На ней было вечернее платье с квадратным вырезом и длинными узкими рукавами, спускавшимися до середины тыльной стороны ладони. Вокруг выреза шла широкая, густая оборка. Корсет платья имел строгие, простые, но изящные линии, призванные подчеркнуть стройность фигуры.

— Что ты думаешь? — спросила Рейчел.

Неожиданно раздавшийся голос заставил Рейчел и Молли вздрогнуть и обернуться.

— Можно мне взглянуть на ваши рисунки?

 

Глава 4

— Нельзя так подкрадываться к людям. — Рейчел опустила руку с ножницами.

— Мне показалось, что вы разрешили мне войти.

— Это ложь, самая что ни на есть примитивная.

— Нет, мисс Бейли, он не лжет. Он не может. Он шериф.

Уайатт одобрительно кивнул Молли:

— Спасибо, что вы встали на мою защиту. — Уайатт с ухмылкой посмотрел на Рейчел. — Вот видите, я не лгу. Потому что я шериф.

Рейчел освободила ему место около стола.

— Но мне по-прежнему хочется знать, что думает об этом Молли. — Она наклонилась вперед, чтобы поймать взгляд девушки, и передала ей рисунок. — Только честно, Молли. — Она поставила ногу на ботинок шерифа и слегка надавила. Уайатт быстро глотнул воздух, но с места не сошел и ногу не отдернул. — Не волнуйся, никакой твой ответ меня не обидит.

Молли снова стала рассматривать эскиз, и то, как она начала дышать, говорило уже о многом, делая слова излишними.

— Очень красиво, мисс Бейли. Так и есть, как я говорю — очень красиво.

— Ты хотела бы что-нибудь изменить в фасоне?

— Нет, мэм. Мне больше всего нравятся рукава. Вот здесь внизу они так изящно отделаны. — Из ее голоса неожиданно исчезло воодушевление. — Если вы появитесь в таком платье на улице, Джонни Уинслоу будет ослеплен вашей красотой.

Уайатт издал такой звук, будто у него перехватило дыхание.

— Мне кажется, я выразился не совсем так. К тому же, Молли, разве ты не видишь, что это платье не для мисс Бейли?

— Оно для меня? — Молли снова впилась глазами в рисунок. — Это правда, мадам?

— Гм…

— А моя мать знает? Ей может это… Это платье для взрослой девушки, а моя мать думает, что я еще…

— …что ты еще не взрослая?

Молли кивнула. Перекинув пшеничную косу со спины на грудь, она взяла ее кончик в рот и стала с задумчивым, отсутствующим видом его жевать.

Рейчел протянула руку и вытащила кончик косы изо рта девушки.

— Но ведь тебе уже семнадцать. Так?

Молли снова кивнула:

— Теперь почти восемнадцать.

— Я поговорю с твоей матерью, Молли.

Уайатт поднял ко рту кулак и тихо кашлянул, чтобы напомнить о своем присутствии.

— Можно вмешаться в ваш разговор? Я хочу предложить кое-что. — Во взгляде Рейчел промелькнуло раздражение, но Молли так смотрела на шерифа, как будто он изрекал десять заповедей.

— И что же вы хотите предложить?

— Возможно, вам лучше сначала получить согласие Арти.

— Моего отца? — выдохнула Молли.

Губы Рейчел тронула мягкая улыбка. Лицо Молли исказилось от ужаса, словно перед ней разверзлась геенна огненная. Рейчел никак не хотелось соглашаться с шерифом, особенно при свидетелях, но в его идее содержалось рациональное зерно.

— Молли, ты его свет в окошке, — проговорила Рейчел. — Он может оказать нам поддержку, если твоя мать станет возражать?

— Я не знаю. А если ему это не понравится?

— Ему понравится, — сказал Уайатт. — Можешь поверить мне. Но я не знаю, понравится ли ему, если Джонни Уинслоу будет бегать за тобой как щенок. Этого я сказать не могу.

Зеленые глаза Молли подернулись поволокой, и ее мечтательный взгляд устремился в необозримую даль.

— Вы, правда, думаете, что Джонни заметит?.. — Ее тон снова сделался печальным.

— Можешь не сомневаться…

Уайатт и Рейчел обменялись быстрыми взглядами, пока Молли снова принялась рассматривать рисунок.

Выждав некоторое время, Рейчел нарушила тишину.

— Что ж, Молли, тебе пора приниматься за дела, список которых поджидает тебя на кухне, — сказала она. — И не забудь, пожалуйста, поставить чайник на огонь.

С рассеянным видом Молли кивнула и не слишком уверенной походкой пошла в кухню.

— Она уже чувствует себя царицей бала, — прошептал Уайатт.

Рейчел с довольным видом улыбнулась:

— И она ею будет. Молли — хорошая девочка. — Убрав рисунок обратно в папку, Рейчел передала папку Уайатту, чтобы он положил ее на стол. Стараясь говорить как можно тише, Рейчел спросила: — А как вы узнали, что ей нравится Джонни?

— В то время, когда я не занимаюсь изучением новых слов, я наблюдаю за людьми, — проговорил Уайатт, игнорируя ее насмешливую улыбку. — Вы и в самом деле думаете, что после обеда я всегда сплю?

— Мне казалось, что именно этим вы и занимаетесь, плотно пообедав.

Вместо ответа шериф просто достал из папки один из ее рисунков. С кухни доносилось негромкое пение Молли.

— Она, кажется, поет.

Рейчел перешла к противоположному краю стола, чтобы было удобнее дотянуться до нужного места. Тщательно расправив ткань, она начала вырезать деталь платья.

— Если Молли не сможет сделать сегодня свою работу из-за того, что вы затуманили ей голову всякими идеями насчет Джонни Уинслоу, вам самому придется переделать все дела из списка.

— А что она должна сделать?

— Подмести и помыть пол, стереть пыль. И все такое в этом духе. Потом еще принести поленья и воды. Еще отнести постельное белье миссис Ритчи, чтобы она его погладила. Когда Молли уходит, она всегда забирает с собой корзину с бельем. Нужно проследить, чтобы сегодня Молли не забыла доставить корзину по назначению.

— Я прослежу, чтобы она не забыла корзину. — Уайатт откинулся назад, и стул, на котором он сидел, оперся на две задние ножки. Балансируя в таком положении, шериф принялся рассматривать рисунки Рейчел. — Мне очень нравится вот это. У вас есть материя для него?

Рейчел бросила быстрый взгляд на рисунок.

— Это платье для прогулок в городе. Когда молодая леди, имеющая деньги и следящая за модой, хочет неспешно и спокойно пройтись по улицам, то ей следует надеть именно такое платье.

— А мне кажется, что это платье не имеет никакого отношения к спокойным пешим прогулкам. У леди, которая захочет надеть его, явно другая цель. Она хочет, чтобы ее заметили. Это платье должно помочь ей подцепить мужа. Пауки не единственные существа на земле, которые знают, как поступать с шелковыми нитями. — Уайатт вложил рисунок обратно в папку и стал рассматривать другие эскизы.

— Кстати, пауки не делают шелковых нитей, — сердито проговорила Рейчел. — Шелк делают гусеницы бабочек Bombix mori.

— Спасибо, что просветили.

Из горла Рейчел вырвался звук, который должен был дать понять Уайатту, что его насмешки мало что для нее значат. Она продолжала работать и оторвалась от кройки только тогда, когда на пороге комнаты появилась Молли с подносом.

— Мы не будем пить чай здесь, — сказала Рейчел, — чтобы случайно не насажать пятен на ткань. Предлагаю пройти в гостиную. Молли, а где твоя чашка?

— На кухне. Я выпью чаю позже, когда сделаю часть работы.

— Думаю, ты можешь сделать перерыв и сейчас.

— Хорошо. Но в самом деле… Вы и шериф Купер хотите поговорить, и я не хочу вам мешать. А мне бы хотелось заняться делами.

— Ты уверена? — разочарованно спросила Рейчел. Она бы предпочла выпить чаю в компании Молли, а Купера выпроводить на кухню. — Спасибо, Молли. — Она взяла поднос из рук девушки и предложила Уайатту следовать за ней.

Уайатт устроился в углу обитого бархатом диванчика, вытянул вперед ноги и положил руку на спинку. Он знал, что мисс Бейли вряд ли захочет расположиться рядом с ним, но надежда на это его не покидала до тех пор, пока Рейчел не села на стул около маленького столика, на который она поставила поднос.

Через мгновение Рейчел снова поднялась, чтобы разлить чай. Она не забыла, что шериф любит мед, и положила ему меда в чашку. Передав ему чашку, Рейчел погрузилась в молчание. Уайатт тоже молчал. Воцарилась неожиданная и несколько неловкая пауза, затянувшаяся почти на целую минуту. Они оба пили чай и делали вид, что поглощены этот процессом.

Рейчел заговорила первой. Хорошие манеры требовали того, чтобы хозяйка развлекала гостя. Проблема заключалась лишь в том, что она не должна была касаться в разговоре слишком многих тем. Похоже, погода была наилучшим выбором.

— Вы не боитесь, что завтра утром, когда вы будете делать объезд местности, пойдет дождь?

— Нет. Сид Уокер… Вы знаете, кто это? — По выражению лица Рейчел Уайатт понял, что она не представляет, о ком идет речь. — Ну хорошо. Сид работал на шахте с тех пор, когда там только нашли золото и серебро. Он уже давно страдает от жестоких приступов ревматизма, а в дождливые дни и вовсе превращается в настоящего калеку. Сегодня утром я видел его идущим по дороге, никаких признаков хромоты и в прекрасном настроении. Все это гарантирует нам завтра отличную погоду.

— Понятно. Он знает о том, что его считают городским барометром?

— Наверняка. Он наслаждается собственной славой, которую он завоевал своими болячками и страданиями. Возможно, это делает его болезнь более терпимой. — Уайатт бросил на Рейчел внимательный взгляд: — Вам ведь немного жаль его, правда?

— Немного.

— Я просто подумал, что жена шерифа должна быть чувствительной и прямолинейной женщиной. — Последние его слова вызвали именно тот эффект, на который он рассчитывал. Он с наслаждением смотрел на то, как волна приятного розового цвета побежала от края воротничка Рейчел по шее, а затем поднялась к щекам и вискам. — Вы выглядите так, будто вам есть что сказать.

— Полагаю, вы знаете, что я хочу сказать, — проговорила Рейчел. — Поэтому нет смысла повторять это.

— Мне казалось, что женщины не способны читать нотации мужчинам. Но вы превзошли всех представительниц своего пола. — Он поставил чашку на стол и наклонился вперед, его холодные голубые глаза пристально смотрели на нее. — Так вот, что касается нашего брака…

— Нет.

Уайатт воспринял это решительное «нет» с поразительной невозмутимостью. Он снова взял чашку, откинулся на спинку дивана и улыбнулся:

— Мне пришлось пойти в наступление самому, так как вы делали все возможное, чтобы не касаться этой темы.

— В соседней комнате Молли. Я не хочу, чтобы она что-то услышала.

— Молли ничего не услышит из-за вальса, который звучит сейчас в ее голове. Очень вероятно, что именно в эту минуту она воображает, как кружится в объятиях Джонни Уинслоу.

— Прошу вас, оставьте свою идею.

Уайатт глубоко вздохнул и так же медленно выдохнул.

— Так вот, пока Молли кружится в вальсе, мы можем говорить о чем угодно, — настойчиво продолжил он. — Кстати, вы ведь хотели встретиться с адвокатом, но ни слова не сказали сейчас об этом. А я обещал вам устроить эту встречу и готов выполнить свое обещание.

— Так когда состоится встреча? — спросила она.

— В пятницу.

— Помнится, вы говорили, что он почти всегда свободен.

— Но я не говорил, что он вообще не работает. Я просто сказал, что пока у него не слишком много работы. Завтра я не смогу пойти с вами к нему, так как завтра четверг и у меня по плану объезд местности. И завтра я приду к вам на чай с печеньем. Не забыли? — Рейчел бросила на него сердитый взгляд, и Уайатт сразу понял, что она ни о чем не забыла. — Так вы придете на встречу в пятницу?

— Где эта встреча состоится?

— В земельном департаменте. Я буду ждать вас у центрального входа в одиннадцать.

Когда шериф вышел из дома и спустился с крыльца, Рейчел вернулась на кухню. В этот момент Молли складывала в стопку кухонные полотенца. Она все еще витала где-то в своих мыслях.

— Молли, — спросила Рейчел, — почему шериф никогда не носит с собой оружия?

— Да, здесь, в городе, не носит, а когда уезжает куда-нибудь, обязательно берет с собой. Он член Ассоциации детективов Скалистых гор.

— А что это за ассоциация? И чем они занимаются?

Молли начата снова складывать полотенца.

— Ассоциацию создали для того, чтобы шерифы помогали друг другу искать преступников и… Шериф как раз недавно участвовал в общей операции. Я думала, вы знаете. Его не было в Рейдсвилле несколько дней.

По какой-то непонятной причине Рейчел вдруг почувствовала себя виноватой.

— Я почти не выходила из дома в последнее время, разве что в аптеку за порошками, — сказала она.

Головные боли у Рейчел несколько участились с того дня, как Уайатт показал ей контракт.

— А по какой причине шериф уезжал сейчас? — спросила она.

— Мой отец сказал, что произошло ограбление где-то на дороге в Джорджтаун. В округе Клир-Крик, недалеко отсюда. Там много шахт. И кто-то ограбил банк. Грабители забрали серебро и все наличные деньги, а потом сразу же бежали из города.

— Твой отец, вероятно, узнал об этом одним из первых.

— Да, это правда, — гордо сказала Молли. — Он получил телеграмму и сразу же отнес ее шерифу. И шериф Купер тут же собрался и выехал из города.

— Известны какие-нибудь подробности?

— Никто пока ничего не знает, шериф только что вернулся.

— Как ты думаешь, грабителей поймали?

— Шериф всегда всех ловит, — быстро проговорила Молли. — Он очень умный. Знает все обо всем.

— Мм…

Молли взяла стопку полотенец и убрала ее в шкаф.

— Я немного удивилась, когда увидела, что к вам пришел шериф Купер, — не глядя на Рейчел, проговорила Молли. — Я знаю, что вы не любите гостей и никого не приводите к себе. Поэтому мне показалось очень странным то, что он пришел к вам. Очень уж это необычно.

— Да, я понимаю тебя… Но давайте-ка займемся делами.

Когда шериф подъехал к дому, Рейчел выкладывала приготовленное для него печенье на голубую салфетку. Через минуту она уже вышла к двери, держа узелок с печеньем в руках.

— Они еще теплые, — сказал он, беря в руки узелок.

— Разумеется. Я только что испекла их.

— Я бы с удовольствием съел их и в том случае, если бы они пролежали целый день.

— Тогда давайте их мне обратно и приходите за ними завтра.

Его глаза сузились.

— Так не пойдет. — Он держал узелок в руках так бережно, как будто это был маленький ребенок. Через мгновение шериф опустил печенье в привязанный к седлу мешок.

— Не хотите съесть одно сейчас? Пока печенье еще теплое?

— А у вас есть еще?

Рейчел повернулась к нему спиной и вошла в дом. Вскоре она вернулась, держа в руке одно печенье.

— Вы просто невозможный человек.

— Вы так считаете? — Он взял печенье из ее руки и откусил от него кусочек. — О Боже, — простонал он, — вы просто обязаны выйти за меня замуж.

Вместо ответа Рейчел быстро скрылась в доме и захлопнула за собой дверь.

* * *

Перед дверью с надписью «Адвокатская контора» Рейчел на мгновение задержалась, не зная, что лучше — постучать или просто повернуть ручку и войти. Но изнутри послышался голос Уайатта Купера, который пригласил ее войти. По всей видимости, решила про себя Рейчел, он увидел ее силуэт за дверью, в верхнюю часть которой было вставлено матовое стекло.

Она вошла. Оказавшись внутри, Рейчел обнаружила в комнате одного Уайатта. Он сидел за столом адвоката и чувствовал себя при этом совершенно свободно. Его расслабленная поза и улыбка не давали и намека на то, что происходило. А вот наряд кое-что объяснял. Сегодня на нем были черный шерстяной пиджак, темно-зеленый однобортный жилет с карманом вместо привычного коричневого кожаного и накрахмаленная белая рубашка. Рейчел не видела за столом, какие на шерифе были брюки и ботинки, но по опыту знала, что и то и другое должно было быть черным.

Она закрыла дверь. Плотно.

— Так вы и есть тот адвокат, с которым я должна была встретиться?

— Мм…

— Не могу поверить. — Рейчел снова огляделась по сторонам. В комнате находились именно те вещи, которым и следовало быть в адвокатской конторе: справочники и книги по юриспруденции, стройные ряды папок, несколько стульев для клиентов, стол, на котором просматривают документы, большой письменный стол и диплом в рамочке на стене. Рейчел сразу прошла к диплому. — Диплом Гарварда? Так вы закончили юридическое отделение Гарварда?

Она медленно опустилась на стул с закругленными подлокотниками.

Уайатт открыл папку с документами и протянул ее своей гостье. Именно на эти бумаги хотела взглянуть Рейчел.

— Значит, вы и в самом деле адвокат? — подвела она итог.

— Да.

— Почему вы мне не сказали это тогда в банке?

Он продолжал внимательно на нее смотреть.

— Потому что в тот момент вам было бы трудно усвоить большое количество информации. У вас было о чем подумать. За день до нашей встречи в банке вы узнали о смерти Мэддокса.

— Значит, вы хорошо разбираетесь в юридических вопросах?

— Я был третьим учеником в своей группе.

— Это говорит лишь о том, что вы хорошо учились.

— Что ж, справедливо. Правда и то, что у меня не было большой практики, поэтому хороший ли я адвокат или плохой — вопрос спорный. Но я знаю законы и могу дать вам исчерпывающие ответы на все ваши вопросы, касающиеся совладения шахтой. Если вы мне не доверяете, а судя по вашему выражению лица, такая вероятность существует, я могу пригласить адвоката из Денвера. Пока я его не пригласил, вы можете поговорить с Генри Лонгабахом или Сидни Уокером. Они являются официальными представителями города, решающими все вопросы по городской доле шахты.

— Почему вы пошли на юридический факультет? — наконец спросила она.

Уайатт взял в руки карандаш и откинулся на спинку кресла. Продолжая пристально смотреть на Рейчел, он стал пальцами крутить карандаш.

— Вопрос неожиданный, но я отвечу, — тихо проговорил он. — Мой дед хотел, чтобы я стал адвокатом. И моя мать тоже. По некоторым причинам я считал себя обязанным пойти навстречу их желанию. Но я быстро покончил с этим. Как оказалось, я прежде всего сын своего отца.

— Что ж, — снова заговорила Рейчел, — полагаю, вашей помощи мне будет достаточно. Покажите мне, пожалуйста, бумаги.

Его глаза сузились.

— Вы уверены?

— Вполне.

Уайатт указал карандашом на маленький стол у стены:

— Думаю, там будет удобнее.

Когда они пересели за другой стол, Уайатт передал Рейчел документ, в котором были указаны совладельцы шахты и их доли. Она сразу же узнала почерк Клинтона Мэддокса и его размашистую подпись, проставленную на каждой странице, а также в конце документа. Там же стояли подписи Мэтью Купера, Сидни Уокера и Генри Лонгабаха. На приложении после подписи Мэтью была подпись Уайатта Купера.

— Может, было бы лучше, если бы доли мистера Мэддокса и вашего отца после их смерти отошли городу?

— Генри и Сид хотели, чтобы именно так оно и было, но когда эти документы составлялись и подписывались, они не могли поддерживать шахту в рабочем состоянии без помощи мистера Мэддокса. Если бы мистер Мэддокс умер на несколько лет раньше, возможно, его доля и в самом деле отошла бы городу. Хотя, надо заметить, именно в то время шахта почти не приносила дохода — находившееся на поверхности серебро было практически все вымыто. Нужна была железная дорога и новое оборудование, чтобы дать шахте вторую жизнь. Таким образом, город рассчитывал на то, что наследник Мэддокса проведет ветку до Рейдсвилла, если мистер Мэддокс скончается.

— А как насчет вашего отца? Здесь сказано, что он оставил свою долю Николасу Куперу. Не вам.

— У него были причины, по которым он хотел оставить свою долю семье. Он завещал принадлежащую ему долю шахты моему старшему брату, но Ник умер в Чикамога в тридцать три года. Что же касается двух других моих старших братьев, Джонаса и Эндрю… Отец счел их неподходящими кандидатурами для этого. Таким образом, его доля шахты досталась мне.

Рейчел снова просмотрела бумаги и остановилась на том пункте документа, где говорилось, что доля Мэтью Купера переходит к его сыну Уайатту.

— Таким образом, мистер Мэддокс, составляя документ, просто следовал процедуре и вписал мое имя в графу, в которой должно значиться имя его наследника.

— Да. И он добавил параграф, касающийся железнодорожной ветки, потому что хотел, чтобы вы защищали интересы города.

— И ваши?

— Полагаю, он подумал и об этом. Несмотря на расхождения во взглядах, Мэддокс и мой отец уважали друг друга, и Мэддокс старался обходиться со всеми нами по справедливости. Он не хотел, чтобы мы пострадали из-за того, что его внук должен был унаследовать основной капитал. Все сложилось бы по-другому, останься Бенсон жив. А вот с Фостером…

— …есть, о чем подумать, — договорил за Рейчел шериф, увидев в ее больших темных глазах беспокойство.

— Как долго я могу обдумывать свое решение? В документах на этот счет ничего не сказано. Или я что-то пропустила?

— Вы ничего не пропустили, — сказал Уайатт. — То, что вам потребуется время на обдумывание своего решения, предполагалось изначально. Но так или иначе, половина шахты уже ваша. Подпишете вы документы сейчас или через три месяца, вы уже владеете половиной шахты.

— Я поняла, — сказала она. — Большое вам спасибо. Все прояснилось. — С растерянным видом она подняла руку и прикоснулась пальцами к ложбинке у основания горла. Слегка помассировала ее.

— С вами все в порядке? — спросил Уайатт. — Может, открыть окно?

— Что? Да, пожалуйста, если вам не трудно. Немного свежего воздуха не помешает.

Уайатт поднялся и прошел к окну. Раздвинул занавески и открыл форточку.

— Пройдите сюда, здесь вам будет удобнее.

Рейчел на мгновение показалось, что она не сможет сделать и шагу. Ее ноги вдруг сделались ватными. Подумав, она чуть пододвинула свой стул к окну и повернулась так, чтобы ворвавшийся в комнату ветерок овевал ей лицо.

— Мне тут хорошо. Все в порядке.

Вернувшись на свое место, Уайатт произнес:

— У вас есть время на раздумья. Но как только контрольный пакет «К. и К.» перейдет к Фостеру, железнодорожная ветка до Рейдсвилла, а это включает в себя также и землю, станцию в городе, два главных локомотива, шесть вспомогательных поездов и двенадцать зафрахтованных товарных вагонов, — все станет частью его состояния. Для оформления всех бумаг потребуется довольно много времени. Как минимум три недели. А после этого официальная информация будет предана гласности.

— Значит, у меня всего три недели? — Рейчел выдохнула. — Получается, времени нет совсем.

— Совершенно верно, если смотреть с вашей точки зрения. А вот для Фостера этот срок покажется вечностью. Но так хотел его дед. В своем завещании он оговорил некоторые условия, которые замедлят процесс получения Фостером наследства. Например, Фостер должен показать, что он заручился поддержкой трех из пяти самых крупных финансовых организаций в Калифорнии. И эта поддержка будет оказана ему только в том случае, если он даст согласие и деньги на строительство новой северо-восточной ветки «К. и К.».

— Это его вряд ли обрадует.

— Разумеется, но если он хочет стать полноправным владельцем состояния мистера Мэддокса, ему придется пойти на такие условия. Иначе Фостеру придется разделить свой контрольный пакет акций между директорами совета.

— Да, видимо, ему придется покрутиться.

Рейчел вернула документы Уайатту.

— У меня в банке имеются кое-какие сбережения. Это все деньги мистера Мэддокса. И мне бы хотелось быть уверенной в том, что они по-прежнему будут находиться под моим контролем.

— Разумеется. Эти деньги — часть вашего наследства. И они останутся вашими.

Рейчел на мгновение задумалась.

— Таким образом, если подвести итог… То, что принадлежит мне, будет принадлежать мне и после того, как я выйду замуж?

— Да. И все соответствующие документы будут у вас на руках.

— И соответственно вы тоже сохраните принадлежащую вам собственность?

Уайатт ничего на это не ответил. У него вдруг возникло ощущение, что сейчас Рейчел повернет разговор в неожиданное русло. Он насторожился, чувствуя, как его затылку и шее забегали мурашки.

— Да, — медленно проговорил он. — Я подготовлю все бумаги, подтверждающие мое право собственности на принадлежащее мне имущество.

— Как и я, — сказала она. — Таким образом, мы избежим имущественных споров и претензий друг к другу.

— Да, но… — Он замолчал, так как Рейчел вдруг энергично наклонилась к нему, чтобы придать вес тому, что она собиралась сказать.

— Послушайте меня, — быстро проговорила она. — Наш брак будет основываться на партнерских отношениях. Официально наш союз будет называться браком, но на деле это будет товарищество. При этом мы можем жить раздельно. Думаю, это вполне удовлетворит требованиям, выдвинутым мистером Мэддоксом. Боюсь, что пока мне будет трудно перенести больший контроль над своей жизнью.

Ее глаза подозрительно заблестели, и, похоже, лишь усилием воли она смогла сдержать уже готовые пролиться слезы.

— Я уже был женат, — тихо проговорил Уайатт.

Положив руки на колени, она подняла голову и мягко, словно извиняясь, улыбнулась:

— Мне следовало догадаться.

Рейчел внимательно смотрела на него, ожидая продолжения, но через несколько мгновений поняла, что он рассказал ей все, что собирался.

— Но вы больше не женаты?

— Нет. Она умерла. Первого числа следующего месяца исполнится ровно семь лет с тех пор, как ее не стало.

— Мне так жаль…

Он спокойно кивнул:

— Все уже в прошлом.

Но Рейчел поняла, что он еще не перестал оплакивать свою потерю, Хотя шериф довольно быстро взял себя в руки, взгляд его глаз по-прежнему был отсутствующим, каким-то пугающе бесстрастным. Неожиданно в голову Рейчел пришла мысль, что Уайатт подписал контракт с мистером Мэддоксом почти сразу после смерти жены. Вероятно, тогда он просто не мог мыслить трезво и рационально.

— Вы хотите сказать, что сознательно лишили себя возможности найти новую жену по собственному вкусу?

— Да, именно это я и говорю. То обстоятельство, что брак должен был стать, так сказать, фиктивным, заставило меня принять предложение мистера Мэддокса без колебаний.

Спокойно, тщательно проговаривая слова, Рейчел сказала:

— Если вы ожидали, что это будет традиционный брак, включающий в себя проживание под одной крышей, общую постель и воспитание детей, то я должна еще раз предупредить вас, что для меня это невозможно. Но если вы готовы ограничиться партнерством и товарищескими отношениями, я отвечу согласием.

Голубые глаза Уайатта сузились, и его взгляд устремился на стену.

Кто бы мог представить себе, что хрупкая и уязвимая Рейчел Бейли превратит его в своего товарища по выполнению совместных обязательств?

В данном случае сопротивление не имело смысла, и Уайатту ничего не оставалось, как протянуть ей руку и тем самым согласиться на предлагаемые условия.

— Я принимаю ваши условия, Рейчел, и пусть Бог поможет нам обоим.

 

Глава 5

Все бумаги были подписаны спустя пять дней. Рейчел и Уайатт поженились тем же вечером, как только на востоке засияли первые звезды. Торжественная церемония состоялась в рабочем кабинете Уайатта, и провел ее приглашенный из Денвера судья. Свидетелями же стали Генри Лонгабах и Сид Уокер. Чтобы взобраться по ступенькам, Сиду потребовалась посторонняя помощь: надвигающаяся гроза так обострила ревматические боли в спине, что его позвоночник окончательно потерял подвижность.

Во время церемонии на лице Рейчел играла слабая улыбка а румянец, покрывавший ее щеки, вскоре добрался до висков и затем до самых корней волос. Так что когда они с Уайаттом обменивались клятвами в верности, ее лицо выглядело оживленным и взволнованным, что вполне соответствовало случаю.

Рейчел была в платье скромного фасона, с небольшим шлейфом. Фасон этого платья она придумала несколько лет назад. Светло-кремовый атлас, усыпанный крошечными букетиками розовых маков, подчеркивал белизну ее кожи. Длинные рукава плотно облегали руки, а на плечах они переходили в пышные «фонарики». Уайатту очень понравился этот фасон, и он не преминул сказать Рейчел пару комплиментов. Сам он был в темном костюме в тонкую светлую полоску.

Хотя Уайаттом и Рейчел руководили разные причины, они оба решили, что чем меньше людей будет знать о свадьбе, тем лучше. Так как они по-прежнему собирались жить раздельно, объявлять о своей свадьбе не имело никакого смысла. Это лишь породило бы недоумение окружающих и нежелательные слухи.

Генри и Сид поклялись перед судьей, что сохранят в секрете то, чему стали свидетелями.

После церемонии Генри, Сид, Уайатт и Рейчел отправились на городской митинг. На нем Генри собирался объявить шахтерам, что теперь владелицей доли шахты Клинтона Мэддокса и идущей в Рейдсвилл ветки Калико стала Рейчел Бейли. После Генри выступил Сид, который с удовольствием то и дело повторял фразу: «Мы не должны прошляпить ветку Калико». Затем слово снова взял Генри и изложил то же самое в своей бесстрастной, деловой манере, подчеркнув, что именно сейчас решалась судьба города и большинства его жителей. Смерть Клинтона Мэддокса, говорил он, вызвала страх и неуверенность в завтрашнем дне, но теперь, когда его завещание было предано гласности, у жителей города появилась надежда.

После этого с торжественной серьезностью жителям Рейдсвилла была представлена Рейчел, как будто до этого момента никто ее не знал и не подозревал о ее существовании.

Последовали продолжительные аплодисменты и радостные крики. Рейчел смущенно принимала все эти приветствия и одобрительные возгласы, так как считала такое буйство несколько неуместным — она не сделала ничего особенного, лишь поставила подпись на документах.

Когда Сид и Генри жестами пригласили ее на помост, она покачала головой. Ее никто не предупредил, что она должна будет выступить с речью. Но стоявший позади нее Уайатт положил ей на спину ладонь и слегка подтолкнул ее вперед. Мягко, но решительно.

— Заверьте их в том, что все именно так и есть, — прошептал он. — Ничего другого не требуется.

Рейчел встала между Сидом и Генри рядом с Уайаттом.

— Всем добрый день, — начала она. — Меня зовут Рейчел Бейли. — Снова послышались одобрительные восклицания и хлопки, особенно громко кричала группа шахтеров, только что пришедших со смены в шахте. — Мистер Мэддокс был близким другом моей семьи и человеком, имевшим большое влияние на мою жизнь. Я знаю, что вы искренне оплакивали его смерть, которая привнесла в вашу жизнь беспокойство и дополнительные заботы. Разумеется, по-другому и не могло быть. Это вполне естественно, так как на кон было поставлено будущее города, ваше благополучие и отчасти благополучие Калифорнии.

Толпа тихо и одобрительно загудела. Рейчел продолжила:

— Я надеюсь, вы сможете оценить прозорливость мистера Мэддокса, который задолго до своей смерти позаботился о том, чтобы шахта продолжала работать, обеспечивая работой трудящихся Рейдсвилла.

Последовал новый взрыв аплодисментов. Рейчел почувствовала себя увереннее.

— Вы все знаете, что Клинтон Мэддокс был человеком, который умел увидеть открывавшиеся ему возможности. Прежде всего он был финансистом, он умело использовал данный ему его отцом шанс и потратил всю жизнь на то, чтобы увеличить свое состояние в несколько сотен раз. На первое место он всегда ставил интересы дела, интересы собственного бизнеса. И вместе с тем он позаботился и обо всех нас. Он вложил деньги в шахту, он поддерживал ее работу, и она продолжает работать и сейчас, после его смерти. Мистер Мэддокс передал мне право на владение веткой Калико и свою долю шахты. Теперь и я, как член нашего сообщества, заинтересована в том, чтобы железнодорожная ветка до Рейдсвилла была сохранена, чтобы поезд номер четыреста семьдесят три и все остальные локомотивы продолжали по ней ходить, транспортировать золото и серебро в Денвер, а оттуда привозить нам товары. Я обещаю вам, что оправдаю оказанное мне мистером Мэддоксом доверие и правильно распоряжусь своим наследством с выгодой для всех вас.

Рейчел окинула взглядом толпу, выбирая лица, которые были ей знакомы. Она увидела миссис Лонгабах, смотревшую на нее с широкой улыбкой, Энн Мари Истер, одобрительно кивавшую в нужные моменты. Эд Кеннеди с задумчивым видом сложил руки на груди, а голову слегка склонил набок. Эйб Дишман и Нед Бомон время от времени толкали друг друга локтями, выражая согласие с тем, что она говорила. Мистер Колдуэлл и Джейкоб Рестон просто пожирали ее глазами и ловили каждое слово. А Арти Шолтер торопливо записывал ее речь в блокнот, чтобы опубликовать ее в выпускаемой им еженедельной газете.

— И последнее, — сказала в заключение Рейчел. — Совершенно очевидно: то, что выгодно для меня, выгодно и для вас. То, что будет приносить деньги мне, будет приносить деньги и вам.

Последние ее слова утонули в море оглушительных аплодисментов. Не зная, как ей теперь удалиться с платформы, Рейчел осторожно шагнула назад и бросила неуверенный взгляд на Уайатта. Он перестал хлопать в ладоши и махнул ей рукой. Рейчел скользнула за спины Генри и Сида и бочком подошла к Уайатту.

Уайатт незаметно взял руку Рейчел и осторожно сжал ее пальцы. Он ожидал, что она тут же отнимет у него руку, но из-за того ли, что на них смотрели, или потому, что ей и в самом деле нужна была поддержка, Рейчел не стала сопротивляться и оставила свои пальцы в его руке.

Генри и Сид вопросительно посмотрели на Уайатта.

— Заверьте их… — слегка насмешливо прошептала ему Рейчел. Уайатт выпустил ее руку и шагнул вперед, шум толпы почти мгновенно смолк.

— Вы хорошо знаете моего отца, он деловой человек трезвых взглядов. Будь Мэтью Купер сейчас здесь, он сказал бы вам, что всегда ценил проницательность и чутье Клинтона Мэддокса. Все мы знаем, что подобное притягивает подобное. Такова природа вещей. Поэтому неудивительно, что мистер Мэддокс увидел в Рейчел Бейли те самые качества, которые необходимы для успешного предпринимателя. У нее есть деловая хватка, умение быстро вникать в суть дела и способность достигать цели. Время покажет, что Клинтон Мэддокс не ошибся, сделав мисс Бейли наследницей своей доли шахты и рейдсвиллской ветки Калико.

Было уже почти десять часов вечера, когда Рейчел и Уайатт собрались уходить с митинга. Толпа постепенно начала таять.

Выйдя из толпы, Уайатт заметил, что Рейчел сильно дрожит.

— Вот, — сказал он, снимая свой полосатый пиджак, — наденьте его. Еще пару часов назад было значительно теплее. — Она не стала возражать, и шериф накинул пиджак ей на плечи. — Сегодня вечером вы сделали все правильно.

— Я не уверена в этом, — честно призналась она. — В какой-то момент мне показалось, что я борюсь за какой-то пост.

— Собственно говоря, я думал о том, что вы достаточно опасный конкурент.

Она засмеялась.

— Вы сама любезность.

— Нет, серьезно. Это не комплимент.

Ей больше не хотелось развивать эту тему, но она была благодарна Уайатту за поддержку, за то, что он был о ней столь лестного мнения. Рейчел почувствовала, как по ее телу разливается тепло.

— Вы помните, мы сегодня обменялись клятвами? — вдруг спросила она. — Я тоже давала клятву, но в тот момент я как бы не была там.

Он ухмыльнулся:

— Но вы были. И свою роль вы исполнили превосходно.

— Да? Мне было интересно, что вы думаете об этом. А как вы себя чувствовали на церемонии?

— Уверенно, я бы сказал.

— Что ж, это хорошо. — Некоторое время они шли молча, тишину нарушали лишь далекие возгласы шахтеров, веселящихся в «Коммодоре», в винном погребке сэра Найджела. С каждым шагом крики отдалялись растворяясь в чернильной темноте ночи. — Нас сегодня все поздравляли. Это было и в самом деле похоже на свадебный прием. Эта мысль приходила мне в голову сегодня вечером несколько раз.

— Мы можем вернуться и рассказать всем, — проговорил он. — Сделаем это настоящей свадьбой.

На ее лице появилась грустная улыбка.

— Нет, мы не можем.

— Хорошо, — сказал Уайатт. — Но я знаю точно, что сэр Найджел попридержал свои лучшие вина. И он достанет их лишь в том случае, если мы объявим о нашей свадьбе.

Послышался ее тихий смех.

— В таком случае мы правильно сделали, что ушли.

Уайатт взял свою спутницу под локоть, когда они дошли до конца Аспен-стрит, и Рейчел вдруг на мгновение остановилась.

— Осторожней! — Он помог ей спуститься с пригорка, и они вместе завернули за угол. — Вы чувствуете в воздухе приближение непогоды?

Рейчел глубоко вздохнула. Ледяной воздух наполнил ее легкие. Она плотнее запахнула полы пиджака на груди и бросила взгляд на шерифа, который, казалось, совершенно не ощущал холода.

— Возможно, будет даже снегопад.

— И земля покроется слоем снега в восемь — двенадцать дюймов, если судить об этом по состоянию спины и коленей Сида.

Теперь ветер дул им в лицо. Рукава рубашки Уайатта надулись и стали хлопать по жилету. Когда они дошли до дорожки из каменных плит, ведущей к дому Рейчел, шериф слегка наклонил голову вперед, чтобы не сдуло шляпу. Рейчел замедлила шаг и приготовилась попрощаться с Уайаттом. Почувствовав это, он быстро сказал:

— Я провожу вас до двери.

— В этом нет… — Рейчел не договорила фразу до конца, так как шериф уже прошел вперед, и она обнаружила, что разговаривает с его спиной. Ей ничего не оставалось, как догонять его. Она поравнялась с ним только у крыльца.

— Я бы не отказался от чашечки горячего кофе. — Уайатт быстро протиснулся между дверью и Рейчел и взялся рукой за дверную ручку. — И еще бы я немного поел. Сегодня вечером я не ужинал.

Тяжело вздохнув, Рейчел с неохотой согласилась.

— У меня есть куриный суп и в кладовке — три четверти буханки черного хлеба.

— Звучит соблазнительно, — сказал он, поворачивая ручку.

Когда они вошли в коридор, Уайатт не долго думая прижал Рейчел к стене и накрыл ее рот своими губами. Ее темные оленьи глаза расширились от удивления, но шериф уже ни на что не обращал внимания. Он оторвался от губ Рейчел только для того, чтобы сделать глоток воздуха.

— Вы ведь больше не станете делать этого? — пробормотала Рейчел, не зная, спрашивает ли она или просит.

Уайатт снял шляпу и положил ее на столик у входной двери.

— Посмотрим. — Он заглянул Рейчел в лицо, ища в нем признаки того, что она собиралась залепить ему пощечину. Поняв, что этого не произойдет, он повернулся и спокойно направился в глубь дома.

Пройдя вслед за шерифом на кухню, Рейчел попросила его развести огонь в печи, а сама прошла в кладовку и принесла оттуда кастрюлю с супом и хлеб. Она также поставила на середину стола тарелку с имбирными пряниками, густо намазанными яблочным повидлом.

— Но вы точно не останетесь у меня на ночь, — заявила она.

— Я просто не смогу этого сделать, завтра у меня объезд местности, и мне нужно выезжать до рассвета. — Он бросил на нее взгляд, одна его бровь слегка приподнялась. — В четверг, — напомнил Рейчел шериф.

— Но я вас не приглашаю.

— Я знаю.

— Хорошо. — Она кивнула и пододвинула кастрюлю поближе к Уайатту. Обернув хлеб во влажное полотенце, Рейчел положила его на разогретую сковороду. С подчеркнутой вежливостью она спросила: — А если завтра будет ураган, вы все равно поедете?

— Это моя работа.

— Но вы можете попасть в беду.

— Да, я думаю, что ураган начнется завтра утром. Он может помешать мне выехать рано, поэтому не беспокойтесь, если я приду за своим печеньем позже обычного.

— Я не буду беспокоиться, я буду спать. Мы договаривались, что вы будете забирать печенье в четверг раз в две недели. Вы приходили за печеньем на прошлой неделе. Помните?

— Вы кремень, а не женщина, Рейчел Бейли, — проговорил он, помешивая суп в стоявшей на печи кастрюле. — Но черт возьми, у вас самые мягкие губы из всех тех, что мне случалось целовать.

Рейчел едва не выронила из рук суповые тарелки, которые несла к столу.

— Не делайте этого, — тихо проговорила она, быстро приходя в себя. — Это несправедливо… по отношению к нам обоим.

Он обернулся через плечо и посмотрел на Рейчел. Выражение ее лица было суровым, губы плотно сжаты, от улыбки не осталось и следа.

— Не могу сказать, что разделяю ваше мнение.

— Кажется, вы забыли наш уговор, — сказала она.

— Не помню, чтобы мы это обсуждали. — Постучав большой деревянной ложкой о край кастрюли, Уайатт снова опустил ее в суп. — Жить под одной крышей, спать в одной постели, воспитывать детей — именно так вы очертили круг семейных обязанностей. Но мы с вами не говорили о том, что вы и я подразумеваем под партнерством.

— В таком случае объясните.

Захлопнув дверцу печи, Уайатт снова обернулся назад через плечо.

— И что именно я должен объяснить? Почему я поцеловал вас? Или почему я назвал ваши губы самыми мягкими?

— Вы должны объяснить, почему вы так ведете себя по отношению ко мне. Вы никогда раньше не целовали меня, даже и намеком не давали понять, что хотите этого, и вот вдруг…

— Даже намеком не давал понять? — Его брови взлетели вверх. — Но вы не хотели видеть мои намеки.

Он отошел от печки, покачал головой и, ни слова не говоря, вышел из кухни. Когда через минуту Уайатт вернулся, в руках у него была бутылка виски, которую он взял из шкафа в гостиной. Потом он достал с полки бокал и, посмотрев на Рейчел, слегка приподнял бокал вверх — так он спрашивал ее, не хочет ли она присоединиться к нему. Рейчел отрицательно покачала головой, и Уайатт, пожав плечами, поставил бокал на стол.

Откупорив бутылку, он наполнил бокал примерно наполовину. Как раз на один большой глоток.

— Хлеб, думаю, уже разогрелся, — сказала Рейчел и принялась торопливо разливать суп по тарелкам. — Я хочу, чтобы вы относились ко мне с уважением, — тихо добавила она.

— А вы думаете, я отношусь к вам без уважения? — Он тряхнул головой. — Это был всего лишь один невинный поцелуй. Вы стояли там, в коридоре, с таким взволнованным лицом, что мне показалось, будто вы чего-то ждали от меня. И я, так сказать, пошел на поводу у своих инстинктов. Но это отнюдь не означает, что я не уважаю вас. Это значит лишь то, что я нахожу вас весьма привлекательной женщиной.

— Теперь, — сказала она.

— Что? — Он нахмурился и потянулся к виски. Его пальцы обвились вокруг бокала, но пить он не стал.

— Теперь, — повторила она. — Вы находите меня привлекательной теперь, сегодняшним вечером, но ведь ничего не изменилось, кроме того, что мы подписали кое-какие документы. А я живу в Рейдсвилле уже почти полтора года, но у вас не нашлось для меня и сотни слов за все это время. Вы заметили меня только в тот день, когда вы принесли мне телеграмму, в которой говорилось о смерти мистера Мэддокса. Вы никогда не пытались поцеловать меня раньше и не считали нужным говорить мне комплименты о моих губах. Все это наталкивает меня на мысль, что теперь вы воспринимаете меня просто как удобный вариант. Я не права?

— Удобный вариант? Нет… Я уже давно наблюдал за вами, когда вы фланировали туда-сюда по городу. И должен вам сказать, это зрелище всегда доставляло мне большое удовольствие. Хотя мы с вами почти не разговаривали, у меня сложилось впечатление, что вам тоже нравилось на меня смотреть. Но почему-то вы не хотели по-дружески общаться со мной, а вот с Эйбом, Недом и Генри и даже с Битти-сорванцом вы были сама любезность.

Когда Рейчел слегка приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, шериф взглядом заставил ее замолчать.

— Кроме того, вы не должны забывать о том, что меня связывал договор с мистером Мэддоксом. И в этом договоре черным по белому было написано, что вы не можете выйти замуж до тех пор, пока Клинтон Мэддокс жив. Так зачем же мне было попадаться вам на глаза чаще, чем я это делал? Черт возьми, Рейчел, но вы переходили на другую сторону за два квартала от полицейского участка. И что я мог с этим поделать?

Уайатт дал ей немного времени на то, чтобы осмыслить его слова, а потом показал рукой на ее суп:

— Ваш суп остывает. Ешьте скорей.

На следующий день с утра пораньше Рейчел сразу же принялась за работу. Она собиралась раскроить юбку и жакет для миссис Лонгабах из ткани цвета зеленого мха, а потом вечернее платье из муслина для Молли. Она несколько раз оставляла работу, подходила к окну и задумчиво смотрела на падающий снег. Прекрасно понимая, откуда в ней эта задумчивость и почему в мыслях воцарился беспорядок, она волновалась. Раньше с ней такого не случалось, подобных чувств она никогда не испытывала.

Она расчистила дорожку от снега к роднику и принесла из сарая еще немного поленьев. С утра пораньше развела в печи огонь и решила не гасить его весь день. Теперь в доме было довольно тепло, хотя на улице ветер усиливался с каждым часом.

Вчера она постаралась скрыть от Уайатта, как сильно ее взволновал его поцелуй и состоявшийся после этого разговор. Виду она, конечно, не подала, но и без слов было ясно, и Уайатт, без сомнения, понял, что она хотела, чтобы он поскорее ушел.

Он растревожил ее. И обеспокоил.

Она прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. Может быть, ей не стоит воспринимать Купера как своего противника? Может, тогда в тупике откроется дверь? И в то же время жизненный опыт подсказывал ей, что Уайатт Купер для нее не кто иной, как противник.

Он нравился ей. Признание этого факта не делало для нее ситуацию менее трудной. Ей нравились многие мужчины. Вернее, она чувствовала к ним дружеское расположение. Она могла бы сказать, что ей нравятся и Джонни Уинслоу, и мистер Шолтер, и даже Эйб Дишман, но почему по отношению к Уайатту Куперу это воспринималось ею как откровение.

Сегодня была суббота, и Рейчел решила выйти в город на прогулку. Вот уже несколько дней она сидела дома и шила, выбираясь лишь к роднику за водой и в сарай за дровами. К обеду остатки туч растаяли, и теперь в чистом синем небе сверкало ослепительно яркое солнце. Землю прикрывали искрящиеся на солнце сугробы, но снега было не так уж и много. Можно было надеяться, что яркое солнце растопит этот первый снег и еще какое-то время постоит более или менее теплая погода, прежде чем наступит настоящая зима, какая бывает каждый год в Скалистых горах.

Рейчел направилась к телеграфу, чтобы проверить, не прислали ли ей посылки, которые она заказывала несколько недель назад. После этого она пошла к Арти Шолтеру и показала ему эскиз платья для Молли.

Арти бросил взгляд на рисунок и задумчиво кивнул. Поправил дужку очков на переносице и позвал жену:

— Трейси, подойди сюда на минуточку, пожалуйста. Мисс Бейли хочет тебе кое-что показать. Думаю, тебя это заинтересует.

Откуда-то из глубины дома послышался неожиданно звонкий смех. Поняв, что это смеялась Трейси Шолтер, Рейчел слегка удивилась. Через мгновение в комнате появилась сама Трейси, она уже не смеялась, но ее лицо выглядело счастливым, а на щеках играл нежный румянец.

Когда Рейчел поняла, что вызвало у Трейси этот прилив веселья, она почувствовала что-то вроде разочарования — вслед за миссис Шолтер в комнате появился Уайатт Купер. Рейчел ему улыбнулась:

— Шериф.

— Мисс Бейли. — Он склонил голову.

Арти Шолтер внимательно наблюдал за этим обменом любезностями.

— Можно подумать, что у вас в шеях стоят ржавые петли, которые не дают им двигаться. Если бы кто-то из тех, кто присутствовал на митинге, увидел, как вы здороваетесь, то этот кто-то непременно решил бы, что всё сказанные в среду вечером дружеские слова и расточавшиеся направо и налево улыбки всего лишь представление для народа. Просто имейте это в виду. Люди начнут нервничать, если заметят, что два совладельца шахты, держащие в своих руках контрольный пакет, находятся друг с другом в конфронтации.

Внимательные глаза Трейси скользнули с Рейчел на Уайатта, но она заметила совсем не то, что увидел ее супруг. На губах Рейчел играла дружественная, теплая улыбка, а Уайатт являл собой образец вежливости и предупредительности. Трейси снова посмотрела на своего мужа и покачала головой:

— С чего у тебя такие мысли, Арти? Это совершенная загадка, что человек, так хорошо разбирающийся в точках и тире и преобразующий их в слова, не может разобраться в движениях и импульсах человеческого сердца.

Рейчел накрыла ладонью руку Трейси.

— Миссис Шолтер, мне хотелось бы, чтобы вы взглянули на мой рисунок.

— Что? Ах да, рисунок… Я с удовольствием взгляну на него. — Она слегка подтолкнула Рейчел к двери: — Давайте уединимся. Нет никакой необходимости привлекать к этому разговору мужчин. Уайатт видел рисунок и одобрил его. Арти тоже видел и сразу же позвал меня.

Через мгновение Трейси и Рейчел исчезли в другой комнате.

— Я думаю, мне лучше отправиться на станцию и встретить «Адмирал». Он ведь идет по расписанию? — спросил Уайатт Шолтера.

— Я не слышал, чтобы его расписание поменялось, — заметил Арти. — Почему вы хотите встретить поезд? У вас есть для этого какая-то особенная причина?

— Мне кажется, железнодорожные служащие должны встретиться с мисс Бейли. Ведь теперь ветка принадлежит ей. Вы передали им мои слова, как я просил?

— Да-да, в среду вечером. Сразу же после городского митинга.

— Они что-нибудь сказали в ответ?

Арти засмеялся.

— Подождите. Их ответ у меня где-то здесь. — Он принялся шарить по ящикам стола и наконец среди обрывков телетайпной ленты и клочков бумаги нашел то, что искал. — Ах вот оно. Вот то, что я им послал.

Уайатт взял у Арти записку и прочитал ее. В ней было написано: «Клинтон Мэддокс распорядился не передавать ветку Фостеру».

— У вас есть дар ухватывать самую суть вещей.

Вздохнув, Арти снова поправил очки.

— Моя жена думает по-другому. — Он передал Уайатту еще один лист бумаги: — Вот ответ.

Уайатт прочитал: «Ура». Потом посмотрел на Арти и улыбнулся.

— В точку.

— Это вам ответ Джона Клея, — прокомментировал Арти. — Он хочет спокойно водить свой поезд и не хочет, чтобы ему мешали. Фостеру Мэддоксу Джон Клей не нужен. Поэтому, узнав о том, что ветка досталась мисс Бейли, Джон только порадовался. Ну а то, что она женщина, думаю, его мало беспокоит.

— Что ж, поживем — увидим, — с некоторым сомнением в голосе проговорил Уайатт. — А теперь мне пора идти. Надо присмотреть за тем, чтобы дело было сделано.

* * *

— Вы должны были предупредить меня, — сказала Рейчел, метнув на Уайатта сердитый взгляд. Они сидели в «Коммодоре» за столиком, заслоненным от остальной части зала двумя раскидистыми, росшими в больших горшках пальмами. В этот час в ресторане находилось всего несколько посетителей, которые сидели от них довольно далеко. Их разговору никто не мог помешать, и тем не менее Рейчел старалась говорить как можно тише.

После разговора с Трейси Шолтер, которая одобрила фасон платья для Молли, Рейчел пообещала принести ей журнал с последними моделями и свой альбом с эскизами. Когда Рейчел снова вошла в центральный зал телеграфа, она обнаружила там целую толпу народа. Это были машинисты и обслуживающий персонал «Адмирала», на их лицах застыло выражение серьезной торжественности. Все молчали. С трудом справившись со своим смущением, Рейчел прошла к Уайатту и встала рядом с ним. Уайатт Купер представил Рейчел собравшимся и от имени новой владелицы ветки сделал заявление. Он сказал, что хорошая работа служащих железной дороги всегда отличалась эффективностью и являлась одним из факторов, делающих эксплуатацию ветки рентабельной. Затем Уайатт выразил надежду, что и в дальнейшем дружная команда «Адмирала» будет следовать сложившимся традициям.

Сразу же после встречи с командой «Адмирала» Уайатт увел Рейчел от Шолтеров и, воспользовавшись ее замешательством, пригласил ее пообедать в «Коммодоре». Они отправились туда, не теряя ни минуты.

— Вы устроили мне настоящую засаду. — Она плотно сжала губы, и ее взгляд снова стал сердитым. — Я подумала о том, что вы могли бы меня представить и помочь мне начать говорить. Вы, разумеется, сделали все это сегодня… Но вы меня не предупредили! Вы даже не сочли нужным поставить меня в известность!

Приподняв одну бровь, Уайатт спросил:

— Вы хотите услышать объяснение или предпочитаете продолжить свои страстные обвинения?

Уайатт взял в руки меню и принялся его внимательно изучать.

— Что вы делаете? — сквозь зубы спросила она.

Он посмотрел на нее поверх карты меню, его лицо при этом хранило непроницаемое выражение.

— Я думаю, что лучше выбрать — куриный бульон с картофелем или суп по-ирландски с клецками?

— Я требую объяснения.

Уайатт положил меню на край стола и сделал знак официанту.

— Так сразу и надо было сказать. — Шериф вежливо улыбнулся. — Вы уже определились с заказом?

Так как Рейчел не успела заглянуть в меню, она покачала головой.

— Мне, пожалуйста, суп с овощами, — обратился Уайатт к официанту. — Потом телячью отбивную с картофельным пюре и фасолью. И кофе.

Рейчел удивленно посмотрела на него.

— Чай, пожалуйста. — Рейчел передала меню официанту. — Только с медом, а не с сахаром.

Когда официант удалился, она снова взглянула на Уайатта.

— Я жду объяснения.

— Меня не было в городе несколько дней. В четверг я уехал и вернулся всего пару часов назад. — Шериф увидел, что Рейчел откинулась на спинку стула так, словно ее увлекли за собой невидимые руки. Ее подбородок слегка приподнялся вверх, а брови сердито сдвинулись к переносице. Судя по выражению ее лица, можно было понять: ей не было известно, что он так долго отсутствовал в городе. — Если бы вы хоть немного интересовались мной, вы знали бы ответ.

— Я сегодня первый раз вышла из дома.

— А я только сегодня вернулся домой.

Она глубоко вздохнула, стараясь выровнять дыхание, и тихо проговорила:

— Что же вас заставило так долго отсутствовать на этот раз?

— Мне пришлось идти по следу и сидеть некоторое время в засаде.

— Да? И кого же вы преследовали?

— Двух безмозглых всадников. А вот у их мула хватило мозгов, чтобы оставить следы, которые меня и привели к ним. — Шериф улыбнулся. — И честно говоря, мне не хочется знать, что подумало это животное, когда обнаружило, что я шел за ними.

Рейчел тоже улыбнулась.

— И? — спросила она.

— И… — Его голос сделался мягче, шериф пожал плечами: — Я нашел их. Сначала я было решил, что они что-то затевали, но потом выяснилось, что они просто оказались очень глупыми.

Рейчел поняла, что если бы шериф их не нашел, эти люди просто умерли бы в горах. Продолжать развивать эту тему было уже неинтересно. К тому же к ним снова подошел официант и поставил перед Уайаттом его овощной суп, а Рейчел налил чай из серебряного чайника, который потом также оставил на столе.

Уайатт энергично принялся за свой суп, торопясь избавиться от чувства голода. Через пару минут он уже был в состоянии дать Рейчел то объяснение, которое она от него требовала.

— Когда я вернулся в город, у меня было совсем немного времени, чтобы привести себя в порядок и переодеться перед тем, как идти к Арти. Мне нужно было срочно отправить телеграмму в Денвер судебному исполнителю, сообщив ему то, что мне удалось узнать о людях, чьи тела были найдены некоторое время назад. После этого я встретился с Шолтерами. И в этот момент как раз пришли вы. Вы тут же удалились вместе с Трейси, чтобы обсудить эскиз платья для Молли, а я, поняв, что это продлится не менее получаса, сходил на станцию и пригласил сюда Джона Клея с его командой. Арти заверил меня, что вы еще не успели встретиться с ними.

У Рейчел возникло ощущение, что Уайатт вдруг потушил огонь, подогревавший ее гнев. К тому времени, когда рассказ шерифа подошел к концу, она чувствовала себя почти успокоенной. Тряхнув головой, она вздохнула.

— Думаю, ваше объяснение меня вполне устраивает. Просто все вышло случайно. Вы лишь воспользовались моментом.

Он коротко кивнул ей и сказал:

— Но случайности всегда имеют место в жизни. Никто ни от чего не застрахован.

— В таком случае могу сказать, что вы не застрахованы от моих вспышек гнева. Такой уж у меня темперамент.

Ложка в руке Уайатта застыла на полпути ко рту.

— Меня вполне устраивает ваш темперамент, — сказал он. — Мне это даже нравится в вас.

Рейчел нахмурилась.

— Ваши слова кажутся мне почти оскорбительными.

— Тогда я выражусь точнее. Мне нравится в вас ваша страстность.

— Думаю, эта моя черта не должна вас особенно занимать.

Уайатту принесли следующее блюдо. Видя, что официант намерен забрать тарелку с недоеденной едой, шериф накрыл ее рукой.

Глядя на это, Рейчел с трудом подавила улыбку.

— Завтра воскресенье, — сказала она. Когда за этим не последовало ответа, на который Рейчел надеялась, она добавила: — Вы могли бы присоединиться ко мне сразу после утренней службы в церкви. Я зажарю цыпленка и испеку печенье с повидлом.

— Пытаетесь подкупить меня? Вы не забыли, что я страж закона?

— Я очень сомневаюсь в том, что мое предложение можно назвать подкупом. К тому же не забывайте, что это вы шантажируете меня.

— Ах да, я совсем забыл об этом.

Хотя шериф сделал вид, что забыл об их договоренности, Рейчел не купилась на это. Она была уверена, что Уайатт прекрасно все помнит.

— Мне бы хотелось поговорить с вами о ветке Калико. Я ничего не смыслю в работе локомотивов и прошу вас помочь мне.

— В таком случае нужно пригласить Джона Клея. И еще Сэма Кирби. Он машинист четыреста семьдесят третьего.

— Если вы считаете, что это необходимо… — проговорила она, стараясь скрыть разочарование. — Вы устроите эту встречу?

— Давайте встретимся снова в «Коммодоре». У сэра Найджела есть отдельная комната, где мы могли бы спокойно поговорить. Там нас никто не потревожит. — Он положил кусочек мяса в рот. — Люди увидят, что мы вместе заходим в ресторан, и это пойдет на пользу делу. Все будут считать, что вопрос с железнодорожной веткой решается, что вы настроены самым серьезным образом и готовы взять бразды правления в свои руки.

— Вы так думаете? — с сомнением спросила она.

— Когда мы будем уходить, я зайду к Найджелу. Надеюсь, — шериф вдруг запнулся, увидев, что Рейчел покачала головой, — мы говорим с вами об одном и том же.

— Я ведь уже сказала вам: я в этом совершенно не разбираюсь.

— Но вам не нужно самой водить поезда.

Рейчел усмехнулась:

— Вы предлагаете мне нанять кого-нибудь, кто бы регулировал работу железной дороги?

— Вы правильно меня поняли. Клинтон Мэддокс тоже поступал так. Он нанял человека и пользовался его услугами.

— В таком случае почему мы не пригласили этого человека на встречу?

— Дело в том, что Бен Кромуэлл управляет работой всей железнодорожной линии, проложенной от Денвера до Шайенна и Омахи. И в дальнейшем он собирается работать на Фостера.

Рейчел почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

— Когда Фостера поставят в известность, что рейдсвиллская ветка принадлежит мне?

— Скоро, полагаю. Но не сейчас. Думаю, Кромуэлл сообщит Фостеру об этом телеграммой еще до того, как официальные документы будут направлены ему в Сакраменто.

— Но в таком случае он узнает, что я живу здесь.

