рассказ
Эта история не о договоре с Сатаной.
Алекс Келлавэй не выдавал себя за дьявола или его эмиссара. Келлавэй утверждал, что он всего лишь первоклассный литературный агент, использующий нестандартные методы.
«Сделка с дьяволом» было названием вполне заурядного оккультного романа Джуниора Хармона, за девять недель отвергнутого на Манхеттене одиннадцатью издательствами. Рекорд даже для неудачника Хармона. Когда по прошествии долгого времени предложение романа, уже изрядно потрепанное и испачканное пятнами кофе, возвратили ему из одиннадцатого издательского дома — с оскорбительной заметкой от помощника редактора, только что закончившего колледж, где говорилось, что всё это чудовищно глупо, а в примечании спрашивалось, почему этот давно всем надоевший писака, которому скоро стукнет пятьдесят, все еще подписывается «Джуниор», что значит «младший», — Хармон решил, что все же следует воспользоваться услугами агента.
В последние три года сам он пристраивал свои рассказы, статьи и книги — с тех пор как его агентша разбилась насмерть, выпрыгнув из окна своего офиса с пятидесятого этажа на Западной 60-ой. Несмотря на то, что на ее письменном столе осталось прочтенный до середины синопсис нового романа Хармона, он не сомневался, что причиной ее поступка были финансовые проблемы.
За последние несколько месяцев ему не раз доводилось слышать неплохие отзывы о появившемся недавно литературном агенте по имени Алекс Келлавэй. Но то, как Келлавэй ведет свои дела, несколько смущало Джуниора. Например, в нескольких литературных журналах он видел его рекламу. «ЛЮБОЙ РАЗГИЛЬДЯЙ СМОЖЕТ ПРОДАТЬ ТО, ЧТО ЕМУ НАПИСАЛОСЬ!» — шло обычно в подзаголовке. «ДАЙТЕ КЕЛЛАВЭЮ ОКАЗАТЬ МАГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ВАШУ КАРЬЕРУ!» Или вот другая, с зернистым снимком низенького и толстого Келлавэя, держащего поднятые кулаки, в которых зажаты монеты, и вопящего: «ДЕЛАЙТЕ БАКСЫ, КАК ПИСАТЕЛЬ!» От начинающих авторов требовалось заплатить гонорар за прочтение; с профессиональных, таких как Хармон, брались только комиссионные.
— Давайте сразу к делу, — сказал Келлавэй во время их первой встречи. — Я забираю двадцать процентов от всех ваших денег.
— Двадцать процентов? Стандартные комисс…
— Приятель, я не занимаюсь стандартной работой.
Своим телосложением Келлавэй не производил впечатления. Он оказался даже толще, чем на снимках, где-то лет сорока, одетый в мятый костюм по моде примерно двадцатилетней давности. Галстук, на котором были заметны несколько грязных пятен, украшало изображение косяка гусей, улетающих на юг. И когда бы вы его ни встретили, он всегда выглядел так, будто не брился со вчерашнего дня.
— Ну-у, я слышал хорошие отзывы…
— Прежде чем мы двинемся дальше, — прервал его Келлавэй, поднимая пухлую руку, — дайте-ка мне кое-что прикинуть, Джуниор.
Взяв в руки потрепанный портфель, Хармон сказал:
— Я принес список всех моих публика…
— А, это дерьмо меня не интересует. — Что-то буркнув, Келлавэй открыл нижний ящик письменного стола, деревянные ножки которого были сделаны в виде когтистых лап, достал немного засаленный, молочного цвета хрустальный шар и бросил его на небольшое свободное пространство посреди беспорядка, царившего у него на столе. — Гораздо надежнее — посмотреть, что ожидает нас в будущем.
Хармон привстал на своем кривобоком стуле.
— В будущем? — переспросил он.
— Прикрой на время свою глотку, — приказал агент.
