***
На этот раз дорога из Потерянных Подков вела через густой, давно нехоженый пролесок, оставляя зыбкие болота где-то справа.
Хотя дорогой это можно было назвать с большой натяжкой. Нет, наверное, некогда здесь имелась вполне себе нормальная тропа. Но на сегодняшний день — её не было совсем.
Здесь не то что проехать на телеге или верхом сложно, пешком было неудобно идти.
— Эх. Жаль, что с нами Асмара нет. Не пришлось бы продираться сквозь эти кустарники, — посетовал Ревель.
— Странно, что ты только сейчас об этом подумал, — заметил Эвер. — Я ещё на болотах пожалел о том, что ему досталась практика в королевских теплицах. Сидит там, новые виды цветочков выводит…
— Завидуешь? — усмехнулась я.
— Кто?! Я?! — почти искренне удивился наследный принц. — Единый упаси! Разве можно нормальному студенту хотеть: спать в мягкой кровати, мыться не раз в неделю и есть не то, что придётся? Я ему сочувствую!
— Ну да! Ему не посчастливилось копать целый день никому не нужную яму, — проворчал Кислый.
— Зато он не пьянствовал в «Поющей сирене»… — тут же парировал Высочество.
Почему-то воспоминание о трактире вызвало у меня приступ изжоги и болезненный спазм в животе, а настроение тут же подпортилось. Не так о «Сирене» воспоминание, как о ненормальном маге. Но это не так важно, правда?
Умом-то я понимала, что не найди он меня там, нашёл бы где-то в другом месте. Такие если задаются целью, то непременно прут к ней сквозь любые буреломы. Но теперь именно придорожный трактир у меня будет ассоциироваться с умалишённым, называющим себя Стейл.
— Как думаешь, что в его сумке? — вывел меня из задумчивости Эвер.
На что я пожала плечами:
— Зная Дорка — всё что угодно может быть. От бриллиантов и сапфиров до какой-то лапы вымершего ещё до падения Эсселинского метеорита зверя. Притом, судя по его выражению лица во время передачи оплаты, второе более вероятно.
— Да ну! Судя по форме, это какой-то слиток весьма внушительных размеров, — внёс своё предположение Алек. — Может, золото?
— Вообще умом тронулся? — повертела я пальцем у виска. — Они там, конечно, в прошлом веке живут, но не в начале времён же. «Проделанная» нами работа на полсотни золотом тянет, если уж очень щедрый работодатель попадётся. А так три- три с половиной десятка — не больше. Точно не слиток же в два кило… — это я знала наверняка, потому как интересовалась о возможном будущем выпускника Академии у Абрахама. А то отучишься, пять лет жизни положишь на алтарь науки, а потом за три медяка в неделю работай. Тогда лучше уж кошельки резать. — Может, какой редкий минерал?
— Или Асвадиус Короватис? — хмыкнул Эвер.
— Кстати, вполне себе может быть, — заключила я, вглядываясь в заплечный мешок идущего впереди и насвистывающего что-то весёленькое магистра. Словно сейчас этот гриб семейства Перебегающих выглянет и помашет мне рукой. Хотя вот как раз в этом случае стоило бы уже и забеспокоиться.
Так за весёлым разговором и выдвигаемыми нами же самыми невероятными догадками в стиле «перемолотая и прессованная скорлупа драконьих яиц» мы и не заметили, как солнце стало клониться к закату, в лесочке начало стремительно темнеть и на охоту вышли… кто бы вы думали..?
Комары!!
Как жаль, что в Королевствах, где научились избавляться и усмирять нежить и нечисть всех видов и типов, до сих пор не разобрались с этими кровососущими монстрами.