Глаза Уайатта сузились и впились в побледневшее лицо Рейчел.

— Чего я еще не знаю?

Она глубоко вздохнула и с усилием проговорила:

— Именно из-за Фостера Мэддокса я была вынуждена уехать из Калифорнии.

 

Глава 6

Рейчел отодвинула стул от стола и вскочила с такой поспешностью, что споткнулась и едва не упала. На ее лице отразился испуг, ее пальцы то сжимались, то разжимались, дыхание сделалось частым и неровным.

— Рейчел! — Уайатт вскочил с места. — Рейчел, успокойтесь! Дышите глубоко. — Он с ужасом смотрел, как она пыталась втянуть в себя глоток воздуха. — Что с вами? — Он взял ее под руку. Повернувшись спиной к залу, он закрыл собой Рейчел от любопытных глаз. Ее странное поведение стало привлекать внимание окружающих.

— Я хочу уйти, — проговорила она низким, прерывающимся голосом. — Я хочу немедленно вернуться домой.

— Хорошо.

Уайатт, продолжая держать ее за руку, преградил ей дорогу.

— Что вы делаете? — спросила она.

Лицо Уайатта выражало решимость.

— Вы едва держитесь на ногах, Рейчел. Вы сейчас упадете.

Уайатт помог ей снова сесть на стул.

Рейчел опустила голову, чувствуя, что ее бьет дрожь. Она и сама понимала, что не пройдет и пары шагов, как потеряет сознание и упадет. Спазм стиснул ей горло, лишая возможности нормально дышать. Ей показалось, что она засыпает.

Продолжая закрывать Рейчел спиной, краем глаза Уайатт увидел, что к ним приближается официант. Шериф бросил на него взгляд через плечо и поднял руку.

— Мисс Бейли плохо чувствует себя, — тихо сказал он. — У вас есть нюхательная соль?

— Нет. Ничего такого мы не держим. Что-то оказалось не так с едой? Сэр Найджел будет…

— Джим, она только пила чай. А ей, вероятно, следовало поесть. Послушай, меньше всего ей хотелось бы привлекать к себе внимание. Не мог бы ты принести сюда соус с хреном?

— Соус с хреном? — Он понял, что хотел сделать Уайатт. — Сейчас. Этого-то у нас хватает.

Шериф поддерживал Рейчел за плечи, боясь, что она может упасть со стула. Еще раз окинув взглядом зал, он заметил, что люди в ресторане потеряли к ним интерес и снова принялись за еду.

Официант принес соус, и шериф осторожно приподнял Рейчел голову и подставил чашечку ей под нос. Она поморщилась, ее голова дернулась, а глаза широко раскрылись и с тревогой посмотрели на Уайатта.

— Кажется, вам лучше, — проговорил он, продолжая внимательно следить за тем, как бледность уходит с ее лица. — Сидите и не двигайтесь.

Убедившись, что она приходит в себя, шериф ободряюще улыбнулся ей.

— Рейчел, посмотрите на меня! — Она подняла на него глаза. — Я схожу за вещами и принесу их сюда. Потом мы оденемся, и я провожу вас домой. Можно взять кабриолет, если вы чувствуете, что не в состоянии идти.

Мгновение поколебавшись, она сказала:

— Нет, я дойду. Я могу идти.

Убежденность в ее голосе не рассеяла его сомнений.

— Очень хорошо. Возможно, вам и в самом деле стоит пройтись.

— Я ведь не потеряла сознания?

Она, похоже, сердилась на себя за проявленную слабость. И видимо, была не столько смущена, сколько огорчена.

— Разве что на несколько мгновений. С вами такое случилось впервые?

Она кивнула.

— Кто-нибудь видел, что я… что я… — Она быстро обвела взглядом присутствовавших в зале посетителей.

— Никто ничего не заметил, Рейчел. Вы даже не вскрикнули.

— Спасибо, что помогли мне не упасть на пол.

— Я просто усадил вас на стул. Разумеется, Джим видел это.

— Джим?

— Джим Муди, наш официант. В следующий раз, когда мы будем вместе обедать, закажем тушеную говядину. Ее подают с хреном.

Рейчел попыталась улыбнуться и пробормотала:

— Муди… Это брат Вирджинии Муди?

— Кузен. — Шериф наклонился вперед. — Если вы начали интересоваться родственными связями знакомых, это значит, что вы уже вполне сносно чувствуете себя. Подождите меня, я через пару минут вернусь. — Сказав это, Уайатт отправился за их пальто.

Ожидая его возвращения, Рейчел сделала несколько глотков чаю и немного согрелась. Когда Уайатт вернулся, Рейчел поднялась со стула. Было очевидно, что она уже могла идти.

— А как же наш счет?

— Джим принесет его в мою комнату.

— В вашу комнату?

Он с удивлением посмотрел на нее.

— Я живу здесь, Рейчел.

— Вы снимаете комнату в гостинице «Коммодор»?

— Да, собственно говоря. А вы думали, где я живу?

— За полицейским участком.

— То есть практически в тюрьме?

— Но… Ну да.

— Впрочем, вы недалеки от истины. Мой помощник живет как раз над моим кабинетом в полицейском участке, так что и я вполне мог бы там жить. — Он взял ее под руку, и когда они вышли из зала ресторана, шериф спросил: — Вы видели, какие здесь номера?

— Нет.

— Клинтон Мэддокс считал, что комнаты в «Коммодоре» вполне сравнимы по комфортабельности с теми, какие можно найти в Нью-Йорке и Чикаго, хотя, разумеется, признанным стандартом для сэра Найджела являются номера в лондонских гостиницах. Кровати в «Коммодоре» изготовлены вручную из ореха. Стулья и кресла в моем номере того же качества, что и мебель в вашем доме, раковина сделана из гранита. Здесь также имеется водопровод, горячая и холодная вода. Более того, сэр Найджел привез сюда льняное постельное белье из Ирландии и веджтвудский фарфор, чтобы придать гостиничным номерам налет изысканной элегантности и доказать, что и в маленьких шахтерских городах люди знают толк в роскоши и утонченности. А чтобы подчеркнуть родство своего детища со столицей Великобритании, сэр Найджел повесил в коридоре гостиницы картины с изображениями видов Лондона. Здание парламента, Вестминстерское аббатство…

— А вы давно живете в «Коммодоре»?

— Я поселился здесь вторым. Найджел был первым. Он закончил строительство ресторана и гостиницы в семьдесят пятом. Как раз в это время я и приехал сюда.

— А где вы жили до этого?

— За две улицы отсюда, на Миллер-стрит. В доме моего отца. Теперь дом принадлежит мне. В нем мы жили с Сильви.

— Сильви? Так звали вашу жену?

— Да.

Проходя мимо ресторана Лонгабаха, они замедлили шаг.

Уайатт окинул взглядом зал ресторана. Нед и Эйб сидели в углу зала над шашечной партией. Они ответили на приветствие шерифа, но не выразили желания вступить в разговор, так как сейчас кто-то из них «съел» сразу несколько шашек противника. За другим столом сидели Джейкоб Рестон и его младший кассир. Джейк помахал рукой Уайатту, а Энди Миллер даже не оторвал глаз от своей тарелки горохового супа. Расположившаяся неподалеку от стойки Адель Браунли игриво улыбнулась, когда ее взгляд встретился со взглядом Уайатта.

— Со мной мисс Бейли, — проговорил Уайатт. — Ей стало плохо, когда мы обедали в ресторане. Поэтому я провожаю ее домой. Думаю, на это у меня уйдет где-то около получаса. Передайте Эстелле, что мне очень понравился ее слоеный пирог с мясом, поэтому скоро я вернусь обратно, чтобы съесть еще кусочек. Всего хорошего. — Он вынырнул из ресторана и закрыл за собой дверь. — Теперь мы можем идти, — сказал он Рейчел.

— Не могу поверить, что вы способны втиснуть в себя еще пирог с мясом, — удивилась она.

Уайатт пожал плечами:

— А вы когда-нибудь пробовали пироги, которые печет Эстелла?

— Нет.

— В таком случае вы не понимаете, о чем говорите.

Рейчел собиралась сказать, что она знает толк в пирогах, но Уайатт не дал ей и рта раскрыть. Он быстро взял ее за плечо и увлек за собой под навес над входом в аптеку. Только однажды шериф проявил по отношению к ней такую властность. Это случилось в тот день, когда он поцеловал ее в коридоре. В голове Рейчел мелькнула мысль, что и сейчас он попытается сделать то же самое. Ее ноги мгновенно сделались ватными, но на этот раз не от страха, а от предвкушения удовольствия.

— Послушайте меня, Рейчел. — Уайатт взял ее за локти и слегка сжал их. Она собралась было запротестовать и вырваться из его рук, но серьезный и пристальный взгляд шерифа остановил ее. — Я хочу, чтобы вы выслушали меня. Ничего более. Вы поняли меня?

Ее сердце бешено заколотилось в груди, и она кивнула.

— Скажите Чету, что он мне нужен. Пусть придет ко мне в офис и приведет с собой Уилла. И еще… Когда он будет проходить мимо ресторана Лонгабаха, пусть идет спокойно, не торопясь. Но мне необходимо увидеться с ним как можно скорее. Он должен передать Уиллу, что банк в самое ближайшее время может подвергнуться ограблению и что грабитель сейчас сидит у Лонгабаха. Уиллу нужно принести мне пистолет и ружье и ждать меня в аллее. Вы хорошо меня поняли?

— Да.

— Вы ничего не забудете?

— Нет.

Он заглянул ей в глаза и понял, что Рейчел все сделает правильно, так, как он просил ее.

— А вы зайдите в аптеку и останьтесь там. Не уходите отсюда никуда, пока я не вернусь за вами. Вы слышите меня?

Она кивнула. Один раз. И очень решительно. Потом шериф открыл дверь аптеки и осторожно втолкнул Рейчел внутрь. После этого он тут же кратчайшим путем направился к аллее. В ресторане все слышали, что он собирался вернуться к Лонгабахам через полчаса. А это означало, что у грабителя имелось в распоряжении кое-какое время. Тот человек, которого он заподозрил, явно был не местным. Если бы грабитель жил в Рейдсвилле или его окрестностях, то он бы понял, что в ресторан заходил не кто-нибудь, а шериф собственной персоной. Оставалось только надеяться, что ни Джейк Рестон, ни Энди Миллер не спугнут злоумышленника.

Минут через пять в аллее показался Уилл. За ним вприпрыжку, тяжело дыша, бежал Чет Колдуэлл. Было видно, что он с трудом поспевает за человеком вдвое моложе его.

— Ты возвращайся в аптеку, Чет, — сказал Уайатт. — Позаботься о своих посетителях.

— Там сейчас только мисс Бейли.

— В таком случае присмотри за ней, — бросил шериф и принялся пристегивать ремень с кобурой, который Уилл принес ему. — Ей может прийти в голову мысль, что она способна оказать нам помощь. Если тебе не удастся отговорить мисс Бейли от ее затеи, напои ее каким-нибудь снотворным. Я не шучу, Чет. Если она сунется в банк, я пристрелю тебя, Чет. Попомни мое слово.

Колдуэлл послушно кивнул. Его двойной подбородок начал слегка подрагивать.

— Хорошо. Иди. Убирайся поскорее отсюда. — Когда Чет заковылял прочь, шериф обратился к Уиллу Битти: — Я думаю, что их все-таки двое. Когда я вошел в ресторан, то заметил, что один из посетителей несколько странно держался, а потом попытался спрятаться за картой меню. И еще я уверен, что кто-то находился на кухне, потому что ни Эстеллы, ни Джонни в ресторане не было. Один Генри стоял за кассой.

— Черт, — проговорил Уилл. Он передал Уайатту ружье. — Почищено и готово к работе.

— Спасибо. — Уайатт посмотрел в сторону банка. — В ресторане Лонгабаха слишком много народу, чтобы брать их там. Поэтому я решил подкараулить их в самом банке. У меня есть ключ от черного хода.

— Согласен.

Они одновременно повернулись и зашагали по аллее к банку.

Уайатт вставил ключ в замок и повернул его. Тихо открыл дверь, вошел внутрь здания и дал знак Уиллу следовать за ним. На мгновение они замерли и стали прислушиваться. В тишине было слышно только их дыхание, никаких других звуков.

— Вы уверены, что они придут? — спросил Уилл, двинувшись вслед за Уайаттом, который направился к лестнице.

— Уверен, насколько это возможно в данной ситуации. Сейчас в кассах денег быть не должно. Они все в сейфах. Думаю, грабители в курсе этого. Поэтому нам лучше всего спрятаться где-нибудь здесь, за кассами. Мы позволим им пройти к сейфам, а потом нападем на них сзади.

Уилл кивнул и нырнул за кассы вслед за Уайаттом. Они быстро присели за длинной высокой стойкой из полированного дерева, которая отделяла кассы от посетителей. Там, где они теперь сидели, не было видно входной двери, и поэтому им приходилось с особенным вниманием прислушиваться к каждому звуку.

Внезапно кто-то с силой дернул ручку входной двери, и на мгновение воцарилась тишина. После этого ручка повернулась, скрипнули петли, и в вестибюле послышались шаги.

Сначала было трудно понять, сколько человек вошло в банк. Уайатт пришел к выводу, что скорее всего их было трое. Но возможно, кто-то еще остался на улице? Пока они не заговорят, вряд ли удастся точно определить число грабителей. Уайатт ждал. Выглянуть из-за стойки не представлялось возможным — это было слишком опасно.

— Сейф находится за той дверью, — послышался голос Джейкоба Рестона, в котором ощущалась заметная дрожь.

— Тогда чего ты остановился? Забыл дорогу?

Уайатт поднял вверх указательный палец, давая понять Уиллу, что это заговорил первый грабитель.

— М-мне нужно взять ключ, — пробормотал Рестон. — У меня его нет с собой. Он лежит в моем столе, вон там.

— У окна? Хочешь, чтобы тебя и нас заодно увидели с улицы?

— Мне и в голову такое не приходило…

— Давай пошевеливайся. Неси свой ключ, пока я не отстрелил замок от твоего стола.

Было слышно, как Джейкоб прошел к столу, открыл ключом ящик и достал из него ключ. Нетвердой походкой прошаркал к комнате с сейфами.

— Он еле шевелится. Ну-ка пощекочи его своим «кольтом»!

Это был уже другой голос, более низкий и нетерпеливый. Уайатт поднял второй палец. Оставалось ответить еще на такой вопрос: стоял ли третий грабитель на карауле у входа в банк или находился сейчас здесь?

— Уберите пистолет. Никому из вас двоих он не понадобится, — тихо, но с достоинством проговорил Джейкоб.

Уайатт бросил взгляд на Уилла, чтобы убедиться, что помощник понял смысл того, что сказал Джейкоб. Уилл в ответ поднял два пальца, что означало — воров только двое.

Грабители держались поодаль, где-то в глубине вестибюля. В поле зрения Уайатта и Уилла они попали только тогда, когда Джейкоб Рестон остановился у порога комнаты с сейфом. За его спиной маячили две серые тени.

Вот все трое скрылись с глаз, и Уайатт подал знак Уиллу.

Теперь надо было действовать очень быстро. Элемент неожиданности мог сыграть решающую роль.

Когда Уайатт и Билли ворвались в комнату, Джейкоб, присев перед сейфом, заметно дрожавшей рукой набирал код. Его голова была втянута в плечи: «кольт» грабителя был нацелен ему в спину.

Второй грабитель держал в руках раскрытую сумку, готовый начать упаковывать лежавшие в сейфе деньги. Уилл Битти целился именно в этого вора. Первого держал на мушке Уайатт.

— Опусти пистолет, — скомандовал Уайатт, продолжая целиться. — И не вздумай дернуться или сделать какую-нибудь глупость. А теперь подойди к сейфу и положи на него оружие.

Тот грабитель, в которого целился Уилл, внезапно упал на колени, а потом плашмя на пол. При падении он сильно стукнулся носом, и из него тут же брызнула кровь. Все это произвело должный эффект на его соучастника. Описав дугу, его «кольт» опустился на крышку сейфа. После этого вор поднял руки, показывая, что сдается.

Уайатт обратился к Уиллу:

— Помоги Джейкобу. Только осторожней, держись подальше от… — Шериф вдруг замолчал. — Как тебя зовут?

— Морриси, — буркнул грабитель. — Майлс Морриси.

— Хорошее имя. Ты слышал это, Уилл? Держись подальше от Майлса Морриси. Потому что он хорошо знает, что теперь его ждет.

Уилл обошел лежавшего на полу напарника Морриси и помог Джейкобу подняться, а потом увел его в безопасное место.

— Кто твой напарник? — спросил Уайатт. — Родственник или дружок?

Морриси пожал плечами:

— Я его почти не знаю. Он сказал, что его зовут Джек Спиннакер.

— Морриси и Спиннакер. Ладно, что есть, то есть. Давай выводить их отсюда, Уилл. Мне уже надоело возиться с этими недоумками.

Честер Колдуэлл не мог скрыть своей радости и чувства облегчения, когда Уайатт наконец вернулся к Рейчел.

— Слава Богу, — пробормотал он, вытирая руки о передник. — Она — истинное наказание. Согласны со мной?

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — сказал Уайатт с невозмутимым выражением лица и огляделся по сторонам: — Где она?

— Я уложил ее вон там, в дальней комнате. У меня там стоит койка для пациентов, которым иногда становится плохо в аптеке.

Уайатт решительно двинулся в сторону той комнаты, о которой только что рассказал ему Колдуэлл.

— Ей стало плохо? Может, нужно пригласить доктора Диггинса?

— Доктора? Нет, он ей не нужен. Мне просто пришлось ей кое-что дать, как вы и просили, когда она вдруг заявила, что собирается уходить.

— О!.. — Уайатт почувствовал себя виноватым. — И что же вы ей дали?

— Настойку опия. Всего несколько капель. Подмешал в чай. Она выпила две чашки чаю с медом. Пришлось сделать именно так, иначе она бы догадалась, что я затеял. Когда она придет в себя и поймет, что случилось, скажите ей, что я действовал соответственно вашему распоряжению. Ведь именно так и было…

Шериф направился в комнату, где отдыхала Рейчел.

Она сидела на койке, прислонившись спиной к стене. Глаза были слегка прикрыты, длинные ресницы подрагивали. Она изо всех сил боролась со сном.

— Рейчел! — Он обошел стоявшие на полу коробки, чтобы добраться до койки. — Я пришел, чтобы отвести вас домой.

— Но мне очень хочется спать.

— Да, я вижу это. — Одной рукой он обхватил Рейчел за талию и передвинул ее ближе к краю койки. Рейчел опустила ноги на пол, попыталась встать, но удержать равновесие не могла, в чем не было ничего удивительного. Уайатт снова обхватил ее за талию одной рукой, а второй стал придерживать за плечо. — Где ваше пальто и шляпка?

— Спросите мистера Колдуэлла.

По всей видимости, Чет на всякий случай спрятал ее вещи.

— Что ж, пойдемте поищем их.

Потребовалось приложить максимум усилий и призвать на помощь всю изворотливость, чтобы в конце концов нарядить Рейчел в пальто, надеть ей на голову шляпку и на руки перчатки. Подведя Рейчел к двери, Уайатт бросил взгляд на Колдуэлла:

— Так ты уверен, что не нужно вызывать доктора?

— Если это поможет вам успокоиться, вызовите доктора. Но он скажет лишь одно — ей просто нужно хорошо выспаться. Свежий воздух пойдет ей на пользу. Если нужно, я могу помочь отвести мисс Бейли домой. Подождите пару минут, я только закрою аптеку.

— Нет, спасибо. Мы сами справимся.

— Мы сами справимся, — повторила Рейчел. Ее голос вдруг сделался неестественно высоким. Она и сама это почувствовала. — Боже, — пробормотала она, снова закрыла глаза и слабо улыбнулась.

Колдуэлл подержал для них дверь, а Уайатт осторожно вывел Рейчел на улицу.

* * *

Ледяной ветер, ударивший Рейчел в лицо, помог ей быстрее прийти в себя. Ее голова слегка дернулась, она быстро-быстро заморгала. Глотнула морозного воздуха и почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

— Идемте, — проговорил Уайатт, продолжая придерживать ее за талию. — Вы сможете это сделать.

У нее и в самом деле все получилось, ее ноги двигались, она шла, хотя никак не могла понять, как ей это удавалось. Конечно, сначала Уайатт помогал ей, но потом, когда они дошли до выложенной каменными плитами дорожки, она уже ступала довольно твердо. Когда дома Уайатт помогал ей снимать пальто, Рейчел чувствовала себя уже вполне сносно. Одновременно с этим к ней вернулась и та неловкость, которую она всегда испытывала, оставаясь наедине с Уайаттом.

Рейчел прислонилась спиной к стене, когда шериф начал снимать с нее шляпку. Потом она протянула ему руки, сначала одну, потом другую, чтобы он мог снять с нее перчатки.

— Здесь вы меня поцеловали…

— Именно так.

— Вы не должны были этого делать.

Уайатт расстегнул пуговицы на ее перчатках, осторожно снял их и положил на столик в коридоре.

— Мне лучше лечь поспать.

— Хорошая идея.

Когда Уайатт отошел от нее, Рейчел оттолкнулась от стены. Несколько мгновений она неотрывно смотрела ему в глаза, потом наконец сказала:

— А с вами все в порядке?

Он кивнул:

— Я расскажу вам обо всем позже. — Убедившись, что этот ответ удовлетворил Рейчел, шериф шагнул в сторону, чтобы пропустить ее в спальню.

Потом он снял пальто и шляпу и прошел на кухню, чтобы сварить себе чашку кофе.

Пока кипятилась вода, он достал с полки ручную мельницу и смолол кофейные зерна. Потом прошел в гостиную и начал изучать стоявшие на полках книги.

Рядом с иллюстрированными журналами стояли романы Марка Твена, Остен, Луизы Мэй, Олкотт и Генри Джеймса. Уайатт полистал некоторые из них. Все эти книги принадлежали Рейчел Бейли, если судить по экслибрису, и все они были прочитаны. Как ни странно, в этой небольшой библиотеке имелся и Жюль Верн, но не было ни одного томика поэзии.

Он унес на кухню «Вокруг света за восемьдесят дней», положил книгу на стол и принялся готовить кофе. Потом уселся на стул, положил ноги на другой и, потягивая кофе, стал перелистывать страницы. В кладовке он нашел печенье с патокой, которое теперь с удовольствием поедал. Минут через двадцать Уайатт встал из-за стола и направился в спальню к Рейчел, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Она спала на боку одетой, повернувшись лицом к двери.

Уайатт присел на край постели и принялся развязывать шнурки на ботинках Рейчел. Сняв с нее ботинки, он поставил их на придвинутый к кровати стул. Потом взял лежавшее в ногах одеяло и накрыл им Рейчел. Она даже не шелохнулась.

«Из-за Фостера Мэддокса я уехала из Калифорнии».

Уайатт не забыл, как она побледнела и задрожала, когда сделала это признание.

Он не понимал, что она имела в виду. Фостера Мэддокса он знал лишь с деловой стороны. Его отличали жесткость и упрямство, что, вероятно, было неплохо для бизнеса, но как черты характера эти качества не вызывали симпатий. Кроме того, многие превозносили его ум, в котором ему и в самом деле нельзя было отказать, и умение побеждать своих конкурентов. Дед Фостера Мэддокса особенно ценил эти черты в своем внуке. И все же в характере Фостера присутствовало нечто такое, что не позволяло Клинтону Мэддоксу полностью доверять ему.

Об этом последнем обстоятельстве, как понимал Уайатт, мало кому было известно. И подтверждением того, что дед не слишком доверял внуку, и было появление договора, составленного и подписанного Клинтоном Мэддоксом. Вряд ли потребовался бы этот документ, если бы дела обстояли по-другому.

Но какое отношение имеет ко всему этому Рейчел? Уайатт смотрел на спокойное красивое лицо Рейчел и пытался ответить себе на поставленный вопрос. Но по всей видимости, в этой пьесе существовала роль и для нее, раз она была вынуждена уехать из Калифорнии.

Уилл Битти никогда не бывал в публичном доме Розы Ларосы. Зайдя внутрь, он попросил Адель подняться наверх и найти хозяйку. Несколько сидевших в холле девочек знали его и тут же предложили ему свои услуги. Они уже были в курсе того, что злоумышленники пытались ограбить банк, и хотели знать подробности.

Когда мисс Роза вплыла в комнату, девочек тут же сдуло словно ветром. Ее иссиня-черные волосы были собраны в высокую замысловатую прическу и украшены несколькими гребнями с россыпью жемчужин. На ней было ярко-красное платье с необычайно глубоким декольте и очень длинным шлейфом.

— Значит, Адель не солгала, — сказала она, окидывая взглядом Уилла с ног до головы. — Битти-сорванец все-таки пожаловал к нам.

Уилл снял шляпу, пригладил пальцами спутанные пшеничные волосы и вежливо, но холодно улыбнулся. На его щеках на мгновение появились ямки.

— Я по делу, мадам. Официальному.

На губах Розы заиграла ленивая улыбка.

— Вам известно, мадам, что как раз в то время, когда грабили банк, мисс Адели здесь не было?

— Разумеется, известно. Она была с одним своим… — Роза вдруг запнулась и приложила ко лбу ладонь. — Только не говорите мне, что это был один из грабителей.

— Боюсь, что именно так все и обстоит. Я сделал такой вывод после того, как поговорил с мисс Аделью. Она рассказала, что этот человек пригласил ее прогуляться с ним и пообедать в ресторане. Но когда они вышли на улицу, к ним сразу же присоединился еще один мужчина. Так вот, эти мужчины заволокли мисс Адель за угол «Кожаных изделий» Уикема и ясно дали ей понять, что она должна вызвать к ним управляющего банком.

— О чем это вы говорите? Она помогла им?

— Не думаю, что у нее был выбор. Она очень расстроена этим и никак не может успокоиться.

Роза решила присесть. Она приподняла шлейф, перебросила его через руку и опустилась в большое мягкое кресло.

— Помощник Битти, если вы спросите меня, способна ли Адель стать помощницей этих грабителей по собственной инициативе, я вам отвечу — нет. У нее доброе сердце, скажу я вам, и добрая душа, единственный ее недостаток — это доверчивость. Другие девочки вряд ли согласились бы пойти куда-нибудь с мужчиной, которого они видят впервые.

— И никто не попытался остановить ее?

— Похоже, что нет. А я не видела, когда она уходила. Я только потом обо всем узнала. — Роза сложила перед собой руки, и на ее пальцах засверкали золотые перстни. — Вы ничего больше не хотите, помощник Битти?

— Нет, мадам.

— Господи, вы заставляете меня почувствовать себя старой потаскухой.

Уилл заморгал, а его щеки залились румянцем.

— Мадам…

— Не нужно меня все время так называть. Мне столько же лет, сколько и вам. Возможно, даже меньше. Называйте меня Роза или мисс Лароса… и хватит топтаться вокруг меня, как будто я ваша тетя — старая дева.

— Простите, ма… мисс Лароса.

Роза закатила глаза:

— С вами определенно что-то не так, Уилл Битти.

— Что-то не так?

— Не обращайте внимания на мои слова, помощник. — Она небрежно махнула рукой. — Что ж, теперь идите. А я пойду взгляну на Адель. Если ей все еще нехорошо, мне нужно будет принимать меры. — Роза встала и собралась уходить, но вдруг на ее плечо легла рука Битти. Она бросила взгляд сначала на его руку, а потом на него самого. На ее лице было написано возмущение.

Но прежде чем она успела что-то сказать, помощник шерифа накрыл ее рот своими губами. Это был страстный и искренний поцелуй, и длился он столько, на сколько у них обоих хватило воздуха в легких, чтобы не упасть. Наконец, оторвавшись от ее губ, Уилл бросил на Розу столь же пылкий взгляд, каким был и его поцелуй. Затем он снова надел шляпу и слегка приподнял ее.

— Это чтобы вы не сомневались, мисс Лароса. — Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к двери.

У Рейчел было такое ощущение, будто ее голову набили ватой. Она перевернулась на спину и лежала, не шевелясь. Единственное, что она слышала, было ее дыхание. Единственное, что она ощущала, — тяжесть в груди. Проведя пальцами по груди, Рейчел догадалась, отчего возникли эти неприятные ощущения. Она все еще была в платье, и ее грудь сжимал корсет.

Где-то в отдалении слышались приглушенные голоса. Это не обеспокоило Рейчел, в ней просто проснулось любопытство. Один голос она узнала сразу — он принадлежал Уайатту Куперу.

Вскочив с кровати, Рейчел быстро прошла в другой конец комнаты. У нее на ногах были чулки, приглушавшие звуки шагов. Остановившись на мгновение у приоткрытой двери, она стала прислушиваться к голосам. Потом, чуть шире распахнув дверь, выскользнула из комнаты.

Стоя в коридоре, Рейчел не могла видеть того, что происходило на кухне. Но зато она сразу поняла, кому принадлежал второй голос. У нее возникло ощущение, что шериф и Уилл Битти разговаривали всего несколько минут. Возможно даже, она и проснулась по той причине, что в дом пришел помощник шерифа.

— Осторожней, Уилл, кофе очень горячий. Я только что вскипятил его.

— Разве у нее нет самых обычных кружек? — поинтересовался Уилл. — Почему эти леди всегда пользуются такими неудобными чашками? В них помещается всего один глоток.

— Потише, Уилл. Я же сказал тебе, что мисс Бейли спит.

— Тогда у меня вопрос, — проговорил Уилл. — Если она спит, то что делаете здесь вы?

— Жду, когда она проснется.

— Да? А зачем это нужно?

— Колдуэлл дал ей настойку опия. Вероятно, целую столовую ложку. Кто-то должен побыть с мисс Бейли, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Что ж, теперь все понятно.

— Кто сейчас присматривает за грабителями? — спросил Уайатт.

— Эд Кеннеди решил подсобить мне немного. И Сэм Уокер взялся ему помогать. Наши грабители в надежных руках, они никуда не денутся.

— Отлично. — Уайатт сделал глоток уже успевшего остыть кофе. — А как себя чувствует Адель? Ты отвел ее обратно к Розе?

— Да, я уже сделал это. И еще мне пришлось дожидаться доктора Диггинса. Адель продолжала кричать и плакать, поэтому доктор послал меня за настойкой опия в аптеку и влил ей в рот целую ложку. После этого мисс Адель стала успокаиваться.

— А что сказала Роза?

— Только то, что говорили и вы. Адель просто пошла на поводу у Морриси и Спиннакера. Ее вынудили сделать то, что она сделала. — Уилл покачал головой, вспомнив заплаканное лицо девушки. — Теперь я размышляю, по какой причине эти двое хотели представить все дело так, будто ограбление банка задумала и спланировала именно Адель.

— По всей видимости, для того, чтобы избежать сурового наказания. Возможно, они посчитали, что смогут одурачить судью, выставив себя жертвами козней женщины.

На лице Уилла появилось задумчивое выражение.

— Думаю, этот номер вряд ли пройдет.

— Ты, разумеется, прав… — Уайатт вдруг замолчал, увидев, что его помощник с сомнением покачал головой. — Что такое? Ты спрашиваешь себя, может ли женщина одурачить мужчину? Ввести его, так сказать, в заблуждение?

Уилл кивнул.

— Вы думаете, что это возможно, шериф?

— Возможно? Я удивляюсь тому, что ты дожил до двадцати семи лет и не знаешь, что в этом мире все возможно. Конечно, это возможно.

— Я просто никогда не думал об этом. Женщины… — Он быстро пригладил рукой волосы и бросил на шерифа робкий взгляд. — Мне кажется, женщины все хорошие… Они как… как…

Уайатт терпеливо ждал, когда Уилл наконец подыщет подходящее сравнение. Но, так и не дождавшись, проговорил:

— Они… как печенье на этом блюде.

Уайатта немало позабавил глубокомысленный вид его помощника, и он осторожно подвинул блюдо с печеньем к Уиллу.

— Да, печенье с патокой. Только не нужно съедать сразу много. — Шериф с интересом поглядывал на Уилла, который в это мгновение наклонился над печеньем и втянул в себя дурманящий сладковатый аромат. От удовольствия Битти закатил глаза. И вид при этом у него был самым что ни на есть глупым. Но в этом было виновато лишь печенье. Уайатт понимающе улыбнулся и протянул руку к блюду с печеньем. — Дай-ка и мне одно.

Уилл выбрал печенье и положил его шерифу на ладонь, а затем взял и себе одно. Продолжая пальцами поглаживать край тарелки, он впился зубами в свое печенье.

— А теперь скажи-ка мне, Уилл, ты встретился с Арти?

— Разумеется. Его ответ у меня здесь с собой. — Уилл принялся искать записку Арти в кармане жилета, но Уайатт остановил его, попросив передать ответ на словах. — Мистер Клей и мистер Кирби будут в «Коммодоре» завтра.

— Отлично.

— Это имеет какое-то отношение к ветке?

— Имеет. Мисс Бейли хочет знать как можно больше об этом деле.

— Похоже, она очень серьезно относится к своим новым обязанностям. — Уилл взял еще одно печенье с блюда. — А серьезное отношение к делу приводит к прекрасным результатам.

Уайатт с интересом посмотрел на Битти-сорванца.

— Что? — спросил Уилл. — Я что-то не то сказал?

— Нет, все в порядке. — Уайатт потер подбородок костяшками пальцев. — Просто время от времени ты меня удивляешь. — Он осторожно забрал блюдо с печеньем из рук Уилла и отодвинул его на дальний край стола. — Как ты думаешь, стоит ли мне сегодня вечером наведаться в тюрьму?

— Я считаю, что в этом нет необходимости. Вряд ли грабители станут буянить. Да к тому же и Эд будет находиться там поблизости. — Уилл на мгновение заколебался. — А вы собираетесь… так сказать… вы…

— Говори прямо, Уилл.

— Вы останетесь здесь на всю ночь? — Уайатт бросил на своего помощника выразительный взгляд, и, словно пытаясь защититься, Уилл поднял руки вверх. — Вы просто сказали, что я могу прямо…

Уайатт прервал его:

— Даже и не знаю, что расстраивает меня больше — что я позволил тебе говорить без обиняков или что я оставил свое ружье у двери?..

Неожиданно в кухню вошла Рейчел. Ее взгляд скользнул с Уайатта на Уилла, а затем обратно с Уилла на Уайатта.

— Насчет ружья… это очень хорошая идея, шериф, — сказала она.

 

Глава 7

Уилл резко вскочил на ноги. Его стул закачался и наверняка упал бы, не поймай его Уайатт вовремя.

— Спокойно, Уилл. Думаю, она бы стала целиться в меня, будь у нее в руках ружье. — Лицо шерифа оставалось совершенно бесстрастным и непроницаемым.

— Что ж, тогда все в порядке. Я, пожалуй, пойду и оставлю вас тут одних, чтобы вы могли разобраться друг с другом. А утром я поговорю с тем из вас, кто останется жив.

Проходя мимо Рейчел, он торопливо пробормотал:

— Прекрасное печенье, мисс Бейли. Всего хорошего.

Задержавшись еще на мгновение на пороге кухни, Уилл бросил на шерифа сочувствующий взгляд и выскочил на улицу.

— Кофе еще остался? — Рейчел приблизилась к столу.

— М-ммм. — Промычав нечто нечленораздельное, шериф подошел к печке и снял с нее кофейник, а Рейчел достала для себя чашку и блюдце. Затем Уайатт налил ей горячего кофе.

— Мне всегда нравились изящные чашки, — со вздохом проговорила она. — Потому что они в каком-то смысле обязывают принимать пищу красиво и предполагают у человека наличие хороших манер.

Уайатт вернул кофейник обратно на печку и, немного помолчав, сказал:

— Теперь я могу ответить на вопрос, как много вы услышали.

Она улыбнулась, очаровательно и неискренне:

— Что ж, рада, что вы это поняли.

Шериф указал Рейчел на тот стул, на котором она обычно сидела, когда они обедали вдвоем:

— Присаживайтесь, мисс Бейли. Рад, что вы хотите составить мне компанию.

— Составлю вам компанию с удовольствием, — проговорила она и села за стол.

Шериф с удовольствием любовался ее распущенными волосами, которые блестящими локонами спадали на плечи и спину, ее длинными тонкими пальцами с ухоженными ногтями. Глядя на нее, невозможно было предположить, что эта женщина сама носит воду из родника, колет дрова и делает всю работу по дому. С легкостью можно было подумать, что у Рейчел много слуг, а вовсе не одна служанка, семнадцатилетняя девушка, которая лишь иногда помогает ей в домашних делах.

— Я могу быть уверена в том, что в кофе не добавлена настойка опия?

Уайатт ухмыльнулся и промолчал.

Рейчел улыбнулась и поднесла чашку к губам.

— Зачем мистер Колдуэлл добавил мне опия в чай?

— Но… я попросил его об этом. Мне хотелось быть уверенным в том, что вы не станете предпринимать никаких решительных действий.

— Вот, значит, как…

— Да, это я распорядился. Но не предполагал, что доза окажется такой большой. — Шериф поднял вверх палец и направил его на Рейчел. — Вы согласились подождать меня в аптеке и обещали никуда не уходить.

— Простите. Я должна была сделать то, что вы от меня требовали. Но ожидание… это так мучительно. Я не была готова к тому, чтобы… Я не могла ждать… Поэтому я захотела уйти и стала настаивать на этом. Я завтра же извинюсь перед мистером Колдуэллом, что поставила его в такое неловкое положение.

— Но от меня, надеюсь, вы не ждете слов покаяния?

— Нет. — На ее губах появилась обольстительная улыбка. — Этого я уж точно не жду от вас.

— Вас трудно раскусить, Рейчел Бейли.

Его ответ порадовал и обнадежил ее. Значит, шерифу еще не удалось раскрыть все ее секреты, и это придало ей уверенности в своих силах. Она была защищена от него непроницаемой стеной тайны, за которую ему пока не удалось проникнуть. Рейчел ощутила разливающееся по груди тепло.

— Какой странный город Рейдсвилл, — проговорила вдруг Рейчел задумчиво. — Неожиданно богатый. — Она махнула рукой. — Я не имею в виду деньги. Рейдсвилл богат на характеры.

— Вы правы.

— Надеюсь, права.

— Вам нравится жить здесь? — спросил Уайатт. — Вас удивляет этот город?

— Мне на самом деле нравится жить здесь, — призналась Рейчел. — И меня действительно удивляет Рейдсвилл.

Уайатт откинулся на спинку стула, чуть надавил на нее. Передние ножки стула поднялись вверх, и шериф снова принялся балансировать на задних ножках, поглядывая на Рейчел. Затем он скрестил на груди руки.

— Почему? — спросил Уайатт, всматриваясь в лицо Рейчел.

— Думаю, потому, что я не строю никаких планов и ничего не ожидаю. Когда ничего не ожидаешь, не бывает разочаровании.

— А почему вы приехали сюда, Рейчел? Вы же не знали, что унаследуете шахту. И вы не могли знать, что вам достанется железная дорога. Более того, если бы вы знали, что тут вас поджидает замужество, вы бы просто-напросто сбежали куда-нибудь в другое место.

Рейчел загадочно улыбнулась:

— Думаю, я приехала сюда для того, чтобы раскрыть тайну этих гор.

Один уголок рта Уайатта слегка приподнялся.

— Что ж, ответ принят, — сказал он.

Рейчел встала, собрала со стола чашки и прошла с ними к наполненному водой тазу. Положив в воду чашки и блюдца, она снова повернулась к шерифу.

— Вы играете в карты, Уайатт? Возможно, вы знаете какие-нибудь фокусы?

— Ответ «да» на оба ваши вопроса, — сказал он.

— В таком случае вы понимаете, что должны чувствовать люди, которыми манипулируют. Именно такие отношения сложились у меня с Клинтоном Мэддоксом. И хотя я выбрала наиболее приемлемую для меня карту из тех, что он предлагал мне, это не означает, что меня удовлетворило такое положение дел. Я не знаю ни одного человека, которому бы нравилось быть жертвой чьих-то манипуляций.

— А что вы скажете о Фостере Мэддоксе?

— Думаю, ему тоже не доставляло удовольствия подчиняться воле другого человека.

Уайатт снова бросил взгляд на Рейчел.

— Надеюсь, вы понимаете, что я услышал сейчас нечто неожиданное и не совсем то, что ожидал. Вы сказали мне, что уехали из Сакраменто из-за Фостера Мэддокса. А теперь вы говорите, что вами манипулировал его дед.

Рейчел снова нахмурилась.

— Неужели я говорила вам, что уехала из Сакраменто из-за Фостера Мэддокса? Когда же я вам это сказала?

— Перед тем как упасть в обморок в «Коммодоре».

— Мне кажется, что при подобных обстоятельствах не стоит принимать на веру все то, что вы услышали.

Он бросил на нее внимательный взгляд:

— Вам кажется это логичным?

— Нет, мне не кажется это логичным, — проговорила она. — Но я рада, что вы ведете себя столь деликатно.

— Расскажите мне о Фостере Мэддоксе.

Рейчел подавила зевок.

— Прошу прощения. Полагаю, это все еще действует лекарство.

Рейчел принялась шагать по кухне из угла в угол. Ножки стула, на котором сидел Уайатт, чиркнули по полу, и Рейчел поняла, что шериф встал.

— Я не собираюсь убегать от вас, — проговорила она, услышав за своей спиной его шаги. — Мне просто тяжело ничего не делать. Мне хочется чем-нибудь занять свои руки.

Она вышла из кухни и направилась в свой кабинет. И Уайатт последовал за ней.

Она полагала, что работа поможет ей снять циркулирующее в ней напряжение.

— Вы можете присесть там, где вам захочется. Но только не перед лампой. Мне нужен свет.

Уайатт видел, что Рейчел пребывала в состоянии крайней степени возбуждения. Ему даже не верилось, что временами она бывала очень спокойной и уравновешенной.

— Мы с вами союзники, Рейчел, — сказал Уайатт, садясь рядом с ней. — Именно по этой причине вы должны говорить мне обо всем, что вас беспокоит. И именно поэтому я буду говорить вам обо всем, что мне нравится или не нравится. — Он с интересом смотрел, как она вставляла нитку в иголку. — Когда мы сидели с вами в ресторане, вы просили меня помочь вам управляться с железной дорогой. Если вы передумали и решили заниматься веткой самостоятельно, что является вашим неотъемлемым правом, я не буду вмешиваться в ваши дела и расспрашивать вас о Фостере Мэддоксе. Но если вы нуждаетесь в моей помощи и хотите получать ее, я должен знать все. Соответственно я должен знать все и о Фостере Мэддоксе.

Рейчел прижала кружево к вырезу пеньюара и начала пришивать его.

— Возможно, вам действительно следует кое-что знать о Фостере Мэддоксе. Но не все. Ни одна живая душа не может знать все о другом человеке.

— Хорошо, — согласился он. — Давайте начнем с этого. Расскажите мне хотя бы кое-что.

— Вы говорите так, будто все это очень просто.

— Разве? Но я не думаю так на самом деле. Я вижу, что вы находите эту тему весьма щепетильной.

Щепетильной? Нет, она находила эту тему скорее болезненной.

— Ему не нравилось то, что я общалась с его дедом. Он считал, будто я оказываю влияние на Клинтона Мэддокса. Как будто на этого человека можно было оказать влияние! Просто я проводила в обществе его деда куда больше времени, чем он сам.

— Фостер жил вместе с дедом?

— Да, они годами жили вместе. Мать Фостера Корделия Райс, выйдя замуж за Бенсона Мэддокса, переехала в дом Мэддоксов. Мне всегда давали понять, что Бенсон и его отец чудесно ладят и прекрасно понимают друг друга. Но когда Бенсона убили на войне, миссис Мэддокс покинула дом мужа и забрала с собой Фостера. Ему тогда было лет двенадцать-тринадцать. Тогда мне и стало известно, что миссис Мэддокс винила Клинтона Мэддокса в смерти мужа. Она считала, что он не сделал все возможное, чтобы уберечь сына. Она забывала о том, что Бенсон Мэддокс был взрослым, самостоятельным человеком и мог сам принимать решения. Корделия переложила всю ответственность за решение ее мужа на плечи Клинтона Мэддокса.

— Таким образом, она решила наказать Клинтона Мэддокса, отняв у него внука и лишив его возможности влиять на судьбу Фостера?

Рейчел оторвала взгляд от шитья и посмотрела на Уайатта.

— Мне трудно говорить о том, что именно руководило ею. Жена мистера Мэддокса умерла сразу же после женитьбы Бенсона на Корделии. Ситуация сложилась так, что всем в доме стала управлять эта женщина. В каком-то смысле она сделалась главой дома, ни одно решение не принималось без ее участия и ведома. На нее смотрели как на человека, чьим правилам и вкусам стоит следовать безоговорочно. Ее ценили очень высоко.

Уайатт вытянул под столом ноги и откинулся на спинку стула.

— Куда она переехала после смерти мужа?

— В дом родителей. Ее отец был удачливым торговцем, нажившим состояние на поставках продовольственных товаров горнякам. Мистер Райс и Клинтон Мэддокс никогда не были конкурентами, но они не были и партнерами. Полагаю, в свое время мистер Райс хотел инвестировать средства в «К. и К.», но мистер Мэддокс предпочел остаться единственным владельцем этой дороги. Деталей и подробностей я не знаю.

Рейчел снова наклонила голову и продолжила шить.

— Значит, миссис Мэддокс пыталась держать своего сына как можно дальше от его деда?

— Мне кажется, мистер Мэддокс не слишком-то и интересовался жизнью своего внука, когда он был ребенком, а позже, когда тот стал взрослым, мистер Мэддокс думал, что Фостер считает себя выше той работы, которой сам он посвятил всю жизнь. По его мнению, люди, ставящие себя выше других, выше работы, какой бы то ни было работы, лишены души.

— Вы тоже так считаете? — спросил Уайатт.

Рейчел ответила не сразу. Ее пальцы замерли, когда она обдумывала ответ.

— Да, я в принципе согласна с этим утверждением, — наконец проговорила она. — Фостер Мэддокс самый бездушный человек из тех, кого я когда-либо знала.

Уайатт увидел, что ее пальцы снова задвигались.

— Вы сказали, что отец Корделии был успешным торговцем. Не собирался ли он привлечь к своему делу Фостера?

— У Корделии Мэддокс есть две сестры и брат. Двое ее племянников должны были войти в бизнес мистера Раиса. А Фостеру, считала она, следует заниматься только железнодорожной компанией, и ее отец был того же мнения.

— Вероятно, сначала Фостер должен был стать партнером мистера Мэддокса?

— Такие мысли, разумеется, приходили в голову мистеру Мэддоксу, — сказала Рейчел. — Он никак не хотел, чтобы дело всей его жизни перешло к Чарльзу Райсу.

— Когда мистер Мэддокс стал включать Фостера в работу компании?

— После того как Фостер закончил учебу в колледже Уильяма и Мэри…

— Он учился в колледже Уильяма и Мэри? В самом деле?

— Мистер Райс приехал в Калифорнию из Виргинии. Это он заплатил за образование Фостера, а не мистер Мэддокс. Так уж случилось, что Фостер не смог поехать учиться в Йельском университете.

— Эта проклятая война, похоже, все никак не закончится.

Рейчел отвернулась, ее лицо сделалось печальным.

— Да, — тихо произнесла она, — …все никак не закончится.

Уайатт вдруг почувствовал, что сейчас ничего не нужно говорить. Он просто смотрел на Рейчел и молчал, движение ее пальцев каким-то непостижимым образом успокаивало его, вводя в состояние гипноза.

— А какое отношение имели ко всему этому вы, Рейчел?

— Но вы уже знаете. Вы ведь решили, что я была любовницей мистера Мэддокса.

— Да, так я и подумал. Вы читали договор и понимаете, почему я пришел к такому заключению. Мэддокс подвел меня именно к этой мысли.

Рейчел посмотрела на Уайатта.

— Я чувствую в вашем голосе сомнение.

Уайатт протянул руку и, взяв Рейчел за подбородок, слегка приподнял его. Она не отклонилась в сторону. Она прямо смотрела на него, и в ее темных глазах появилась насмешка.

— Так и есть. С некоторых пор я стал сомневаться в том, что вы были любовницей мистера Мэддокса.

— Хорошо. — Рейчел осторожно отодвинулась от шерифа и откинулась на спинку стула. Теперь Уайатт не мог до нее дотянуться.

— И это все, что вы можете сказать? — спросил он. — Вы не хотите больше ничего мне рассказывать?

Она пожала плечами.

— Помните, я спросила вас, имеет ли здесь, в Рейдсвилле, значение то обстоятельство, что женщина была чьей-то любовницей? Вы сказали, что это не имеет никакого значения, что это не важно. Так почему же вы сейчас так настойчиво требуете от меня прямого ответа? Мне кажется, ваш интерес выходит за пределы партнерских отношений.

Уайатт почувствовал, что его загнали в угол. И это ему явно пришлось не по вкусу. Раньше с ним никогда такого не случалось. Он ожидал, что Рейчел накинется на него с упреками, что он поверил, будто бы она состояла в любовной связи с мистером Мэддоксом. Но вместо этого она снова ускользнула от ответа, она предоставила ему возможность думать так, как ему заблагорассудится. Он уже не впервые наступал с этой женщиной на одни и те же грабли.

Взгляд Уайатта непроизвольно скользнул по бутылке ликера, стоявшей в шкафу. Он почувствовал искушение немедленно напоить Рейчел, чтобы выведать все ее тайны.

Рейчел успела перехватить этот взгляд.

— Вы хотите выпить?

— Господи, нет, — торопливо ответил он. — Если это предлагаете, вы, то мой план наверняка не сработает.

Немного подумав, Рейчел решила не обижаться на своего гостя. Она лишь тихо рассмеялась:

— Вы постоянно подозреваете всех и во всем, шериф. Впрочем, именно это качество помогает вам в работе. Не будь вы таким подозрительным, вы бы, возможно, не заметили, что в ресторане Лонгабаха происходило что-то не то.

Уайатт пожал плечами:

— Вероятно, вы правы.

— Я рада, что вы так профессионально исполняете свою работу, — просто сказала она. — И ценю вас за это.

— Неужели?

— Почему вас это удивляет? — Она снова перехватила его скептический взгляд. — Постараюсь высказаться яснее. Я ценю вас за то, что вы делаете для города. Правда, когда ваша подозрительность переключается на меня, я чувствую себя не в своей тарелке.

— Фостер Мэддокс считал вас любовницей его деда?

Рейчел глубоко вздохнула.

— Мне снова становится как-то неуютно, — мягко проговорила она, обращаясь скорее к себе, чем к Уайатту. — Да, именно так он и считал. Когда у мистера Мэддокса случился первый удар, Фостер подумал, что мои отношения с Клинтоном Мэддоксом изменятся самым кардинальным образом, и решил получить то, что принадлежала его деду.

— То есть вас?

— Да.

— Вас не интересовал Фостер? — В глазах Рейчел мгновенно промелькнула злость. — Фостер Мэддокс имел репутацию безжалостного человека.

— Фостер не интересовал меня. И вы дали правильный ответ на свой вопрос.

— Таким образом, как я понимаю, он какими-то своими действиями усложнил ваше положение.

Рейчел воткнула иголку в подушечку и сняла наперсток. Затем она самым внимательным образом осмотрела пришитое к вырезу пеньюара кружево. Удовлетворившись увиденным, она аккуратно свернула пеньюар и положила его на стол. Потом наконец подняла голову и прямо посмотрела в глаза Уайатту.

— Он сделал мое положение совершенно невыносимым. Все началось с того, что он стал приглашать меня в театр, на скачки, на балы. Многие женщины на моем месте с радостью откликнулись бы на подобное внимание, но я все время отвечала отказом. Тем не менее он продолжал настаивать на том, чтобы я повсюду его сопровождала. Я снова отказывалась. Тогда Фостер начал распускать обо мне всякие сплетни, он жаловался своему деду. А мистер Мэддокс к тому времени уже с трудом говорил, и все, что ему оставалось, — это слушать. Как-то раз Фостер сказал Клинтону, что я получаю большое удовольствие от общения с мужчинами, — по всей видимости, он имел в виду себя, — которые знают, как вести себя в постели. Это было очень тяжело. Потом он обвинил меня в том, что я присвоила фамильные драгоценности и взяла деньги, которые выдавались на содержание дома.

Ее рука сильно дрожала, и Рейчел с трудом подавила в себе желание прижать руку к груди. Ее губы мгновенно пересохли, а щеки покрылись ярким румянцем. Горло стиснул спазм, а в глазах появилась боль.

Тем не менее ее взгляд оставался прямым, и в нем угадывалась решимость.

— Спорить с ним не имело смысла. Он постоянно унижал меня. Избегать его мне никак не удавалось. В доме я нигде не могла от него скрыться. Слуги не могли вмешиваться в эти дрязги. Любой, кто попытался бы заступиться за меня, мог сразу потерять свое место. Единственным, кто мог помочь мне, был Клинтон Мэддокс, но он месяцами лежал недвижимым в своей постели. Фостер постоянно обливал меня грязью, говорил всем, что я сплю с его друзьями, называл меня шлюхой. Это было очень тяжело, но я терпела, продолжая ухаживать за Клинтоном. Когда же он стал угрожать моей матери, моей сестре и своему собственному деду, мое положение сделалось совершенно невыносимым. — Рейчел по-прежнему смотрела прямо в глаза Уайатту, но ее голос сделался совсем тихим. — Конечно, это ужасно, но меня стали посещать мысли об убийстве Фостера Мэддокса. Я представляла себе тысячи разных способов, какими я могла избавиться от него. Я хотела отравить его, застрелить из пистолета, столкнуть с лестницы, ударить по голове чем-нибудь тяжелым… Я хотела…

— Рейчел, — Уайатт произнес ее имя тихо, но твердо, — я понимаю. Вам не нужно…

— Нет, — резко оборвала она его. — Вы ведь хотел и знать все. А это означает, что вы должны слушать, хотя я понимаю, как вам это неприятно. Вы сказали, что я должна говорить вам обо всем, что меня беспокоит. Так вот это-то и беспокоит меня.

— Что ж, хорошо, — проговорил он. — Рассказывайте все.

— Я хотела убить его, — сказала Рейчел. — Но я была готова и к тому, что судья приговорит меня к смертной казни. Я была готова принять и то и другое.

Рейчел положила руки на стол и сжала их в замок.

— Мистер Мэддокс поправлялся, но поправлялся очень медленно. Тем не менее все замечали, что он шел на поправку. И он находил все новые и новые способы общения. Он мог что-то показывать глазами, то открывая их, то закрывая. Потом он стал шевелить пальцами, иногда сжимал мою руку. Так он выражал свою волю. Временами он становился очень разговорчивым, если так можно сказать. Используя все эти методы, мистер Мэддокс давал мне знать, что он все понимает и обо всем осведомлен. Когда человек лишен способности разговаривать, он становится более наблюдательным, и в нем просыпается умение слушать. И он стал поддерживать мое желание покинуть его дом.

— Да, — медленно проговорил Уайатт, — я понимаю. В этом нет ничего удивительного.

— Я должна была подумать о многом, — продолжала Рейчел. — Фостер продолжал угрожать мне, потому что я отказывалась спать с ним. Но пока я находилась в доме, он не мог сделать ничего плохого мистеру Мэддоксу. Я почти все время проводила у постели Клинтона.

— Господи, — тихо выдохнул Уайатт.

— Поддерживая мое желание уехать из Сакраменто, Клинтон Мэддокс пытался спасти меня. Моя мать и Сара тоже хотели, чтобы я уехала, и я понимала, почему они настаивали на этом. А вот выздоровление мистера Мэддокса осталось бы под вопросом, покинь я его дом. Без меня он оказался бы в полной власти Фостера.

Рейчел закрыла глаза и ущипнула себя пальцами за переносицу. Потом ее рука безвольно упала на колени. Взгляд Рейчел снова устремился на Уайатта. И в этом взгляде прочитывалась только усталость.

— Однажды, придя домой, Фостер сразу прошел в мою комнату. Я поняла, что он дома, только в тот момент, когда он вошел ко мне в комнату. Обычно кто-нибудь из слуг предупреждал меня, что он вернулся, и тогда я сразу же скрывалась в спальне мистера Мэддокса. Но в тот раз у меня не было возможности спрятаться от него.

Нахлынувшие на Рейчел воспоминания заставили ее на некоторое время замолчать. Уайатт терпеливо ждал продолжения.

— Он бросил на пол стул, а затем перевернул маленький столик и отшвырнул его в сторону, чтобы подойти ко мне ближе. Мне пришлось схватиться с ним, чтобы защитить себя. Я была готова к тому, что такое рано или поздно случится. Он собирался ударить меня…

— И? — наконец спросил шериф.

— И тогда я наклонила голову и бросилась на него. Я ударила его головой куда-то в середину груди. И через мгновение услышала странные звуки. Вероятно, это вышел весь воздух из его легких. Так быки бросаются на тореадоров. Я, правда, никогда не видела этого.

— Я видел, как бык атакует человека, — сказал Уайатт. — Именно так вы и сделали. А что было потом?

— Не удержавшись на ногах, он упал на спину и перестал дышать. Прошло несколько секунд, но он не поднимался. Сначала я подумала, что убила его, что он мертв. Потом, немного придя в себя, я обнаружила, что он стукнулся головой о выступающий угол мраморного камина. Было много крови, но он был жив. Через некоторое время он снова задышал. Я не убила его… Когда я поняла это, то осознала и то, что на самом деле я никогда бы не смогла убить его. В тот момент я ясно поняла одно: пришло время мне уехать.

Уайатт молчал, пытаясь осмыслить то, что она рассказала. Рейчел призналась ему в том, что она сделала, и в том, что она хотела сделать. И он не знал, какой из этих двух моментов удручал ее больше.

— И после этого вы уехали, — сказал он.

— Да. С тех пор как я уехала из Сакраменто, я ни с кем не поддерживала контактов. Я лишь передала через мистера Мэддокса несколько писем для своей матери и сестры. Ни с кем из них я не виделась. Если бы я попыталась наладить с ними связь, то Фостер сразу узнал бы об этом. Я не сказала им, куда я отправляюсь. Мое молчание было залогом и их безопасности.

— Рейчел, если даже половина того, что вы мне рассказали, правда, — а в вашей искренности и честности я ни минуты не сомневаюсь, — это означает, что он хотел лишь одного: получить вас. У него не было нужды убирать вас со своего пути, он просто хотел получить вас. Думаю, он не привык к отказам. Вы по-всякому пытались избавиться от него. Но единственное, чего вы не попробовали, — это лечь с ним в постель.

Ее подбородок дернулся вверх.

— Я думала и об этом. Но мне легче было бы убить его.

Рейчел дрожала от возбуждения. Ее глаза сделались такими сухими, словно в них насыпали песка.

— Вы захотели, чтобы я, так сказать, отчиталась перед вами, и я пошла у вас на поводу. Я позволила вам разбередить свои раны. Я глупо поступила, и мне стыдно за это, — Ее губы зашевелились, но она больше не произнесла ни слова.

Рейчел не заметила, что шериф поднялся со своего стула и встал у нее за спиной. Она обнаружила это только тогда, когда, быстро обернувшись, оказалась в его объятиях. Сначала она стала отталкивать Уайатта, потом предприняла попытку вывернуться из его рук, но он стиснул ее с такой силой, что у Рейчел перехватило дыхание. Мгновение, и она перестала сопротивляться. На ее глаза навернулись слезы, а по горлу пробежал спазм. Она уже была не в силах сдерживать рыдания.

Рейчел почувствовала его горячее дыхание на своей щеке, он принялся что-то шептать ей на ухо. Она не разбирала его слов, но почему-то его быстрый шепот подействовал на нее умиротворяюще. Единственное, что она поняла по тембру его голоса: он не собирался ни утешать ее, ни успокаивать.

Казалось, он просто хочет защитить ее и придать ей уверенности в себе, вобрать в себя ее боль, погасить в ней гнев и ненависть к себе самой.

Постепенно Рейчел стала успокаиваться. Промежутки между ее всхлипами становились все длиннее, и она уже могла дышать глубже. Она положила голову ему на плечо и продолжала плакать почти беззвучно. Уайатт не предложил ей носового платка, и ее слезы промочили ему рубашку.

Рейчел достала свой носовой платок и вытерла им глаза. Когда она захотела освободиться из кольца его рук, он отпустил ее.

— Мне, наверное, теперь лучше уйти.

Она кивнула. Но шериф по-прежнему не двигался. Опустив голову, Рейчел обнаружила, что все еще продолжает держать его за локоть. Это было странно, но ей не хотелось отпускать его.

— Завтра, — наконец проговорила она, — мы ничего не будем менять в своих планах. Мне по-прежнему хочется, чтобы вы присутствовали на моей встрече с мистером Клеем и мистером Кирби.