Хармон выронил портфель на истертый ковер и осмотрел комнату. Никаких признаков преуспевания. Офис маленький, а потолок настолько низкий, что возникало впечатления, будто он вот-вот обрушится тебе на голову. Единственное окно загрязнено сажей и копотью, и видно из него только каменную стену цвета беззвездной полуночи. Вдоль одной стены кабинета рядком выстроились книжные полки, но в них лишь несколько книг. На полках располагались чучела маленьких животных, старые медные канделябры, свисали веревочки с дешевыми бусами из цветного стекла, три человеческих черепа, фотографии в рамочках, с потускневшими изображениями людей прошлого века, маленькие лакированные шкатулки и несколько странного вида ножей.
— Ом-м-м-м-м-м-м-м-м, — промычал Келлавэй, ударяя обеими пухлыми ручками по хрустальному шару.
Прочистив горло, Хармон бросил взгляд через плечо в сторону выхода.
— Может быть, я ошибся, полагая, что…
— Да заткнись же, — одернул его Келлавэй, продолжая поглаживать шар. — Приоткрой Твою занавеску, о, Время. Ух-х… Вот идет она… Сотня тысяч долларов в год. Недурно. И я забираю из этого лишь жалкую двадцатку. М-да, неплохо для такого ничтожества, как ты, Хармон.
Заморгав, Хармон спросил:
— Вы видите там для меня прибыль в 100 000 $?
— Я вижу прибыль в 80 000 $ для тебя и 20 000 $ для меня.
— Послушайте, я свободный художник с…
— Тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года, когда тебя выдворила из дому первая жена, а ее папочка уволил с должности менеджера его обувного магазина в Куинсе, — произнес агент. — «Обувное дерево Фельдмана». Что за кретинское название! С тех пор тебе никогда не удавалось зарабатывать больше 17 000 $ в год. И это неудивительно, если учесть твой талант.
Хармон резко встал со стула.
— Но слушайте, если вы считаете меня ничтожеством, зачем…
— Какого черта мне нужно иметь дело с ничтожеством? Ты читал новый триллер Лобо Сардинского «Дикенсхитский интерфейс»? Шестьсот сорок две страницы идиотизма, а я получил от «Пиллар букс» примерно 400 000 $ за права на издание книги в мягкой обложке. Неплохие деньги в эти смутные времени, Джуниор.
— Если писательское мастерство ничего не значит…
— Магия — только она что-то значит, — усмехнулся агент.
— Вы имеете в виду ваш дар, как продавца и как…
— Да нет, я имею в виду колдовство и черную магию, — раздраженно ответил Келлавэй. — Ты хоть раз прочитывал до конца публикующийся по воскресеньям в «New York Time» список бестселлеров? Не пытался понять, почему книга о том, как сделать свои ягодицы более гладкими — самая продаваемая во всей этой безумной стране? Или как роман о калеке-гомосексуалисте мог быть продан в кино за пять лимонов? Все очень просто: колдовство и черная магия! И я, далекий от литературы человек, занимаюсь именно этим аспектом, приятель.
— Да, но я — хороший писатель, — возразил Хармон. — Все те успехи, которых я достигал, доставались мне потому что людям нравится то, что я пишу, и…
Келлавэй громко фыркнул.
— Чушь! — проговорил он. — Я могу взять с улицы любого кретина или любую дуру и сделать из них преуспевающих авторов. Впрочем, нет, не каждого кретина. — Он постучал пухлым указательным пальцем по хрустальному шару. — Мне, правда, ни разу не удавалось точно предсказать суммы, но в надежности этого трюка я вполне…
Зазвонил телефон.