Слава Единому, в лесу не нужно было искать место для ночёвки слишком уж долго. Можно было плюхнуться под первым деревом или кустом, завернуться в плед и дрыхнуть, не волнуясь, что перевернёшься в какую-то лужу. И с дровами попроще. Пусть ветки в основном трухлые и перегорают быстро, но хоть сухие, и не сидишь над ними, потому что «никакой магии, даже в артефактах, мои бриллиантовые». Объяснял куратор этот запрет тем, что существуют такие места, где малейшее колебание магического фона может привести к самым невероятным последствиям. К примеру, в Дийвенских скалах: куда ни плюнь — всюду нестабильный магический фон. И даже создание малого светового шара может привести к камнепаду, разлому или просто банальному землетрясению. А оно нам надо? Конечно, нет! Так что приходилось учиться обходиться без привычной уже, как воздух, магии хотя бы в таких мелочах и чиркать огнивом под жмутом сухой травы и мелких веток.
Пока мы разбили небольшой лагерь, пока приготовили ужин… то есть готовил Ревель, а мы заглядывали в котелок и облизывались.
— Где ты научился так готовить? — решился всё же спросить Алек. — Как-то не совсем типичное умение для человека твоего положения.
— Домашнее обучение, — буркнул Кислый, всыпая в котелок со вздыхающей кашей мелко нарезанное мясо. А после добавил уже совершенно другим, спокойным тоном: — Мой отец считает, что настоящий воин должен уметь всё. Иначе какой из него воин? — я в это время плюхнулась на том месте, где стояла, поджала ноги и ткнулась подбородком в коленки, ожидая продолжения рассказа. — И я полностью с ним согласен. За год в приграничных казармах и не такому научишься.
— В приграничных казармах? Как тебя туда вообще занесло? — удивился Алек.
Эвер поморщился, а я заёрзала на месте, понимая, что чего-то я не знаю, и просвещать меня не спешат.
— Приграничные казармы, — вмешался в наш разговор куратор, до этого совершенно не проявлявший интереса к нашей беседе, — расположены на юге Объединённых Королевств. На границе с территориями огненных рек. Неприятная местность и ещё менее приятное население Схуари.
— Жарища такая, что кажется — в Аду холоднее, — подхватил Эвер. — Я был там проездом. Несколько дней, но запомнил на всю оставшуюся жизнь. Думал, подохну…
— Схуарийцы со своими тварями только и ждут, когда замылится глаз у часового, — добавил Ревель.
— Какими тварями? — решила уточнить я, неосознанно подползая поближе.
По тому, как они один за другим подхватывали историю Мастера Меча, было ясно, что земли Схуари не видели только моей неотразимой, но очень скромной особы. И мне жуть как хотелось узнать побольше. Так. В теории. Потому что по рассказам мужчин я поняла — мне и в Горвихе хорошо. Кладбище там большое, работы хватит лет на сотню, судя по тому, как там разгильдяйски относятся к захоронению. Одна неупокойная Дарка, с которой я имела радость познакомиться на первом курсе, чего стоит.
Ну да ладно.
— Схуарийцы приручают особый вид нечисти — мантихор, — ответил мне, как ни удивительно, куратор.
— Это такие львы со скорпионьими хвостами? — решила я на всякий случай уточнить.
— Да, — кивнул Кислый. — Разновидность песчаных демонов. Опасная живность. Ядовитые иглы на загривке, скорпионье жало на хвосте. Да и вообще — быстрые, выносливые. Такая кошечка играя задерёт медведя, даже без яда. Да и сами местные жители неплохие воины. Никаких тяжёлых доспехов. Лёгкие и в основном закрывающие только грудь, живот и шею. Защита послабее нашей, но зато не варишься в них до полной готовности, и они практически не стесняют движений. Отбиваясь от нападений схуарийцев, Объединённые Королевства потеряли много солдат.
— Именно потому было принято решение укрепить южные рубежи магами, — сказал Высочество, подбросив в костёр пару веток. — Но и они не бессмертны.
— И как давно ты там был? — спросил Алек.
— Ну… Вообще-то я только три года назад вернулся, — усмехнулся Ревель. — А там два года прожил, рядом с отцом и братом.
