ПОСЛЕДНИЙ АУКЦИОН

Трагическая смерть Бекки Пятой

Легендарная коллекция на продажу

Сомерсет, Нью-Джерси, 26 июня (Ассошиэйтед Пресс)

По словам представителей федеральных властей и местной пожарной службы, смерть шестерых людей, включая бывшую первую леди, Ребекку Корнилл Уэйкфилд Ланцони де ла Вила, стала скорее всего результатом утечки газа и неисправности электропроводки.

В то же время полиция выражает недоумение, каким образом утечка газа могла вызвать взрыв такой мощности.

Когда на месте происшествия появились пожарные, от особняка остался лишь огромный дымящийся кратер.

«Выглядит так, словно сюда упала бомба», – заявил начальник местной пожарной команды Фред Чубик.

Жертвы, среди которых, помимо герцогини де ла Вила, трое слуг и два агента секретной службы, удалось опознать только по зубам.

Известный банкир лорд Розенкранц, располагавшийся в гостевом доме по соседству, получил небольшие травмы и после недолгого лечения был выписан из больницы.

Расследование длилось полтора месяца. По словам представителя федеральной полиции Дуайта Крамера, его участники с самого начала исключили версию поджога, ибо на месте происшествия не обнаружено ничего, хоть отдаленно указывающего на такую возможность.

«Это рука Божья, – сказал Чубик. – Ничего подобного мы раньше не видели и, надеюсь, не увидим».

Комментарий представителей местной газовой компании получить не удалось.

Аукцион в ноябре

Начиная с 11 ноября «Бергли» проводит в Нью-Йорке серию торгов, на которых будут выставлены произведения искусства, старинная мебель и драгоценности, принадлежавшие, по словам устроителей, «одной из самых знаменитых и ослепительных женщин нашего столетия».

Урожденная Ребекка Корнилл, известная ныне под именем Бекки Пятой, была женой и вдовой таких людей, как президент США Уильям Уинтертон Уэйкфилд, магнат-судовладелец Леонидас Данаус Ланцони и великий герцог Хоакин де ла Вила.

По словам представителей аукционного дома «Бергли», коллекцию описывают для каталогов тридцать два эксперта из восьми отделов.

На продажу будут выставлены более восьмисот полотен старых мастеров, включая работы Веласкеса, Эль Греко, Рубенса, Тициана, Веронезе и Гойи.

«Жаль разбивать такую коллекцию, – говорит сестра погибшей виконтесса Сьюзен де Сен-Малле, – но недаром Бекки любила повторять, что подобные произведения даются нам лишь во временное владение».

Все доходы от аукциона пойдут на благотворительные цели.

 

Глава 58

Мэр появился у себя в кабинете на двадцать минут позже назначенного.

– Прошу прощения, господа. – Он обнажил в улыбке белоснежные зубы. – Никак не мог вырваться раньше.

Присутствующие поднялись. Каждый удостоился крепкого рукопожатия, прямого взгляда и персонального обращения. Мистер Голдсмит. Мистер Фейри. Детектив Ферраро. Мистер Хокерт.

Разумеется, помощники представили их мэру заранее, но он любил устанавливать с людьми личный контакт и знал, что им это нравится.

В кабинете находился и пятый – начальник городской полиции, но ему мэр руку жать не стал, просто кинул дружески:

– Привет, Эд, как Тельма и ребятишки?

– Все нормально, господин мэр, – широко улыбнулся долговязый негр.

– Ну и чудесно. Не забудьте передать им от меня привет. Прошу вас, господа, рассаживайтесь.

Теперь, когда с приветствиями было покончено, мэр сразу посерьезнел. Он стремительно шагнул к столу, за которым стояли в углу два флага – государственный и штата Нью-Йорк.

– Итак, нам предстоит обсудить меры безопасности на аукционе, назначенном... – Он щелкнул пальцами.

– На одиннадцатое ноября, господин мэр, – подсказал помощник.

– Да-да. – Он посмотрел на начальника полиции. – Вы в курсе, Эд?

– Да, сэр.

– Ну и что вы думаете?

– На мой взгляд, присутствие полиции абсолютно необходимо. Мистер Фейри передал мне выборочный список персон, которые, по всей видимости, будут на аукционе. Копия у вас на столе.

Мэр быстро пробежал глазами листок бумаги и недоверчиво посмотрел на присутствующих.

– Неужели вы действительно ожидаете их всех?

– И не только их, господин мэр, – подал голос Шелдон Д. Фейри. – Будут и другие известные люди.

– Ничего себе! Да это больше похоже на какой-нибудь саммит на высшем уровне, чем на торги.

– Вот поэтому мы и думаем о мерах безопасности.

– Но ведь у вас есть собственная охрана?

– Естественно, и она будет в полной мере задействована. Но когда к тебе собираются двое действующих глав государств и несколько бывших, всемирно известные знаменитости, кинозвезды да плюс к тому сотни богачей со всей планеты... – Фейри красноречиво пожал плечами. – Обеспечить их безопасность – наш первейший долг.

