Черт. Черт! Черт!!!
Ненавижу целительские!
А! Это я вам уже говорила.
Ладно, скажу по-другому. Я ненавижу это адское место, в котором придумали пытки, которых даже городской палач придумать не смог. Фантазии, наверное, не хватило! Пытка эта называется — одиночество и неподвижность. А еще покой. И дабы я этот самый покой соблюдала, мне ни черта не говорят о том, как Абрахам.
Вы спросите, чего я валяюсь и сама не схожу не узнаю? Я вам отвечу — тоже такая умная, пробовала. Сразу как только очнулась. То есть на третий день после того, как вообще сюда попала. Так мне Дорк сказал. А вот как там мой Волен, говорить не захотел, да еще и глаза отвел. Потому я собралась и поковыляла искать Абрахама, дабы разузнать, что же с ним такого, о чем мне говорить нельзя.
Не дошла.
Ну, вот собственно именно поэтому меня ремнями прикрутили к койке и опоили успокоительным зельем. Ну а еще потому, что я кому то там очень важному с кулака по роже съездила.
В общем, после всех успокоительных, соображать я начала где-то наутро пятого дня.
Лучше бы не начинала вообще. Потому как все что могла сейчас — смотреть в потолок и реветь.
Да. Я ревела. Тоже человек, между прочим. Вообще, мать моя, святая женщина, всегда говорила, что женщины плачут чаще именно потому, что в принципе не могут больше ничего сделать. Хотя соплеразмазывание тоже вполне себе нормальный способ добиться своей цели. Правда, в моем случае это все же просто от бессилия.
Дверь тихонько скрипнула и так же тихо щелкнула, закрывшись.
— Не спишь? — поинтересовался визитер, приближаясь ко мне.
Стыдобище. Руки привязали так, что даже сопли подтереть не получается. Потому я просто шмыгнула носом и сделала вид, что так оно и задумано.
— Ну, здравствуй, ходячая неприятность, — поздоровался магистр Тилириан Волен.
— Это с какого перепугу? — возмутилась тут же я, подзабыв, что собственно страдаю. — Это вы сюда приперлись…
Но поймав насмешливый взгляд зеленющих Воленовских глаз, поперхнулась своим возмущением, и устало уронила голову на подушку. Благо хоть ее не привязали, иначе точно бы взвыла…
— Вы тоже мне не скажете, как он там, — то ли спросила, то ли высказала предположение я.
— Ну почему же? — Кровать жалобно скрипнула под весом еще одного тела.
— Все скажу, как на допросе у королевского палача.
— Что правда?
— В обмен на недостающие сведенья.
Та да. Кто ж тебе даром что сделает в этой жизни?
— По рукам, — дернулась я, позабыв, что рукой как раз сильно не помашешь,
— спрашивайте.
Конечно, я настроилась, что меня сейчас начнут спрашивать о подробностях нашего путешествия. Все ж маги народ специфический. Все им любопытененько, все им интересненько… а главное, везде им нужно нос сунуть.
— Что он в тебе нашел такого, маленькая воровка Шустрая Кэт? Или как тебя прикажешь называть? — задумчиво протянул дед, осторожно убрав с моего лба прилипшую давно не мытую прядь волос.
Мрак и темнота.
Вот так на… спросил так спросил…
— А я знаю? Вопросики у вас, магистр, прям не знаю, что сказать… Ничего попроще не придумаете?
— Это был риторический вопрос. Так что ты планируешь получить от этого брака? — задал он следующий вопрос, наградив меня фирменной улыбочкой рода Воленов, которая посрамила бы и мирового Змея, после того, как он проглотил вторую луну на рассвете времен.
Я хрюкнула, едва сдержав нервный смешок, невольно примерив деду образ Мирового Зла. Нет уж. Этот образ у меня примерялся совершенно на другую особь. И эта особь послушно предстала перед внутренним взором. Да так живо, что аж спина от злости зачесалась.
