***

— Магистр Дорк, вот скажите, положа руку на сердце, вы сами верите в то, что книжка, находясь в крепости и святыне всех магов Объединенных Королевств, до сих пор смирно лежит и ждет, пока я приду и заберу ее? — озвучила я мучавший меня уже битый час вопрос. — Зуб даю, что уже кто-то ее позаимствовал, честно пообещав вернуть в следующей жизни.

Как-то мне не очень-то верилось в то, что Книга Путей до сих пор там, куда ее положили смывшиеся в неизвестном направлении Переходящие. Тем более в заведеньице, где маги косяками и сутками шастают. Ладно бы поместили ее в саркофаг с каким-то великим Магом прошлого тысячелетия, привязав его душу к склепу, в целях охраны опаснейшего в мире артефакта. Ну или еще что придумали в том же духе. А тут… как-то не очень вериться в то, что это так… просто? Или не просто?

— А меня как раз подобное не удивляет, — прошипел Дорк, споткнувшись о камень, плюхнув сапогом в лужу из помоев с очистками, забрызгав мне штанину и смачно выругавшись себе поднос, словами, которые юной девице знать не положено. Хоть и мне тоже выругаться захотелось. Это ж герр мне все мозги выковыряет через ухо, пока отстирает ароматы Квартала Семи Висельников с моей одежды. Черт! — Бирм, что ты знаешь о нашей академии?

Что-что? Больше, чем любой кто другой из Висельников. Я знаю — где она находится и как выглядит не только снаружи. Знаю, как забраться в аудиторию целителей из академического сада. Знаю, откуда лучше всего смотреть представление Осенних Огней. Знаю, что в морге есть каморка, в которой хорошо прятаться от неприятностей, но о которой знаю не только я…

— Ничего! — призналась я, понимая, что не совсем такие знания имеются в виду.

Куратор пригнулся, пролезая под развешенными для сушки простынями, на веревках, натянутых между домами поперек переулка. В вечерних сумерках они казались чудищами, раскрывшими черные пасти. На деле это были просто пятна, которые не выстирывались совсем никак. Но вот сразу глянешь — и перед глазами милая линормочка или еще что-то редкое, но агрессивное и опасное. Или это нервы?

Дорк похоже излишком фантазии не страдал, потому как сморщился, словно от немедленного употребления ведра лимонов, и стараясь не прикасаться к чужому постельному белью, маневрировал между ним, как торговка пирожками, между базарными прилавками.

— Академия Магии и Ведовства действительно была занята магами, а не построена для них, — между тем начал он просвещать меня темную. — Она гораздо старше магистрата, королевского дворца. Она, наверное, старше самого города, учитывая то, что ни одна постройка не выполнена в подобном стиле, ее размещение. Иногда мне кажется, что сам город построен вокруг Академии. Она уникальна в своей архитектуре…

— Книгохранилище, — буркнула я, просто для того, чтобы не забыть ввернувшуюся мысль.

— Что книгохранилище?

— Архитектура у него чем-то похожа. Тоже такое же серое и мрачное, аж волосы дыбом встают.

Доркзадумался, но кивнул.

— И правда, архитектурный стиль чем-то похож.

— А учитывая то, что предназначение их было узкое, то могли эти две халабуды построить и в одно время.

— Никакого почтения к деяниям предков, — пожурил меня наставник. — Если бы они знали, как потом о работе всей их жизни будут отзываться неблагодарные потомки…

— То не создавали бы нам головных болей. Давайте по делу. Мрачненько здесь как-то даже для этого квартала, особенно ближе к ночи. Да и на душе как-то не спокойно. А мне еще с повинной к Абрахаму… Как подумаю, язык узлом завязывается.

— Зато у твоего знакомого ничего уже, наверное, ничем не завязывается. После той дозы опиума, что он принял просто у торговца в доме. Если бы ты не взялась тащить этого Художника назад домой, мы бы уже были каждый у себя дома.

Я щелкнула языком и решительно мотнула головой.

— Вы меня бы бросили тоже так?

— Ты не зависимая от дурманящего зелья, — задрал упрямо подбородок нетерпимый к человеческим слабостям и порокам Дорк.

— А если бы вдруг. Надралась. Или и правда напилась опиумной настойки. Чем черт не шутит, в жизни всякое бывает. Вы мне уж поверьте. Вот в этом вот доме, например, — махнула я рукой в сторону серо-желтой постройки, столь же убогой и нищей, какой и все в этой части города, — некогда жил часовщик. Хороший мужик, кстати, был: с завихрениями, но добрый и талантливый. Мне Трехглазый на его работы всегда велел особое внимание обращать. Цена их заоблачная… не каждый богач такие мог купить.