Задумчиво сдвинув брови, мэр повернулся на своем вращающемся кресле и посмотрел в окно, за которым моросил редкий дождь.

– Вам слово, Эд.

– Я считаю, что охрану надо установить повсюду. То есть действовать так, будто в Нью-Йорк прибывает президент.

– Дороговато выйдет. – Мэр не мог не думать о городском бюджете.

– Ничего не поделаешь, сэр. Нам понадобится много людей у самого здания, где будет происходить аукцион, а также в местах, где остановятся наиболее важные гости. А некоторым потребуется личная охрана. Придется также на время аукциона перекрыть несколько кварталов на Мэдисон-авеню.

– Вы ведь понимаете, что это означает, Эд? – Мэр потер переносицу.

– Конечно, сэр. Много дополнительных дежурств.

– Город не может себе этого позволить.

– Есть кое-что, что город может позволить себе еще меньше.

– А именно?

– Взгляните еще раз на список, сэр. В нем имена людей, на которых уже не раз покушались. К счастью, безуспешно. Но что будет, если на этот раз попытка удастся?

Можно было не продолжать.

«Журналисты как с цепи сорвутся, – мрачно подумал мэр. – Да что там пресса, во всем мире шум поднимется. Не будет туристов. И – прощай надежды на переизбрание».

– И все эти люди приезжают в Нью-Йорк только ради аукциона? – Мэр покачал головой. – Все еще не верится.

– Ну почему же, сэр? – возразил Фейри. – Ведь это не просто аукцион. Бекки Пятая была национальным символом, да и вообще самой знаменитой женщиной в мире.

– Вы правы. – Мэр помолчал. – Ужасно ее жаль.

Все присутствующие молча склонили головы.

Роберт решил, что пора и ему внести свою лепту в обсуждение вопроса.

– Надо иметь в виду и другое, – сказал он, меняя тему разговора. – Сокровища Бекки Пятой.

– Что вы имеете в виду? – осведомился мэр.

– Если не считать некоторых музеев, никогда еще столько шедевров не выставлялось под одной крышей. Наша страховая компания делает все возможное, чтобы заручиться поддержкой других компаний и выработать общую политику. В конце концов речь идет о шести миллиардах долларов.

Мэр выпрямился и недоверчиво посмотрел на Голдсмита.

– Я не ослышался? Вы сказали... миллиардов?

– Вот именно.

– Ничего себе, – присвистнул мэр. – Боюсь, речь идет уже не об одном-двух днях дополнительных дежурств полицейских.

– Дело того стоит, – сказал Роберт.

– Разумеется, но расходы, расходы... У нас и без того в казне не густо.

Мэр отодвинул стул и прошел к окну.

– Не говоря уж о шуме, – продолжал он, не оборачиваясь, – который поднимут налогоплательщики. Им наверняка захочется знать, почему их с таким трудом заработанные доллары идут на охрану небольшой группы богачей, съехавшихся на мероприятие для избранных.

– Можете им напомнить, – невозмутимо возразил Роберт, – что «Бергли» только в прошлом году заплатил в городскую казну десять миллионов долларов налогов. – Уж что-что, а цифры он знал хорошо. – Не говоря о еще восьми с половиной миллионах налога с продаж. Если хотите, могу назвать и отчисления в казну штата и государства.

Мэр вернулся на свое место.

– В этом нет нужды.

– Словом, мне кажется, – буркнул Роберт, – мы вправе рассчитывать на внимание со стороны городских властей.

– Если позволите, господин мэр, – кашлянул начальник полиции.

– Да, разумеется, Эд, готов выслушать любое предложение. – Мэр слабо улыбнулся.

– Помните старую поговорку: готовь сани летом?

– А при чем здесь это?

– Мне кажется, детектив Ферраро и мистер Хокарт могли бы для начала как следует изучить систему охранной сигнализации в «Бергли», выявить возможные недостатки. То же самое касается транспортных средств для доставки картин и всего остального. Таким образом мы укрепим первую линию обороны, если, конечно, мистер Фейри готов прислушаться к мнению специалистов.

– Естественно, – заметил Фейри.

– Что ж, хорошая мысль. – Мэр перевел взгляд на Чарли и Ханнеса: – Беритесь за дело, господа.

– Благодарю вас, сэр.

– Однако это не решает вопроса с расходами на дополнительные меры безопасности.

Наступило недолгое молчание, которое нарушил Роберт:

– На мой взгляд, городским властям следовало бы побольше заботиться о своих основных налогоплательщиках.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Голдсмит. – Мэр удивленно посмотрел на него.

– А по-моему, отлично понимаете. Тем не менее на всякий случай объясняю. Скажем, я вполне мог бы переместить свои склады из Лонг-Айленда в Нью-Джерси и пользоваться услугами тамошних транспортных компаний. В этом штате они намного дешевле.

Мэр нахмурился.