— Мисс ДеБек, я же говорил вам, что не желаю, чтобы меня беспокоили, — зарычал он в трубку. — Именно сейчас, когда я работаю над очень важным… Что? Вы выследили этого дрянного бездельника до его гадкого логовища? Отлично, отлично, свяжите меня с ним. — Келлавэй подмигнул Хармону. — Гифорд? Что? Не мог бы ты скулить чуток погромче, мне трудно… Так лучше будет. Отлично, Гиффи, почему я так и не получил плату за уроки писательского мастерства, хотя прошло уже пять месяцев? А-а, ноги плохо ходят… Нет, нет, Гифорд. Это не поможет. Келлавэй уже один раз давал снисхождение. А теперь слушай меня, Гифорд. Сейчас ты не видишь одним глазом, верно? Так вот, ничтожество, ты появишься до среды и принесешь мне 220 $? Иначе… — Келлавэй отвел трубку от уха и снова подмигнул: — Гифорд, я тебя уже не раз просил, чтобы ты не орал так отчаянно в трубку? Лады, извинения принимаю. Приноси мне денег или ослепнешь. Пока. — Он повесил трубку на рычаг и хихикнул. — Тебе кто-нибудь должен деньги, а, Джуниор?
Проглотив комок в горле, Хармон ответил:
— Ну, прежде всего, мне не удается получить примерно 480 $, которые задолжал «Хайтауэр» за кое-какие статьи для их журналов для девушек. Затем, «Snatch» уже два месяца обещает заплатить за статью о фетишах, целующих ноги — мне было обещано 175 $ и…
— Мисс ДеБек, наберите номер этой свиньи Мо Хайтауэра, — произнес Келлавэй в трубку, а сам тем временем рывком выдвинул еще один ящик письменного стола. — Мне приходится вести с этим мелким мошенником кучу дел, Джуниор, поэтому я уже заготовил для него куклу.
— Куклу?!
— Куклу вуду, — пояснил Келлавэй и расположил рядом с хрустальным шаром восковую фигурку высотою в шесть дюймов. Фигурка была пухленькая, лысая и одета в двубортный серый костюм. — Мо, это ты? Как твое самочувствие? Надеюсь, Мо, ты знаком с Джуниором Хармоном? Да, согласен, это подающий надежды молодой писатель. И ты должен этому дармоеду 580 $, толстая денежная жаба!
— Четыреста восемьдесят, — тихо поправил Хармон.
— Что говоришь, Мо? Твой бухгалтер болен, а компьютер сломался? Помнишь, как ты был должен 160 $ Митчу Джазмински? — Келлавэй порылся среди стопок бумаги на столешнице. Затем прямо спросил Хармона: — У тебя есть булавка?
— Нет, я…
— А, да ладно. Воспользуюсь шариковой ручкой… Мо, ты еще слушаешь меня? Отлично. Сейчас почувствуешь животом. — Он уколол восковую фигурку кончиком серебряной ручки. — Не сомневаюсь, что было больно. Помнишь прошлый раз? Сейчас будет намного хуже, поскольку здесь и сумма побольше. Перейдем от живота к твоей промежности, Мо, а потом… Что? Лады, но чтобы это был сертифицированный чек . Пошлешь его с курьером . Спасибо, Мо, и пока. — Повесив трубку, он осторожно убрал куклу.
— Как вы…
— Магия. — Келлавэй потер кончик ручки. — В данном случае вуду. У меня, Джуниор, эклектичный подход к деятельности литагента. Я готов применять вуду, черную магию, сатанизм… все, что угодно, что будет на пользу моим клиентам.
— Хайтауэр действительно пришлет деньги прямо сейчас?
— Разумеется, он же не дурак. После одного воздействия, оказанного на него два года назад, он все воспринимает всерьез. Это было за 1500 $, что он задолжал нам за очередной романчик в сериале «Сосочки».
— Это все впечатляет, однако…
— Поверь, неординарным методам очень трудно противостоять. — Келлавэй откинулся назад и почесал небритые подбородки. — Как тебе понравится продать «Сделку с дьяволом» в «4Most» для издания в мягкой обложке за 5000 $?
— Они уже ответили отказом.
— Оставь мне один экземпляр синопсиса, из тех, что лежат в твоем обветшалом портфеле.
— Откуда вам известно, что у меня…
— Будь у меня задача пристроить отдельный роман или сборник, я бы оставил их в покое, — продолжил агент. — Но чтобы замутить крупное дело, с ними необходимо сотрудничать.
