— Бетти, на тебя же смотреть холодно. Заходи в дом, я сейчас согрею нам чаю.

Миссис Поп широко распахнула двери, пропуская гостью в холл.

— А где все? — поинтересовалась Бетти, проходя вслед за миссис Поп на кухню.

— Ушли с Кэссиди на пляж.

— Я думала, такая погода заставит их передумать.

Бетти сняла пальто и с облегчением опустилась на стул.

— Чтобы их остановить, погода должна быть в два раза хуже. Они пропадают там целыми днями. По крайней мере, такое создается впечатление. Но если им от этого веселее, тогда все не так плохо.

Бетти кивнула.

— А как у них дела?

— Не очень хорошо, но после всего случившегося по-другому просто быть не может. Говорят, что Господь никогда не посылает нам больше испытаний, чем мы можем вынести, но, по-моему, за эти несколько недель Клер испытала столько горя, что большинству его хватило бы на всю жизнь. Это же просто несправедливо.

Бетти покачала головой. Миссис Поп подсела к ней за стол с двумя чашками чаю.

— И сколько еще ты собираешься тут оставаться? — спросила она.

— Так долго, сколько им понадобится, — тихо ответила миссис Поп, доставая жестяную коробочку с печеньем. Женщины замолчали.

Через полтора месяца после похорон Уильяма Ники снова пошла в школу. Клер стало легче. У нее было много дел, которые требовали ее внимания, но до сих пор Клер просто не была готова ими заниматься. Миссис Поп наконец вернулась домой, и Клер знала, что никогда не сможет отплатить ей за все, что она для них сделала. Карточки с соболезнованиями до сих пор прибывали ежедневно, но она, не читая, выбрасывала их в мусорную корзину. Клер радовал тот факт, что Грег умер, и она не могла притворяться огорченной.

Она назначила встречу с мистером Темплом, юристом Грега, которая состоялась в один из ноябрьских дней. Когда Клер вошла к нему в кабинет, мистер Темпл крепко пожал ей руку. Он был видным мужчиной лет пятидесяти с небольшим. Кроме того, он очень серьезно относился к своей работе, и сейчас на его столе лежала целая кипа бумаг, имевших отношение к Клер. При взгляде на них она впала в отчаяние, но спокойствие мистера Темпла внушало уверенность. Он восхищенно посмотрел на нее. Клер была одета в простой костюм от Шанель и выглядела элегантно и изысканно, так как ее фигура уже вернулась в норму. Клер держала себя гордо, и только боль, таившаяся в ее глазах, могла поведать обо всех пережитых ею трагедиях.

— Не волнуйтесь, миссис Найтингейл, все не так плохо, как кажется.

Клер едва заметно кивнула.

— Рада это слышать.

Она присела, и скоро мистер Темпл уже объяснял Клер ее финансовое положение. Он сам связался с деловыми партнерами Грега и предложил им выкупить его долю в бизнесе. Цена, которую они предлагали Клер, ее более чем устраивала и казалась совсем заоблачной. К счастью, сразу после свадьбы Грег переписал завещание, и теперь резиденция Найтингейлов и все автомобили тоже принадлежали ей. Вместе с различными страховыми выплатами и субсидиями все это составляло очень солидную сумму.

Клер безропотно подписала многочисленные документы и заполнила формы. Она полностью доверяла мистеру Темплу, так что даже не стала читать большинство из них. Скоро внушительная кипа бумаг перед ними стала уменьшаться. Затем Клер попросила его открыть для Ники накопительный счет, право пользоваться которым она получит после совершеннолетия.

Сумма, которую она решила перевести на него, составляла половину всего ее состояния, и мистер Темпл взглянул на Клер с уважением. По правде говоря, она бы с радостью перевела на этот счет все. Она уже давно поняла, что за деньги нельзя купить счастье. Но здравый смысл подсказывал, что им с Ники еще придется на что-то жить. Даже с вычетом половины наследства этих денег в совокупности с деньгами, вырученными за продажу отеля, и ее сбережениями было достаточно, чтобы получить статус очень богатой молодой вдовы. Но работы с документами было еще очень много, так что Клер с радостью предоставила все мистеру Темплу.

