Дафна вошла и поняла, что все пропало. В этот дождливый апрельский вечер понедельника, несмотря на неудачный баскетбольный сезон и телевизионные повторы нудных шоу, магазин был пуст. Она окинула взглядом ряды массивных книжных полок, тускло поблескивающих в свете ламп. Посетителей было не много – несколько человек сидели в кафетерии, потягивая горячий кофе и сосредоточенно перелистывая страницы.

«О Господи, опять все повторяется!». Дафна тяжело вздохнула и украдкой бросила виноватый взгляд на мужа. Не стоит лишний раз напоминать Роджеру, что он пожертвовал ежемесячным покером с коллегами-врачами ради того, чтобы в очередной раз стать свидетелем ее неудач.

Переступив порог магазина, она вдруг вспомнила старинную публичную библиотеку в ее родном городе Мирамонте. В детстве Дафне приходилось вставать на цыпочки, чтобы достать до верхней полки. Тишину библиотеки нарушал только звучный хлопок печати суровой мисс Кабачник. Дафна скорее попила бы из фонтанчика, в который плюнул местный хулиган, чем задержала книгу хоть на день, рискуя тем самым навлечь на себя гнев библиотекарши… Сейчас она чувствовала себя ничуть не лучше. Ощущение было такое, будто ее прилюдно унизили.

В глубине зала, между секциями детской литературы и книгами по кулинарии, на покрытом ковром полу стояли шесть рядов складных стульев, по пять в каждом. Стулья были пусты.

У помощника менеджера был такой вид, словно он мечтал оказаться за тридевять земель отсюда, только бы не принимать еще одного безвестного писателя. Впрочем, радушие не входило в его обязанности.

Дафну охватила паника. Молодой человек вяло пожал ей руку, и его губы тронула вымученная дежурная улыбка, как у кассиров в «Макдоналдсе».

Пока он бормотал, что миссис Темпл, заведующая магазином, подхватила грипп, не пришла и просила передать Дафне свои извинения, глаза его были прикованы к Роджеру, который несколько раз энергично встряхнул зонтик над ковриком у входа, аккуратно сложил его и бросил в специальную корзину рядом со стойкой охранника.

Дафна давно привыкла к тому, что высокий и представительный Роджер невольно внушает окружающим почтение к себе. Казалось, помощник менеджера сейчас вытянется в струнку и козырнет по-военному.

– Вы подошли вовремя, – продолжал он, вновь обратив взгляд на Дафну. – Мы все подготовили.

– Вижу. Но боюсь, произошло какое-то недоразумение. Вам следовало позвонить моему пресс-агенту. Я просила, чтобы стулья не расставляли, пока не соберутся слушатели.

Юнец рассеянно ковырял прыщик на подбородке.

– Я ничего об этом не знал. Миссис Темпл сказала, чтобы я расставил стулья. Ведь вы собираетесь читать здесь свои произведения? По крайней мере так говорится в программке.

Роджер отечески похлопал парня по плечу.

– После часа езды под проливным дождем нас вряд ли испугают несколько пустых стульев. – Он добродушно усмехнулся. – А вы читали ее роман? – Его профессиональная улыбка врача-педиатра всегда оказывала магическое воздействие на маленьких пациентов и их мамаш. Роджер инстинктивно чувствовал, когда нужно ободрить, успокоить, а когда и предостерегающе сжать руку чересчур истеричной матери. И вот теперь, понизив голос, он многозначительно произнес: – К вашему сведению, «Прогулка после полуночи» получила восторженные отзывы в прессе.

Дафна готова была провалиться сквозь землю: ведь муж уже в который раз пытался вызволить ее из затруднительного положения. Ей неудержимо захотелось выбежать из магазина под проливной дождь.

– Господи, да у кого сейчас есть время на чтение книг? – Дафна улыбнулась помощнику менеджера, мельком взглянув на пластиковую карточку, пришпиленную к лацкану его пиджака: «Леонард». – Я буду вам весьма признательна, Леонард, если вы уберете несколько стульев, – добавила она таким тоном, каким уговаривала Дженни сесть на заднее сиденье автомобиля, а Кайла – загрузить в видеомагнитофон любимые мультики сестры вместо своего боевика. – Нам не понадобится так много мест.

