— Она проснулась? — нервно спросила Лиз.

Анна кивнула.

— Без сомнения.

— Не хотите кофе или еще чего-нибудь? — резко спросила Финч.

Они, столпившись, стояли в коридоре возле палаты Моники на третьем этаже Доминиканской клиники, Финч замерла в нескольких футах от Анны и Лиз. Она чувствовала себя так, как будто вмешивалась в чужие семейные дела.

— Я бы не отказалась. — Лиз выглядела смущенной, словно ее втянули в это безо всякой причины. Она открыла свой кошелек и дала Финч смятую банкноту. — С молоком, без сахара.

Финч заметила, что Лиз похожа на Анну: у нее тоже было сердцевидное лицо, глубоко посаженные голубые глаза, с морщинками в уголках. Но Лиз отличалась от сестры тем, что больше заботилась о себе. Ее каштановые волосы были уложены в стильную прическу и окрашены перьями. Лиз походила на человека, ведшего светский образ жизни. И неудивительно: Лиз управляла курортом минеральных вод, находившимся у горячего источника, куда Элис часто угрожала затащить Лауру в ближайшее время.

— Я не хочу, спасибо. — Анна одарила Финч усталой улыбкой. Она была обута в кеды и одета в мятый свитер, в уголке рта засохло крошечное пятнышко зубной пасты.

Финч переживала за Анну, что могло бы показаться странным, так как Анна была более чем в два раза старше ее. Возможно, это происходило потому, что они в чем-то были похожи: им обеим пришлось нелегко. Финч догадалась об этом по той застенчивости, с которой Анна приветствовала новых людей, как будто опыт научил ее, что не каждый, кто протянул тебе руку, имеет добрые намерения, и старалась не выходить на первый план, чтобы не стать мишенью для чужих острот. Только познакомившись с Анной поближе, можно было понять, какая она изумительная — сильная, как большие деревья, стойко выдерживающие ураган.

Как сейчас, с Моникой. Некоторые считали, что Анна зависит от своей знаменитой сестры, но Финч знала правду: Анна была опорой, за которую держалась Моника. Но даже терпение Анны имело свои пределы. Все в городе знали, что Моника — алкоголичка. Лишь Анна могла так долго скрывать это.

Финч возвращалась из кафетерия. Она шла осторожно, чтобы не разлить кофе из пластикового стаканчика. Сестры все еще разговаривали. И по выражению их лиц Финч поняла, что говорили они не о погоде. Она замедлила шаг. Их голоса доносились до нее.

— Ты уверена, что все настолько плохо? — спросила Лиз. — Я знаю, что она немного злоупотребляет выпивкой…

— Не немного, а сильно. И ситуация ухудшается. — Анна не отступала. «И это хорошо», — подумала Финч. — Тебе не захочется быть рядом с Моникой, когда она пьяна, поверь мне.

— Я не хочу быть рядом с ней. — Лиз сдержанно усмехнулась. — На своем курорте я имею дело с достаточным количеством знаменитостей. Знаешь, какие из них самые ужасные? Те, которые изо всех сил стараются понравиться публике. Ты бы видела, как они обращаются с персоналом.

— Ты слышала что-нибудь о «Патвейз»?

— Это не один из религиозных культов?

— Это центр реабилитации. Там лечатся многие знаменитые люди.

— О да, я начинаю вспоминать. Это не то место, где — как там его зовут — лечился от наркозависимости?

Анна кивнула.

— Именно это заставило меня подумать о реабилитации. Как бы то ни было, я туда позвонила.

Для Финч это не было новостью: Анна звонила из машины кому-то по имени Рита, и было похоже, что они уже и раньше общались.

— И? — Лиз вопросительно изогнула бровь.

— Они должны прислать кого-то, чтобы составить мнение о Монике.

Лиз поморщилась.

— Не хотела бы я оказаться на месте этого человека.

— Ну, дело в том, что… — Анна вдруг ни с того ни с сего начала вытирать пятно на своем рукаве. — Нам тоже придется быть там. Это что-то вроде поддержки.

— Вроде чего? Не бывает чего-то вроде поддержки. — Лиз отступила на шаг назад, оглядываясь вокруг с такой тревогой, будто искала ближайший пожарный выход. Но затем она, должно быть, поняла, что застряла здесь надолго, потому что застонала и направилась обратно к стене. — О Господи! Мне следовало догадаться.

Спокойным, но твердым голосом Анна сказала:

— Я не могу сделать это одна. Мне нужна твоя помощь, Лиз.

— Почему я должна это делать? Что Моника сделала для меня за последнее время? А как она относится к Дилану? Когда мы в последний раз были у нее дома, Моника дремала, пока он плескался в бассейне. Я удивлена, что она еще помнит дату его рождения.

— Ну, это не так уж и мало.

У Анны предательски загорелись щеки. Лиз прищурила глаза.

— Это была ты, не так ли? Ты посылала те подарки.

Анна посмотрела на сестру так, будто собиралась это отрицать, затем пожала плечами.

— Я прикладывала к ним визитку Моники, поэтому формально они от нее.

Лиз вздохнула, принимая поражение.

— О’кей. Я сделаю это для тебя. Но это единственная причина.

Анна улыбнулась:

— Отлично. Встретимся завтра здесь же в восемь утра.

— Почему так рано?

— По-моему, лучше сделать это сразу — прежде чем Моника узнает, что ее ждет.

Лиз снова вздохнула. Выглядела она при этом так, словно изнемогала под гнетом чужого давления.

— Мне придется найти кого-то, кто заменит меня на работе. Джанет болеет, и я работаю сейчас на регистрации. Но думаю, что я смогу выделить часок.

— В общем-то все это немного сложнее. — Внезапно Анна отвела взгляд. — Есть еще Неделя семьи.

— Ты шутишь, правда?

— Это только на неделю, пока Моника не привыкнет. Очень важно, чтобы мы обе пришли. Не только ради Моники, но и ради нас тоже.