— Вы имеете в виду ланч с издателем или…
— Нет, нет, сам держись подальше от этих сукиных «4Most». — Келлавэй смежил пухлые веки на несколько секунд. — Да, вот что тебе придется сделать. Спать на кладбище.
— Прошу прощения?
— На кладбище, — повторил Келлавэй с тенью раздражения. — Спать на кладбище. От сегодняшней полуночи до завтрашнего рассвета. И не поленись позаботиться, чтобы твоя дебильная голова была направлена на север.
— Разве такое может способствовать продажам?..
— Доверься мне, — перебил его Келлавэй. — Связь автора с его агентом срабатывает хорошо только при условии взаимного доверия. Верно?
— Думаю, да, конечно, но где я найду кладбище, на котором…
— Есть такое кладбище. Превосходный реликт восемнадцатого века, всего в шести кварталах от той лачуги, в которой вы живете в Виллидже. Рядом с церковью святого Норберта Божественного.
— А меня не прогонят, когда я…
— Ты хочешь продать эту чертову книгу или нет?
— Да, это пока самая лучшая мысль, что приходила мне голову за долгое время. Но все же…
— Спать. На кладбище. С полуночи до рассвета. — Он встал. — Ты хочешь получить свои 80 процентов от сегодняшних 580 $?
— Это было бы кстати — я смогу заплатить, что задолжал как алименты!
— Посиди в приемной с мисс ДеБек, пока они не прибудут, — сказал Келлавэй. — Как только явится дрожащий от страха посыльный, она выпишет тебе чек на 464 $. — Он протянул для пожатия правую руку. — У нас будет весьма плодотворное сотрудничество, Джуниор.
Ночь, проведенная на кладбище, оказалась не такой уж скверной, как он боялся. Ему даже удалось поспать часа четыре, а когда проснулся, хотя и обнаружил, что кто-то снял с него ботинки, он не чувствовал себя плохо. Спустя четыре дня позвонил Келлавэй и сообщил, что «Сделка с дьяволом» продана за 7500 $. Хармон пришел в восторг, а его сомнения насчет способностей агента — исчезли. Келлавэй показался ему самым эффективным агентом, которого он когда-либо видел. Хармон просидел несколько минут, положив телефон на голые колени. Потом пошел в церковь и зажег свечи.
Так что он продолжил работать над завершением этого оккультного романа, проданного на основании синопсиса и краткого описания первых трех глав. Социальный статус Хармона начинал меняться. На ежегодном банкете Главных Писателей Америки, устроенном Келлавэем через два месяца, он познакомился с абсолютно сногсшибательной манекенщицей по имени Перт Рэйни. Эта изящная двадцатисемилетняя блондинка сразу же заявила, что является его поклонницей. Статья Хармона о прославившихся в прошлом году ножках, опубликованная в ориентированном на здоровье журнале для девушек под названием «Вегетарианские титьки», возвысилась до соискания премии «Большой Палец», и Перт специально поручили отыскать Хармона, чтобы сообщить ему, что он претендент на эту награду.
— Я до безумия люблю все, что вы написали, мистер Хармон, и это для меня по-настоящему душетрепещущая встреча, особенно потому что вы не смотритесь вблизи таким низкорослым, как на задней стороне обложки вашей последней книги в твердом переплете.
— Вы ее читали? — За всю жизнь у него вышло всего две книги в твердом переплете; последняя — шесть лет тому назад.
— Меня искренне изумило, что она не попала в список бестселлеров, — сказала красавица-блондинка, нежно сжимая его руку. — Едва только увидев название, «История обуви в картинках», я поняла, что она мне понравится. И не только потому, что моя профессия — рекламировать модельную обувь. Я хочу сказать, что стиль вашей прозы — совершенно изумительный, и кроме того…
Она поведала ему, что прочитала все пять романов серии «Его звали Пороховой дым», вестернов для взрослых, изданных «Рант букс», три из четырех романов «Леди из Г.Р.У.Д.И.», написанные им для «Ростер букс» лет десять назад и даже его последний исторический роман «Похотливая герцогиня». Так что эту ночь Хармон, хотя и не заслужил «Большого Пальца», провел вместе с Перт во впечатляющих апартаментах ее пентхауза на Централ Парк Вест.