Я присвистнула. Это ж надо так над своим ребёнком издеваться. Хотя с другой стороны — школу жизни он прошёл такую, что моя — такое… детские страхи.
— А ведёшь себя так, словно ты всю жизнь с золотых блюдец ел и в золотой горшок нужду справлял, — хмыкнул мой одногруппник, потом бросил на меня короткий взгляд, видимо, подумав, что при девушке так выражаться нельзя и нужно бы попросить прощения, как этикет велит. Но после извиняться передумал. Всё ж не первый раз такое слышу. И правильно — я в данный момент боевой друг, а не расфуфыренная дамочка на первом балу.
— Это я чтоб не выделяться из массы. Ты при дворе когда был в последний раз? Одни петухи и павлины! И скажу тебе, врождённую брезгливость никакой казармой не вытравишь. Я предпочитаю порядок и чистоту там, где она в принципе может и должна быть. И да, мне неприятно пить самогон в сомнительном местечке с заплёванными столами из кружки, которую даже прополоскать поленились.
Я подумала, что оно ж и правда так. Ревель ни разу не возмущался, загребая ложкой кашу из общего котла или укладываясь спать на голой земле. Но стоило нам попасть в «Поющую сирену», как его перекосило так, словно неделю одни лимоны ел.
Что, в принципе, правильно.
Это мне всё равно. Почти всю жизнь, как собака, из не очень чистой миски ела то, что дадут. И просто уже внимания не обращаю на такую мелочь, как чистота. Местами я вроде как воспитанная мисс, а вот на таких мелочах меня давно могли бы поймать, если бы захотели.
— Готово! — обрадовал всех Кислый, натянув рукав до самых пальцев и подхватив котелок. — Садитесь, пока не остыло.
А что мы? Нас дважды упрашивать не нужно.
— Соли маловато! — распробовал Дорк на пятой ложке, но никто уже просто не обратил на это внимания.
В первую очередь потому, что с самого утра толком ничего не ели. Всё ж похмелье
— зверь страшный, жизни не дающий.
А ещё потому, что устали и больше, чем есть, хотели спать. Что я и сделала, оставляя мужчинам право разбираться самим, какая там у кого очередь стоять на часах.
***
…А снилась мне какая-то ерунда. Цветы синего гибискуса, львы со скорпионьими хвостами, комары размером со взрослого ястреба и пауки. Последнее было особенно странно, потому как если всё остальное можно было притянуть к недавним событиям, то связать пауков с реальными приключениями было невозможно. А значит, и объяснить их явление в моём сумбурном неспокойном сне
— тоже. Меня такая неопределённость ставила в тупик, а тупики я люблю ещё меньше, чем непонятные ситуации.
И всё же проснулась я не от того, что огромный паучище с цветком гибискуса в жвалах, томно вздыхая, взбирался по моей ноге. А от какого-то чувства…
Такого, словно тебя палкой в грудь толкнули. Не больно, но ощутимо.
И проснулась я соответственно — как из воды вынырнула, хватая воздух ртом.
— Тссс… успокойся, — прижался к моим губам чей-то палец, что вызвало абсолютно противоположные чувства и желания. К примеру, заорать во всю глотку от ужаса и огреть доброжелателя по башке чем-то… да тем, что под руку попадётся.
Я даже не сразу поняла, кто этот самый бессмертный, решивший меня попугать среди ночи.
— Бирм! В себя пришла, я сказал, — прошелестел магистр, убрав палец от моих губ и, взяв меня за плечи, легонько встряхнул. — Почувствовала?
Что именно от меня хотел преподаватель, и что я должна была почувствовать — чёрт его знает…
Потому прислушалась к себе.
Ощущение, словно мне на грудь камень положили. Неприятненько. Наверное, это и имелось ввиду, потому я нерешительно кивнула.
Рядом заворочался и точно так же вскочил Алек.
— Что за…
— Чего ты орёшь? Ну, чего ты орёшь, а? — то ли спросил, то ли упрекнул магистр. И уже словно самому себе добавил: — Понятно. Значит, не показалось.
