Мрачным ноябрьским вечером Клер зашла в кухню и бросила сумку на стул. Школьные занятия сегодня затянулись, и она была рада вернуться домой. Но практически сразу до нее донеслись тихий плач Трейси и громкий рассерженный голос матери.

— Ради бога, я уеду ненадолго. Что с тобой такое? Ты так орешь, словно я бросаю тебя насовсем.

Клер быстро пересекла кухню и остановилась в дверном проеме гостиной. Она увидела мать, накладывающую последние штрихи макияжа перед каминным зеркалом. На ней было новое пальто, подчеркивающее стройную фигуру, белокурые волосы на макушке были завиты, а голубые тени идеально шли к цвету глаз. Трейси свернулась клубочком на диване и нервно сосала большой палец. Клер сразу заметила небольшой чемодан, стоящий у двери. Увидев Клер в зеркале, мать повернулась к ней лицом.

— Ты только не начинай! — закричала она. — С меня достаточно и того, что она пытается устанавливать здесь правила и решать, что мне можно делать, а что нельзя.

Схватив теплые перчатки, она начала их надевать.

— Я уезжаю с Яном, — коротко пояснила Карен. — Вернусь, скорее всего, завтра вечером. Или в воскресенье.

— Куда ты едешь? — Клер постаралась не выказать охватившей ее паники и глубоко вздохнула.

Мать взяла чемодан и прошла мимо нее на кухню, от нее расходились волны аромата дешевых духов.

— Ну, если тебе действительно нужно знать, Ян отправляется в Ярмут. И я решила, что небольшой отдых мне не помешает. Я полжизни потратила, нянчась с вами. И теперь, когда вы подросли и сами можете о себе позаботиться, почему мне нельзя немного развлечься?

Клер сдержала готовое прозвучать возражение. С ее точки зрения, Карен с ними никогда не нянчилась. Трейси подошла и встала рядом с Клер. Обе девочки смотрели на мать расширенными от страха глазами.

— Вот, возьми.

Она покопалась в кошельке, вытряхнула из него несколько монет и бросила их на стол.

— Это деньги на еду. Купите все, что нужно. Но не вздумайте тратить их почем зря. В сарае полно угля. Его вам на неделю хватило бы. Но я вернусь гораздо раньше.

Клер глядела на деньги, комок в горле не давал ей заговорить. Она услышала, как к дому подъехал грузовик Яна и остановился. Он нетерпеливо посигналил, на лице Карен мгновенно появилась восторженная улыбка. С чемоданом в руке она поспешила к двери, будто бы совершенно позабыв о двух своих девочках. Правда, затем она остановилась и взглянула на два личика, на которых было написано осуждение. На короткий миг в ней шевельнулось слабое чувство вины, быстро исчезнувшее после звука сигнала Яна. «В конце концов, у меня есть право на личную жизнь», — сказала она себе.

— Ладно, увидимся, когда вернусь. Только хорошо себя ведите. Ах да, еще кое-что. Не вздумайте кому-нибудь сказать, что я уехала. Ни одной живой душе. Вы поняли? И особенно это касается ее. — Карен указала пальцем на соседскую ограду. — Я совсем не хочу, чтобы Толли, эта старая любопытная корова, была в курсе. Договорились?

Клер обреченно кивнула, у нее не было сил спорить. Затем мать ушла. Они услышали стук дверцы кабины грузовика, когда она забиралась внутрь, и удаляющийся звук мотора, пока не наступила тишина. Трейси снова начала плакать, и Клер прижала ее к себе.

— Ну же, не будь плаксой. Я здесь, с тобой, — успокаивала она ее. — С нами все будет хорошо. Мы чудесно проведем время, вот увидишь. Давай представим себе, что это такое приключение. Мы будем вести себя как взрослые.

На самом деле Клер совсем не чувствовала себя храброй, но ее слова произвели желаемый эффект, и всхлипывания Трейси постепенно затихли.

— Вот и хорошо. — Клер наклонилась, осторожно вытерла слезы со щек сестры и улыбнулась.

— Что у нас на ужин? — весело спросила она. Не дожидаясь ответа, подошла к буфету и окинула взглядом практически пустые полки. — Да, негусто. Я сбегаю в магазин и куплю твой любимый пирог с мясом и почками. А еще мы будем есть хлеб с маслом. Ты не против?