Чтение было назначено на восемь, а сейчас уже пять минут девятого. Увы, у дверей магазина не собралась столь ожидаемая ею толпа фанатов!

Леонард пожал плечами и взглянул на часы. Его нетерпеливый жест чем-то напомнил Дафне Роджера, да и любого другого мужчину, рядом с которым у нее возникало ощущение, что просьбу, даже самую безобидную, необходимо сопровождать всевозможными женскими уловками. Когда это началось? Наверное, в особняке на берегу океана, похожем на пряничный домик, где Дафна и ее сестры во всем старались угождать папочке, как служанки из сказок, которые он частенько читал им в детстве. И не добрые и милосердные сказки Андерсена, а жестокие старые сказки жестокого века, в которых головы жен Синей Бороды описывались с отвратительными подробностями, а противные сводные сестры Золушки в кровь стирали ноги, пытаясь втиснуться в крошечную хрустальную туфельку.

В памяти Дафны тут же возникла знакомая картина: отец сидит в кресле у камина, склонив голову над толстым томом в кожаном переплете. Мягкий свет лампы под шелковым абажуром падает на пожелтевшие страницы с золотым обрезом, которые он осторожно перелистывает, назидательно приговаривая: «Только лентяи и невежды загибают уголки страниц». Закинув ногу на ногу и изредка проводя рукой по лысеющему затылку, отец читает вслух, и от его размеренного, низкого голоса мурашки пробегают по спине.

Послезавтра они с Роджером и детьми полетят в Калифорнию к родителям на сороковую годовщину свадьбы. Сестры тоже приедут вместе с семьями. Поскорее бы наступило послезавтра! Так хочется снова увидеть домик с остроконечными башенками на Агва-Фриа-Пойнт – там почти ничего не изменилось с тех пор, как Дафна уехала учиться в колледж. Годы шелестят, как пожелтевшие страницы книг на полках в отцовском кабинете, а в памяти по-прежнему царит бесконечное лето с купальными халатами, облупившимся носом и галлонами домашнего лимонада.

Как будто издалека до нее донесся голос помощника менеджера:

– Вряд ли кто-нибудь еще подойдет… вам придется рассчитывать на тех, кто сидит в зале.

Дафна кивнула. Да, ее чтения посещают всегда одни и те же категории слушателей: пенсионеры, готовые принять участие в бесплатном мероприятии; какой-нибудь длинноволосый аспирант, считающий своим священным долгом поддержать романистку-неудачницу; несколько будущих писателей, лелеющих надежду на признание и славу. И иногда, как жемчужина в илистой трясине, – случайная поклонница: «Мисс Сигрейв, я прочитала все ваши книги. Рада познакомиться с вами».

На ее выступлениях редко собиралось больше дюжины человек. Видно, она из тех авторов, чьи произведения неизменно получают хорошие отзывы в прессе, но никогда не становятся бестселлерами. Истории Дафны о семейных неурядицах, тоске и безысходности, скрывающейся за внешне благополучным фасадом, продавались довольно плохо, что давало издателю право отказать ей в очередном контракте.

В такие моменты Дафна с радостью отдала бы свой скромный гонорар, лишь бы заполучить еще хоть одного слушателя. Пусть это будет, к примеру, одинокий вдовец, пришедший скоротать вечерок, или неисправимый оптимист, которого дома ждут пачки уведомлений об отказе, или покупатель, уставший от беготни по магазинам. Словом, кто-нибудь.

В крайнем случае ее собственный супруг.

Но Роджер уже направился к биографическому отделу. Дафна смотрела ему вслед – он шел слегка вразвалочку, как все крупные мужчины, словно был уверен, что ему непременно уступят дорогу. «Не смей, – мысленно заклинала она его. – Не смей бросать меня в такую минуту!»