— Я приду. Завтра я скажу вам, в котором часу состоится эта встреча.

— Хорошо.

Уайатт кивнул и направился к кухне.

— У вас есть какие-нибудь брюки?

— Брюки? — Она проводила его взглядом, ее брови съехались к переносице. — Это для меня? Но с какой стати…

Он поднял руку, пресекая все ее дальнейшие расспросы. Другой рукой он снял с крючка свое пальто.

— Они вам понадобятся завтра. Встреча с работниками железной дороги займет у нас не больше часа, а потом в нашем распоряжении целый день. И мы сможем осуществить то, что я задумал. — Шериф окинул Рейчел критическим взглядом. — Полагаю, у старшего сына Теда Истера тот же размер, что и у вас. Попробую у него одолжить для вас пару саржевых брюк.

— Но я не собираюсь надевать брюки Тео.

Увидев, что Рейчел начинает сердиться, Уайатт рассмеялся.

— Нам придется немного прогуляться пешком. Не так уж и далеко, правда. Но за пределы города. Законом запрещается разбрасывать свинец на территории города.

— Разбрасывать свинец?

— Стрелять.

— Вы собираетесь увести меня в горы и там застрелить?

— Да, я собираюсь увести вас в горы. Там для начала я научу вас стрелять.

У Рейчел слегка приоткрылся рот.

— Вы это серьезно?

— Я действительно хочу научить вас стрелять. — Он вежливо приподнял шляпу. — Увидимся в церкви, Рейчел.

Лютеранская церковь была основана еще в те времена, когда первым поселившимся в Рейдсвилле шахтерам приходилось топтаться в грязи под брезентовым навесом, чтобы послушать пастора Дууна. Сейчас же о тех годах напоминало лишь ее месторасположение на Тент-Черч-роуд. Иммигранты из Норвегии и выходцы из Миннесоты приходили сюда после тяжелой недели работы и беспробудного пьянства, чтобы обратиться к Богу со своими скромными просьбами.

Пастор Дуун, возраст которого уже приближался к шестидесяти, по-прежнему проводил службы в утренние часы по субботам. Его хорошее здоровье и верность своему делу сыграли ключевую роль в вопросе укрепления влияния церкви в городе. Надежность и стабильность были именно теми качествами пастора Дууна, которые высоко ценились его паствой и обеспечивали ему постоянный доход.

Когда мимо Рейчел проносили чашу для сбора пожертвований, она вовремя вышла из своей задумчивости, чтобы положить несколько монет и затем встать вместе с остальными прихожанами, готовившимися вознести хвалу Господу. Она наклонила голову и осторожно посмотрела в ту сторону, где стоял Уайатт Купер в окружении членов семьи Битти. Он слегка подался вперед, и Рейчел стал виден его словно высеченный из камня профиль. Скромная и в то же время самодовольная улыбка, игравшая на его губах, свидетельствовала о том, что он прекрасно знает, что Рейчел смотрит на него.

Когда служба закончилась, Рейчел встала в очередь прихожан, желавших пожать пастору руку и поблагодарить его за вознесенную к Господу прекрасную молитву. Рейчел специально встала позади сэра Найджела Пенниуорта и впереди Трейси и Арти Шолтеров, чтобы позже по выходе из церкви завязать с ними разговор. Но каким-то непонятным образом вскоре за ее спиной появился Уайатт. По всей видимости, долгое и прочувствованное обращение сэра Найджела к священнику облегчило шерифу его маневры.

Уайатт не стал заговаривать с ней, но она постоянно чувствовала его присутствие за спиной. Когда Рейчел подошла к пастору и протянула ему ладошку, священник взял в обе ладони ее руки и позволил своей прекрасной прихожанке высказать все, что она думала о его проповеди.

Пастор Дуун пожелал Рейчел успешного осуществления ее замыслов, касающихся шахты и железной дороги. После этого Рейчел вышла из церкви в залитый солнцем дворик.

Догнав Рейчел, Уайатт быстро прошептал ей на ухо:

— Лгунья.

Рейчел бросила на него смущенный взгляд.

— Почему вы пошли за мной? И я вовсе не лгунья.

Уголок его губ слегка приподнялся.

— Скажите мне, какая часть проповеди затронула ваше сердце? Вы ведь, кажется, именно в таких словах выразили свою благодарность пастору Дууну?

— Вы стояли за моей спиной и прекрасно знаете, что я ему сказала.

— Будем считать, что меня там не было. — Его голос снова перешел в шепот. — Лгунья. — Он усмехнулся, когда Рейчел попыталась незаметно оттолкнуть его от себя локтем.

Рейчел замедлила шаг, чтобы никто не подумал, что она пыталась сбежать от шерифа, хотя именно это она и собиралась сделать.

— Мне не нужны сопровождающие, я сама могу добраться до дому.

— Рад слышать это, так как мне в другую сторону.

— В другую сторону?

— Да, и я тороплюсь. — Уайатт намеренно отошел от нее подальше, когда они оказались рядом с указательным столбом. — Подойдите сюда. У меня есть кое-что для вас. — Он открыл сумку, висевшую у него на плече, и достал из нее туго скрученные брюки. — Вот взгляните. Миссис Истер говорит, что они чистые и что вам не нужно их возвращать.

Рейчел не протянула руки, чтобы взять брюки, а продолжала стоять и молча смотреть на туго скрученный сверток.

— Я не возьму это, — наконец сказала она.

— С вашей стороны это очень невежливо, Рейчел. Энн Мэри непременно узнает об этом и обидится.

Вспыхнув, Рейчел выхватила из рук Уайатта сверток и сунула его себе под мышку.

* * *

Джона Клея и Сэмюела Кирби наняли на работу в то время, когда железная дорога еще строилась. Рейчел не стала скрывать то обстоятельство, что ее очаровывали рассказы этих двух людей о тех далеких днях, которые стали уже историей. Инженеры поведали ей о том, что прокладывать дорогу в горах было невероятно тяжело. Иногда на трудных участках строилось всего лишь по нескольку миль дороги в день. Случалось, что обваливались тоннели, а время от времени оползни повреждали уже проложенные рельсы. На строительство одного моста уходило порой несколько месяцев.

Все эти рассказы перемежались поеданием бараньих ножек с подливкой из смородинного желе, картофеля, лимской фасоли и домашней выпечки.

Инженеры говорили о поезде номер четыреста семьдесят три и «Адмирале» с такой страстью, с какой можно говорить только о деле всей жизни. Не забыли они рассказать и о «темпераментах» своих основных локомотивов, и об особенностях основных участков пути, о том, на каких отрезках следовало добавить жара в котлы, на каких — уменьшить, чтобы миновать опасные участки плато, на котором располагался Денвер. Они были хорошо осведомлены об имевшихся на пути следования поездов водонапорных башнях и о том, что надо было делать, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии. Перед подъемом к Рейдсвиллу, как выяснилось, следовало пополнять котлы локомотивов водой.

Рейчел была благодарна Уайатту за то, что он взял организацию и проведение этой встречи в свои руки. Он осторожно подводил ее к тому, чтобы она задала нужный вопрос в нужное время. Ее деловая хватка привела в восторг Клея и Кирби, но сама Рейчел прекрасно отдавала себе отчет в том, что она лишь следовала указаниям Уайатта и шла проложенной им дорогой.

— Если вы не возражаете, мисс Бейли, — проговорил Сэм Кирби, — то я расскажу вам о том, что нас уже давно беспокоит.

— Сделайте милость, расскажите, — кивнула Рейчел. — Я очень огорчусь, если не узнаю этого.

— После того как вы пригласили нас на чудесный обед и выслушали все наши скучные истории, с нашей стороны было бы невежливо не сказать вам того, что мы охотно станем работать для человека, которого мистер Клинтон Мэддокс выбрал своим преемником. Нас весьма огорчил тот факт, что Фостер Мэддокс после смерти мистера Клинтона Мэддокса уволил с работы на линии большое количество хороших операторов и заменил их послушными ему людьми, лояльно относящимися к проводимой им политике. Может быть, это и правильно, если смотреть на данное обстоятельство из кабинета мистера Фостера Мэддокса. Но из кабины локомотива, в которой сидим мы с Джоном, это видится с несколько иной точки зрения.

— Я поняла вас, — проговорила Рейчел. — И вас беспокоит, что я последую примеру мистера Фостера Мэддокса?

— Именно так, мисс Бейли. Нас, надо сказать, обрадовал тот факт, что рейдсвиллская ветка не будет принадлежать Фостеру Мэддоксу. Но с другой стороны, мы опасаемся, что вы можете пойти по его стопам.

Рейчел перевела взгляд с Джона на Сэма и затем обратно с Сэма на Джона.

— Пусть все тогда идет к дьяволу? Да? Такие мысли бродят в ваших головах?

— Что-то вроде того, мэм.

— Вы и сейчас так думаете?

— Да нет, мэм. Мы не хотели бы, чтобы этим все закончилось. По крайней мере я не хочу этого. Да и Джон толкает меня сейчас под столом ногой. Уверен, что и он не хочет такого конца. Мы рады, что будем работать на вас. Просто мы хотели бы предложить вам кандидатуру человека, который может организовать нормальную работу на нашем участке дороги.

Облегченно вздохнув, Рейчел проговорила:

— Это как раз то, над чем я сейчас думаю. Так кого вы хотели предложить мне?

— Что ж, мы назовем вам его имя, но боюсь, оно вам не слишком понравится, так как этот человек немного помешался на вас, мисс Бейли. Эйб Дишман.

 

Глава 8

— Что это, черт возьми, на вас надето, Рейчел? — Уайатт приподнял шляпу и провел рукой по выгоревшим на солнце волосам. — Что это такое, черт побери?

— Вероятно, вы не слишком внимательно слушали проповедь пастора Дууна. Он всегда напоминает, что сквернословие не лучшая привычка. — Она закрыла за собой дверь и вышла на крыльцо. Уайатт продолжал рассматривать ее, сидя на лошади. Выражение лица Рейчел оставалось сдержанным, а поза — полной достоинства. Этот его взгляд слегка косящих глаз вызывал у Рейчел легкое раздражение и заставлял ее нервничать. — Разве со мной что-то не то? Я надела брюки, как вы и хотели.

Уайатт снова водрузил шляпу на голову.

— Мне трудно это объяснить. Может, стоит подтянуть вверх этот мешок, который на вас надет?

— Это рабочая одежда.

Уайатт покачал головой и показал рукой на накидку, которую Рейчел набросила на плечи:

— А как называется это?

— Это называется мантилья. — Рейчел поправила застежку у шеи, сделанную в виде лягушки, затем расправила складки пелерины на груди и плечах.

— Гм-м… Кажется, эта штука сшита из бархата.

— Так и есть. Мне в ней будет тепло.

— И у нее есть подкладка. Вероятно, атласная. Я видел, как мелькнуло что-то красное, когда вы застегивали мантилью на груди.

Рейчел раздраженно выдохнула, ее ноздри слегка дрогнули.

— Это так важно?

— Я не знаю, важно ли это, но это очень интересно. А у вас имеется пара перчаток? — Когда Рейчел достала из кармана пару мягких красных и очень маленьких перчаток, Уайатт прижал ладонь к губам, чтобы подавить приступ душившего его смеха. — А у вас есть перчатки для работы?

— Есть, но они слишком грубые. Мне будет в них неудобно учиться стрелять. В них я могу случайно пристрелить вас.

В этот момент глаза Рейчел на мгновение вспыхнули, потом она повернулась к Уайатту спиной и убежала в дом. Шериф похлопал по шее своего черного мерина:

— Ты видел это? Разве я не прав? — Рейдер покачал головой и громко фыркнул. — Все правильно. Если бы у тебя не отрезали яйца, то ты почувствовал бы то же, что чувствую я.

Пока Рейчел переодевалась, Уайатт проехал к источнику и набрал во фляжку холодной воды. Он позволил Рейдеру вдоволь напиться и выпил сам немного воды, а потом внимательно осмотрел ружье.

Он успел убрать ружье в чехол, когда услышал за спиной шаги Рейчел и обернулся. Увидев ее, он буквально потерял дар речи.

Рейчел предстала перед ним в черной шляпе с широкими полями и в кожаной куртке, воротник которой был сзади немного приподнят. Пока она застегивала пуговицы, шериф успел заметить, что под курткой были надеты ослепительно белая рубашка и голубовато-серый жилет. Теперь на ней были черные шерстяные брюки, аккуратно заправленные в ботинки. Словно пораженный молнией, Уайатт продолжал молча смотреть на нее, пока она доставала из карманов куртки черные перчатки для верховой езды, а затем стала неторопливо надевать их на свои изящные руки.

— О Пресвятая Дева Мария…

— Это не может польстить мне, шериф.

— Уайатт, — поправил он ее. — На вашем месте я бы почел это за комплимент.

Губы Рейчел сложились в насмешливую улыбку. Холодные глаза Уайатта снова заскользили по ее фигуре.

— Откуда вы взяли эти вещи?

— Не забывайте, что я уже провела здесь зиму и теперь хорошо знаю, какие вещи мне необходимо иметь. — Она показала рукой на его лошадь: — Я не умею ездить верхом. Надеюсь, вы догадывались об этом, когда говорили мне, что мы не собираемся ехать далеко.

— Мы действительно не собираемся ехать далеко, — проговорил он, стараясь не смотреть на Рейчел. Затем он подал ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь. — Идите сюда. Вставляйте ногу в стремя, и я помогу вам сесть на лошадь позади меня.

— Но мы же хотели идти пешком?

— Я передумал.

Недовольно поморщившись, Рейчел подала ему руку. С опаской поглядывая на Рейдера, она подошла ближе.

— Не смотрите на лошадь, — скомандовал Уайатт. — Смотрите на меня.

Одно мгновение, и шериф усадил ее на лошадь позади себя.

— Держитесь за меня, — бросил он через плечо.

Рейчел окинула взглядом спину Уайатта и спросила себя, за что же именно она должна держаться. Пиджак плотно облегал его плечи, а в области талии он слегка топорщился. Пока она размышляла над этой дилеммой, Уайатт взял ее руки и положил их к себе на бока. Таким образом, ее руки оказались практически в его карманах. И теперь Рейчел ничего не оставалось, как плотнее прижаться к спине шерифа.

Теперь она была полностью во власти этого человека.

Ехать на лошади вместе с шерифом, подумала Рейчел, было почти так же приятно, как и находиться в его объятиях.

— Вам удобно? — поинтересовался Уайатт.

— Да, все отлично.

— Смотрите по сторонам. Я не видел более красивых мест.

— Да, здесь красиво. Мы едем к шахте? Я никогда не бывала там.

— Нет, не к шахте. Не думаю, что там вам очень понравится, когда вы туда доберетесь. В последний год часто проводились взрывные работы, для чего использовались гидравлические пушки. Это изуродовало местность вокруг шахты, и теперь земля вся в шрамах и рубцах. Но так было надо, чтобы добывать серебро и золото. Я свожу вас туда как-нибудь, но только не сейчас. Обещаю.

Когда лошадь начала подниматься в гору, Рейчел плотнее прижалась к Уайатту.

— Вы ездите сюда, когда совершаете объезд местности по четвергам?

— Не только сюда.

Рейчел с удовольствием прислушивалась к его спокойному, чуть хрипловатому голосу, когда он рассказывал ей о разных породах сосен, произрастающих в горах. Это действовало на нее успокаивающе. Величественные деревья росли поодиночке и группами. Иногда гиганты смыкались вдоль дороги плотной, непроходимой стеной. Особенно сильное впечатление на Рейчел произвели желтые сосны, поднимавшиеся ввысь на сто восемьдесят футов. Их кора напоминала чешую дракона. Когда лошадь поднялась по склону еще выше, внимание Рейчел привлекли отдельно стоящие сосны. Их стволы были ниже, чем у желтых сосен, а ветви выглядели извитыми и напоминали крючковатые пальцы. Им приходилось бороться с непогодой, дождями и ветрами, которые и придали им столь необычную, замысловатую форму.

Уайатт также рассказывал Рейчел о пихтах и можжевельнике, о том, какой бывает у этих деревьев хвоя, шишки и семена. Рейчел вдруг вспомнила, что сказала ей Молли об Уайатте: «Он очень умный и знает все обо всем».

— Вы провели здесь много времени, — проговорила она.

— Последние восемь лет я приезжал сюда каждый четверг.

— Гораздо больше, чем я думала. Молли рассказала мне, что вы член Ассоциации детективов Скапистых гор. Вы, вероятно, знаете эти горы как свои пять пальцев.

Он усмехнулся:

— Вы недооцениваете размеры этих гор. Даже та их часть, которая располагается здесь, в Колорадо, гораздо больше, чем вы думаете. Скажем так: некоторые места я знаю лучше, чем другие. Я сделал тут много снимков.

— Вы фотографируете? Это правда?

— Я, вероятно, сделал сотни фотографий, но я никогда их не считал.

Рейчел обнаружила, что ехать на лошади гораздо удобнее, если не думать об этом. Она повернула голову и оперлась подбородком о плечо Уайатта.

— А где вы научились фотографировать?

— Впервые я взял в руки фотоаппарат, когда была война.

Рейчел ожидала какого угодно ответа на свой вопрос, но только не этого. Она мысленно произвела в голове кое-какие подсчеты.

— Вам, должно быть, было тогда лет тринадцать-четырнадцать.

— Мне было двенадцать. Тогда многие мальчишки, мои ровесники, уже принимали участие в военных действиях. Так случилось, что я стал помощником Мэтью Брэди. Таскал его треножник и объективы, перегонял его фургон, когда это было необходимо, и учился у него тому, чему он хотел научить меня.

Рейчел кое-что слышала о Мэтью Брэди. Если Уайатт помогал ему, значит, видел заваленные трупами поля сражений. Работая вместе со знаменитым фотографом тех времен, он видел и понял многое в этой жизни.

Неожиданно Уайатт натянул поводья и остановил лошадь на небольшой поляне, по краю которой пробегал ручей.

— Остановимся здесь.

Потрепав Рейдера по шее, шериф привязал поводья к лежащему на земле дереву.

— Я привез с собой несколько вещей, которые можно использовать как мишени. Вот возьмите пистолет и подержите в руках, а я пока расставлю мишени. — Шериф достал из кобуры «кольт» и протянул его Рейчел. Он думал, что она станет противиться и не возьмет в руки оружие, но Рейчел шагнула к нему и взяла пистолет. — Он не заряжен, — успокоил ее Уайатт. — Я на всякий случай достал из него пули. Мне не хотелось, чтобы вы нажали на курок еще до того, как я научу вас стрелять.

— Что это за пистолет? — спросила Рейчел, крутя «кольт» в руках. — Он тяжелый.

— Некоторые называют его «миротворцем», но существует много его вариантов. Этот сорок четвертого калибра. — Уайатт аккуратно расставил пустые банки из-под кофе и консервов на выступах скалы на разных уровнях и расстояниях. — Я решил, что вам этот пистолет подойдет лучше всего. Другие могли оказаться для вас слишком тяжелыми и большими.

— У него рукоятка из слоновой кости.

— Правильно. И если вы присмотритесь повнимательней, то заметите, что она инкрустирована жемчугом. — Он вложил рукоятку ей в ладонь и обхватил ее руку сверху своими пальцами. — А теперь положите большой палец на затвор, а указательный палец на курок. — Уайатт отошел на шаг назад и позволил Рейчел вытянуть вперед руку с пистолетом. — Потяните на себя курок.

Она выполнила его команду.

— Он не работает. — Рейчел попыталась еще раз нажать на курок и потом еще раз.

— Это потому, что вы не нажали на затвор.

— Оказывается, нужно произвести столько действий, чтобы выстрелить из пистолета? Это не слишком-то удобно.

— Это только сначала кажется неудобным и утомительным, но все приходит с опытом. Затвор вращает цилиндр, и патрон ложился в ствол. Потом вы нажимаете на курок, и пуля вылетает из дула. Спусковая скоба установлена для обеспечения безопасности того, кто производит выстрел. — Он убрал ее палец с затвора и нажал на него сам, чтобы продемонстрировать, как нужно оттягивать назад затвор. — Некоторые люди, пытаясь обеспечить себе преимущество при стрельбе, убирают спусковую скобу. Но проблема состоит в том, что очень часто они отстреливают какую-нибудь часть тела, опуская пистолет в кобуру. — Он убрал свой палец с затвора и переместил туда палец Рейчел. — А теперь вперед. Стреляйте!

— Думаете, таким образом я смогу защитить себя от Фостера Мэддокса?

— Полагаю, вы сможете сделать это, если возникнет такая необходимость.

— Вряд ли Фостер станет искать меня здесь.

— Хотите сказать, что он не станет вас больше преследовать? — спросил Уайатт. — Я в этом сильно сомневаюсь. Вполне возможно, что он пошлет сюда кого-нибудь из своих людей. Вы живете в доме, который стоит особняком, на отшибе. Рядом с вами почти нет жилых домов. — Уайатт подошел к Рейчел и встал около нее. — Разумеется, я всегда готов переселиться в ваш дом. Так мне самому было бы спокойнее.

— Я уверена, это не понадобится, — сухо заметила она. — Но как бы то ни было, все эти соображения заставляют меня с большим энтузиазмом учиться стрелять из пистолета.

Уайатт ухмыльнулся:

— Что ж, я рад, что смог оказаться вам полезен. — Он взял Рейчел за локоть и заставил ее вытянуть руку с пистолетом. — Во что бы вы хотели выстрелить?

— В баночку из-под кофе. — Рейчел выбрала такую цель, потому что эта мишень была больше других. Она подняла руку и прицелилась.

— Целясь таким образом, вы попадете не в баночку из-под кофе, а в край этого утеса, который напоминает голову Неда Бомона.

Рейчел отметила про себя, что выступ и в самом деле сильно походил на голову Неда. Эта часть горы имела несколько необычные пропорции, которые и наталкивали на такое сравнение. У этой «головы» даже имелись «уши».

— Ваша рука дернется назад и немного вверх, когда вы выстрелите. Таким образом, вы должны целиться чуть ниже мишени. Например, если вы хотите выстрелить мужчине в грудь, то вы должны целиться в низ его живота.

— А если я хочу выстрелить ему в низ живота?

— У вас всегда в запасе целый набор колкостей. — Уайатт потянулся вперед, слегка наклонился над плечом Рейчел и заглянул ей в лицо. Ее щеки были такими красными, что об них можно было обжечься. Он лишь покачал головой. — Хорошо. Как ваша рука? Вы приготовились?

— Да, я готова.

Уайатт отпустил локоть Рейчел и шагнул назад.

— Еще раз наведите на цель пистолет. Потом нажимайте на затвор и только после этого тяните на себя курок.

Рейчел выпустила все пули, но так и не попала в банку из-под кофе. Она разочарованно вздохнула.

— Покажите мне, как это нужно делать.

— Хорошо, я покажу вам. Зарядите для меня пистолет.

Она вложила в «кольт» патроны и отдала его шерифу.

— Выберите для меня мишень.

— Банка подойдет?

— В какую букву мне целиться? Здесь их четыре.

Она нахмурилась.

— Что вы хотите этим…

Неожиданно она поняла, что Уайатт намеревался целиться не в банку, а в одну из букв на банке. На зеленой банке из-под кофе были видны четыре большие черные буквы: К-О-Ф-Е.

— «О», пожалуйста, — сказала она. — Вторая буква.

— Вы женщина с характером, — ухмыльнулся Уайатт.

Когда он выстрелил, Рейчел едва не подпрыгнула на месте.

Банка из-под кофе подскочила вверх, перевернулась несколько раз и исчезла за выступом горы.

— Ждите здесь, — бросила она и побежала искать банку.

Уайатт опустил «кольт» и стал ждать возвращения Рейчел. Когда она бежала к скале, а потом, нагнувшись, искала банку в траве, шериф с удовольствием наблюдал за ней и пришел к выводу, что в своих черных брючках она выглядит неотразимо. Когда Рейчел вернулась, Уайатт уже успел немного успокоиться.

Рейчел с удивлением крутила в руках банку. Вместо буквы «О» на банке зияла дыра. И даже держа доказательство в руках, она не хотела верить своим глазам.

— Это невозможно, — наконец проговорила она.

— Получается, что возможно, — сказал Уайатт. — Могу добавить, что сейчас мне просто немного повезло. Обычно я не столь меток.

Она отнесла банку на выступ скалы и снова вернулась к Уайатту.

— Сделайте это еще раз.

— Теперь, полагаю, вы не станете подпрыгивать? — Не дожидаясь ответа, шериф поднял руку и произвел еще один выстрел. Баночка из-под кофе подпрыгнула вверх и перевернулась. Затем все остальные банки, одна за другой, стали подпрыгивать и крутиться в воздухе.

Рейчел открыла рот и, не отрывая взгляда, смотрела на пляшущие банки. И в этом взгляде сквозило восхищение.

— Я тоже так хочу, — проговорила она, протягивая к пистолету руку.

— Вы позволите мне помочь вам?

— Пожалуйста, — сказала она. — Я с удовольствием воспользуюсь вашей помощью.

Забирая у нее из рук «кольт», Уайатт почувствовал, что ее пальцы холодны как лед.

Он положил «кольт» в кобуру, а патроны в карман.

— Дайте мне ваши руки.

Он сложил ее ладони вместе, как будто для молитвы, и накрыл их своими большими и крепкими руками. Глядя ей прямо в глаза, Уайатт потер ее руки. Когда тепло потекло в ее тело, Рейчел вдруг почувствовала, что ее колени обмякли и начали слегка дрожать. Она сжала губы и закрыла глаза, позволив этому приятному теплу обволочь себя.

— Так хорошо? — спросил он.

— Мм… — Она заставила себя открыть глаза. Холодные голубые глаза хищника пристально смотрели ей в лицо. На губах шерифа играла улыбка. Рейчел подумала, что эта ситуация просто забавляет его. — Да, так хорошо, — проговорила она и попыталась высвободить руки из его ладоней. Он отпустил ее.

Уайатт удовлетворенно кивнул и предложил:

— Положите руки в карманы, а я заряжу оружие. — Снова достав из кармана пистолет, он вложил в него всего один патрон.

— Почему только один? — спросила она.

— Потому что вы выстрелите только один раз.

Шериф проговорил это с такой уверенностью в голосе, что у Рейчел даже не возникло мысли противоречить ему. Более того, она вдруг обнаружила, что ей нравится подчиняться этому человеку. Пистолет показался сейчас Рейчел невероятно тяжелым, и ее рука несколько раз дрогнула. Заметив это, Уайатт стал слегка поддерживать ее под локоть, как он делал это в самом начале, когда она собиралась произвести первый выстрел. Рейчел почувствовала его теплое дыхание на своей щеке.

— Снова баночка из-под кофе? — спросил он.

— Да.

Он опустил ее руку вниз примерно на один дюйм.

— Итак, одним пальцем нажимайте на затвор. — Когда она выполнила его команду, он накрыл ее руку своей ладонью и тоже большим пальцем нажал на затвор. — Потяните его назад. Отлично. Ваш указательный палец на курке?

— Да, — тихо прошептала Рейчел.

— Не закрывайте глаза, — сказал он голосом, который был гораздо громче ее взволнованного шепота. — Дышите спокойно, не задерживайте дыхание. — Когда она начала выдыхать, Уайатт отдал ей последнюю команду: — Надавите на курок.

Рейчел так и не поняла, что произошло вначале, а что потом. Ей почудилось, что сначала подпрыгнула банка, а потом она услышала голос Уайатта, отдающий последнюю команду. Она только почувствовала удар в плечо. Но прижавшееся к ней тело Уайатта сделало отдачу не такой ощутимой. Она, похоже, даже вскрикнула, но ей показалось, что этот радостный ликующий голос принадлежал не ей. Быстро обернувшись, она обхватила Уайатта руками за шею, и он был вынужден отступить на шаг назад, чтобы не упасть.

Она засмеялась, и ее веселый смех стал лучшим доказательством того, что наконец она смогла получить то, к чему так стремилась. Ее губы быстро скользнули по его щеке.

Если бы Уайатт смог устоять перед искушением, то эти радостные объятия ничем бы не закончились. Но устоять он не смог — он потянулся к ней, и их губы встретились. Казалось, что между ними проскочила искра, плечи Рейчел вздрогнули. Ее шляпка упала на землю, и Уайатт обхватил ее голову руками. Его губы двигались поверх ее губ, плотнее прижимались к ее рту, ласкали его, и Рейчел впервые осторожно ответила на его поцелуй.

— Не закрывай глаза, — прошептал он.

Рейчел посмотрела на него. Он был так близко от нее, что она даже смогла увидеть свое отражение в его потемневших глазах. Это был Уайатт. Уайатт. И она позволяла ему обнимать себя. Ее глаза широко распахнулись.

Он наконец оторвался от ее губ, посмотрел на нее, а затем потерся носом о ее нос и улыбнулся.

— Ты дышишь? — спросил он, продолжая улыбаться.

Он положил руки на ее ягодицы и с силой стиснул их, ее ноги прижались к его бедрам. Рейчел втянула в себя исходящий от него запах. Запах хвои, кожи и мужчины. Откуда-то из глубины ее горла вырвался тихий стон. Каждое его прикосновение отзывалось в ней горячими щекочущими волнами, которые опускались к шее и груди. Она и не подозревала, что способна испытывать подобные ощущения. Потом эти волны проникали все дальше, двигались к низу живота, ногам и заканчивались на пальцах ног.

Он взял в руки ее голову и затем снова потянулся к ней губами. Ее губы, слегка припухшие, красные и влажные, раскрылись ему навстречу. Ее дыхание смешалось с его дыханием.

Он слегка наклонил ее голову, нашел небольшую чувствительную ложбинку под ее ухом и прижался к ней губами. Затем его губы заскользили по ее шее. Продолжая целовать Рейчел, он осторожно подтолкнул ее к стволу высокой сосны, росшей в двух шагах от них.

Его язык проник к ней в рот, коснулся ее языка, сплелся с ним. Его тихий стон замер в ее горле. Уайатт чуть сильнее прижался к ней бедрами.

Ноги Рейчел сделались ватными, и внезапно закружилась голова. Она почувствовала странную слабость в теле. Она гладила его лицо, а он принялся расстегивать пуговицы на ее куртке. Его пальцы, скользившие по ее груди, проникли под куртку, а затем под ее шерстяной жилет и замерли. Теплая волна пробежала по ее груди.

От волнения у нее пресеклось дыхание. Уайатт почувствовал это, наклонил голову и снова прикоснулся губами к ее рту. Этот поцелуй был таким легким, что, казалось, это ветер тронул ее губы. Она со страстью, с какой-то жадностью стала отвечать на его прикосновения.

Уайатт расстегнул пуговицы на ее рубашке и распахнул ее. Его пальцы скользнули под тонкую ткань. Что-то тихо пробормотав, он прижался своим лбом к ее лбу.

Рейчел хорошо понимала, что огорчило его. Она накрыла его руки ладонями и осторожно оттолкнула их от себя. Уайатт не сопротивлялся.

— Что это на тебе, черт возьми, надето, Рейчел? — проговорил он, пытаясь выровнять дыхание.

— Корсет.

— Это не корсет, а кольчуга.

Она спокойно улыбнулась. Уайатт был прав.

— Стальные ребра.

Уайатт поднял голову и пристально посмотрел на Рейчел.

— Мне хочется трогать тебя.

— Я знаю.

— Мне показалось, что и ты меня хочешь.

— Возможно, ты прав, — тихо проговорила она. — Ты, разумеется, прав.

— Но в чем тогда дело?

Она оттолкнула его руки и запахнула на груди рубашку.

— Это не должно случиться.

— Господи, Рейчел…

Прислонясь к дереву, Рейчел следила, как Уайатт шел к своей лошади. Его спина выглядела напряженной, руки были засунуты в карманы.

— Мне очень жаль! — крикнула она ему вслед. Уайатт пожал плечами, и Рейчел поняла, что он ее услышал.

В понедельник на следующее утро Рейчел встретилась с Эйбом Дишманом. Она нашла его в ресторане Лонгабаха. Он сидел за столиком и в гордом одиночестве поедал свой завтрак. Неда нигде не было видно. Так как партнера для игры в шашки у Эйба не было, Рейчел подсела к нему за столик и над шахматной доской изложила ему свое предложение.

— Мистер Клей и мистер Кирби сказали, что вы принимали участие в строительстве рейдсвиллской железнодорожной ветки.

— Они все правильно вам сказали. Я знаю каждый дюйм этой дороги. Я даже какое-то время работал на станции. — Он опустил голову и принялся изучать шахматную доску. — Пару лет назад Мэддокс нанял нового менеджера. Вероятно, Джон и об этом сказал вам.

— Детали Джон опустил.

Эйб пожал плечами и заерзал на стуле.

— Бен Кромуэлл — так зовут нового менеджера — не слишком-то интересовался моим мнением и моими предложениями.

— Вашими предложениями? Думаю, я с большим вниманием отнесусь к разумным предложениям с вашей стороны.

— Ничего не скажу по этому поводу, мисс Бейли. Вряд ли я смогу указывать вам, что вы должны делать и какую позицию занимать… — Эйб густо покраснел. — Вы понимаете меня? Не думаю, что я вам стану это говорить.

— О, я все поняла. Если вам захочется поделиться своими соображениями… — Рейчел быстро сжала губы, чтобы подавить улыбку, — вы могли бы найти общий язык с мистером Кромуэллом.

— Нет. Это вряд ли. Он не хочет принимать во внимание то обстоятельство, что эта железнодорожная ветка особенная. Что она требует куда большего внимания, чем остальные части линии.

— Что ж, возможно, это и в самом деле так, — заметила она. — Ее длина всего шестьдесят миль.

— Семьдесят три с четвертью. Она проходит по одному мосту, трем тоннелям, на пути следующих по ней поездов имеются две водонапорные башни. Эта дорога связывает Рейдсвилл с большим миром, и она приносит хорошие доходы семье Мэддокс. Мне кажется, этого достаточно, чтобы обратить на нее пристальное внимание.

— Я правильно поняла, что это мистер Фостер Мэддокс нанял Бена Кромуэлла?

— Вы все правильно поняли, мисс Бейли. На эту ветку обратят внимание только тогда, когда что-нибудь на ней случится.

Уголком глаза Рейчел заметила, что дверь в ресторан открылась и в зале появился Уайатт Купер. Она даже не обернулась, а вот Эйб Дишман поднял руку и поприветствовал шерифа.

— А что бы вы хотели изменить на ветке? — спросила Рейчел.

— В основном я сделал бы на ней все так, как было раньше. Прежде всего нужно регулярно инспектировать мост и тоннели. А также все остальные трудные участки, требующие постоянного контроля. Когда приходит зима, необходимо посылать рабочих, чтобы расчищать на дороге снежные завалы. Раза два за зиму сходят снежные лавины, и тогда поезда не могут пройти. Ничто не может огорчить Джона Клея сильнее, чем эти снежные заносы, которые того и гляди погубят его бесценные локомотивы. — Эйб заерзал на своем стуле сильнее, когда к столику подошел Уайатт Купер. — Как поживаете, шериф? Как себя чувствуют ваши гости?

— Доброе утро, Эйб. — Уайатт кивнул Рейчел: — Мисс Бейли.

— Доброе утро, — проговорила Рейчел.

После обмена любезностями шериф ответил на второй вопрос Эйба Дишмана:

— Гостям не слишком-то понравилась наша тюрьма, но, кажется, друг друга они недолюбливают еще сильнее.

— Хотите присоединиться к нам? — спросил шерифа Эйб.

— Нет, я не хочу вам мешать. Я просто зашел узнать, приняли ли вы предложение мисс Бейли.

— Значит, вы в курсе того, что она предложила. — Глаза Эйба остановились на лице Рейчел.

Она кивнула.

— Это шериф представил меня мистеру Клею и мистеру Кирби?

— Почему это вдруг у нашего шерифа проснулся интерес к железной дороге? Вас, Уайатт, и в самом деле интересуют проблемы ветки, или вы хотите соперничать со мной за внимание мисс Бейли?

Уайатт ухмыльнулся:

— Все дело в железной дороге. Что же касается мисс Бейли, то тут я вам не соперник.

— Рад это слышать. — Эйб показал рукой на шахматную доску. — Похоже, на это у меня скоро не будет времени. Побаловаться шашками можно будет разве что в субботний вечер. Вы разговариваете не с кем-нибудь, а с новым управляющим железной дорогой.

Уайатт похлопал Эйба по спине:

— Мои поздравления. — Он бросил взгляд на Рейчел: — Вы выбрали правильного человека, мисс Бейли.

— Уверена, что это так.

Пожав Эйбу плечо, Уайатт двинулся к кассе, чтобы оплатить свой счет.

Поднимаясь из-за стола, Рейчел улыбнулась:

— Я очень рада, мистер Дишман, что вы решили принять мое предложение и вернуться на прежнее место работы. После того как вы обоснуетесь в своем офисе на станции и изучите состояние дел на железной дороге, я жду от вас отчет. Скажем, в пятницу. Так подойдет?

— Подойдет. Все будет готово к пятнице, — ответил он, тоже поднимаясь. Затем Эйб протянул руку Рейчел, и они скрепили свой договор крепким рукопожатием.

Зайдя в здание полицейского участка, Рейчел обнаружила там Битти-сорванца, который сидел на стуле, положив ноги на стол. Он был не столь искусен в деле балансирования на стуле, как Уайатт, и поэтому чуть не вылил на себя заварочный чайник, когда увидел Рейчел. Стул качнулся назад, и помощник шерифа вскочил на ноги.

— Мисс Бейли! Что-нибудь случилось? Вам нужен шериф? Его сейчас нет в участке. Он отправился к Лонгабахам, чтобы приобрести у них завтрак для заключенных.

Рейчел начала снимать перчатки.

— Я знаю, я только что видела его в ресторане. Ничего страшного, я подожду его. — Она прошла к печке и протянула к ней руки, чтобы согреть их. — Я думала, что по понедельникам вы совершаете объезд местности.

— Так и есть, — проговорил Уилл. Пока Рейчел стояла к нему спиной, он заправил рубашку в брюки и расправил ее на груди. — Сегодня с «Адмиралом» приезжает судья Уэнтуорт. Об этом нам сообщил утром Арти, и поэтому шериф попросил меня остаться в участке. А завтра я отправлюсь на осмотр местности.

Рейчел повернула голову и посмотрела на Уилла.

— Раз приезжает судья, значит, состоится суд?

— Да. Вы хотите присутствовать на суде? Придет много народу, и я могу занять для вас место.

— Очень любезно с вашей стороны. — Рейчел потерла руки, чтобы они быстрее согрелись, и затем отошла от печки. — Видимо, люди тут воспринимают суд как развлечение.

— Да, вы правы. Это гораздо интересней, чем представления, которые Руди иногда устраивает в салуне. Хотя я не люблю пропускать и его шоу.

Уилл внезапно замолчал: откуда-то из-за стены доносились ругань и глухие удары.

— Прошу прощения, мисс Бейли. Придется проведать мальчиков и успокоить их. Они знают, что судья уже в пути. — Помощник шерифа достал пистолет из ящика стола. — Они чуточку взволнованы.

Рейчел проводила Уилла взглядом до двери, ведущей в камеру, и стала ходить по комнате.

Одна из стен кабинета была увешана фотографиями разыскиваемых грабителей, угонщиков скота и убийц. На другой стене висела карта, на которой со всеми подробностями был изображен Рейдсвилл и прилегавшие к нему окрестности. Некоторые маршруты были выделены цветом. По всей видимости, именно по этим дорогам ездили Уайатт и его помощник на осмотр местности.

Параллельно петляющей в горах ветке Калико шла старая дорога, по которой ездили первопроходцы, разведывавшие эта земли. Рейдсвиллская ветка примыкала к основной линии «К. и К.», тянувшейся до Солт-Лейк.

Походив еще немного по комнате, Рейчел присела на стул, на котором недавно сидел Уилл Битти. И только в этот момент она поняла, что за стеной все стихло, больше не слышалось ни ругани, ни гулких ударов. Вероятно, помощник шерифа смог утихомирить преступников при помощи своего пистолета. Рейчел улыбнулась и от нечего делать стала рассматривать лежавшие на столе бумаги.

Она слышала, как дверь за ее спиной открылась, но была уверена, что это вернулся Уилл. Неожиданно послышался незнакомый голос:

— Оставайтесь на месте, мэм. Продолжайте читать, и я не сделаю вам ничего плохого.

Не поднимая головы, Рейчел продолжала смотреть на лист бумаги в своих руках. Строчки и буквы запрыгали у нее перед глазами. Неизвестно откуда она нашла в себе смелость спросить:

— Вы мистер Морриси или мистер Спиннакер?

— Морриси, мэм.

— С помощником шерифа все в порядке?

— У него разболелась голова. Это ему за то, что пару дней назад он стукнул по голове старину Спиннакера. — Послышался похожий на кудахтанье смех Морриси.

Вслед за Морриси в комнате появился Спиннакер.

— Кто вы, мэм?

— Рейчел Бейли.

— Учительша?

— Нет, портниха.

— Этот помощник шерифа ваш дружок?

— Нет. Можно мне положить бумаги?

— Да, так будет лучше. — Он обратился к своему напарнику: — Поищи какое-нибудь оружие. Я знаю, что у шерифа где-то здесь есть ружье.

Рейчел подняла голову. Увидев, что «кольт» Уилла был направлен прямо на нее, она заморгала.

— Ружье шерифа сейчас находится в починке. Что-то случилось с затвором. Я ничего в этом не понимаю, но где-то здесь я видела квитанцию.

— Это правда?

Она кивнула и после паузы спросила:

— Можно мне поискать? — Когда Морриси одобрительно заворчал, она выдвинула ящик и стала просматривать ворох лежавших там бумаг. — Вот она. Ружье было сдано в субботу. Вероятно, арестовав вас, он отправился к Кеннеди и отдал ружье в починку.

Морриси наклонился к ней ближе, чтобы рассмотреть бумажку, которую Рейчел крутила в руках.

— Что ж, это кое-что. Поделом шерифу.

— Хватит болтать. Нам надо идти, — буркнул Спиннакер.

— Мы не можем выйти через центральную дверь, Джек. Я уже говорил тебе это. Мы пойдем через черный ход, и нам надо подстраховаться. — Он наставил пистолет на Рейчел. — Вставайте, мэм. Вы пойдете с нами. Прихвати ее пальто, Джек. Нам не будет никакого прока, если она околеет прежде, чем мы доберемся до ущелья.

Джек Спиннакер снял пальто с вешалки, взял шляпы и перчатки. Вместо своей куртки он прихватил пальто Уилла, надел его и закатал рукава, так как они оказались чересчур длинными для него. Морриси дал подержать «кольт» Джеку, чтобы надеть свое пальто. После этого он жестом показал Рейчел, что она должна подойти к двери, ведущей к черному ходу.

Неожиданно Рейчел увидела в окне Уайатта. Он шел к камере и нес в руках завтрак для грабителей. Хотя у него при себе и имелось оружие, обе его руки сейчас были заняты. По всей видимости, Уайатт уже заранее почувствовал, что случилось что-то неладное. Он замедлил шаг и быстро огляделся по сторонам. Через мгновение он заметил, что дверь в камеру открыта и что на полу лежит распростертое тело Уилла.

Шериф бросил поднос с завтраком на землю, когда Морриси приставил пистолет к спине Рейчел и вытолкнул ее перед собой. Рейчел попыталась замедлить шаг и схватиться за железные прутья камеры, но Морриси схватил ее за талию и подтащил к себе. Прикрываясь ею как щитом, он выстрелил.

Уайатт выстрелил в ответ. Воспользовавшись общим замешательством, Рейчел изловчилась и стукнула Морриси локтем. На мгновение он потерял равновесие и, что-то проворчав, выпустил Рейчел. Сразу же последовало еще несколько выстрелов. Послышались ругательства Джека. Рейчел почувствовала резкую боль в боку, упала на колени, и перед ее глазами повисла темная пелена.

 

Глава 9

Почувствовав, что Уайатт стал дышать как-то по-другому, Рейчел проснулась и встала с кресла, в котором только что дремала. Она тихо подошла к кровати и положила руку ему на лоб. Его голова по-прежнему была горячей, лихорадка еще не кончилась. Взяв лежавшую на краю раковины влажную салфетку, она осторожно протерла шерифу лицо.

Его верхняя губа была покрыта капельками пота, а кожа лица выглядела неестественно красной. Рейчел провела салфеткой по его бровям, по вискам и по горлу. Потом она снова намочила салфетку и положила ему на лоб.

Его веки дрогнули и приподнялись. Он открыл глаза. Посмотрел на нее.

— Не уходи.

Рейчел хотела было вернуться на кресло, но потом присела на край кровати.

— Я не уйду.

— Какой сегодня день недели?

— Четверг.

Одна его бровь слегка приподнялась.

— Сейчас утро или вечер?

— Сейчас ночь, но скоро начнет светать.

Уайатт попытался приподняться на локтях. Однако резкая боль, пронзившая левое плечо, заставила его снова лечь. Он поморщился.

— У меня такое ощущение, что меня переехал мул с тележкой.

Рейчел заметила, что на его верхней губе и между бровями снова выступили капельки пота.

— Доктор Диггинс запретил вам вставать.

— Я слышал, что он приходил. Но есть дела, которые мне просто необходимо сделать.

Уайатт шевельнулся, и снова в груди и плече возникла острая боль. Он опять поморщился.

Рейчел сняла с его лба влажную салфетку и положила ее в тазик с холодной водой. Намочив ее, она снова протерла лицо и шею Уайатта.

Он закрыл глаза, между его бровями пролегла глубокая складка — он попытался вспомнить все, что с ним произошло.

— Доктор вытащил пулю из моего плеча?

— Да. И еще одну из груди. Когда он доставал эту вторую пулю, то очень беспокоился, что вы не перенесете операцию. Еще он сказал, что не будь у него эфира, ему бы пришлось оставить эту пулю в груди. А с ней вам вряд ли удалось бы выжить.

— Мужчина может вынести многое.

Рейчел поднесла к его губам фарфоровый чайник с изогнутым носиком и дала попить.

— Вы слишком много разговариваете сейчас и много разговаривали вчера.

— В том, что я говорил, был смысл?

— Не больше, чем в обычной вашей болтовне.

— А что с Уиллом?

— Вы уже задавали этот вопрос, — сообщила ему Рейчел. Поняв, что он ничего не помнит, она добавила: — Не думайте об этом, сейчас это не имеет значения. С Уиллом все в порядке. Доктор сказал, что его череп оказался крепким, как «два на четыре». Полагаю, это какой-то термин, имеющий отношение к сплавляемым по реке бревнам.

Уголки губ шерифа слегка приподнялись. Он снова закрыл глаза.

— Вы не ошиблись.

Рейчел вдруг поняла, что все еще держит в руках чайник, из которого Уайатт пил. Она поставила его на тумбочку и положила руки на колени. Ей казалось, что шериф хотел сказать что-то еще, и она стала напряженно прислушиваться. Но вскоре она обнаружила, что Уайатт опять заснул.

Лихорадка у Уайатта закончилась через десять часов. Рейчел в это время сидела в гостиной за обеденным столом и пришивала муслиновую оборку к зеленому платью Эстеллы Лонгабах. Услышав доносившиеся из спальни ругательства и шум, она быстро вскочила со стула и бросилась к Уайатту.

— Не двигайтесь! — крикнула она ему. — Вам нельзя вставать. У вас разойдутся швы. — Вбежав в спальню, она увидела, что Уайатт приподнялся, опираясь на свою здоровую руку, и пытался сбросить с себя одеяла. — Клянусь, Уайатт, если вы…

— Вы не сделаете этого.

Остановившись перед его кроватью, Рейчел подперла руками бока и принялась испепелять шерифа взглядом.

— Чего это я не сделаю, черт вас побери?

— Не ругайтесь. Я никогда раньше не слышал от вас таких слов.

— Это вовсе не означает, что я их не знаю. Ну-ка быстро ложитесь в кровать. Пока доктора Диггинса здесь нет, за вами присматриваю я.

— Мне необходимо… — Он бросил беспомощный взгляд в сторону ванной комнаты.

Рейчел сразу догадалась, в чем дело, но это ее ничуть не смутило.

— Я вам сейчас помогу.

Уайатту совсем не хотелось прибегать к помощи Рейчел, но выбора у него не было. Он чувствовал, что от его тела исходит неприятный запах болезни, запекшейся крови и пота, и ему было непонятно, как Рейчел могла терпеть это. Но казалось, она ничего не замечала. Все ее движения были такими же плавными и грациозными, как и всегда.

Рейчел быстро расстегнула его ночную рубашку и ощупала повязку на груди.

— У вас сочится кровь. — Она внимательно осмотрела рану и пришла к выводу, что Уайатт случайно сорвал корочку, образовавшуюся на поверхности, но швы не разошлись.

— Кажется, вы не слишком рады тому, что я выжил.

— Я просто счастлива, что вы не испортили мою лучшую работу.

— Вашу лучшую работу? — Уайатт заморгал, когда Рейчел стала менять ему повязку на плече. — Что вы хотите этим сказать?

Рейчел приподняла повязку, прикрывавшую ему грудь. Маленькие аккуратные стежки по-прежнему бежали по его грудной клетке. Вокруг раны не было красноты, неприятного запаха не появилось, пахло лишь кровью. Кожа не воспалилась и была теплой на ощупь. Опустив рубашку, Рейчел застегнула на ней пуговицы.

— Лихорадка прошла.

— Слава Богу, удача не оставила меня.

Она удовлетворенно кивнула.

— Позвольте мне помочь вам. — Рейчел подсунула руку под его здоровое плечо и помогла ему привстать. Хотя Уайатт чувствовал себя совсем слабым, у него нашлись силы, чтобы выполнить приказание Рейчел. — Поставьте ноги на пол. Вам принести халат и тапочки?

Теперь он сидел на кровати.

— Если вам все равно, я бы обошелся тем, что есть сейчас на мне.

Рейчел поняла его. Она помогла ему подняться и положила его здоровую руку себе на плечо. Сейчас шериф так же плохо держался на ногах, как только что появившийся на свет жеребенок. Рейчел довела его до двери ванной.

— Мне все-таки придется сбегать за доктором, — сказала она. — Это не займет много времени.

Уайатт кивнул, зашел в ванную комнату и закрыл за собой дверь.

Несколько мгновений Рейчел молча стояла перед закрытой дверью, а затем отправилась на поиски доктора. А предоставленный сам себе Уайатт забрался в это время в ванну и наполнил ее теплой водой до уровня своей груди, чтобы не намочить повязку.

Когда доктор Диггинс явился, Уайатт лежал в ванне, его голова была откинута назад, а глаза закрыты. Рейчел не смогла сдержаться и выругалась так, что даже доктор Диггинс, достаточно знакомый с подобной лексикой, был потрясен до глубины души.

Доктор помог Уайатту выбраться из ванны, надел на него свежее белье и довел его обратно до кровати. Уложив его в постель, он сказал Рейчел, что теперь режим у Уайатта может быть не таким строгим и что ему позволительны некоторые поблажки.

Рейчел проводила доктора, взяла поднос с едой и прошла в спальню к Уайатту. Теперь шериф сидел в постели и вид у него был совсем не такой довольный, как в тот момент, когда он возлежал в ванне. Силы явно снова оставили его, но он не собирался признаваться в этом Рейчел.

Рейчел поставила поднос у его изголовья.

— Вам нужна моя помощь?

— Я не ребенок.

С трудом удержавшись от того, чтобы снова не заругаться, она открыла для него крышки блюд. Его ждал рисовый суп, сваренный на молоке с небольшим количеством коричневого сахара, два тоста треугольной формы и печеное яблоко.

Уайатт бросил взгляд на поднос.

— Я ведь не растерял свои зубы.

— Нет, но доктор Диггинс прописал вам легкую диету. Я бы выбрала для вас большой кусок говядины, обжаренный с обеих сторон, немного картофеля, шпинат и теплый яблочный пирог, а пока вам придется съесть то, что стоит сейчас перед вами.

Взяв ложку, шериф принялся за суп.

— Доктор сказал, что это вы наложили мне часть швов. Вы помогали ему, но я ничего не помню.

— Вас успокоил эфир, и вы спали, как младенец. Собственно говоря, и у нас кружились головы, но, к счастью, в комнате вовремя появился Уилл и открыл окно.

— Там был Уилл?

Она кивнула:

— Пока шла операция, он все время находился с нами, с компрессом на голове.

Уайатт откусил кусок тоста.

— Вероятно, мне надо спросить, кого не было в кабинете доктора, когда он делал мне операцию.

Рейчел засмеялась.

— На операции присутствовали только Уилл, Трейси и я. В передней, правда, толпилось много народу. Все волновались за вас. Когда вас принесли из тюрьмы, вы были бледны, как Морриси и Спиннакер. А они оба были убиты в перестрелке.

— Это сказал доктор?

— А разве вы не знаете, что уложили обоих?

Уайатт покачал головой:

— Я помню только, что выстрелил в Морриси, а потом стрелял в Спиннакера. Я видел, что вы упали, и выстрелил еще несколько раз. — Его глаза сузились. — Надеюсь, вас не задело?

— Рикошетом. Это мне объяснил Уилл. Спиннакер выстрелил и попал в решетку, пуля отскочила от нее и попала мне в спину. — Рейчел увидела, что лицо Уайатта покрылось смертельной бледностью. — Но со мной все в порядке, — торопливо проговорила она, чтобы успокоить шерифа. — В самом деле. Теперь у меня на спине лишь синяк, а больше ничего. Но на несколько мгновений я все-таки отключилась.

Уайатт снова вооружился ложкой и приступил к печеному яблоку. Потом он опять придвинул к себе суп и макнул в него тост. Рейчел молча смотрела на него какое-то время, потом встала и ушла в другую комнату. Излишняя, по мнению шерифа, опека Рейчел несколько раздражала его, но когда она ушла, он огорчился еще сильнее. Неожиданно на него нахлынули воспоминания детства. Помнится, когда ему было восемь, он заболел гриппом, и его мать заботилась о нем с таким же пылом, с каким сейчас ухаживала за ним Рейчел.

Через некоторое время в спальню вернулась Рейчел, в руках она держала корзинку со швейными принадлежностями и платье. Внезапно остановившись, Рейчел неуверенно посмотрела на него.

— Вы хотите, чтобы я ушла? Я вижу, вы сердитесь.

Уайатт поймал себя на мысли, что замечание Рейчел небезосновательно.

— Мой гнев предназначается не вам.

Она демонстративно огляделась по сторонам:

— Но кажется, здесь больше никого нет.

Продолжая хмуриться, он ткнул ложкой себе в грудь и проворчал:

— Здесь есть еще я.

Лицо Рейчел сделалось сердитым, и на ее щеках проступил легкий румянец. Чтобы скрыть это, она снова склонилась над платьем Эстеллы.

Уайатт засмеялся. К нему вернулась его способность язвить, и это ему нравилось.

— Так за сколькими инвалидами вам пришлось ухаживать? Если не считать меня?

— За двумя.

— Клинтон Мэддокс был в этом списке первым. Я не ошибся?

— Нет, не ошиблись. Могу сказать, что мистера Мэддокса так же, как и вас, сильно раздражала собственная беспомощность. — Рейчел знала, о чем Уайатт собирался спросить дальше, и поэтому упредила его вопрос: — Вторым был мой отец.

— Расскажите мне о нем.

Рейчел заколебалась. Уайатт не требовал, он просил. Возможно, для того, чтобы лишь поддержать разговор. Тем не менее Рейчел ощущала некоторое давление. Неожиданно ей на глаза навернулись слезы, что было и для нее самой неожиданностью. Чтобы скрыть свое состояние от Уайатта, она еще ниже наклонила голову и сжала губы.

— Простите меня, Рейчел, я не собирался…

— Я знаю. — Она отложила шитье в сторону. — Мой отец служил в армии офицером. Он и Бенсон Мэддокс вместе записались в ряды добровольцев. Ни один из них раньше не участвовал в военных действиях и не питал страсти к такого рода жизни. Но они оба по натуре были лидерами и, возможно, поэтому быстро стали продвигаться по службе.

— Они знали друг друга до того, как записались в армию?

— Они были друзьями. Мой отец работал на Клинтона Мэддокса, вел всю финансовую отчетность в его железнодорожной компании. Когда началось строительство западной линии, мой отец и Бенсон переехали в Сакраменто. Мистер Мэддокс приехал туда позже. Полагаю, мой отец, записываясь в армию, считал, что сможет каким-то образом защитить Бенсона, быть ему опорой. Но Бенсона направили в пехотные войска, а мой отец стал работать в штабе и заниматься финансовыми вопросами, касающимися поставок продовольствия и перераспределения человеческих ресурсов. Мистер Мэддокс в то время был занят строительством восточной ветки, по которой должно было перевозиться оружие и продовольствие для армии, а мой отец составлял планы поставок и намечал маршруты движения этих поставок. Таким образом, отец был правой рукой Клинтона Мэддокса.

— Видимо, ему пришлось нелегко, — проговорил Уайатт, прислоняясь головой к спинке кровати, которая повторяла абрис готического собора. Сэр Найджел Пенниуорт клялся, что все спинки кроватей, имеющихся в его гостинице, напоминают очертания существующих в Европе соборов. Немного подумав, Уайатт подсунул под голову подушку — очень уж было неудобно опираться о ребра шпилей. — Но как бы то ни было, ваш отец пережил войну.

— Да, он пережил войну, — тихо проговорила Рейчел. — Но он стал другим. Мне было семь, когда отец вернулся домой. Поэтому в то время я на все смотрела глазами матери и сестры. Но кое-что не укрылось от моих глаз. Отец сделался как-то тише, он стал более задумчивым. Частенько его можно было застать в кабинете, где он сидел в полном одиночестве и самым внимательным образом рассматривал стену, окно или собственные руки. Его постоянной спутницей стала меланхолия, хотя он изо всех сил старался скрыть это от нас. Потом он умер.

— Когда это случилось?

— Десять лет назад. Он умер, когда мне было четырнадцать.

Выражать ей свое сочувствие сейчас было бы несколько неуместно, и Уайатт задал Рейчел еще один вопрос: работал ли ее отец до конца жизни на мистера Мэддокса?

— Отец умер в его офисе, — сказала она. — Не выдержало сердце. Мистер Мэддокс был очень огорчен. Я не слишком-то понимала тогда, какое впечатление произвела смерть отца на мистера Мэддокса. Сейчас я понимаю, что у Клинтона Мэддокса было такое чувство, что умер его сын. Чувства же моего отца по отношению к Клинтону Мэддоксу были весьма противоречивы. Он очень уважал своего босса, но никак не хотел примириться с тем фактом, что война сказочно обогатила Мэддокса, хотя отец сам способствовал этому.

— А как случилось, что вы переехали жить к Клинтону Мэддоксу?

— Моя мать работала в доме мистера Мэддокса экономкой. Она заняла это место, чтобы поддержать нас с сестрой после смерти отца. Я жила в доме Клинтона Мэддокса вместе с сестрой и матерью. Когда моя сестра вышла замуж, мать переехала в ее дом.

— Но вы остались.

— Да. Я стала работать на него. Следила за домом, назначала для него встречи, выполняла кое-какую секретарскую работу. Позже, когда у него случился удар, я стала ухаживать за ним.

Увидев, что Уайатт с задумчивым видом потирает подбородок, Рейчел сказала:

— Вам лучше лечь и поспать, вы выглядите усталым.

Ее слова доказывали то, что она хорошо разбиралась в людях и умела улавливать малейшие оттенки чувств и настроений. Уайатт закрыл глаза и мгновенно провалился в темную пропасть.

Рейчел теперь постоянно жила в «Коммодоре», ухаживая за Уайаттом.

В гостиницу все время приходили люди, справлялись о здоровье шерифа, желали скорейшего выздоровления. Присутствие Рейчел у постели Уайатта воспринимали как данность. Никто не задавал лишних вопросов и не распускал слухов. И все же, хотя, как и говорил Уайатт, люди в Рейдсвилле жили по принципу: живи и дай жить другому, тот факт, что Рейчел постоянно находилась в гостинице и заботилась о нем, мог показаться жителям чем-то выходящим за пределы привычного. Тем не менее жена пастора Дууна всем своим поведением показывала, что не находит в этом ничего странного и невероятного. Заглядывавшие к Уайатту Роза Лароса и Адель также не сделали ни одного замечания, обнаружив Рейчел в спальне шерифа. Женщины в один голос хватили ее, и даже мужчины находили присутствие Рейчел в гостинице необходимым и полезным. Когда Уайатт начинал жаловаться на то, что Рейчел не позволяет ему пить виски, мужчины вставали на ее сторону и отказывались приносить ему спиртное. Как-то раз он попросил своих приятелей поиграть с ним в покер, но они дружно отказались, так как Рейчел запретила им это. Она сказала им, что игра в карты может переутомить его.

