Перед нами гостиная буржуазного дома, обставленная довольно мрачно. Старинная, скорее всего, фамильная мебель. Идеальный, леденящий душу порядок. На низком столе серебряные безделушки и большая, взятая в рамку фотография мужчины лет пятидесяти, запечатленного в торжественной позе. Сцена остается пустой несколько мгновений. Затем открывается дверь, и появляется молодая женщина в траурном платье, ее лицо закрыто черной вуалью. Женщина медленно входит в гостиную, и дверь сама захлопывается за ее спиной.
Какое-то время женщина — ее зовут Карла — неподвижно стоит посреди гостиной. Вид у нее растерянный и подавленный, как у человека, пережившего сильнейшее потрясение и потому совершенно опустошенного.
Затем она садится на диван у низкого стола. Неторопливым, изящным движением аристократки поднимает черную вуаль, открывая красивое, хотя и потухшее от горя, лицо. Снимает шляпу и одну за другой кладет булавки в довольно большую серебряную пепельницу. Тщательно уложенные волосы синьоры слегка растрепались. Карла наклоняется вперед, словно желая взять со стола фотографию, но вместо этого раскрывает шкатулку, из которой выуживает тюбик аспирина.
Встает. Устало идет по комнате. Открывает бар. Вынимает стакан. Направляется к боковой двери, положив в рот две таблетки. Выходит. Сцена вновь пустеет. Слышен шум льющейся воды. Немного спустя Карла возвращается в гостиную, комкая в руке мокрый носовой платок.
Снова садится на диван. Откидывается на спинку дивана и кладет платок на лоб. Закрывает глаза, словно пытаясь заснуть. Устраивается на диване поудобнее и сбрасывает туфли.
Внезапно раздается звонок в дверь.
Карла открывает глаза. На лице ее выражение досады. Приподнимается. Берет и снова надевает туфли, кладет мокрый платок на стол. Встает и, поправив волосы, направляется к двери. Открывает ее — на пороге стоит мужчина лет тридцати пяти. Он в легком спортивном костюме, зовут его Моретти. Он говорит печальным голосом, как подобает в подобных обстоятельствах.
Моретти. Синьора, прошу извинить меня за непрошеное вторжение… но я не хотел беспокоить вас прежде… на кладбище… счел себя не вправе.
Карла (сразу же понимает, в чем дело, и на лице ее отражается глубокое возмущение). О нет! Довольно, довольно… У вас нет ни грана совести. Прошу оставить меня в покое. (Хочет закрыть дверь.)
Моретти (мягко останавливает ее, очень убедительным тоном). Синьора, прошу, выслушайте меня. Если б вы хоть на миг подумали о муже…
Карла (с горечью). Благодарю за совет.
Моретти. Вы не дали мне договорить. Я хочу сказать… Если бы передо мной сейчас стоял он, а не вы…
Карла (саркастически). А я где?
Моретти. Ваш муж всегда с пониманием относился к прессе… Он никогда не отказывал в интервью.
Карла (с внезапной яростью). Да, знаю… Но я не общественный деятель! Мне нечего сказать нации! Я никто… (Другим тоном.) Я измучена. Прошу вас, оставьте меня в покое.
Моретти (невольно признавая ее правоту). Разумеется…
Пауза.
Моретти. Вы правы, правы… Порой ремесло толкает нас на некрасивые поступки. Но в свое оправдание могу сказать… видите ли, синьора, ваше горе не только лично ваше. Это и наше горе. Смерть многоуважаемого депутата парламента — тяжелая потеря для всех… для тех, кто высоко его ценил… любил… даже для его врагов…
Воцаряется молчание. На Карлу слова Моретти явно произвели впечатление. Она в растерянности отходит от двери и направляется к дивану. Моретти, подняв большую кожаную сумку, которую оставил за дверью, идет вслед за Карлой, окидывая обстановку взглядом профессионального репортера.