— Я вообще-то пока думаю, выходить ли мне замуж вообще, — ответила я, подавив всколыхнувшееся желание увидеть, какой магистр Фиорн внутри. В прямом смысле…
— Набиваешь себе цену? — прошипел дедуля, нависнув надо мной с самым угрожающим выражением физиономии и вырвав меня из планирования вскрытия одного убогого.
— Та да конечно! Я вообще и без того ценная особа. Ценнейший экземпляр, как Дорк говорит. Так что куда дальше набивать и так никому не по карману! И вообще, дорогой дедушка… можно я буду потихоньку привыкать, вас так называть? Да? Вот и хорошо. Плевать я хотела на то, что вы там себе навыдумывали. Плевать мне на то, как вы к этому относитесь. Мне даже плевать на то, хочет ли сам Абрахам еще на мне жениться. И без колечка на пальце и семейной удавочки на шее проживу. Все ж не маленькая. Мне, по сути, даже на вас глубоко плевать. И единственная причина, по которой я еще с вами разговариваю — вы как человек благородных кровей, просто обязаны выполнить обещание и рассказать, как Абрахам. А после можете валить ко всем чертям прямо в ад.
Мгновение, дедуля смотрел на меня, чуть прищурив глаза, словно старался разглядеть там карту сокровищ, но после улыбнулся, почти нормально и снова сел.
— Потрясающий экземпляр…
— Ой, вот только давайте без грубой лести. Можно просто прекрасный.
Дедуля покачал головой и, наконец, натянув самое серьезное выражение лица, сказал:
— Испоганила ты мне внука. Он больше никогда не станет нормальным…
Меня как ледяной водой окатило. Онемели руки и ноги. Снова захотелось реветь, что в принципе я и сделала, сама на себя за это злясь. Почему-то перед глазами появился Фиорн только с головой Абрахама, и грудь сжало так, что едва смогла вдохнуть.
Ладно.
Все же, он останется тем Абрахамом, которым и был. Противным. Ехидным…
Черт!
— Но-но. Подбери сопли. Жив-здоров Абрахам. Сейчас к нему просто никого не пускают, потому как он немного не контролирует себя и в его палате только такие же, как он…
— Кто?
— Целители.
— Та ты что? — выдохнула я, изобразив такое удивление, что дед не удержался и рассмеялся в голос.
— Ты удивительная девушка.
— А как это его так… — проигнорировала я очередной комплимент. — Тьма всемогущая, я даже не знаю, как это назвать-то…
— Я тоже пока с терминологией не определился, — признался дедуля. — Но то, что просится на язык — в учебники не напечатают.
Вот тут я с дедом была согласна…
— А как так случилось?
Дедуля, потихоньку отстегивая ремни, начиная со щиколоток, начал рассказывать:
— Кэтрина, видимо твой брат не захотел тебя посвящать в некоторые подробности… А может ввиду своего специфического состояния просто подзабыл. Как думаешь, куда подевались Переходящие? Почему они стали только легендой?
А я знаю?
— Заигрались? — озвучила я первое, что пришло на ум. — Как Рикар. Не рассчитали собственных сил.
— Ну и так можно сказать. Некоторые и правда заигрались и были сожраны своей же силой. Или ты думаешь, что только тьма убивает? Нет, милочка, убывает все, если его слишком много… Чаще просто поглощает. Например, как… ладно, потом как-нибудь. Я вообще о другом. Сила переходящих слишком велика, а численность их слишком ничтожна, чтобы их не попытались перебить. И твой отец и мать, и Элиана, и многие другие заплатили жизнью за могущество. Они прятались. Скрывались. Убеждали общество в том, что они всего лишь легенда, но… как видишь потихоньку их все же истребляли. Некоторых успешно, как тех, кого я уже упомянул, некоторых не очень — как Фиорна. Кстати, он не Фиорн, а Терхон — очень древний род магов стихийников. И только единицы знали, откуда у них такая силища. Я знал. Правда, честное слово думал, что в том нападении погибло всё их семейство.
— Вы думаете, что Книга путей ему нужна, чтобы избавиться от увечья?
