Я вылетел на улицу, натягивая на ходу пиджак прямо на голое тело. Рубашка так и осталась на Соне. Не до рубашки, демонова кровь! Да и не до пиджака, по сути.

Мне нужно было срочно увидеть своего драгоценнейшего братца, которому, судя по всему, жить надоело. Хотя — что я ему могу сделать?

Мысли о моей беспомощности вырывали глухой рык из горла.

Хотелось что-то разбить. Ну или кого-то убить. Жаль, Савелия — уже. Сам виноват. Не имея отношения к магическому миру, не стоит влезать в игры, в которых станешь разменной монетой. Так нет же, полез дедуля со своей правдой и просвещением. О, изначальная тьма! И не знаю, как у кого, но у меня личность неведомого убийцы сомнений не вызывала. Вот только полиция его точно к ответственности не призовёт!

Иль. Мой маленький, вечно всё портящий и ни на что, кроме мелких пакостей, не способный братец. Ну чем ему мешал этот блаженный старик? Пусть бы себе вещал. Я бы выкрутился. Не первый раз же…

Да ещё и так не вовремя. Испортить лучшее за все мои три тысячи лет утро!

Как же теперь паршиво! Интересно, всем так паршиво, когда поскандалят с любимой женщиной?

Любимая женщина — сладко-горькое словосочетание. Как знать, хорошо ли любить, если ты — адская сущность? И любовь ли это? Жаль, сравнивать точно не с чем. Но все мои мысли и желания сходятся к ней. С другой стороны… Что я могу дать?

Только забрать. В первую очередь — её душу. Её жизнь.

Как же всё-таки мерзко… Как противно. Проклятье! Как же я жалок сейчас, наверное. Но это не то, что волнует меня больше всего.

Как же невыносимо быть немощным! Осознание того, что я не смогу защитить свою женщину, мучительно скручивало все нервы. Оголяло и приносило невыносимую боль. Но именно эта боль подгоняла. Заставляла двигаться, действовать.

Даже вопреки тому, что я — слаб.

Казалось бы, я уже смирился с этим своим состоянием, но вот…

Как мне не хватало демонского огня! Не хватало моей истинной силы. Мощи. Именно сейчас. Когда я просто нутром чувствовал приближение беды. Не просто неприятности, а настоящей беды.

В голове набатом прозвучал голос слепой Провидицы: «Ты получишь невероятный дар, но заплатишь за него слишком дорого — жизнью».

М-да…

Кажется, я слишком легкомысленно относился к пророчествам. Нужно было быть внимательней.

Ильмарион…

Ну вот что ему вечно не сидится спокойно. Сказал же — не соваться в мои дела, так нет же… Он всегда хотел то, что по праву принадлежало мне. Хотел то, чего хотел я. И терял интерес к тому, что теряло свою значимость в моих глазах.

И совершенно не удивительно, что он захотел заполучить мою Фиалку. Её силу. Слава первородной тьме, он ещё не догадался о моих чувствах.

От мысли, что Иль мог прикасаться к Соне, мне хотелось выжечь до основания полконтинента. И, может, хорошо, что в данный момент у меня не было на это возможностей. Хотя… если бы у меня они были ранее, подобной ситуации не приключилось бы вовсе.

А братец имеет возможности. Все, которых лишён я. И это доводит меня до бешенства.

А может, они…

Нет, от неё пахло фиалками и мной. И этот запах мне нравился. Словно подтверждал — она моя и только моя. Я не отдам её, даже если Пророчица права и ценой этому желанию или блажи станет моя жизнь. Но точно знаю — Ильмариону она не достанется просто потому, что повторит судьбу Ирен, рыжеволосой красавицы ведьмы.

От подобного отождествления в горле пересохло и защемило в груди. Проклятье!

Как меняет демона человечность… Ранее мне было совершенно плевать на всё, что тогда произошло. А сейчас, когда воспоминания яркими вспышками возвращают меня в прошлое, сердце стынет от ужаса. Соня не окажется на её месте. Только через мой труп.

Хотя учитывая моё немощное состояние — это как раз не такое уж и невыполнимое условие.

Я перебежал дорогу и двинулся вглубь небольшого сквера.

Мне не нужно искать Ильмариона. Он найдёт меня сам. Всегда находил — то для того, чтобы похвастаться победами, то для того, чтобы поиздеваться и понасмехаться, но он обязательно появлялся. И сейчас появится. Не сможет не появиться.

Небо стремительно затягивало тучами. Становилось пасмурно. И тревога нарастала, скручивалась шелестящим змеем в животе.

Я предчувствовал… что?

Ряды скамеек и совершенная безлюдность, словно город вымер. Застыл. Даже ветер не тревожил листву на деревьях, не играл с оставленным на скамейке целлофановым пакетом. Не слышно было рёва моторов проезжающих по трассе авто. Или это просто я не хотел этого ни видеть, ни слышать?

Наверное, мне просто было плевать на всё, что не имело отношения к уже случившемуся, или, не дай Хаос, могло случится.

Я быстрым шагом подошёл к арке с вычурной лепниной и парой химер на самом верху, что скалились вырезанными из камня зубами. Ранее я обязательно отметил бы мастерство скульптора, но сейчас мне было не до него.

— Тарион! Прекрасное утро, не так ли? — послышался за спиной голос Ильмариона и я резко развернулся. — Я уж думал, ты и дальше будешь наслаждаться игрой в цветочницы и светские приёмы с хорошенькой чародейкой.

* * *

Его голос был насмешлив, но за этой насмешкой пряталось нечто большее — зависть и обида того, кому предпочли другого. Снова предпочли того, с кем тысячелетиями мерялся силой и неизменно проигрывал. Того, кто заведомо слабее… И это, уверен, злило его ещё больше.