— Ни в коем случае. — Лиз трясла головой, словно маленький ребенок, которого заставляли съесть что-то такое, от чего его тошнит. — Никаким чертовым образом я не собираюсь переустраивать свою жизнь ради этой… этой… — Она не смогла закончить фразу. Несмотря на все свои недостатки Моника все-таки была ее сестрой. Печальным голосом Лиз добавила:

— Она бы не сделала этого ни для кого из нас.

— Возможно, — согласилась Анна, скорее грустно, чем рассерженно. — Но разве это не является еще одной причиной? Видит Бог, что хуже уже быть не может. И, возможно, станет немного лучше. Для всех нас.

Финч выбрала этот момент, чтобы подойти. Она отдала Лиз кофе и сказала:

— Простите, я не хотела перебивать. Я буду внизу, в холле, если понадоблюсь.

Финч уже направилась к холлу, когда Анна слегка сжала ее локоть.

— Ты никому не мешаешь…

И посмотрела на девушку взглядом, который сказал: «Ты тоже семья».

У Финч потеплело на душе. Большую часть своей жизни она лишь наблюдала за чужими семьями со стороны. За шестнадцать лет Финч сменила четырнадцать домов, и ни в одном из них она не задержалась так надолго, чтобы назвать его своим. Только с прошлого года, с тех пор как она поселилась у Лауры, у Финч появилось такое ощущение, как будто она является членом этой семьи. А сейчас в свою семью ее впустила Анна.

Лиз улыбнулась.

— Вместе веселее.

— С ней все будет в порядке? — спросила Финч, взглянув на палату, в которой спала Моника, не подозревающая о том, что ее ожидало.

— Смотря что ты подразумеваешь под словом «порядок», — фыркнула Лиз.

Финч слышала сплетни о Монике. Она также перевидала на своем веку достаточно пьяниц, чтобы распознать их по внешнему виду. Однажды, когда Финч встретила Монику в ДеЛаРосе, она почувствовала, что от той пахнет спиртным.

— Я рада, что она не пострадала, — сказала Анна.

— Как, черт побери, можно упасть с инвалидной коляски? Я имею в виду, что даже для пьяного это довольно сложный трюк. — Лиз осмотрелась вокруг, будто боялась, что кто-то мог ее подслушать. — Кстати, какова официальная версия?

Анна грустно улыбнулась.

— Моника внезапно заболела. Возможно, воспаление легких. Это звучит лучше, чем шишка на голове.

Финч вздрогнула, и на нее нахлынули воспоминания. Ей было восемь лет. Она находилась в Кинг-Кантри в палате интенсивной терапии. Ее рука была в гипсе. Она плакала. Не только потому, что ей было больно, или потому, что она находилась в незнакомом месте. Добрый врач, который фиксировал ее руку, хотел знать, как она ее сломала, и Финч не знала, что ему ответить. Если бы она сказала правду, ее приемный отец мог еще сильнее избить ее, как он и грозился. Поэтому Финч соврала, сказав врачу, что упала с гимнастического снаряда.

Из палаты Моники послышались слабые стоны. Финч заглянула туда и увидела, что Моника просыпается. Сейчас она выглядела не очень эффектно. Ее лицо было бледным, под глазами залегли черные круги, волосы спутались. Несколько лет назад Финч вырвала фото Моники из журнала и прикрепила его к стене в своей спальне. Она мечтала однажды стать такой же богатой и знаменитой, как Моника Винсент, но сейчас Финч не поменялась бы местами с Моникой за все богатства мира.

Пока Лиз и Анна робели, ожидая, кто из них войдет первой, Финч зашла в палату.

— Привет, — сказала она, слегка помахав рукой.

— Кто ты? — покосилась на нее Моника.

— Подруга Анны.

Очевидно, Моника не помнила ее, хотя встречала Финч в ДеЛаРосе.

Моника посмотрела сквозь нее, громко позвав Анну и Лиз, и воскликнула:

— Объяснит мне кто-нибудь, что происходит?

Анна подошла и стала рядом с Финч.

— Ты немного упала дома, — произнесла она сухо.

Моника нахмурилась.

— Забавно. Я не помню.

— Привет, сестренка. — Лиз осторожно поцеловала Монику в щеку. — Ты выглядишь не совсем здоровой.

— Я дерьмово себя чувствую, — ответила Моника. Темные круги под ее глазами выглядели так, как будто они были нарисованы Магическим Фломастером. — Где доктор Бергер?

— Его здесь нет, — сказала Анна.

— Где он, черт возьми? Почему вы ему не позвонили?

Моника попыталась сесть, но Анна мягко толкнула ее назад.

— Это может подождать до утра. Нет смысла беспокоить его сегодня вечером.

— Ладно. Если вы его не позовете, то это сделаю я. — Моника потянулась к телефону, стоящему у кровати, но Лиз выхватила его и поставила вне пределов ее досягаемости.

— Ты не в том положении, чтобы командовать, — сказала она.

Моника выглядела ошарашенной. Очевидно, она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали.

— Что происходит? — она сощурилась. — Вы что-то недоговариваете. Не отрицайте, это написано у вас на лицах.

— Мы можем ей сказать. Она и так скоро об этом узнает. — Лиз бросила многозначительный взгляд на Анну, прежде чем снова повернуться к Монике. — Доктор сказал, что тебе осталось жить шесть месяцев.

— Иди к черту, — Моника откинулась назад.

Финч еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Мы вернемся утром, — сказала Анна. — Тогда мы сможем обо всем поговорить.

Лиз взглянула на свои часы, затем поставила телефон на пол.

— И это все — вы покидаете меня? — Моника жалобно посмотрела на сестер.

Финч вспомнила фильм, в котором Моника играла женщину, умирающую от рака. Финч тогда проплакала весь фильм, но сейчас она наблюдала за этой сценой с сухими глазами.