Как только с финансовыми вопросами было покончено, он сообщил, что есть еще одно дело, требующее внимания. Мистер Темпл попросил своего секретаря приготовить им кофе, а затем заговорил.

— Я могу поинтересоваться, — нерешительно начал он, — что теперь будет с Ники? Вы собираетесь оставить ее у себя?

Клер удивленно посмотрела на него: она не понимала, как он может спрашивать о столь очевидных вещах.

— Ну конечно, девочка останется со мной! — резко заявила она.

Он с облегчением улыбнулся, затем постучал по столу пальцами и продолжил:

— Миссис Найтингейл… Ваш муж никогда не говорил вам, что Николь на самом деле его приемная дочь?

Рот Клер приоткрылся от удивления, и она потрясенно молчала несколько минут, пытаясь осмыслить его слова. Затем в офис вошла секретарь и поставила перед ними поднос с чашками кофе. Клер так глубоко задумалась, что даже не заметила ее. Ники удочерили.

— Вы в этом твердо уверены? — запинаясь, спросила она.

Он кивнул.

— Да, конечно, уверен. Вообще-то у меня в сейфе вместе с документами на дом сейчас хранятся документы о ее удочерении. Мне не хотелось поднимать этот вопрос так скоро после вашей утраты, но, видите ли, формально у вас нет на нее никаких прав. Впрочем, если вы действительно намерены ее оставить, уверен, что я смогу вам помочь.

Клер не находила слов.

— Удивительно, что Грег вам ничего не сказал, — признал мистер Темпл. — Думаю, они с миссис Найтингейл усыновили Ники, когда она была еще совсем маленькой. К сожалению, миссис Найтингейл не могла иметь собственных детей по медицинским показаниям, поэтому я считаю, что они усыновили Николь незадолго до переезда в Бисфем.

Это было слишком, у Клер закружилась голова.

— Если хотите, я могу показать вам документы об удочерении, — предложил он. — В данных обстоятельствах я не вижу причин, по которым вы не можете с ними ознакомиться.

Юристу очень не хотелось заставлять ее переживать очередное потрясение сразу после смерти мужа и ребенка, и в этот момент он сердился на Грега за то, что тот сразу не сказал жене всю правду.

— Я схожу за документами, — извинился он. Клер в замешательстве проводила его взглядом. Через несколько минут мистер Темпл вернулся. Она сидела на том же месте, и он с беспокойством отметил ее бледность. Сев обратно за свой стол, он вынул бумаги из большого коричневого конверта.

— Ага, вот они.

Он передал ей документ; Клер пробежала его глазами. Мистер Темпл говорил правду. На нем стояла печать государственного суда и дата удочерения. Ники действительно приходилась Грегу приемной дочерью. Неожиданно слова слились, и Клер пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. Она побледнела как смерть, вызвав тревогу у мистера Темпла.

— С вами все в порядке? — Его голос словно доносился из неведомых далей.

Клер с трудом удалось кивнуть.

— Да, со мной все нормально, — уверила его Клер, продолжая читать документ. Руки у нее дрожали. К ней снова вернулись воспоминания о ребенке, от которого она отказалась целую вечность назад. Невероятно, но Ники тоже удочерили: доказательство находилось у нее в руках, и в нем черным по белому были записаны факты. Клер рассеянно отметила, что мистер Темпл, тревожно нахмурившись, смотрит на нее. Огромным усилием воли она взяла себя в руки и вернула бумагу.

— Пожалуйста, простите меня, — извинилась она дрожащим голосом. — Просто после всего случившегося это стало для меня потрясением.

Он с пониманием кивнул.

— По-другому и быть не могло, — согласился мистер Темпл. — Но если вы хотите, чтобы я помог вам с девочкой, то у нас есть возможность оформить опекунство или же удочерение. Думаю, проблем с этим не возникнет. Вы явно любите этого ребенка, и, полагаю, она платит вам тем же. При таких обстоятельствах во всей стране не найдется суда, который бы взялся вас разлучить. Но если вам понадобится время, чтобы сделать выбор, я вполне вас пойму.

— Я хочу удочерить ее, — не раздумывая сказала Клер; впервые за несколько недель ее охватила радость. Она собиралась удочерить Ники!