Дед кивнул.
— Я в этом практически уверен. Вот только, я думаю, он не знает, что Книга была спрятана именно потому, что при попытке, например, темного мага перейти по Стихии или к Свету его разрывало на части. Да описанные ритуалы действенны, они действительно переносят магов не в свою среду, но, увы, с таким результатом, что даже некромантам дурно становится. Со временем и парочкой ненормальных, решивших покончить жизнь столь специфическим образом, это демоново пособие пытались уничтожить. Но! Что-то не получилось, где-то пошло наперекосяк. И в итоге её просто спрятали, приставив сторожа.
Какая прелесть…
— Так о чем я? Ах, да о том, почему я скрыл возможности внука. Потому что Переходящих убивали одного за другим и найти того, кто это делал именно тогда, не удавалось. Поэтому, я целенаправленно вытравливал из Абрахама дар его матери. Тем более, что у круглой сироты, у которой дед некромант и при правильном окружении, развить противоположные способности оказалось вполне возможным. Особенно если наложить неполные печати…
Вот гад! От слова печати меня передернуло, а память тут же подлила масла в огонь, подкинув образ высохшей Сивайи.
— То есть вы и сами не знали — получится ли? — спросила я, переведя дыхание.
— Конечно, не знал. Я же не Единый — все знать. Но! Получилось же. Того придурка, который вырезал такое количество Переходящих поймали, и вроде уже и не нужно было прятаться, но Абрахам к тому времени инициировался как некромант. И… Я уже думал, что все так и будет, как на тебе. Появилась ты. Он начал изучать суть и возможности Переходящих и выяснил, что инициироваться Переходящий может все равно, если есть врожденный дар. Для этого нужен был стресс и выжечь печати. Ты ему обеспечила первое и помогла сделать второе. Прорвать защиту, которую создали Переходящие… ну, я им горжусь, если честно.
Мда… А ведь если бы его накрыло пораньше. Еще когда с Сильвией такое приключилось…
Если они магией целителей управляют как я тьмой, то он ее с того света вернуть мог, как свиснуть.
Черт, а ведь теперь и правда может! Или подселить в чье-то тело ее душу. И тогда…
— И все же вам теперь нужно быть осторожными.
— Почему? — потеряв к бесам рогатым нить разговора, спросила я.
— А потому, дорогая Кэтрина, что таких как вы всегда будут бояться…
— Вы же член совета магистрата. Прикроете наши задницы от всевидящих глаз общественности.
— От всех не смогу, Кэт. Тем более, что вы весьма специфическая пара. А Абрахам всегда у всех на виду. Я не всесильный.
— Ничего, — осознав, что в принципе уже могу и встать, сказала я. — мы тоже с Абрахамом не первый раз в морге…
— Надеюсь, ты осознаешь…
— Больше чем вы.
Я поднялась и чуть ковыляя, поплелась к двери.
Может, это было не красиво и не правильно по меркам аристократии, но я вроде как аристократкой и не признана. Да и думала только о том, что у меня снова появилась возможность увидеть Абрахама.
***
Но не успела я переступить порог, как на меня налетел Эвер.
— Жива! Слава Единому!
— Та да. Только ему и слава. Нужно не забыть свечек в Храме понаставить. А то страшноватенько, право слово. Чуть удача не подвела… — И тут меня словно молнией прошило: — Милка… скажи, что вы ее нашли!
Эвер помрачнел, но кивнул.
— Говори, — оперлась я на его руку, понимая, что от долгого лежания, ноги не очень-то хотят меня держать.
— В старости ты будешь рассказывать внукам, что помыкала королем! — натянуто улыбнувшись, пошутил Высочество.
— Вообще-то принцем. И не заговаривай мне зубы, — мотнула я головой в сторону мужского крыла, намекая на то, что все мне можно и по пути рассказать.