— Похоже на то. — Лиз бросила на Монику еще один равнодушный взгляд и направилась к двери, Анна и Финч последовали за ней. — Если тебе станет одиноко, ты всегда можешь посмотреть на себя по телевизору, — бросила Лиз на прощанье. На каком-нибудь из каналов всегда шел фильм с участием Моники Винсент.

Они выходили из двери, когда что-то пролетело мимо них, с грохотом ударившись о косяк двери, — Финч увидела, что это была Библия, и поняла, что Моника быстро шла на поправку.

— Тссс! Начинается.

Энди удобно расположилась на своем месте, передавая попкорн Саймону. Он взял немного и передал пакет Финч. На экране поплыли титры на фоне первых кадров фильма: машина, движущаяся по горной дороге.

— «Студебеккер», — проговорил Саймон.

— Что? — прошептала в ответ Финч.

— Машина. — Он повернулся к ней. Два крошечных одинаковых отражения «Студебеккера» блестели на линзах его очков производства фирмы «Кларк Кент». Парень Энди был худшим видом всезнайки, из тех, кто всегда все знает. Если бы он не был так обаятелен, Финч просто возненавидела бы его.

Повернувшись к экрану, она снова сосредоточилась на фильме. Пленка была поцарапанной, цвета на ней с годами потускнели, но «Незнакомец в Раю» держал Финч в напряжении от начала и до конца. Это была история о мужчине, который скрывался от закона, но ничего у него не ладилось, и он закончил жизнь в городе под названием Рай. Во время последней сцены — в которой герой понимает, что он любит женщину, в смерти которой его ошибочно обвинили, и ему нужно выбирать: отправиться к ней или вернуться к своей жизни на земле, — Финч тайком шмыгала носом в бумажный носовой платок, зажатый в кулаке. Поглядывая краем глаза на Энди, она увидела, что то же самое делает и ее подруга.

«Им следует продавать на входе бумажные носовые платки», — подумала Финч. Даже Саймон снял очки и вытирал их краем футболки. И это при том, что он был настоящим циником.

Энди протянула руку и слегка толкнула Финч.

— Посмотри. — Она указала на титры, бегущие внизу. Финч наткнулась на имя Лорейн Уэллс. До того как Финч стала Кайли, ее фамилия была Уэллс — полное имя Бетани Лорейн Уэллс. Энди приподняла бровь, будто предполагала, что здесь была какая-то связь.

Но Финч только пожала плечами, словно говоря: «Ну и что с того?»

— Возможно, вы родственники, — сказала Энди, когда они забирали свои вещи. — Мир полон совпадений.

— Это распространенное имя, — возразила Финч.

— Ну и что.

— Это глупо. — Саймон вытащил свой рюкзак из-под сиденья. Он никуда без него не ходил; в рюкзаке были записная книжка, ручка, фотоаппарат фирмы «Никон» и диктофон. «Никогда нельзя знать, когда тебе улыбнется удача», — часто говорил Саймон.

— Ну да, а может, это судьба. Ты никогда не думала, что есть причина, по которой ты решила сойти именно в Карсон-Спрингс? — Энди могла быть невероятно настырной, даже когда спорила о чем-то, во что сама не очень верила. Несмотря на всеобщее единодушие, она, как правило, отстаивала противоположную точку зрения. — Я помню, как ты мне говорила, что у тебя было такое ощущение, как будто ты здесь уже бывала.

— Может, в другой жизни, — отшутилась Финч.

Они шли по проходу между рядами. На ковре, расстеленном во всю длину, были разбросаны попкорн и обертки от конфет.

— Разве ты не веришь в судьбу?

— Конечно, как в фильме «Дитя судьбы», — громко ответила Финч.

Однако Энди заронила в ее душу сомнение. А что, если это правда? В мире происходят и более странные вещи. И выходя из автобуса в тот день, Финч действительно почувствовала, будто она приехала домой. Может, это каким-то фантастическим образом связано с Лорейн Уэллс?

Но к тому времени как они вышли в фойе, Финч решила, что это фильм заморочил ей голову — все эти штучки о потустороннем мире и о душах, которые ищут свою вторую половинку. После того как Финч посмотрела «Участь Самма», ей мерещились вампиры в каждой тени.

Оглядываясь вокруг, Финч заметила, что у многих глаза были заплаканы, — оказалось, не одна она верила любой душещипательной истории, — хотя все они выглядели так, будто хорошо провели время. Рыжеволосая Мирна Макбрайд болтала с пожилыми близнецами Миллер, Оливией и Роуз, которые были одеты в одинаковые английские блузки из индийской льняной полосатой ткани и держали в руках полосатые соломенные дамские сумочки. А за старомодной машиной по изготовлению попкорна огромный Герман Тизер, весь покрытый татуировками, рассказывал маленькой группке, собравшейся вокруг него, малоизвестные сведения о фильме. Герман был одним из организаторов фестиваля и знал о фильме больше, чем кто-либо другой.

Он приветливо помахал Даун и Ив Париш, совершенно одинаковым светловолосым внучкам-близняшкам Роуз Миллер. Даун ходила с Финч на биологию и однажды принесла листочек марихуаны на урок, посвященный лекарственным растениям. Даун не сказала, где она его взяла, но все знали, что ее родители-наркоманы выращивают марихуану у себя на заднем дворе. К счастью для нее, их учитель не доложил об этом.

Финч пожалела о том, что Анна не пришла, но надеялась, что теперь, когда Моника проходила курс реабилитации, все наладится. С матерью и сестрой у Анны было полно хлопот.