Что «понятно» и что «не показалось», мне лично было совершенно неясно, но внимание решила всё же не заострять. Внезапно подумалось…
— Магистр Дорк, если это ваша очередная шуточка, то давайте как-нибудь до утра потерпим. Спать охота — жуть просто, — простонала я, пытаясь снова устроиться под чьим-то тёплым боком и свернуться калачиком.
— Тебе, Кэт, только бы спать, — проворчал куратор. — Это явление, совершенно от меня не зависящее.
— Что, правда? — не спешила верить я в слова этого шутничка.
Дорк хмыкнул.
— Как там у вас в Семи Висельниках говорят? Зуб даю? Так вот даю два, и оба глазных, что это не моих рук дело.
Это да! Это аргумент. Целых два зуба — это тебе не какое-то там «клянусь родовым именем». Ну, то такое…
— А что тогда? — не очень-то уже и веря словам куратора, спросила я.
— Боюсь, я затрудняюсь дать однозначный ответ на твой вопрос.
— Колебания магического фона? — предположил Алек, широко зевнув и передёрнув плечами.
— Или естественные колебание потоков, — поднялся Высочество и взъерошил волосы пятернёй. Словно это нехитрое движение помогло ему проснуться.
— Может, и неестественные, — предположил Ревель, уже собирая вещи и присыпая почти истлевшие угли землёй.
— Думаете, естественные, Ваше Высочество? — съехидничал магистр, пропустив фразу Кислого мимо ушей. — Чтобы потоки естественно заколебались, их нужно для начала неестественно затронуть. А что у нас затрагивает энергетические потоки тёмной магии… Хворс?
— Смерть? Или ритуал?
— Ты у меня спрашиваешь?! — праведному возмущению нашего куратора не было предела. — Год я потратил на впихивание в ваши совершенно невместительные головы ценнейших знаний… Отчислю. Обоих. Без права восстановления.
— Магистр Дорк, как мне помнится, на Факультете некромантии вечный недобор. Вас магистрат с потрохами сожрёт, — вставил резонную мысль Эвер.
— За этих двоих мне ещё премию выпишут, — проворчал наставник. — Ладно. Надоели. Бирм, давай — этим твоим методом охотничьего пса будем вынюхивать, где кости зарыты.
— Какие кости? — решила уточнить я предмет изысканий.
— Сахарные, драгоценная моя, с мозгом внутри, чтоб потом сварить бульончик, и будешь в ложечку выстукивать костный мозг.
— Фу! — озвучил своё отношение к подобным кулинарным изыскам Алек.
— Много ты понимаешь… Бирм, ты ещё здесь?
— Уже там, — спохватилась я и тут же переместилась в Тень.
***
Тьма волновалась, вскипала, скручивалась жгутами и осыпалась чёрным песком к моим ногам. Чтобы после вытянуться тонкой змейкой и поползти по ногам вверх. Вроде ж типично она себя вела… Растекалась узкими ручейками в разные стороны… А всё же тревожно как-то было на душе.
Я выбрала самый широкий «ручеёк» и двинулась по его руслу. Потом спохватилась, понимая, что в пункте назначения меня может ждать кто угодно, ну или что угодно. А я одна. Маленькая и беззащитная. Фигушки. Мужчины мне тогда на что? В количестве четырёх штук.
Тьма мягко и послушно выплеснула меня в реальность, стоило мне только об этом подумать. Значит, проблема не во мне. Колебания всё же спровоцированы чем-то или кем-то…
Чёрт!!!
Почему-то некстати вспомнился чёрный паук с синим гибискусом в челюстях. Отчего во рту появился привкус желчной горечи, и я передёрнула плечами от омерзения.