– А вслед за этим туда же перевести штаб-квартиру «Голдмарт» и инвестиционную компанию. Сейчас век компьютеров, так что какая разница, где находиться! Но город на этом потеряет как минимум от шестидесяти до семидесяти миллионов в год. А если туда же перевести служащих...

– Ясно, – протянул мэр.

– Не сомневаюсь. В общем, это тот случай, когда городу стоит выполнить свой долг.

Нельзя сказать, будто эти соображения сильно порадовали мэра. Тем не менее ему пришлось сдаться.

– Похоже, вы победили, – сказал он со вздохом. – Я отдам все нужные распоряжения.

– Вот и отлично. – Роберт поднялся на ноги. – Я рад, что мы нашли общий язык.

 

Глава 59

– Чего я хочу, так это сыра, жареных кабачков и пиццу с луком, – мечтательно сказала Кензи, опуская на пол три больших целлофановых пакета и две дорожные сумки.

Чарли тем временем отволок в спальню ее чемодан.

Кензи чувствовала одновременно возбуждение и огромную усталость; оно и понятно, если учесть, что она только что вернулась из двухмесячной поездки в Европу, где каждый Божий день и даже час была занята составлением каталога картин, находящих в многочисленных дворцах, виллах и городских домах Бекки Пятой. За это время она насмотрелась на такое количество шедевров, что они теснились в ее голове, как одежда в шкафу.

– Только скажи, пусть не кладут оливок. В Мадриде, Севилье и Афинах только ими и пичкают.

– А в Монте-Карло?

– Раздолье для всяких странных типов. Знаешь, я чувствовала себя совсем ребенком. Не поверишь, сколько там болтается старых волокит. Солнце, что ли, на них действует? – Кензи бросилась на диван. – О Господи, до чего же хорошо дома! Пусть даже он, кажется, усох в размерах.

– Наверняка потому, что ты слишком долго разъезжала по дворцам.

– Оставь свои шуточки при себе. Честное слово, в жизни ничего подобного не видела! Я хочу сказать, любое жилище Бекки – настоящий музей. Какая девушка откажется так жить? – Кензи лениво вытянулась на диване.

– Спуститесь на землю, мисс Тернер.

Кензи швырнула в него подушкой. Чарли легко перехватил ее на лету.

– Ну? Пиццу собираешься заказывать? Или хочешь, чтобы я умерла от голода?

– А в чем дело, в самолетах кормить перестали?

– Кормить? – Кензи жалобно посмотрела на него. – С каких это пор в самолетах подают что-нибудь съедобное? Все это время я только и мечтала о настоящей пицце.

– Стало быть, – протянул он, подходя к ней и теребя свой ремень, – ты действительно голодна?

– Разве я только что этого не сказала? – прищурилась Кензи.

– Сказала. Но мне хотелось удостовериться, что в настоящий момент тебе хочется именно пиццы.

– А что тебя заставляет в этом сомневаться?

Он провел ладонью по ширинке и ухмыльнулся.

– Да так, решил, что можно придумать что-нибудь поинтереснее.

– Все тот же старый Чарли, – с притворным зевком сказала Кензи. – Что у нас сегодня на закуску? Винни-Пух? Или Пятачок?

Он прикинулся обиженным.

– Ты что, недовольна, что я по тебе соскучился?

– А ты правда соскучился? – улыбнулась Кензи.

– Ладно, от слов к делам. Пусть они сами за себя говорят.

– Да ну?

– Вот тебе и «да ну». – Он дернул за молнию.

Чудеса, да и только. И как это она могла забыть бархатистую мягкость его губ, сильные, жилистые руки, мужской запах кожи?

Кензи глухо вскрикнула и почувствовала вдруг такую легкость, словно была готова взлететь. Какое счастье! Два тела слились в одно.

– О Чарли, – простонала она, – Чарли...

Она ослабила ему пояс, еще ниже спустила брюки и обхватила обеими ладонями плотные ягодицы.

– О Господи, хорошо-то как, – выдохнула Кензи. – Как хорошо...

Она выгнула спину и обвилась вокруг Чарли, отвечая на каждое его движение своим.

И вот накатила первая волна, закружила, бросила вниз и снова подняла наверх. Ее всю трясло. Кензи вскрикнула, сдавленный крик вырвался и у Чарли откуда-то из глубины горла.

Буря медленно сошла на нет.

– Добро пожаловать домой, малышка, – с трудом, все еще тяжело дыша, выговорил Чарли.

– Правда? – Зрачки у Кензи расширились, она все еще сжимала его увлажнившиеся от пота ягодицы.

– Что правда?

– Что ты по мне скучал?

Он поцеловал ее в кончик носа.

– А то сама не видишь.

Кензи лукаво прищурилась.

– В таком случае будет и вторая порция?

– Будет, – криво усмехнулся Чарли. – И третья тоже.

– Вау!

– А как же пицца?

– К черту пиццу! – прохрипела Кензи.

Назавтра, в яркий, солнечный октябрьский полдень, Кензи с Зандрой отправились в Центральный парк покататься на лодке.