Было уже поздно. Часы в гостиной давно пробили десять, и сейчас должно было быть около одиннадцати. Рейчел все еще работала за обеденным столом. Шериф слышал тихое щелканье ножниц. Иногда до него доносилась какая-нибудь мелодия, которую она напевала. Он не знал этих песен и не находил в этом ничего удивительного. Они, говорил себе шериф, существовали с Рейчел в параллельных мирах.

Он попытался вспомнить, пела ли когда-нибудь Сильви. Нет, Сильвиана Хэммонд никогда не пела.

Вероятно, потому, что она никогда не работала, сделал вывод Уайатт. Она все время организовывала вечеринки и ходила на них. Ей нравилось выбирать и покупать наряды, драгоценности, туфли, гребни и украшения из перьев для волос. Она вышла за него замуж в расчете на то, что они останутся в Бостоне и Уайатт займет место в адвокатской конторе ее отца или поступит на службу в банке, принадлежащем его отцу.

Он никогда не соответствовал тому образу, который создала в своей голове Сильвия. И он хорошо это понимал. Ее ожидания были обмануты, потому что он не мог лгать себе. Он не мог жить в Бостоне и идти той колеей, которую проложили ему его родители и родители его жены. Эта колея оказалась для него слишком узкой. Он бы просто-напросто умер в том городе. И он решил сохранить себя.

Уайатт положил книгу на столик у постели и выключил свет. Неожиданно на пороге его комнаты появилась Рейчел.

— Я не даю вам спать?

Он покачал головой.

Рейчел наклонила голову и на мгновение задумалась.

— Хорошо, — тихо проговорила она, — я закрою к вам дверь.

— Нет, не нужно, — сказал он, увидев, что Рейчел взялась за дверную ручку. — Мне нравится, когда она открыта. Вы не станете возражать, если я немного посижу с вами, пока вы работаете?

— Разумеется, нет, — ответила Рейчел.

Шериф накинул халат, подвязался поясом и босиком прошел в гостиную. Он устроился на стуле, который стоял около печки, и, чтобы не замерзнуть, ноги протянул к огню.

Перед Рейчел лежала раскрытая папка с рисунками, по которой она постукивала карандашом. Между ее темными бровями пролегла складка, кончиком языка она на миг притронулась к уголку рта.

Взгляд Уайатта скользнул с лица Рейчел на диван. На нем она уже расстелила простыню и одеяло, принесенные ею из дома. В изголовье лежала подушка, обрамленная тонкой кружевной оборкой. Тем не менее этот диван не выглядел менее удобным. Но именно на нем Рейчел спала ночью все то время, пока находилась в гостинице. Каждое утро начиналось с того, что Рейчел собирала все свое постельное белье и уносила его в стоящий в спальне шерифа шкаф. Уайатт не мог сказать в точности, чем Рейчел занималась днем. Он только заметил, что служанки приходили в его номер много чаще обычного.

Казалось, Рейчел все делала для того, чтобы люди думали, что она делит с ним постель.

— Скажите, Рейчел, почему никто не задает никаких вопросов? Вы рассказали им правду?

Рейчел зашла за стол, когда шериф поднялся со своего стула и направился к ней. Похоже, она хотела сохранить между ними определенную дистанцию.

— Вы обвиняете меня в том, что я сказала им правду? О чем вы говорите? — Она протянула вперед руку, словно пыталась его остановить.

— Мы обсуждали это, Рейчел. И мы оба решили, что никому не скажем о том, что заключили брак. Вы сами настаивали на этом, и вот вдруг вы всем обо всем рассказали, даже не поставив меня в известность. Как это понимать?

На губах Уайатта появилась странная улыбка, которая очень подходила к его голубым бесстрастным глазам хищника. Он гипнотизировал ее этим своим взглядом. Так и казалось, что сейчас он перестанет ходить вокруг стола и, забыв о своих ранах, бросится на нее.

— Хорошо, — ее рука немного опустилась, — они знают.

— Говорите без обиняков, — предложил он.

— Они знают, что мы заключили брак.

Он перенес тяжесть своего тела с мысков на пятки и слегка расслабился.

— Но как же так?

— Это не я им сказала. — Она сложила руки под грудью и бросила на него сердитый взгляд. — Это сказали вы.

— Что?

— Вы сказали им, Уайатт. Когда действие эфира стало ослабевать, у вас что-то сделалось с головой. Вы начали бредить о своей жене. Вы все время повторяли: «Где моя жена?» Вы хотели видеть свою жену. Трейси, Уилл, доктор Диггинс и даже я подумали, что вы говорите о Сильвиане. Именно поэтому Трейси решила, что вы собрались умереть. Уилл говорил вам, что Сильвиана мертва и что вам совсем не нужно присоединяться к ней. Доктор пытался влить вам в рот настойку опия, чтобы вы успокоились. Он повторял вам то, что сказали Трейси и Уилл, и еще читал какие-то молитвы. У него сильно дрожали руки, но он продолжал накладывать вам швы. Именно тогда мы решили, что он даст вам настойку опия, а я продолжу зашивать ваши раны. Когда вы увидели меня, то сразу затихли. Назвали меня своей женой. Я попыталась превратить все в шутку. Увидев, что это не помогает, я решила пролить свет на суть дела.

Рейчел глубоко вздохнула.

— Вы убедили их в том, что я ваша жена. И они поверили вам, потому что чуть позже вы сказали, что знаете, что Сильвиана умерла. И все сразу же успокоились.

— А никому не показалось это странным?

— Я объяснила им, что мы решили пока не разглашать наш секрет, так как люди должны были привыкнуть к мысли, что я стала совладелицей шахты и железнодорожной ветки, и что вам нужно было время, чтобы поухаживать за мной по всем правилам. Люди просто думают, что вы попали в сложное положение.

— Именно в него я и попал.

Ее неприятно удивила резкость его тона.

— Прошу прощения, если я сказала что-то не так. Но я не хотела…

Он небрежно махнул рукой, говоря ей таким образом, что теперь все это не имеет значения.

— Не нужно… — Уайатт посмотрел на нее, его глаза сузились и, как Рейчел показалось, устремились в неоглядную даль, находящуюся далеко за пределами этой комнаты. Потом он встал и прошел в ванную.

Глядя ему вслед, Рейчел почувствовала, что готова расплакаться.

Она прижала пальцы к виску и слегка помассировала его. Перед ее глазами все расплывалось. Яркий плед, прикрывавший ее постель, подушка, спинка дивана слились в одно большое разноцветное пятно. Она закрыла глаза и начала мысленно успокаивать себя.

* * *

Уайатт лежал в постели без сна. Он заложил руки за голову и принялся рассматривать потолок. Из-за циркулировавшего в нем внутреннего напряжения он никак не мог расслабиться и уснуть. Казалось, на грудь ему давит тяжелый камень, но эта тяжесть не имела никакого отношения к его ранам.

Все в нем протестовало против того положения, в котором он оказался. Его, как цыпленка, заперли в клетке. Из гостиницы он никуда не мог уйти. Ему разрешалось только ходить по коридорам и подниматься на второй этаж к сэру Найджелу. Рейчел крепко держала поводья в своих руках, и это выводило шерифа из терпения. Ему хотелось скорее на свежий воздух, хотелось дышать полной грудью и не зависеть от женщины, которая оградила его железными прутьями от голубого неба, гор и свободы.

Рейчел Бейли оказалась куда лучшей тюремщицей, чем его помощник.

Уайатту вдруг захотелось немедленно встать, пройти в гостиную и высказать Рейчел все, что в нем накопилось. Разумеется, его слова не будут восприняты как комплимент. Тем не менее ему хотелось, чтобы Рейчел знала, что он думал о теперешней своей жизни и их отношениях. Ему совсем не нравилось стоять на том пьедестале, на который она его возвела. Он никогда не считал себя образцом добродетели. Он спрашивал себя, почему она никогда не отходила в сторону, никогда не колебалась.

Ее инстинкт самосохранения должен был бы подсказать ей, что время от времени ей следовало уступать. Но вместо этого она встречала все его выпады с открытым забралом.

Что заставляло ее противостоять ему? Ведь она была более чем уязвима.

Часы пробили одиннадцать тридцать. Уайатт понял, что он лежал без сна вот уже сорок минут. Рейчел же оставалась в своей комнате, она его не беспокоила.

Покрутившись на постели еще немного, он встал. На этот раз он не стал надевать халат, всего лишь заправил рубашку в кальсоны. Чтобы не испугать ее своим внезапным появлением, погремел дверной ручкой.

Рейчел сидела на стуле за столом, низко склонив голову. Подбородок упирался ей в грудь, а одна рука безвольно висела вдоль туловища. Окинув комнату взглядом, шериф не нашел ни бутылки, ни стакана. Это означало, что Рейчел просто смертельно устала.

Вымоталась, как говорили здесь, в Рейдсвилле. Просто вымоталась от бессонных ночей, ухаживая за ним.

Уайатт наклонился к ней и закинул ее руку себе на плечо. Потом он осторожно приподнял Рейчел и выпрямился. Его грудь прострелила острая боль, но она тут же прошла, когда он взял свою ношу поудобнее.

— Я отведу тебя в кровать, Рейчел, — тихо проговорил он, — где ты будешь спокойно спать. Поможешь мне немного?

— Мм…

— Отлично, — сказал он.

Рейчел так и не проснулась, хотя ее ноги передвигались. Он вел ее, и она послушно брела за ним.

Уайатт довел ее до кровати, и она сразу легла, поджав под себя ноги.

— Уйдите, — она пыталась слабо оттолкнуть его, когда он принялся снимать с нее ботинки, — уходите.

Уайатт понял, что Рейчел разговаривает во сне, поэтому проигнорировал ее просьбу. Он снял с нее ботинки. Окинул критическим взглядом ее наряд. На ее жакете было около дюжины маленьких, обтянутых тканью пуговиц.

Справившись с пуговицами, Уайатт снял с нее жакет, затем юбку, рубашку, нижнюю юбку.

— Завтра ты будешь благодарить меня, — тихо проговорил он, расстегнув на корсете все крючки. Потом вытащил его из-под Рейчел и бросил на кресло, где лежала вся ее остальная одежда. На Рейчел остались лишь сорочка и панталоны.

Некоторое время он постоял перед кроватью, не зная, что ему делать. Потом достал из шкафа второе одеяло, нырнул на вторую половину постели и почти сразу же заснул.

— Вы дали мне настойку опия? Потому что если вы не давали его мне, то вы сошли с ума.

— Остановитесь на втором предположении. — Он надавил пальцами на подушку около своего рта, чтобы быть уверенным в том, что Рейчел его услышит. — Сейчас утро?

— Еще не рассвело.

— Тогда спите дальше, Рейчел.

Она хлопнула его по спине ладонью.

— О!

Рейчел вдруг прикрыла рукой рот.

— Простите, я забыла. — Она опустила руку и снова хлопнула его. — Это правое плечо. На левом вы лежите. Если бы вам действительно было больно, вы бы начали ворчать.

Он тихо зарычал.

На губах Рейчел промелькнула улыбка.

— Слишком поздно.

Открыв глаза, он обнаружил, что Рейчел находится в пугающей близости от него. Она тоже лежала на боку и точно в такой же позе, как и он. До плеч она была укрыта одеялом. Она смотрела на него из-под полуопущенных век сквозь густое кружево ресниц. Рейчел еще не освободилась от тенет сна, но к ней пока и не вернулись присущие ей резкость и настороженность.

— Доброе утро, — проговорил он.

— Мм…

В комнате свет не горел, ее освещали лишь тусклые предрассветные лучи, робко пробивающиеся в щели между шторами. Мутными, дрожащими озерцами они ложились на пол.

— Почему вы не сказали мне, что все уже знают, Рейчел, что мы с вами женаты?

Она бросила на него удивленный взгляд:

— Вы и в самом деле не понимаете?

— Признаться, нет. — Но, ответив так, он понял, что лгал Рейчел. — Вы хотели избежать этого?

— Чего этого? О чем вы говорите?

— Этого. — Придвинувшись ближе к ней, он провел губами по ее губам. — И вот этого. — Его пальцы скользнули по ноге Рейчел и замерли на ее бедре. — Я прав?

— Да.

— Но вы не ушли из моей кровати, когда проснулись.

Она покачала головой:

— Мне кажется, что-то во мне протестует против этого.

— А другое «что-то» хочет поцеловать меня?

— Да. — Она прижалась к нему и накрыла его рот своими губами.

Он осторожно ответил ей на поцелуй, стараясь вложить в него только нежность и не напугать ее. Она вдруг провела своим языком по его губам, и Уайатт почувствовал, что его тело стала бить дрожь.

— Уайатт? — Она слегка отстранилась от него, чтобы проверить его реакцию.

Он притянул ее к себе.

— Это было превосходно. — Его голос был низким, и в нем появилась небольшая хрипотца. — И мне хорошо. Мне очень хорошо.

— Ммм. — Она поцеловала уголок его рта, осторожно пососала его нижнюю губу. Найдя под одеялом его руку, лежавшую на ее бедре, Рейчел переложила ее на свою талию. Его рука была горячей и тяжелой.

Он потянулся к ней и прикоснулся губами к ее щеке. Затем его губы скользнули на ее подбородок, на шею. Рейчел плотнее прижалась к нему, теперь ее колени упирались в его колени. Затем она нашла его губы, но Уайатт вдруг отодвинулся от нее.

— Чего ты хочешь, Рейчел? — Его губы замерли около ее уха. Он почувствовал, что ее тело немного дрожит. Он осторожно прикусил мочку ее уха и потянул. — Гмм?

— Ближе, — выдохнула она. — Я хочу быть ближе к тебе.

Рука Уайатта переместилась с ее талии на спину, и он рывком притянул Рейчел к себе. Теперь ее бедра плотно прижимались к его бедрам. По телу Уайатта пробежала горячая волна. Неожиданно Рейчел просунула одну свою ногу между его ног. Ее грудь уперлась в его грудь. Он положил руку ей на ягодицу и еще чуть сильнее прижал Рейчел к себе. Рейчел слегка выгнулась ему навстречу.

Она прикусила губу, чтобы не закричать. Он снова нашел ее губы и накрыл их ртом. Это был долгий и страстный поцелуй. Уайатт старался не торопиться и наслаждаться каждым мгновением этой невероятной близости. Ее губы были влажными и теплыми. Ее тело трепетало, оно выгибалось и прижималось к нему. Казалось, оно повторяет малейшие его движения, отвечает на все его немые просьбы.

Он перевернулся на спину и увлек Рейчел за собой. Теперь она лежала на нем. Ее волосы прикрыли его грудь. Пряди щекотали ему лицо и шею, и Уайатт находил эти ощущения необычайно приятными.

Сначала Рейчел почувствовала, что его грудь несколько раз вздрогнула, потом она ощутила, что его губы стали двигаться как-то не так. Она оторвалась от его рта и посмотрела на него. Уайатт улыбался и с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться.

— Я делаю что-то не так? — спросила она.

— Не так? О Господи, ты все делаешь так. — Он дунул, чтобы прядь ее волос отлепилась от его рта. Из этого ничего не вышло, и ему пришлось убрать ее волосы пальцами. — Наклони голову, — сказал он. Она сделала то, что он просил, и Уайатт запустил пальцы в гущу ее волос. Он откинул назад эту роскошную темную гриву, приподнялся и быстро поцеловал ее в губы. — Так лучше, — прошептал он. — Чуть ниже.

Она склонила голову еще ниже. Рейчел двигалась очень осторожно, чтобы не сбить его повязки. Она легко коснулась его плеча и заглянула ему в глаза, чтобы убедиться, что ему не больно. Уайатт положил руки на ее ягодицы и с силой сжал их.

Она целовала его рот, потом ее губы соскользнули на его шею. Она ощущала, как бьется тонкая вена под ее губами. Руки Уайатта забрались под ее сорочку и теперь гладили ее спину. Рейчел снова приподнялась, ее колени раздвинулись в стороны. Пальцы Уайатта продолжали легко массировать ее спину.

Немного подумав, Рейчел сняла сорочку через голову.

 

Глава 10

Рейчел быстро скрестила руки на груди. И в этом жесте было что-то, что заставило Уайатта на мгновение остановиться. Что это было? Отчаяние? Нежелание подчиняться? Сожаление? Уайатт прямо смотрел ей в лицо, его глаза встретились с ее глазами.

Он взял ее за запястья.

— Ты замерзнешь, — сказал он. — Иди сюда ко мне. — Уайатт притянул ее к себе и заставил забраться под одеяло. Она перестала сопротивляться и прижалась к нему. Мгновение, и теперь Рейчел лежала на спине.

Уайатт приподнялся на руках, но его раны снова напомнили о себе, его грудь прострелила острая боль. Не торопясь Рейчел начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Ее руки скользнули под тонкую ткань, и она почувствовала, как напряглись мышцы на его спине и плечах.

Уайатт наклонил голову и прикоснулся губами к ее рту. Затем его губы нашли мягкую влажную ложбинку у основания ее шеи. Скользнули к плечу. Ее пальцы замерли на его спине. Прикоснувшись к ее груди, Уайатт почувствовал, что Рейчел перестала дышать. Он стал ласкать ее затвердевшие соски, и она глубоко вздохнула. В этом вздохе было что-то, что заставило Уайатта насторожиться.

Ее спина изогнулась, ноги слегка напряглись. Она вытащила руки из-под его рубашки и положила их ему на голову. Ее пальцы переплелись с его волосами. Она закрыла глаза. В ее груди развернулся горячий веер, и тело Рейчел внезапно обмякло и сделалось податливым. Уайатт продолжал ласкать ее грудь, и Рейчел наслаждалась незнакомыми ей до этой минуты ощущениями.

Спазмы внизу живота готовили ее к тому, что скоро она будет должна принять его. И это была не уступка его требованиям, это было ее собственное желание. Она хотела принять его. Она была готова это сделать.

Она приподнялась ему навстречу, и Уайатт поцеловал ее в губы, останавливая крик, который был готов вырваться из ее горла.

— Вот чего я хочу, — прошептал он. — Но это еще не все. — Уайатт осторожно развязал завязки на ее панталонах. Она опустила руки, чтобы помочь ему. Каждый раз, когда ее руки прикасались к его коже, Уайатт ощущал, как усиливается его желание. — О, Рейчел… Господи… — пробормотал он, отталкивая от себя ее руки. Глубоко вздохнул.

Пальцы Рейчел впились в простыни. Только это она и могла сделать, чтобы сдержать себя.

— Ты хочешь оставить меня?

Он заморгал. Его голос сделался глухим и хриплым.

— Никто и ничто не заставит меня оставить тебя. Подожди немного, иначе я… — Он запнулся и покачал головой. — Доверься мне.

— Я не была любовницей мистера Мэддокса. Ты веришь мне? Да?

— Я все уже понял. — Он провел губами по ее губам. — Ты могла бы сказать мне это и раньше.

Рейчел отвернулась в сторону. Пожала плечами.

— Все в порядке. — Он поцеловал ее. — Не торопись.

Рука Уайатта легла между ее ног, его пальцы стали гладить ее лоно, и напряжение горячей волной распространилось по всему ее телу. Приподнявшись, она сильнее прижалась к его руке. Его пальцы вошли в нее. Если бы он не накрыл ее рот губами, она бы не смогла сдержать вскрика. Его язык проник в ее рот и стал двигаться там в том же ритме, в каком двигались и его пальцы. Рейчел отдалась своим чувствам и перестала сопротивляться. Желание затопило ее.

— Ты можешь сейчас взять меня, — прошептала она.

Уайатт вошел в нее.

Его бедра приподнялись, затем вновь опустились. Она положила руки ему на плечи. Она подалась вперед ему навстречу. Через мгновение она уже двигалась с ним в одном ритме. Боль и наслаждение слились вместе. Он продвинулся чуть глубже, и из его горла вырвался стон.

Рейчел перестала задумываться о чем-либо, она лишь повторяла его движения. Она не знала, куда все это приведет ее, но ей хотелось большего. Когда он прикоснулся губами к ее соску, Рейчел почувствовала, что уже не в силах переносить эту сладостную пытку.

Спина ее изогнулась, ноги с силой уперлись в матрас. Каждая частичка ее тела была вовлечена в это движение, и оно погружало Рейчел в темную бездну наслаждения.

Он почти сразу последовал за ней. По телу Уайатта пробежала сильная дрожь, и он уткнулся лицом в ее шею.

Он не сразу понял, что всей массой своего тела придавил ее к кровати. Выругавшись про себя, он слегка приподнялся, чтобы откатиться в сторону.

Но как только Рейчел поняла, что он собирался сделать, она обхватила его руками. Она не отпускала его. Она не хотела, чтобы он покидал ее.

— Я раздавлю тебя, — сказал он.

— Нет, — прошептала она.

Несмотря на ее протест, Уайатт скатился с нее и лег на бок. Но она по-прежнему продолжала обнимать его. Быстрота его движений напугала Рейчел. После неловкой заминки они устроились поудобнее. Рука Уайатта легла на ее спину, и Рейчел немного успокоилась.

Уайатт закрыл глаза. По его телу пробежала дрожь.

— С тобой все в порядке? — спросила Рейчел, осторожно ощупывая его плечо.

Уайатт не сразу понял, что она сказала, он прислушивался только к тону ее голоса.

— Все хорошо. — Он попытался стряхнуть ее руку со своего плеча, но она не позволила ему этого сделать.

— А здесь? — Она просунула руку между их телами и прикоснулась к повязке на его груди.

— Со мной все в порядке, Рейчел, не беспокойся. Тебе не придется зашивать меня еще раз. — В его голосе послышались грубоватые нотки. — Не нужно меня изнеживать и баловать. Скажи мне, что я осел… или по крайней мере веду себя как осел. И покончим с этим.

— Покончим с этим до следующего раза, — фыркнула она, — когда ты снова будешь вести себя как осел.

Один уголок его рта слегка приподнялся. Казалось, Уайатту было больно улыбаться, и он делал это через силу.

— Я уверен, что так оно и будет. — Теперь, когда он предпринял новую попытку освободиться из ее рук, она позволила ему это сделать. И как ни странно, Уайатта это огорчило.

Теперь, когда Уайатт пошел на поправку, ему было не обязательно все время находиться в постели и жить в «Коммодоре». Тайна их брака сделалась всеобщим достоянием, и само собой предполагалось, что отныне Уайатт должен жить в доме Рейчел. Уайатт считал, что его жизнь в «Коммодоре» имела некоторые преимущества. Бытовые условия там были более комфортными, но Рейчел предпочитала уединенный образ жизни и ради этого была готова носить воду из источника и колоть дрова.

Джонни Уинслоу, Нед Бомон и Уилл помогли им перевезти вещи в дом Рейчел. Глядя на то, как коляска с их поклажей отъезжает от центрального подъезда гостиницы, сэр Найджел прослезился. Ему было жаль расставаться с Уайаттом по двум причинам. Во-первых, Уайатт был первым постояльцем «Коммодора», а во-вторых, его постоянное присутствие здесь заставляло гостей и игроков, собиравшихся за карточными столами, вести себя тише и осмотрительнее.

Рейчел всегда считала, что у нее достаточно большой дом, когда она жила в нем одна. Все в комнатах у нее было сделано удобно, все вещи находились на своих местах, всем она пользовалась. Но когда к ней переехал Уайатт, ее дом как-то сразу стал меньше. И это несмотря на то что у шерифа с собой почти не было никаких вещей. Когда привезенные из гостиницы пожитки внесли в дом, оказалось, что большая их часть принадлежала Рейчел. Всего за две недели жизни в «Коммодоре» она сумела перевезти в гостиницу почти все содержимое своего рабочего кабинета. А все состояние Уайатта ограничивалось одеждой на нем самом, небольшой сумкой и более чем скромным чемоданом.

Несмотря на это, Рейчел казалось, что теперь повсюду в ее доме находились вещи Уайатта. На полках появились его книги. Его часы заняли место на камине рядом с ее часами и, надо сказать, выглядели при этом просто нелепо. Его ботинки остались в прихожей, а свой ремень он повесил на дверь ванной комнаты. Принадлежащие ему бритва, расческа и щетка смотрелись инородными телами среди ее баночек с кремом, духов и вкусно пахнущих запасов мыла.

Когда Рейчел бросала критический взгляд на хранящиеся в кладовке пищевые запасы, ей начинало казаться, что все эти продукты с невиданной скоростью истощаются. Уайатт всегда ел так, будто делал это последний раз в жизни.

На работу Уайатт уходил на рассвете. По воскресеньям он вставал даже раньше обычного и отправлялся в полицейский участок. Потом встречался с Рейчел в церкви и уже к обеду возвращался домой, если не случалось чего-нибудь такого, что требовало его незамедлительного вмешательства. Если что-то и случалось в это время, то обычно это были драки в салунах, и Уайатта вызывали, чтобы утихомирить разбушевавшихся пьяниц или картежников. Тогда он прибывал домой к ужину и чувствовал себя весьма изголодавшимся.

По четвергам он, по своему обыкновению, совершал объезд местности и забирал с собой мешочек печенья. Лишь в эти дни она завтракала в одиночестве, если у нее вообще возникало желание поесть. Рейчел могла спокойно заняться шитьем только в то время, когда Уайатта не было дома, и она пользовалась этой возможностью. Он, конечно же, не мешал ей шить и не задавал без конца вопросы, просто его всегда было слишком много. Когда он появлялся в доме, то сразу занимал все пространство.

Проблема состояла в том, что Рейчел не хотела, чтобы начатые в «Коммодоре» отношения имели продолжение.

В начале их совместной жизни у нее в доме она плохо спала по ночам, все время опасаясь, что шериф попытается нарушить их первоначальный договор. Она отодвигалась к самому краю кровати, временами рискуя просто упасть с нее. Уайатт заметил это, так как он всегда все замечал, но не сказал ни слова по этому поводу. Пока она ворочалась в постели с боку на бок, Уайатт спал как убитый. Если Рейчел старалась занимать как можно меньше места, то Уайатт спал на спине, раскинув руки и ноги.

Их кровать напоминала скорее место боевых действий, а не супружеское ложе. Рейчел удручало такое положение дел, а Уайатт, казалось, воспринимал все со стоическим спокойствием. Она, возможно, и хотела бы как-то изменить это, но не знала, как это сделать. Теперь решение зависело не только от нее.

Если ей и случалось передвинуться во сне к центру кровати, то она не отдавала себе в этом отчета. Иногда ей снилось, что Уайатт обнимает ее, но, просыпаясь, Рейчел обнаруживала, что лежит далеко от него. Временами, когда она не спала, Рейчел молча созерцала повернутую к ней спину Уайатта. Чаще всего он лежал на правом боку, отвернувшись от нее. Рейчел даже хотела предложить ему поменяться местами в кровати, но не осмелилась это сделать.

Иногда ей казалось, что между ними все равно установились пусть и странные, но близкие отношения. Именно это чувствовала она. Что же испытывал и думал по этому поводу Уайатт, ей не было известно.

Иногда, бреясь и умываясь по утрам, он оставлял дверь ванной комнаты открытой. Если утром его мужские потребности недвусмысленно напоминали о себе, он, конечно же, не сообщал ей об этом, но и не собирался скрывать это от нее. Когда она одевалась, он не пытался специально, чтобы посмотреть на нее, зайти в комнату. Но, проходя мимо, он всегда был готов застегнуть пропущенную пуговицу на ее платье или заправить ей в прическу выбившийся локон.

Он приносил ей воду для ванны, помогал нагревать ее, а когда Рейчел начинала раздеваться, уходил. Однажды она попросила его помочь ей смыть мыло с волос, и он спокойно выполнил ее просьбу. Это и в самом деле было удобно. Вода стекала ей на голову, на лицо, на плечи, и Рейчел получала от этого настоящее удовольствие. Так почему бы и в самом деле ей хотя бы иногда не пользоваться помощью Уайатта?

Уайатт сдержал данное Рейчел обещание и свозил ее на шахту. Для нее он взял спокойную кобылу из конюшни Редмонда, которая с удовольствием следовала за мерином Уайатта и делала все то же, что делал и он. Путешествие оказалось приятным и без неожиданностей.

Когда Рейчел увидела зияющую в земле огромную дыру, она испугалась. А когда они подошли к краю кратера и посмотрели вниз, ее сердце опустилось и на мгновение перестало биться. Нет, упасть туда она не боялась. Дело было не в этом. Эта ужасная язва являлась своего рода осквернением земли. Раньше Рейчел никогда не задумывалась о том, как добывалось золото и серебро. Она, конечно, имела некоторое представление о том, как моется золото. Невозможно, живя в Калифорнии, ничего не знать о том, как добывается золото. Но она впервые увидела начальную стадию разработки большой золотоносной жилы.

Казалось, ее глаза впервые открылись, и она увидела последствия, порожденные строительством железной дороги Клинтона Мэддокса. Находившиеся повсюду огромные водяные пушки, из сопла которых вырывались струи воды, были нацелены на одну сторону горы. Бившая из них с огромной силой вода разделяла камни и землю. Гравий и золотоносный песок, минуя специальные шлюзы, уносились в одном направлении, а земля вымывалась в залив и в устье реки. Огромные водяные пушки управлялись шахтерами, которые время от времени меняли давление воды и направление струи. Другие шахтеры стояли у основания шлюзов, в которые поступала горная порода. Они отделяли золотую и серебряную руду от ненужных шлаков при помощи специальных механизмов. Масштабы процесса мытья золота поражали своим размахом.

Уайатт также показал Рейчел и плавильни, в которых расплавлялась руда, чтобы из нее можно было выделить золото и серебро. В функции шахтеров, обслуживающих шахту, была включена и охрана места добычи. Повсюду вокруг шахты были установлены палатки, в которых находились вооруженные люди. От этих палаток прилегающая к шахте местность просматривалась на многие мили. Слитки золота и серебра переправлялись на поезд по очень узкому проходу, по которому было затруднительно пройти даже двум людям плечо к плечу. Лошадей для переправки слитков не использовали, так как тропа шла в гору под опасным углом.

Драгоценные металлы транспортировали не каждый день. Слитки складывали в углубление в горе, где тоже была выставлена охрана. День переправки золота на поезд выбирался произвольно, никакой регулярности в этом процессе не существовало. Выбирать день было поручено Сиду Уокеру. Он вытаскивал из хранившегося у него замшевого мешочка один из двух камней и после этого принимал решение. Если он доставал аквамарин, это означало, что переправка слитков состоится. Если же он вытаскивал черно-желтый тигровый глаз, переправка откладывалась на неопределенный срок. Иногда золото транспортировали три раза в месяц, иногда только один раз. Переносившие золото люди тоже постоянно менялись и выбирались произвольно.

Рейчел рассказали, что грабители ни разу не нападали на людей, доставлявших слитки на поезд. И только однажды была предпринята попытка ограбить шахту. Поезд являл собой более легкую добычу для воров. Его пытались захватить два года назад, но тогда грабителям это не сошло с рук. Они были убиты.

Но не только нерегулярность переправки золота являлась залогом безопасности шахты. Второй важной составляющей было то, что никто за пределами Рейдсвилла не знал, насколько продуктивной была разрабатываемая жила. Рейчел узнала, что двадцать лет назад было принято соглашение, обязывающее шахтеров держать в секрете все то, что происходило на шахте. Более того, за пределами Рейдсвилла считалось, что основная часть золота и серебра давно выбрана из шахты, и поэтому здесь редко появлялись новички, желающие получить работу. В основном на шахте работали люди, поселившиеся в городе давно, а на смену им приходили их дети. Так что отсутствие массового перемещения рабочих на шахте также обеспечивало ее безопасность.

Золото текло из горы огромным потоком, но из города оно сочилось лишь тоненькой струйкой. Рейчел даже и представить себе не могла, насколько огромным был грот, в котором складывались золотые слитки. Уайатт предложил ей осмотреть этот подземный склад, но она решительно отказалась от экскурсии. Черный провал в горе и настил из бревен перед входом в него выглядели пугающими. Хотя Уайатт пытался развеять ее страхи, говоря, что все это выглядит ужасно только со стороны и что так было сделано специально, чтобы придать складу заброшенный вид, Рейчел наотрез отказалась спускаться в этот склеп.

— Я теперь богата, да? — спросила она вечером Уайатта, когда они сидели в гостиной у камина. Уайатт расположился на стуле с книгой в руках, а Рейчел устроилась на диване с сиреневым атласом на коленях. Он читал «Трех мушкетеров». Она шила свадебное платье для Вирджинии Муди.

Не отрывая глаз от книги, Уайатт проговорил:

— Ты думаешь об этом?

Рейчел приблизила к лампе вырез платья, которое она шила, и внимательно осмотрела только что сделанные стежки. Убедившись, что все в порядке, продолжила шить.

— Я просто хотела получить от тебя подтверждение. Дело в том, что мне все это кажется нереальным.

— В таком случае — «да». Ты очень богата.

— А ты?

— Да, я тоже богат. У меня нет необходимости жениться на тебе ради денег.

— А Лонгабахи, Уокеры, мистер Бомон и…

— Ты хочешь перечислить всех жителей Рейдсвилла? — И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, Уайатт добавил: — Да, все они поживают неплохо. В нашем городе у всех все в порядке.

— Но у них нет того, что дали мне.

— Миллионов? Да, этого у них нет. — Уайатт закрыл книгу и с любопытством посмотрел на Рейчел. — Кажется, ты слишком много думаешь о шахте.

— Да, так и есть.

— Ты жалеешь, что поехала туда?

Она на мгновение задумалась.

— Нет, — в конце концов сказала она. — Я должна была увидеть шахту. Я должна была понять, что именно сделало меня богатой.

— Но ты наотрез отказалась спускаться в склад.

Она кивнула и пробормотала:

— Просто это было… неожиданно. Мне казалось, что золото достают из-под земли или из внутренней части горы.

— Иногда бывает и так. В Скалистых горах есть склоны, насквозь изрешеченные тоннелями. Их прокладывают, чтобы добраться до золотоносных жил, которые иногда могут залегать и в самом деле очень глубоко. Обвалы случаются чаще, чем хотелось бы, и шахтеры гибнут целыми бригадами. Кому хочется тратить время на установку опор из бревен, если лес, который рубят и прокладывают в тоннелях, стоит гораздо дороже человеческих жизней?

По спине Рейчел пробежал холодок.

— Значит, мыть золото пушками гораздо безопаснее?

— В какой-то степени — да. Но здесь поджидают другие опасности. Оползни. Наводнения. Однажды у Неда повредилась пушка, и брандспойт с металлическим наконечником начал прыгать во все стороны и ударил его в ногу.

Перед глазами Рейчел мгновенно возникла эта мрачная картина. Она вздрогнула.

— Что с тобой, Рейчел?

— Не знаю. Я просто снова представила себе эту страшную дыру в горах. Никак не могу выбросить это из головы. — Она наклонилась чуть ниже. — Это просто варварство.

— Надеюсь, ты не обдумываешь план закрытия шахты?

Она заморгала.

— Разве это в моих силах?

— Нет, хотя ты и владеешь половиной шахты. Чтобы закрыть шахту, ты должна заручиться моей поддержкой и поддержкой города, а этого ты никогда не получишь. Ты никогда не получишь наше согласие.

— Не забывай, у меня есть еще железнодорожная ветка, — сказала она.

— Мы не должны разговаривать с тобой на эту тему.

Рейчел сжала губы.

— Я не собираюсь делать всякие глупости, Уайатт. Не имею привычки кусать руку, которая меня кормит. Но это не означает, что я не могу ничего сделать. Сколько всего сделано кратеров, подобных тому, что я видела сегодня? Сколько акров земли находится во владении шахты?

— Акров? Понятия не имею. Я знаю, что кратеры располагаются на участке земли в сорок квадратных миль.

Рот Рейчел слегка приоткрылся. Эти цифры лежали за пределами ее понимания.

— Ты хочешь увидеть остальное?

Задавая свой вопрос, Уайатт подался вперед. Казалось, он прямо сейчас готов встать и везти ее осматривать другие части шахты.

— Хочешь показать мне остальное прямо сейчас? — недоверчиво проговорила она.

Он кивнул:

— Конечно, дай мне только одну минуту. — Уайатт отложил книгу и встал. — Помнишь, у меня был небольшой чемодан, который я привез из «Коммодора»? — Он быстро показал руками, какого размера был его чемодан. — Ты не знаешь, где он?

— Под кроватью, — сказала она. — Джонни Уинслоу запихнул его туда.

— Что ж, это место ничем не хуже других. Вернувшись в гостиную с чемоданом, Уайатт положил его на ковер и открыл замки.

Рейчел с интересом наблюдала за манипуляциями Уайатта с чемоданом. Она даже переместилась на край дивана и наклонилась вперед, чтобы ничего не пропустить. Наконец крышка чемодана откинулась, и Рейчел могла увидеть хранящиеся там богатства.

Там оказались фотографии. Сотни фотографий.

— Это ты фотографировал?

Уайатт кивнул.

Он начал доставать из чемодана снимки и по нескольку штук передавал их Рейчел. Иногда он комментировал то, на что она смотрела.

— Эта гряда последняя из тех, на которых ведутся разработки. Дальше на тех горах уже нет кратеров. И никто не знает, есть ли там золото. Вот посмотри сюда. На этом снимке видно то, что образуется на горном склоне после взрывов. Здесь даже можно рассмотреть золотоносные жилы.

На следующей серии фотографий была изображена гора в разных стадиях разработки. Она совсем не походила на луковицу, с которой снимали слой за слоем.

Рейчел с интересом рассматривала лица шахтеров, которые стреляли по горе из своих водяных пушек, промывали золото в лотках, просто отдыхали, собравшись маленькими группами и держа в руках кирки, мотыги и совки.

— У тебя определенно есть талант. Все твои снимки очень выразительны, ты всегда выбираешь самые острые моменты.

— Я бы сказал — не моменты, а минуты.

Рейчел улыбнулась:

— Ну, пусть будут минуты. Но они все равно замечательные. — Она показала рукой на изображенный на снимке водопад, серией каскадов падающий в реку. Солнечные лучи, играющие на висящей в воздухе водяной пыли, превращали ее в великолепное созвездие алмазов. — Это очень красиво. Похоже на что-то, что существует в другом мире, в другом измерении.

Уайатту очень понравилось то, что сказала Рейчел.

— Со мной тогда был мерин, которого звали Жаба, он мог забраться на любую скалу. Он нес на себе все мое фотографическое оборудование. А его с собой у меня было немало: треножник, камера, сменные объективы, растворы и палатка, которая служила мне темной комнатой. Все стоимостью больше пятидесяти фунтов. Если мой мерин не мог куда-нибудь подняться, я нес свое оборудование сам. Но такое случалось не часто. Иногда мы уходили в горы на несколько дней. В основном весной, иногда летом. В этом было что-то такое… — он на мгновение замолчал, пытаясь подобрать правильное слово, — возвышенное.

Рейчел завороженно смотрела в его глаза, напоминающие голубые кристаллы. Под этим взглядом у нее возникало ощущение, что она становится одухотвореннее. Его голос оказывал на нее гипнотическое воздействие. Повисла пауза, но Рейчел не торопилась заполнить ее словами, она просто взяла еще кипу фотографий, которые лежали уже почти на самом дне чемодана. Это были пейзажи с изображением горных кряжей и отвесных скал, диких лесов и покрытых снегом вершин. Зияющие дыры, сделанные шахтерами, странно контрастировали с естественными гротами и расселинами — плодами творчества ветров и воды. На нескольких снимках были отражены разные стадии строительства отеля «Коммодор». Уайатт запечатлел в снимках не только этапы развития шахты, но и историю города. То, что он сделал, можно было назвать подвигом любви к своему краю.

— Никогда бы не подумала, что ты захочешь поделиться со мной этим, — тихо произнесла Рейчел, укладывая фотографии обратно в чемодан. Потом она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Ведь это твоя душа.

Он ничего не ответил.

Рейчел наклонилась над чемоданом и взяла руку Уайатта в свои ладони.

— Идем со мной в постель, Уайатт.

 

Глава 11

Рейчел повела Уайатта в спальню. Там она включила стоявшую на столике у ее кровати лампу и задернула шторы.

— Так лучше? — спросила она.

Уайатт просто кивнул.

Рейчел встала перед ним и чуть приподняла голову, чтобы можно было видеть его лицо. Она подсунула руки под его подтяжки, стянула их с плеч Уайатта, а затем положила ладони на его грудь. Его сердце оглушительно стучало под ее руками.

Уайатт взял ее за запястья. Когда он заговорил, его голос был низким и хриплым:

— Только не дразни меня, Рейчел. После этого я не смогу жить… как чертов монах.

Она привстала на цыпочки и обняла лицо Уайатта ладонями.

— Я тоже не хочу жить как монахиня, — прошептала она. — И никогда не хотела.

Возможно, Уайатт и поспорил бы на эту тему с Рейчел. Но не сейчас. Сейчас у него открывались другие перспективы, и ему было чем заняться. Несмотря на это, он продолжал молча стоять. Ему не хотелось торопить события.

Рейчел потянулась к нему и поцеловала его в уголок рта. Затем ее губы заскользили по его губам. Осторожно она прикусила его нижнюю губу. Провела языком по краю его верхней губы. Почувствовав, что по телу Уайатта побежала дрожь, она отстранилась. Ее руки легли ему на плечи, потом опустились чуть ниже. Она прикоснулась пальцами к верхней пуговице на его рубашке.

— Можно мне?..

Он коротко кивнул.

Ее руки задвигались, она стала не торопясь расстегивать пуговицу за пуговицей на его рубашке. Раздвинув края рубашки в стороны, Рейчел положила руки ему на грудь. На мгновение они замерли, но ненадолго. Она притронулась к его шраму на плече, потом на груди. Его кожа была теплой, упругой и гладкой. Когда ее руки снова заскользили по его телу, Уайатт слегка подался вперед. Рейчел ощутила таившуюся в нем силу, но эта сила была спокойной, контролируемой, а не пугающей.

Пальцы Рейчел притронулись к его талии, легко пробежали по поясу брюк. Когда она потерла костяшками пальцев его плоский, упругий живот, Уайатт глубоко вздохнул. Она обняла его, на мгновение прижалась к нему, ее руки замерли у него на спине. Ее узкие кожаные ботиночки расположились между его ботинок. Почувствовав его возбуждение, она слегка отстранилась от него.

Рейчел заглянула ему в лицо. Он тоже пристально смотрел на нее, но в этом его взгляде не ощущалось любопытства. Уайатт просто был несколько напряжен, и, возможно, в нем говорило недоверие. От уголков его глаз побежали тонкие лучики. Его губы, влажные от ее поцелуев, были плотно сомкнуты — он не торопился получить больше того, что получил. Его рот не улыбался, и в нем угадывалось что-то вроде намека на упрек.

Она снова встала на цыпочки, потянулась к нему, поцеловала его в губы, а ее пальцы в это время скользили по его спине.

— Сядь, — шепотом попросила она.

Рейчел осторожно толкнула его в грудь, и Уайатт, мгновенно почувствовав, как ослабели его ноги, сел на край кровати. Она не ожидала, что он подчинится ей, и не знала того, что он уже давно определил линию своего поведения. Она присела перед ним и, взявшись за каблук, стянула с него ботинок, потом второй. На мгновение ей показалось, что на его губах играет слабая полуулыбка. Показалось ли ей, или он действительно улыбался? Вероятно, он тоже чувствовал себя неловко и пытался скрыть это за улыбкой. Что ж, возможно, шутливое отношение к делу — это то, что сейчас было нужно.

Потом она встала и быстро исчезла в ванной комнате.

Уайатт проводил ее беспомощным взглядом. Он не знал, собиралась ли Рейчел вернуться и доделать то, что она начала. Сначала он хотел было пойти за ней, но потом решил не форсировать события. Возможно, она передумала, но он-то не намерен был останавливаться на половине дороги. Уайатт вздохнул.

Временами, лежа ночью без сна, он задавал себе вопрос, почему он отвергал себя. Это отвержение легко могло перерасти в разочарование. Он открывал глаза и смотрел на Рейчел, лежавшую у самого края кровати. Прислушивался к ее дыханию, наблюдал, как иногда во сне она подносила руки к лицу. Она стонала и издавала тихие звуки, значение которых трудно было истолковать. Что это было? Протест? Недовольство?

Ночью она никогда не прикасалась к нему. А ему хотелось этого, он все время ждал, что вот-вот ее рука притронется к его руке. Хотя он сам старался не прикасаться к Рейчел, иногда он пододвигался к ней ближе и вытягивал в ее сторону руку в надежде, что она сама дотронется до него. Но она не догадывалась об этом. Ее уязвимость была той самой каменной стеной, которую она возвела вокруг себя, хотя и не отдавала себе в этом отчета. Днем она старалась ни в чем не уступать ему и держалась с ним на равных, но ночью она была беззащитна.

И он позволял ей это.

И вот теперь он сидел на краю кровати, не зная, что делать. Он снова ждал. Если Господь хотел вознаградить его за долготерпение, то сейчас Рейчел должна была появиться перед ним обнаженной. И она должна была это сделать через несколько секунд.

Дверь открылась.

Она не была обнаженной. Но на ней была надета легкая ночная сорочка, которую быстро и легко можно снять.

Она остановилась у его коленей. Уайатт поспешно раздвинул ноги и дал Рейчел возможность подойти к нему ближе. Она энергично шагнула вперед, взяла его руки и положила их себе на бедра, а затем погрузила пальцы в его волосы. Взъерошила непослушные, выгоревшие на солнце пряди. Провела кончиками пальцев по его шее. При этом она все время смотрела ему в глаза.

— На мне нет корсета, — сообщила она.

Когда Рейчел встала между его ног, у Уайатта сразу пересохло во рту. Его язык был таким сухим, что он был не в силах произнести ни слова. Язык просто приклеился к нёбу.

— Я заметил это, — с трудом проговорил он.

Хрипотца в его голосе возбудила ее.

— Ничто не ускользает от ваших глаз, шериф.

Он не мог с уверенностью сказать, что это было правдой. Уайатт переместил свои руки на ее ягодицы и прижал Рейчел к себе. Когда он уловил витавший в воздухе тонкий аромат лавандового мыла и едва ощутимый мускусный запах ее влаги, его ноздри дрогнули.

Не в силах сдерживаться, Уайатт схватил ее за плечи и приподнял.

Мгновение — и он бросил ее на постель.

Он не хотел причинить ей боль, но его движения были порывисты и грубы. Он лег на нее сверху, взял ее рубашку за подол и задрал ее кверху.

И быстро вошел в нее.

Рейчел вскрикнула, но не от боли, а от переполненности чувствами. Она положила руки ему на плечи, ее ноги уперлись в матрас. Он стал двигаться в ней. Тихие стоны, вырывавшиеся из ее горла, возбуждали его до крайней степени. Его толчки с каждым мгновением становились сильнее и резче. Наконец тело Уайатта содрогнулось, и из его горла вырвался крик.

Некоторое время он лежал не двигаясь. Все, что он слышал, было лишь его собственное дыхание. В его голове вились какие-то смутные, неопределенные мысли.

Внезапно он поднял голову и посмотрел на Рейчел. В его взгляде застыл немой вопрос.

— Я сделал тебе больно? — Хотя он вовсе не хотел этого, его вопрос прозвучал как обвинение. Он пристально смотрел на Рейчел, его глаза сузились.

В ответ Рейчел лишь вздохнула:

— Нет.

Он прорычал что-то нечленораздельное. Рейчел не знала, что означал этот мягкий рык, вырвавшийся из его горла. Это могло означать и удовлетворение, и насмешку.

— Твоя забота выглядит очень трогательно, Уайатт.

— Я был груб.

— Разве я дала тебе понять, что мне это неприятно?

— Я набросился на тебя как… животное.

Рейчел приложила указательный палец к его губам, чтобы остановить его.

— Просто ты вел себя как мужчина, который долго ограничивал свои потребности. — Она убрала палец и добавила: — Это я пригласила тебя. Не забывай.

Он опять что-то проворчал.

— Это означает, что ты согласен со мной? — спросила она.

Заглянув ей в глаза, он кивнул.

— Хорошо, — сказала она, придвигаясь к нему. — Мне показалось, что ты забыл, кто начал первым.

— Ничего подобного. — Его голос показался грубым даже ему самому. — Твое приглашение мне очень понравилось, Рейчел. — Уайатт заметил, что щеки Рейчел покрылись румянцем. Хотя в комнате горела лишь одна настольная лампа и было довольно темно, от его глаз не укрылось ее замешательство. При этом она продолжала смотреть прямо ему в глаза. — И где же ты научилась первая приглашать мужчин?

Она пожала плечами.

Уайатт увидел, что она отвела глаза и стала смотреть куда-то в сторону. У нее был такой взгляд, что можно было подумать, что они говорили сейчас о чем угодно, но только не о том, как призывно вела она себя несколько минут назад.

Уайатт рассмеялся, увидев, что глаза Рейчел расширились и нежный румянец на ее щеках превратился в пылающие пятна.

Уайатт держал ее в своих объятиях до тех пор, пока не онемело его плечо. Затем он осторожно опустил сонную Рейчел на постель и накрыл ее одеялом, лежавшим в ногах кровати.

Он осторожно забрался в кровать и накинул на себя одеяло, хотя настоящим источником тепла являлась Рейчел. Ему было приятно, когда во сне она повернулась на бок и плотно прижалась к нему. Ее губы оказались возле его лба. Он с наслаждением прислушивался к ее вздохам. Ему казалось, что они превратились в одно существо, которое теперь так тихо и спокойно дышало в постели.

Когда он проснулся, Рейчел сидела на кровати и рассматривала сделанные им фотографии. Она была так поглощена своим занятием, что даже не заметила, что он проснулся и теперь смотрит на нее.

Воспользовавшись этим обстоятельством, он продолжал тихо лежать и наблюдать за Рейчел.

Ее голова была опущена. Она продолжала рассматривать снимки, и выражение ее лица постоянно менялось. Иногда ее рот слегка приоткрывался, ее язык время от времени притрагивался к уголку губ. Иногда она улыбалась, ее брови приподнимались. Вот она поднесла руку к лицу и потерла переносицу костяшками пальцев.

Когда уголки ее губ опустились, а выражение лица сделалось более чем сосредоточенным, Уайатт понял, что она нашла те фотографии, которые он не хотел ей показывать.

Она нахмурилась и тихо вздохнула. Прикусила губу, склонила голову набок.

— Это Сильвиана, — тихо проговорил он.

Рейчел вздрогнула от неожиданности: он повторил вслух ту мысль, которая сейчас мелькнула в ее голове.

— Как ты догадался?..

— Что-то в выражении твоего лица подсказало мне это. — Он вытащил руку из-под одеяла и приподнял голову. — Можно мне взглянуть?

Рейчел передала ему фотографию.

— Когда ты сделал этот снимок?

Уайатт стал рассматривать фотографию. Лицо Сильвианы на фотографии выглядело более мягким, чем в жизни.

— Несколько месяцев спустя после того, как я привез ее сюда, — сказал он. — Свадебные фотографии нам сделали в Бостоне, но они остались в чемодане, который я так и не перевез сюда. Сильви никак не могла примириться с этим переездом. Думаю, она так и не простила меня…

Глаза Рейчел скользили по фотографии Сильвианы. У нее был маленький подбородок, немного приподнятый вверх. В светлых пронзительных глазах ощущался вызов. У нее были тонкий нос и пухлые, красивой формы губы, высокие скулы, изящная линия бровей.

— Она была красивая женщина, — проговорила Рейчел.

— Да, — согласился он, — красивая. Но ей никогда не нравилось то, что находилось не в Бостоне. В какой-то момент я стал думать, что ей лучше вернуться домой. Но я не мог принять решение за нее, а она не уезжала. Если ты думаешь, что она не уезжала по той причине, что мы дали клятвы перед алтарем…

— Я думаю, она не хотела уезжать, потому что любила тебя. Жить без тебя было бы для нее труднее, чем жить без Бостона.

— Я тоже любил ее, но наша любовь сделала нас обоих несчастными.

Рейчел сидела тихо, не шевелясь. На ее лице появилось задумчивое выражение. Она думала о том, что любовь далеко не всегда делает людей счастливыми. Сильви и Уайатту было тяжело вместе, а жить порознь они не могли.

— Что же случилось, Уайатт? Почему Сильви умерла?

— Я убил ее.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Он пожал плечами:

— Просто я называю вещи своими именами, Рейчел. Я был тогда в горах, делал фотографии, а она осталась дома. Она терпеть не могла мои отлучки, особенно если я уезжал на несколько дней. Мы поругались, и я уехал. Я приглашал ее с собой. Но в тот раз она решительно отказалась от моего предложения. Она собиралась остаться дома и хотела заставить меня остаться вместе с ней. Она не хотела мне ничего объяснять, и я решил, что это очередная ее блажь. Мы часто ругались с ней, поэтому в этой нашей перебранке не было ничего удивительного.

— И ты уехал, — сказала Рейчел.

Он кивнул.

— Меня не было четыре дня. Тогда я еще не был шерифом. Я не нес ответственности за город. Только за Сильви. Но я уехал на четыре дня.

Рейчел по-прежнему держала фотографию в своих руках, но ее взгляд был прикован к Уайатту.

— Когда я вернулся, ее уже не было в живых. — Он глубоко вздохнул и с рассеянным видом потер ладонью свое колено. — Сильви отправилась на прогулку с женой пастора. В то время, когда они прогуливались по городу, произошла стычка за карточным столом в «Серебряном слитке», и Руди Мартин выгнал зачинщиков на улицу. Он не хотел, чтобы его салун превратили в груду обломков. Никто не ожидал, что картежники начнут палить из пистолетов. Одна пуля попала в Сильви. Прямо ей в шею. Она скончалась от кровотечения на руках у миссис Дуун. Доктор ничего не мог сделать.

— Произошла трагедия, Уайатт, но ты ни в чем не виноват.

— Иногда я и сам начинаю в это верить, но чаще я думаю по-другому. Не забывай, что это ведь я привез ее сюда. Вспоминая об этом, я всегда испытываю чувство вины. Более того, если бы в тот вечер я был рядом с ней, то все было бы иначе. Исход был бы другим.

— Этого никто не может знать.

— Ты можешь ничего не говорить, Рейчел. Это не обязательно. Просто, посмотрев мои фотографии, ты сказала, что теперь понимаешь мою душу. Но ты не знала о прошлом. Мне кажется, ты должна об этом знать.

— Тогда расскажи мне все, Уайатт.

— Сильви была беременна, — сказал он. Ему на глаза навернулись слезы, и, чтобы скрыть это, он часто-часто заморгал. — Она носила нашего ребенка. Понимаешь? Из-за меня погибли двое.

Она молчала. Рейчел ожидала услышать что-то в этом роде, но, когда слова были произнесены, она испытала нечто вроде шока. Лицо Уайатта покрылось смертельной бледностью, на нем застыло отчаяние. Он лежал на боку, слезы тихо скатывались по его щеке и капали ему на подушку. Рейчел молчала. Слова были лишними. Даже если бы она и попыталась что-то сказать, он бы не принял этого. Ему нужно было ее молчание. Именно оно давало ему сейчас силы выдержать тяжесть вины.

Его тело вздрогнуло, потом замерло, окаменело. Она стала гладить его по волосам, она ждала, когда он успокоится. Раньше, когда плакала она, он успокаивал ее. Теперь пришла ее очередь утешить его и дать ему прощение. Почувствовав, что из его тела ушло напряжение и его плечи обмякли, Рейчел разомкнула руки.

— Когда я оглядываюсь назад, — сказал он, — то вижу, что намеренно избегал всяких объяснений с Сильвианой. Я догадывался, что она беременна, но ничего не хотел об этом знать. Когда она умерла, доктор Диггинс подтвердил мою догадку. Поэтому она была так резка со мной, так нетерпима, а я забрался в свою раковину и отгородился от нее. Я ничего не хотел знать…

— А что бы изменилось с появлением ребенка?

Уайатта всегда поражала способность Рейчел мгновенно ухватывать суть проблемы.

— Бостон, — сказал он. — Нам бы пришлось вернуться. Я знал это. В дело бы вмешалась ее семья. И моя. Я пытался плыть против течения. Мне пришлось бы продать мою долю шахты и заняться адвокатской практикой.

Рейчел тяжело вздохнула. Она поняла, что в тот момент, когда Уайатт узнал о смерти жены и еще не родившегося ребенка, он на одну секунду почувствовал себя свободным. И понял с облегчением, что теперь ему не нужно возвращаться в Бостон. И от этого его с тех пор преследовало чувство вины, от которого он был не в силах избавиться.

— Такие обстоятельства помогают понять, к каким ужасным последствиям приводит эгоизм, — пробормотала она.

Уайатт заморгал. Сказав это, Рейчел заставила его возвратиться из черной пещеры своих воспоминаний к реальности. Она смотрела на него взглядом профессора, который оценивал проблему со всех существующих точек зрения.

— Может быть, нам просто следовало развестись. Пожертвовать не жизнью кого-то из нас, а просто браком.

Он прислонился к изголовью кровати и закрыл глаза.

— Я не уверена в этом, Уайатт. Иногда очень трудно сделать выбор, который устроил бы всех.

— Кроме тебя, меня и доктора, о ребенке не знает никто. Я принудил доктора рассказать мне правду, но временами я жалею об этом. Иногда правда бывает страшной… и ее слишком тяжело вынести.

— Я понимаю тебя.

Уайатт посмотрел ей в лицо.

— Надеюсь.

Рейчел наклонилась к нему и поцеловала его в губы. Уайатт попытался было обнять ее, но она отстранилась, давая ему понять, что ей требуется время, чтобы успокоиться и прийти в себя. Потом она поднялась с кровати, собрала лежавшие на постели фотографии и уложила их в чемодан.

Надеясь, что теперь она повернется к нему, Уайатт приподнял одеяло и стал ждать. Рейчел легла рядом с ним. Они обнялись, ища утешения друг у друга. Она потерлась коленом о его ногу.

— Ты хочешь разжечь огонь? — спросил он. Рейчел засмеялась.

— Если бы я только могла. Потрогай, какие холодные у меня руки.

Он взял ее руки в свои ладони и слегка потер их.

— Так лучше?

— Мм… — она начала успокаиваться, — гораздо лучше. Ее переполняли нежность и страсть.

Он ничего не требовал от нее, но в конце концов получил все, что она была способна ему дать.

Но и она не чувствовала себя обделенной, он давал ей то, что она хотела, — удовольствие. Его губы скользили по ее телу вслед за его руками. Уайатт никогда не торопился, и это очень нравилось Рейчел. Он целовал ее со всей страстью, на какую был способен. И эта его страсть не была чем-то поверхностным, она была глубокой, заставлявшей кружиться голову.

Влажный кончик его языка погрузился в ложбинку у основания ее горла, затем переместился на грудь, стал ласкать ее соски. Затем он опустился ниже, к ее пупку, а потом еще ниже. Замер между ее ног. Она провела ладонями по его голове, ее пальцы стали играть с его жесткими непослушными вихрами. Когда он начал ласкать ее лоно, ее руки замерли. Она впилась пальцами в простыню.

Наконец она вскрикнула, и ее тело вздрогнуло. Она застонала и прикрыла рот рукой, чтобы подавить готовые вырваться из горла крики. Чуть позже она почувствовала удовлетворение. Полное, глубокое удовлетворение. Казалось, она долго стремилась к чему-то такому, к чему-то, что именно сейчас наконец случилось.

После этого они оба быстро заснули. Их ноги и руки переплелись, но им это казалось очень удобным. Возможно, потому, что для них это было чем-то новым, еще не изведанным. Последствия такого сна проявились утром, когда они поднялись с постели с затекшими шеями, онемевшими руками и ногами. Встав с постели, Рейчел не могла сделать ни шагу, Уайатт тоже как-то не слишком уверенно держался на ногах. Посмотрев друг на друга, они со смехом упали обратно в кровать.

Их смех, казалось, никак не соответствовал тому, что они оба сейчас испытывали. И от этого им становилось еще смешнее. Рейчел никак не могла вздохнуть. Уайатт тоже задыхался от смеха. На глазах у них выступили слезы. Найдя в постели руку Рейчел, Уайатт слегка сжал ее. Она повернула к нему голову, и он прочитал в ее глазах сочувствие.

— Спасибо тебе, — сказал он.

Рейчел не стала спрашивать, за что он благодарил ее. Она понимала это сердцем, но не могла облечь мысли в слова. Она просто молча кивнула ему.

Уайатт отпустил ее руку и сел в постели. Взъерошил рукой волосы на голове.

— Надо подложить дров в печку. Пойду займусь этим. — Он заметил, что Рейчел начала дрожать от холода. — Иногда по утрам, когда бывает так холодно, я жалею о том, что мы переехали из «Коммодора».

Она с задумчивым видом скрестила на груди руки.

— Может, нам стоит провести сюда водопровод и сделать у себя горячую воду, как в гостинице? Сейчас это уже никому не покажется чем-то экстравагантным.