— Как только вы выбрались, словно из-под земли появилась Салин Рхавор, оборотниха. — Я кивнула, давая понять, что склерозом не страдаю. По крайней мере, не настолько. — Она и сказала, что Стейл всегда держит слово и рассказала, где искать Милвену. Оказалось, что в принципе ничего особенного. В одном из поместий Сивэ, на берегу моря. Час верхом от столицы. Сейчас она под защитой дома Хворсов. Но боюсь, что это ненадолго…
— Почему?
— Илкаром Сивэ заявил не нее права…
— Не заставляй меня нервничать, Эвер. Мне пока не желательно. Говори нормально.
— Его отец подписал обязательства. Милвена Лорас становится женой мастера Сивэ, а семейство Лорасов получает денежную компенсацию. Договор заверен третьим независимым лицом, проверен нами на подлинность…
— Могли бы и не стараться, — процедила я сквозь зубы, понимая, что у меня еще и отдышка к полному комплекту недугов. Или это я просто так разозлилась? — Там такое семейство, что они могут.
Я перевела дыхание и снова кивнула, подтвердив, что вполне способна идти дальше.
— Держите их на расстоянии. Мне нужно чуть оклематься и выбраться из этих казематов.
— Кэт! Боюсь, что по закону Сивэ прав. Деньги он уже передал дому Лорас и, насколько мне известно, возвращать там уже нечего.
— А по справедливости всем бы их наследства лишить, чтобы таких, как сами, сволочей не плодили. И Эвер, если бы я жила по закону, то очень не долго. Ладно, Высочество, будь другом, проконтролируй, чтобы никто ничего наворотил. Или мастер Меча пусть проконтролирует. Я в долгу не останусь.
Эвер улыбнулся и едва заметно кивнул.
Я тоже слабо улыбнулась в ответ. Хотелось спросить, как сама Милка. Не причини ли ее чего непоправимого. Но не у Рыжего же спрашивать о таком!
— А суке блохастой, я как-нибудь при следующей встрече хвост на шее бантом завяжу. Клянусь всеми котлами ада.
— Боюсь, она на территории Идмири появится не скоро. Кажется, ей дошло с кем ее угораздило связаться…
— Плохо. Очень плохо, — прошипела я сквозь зубы, отпустив руку Эвера и тут же взявшись за ручку двери в палату. — Если меня сейчас будут бить, связывать и волоком тащить назад, не рассказывай никому. Не добивай мою и без того едва живую репутацию.
— Клянусь, от меня этого никто не узнает.
***
В палате Абрахама Волена было тихо. Чуть сопел во сне сам болеющий. Ни капельки, кстати, не изменившийся. Даже посвежевший, к слову.
Многое стало понятней. Почему у него не черные, а молочно белые волосы. И не карие или черные, а зеленые — глаза. Как у него получалось воздействовать на организм человека, пусть даже не для лечения, хотя и для лечения тоже. Ну и применяя темные потоки. Мне конечно еще во многом стоит разобраться. Но в общем…
Я тихонько приблизилась и глубоко вдохнула. Обоняния коснулись запахи успокоительных, цветов и жареной курицы с инийскими специями. Последний был настолько ярким, что у меня в животе восстание голодных глистов началось.
Вот где настоящая дискриминация. Как меня как каким-то супом кормили, даже на вид таким, словно его уже кто-то ел. А его — курочкой. Я за него переживаю. Реву как дурочка, а он тут… Не иначе Олем расстаралась! Пожертвовала близкой родственницей — как пить дать.
Курица, разделенная на части, призывно развалилась на большом блюде, среди свежих овощей, завлекая отощавшую несчастную дискриминированную болезную меня румяной корочкой.
Вообще, меня никогда в таких случаях упрашивать не нужно было.
Именно потому я цапнула блюдо и села прямо на кровать рядом с Абрахамом. И тут же выбрав себе ножку, вгрызлась в нее, как бездомная псина в оброненную колбасу.
Нет! все же немного похудел. Или это так неудачно тень падает?