– Неужели уже седьмой месяц? – изумленно воскликнула Кензи. – Быть того не может!

Небо отливало серебристой голубизной, листва уже начала желтеть, в парке по случаю хорошей погоды было полно народа. Кто-то катался в экипажах, дети весело перебрасывались мячом, любители бега трусцой трудолюбиво описывали круг за кругом, собаки гонялись за летающими тарелками. Из-за крон деревьев виднелись внушительные фронтоны домов на Пятой авеню.

Зандра доела гигантский крендель и запила его шоколадом.

– Ну почему же не может? Считай сама. Я вышла замуж в марте, так?

– Так. – Кензи лениво пошевелила веслами.

– А сейчас у нас начало октября. Так?

– Сама знаю, что не июнь. Просто время летит слишком быстро.

– И не говори. Уже в апреле я была беременна. А в мае умерла несчастная Бекки. Всего пять месяцев прошло. Неудивительно, что лорд Розенкранц никак не может прийти в себя. Спасибо Дине, без нее он бы вовсе пропал.

– А что, верно говорят, что они сейчас вместе?

– Не в том смысле. Просто лорд Розенкранц ее повсюду сопровождает. – Зандра посмотрела на бумажную тарелку, которую Кензи отодвинула в сторону. – Огурец не будешь доедать?

– Нет, бери, если хочешь.

– Спасибо. – Зандра с хрустом надкусила огурец и принялась энергично жевать. – Чудесно! – Перегнувшись через борт, она опустила свободную руку в воду.

– Чили, крендель, шоколад, а теперь еще и огурец, – Кензи даже содрогнулась. – Не слишком ли? И это не говоря о бутерброде с сыром, который ты слопала по дороге сюда.

– Ну и что? Я сейчас ем за двоих.

Кензи отложила весла, решив, что и ей не мешает перекусить.

– Знаешь, – с полным ртом заговорила она, – за все то время, что я живу в Нью-Йорке, я впервые сюда выбралась. А ведь как здесь здорово!

– Быть того не может! – изумилась Зандра. – Особенно когда у тебя два приятеля. Неужто никто из них не пригласил тебя покататься на лодке? – Зандра вынула руку из воды и стряхнула капли. – Ведь у тебя по-прежнему двое, Чарли и Ханнес?

– Только до начала аукциона. – Кензи снова взялась за весла. – А потом придется выбирать.

– А они знают об этом?

– Чарли я сказала вчера.

– Правда? – Зандра дожевала огурец. – Ну и как он это воспринял?

– Да более или менее нормально.

– А Ханнес?

– Скажу сегодня вечером.

Зандра покачала головой:

– Бедняга, никак не можешь решить, что делать.

– Слушай, давай о чем-нибудь другом, ладно?

– Как скажешь. Тем более что и я хотела спросить, не согласишься ли ты быть крестной матерью?

– Как, снова я? О Господи, разумеется! Это для меня такая радость. И честь.

– Отлично. Таким образом, с этим решили. А теперь... ты, похоже, не собираешься доедать свой сандвич?

– Действуй.

– Уверена?

– На все сто, – рассмеялась Кензи. – Тем более что у меня теперь свой интерес. Хочу быть уверена, что мой крестник родится здоровеньким и сильным.

– Ты просто чудо! Я люблю тебя. – Зандра набросилась на сандвич. – И маленький Эрнст Альбрехт полюбит.

– Эрнст... Альбрехт?

– Ну да. – Зандра положила ладонь на живот. – Эрнст Альбрехт Радгер Грегориус Бальдур Энгельберт Бурхардт Георг Лоренцо Райнер-Мария фон унд цу Энгельвейзен. То есть, – перевела дух Зандра, – если, конечно, родится мальчик.

– И что же, крестная должна помнить все эти имена? И как раз в этом порядке?

– Хотелось бы надеяться.

– Ничего себе! Знаешь что, ты их запиши, а я с завтрашнего же дня начну заучивать. Но ведь необязательно всегда называть полностью? Так и язык недолго сломать. Нельзя ли просто – Эрни? Или Эл?

– Только не Эл, – погрозила ей пальцем Зандра. – Ни в коем случае. А вот Элби... может быть.

* * *

– После аукциона? Идет, не возражаю, – сказал Ханнес. – Но почему именно тогда?

Истомленные любовью, они блаженно лежали, откинувшись на подушку.

– Честно говоря, и сама не знаю.

Кензи отбросила смятые простыни, сделала глоток шампанского, поставила бокал на ночной столик и положила голову на грудь Ханнесу.

– А впрочем... – она задумчиво посмотрела на потолок, – это вроде как звонок. Или веха. Понимаешь, что я хочу сказать? Новый год, что-то в этом роде. Конец одного этапа, начало другого. Не спрашивай почему, но мне кажется, в этом есть какой-то смысл.

Он поцеловал ее в макушку и крепко обвил руками.

– Ханнес...

– Да?

– А если я выберу Чарли, ты ничего дурного ему не сделаешь?