Келлавэй позвонил ему прямо туда утром, в начале десятого.
— Ну как, Джуниор, уже вынул своего буйволенка? — осведомился он.
— Откуда вы знаете, что я…
— И как Перт в постели? Захватывает так же, как когда стоит?
— Тп-п-руу, Келлавэй! Похоже, вы знаете обо всем, что бы я ни…
— Перед полуднем загляни в церковь и зажги там шесть черных свечей, затем несколько раз прочти «Отче Наш» на латыни, но в обратном порядке.
— Гм? В церкви не продают черных свечей. Или…
— Тебе придется принести их с собой, олух. И постарайся, чтобы священник тебя не застукал.
— Почему я должен…
— Это поспособствует успеху романа. Видишь ли, как я уже говорил, Джуниор, тебе придется играть роль. Иногда до того, как что-то случится, иногда — после. В данном случае…
— Вы пытаетесь убедить меня, что Перт моментально влюбилась в меня из-за каких-то там чертовых магических заклинаний? — Он с тревогой посмотрел на дверь спальни, куда возвратилась любимая девушка после того как позвала его к телефону.
— Ты способен поверить, что умная женщина, даже такая глупая, как Перт, могла оказаться от тебя без ума?
— В конце концов, я дважды был женат.
— И они выглядели, как Перт?
— Ну-ну не совсем так… Однако она прочитала все мои романы. Она сама сказала мне об этом.
— Ну, это ей только кажется…
— Но ведь она цитировала…
— Тебе прежде доводилось когда-нибудь встречать человеческое существо, которое признавалось, что прочитало хотя бы один роман из «Леди из Г.Р.У.Д.И.»?
— Нет. Но все же…
— Иди зажигать свечи. Затем прочти на латыни «Отче Наш». Но в обратном порядке.
— Келлавэй, это неправильно и нечестно — убедить переспать со мной с помощью какого-то темного сверхъестественного трюка, который вы…
— А она в постели лучше, чем были ваши жены?
— Мне кажется, да, однако…
— В понедельник к одиннадцати утра зайди ко мне в офис. Для тебя есть новое дельце, которое надо бы обтяпать.
Накатать три книги для новой серии о вестернах с участием некоего мачо было нетрудным делом. Но из-за того, что рынок вестернов уже был слегка перегретым, Хармону пришлось участвовать в дурацкой церемонии, будучи облаченным в длинное черное одеяние с золотыми лунами и планетами, зачитывая вместе с Келлавэем страницы из китайской книги, стоявшей перед ними на письменном столе, в то время как мисс ДеБек играла на бонго, а толстый агент зажигал время от времени серные палочки. Это сработало, и Хармон получил по 10 000 $ за роман. Сам издатель, некогда подсмеивавшийся над ним, для подписания договора пригласил его на ланч. На ланч в ресторане, где цена на аперитивы начиналась с 17,95 $. Этот ланч, с деликатесами и блюдами, специально доставленными из Китая, заметно отличался от всех его прежних ланчей с издателями. Наконец-то его настиг успех. Хармон убил курицу.
Перт по-прежнему обожала его. Когда Хармон покинул свою ветхую берлогу в Грин-Виллидж и перебрался в шестикомнатные апартаменты на Западной 73-ей, красавица-блондинка переехала туда вместе с ним.
«Сделка с дьяволом» была опубликована прямо перед Рождеством и продавалась довольно неплохо. Хармон получил превосходные отклики в прессе, его приглашали на местные ток-шоу и даже на раздачу автографов в книжный магазин в Йонкерсе.
Он ездил на встречи, наслаждался все более увеличивающимися доходами и ошеломляющей Перт и неторопливо пописывал вестерны, рассчитывая завершать по роману каждые два месяца. Однако Келлавэй не давал ему расслабиться.