Дафна нагнала его в проходе между стойками с компьютерными руководствами, пестрящими красочными названиями. Роджер улыбнулся ей скорее снисходительно, чем ободряюще, и щеки Дафны вспыхнули.

– Не волнуйся, ты справишься, – заверил ее муж.

– Как ты можешь так говорить? Ты ведь не посторонний! Роджер, я не справлюсь одна!

Он укоризненно покачал головой. Дафна познакомилась с Роджером в колледже – он помогал ей разбираться в дебрях логики. Роджер был старше ее всего на несколько лет и тем не менее уже тогда усвоил особый менторский тон – для полного сходства с пожилым профессором не хватало только трубки во рту и кожаных заплаток на локтях пиджака. Порой после отчаянных попыток втолковать Дафне то, что казалось Роджеру очевидным, выдержка изменяла ему, и он срывался на крик: «Ну как ты не понимаешь! Если А и В не существуют, то С тоже не существует!»

Что же в характере мужа привлекало ее? Как ни странно, именно его предсказуемость, которая теперь так раздражала Дафну. После Джонни в сердце не осталось ничего, кроме всепоглощающей боли. Дни набегали друг на друга, как волны в необъятном океане. Роджер стал для Дафны якорем. Его присутствие не давало горьким воспоминаниям захлестнуть ее.

Джонни…

Этот образ со временем померк, как пожелтевшая фотография. Осталась только пестрая мозаика из обрывочных воспоминаний. Слабый запах его любимых сигарет «Уинстон». Нагловатая ухмылка (он улыбался так, чтобы скрыть кривые передние зубы). Грубый циничный смех, узкие джинсы (и это когда стильной считалась мешковатая одежда), байкерские сапоги и армейская куртка, доставшаяся ему от погибшего старшего брата, – все это как-то не вязалось с семнадцатилетним юнцом.

Вздохнув, Дафна постаралась отогнать воспоминания и вернуться к настоящему. Нет, Роджер вовсе не сухарь. Он всегда поддерживал ее в трудную минуту. Да и сегодня пожертвовал покером ради выступления жены и привез ее сюда, в Порт-Честер, под проливным дождем.

– В прошлый раз пришли шестеро, и все остались довольны, – напомнил Роджер с возмутительной точностью. – Да к тому же я никуда не денусь. Если я понадоблюсь – позови. Я рядом.

Дафна бросила испуганный взгляд на пустые стулья, которые Леонард ставил теперь вдоль стены. Он явно не спешил. Дафна в отчаянии уцепилась за рукав Роджера.

– Посиди со мной! Всего несколько минут, пока не появится еще хоть кто-нибудь. О большем я и не прошу.

Он снисходительно похлопал ее по руке.

– Обещаю быть в пределах видимости. Даже в туалет не отлучусь.

– Да я не о тебе беспокоюсь. – Дафна, стиснула руку мужа с такой силой, что он поморщился. – Я же буду выглядеть полной идиоткой!

– Неправда, ты никогда не будешь выглядеть глупо.

– Легко тебе говорить.

Широкое лицо Роджера выражало раздражение.

– Послушай, Дафна, ты серьезная писательница, а не какая-то дешевая сенсация. Никто и не ожидает, что поклонники будут бегать за тобой толпами.

– Роджер, я говорю не о толпе. Пришел бы хоть один дружелюбно настроенный слушатель – и я была бы счастлива.

Дафна ненавидела себя за свой униженно-молящий тон – так трехлетняя Дженни упрашивала Дафну проводить ее до дверей детского сада и дальше, до самой комнаты.

Роджер задумчиво потер переносицу.

– В этом-то все и дело, – терпеливо пояснил он. – Зачем тебе поддержка случайного посетителя? Ты просто не уверена в собственных силах.

Дафне вновь почудилось, что она слышит голос отца: «Встань прямо, расправь плечи! Не сутулься». Она помнила его неизменно подтянутым, строгим, красивым – голубые глаза сверкали, как лезвие скальпеля, которым отец препарировал трупы. Никто не смел противиться его железной воле, никто не смел ослушаться отца. Дафна понимала, что он, как теперь и Роджер, говорил так ради ее же блага, но тогда, в свои неполные четырнадцать, она страшно стыдилась своей плоской груди и пластинки на зубах, поэтому меньше всего хотела быть замеченной. И сейчас, спустя двадцать с лишним лет, Дафна снова внутренне сжалась, словно железные отцовские пальцы уперлись ей между лопаток, выпрямляя ее осанку.