Он улыбнулся:

— Я уже думал об этом. Когда придет весна, — заверил он, поднимаясь, — я займусь этим в первую очередь.

Уайатт надел пару шерстяных носков, рубашку и прошел в коридор, где хранился запас дров. Огонь в печке в гостиной еще не успел потухнуть, а вот на кухне его пришлось разводить вновь.

Выйдя на крыльцо, Уайатт обнаружил, что за ночь намело много снега. Ссыпав золу из печки в ближайший сугроб, он немного постоял на крыльце. Ветер тут же подхватил россыпь пепла, и он серой дугой взмыл вверх, смешиваясь с летящим снегом. Темное пятно на сугробе мгновенно покрылось слоем пушистых снежинок.

Уайатт уже собрался войти в дом, когда вдруг заметил метнувшуюся за угол дома темную тень. Немного подождав, он увидел, что темная тень появилась вновь и начала приближаться к нему. Когда она выступила из снежной пелены и подошла поближе, Уайатт узнал знакомые очертания.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь?

— Мне хотелось бы выпить кофе, — проговорил Уилл Битти. — С печеньем, если твоя жена успела испечь его.

Уайатт поднял совок вверх и, ухмыльнувшись, потряс им.

— Свежего пока нет. Ты будешь есть вместе со мной вчерашнее. Заходи. Только тебе придется хорошенько отряхнуть ботинки, чтобы не наследить в доме. Рейчел этого не любит. — Уайатт опустил совок и пригласил Уилла пройти в дом. В коридоре шериф сразу отошел подальше от своего помощника — Битти-сорванец стал стряхивать с себя снег, как мокрый щенок.

Уайатт посадил Уилла за стол, а сам стал разводить в печи огонь.

— Что привело тебя к нам, друг мой? Для визита вежливости немного рановато.

Уилл кинул взгляд в сторону спальни. Его брови вопросительно приподнялись.

Уайатт хорошо понял этот немой вопрос.

— Она одевается.

— Меня разбудил Арти. Он получил телеграмму от Джона Клея. Джон сообщает, что Фостер Мэддокс в Денвере. Он был бы уже здесь, если бы не снежные заносы. У Брэдис-Бенд заносами перекрыта дорога, поезда не проходят. Не известно, сколько времени потребуется на расчистку. Может, пара дней, а может, неделя. Джон решил, что ты должен знать об этом.

Уайатт выругался.

— Мне должны были сообщить, когда Фостер Мэддокс приезжает в Шайенн. Ты уверен, что он в Денвере?

— Я ни в чем не уверен. Я просто передал вам то, что было написано в телеграмме, которую получил Арти.

— Что ж, теперь с этим ничего не поделаешь. Что говорит Сид о приближающемся буране?

— Он обещает буран суток на двое.

Уайатт задумался.

— Будет лучше, если пути расчистят только через неделю. Что ты думаешь по этому поводу?

— Вполне возможно, что уйдет неделя. Все, кому не лень, делают сейчас прогнозы. Сэру Найджелу очень не понравится, если поезда не будут ходить так долго. Не будет новых постояльцев. Впрочем, он не многое потеряет. Тем, кто живет у него сейчас, придется задержаться. Почему вас так это волнует? Какой прок в том, что поезда не будут ходить неделю?

— У нас будет время, чтобы спрятать оборудование на шахте.

— Спрятать оборудование? Но это придется делать в любом случае, иначе все будет погребено под снегом, — проговорил Уилл.

— Надо сделать так, чтобы шахта выглядела заброшенной. Фостер Мэддокс наверняка захочет взглянуть на нее. Люди тоже не должны выглядеть особенно довольными жизнью.

Уилл обвел глазами кухню. Бросил взгляд на Уайатта, присевшего на корточки перед печкой. Он подкладывал поленья в огонь, его руки были испачканы в золе.

— Я скажу им, что они должны последовать вашему совету.

Уайатт искоса посмотрел на своего помощника и положил полено в огонь.

— Можно сделать даже лучше, — проговорил он, открывая вьюшки. — Они могут последовать твоему примеру.

Уилл ухмыльнулся. Он поднялся из-за стола и махнул рукой.

— Идите одевайтесь, я тут все доделаю.

К тому времени, когда Рейчел появилась на кухне, Уилл уже сварил кофе.

— Доброе утро, мэм.

Рейчел тепло улыбнулась ему:

— Уайатт сказал, что ты пришел, чтобы поесть печенья.

— И выпить кофе, — проговорил Уилл и поднял изящную фарфоровую чашку, отставив мизинец в сторону.

Она засмеялась.

— У меня есть и кружки, если хочешь знать. Так что можешь не напрягаться.

— Не знаю, что вы подумаете об этом, но я бы предпочел кружку.

Рейчел взяла с полки кружку и поставила ее перед Уиллом. Для Уайатта она тоже достала кружку.

— Все в порядке? — спросила она. — Я ничего не имею против твоего намерения отведать мое печенье. Но говорят, Эстелла печет лучше, чем я.

— Вы вынуждаете меня сделать выбор? Уайатт надерет мне задницу, прошу прощения за это выражение, если я попаду в вашу ловушку.

— Это правда? Так через сколько дней Фостер Мэддокс будет здесь?

— Примерно через семь. Может быть, через девять. — Уилл, спохватившись, приложил руку к губам.

— Слишком поздно. — Громко, так, чтобы Уайатт мог слышать ее в спальне, проговорила Рейчел.

— Значит, у нас в запасе семь — девять дней, — заявил, приближаясь к кухне, Уайатт.

— Мой муж, — сказала Рейчел, глядя на Уилла, — идет сюда. И он собирается надрать тебе задницу, прошу прощения за это выражение.

Войдя на кухню, Уайатт широко улыбнулся. Взял Рейчел за запястья, заставил ее приподняться на цыпочках и поцеловал ее с такой страстью, что Рейчел и Уилл тут же залились краской.

— Так лучше, чем промывать рот мылом. — Он посмотрел на Уилла.

— Я не хотел… У меня вырвалось.

— Никто специально не хочет.

— Я уверен, что вы уже сказали ей про Фостера Мэддокса. — Уилл стал защищаться.

— Да, но ты об этом не знал.

Рейчел уперла руки в бока.

— Прекратите это немедленно. Вы как дети. — Ее слова тут же возымели должный эффект. — Как братья, — сказала она, чтобы сгладить ситуацию. Уайатт и Уилл посмотрели друг на друга и заулыбались. Им понравилось это сравнение. — Расставляй все на столе, Уилл. Уайатт, наливай кофе. А я подогрею колбасу с подливкой и печенье.

Мужчины сразу же приступили к выполнению заданий. Пока Рейчел разогревала еду, Уайатт и Уилл добродушно подтрунивали на ней и над собой. Наконец они все вместе уселись за столом. Теперь им предстояло решить, что делать с Фостером Мэддоксом.

— Думаю, это зависит от степени его осведомленности, — сказала Рейчел, когда Уилл спросил ее, приедет ли молодой Мэддокс один или в сопровождении кого-нибудь. — Если ему известно, как обстоят дела на шахте, то он наверняка привезет с собой мистера Дэвиса Стюарта, чтобы тот давал ему советы, и второго адвоката, который должен хорошо знать существующие в Колорадо законы. Вполне вероятно, что с Фостером приедет и бухгалтер.

Уилл откусил кусочек печенья.

— Это хорошо. Значит, наступление кавалерии начнется через неделю, и мы должны встретить ее во всеоружии. Чтобы не было никаких сюрпризов, мы будем готовы.

Уайатт не разделял уверенности своего помощника. Он бросил взгляд на Рейчел и увидел, каким напряженным вдруг сделалось ее лицо.

— Неплохо бы составить список постояльцев «Коммодора». А? Как вы считаете? И список гостей пансиона Розы. Думаю, Роза не откажет нам. Этим лучше заняться Уиллу. Она ведь разговаривает с тобой?

— Она разговаривает, но чаще всего выплевывает ругательства в мой адрес. Такое ощущение, что она приберегает их специально для меня.

Рейчел подняла чашку, чтобы скрыть улыбку. Глядя поверх края чашки, она заметила, что и Уайатт улыбается.

— Может, ей нужно отпустить пару комплиментов, Уилл? — хмыкнул Уайатт. — Если тебе не подходит такой вариант, скажи ей, что список гостей тебе нужен для Рейчел. Она даст его тебе.

— Если мне позволено выбирать, — проговорил Уилл, — то я предпочитаю второй вариант. Скажу, что это для Рейчел.

— Делай как знаешь.

Уилл поднес печенье ко рту.

— А Мэддокс может прибрать ветку к своим рукам?

— Может, но без драки не обойдется.

— Где? В салуне?

— В суде, — сказал Уайатт. Вспыхнувший было свет в глазах Уилла потух. — Может, это не так романтично, но зато более действенно.

Уилл отправил в рот последний кусочек печенья. Перед его мысленным взором сразу возникла соответствующая картина — все действующие лица на заседании суда в Колорадо.

— А что будем делать с шахтой?

— Я не знаю, известно ли ему, сколько золота и серебра дает сейчас шахта, — сказал Уайатт. — Надо будет переговорить с Сидом и Генри. Необходимо принять решение, каким образом действовать, чтобы защитить наши доли. Начнем с того, что сделаем вид, будто шахта разорена.

— Нас может подвести погода, — сказал Уилл. — Если кончится метель, то мы ничего не сможем скрыть. Все следы, которые оставят наши люди, будут видны как на ладони. И те, кто ищет эти следы, обязательно докопаются до истины.

— Изменить погоду не в наших силах, — заметил Уайатт. — Мы сделаем то, что сможем.

— Вы позже придете в полицейский участок, шериф? — спросил Уилл.

— Думаю, да. Почищу пистолеты, если не найдется другой работы.

Уилл наклонил голову и быстро доел все, что оставалось у него на тарелке. Первым делом он решил отправиться к мисс Розе, чтобы обменяться с ней колкостями. Его не покидала мысль, что, возможно, Роза все-таки согласится прогуляться с ним до его комнаты над полицейским участком и не откажется лечь в его постель. Уиллу не хотелось делать это в ее пансионе, и он был уверен, что никогда до этого не опустится. Кто-то из них должен был сдаться первым и в конце концов уступить.

— Уилл! — обратился к нему Уайатт, заметив, что Битти пристально разглядывает свою пустую тарелку. — Хочешь добавки?

Голова Уилла дернулась.

— Что? Нет-нет… Большое спасибо за завтрак, мэм. — Он продолжал что-то бормотать себе под нос, выбегая из кухни и затем наматывая на шею шарф и надевая пальто. — Чертовски вкусное печенье, — бросил он, закрывая за собой дверь. На мгновение в коридор ворвался ветер со снежными хлопьями, и последние слова Уилла утонули в жутких завываниях бурана.

 

Глава 12

Рейчел накинула на голову ярко-красный шарф и обернула его концы вокруг шеи. Надела шляпку поверх шарфа. Теперь она была готова выйти на улицу. Целых три дня она сидела дома, выходя лишь к источнику за водой и в сарай за дровами. Уайатт попросил ее оставаться дома, пока он с утра до вечера в течение трех дней ходил по неотложным делам. За это время ему удалось повидаться чуть ли не со всеми шахтерами Рейдсвилла. Но Уайатт и Уилл не только рассказывали всем о приезде Фостера Мэддокса, они помогали всем тем, кому требовалась какая-либо помощь во время бурана.

Для одной из внучек Сида Уокера Уилл смог вовремя найти акушерку, так как у нее были трудные роды и ребенок шел вперед ногами. А Уайатт предотвратил пьяную драку в «Серебряном слитке», затеянную Бадом Фуллером, который проиграл в карты чуть ли не всю свою одежду.

Рейчел с интересом слушала эти истории, которые рассказывал ей Уайатт, придя вечером домой, но ей очень хотелось выбраться на улицу самой. В течение пятнадцати месяцев, которые она провела в Рейдсвилле, Рейчел выходила в город почти каждый день. Хотя она всегда жила обособленно и любила проводить время в одиночестве, сейчас ей было трудно мириться с теми ограничениями, которые накладывала сама природа.

И Уайатт.

Она хорошо понимала, почему Уайатт запрещал ей покидать дом. Прежде всего это было опасно. Буран не прекращался, постоянно шел снег, небо и земля сделались одного цвета, и линия горизонта просто потерялась в этой белой мгле. При подобных обстоятельствах можно было легко сбиться с дороги и заблудиться. Чтобы обезопасить Рейчел, Уайатт протянул веревки от двери ее дома к источнику и к сараю. Выходя из дома, нужно было держаться за веревку.

Она была благодарна Уайатту за проявленную заботу, но ей была нужна еще одна путеводная веревка, которая привела бы ее к дому Арти Шолтера. Такой веревки не было, и она решила рискнуть и выйти на улицу без нее.

Рейчел было легко идти по следам Уайатта. Дорожку из каменных плиток он расчистил, а дальше в снегу шла проложенная им тропа. И Рейчел было несложно продвигаться между сугробами. Снегопад стал слабее, и она хорошо видела дорогу. В ее сумке, которую она несла на спине, лежало два платья для примерки в разных стадиях готовности. Для Вирджинии Муди Рейчел шила дорожный костюм, а Трейси Шолтер заказала ей розовое платье с белыми кружевами, которое должно было быть закончено ко дню рождения Молли.

Рейчел остановилась перевести дыхание на углу Аспен-стрит. Большинство владельцев магазинов расчистили небольшие участки тротуаров перед своими заведениями. Остальная же часть дороги была завалена снегом. Идя по тротуару, Рейчел вдруг насторожилась. Кроме нее, на улице никого не было.

Это была вторая причина, по которой Уайатт не хотел, чтобы она выходила из дома. Она подвергала себя опасности, превращаясь в движущуюся мишень. Уайатт говорил ей, что люди Фостера Мэддокса и он сам могли приехать в разное время. Скорее всего Фостер мог их послать до своего приезда. Хотя в списках постояльцев «Коммодора» и гостей пансиона и борделя Розы Ларосы не числилось ни одного знакомого Рейчел, Уайатт настаивал на том, чтобы она не покидала дом.

Рейчел подняла свой шарф и прикрыла им рот и нос. Теперь видны были только ее глаза. Проходя мимо витрины большого магазина, она увидела в окне свое отражение и пришла к выводу, что теперь ее практически невозможно было узнать.

Часам к четырем Рейчел закончила примерки и пришла в полицейский участок. Зайдя в кабинет Уайатта, она никого там не обнаружила. Рейчел окликнула Уайатта, потом Уилла, но никто не отозвался и не вышел поприветствовать ее. Кто-нибудь из них все равно должен был вскоре появиться в участке, и она решила немного подождать. Рейчел сняла шляпку, развязала шарф и положила их на стул. Затем она расстегнула пуговицы на пальто, но снимать его не стала. Потом подошла к печке и, чтобы согреться, протянула руки к огню.

На печке стоял кофейник с кофе. Она налила себе кофе в чашку и устроилась за столом. Кофе, без сомнения, был сварен утром, и, хотя он был немного горьковатым на вкус, Рейчел нашла его вполне сносным. Так как теперь все в Рейдсвилле знали, что она вышла замуж за Уайатта, Рейчел могла время от времени заходить к нему в участок, не боясь причинить вред своей репутации. Она приходила сюда не только для того, чтобы принести Уайатту поесть, ей нравилось смотреть, как он сидит за столом, скрестив длинные ноги и положив их на край выдвинутого верхнего ящика. Рейчел прекрасно понимала, что за причина заставляла ее бывать в полицейском участке. Она никогда не скрывала от себя правду.

А правда заключалась в том, что ее сердце начинало неровно биться, стоило ей лишь увидеть Уайатта.

Немного подумав, Рейчел устроилась за столом в кресле шерифа, выдвинула верхний ящик и так же, как он, положила на него ноги. Сложила руки на животе, слегка откинула назад голову и прищурила глаза, придав им строгое выражение.

— Хочешь возглавить работу полицейского участка? — спросил ее Уайатт, входя в дверь.

Рейчел не шевельнулась. Бросив на Уайатта критический взгляд, она спросила:

— Ты знаешь, что с твоего кресла через трещину в бюро отлично видно всех, кто заходит в твой офис?

— Неужели?

— А ты при этом остаешься невидимым для людей, идущих по улице.

Уайатт проворчал что-то себе под нос и закрыл за собой дверь.

— Вероятно, люди удивляются, что ты всегда знаешь, кто к тебе заходит.

— Нет, они совсем не удивляются. Они считают, что я обладаю даром предвидения.

Рейчел засмеялась, опустила ноги на пол и откатилась на кресле от стола.

— Ты, Уайатт Купер, мошенник.

— Я стану им, если ты откроешь людям мой секрет. А пока я ясновидящий. Вот так-то.

Она встала с кресла, подошла к Уайатту и обвила руками его шею.

— Приветствую тебя, шериф. — Она с удовольствием чмокнула его в губы.

Руки Уайатта сомкнулись на ее талии. Когда она попыталась вывернуться из его объятий, он сжал руки чуть сильнее. Одна его бровь приподнялась вверх.

— Готов поклясться, что этим своим поцелуем ты хочешь загладить свою вину.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— А я думаю, что ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Что ты здесь делаешь?

— Я подумала, что мы могли бы вернуться домой вместе.

— Рейчел!..

Она сделала удивленное лицо.

— Что ж, хорошо… Если хочешь знать, то я не могла больше ни минуты сидеть дома. Я не могла дальше работать над дорожным костюмом Вирджинии без примерки. Вот я и решила сходить к ней. А потом я подумала, что, раз я зайду так далеко, то можно было бы наведаться и к Грейси. Я шью платье для Молли ко дню рождения. Я его уже почти доделала. Ну а потом я подумала, что домой я могла бы вернуться вместе с тобой.

— Мы же решили, что ты не будешь выходить из дома.

— Нет, это ты велел мне не выходить из дома. Я ничего не решала и ни на что не соглашалась.

Рейчел заметила, что Уайатт разомкнул руки и опустил их. Рейчел отошла от него на шаг.

— Я знаю, чего ты хотел, Уайатт, но на самом деле это было невыполнимо, — проговорила она со вздохом.

Уайатт не хотел сдавать своих позиций, в его голосе не слышалось и намека на сочувствие.

— Люди Мэддокса могли похитить тебя, и, думаю, тебе тоже вряд ли это понравилось бы.

— Но у тебя нет доказательств, что его люди находятся в Рейдсвилле и уже рыщут по улицам. А потом, куда бы они могли меня увезти? Сообщение с Денвером прервано, дорога завалена снегом, и поезда не ходят. Сейчас можно ездить только на санях и на лошади. Ты просто перестраховываешься.

— Значит, Фостер не станет тебя похищать. Но он может просто убить тебя. Получается, что это ему удобнее.

Она покачала головой:

— Фостер вряд ли будет меня убивать.

— Раньше у него не было причины для этого. А теперь есть. И не одна.

Уайатт глубоко вздохнул.

— Сейчас мне нужно просмотреть кое-какие бумаги, а потом мы сразу же пойдем домой. Тебе придется подождать меня немного.

— Хорошо, — сказала она, отходя в сторону. — А где Уилл?

— С Джейком Рестоном в банке. Он помогает Джейку закрыться.

Уайатт сел за стол и стал просматривать бумаги.

— А в камере сейчас никого нет?

— Ни души. Я хотел посадить в нее Эзру Райли за то, что он напился и стал дебоширить. Вирджиния сказала, что он водит ее за нос с этой женитьбой. А он обвиняет ее в том, что она продолжает работать на Розу Ларосу. Он собирался открыть стрельбу в борделе Розы, но Руди увел его в дальнюю комнату своего салуна и разрешил ему там выспаться. Я решил, что так будет более гуманно, чем бросать его в камеру на всю ночь.

Рейчел открыла дверь, ведущую в камеру, и заглянула за нее. Она делала это впервые с тех пор, как случилась перестрелка. Рейчел с беспокойством посмотрела на пол, но потом вздохнула с облегчением, увидев, что пол в камере чисто вымыт.

— А что находится за другой дверью? За той, что слева? Вы там храните свое оружие?

— Да, — проговорил он, отрываясь на мгновение от бумаг. — И я иногда проявляю там фотографии.

— Можно мне заглянуть туда?

Он пожал плечами:

— Пожалуйста. Только будь осторожна. Тебе потребуется лампа, чтобы все там разглядеть.

Взяв лампу, которая стояла на тумбочке за спиной шерифа, Рейчел вышла в узкий коридор и закрыла за собой дверь.

Покачав головой, Уайатт включил другую лампу и продолжил работу. Он изучал донесения, присланные ему из Ассоциации детективов, пока Рейчел исследовала его вещи, хранившиеся в дальней темной комнате. Она, по всей видимости, решила навести там порядок. Уайатт слышал ее шаги, она что-то двигала там, что-то переставляла и перекладывала с места на место.

Неожиданно послышался звук разбившегося стекла. Что это могло быть, спросил себя Уайатт, — стеклянные банки или его объективы, до которых добралась Рейчел? Потом до него донесся другой звук — чем-то деревянным скребли по полу. Его треножник? Затем что-то упало на пол.

Он закрыл ящик стола и встал.

— Рейчел, не заставляй меня пожалеть о том, что я разрешил тебе пойти туда.

В ответ послышался смех Рейчел, и это был недобрый знак. Когда он наконец вошел в дальнюю комнату, то обнаружил, что Рейчел пыталась взвалить себе на плечо его треножник и камеру. Уайатт замер на месте. Он боялся пошевелиться и каким-то движением разрушить то шаткое равновесие, которое Рейчел удалось установить.

Рейчел несла его оборудование очень осторожно, чтобы случайно не задеть за дверной косяк.

— Это оказалось гораздо тяжелее, чем я предполагала. Хочешь мне помочь?

Уайатт быстро взял у Рейчел треножник и камеру и переложил их на свое плечо.

— Что ты задумала?

— Я хочу отнести это домой. Ты мог бы научить меня делать фотографии.

— Гмм.

— Когда буран пройдет, ты мог бы брать это с собой. Тут все в паутине, Уайатт. Очень жаль, что твое оборудование, которое делает такую красоту, находится в столь плачевном состоянии.

— Возьми лампу, Рейчел. Я отнесу это домой, как ты хочешь.

Встреча состоялась за обеденным столом в гостиной. Эйб Дишман отрапортовал о том, как идет расчистка железнодорожных путей. Сид Уокер и Генри Лонгабах доложили о состоянии дел на шахте. Уайатт рассказал о том, что ему с Уиллом удалось узнать обо всех незнакомцах, проживающих в данный момент в городе.

— Вы не думаете, что Фостер Мэддокс не поскупится, чтобы получить нужную информацию? — спросила Рейчел.

Генри извлек из кармана носовой платок и стал с особой тщательностью протирать стекла очков.

— Мы с Сидом обсуждали этот вариант. Вряд ли в Рейдсвилле найдется человек, которого введут в искушение его деньги.

— Никто не захочет потерять больше, чем приобретет, — проговорил Сид, с рассеянным видом потирая ноющее плечо.

— А как насчет мисс Ларосы и ее девочек? Они сравнительно недавно поселились в городе. Насколько мне известно, они живут тут не больше пяти лет. У них нет доли в шахте, и у них нет семей, которые жили бы тут больше двадцати лет. Как вы думаете, их можно подкупить?

Сидевшие за столом мужчины уставились на Рейчел.

— Что? — спросила она. — Я сказала что-то не то?

Эйб, Генри и Сид молча повернули головы в сторону Уайатта.

Один уголок его рта скорбно опустился.

— Теперь я понимаю, что чувствовал Цезарь в последние месяцы своей жизни. — Он покачал головой, делая вид, что потрясен их трусостью. — Кажется, придется мне отвечать на этот вопрос. — Увидев, что Рейчел продолжает вопросительно на него смотреть, он обратился прямо к ней: — Город поддерживает один бордель. Только один. Это началось еще в те времена, когда в Рейдсвилле днем с огнем нельзя было сыскать ни одной женщины. Мужчины чувствовали себя одинокими, и… они… что ж, они решили, что им…

— Они решили, что им следует создать для своих нужд свое собственное заведение? — подсказала ему Рейчел.

— Более или менее, — ответил Уайатт. — Они построили дом, привезли в него мебель, а потом наняли мадам, которая должна была заведовать в борделе всеми делами. Ей платили хорошие деньги за то, что она приводила туда хороших девочек. Безотказных и дружелюбных.

— Понятно, — кивнула Рейчел, удивляясь тому, что эти разговоры ничуть не смущали ее, хотя Эйба, Сида и Генри они моментально вогнали в краску. По всей видимости, они тесно общались с первой волной дружелюбных девочек, появившихся в этих краях. — Думаю, теперь все эти женщины уже замужем?

— Так и есть, — сказал Уайатт. — Девушки из второй волны тоже успели все выйти замуж.

— И так далее. — Рейчел улыбнулась. — Теперь я понимаю, как это работает. Пример тому — Вирджиния Муди и Эзра Райли. Все девочки рано или поздно выходят замуж за шахтеров, и все они, так или иначе, заинтересованы в благополучии шахты.

— Правильно.

— Так что мистер Уокер сделал правильный вывод: соблазнившись на деньги Мэддокса, люди в Рейдсвилле потеряют больше, чем приобретут.

Уайатт кивнул. Другие мужчины последовали его примеру и, глядя на Рейчел, тоже дружно закивали.

— Могли бы сразу сказать мне это. — Рейчел заглянула в свой журнал, где что-то записывала. Получалось, что все женщины города, добившиеся высокого положения, начинали с борделя. Уточнять имена тех женщин, которые очаровали своих мужей, находясь на самой низшей ступени общества, Рейчел совсем не хотелось. Она вспомнила слова Уайатта, который однажды сказал ей, что в Рейдсвилле не обращают внимания на то, была ли женщина чьей-то любовницей до замужества. И теперь Рейчел увидела тому подтверждение. — Хорошо, джентльмены, я все поняла. Но если людей нельзя купить, может, их можно запугать?

Встреча продолжалась еще пару часов. В конце концов был выработан план, в соответствии с которым они должны были в самое ближайшее время начать действовать. Им предстояло ввести Фостера Мэддокса в заблуждение относительно состояния дел на шахте. Рейдсвилл для этого подходил как нельзя лучше. Все его жители были вовлечены в реализацию этого плана, так как теперь от его успешного претворения в жизнь зависело их благосостояние в недалеком будущем.

В десять часов вечера Уайатт и Рейчел проводили своих гостей. Они стояли на крыльце, держась за руки, когда Сид, Генри и Эйб шли по дорожке и выходили за ворота. Снег перестал идти, и Сид предупредил их, что теперь в ближайшее время не следует ожидать нового снегопада. А это означало, что дорогу скоро расчистят и в городе появится Фостер Мэддокс. Больше уже ничто не могло его задержать. Но если даже снег и пойдет, сказал Сид, то его глубина будет измеряться в дюймах, а не в футах.

— Что ты думаешь? — спросила Рейчел, когда они с Уайаттом зашли в дом. — Готовы мы встретить Фостера Мэддокса?

— Встретить его? Я бы сказал несколько по-другому: пережить его появление.

— Мы переживем это. Да, так звучит гораздо лучше. Обнадеживающе.

— У тебя все еще есть сомнения?

Рейчел на мгновение задумалась.

— Нет. Пожалуй, что нет. К сожалению, я не знаю только, чего он хочет.

— Я знаю, чего он хочет. Он хочет все.

Она придвинулась ближе к Уайатту. Он обнял ее за плечи.

— Но он это не получит, — тихо проговорила она. — Я не позволю ему.

Уайатт потерся подбородком о ее затылок.

— Идем в постель.

Они прошли по дому, погасили лампы и подкинули дрова в печки. Рейчел убрала со стола чашки и тарелки, а Уайатт протер его. Потом она задернула шторы, проверила, заперты ли двери, и отправилась в ванную комнату.

Рейчел дрожала от холода, когда Уайатт вышел из ванной и лег в постель. Она тут же прижалась к нему и почувствовала, что начинает согреваться. На ее губах заиграла улыбка.

Уайатту это тоже было приятно.

— Так лучше? — спросил он ее.

— Так теплее.

Уайатт засмеялся. Он перевернул Рейчел на спину и принялся щекотать ее. Сначала она попыталась сопротивляться и ответить ему тем же, но силы быстро покинули ее, и она сдалась на милость победителя.

— А так лучше?

— Так еще теплее.

Уайатт стал целовать ее, и самодовольная улыбка исчезла с лица Рейчел.

Он шутил и подзадоривал ее, и Рейчел была за это благодарна ему. Потому что эта игра позволила ей многое узнать не только об Уайатте, но и о себе. Теперь они могли так вести себя в постели, потому что их отношения вне ее крепли и становились лучше день ото дня. Она собралась было сказать ему об этом, но Уайатт продолжал целовать ее, и ей хотелось смеяться и отбиваться от него, как от надоедливого щенка.

Уайатт потерся носом о ее шею, потом прижался губами к ее коже и сильно дунул. Его губы задрожали, и получился звук, похожий на сигнал охотничьего рожка.

— Уайатт!

Он поднял голову и посмотрел на нее невинными глазами.

— Что?

Рейчел поджала губы и с упреком взглянула на него. Но это не возымело никакой ответной реакции.

— Ну хорошо. Если ты должен…

— Я и в самом деле должен. — Он ухмыльнулся, посмотрел на нее глазами нераскаявшегося грешника и стал снова покрывать ее шею поцелуями. Ему хотелось немедленно сорвать с Рейчел ночную рубашку, но здравый смысл подсказывал ему, что лучше расстегнуть одну за другой все маленькие перламутровые пуговки.

Рейчел приподнялась на локтях и стала наблюдать за тем, как его пальцы скользили по пуговицам ее ночной рубашки. Она позволила ему это делать, потому что он целовал каждый кусочек ее тела, появляющийся в вырезе рубашки. Время от времени он останавливался и ждал. Иногда водил пальцем по ее коже, делая круговые движения. Иногда нажимал кончиком пальца на ее тело, а потом целовал появившуюся крошечную красную отметину.

— Уайатт, — прошептала она.

— Гмм?

— Ты тратишь время.

— Но у тебя столько пуговиц, Рейчел. И каждая заслуживает внимания.

— Можно, я помогу тебе?

Он поднял голову.

— Что ж, я не откажусь. — Он лег на бок, подпер голову рукой и приготовился смотреть, что она будет делать. — Жаль, что ты не предложила этого раньше.

Рейчел закатила глаза. Села в кровати.

— О нет, — он положил руку Рейчел на плечо и слегка толкнул ее, чтобы она опять легла, — помогай мне лежа.

Она стала последовательно расстегивать одну пуговицу за другой. Наконец ее пальцы добрались до последней, которая находилась чуть ниже пупка. Уайатт не отрываясь смотрел на нее, его глаза потемнели. Бросив на него взгляд, Рейчел поняла, что она делает все правильно. Она делает то, что он и ожидал от нее.

Наконец она расстегнула все пуговицы до конца и положила руки на низ живота, такая ее поза, с точки зрения Уайатта, выглядела очень соблазнительной.

Затем она стала прикасаться руками к своему обнаженному телу, чем удивила Уайатта.

Он убрал руку, и его голова опустилась на подушку. Казалось, у него пресеклось дыхание.

— Ты испытываешь мое терпение.

— Разве? — Она дразнила его. Добившись желаемого эффекта, Рейчел почувствовала удовлетворение.

В глазах Уайатта появились опасные огоньки, он лег на нее сверху. Его лицо плыло над ее лицом в нескольких дюймах.

— Боюсь, что так оно и есть.

С их лиц не сходили улыбки, их игра продолжалась, хотя теперь она стала несколько другой, более напряженной. Они узнавали друг друга с новой стороны. Их позы время от времени менялись, иногда случайно, иногда это было вызвано их обоюдным желанием. Иногда возникали неловкие паузы, но даже и это им нравилось. Все продолжавшаяся игра доставляла им большое удовольствие. Их руки и ноги сплетались, разъединялись, снова сплетались. Этот бесконечный молчаливый танец забавлял обоих.

Вскоре их молчаливая игра подошла к концу. Они, один за другим, получили то, что являлось их целью. Теперь Рейчел лежала на Уайатте, ее покинули последние силы. Он продолжал обнимать ее, его руки замерли у нее на спине, чуть повыше ягодиц. Рейчел попыталась тоже обнять его.

— Не двигайся, — сказал он.

Рейчел лежала неподвижно, ей и не хотелось двигаться. Лишь ее мышцы на животе и ногах продолжали слегка подрагивать, но Уайатт, казалось, не замечал этого. Ее дыхание постепенно успокоилось, стало едва ощутимым. Наконец Уайатт выпустил Рейчел из своих объятий и накрыл ее и себя одеялами.

Рейчел закрыла глаза. Она вдруг вспомнила то, что хотела сказать Уайатту раньше. Правда, теперь она колебалась, поскольку не знала, как он воспримет ее слова.

— О чем ты думаешь? — помог он ей.

Рейчел не спросила его, как он догадался, что она хотела что-то ему сказать. Она просто приняла это как данность.

— Я думала о том… что мы друзья… Да?

Уайатт ответил не сразу. Казалось, он принялся серьезно обдумывать ее слова.

— Думаю, что да.

Рейчел продолжала тихо лежать и гладить пальцами его плечо. Его ответ удовлетворил ее.

Уайатт думал о том, что они с Сильвианой никогда не были друзьями. Он и Сильви все время ожидали и требовали что-то друг от друга, тогда как сейчас с Рейчел они просто наслаждались тем, что каждый из них давал другому. Никаких ожиданий, никаких завышенных требований. Брак с Сильвианой был чем-то вроде постоянного жертвоприношения. Рейчел же ничего не просила, и он ничего не требовал от нее.

Уголок его губ слегка приподнялся. Целых шесть недель он прожил с Рейчел как монах, хотя она всегда находилась на расстоянии вытянутой руки. Но даже это он не назвал бы жертвоприношением. Скорее, это можно было назвать стратегией.

Сейчас, оглядываясь назад, Уайатт думал о том, что Рейчел не раз давала ему шанс рассказать что-то о себе, выговориться. А он намеренно отклонял эти разговоры, уходил от ее вопросов, меняя тему, переключая ее внимание на что-то другое. И она никогда не давила на него, никогда ни в чем не пыталась убеждать его. С ней было просто. Она была скромна и умна.

Уайатт потерся подбородком о ее затылок. Вдохнул в себя запах ее волос, экзотический и в то же время знакомый. Она пошевелилась, чуть сильнее прижалась спиной к его груди. Вероятно, она уже спала или готовилась уснуть. Ей было удобно и приятно так лежать.

— Рейчел…

— Гмм?

— Ничего. Я просто хотел произнести твое имя.

Роза Лароса боролась с желанием упереть руки в бока. Чтобы выпустить накопившееся в ней раздражение, она нетерпеливо постукивала мыском ботинка по полу.

— Ты не можешь сидеть здесь всю ночь, Уилл. Может быть, в Денвере тебе и позволяли это делать, но здесь ты должен выбрать девочку и отправиться с ней в номер. — Она показала рукой на стоявшую на пианино тарелку с имбирными пряниками. — А вместо этого ты сидишь тут и без конца ешь одни пряники.

— Но я очень люблю имбирные пряники. — Чтобы подтвердить свои слова, он встал со стула, стоявшего у пианино, взял еще один пряник и с энтузиазмом впился в него зубами. — Кроме всего прочего, хочу сказать, что я уже выбрал себе девушку.

Роза окинула взглядом зал. Кроме Адели Браунли и Вирджинии Муди, здесь никого не было. Девушки сидели на диване и, склонив головы, рассматривали приданое Вирджинии. Казалось, они даже не замечали, что в комнате был кто-то еще. Битти-сорванца они не удостоили ни одним взглядом.

Роза посмотрела на них.

— Кто из вас заставляет помощника шерифа ждать? — бросила она.

Две головы одновременно поднялись, и девушки взглянули на Розу невидящими глазами. Роза нахмурилась.

— Кого из вас помощник шерифа попросил подняться наверх?

— Никого, мэм, — сказала Адель и посмотрела на Уилла. — Это ведь так? Вы не передумали?

Уилл ухмыльнулся, и на его щеках появились ямочки.

— Нет, я не передумал.

Облегченно вздохнув, девушки стали снова перебирать приданое.

Роза прошла по комнате и встала около пианино.

— В таком случае кого вы ждете? Салли придет попозже. Маргарет обычно развлекает своего мужчину всю ночь. Дженни сегодня не работает. Она приболела, и я отпустила ее. Абигайль поет сейчас в «Серебряном слитке».

— Значит, у вас выдалась спокойная ночь, — сказал Уилл.

Роза вздохнула.

— Вы только мешаете здесь.

— Чем же я мешаю?

— Что ж, я объясню вам. Постоянные клиенты не обращают на вас внимания, а вот незнакомцы все время спрашивают, почему вы никого не берете и весь вечер тут слоняетесь.

Уилл отколол звезду со своего жилета и убрал ее в карман брюк.

— Так лучше?

— Это не поможет. Будет лучше, если вы подниметесь наверх с кем-нибудь из девочек или уйдете домой.

— Все дело в деньгах? — спросил он. — Я готов заплатить. Сколько стоят эти имбирные пряники?

Роза бросила взгляд на Адель и Вирджинию, которые очень внимательно рассматривали какую-то вещицу и хихикали.

— Что я должна сделать, чтобы вы ушли отсюда?

— Проводить меня до дома, — не колеблясь ответил Уилл.

— Что за нелепость!

Пожав плечами, Уилл повернулся на стуле к пианино и стал играть. Торжественные звуки этюда Шопена наполнили комнату. Такие произведения никогда не исполнялись в борделе. Обычно здесь играли забористые песенки типа «О, Сюзанна» или «Веселые скачки».

Роза уставилась на него. Уголком глаза она заметила, что Адель и Вирджиния подняли головы и тоже стали смотреть на помощника шерифа.

— Вы не должны играть здесь такие вещи, — сказала Роза с достоинством. — Никто не знает слов этой песни.

Уилл продолжал играть с невозмутимым выражением лица.

— У этой песни нет слов.

— Это очень плохо, — бросила Роза. Она отметила про себя, что «песня», которую играл Уилл, была очень красивой. Ей никогда не приходилось слышать ничего подобного. Тем не менее она должна была прекратить это. — Вы распугаете людей такой музыкой.

Помощник шерифа быстро огляделся по сторонам:

— Кажется, все разбежались еще до того, как я сел играть. А тем, кто здесь остался, моя музыка определенно нравится. Вы — исключение.

Розе захотелось немедленно опустить ему на руки крышку пианино, но почему-то она не могла заставить себя это сделать. Словно загипнотизированная она смотрела на его пальцы.

— Где вы научились так играть?

— Многие дети играют такие этюды в музыкальных школах. Моя мать была учительницей музыки. Мне казалось, что вы знаете об этом.

Роза бросила взгляд на девочек, ища у них поддержки. Они обе закивали. Пухлые губы Розы сложились в тонкую полоску, выражавшую неодобрение.

— Хорошо, — наконец сказала Роза. — Я провожу вас до дома.

Уилл почувствовал, что по его пальцам пробежала дрожь. Из-под ноги вдруг исчезла педаль.

— Вы так любезны, мисс Роза.

Громко фыркнув, Роза повернулась и направилась в другую комнату, чтобы одеться для прогулки.

Когда Уилл и Роза вышли на улицу, была уже ночь, ясная и морозная. В чистом небе висела полная луна, снеговые тучи давно куда-то унеслись. Идя мимо салуна, они услышали, как пела Абигайль, но Уилл с Розой торопливо прошли мимо.

Дойдя до полицейского участка, на втором этаже которого находилась комната Уилла, они остановились. Темные брови Розы слегка приподнялись, она показала ему рукой на лестницу.

— Я знаю дорогу, — сказал он.

— Тем лучше. — Роза повернулась и собралась уходить, но помощник шерифа преградил ей дорогу. Она посмотрела на него. — Что вы делаете?

— Я не могу позволить вам уйти одной. Это будет не по-мужски.

— Я не скажу об этом вашей мамочке.

— Это не имеет значения. Я буду знать, что поступил нехорошо.

Она молча смотрела на него, пытаясь отыскать в его лице признаки того, что в голове помощника шерифа созрел какой-то коварный план. Но ничего подобного ей найти не удалось. Игравшая на губах Уилла улыбка была шаловливой, но никак не коварной. Казалось, он мог вот так простоять рядом с ней целую вечность. Вздохнув, она спросила:

— Надеетесь переспать со мной бесплатно?

— Я еще не решил, стану ли я приглашать вас к себе, мисс Роза. Но одно я знаю наверняка — я никогда не приглашаю проституток лечь в свою постель.

До Розы не сразу дошел смысл сказанных Уиллом слов, а когда она осознала их, то почувствовала себя и оскорбленной, и странно польщенной.

— Что ж, — наконец сказала она, — пожалуй, я зайду к вам и, может быть, выпью чашку чаю.

— Это было бы чудесно. — Он протянул руку, показывая Розе, что она может подниматься по ступенькам.

Уилл моментально проснулся, услышав шаги на лестнице. Каждая из ступенек скрипела и взвизгивала по-своему.

Уилл выскочил из кровати и торопливо стал натягивать кальсоны. Когда он заправил рубашку в брюки, в дверь постучали.

Обернувшись через плечо, он увидел, что Роза даже не пошевелилась. Уилл быстро поправил одеяла, поцеловал Розу в раскрасневшуюся от сна щеку, убрал с ее шеи угольно-черный локон. Бросив на нее последний взгляд, он выскочил из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

На лестничной площадке стоял Арти Шолтер, его голова была втянута в плечи, а кисти рук он засунул себе под мышки. Уилл посторонился и позволил ему зайти в комнату.

— Проходи, погрейся у печки, — сказал ему Уилл. — Не могу поверить, что Трейси выпустила тебя из дома без перчаток.

— Трейси не знает, что я ушел, — сказал Арти, потирая руки над печкой. — Надеюсь, что не знает. Я не мог уснуть, поэтому встал и начал работать над статьями, которые я обещал написать для еженедельной газеты.

Уилл быстро убрал со стола две пустые кружки и положил их в таз для мытья посуды. Он заметил, что и два стула были выдвинуты из-за стола. Пока Арти стоял к нему спиной, Уилл задвинул один стул на место.

— Потом я… кое-чем занимался, — продолжил Арти, — и вдруг мне стали приходить телеграммы.

— И от кого была телеграмма, Арти?

— От Джорджа Эллера.

— Насколько я знаю, он состоит в Ассоциации детективов.

— Именно об этом я и подумал, и именно поэтому я здесь. Обычно на такого рода посланиях пишут: для шерифа. Здесь же ничего такого не написали. В телеграмме было только три слова: «Уже в пути».

— Что, черт возьми, это означает?

Арти пожал плечами. Он снял очки и вытер запотевшие стекла платком.

— Я подумал, вы поймете. Послание повторили несколько раз. Потом все внезапно остановилось. Оборвалось после буквы «в».

Уилл провел по волосам, пытаясь их пригладить, но его вихры по-прежнему торчали в разные стороны.

— Такое часто случается?

— Такого никогда не случалось.

— Джордж Эллер, — с задумчивым видом повторил Уилл больше для себя, чем для Арти. — Это может быть все, что угодно. Не хочется думать, что это о Фостере Мэддоксе.

— Уайатт просил начальника полиции в Денвере присмотреть за Фостером Мэддоксом.

Уилл кивнул.

— Но это может иметь отношение и к смерти Морриси и Спиннакера. Не нужно об этом забывать. — Он встал из-за стола. — Лучше пойти и разыскать Уайатта.

Арти робко улыбнулся:

— Мне нужно поскорее вернуться назад. Вероятно, придется проехаться и проверить телеграфные провода. Возможно, где-то обрыв.

Проводив Арти, Уилл вернулся в спальню к Розе, чтобы разбудить ее и сказать, что он должен уезжать. Ему совсем не хотелось расставаться с ней, но радовало то, что и Роза не хотела расставаться с ним.

Уайатт продолжал думать об этой загадочной телеграмме. И чем больше он думал, тем сильнее крепла его уверенность в том, что это предупреждение имело отношение к Фостеру Мэддоксу. Фостер Мэддокс был уже в пути. Он ехал в Рейдсвилл.

— Я думал, что Джон и Сэм Кирби поставят нас в известность об этом, — сказал Уилл. Он отошел в сторону, чтобы дать возможность Уайатту взять ботинки и надеть их. — А что думаете вы?

— Я тоже надеялся услышать новости о передвижениях на дороге в первую очередь от них. — Уайатт подошел к вешалке и снял с нее пальто. — Но нам хорошо известно, что Мэддокс мог нанять других инженеров и поехать на другом поезде. Возможно, он устал ждать, пока расчистят пути, и решил сам позаботиться о себе.

На пороге кухни появилась Рейчел. Чтобы скрыть зевок, она приложила ко рту руку.

— Что здесь происходит?

Уилл вкратце пересказал ей последние новости, пока Уайатт продолжал собираться.

— Разве нельзя подождать до утра? — поинтересовалась она.

Уайатт надел перчатки.

— Если он решил ехать на другом поезде по нашей ветке — это является нарушением, злоупотреблением властью. Эйб точно не одобрил бы этого. Если он не передумает, то у меня есть причина посадить его в тюрьму. Дорога не расчищена. И мы знаем об этом. Какого бы инженера Фостер ни нанял, ему придется столкнуться с этой проблемой. Люди могут проехать на лошадях, но поезд обязательно застрянет.

— Что ж, мне все ясно, — проговорила Рейчел. — Чем я могу помочь?

— Ты можешь помочь тем, что не будешь ни во что вмешиваться. Ты должна пойти к кому-нибудь.

— Но сейчас ночь, Уайатт. Я не могу появиться на пороге чьего-то дома в такой час.

— Я знаю, что делать. Идите к Розе, — сказал Уилл. — Она пустит вас. — Кончики его ушей мгновенно покраснели, когда на него уставились две пары вопрошающих глаз. Стараясь скрыть свое смущение, Уилл снова заговорил: — Она… что ж, она, должно быть, слышала… собственно говоря, я сказал ей, что приходил Арти… и что я должен… пойти сюда.

У Уайатта одна бровь удивленно приподнялась, на губах же Рейчел появилась мягкая улыбка.

— Арти нашел тебя у Розы? — спросил Уайатт. Рейчел покачала головой, подошла к Уиллу и взяла его за руку.

— Роза была у Уилла, — поправила мужа Рейчел. — Наконец-то.

Теперь лицо Уилла сделалось таким же пунцовым, как и его уши.

— Она проводила меня до дома, а потом осталась на чай.

Уайатт все еще продолжал озадаченно смотреть на Уилла, надеясь услышать от него то, что Битти-сорванец никак не хотел произносить вслух.

— Это замечательно. — Рейчел слегка сжала его руку. — Идите, вы должны торопиться, а я пойду к Розе. Я сама доберусь до нее.

Эта идея не слишком-то понравилась мужчинам, но время поджимало, и им пришлось согласиться.

Уайатт и Уилл не поехали вдвоем. Они зашли в салун «Серебряный слиток» и взяли с собой тех мужчин, которые пришли сюда попеть песни, а не напиваться. Еще четверых им пришлось вытащить из постелей. Эзру Райли, сына Сида Уокера, Сэма, и Энди Миллера, работавшего в банке, а также трех человек из окружения Битти назначили представителями полиции и выдали им полицейские значки, которые они должны были прикрепить на пальто.

Из города они выехали все вместе. Сначала они ехали по трое в ряд. Потом, когда дорога стала уже, по двое. Хотя они взяли с собой фонари, света луны было вполне достаточно, чтобы хорошо видеть дорогу. Мужчины почти не разговаривали, так как все необходимое было уже обговорено в самом начале этого предприятия.

Прежде всего было необходимо убедиться в том, что кто-то действительно ехал по железной дороге. Если сейчас по дороге двигался поезд, то он представлял опасность для всей ветки. С гор могла сойти снежная лавина и накрыть собой не только поезд, но и значительную часть дороги. Хуже того, могла обвалиться часть горы, и тогда пришлось бы заново прокладывать большой участок ветки. Это было просто недопустимо. Старожилы Рейдсвилла любили рассказывать о том, как и с какими трудностями прокладывалась ветка много лет назад. И никто из них не хотел, чтобы это прошлое ожило.

Чтобы добраться до поворота дороги, который занесло снегом, шерифу и его помощникам пришлось ехать почти всю ночь. Наконец они добрались до небольшого палаточного лагеря, разбитого недалеко от засыпанного снегом участка. В лагере было всего три палатки, в которых жили шесть человек. Кроме того, здесь еще имелся загон для пары мулов и полдюжины лошадей. Для расчистки пути использовалась ручная дрезина. Уайатт и его люди обнаружили, что дорога чистилась и уже был освобожден довольно большой участок. Применять порох пока не было необходимости.

Уайатт послал Уилла и Энди предупредить шахтеров о том, что к ним едет шериф со своими помощниками. Все остальные стали осторожно подниматься за шерифом по склону горы, чтобы объехать заваленный снегом участок дороги. Пройдя половину пути, они поняли, что впереди нет поезда. Если бы он был, это можно было бы определить по вибрации рельсов.

Проехав еще пару миль, люди шерифа услышали отдаленный грохот, который означал, что поезд двигается по первому подъему. Они быстро спешились, оставили лошадей в загоне и встали по обеим сторонам полотна. Вскоре к ним присоединились шахтеры. Вместо кирок и мотыг они держали в руках ружья.

Начинался рассвет. Хорошо было видно, что за поездом тянется длинный шлейф клубов дыма. Судя по расстояниям между точками, в которых выбрасывался дым, можно было сделать вывод, что поезд шел на большой скорости. По всей видимости, локомотив тянул не более двух-трех вагонов. Шерифу, его людям и шахтерам ничего другого не оставалось, как просто ждать.

Фостер Мэддокс был худым и высоким. Некоторые люди сказали бы, что он выглядит изможденным. Впадины на его щеках отчасти маскировались пышными бачками. Черты его лица были резкими и какими-то остроугольными. Тонкие, треугольной формы брови, глубоко посаженные зеленые глаза, тонкий нос, узкая нижняя челюсть. Его пухлые чувственные губы странно контрастировали со всеми остальными чертами лица. Песочного цвета волосы на макушке приобрели рыжий оттенок на висках и затылке. А бачки были уже огненно-рыжими.

Он вышел из кабины локомотива и с удивительной легкостью спрыгнул на снег. Потом осторожно повернулся и окинул внимательным взглядом стену изо льда и снега, преграждавшую ему путь.

Дэниел Сьюард появился еще до того, как его позвали. Он был широкоплечим, крепко сбитым мужчиной, отличительной чертой которого был его острый ум. Сьюард служил на «К. и К.» уже много лет и принадлежал к той небольшой группе людей, которые остались работать в команде Фостера Мэддокса после смерти его деда. Этот человек мог построить мост, но с таким же рвением он мог и разрушить его.

— Я бы не стал взрывать это, — сказал он, окидывая взглядом завал и горные вершины, окружающие их со всех сторон. Он обошел локомотив, опустил руку в покрывшийся ледяной коркой снег, взял пригоршню кристаллов, растер между пальцами. Потом медленно повернулся к Фостеру.

Он был гораздо крепче Фостера и шире в плечах, но хозяин железной дороги был выше Дэниела на голову, и его властный взгляд заставлял людей повиноваться ему без лишних рассуждений. Несмотря на то обстоятельство, что Дэниел Сьюард часто говорил слова, которые не нравились Фостеру, он принадлежал к тем немногим, кто имел право настаивать на своем, и порой мог убедить хозяина в своей правоте.

— Эти горы легко могут осыпаться. Они хрупкие, и еще мне не нравится их расположение. — Он показал рукой на гряду деревьев, росшую почти у вершины. — Там скопилось много снега, который может сойти, если мы будем взрывать завал. Надо расчищать. — Он снова опустил руку в снег и показал пригоршню ледяных кристаллов Фостеру, как будто тот мог это оценить. — Если мы будем раскапывать рельсы, то делать это надо с крайней осторожностью. Один неверный шаг, и поезд будет погребен под снежной лавиной.

— Но почему они проложили ветку здесь? Почему не обошли гору с другой стороны?

— Думаю, тут все дело в грунте. Чтобы проложить ветку с другой стороны горы, нужно было проводить взрывные работы. А грунт неустойчивый, горы хрупкие. Хотя железная дорога и делает в этом месте крутой поворот, это был лучший выбор.

Фостер снова окинул взглядом завал.

— Сколько времени уйдет у нас на расчистку?

— Если с другой стороны горы ведется расчистка, как нам сообщили, то потребуется пара дней.

— А если попытаться проложить дорогу локомотивом? У нас ведь есть снегоочиститель.

— Он слишком узкий. Снегу будет некуда ссыпаться. — Хотя Сьюард вежливо и терпеливо отвечал на все вопросы Фостера Мэддокса, ответы были очевидны для всех.

— Не нравится мне все это, — сказал Фостер. — За всем этим стоит она, Сьюард. Я просто чувствую это. Кто-то танцует под ее дудочку. Это из-за нее мы вынуждены здесь торчать.

— Да, сэр. Это вполне может оказаться правдой.

Фостер бросил на Сьюарда неприязненный взгляд:

— Что тебе известно об этом?

Почувствовав, что он перешел определенные границы, Дэниел замолчал.

— Держи свое мнение при себе! — бросил Фостер. — Готовь людей, отдавай команды. Мы едем.

— Да, сэр. — Сьюард хотел было покачать головой — высокомерие и самоуверенность его хозяина переходили все пределы. Но инженер сдержался. Именно это его умение повиноваться любым приказам позволило ему удержаться на своем месте, когда сменилось руководство на «К. и К.».

Энди Миллер толкнул Уилла локтем. Им хорошо было видно, как из поезда вышли люди, как они стояли у завала и о чем-то разговаривали.

— Как вы думаете, сколько человек едет в поезде?

Уилл пожал плечами. Они старались говорить как можно тише, помня о том, что звук их голосов разносился особым образом на повороте и мог быть услышан стоящими у поезда людьми.

— Трудно сказать. Один вагон первого класса, один пассажирский и один грузовой. Их может оказаться человек сорок. — Уилл увидел, что лицо Энди побледнело, и он добавил: — Это в том случае, если в грузовом вагоне нет людей. Если же там есть люди, то прибавь еще человек сорок. Набились туда как сельди в бочку.

— Господи Иисусе, — прошептал Энди. — Не надо так шутить.

Уиллу стало жалко Энди.

— Не беспокойся. Они скоро выберутся все, один за другим, чтобы сходить в туалет. Тут-то мы и сосчитаем их. — Уилл оглянулся назад через плечо и посмотрел на выступ скалы, за которым скрывались Уайатт, Сэм Уокер и Эзра Райли. Поднимаясь туда, они замели за собой все следы, чтобы их не было видно с дороги. Из снега торчала голова Эзры, который, вероятно, тоже пытался сосчитать людей, находившихся в грузовом вагоне.

— Похоже, что Фостер взял с собой примерно дюжину попутчиков, — сказал Энди. Больше никто не выходил из грузового вагона. — У них столько же человек, сколько и у нас.

— Уайатт не собирается устраивать перестрелку, — напомнил ему Уилл. — Мы здесь для того, чтобы спасти ветку. — Через мгновение у грузового вагона началась какая-то суета. — Черт подери! Проклятие! Не кажется ли тебе, что они собираются взорвать завал?

Энди увидел, что из грузового вагона сгружают небольшие коробки и передают их тем, кто уже стоял на земле.

— Вряд ли это ленч.

Уилл думал то же самое. Оглянувшись назад, он увидел, что Уайатт встал в полный рост и вышел из-за уступа горы. Вытянул вперед руку. Это означало, что он собирался сейчас спуститься и поговорить с Мэддоксом, а все остальные должны были оставаться на своих позициях.

 

Глава 13

Фостер Мэддокс первым увидел спускающегося с горы Уайатта. Он выглянул из кабины локомотива и показал рукой на приближающегося к поезду человека. Этот жест привлек внимание его людей, они перестали работать и начали смотреть туда, куда показывал рукой их хозяин.

Уайатт увидел, что головы всех стоящих у поезда людей внезапно повернулись в его сторону. Но шериф не остановился, не заколебался и продолжал спускаться. Проходя мимо Уилла и Энди, он ничем не выдал их присутствия. Свое ружье он оставил Сэму и Эзре, но его «кольт» по-прежнему покоился у него в кобуре.

Уайатт шел по самому крутому участку спуска, и из-под его ног летели мелкие камни, куски льда и снег. Чтобы не упасть на глазах у всех смотрящих на него людей и не вызвать даже небольшого обвала снега, Уайатт шел не торопясь, направляя мыски ботинок в стороны. Когда до конца спуска оставалось не больше двух футов, он спрыгнул вниз, перелетел через острый каменный выступ и приземлился с ловкостью горной кошки.

Его сразу обступили со всех сторон люди Мэддокса. Они увидели у него на груди звезду шерифа, поэтому у Уайатта не возникло необходимости объяснять что-либо.

Фостер Мэддокс вышел из кабины локомотива и остановился на верхней ступеньке, но вниз не сошел.

— Эта жестянка на вашей груди говорит, что вы находитесь при исполнении служебных обязанностей, помощник шерифа. Чем могу помочь?

Называя Уайатта помощником шерифа, Фостер хотел заведомо ограничить его полномочия.

— Вас везет Джек Гордон? — спросил Уайатт.

— Да, вы угадали, — сказал Фостер. — Но какое отношение это имеет к вам? — Он махнул рукой, и рядом с ним в открытом окне появился Джек.

Увидев угловатое лицо, обрамленное седыми волосами, Уайатт покачал головой.

— Вы потеряли свой разум, Джек? Я надеялся, что вы поговорите с Джоном и Сэмом. Вы должны были знать, что этот поворот все еще завален снегом.

— Я поговорил с ними, Уайатт, — сказал Джек. — И я все объяснил этому джентльмену. Но он заплатил мне много денег, чтобы я вел поезд. Как видите, я не сошел с ума.

— Я вряд ли задам вам этот же вопрос позже, когда на ваши головы обрушится снежная лавина. — Уайатт снова перевел взгляд на Фостера. — А использовать для расчистки динамит — это ваша идея?

— Да.

— Это очень плохая идея.

— Мне она не кажется такой уж плохой. Каким образом вы здесь оказались?

— Я получил телеграмму, в которой говорилось, что кто-то едет по ветке, хотя завал все еще не расчищен. Два месяца назад у нас пытались ограбить банк, и я решил, что мне просто необходимо взглянуть на людей, решивших при подобных обстоятельствах рискнуть и приехать к нам из Денвера.

— Разве мы похожи на грабителей банка?

— Грабители банков могут выглядеть как угодно. Но могу сказать, что вы выглядите как один из тех людей, чьи фотографии приколоты к стене в моем кабинете. Я вздохну с облегчением, если вы назовете мне свое имя и скажете, что у вас тут за дело.

— Что ж, я доставлю вам такое удовольствие. Меня зовут Фостер Мэддокс, я владелец линии Калифорния — Колорадо. У меня дела в Рейдсвилле, именно поэтому я туда и еду.

— Но я вижу, что вы собираетесь взрывать завал, мистер Мэддокс. Кто возьмет на себя ответственность за проведение данной операции?

Фостер показал рукой на вышедшего вперед Дэниела Сьюарда.

— Это мистер Сьюард. Он руководит всеми операциями, проводимыми на этой дороге.

Уайатт протянул руку Сьюарду.

— Уайатт Купер, — сказал шериф. — Пройдемте со мной. Я хочу показать вам кое-что. — Он заметил, что Дэниел Сьюард бросил взгляд на своего хозяина, спрашивая у него разрешения. Не дожидаясь ответа Фостера, Уайатт двинулся вперед. Он не сомневался в том, что Сьюард последует за ним.

— Я знаю о существующей опасности, — сказал Сьюард, поравнявшись с Уайаттом. — Я поставил мистера Мэддокса в известность об этом. Он хочет сегодня же проехать через завал.

— Люди из Рейдсвилла работают на другой стороне завала. Они чистят дорогу уже несколько дней.

— Я так и думал. Мистер Мэддокс считает, что мы должны что-то сделать и с этой стороны.

— Эйб Дишман, отвечающий за движение поездов по рейдсвиллской ветке, считает, что это нецелесообразно. Рейдсвилл — тихий город, в нем никто никуда не торопится. Нет никакой необходимости расчищать завал с другой стороны.

— Но мистер Мэддокс считает по-другому. Он не желает откладывать свой визит в город. Мы и так задержались в пути.

— Задержки в пути в это время года не являются чем-то из ряда вон выходящим.

— Мистер Мэддокс не хочет ждать. И, как владелец, он пользуется исключительным правом устанавливать свои правила.

— Вы знаете, что у него за дело в Рейдсвилле?

— Да, сэр. Но я не имею полномочий говорить вам об этом. Будет лучше, если вы сами спросите мистера Мэддокса.