Они вышли на улицу. Поднялся легкий ветерок. Листья искусственных апельсиновых деревьев, стоявших в бочонках вдоль обочины, шелестели, когда Финч, Энди и Саймон не спеша, прогулочным шагом шли по тротуару. Подобно «Парку Рио», большая часть делового района Карсон-Спрингс мало изменилась за долгие годы своего существования. Почтовая ратуша отбивала часы так же, как и последние семьдесят лет, соперничая по воскресеньям с церковными колоколами. На площади Парконс-Драгс стоял фонтан, окруженный красными виниловыми скамеечками, ларьки возле которых до сих пор снабжали всех желающих крем-содой и пивом. Кафе «Три-Хаус» хранило рецепт крема для супа чили с тех пор, как дедушка Дэвида Рубака впервые его приготовил. Единственной настоящей переменой, говорила Лаура, было то, что порция мороженого на Ликети-стрит, которую раньше можно было купить за пятнадцать центов, теперь стоила доллар пятнадцать.

Они проходили мимо витрины «Между обложек» — книжного магазина, принадлежавшего бывшему мужу Мирны, Питеру, — эти двое были конкурентами, — когда Энди указала на «Последнее слово», находившийся на противоположной стороне улицы, — единственный магазин, за окнами которого сверкали огоньки. Обычно в это время он был закрыт; должно быть, Мирна работала допоздна из-за фестиваля.

— Давайте зайдем, — сказала Энди, хватая Саймона за руку и направляясь на противоположную сторону улицы. Они были необычной парой: Энди маленькая и подвижная, а Саймон долговязый и педантичный, но до сих пор они как-то ладили.

Спеша за ними, Финч неожиданно почувствовала себя несправедливо брошенной. Несмотря на то что Энди и Саймон старались дать ей почувствовать, что рады ее компании, Финч ощущала себя третьей лишней. Не то чтобы к ней никто не проявлял интерес, просто ребята, которых встречала Финч, казались ей недостаточно взрослыми.

В ресторане Энди угостила друзей лимонадом и лимонными пирожными. Завтра нужно было идти в школу, но они не спешили домой — возможно, потому, что у них никогда не иссякали темы для разговоров. Саймон и Энди были единственными, кроме приемных родителей и Анны, с кем Финч могла быть собой. Они не осуждали ее за то, что в чем-то она отставала от своих ровесников, а в чем-то была гораздо взрослее их. В прошлом Финч никогда не задерживалась на одном месте так долго, чтобы завести настоящих друзей. Теперь у нее было два друга, на которых она могла рассчитывать в любой ситуации.

Они уже выходили из магазина, когда взгляд Финч упал на выставку книг, по мотивам которых были сняты фильмы. Она взяла в руки тоненький томик, озаглавленный «Незнакомец в Раю», и наклейка на обложке сказала ей о том, что автор был местным жителем. Перед тем как Финч это узнала, она просматривала алфавитный указатель. Если о Лорейн Уэллс где-то и упоминалось, то это должно быть именно здесь.

Энди заглянула ей через плечо.

— Я так и знала.

Финч смущенно обернулась.

— Что?

— Ты заинтересовалась. Признай это.

— Хорошо, я это признаю, — с Энди иногда проще было просто сдаться. — Но это не означает, что я думаю, будто ты права.

Саймон взял еще один экземпляр той же книги и начал ее пролистывать.

— Я нашел Орсона Уэллс, но не Лорейн.

— И это все? Мы так легко сдадимся? — спросила Энди.

Саймон пожал плечами, возвращая книгу на стеллаж.

— В любом случае это спорный вопрос. Наши шансы найти ее невелики. Она либо мертва, либо слишком стара, чтобы что-либо помнить.

Энди уставилась на него.

— Ты не можешь знать об этом наверняка.

— Почему тебя так это волнует? — спросила Финч у подруги.

— Я верю в судьбу в отличие от вас. — Энди вырвала книгу у Финч из рук и зашагала к кассе. — Взять хотя бы историю, которая произошла с моими бабушкой и дедушкой.

— А что с ними произошло? — спросила Финч.

— Когда они встретились и бабушка узнала, что фамилия дедушки Фиджеральд, как и у нее, она тут же поняла, что они созданы друг для друга.

— Фамилия Фиджеральд такая же распространенная среди ирландцев, как Смит у англичан, — сказал со смущенным видом Саймон. Он привык к богатому воображению Энди и вспомнил, как она потащила его к гадалке, которая сказала ему, что в будущем у него будет много детей (после этого Саймон понял, что гадалка мошенница, потому что, выполняя роль отца для своих младших пяти братьев и сестер, он поклялся, что никогда не заведет своих детей). Когда Энди окинула его недовольным взглядом, он быстро добавил:

— Хотя я тоже верю в судьбу.

— Послушайте, я знаю, что это иголка в стоге сена, но почему бы нам все-таки не поискать ее? — сказала Энди, доставая кошелек и расплачиваясь за книгу.

— Кого, твою бабушку? — поддразнил ее Саймон.

— Нет, глупый. Лорейн. — На этот раз Энди захихикала.

Финч вздохнула.

— Хорошо. Но сразу скажу, что я не жду, что из этого что-то выйдет.

Она давно уяснила: чем меньше ты ждешь, тем менее разочарованной ты будешь.

Финч не отважилась открыть правду даже своей лучшей подруге: она безумно хотела разгадать тайну своего рождения. Всю свою жизнь она думала о своих родителях: были ли они женаты, не было ли у нее братьев или сестер? Мысль о том, что она может пройти мимо них на улице и не узнать их, не давала Финч покоя.

Связывало ли ее с Лорейн Уэллс какое-то давно потерянное родство? Шансы были миллион к одному. Но это не мешало ей интересоваться… и мечтать.

Саймон вызвался самостоятельно выяснить что-нибудь для начала.

— Я поговорю с этим парнем, посмотрим, сможет ли он дать нам какие-нибудь зацепки, — сказал он, вцепившись в книгу.

— Я давно тебе говорила, что я тебя люблю? — Энди одарила его своей ослепительной улыбкой. Бедный Саймон. Разве он мог устоять?