Карла (сев на диван, с сокрушенным видом). Говорите, что вам от меня надо.
Моретти ставит сумку возле кресла.
Карла (Увидев сумку, взрывается). Никаких фотографий! Вам нужно мое заявление — так и быть. Но…
Моретти (вкрадчиво). Это необходимо… чтобы дополнить репортаж.
Карла. Я вам уже сказала — нет. Не могу. Для меня… это было бы насилием над собой.
Моретти. Один-единственный снимок!..
Карла. Неужели вам мало всех тех снимков на митингах, в парламенте, в путешествиях, вечерами, когда мы куда-нибудь выходили! Шагу нельзя было свободно ступить!
Моретти. Вы правы, но тут нужно нечто особенное… как бы это сказать… ведь обстоятельства-то иные…
Карла нервно дергается, так, словно даже голос Моретти ей неприятен.
Карла. По опыту знаю, спорить с такими, как вы, бесполезно. Снимайте и уходите.
Моретти. Вы очень любезны.
Карла. Только побыстрее.
Моретти открывает сумку и вынимает фотоаппарат. Внимательно разглядывает Карлу, чтобы решить, в какой позе ее снять.
Моретти. Простите, синьора, вам не трудно будет снова надеть шляпу и вуаль?
Карла. Зачем?
Моретти. Соответствие. Нужно, чтобы этот снимок соответствовал сделанным на похоронах.
Карла. Но если вы их делали, зачем же еще и этот?
Моретти. На других снимках, боюсь, плохо вышло ваше лицо… Было столько народу… и кто-нибудь все время заслонял вас… К примеру, я уверен, что на двух снимках вместо вашего в кадре лицо президента республики.
Карла. Лицо президента республики важнее моего.
Моретти. Только не в этом случае. К тому же он улыбался.
Карла. Кто улыбался?
Моретти. Хотя нет, вряд ли!.. Возможно, мне показалось. Знаете, на снимке и гримасу можно принять за улыбку. Так или иначе… для верности. (С просительным видом показывает на шляпу, которая лежит на диване.)
Карла (в нерешительности смотрит на шляпу). Неужели это так необходимо?
Моретти. Совершенно необходимо.
Карла берет шляпу. Надевает ее. Закрепляет булавками, взяв их из пепельницы. Опускает на лицо черную вуаль. Явно привычным жестом поворачивает пепельницу обратной стороной и глядится в ее дно, как в зеркало.
Моретти (предупредительно протягивает руку к пепельнице). Разрешите? (Берет у нее из рук пепельницу и держит ее, пока Карла поправляет вуаль.)
Карла. Ну вот, я готова.
Моретти. Простите… прядь не на месте.
Карла. Какая еще прядь?
Моретти. Там, на кладбище, из-под вуали выбилась одна прядь. А теперь ее не видно.
Карла (высвобождая прядь). Эта?
Моретти. Да, именно эта.
Карла (вновь заправляя прядь под вуаль, непререкаемым тоном). Она была под вуалью.
Моретти. Я отлично помню. Мне пришлось обойти всю процессию, чтобы снять вас с противоположной стороны, иначе в профиль вы вышли бы без пряди.
Карла. Да вы с ума сошли! Могла ли я так небрежно причесаться в такой день?
Моретти. Уж поверьте мне. У меня на такие вещи глаз наметанный. Сними я вас так, это вызвало бы недоумение. Не было бы согласованности с другими снимками.
Карла (нерешительно). Господи, у меня больше нет сил. Делайте как знаете. (Берет у него из рук пепельницу.)
Моретти с подобающей обстоятельствам деликатностью водворяет прядь на прежнее место.
Моретти. Превосходно!
Карла. Где мне встать?
Моретти (осматривается вокруг, словно ища что-то взглядом). Нужно окно.
Карла. Для чего?