— Что ж, я вас понял. Вы будете исполнять его приказы?

— Да. Я также собираюсь отойти на сотню ярдов от последнего вагона поезда, когда начнут взрывать завал.

Уайатт кивнул:

— Хорошо. У меня есть предложение, которое может устроить всех нас.

— Хотелось бы услышать его.

— Тогда стойте поближе к мистеру Мэддоксу, когда я буду излагать ему свою идею. Похоже, что он принимает все решения единолично.

Уайатт вернулся к кабине локомотива. Фостер по-прежнему стоял на ступеньках локомотива и спускаться на землю не собирался. Поправив шляпу, Уайатт слегка склонил голову в сторону Фостера.

— Мистер Сьюард знает о существовании определенной опасности, хотя вы ее отрицаете, — сказал он. — Я сообщил ему, что с другой стороны завала люди уже работают, но он считает, что это для вас слишком медленно.

— Да, именно так я считаю.

— Я хочу предложить вам отправиться в Рейдсвилл вместе со мной на лошадях. Вы можете взять с собой несколько человек. Но только несколько, потому что у нас ограниченное количество животных. Мы не сможем перевезти всех ваших людей. Те ваши люди, что останутся здесь, могут начинать расчищать завал. Если вы не хотите остаться в Рейдсвилле до наступления весны, вы не будете настаивать на проведении взрывных работ.

Светлые брови Фостера съехались к переносице. Он потер рукой подбородок.

— Скольких моих людей вы сможете перевезти?

— Троих. Остальные вскоре присоединятся к вам.

— Как долго мы будем добираться до Рейдсвилла?

— Все зависит от вашей выносливости. Эта поездка на лошадях будет совсем не тем, к чему вы привыкли. Думаю, мы доберемся до Рейдсвилла к ночи.

— Меня мало волнуют трудности этого переезда, — фыркнул Фостер. — Я не такой, как мой дед.

Уайатт ничего не сказал на это.

— Мне нравится ваше предложение, помощник шерифа.

— Спасибо, сэр. Рад предложить вам свои услуги. — Уайатт огляделся по сторонам. — Как вы считаете, сколько времени вам потребуется на сборы?

Фостер насмешливо улыбнулся:

— Я считаю, что нам потребуется десять минут. Или около того. А вы готовы к переезду?

— Да, мистер Мэддокс. Я одет по погоде и могу ждать вас сколько понадобится.

— Тогда подождите вон там. — Фостер показал рукой на то место у основания горы, куда Уайатт спрыгнул, когда шел к поезду.

— Ничего не имею против, — вежливо проговорил Уайатт.

Фостер посмотрел на своих людей и велел трем из них подойти поближе к кабине локомотива. Они повиновались приказу.

— Вы слышали, что он предлагает? — Все трое закивали, и Фостер продолжил: — Вы в состоянии выдержать этот переезд? Если нет, скажите мне об этом сейчас. В случае отказа я оставлю вас в поезде.

Все трое молча смотрели на своего хозяина. Оставаться в поезде никто из них не захотел. Даже Рэндольф Доувер, бухгалтер, ведший всю финансовую отчетность на «К. и К.», дал согласие ехать, хотя и выглядел при этом очень взволнованным.

— Не забудьте прихватить свое оружие, — бросил Фостер двум другим мужчинам. Он не сомневался, что эти двое спокойно перенесут любую поездку и будут стрелять, если им прикажут. Именно за такие качества они и были наняты Фостером Мэддоксом в Денвере. Их преданность обошлась Фостеру в кругленькую сумму, но это устраивало всех.

Фостер отдал последние распоряжения Дэниелу Сьюарду, и теперь он и трое его людей были готовы ехать.

— Лошади находятся на другой стороне завала, — сообщил Уайатт. — Сначала нам нужно будет подняться на гору.

— Ведите нас, — сказал Фостер, слегка поклонившись. На его губах появилась насмешливая улыбка. — Мы готовы следовать за вами.

Уайатт подумал о том, что дай он сейчас сигнал своим людям, и все их ружья будут нацелены на Фостера и его свиту. Эта мысль помогла ему тут же забыть о снисходительном тоне мистера Мэддокса. Поднимаясь на гору, он ни разу не обернулся назад и не посмотрел, следуют ли за ним его подопечные.

Уайатт провел Фостера и его спутников по горе таким образом, чтобы они не наткнулись на залегшего в снегу Уилла и других его людей. Поэтому их маршрут оказался куда длиннее и извилистее, чем мог бы быть. Добравшись до другого конца завала, они обнаружили, что шахтеры снова приступили к расчистке снега. Люди работали быстро и слаженно.

Увидев Уайатта и четверых его спутников, шахтеры не выказали ни малейшего удивления. Они сразу догадались, что происходит и как себя следует вести. Когда Уайатт спросил у них лошадей, шахтеры тут же отрядили им животных, не задав ни одного лишнего вопроса.

Им потребовалось некоторое время, чтобы оседлать лошадей. Труднее всех это далось мистеру Доуверу, который нервничал и суетился. Уайатт еще раз предложил ему остаться, но он и слышать не хотел об этом. Мистер Доувер не мог сделать ничего такого, чего бы не одобрил его хозяин.

Первые пять миль они ехали в полном молчании. Уайатт держался впереди, но время от времени останавливался и поджидал всю группу. Особое внимание он уделял мистеру Доуверу, который все время тащился позади всех и ехал так, что, казалось, того и гляди упадет с лошади. Если бы он позволил Доуверу отстать, то, возможно, бухгалтер обнаружил бы, что за ними следует эскорт из дюжины человек во главе с Уиллом. Этого допустить было никак нельзя.

— Нам всем очень жаль, что ваш дед умер, — сказал Уайатт, поравнявшись с Фостером. — В Рейдсвилле все восхищались им и высоко ценили то, что он сделал для города.

Фостер искоса посмотрел на Уайатта и что-то пробормотал себе под нос. Потом слегка натянул поводья и позволил Уайатту проехать вперед. Он не заметил промелькнувшую на лице Уайатта ухмылку.

Уайатт придержал лошадь и остановился, когда они добрались до тоннеля Хэнкок-Крик. В самом конце тоннеля, там, где уже виднелся просвет, хорошо были видны рельсы, похожие на две серебряные ленты. Средняя же часть тоннеля была погружена во мрак. Уайатт решил, что он не будет включать фонарь, вместо этого он решил завести ни к чему не обязывающий разговор со своими спутниками, чтобы отвлечь их внимание.

Этот трюк удался. Когда они выезжали из тоннеля, Уилл и следовавшие за ним люди как раз подъезжали к тоннелю. Расстояние между двумя группами сократилось до двадцати ярдов. Теперь, развернув Рейдера, Уайатт мог видеть лица Фостера, Доувера и двух вооруженных охранников.

— Давайте немного передохнем, джентльмены. Вытяните свои ноги. — Он осторожно достал «кольт» и нажал на затвор. — Вам придется избавиться от оружия. Не пытайтесь сопротивляться. Если вы не выполните этот приказ, мои люди будут стрелять вам в спины. Это касается и вас, мистер Мэддокс. Так что лучше избавьтесь от своего пистолета, который вы прячете в рукаве пальто.

Уайатт увидел, что Фостер и его люди заколебались, но никто из них не оглянулся назад. Все они безотрывно смотрели на Уайатта.

— Эзра, — крикнул Уайатт, — а ну-ка выстрели! Покажи этим людям, что вы находитесь здесь неподалеку.

Эзра Райли поднял ружье и выстрелил в деревья. Снег хлопьями посыпался на землю, выстрел эхом прокатился по узкому проходу.

— Бросайте оружие! — приказал Уайатт. — Прямо сейчас!

Охранники избавились от своих «кольтов», через несколько секунд Фостер Мэддокс последовал их примеру. Он достал пистолет, который крепился к рукаву его пальто, и бросил его на землю.

— Мистер Доувер! — Уайатт мрачно посмотрел на бухгалтера. — У вас есть оружие? — В ответ Рэндольф Доувер энергично замотал головой, и Уайатт поверил ему. — Я хочу, чтобы вы слезли с лошади и подобрали пистолеты. Только постарайтесь не выстрелить в себя.

Мистер Доувер сполз с лошади и на негнущихся ногах подошел к валявшемуся на земле оружию. Принялся собирать его.

— Значит, вы не представитель закона? — сказал Фостер. — Если вы собираетесь ограбить нас, то будете разочарованы. У нас с собой не слишком много денег.

— В мои планы не входит грабить вас, — проговорил Уайатт. — И я являюсь представителем закона. Так же, как и мои люди. — Увидев, что Доувер собрал пистолеты, шериф жестом приказал ему передать оружие Уиллу. — А теперь забирайтесь обратно на свою лошадь, мистер Доувер. Сэм, подсади его.

Фостер Мэддокс беспокойно заерзал в седле, и лошадь под ним стала нервно перебирать ногами. Уайатт бросил на него быстрый взгляд.

— Успокойте животное, мистер Мэддокс. Если вы не будете слушаться, я пересажу вас к себе. — И, не обращая больше внимания на владельца «К. и К.», Уайатт проехал немного назад, чтобы убедиться, что мистер Доувер наконец устроился в седле. — А теперь едем. — Он развернул Рейдера и пришпорил его.

Войдя в салон Розы, Битти снял шляпу и стряхнул с нее снег. В любое другое время это вызвало бы массу нареканий, но сейчас в груди Розы разрасталось приятное теплое чувство, которое не позволяло ей обрушиться с упреками на Уилла. Он вернулся к ней после столь долгого и опасного путешествия. Возможно, это путешествие и не было таким уж опасным, как казалось Розе, но так или иначе она бросилась навстречу помощнику шерифа с радостными криками.

В салоне в данный момент времени никого не было, и Роза позволила себе выплеснуть свои эмоции.

Когда Роза приблизилась к нему, он тут же обнял ее и страстно поцеловал в губы. Хотя сюда его привели дела, Уилл позволил себе на минуту забыть об этом.

— Рейчел здесь? — спросил он, отстранившись от Розы.

Разочарование Розы тут же сменилось беспокойством.

— Она здесь. Возможно, спит. Все хорошо? Как Уайатт?

— С ним все в порядке. Никто не пострадал. Он хочет немедленно видеть Рейчел, она должна прийти к нему в полицейский участок. Мы посадили Фостера Мэддокса в камеру.

Ее глаза расширились от удивления.

— Вы арестовали его?

— Он хотел сбросить Уайатта с лошади. Достаточно сильный был удар. Если бы шериф хуже держался в седле, он мог бы упасть и разбиться. Мы упрятали Фостера Мэддокса в камеру, чтобы оградить его от неприятностей. И еще потому, что Уайатт немного рассердился на него. — Он бросил взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. — Можешь привести Рейчел?

Роза кивнула и снова поцеловала его.

— Угощайся пока пирожками с яблоками.

Рейчел попыталась взять себя в руки, когда Уилл распахнул перед ней дверь кабинета Уайатта. Ее сердце по-прежнему оглушительно стучало, а голова все еще немного кружилась.

Уайатт сразу же встал из-за стола, вышел навстречу Рейчел и протянул ей руки.

— Все в порядке, — мягко проговорил он. — Спасибо, что привел ее, Уилл.

— Я буду здесь поблизости, — сказал помощник шерифа.

— У себя наверху?

— Да.

Когда за Уиллом закрылась дверь, Рейчел взяла в ладони лицо Уайатта и внимательно оглядела его.

— Роза сказала, что Фостер ударил тебя.

— Сэм Уокер увидел это и помешал ему столкнуть меня с лошади.

— А где сейчас Сэм? И остальные? Я слышала, что с тобой было семь человек.

— Я отпустил всех, кроме Эзры. Он согласился покараулить нашего гостя.

— Фостер и в самом деле сидит за этой дверью?

— Он сидит за решеткой, находящейся за этой дверью, — поправил шериф Рейчел. — Он там вместе со своим бухгалтером. А два головореза, которых он нанял для охраны, сидят в другой камере. — Уайатт заглянул Рейчел в глаза: — Тебя что-то беспокоит?

Она колебалась.

— Я думаю, было ли разумно арестовывать их.

— Даже мистер Доувер предпринял попытку напасть на меня, — сказал шериф. — Это скорее всего было представление. Он хотел показать, что будет стоять горой за своего хозяина. Двое других вынашивали куда более серьезные планы. Эзре досталось больше всех, но мы их быстро утихомирили. И поэтому Эзра не пошел за тобой к Розе, а остался присматривать за нашими пленниками. Вирджиния не отпустила бы его от себя, если бы увидела его лицо.

— Ему нужна помощь?

— У нас уже побывал доктор. С ним все будет в порядке.

— А почему они стали драться? — Глаза Рейчел сузились, и в ее взгляде появилась подозрительность. — Что сделал ты, Уайатт?

В ее вопросе послышался укор, и шериф ухмыльнулся. В ней говорила отнюдь не излишняя подозрительность, просто Рейчел очень хорошо его знала.

Уайатт в ответ лишь пожал плечами, чтобы не провоцировать Рейчел на дальнейшие расспросы.

— Уайатт!

— Я сказал ему, что ты вышла за меня замуж. — Он вытянул вперед руки. — Клянусь. Больше я ничего не делал.

Продолжая скептически смотреть на Уайатта, Рейчел вздохнула.

— Что ж, придется поверить тебе. Можно мне взглянуть на него?

— Именно поэтому я и позвал тебя сюда. Эта идея мне не слишком нравится, но ты должна решить сама, стоит ли тебе говорить с ним или нет.

— Я понимаю.

— Правда? Он-то отзывался о тебе не слишком лестно.

— В этом нет ничего удивительного. Если я зайду к нему, то он повторит все гадости мне в лицо. Ты сможешь выдержать это?

— И не ударить его?

— И не показать своей реакции. Ведь он настоящий провокатор. Фостер нащупывает слабые места и целит именно в них. Он великий мастер по этой части.

— Но это он ударил меня кулаком. Я до него и пальцем не дотронулся.

— Он жаждет возмездия. И теперь он попытается сравнять счет.

— Неудивительно, что он взял с собой бухгалтера, а не адвоката.

Рейчел улыбнулась. Она по-прежнему была полна решимости встретиться с Фостером Мэддоксом.

— Я пойду к нему одна, раз ты чувствуешь, что не сможешь вынести его оскорблений.

— Одну тебя я не пущу.

— Где мы можем поговорить?

Хотя Уайатт предпочел бы, чтобы Фостер оставался за решеткой, он неохотно сказал:

— Я выпущу его для разговора.

Рейчел предупредила Уайатта, что ему не следует реагировать ни на какие выпады Фостера, но в полной мере это предупреждение можно было отнести и к ней самой. Она надеялась, что сможет пройти это нелегкое испытание.

Она стояла за бюро, которое служило своего рода барьером, когда дверь открылась и Фостер вошел в кабинет Уайатта.

Фостер Мэддокс почти не изменился. Только около его глаз пролегла пара морщинок, да между бровями появилась глубокая борозда. Рейчел уже забыла о том, каким тонкокостным он был, какими узкими были его плечи, как сильно выделялись костяшки его пальцев, когда он сжимал руки в кулаки. Живя в Рейдсвилле, она часто вспоминала его, и он казался ей более широким в плечах и более крепким на вид. Сейчас он выглядел даже каким-то жалким.

Он сразу же направился к ней, но Рейчел стояла спокойно, ничем не обнаруживая своего волнения. Она знала, что он начнет давить на нее, и была к этому внутренне готова.

— Отойдите назад, — сказал Уайатт. — Стойте здесь. — Он постучал по крышке своего стола.

Фостер улыбнулся Рейчел. Этим он как бы хотел сказать ей, что сожалеет о том, что им пришлось встретиться при подобных обстоятельствах.

— Как жаль, что встреча со старым другом моей семьи происходит в таких условиях.

Рейчел ничего на это не ответила. На Уайатта она старалась не смотреть.

— Ты прекрасно выглядишь, Рейчел.

— Вы тоже.

Глаза Фостера заскользили по ее телу, в его взгляде появилось что-то отталкивающее, что оскорбляло ее.

— Очень хорошо выглядишь, — сказал Фостер, окидывая взглядом кабинет. — Ах, здесь есть печка. Можно подойти к ней? Твой муж совсем заморозил меня в своей камере. Я хочу погреть руки.

Уайатт не проявил должного сочувствия.

— Согрейте руки сами, как это делают все. Это очень просто.

Она посмотрела на Уайатта. Фостер усмехнулся, сделав вид, что не замечает Уайатта. И снова обратился к Рейчел:

— Вот уж не думал, Рейчел, что ты выберешь себе в мужья такого человека. Ты и в самом деле вышла за него замуж?

— Да, это правда.

Фостер бросил взгляд на ее руки:

— Но ты не носишь кольца. Почему бы это?

Уайатт перехватил этот взгляд и заметил неуверенность в глазах Рейчел.

— Как я и предполагал, вы не женаты. Зачем ты обманываешь меня, Рейчел? Какую цель ты преследуешь?

— Никакого обмана здесь нет. Уайатт — мой муж.

— Я не верю тебе. Я видел, как ты посмотрела на него. Ты была удивлена. И он тоже.

— Мы были удивлены, потому что ни один из нас не подумал о кольцах. Мы ограничились лишь гражданской церемонией, Фостер.

— Теперь я уверен, что ты лжешь.

— Я не собираюсь вести с вами подобные разговоры. Вы вольны думать все, что вам заблагорассудится. Это не имеет никакого значения.

— О, это имеет значение, — мягко проговорил он. — Я всегда говорил, что найду тебя.

— Что ж, вы нашли меня.

— Если ты и в самом деле вышла замуж за этого человека, Рейчел, то, значит, в это дело вмешалась сама судьба.

— Я не понимаю вас.

— Твой муж представляет закон в этом городе. Так ведь?

— Да, он шериф.

— Шериф. — Фостер похлопал рукой по столешнице. У него были длинные, аккуратно подстриженные и отполированные ногти. — А ты рассказала ему о себе, Рейчел? Ты все рассказала ему?

Рейчел пристально смотрела на Фостера, но краем глаза она видела Уайатта. Хотя вопрос Мэддокса был адресован ей, он имел целью посеять сомнение у Уайатта. Но Уайатт никак не отреагировал на эту провокацию. Он даже не повернул головы в ее сторону. И Рейчел почувствовала, что он верит ей, а не Фостеру Мэддоксу.

Продолжая смотреть на Фостера, Рейчел заявила:

— Если у вас есть что сказать моему мужу, говорите это сейчас.

Фостер потер подбородок.

— Ему досталось и без того.

— Вы, вероятно, перепутали меня с Эзрой, — сказал Уайатт. — Это он пострадал в стычке с вами.

Одна бровь Рейчел слегка приподнялась.

— Вероятно, теперь вы скажете, что я была шлюхой, — проговорила она, глядя на Фостера.

— Правильнее было бы сказать, что ты и сейчас шлюха. Хочу подчеркнуть, что речь идет о настоящем времени.

Рейчел усмехнулась и кивнула:

— Именно это я должна была сказать Уайатту?

— А ты ничего не сказала ему?

— Как это ни прискорбно, но это лишь ваше мнение, Фостер. И эта проблема беспокоит только вас. Но больше всего, похоже, это волнует вас по той причине, что я не ваша шлюха.

Губы Фостера Мэддокса сложились в насмешливую улыбку.

— Тебя вряд ли удивит тот факт, что перед самой смертью Клинтон все время говорил о тебе. Его последние слова касались моей бабушки, но пока он был в здравом уме, все его мысли были только о тебе.

Рейчел не собиралась хватать брошенную ей наживку.

— Значит, вы были с ним рядом, когда он умирал?

— Разумеется. С ним была и моя мать.

На глаза Рейчел навернулись слезы, и она заморгала, чтобы скрыть это.

— Мы не бросили его, Рейчел.

Хотя Фостер Мэддокс ни в чем прямо не обвинял Рейчел, в каждом его слове слышался упрек. Она бросила Клинтона Мэддокса, позволила ему умереть в кругу семьи, но никто не любил его больше, чем она.

— Мне его очень не хватает, — тихо проговорила она. — Он был мне хорошим другом. И учителем.

Уголки губ Фостера опустились вниз, на его лице было написано отвращение.

— Я очарован тем, как ты все это преподносишь. Но почему ты не называешь вещи своими именами?

Она глубоко вздохнула.

— Все снова и снова возвращается к одному и тому же. Бесконечно обсуждая это, мы так ни к чему и не пришли. Но теперь хватит, Фостер. С этим навсегда покончено.

Рейчел хотела было отвернуться, но Фостер тут же бросился вперед и попытался схватить ее за плечо. Одно мгновение, и Уайатт перехватил его руку, крепко сжал и заломил за спину. Фостер сморщился от боли и с силой стиснул зубы.

Рейчел посмотрела на Уайатта.

— Все в порядке, — сказала она. — Пожалуйста, отпусти его.

Уайатт отпустил Фостера. С гримасой отвращения на лице Фостер Мэддокс сразу же принялся трясти рукой, поправил рукав пиджака, отряхнул его.

— Он всегда делает то, что ты приказываешь ему?

Проигнорировав этот выпад, Рейчел снова обратилась к Уайатту:

— Мне подождать тебя на улице или дома?

— Лучше дома. Надолго я не задержусь. Иди домой, не стой на холоде.

— Один момент, — сказал Фостер. На этот раз он не попытался задержать Рейчел. — Я хочу показать тебе кое-что, — он оглянулся через плечо, — вернее, вам обоим.

Рейчел продолжала стоять там, где стояла.

— Что это? — спросил Уайатт.

— Это у меня в кармане. Можно, я достану?

Уайатт вышел из-за спины Фостера и встал так, чтобы ему было лучше видно, что Мэддокс собирается достать из кармана.

Казалось, Фостер забавлялся всем этим.

— Это не оружие.

— Я знаю, — сказал Уайатт. — И мне хотелось бы взглянуть на это.

— Разумеется.

Рейчел слегка нахмурилась и с подозрением посмотрела на Фостера. Его покорность не предвещала ничего хорошего. Если он становился таким вежливым и предупредительным, значит, был готов нанести удар.

— Вот, пожалуйста. — Фостер достал из кармана какой-то документ и протянул его Уайатту. — Шериф!

— Почему бы вам не сказать, что это.

— Я скажу вам с удовольствием, но, боюсь, вы мне не поверите. — Он положил документ на стол и постучал по нему указательным пальцем. — Это судебное распоряжение, ордер на арест. В соответствии с ним я должен забрать Рейчел назад в Калифорнию. Точнее, в Сакраменто.

В желудке у Рейчел все перевернулось. Она бросила на Фостера пристальный взгляд:

— Что это означает? Почему судья дал такое распоряжение?

— Потому что мои адвокаты сочли это необходимым.

— Они оболгали меня, вы хотите сказать?

— Они вывели тебя, Рейчел, на чистую воду.

Уайатт подошел ближе к Фостеру и спросил:

— В чем ее обвиняют?

— Кража и попытка убийства.

Лицо Рейчел покрылось смертельной бледностью, но Уайатт держался спокойно.

— Расскажите подробнее об этом.

— Если бы Рейчел продемонстрировала вам себя во всей красе, то для вас все было бы очевидно. Воспользовавшись состоянием моего деда, который был прикован к постели, она обокрала его и взяла с собой множество вещей из его дома. Мебель, драгоценности, китайский фарфор, серебро. Полный список этих вещей я оставил в поезде. Думаю, я найду все это здесь, в Рейдсвилле.

Выражение лица шерифа оставалось непроницаемым.

— А что вы скажете насчет убийства?

Фостер пожал плечами:

— Я обвинил ее в краже, и она попыталась убить меня. — Он поднял руку и потер затылок в том месте, где волосы цвета песка переходили в рыжину. — Мне наложили много швов.

— Что-то вы слишком долго ждали, чтобы предъявить свои обвинения!

— У меня на это были две причины. Я не хотел огорчать своего деда, и я не знал, где находится Рейчел. Со смертью деда одна причина устранилась. И благодаря тому, что первая причина была устранена, я смог разрешить и вторую проблему.

— Понятно. — Уайатт не стал спорить с Фостером. Он повернулся к Рейчел и сказал: — Иди домой. Я скоро буду.

Когда Уайатт вернулся домой, Рейчел сидела на кровати и расчесывала волосы. Она крикнула ему, что находится в спальне, но не поднялась ему навстречу. Пока Уайатт разводил огонь в печках, она продолжала все так же неподвижно сидеть и расчесывать волосы. Ей хотелось, чтобы Уайатт подольше задержался на кухне и в гостиной, чтобы она могла еще немного посидеть в одиночестве. Но сколько бы она ни расчесывала волосы, ей никак не удавалось справиться с охватившим ее ужасом.

Когда в гостиной погасла последняя лампа, Уайатт вошел в спальню. Увидев его, Рейчел слабо улыбнулась.

Уайатт посмотрел на нее и покачал головой, словно не верил тому, что увидели его глаза.

— Фостер собирается предъявить тебе обвинение в мошенничестве.

Улыбка Рейчел погасла. Но где-то в глубине души она чувствовала облегчение — теперь Уайатт знал все.

— Я не знаю, чего ожидать от тебя.

— Это выглядит немного странно, — проговорил он, расстегивая жилет. — Мне казалось, что ты знаешь меня уже достаточно хорошо. — Он подошел к ней, забрал расческу из дрожащих рук Рейчел и положил ее на стоящий рядом столик. Наклонился и поцеловал ее в щеку. — Все будет хорошо, Рейчел.

— Откуда ты это знаешь? У него фактически ордер на мой арест.

Он выпрямился, снял с себя жилет и повесил его на спинку стула.

— У него документ, который он называет судебным распоряжением. На нем есть несколько подписей, но нет печати, которая свидетельствовала бы о том, что этот документ выдан судом. Чтобы принять данный документ к исполнению, нужно сначала доказать его подлинность.

Уголок его рта приподнялся.

— Он мог составить и написать этот документ сам, Рейчел. Хотя я думаю, что он не сам это сделал. Его составили адвокаты Фостера. Это всего лишь уловка.

Рейчел продолжала молчать с задумчивым видом.

— Он был бы счастлив, если бы ты вернулась с ним в Калифорнию. Но он был бы еще счастливее, если бы ему удалось отобрать у тебя железнодорожную ветку.

— Я не совсем понимаю, почему он сказал, что в это дело вмешалась сама судьба, раз ты стал моим мужем. Возможно, он намеревался заручиться поддержкой шерифа Рейдевилла, когда ехал сюда. — Улыбка тронула ее губы. — Вот почему он напал на тебя и попытался сбросить с лошади, когда узнал, что я вышла за тебя замуж.

— Можно только представить себе, в какую ярость он впадет, узнав, что этот брак был устроен его дедом.

— А ему нужно знать об этом?

— Без этого все равно не обойдется. Он обязательно захочет взглянуть на документы. — Уайатт принялся расстегивать рубашку. — А почему тебя это волнует?

Рейчел не думала, что она выглядит взволнованной и огорченной. Ей казалось, что она умело скрывает свои чувства.

— Он может подумать, что у нас фиктивный брак.

Уайатт на мгновение задумался.

— А он у нас фиктивный?

Она молчала.

— Рейчел!

— А разве нет? — мягко проговорила она.

Уайатт вспомнил, что раньше говорила Рейчел по этому поводу, и процитировал ее:

— «Брак предполагает совместное владение имуществом, исполнение супружеского долга и совместное воспитание детей». Это ты говорила мне. Помнишь?

Она вспомнила свои слова, и ей вдруг стало больно.

— Я была столь же высокомерной, сколь и несведущей.

Уайатт сел с ней рядом.

— Ты была просто испуганной. — Он взял Рейчел за подбородок и повернул к себе ее лицо. — И да, высокомерной.

Она постаралась улыбнуться, но ее губы при этом заметно дрожали. Ее глаза слегка пощипывало от готовых пролиться слез.

— Я люблю тебя, и ты знаешь об этом.

Он отпустил ее подбородок и положил руку ей на колено.

— Ты считаешь, что я знаю?

Она рассмеялась, глядя на Уайатта, который казался сейчас очень довольным.

— Я думаю, ты знал, что мы полюбим друг друга. Это было неизбежно… — тихо проговорила Рейчел.

— Неизбежно? — Уайатт покачал головой. — Может быть, ты не помнишь, какую давала клятву?

— Нет, я все хорошо помню. Я помню каждое слово, что я говорила. — Она накрыла его руку ладонью. — Теперь я могу повторить это снова.

— Знаешь, я все время думаю о кольце, — пробормотал Уайатт. — У меня есть одно кольцо. Оно принадлежало моей бабушке. И я хочу сказать, что ты в полной мере заслуживаешь право носить его.

Рейчел заколебалась.

— Боюсь, я не совсем понимаю тебя.

— Неужели? — удивился он. — Ты изменила мое сердце, Рейчел.

Она почувствовала, как спазм сжал ее горло. Она не могла произнести ни одного слова и сидела, опустив голову.

— Рейчел? — тихо позвал он ее. Но Рейчел молчала, и от этого Уайатт чувствовал себя неловко. Сейчас он не видел ее лица и не мог понять, что она чувствовала. Уайатт подумал, что он слишком прямолинейно подошел к этому вопросу. — Ты слышишь меня? Я люблю тебя.

Она уткнулась лицом в его плечо.

— Я слышу тебя, — наконец сказала она.

Уголком простыни он промокнул ей глаза.

— Ты будешь плакать, когда я подарю тебе свое кольцо?

— Вероятно. — Она хлюпнула носом.

— Тогда мне нужно не забыть взять с собой носовой платок.

Уайатт преподнес Рейчел кольцо за завтраком. Уже на рассвете он побывал у Джейка Рестона и забрал из сейфа свою фамильную драгоценность. Несколько долгих минут Рейчел смотрела на это кольцо, а потом надела его себе на палец. Безупречный рубин был оправлен платиной и крепился к кольцу маленькой ножкой. Казалось, что он плыл над рукой.

Рейчел поворачивала руку, и изумительной красоты красный камень играл всеми своими гранями. От того, что на глазах у нее выступили слезы, Рейчел казалось, что у этого прекрасного камня больше граней, чем было на самом деле. Уайатт протянул ей носовой платок.

Во время завтрака ее взгляд так часто останавливался на кольце, что Уайатт был вынужден время от времени стучать вилкой по своей тарелке, чтобы привлечь к себе ее внимание.

— Хочешь еще кофе? — спросил он, когда она наконец подняла на него глаза.

Она с удивлением обнаружила, что Уайатт поднес к ее чашке кофейник.

— Да, пожалуйста, — проговорила она. Чтобы как-то объяснить ему причину своей рассеянности, Рейчел добавила: — Я не узнаю свою собственную руку.

Уайатт поставил кофейник обратно на печку.

— Моя бабушка редко надевала это кольцо. Вероятно, по той же причине.

— Я привыкну к нему, — сказала она. — Хотя мне трудно представить, как я буду с ним мыть посуду или шить платья.

Он ухмыльнулся:

— Я тоже не представляю этого. — Он опустил руку в карман, достал из него черный бархатный мешочек, который по размерам был не больше ее ладони, и протянул его Рейчел. — Это как раз для таких случаев. Чтобы ты не потеряла его.

— Даже не думай об этом. — Она положила мешочек на стол рядом со своей тарелкой и разгладила его пальцами. — Где ты хранил его?

— В банке. — Он рассказал ей о том, что сегодня рано утром ему пришлось разбудить Джейка Рестона, вытащить его из постели и забрать у него кольцо. — Все драгоценности Сильви я вернул ее семье, а ее похоронил с тем обручальным кольцом, которое я подарил ей на свадьбу. Это кольцо никогда не принадлежало ей. Поэтому-то оно и хранилось в банке. Там оно было в безопасности. — Его тон сделался суше. — Конечно, ничто не застраховано от таких людей, как Морриси и Спиннакер.

Рейчел почувствовала, как по ее спине пробежал холодок, и она охватила ладонями чашку с кофе.

— Я не предполагала, что мистер Рестон может открыть банк так рано и для одного человека, — сказала она, перейдя к другой теме. — Быть шерифом не так уж плохо. Есть свои преимущества.

— Но у владельца банка еще больше преимуществ. — Рейчел осуждающе посмотрела на Уайатта, и он вытянул вперед руки, словно пытался защититься от ее взгляда. — Я не владею банком. Он принадлежит моей семье. — Уайатт увидел, что Рейчел никак не отреагировала на это его заявление. — Кажется, я тебе говорил, что все мои родственники по материнской линии банкиры. И они хотели, чтобы я стал одним из них. Помнишь, я говорил тебе?

— Ты говорил что-то такое. Я сейчас припоминаю, — медленно произнесла Рейчел. — Кажется, ты говорил, что Сильвиана хотела, чтобы ты остался в Бостоне и стал работать в банке. Но ты и намеком не дал понять, что банк в Рейдсвилле имеет к тебе отношение.

— Только потому, что я сам не имею никакого отношения к этому банку. Мой отец основал банк в Рейдсвилле сразу после того, как здесь началась «золотая лихорадка». Он исходил из чисто практических соображений. Он хотел, чтобы мать поехала за ним. Он даже назвал город в ее честь.

— Рейд, — медленно проговорила Рейчел. Ей в голову вдруг пришла неожиданная мысль. — Ты Рейд?

Он кивнул и слегка нахмурился.

— Ты слышала о них?

— От мистера Мэддокса. Перед войной они вкладывали свои капиталы в строительство восточной части железной дороги.

— Все правильно. Именно по этой причине мой отец обратился к Клинтону Мэддоксу. Ему нужна была железная дорога, которая соединяла бы Колорадо с остальными частями штата.

— И дорога, которая соединила бы Рейдсвилл с Колорадо. — Она покачала головой, пытаясь осмыслить слова Уайатта. — Даже и представить себе не могу, сколько лет ты и мистер Мэддокс были вовлечены в это предприятие.

— Не я, — сказал Уайатт. — В это были вовлечены все Рейды. Их сотрудничество с мистером Мэддоксом началось со времен строительства первой дороги на востоке.

— Так что же сделал твой отец, что так всех расстроило? Он добывал золото и серебро, основал город, организовал банк, обеспечил жителей Рейдсвилла работой, помог провести сюда железнодорожную ветку. Что же в этом такого, что так огорчило всю семью?

Плечи у Уайатта слегка опустились, его взгляд остановился на кружке, которую он держал в руках.

— Дело в том, что Мэтью Купер так и не вернулся назад.

Только сейчас Рейчел начала осознавать, какая борьба происходила в душе Уайатта.

— Твоя мать жила здесь какое-то время, да?

— Да, она приезжала сюда время от времени и жила здесь. Но не забывай, что в те времена Рейдсвилл очень медленно развивался, тут почти ничего не было, кроме банка. А у нее было пятеро детей и никакой помощи. В мыслях она постоянно возвращалась к прошлой жизни, когда у нее почти не существовало проблем. Она приехала на запад, надеясь, что отец станет управлять банком и займет достойное положение, которое соответствовало бы ее притязаниям. Но вместо этого он продолжал заниматься шахтой и оставался для нее все тем же незнакомцем, каким был и в Бостоне. Отец даже нанял управляющего, чтобы поддерживать банк в надлежащем состоянии.

Не знаю, каким образом они пришли к решению, что мать должна уехать. Все молчали об этом. Отец доехал с нами до Сент-Луиса. Он до последнего момента надеялся, что мать передумает. Но она не передумала. Николас хотел остаться с отцом, но отец отказал ему. Он, конечно, был бы рад, если бы Ник остался с ним, но отец знал, что мать не переживет разлуки с сыном. Отец посадил нас на поезд, и мы уехали.

Уайатт сделал глоток кофе и поставил кружку на стол.

— После отъезда моя мать встретилась с отцом лишь однажды. Это было во время войны, незадолго до гибели Ника в Чикамога. Отец и мать встретились в Нью-Йорке.

— Представляю себе их состояние.

Он фыркнул:

— Мой брат Морган родился девять месяцев спустя.

— В самом деле?

Уайатт улыбнулся:

— Да. Ему сейчас восемнадцать.

— Твой отец видел его?

— Только на фотографиях. Они переписывались.

— А ты? Ты писал?

— Да. Но не так часто, как хотелось бы Моргану. Потому что мне приходилось тщательно обдумывать каждое слово. Он писал, что хочет побывать на западе, но я не поощрял его к этому.

— А если бы он приехал? Твоя мать возложила бы на тебя ответственность за это?

— Думаю, да. — Уайатт на мгновение задумался. — Долгое время Морган был всем в ее жизни. Когда он поедет учиться в Гарвард, она поднимет все семейные связи, перевернет все с ног на голову, начиная от Бикон-Хилла и заканчивая Кембриджем.

— С тобой было тоже так?

— Когда я ходил в школу, нет. Но когда Ник отправился на войну и уехал из Бостона, а я предпринял попытку присоединиться к нему, у меня было такое чувство, что меня опутали сетью.

— Но тебе было лишь двенадцать, Уайатт, и ты собрался на войну. Вполне понятно, почему твоя мать пыталась воспрепятствовать тебе.

— У нее ничего из этого не вышло.

Рейчел встала и собралась убирать со стола.

— Я поступила бы так же, как и твоя мать. Если бы моему ребенку было двенадцать, я бы сделала все возможное, чтобы он остался со мной.

— Хорошая идея, — сказал он, глядя на Рейчел. — Мы собираемся завести себе двенадцатилетнего мальчика, Рейчел?

— Может быть, у нас будут только девочки.

— Тогда я буду волноваться — какой-нибудь парень вроде Джонни Уинслоу будет волочиться за ними.

— Такое может случиться, когда им будет пятнадцать или восемнадцать.

— Если они будут похожи на тебя, то это произойдет гораздо раньше.

Одна бровь Рейчел приподнялась.

— Это лесть?

— Мамаша Битти сказала бы, что это честный разговор.

Рейчел увидела, как вспыхнули его глаза.

— Это коварный, хитрый ход юриста. Думаю, что ты просто хочешь заманить меня в постель.

— Почему ты так плохо обо мне думаешь? Может быть, я просто хочу выполнить третий пункт брачного договора?

Рейчел не сразу догадалась, что имел в виду Уайатт. Но когда она это поняла, на ее лице заиграла улыбка. Совместное владение имуществом. Исполнение супружеского долга. Совместное воспитание детей. Рейчел вытерла руки о полотенце. Повернулась к Уайатту и погрозила ему пальцем.

— Давай сначала выполним вторую часть. Как ты на это смотришь?

 

Глава 14

— Я собираюсь выпустить вас, мистер Мэддокс. — Уайатт повернул ключ и приоткрыл дверь камеры на несколько дюймов. Уилл Битти отошел в сторону, чтобы освободить проход. — И вас тоже, мистер Доувер. Мне не хотелось держать вас тут всю ночь, но в «Коммодоре», к сожалению, не было свободных номеров.

— А сегодня освободилось сразу два, — сказал Фостер, надевая пиджак и застегивая пуговицы. — Как удобно.

— Для вас. Думаю, вряд ли бы вам захотелось ночевать в публичном доме. Там нет таких удобств, как в гостинице. — Уайатт выпустил пленников из камеры.

Фостер бросил взгляд в сторону соседней камеры, где теперь сидели двое головорезов, которых он нанял в Денвере.

— А что будет с ними?

— Я сейчас займусь ими. Но сначала я должен кое-что предъявить вам и мистеру Доуверу. — Уайатт показал им жестом, что они могут расположиться около печки, и принялся быстро просматривать лежавшие на его столе бумаги. — Вот они. Вы узнаете этих джентльменов? — Он подал два листа бумаги Уиллу, который затем передал их Фостеру Мэддоксу. — Должен вам сказать, что их портреты сильно напоминают те снимки, что висят у меня над столом.

Фостер стал рассматривать два грубых наброска, мистер Доувер бросил взгляд на них через плечо своего хозяина.

— Боюсь, вы перепутали этих преступников с моими людьми. — Он протянул наброски мистеру Доуверу и отошел от него на некоторое расстояние. — Там написано, что их зовут Франклин и Росс. А я нанимал мистера Форда и мистера… — Он замолчал, пытаясь припомнить имя второго головореза. — Как его зовут, Рэндольф?

— Ричардс.

— Ах да, Ричардс.

— Вы наняли угонщиков скота, мистер Мэддокс. Более того, если немного покопаться в их биографиях, то скоро выяснится, что они еще и убийцы.

— Не думаю. Они спокойно разгуливали по Денверу, где я их и нанял.

Услышав, что эти люди были наняты Фостером в Денвере, Уайатт и Уилл переглянулись.

— Они там скрывались от правосудия, — сказал Уайатт. — Где именно вы их нашли? На Блейк-стрит? На Лаример? В каком именно злачном месте? — Увидев, что Фостер отвернулся, Уайатт обратился к мистеру Доуверу: — А вам это известно, мистер Доувер? Вы нашли их в каком-нибудь злачном месте?

— В игорном доме. Клуб «Чейзис крикет». Я не помню название улицы. — Бухгалтер нервно теребил наброски в руках.

Уилл забрал у него рисунки и вернул их на стол.

— Мистеру Форду и мистеру Ричардсу придется немного задержаться у нас. Мы просто хотим все проверить, чтобы не вышло ошибки. А вы можете идти, — сказал Уайатт. — Вам нужно снять номер, переодеться, привести себя в порядок. Сэр Найджел проследит за тем, чтобы вся ваша одежда была выстирана. Вы можете оставаться там до прибытия поезда. Если не будет еще одного бурана, а он не ожидается, то через день, самое большее через два вы сможете уехать. Если вы будете есть в гостинице, вашу еду вам могут приносить в номер. Если же вы предпочтете питаться в другом месте, то вам потребуются деньги. Незнакомцам не отпускают в кредит.

— У меня есть с собой деньги, — холодно сказал Фостер.

— Отлично. В таком случае вы можете посетить «Серебряный слиток». Сегодня там ожидается шоу. Кто будет петь, Уилл?

— Адель. У нее хороший голос.

Заметив, как у Фостера покраснело лицо, Уайатт почувствовал глубокое удовлетворение. Чтобы усилить произведенное впечатление, шериф спросил:

— Вас сопроводить до гостиницы?

— Я уверен, мы найдем ее.

— Я зайду туда вечером, чтобы убедиться, что вы хорошо там устроились.

Мистер, Доувер направился было к двери, но Фостер вытянул руку и остановил его.

— Вы, я полагаю, не собираетесь ничего делать с Рейчел Бейли?

— А что вы от меня ожидаете?

— Возможно, ее стоит посадить в тюрьму до прибытия поезда. Пусть проведет там пару ночей. Вы запрятали за решетку двух моих людей, хотя не уверены в их виновности. Я же ни секунды не сомневаюсь в виновности этой женщины. Я знаю, что она сделала.

Лицо Уайатта стало задумчивым.

— Чувствуется, что вы на нее очень сердиты. Я не знаю ни одного мужчины, который бы предпринял такое опасное путешествие ради женщины, которая увезла с собой немного мебели из его дома. Большинство мужчин просто попрощались бы с ней навсегда и забыли бы о нанесенных ею обидах. Я, конечно, сужу на основании своего опыта. А как бы ты поступил, Уилл?

Битти пожал плечами:

— Я бы постарался как можно быстрее забыть об этой женщине.

— Уилл провел в Денвере гораздо больше времени, чем я, поэтому я могу полностью положиться на его опыт, — хмыкнул Уайатт.

Приподняв подбородок, Фостер промаршировал через весь кабинет к вешалке у двери, на которой висели его пальто и шляпа. Он перекинул пальто через руку, взял шляпу и вышел из комнаты, не проронив больше ни слова. Доувер торопливо засеменил за своим хозяином и подоспел к двери как раз в тот момент, когда она перед ним захлопнулась, чуть не стукнув его по лбу. Он схватился за ручку, неловко потоптался и снова открыл дверь.

Уайатт и Уилл, затаив дыхание, ждали, когда Фостер и Доувер выйдут из полицейского участка. Только когда входная дверь за ними закрылась, Уилл позволил себе рассмеяться. Он смеялся так, что у него на глазах выступили слезы.

— Бедного мистера Доувера можно только пожалеть, — сказал Уайатт. — Боюсь, ему весь день придется выслушивать брюзжание мистера Мэддокса, который теперь воспылает ненавистью ко всем тем, кто находится по эту сторону континентальной границы.

— Так точно и будет. — Уилл наконец перестал смеяться и отошел от Уайатта. — Вы, шериф, наступили ему на больную мозоль. Я имею в виду Фостера Мэддокса. Что же до бедняги Доувера, то мне его и в самом деле жаль. Он уязвим, как улитка без домика.

Уайатт был полностью согласен со своим напарником. Он сел за стол, выдвинул ящик и положил на него ноги.

— Мэддокс ни словом не обмолвился ни о ветке, ни о шахте.

— Два его человека сидят у нас в камере. И мы не собираемся упрятывать Рейчел за решетку. Думаю, он уже не чувствует себя так уверенно, как раньше. Вероятно, мистер Мэддокс намеревается дождаться остальных своих людей и тогда попытается предпринять еще какие-нибудь шаги.

Уайатт согласно кивнул. В словах Уилла был смысл.

— Я не видел в поезде Бена Кромуэлла. А ты?

Уилл покачал головой.

— Это меня удивило. Может быть, он не смог добраться до Денвера, чтобы встретиться с ними?

— А что ты думаешь насчет Форда и Ричардса?

— Хочешь сказать — Франклина и Росса?

— Это одно и то же. — Уайатт снова взял в руки два портрета с надписями «Разыскивается» и стал рассматривать их. — Может, на поезде с Фостером еще несколько таких же головорезов?

— Господи, — воскликнул Уилл, — я даже не хочу думать об этом!

Уайатту тоже не хотелось думать об этом, но это была его работа.

— Мы должны предупредить других о такой возможности. Руди в «Серебряном слитке». Сэра Найджела. Надеюсь, он не запаникует, если мы скажем ему об этом. Арти и Сэма.

— Еще надо предупредить Розу.

— Да, Розу. Конечно, надо предупредить Розу.

Они дописывали список всех тех, кого нужно было предупредить, когда в кабинет вошел Арти. Подходя к печке, он принялся похлопывать себе по плечам и груди, чтобы согреться. Огонь показался ему слишком маленьким, и он подбросил в печь несколько новых поленьев.

— Чувствуй себя как дома, — сказал Уайатт.

Арти повернулся спиной к печке.

— Со вчерашнего утра я не получал никаких новых телеграмм. По всей видимости, где-то оборвана линия. Последней пришла та телеграмма, которую я вам уже показывал.

Арти снял очки и принялся тереть запотевшие стекла носовым платком.

— Вы нигде не видели оборванных проводов, когда ездили к поезду?

— Нет, — сказал Уайатт. — Мы проехали несколько миль к востоку от завала и не видели ничего такого.

Арти что-то проворчал себе под нос.

— Это должно быть где-то около Денвера. Эйб подумывает о том, чтобы послать людей поискать место разрыва. Но я сказал ему, что сначала хочу переговорить по этому вопросу с вами.

— Ты правильно сделал, — сказал Уайатт. — Не нужно торопиться. Я не хочу, чтобы сейчас кто-нибудь уезжал из города. Могут поехать только те, кто сменит шахтеров, чистящих завал. Все остальные должны находиться в Рейдсвилле. — Он рассказал Арти о двух угонщиках скота, сидевших в камере. — Если Фостер привез с собой целый отряд таких, то нам понадобятся все наши люди. Нам лучше дождаться поезда. А когда он придет, вот тогда и будем решать, что делать.

— Что ж, хорошо, — сказал Арти. — Имеет смысл подождать. Вам нужна сейчас какая-нибудь помощь?

— Не мог бы ты принести завтрак для наших гостей от Лонгабаха? — спросил Уайатт. — Я не знаю, когда мы сами смогли бы сходить за ним.

— Конечно, я сделаю это.

— И не говори никому, откуда у нас появились заключенные. Скажи Эстелле, что у нас в камере сидит парочка пьяниц.

Когда Уайатт пришел домой, чтобы съесть ленч, он обнаружил, что Рейчел перенесла все его фотографическое оборудование в свой рабочий кабинет.

Уайатт занялся треножником. Он попытался установить его наиболее удобно.

— Я отпустил Мэддокса и Доувера, — сказал он Рейчел. — Они отправились устраиваться в «Коммодоре». Сэр Найджел даст мне знать, если Мэддокс покинет гостиницу.

— А что с теми двумя?

— Им придется задержаться еще на какое-то время. Мы с Уиллом думаем, что они разыскиваются за угон скота. Мы все узнаем, когда будет восстановлена телеграфная линия. Сделаем запрос в Денвер и получим необходимую нам информацию.

— Линия оборвана?

Уайатт кивнул.

— С тех пор как я живу здесь, такого никогда не случалось, — вздохнула Рейчел.

Чтобы не волновать ее, Уайатт сказал:

— В этом нет ничего необычного. Скорее всего виноват буран. Снег налип на провода, и они оборвались. — Он взял небольшой клочок материала из обрезков и стал им протирать объектив. — Я хотел утром прислать Молли, чтобы она помогла тебе немного.

— Почему ты решил это сделать?

— А разве тебе не нужна ее помощь?

— Да, но она обещала прийти послезавтра. Она всегда приходит в одно и то же время. — Рейчел замолчала и стала смотреть, как Уайатт протирает камеру. — Подожди, — наконец остановила она его. — Тебе не удастся обмануть меня. — Рейчел забрала у него обрезок ткани и положила его на стол. — Если ты не хочешь, чтобы я оставалась одна, так и скажи мне.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась одна, — проговорил он. — А я не могу целый день оставаться дома.

— Я понимаю. — Рейчел нахмурилась. Она не хотела, чтобы ей мешали работать, но в то же время ей не хотелось волновать Уайатта. Чашу весов перевесило желание Рейчел не усложнять жизнь своего мужа и не беспокоить его по пустякам. — Хорошо, я поступлю, как ты хочешь, но только скажи Вирджинии, чтобы она зашла ко мне. Я сделаю последнюю примерку платья, кое-что дошью здесь, и Вирджиния сможет забрать его с собой.

Рейчел услышала, что на кухне закипела вода в чайнике. Она решила прервать свою работу и выпить чашку чаю. Обнаружив, что в чайнике почти не осталось воды, она поругала себя за рассеянность. Она забывала обо всем на свете, когда работала. Неудивительно, что Уайатт беспокоился за нее и настаивал на том, чтобы за ней кто-нибудь присматривал.

Она устроилась за столом на кухне, стала пить чай и просматривать список вещей, которые она должна была купить в универмаге Моррисона. Потом ее мысли переключились на домашние дела. Постукивая карандашом по столу, она размышляла о том, что в кладовке почти не осталось продуктовых припасов. Немного подумав, она включила в свой список чай и продолжила с рассеянным видом постукивать карандашом.

Рейчел обнаружила, что она не одна, только в тот момент, когда за ее спиной раздался голос Фостера Мэддокса.

Карандаш выпал из ее пальцев, и она расплескала горячий чай себе на руки. Она быстро вскочила со стула и обернулась.

— Я стучал, — сказал Фостер. — Я надеялся, что ты пригласишь меня зайти к тебе. Теперь я вижу, что ошибся. — Уголки его губ дрогнули, на лице Мэддокса появилось загадочное выражение. — Успокойся, Рейчел. Ты выглядишь очень напуганной. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Рейчел постаралась взять себя в руки и успокоиться.

— Вы должны уйти. — Она услышала свой голос как бы со стороны, и он показался ей чересчур напряженным. — Вам не следует здесь находиться.

— Где? В Рейдсвилле? — спросил он. — Или у тебя дома?

— Ни в Рейдсвилле, ни у меня дома.

— Но я уже здесь. Я думал, что мы могли бы спокойно с тобой поговорить, пока твоего мужа нет дома. Шериф почему-то не хочет, чтобы я с тобой виделся.

— Я тоже этого не хочу. Вы должны уйти.

Фостер снял шляпу и пристроил ее на спинке стула. Глядя на Рейчел, он принялся расстегивать пальто.

— Я не прочь выпить чашку чаю. В другой комнате я заметил сервант. У тебя там нет, случайно, виски?

Рейчел молчала. Фостер пожал плечами.

— Ты, надеюсь, не станешь возражать, если я сам загляну в сервант? — Он повесил пальто на спинку стула и прошел к серванту. Открыл его и окинул взглядом стоявшие там бутылки. — Ты не хочешь спросить меня, как поживают твои мать и сестра? Честно говоря, меня это удивляет. — Не получив ответа, Фостер снова зашел на кухню.

Рейчел же успела за это время накинуть на голову и плечи шарф и была готова выбежать из дома. — Куда ты собралась?

— Я ухожу. — Она надела пальто и взяла перчатки. — Если вы не уйдете, уйду я.

— Не будь смешной, Рейчел. Зачем тебе уходить?

Рейчел не вернулась на кухню, но и не выбежала из дома.

— Уайатт узнает, что вы ушли из гостиницы, — сказала она. — Ему сразу же доложат об этом. Для всех будет лучше, если он не застанет вас здесь.

— Но никто за исключением Доувера не знает, что я ушел. А он вряд ли скажет об этом кому-нибудь. Мой бухгалтер сейчас в моем номере. А я был в его комнате. Мне пришлось пойти на это, чтобы ввести всех в заблуждение.

Рейчел сильно сомневалась в том, что Фостеру удастся так просто обмануть всех.

— Ты не веришь мне, — сказал Фостер. — Но это не важно. Если твой муж не хочет, чтобы мы покидали гостиницу, он должен сам следить за нами, а не вешать всю ответственность на этого избалованного британца.

— Я ожидаю гостя, Фостер.

— В самом деле? А я подумал, что ты собираешься куда-то уходить.

Она вздохнула. Фостер верил только в то, во что ему хотелось верить.

— Чего вы хотите?

— Чаю. — Он вернулся к серванту и взял одну из бутылок. — И еще я хочу поговорить.

Рейчел бросила взгляд на входную дверь и подумала, что с ее стороны было бы глупо затевать всякие разговоры с Фостером Мэддоксом. Но у нее было что сказать ему, и она боялась, что другого шанса ей не представится. Если бы здесь сейчас присутствовал Уайатт, их разговор с Фостером принял бы совсем другое направление. Она медленно сняла перчатки.

Фостер молча стоял на пороге кухни, потом он прошел к столу и поставил на него бутылку.

— Вода все еще горячая?

Рейчел не ответила прямо на его вопрос.

— Я приготовлю для вас чай. — Ей не хотелось, чтобы он ходил по кухне. И ей не хотелось, чтобы он садился за стол. — Подождите меня в гостиной, Фостер. Вы можете пока составить список всех тех вещей, которые, как вы утверждаете, я украла из вашего дома.

Мэддокс согласился сделать то, что она просила, но на минуту он снова зашел на кухню и взял бутылку с виски. Рейчел поняла, что Фостеру хотелось выпить виски, а вовсе не чай. Тем не менее она пошла на кухню, чтобы налить воду в чайник и поставить его на печку.

Она нашла Фостера в гостиной, он стоял спиной к окну и, покачиваясь с мысков на пятки, осматривал находившиеся в комнате вещи. Она поставила поднос на маленький столик и налила в чашку чай. Наливать себе она не стала и, помедлив, присела на краешек стула.

— Вы закончили осмотр комнаты? — спросила она.

— Да. Я узнаю эти вещи. Они все находились в доме моего деда. — Он прошел к столу, поставил бутылку на поднос и взял чашку. — Думаю, он бы подарил тебе даже луну, попроси ты его об этом.

— Я ничего у него не просила.

— Ты умная, Рейчел. И сдержанная. Я всегда восхищался этими твоими качествами. — Он откинулся на спинку, сделал глоток чаю и бросил пристальный взгляд на Рейчел. — Я не знаю, слышала ли ты, что я сказал тебе раньше. Я говорил, что меня удивляет, что ты ничего не спросила о своей семье.

— Надеюсь, что вам нечего сказать мне о них.

Нервы Рейчел были напряжены до предела, и она старалась успокоиться.

— С твоей матерью все в порядке, — сообщил он, словно услышал тот вопрос, который Рейчел хотела задать ему. — Она по-прежнему работает экономкой у Кэрролов. Поговаривали, что твоя мать хотела переселиться к ним, но она этого так и не сделала. Твоя сестра снова беременна, и ей нужна помощь твоей матери по дому.

Хотя Рейчел изо всех сил старалась сдержаться, ее глаза вдруг затуманились от слез. Она заморгала и сжала губы Ей очень хотелось задать ему один-единственный вопрос, но она не могла заставить себя произнести ни слова.

— Я знал, как ты была привязана к ним, поэтому мне казалось странным, что ты не давала знать о себе. — Он приподнял чашку. — Сара читает по средам Библию детям в школе и по-прежнему занимается шитьем. Дети воспитываются так, будто они принадлежат к верхушке общества, поэтому ей нужны деньги. Когда был жив мой дед, он помогал им, но теперь им приходится справляться со всем самим. Я предлагал им помощь, но они отказались.

— Они не отказались от меня, — сказала она.

— Да, в этом все дело. Я не мог поверить, что они не знали, где ты. Если бы я понял это, то был бы куда щедрее. Но тебе не стоит беспокоиться. Муж Сары по-прежнему работает, и у него хорошее жалованье, так что они не бедствуют.

— Вы преследовали их, и этого я никогда вам не прощу.

— Я сожалею об этом. Я всего лишь пытался обратить на себя твое внимание. Жаль, что ты была такой непокладистой и упрямой, Рейчел.

Саркастические нотки в его голосе заставили Рейчел снова напрячься. Она с задумчивым видом потерла руку. Казалось, его слова жгли ей кожу.

— У дедушки случился еще один удар, — сказал Фостер. — Это произошло через несколько дней после твоего отъезда. Ты знала об этом?

Рейчел покачала головой и с силой сжала руки в кулаки.

— В газетах об этом не писали. Мы решили, что в интересах компании об этом следует хранить молчание. Люди знали, что он болел, но никто не догадывался, что он был при смерти. Последнее время он почти ничего не говорил. А если и говорил, то понять его было невозможно. Только в самом конце к нему ненадолго вернулась речь. И он все время говорил о тебе. Я, кажется, сказал тебе об этом.

— Конечно, я сказал тебе это. Старый козел очень внятно говорил, когда речь заходила о тебе. Даже на смертном одре он хотел насолить мне.

— Ты убил его?

— В наших венах текла одна и та же кровь. Как я мог? Неужели я и в самом деле такой монстр, каким ты хочешь меня представить?

— Да.

Он опустил чашку.

— С какой стати мне убивать его, Рейчел? Я стал руководить компанией уже после того, как у него случился первый удар.

— Пока он был жив, он мог изменить завещание.

— Не мог. — Фостер покачал головой. — Его адвокаты и советчики преследовали свои цели. Их собственные интересы заставляли их быть лояльными ко мне. — Глаза Фостера сузились. — Неужели ты и мой дед и в самом деле считали, что я мог бы убить его?

— Вы сами сказали, что убьете его.

— Думаю, что в некоторые моменты тебе изменяет память. Я никогда не угрожал своему деду. Это ты внушила ему мысль, что я собирался убить его?

— Он слышал, что вы говорили. Вернее, он слышал, как мы ругались. Он знал, что вы избиваете меня. Он был прикован к постели, но не был глухим. Вы угрожали всем нам.

Фостер посмотрел на нее с сочувствием.

— Меня считают человеком, который держит свое слово, Рейчел. Если я обещаю что-то сделать, то я делаю это. Но я никогда не собирался причинять вред собственному деду, которого я любил.

— Старому козлу.

— Это одно и то же, — проговорил он с милой улыбкой. Из нагрудного кармана Фостер достал фотографию. — Я всегда ношу это с собой, Рейчел. Ты помнишь? — Он повернул фотографию так, чтобы она могла ее разглядеть.

Затаив дыхание, Рейчел взглянула на снимок. На фотографии была изображена она сама.

— Я вижу, что ты помнишь. Я так и не отдал этот снимок деду. Возможно, это было несколько жестоко по отношению к нему, но я хотел проучить его. Глядя на твою фотографию, я набирался решимости.

Рейчел быстро встала со стула и подошла к печке. Ей вдруг сделалось очень холодно.

— Думаю, что у мистера Мэддокса не случилось того последнего удара, о котором вы говорите, — сказала она. — Эта уловка помогла ему продержаться целых пятнадцать месяцев. Он наблюдал за тем, что происходило вокруг него. Он оказался намного умнее, Фостер, чем вы про него думали.

— Ты так думаешь?

Рейчел почувствовала, что Фостер подошел к ней и теперь стоял за ее спиной. Внезапно ее охватил ужас. Она повернулась и посмотрела на него.

— Я хочу, чтобы вы немедленно ушли. Я уже сказала вам, что ожидаю гостя.

— Да, ты сказала мне это.

— Если Уайатт узнает, что вы приходили ко мне, то вам придется провести в тюрьме еще одну ночь.