Мистер Темпл вернулся к обсуждению других дел, но его слова пролетали у Клер мимо ушей. Затем они обменялись крепким рукопожатием, и она на ватных ногах покинула его офис. Клер долго сидела в машине, не в состоянии отправиться домой или поверить в реальность происходящего.

Мистер Темпл сказал, что она может удочерить Ники, а когда она это сделает, больше никто не сможет их разлучить. Наконец ей удалось успокоиться. Клер завела автомобиль и поехала домой.

Клер казалось, что она взорвется, если не поделится с кем-нибудь новостью. Первым делом она подумала о миссис Поп. Пожилая женщина ждала ее в холле, она все так же приходила каждый день в качестве друга и экономки. Завидев ее доброе лицо, Клер сделала то, чего никогда себе раньше не позволяла. К удивлению миссис Поп, она бросилась к ней и расплакалась так, словно у нее разрывалось сердце.

— Дорогая моя, что случилось? — забеспокоилась миссис Поп. Она усадила молодую женщину на кухне и поставила перед ней чашку крепкого чаю.

Наконец, успокоившись, Клер серьезно посмотрела на сидящую перед ней женщину. Она никогда не умела доверять людям, но миссис Поп действительно можно было довериться. Тщательно подбирая слова, она начала рассказывать об удочерении Ники. Как и она сама, миссис Поп не подозревала об этом; ни Грег, ни его бывшая жена ничего ей об этом не говорили. Новость потрясла миссис Поп не меньше, чем саму Клер. Но теперь молодая женщина столкнулась с дилеммой.

— Что же мне делать? — спросила она. — Рассказать ей правду или оставить все как есть?

Положение было затруднительным, и миссис Поп знала, что на принятие решения потребуется время.

— Утро вечера мудренее, — посоветовала она. — Нет ничего сложного в том, чтобы позволить сердцу управлять собой и броситься на проблему, словно слон в посудную лавку, но вам в первую очередь нужно подумать о том, что будет лучше для Ники. Ей многое пришлось перенести — мы же не хотим снова ее огорчать?

Клер покачала головой. Она горела желанием сказать Ники правду, но слова миссис Поп не были лишены смысла.

— Думаю, вы правы, — согласилась она. — Подожду до утра, а потом решу, что делать дальше.

Это было гораздо проще сказать, чем сделать, потому что, как только Клер увидела Ники, ей ужасно захотелось обнять ее и сообщить, что ее собираются удочерить во второй раз. Только предупреждающий взгляд миссис Поп помог ей совладать с собой, и женщины обменялись понимающими улыбками.

Этой ночью Клер так и не удалось уснуть. Она беспокойно ходила по спальне, пытаясь принять решение. На следующее утро она проводила Ники в школу и встретила миссис Поп, но так ничего и не придумала.

Миссис Поп ей помогла.

— На вашем месте я бы все ей рассказала, — спокойно произнесла она. — Я полночи над этим думала и решила, что у девочки есть право знать правду.

Решение было принято.

Тем вечером, когда они с Ники сидели вместе на диванчике, а Кэссиди у них в ногах, Клер набралась мужества и заговорила.

— Ники, мне нужно кое о чем тебе рассказать. — Глаза девочки испуганно расширились, и Клер быстро добавила: — Ничего страшного. Вообще-то я думаю, ты придешь от новости в восторг, так же как и я.

— Ты же не собираешься меня бросить? — спросила Ники.

Клер крепко ее обняла.

— Ни за что, — пообещала она. — Я собираюсь рассказать тебе историю, которая случилась со мной, когда мне было всего четырнадцать лет. Я еще никому об этом не говорила, даже твоему отцу.

Заинтригованная, Ники кивнула. Она любила истории, так что Клер продолжила, тщательно подбирая слова.

— Понимаешь, когда я была еще совсем маленькой девочкой, моя мама не могла за мной присматривать, поэтому я стала жить у приемных родителей.

Ники пришла в ужас.

— Они плохо к тебе относились?

Клер печально покачала головой, припоминая.

— Нет, все было как раз наоборот. Это я ужасно себя с ними вела. Понимаешь, мне было больно из-за того, что настоящая мама меня бросила, и я не могла себе позволить полюбить их.