Даже демоническое обаяние не помогло.

— Мне противно видеть то, чем ты стал, — продолжил Иль, медленно приближаясь ко мне. — Но у тебя ещё есть все шансы исправиться и вновь обрести могущество. Как раньше. Помнишь? Тебя боялся весь Хаос. Перед тобой преклоняли колени обитатели Огненных песков и Ветреной пустоши. Правда, это время было незабываемым? Неужели ты не соскучился по этому чувству? — я задумался… и вдруг осознал, что — нет. Я не скучаю по Аду. — Ты ведь ещё хочешь снова встать во главе Совета? Или эта дама сделала из тебя тряпку и вытирает ноги об одного из самых могущественных демонов всех времён?

Его слова не вызывали ничего, кроме глухой злости.

Прав ли он? Вполне возможно. Но мне меньше всего хотелось об этом размышлять — сейчас.

— У тебя ещё есть возможность всё обдумать и изменить. Представь: мы правим всем Хаосом… Все демоны, даже злейшие враги, склонятся перед тобой… Дед гордился бы нами.

— О! Мы? — тщательно скрывая свою ярость, с сарказмом переспросил я. — Кто бы сомневался, что сам ты трусишь. И абсолютно ничего не можешь. Даже с такими силами, как у Фиалки, ты всё равно ничего не будешь стоить. Как и тогда, пятьсот лет тому, когда ты пустил кровь Ирен. Ты совершенно ничего не приобрёл, всё равно остался ничем. Пустым местом, Ильмарион, — и неожиданно пришла мысль, что он мог бы обрести женщину, которая была от него без ума, которая любила его действительно всем сердцем. И кто знает, может, он обрёл бы даже своё счастье? Хотя вряд ли это возможно — для нормального демона. Я взглянул на него и ухмыльнулся: — Ты всегда будешь ниже. Всегда слабее. И даже сейчас, когда я почти человек, полностью лишившийся своего былого могущества, ты всё равно идёшь ко мне. Почему? Потому что понимаешь, ты сам ничего не можешь. Совершенно ничего…

Ильмарион приблизился резко, рывком и, схватив меня за пиджак, потянул носом. И тут же улыбнулся.

— Ммм..! Кажется, ты провел эту ночь с пользой? И зачем пытаешься убедить меня в том, что тебе на неё плевать? Чтобы она осталась при тебе, как постельная грелка? Или твоё чёрное сердце всё же начало к ней что-то чувствовать? Неужели ты опроверг многотысячелетнее утверждение, что демоны не способны любить?

Проклятая тьма!

— Глупости! Демоны не умеют чувствовать. Так что оставь этот бред при себе.

Получилось не очень убедительно. Даже я бы себе не поверил.

— Но ты и не демон теперь. Так что — почему бы и нет?

Я зло сбросил его руки, но… с правдоподобным ответом не нашёлся. Проклятье, я действительно влюбился, как ни прискорбно это осознавать.

— Ну же, Рион. Если ты всё ещё демон и всё ещё чего-то стоишь. Давай вместе сделаем то, что уже делали некогда. Сила нужна нам обоим.

Пятьсот лет прошло, а я прекрасно помню, что тогда было и как.

…Тёмный грот на берегу моря. Шум прибоя и крик чайки… Капель. И солёный воздух. Кажется, была поздняя осень и время молиться какой-то святой, вечернее время.

Ирен, распластанная на камне с вычерченными адским огнём рунами, которые, скорее всего, до сих пор сохранились там.

Ирен. Горячая, красивая и влюблённая в Ильмариона по самые уши.

— Тебе не будет больно… — голос моего брата — мягкий, обволакивающий, спокойный. Но она ему уже не верит. Она больше никому не верит. А его чары не действуют на неё теперь.

Мне было плевать на то, что тогда произошло. Я получил силу. Даже больше, чем Иль. А всё остальное — пустое. До недавнего я вообще философски относился ко всему, что творил.

Но теперь…

Её кровь течёт по камню. Лицо бледнеет с каждым мгновением, а тело леденеет… Сила растекается по гроту. Пьянящая, не хуже лангверского виски. Одинокая слеза скатывается по её щеке.

— Будьте вы прокляты!! — хрипло выдыхает она, и эхо подхватывает её голос, отбивает от стен. — Силой, что ещё осталась во мне, последней слезой… И последней каплей крови: пусть ваша жизнь оборвётся тогда, когда вы почти получите то, чего больше всего будете желать..!

Ох, Ирен. Знала бы ты, как близок я к тому, чтобы исполнить твоё проклятие…

— Ты не притронешься к моей чародейке. Никогда никто не притронется к моей чародейке, — прорычал я.

В теле жидким огнём растекались злость, гнев и отчаянье. И — едва ощутимая, но всё же… сила! Она не повторит участь Ирен. Никогда не повторит. Лучше уж я…

— Ты сам так решил, Рион. Запомни это.

И в следующий миг на меня обрушился тяжёлый удар демонского кулака. Тело прошибло такой болью, что весь воздух к чертям вылетел из груди. Я рухнул на колени, чувствуя, что вот-вот провалюсь в непроглядную тьму.

И последнее, что услышал:

— Зря. Мы могли бы править Адом вместе. Но ты выбрал жалкие человеческие чувства, которые сделали тебя слабаком. И всё же — я не стану жаловаться. Теперь она достанется только мне. И весь Хаос — тоже.

От последних слов внутри словно разгорелся пожар. На миг. А после — ещё удар… и мир померк.