– О Господи, – усмехнулся он, – что это взбрело тебе в голову?

– Просто я дура. Забудь.

Кензи завозилась и устроилась поудобнее.

– Я хочу сказать, вряд ли меня можно назвать роковой женщиной.

Ханнес повернулся к ней лицом.

– А к какому же типу женщин ты принадлежишь, любовь моя?

– Честно говоря, никогда об этом не думала, – пожала плечами Кензи. – Так, обыкновенная американская девушка, таких тринадцать на дюжину.

– А вот тут ты ошибаешься, – покачал головой Ханнес. – Никакая ты не обыкновенная.

– Тогда какая же?

– Ты – женщина, созданная для меня, – серьезно сказал Ханнес.

 

Глава 60

АУКЦИОННЫЙ ДОМ «БЕРГЛИ»

(ОСНОВАН В 1719 ГОДУ)

ИМЕЕТ ЧЕСТЬ ПРИГЛАСИТЬ ВАС

11 НОЯБРЯ В 6 ЧАСОВ ВЕЧЕРА НА ОТКРЫТИЕ

АУКЦИОНА ПРОИЗВЕДЕНИЙ СТАРЫХ МАСТЕРОВ

ИЗ СОБРАНИЯ ГЕРЦОГИНИ РЕБЕККИ КОРНИЛЛ УЭЙКФИЛД ЛАНЦОНИ ДЕ ЛА ВИЛА.

Вход только по приглашениям.

Костюм – вечерний.

Ровно тысяча плотных картонных прямоугольников с алой виньеткой по обрезу были разосланы 15 октября по всему миру.

В числе приглашенных – самые богатые и знаменитые люди планеты, звезды экрана, постоянные участники аукционов «Бергли», виднейшие специалисты по живописи старых мастеров и директора ведущих музеев мира.

Естественно, не обошлось без накладок, порой весьма зловещего свойства. Так, скажем, приглашения были посланы Бекки Пятой, чье имя своевременно не удалили из компьютера, и отцу Карла Хайнца, хотя он уже несколько месяцев находился в коматозном состоянии и не выказывал ни малейших признаков выздоровления.

Но это досадные мелочи. Все остальное прошло нормально. Не забыли никого. На аукцион должны были прибыть самые богатые, самые влиятельные, самые избранные.

У себя во Флориде А. Дитрих Споттс любовно погладил долгожданный кусок картона и улыбнулся.

«Долго же я его ждал, – пробормотал старик, мысленно наказывая себе заказать билет на самолет и позвонить в „Бергли“ – подтвердить свое участие. – Такое бывает раз в жизни и пропустить это нельзя».

Дина Голдсмит ничего не могла с собой поделать, просто сидеть и ждать развития событий – не в ее духе, ну что тут поделаешь. И вот, к величайшему неудовольствию всех в «Бергли», а Шелдона Д. Фейри в особенности, она ринулась в эпицентр урагана.

Не успел никто и глазом моргнуть, как Дина взяла подготовку аукциона в свои руки, не упуская ни единой мелочи.

Если и до ее вмешательства атмосфера в «Бергли» была достаточно напряженной, то теперь она просто раскалилась добела. Недоделанной оставалась масса вещей, а время усыхало, как шагреневая кожа.

Но Дина была не из тех, что пасуют перед трудностями.

Действуя то кнутом, то пряником, она всех поставила на уши.

Это она принимала окончательное решение по любому поводу. Это она переписывала пресс-релизы. Это она делала по сотне телефонных звонков в день, бегала по разного рода деловым совещаниям, выдвигала разнообразные предложения, утверждала рекламные тексты, вносила поправки в верстку каталога. Это она, когда возникли сложности с перевозкой картин из Франции в Америку, сделала все, чтобы вовремя выправить нужные документы. А когда пришлось отыскивать потерявшийся где-то на пути из Палм-Бич в Нью-Йорк ящик или срочно реставрировать поврежденное полотно, именно она принимала все необходимые для этого меры.

Каким-то чудом ей удавалось одновременно быть в десятке разных мест, так что служащие «Бергли» перед тем, как отпустить в ее адрес ворчливое замечание, опасливо оглядывались по сторонам.

Неудивительно, что в ходе своей кипучей деятельности Дина наступила не на одну мозоль. Люди начали жаловаться, и Роберт решил, что пора поговорить с женой.

– Какого ты, собственно говоря, черта полезла в это дерьмо? Других дел, что ли, не хватает?

– Хватает, хватает, – заворковала Дина, закидывая ему руки на шею. – Но мне нужно быть уверенной, что аукцион пройдет без сучка и без задоринки. А кто лучше меня позаботится о папочкиных интересах?

Действительно, кто?

Словом, Дина в одночасье сделалась силой, с которой были обязаны считаться все и каждый. Естественно, и при рассылке приглашений последнее слово принадлежало ей.

Как только это стало известно, у нее вдруг обнаружилось несметное количество друзей, большинство из которых она и по именам не знала.