«Роджер прав, – твердила она себе. – Чего мне бояться? Я известная писательница, образцовая жена и мать. Мне тридцать девять, а мужчины вдвое моложе по-прежнему провожают меня восхищенными взглядами. Между тем я не сижу на диетах, не крашу волосы…» По правде сказать, ее курчавая каштановая грива не требовала никаких искусственных ухищрений. Дафна провела рукой по волосам. Надо взять себя в руки и попытаться с честью выйти из этого затруднительного положения.

Глядя вслед удаляющемуся супругу, Дафна поймала себя на мысли, что ей хочется запустить ему в спину томиком «Windows-98 – руководство для "чайников"».

Мысленно приготовившись к предстоящей экзекуции, Дафна заняла свое место за столиком с разложенными на нем экземплярами «Прогулки после полуночи» и кружкой с полудюжиной ручек, поставленной кем-то из персонала. «Очень кстати, – усмехнулась Дафна. – Как будто в одной-единственной ручке не хватит чернил, чтобы подписать книги всем желающим. Можно подумать, за автографом уже выстроилась очередь фанатов».

Несколько посетителей равнодушно посмотрели на Дафну и тут же отвернулись. Это напомнило ей танцы на выпускном вечере, когда она просидела все время у стены, неестественно улыбаясь, отчего прямо-таки сводило скулы.

Дафна сейчас была бы рада даже обществу прыщавого помощника менеджера, который подходил к столику каждые десять минут, проверяя, не нужно ли ей чего. Дафне хотелось крикнуть ему: «Дайте мне что-нибудь тяжелое – стукнуть по голове вас, а заодно и моего супруга».

Роджер погрузился в чтение какой-то книги в дальнем углу магазина и, казалось, забыл о ней.

Отец никогда не оставил бы маму в трудную минуту. С дочерьми он был суров – это верно, но жену боготворил. Трогательно-нежные отношения родителей всегда вызывали зависть друзей и знакомых. Они прожили вместе душа в душу вот уже сорок лет. Дафна попыталась представить себе сорокалетие их с Роджером супружеской жизни, но сейчас ей казалось, что их брак не доживет и до вечера.

Она еще раз взглянула на мужа и заметила, что тот разговаривает с какой-то женщиной – судя по всему, давней знакомой. Блондинка с короткой стрижкой, не красавица, но миловидная, вероятно, из пригорода. Роджер что-то сказал ей, она улыбнулась и кокетливо склонила голову.

Наблюдая за ними, Дафна все больше проникалась смутными подозрениями. Роджер, похоже, не спешил вновь вернуться к книге, которую держал под мышкой. В сторону Дафны он даже не взглянул. Если эта женщина его хорошая знакомая, почему Роджер не представил ее жене? Роджер отмахивается от нее, как от назойливой мухи, а для посторонних у него всегда находится время.

Роджер небрежно оперся о верхнюю полку и теперь нависал над своей собеседницей, будто собирался вот-вот обнять ее за плечи. В Дафне закипал праведный гнев.

Пять минут незаметно перетекли в десять, и вот незнакомка с сожалением взглянула на часы. Она что-то сказала Роджеру и уже собралась уходить, как вдруг он протянул ей свою визитную карточку. Исподтишка, как показалось Дафне. Или же ей только померещилось нечто вороватое в их движениях? Визитка исчезла в темно-синей дамской сумочке.

Дафна сидела как громом оглушенная. Неужели Роджер… Неужели у него интрижка с этой женщиной? Ее охватила паника.

В голове промелькнула, как вспышка молнии, полузабытая картина из детства (сколько ей тогда было – восемь, девять?): темная комната, из коридора доносятся гомон и шум веселого праздника, и силуэты пары в освещенном дверном проеме…

Дафна чуть не зажмурилась, как тогда. «Глупо, – ругала она себя. – Ты раздуваешь из мухи слона, потому что разозлилась на Роджера».