— Нужно, чтобы ты написал пару вещей для «Игрового манежа» и «Парнишки», — сказал он Хармону тусклым декабрьским днем, когда серый снег ударяло ветром о его замызганные окна.
— Они невысоко ценят статьи на темы…
— Не статьи, приятель. Я говорю о коротких рассказиках на манер Роалда Даля и Харлана Эллисона. Яркая, умная проза, написанная сочным языком. Они заплатят по 3000 $ за рассказ.
— Полагаю, я мог бы попробовать…
— Но сперва купи курицу.
— Что?
— Курицу. — Келлавэй помахал локтями и закудахтал. — На Второй Авеню рядом с твоим новым жильем есть магазин живой птицы.
— Не хочу я живую курицу, Алекс. Мне не нужны в апартаментах домашние любимцы, и даже если захотелось бы, я более склонен завести золотых рыбок или…
— Купи живую курицу. Черную, если удастся, — строго приказал ему агент. — Ночью отнеси ее в Центральный парк. И в полночь перережь ей горло.
Хармон вскочил со стула.
— Я и вправду не обязан писать что-то для «Игрового манежа»!
— Конечно. Но все равно ты это сделаешь. — Келлавэй прищурил левый глаз. — Это важно для твоей карьеры.
— Тогда почему бы мне сначала не написать рассказы? Это займет месяц. Может, чуть больше. А потом мы сможем снова побеседовать о курице.
Келлавэй отрицательно покачал головой.
— Сперва курица. Затем — писать рассказы.
— Но какого черта?..
— Послушай, щенок, я не выдумываю эти проклятые заклинания, — пояснил раздраженный Келлавэй. — Старинную книгу о черной магии я использую лишь при особых случаях, когда…
— Откуда в старинной книге может быть что-то о «Игровом манеже» и «Парнишке»?
— На самом деле первоначальное заклинание применили для продажи пятиактной трагедии театру «Глобус» еще в елизаветинской Англии, но общий принцип остался тем же самым, — сказал ему Келлавэй. — Благодаря этому в магии есть самое главное. Безотказность.
Когда весной вышел очередной его вестерн, он был немедленно опционирован «Парагон-Мекка филмз» за 15 000 $. Хармон убил куриц.
— Теперь шесть куриц, — сообщил Келлавэй Хармону, когда объявили цену. — Сегодня в полночь и снова в парке.
— А мы не можем выбрать для заклинания другое средство? С той последней курицей я сам едва не оцепенел. Меня словно схватили за горло ледяной рукой, а какой-то ночной бегун попытался…
— Шесть куриц. И будет неплохо, если одна из них окажется красным петухом.
— Так как насчет клуба «Книга месяца»? — Перт сложила прелестные ладошки и улыбнулась ему через стол. Они ужинали во французском ресторане, где цена на аперитив начиналась с 17,95 $. Хармон убил козла.
— Ну, не знаю, — отчаянно произнес Хармон.
— По правде говоря, Джуниор, это же превосходно. Попасть в номинацию «Книга месяца» — гораздо лучше, чем выпустить кучу вестернов.
— Но мне придется убить козла, — прошептал он.
Когда она сочувственно качнула головой, отблески горящих свечей заиграли на ее волосах золотистыми искорками.
— Всего-то одного козла?
— Один козел — это очень много, Перт.
— И снова в парке, и так же, как и куриц?
— Сегодня в полночь, — кивнул он.
— И у тебя уже есть козел? — со вздохом спросила она.
— Мисс ДеБек привезет его в одиннадцать в своем фургоне.
Спустя несколько секунд Перт сказала:
— И всё же, это «Книга месяца», Джуниор!
На подоконнике Келлавэя сидел угрюмый дрозд. Потом вышел из дому и убил бродягу.
— Ты сможешь написать триллер в стиле Лобо Сардинского? — спросил он Хармона. — Что-нибудь типа «Беспутной жизни Эйзенберга», «Кругового обхода» или «Гамбита Хангерфорда»?