Ее приглашали на обеды и ужины. С готовностью предоставляли в ее распоряжение самолеты и яхты. Осыпали дорогими подарками.

Дело дошло до того, что несколько видных модельеров предлагали ей образцы своей одежды бесплатно в обмен на приглашение.

К чести Дины следует сказать, что все эти подарки и предложения она вежливо отклоняла. Впрочем, это было не так уж и трудно. Ибо впервые в жизни ей были не нужны никакие подарки. И взятки. А вот другое поистине ценно: ее обхаживают. Ей делают предложения, а она их отвергает.

Довольно быстро Дина доказала всем, что обладает незаурядным организационным даром. Роберт прав, у нее по-прежнему было много дел, но Дина умудрялась справляться со всем, как электростанция, обслуживающая несколько районов. Работники «Бергли» быстро сообразили, что со всеми трудностями лучше всего идти к Дине.

Жалобы, правда, продолжались, но их поток стремительно иссякал. И еще одно не мог не отметить Роберт: отсутствие счетов за покупки. Поразительно, но теперь у его жены просто не оставалось времени на беготню по магазинам. И это не могло не радовать.

«Вот если бы всегда так было», – мечтательно подумал он. И тут его осенило.

Роберт был отнюдь не дурак и понимал, что самому с предложениями лучше не соваться: Дина наверняка учует подвох. Надо действовать через Габи.

– Знаете, чем бы вам стоило заняться? – заметила как-то секретарша при очередном разговоре с Диной.

– Да, дорогая?

– Благотворительными проектами.

– А чем я, по-вашему, сейчас занята? – возразила Дина. – Мне самой никто не платит, и вся выручка с продаж пойдет на благотворительность.

– Нет, я имею в виду, когда все это останется позади.

– Гм, – задумалась Дина. – Пожалуй, в этом что-то есть. Надо подумать. Забавно может получиться. Во всяком случае, скучно не будет. Что ж, вполне возможно. Подумаю.

Меж тем день открытия приближался, а дел все еще было невпроворот.

Дина по-прежнему успевала повсюду.

И все делалось вовремя.

Да так, что придраться было не к чему, а мерки у нее были строгие. И когда Дина Голдсмит открывала рот, все слушали, а дослушав, срывались с места.

Впрочем, иного она бы не потерпела.

 

Глава 61

Герхардт Майндель переминался с ноги на ногу у таможенной стойки международного аэропорта Кеннеди. Увидев тех, кого ожидал, он поправил строгий серый галстук, набрал в грудь побольше воздуха и шагнул вперед.

– Добро пожаловать в Америку, ваше высочество. – Надеюсь полет прошел хорошо?

– Ужасно, – скривилась принцесса Софья. – В наше время на коммерческие рейсы пускают всех. Даже в первом классе оказываешься по соседству с кошмарной публикой. Сегодня, например, как раз напротив сидела та еще парочка. У обоих кольца в губах и носах. Черт знает что! – Она всплеснула руками. – Поневоле вспомнишь старые добрые времена. Правда, Эрвин?

– Конечно, дорогая, – с усталой готовностью кивнул он.

Жена доверила ему нести шкатулки с драгоценностями и косметику. За ним следовали трое носильщиков, толкавших тележки с грудой багажа.

– В следующий раз, – добавила Софья, – полетим на семейном самолете.

Герхардт Майндель сочувственно кивнул. Он отлично понимал, почему принцесса не воспользовалась им в данном случае – ей явно не хотелось, чтобы брат до поры до времени знал о ее появлении.

– Машина ждет нас. – Герхардт повел гостей к дверям. – Ага, вот и она.

Софья с отвращением посмотрела на длинный серый лимузин. Ну и чудовище, подумала она. Особенно в сравнении с ее старым величественным «даймлером». Вот так все в Америке – полнейшая безвкусица. Это первое, с чем сталкиваешься, приезжая сюда. И нынешний приезд – не исключение, а она ведь даже не успела покинуть аэропорт!

Она скосила взгляд на носильщиков, не слишком-то бережно перегружавших чемоданы в багажник.

– Дай им что-нибудь, Эрвин, – распорядилась Софья. – Только не слишком увлекайся.

– Как скажешь, дорогая.

Она нырнула в чрево автомобиля и, вынув из сумочки пудреницу, принялась приводить себя в порядок.

– Номер заказан? – спросила она, едва машина тронулась с места.

– Конечно, ваше высочество, – откликнулся Герхардт, занявший место рядом с водителем. – Люкс в «Карлайле», как вы и просили. Я лично его осмотрел. Надеюсь, вы останетесь довольны.

– Если нет, администрации отеля и вам это станет известно, – заверила его Софья.

«А я в этом и не сомневался», – подумал Майндель.

Софья перевела взгляд на мужа, сидевшего рядом, и почувствовала нарастающее раздражение. Он держал обе шкатулки на коленях и стискивал их так, словно боялся воров.

– Да поставь же ты их на сиденье! – бросила она.

Эрвин мгновенно повиновался.