— Если? — спросил Фостер. — Значит, существует вероятность, что ты не скажешь ему о моем визите? Ты хочешь сделать это для меня, Рейчел?

— Я не хочу неприятностей.

— Твой муж забрал мой пистолет. Моих охранников он посадил в камеру. В моем распоряжении только бухгалтер, голова которого занята лишь цифрами и который не умеет ничего держать в руках, кроме карандаша. Если и случится какая-то неприятность, то не по моей вине.

— Но вы можете спровоцировать…

— Ах, я понял. Ты пытаешься защитить своего мужа. Вероятно, от самого себя. Меня-то ему незачем бояться. — Фостер убрал фотографию обратно в карман. — Меня мало волнует мебель, которую ты вывезла из дома, и я могу простить тебя за то, что по твоей вине я получил травму головы, но сейчас речь не об этом. Речь идет о собственности «К. и К.». Ты должна отказаться от железнодорожной ветки.

— Эта ветка не принадлежит компании. Ваш дед оставил ее мне.

— Мой дед мог подписать все, что ему подсунули бы под нос. И я не раз видел, как ты это делала. Ты давала ему подписывать письма, приглашения, которые, как ты считала, следовало отклонить. Он едва смотрел на то, что ты давала ему на подпись.

— Вы думаете, что именно таким образом я и стала владелицей ветки? — Она покачала головой. — До приезда в Рейдсвилл я и не подозревала о существовании этой железной дороги.

— Он все рассказал тебе. Тот факт, что ты приехала из Сакраменто именно сюда, и доказывает это. Эта ветка является собственностью компании «К. и К.».

— Но это лишь небольшая ветка, — сказала Рейчел. — Всего семьдесят три мили. Это ничто, это меньше, чем ничто, в сравнении с тем, чем владеете вы. Почему она так важна для вас?

Переминаясь с ноги на ногу, Фостер молча испепелял ее взглядом.

— Она важна для меня потому, что она была важна для него, — наконец сказал он. — Что же до моего бухгалтера… До этого бумажного червя с карандашом в руках… Он ревностно блюдет интересы моего деда. И мне очень хочется посмотреть, в чем тут дело. Может быть, мой бухгалтер прав? Может, эта ветка и в самом деле имеет какое-то особенное значение? Может, мистер Доувер не ошибается?

Рейчел сжала перед собой руки, чтобы они перестали дрожать. Она чувствовала себя очень неловко, ее сердце колотилось, а к щекам прилила кровь. Она повернулась лицом к печке, чтобы сделать вид, что она раскраснелась от огня. Фостер вдруг быстро подошел к ней, отрезав ей путь к отступлению, и схватил ее за руки. Рейчел некуда было теперь деться: с одной стороны была печка, с другой — Фостер.

— Пожалуйста, Фостер, не усложняйте все до невозможности, — проговорила она.

— Мои чувства к тебе, Рейчел, не изменились.

— Вы испытываете ко мне только одно чувство, — сказала Рейчел. — Ненависть.

— Как ты можешь говорить это? — Он сильнее сжал пальцы, и они впились в рукава ее платья. — Ты постоянно огорчала меня и провоцировала на поступки, которые при других обстоятельствах я бы никогда не сделал.

Он снова обвинял ее, снова перекладывал ответственность за случившееся на нее. Рейчел молчала, ей нечего было сказать.

— Ты все такая же высокомерная, Рейчел. Кажется, с тебя должна была бы слететь эта спесь. Ты ведь уязвима сейчас со всех сторон. — Его пальцы сжали ее запястья.

Рейчел попыталась вырваться, но из этого ничего не вышло. Его пальцы лишь сильнее впились в ее руки.

— Отпустите меня, Фостер.

— Конечно, — фыркнул он, не собираясь отпускать ее. — Потерпи чуть-чуть. — Одной рукой Фостер обхватил Рейчел за талию и прижал ее к себе. — Мы забыли с тобой поздороваться по всем правилам этикета. Сейчас мы это быстренько поправим.

Фостер наклонился к ней, собираясь поцеловать ее в губы, но Рейчел успела подставить ему щеку. Он слегка приподнял ее, и она почувствовала, как Фостер прижал ее спиной к печке. Жар стал проникать под одежду. Она закричала от боли, но Мэддокс, вместо того чтобы отпустить ее, накрыл ее рот своими губами. Не долго думая Рейчел с силой стукнула каблуком по пальцам его ног, он ослабил хватку, и Рейчел оттолкнула его и бросилась бежать к входной двери.

Рывком открыв дверь, она увидела Вирджинию Муди, которая собиралась постучать.

— Вы слышали, как я поднималась по ступенькам? — спросила Вирджиния. — Мне казалось, что я иду тише, чем… — С лица Вирджинии мгновенно исчезла улыбка, когда она более внимательно посмотрела на Рейчел. — С вами все в порядке? Вы очень взволнованы. — Она привстала на цыпочки, чтобы заглянуть Рейчел за спину.

— Со мной все в порядке. Я просто очень торопилась, вероятно. Мне хотелось как можно скорее закончить ваше платье.

Вирджиния нахмурилась, и ее тонкая верхняя губа, имевшая форму лука, дрогнула и растянулась. Не дожидаясь приглашения, гостья нырнула под руку Рейчел и заглянула в коридор.

— У вас кто-то есть?

Рейчел покачала головой. Она надеялась, что Фостер успел уйти из ее дома через черный ход. Времени на это у него было достаточно.

— Заходите. Я попросила Уайатта пригласить вас ко мне. Надеюсь, вам это не слишком неудобно?

— Вовсе нет. — Перед тем как протянуть Рейчел свое пальто, Вирджиния стряхнула с него снег. Через мгновение она сняла шляпку и перчатки. — Сегодня в пансионе тихо, и я не могу больше смотреть на Эзру. У бедняги один глаз совсем заплыл и стал похожим на отбивную, а на голове такая большая шишка, как его левое яйцо. — Она быстро приложила руку ко рту. — Ах, простите, я забыла, где я нахожусь.

Рейчел мягко рассмеялась. Ей хотелось надеяться, что эту шутку Вирджинии слышала только она.

— Все в порядке. Проходите, пожалуйста, в мой кабинет. Я работаю там. — Рейчел попыталась провести Вирджинию сразу в нужном направлении, но молодая женщина впервые была у Рейчел, поэтому она все рассматривала с откровенным любопытством. Разумеется, Вирджиния не могла не заметить стоявший на столике в гостиной поднос.

Увидев бутылку с виски и пустую чашку, гостья захихикала.

— О, вы время от времени любите приложиться. — Она заговорщицки улыбнулась Рейчел. — Я и сама люблю это, но у Розы не забалуешься. Девочкам всегда подают воду.

Рейчел почувствовала, что у нее слегка закружилась голова. Фостер, как выяснилось, все-таки ушел, и Вирджиния, увидев бутылку, сделала вывод, который при подобных обстоятельствах напрашивался сам собой. Облегченно вздохнув, Рейчел спросила Вирджинию:

— Может быть, вам принести бокал?

Когда несколько часов спустя Уайатт и Эзра появились в доме, они обнаружили, что Рейчел и Вирджиния рядышком спали на диване. На столике перед ними стояла недопитая бутылка виски.

— Нам придется забыть об этом или по крайней мере молчать до тех пор, пока мы сами не сделаем какую-нибудь подобную глупость, — сказал Уайатт Эзре, показывая на женщин.

Эзра осторожно прикоснулся рукой к шишке на голове.

— Думаю, у меня такое может случиться через день или два. Так что я смогу молчать об этом не больше двух дней. А вы сколько, шериф?

— Примерно столько же. А может, и меньше, раз сейчас в городе Мэддокс.

Эзра снова посмотрел на спящих женщин и прошептал шерифу на ухо:

— Вы скажете миссис Купер, что Мэддокс исчез сегодня в обед?

— Не знаю пока.

— Вероятно, это не так уж и важно. Он вряд ли отправился на шахту. Если бы он пошел туда, его бы обязательно кто-нибудь увидел.

Фостер не мог превратиться в невидимку, размышлял про себя шериф. Его обязательно кто-нибудь да должен был видеть. И тем не менее пока никто не мог сказать, в котором часу Фостер вышел из своей комнаты. Уайатт пожалел о том, что не объяснил сэру Найджелу, кто из двух его новых постояльцев был Фостером Мэддоксом, а кто Рэндольфом Доувером. Вероятно, их просто спутали. Если бы Уилл не зашел сегодня в гостиницу, то, вполне возможно, обман так бы и не раскрылся.

Фостер появился в гостинице уже тогда, когда Уайатт и Уилл собирались начать его искать. Он сказал, что ему просто захотелось прогуляться по городу. Но такое объяснение выглядело более чем неубедительно. Фостер также отрицал тот факт, что он поменялся комнатами с Доувером для того, чтобы ввести всех в заблуждение. По его словам, ему больше понравилась комната Доувера, расположенная этажом ниже, и он попросил своего бухгалтера поменяться с ним номерами. Более того, оба номера были зарегистрированы на имя Фостера Мэддокса. Когда Уайатт и Уилл стали расспрашивать мистера Доувера, он не смог ничего объяснить. Как выяснилось, он не знал, в котором часу его хозяин покинул гостиницу и куда он направился.

— Я рад, что с Рейчел была Вирджиния, — сказал Уайатт Эзре.

Через два дня завал на железнодорожной ветке был полностью расчищен, и вечером на станцию прибыл поезд. Эйб Дишман услышал гудок, когда поезд миновал поворот и стал подниматься в гору. Он сразу поставил в известность об этом Уайатта и Уилла. Они тут же отправились на станцию встречать поезд. Им предстояло проверить всех прибывших на нем людей и посмотреть, нет ли кого из них в розыске. Для этого шериф и его помощник прихватили с собой целую кипу фотографий и рисунков, лежавших у Уайатта на столе и висевших на стене.

Фостер вместе с Доувером тоже пришли на станцию. Часть своих людей Фостер незамедлительно направил в гостиницу, часть в пансион, а всем оставшимся велел снять комнаты в салуне. Увидев Уайатта и Уилла, он подошел к ним и вежливо их поприветствовал:

— Шериф. Помощник шерифа. У вас какие-то проблемы?

— Нет, у нас нет проблем, — ответил Уайатт.

— Значит, надо думать, вы встречаете каждый поезд?

— В нашем городе живут дружелюбные люди.

— Мой адвокат и я завтра нанесем Рейчел визит. Мы хотим просмотреть документы, которые удостоверяют ее право на владение железнодорожной веткой. Мы должны убедиться в том, что она и в самом деле является владелицей этой части дороги. Нецелесообразно откладывать этот визит. — На его губах заиграла улыбка. — Полагаю, дружелюбные жители этого города правильно истолкуют мои действия, шериф.

Сказав это, Фостер развернулся и зашагал прочь. Уайатт молча смотрел ему вслед.

— Может быть, нам все-таки запереть его в камере? — спросил Уилл Уайатта.

Уайатт похлопан Уилла по спине:

— Идем. Мне нужно зайти еще в несколько мест, прежде чем я отправлюсь домой.

Рейчел завесила окно в гостиной остатками отрезов черного бархата и камчатного полотна. Поправила концы отрезов так, чтобы не осталось ни малейших щелей, в которые проникал бы свет.

— На улице же темно, — сказала она. — Зачем завешивать окна, если сейчас уже ночь?

— Это мой каприз, — усмехнулся Уайатт.

Рейчел закончила драпировать окно и принесла еще один отрез, чтобы завесить им вход в гостиную. Уайатт вернулся из кухни и стал помогать ей. Она встала на цыпочки и приподняла ткань, а Уайатт прикрепил ее к притолоке. Наконец все было готово.

— Унести последнюю лампу? — спросила она.

— Нет, она мне будет нужна. Я должен смешать химикаты, приготовить бумагу и объективы.

Рейчел окинула взглядом стоящие на столе ванночки, которые были наполнены водой, а также бутылки с химикатами.

— Что теперь делать мне? — спросила Рейчел.

— Нужно подготовить крючки для сушки фотографий. Они вон там у стены. А я отнесу камеру и треножник на кухню.

— Твое оборудование уже довольно старое. Ты уверен, что оно работает?

— А почему бы ему не работать? Линзы не поцарапаны. Камера в порядке. У нас есть все, чтобы сделать хорошие снимки. Так, кажется, теперь у нас все готово. — Он огляделся по сторонам. — Нужно только чуть-чуть поменять направление падающего света.

Рейчел на мгновение задумалась.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. Что, если использовать зеркала? У нас их два. Они могли бы работать как отражатели.

Уайатт обнял Рейчел за плечи и поцеловал ее. Через мгновение он исчез в коридоре.

Им потребовалось еще полчаса на то, чтобы установить зеркала, и еще минут десять они переставляли лампы, чтобы добиться нужного освещения. После этого Уайатт уменьшил тягу в печи, чтобы в комнате не было так жарко.

— Теперь точно все готово. — Он поправил треножник и опустил камеру на дюйм. Объектив Уайатт направил на стол. — Если сейчас у нас ничего не получится, я попробую сделать снимки утром. Правда, не знаю, будет ли утром у меня время. На каждую фотографию уйдет минут двадцать — тридцать. Я попросил передать Фостеру записку, что мы будем ждать его в адвокатской конторе. Если мы задержимся, вряд ли он станет нас ждать.

— Ты так серьезно воспринимаешь его?

Уайатт выпрямился и повернулся к Рейчел. Выражение его лица было сосредоточенным. Ни намека на улыбку.

— Именно так я и воспринимаю его, — ответил он. — Я прекрасно вижу, что он за человек. И я не забыл то, что ты мне о нем рассказывала. Я доверяю тебе.

— Он хорошо умеет вести переговоры, — сказала она. — Некоторые считают, что это у него получается лучше, чем у его деда. Правда, со мной он всегда ведет себя как животное.

— Ты не знаешь, почему это так?

— Потому что я женщина, — проговорила она. Ее удивило то, что Уайатт не видел очевидного. — Шлюха, как он считает.

— Может быть, — задумчиво проговорил Уайатт. — Но может быть, и потому, что он никак не может договориться с тобой таким образом, чтобы это устраивало сразу две стороны. Думаю, в самом начале он не пытался тебе угрожать.

Эта история тянулась так давно, что Рейчел уже и не помнила, что было в самом начале.

Уайатт притянул ее к себе и обнял, его рука заскользила по ее спине. Тело Рейчел обмякло и сделалось податливым.

— У Фостера тяжелый характер. Такой это человек, — сказал Уайатт. — Может быть, он где-то даже жалкий. Вздорный, без сомнения, коварный, но он злится от избытка нервозности, от того, что слабый человек. Как ни странно, он хочет, чтобы все воспринимали его как безжалостного тирана. Это наделяет его властью, которой он не может достичь другим путем. Это заставляет людей бояться его. Но это же делает общение с ним почти невозможным. Все считают его самим злом. А как люди смотрят на то, что является злом? Они смотрят на это со страхом.

— Они хотят уничтожить это зло. Или по крайней мере разбить ему голову.

Уайатт усмехнулся:

— Что-то вроде того.

Рейчел закрыла глаза и втянула в себя запах Уайатта. Обняла его, потерлась щекой о его плечо.

— Думаю, ты прав, — мягко проговорила она. — В конце концов я не выдержала и сбежала.

В адвокатской конторе Уайатта собралось много народу. Готовясь к появлению здесь Фостера, Сэм Уокер принес стулья из расположенного на первом этаже земельного департамента. Уайатт и Рейчел попросили присутствовать на этой встрече Теда Истера. Являясь мэром, он должен был представлять интересы города и быть свидетелем судебного разбирательства. Он также должен был исполнить роль писца, так как Уайатт полагал, что память Фостера могла изменить ему в дальнейшем. Чтобы не было никаких разногласий, было решено все записать на бумаге и дать на подпись участникам встречи.

Фостер Мэддокс привел с собой четверых. С правой стороны от него сидел бухгалтер, вооруженный стопкой книг с бухгалтерской отчетностью. Рядом с Рэндольфом Доувером восседал Дэниел Сьюард, инспектор и инженер, который готов был взорвать снежный завал по приказу Фостера, зная о том, какие последствия это могло иметь. В конце стола расположились два адвоката Фостера Мэддокса — Дэвис Стюарт и Джордж Максвелл. Они загородились от всех своими кожаными портфелями, чтобы никто не мог увидеть тех бумаг, которыми они обменивались.

Уайатт посмотрел на Рейчел. Она пыталась казаться спокойной и равнодушной, но это у нее плохо получалось. Шериф подозревал, что Фостер быстро поймет, в каком она состоянии, и использует это в своих целях. Уайатт опустил руку и нашел под столом колено Рейчел. Когда он прикоснулся к ней, она слегка приоткрыла рот, чтобы вздохнуть. Чуть позже, когда пальцы Уайатта скользнули по ее бедру, испуг Рейчел прошел, и она улыбнулась. Ее сжатые в замок руки лежали на столе. Уайатт заметил, что вскоре ее восковые пальцы слегка порозовели.

Сегодня Рейчел надела одно из самых красивых своих платьев. Цвет темного рубина необычайно шел ей. Уайатг вспомнил, как сегодня утром они лежали в постели. Иногда, когда Уайатт смотрел на Рейчел, ему казалось, что все это ему снится.

— Итак, начнем, — сказал Фостер, бросив взгляд на Стюарта и Максвелла. Когда они убрали свои бумаги, Мэддокс посмотрел на Рейчел. — Мне бы хотелось знать, почему мой дед из всего того, что у него было, оставил в наследство мисс Бейли железнодорожную ветку, соединяющую Денвер и Рейдевилл.

— Мне трудно сказать, из каких соображений исходил мистер Мэддокс, делая это, — сказала Рейчел.

— Но вы, вероятно, размышляли об этом. Интересно, к какому выводу вы пришли?

Уайатт вмешался:

— Я не понимаю, как это относится к делу. Судя по тому, какой вопрос вы задали, можно сделать вывод, что вы не ставите под сомнение тот факт, что мистер Клинтон оставил мисс Бейли ветку Калико.

Дэвис Стюарт постучал кончиком карандаша по стопке бумаг. Грубоватые черты его лица лишь отчасти были смягчены большой пышной бородой.

Фостер пояснил:

— Я задал этот вопрос, чтобы установить, в каком состоянии ума находился Клинтон Мэддокс, составляя свое завещание. Завещание у нас есть в наличии. Но его существование не доказывает, что мистер Мэддокс находился в здравом уме и твердой памяти.

Рейчел тихо сказала:

— Я думаю, он сделал это, чтобы у меня был твердый доход. Когда умер мой отец, мистер Клинтон хотел помочь моей матери. Он предложил обеспечить ее деньгами до конца жизни, но она не согласилась на это. Это было ее решение. Она предпочла остаться в доме мистера Клинтона и продолжать выполнять свои обязанности. Она делала свою работу до тех пор, пока моя сестра не вышла замуж и не переехала в другой дом. Вместе с ней переехала и моя мать.

— А вы остались, — сказал Фостер.

— Да. Ваш дед дал мне возможность продолжить общаться с теми женщинами, которые пользовались моими услугами. Я шила для них платья и хорошо зарабатывала. Я не зависела материально от вашего деда. Я развивала свое маленькое дело. Носила только те наряды, какие шила для себя сама. Появляясь с мистером Мэддоксом в свете, я могла рекламировать свои фасоны, что и помогло мне добиться успеха.

— И что же стало с вашим маленьким бизнесом? — спросил мистер Максвелл. Он передвинул очки в золотой оправе ближе к кончику носа и стал сверлить Рейчел взглядом. — Как я понимаю, уехав из Сакраменто, вы забросили свое дело. Почему вы решили уехать?

— Это была идея мистера Мэддокса. Мистера Клинтона Мэддокса. — Она прямо посмотрела в глаза Фостеру, и он первым отвел взгляд. — Он дал мне денег и подарил кое-что из вещей. Сейчас же меня обвиняют в том, что эта мебель была мной украдена из его дома.

— Мы готовы забыть об этом, — сказал Стюарт. — Другой момент здесь более важен. Значит, мистер Мэддокс полагал, что вы сможете успешно развивать свой бизнес тут, в Рейдсвилле?

— Успех — это относительное понятие. Женщины в Рейдсвилле так же стремятся модно одеваться, как и те девушки из Сакраменто, которые впервые выходят в свет. Мистер Мэддокс предвидел, что здесь я смогу жить в относительном достатке.

— Тем не менее он решил оставить вам ветку.

Уайатт толкнул стопку документов к тому концу стола, за которым сидели адвокаты Мэддокса.

— Да, он так и сделал, — сказал шериф. — И он сделал это еще до того, как Рейчел узнала о существовании Рейдевилла. Его намерения совершенно ясны. Мистер Мэддокс хотел обеспечить мисс Бейли и ее семью. Он был в неоплатном долгу перед отцом мисс Бейли и перед смертью хотел хоть что-то сделать для его дочери.

— Вот как? — удивился Фостер.

— Уильям Бейли помог Клинтону Мэддоксу сохранить его империю во время войны. Если бы не этот человек, мистер Мэддокс потерял бы все свое состояние.

 

Глава 15

Повисла пауза. Было только слышно, как поскрипывает перо Теда Истера, который записывал все, что говорилось. Дэвис Стюарт и Джордж Максвелл посмотрели на те бумаги, которые передал им Уайатт, но никто из них не прикоснулся к документам. Внимание Рэндольфа Доувера по-прежнему было приковано к бухгалтерским книгам, а Дэниел Сьюард сидел, сжав руки перед собой.

Рейчел спокойно встретила пылающий взгляд Фостера, хотя и для нее откровения Уайатта были новостью. Те документы, которые шериф передал адвокатам Фостера, они с Уайаттом фотографировали вчера вечером. Но что было в этих документах, Рейчел не знала.

— Моему деду никогда не угрожало банкротство, — сказал Фостер. — И ваши заявления, касающиеся Уильяма Бейли, не имеют под собой основания. Он занимал свое место лишь по той причине, что был лучшим другом моего деда. Война сломала его. — Он снова посмотрел на Рейчел. — Прошу простить мне мою откровенность. Всем известно, что ваш отец плохо чувствовал себя и жил на деньги моего отца, которыми тот постоянно снабжал его. Именно благодаря этому он держался на своем месте.

Рейчел молчала, сжав губы. Если бы сейчас она начала оправдываться или что-то доказывать, это добавило бы вес словам Фостера. Нельзя было отрицать и того, что в словах Фостера была доля правды. Именно это сделало бы любые возражения неубедительными.

Уайатт забрал документы, которые он дал посмотреть адвокатам, и передал их Рэндольфу Доуверу.

— Слишком поздно, джентльмены, — сказал он, когда адвокаты одновременно протянули к документам руки. — Думаю, мистер Доувер быстрее проникнет в смысл этого свидетельства. — Уайатт переключил внимание на бухгалтера: — Прошу вас, мистер Доувер, взгляните на документы.

От глаз Рейчел не ускользнуло то обстоятельство, что мистер Доувер с неохотой взял документы в руки. Казалось, он понимал, что в этих бумагах могла скрываться шокирующая правда, и делать ее достоянием гласности ему совсем не хотелось. Рейчел в этот момент еще не осознавала, на сколь зыбкую почву встал сейчас Фостер. Все его доказательства основывались на его высоком положении и деньгах, а отнюдь не на реальных фактах.

Рэндольф Доувер подвинул бухгалтерские книги к Дэниелу Сьюарду, чтобы освободить место для документов. Он начал просматривать бумаги. Хотя Доувер, казалось, был поглощен чтением этих важных свидетельств, он чувствовал, что Фостер не сводит с него взгляда. Просмотр документов не занял у Доувера много времени, но он просмотрел все еще раз, тщательно обдумывая свой вывод, который через несколько мгновений он должен был представить собравшимся в комнате людям.

— Это письма из бостонского отделения банка «Рейд бэнк». Все они были написаны между февралем 1861 года и сентябрем 1862 года. Это денежные иски. Владельцы банка требуют незамедлительно вернуть взятые в долг деньги.

Фостер нахмурился:

— Почему были написаны эти письма?

— Первое письмо было написано перед самой войной. Думаю, следует припомнить последовательность исторических событий, имевших место в этот период. В марте месяце мистер Линкольн готовился к инаугурационной речи и вступлению в должность. Можно сделать вывод, что Рейды предприняли попытку вернуть себе те деньги, которые они дали взаймы крупным предприятиям и которые они в самое ближайшее время собирались вложить в новые, более кредитоспособные фирмы. Например, в предприятия по производству оружия и обмундирования для армии. В литейное дело. Разумеется, в строительство железных дорог, но только не в линию Мэддокса. По всей видимости, Рейды получили информацию, что в тот момент финансовая ситуация компании мистера Мэддокса не являлась стабильной.

— Но у него были миллионы.

— Миллионы в кредитах, так бы я сказал. — Доувер передал документы мистеру Максвеллу. — Мне придется проанализировать финансовое положение компании в то время.

Джордж Максвелл быстро просмотрел документы и передал их Стюарту для анализа. Бросив взгляд на Уайатта, он спросил:

— Где вы взяли эти документы?

— У Джейка Рестона. Он является управляющим банком в Рейдсвилле.

— Этот банк принадлежит Рейдам? — с сомнением проговорил Стюарт.

— Вы находитесь в Рейдсвилле. Или вы этого не заметили?

Рейчел быстро приложила руку ко рту, чтобы не рассмеяться.

— Я нашел эти документы, — продолжал Уайатт, — чтобы показать всем, по какой причине мистер Мэддокс оставил рейдсвиллскую железнодорожную ветку дочери Уильяма Бейли. — Он взглянул на Теда Истера и кивнул ему. Мэр города просмотрел лежавшие перед ним бумаги.

— Вот оно. — Тед протянул Уайатту лист бумаги.

— Да, это то, что нужно. — Уайатт взял документ и передал его адвокатам. — Это свидетельство того, что деньги были выплачены, — сказал он. — В октябре 1862 года. Уильяму Бейли удалось получить новый заказ от правительства на строительство железной дороги протяженностью в тысячу пятьсот миль. Мистер Мэддокс получил огромную ссуду на покупку земли и последующее строительство, что и позволило ему расплатиться по кредитам. Все переговоры с правительством вел Уильям Бейли, и это он предложил план, который спас империю Мэддокса.

Уайатт позволил адвокатам просмотреть документ и затем продолжил:

— Есть еще одна деталь, на которую я хотел бы обратить ваше внимание. Это касается способности мистера Мэддокса судить здраво и принимать ответственные решения.

— Как вы можете судить о его здравомыслии? — спросил Фостер. — Его лечили несколько врачей, и все они готовы свидетельствовать о том, что он утратил свою способность здраво мыслить и принимать решения.

Уайатт принялся постукивать пальцами по столу. Поведение и вопросы Фостера говорили о том, что его позиция была весьма уязвима.

— О каком периоде времени идет речь? Когда мистер Мэддокс, по свидетельству врачей, утратил свою способность мыслить здраво?

— Я могу ответить на этот вопрос, — сказал Дэвис Стюарт. Он что-то черкнул на листе бумаги и показал это второму адвокату. Когда Максвелл кивнул, Стюарт продолжил: — За три месяца до первого удара. Есть свидетельства, что его память ослабла, и он стал делать бессмысленные заявления.

Рейчел выпрямилась.

— Это ложь! — бросила она. — У него не было ни малейшего отклонения… — Рейчел внезапно замолчала, когда увидела улыбку на лице Фостера. Ее пылкость и горячее желание защитить мистера Мэддокса забавляли его. Она не посмела даже взглянуть на Уайатта, хотя и ждала от него помощи. — Я проводила много времени в обществе Клинтона Мэддокса, — тихо проговорила она, — и не замечала никаких признаков ослабления его ума.

Уайатт не стал дожидаться какой-то реакции окружающих на заявление Рейчел.

— Что ж, давайте примем это как факт, — сказал он. — Более того, давайте предположим, что эти проблемы с памятью и способностью здраво мыслить охватывают больший период жизни мистера Мэддокса. Скажем, к примеру, два года. Можно ли считать, что за два года до смерти мистер Мэддокс мыслил здраво?

Адвокаты переглянулись, они явно колебались.

— Да, — сказал Фостер. — Я готов подтвердить это.

— А за три года? — спросил Уайатт.

— Разумеется.

— А за четыре?

— Назовите ту цифру, что у вас в голове, и покончим с этим.

— Цифра эта — шесть с половиной лет. Это 1876 год. Рейчел Бейли в тот год исполнилось восемнадцать лет, и именно в тот год мистер Мэддокс сделал ее своей наследницей. Не имеет значения, сколько раз мистер Мэддокс переписывал свое завещание. Пункт, касающийся наследования Рейчел Бейли железнодорожной ветки, не был изменен перед его смертью.

Джордж Максвелл быстро открыл свой портфель и начал просматривать лежащие там бумаги. Через мгновение Дэвис Стюарт начал делать то же самое. Фостер испепелял их взглядом, но они не видели этого.

— Полагаю, у вас есть доказательства, — наконец сказал Фостер.

— Да, — проговорил Уайатт и, повернувшись к Теду Истеру, кивнул ему.

Тед достал соответствующие документы и положил их на стол.

— Вот, ознакомьтесь, джентльмены.

Адвокаты Фостера взяли бумаги. Фостер же, казалось, не проявлял к ним интереса.

— Я не понимаю, почему вы хотите увидеть эти документы, — сказал Уайатт. — Мистер Мэддокс заверил меня, что он все подробно изложил в своем завещании. Мне кажется странным, что вы не знакомы с ним.

— Я хорошо знаком с его завещанием, — возразил Фостер. — В этом довольно-таки расплывчатом документе указана последовательность наследования его собственности. Таким образом, предметом спора является размер его собственности, то есть того, что в реальности является его собственностью.

Уайатт сразу понял, какую цель преследовал Фостер, манипулируя этими витиеватыми юридическими понятиями. Фостер хотел оспорить завещание своего деда.

Фостер продолжал:

— Я также хорошо знаю, каким имуществом владел мой дед. Или по крайней мере я знал, каким имуществом он владел, пока не вскрылась история с этой веткой. И тут возникает вопрос: почему из всего того, чем владел мой дед, он оставил Рейчел именно рейдсвиллскую ветку? Я много думал об этом и поэтому попросил мистера Доувера тщательно проштудировать всю финансовую отчетность за несколько последних лет. Он изучил не только официальные бухгалтерские отчеты, но и все частные записи и отчеты мистера Клинтона Мэддокса. Желаете ли вы ознакомиться с тем, что обнаружил мистер Доувер?

— Мы слушаем вас очень внимательно. — Уайатт ждал, что сейчас заговорит бухгалтер, но тот снова положил перед собой книги и принялся нервно постукивать по ним пальцами.

Фостер нетерпеливо вздохнул:

— После всех исследований мистер Доувер пришел к выводу, что ветка оказалась весьма прибыльной, она приносила гораздо больший доход, чем можно было ожидать.

— Это правда? — спросил Уайатт.

— Гм. Меня тоже это удивило. Более того, хотя эта ветка была столь прибыльной, ее существование держалось от меня в секрете. На ней работало ограниченное количество людей, и я тоже их унаследовал, так сказать. Но я их всех уволил, они больше не являются моими подчиненными.

— Что ж, это понятно.

— Да. — Фостер положил руку на бухгалтерские книги, чем тут же успокоил Рэндольфа Доувера, который сразу перестал нервно постукивать по ним пальцами. — Тут возникает следующий вопрос: что делало ветку такой прибыльной?

— Вы не принимаете в расчет то обстоятельство, — сухо заметил Уайатт, — что на ветке работали мужчины и женщины, чьи жизни напрямую зависели от нее.

Фостер улыбнулся, но его взгляд по-прежнему оставался ледяным.

— Это мы не принимаем в расчет, — бесстрастно проговорил он.

— У вас есть какая-то идея?

Фостер кивнул:

— Да.

Уайатт ждал, но Фостер Мэддокс не торопился с выводами. Уайатт не пытался давить на него. Краем глаза он посмотрел на Рейчел. Она выглядела спокойной. Адвокаты Фостера перестали перебирать бумаги и теперь молча следили за ходом разговора.

Джордж Максвелл поправил очки и бросил взгляд на Уайатта.

— Это все? — спросил он.

— Да.

— В завещании указаны особые условия, только при соблюдении которых вам будет передана ветка. — Максвелл перевел взгляд на Рейчел. — Вы согласились на них?

— Да, — сказала она.

Фостер наклонился вперед:

— О каких условиях идет речь? Что вы вычитали?

Дэвис Стюарт погладил свою бороду.

— Вы были правы, мистер Мэддокс. Ваш дед хотел скрыть от вас существование шахты. — Он быстро объяснил всем собравшимся детали, касающиеся правил наследования долей шахты. — Если мисс Бей… прошу прощения, миссис Купер согласится стать совладелицей шахты, то ветка будет передана ей. А чтобы стать владелицей шахты, она должна выйти замуж за мистера Купера. Такие условия выдвинул мистер Клинтон Мэддокс.

Глубоко посаженные глаза Фостера устремились на Рейчел, потом на Уайатта, но выражение его лица оставалось бесстрастным. Догадаться, о чем он думал, не представлялось возможным.

— Она должна выйти замуж. Это действительно необычное условие. И это многое объясняет, не правда ли? — Фостер сжал губы и покачал головой, его глаза сделались насмешливыми. — Я не мог предвидеть такого поворота событий. Но кто бы мог догадаться…

Стюарт продолжал:

— Ваш дед не дает никаких объяснений, касающихся этого пункта завещания.

— Он сделал это для того, чтобы она осталась здесь, — сказал Фостер. — Это совершенно очевидно. — Его внимание переключилось на Рейчел. — Вы хотя бы колебались? Или вы считаете, что ваше доброе, так сказать, отношение к моему деду заслуживает такого вознаграждения?

Рейчел посмотрела на него, но ничего не ответила.

— Вы и в самом деле поженились?

Тед Истер не дал Уайатту возможности объяснить что-либо. Он достал свидетельство о регистрации брака и потряс им.

— Есть желающие взглянуть? — спросил он. Никто не ответил ему. Тед Истер поднялся и положил свидетельство на стол перед Фостером.

Фостер взглянул на документ и отодвинул его в сторону.

— Расскажите мне о шахте. Сколько стоит твоя доля, Рейчел?

— Я не могу точно сказать. От десяти до двенадцати, я думаю.

— От десяти до двенадцати миллионов?

Рейчел захотелось смеяться.

— От десяти до двенадцати тысяч. Миллионов? Я не могу представить себе это. Шахта не приносит таких денег, основные запасы золота и серебра давно вымыты, Фостер. — Она перевела взгляд на бухгалтера: — Я не хотела бы никого обидеть, мистер Доувер, но, возможно, вы ошибаетесь в своих расчетах. Рейдсвилл напрямую зависит от железнодорожной ветки, но жизнь здесь обеспечивается совсем не шахтой. Вы, разумеется, познакомились с некоторыми сторонами жизни города. Вы видели «Коммодор» и теперь знаете, что там редко бывают свободные номера. К нам постоянно приезжают жители Денвера. У нас существуют игорные дома и другие развлечения, которые, простите за откровенность, многим кажутся более привлекательными, чем развлечения того же рода в злачных местах Денвера. В наших горах есть источники, которые обладают целительной силой. В это время года, конечно, до них невозможно добраться, но весной и летом наши аптекари готовят там свои эликсиры и настойки, которые по качеству гораздо лучше тех, что продаются в крупных городах. Я, конечно, могу продолжать перечислять все достоинства Рейдсвилла, но предлагаю вам самим оглядеться по сторонам и сделать вывод, что именно делает наш город таким процветающим.

Уайатт опустил руку под стол и положил ее на колено Рейчел, слегка сжав его: он предупреждал ее быть осторожнее.

Рейчел продолжила говорить более спокойно:

— Я совсем не разбираюсь в ваших калькуляциях, мистер Доувер, но, как портниха, могу сказать вам — существует опасность потянуть не за ту нитку. И мне кажется, мистер Доувер, что вы делаете именно это.

Глаза всех присутствующих устремились на Рэндольфа Доувера. На его верхней губе выступили капельки пота, кадык нервно дернулся. Прежде чем заговорить, он бросил взгляд на своего хозяина. Фостер Мэддокс внимательно смотрел на него.

— Что ж… — сказал Доувер, кашлянув. — Как я объяснял мистеру Мэддоксу, финансовая отчетность свидетельствует о том, что эта ветка прибыльная, но я никогда не говорил о миллионах. — Он натянуто улыбнулся. — Если бы имелись доходы, исчисляемые миллионами, их было бы трудно скрыть. Должен сказать, что те цифры, о которых вы говорите, миссис Купер, полностью совпадают с моими калькуляциями. Тем не менее по каким-то причинам мистер Клинтон Мэддокс попытался скрыть эти доходы. И именно по этой причине мистер Фостер Мэддокс проявляет к шахте такой интерес.

Фостер снова посмотрел на Рейчел.

— Полагаю, вы можете оценить пикантность ситуации.

Рейчел проигнорировала замечание Фостера и вновь обратилась к мистеру Доуверу:

— За какой промежуток времени вы сделали ваш обзор?

— За пять лет.

Уайатт спросил:

— И к какому выводу вы пришли?

— Год на год не приходится, но в основном доход стабилен и исчисляется в тех цифрах, о которых я уже говорил.

Уайатт сказал:

— Шахта — это мыльный пузырь. Вы можете поговорить с теми людьми, которые добывали здесь золото и серебро с самого начала. Они расскажут вам, как обстоят дела в реальности. Жителям Рейдсвилла постоянно приходится искать новые пути выживания.

Бухгалтер кивнул, но лицо Фостера Мэддокса оставалось непроницаемым.

Шахта вне досягаемости Фостера, подумал Уайатт. Он собрал со стола документы, которые были розданы присутствующим для ознакомления. Сложив бумаги в стопку, Уайатт передал их Теду Истеру.

— Мне бы хотелось взглянуть на оригиналы, — сказал Дэвис Стюарт.

— Разумеется, — проговорил Уайатт. — Но пока я передам мистеру Истеру копии, чтобы он мог засвидетельствовать наличие документа.

— Завтра мы можем взглянуть на оригиналы? — спросил Стюарт.

— В воскресенье? Нет. — Он посмотрел на Теда: — Когда вам будет удобно?

Тед Истер пожал плечами:

— В понедельник. Банк открывается в девять. Джейк позволит нам просмотреть документы в его кабинете.

— Вам подходит это? — спросил Уайатт. Когда Стюарт кивнул, шериф взглянул на Фостера: — У вас есть еще что-нибудь?

Фостер ответил не сразу. Он сидел с задумчивым видом и смотрел на Рейчел.

— Нет, — сказал он наконец. — Я получил исчерпывающие ответы на все свои вопросы.

Вместе с Уайаттом и Тедом Рейчел отправилась в банк, где их встретил Джейк Рестон. Документы компании и завещание мистера Мэддокса, уже просмотренные Фостером и его адвокатами, были снова убраны в сейф. Тед сделал кое-какие записи. Рейчел еще раз просмотрела свидетельство о регистрации брака.

— Фостер ничего не сказал о моем кольце, — вздохнула Рейчел, когда все ушли и оставили ее наедине с Уайаттом.

Уайатт забрал у нее свидетельство, аккуратно сложил его и убрал во внутренний карман своего пальто.

— Это не потому, что он не заметил его. Ты все время держала руки на столе.

— Я делала это не специально. Просто я не знала, куда деть руки. Я сильно нервничала.

— Это не было заметно.

Рейчел почувствовала, что тон Уайатта сделался сухим.

— Лгунишка. — Она взяла его под руку. — Как ты думаешь, почему он ничего не сказал?

— Думаю, его адвокаты посоветовали ему не делать этого. Когда речь заходила о тебе, он старался быть очень осторожным и тщательно подбирал слова.

— Ты так думаешь? Он дал мне понять, что я очень расчетливая особа.

— При других обстоятельствах он снова начал бы называть тебя шлюхой. — Уайатт пожал ей руку. — Мне хотелось бы знать, как тебе пришло в голову сказать о целебных источниках. Откуда ты узнала об их существовании?

Она посмотрела на него, виновато улыбнувшись:

— Это было уже слишком? Да? Я просто подумала, что в городе обязательно должно быть что-то хорошее, кроме игорных домов, салунов и общих невест.

Одна бровь Уайатта приподнялась.

— Общих невест? Откуда ты взяла это выражение? — Задавая свой вопрос, он уже знал ответ на него. — Не обращай внимания на мои слова. Общаясь с Розой и девочками, ты могла и не такое услышать.

— Разумеется, я слышала и не такое. — Ее улыбка сделалась робкой.

Он засмеялся и покачал головой.

— Я убедительно говорила? — спросила она. — Я имею в виду об источниках?

— Меня тебе убедить удалось. Я даже решил зайти к Чету и попросить у него какую-нибудь чудодейственную настойку.

Она вздохнула, замедляя шаг перед аптекой.

— Пожалуй, нам надо заглянуть к мистеру Колдуэллу и поставить его в известность о нашем обмане.

— Что ж, мы можем это сделать, — мягко проговорил он. — Чета надо предупредить на случай, если Фостер и его люди вдруг заинтересуются настойками и эликсирами, игрой в карты и общими невестами.

Перед началом службы Джо Редмонд ждал Уайатта на церковном дворе. Приподняв шляпу, он поздоровался с Рейчел и попросил Уайатта переговорить с ним с глазу на глаз.

— Ты иди, — сказал Уайатт Рейчел. — Я скоро присоединюсь к тебе.

От глаз Рейчел не ускользнуло то обстоятельство, что Джо пребывал в подавленном состоянии духа, хотя и пытался скрыть это.

— Я подожду тебя на ступеньках, — сказала она мужу.

Когда Рейчел ушла и уже не могла слышать их, Уайатт спросил Джо:

— Что стряслось?

— Сегодня утром ко мне пришли семеро человек. — Джо засунул руки в карманы. — Мужчина, назвавшийся Сьюардом, взял моих лошадей. Они хорошо заплатили мне. А цену я назвал очень высокую. Мне хотелось понять, насколько сильно им нужны были лошади. Но этот человек выложил деньги, даже не моргнув глазом.

— Сьюард — инспектор и инженер. И еще он разрушитель.

— Ну, теперь понятно, почему у них было такое оборудование.

— Они хотят что-то взорвать?

— Нет, не думаю. У них были с собой два треножника и камеры. Помните, вы сами использовали такие, когда ездили фотографировать.

Уайатт согласно кивнул.

— Сьюард, по всей видимости, хочет осмотреть местность и сделать кое-какие снимки. Он описал Джо внешность Фостера Мэддокса и спросил, не видел ли он такого человека среди тех, кто приходил к нему утром.

— Простите, но я что-то не припомню такого.

— Это к лучшему, что ты его не видел. А они не сказали, куда они направлялись?

— Я попытался выведать это у них, но они были неразговорчивы. Они сделали вид, что не слышали моих вопросов, и я не стал настаивать.

— Хорошо. Но вы, может быть, догадались?

Джо нахмурился.

— Они поехали к станции. Впрочем, они могли только сделать вид, что направляются туда. Мне все-таки кажется, что они поехали осматривать шахту.

— Как давно они уехали?

— Минут сорок назад или около того. У меня есть кобыла, которая скоро должна разродиться. Мне пришлось сначала заняться с ней, а потом я сразу пришел сюда, чтобы встретиться с вами.

— Вы видели Уилла?

— Я стучал к нему в дверь, но он не вышел. Вероятно, я просто не смог его разбудить.

— Понятно. Думаю, его нет дома. Я догадываюсь, где он может быть. — Шериф похлопал Джо по плечу. — Спасибо, что рассказали мне это. Позаботьтесь о своей кобыле.

Когда Уайатт подошел к Рейчел, она разговаривала с Молли Шолтер и Джонни Уинслоу. Вскоре зазвонил колокол, возвещавший о начале службы, и Молли с Джонни ушли. Рейчел посмотрела на Уайатта и сразу поняла, что он не пойдет вместе с ней в церковь.

— Куда ты должен идти? — спросила она, стараясь подавить в себе волнение.

— Мне придется поехать за город. — Уайатт быстро пересказал Рейчел историю, которую ему поведал Джо. — Я думаю, что Фостер не поехал с ними, поэтому мне хотелось бы, чтобы ты не оставалась одна.

— Я пойду к Розе, — сказала Рейчел.

Уайатт подумал о дюжине других мест, куда могла бы отправиться Рейчел, но возражать против ее похода к Розе не стал. В воскресный полдень в пансионе Розы всегда было тихо.

— Что ж, побудь там до моего возвращения.

— Слушаюсь, сэр.

Уайатт окинул ее подозрительным взглядом — слишком уж легко она согласилась выполнить его требование.

— Это все очень серьезно, Рейчел.

— Я понимаю. — Рейчел пожалела, что не рассказала вчера Уайатту о визите к ней Фостера. Рассказывать ему об этом сейчас было уже некогда. — В самом деле, — сказала она. — Со мной все будет в порядке. А ты? Ты возьмешь с собой Битти-сорванца?

— Я возьму его с собой, как только мне удастся вытащить его из-за пианино в салоне Розы.

Рейчел с удовлетворенным видом кивнула. По крайней мере Уайатт ехал не один.

— Что, ты думаешь, они будут делать?

— Просто осмотрят местность.

— Мне что-то это не нравится, — сказала Рейчел.

— Со мной все будет в порядке. Думай об этом так: когда они ничего не найдут, Фостер сразу же перестанет оспаривать твое право на владение веткой. Его адвокаты уже поняли, что у него нет ни малейшего шанса выиграть дело. Даже если он обратится в суд в Калифорнии.

— Ты слышал что-нибудь от судьи Уэнтуорта?

— Никаких новостей из Денвера не было. Телеграфная линия все еще не восстановлена. Может быть, нам что-то станет известно, когда завтра прибудет «Адмирал». Джон Клей еще не знает, что завал уже расчищен. Если он приедет, мы пошлем с ним записку в Денвер.

Рейчел вдруг захотелось прикоснуться к мужу. Поддавшись внезапному порыву, она шагнула к нему и положила руку ему на плечо, слегка сжала его, провела пальцами по воротнику его рубашки. Он позволил ей это сделать. Если сейчас Уайатт и волновался из-за предстоящей поездки, он не показывал виду. Ему оставалось лишь вытащить Уилла от Розы.

— Береги себя, — сказал он.

— Хорошо.

Ей не хотелось отпускать его, и она стала теребить пуговицы на его пальто.

— Скажи Уиллу, чтобы и он был осторожен.

— Обязательно.

Рейчел заглянула ему в лицо.

— Я люблю тебя.

Уайатт почувствовал, что у него перехватило дыхание. Он накрыл руку Рейчел своей ладонью.

— Я люблю тебя, Рейчел, и я скоро вернусь домой.

Она постояла около него еще несколько секунд, затем резко повернулась и пошла в церковь. Ее губы уже шептали молитву.

После службы Молли и Джонни предложили Рейчел проводить ее до дома. Она позволила себя уговорить, но не потому, что слишком сильно пеклась о своей безопасности, а потому, что Молли и Джонни хотелось еще немного побыть вместе и они искали для этого благовидный предлог. Они довели ее до каменной дорожки и пошли дальше, наклонив друг к другу головы и держась за руки.

Она все еще улыбалась, когда вошла в дом и стала снимать шляпку и перчатки. Лишь когда она повернулась лицом к гостиной, улыбка исчезла с ее лица.

— Адель? — Нахмурившись, Рейчел быстро вошла в комнату.

На краешке одного из стульев, словно раненый воробышек, сидела Адель Браунли. Ноги она засунула под стул, руки прижала к телу. Казалось, она старалась занять как можно меньше места. Ее узкое бледное лицо было наклонено к плечу. Когда Рейчел подошла поближе, она увидела, что на подбородке у Адели большой кровоподтек.

— Позволь мне осмотреть тебя. — Она аккуратно взяла Адель за плечи. — Кто это сделал?

Из глаз Адели брызнули слезы. Она посмотрела на входную дверь:

— Шериф Купер сейчас придет?

Рейчел покачала головой:

— Ему пришлось уехать по делам. Я не знаю, когда он вернется.

Адель достала носовой платок из сумочки. Она стала поочередно прижимать платок то к одному глазу, то к другому. Слезы бежали из ее глаз уже ручьями.

— Я сейчас уйду. Не знаю, чего я ожидала. Он все равно ничего не сможет сделать.

— Идем на кухню, Адель. Позволь, я помогу тебе, смажу твой синяк, а потом налью тебе чашку чаю. А ты мне расскажешь, что с тобой стряслось.

Взяв Адель за локоть, Рейчел заставила ее подняться. Как оказалось, кроме кровоподтека на подбородке, у Адели был травмирован левый бок. Она с трудом двигалась.

Рейчел усадила девушку на кухне, достала из шкафа чашки, блюдца и блюдо с миндальными пирожными. Пока грелась вода. Рейчел ушла в спальню и принесла бутылочку с эликсиром: кухню наполнил неприятный резкий запах.

— Поверни немного голову, — попросила она Адель.

Почувствовав запах, Адель поморщилась:

— Это пахнет как кошачья моча.

Рейчел не моргнула и глазом.

— Я предпочитаю называть это «запахом леса». Вряд ли твой синяк будет выглядеть лучше, но я точно знаю, что боль немного утихнет. Ты можешь взять этот эликсир с собой и потом смазать им ребра. — Адель с подозрением посмотрела на Рейчел, и она добавила: — Как я понимаю, у тебя есть повреждения и на теле. Да? Ты не надела корсет.

В конце концов Адель робко улыбнулась.

— Нет, — сказала она. — Я не надела корсет. Нетрудно было догадаться, что эти ужасные кровоподтеки появились у Алели недавно, скорее всего утром.

— Ты пришла сюда, чтобы все рассказать Уайатту?

Адель пожала плечами.

Рейчел начала заваривать чай.

— Адель, Роза знает об этом? — Краем глаза Рейчел увидела, что Адель покачала головой. — Это случилось в пансионе?

Адель ответила не сразу.

— Нет, мэм, — наконец проговорила она. Рейчел вздохнула.

— Я думала, что девочки не ходят ни с кем по собственной инициативе.

— Обычно нет. Но Руди обещал мне хорошо заплатить. Я должна была петь, только это, мэм, в «Серебряном слитке».

— Я поняла тебя. У тебя хороший голос. — Рейчел поставила заварочный чайник на стол и села рядом с Аделью. — Ты встретила кого-то в салуне. Этот кто-то был из города?

Адель едва слышно проговорила:

— Нет.

— Вот оно что, — сказала Рейчел. — Значит, этот кто-то был с поезда?

— О, он был очень добр, — быстро заговорила Адель. — И такой вежливый. Немного робкий, я бы сказала. Он все время смотрел в сторону, ни о чем меня не расспрашивал. Мне показалось, что ему не часто приходилось общаться с женщинами.

— Ты была очарована. — Рейчел заметила, что щеки Адели покрылись нежным румянцем. Хотя Адель работала в борделе, ее сердце было столь же уязвимым, как и у любой другой женщины. — Думаю, что и он был очарован.

— Мне тоже так показалось. Он засыпал меня комплиментами и сказал, что ему очень понравилось мое пение. Потом он пригласил меня пообедать с ним в гостинице.

— Понятно. Наверное, было уже поздно.

— Да, было поздно… И он был таким… он был таким…

— Как я понимаю, ты пошла с ним.

— Мы обедали в гостинице. Это было… — Адель снова стала подыскивать нужное слово, — замечательно. Да, замечательно.

— Он назвал тебе свое имя, Адель?

Адель с заминкой ответила на этот вопрос:

— Пеннуэй. Джеймс Пеннуэй.

Рейчел была уверена, что каким-то образом жизнь Адели пересеклась с Фостером. Узнав, что этого не случилось, Рейчел почувствовала облегчение, хотя в каком-то смысле, как она считала, это было предательством.

— Он остановился в гостинице?

— Да. После обеда мы пошли в его комнату. — Она слегка заколебалась. — По крайней мере я думала, что это была его комната.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я подумала, что, возможно, эта комната принадлежала какому-то другому человеку.

Рейчел все еще не понимала.

— Почему ты так решила?

— На рассвете в комнату пришел другой человек. И он приказал Джеймсу уйти. Он был очень сердит.

— Джеймс? — спросила Рейчел. — Или тот другой человек?

— Тот другой человек. Я тоже собралась уходить вместе с Джеймсом, но мне нужно было собрать мою одежду. Я не хотела оказаться в гостиничном коридоре в одних панталонах. Я очень волновалась и никак не могла разыскать кое-какие свои вещи. Джентльмен с каждой минутой становился все более нетерпеливым.

— И тогда он ударил тебя?

Адель кивнула и всхлипнула:

— Я надевала платье, когда он меня ударил. Мне было так больно, что я не могла поднять руку. Он снова ударил меня, и я упала. — Адель инстинктивно подняла руку и потрогала затылок. — Я стукнулась головой о край тумбочки.

— Сначала он ударил тебя по лицу, — тихо проговорила Рейчел. — А потом стукнул тебя по ребрам.

Адель с удивлением посмотрела на Рейчел:

— Да, все так и было. Как вы догадались?

Рейчел ничего на это не ответила.

— А потом ударил в бедро?

— Да.

— Когда ты сжалась в комок, чтобы защитить грудь?

— Все так и было.

Чтобы Адель не заметила, как она начала волноваться, Рейчел поставила чашку на стол и положила руки на колени, слегка опустив голову. Ее сердце оглушительно стучало, и она на мгновение закрыла глаза.

— Мне очень жаль, Адель. Прости.

— Но почему вы так говорите? Вы же не сделали ничего плохого.

Рейчел покачала головой и подробно описала Адели внешность Фостера Мэддокса, чем несказанно удивила девушку.

— Он сделал тебе еще что-нибудь плохое?

— Что вы имеете в виду? Изнасиловал меня?

— Да, именно это я и имела в виду.

— Нет, — Пальцы Адели замерли на ее чашке. — Сначала он решил снять брюки, я видела это. Он вроде хотел сделать это… Но потом как-то странно посмотрел на меня, будто его слегка подташнивало, и велел мне убираться. Убираться к черту.

— Подташнивало? — спросила Рейчел? — Он пожалел о том, что сделал?

Адель горько рассмеялась:

— Нет. Он наклонил голову так, будто хотел посмотреть на подошву своего ботинка.

— О, Адель. — Рейчел хорошо знала этот взгляд и эту позу. Слишком живо все это было в ее памяти. Вероятно, ей никогда не удастся забыть этот взгляд, полный холодной ярости. Фостер чувствовал удовлетворение, когда пускал в ход кулаки. Но она ни разу не поддалась ему, не подчинилась, не доставила такого удовольствия. Он ненавидел шлюх, но в то же время они каким-то образом зачаровывали его. Нет, Рейчел никогда не понимала этой его темной стороны. Вздохнув, она сказала: — Допивай чай, и я провожу тебя до пансиона. Уайатт просил меня не оставаться одной, пока его нет.

— Это из-за него? — спросила Адель. — Нас предупреждали насчет Фостера Мэддокса.

— Все правильно. Роза не пустила бы его, появись он у нее в пансионе. Ее предупредил об этом Уилл. Он описал ей Фостера Мэддокса.

— Роза разрешила мне выступить и велела сразу же вернуться в пансион после этого. — Адель печально вздохнула. — Она была уверена, что я послушаюсь ее. Скорее всего она даже не знает, что прошлой ночью я не вернулась домой.

— Наверное, сейчас она страшно волнуется за тебя и может начать тебя разыскивать, хотя не знаю, как у нее это получится, раз в городе нет ни Уайатта, ни Уилла. Думаю, тебе нужно вернуться как можно скорее. Но сначала я сделаю снимок твоих синяков.

Уайатт придержал Рейдера и дождался, когда Уилл поравняется с ним.

— Нам придется немного задержаться здесь. А то мы скоро их догоним.

Уилл кивнул:

— Я думал о том же. — Он показал рукой на появившийся перед ними узкий проход. Сосны отбрасывали на снег длинные синие тени. — За ними оказалось не так уж и трудно следить. Почему они так спокойны и даже не пытаются запутать следы?

— Возможно, они не знают, что мы идем за ними по следу.

— Может быть.

— Или, возможно, они знают, что мы идем за ними. И хотят удостовериться, что мы действительно это делаем.

— Может быть.

— Или, — медленно проговорил Уайатт, — они просто не могут двигаться по-другому и ни о чем вообще не думают.

— Этот вариант мне нравится больше других.

— Я понимаю тебя, но я бы не стал рассчитывать на это.

— Они уже миновали шахту, — заметил Уилл.

Он наклонился и потрепал свою кобылу по шее, когда она начала притираться к Рейдеру.

— Скоро они доберутся до места, где их будет видно как на ладони. — Уайатт бросил взгляд на небольшую, залитую солнцем поляну, а потом, прищурившись, посмотрел на небо. — Отличный денек для съемки. Что ж, поехали дальше. Если мы здесь поднимемся повыше и пойдем тропой Поттера, то сможем наблюдать за ними сверху.

— Мне не нравится тропа Поттера. Гора почти отвесная, и нам придется чуть ли не карабкаться по ней.

— Ты прав. — Уайатт ухмыльнулся и направил свою лошадь вверх по горе. — Но нам все равно придется ехать именно здесь.

Тяжело вздохнув, Битти двинулся вслед за Уайаттом.

Примерно через час они увидели группу, возглавляемую Сьюардом. Уайатт и Уилл ехали поверху и были теперь на сотню футов выше людей Фостера. Они направили своих лошадей за выступ горы, где легко было спрятаться, и остановились под большими раскидистыми соснами. Уайатт достал бинокль и стал рассматривать в него группу всадников, находившихся внизу.

— Сколько их было человек, я тебе говорил? — спросил Уайатт.

— Семеро. Вы сказали, что Джо дал им семь лошадей.

Уайатт передал Уиллу бинокль:

— Ты видишь всех семерых?

— Пока я вижу только четверых.

— Я насчитал столько же. — Уайатт замолчал, глядя вниз на всадников. Он узнал среди них Дэниела Сьюарда. Остальных людей он не знал, но среди них точно не было Фостер Мэддокса.

Джо Редмонд оказался прав. Уайатт мысленно проследил тот путь, который они с Уиллом проделали. Они ни разу не отклонялись от выбранной ими дороги. Куда же делись три всадника? Или они вообще не выезжали? А если они не выезжали, то зачем им было нужно брать семь лошадей?

— Что-то мне это не нравится. — Уайатт сдвинул шляпу на затылок и снова принялся обозревать окрестности внизу. Снежный покров ярко блестел на солнце. Никаких следов, которые вели бы в сторону от основной группы, видно не было.

Уилл посмотрел в бинокль на ту часть горы, которая лежала над тропой Поттера. Там были видны только следы животных.

— Над нами никого.

— Смотри, — сказал Уайатт, — они останавливаются.

Уилл снова бросил взгляд на всадников.

— Но почему там? — Всадники спешились перед узким горным ручьем. Двое из них вошли в воду и стали что-то рассматривать у себя под ногами. Дэниел Сьюард начал отвязывать от лошади привезенное с собой оборудование. — Они осматриваются и, похоже, собираются фотографировать. — Уилл вернул бинокль Уайатту.

Уайатт поднес бинокль к глазам. Уилл был прав. Сьюард разговаривал с одним из всадников. Они достали из мешка карту и принялись ее изучать. Потом стали осматривать площадку, на которой собирались установить треножники.

— Какой смысл фотографировать тут? — сказал Уайатт. — Эта зона находится на границе той местности, которая является собственностью шахты. Если они собираются измерить длину северной стороны периметра, то они еще не добрались до нее. Еще нужно проехать шесть миль. Сьюард должен бы знать это.

Уилл поднял чуть выше свой шарф и прикрыл им подбородок.

— Думаешь, люди с ним знают об этом?

— Трудно сказать. — Уайатт снова приложил к глазам бинокль. — Сьюард заехал сюда, и вдруг выяснилось, что он сделал ошибку. Как мне кажется, их действия можно объяснить двумя причинами. Первая — Сьюард просто хотел обмануть Фостера Мэддокса. Вторая — Сьюарда послали сюда, чтобы он увел нас из города.

Сидевший на корточках Уилл поднялся и стал разминать затекшие ноги. Не говоря ни слова, он направился к своей кобыле. Сел на нее и натянул поводья. Ему даже не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Уайатт последовал за ним и тоже сел на свою лошадь. Вторая причина, о которой говорил Уайатт, казалась наиболее вероятной.

Неожиданно послышался тихий отдаленный гудок паровоза, эхом прокатившийся по горам. Ошибиться было невозможно. Уайатт и Уилл молча переглянулись. Казалось, даже лошади замерли, чтобы лучше расслышать эти отдаленные звуки.