— Подделывал часы?

— He-а! От своего имени делал. Карманные такие, небольшие. Расписанные разноцветной эмалью. И особый знак на всех его часах — маленькое «ДО» на задней крышке, такой закарлючкой тоненькой. Говорят, что все его часы всегда показывали одно и то же время и, когда он умер — все разом остановились. И с тех пор никто не смог их запустить.

— Подожди, это ты сейчас о Дэвриле Одриггоне пытаешься рассказать? Не старайся, я прекрасно его помню… артефактор… он…

— …Был зависим от опиумной настойки. И вся прибыль от его работы спускалась исключительно на расходные материалы, для новых часов и зелье. Подороже, чем то, что Ираго употребляет. Но в конце концов, на него сошло все имущество Часовщика, — криво и невесело улыбнулась я. — И ему тоже не было кому подать руку. Знаете, что случилось с лучшим часовщиком Объединенных Королевств за всю его историю? Он замерз… семь лет этой зимой будет. — быстро подсчитала я. — Ох время как летит… просто потому, что никто не захотел морочиться. Уверена, что мимо него прошли десятки людей, бросая на него брезгливые или равнодушные взгляды, пока мороз выгрызал из него последнюю искру жизни. Глупая и никому не нужная смерть. А мир лишился гения.

Дорк какое-то время молча обдумывал мои слова. Но все же кивнул:

— Ладно. Согласен. Бирм, я слишком часто в последнее время с тобой соглашаюсь. Ты поумнела или это я постарел?

— Счас прям носом в облаках дорогу прочерчу.

— Только попробуй где-то ляпнуть. Подмочишь мне репутацию… я страшный некромант со скверным характером.

— Нема, как недельный утопленник.

Куратор улыбнулся.

— Молодец, Бирм. Программа первого курса от зубов отскакивает. Труп недельной давности допросить невозможно… почему?

— Потому, что разлагаются голосовые связки и все что мы от него услышим — нечленораздельное мычание. — вытянувшись по струнке отрапортовала я, и снова сунув руки в карманы штанов, зашагала рядом с магистром, отвечая по теме. — А в случае с утопленником — бульканье, потому как он еще перед смертью и воды нахлебался. Допросить труп можно в течении четырех дней при условии, что хранился он в морге, а не на солнышке на базарной площади в Висельниках…

Преподаватель некромантии между тем вспомнил о недоработке и заметил:

— Нужно будет попрактиковаться как-то. В городской морг что ли сводить вас, в честь начала учебного года.

Дожить бы в здравии, до начала этого самого года.

— Мы вообще с чего начали?

— С Академии, — послушно подсказала я.

— Мда. Так вот, здание нашей академии не только построено было до падения Эсселинского метеорита, но и все охранные заклинания на нем тоже возрастом не младше. Некоторые так и не смог никто распутать. Просто потому, что завязка в них, чем-то похожа на твою магию. Мы — используем крохи, которые попадают в мир из Отражений. Ты, как и твой брат, лакаете с источника напрямую. Это… мечта, Бирм.

Не то слово. Как по мне от этих не совсем нормальных способностей, у меня только проблемы одни. Хотя в принципе ниче так. Приятно чувствовать себя особенной.

— А Рикар? Вы с ним на эту тему не разговаривали?

— Разговаривали. И он категорически отказался совать свой некромантский нос в дела артефакторов еще при жизни.

Та да. Оно и понятно. Кому оно вообще нужно. Наваяли там предки наши тысячу лет тому такого, что бес рога пообпомит… а нам теперь мучайся. Стоп!

— Это там защитные артефакты? — ужаснулась я перспективе. — Я не сунусь ни за какой книгой. Никуда.

— Это еще почему? — удивился Дорк такой резкой смене настроения.

— У меня эта… черт… фобия. Есть такая в официальной энциклопедии психических отклонений? Нет? Будет. У меня боязнь охранных артефактов.

— Я так понимаю — опыт общения был? — хмыкнул наставник, остановившись и пропуская пьяного вдрызг мужика, пытающегося поймать дорогу. Та привередничала. То виляла, то выскальзывала из-под ног, а после вообще поднялась и треснула мужика по морде. Ну, по крайней мере, так ему это виделось, наверное.

— Был, — призналась я, переступая мужика, который на это одновременно икнул и всхрапнул.

— Только попробуй и его домой тащить.

— Не. Боюсь его есть кому тащить.

— Скотина! Нажрался! Чтоб тебя адские гончие сожрали с потрохами и твоей пустоголовостью. Чтоб тебе… — донеслось шагах в двадцати позади нас.