Моретти. Для неба. Хотелось бы снять вас на фоне неба, чтобы создалось впечатление похорон. Кто поверит, что идут похороны, если вы будете сняты на фоне гостиной! (Открывает одно из окон, и взгляд его упирается в стену противоположного дома.) Здесь не годится. Видны соседние дома.
Карла (стоя поодаль). Да, ужасные окна. Ненавижу их. Впрочем, так во всем доме. Окна прорубили в самых неподходящих местах. Вот тут было бы разумнее всего. (Показывает на стену.) Я не раз говорила мужу: на месте этой картины надо было бы прорубить окно. Это одно из немногих мест, откуда видно небо.
Моретти. Почему же не прорубили?
Карла. Пришлось бы воевать с Ведомством по охране памятников. А муж был не создан для такой борьбы. Ради своей партии он готов был сражаться до последнего. А вот за свой дом — нет. Между тем, если бы проделать несколько новых окон и забить эти, в доме стало бы куда светлее и приятнее.
Моретти. А нет ли других окон, с менее мрачным видом?
Карла. Единственное — в ванной. Вот ведь какая нелепость!
Пауза. Оба думают об одном и том же, но по-разному.
Карла (поспешно уточняет). Надеюсь, вы уже поняли, что я не позволю снимать себя в черном платье с вуалью в ванной комнате? Это будет карикатура.
Моретти. Но ведь никто не заметит. Я сниму вас на фоне неба.
Карла. Неважно. Я и так пошла на немыслимую уступку, позволив себя сфотографировать. А уж сниматься в ванной… простите, это абсурд.
Моретти (осененный внезапной идеей). Почему бы нам не спуститься в сад?
Карла. Что угодно, только не это! Выйти из дома — ни за что! Тогда уж лучше в ванной. Но в ванной я, конечно, тоже не собираюсь фотографироваться.
Моретти. Жаль… ведь это секундное дело. Вы станете у окна, а я… если хотите, я даже не войду. Сниму вас с порога. На вас будет глядеть фотоаппарат. А я буду глядеть в прорезь фотоаппарата. Увижу только ваше изображение.
Карла (с любопытством). Перевернутое?
Моретти (озадаченно). Почему перевернутое?
Карла. О, я думала… как в мозгу… не знаю, у меня все перепуталось… я почему-то решила, что как на сетчатке глаза. Неважно. (В смятении проводит рукой по лбу.) Но чтобы попасть в ванную, надо пройти через спальню.
Моретти пожимает плечами, словно желая сказать: «Ну и что тут особенного?»
Карла. До чего же неудобна эта наша квартира! Недаром я хотела перенести ванную. Тогда окно ванной стало бы окном комнаты, и с кровати было бы видно небо.
Моретти. А куда бы вы перенесли ванную?
Карла. В коридор.
Моретти. А там есть окно?
Карла. Нет. Но можно прорубить.
Моретти. На фоне неба?
Карла. Деревьев. Там растет большой каштан.
Моретти. Тогда лучше все оставить как прежде. Вернее… как сейчас.
Он знаком предлагает Карле провести его в ванную. Слегка растерянная, она подчиняется.
Карла (лепечет). Я покажу вам дорогу.
В ванной комнате. Она стоит у окна, он прильнул глазом к объективу.
Моретти. Немного вправо… хорошо… голову чуть выше.
Карла. Так?
Моретти. Глаза! Глаза должны быть широко открыты. Постарайтесь не моргать. Вот так, превосходно, не двигайтесь!
Оба стоят неподвижно. Но он снимка не делает.
Карла (едва шевеля губами). Чего же вы ждете? Что-нибудь не в порядке?
Моретти. Выражение лица. Простите, но выражение должно быть более…
Карла. Более что?..
Моретти. Не такое напряженное… более расслабленное… расслабьтесь.
Карла (расслабляется). Так хорошо?
Моретти. Да, синьора… но, если можно, немного больше волнения… опять же для соответствия прежним снимкам, понимаете… попытайтесь как-то сосредоточиться.