– Как долго вы рассчитываете пробыть в Нью-Йорке, ваше высочество? – спросил Герхардт.

– Вообще-то мы приехали на аукцион, но останемся здесь до рождения ребенка. Только так я могу быть полностью уверена, что традиции и законы нашего рода не будут нарушены.

Это прозвучало как явное оскорбление почтенной адвокатской конторы, но Герхардт и виду не подал.

– А позвольте спросить, ваше высочество, как чувствует себя старый князь?

– Неважно. – Софья не смогла сдержать довольной улыбки. – На прошлой неделе с ним случился очередной удар.

– Весьма сожалею, ваше высочество.

– Не сомневаюсь.

В сопровождении державшейся на полшага сзади Габи Дина подлетела к входу в «Бергли». Не хватало только труб да барабанов, приветствующих их появление – подобно музыкальному сопровождению заглавных титров фильмов компании «ХХ век – Фокс». У Габи, во всяком случае, возникла именно такая ассоциация.

– Доброе утро, миссис Голдсмит, – поклонился швейцар.

– Доброе утро, Рауль.

– Отличный денек выдался нынче.

– Что? – Дина остановилась на пороге и с некоторым удивлением посмотрела на небо. – Ах да, конечно.

И устремилась внутрь. Габи не отставала от нее.

– Чертов лизоблюд, – пробормотала она, злобно посмотрев на швейцара.

– Доброе утро, мисс Мортон. – Рауль с улыбкой приложил руку к козырьку.

– Доброе, доброе, – огрызнулась Габи.

– Доброе утро, миссис Голдсмит, – приветствовал ее охранник.

– Доброе утро, Кармен. Смотрю, вы в полной готовности.

Проходя мимо, Габи ткнула пальцем в ботинки Кармена и, когда он перевел взгляд вниз, ущипнула его за щеку.

Сегодня в расписании Дины значился осмотр выставочных залов, откуда накануне аукциона спешно убрали импрессионистов и произведения современных художников.

Она собиралась побывать и в аукционном зале, где плавным амфитеатром уходили вверх ряды обитых алым бархатом кресел. Она лично еще в октябре прошлого года (неужели так много времени прошло?) распорядилась его перестроить.

«Не то что прежняя дешевка – металлические стулья», – самодовольно подумала она.

Внезапно Дина застыла на месте.

– Это еще что такое? – Она пробежалась вверх-вниз по проходу, гневно подняв указующий перст. – Вот... и вот... и вот...

Обивка пятнадцати кресел была растерзана, обнажая голые пружины.

– Вандалы! – вскричала Дина. – Вандалы в «Бергли»! До чего мы дожили!

Она пулей вылетела из зала и окликнула ближайшего охранника.

– Да, мадам?

– Как это могло случиться, кто посмел?..

– Извините, мадам...

– Немедленно вызовите начальника охраны. Пусть ждет меня в кабинете мистера Фейри.

– Слушаюсь, мадам!

– Габи!

– Я здесь.

– Проследите, чтобы все было приведено в порядок. Немедленно!

– Будет сделано.

– И чтобы обивка была такая же!

– Ясно.

– И вызовите этих двух сыщиков. Вы знаете, о ком я. Пусть тоже явятся незамедлительно!

Он следил за погрузкой поврежденных кресел в грузовик. На его бортах вместе с адресом и телефоном красовалась эмблема фирмы. Он запомнил и то, и другое, и третье.

Господи, как же просто все оказалось! До смешного. Детская забава, да и только. Охрана попала в ловушку, и нельзя сказать, что слишком уж оригинальную.

Ну почему никто не помнит классиков, подумал он. Все та же история про троянского коня, разве что с небольшими вариациями. Когда появятся новые кресла, в них будет нужная начинка. Взрывчатка. Полуавтоматическое оружие. Пистолеты. Маски.

Так просто.

Старо, как мир.

Прекрасно.

И убийственно.

Ему не терпелось начать.

 

ЦЕЛЬ: «БЕРГЛИ»

Обратный отсчет времени

Окрестности Уилмингтона, штат Делавэр, 7 ноября

«До времени „Ч“ осталось девяносто четыре часа восемнадцать минут».

Искаженный электронными приспособлениями голос человека в глухой черной маске прозвучал зловеще и торжественно.

Заброшенный склад на берегу грязного канала, как и окружающие его стены пустых домов – памятник ушедшему прошлому, – представлял собой идеальное место для подобного рода встречи. Уже четвертой с момента сходки на Лонг-Айленде.

Здесь все видно, отсюда всегда можно быстро уйти.

Как обычно, к моменту его прибытия все огни были потушены, мерцала лишь голая лампочка, отбрасывая на закопченные стены зловещие тени.

Сквозь узкие прорези в маске он оглядел присутствующих. Теперь, когда с Килдером было покончено, осталось восемь мужчин и одна женщина.

– Все готово?

– Все. – Голос принадлежал бывшему израильскому боевику.

– Оружие? Взрывчатка?