Я опасливо оглянулась.

На нас, как бык во время гона, неслась тетка, размерами и решимостью превосходящая этого самого быка, а злостью — упомянутых ею же адских гончих.

— Давайте сюда, — махнула я в узкий проулок по левую руку. — выйдем возле Рохаса. Иначе огребем за компанию.

— Кэтрина, я не какой-то мелкий воришка, чтобы прятаться по подворотням. Я уважаемый в Горвихе маг. Некромант…

— Ну тогда оставайтесь и рассказывайте ей, что вы не при делах и муженька ее впервые видите, — посоветовала я Дорку, уже сворачивая к тому самому переулочку.

— Это вы его напоили, пьяндылыги? — взревела тетка, решив, начать с тех, кто ее речами может проникнуться. — Вы! Последнюю медьку из дома выпрет, чтобы с вами, гадами, стакан пропустить…

— Хотя, наверное, ты где-то права.

Я хмыкнула и дала стрекача по уже немного подзабытым переулочкам Квартала Семи Висельников. Я вообще, в последнее время очень часто права. Почти везде. Опыт, мать его.

***

***

— Магистр Дорк, а давайте вы к нам в гости хоть на часик, а? Что-то мне сцик… страшноватенько, — топталась я у калитки дома Воленов, опасливо косясь на свет в окнах библиотеки и представляя себе предстоящий разговор.

Вообще-то, можно было бы ещё тянуть демона за хвост и делать вид, что оно как-то само пройдёт. Но…

Чёрт. Нужно было точно выяснить некоторые аспекты. И заодно внушить магистру самой тёмной магии и спецу по кровавым ритуалам, что он не бессмертный, а я пока артефакты Ролдена создавать не умею. Или не вспомнила, как это делать… А всё же приятно, когда ты смастерил что-то такое, что твоё имя будут помнить веками. Пусть и гадость редкая, но всё же…

Правду говорят, чтобы имя своё записать в веках, нужно сделать что-то либо очень хорошее, либо нечто ужасное. Но лучше всего изобрести что- то, над чем учёные глотки порвут, пока выяснят, добро или зло то, что ты сделал.

Так говорил… мой отец. Не тот желтушный министр, которому голову сняли ещё прошлой осенью, после Праздника Огней. А настоящий. С доброй улыбкой и золотыми искрами в карих глазах.

Неожиданное воспоминание, столь же естественное, как если бы я вспомнила любимого с детства кошака, пришлось мне ударом под дых, затянулось удавкой на шее. Таким, от которого холодно внутри, пусто становится, словно вырвали изнутри что-то важное, тёплое, родное. Оказывается, когда не помнишь, что потерял в жизни что-то, то и не ощущаешь этого болезненного чувства утраты.

— И что это мы такие нервненькие стали? Золотая моя, а? — ушатом холодной воды выплеснулся на голову голос магистра Дорка и вместе с тем снова вернул меня в реальность. Нет, сосущее чувство никуда не делось. Но я уже достаточно взрослая, чтобы научиться с ним жить.

— Боюсь, Абрахам не оценит моих благородных порывов, — призналась я, продолжая топтаться у калитки имения магистра Болена и стараясь взять себя в руки. — К тому же у меня появились некоторые соображения, которыми мне нужно срочно с вами поделиться.

— Вот завтра и поделишься. Кэт, надоела ты мне. Домой иди уже, — после чуть помедлил, вселив в меня робкую надежду, что меня не оставят один на один с немножко разозлившимся Змейшеством. — С другой стороны, думаю, Абрахам не станет наказывать тебя слишком уж. Сам хорош.

— А ну-ка, ну-ка! Поподробней…

— У него и спросишь. Я и так тут разоткровенничался больше дозволенного. Иди давай. И завтра чтобы день проспала, ела сладкое и предавалась безделию. В общем, отстала от меня хоть на день.

— Да не вопрос. Отдыхайте. Принесёте мне потом цветочки на могилку, — пустила я в ход последний рычаг давления — жалость.

— Этого удовольствия ваше семейство мне никогда не предоставит. Вон пошла. Иначе я проверю, правду ли пишут в Хрониках эпохи Варнаарской Империи о частичной неуязвимости Переходящих.

— Врут, — тут же ввалилась я в калитку. — Все врут, магистр. А в исторических Хрониках так вообще через строчку. Это я вам точно говорю. Уязвимые мы. И частично и целиком. Доброй ноченьки. И молодой жене лучшие пожелания передавайте. Вот прям счас можете пойти передать.

— Иди уже. Чудовище, — хмыкнул куратор, махнув на меня рукой и почесав в сторону Академии. То есть домой — огребать от жены.