— Это не может быть «Адмирал», — сказал Уилл. — По расписанию он должен уходить завтра утром. Кирби никак не мог уехать до вторника. Может, это четыреста семьдесят третий? Но его гудок на пол-октавы выше.

— Это поезд Фостера. Он готовится уезжать, — мрачно проговорил Уайатт.

У Эзры Райли не было ни одного шанса устоять против троицы напавших на него бандитов, ворвавшихся в тюрьму со стороны аллеи. Они приперли его к стенке и приставили к животу пистолет. Забрали у него ключи от камеры и два раза стукнули его по голове. Потеряв сознание и истекая кровью, он повалился на пол. Когда Франклин и Росс освободились, они быстро перенесли Эзру в камеру. Ключи остались у Росса.

Теперь уже пятеро головорезов быстро пронеслись по аллее, направляясь в банк. Две лошади были запряжены в сани, на третью навьючили груз. Когда они добрались до банка, один из мужчин выскочил из саней, достал из мешка взрывчатку и положил ее перед черным ходом банка. Затем они отошли подальше от двери. Прогремел взрыв. Дверь устояла, но петли, на которых она держалась, и замок были повреждены. Теперь дверь можно было снять и беспрепятственно проникнуть в банк.

Франклин и Росс остались в аллее. Они должны были остановить любого, кто вышел бы на шум и попытался узнать, что случилось. Им прекрасно было известно, что большинство людей сейчас в церкви. Хотя никто им не мог бы сейчас помешать, они старались быть осторожнее.

Вскоре послышался взрыв внутри банка. Время шло, кругом было тихо, и Франклин с Россом начали нервничать. Их нетерпение росло с каждой минутой. Подождав еще немного, они решили оставить своих подельников, забрать двух лошадей и сбежать. Когда они уже решились бежать, из банка вышли трое их сотоварищей, которые напоминали груженых лошадей-тяжеловозов. Угонщики скота застыли с раскрытыми ртами, когда перед ними с громким треском упал сейф «Хаммер и Шиндлер».

Им не нужно было говорить, что делать. Они быстро подогнали лошадей к ступенькам, подбежали к своим подельникам и помогли им донести сейф до саней.

Один из головорезов достал часы и посмотрел на них. За двадцать две минуты они успели освободить из тюрьмы своих товарищей, взорвать дверь банка и украсть сейф. Они уложились в очень короткий промежуток времени, что обнадеживало и обещало успешный исход их операции.

Роза Лароса подперла бока руками и окинула свирепым взглядом двух мужчин, которых она ни под каким видом не хотела впускать в пансион. Хотя оба они предъявили полицейские значки, она наотрез отказалась оказывать им содействие.

— Если вы полицейские, то вам нужно сначала заручиться поддержкой шерифа Купера. Власть пинкертонов не распространяется на мой пансион.

— Боюсь, мэм, нам все-таки придется сделать то, что мы намереваемся. — Светловолосый джентльмен смотрел на нее с сочувствием. — У нас ордер на арест.

Роза опустила руки и сжала их в кулаки.

— Этот ордер на арест значит для меня не больше, чем ваши значки. Я не верю в то, что он законен. Идите и потрясите всем этим перед кем-нибудь еще.

— Боюсь, я не могу этого сделать, — сказал он. — А теперь идите и приведите сюда Рейчел Бейли. Нам с мистером Пеннуэем нужно поговорить с ней.

Роза и глазом не моргнула.

— Здесь нет Рейчел Бейли.

— Рейчел Купер в таком случае.

— Ее тоже здесь нет.

Джеймс Пеннуэй посмотрел на своего напарника и решил взять инициативу в свои руки:

— Вы должны извинить мистера Барлоу. Он привык общаться с людьми, на которых его документы производят должное впечатление. Мы знаем, что миссис Купер здесь. Мы видели, как она заходила сюда. С ней была одна из ваших девочек. Эту молодую женщину, кажется, зовут Адель.

Лицо Розы оставалось непроницаемым.

— Тогда вы, вероятно, спутали миссис Купер с одной из моих девочек. — Роза подошла к лестнице и крикнула: — Адель, не могла бы ты спуститься? И приведи с собой Вирджинию. — Она повернулась и преградила пинкертонам дорогу. — Мне не нравится, что вы побеспокоили нас в воскресенье.

Мужчины молча ждали. На их лицах появились улыбки — так они извинялись за доставленные неудобства.

Держась за поручни, по лестнице стала спускаться Адель. Рядом с ней шла Вирджиния, которая была готова прийти на помощь подруге, если бы той вдруг стало плохо. Роза остановила их еще до того, как они дошли до основания лестницы.

— Вы видели этих женщин?

Барлоу показал на Адель:

— Это мисс Браунли. Я узнал ее по волосам. И еще он хромала. Но с ней была другая женщина. Это не мисси Купер.

Роза бросила на Адель внимательный взгляд:

— У тебя есть что сказать?

Адель в ответ только покачала головой. Роза нахмурилась:

— Ты ведь не знаешь этих пинкертонов?

Адель снова посмотрела на мужчин.

— Одного из них я видела раньше, — сказала она, показывая на Пеннуэя. — Прошлой ночью он был в «Серебряном слитке». Играл в карты.

— Это так, мистер Пеннуэй? Вы играли в фараона?

Прежде чем Джеймс Пеннуэй сказал, что он и в самом деле играл в карты в салуне, Адель почувствовала непреодолимую слабость, ее ноги мгновенно сделались ватными. Она наклонилась к поручням, не обращая внимания на попытки Вирджинии поддержать ее.

— Это не Джеймс Пеннуэй, — сказала она. — Это вовсе не тот человек, с которым я вчера обедала.

Пеннуэй уставился на Адель и, кажется, только сейчас заметил кровоподтек у нее на лице.

— В самом деле, я не обедал с этой дамой, — сказал он. — Но меня действительно зовут Джеймс Пеннуэй. — Мужчина посмотрел на Барлоу и обменялся с ним взглядом, значение которого было понятно только ему и его напарнику. — Этот разговор никуда нас не приведет, мисс Лароса. У меня есть приказ, ордер на арест и средства, чтобы добиться своего силой, если вы откажете мне в сотрудничестве. — Он распахнул пальто и продемонстрировал всем свой пистолет. Через мгновение Барлоу сделал то же самое.

— Уайатт забрал ваше оружие, — сказала Роза, глядя на их «кольты», пристегнутые к бедрам. — Он забрал оружие у всех людей с поезда.

— А мы вернули себе свои пистолеты, — бросил Барлоу.

В эту минуту на верху лестницы появилась Рейчел.

— Достаточно, Роза. Я иду с ними.

— Почему вы не ушли через черный ход?

Ухмыльнувшись, Пеннуэй сказал:

— Она, вероятно, видела, что мы поставили там своих людей. — Он поднял голову. — Мудрое решение, миссис Купер.

Адель с трудом заставила себя встать прямо.

— Кто, черт возьми, он был? — крикнула она, показывая рукой на Пеннуэя. — Если Джеймс Пеннуэй — это вы, то кто был он, черт возьми?

Не удостоив Адель и взглядом, Пеннуэй жестом приказал Рейчел спуститься:

— Спускайтесь, миссис Купер. Нам надо идти.

Роза шагнула к Адели, боясь, что та потеряет сейчас сознание и упадет с лестницы. Вирджиния тоже приготовилась подхватить подругу.

— Вы трусы. — В голосе Розы слышалось осуждение. — Вы пришли схватить Рейчел, когда ее мужчины нет поблизости.

— Мы не трусы, — возразил Барлоу. — Мы просто умные. Никто не пострадал, все тихо и спокойно.

Рейчел начала спускаться по ступенькам.

— Я хочу того же, джентльмены. Чтобы никто не пострадал. — Дойдя до Адели и Вирджинии, Рейчел на мгновение остановилась. Когда девушки расступились, она прошла между ними. Внизу Роза преградила ей дорогу. — Не нужно, Роза. Мне придется пойти с ними.

— Нет, вы не пойдете.

— Он никогда не остановится. Вы не знаете этого человека. Он считает, что в этом есть какой-то смысл. И он считает себя правым.

Рейчел положила руки на плечи Розы.

— Позволь мне пройти. Передай Уайатту, что я пошла с ними по доброй воле, иначе он будет сходить с ума и думать, что меня к этому принудили.

Роза с шумом выдохнула и выпрямилась.

— Вирджиния, ты передашь Уайатту то, что она сказала. Адель, а ты скажешь Уиллу, что я пошла с Рейчел, чтобы составить ей компанию.

 

Глава 16

Уайатт и Уилл, вернувшись в город, обнаружили на станции толпу народу. Люди волновались и что-то выкрикивали, а Арти Шолтер тут же попытался рассказать Уайатту, когда тот спешился, что случилось в городе во время его отсутствия.

Уилл Битти мгновенно взял дело в свои руки. Он достал пистолет и заявил, что будет стрелять, если все сейчас же не успокоятся и не расскажут толком, что произошло.

Им тут же рассказали всю историю. Вернее, на них обрушились кусочки мозаики, которые Уайатт и Уилл без труда сложили в единую картину. Когда Уиллу сообщили, что Роза ушла вместе с Рейчел, его охватило тревожное беспокойство. Но потом злость придала ему силы. Бледность ушла с его лица, он выпрямился и ощутил во всем теле готовность действовать.

Внимание Уайатта привлекла Адель Браунли, стоявшая в центре кружка взволнованных женщин. Он подошел к ней и спросил:

— С тобой все в порядке, Адель?

Она быстро подняла руки и прикрыла ими кровоподтек на лице.

— Рейчел помазала мне это эликсиром, — сказала она, потому что чувствовала, что должна Уайатту что-то ответить. — И еще она меня сфотографировала.

— Да? Она сделала снимки? — тихо проговорил Уайатт. В горле возник спазм. — Она не растерялась.

— Ничуть, — сказала Адель. — Они сушатся на крючках в вашей гостиной.

— Спасибо, что ты помогла ей, Адель. — Он похлопал ее по руке и обратился к Грейси Шолтер: — А что с Эзрой?

— Доктор наложил ему швы. Сейчас с ним Вирджиния. Док сказал, что его голова оказалась крепче, чем сейф.

Узнав, что люди Фостера так и не смогли вскрыть сейф и увезли его с собой, Уайатт подумал, что в словах доктора определенно была правда. Он вышел на платформу и поднял руку. Все мгновенно замолчали, и воцарилась тишина.

— Мне нужно несколько человек. Они незамедлительно должны отправиться ко второй шахте, что на северо-западе. Именно там сейчас находятся Дэниел Сьюард и трое его помощников. Они осматривают местность и делают снимки. Нам с Уиллом там пока делать нечего. Но за ними необходимо проследить и сопроводить их в город.

Сразу же поднялось несколько рук, и Уайатт выбрал пятерых.

— Мне еще потребуется около десятка человек для того, чтобы они последовали за поездом.

Человек десять мужчин сразу же выступили из толпы и встали рядом с Уиллом.

Уайатт окинул их взглядом и одобрительно кивнул, потом перевел взгляд на Эйба Дишмана, который стоял в толпе рядом с Арти Шолтером.

— Эйб, скажи, мы сможем догнать этот поезд до того, как он прибудет в Денвер?

Эйб сделал шаг вперед, сложил руки на груди и решительно кивнул:

— Я уже подумал об этом раньше. Мне никогда не нравился этот Джек Гордон, который ведет сейчас поезд по нашей ветке. Он не имеет права это делать, хотя Мэддокс и заплатил ему. Вот мы и решили, что должны ему кое-что. Скорее всего у него возникнут проблемы с паровым котлом.

— Что ты хочешь этим сказать?

Эйб передернул плечами.

— Они не смогут дать давление большее, чем сорок фунтов на квадратный дюйм. Они даже с холма будут спускаться медленно.

Уайатт думал, что ничто не сможет ослабить то напряжение, какое он сейчас испытывает, но Эйбу Дишману удалось это сделать.

— Эйб, я готов расцеловать тебя, но, думаю, я уступлю это право Рейчел, когда мы вернемся обратно.

Эйб Дишман густо покраснел, но выглядел при этом очень довольным.

Уайатт отдал приказ, и мужчины быстро вскочили на лошадей, прихватив с собой оружие и взрывчатку.

* * *

Рейчел и Роза сидели рядом на кожаном диване в личном вагоне Фостера Мэддокса. Им несколько раз приказывали замолчать, и они уже не перешептывались. Фостер предупредил их, что если они снова попытаются заговорить, поезд остановят и Розу выбросят из вагона.

Фостеру очень не понравилось, что Рейчел пришла с сопровождением. Хотя Пеннуэй и Барлоу попытались объяснить ему, какая сложилась ситуация, Фостер был глух к любым разъяснениям. Он снял со своих помощников нагрудные значки и выбросил их в окно, а затем отослал Пеннуэя и Барлоу в другой вагон, где ехали все остальные его люди.

Взгляд Рейчел время от времени останавливался на Рэндольфе Доувере. Он сидел на другом кожаном диване и очень внимательно смотрел в окно, словно его до крайней степени интересовал расстилающийся перед ним пейзаж. На самом же деле он просто избегал направленного на него взгляда Рейчел. Дэвис Стюарт и Джордж Максвелл сидели на диване около двери вагона. Адвокаты тихо переговаривались. Фостер больше не нуждался в их услугах. Рейчел иногда смотрела на них и спрашивала себя, насколько глубоко они увязли в этом деле. Случалось, что адвокаты тоже бросали взгляды на Рейчел, но в их глазах она видела лишь равнодушие.

Фостер Мэддокс сидел за столом в огромном красном кресле, который напоминал трон. Перед Фостером лежали документы, он смотрел на них, наклонившись вперед и подперев руками голову. Если бы Рейчел не знала, что он не употребляет спиртного, она бы подумала, что у него болела голова после неумеренной выпивки. По всей видимости, Фостера мучила мигрень, что случалось у него довольно часто. Руками он не только поддерживал голову, но и прикрывал глаза. Когда Мэддокс обратился к бухгалтеру с просьбой задернуть шторы на окнах, Рейчел поняла, что она была права.

— Это все, что нашли в сейфе? — спросил он, прсматривая документы на столе.

Адвокаты сразу повернули к Фостеру головы и насторожились. Джордж Максвелл бросил взгляд на своего партнера.

— Здесь все, что относится к вашему делу, — сказал Стюарт.

— А где остальное? Там были наличные. Я не ошибся? Акции и облигации, возможно.

— Все на месте.

— Никто ничего не взял?

Хотя мысли Рэндольфа Доувера блуждали где-то в другом измерении, он мог следить за разговором. Он задернул последнюю штору и вернулся на свое место.

— Я провел инвентаризацию содержимого сейфа. Кроме бумаг, которые вам были нужны, там еще оказалось четыре тысячи восемьсот пятьдесят долларов наличными, семь различных документов, удостоверяющих право владения какой-либо собственностью, тринадцать облигаций и коробка с драгоценностями. Все это положили обратно в сейф после того, как были найдены интересующие вас бумаги.

— Под присмотром кого оставлен сейчас сейф? Вы ведь здесь.

— Под присмотром Форда и Ричардса.

Бровь Фостера вопросительно приподнялась.

— Вы оставили сейф людям, про которых шериф сказал, что они угонщики скота? Вы понимаете, что вы делаете?

— Да, я отдаю себе в этом отчет. Как я понимаю, вас это раньше мало волновало. Вы распорядились выпустить их из тюрьмы. Значит, вы доверяете им. Следовательно, и мне пришлось довериться им.

Рейчел почувствовала, что Роза накрыла ее руку своей ладонью. Она посмотрела на Розу и увидела, что та улыбается. Рейчел улыбнулась ей в ответ. Фостеру ничего не оставалось, как принять ответ бухгалтера.

— Могу добавить лишь то, — продолжал Доувер, — что человек, открывший сейф, сейчас находится в другом вагоне.

Кивнув, Фостер сказал:

— Прикажите им выбросить сейф.

Доувер нахмурился:

— Выбросить сейф?

— Я не вор, Рэндольф. Я только хочу получить то, что принадлежит мне. — Он показал рукой на лежащие перед ним бумаги, потом посмотрел на Рейчел и улыбнулся ей. — Пусть они избавятся от сейфа. И удостоверьтесь в том, что его замок не сломан.

— Очень хорошо. — Бухгалтер отправился в другой вагон.

— Вероятно, я удивил тебя, — сказал Фостер Рейчел. — Я прав?

— Вы непредсказуемый человек, Фостер. Никогда не знаешь, что вы сделаете в следующую минуту, — вздохнула она. — Вы не перестаете меня удивлять.

— В самом деле? Будем считать, что это комплимент.

— Я не уверена, что это так.

Он засмеялся и вдруг снова поморщился. Притронулся пальцами к виску. Мигрень снова напомнила о себе.

— У вас есть какие-нибудь порошки, снимающие головную боль? — спросила Рейчел. Она задала этот вопрос отнюдь не потому, что сочувствовала ему. Ею руководили чисто практические соображения. Рейчел думала, что если у Фостера пройдет головная боль, то он станет более мягко обращаться с ней и с Розой.

Фостер с подозрением посмотрел на нее.

— Нет. У меня с собой ничего нет.

Рейчел показала на карман своего пальто:

— Могу я предложить вам кое-какие лекарства?

Он нетерпеливо махнул рукой:

— Разумеется. Конечно, да.

Рейчел встала и достала из кармана маленькую бутылочку темно-синего цвета.

— Помните, я пригласила ваших людей в Рейдсвилл купить лекарства, приготовленные на воде из наших источников? — Не дожидаясь его ответа, она продолжила: — Этот эликсир эффективен при различного рода болях. Многие считают, что все дело в том, что он приготовлен на целебной воде. Я не имею привычки носить его с собой, но сегодня утром он мне понадобился, чтобы помочь одной молодой женщине, которая была жестоко избита. — Рейчел предполагала, что Фостер никак не отреагирует на это. Так и вышло, он не моргнул и глазом, когда услышал это. — Женщина невысокого роста и очень худенькая, поэтому ей понадобились всего две чайные ложки этого средства. Полагаю, того, что осталось в бутылочке, вам вполне хватит, и вы найдете это средство таким эффективным, каким нашла его и та женщина.

— Позволь-ка взглянуть. — Фостер протянул руку за бутылочкой.

Рейчел подошла к нему, но встала у противоположного конца стола. Она протянула ему эликсир и стала ждать. Ладонь Фостера сжала ее пальцы и на мгновение замерла. Он не торопился забирать бутылочку. Рейчел не улыбнулась, не отдернула руку, она смотрела прямо ему в глаза.

— На ней нет этикетки, — сказал Фостер, наконец забирая бутылочку. — Как называется это средство?

— Колдуэлл. — Фостер продолжал молча смотреть на нее, и Рейчел объяснила: — Так назвал его наш аптекарь. Он придумал это средство и дал ему свое имя.

Фостер посмотрел на бутылочку, которую держал в руках, затем на Рейчел.

— Обычно ты не проявляешь такого дружелюбия. — Он откупорил лекарство, понюхал его и поморщился. Потом снова заткнул бутылочку пробкой.

— Господи! Что это? Просто ужасно пахнет.

Рейчел попыталась забрать у него из рук бутылочку, но Фостер не отдал ее.

— Не надо так торопиться, — сказал он, подвинувшись в своем кресле так, чтобы можно было видеть Розу. — Вы использовали его раньше?

— Достаточно часто, — сказала Роза. — Вы правы, лекарство воняет кошачьей мочой.

У Фостера слегка приподнялись брови.

— Вас, кажется, зовут мисс Лароса и вы подруга мисс Бейли?

— Подойдите сюда, мисс Лароса.

Роза, не колеблясь ни минуты, подошла и встала около него.

— Вы думаете, что она пытается отравить вас? — спросила Роза, протягивая руку к бутылочке. — Если это так, то вы должны предъявлять претензии мистеру Колдуэллу. Вся ответственность лежит на нем. Значит, он годами пытался отравить все население Рейдсвилла.

Фостер бросил на нее пристальный взгляд и разжал руку.

— Какую дозу следует принять?

— Не могу сказать. Я никогда не отмеряла его дозами. Я просто пила его.

Держа бутылочку в руке, Фостер посмотрел, сколько в ней осталось жидкости.

— В таком случае один большой глоток, — сказал он, снова вытаскивая пробку.

Роза взяла бутылочку и сделала глоток. Поморщилась, будто выпила лимонного сока, передернула плечами, замерла, но через мгновение уже выглядела довольной и умиротворенной.

Фостер поднял бутылочку так, словно в его руке был бокал вина.

— Ваше здоровье, — сказал он и выпил лекарство. Потом заткнул бутылочку пробкой и убрал ее в ящик своего стола. Затем достал носовой платок и промокнул уголки заслезившихся глаз.

Посмотрев на него, Рейчел сказала:

— Желудок хорошо переносит это средство.

Он закрыл глаза и помассировал большим и указательным пальцами переносицу.

— Почему мы едем на такой маленькой скорости? — вдруг спросил он. — Мы же спускаемся с холма.

Уайатт и Уилл гнали своих лошадей во весь опор. Далеко не все едущие следом волонтеры имели опыт такой езды, но никто из них не жаловался. Их выбрали отнюдь не потому, что они умели хорошо скакать. Перехватить поезд было лишь половиной дела. Им предстояло не только остановить и задержать поезд, но и отбить Рейчел и Розу у Фостера и его людей.

Вскоре между горами показалось облачко дыма — поезд был уже в пределах досягаемости. Уайатт и его группа продолжали упорно преследовать его. Вскоре дым, валивший из труб, сделался гуще и темнее. Это означало, что до поезда оставалось всего несколько миль.

Они ехали наперерез поезду через горы, этот кратчайший маршрут был знаком только Уайатту и Уиллу, так как они часто пользовались им, когда выезжали на регулярный осмотр местности. По каким-то местам им приходилось ехать медленнее, но, проезжая по заброшенному тоннелю, они наверстали упущенное.

— Сможем мы обогнать их до поворота на Брэдис-Бенд? — спросил Уилл, с беспокойством следя за лентой дыма, поднимающейся над грядой сосен.

Уайатт спустил шарф с подбородка, чтобы Уилл мог расслышать его.

— Не думаю. Мне кажется, мы перехватим их позже, сразу после поворота.

— Но на Брэдис-Бенд было бы удобнее.

— Я знаю.

— Позвольте мне взять с собой несколько человек. Некоторые могут ехать быстрее, я уверен.

— И что вы станете делать, если догоните поезд? Не забывай, что у них есть взрывчатка. Может пострадать поезд. Просто-напросто сойти с рельсов. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь погиб.

Чтобы согреться, Рейчел и Роза прижались друг к другу. В личном вагоне Фостера была печка, но Фостер не чувствовал холода и считал, что всем так же тепло, как и ему. Когда мистер Максвелл предложил подбросить угли в огонь, чтобы женщины могли согреться, Фостер предложил ему перейти в другой вагон. Адвокат быстро выполнил приказ хозяина и, по всей видимости, с удовольствием.

Вернувшийся в вагон мистер Доувер доложил Фостеру, что сейф будет выброшен с поезда, когда они доберутся до Брэдис-Бенд. Фостер поднял руку, чтобы показать, что он согласен с этим, и попросил бухгалтера снова занять его место. Вопросительный взгляд мистера Доувера коснулся сначала Дэниела Сьюарда, а потом Рейчел и Розы. Казалось, он пытался понять, что здесь произошло в его отсутствие. Все молчали.

Так как окна были наглухо закрыты шторами, в вагоне царила мрачная атмосфера, которая вполне соответствовала настроению всех пассажиров. Увидев, что на верхней губе Фостера выступили капли пота, Рейчел поняла, что он неважно себя чувствует. Но ей совсем не было его жалко. Время от времени он закрывал глаза, потом снова открывал их и вперивал свой мрачный взгляд в Рейчел, отчего ей становилось очень неуютно.

— Почему ты согласилась пойти? — задал ей Фостер неожиданный вопрос.

— Я не думала, что у меня был выбор.

— Пеннуэй и Барлоу сказали, что ты не стала с ними спорить. — Он показал пальцем на Розу. — А вот твоя подружка, наоборот, защищалась как тигрица и пыталась сопротивляться.

Рейчел почувствовала, что Роза слегка сжала ее руку. Это было предупреждением. Роза хотела сказать ей, что она должна вести себя осмотрительнее и осторожнее. Рейчел глубоко вздохнула.

— Я очень устала, Фостер. Я устала от непрекращающегося конфликта между нами. Мое решение поехать с вами было продиктовано совсем не тем, о чем вы думаете. Во мне живет надежда, что вы сможете в конце концов спасти себя от самого себя.

— Спасти себя от самого себя? Что ты имеешь в виду?

— Вы окружили себя людьми, которые полностью подчинены вам и готовы выполнить любой ваш каприз.

Краем глаза Рейчел заметила, что мистер Стюарт стал внимательно прислушиваться к разговору, а мистер Доувер выпрямился и замер.

— Я не знаю, выбирали ли вы наиболее слабых людей или их воля в течение времени была разрушена вами. Я лишь могу посочувствовать им, потому что сама оказалась в подобном положении. Решение уехать с вами далось мне нелегко, в каком-то смысле это было жертвой с моей стороны. И сейчас я все время спрашиваю себя, правильно ли я сделала, что поехала с вами, подчинившись вашему желанию. Я поступила благоразумно, но это не означает, что я была права.

Рейчел заметила, что взгляд Фостера немного затуманился. Видимо, эликсир начал действовать.

— Когда мистер Пеннуэй и мистер Барлоу приказали мне следовать за ними в поезд, я знала, что у них нет законных оснований действовать подобным образом. Но я знала, что они выполняют ваш приказ. Тот факт, что вы насильно заставили меня ехать с вами, свидетельствует о том, что эмоции взяли верх над вашим разумом. То, что никто из ваших людей не пытался противостоять и противодействовать вам, тоже не может не беспокоить. Я так и не поняла, что означает их молчаливое потворство вашим капризам. Возможно, они, как и вы, лишились последних остатков здравого смысла. А возможно, они все в заговоре против вас.

Взгляд Фостера остановился на бухгалтере, потом скользнул по адвокату. Ни мистер Доувер, ни Стюарт не посмотрели ему в глаза. Он снова взглянул на Рейчел.

— Так, значит, ты считаешь, что они хотят, чтобы меня осудили за похищение человека? Ты считаешь, что они в сговоре?

— Это вполне возможно. Разве нет? Но я пришла сюда добровольно, поэтому вас ни в чем не смогут обвинить. Вас не смогут обвинить и в том, что вы выкрали сейф. Вы понимаете это, Фостер? Вы подкупили всех своих людей, всех своих ближайших советчиков, вы запугали их. Понимаете ли вы, что это означает? Вы не можете доверять им. На кого вы положитесь, когда теперь все перевернулось с ног на голову?

Фостер потер затылок, пожал плечами:

— Ты бросаешь мне вызов, Рейчел. Этому ты научилась у моего деда.

Рейчел вздохнула:

— Я хочу, чтобы это дело с шахтой и веткой как-то поскорее разрешилось. Мы оба знаем, чего хотел ваш дед. Но если вам угодно перенести это дело в суд, можете так и поступить. Делайте то, что считаете нужным.

— Ты в самом деле хочешь этого?

— Я хочу, чтобы все поскорее завершилось, — проговорила она спокойно. — Вы никогда не отличались терпением, Фостер. Вы не умеете ждать. Если бы вы задержались на пару дней в Рейдсвилле, то успели бы встретиться с судьей Уэнтуортом из Денвера, который смог бы рассмотреть это дело. И тогда с этим было бы покончено навсегда.

— Хочешь сказать, что все разрешилось бы в твою пользу?

— Я не могу отвечать за решение суда, но, думаю, в данном случае закон на моей стороне.

Он фыркнул, затем заморгал. Снова приложил руку к виску: головная боль ослабла, но до конца не утихла.

— Мы посмотрим, какой вердикт вынесет суд в Сакраменто.

Рейчел покачала головой:

— Нет, мы ничего этого не увидим. Вы кое-чего не понимаете, Фостер. Я не собираюсь заходить так далеко.

Фостер сжал губы. Он не намерен был вступать с Рейчел в спор. Посмотрев на адвоката, он сказал:

— Разузнайте-ка, почему мы едем так медленно.

Уилл натянул поводья, и его лошадь замедлила шаг. Он достал бинокль и осмотрел простирающуюся под ними часть дороги. В четырех ярдах от дороги в снежном сугробе он заметил какой-то предмет. Он был черного цвета и с острыми гранями. Среди серых камней и белого снега этот предмет нельзя было не заметить. Он казался здесь просто инородным телом. Уилл заинтересовался и стал пристальнее рассматривать этот непонятный предмет.

Продолжая держать бинокль перед глазами, он принялся наклонять голову то в одну сторону, то в другую, чтобы осмотреть предмет под разными углами. Увидеть весь предмет не удавалось, некоторая его часть была скрыта в снегу. Но, так или иначе, Уиллу удалось заметить две золотые буквы, ярко блестевшие на солнце. Это был сейф «Хаммер и Шиндлер».

Он опустил бинокль и позвал своих товарищей. Показал им рукой на предмет, лежавший на склоне холма, и сообщил им о своей находке.

Энди Миллер, словно не веря своим глазам, покачал головой.

— Какого черта они сделали это? — Никто из группы не ответил на этот вопрос. — Вы знаете, сколько он весит?

— Сколько? — спросил Сэм Уокер.

— Не знаю.

В разговор вмешался Уайатт:

— Пока нам придется его оставить. Они сейчас подходят к повороту. Ты согласен со мной, Энди?

— Разумеется. Готов поклясться, что он пуст.

— Что ж, — сказал Уайатт, — едем дальше. — Пришпоривая лошадь, он бросил взгляд на Уилла: — У тебя хороший глаз, Уилл.

Уилл пожал плечами.

— Мне бы хотелось спуститься и осмотреть сейф. У меня нехорошие предчувствия.

— Не волнуйся, в этом сейфе нет ни Рейчел, ни Розы.

Уилл испуганно посмотрел на Уайатта:

— Вы догадались, о чем я думал. Но откуда вы знаете?..

— Фостеру нужна Рейчел, — сказал Уайатт. — А Рейчел не допустила бы, чтобы Фостер сделал что-нибудь с Розой.

Когда Дэвис Стюарт вышел из вагона, Роза направилась к бухгалтеру и опустилась на диван рядом с ним. Она села так близко от него, что их колени соприкоснулись, когда поезд начал делать новый поворот.

Фостер заметил, что мистер Доувер смутился, но предоставил возможность ему самому выпутываться из ситуации.

— Зачем вы пошли на поезд вместе с Рейчел? — спросил Фостер Розу.

— Всю жизнь мечтала прокатиться с ветерком до Денвера.

Он не улыбнулся.

— А как вы познакомились с Рейчел?

— Я знакома со всеми жителями Рейдсвилла.

— Я понимаю, что вы хотите сказать. Но стали бы вы подвергать себя такой опасности ради кого-то другого?

— В Денвере живут замечательные люди.

Фостер обратился к Рейчел:

— Она, вероятно, считает, что мое терпение бесконечно. Может, ты объяснишь ей, что к чему?

— Я уже объясняла ей. Возможно, она не обратила внимания на мои слова, когда я сказала, что вы очень нетерпеливы.

— Я прекрасно слышала, что ты сказала, — проговорила Роза. — Я не знала, что у него нет еще и чувства юмора.

— Боюсь, у меня нет этого ни капли, — бросил Фостер.

Роза вздохнула и с жалостью посмотрела на Фостера Мэддокса.

— Какое несчастье. Чувство юмора — самая привлекательная черта у мужчины. Оно на втором место после размера его… счета в банке.

Рейчел с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Фостер бросил на Розу раздраженный взгляд.

— Если вы так считаете, — сказал он, — то вы явно недооцениваете характер сидящего перед вами человека и его… счет в банке. Рэндольф, я прав?

Мистер Доувер поднял голову и, глядя куда-то вдаль, кивнул.

— Если вы даже прижметесь к Доуверу, вам не удастся высечь из него ни искры, мисс Лароуз.

— Лароса.

— Прошу прощения. — Он провел указательным пальцем по верхней губе. — Я только хотел сказать, мисс Лароса, что ваши попытки соблазнить его обречены на неудачу. Рэндольф предан мне.

Рейчел перехватила взгляд мистера Доувера.

— Фостер прав? — спросила она. — Похоже, что прав. Вы отдали ему Адель Браунли без лишних слов. Вы даже не колебались?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я говорю об Адели Браунли, — повторила Рейчел. — О той приятной молодой женщине, которая пела в «Серебряном слитке». Вы ведь пригласили ее на обед в «Коммодоре». Ваш интерес был искренним, или вы повиновались воле своего хозяина? Возможно, вы взяли на себя роль сводника?

Роза с силой хлопнула мистера Доувера по колену:

— Она говорит правду, Рэндольф? Вы передали мою девочку ему?

Мистер Доувер дернул головой и принял вид глубоко оскорбленного человека.

— Не нужно делать вид, что вы оскорблены, — сказала Роза. — Вы наняли Адель, а потом отказались защитить ее.

— Я не ожидал, что он накинется на нее с кулаками. — Мистер Доувер не сразу осознал, что произнес эти слова вслух. Чтобы как-то смягчить гнев своего хозяина, он быстро-быстро заговорил: — Никакого дурного замысла у меня не было. По крайней мере того, на который вы намекаете. Я просто пригласил ее на обед, и она согласилась. То, что случилось позже…

— Заткнись, Рэндольф, — мягко проговорил Фостер, потирая пальцами лоб. — С этим уже покончено. Оставим это. Тебе следовало бы знать…

Фостер не успел договорить. Его слова потонули в грохоте неожиданно раздавшегося взрыва. Он неуклюже поднялся, качнулся и ухватился руками за край стола. Казалось, его ноги стали ватными. Они сделались тяжелыми и отказывались ему служить.

Розу качнуло в сторону, и она прижала мистера Доувера к окну. Но быстро пришла в себя и раздвинула шторы.

— О Пресвятая Дева Мария! — прошептала она.

Фостер велел Рейчел оставаться на месте, но она проигнорировала его приказ и быстро подбежала к Розе. Она поставила колено на диван и выглянула в окно.

Огромная снежная лавина, сорвавшаяся с вершины горы, двигалась вниз с устрашающей быстротой. Она была похожа на большое белое облако, которое накрывало все деревья и каменные выступы на пути своего движения, увеличиваясь в размерах, увлекало за собой все новые и новые пласты снега, камни и вырванные с корнем сосны. Казалось, от этого взрыва качалась даже гора, теряя свои четкие очертания.

Фостер Мэддокс бросился к соседнему окну и быстро распахнул шторы. В его ушах стоял непрекращающийся грохот. И через мгновение, увидев огромный оползень, соскальзывающий с горы, Фостер понял, что именно схождение лавины является источником этого грохота. Когда включились тормоза и поезд замедлил ход, Фостер попытался схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Он вцепился руками в спинку дивана, на котором сидели Роза и Доувер, и широко, как матрос на палубе, расставил ноги.

Рейчел потеряла равновесие и стала падать. Хотя Роза протянула ей руку, она не успела ухватиться за нее. Рейчел бросило вперед, и она рухнула на колени. К счастью, она не стукнулась о печку, которая была рядом, но когда поезд снова дернулся, Рейчел плашмя упала на пол.

Поезд продолжал медленно двигаться, слышался визг тормозов. За окном ревела и грохотала спускающаяся с горы лавина. Тело Рейчел скользило по полу вперед. Она закрыла глаза и прикрыла руками голову — в любое мгновение она могла врезаться в печку.

Рейчел ждала, когда поезд наконец остановится и можно будет открыть глаза.

Роза оказалась на полу. Она стояла на коленях и держалась руками за ножку дивана. Мистер Доувер так сильно наклонился вперед, что его подбородок уперся ему в грудь. Из его виска каплями стекала кровь, плечи были усыпаны мелкими осколками стекла. В окне осталось торчать несколько крупных осколков с острыми краями.

Фостер едва держался на ногах, его руки дрожали. Он оглядывался по сторонам. Рейчел поняла, что его беспокоило сейчас отнюдь не состояние пассажиров, находящихся вместе с ним в вагоне. Он искал исчезнувшие с его стола документы.

Увидев бумаги, Фостер нагнулся, чтобы их поднять. Но поезд дернулся еще раз, и он чуть не упал.

Рейчел перевернулась на бок и стала подниматься. Роза на четвереньках подползла к ней.

— Они пришли за нами, — прошептала Рейчел на ухо Розе.

Роза откинула голову и улыбнулась. На ее ресницах дрожали слезы.

— Я присмотрю за мистером Доувером, а ты за Фостером Мэддоксом.

Помогая друг другу, они поднялись на ноги. Роза подошла к бухгалтеру и стала его осматривать, Рейчел же направилась к Фостеру. Он сидел теперь на полу около стола и собирал документы.

— Оставьте их, — сказала она. — Они уже не важны. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

— Ты ошибаешься.

Рейчел отступила в сторону. Он продолжал собирать бумаги с каким-то отчаянием, которое было очень похоже на сумасшествие. Она обошла вокруг стола и открыла верхний ящик. В нем рядом с линейкой и компасом лежала ее бутылочка с эликсиром. Рейчел взяла ее, потрясла и посмотрела, сколько в ней осталось жидкости. Фостер выпил довольно большую порцию, что говорило о том, что он был крепким, как лошадь.

Она спрятала бутылочку в карман, а Фостер наконец поднялся. Он пересчитал листы, которые были в его руке, и снова принялся искать недостающие страницы.

— Поезд остановился, Фостер. Мы уже никуда не едем.

Не обращая внимания на ее слова, Фостер продолжал искать документы. Он наконец увидел их — они лежали около дивана, и на них стояла Роза. Одной рукой она отряхивала осколки стекла с плеч мистера Доувера, а другой рукой прижимала носовой платок к его виску. Он тихо постанывал.

— Фостер, — сказала Рейчел, — оставьте это. Что вы собираетесь делать?

Он взглянул на нее — в глазах его плескалось безумие. Рейчел поняла, что Фостер собирается сделать с документами, когда он направился к печке. Он пошатывался и неуверенно переставлял ноги, ему трудно было идти, но печка находилась совсем близко от него. Когда он пытался открыть заслонку, Рейчел крикнула:

— Мы сфотографировали документы, Фостер. Все документы. Вы можете уничтожить их, но это не поможет. Это не имеет значения. И еще я сфотографировала Адель. Все ее синяки. Это тоже свидетельство. Люди узнают правду о вас!

Держа документы в руке, он резко обернулся и бросил на нее осуждающий взгляд.

— Ты лжешь.

Рейчел увидела, как он покачнулся.

— Сядьте! — приказала она. — Вы сейчас упадете. Вы понимаете, что происходит? — Фостер молча смотрел на нее, и Рейчел махнула рукой в сторону окна. — Лавина сошла не сама. Ее взорвали. Мой муж уже здесь. И он вместе со своими людьми. Они пришли за нами. Они пришли за вами.

— Что? — Он нахмурился. — Что ты говоришь? Это невозможно. Нет!..

— Мы больше никуда не едем, — сказала она. — И вы даже не заметили, что никто не пришел вас спасать. — Она слабо улыбнулась. — Вы оказались в ловушке.

С тех пор как поезд остановился, Фостер вдруг в первый раз прислушался к тому, что ему говорили. Вертевшийся в его голове поток мыслей замедлил свои безумные обороты. Он услышал мужские голоса, фырканье лошадей, выстрелы.

— Пожалуйста, Фостер, сядьте. — Рейчел указала ему на диван.

— Это все эликсир? Да? — проговорил он, на мгновение закрыв глаза.

— Что именно, Фостер? Надеюсь, вы не думаете, что эликсир сдвинул лавину?

— Я плохо себя чувствую, и ноги меня не держат.

— Боюсь, что на вас эликсир плохо подействовал.

Он махнул рукой в сторону Розы:

— Но ты тоже пила. Я видел.

— Я здоровая женщина, мистер Мэддокс. — Она вежливо улыбнулась.

Рейчел ждала, что скажет на это Фостер. Его веки опускались, на него наваливался сон. Но Рейчел успела заметить промелькнувшую в его глазах злость. Он хотел броситься на Розу, ударить ее, но лишь пошатнулся и остался стоять на месте.

Рейчел шагнула к Розе и заслонила ее. Когда Фостер двинулся на нее, она толкнула его плечом в грудь. Он качнулся назад, потерял равновесие и выронил бумаги. Посмотрел на них так, будто видел их впервые и не мог понять, как они оказались здесь. Потом он поднял голову и снова бросил взгляд на Розу.

Глядя на Фостера, Рейчел вдруг поняла, что теперь он сконцентрировался на одной-единственной цели. Его глаза пылали гневом, он видел перед собой только лишь один длинный тоннель, в конце которого стояла Роза. Когда Фостер снова кинулся на нее, Рейчел опять преградила ему дорогу. Хотя он не обладал грациозностью горной кошки, он был достаточно силен. Он выбросил вперед руки, его пальцы скользнули по плечу Розы, но Рейчел успела с силой оттолкнуть его, и он начал падать. Падая, он увлек за собой и Рейчел.

Когда Рейчел открыла глаза, она увидела перед собой Уайатта. Он с восхищением смотрел на нее, и на его губах играла улыбка. Уилл уже стоял около Розы, а несчастный мистер Доувер был предоставлен самому себе.

— Он придавил тебя? — спросил Уайатт жену, оттаскивая от Рейчел Фостера Мэддокса. Убрав пистолет в кобуру, он наклонился к ней и положил руку ей на плечо. — Сейчас все будет хорошо. Ты сильно стукнулась головой. Я тебе помогу.

Шериф прислонился лбом к ее лбу.

— О Господи, Рейчел, — прошептал он. — Ты не можешь представить… Ты даже не можешь себе представить… — Он накрыл рот Рейчел своими губами, поцеловал ее со всей страстью, на какую был способен.

Неожиданно Фостер Мэддокс пошевелился. Увидев это, Уайатт ткнул его в спину ботинком. Надавил ногой ему на спину, не обращая внимания на его стоны. Теперь Фостер был пришпилен к полу и уже не мог никому нанести вреда. Рейчел была в безопасности. Она не хотела отходить от Уайатта ни на шаг. Снова на мгновение прижавшись к нему, она поцеловала его в уголок губ.

— Уходи отсюда, — сказал он. — Ты должна выйти из поезда.

Рейчел не могла скрыть своей тревоги. Ее взгляд скользнул по Фостеру, затем снова вернулся к Уайатту.

— Ты не станешь… — прошептала она.

— Иди, — повторил он, на этот раз более твердо. Это был приказ, и она должна была его выполнить. — Роза, выйди вместе с ней.

Роза вздохнула и показала пальцем на Уилла, стоявшего за спиной Уайатта.

Уайатт бросил сердитый взгляд на своего помощника.

— О Господи, Уилл. Сделай же наконец ей предложение или отпусти ее. А сейчас лучше сделай и то, и другое.

Уилл приподнял подбородок и снова посмотрел на Розу. Его щеки мгновенно покрылись густым румянцем.

— Я… я… что ж, Роза. Собственно говоря, я… Уайатт знает, как я к тебе отношусь.

Роза с жалостью посмотрела на него и потрепала его рукой по плечу.

— Я должна уйти, Уилл. У тебя будет немного времени подумать над своим предложением. — Она выскользнула из его объятий. Когда Уилл попытался снова поймать ее, Роза оттолкнула его, обошла Фостера и сказала: — Идем, Рейчел. Теперь мы свободны.

Рейчел понимала, что ее присутствие отвлекало Уайатта от дела, мешало ему действовать так, как было нужно. Она отошла от Уайатта и Фостера и протянула Розе руку.

— Он хотел сжечь их. — Она показала рукой на бумаги, лежащие на полу. — Это документы, имеющие, как я понимаю, отношение к шахте и ветке. Он носился с ними, как собака с костью. Я сказала ему, что мы сфотографировали эти документы, но он мне не поверил. Фостер пытался уничтожить их.

— Он вбил себе в голову, что вы хотите прибрать к рукам все наследство его деда, — сообщил вдруг Рэндольф Доувер, выпрямляясь. Взгляды всех присутствующих устремились к нему. Он все еще прижимал одной рукой носовой платок к виску. — Он думает, что вы его тетя, — проговорил бухгалтер, глядя на Рейчел. — Никто не мог разубедить его в этом.

— Его тетя? — Рейчел не могла поверить в то, что сказал Доувер. — Но значит, он думает, что я…

— …что ты дочь Клинтона Мэддокса, — внес ясность Уайатт.

Бухгалтер закивал:

— Это его мать посеяла в нем такое зерно и потом усердно взращивала его. Похоже, она сама верила в то, что говорила. — Он замолчал, со злостью двигая нижней челюстью вперед и назад. — Его мать и все ее родственники верили этому. Эти мысли отравляли жизнь мистеру Фостеру Мэддоксу. По-другому не скажешь…

Рейчел покачала головой:

— Нет, он не мог так думать. Он обвинял меня в том, что я была любовницей его деда. Он хотел заставить меня… — Она прикусила губу и сложила руки на груди, словно пыталась защититься. По ее телу пробежала дрожь. — Это неправда, — сказала Рейчел. — Мистер Мэддокс не был моим отцом. Я точно это знаю. Он ни намеком никогда не обмолвился… Моя мать никогда бы… Она любила моего отца.

Уайатт шагнул к Рейчел, и Роза отошла от нее на шаг.

— Мистер Доувер знает, что это неправда, — мягко проговорил Уайатт. — И я знаю это. Не нужно нас ни в чем убеждать.

Громко застонав, Фостер Мэддокс перевернулся на спину и прикрыл рукой глаза от льющегося в окно яркого света. Он с трудом шевелил губами:

— Она пытается убедить себя. Так ведь, Рейчел? Всю жизнь ты хотела знать, являешься ли ты дочерью Клинтона Мэддокса или нет. Тот же вопрос мучил и меня.

— Вы, Фостер, ошибаетесь, — возразила Рейчел. — Меня никогда не мучил этот вопрос.

— А меня мучил, — повторил Фостер. — Он послал твоего отца на смерть. И моего отца тоже. Он хотел заполучить твою мать. Хотел заполучить… — Высказав эти бредовые идеи, он обессиленно закрыл глаза.

Рэндольф Доувер стряхнул остатки стекла с дивана и пересел на другой его конец.

— Вы не сможете доказать ему, что он ошибается, — вздохнул бухгалтер. — Два моих предшественника пытались убедить его в том, что он не прав, но из этого ничего не вышло. Он просто уволил их. Он кругом ищет подтверждения своим мыслям. Свидетельства и улики. Поэтому он разрушает все вокруг. Адвокаты не могут урезонить его. Вы все время отказывались сопровождать его на светских раутах, и он решил, что вы делаете это потому, что вы его тетя.

Рейчел покраснела, но по сравнению с мистером Доувером она казалась бледной. Его взгляд по-прежнему был устремлен в пол. Потом бухгалтер кашлянул, чтобы прочистить горло, и быстро-быстро заговорил. Казалось, каждое слово вызывает у него отвращение.

— Он не мог поверить в то, что вы отказываетесь бывать с ним в свете по каким-то другим причинам. Он думал, что вы боитесь опорочить себя грехом кровосмесительства. Когда он начинал давить на вас, вы замыкались и уходили в тень. Больше всего на свете Фостер Мэддокс боялся, что это кровное родство будет публично признано, что в один прекрасный день мистер Клинтон Мэддокс назовет вас своей дочерью. Именно поэтому Фостер поддерживал общественное мнение, утверждавшее, что вы были любовницей Клинтона Мэддокса. Именно поэтому он хотел сделать вас своей любовницей. Это было очень важно для него. Он был уверен, что вы никогда не заявите о своих правах, если станете его любовницей. Я думаю, он всегда был немного не в себе и очень неуравновешен.

Рейчел прижала кулак ко рту, но это не помогло ей сдержать стон. Уайатт решительно положил этому конец:

— Ради Бога, замолчите! Хватит всего этого! Рейчел, выйди из вагона!

Мистер Доувер ниже опустил голову.

— Я думал, что она захочет знать, — тихо проговорил он. — Я все время молчал и безучастно наблюдал за всем происходящим, хотя он постоянно меня унижал. Но теперь, полагаю, я должен выплатить по счетам. — У его ног вдруг зашевелился Фостер Мэддокс, который медленно приподнялся на локтях. Рэндольф Доувер бросил на него взгляд.

Он раскрыл свою ладонь, и все увидели в ней острый осколок стекла. И прежде чем его успели остановить, он перерезал горло Фостеру Мэддоксу.

 

Эпилог

Рейдсвилл, Колорадо

Апрель 1883 года

После того как предсвадебная суета закончилась, Рейчел и Уайатт сидели рядом в ее комнате и тихо разговаривали.

— Я рада, что твои родные приехали на нашу свадьбу. Теперь вся твоя семья в сборе. И должна сказать, что все это меня очень радует.

Уайатт тоже был рад, что все его родственники будут присутствовать на свадьбе, но не хотел признавать этого.

— Их просто замучило любопытство.

— В этом нет ничего плохого. Я готова выдержать экзамен, который мне предстоит. Все это вполне естественно. Ты должен был заметить, что моя мать тоже подвергала тебя разным испытаниям с неменьшим рвением. Вероятно, они чувствуют, что просто обязаны быть осторожными и даже критичными, но их мнение уже не может ничего изменить. Оно всего лишь сахарная пудра на пирожном.

Уайатт засмеялся.

— Буду иметь это в виду, когда завтра буду ждать тебя у алтаря. Разумеется, на свадьбах мало кто обращает внимание на жениха. Все внимание всегда достается невесте. Они все будут смотреть на тебя. — Рейчел слегка побледнела. — Не волнуйся — это всего лишь сахарная пудра на пирожном, как ты сказала.

— Может, нам лучше сбежать? Прямо в свадебных нарядах.

Он сделал вид, что задумался над ее предложением.

— Что ж, если пообещаешь, что ты будешь в свадебном платье… — Он ухмыльнулся. — Нет, побег отменяется. На этот раз свадьба обязательно состоится. Мы венчаемся в церкви.

— Спасибо, — сказала она. — Мне вдруг на мгновение показалось, что ты сомневаешься и хочешь передумать.

— Ты спутала меня с этим Битти-сорванцом.

Она посмотрела на него сквозь длинные черные ресницы, выражение ее лица было слегка насмешливым.

— Я бы никогда не сделала такую ошибку.

В устах Рейчел это звучало как комплимент, и Уайатт оценил его.

— Правда? — спросил он.

— В последние три месяца Уилл предлагал Розе выйти за него замуж чаще, чем Эйб Дишман предлагал мне. Так что это колебался вовсе не он.

— Что ты хочешь этим сказать? Надеюсь, ты не колеблешься?

— Я хочу сказать, что ты ни разу не сделал мне предложения.

Уайатт с удивлением посмотрел на нее:

— О чем ты говоришь? Разумеется, я делал тебе предложение.

— Ты показал мне документы, и мы заключили договор. Вот что я помню.

С задумчивым видом Уайатт провел рукой по волосам.

— Это несправедливое обвинение.

— Даю тебе последний шанс сделать мне предложение.

— Что за черт! — пробормотал он. Потом вдруг начал хлопать себя по жилету и исследовать содержимое своих карманов.

Рейчел продолжала смотреть на него. Вряд ли он ищет изложенное в письменном виде предложение, подумала она.

Наконец Уайатт извлек из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги. Затем он повернулся к ней и вложил этот лист в руки Рейчел.

— Это телеграмма. Арти принес мне ее в участок после того, как ты ушла.

Он прямо посмотрел на нее, его взгляд задержался на ее груди.

— Не могу понять, почему я про нее забыл.

Рейчел прочитала телеграмму.

— Что ж… — сказала она, — значит, Джон Маккензи Уорт в конце концов купил «К. и К.». Можно считать это свадебным подарком.

Уайатт согласился с ней. Он забрал у нее телеграмму и еще раз пробежал текст глазами.

— С этим покончено, — удовлетворенно проговорил он.

Фостер Мэддокс при жизни был очень сложным человеком, умер он тоже непростой смертью. Завещания он не оставил, и это дало возможность его матери Корделии вмешаться в дела железнодорожной компании. Она до последнего отстаивала права своего сына, так как считала, что рейдсвиллская ветка по праву принадлежала ему.

Корделия Мэддокс вела настоящую войну. Ею руководило негодование и желание настоять на своем. Она приезжала в Рейдсвилл, чтобы забрать тело сына и удостовериться, что вынесенный Рэндольфу Доуверу приговор был приведен в исполнение. Бухгалтер Фостера был приговорен к повешению.

Дело мистера Доувера рассматривалось тем же судом, что и дела угонщиков скота и похитителей сейфа. Слушание велось на протяжении нескольких дней, суд посетило множество людей, которые хотели убедиться в том, что виновные понесут справедливое наказание. На заседании присутствовала и Адель Браунли. Она внушила себе мысль, что ответственна за совершенные Рэндольфом Доувером действия. В первый день слушаний она так рыдала, что судья Уэнтуорт попросил ее покинуть здание суда. Позже судья сказал Уайатту, что он с удовольствием выдворил бы с заседания и Корделию Мэддокс, но, к сожалению, она не давала повода так с собой поступить. В течение всего слушания дела она лишь сверлила судью холодным взглядом. Больше обвинить ее ни в чем было невозможно.

В течение своего недолгого пребывания в тюрьме Рэндольф Доувер вел себя тихо и не доставлял никому неприятностей. Хотя ему нечего было сказать в свое оправдание и наказание было неотвратимо, он до самой последней минуты занимался делами той империи, что когда-то выстроил Клинтон Мэддокс. Последние решения, которые принимал Фостер Мэддокс, поставили «К. и К.» в очень уязвимую финансовую позицию. Именно Доувер предложил заключить контракт с Джоном Маккензи Уортом на строительство северного пути. Уорту же и была продана «К. и К.» по сходной цене — тридцать девять центов за доллар.

Во время переговоров с Джоном Маккензи было решено, что вся собственность «К. и К.» переходит к нему. Исключение составили лишь рейдсвиллская железнодорожная ветка и шахты в окрестностях Рейдсвилла. Эти объекты были переданы их законным владельцам. Данный договор был подписан адвокатами с двух сторон. Закон восторжествовал.

— Город будет праздновать не только нашу свадьбу, — сказал Уайатт. — Последние новости, касающиеся ветки и шахты, обрадовали всех без исключения. Шахтеры будут пить и плясать всю ночь.

— И дебоширить.

Уайатт окинул Рейчел довольным взглядом.

— Есть повод.

— Я не знаю, что сказать матери и сестре о шахте, — проговорила Рейчел. — Я не уверена, что им следует все знать.

Уайатт сидел, расслабившись, он был загипнотизирован касанием рук Рейчел, поэтому ему было трудно следить за ходом разговора.

— Ты так считаешь?

— Думаю, все видят, какой Рейдсвилл процветающий город. Скрыть это невозможно. И многие догадываются, что таким богатым город делает прежде всего шахта. Вокруг этого столько разговоров. О шахте говорят и адвокаты, и бухгалтеры, и инженеры. Но никто из этих людей не знает о том, какую прибыль в реальности приносит эта шахта. Корделия Мэддокс была, как и ее сын, с самого начала убеждена в том, что за этим что-то кроется.

— Она не ошиблась.

— Я знаю, — тихо проговорила Рейчел. Она часто спрашивала себя, знала ли Корделия Мэддокс о том, что мистер Доувер имел свои собственные секреты. Бухгалтер скрыл от Фостера Мэддокса тайные записи его деда. Более того, он завел тайные бухгалтерские книги, которые никогда никому не показывал. Рэндольф Доувер знал, что шахта приносила миллионы, а вовсе не тысячи. — Нам повезло, что Дэниел Сьюард со своими людьми так и не смог обнаружить подземный грот, в котором хранились золотые слитки. Им было нечего сообщить Корделии.

— Сид и Нед взорвали часть горы и завалили вход в грот, поэтому никто не мог его обнаружить, — напомнил ей Уайатт. — Теперь потребуется несколько месяцев, чтобы расчистить завал.

— Столько усилий потребовалось, чтобы сохранить в секрете истинные доходы, которые приносит шахта. Я не могу открыть все это своей семье, кто бы и что бы там ни говорил. Я не хочу предавать интересы города, я бы чувствовала себя при этом очень нехорошо. Я хочу лишь одного — чтобы моя мать и сестра были хорошо обеспечены. Но это можно сделать, не раскрывая никаких секретов. — Она на мгновение замолчала, задумавшись, ее рука замерла на плече Уайатта. — Я много размышляла о том, куда вложу деньги. Теперь я знаю — я вложу их в землю.

— Ты хочешь сказать, что вложишь их в шахту?

— Нет, именно в землю. Я хочу, чтобы земле был возвращен ее первоначальный вид. Я много думала о твоих фотографиях, о тех пейзажах, которые ты запечатлел на пленку. Когда шахта истощится, мне хотелось бы, чтобы земля вновь обрела красоту. Я не знаю, что из этого получится, но хочу попытаться сделать это.

Уайатт был тронут ее словами до глубины души. Он придвинулся и накрыл руку Рейчел ладонью.

— Так что ты им скажешь? Я хочу знать, что ты скажешь своей семье.

— Я скажу им, что замужем за денежным мешком. Это самое правдоподобное объяснение.

Уайатт поднял голову и обвел глазами скромную обстановку кухни. Он все еще ждал оттепели, чтобы провести в дом водопровод. В их скромной обители даже не нашлось места, чтобы разместить здесь хотя бы одного родственника из ее или его семьи.

— Не слишком-то это правдоподобное объяснение.

Тон Рейчел сделался сухим.

— Моя семья познакомилась с твоей семьей, Уайатт. Для моей матери и сестры многие детали стали очевидны. — Она наклонилась к нему и поцеловала его в затылок. — Моя мать спросила меня сегодня утром, не паршивая ли овца в стаде мой муж.

— Замечательно.

Она снова поцеловала его. Теперь в плечо.

— Все нормально. Я объяснила ей, что ты волк в шкуре паршивой овцы.

Он бросил на нее насмешливый взгляд и прижался к ней поближе.

— И как только я согласилась выйти за тебя? Ты неисправимый человек, — прошептала она.

— Но и ты тоже. Именно поэтому я и полюбил тебя. — Он поднял голову, прикоснулся губами к ее рту. На мгновение отстранился от нее. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Вы делаете мне предложение, шериф?

— Я люблю тебя, Рейчел. Так ты выйдешь за меня замуж?

Она вдруг замолчала и сделала вид, что обдумывает его предложение.

— Думаю, что да. Спасибо.

Уайатт тихо зарычал, слегка сжал ее руки и стал целовать ее с такой страстью, на какую только был способен. Рейчел лишь вздохнула.

Чуть позже она отплатила ему тем же, и тогда пришла очередь Уайатта вздыхать и наслаждаться ее поцелуями.

Уайатт стоял у алтаря, когда двери церкви распахнулись. Он посмотрел в ту сторону, откуда должна была появиться невеста. Все присутствующие в церкви последовали его примеру и повернули головы к входу.

Казалось, Рейчел в своем белом атласном платье со шлейфом не вошла в церковь, а вплыла в нее. Ее заливал яркий солнечный свет. Она плыла ему навстречу, высоко подняв подбородок. Вырез платья, которое она тайно шила неделями, эффектно подчеркивал красоту ее белоснежной шеи. Как и всегда, она шла твердо и уверенно, в ее лице не было и намека на сомнение. Она не смотрела ни налево, ни направо, она смотрела только ему в глаза. Ее чистые сияющие глаза светились надеждой и обещанием.

Уайатт считал ее шаги, пока она шла по проходу между скамьями. Так он делал всегда, наблюдая за ней раньше, когда она шествовала по городу.

И он представил это сейчас.

…Вот она миновала универмаг Моррисона, потом пекарню, а вот поравнялась с Эйбом и Недом, которые играли в шашки. Джонни Уинслоу и Генри Лонгабах вышли из ресторана и, приветствуя ее, приподняли шляпы. Джейкоб Рестон беспокойно заерзал в своем кресле и устремил взгляд в окно, его кассиры сгрудились у входной двери. Битти-сорванец улыбнулся ей, и на его щеках появились две ямочки. Эд Кеннеди, оторвавшись от своей наковальни, сложил мощные руки на груди и пожелал ей доброго дня. Руди Мартин застыл с веником в руках перед «Серебряным слитком», когда она проходила мимо него. Арти Шолтер поджидал ее у телеграфа, чтобы улыбнуться ей и сказать пару приветственных слов.

Если бы сейчас Уайатт сидел в своем кресле у полицейского участка, он бы не пропустил ее, он бы не дал ей пройти.

Их глаза встретились, и он был не в силах отвести от нее взгляд. Он улыбнулся и продолжал считать шаги. Четыре. Три. Еще два…

Как и всегда, смотреть на нее было наслаждением.

Истинным наслаждением.