Как бы там ни было, глядя в тот момент на Абрахама, я постепенно начала принимать, что почти все позади. Осталось совсем немного. Самые маленькие кусочки, которые мне, по сути, и не очень-то и важны. Ну, кроме Милки, конечно. Она — важна! Очень. И еще…
— Хоть не чавкай, раз увела чужой обед! — сказал болезный, и я от неожиданности, чуть не опрокинула блюдо.
— Если бы ты знал, какими помоями кормили меня, то не ворчал бы, — сказала я, проглотив, наконец мясо. — В отличии от некоторых у меня декан факультета целителей в поклонницах не числится.
— Вообще-то, это Эд принес! — улыбнулся Волен.
— Герр — гад! Вот стану миссис Волен, уволю его. Нет! Лучше — упокою. Он пока просто не знает, что теперь в доме я — главный страшный и ужасный некромант!
— Он все прекрасно знает. Как и то, что тебе пока вот этого нельзя было. Герамх при нападении вспорол тебя почти до пупка.
На это я рефлекторно заглянула за ворот балахона, в который меня здесь переодели, и во рту тут же стало горько. От плеча и почти до самого пупа действительно тянулись четыре уродливых, бугристых шрама. Какой кошмар. Хотя с другой стороны, не окажись там Абрахам то… все! Хладный трупик мой припадал зеленоватой крошкой неизвестного происхождения в подвалах Академии Магии и Ведовства.
Так что отделалась легким испугом. Притом очень легким, раз испугалась только сейчас.
И все же блюдо я отставила. Абрахаму на живот.
— Будешь есть за двоих значит, — приняла я решение, и выбрав небольшой помидор, сунула его Волену под нос. — Давай жуй. Не пропадать же добру.
Видимо Его Змейшество сегодня спорить было не настроено, потому как молча съело мелкий овощ.
— Жуй, — сунула я ему собственноручно оторванный кусок мяса. — Ещё раз без моего ведома выкинешь такой фокус, уйду от тебя… куда-нибудь. Ясно? Ты не думал, что если бы тебя разорвало защитным заклинанием, то даже выжив, я бы тебя не простила.
— Все было продумано…
— Предупреждать нужно.
— Чтоб ты строила из себя героиню и снова взялась меня защищать?
Мда…
Тоже правда.
— И все равно, если ты еще там не передумал брать в жены некроманта, а тебе теперь вроде как по статусу не положено. И вообще, если так разобраться, то Олем тебе теперь более подходящая партия…
В какой-то момент я поняла, что бормочу откровенный бред, потому умолкла и отвела взгляд.
— Ох, Кэт! — простонал Абрахам, отставляя блюдо на прикроватную тумбу. — Иногда мне кажется что Единый одновременно одарил и наказал меня, послав тебя на мой жизненный путь.
— Вот кто бы мне тут говорил! — взвизгнула я, еще до конца не понимая, как относиться к его словам.
И уже набрала воздуха в легкие, чтобы рассказать ему все, что я о нем думаю и припомнить все обиды…
Как он меня осторожно, словно я могла рассыпаться или растаять, обнял и поцеловал в висок.
— Знаешь, как мой дед любит говорить?
— Понятия не имею! — честно призналась я. От этого деда чего хочешь можно ждать.
— Он любит говорить: «Не бери тяжелого на плечи, а дурного — в голову. И жизнь станет легче». Так вот, дорогая моя, драгоценная, давай ты не будешь усложнять нам обоим жизнь!
И только я хотела возмутиться, что мол кто кому еще что усложняет, как этот болезный или даже умирающий, как я думала, увлек меня за собой и уложил на кровать.
— Будем болеть вместе! Не так скучно хоть, — прошептал он, ткнувшись носом куда-то в мои всклоченные волосы.
— Олем удар хватит…
— Ничего. Здесь полно целителей — откачают. К тому же это терапия, своего рода. Нам с тобой нужно побольше положительных эмоций, а все положительные эмоции я испытываю исключительно рядом с любимой женщиной. Так чего ее в отдельной палате держать?
— Не знаю! — честно призналась я, расплывшись в идиотской счастливой улыбке.