Подорву с этими нервами и без того не самое лучшее здоровье. И никто ж меня даже не пожалеет… а кому я потом такая подорванная нужна буду? А мне ещё замуж сходить хочется. Может, подумаю над тем, чтобы наследником или наследницей обзавестись… правда, тут я не уверена. Очень уж страшно выглядит процесс рождения ребёнков. Как вспомню своё рождение… Уф! Кажется, я погорячилась с этими детьми. Но замуж сходить хочу. Что ж я — не девушка? А кто меня возьмёт — седую и с нервным тиком?
— Туда, — махнула я рукой на свои грустные мысли, заодно указав направление движения.
Ребята не стали задавать лишних вопросов и молча потянулись по узкой, почти заросшей тропе, засыпанной опавшей листвой, много лет пластами накладывающейся друг на друга.
Солнце лениво раскидывало розовые сети и играло отблесками в бриллиантовых каплях утренней росы. Шелестели под ногами опавшая листва и сухая тощая трава, героически или по дурости пробившаяся в таких зарослях.
Всё бы ничего, но даже мне, выросшей в городе, было ясно, что к этой красотище ещё и звуковое сопровождение полагается. Хоть какая захудалая ворона каркнуть должна бы. А то тишина такая, что, по-моему, мурашки по моей коже бегают громче. Жутко, в общем. Бр-р-р…
К тому же ощущение, что что-то стучится мне в грудь, становилось отчётливей, сильнее. Иногда забивая дыхание. И на выдохе с губ срывались облачка пара.
Среди лета.
В такую жарищу!
Не нравилось мне это вот совсем и окончательно. До иголок в пятках не нравилось. Моя свехчувствительная чуйка сигнализировала, что идти нужно в совершенно другом направлении. И желательно очень-очень быстро. Прям очень-очень. Но озвучивать своё дикое желание сделать ноги и чем быстрее, тем лучше, я не стала.
Это моя хилая совесть встала кляпом во рту, не позволяя оставить друзей одних.
Минут через десять, не больше, ходьбы мы вышли на небольшой расчищенный участок. Идеально круглый. Истыканный покосившимися, почерневшими от времени домиками размером чуть больше собачьей будки. Ну… это я, конечно, загнула. Но дома правда были маленькими. Такие обычно сколачивают охотники, чтобы было где переждать непогоду или просто переночевать.
В центре этого поселения, словно прихлопнутый шляпкой гриб, стоял колодец. Тоже какой-то не внушающий душевного спокойствия и равновесия. Вся опалубка была поросшая изумрудно-зелёным мхом. Почему-то от одного взгляда на него вспомнились зеленющие глаза Абрахама — и жутко захотелось домой. Так, как никогда в жизни ещё не хотелось. Но я сильная и красивая, потому титаническим усилием воли это желание в себе зверски задушила и скромно, без ненужного пафоса, похоронила.
Сизый густой туман стелился низко над землей, придавая этому местечку особой жуткости и зловещности. Хотелось передёрнуть плечами, чтобы сбросить липкий могильный холод, что скрывался в этом тумане.
Тем временем ребята разошлись осматривать селение. Оставив нас с Дорком одних.
— Не нравится мне это всё, — озвучил нашу с ним общую мысль куратор, и с его губ сорвалось облачко пара. — Сколько лет здесь практику провожу — этого посёлка не видел ни разу.
Что мне было сказать? Что у меня мурашки даже на пятках от этого местечка? Так оно и так видно. Лучше уже скромненько промолчать.
Магистр Дорк прошёл к колодцу — медленно, словно на каждом шагу ожидал нападения Повелителя Ада. А я решила здесь постоять. Всё ж четверо мужчин и без меня разберутся. Ну а если нет, то потом и я подключусь. Это если что. Может, оно как-то без «если чего» обойдётся…
И только я об этом успела подумать, как в спину дохнуло холодом и прямо у самого затылка прозвучало тихое, но такое зловещее шипение.
Твою ж ты мать… нужно было с ребятами идти.
Как-то так подумала я, прежде чем обернуться…
— Бирм, — услышала я сквозь барабанную дробь, отбиваемую моими зубами, голос магистра Дорка, — ты только не оборачивайся.