Когда они возвращались к своим машинам, Энди рассказала о предстоящей поездке ее матери и отчима в Европу и о том, что ей доверили следить за младшим братом, пока они будут в отъезде. Так как о том, чтобы пожить у отца Энди после ее печально известного визита в начале года, не могло быть и речи, Герри решила, что ее дочь достаточно взрослая, чтобы на нее можно было возложить такую ответственность. Финч не хотела разочаровывать подругу, поэтому не сказала, что быть предоставленной самой себе не так уж чудесно, как кажется.

«Спроси об этом у новичка, которого перевели из какой-то частной школы на востоке». Финч никогда его не встречала, но, по рассказам Энди, это был как раз ее тип — задумчивый и загадочный. Как будто Энди могла знать, какие парни нравятся Финч. Не говоря уже о слухах, ходивших по школе, о том, будто Финч фригидна или, может, даже лесбиянка. Пусть люди считают так, как им нравится. Будет ли лучше, если они узнают правду — что Финч переспала с большим количеством мужчин, чем Мадонна?

— Я, пожалуй, возьмусь за дело. Мне нужно подготовиться к контрольной, — сказала Финч, быстро шагая к пикапу Гектора, припаркованному на муниципальной стоянке. — Можно подумать, есть какая-то причина, по которой нам могут пригодиться знания о Пелопоннесских войнах, — она закатила глаза.

— Расспроси Энди — она, вероятно, побывала там в прошлой жизни, — усмехнулся Саймон.

— Один ноль в твою пользу, — вкрадчиво сказала Энди.

— Почему людям так нравится думать, что в прошлых жизнях они были кем-то известным, например Клеопатрой или Наполеоном? — Финч на минуту замолчала, доставая ключи из кармана. — А что, обычные люди не перевоплощаются?

— Мы узнаем об этом в ближайшие дни, — подмигнув, сказал Саймон.

Финч засмеялась, помахав им на прощание, но в глубине души ей было интересно, не приоткроется ли завеса над ее прошлым.

— Эй, гомик!

— Парень, ты что, глухой?

— Все, кто ходит в частные школы, — гомики или только ты?

Обидчиков было двое — пара неуклюжих неандертальцев. Пока что новенький — по крайней мере, Финч надеялась, что он был новеньким — напустил на себя безразличный вид и, ссутулившись, стоял на автобусной остановке, глядя вдаль; у него были темные волосы до плеч, заправленные за уши. Под мышкой он держал изорванную книгу «Над пропастью во ржи» в бумажной обложке. Финч наблюдала, как два неандертальца — она не знала их имен, но встречала их в школе — начали подступать к своей жертве. Более крупный из них был коренастым и походил на мясника. У него была очень короткая стрижка и маленькие блестящие глазки, как у Блуто из «Папая». У его круглоголового друга все лицо покрывали ужасные прыщи, из-за чего оно напоминало пиццу. Когда они уже практически нависли над новичком, он наконец-то повернулся и взглянул на них с легким интересом.

— Простите, — вежливо спросил он, — мы знакомы?

Финч увидела неуверенность в глазах Круглоголового, когда он повернулся к своему другу. Но Блуто лишь наклонился поближе к новичку, выпятив челюсть.

— Я не вожусь с гомиками. — Его взгляд скользнул вниз по темно-синему блейзеру, который новичок носил поверх футболки. Финч заметила, что на нем был герб школы.

— Правда? — новичок скривил уголок рта. — А то мне показалось, что тебе они очень интересны.

— Пацан, ты назвал моего друга гомиком?

Круглая Голова, возбужденный из-за большого количества адреналина и, возможно, чего-то еще, подскочил к новичку еще на дюйм и выпятил свою прыщавую челюсть, невольно и довольно комично имитируя своего друга.

Новичок пожал плечами.

— А что в этом такого? Каждый имеет право быть собой.

Самодовольная улыбка исчезла с лица Блуто, и его неандертальская шея покраснела.

— Еще одно слово от тебя, козел, — рявкнул он, — и я разукрашу твою чертову рожу.

Школьники, стоявшие в ожидании автобуса, зевая, наблюдали за этим зрелищем, за исключением Кортни Руссо, которая была слишком занята болтовней по мобильнику, чтобы заметить, что происходит. Но Финч видела достаточно. Она гордой поступью подошла к ним.

— Что с вами случилось? Вы снизошли до этого дерьма? — Финч поднялась на носки так, что оказалась лицом к лицу с Блуто. Ее пятки оторвались от слежавшейся грязи, изобилующей окурками и обертками от жевательных резинок. — В тех местах, откуда я родом, парней вроде вас едят на завтрак.

— Да? И где же это будет, в канаве? — Блуто ухмыльнулся ей. — Я слышал о тебе. Я слышал, что у тебя были проблемы с копами до того, как ты перевелась сюда.

Круглая Голова издал пронзительный визг, похожий на смех гиены. Он напомнил Финч маленькую марионетку, которая у нее когда-то была, — клоун, руки и ноги которого двигались вверх и вниз, когда кто-то тянул за веревочку.

— Держу пари, что это было за обслуживание клиентов, — бессвязно пролепетал Круглоголовый.

— И сколько ты хочешь за блестящую работу? — у самодовольной улыбки Блуто появился угрожающий оттенок.

Финч задрожала от ярости. Всю свою жизнь она имела дело с козлами вроде этих — парнями, мозги которых были размером с их член, и девушками, которые могли бы заставить леди Макбет покраснеть.

— Сначала, — сказала Финч, стараясь говорить достаточно громко, чтобы ее услышали все, — мне придется ее найти.

— Да пошла ты, сука!

Блуто толкнул ее в плечо достаточно сильно, чтобы лишить равновесия. Финч споткнулась и зацепилась ногой за корень дерева, пошатнулась назад и приземлилась на мягкое место. Сильная боль обожгла позвоночник, и мир слегка затуманился. Когда новичок стал между Финч и Блуто, ей казалось, что все происходит в замедленном действии.