– Простите, вы мисс Сигрейв?

Дафна увидела перед собой пожилую даму, робко прижимавшую к груди экземпляр ее книги. Маленькая, седенькая, скромно одетая, немного сутулая – такие, как она, ни за что не станут скандалить, если кто-нибудь втиснется в очередь прямо у них перед носом. Женщина взглянула на фото на обороте книги и, с облегчением вздохнув, положила экземпляр на место.

– Так это в самом деле вы! – Она прижала ладони к раскрасневшимся щекам. – О Господи, не знаю что и сказать! Как я рада встретить вас! Я читала все ваши книги. Знаете, – она чуть подалась вперед, будто сообщая Дафне страшную тайну, – вы моя любимая писательница. После Айрис Мердок.

– Благодарю. – Дафна принужденно улыбнулась. – Это самый приятный комплимент за весь вечер.

Дама огляделась, отчего Дафна внутренне поежилась: сейчас она увидит, что, кроме нее, никто не проявляет интереса к писательнице. Но восторженная поклонница сбивчиво пробормотала:

– Я так боялась опоздать! Думала, чтение уже закончилось и вы уехали. Но вы здесь – какое счастье! Меня зовут Дорис. Дорис Уингейт.

– Рада познакомиться. – Дафна пожала робко протянутую ей сухонькую ручку. – Хотите, я подпишу вам одну из книг?

Дорис густо покраснела.

– О, конечно! Я не думала… ну да, как глупо с моей стороны, вы же приехали, чтобы продать книги. Мне бы очень хотелось… но я беру книги в библиотеке.

Желая приободрить смущенную поклонницу, Дафна шепотом призналась:

– Прекрасно вас понимаю. Я сама частенько спасаюсь в библиотеке. У меня двое детей: дочке три года, а сыну – семь. Порой дома трудно сосредоточиться на чтении. – Женщины сочувственно улыбнулись друг другу, и Дорис вздохнула свободнее. Повинуясь внутреннему порыву, Дафна достала из сумочки кошелек и вынула из него двадцать пять долларов, написала несколько слов на титульном листе одного из экземпляров «Прогулки после полуночи» и протянула книгу Дорис: – Возьмите. Я дарю ее вам.

– Боже мой, не знаю как вас и благодарить! Это… это самый лучший подарок за всю мою жизнь. – В глазах Дорис блеснули слезы.

Дафна смотрела на пожилую даму и думала: «Неужели и меня ждет такая же участь? Неужели и я когда-нибудь вот так же униженно буду благодарить за малейшее внимание к своей особе? Как это похоже… на маму».

Дафна поспешно отбросила эту мысль. Мама не имеет ничего общего с бедной пожилой женщиной. «И сама я тоже. Надо поговорить с Роджером. Он должен успокоить меня».

Выждав удобный момент, она потихоньку выскользнула из магазина вместе с мужем и, усевшись в автомобиль, приступила к допросу.

– Кто эта женщина, с которой ты разговаривал?

– Какая? – Роджер, включив сигнал поворота, перестроился на соседнюю линию автомагистрали Лонг-Айленд.

– Мне показалось, вы хорошо знакомы.

Роджер усмехнулся:

– Просто не верится! Ты ревнуешь меня к Мэрианн Патранке?

– Что за глупости!

– Это мать моего маленького пациента. Мы не виделись несколько лет. – Роджер нервно забарабанил пальцами по рулю. Он не сказал Дафне, что дал Мэрианн свою визитную карточку. Если у них сугубо деловые отношения, то нечему удивляться. Если же нет…

– Ты мог бы меня представить, – холодно проговорила Дафна. – Я не отказалась бы поболтать с ней, не так уж я была занята.

– Ты продала одну книгу, я видел, – уклончиво заметил Роджер. – Это уже что-то.