Карла. Но вы же минуту назад просили меня расслабиться! Если я сосредоточусь, то уже не буду расслабленной!
Моретти. Вы изменили позу… разрешите… (Подходит и слегка приподнимает ей подбородок.) Вот так… не двигайтесь… у вас наверняка получится… Ну… думайте о чем-нибудь грустном… Возвратитесь мысленно в обстановку похорон…
Карла принимает сосредоточенно-печальный вид.
Моретти. Если можно — слезу.
Карла. Это не просто.
Моретти. Совсем нетрудно. Стоит только захотеть.
Карла. Не могу. Кстати, я никогда не плачу.
Моретти. Еще как плачете! Час назад я сам видел.
Карла. Значит, это была не я. Со мной такого не бывает.
Моретти. Синьора, я не мог ошибиться — вы плакали. Конечно, не навзрыд, но плакали.
Карла. Поймите… в любом случае… Когда человека вынуждают… невозможно… Нет, не могу.
Моретти. Но вы уже почти…
Карла. Нет-нет. Не могу.
Моретти (с жаром). Подождите. Вот увидите, все выйдет как нельзя лучше. Способ всегда есть. Главное — найти его. (После короткого раздумья.) О чем вы думали?
Карла. Когда?
Моретти. Сегодня, на похоронах.
Карла. Ни о чем. Беспорядочный рой мыслей.
Моретти. Попробуйте воссоздать те образы.
Карла (после минутного усилия). Не получается.
Моретти (опускает фотоаппарат, который поднес было к глазам). Ничего не поделаешь. Ну ладно. Снимок холодный, без эмоций… бесполезен. Вернее, даже вреден.
Карла (с явной досадой). Послушайте, не говорите глупостей. Мое лицо выражает отчаяние, даже если я не плачу.
Моретти. Клянусь вам, не выражает.
Карла (сбита с толку, раздражена). Что же оно выражает?
Моретти. Если быть откровенным, то даже какое-то облегчение.
Карла (вне себя от гнева). Выбирайте слова, не то я сейчас вызову полицию… Я на вас жалобу подам, слышите? (Внезапно у нее начинают дрожать губы, она отворачивается, и из груди ее вырывается рыдание.) Как вы смеете?! Как вы смеете?!
Моретти (в растерянности смотрит на повернувшуюся к нему спиной женщину). Синьора, но я говорил лишь о первом, внешнем впечатлении… которое не ставит под сомнение…
Карла вновь поворачивается к Моретти. По ее лицу текут слезы. Она их не утирает. В глазах ее просьба снять ее в этот момент и даже радость, что она смогла так расстроиться.
Все еще не уверенный, что он угадал ее желание, Моретти подносит фотоаппарат к глазам и делает снимок. И тут же подходит к Карле, чтобы снова извиниться и тем самым загладить вызванную его словами ссору.
Моретти. Поверьте, синьора, я не хотел. Может, я неудачно выразился.
Карла направляется к двери. Выходит из ванной и возвращается в гостиную. Садится на диван, словно стремясь забыться в своем горе. Моретти смотрит на нее, ища повод нарушить это тягостное молчание.
Моретти. Могу я вам что-нибудь предложить?
Карла. Будьте так добры, немного коньяку.
Моретти суетится, не зная, куда идти, и лишь теперь поняв, что он не у себя дома. Он пытается открыть шкафчик, но Карла останавливает его.
Карла. Нет, не там.
Моретти (показывая на другой шкаф). В этом?
Карла кивком указывает на буфет. Моретти бросается к нему. Затем возвращается к Карле с бутылкой коньяка и рюмкой. Наливает и заботливо протягивает рюмку Карле.
Карла берет рюмку у него из рук и тут замечает, что себе он не налил.
Карла. Почему вы не взяли рюмку и для себя?
Моретти (смущенно улыбаясь). Я думал… (Не закончив фразы, торопливо идет за второй рюмкой и ставит ее на стол. Наливает и себе немного коньяку.)