— Расступитесь! — приказал он.

— И кто меня заставит это сделать? — Блуто сильно толкнул новичка, отчего тот пошатнулся.

Новичок просто уставился на Блуто. И только теперь Финч смогла рассмотреть его глаза: они были иссиня-черными, цвета грез, которые ее посещали.

Все наблюдатели собрались в кучку, как будто был дан какой-то молчаливый сигнал. На другой стороне стоянки американский флаг над лужайкой красиво развевался от легкого ветерка, глухой лязг его подъемного устройства о флагшток напоминал звон будильника.

Круглая Голова бросил неуверенный взгляд на своего закадычного друга, демонстрируя явно фальшивую храбрость.

— Послушай, козел, сейчас мы с Диком надерем тебе задницу.

Новичок проигнорировал его слова, пристально наблюдая за Блуто, который навис над ним, словно подразделение диверсионнодесантного отряда в одном лице.

— Ты меня слышал, — голос новичка был тихим и бесстрашным. — Я сказал отойти всем назад.

Блуто либо не услышал, либо не придал значения его словам. Он бросился на новичка, опустив голову и подняв кулаки. Он замахнулся и ударил наотмашь. Но новичок оказался быстрее. Он сильно ударил Блуто снизу в живот. Финч слышала тяжелое дыхание Круглоголового, который убегал со всех ног, и увидела, как Блуто отступает назад. Его лицо наливалось краской. Его изумленный взгляд мог бы рассмешить Финч, но тут она увидела, что Круглая Голова собирается наброситься на новичка сзади.

— Берегись! — крикнула она.

Парень обернулся, и Блуто, воспользовавшись тем, что противник на секунду ослабил бдительность, резко ударил его в челюсть. Новичок пошатнулся и чуть не упал, но ему удалось устоять на ногах.

— Достаточно, гомик? — Блуто усмехнулся. Он и его друг подошли к парню вплотную, собираясь избить его.

Круглая Голова замахнулся ногой, которая ударила бы парня в пах, если бы тот не схватил ее и не вывернул так, что Круглая Голова попрыгал назад на мостовую с пронзительным визгом. Он начал метаться, сжимая свою лодыжку и завывая:

— О-о-о-о-у-у-у-у! Черт подери, ты ее сломал!

«Так тебе и надо», — сказала бы Финч, если бы могла отклеить свой язык от неба. Но она замерла, словно приросла к земле, как и все остальные, изумленно наблюдавшие за происходящим. Наконец Кортни Руссо оторвала мобильник от своего уха и раздраженно закричала:

— Прекратите все это, парни! — Возможно, они мешали ей наслаждаться последней серией «Бухты Доусона». Неожиданно получилось так, что Финч приняла участие в драке. Она схватила свой рюкзак и изо всех сил швырнула его в Блуто. Рюкзак ударил Блуто прямо в грудь и нарушил его равновесие на достаточно долгое время, чтобы новичок смог повалить его на землю.

— Отпусти меня! Мне больно! — Рука Блуто оказалась зажатой за его спиной, а искаженное лицо напоминало недожаренный гамбургер.

Через мгновение, которое показалось Блуто вечностью, парень ослабил свою хватку. Блуто с трудом поднялся на ноги и торопливо удалился на безопасное расстояние.

— Что за чертовщина, парень? Ты что, шуток не понимаешь? — как ни в чем не бывало пробормотал он, пытаясь спасти хоть малейшие остатки достоинства.

— Похоже, что это над тобой пошутили. — Парень посмотрел на него с холодным презрением.

Блуто со страдальческим выражением лица попятился, чтобы поднять своего приятеля на ноги, и сердито проворчал:

— Заткнись, ты, педик!

Он слегка толкнул Круглую Голову, отчего тот поскакал назад на одной ноге, затем грубо схватил его за руку и потащил с парковки так быстро, как только тот мог хромать.

Финч подошла к парню.

— У тебя течет кровь.

Она прикоснулась к руке, которую он прижимал к боку.

— Это нестрашно, — парень засунул руку в карман.

В драке он уронил свою книгу. Финч увидела ее в грязи в нескольких футах от них, наклонилась за ней и отдала хозяину. Вручая ему книгу, девушка пробормотала:

— Пойдем. Давай выберемся отсюда.

Пока Кортни и остальные стояли, широко раскрыв рты, как будто во время циркового представления, Финч схватила свой рюкзачок, жестом приглашая парня следовать за ней. Они уже наполовину прошли стоянку, когда она сказала:

— Кстати, я — Финч.

— Люсьен Джефферс. — Парень хотел протянуть руку, но потом вздрогнул и засунул ее обратно в карман.

— Ты новенький, не так ли?

— Как ты догадалась? — усмехнулся он.

Ее взгляд упал на его блейзер, который теперь был запачкан грязью и на котором не хватало пуговицы.

— Я перешел из Бакли, — пояснил Люсьен.

Финч слышала об этой школе — там учились дети богатых родителей.

— Послушай, не обижайся, но я бы на твоем месте об этом не распространялась.

Люсьен поднял голову, с интересом рассматривая ее.

— Ты тоже нездешняя.

— Истинная правда, Шерлок. Любой бы это заметил.

Они улыбнулись друг другу. Люсьен запрокинул голову, убирая волосы за уши.

— Меня не выгнали оттуда, если ты об этом подумала.

— Я вообще ничего не думала.

Люсьен снова с любопытством посмотрел на Финч.

— А ты не испугалась. Почему?

Финч пожала плечами.

— У меня бывали проблемы и посерьезней.

Они дошли до площади, где школьники сидели, ожидая транспорт или просто болтая. Если она не поспешит, то пропустит последний автобус. Но все-таки Финч никуда не спешила.

Она нырнула в ближайшую уборную, которая оказалась мужской, и потащила Люсьена за собой. Заметив его удивленный взгляд, она сказала:

— Здесь нет ничего, чего бы я не видела.