— Разумеется, — ответил Хармон. — Как только закончу третий вестерн и состряпаю обещанный рассказец.
— Надо быстрее.
— Что ж… Когда он нужен?
— Издатель бестселлеров Сардинского, «Драгоман & Бразерз», хочет получить что-нибудь к концу осени.
— А почему бы это не написать самому Сардинскому?
— Не успеет — он скоро умрет, — ответил агент, постукивая по широкой груди. — Сердце.
— Ужасно. Я беседовал с Лобо как раз на прошлой коктейль-пати «Остросюжетных авторов Америки». Это было несколько недель назад, и он выглядел бодро и весело.
— Лобо не знает об этом.
— Тогда откуда вам… О!..
— Но чтобы обеспечить аванс в 75 000 $, Джуниор, потребуется очень сильное заклинание и уйма ритуалов.
— То есть?..
— Нам понадобится человеческая жертва.
— Нет! — Хармон вскочил, неистово тряся головой. — Нет, нет и еще раз нет!
Сделав успокаивающее движение левой рукой, агент произнес:
— Послушай, кретин, нам не нужен кто-то конкретный. Подойдет любая человеческая жертва. Вполне сойдет какой-нибудь бродяга.
— Я управился с курицей. Потом даже с козлом. Но только не с людьми, Алекс.
— Я же сказал — бродяга, — проговорил Келлавэй. — Их здесь шляются сотни. Ты выйдешь на улицу этой ночью, выберешь какого-нибудь подходящего паразита и ухандокаешь его. Они спят там в каждой аллее. Захвати что-нибудь вроде разделочного ножа и… чик! И нет проблем.
— Я не могу этого сделать.
— А как поживает твой зуб мудрости?
— Какого черта это имеет отношение к тому, о чем мы говорим?
— Разве прошлой ночью у тебя не было страшной зубной боли, а? Примерно с 11:30 до 2-х часов?
— Я повредил его о кусок хвоста лобстера на… погоди-ка! — Он поставил стул между собой и агентом. — Ты что, намекаешь, что это ты вызвал у меня зубную боль?
— Намекают только идиоты. Да, это сделал я, дружище. — Келлавэй улыбнулся Хармону. — Сегодня ночью у тебя от боли начнется мигрень.
Хармон протянул руку к письменному столу.
— Ты слепил мою восковую фигурку?
— Я не держу ее здесь. Здесь нет ничего от моих клиентов.
Хармон остановился.
— У меня и прежде были мигрени.
Келлавэй хихикнул.
— Но не такие, как эта.
— Я не стану этого делать.
Он терпел боль почти до полуночи.
Его триллер опубликовали в начале весны, причем в превосходном оформлении. Рецензии были если не восторженные, то доброжелательные. Роман не вошел в список бестселлеров, но все же принес Хармону уйму денег. — Вот я и решил, что пора бы тебе взяться за следующую крупную вещь, — сказал Келлавэй. — И нужно будет позаботиться, чтобы получился гарантированный бестселлер.
Спустя неделю после даты официальной публикации они с Перт улетели на Карибы, на маленький идиллический островок Сан-Норберто. Там они сняли частную виллу и полоску тишайшего частного пляжа.
В эти дни Хармон наконец спал спокойно. Он стал полнеть и мог съедать по три обеда в день. По ночам у него больше не было леденящих душу кошмаров. Он никогда не рассказывал Перт о том, что ходил ночью в нищий квартал.
Блондинка, одетая только в нижнюю часть алого бикини, стояла у края невероятно голубой воды, и Хармон наслаждался этим зрелищем, сидя на увитой зеленью террасе, когда зазвонил телефон, стоявший на столике со стеклянной столешницей. Как раз рядом с его креслом-качалкой.
— Алло?
— Привет, Джуниор. Как дела? Загораешь?
— Дела преотлично, Алекс.
— Я тут подумал… — проговорил агент. — Триллер у тебя получился замечательный.
— Да, мне тоже так показалось.