Трейси кивнула, моментально почувствовав себя лучше. Клер подошла к столу и собрала мелочь, оставленную матерью.

— Еще я куплю пакет сладких хлопьев на завтрак, а если ты добавишь в камин немного угля, пока меня здесь не будет, то даже получишь шоколадку. — Клер с облегчением заметила, что слезы Трейси сменились улыбкой предвкушения.

— Вот и умница, — улыбнулась она. — Поставь чайник на огонь, а я вернусь быстрее, чем ты заметишь. Только не обожгись. И не открывай никому дверь.

— Хорошо, Клер.

Трейси направилась с чайником к раковине, а Клер, радуясь, что ее сестра успокоилась, поспешила на холодную вечернюю улицу.

— Говорю тебе, Сид, с соседской девчонкой Клер чегой-то неладно. Она тощая как палка! — воскликнула Мэри Толли. — Бедняжка почти все время выглядит так, словно ей на плечи все горести мира взвалили, и другая малышка тоже не намного лучше. Хотя о матери их того не скажешь. Я видела, как она усвистала куда-то со своим новым ухажером. Полчаса еще не прошло. Расфуфырилась, конечно, как шлюха. Она бы уже просто повесила красный фонарь на окне, чтобы все сразу было понятно.

Мэри отдернула белоснежную тюлевую занавеску и украдкой наблюдала, как Клер идет по улице. Ее многострадальный муж Сид, который сидел за кухонным столом, поднял взгляд от страницы рабочих вакансий и посмотрел на нее поверх очков.

— Ради бога, женщина, отойди от окна и займись своим делом, — раздраженно заявил он. — У нас и своих проблем хватает, чтобы еще чужие на себя взваливать.

Обидевшись, она отпустила занавеску и повернулась к нему лицом. Мгновенно раскаявшись, муж виновато улыбнулся.

— Прости, милая, я совсем не хотел на тебя кричать. Кажется, эти постоянные поиски работы плохо на меня влияют.

Она подошла к нему, шаркая удобными старыми шлепанцами, и похлопала по заросшей руке чуть пониже закатанного рукава рубашки.

— Нет, дорогой, это мне следует извиниться. Ты прав, у меня язык как помело. Не доведет он меня до добра. Но знаешь, я ничего такого не хотела, просто мне жаль бедных девочек. Карен совсем за ними не смотрит. У меня сердце разрывается, когда я вижу, что они ходят как беспризорники, а их мать в это время наряжается как картинка. И это не только мои слова. О ней по всему поселку слухи ходят. Говорю тебе, я не удивлюсь, если и девочки пойдут по ее стопам.

Он медленно кивнул, втайне соглашаясь с ее словами.

— Милая, но мы здесь ничего не можем поделать, — рассудительно сказал ее муж, — ты достаточно долго жила по соседству с Карен Мак-Маллен, чтобы убедиться в этом. Упрямая как осел эта Карен. Совсем как ты. Поэтому, наверное, вы друг друга терпеть не можете.

Мэри Толли улыбнулась, зная, что он прав, но затем снова стала серьезной.

— Не расстраивайся ты так из-за этой работы, Сид. Вот увидишь, тебе обязательно что-нибудь подвернется.

Он хмыкнул.

— Да, хотелось бы мне, чтобы ты оказалась права. Но пока что ничегошеньки у меня не выходит. Как только работодатели узнают, сколько мне лет, они больше не желают иметь со мной дела. По правде говоря, я не знаю, удастся ли мне вообще найти работу.

Мэри было больно видеть его в таком состоянии. Сид всегда был хорошим работником, он гордился этим и честно зарабатывал деньги. Но он сильно изменился в последнее время. Плечи поникли, чего никогда не бывало раньше, а глаза погасли. Она почувствовала себя виноватой в том, что забивала ему голову сплетнями. И дала себе слово никогда больше не беспокоить его своими разговорами о Клер и Трейси. Приняв это решение, Мэри предложила разобраться со всеми проблемами проверенным способом.

— Заварю-ка я нам по чашечке отличного чаю, — сказала она и побежала ставить чайник.