Финч росла в домах, где двери не всегда закрывались, с людьми, которые не всегда стучали, поэтому рано «получила образование».

— На горизонте чисто, — произнес Люсьен, рассматривая ряд писсуаров и кабинок.

Финч держала его кровоточащую руку под краном, аккуратно смывая попавшие в рану песчинки. Она попыталась закатить его рукав, чтобы не намочить его, но Люсьен внезапно отдернул свою руку.

— Я сделала тебе больно? — спросила Финч.

Он покачал головой.

— Нет. Послушай, почему бы тебе не поспешить? Возможно, ты еще успеешь на автобус.

— Я почти закончила.

Финч потянулась за его рукой, но Люсьен скрестил руки на груди и, опираясь на умывальник, сказал:

— Ты из Нью-Йорка. Я понял это по твоему акценту. — Финч показалось, что он в очередной раз пытается отвлечь ее внимание.

— Вообще-то я из Бруклина, — ответила она.

— Это все объясняет. — Люсьен улыбнулся, и она увидела, что он на самом деле был достаточно привлекательным. — Ты первый человек в этой школе, который не смотрит на меня так, будто у меня две головы. Что привело тебя сюда?

— Это длинная история. — Финч не нравилось говорить о своем прошлом. — А тебя?

— Мои родители развелись. А в прошлом году мой отец решил переехать на запад… — Люсьен пожал плечами. — И вот я здесь.

— Ты живешь с отцом?

— Это длинная история, — усмехнулся он.

— Вполне справедливо. Здесь… — Финч снова потянулась к его руке.

Люсьен еще немного подумал, прежде чем сдаться, и когда он закатил рукав, обнажив воспаленный багровый рубец на запястье, Финч поняла: именно это он не хотел ей показывать. Она почувствовала внутри странное покалывание. Почти такое же, как если бы они поцеловались.

Их глаза встретились в зеркале над умывальником (которое — Финч подумала, что нужно сказать об этом Энди — было такого же размера, как и в женской уборной). У Люсьена была великолепная, медленно исчезающая улыбка, из тех, которые скорее незаметно закрадываются в душу, чем ошеломляют своим появлением. Финч подумала, что ей нужно быть начеку с этим парнем.

Люсьен первый нарушил молчание.

— Послушай, ты не хотела бы, ммм… ты не хотела бы когда-нибудь со мной встретиться?

Финч уклончиво пожала плечами.

— Ты любишь плавать? У меня дома есть бассейн, — он повторил попытку.

— Твой дом похож на один из тех домов на холме? — Финч хотелось, чтобы ее слова прозвучали легкомысленно, но она не смогла скрыть сарказма. Кровь прилила к ее щекам. Господи! Зачем она это сказала?

— Это имеет какое-то значение? — Люсьен не выглядел оскорбленным.

— Ты не ответил. — Финч решила не отступать. Если она недостаточно хороша для отца Люсьена и его богатеньких друзей, то лучше узнать это сейчас и уберечь себя от страданий.

Но то, что она увидела в глубоких, словно колодец, иссиня-черных глазах Люсьена, вызвало у нее приятное волнение. Она поняла, что самое большое значение для Люсьена имело то, что она думала о нем.

— Что ты делаешь в эти выходные? — мягко спросил он.

Финч очень хотела сказать ему, что у нее нет никаких особых планов. Но что-то заставило ее удержаться от этого. Она не была готова ему доверять.

— Я еще не знаю. Могу я тебе перезвонить?

— Кому еще картошки?

Тарелка, которую Лаура передавала Гектору, наткнулась на локоть Мод, когда та потянулась за солонкой. Выбитая из рук, тарелка упала на пол; тут же, навострив уши, прибежал Рокки, чтобы посмотреть, что там происходит, пока Перл, лежащий в своей коробке у печи, поднимал свою серую мордочку, нюхая воздух. Лаура и Мод одновременно наклонились, чтобы поднять тарелку, и столкнулись головами, а затем выпрямились, смеясь.

«Обычный обед в нашем доме», — подумала Финч, улыбаясь про себя. Когда они не тянулись через стол, то разговаривали все одновременно. Но хотя временами здесь царил хаос, это отличалось от того, к чему Финч привыкла в прежней жизни, когда каждый боролся изо всех сил, чтобы получить свой кусок. За этим столом никто никогда не голодал, и Финч в этом уже убедилась. Настроение здесь было скорее похоже на радостную неразбериху, чем на возмущение; все хотели поделиться своими последними новостями.

— Та партия товара из Мексики наконец-то доставлена, — сказала Лаура. — У меня были некоторые проблемы, когда я переправляла ее через таможню. Очевидно, Санта-Мария находится где-то рядом с аэродромом, которым пользуются контрабандисты наркотиков. — Она положила себе немного спаржи. — Таможня не пропускает груз, пока не проверит каждую дырку.

— Надеюсь, ничего не разбилось, — сказала Мод. Хотя Лаура однажды в шутку назвала ее «ходячим блошиным рынком», сегодня Мод выглядела более консервативно, чем обычно, надев полосатое хлопковое платье и кроссовки «Адидас».

— Не разбилось, а треснуло. Покровитель домохозяек, должно быть, был на моей стороне. — Лаура перекрестилась.

Вспомнив о Люсьене, Финч откашлялась.

— Гм, я хотела узнать, нужна ли я тебе на этих выходных? — Она работала по выходным только тогда, когда нужно было разгрузить большую партию товара.

— Вы с Энди что-то запланировали? — Гектор улыбнулся Финч через стол. Он был самым флегматичным в их семье. В то время как у Мод было семь пятниц на неделе, а Лаура суетилась как наседка, Гектор напоминал скалу: он всегда находился в нужном месте, но при этом вел себя ненавязчиво.