Дафна не призналась мужу, что подарила книгу, ибо вдруг поняла, что предстать перед ним сейчас сентиментальной, отчаявшейся – значит окончательно признать свое поражение.

Она уставилась в окошко. Глядя, как потоки воды скатываются на обочину, Дафна думала не о предательстве Роджера и даже не о его возможной интрижке на стороне, а перебирала в памяти неотложные дела. Поскольку в пятницу они едут в Калифорнию, надо забрать свое атласное платье и смокинг мужа из чистки, немного отпустить брюки Кайла, который растет не по дням, а по часам, связаться с агентом из бюро путешествий и проверить, чтобы в Сан-Франциско их ждал именно четырехдверный седан. А еще позвонить сестре Китти и спросить, не согласится ли та посидеть с детьми, пока она будет помогать матери.

«И это твоя жизнь, – пронеслось у нее в голове. – Каждодневная рутина, тысячи неотложных дел, проблемы и планы на будущее…» Дафна аккуратно подгоняет их друг к другу, выстраивая прочный каменный домик, который не сокрушит даже злой волк из сказки. В этом домике-крепости она надеется забыть о той жизни, какую могла бы прожить… вместе с Джонни.

Может, поэтому она и не доверяет Роджеру? Ведь сама Дафна не раз изменяла ему душой, если не телом. Что, если она злится на холодность и небрежение Роджера только потому, что много лет назад ей пришлось выбрать его вопреки зову сердца?

«Выбрось это из головы, Дафна». Мамин голос, как прохладная ладонь, прижавшаяся к разгоряченному лбу. Познала ли она, как и ее дочь, горечь сожалений и несбывшихся надежд? Видит Бог, мать со многим могла примириться, а у отца характер не из легких. Но они любили друг друга все эти сорок лет и продолжают любить до сих пор…

То, что увидела маленькая Дафна в ту ночь в родительской спальне, вполне возможно, почудилось ей. Она могла неверно истолковать невинные объятия. В любом случае мать и отец давным-давно уладили все ссоры и недоразумения. Дафна гостила у них прошлым летом, и ее поразила, почти смутила трепетная нежность их отношений. Мама вся светилась от счастья, когда отец (в свои шестьдесят семь он все еще работает главным патологоанатомом в «Мирамонте дженерал») возвращался домой поздно вечером.

– Ну вот, дорога не слишком загружена, – проговорил Роджер. – Через несколько минут будет туннель, а там и до дома рукой подать.

Дом. Как ей хотелось сейчас очутиться дома! Но не на Парк-авеню. Больше всего на свете Дафна мечтала оказаться в своей спальне на верхнем этаже родительского дома на Сайприс-лейн, лечь на кровать и смотреть, как заходящее солнце золотит лужайки у Агва-Фриа-Пойнт.

Дафна представила себе, как идет по тропинке с мужем и детьми. На крыльце стоит мама, приставив ладонь козырьком к глазам, а другую руку прижимает к груди. А папа крепко обнимет ее и воскликнет басом: «Приехала? Молодец!»

Вечером того же дня, поднимаясь в лифте с мужем на двадцать четвертый этаж, где располагался их пентхаус, Дафна внутренне радовалась, что все неурядицы позади: несколько минут позора в книжном магазине, Роджер, любезничающий с какой-то женщиной, – все это ерунда по сравнению с тем, что она имеет. Не стоит гневить Бога – у нее прекрасный муж, двое детей. Родители пожилые, но все еще бодрые и любящие. Сестры – Китти и Алекс.

Войдя в комнату и увидев бледную, растерянную няню у телефона, Дафна сразу почувствовала, что ее ждет ужасная новость. Сьюзи передала ей трубку и дрожащим голосом сказала:

– Это ваша сестра. Она чем-то расстроена.

Китти. И она не просто расстроена – она в истерике захлебывается рыданиями и что-то пытается прокричать в трубку. Смысл ее сбивчивых слов был настолько страшен, что сознание отказывалось воспринимать его.

– Папа… наш папочка, – рыдала Китти на другом конце провода. – Мама застрелила его. Полиция. Ее увезли. Приезжай, Дафна. Скорее.