На улице с лица Клер сползла улыбка, она уже не торопилась. Девочка с беспокойством вынула деньги из кармана и пересчитала их в свете фонаря. Она быстро вычислила, что после покупки пирога и хлопьев денег едва хватит на хлеб и молоко на два дня. А ведь она еще пообещала Трейси шоколадку. Клер успокоила себя тем, что мать, по ее словам, может вернуться завтра вечером. И в этом случае ей не о чем тревожиться. Кроме того, Трейси заслуживает, чтобы ее иногда баловали лакомствами.

Клер подумала о чужих коробках с завтраками, которые иногда видела в школе. Они просто трещали от сладостей, чипсов, шоколада, фруктов и сэндвичей с разнообразной вкусной начинкой. Им же с Трейси приходилось довольствоваться сэндвичами с джемом, в которых часто даже не было масла. Но и их Клер приходилось готовить самостоятельно, потому что в большинстве случаев они уходили в школу, когда мама еще спала. А теперь еще и это. Она просто уехала и оставила их на произвол судьбы. Клер пугала ответственность, ложившаяся на ее плечи. Она уже давно поняла, что их мать вовсе не лучшая на свете. И в последнее время убеждалась в этом все чаще. Но другой матери у них не было, и до сегодняшнего дня она хотя бы всегда находилась рядом.

Когда девочка подошла к магазину, ее настроение все еще оставляло желать лучшего. Свет от красиво оформленной витрины падал на тротуар, а когда она вошла внутрь, над дверью мелодично звякнул колокольчик. Мистер Грехэм, толстенький продавец, приветливо ей улыбнулся.

— Привет, милая. Что, мама снова тебя послала за покупками?

Клер кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Так что тебе сегодня понадобилось, крошка? Ты как раз вовремя. Через десять минут магазин закрывается.

— Дайте мне, пожалуйста, коробку сладких хлопьев и пирог с мясом и почками, — вежливо попросила Клер.

Мистер Грехэм кивнул, достал с полки у себя над головой хлопья и поставил коробку на прилавок.

— Одну минуточку, милая. Мне нужно сходить в кладовку и достать из морозилки твой пирог.

Весело насвистывая, он пошел направо к двери и исчез за ней. Оставшись одна, Клер посмотрела на соблазнительную полочку с шоколадками. Она снова на ощупь пересчитала монетки в кармане, а затем, не в силах устоять, молниеносно протянула руку и схватила большой батончик «Милки вэй». Через несколько секунд он был уже надежно спрятан в кармане. Клер покраснела от запоздалого чувства вины, но класть шоколадку на место было уже поздно, потому что мистер Грехэм вернулся. Его приветливая улыбка только усугубила ее терзания.

— Держи свой пирог, крошка, он тебе понравится.

Он положил пирог рядом с коробкой хлопьев. Клер сунула ему деньги. Она так разволновалась, что ушла бы без сдачи, если бы мистер Грехэм ее не окликнул.

— Не так быстро, крошка, летишь как на пожар. Ты забыла сдачу.

Сглотнув, Клер выхватила деньги у него из руки; она так спешила уйти, что споткнулась и чуть не упала. Шоколадка, лежавшая в кармане, казалось, жгла ее как огонь. Хрустящая обертка шуршала, и Клер ежесекундно ожидала, что продавец вот-вот заметит это и схватит ее за плечо.

— Спа… спасибо, — заикаясь, поблагодарила его Клер, пока мистер Грехэм удивленно на нее смотрел.

Она осмелилась замедлить шаг только после того, как завернула за угол и магазин скрылся из виду. Прислонившись к фонарному столбу, Клер почувствовала, что у нее подгибаются колени, а одежда, невзирая на холод, промокла от пота.

— Я воровка, — прошептала она в отчаянии, стоя на безлюдной улице. От стыда на глаза навернулись колючие слезы. Но затем девочка глубоко вдохнула, взяла себя в руки и успокоилась. Ну и что с того, что она ее стащила? Трейси заслуживает угощения, а мистер Грехэм такой богатый, что не разорится, лишившись одной несчастной шоколадки. Кроме того, раз я действительно такая дрянь, как постоянно говорит мама, почему мне нельзя воровать?