— О нет. Не с Энди. С другом. — Финч резко наклонила голову, сосредоточенно глядя на свою девичью грудь. Она решила, что пойдет только в том случае, если…

— Это кто-то, кого мы знаем?

Финч подняла взгляд и увидела, что Мод рассматривает ее с радостным нетерпением. Голубые глаза Мод сияли на сморщенном, похожем на подушку лице, пучок белоснежных волос на макушке наклонился в одну сторону. Финч почувствовала всплеск благодарности, вспоминая, что, когда она приехала в первый раз, Мод встретила ее с распростертыми объятиями и даже предлагала поселиться с ней в одной комнате. Старушка временами путала соль с перцем или забывала налить воды в чайник перед тем, как поставить его на огонь, но ее сердце не зачерствело и не состарилось.

— Парень из школы, — ответила Финч как можно спокойнее. — Он новенький, поэтому я хотела показать ему окрестности.

Лаура взглянула на Гектора, а потом на Мод. Все замолчали. Было слышно только звон вилок и возню Рокки под столом. Финч почувствовала, что ее бросило в жар.

Лаура страстно желала узнать больше, — это было написано у нее на лице, — но она только сказала:

— Это очень хорошая новость. Конечно, иди.

— Ты можешь взять пикап, он мне не понадобится, — произнес Гектор.

— Я могу собрать тебе еду для пикника, — с надеждой предложила Мод.

Финч положила нож и вилку, сурово глядя на них.

— Почему бы нам не напечатать объявление? Пусть целый город узнает, что я не веду распутный образ жизни и не фригидна или… — Она внезапно засмеялась. — Поймите меня правильно. Я знаю, что у вас добрые намерения, но не торопите события, хорошо?

Заметив испуганные взгляды, Финч тут же пожалела о своей несдержанности. Она была благодарна, когда Лаура проговорила:

— Кажется, я чувствую запах горелого.

Все глаза повернулись к Мод, которая хлопнула ладонью по губам.

— О Господи! Я знала, что что-то забыла. — Она извинилась и поспешно вытащила из духовки противень с пригоревшими галетами.

Финч окинула взглядом большую старомодную кухню со встроенной кладовой, заполненной разнообразной ненужной посудой из, как минимум, трех различных сервизов. Старые трубы дрожали и гудели, когда открывали кран, а пол местами провис. Протертый линолеум у задней двери был покрыт причудливым узором из отпечатков грязных лап и ботинок. Но Финч была уверена, что никакое другое место на земле не могло бы лучше воплотить слова на вышивке, висевшей на стене: «Куда бы я ни посадила своих гостей, им все равно больше всего нравится моя кухня».

К тому времени как галеты были погашены водой, а Мод снова уселась на свой стул, разговоры о загадочном свидании Финч уступили место последней сплетне.

— Анна сказала мне, что Моника на реабилитации, — заметила Лаура.

— Бедняжка, — закудахтала Мод, быстро добавив: — Я имею в виду Анну. Когда я думаю о том, через что ей довелось пройти… — Она покачала головой. — Мы можем что-нибудь сделать?

— Она попросила упоминать ее в своих молитвах. Хотя, если вам интересно мое мнение, это Моника должна молиться — о прощении.

Финч была удивлена непривычно резким тоном Лауры. Ее приемная мать обычно склонялась к тому, чтобы дать людям возможность самим сформировать свое мнение. Элис всегда говорила, что если у ее сестры и был недостаток, то он заключался в том, что она с трудом находила недостатки в других.

— Я буду кормить Бутса, пока их нет, — сказала Финч.

Мод навострила уши.

— Анна куда-то собирается?

— На Неделю семьи, — пояснила Финч.

Мод выглядела озадаченной, и Финч пришло в голову, что для тех, кто вырос на передачах Опры и Салли Джесси Рафаэль, «Неделя семьи» означала совместное Рождество.

— Это что-то, чем они занимаются на реабилитации, — голос Лауры звучал рассеянно.

— О да… моя подруга Лилиан прошла через это со своим сыном. — Мод положила себе еще картошки. — Кстати, я говорила вам, что мы решили на нашем последнем собрании? — Она имела в виду кружок кройки и шитья, который посещала каждый четверг. — Это, в общем-то, была идея Лилиан. Она услышала о женском клубе в Англии, который собирал деньги на исследования раковых заболеваний, издавая календари с обнаженными телами.

— Я читала об этом в журнале «Пипл», — кивнула Лаура. — Все сделано со вкусом, конечно.

— Лилиан сказала, что она не видит причин, по которым мы не можем заняться тем же, — продолжала Мод. — Ну, сначала, конечно, все были ошарашены, но потом мы свыклись с этой идеей, и она нам понравилась… — Она улыбнулась своей милой улыбкой. — Я имею в виду то, что, учитывая наш возраст, вряд ли кто-то подумает, что мы выпускаем «Плейбой» ради денег.

Когда до сидящих за столом дошло, что Мод будет позировать обнаженной, они замерли со своими вилками в воздухе. Даже обычно невозмутимый Гектор внезапно застыл с раскрытым ртом. Лаура первая нарушила молчание.

— Это то, о чем я подумала?

— Разве это не прекрасно? — Мод сложила руки беззвучным хлопком. — Дочь Дороти будет нас фотографировать. Она — профессионал, вы же знаете.

— Профессионал в чем? — съязвил Гектор.

Финч улыбнулась:

— Мод, ты — бриллиант.

— Спасибо, дорогая. — Мод не была уверена, что это комплимент, но в любом случае улыбнулась и приосанилась. — Перед вами Мисс Январь 2003.

Лаура посмотрела на нее в молчаливом изумлении, а затем рассмеялась. Вскоре Финч и Гектор присоединились к ней, вытирая салфетками слезы, бегущие по щекам. Даже старенький Перл пришел посмотреть, из-за чего такой переполох.

Интересно, подумала Финч, что в следующий раз придумает эта семья?