Ники нахмурилась. История была грустной, но ей все равно хотелось дослушать ее до конца.

— В общем, когда мне исполнилось четырнадцать, — продолжала Клер, — я забеременела и родила прекрасную маленькую девочку. Но я не могла о ней позаботиться, поэтому решила, что будет лучше, если ее заберут какие-нибудь другие мама и папа, которые будут ее любить и дадут ей все, что ей будет нужно. И я… я ее отдала.

Глаза Ники наполнились слезами.

— Разве ты ее не любила?

Клер торопливо кивнула.

— Конечно, любила. Именно поэтому я ее и отдала: я хотела, чтобы она была счастлива. Но с тех пор я каждый день скучала по ней. А вчера я кое-что выяснила.

Глаза девочки теперь не уступали по величине блюдцам.

— Что ты узнала?

— Мистер Темпл, юрист твоего отца, рассказал мне, что тебя тоже удочерили, когда ты была еще совсем крошечной.

Ники недоверчиво смотрела на нее, пытаясь осознать эту потрясшую ее новость.

— Ты хочешь сказать, что мои мама и папа не были моими настоящими родителями? — спросила она, и Клер кивнула.

Она не сводила с девочки глаз, молясь, чтобы Ники все поняла.

— Ники, я собираюсь тебя удочерить, и обещаю, что больше никому не позволю тебя обижать.

Вдруг обе они расплакались, и Ники бросилась Клер на шею.

— Ты хочешь сказать, что станешь моей настоящей мамой?

Клер с любовью погладила ее шелковистые волосы.

— Да, Ники, я буду твоей настоящей мамой.

Она говорила от чистого сердца. Ей через многое пришлось пройти, но теперь у нее снова появилась цель в жизни. Клер потеряла сына и обрела дочь. Рана в ее сердце начала затягиваться.

Социальный работник приехала к ним уже через пару недель и встретилась сначала с Клер, а потом с Ники. Клер заполняла множество бумаг и отвечала на нескончаемые вопросы. Женщине понравилось то, что она увидела. У Клер с Ники, несомненно, были близкие отношения, и она не думала, что возникнут проблемы с удочерением. Конечно, на все понадобится время, но у Клер теперь его было в избытке. Мистер Темпл и мистер Смит, бывший деловой партнер Грега, дали ей блестящие рекомендации. Теперь оставалось только ждать решения суда.

Клер продолжала вести дневник в те редкие дни, когда Ники была в школе, а у миссис Поп случался выходной. Она не упускала ничего. История ее жизни была написана от чистого сердца. Клер описала ужасное потрясение, которое испытала, когда застала Грега за попыткой изнасилования девочки. Она рассказала о его самоубийстве и о внутреннем опустошении, которое вызвала у нее потеря долгожданного сына. Клер вложила между страницами дневника крошечную прядь его волос, а на страницах остались следы ее слез. И наконец, она рассказала о неописуемой радости, которую почувствовала, узнав, что может удочерить Ники. Теперь пора было начинать новую запись, но сначала Клер нужно было еще кое-что сделать. Она откладывала это уже давно, так как знала, что это причинит ей боль.

Клер пересекла лестничную площадку и впервые со дня возвращения из больницы вошла в детскую. Комната совсем не изменилась. Лучи зимнего солнца падали через окно на кроватку, которую они так тщательно выбирали с Ники, и на комод со шкафом, переполненные детской одеждой, которую так никто и не будет носить. Сквозняк от двери играл ярким мобилем с фигурками домашних животных, и он мелодично позванивал. Клер печально обвела комнату взглядом. Несмотря на всю боль, вызванную воспоминаниями о ребенке, для которого они с такой любовью обставили комнату, детская выглядела очень мило. Пора отпустить сына. Она потеряла двоих детей, но теперь у нее была Ники, ради которой стоило жить дальше. Дать ей все то, чего никогда не было у самой Клер.

Клер в последний раз оглянулась по сторонам, затем заперла дверь и закрыла ее на ключ. Она спрятала ключ в ящичке стола, где хранился ее дневник, и молча поклялась никогда больше не заходить в детскую. Уильям остался в прошлом, а Ники станет ее будущим.