Из-за угла налетел порыв ледяного ветра, закрутив поношенное пальто вокруг тоненькой фигуры девочки. Она плотнее в него закуталась и с низко опущенной головой побрела домой.

Обе девочки лежали вместе на продавленном диване. Тепло камина и тихое бормотание телевизора навевали на них приятную дремоту и заставляли забыть об окружающем мире. Забежав на кухню, Клер сунула руку в карман, затем вернулась в гостиную и вручила Трейси шоколадку. Малышка с жадностью в нее вцепилась. Она уже наелась, но от вида лакомства у нее загорелись глаза. Трейси сорвала обертку, но прежде чем укусить, повернулась к Клер и спросила:

— А где твоя?

— Я не люблю шоколад. — Ложь далась Клер легко, а от вида радостной Трейси чувство вины исчезло без следа.

Позже этим вечером Клер проснулась и расправила затекшие ноги. Трейси крепко спала рядом с ней на диване. Клер вздрогнула. Огонь в камине почти погас, телевизор продолжал работать. Она выключила его и, обхватив плечи руками, поспешно подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Чувство благополучия, бывшее с ней недавно, теперь исчезло. Ему на смену пришел страх. Она, лихорадочно торопясь, закрыла заднюю дверь на засов, затем бросилась через крошечную прихожую к передней двери, чтобы убедиться, что та надежно заперта. Где-то в ночи орал, завывая, кот, и у Клер на руках выступили мурашки.

Она вернулась в гостиную и несколько секунд разглядывала обстановку. Вид был унылый. Порванный линолеум, диванчик, лучшие дни которого давно закончились, и кресло, которое к нему не подходило. Дешевые шторы прикрывали окна, и такие же дешевые безделушки украшали каминную доску, вперемешку с косметикой Карен. Вздохнув, Клер посмотрела на Трейси. Сестра казалась такой умиротворенной, что Клер не осмелилась ее будить, а решила отнести в спальню на руках. Тельце девочки всегда выглядело хрупким и невесомым, но Клер было очень тяжело, пока она поднималась по лестнице с сестрой на руках. Она совсем выдохлась, поэтому осторожно положить Трейси на кровать не получилось. Ее сестричка проснулась и села. Но, увидев знакомое лицо, глубоко вздохнула и снова свернулась калачиком на холодной постели.

Клер на цыпочках спустилась в гостиную. В камин нужно было добавить угля, но корзинка для него была пуста, а одна мысль о том, что придется идти в угольный сарай, пугала. Девочка еще раз проверила засовы на дверях. И наконец, убедившись, что в доме все отключено, осторожно прокралась в свою спальню. Она знала комнату как свои пять пальцев, но сегодня по какой-то причине собственная спальня показалась ей зловещей. Клер напряженно прислушивалась, готовая вскочить от любого звука. Слабый свет фонаря, проникающий сквозь шторы, только подчеркивал черные тени, жмущиеся по углам. Ее начала бить дрожь, и вскоре Клер была уверена: это не ветер стучит неплотно пригнанной входной дверью, а кто-то пытается войти в дом.

Ей вспомнились все страшные истории о призраках, которые она когда-либо слышала или читала. Девочка лежала с крепко зажмуренными глазами, потому что боялась их открыть. Ей все сильнее хотелось в туалет, но Клер скорее обмочила бы кровать, чем вышла сейчас на лестничную площадку. Поэтому она продолжала лежать, чувствуя себя совсем заброшенной и беззащитной и проклиная свою мать.

— Мама, ну почему ты уехала и оставила нас одних? — шептала она во тьму.

Ответом ей был только вой ветра. Девочки привыкли бывать в доме одни. Их мать часто возвращалась домой, когда они с Трейси уже крепко спали. Но знать о том, что она совсем не придет, было как-то жутко. Мать нередко приводила с собой какого-нибудь мужчину. Обычно в таких случаях Клер дрожала от страха, опасаясь, что он придет к ней в спальню, как это когда-то сделал Дон. Сегодня она могла не бояться, что услышит шаги, направляющиеся к ее комнате, но девочку охватило ужасное чувство одиночества. Слезы катились по щекам и впитывались в подушку, пока усталость в конце концов не взяла свое и Клер уснула.