– На месте, – подтвердил бывший моряк.

– Пути отхода?

– Обеспечены, – доложил француз-сорвиголова.

– Одежда?

– Мужчины во фраках, – раздался женский голос. – Этикетки отрезаны.

– Приглашения?

– Получены. Забраться в их компьютер было несложно, – сказал японец. – Все, что пришлось сделать, – включить в список вымышленные имена. Приглашения ждали в различных почтовых ящиках.

– С расположением помещений все знакомы?

– Все, – ответил ливиец. – Если понадобится, в темноте найдем дорогу.

– Надеюсь, не понадобится.

Человек в маске дышал шумно и тяжело, как герои в боевиках.

– В последнюю минуту ничего не может возникнуть? Все предусмотрено?

Братья-колумбийцы рассмеялись.

– И запомните, никакой бессмысленной стрельбы. Лишних жертв мне не нужно. Берите, что необходимо, – и на выход! Ясно?

– Разумеется, дружище, – ответил брат-близнец, что пониже ростом. – Как Божий день.

Второй ухмыльнулся.

– То-то же!

Колумбиец поперхнулся.

– Подготовка операции заняла целый год! И если кто позволит себе какие-нибудь фокусы – тот мертвец. Ясно?

Все промолчали.

– Вопросы?

Таковых не последовало.

– Не волнуйтесь, – успокоил немец. – Они даже не поймут, что случилось.

– На это я и рассчитываю.

Фигура в маске стремительно повернулась и, словно невесомая, растворилась в воздухе. Минуту спустя хлопнула дверь и заработал двигатель.

Немец нажал на какую-то кнопку, и заработала видеокамера, снабженная инфракрасными линзами.

Дождавшись, пока машина отъедет подальше, немец извлек кассету и включил видеомагнитофон.

На экране появился хоть и неясный, но все-таки различимый нью-йоркский номер.

Немец зафиксировал изображение.

– Поймал?

– Да.

Японец уже бегал пальцами по клавиатуре компьютера. Не прошло и тридцати секунд, как он нашел файл транспортного департамента штата Нью-Йорк.

– Сейчас наконец мы узнаем, кто же наш босс, – сказал он.

Остальные столпились вокруг него, не сводя глаз с мерцающего экрана.

И вот на нем высветилось сообщение:

ФЕРРАРО ЧАРЛЬЗ Г.

ДЖОУНЗ-СТРИТ, 7

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10014

 

Глава 62

Нью-Йорк, 8–11 ноября

Буря, продолжавшаяся не один месяц, утихла.

За три дня до открытия аукциона штаб-квартира «Бергли» блестела, как рождественский пряник. Собрание Бекки Пятой, благополучно пропутешествовало, неизменно собирая толпы людей, по маршруту Токио – Гонконг – Лондон – Женева – Дубай и теперь вот прибыло в Нью-Йорк.

Все было готово.

Охрана утроена против обычного.

На дверях установлены металлические детекторы, как в аэропортах.

В коридорах и других местах скопления людей установлено пятьдесят дополнительных видеокамер.

Всем служащим, начиная с Шелдона Д. Фейри и кончая обыкновенным швейцаром, выданы новые служебные удостоверения наподобие кредиток.

У всех дверей, от подземного гаража до пожарного выхода, выставлена круглосуточная охрана. Посетителей впускают исключительно через главный вход.

По ночам пространство перед зданием освещается специально установленными по этому случаю мощными осветительными приборами.

Снаружи расхаживают патрули и постоянно курсируют полицейские машины.

В целях безопасности ни на картинах, ни в каталоге даже не указана цена. Только примечание: о цене справляться у персонала.

И все это можно понять.

Никогда еще такое количество бесценных сокровищ не было собрано под одной крышей, в галереях, где поддерживается специальная температура воздуха.

Веронезе, Беллини, Тициан, Рубенс, Делла Франческо... На выбор богатейшим из богатых, тем двум или трем тысячам, которые могут позволить себе выложить миллионы.

Рафаэль, Леонардо, Ди Козимо, Караваджо, Пуссен... Сокровища для музеев с безразмерным бюджетом и еще для тех, кому ради этих шедевров придется продать менее значительные вещи.

Рембрандт, Дюрер, Тинторетто, Понтормо, Буше... А это для инвестиционных компаний и пенсионных фондов, мафиози и главарей криминальных структур.

Ван Дейк, Гейнсборо, Рейнольдс, Энгр, Тернер... Они украсят стены дворцов в Монако и Брунее, Эр-Рияде и Белгрейвии, Саттон-Плейс и Беверли-Хиллз.

Доступ публики был открыт 4 ноября в десять утра. Несмотря на противный моросящий дождь, километровая – неслыханное дело – очередь выстроилась задолго до этого часа.

В целях безопасности в здание впускали только группами по сто человек.

Очередь все росла и росла.

К полудню пришлось поставить полицейские кордоны, заблокировав несколько кварталов по Мэдисон-авеню.

В пять пополудни прекратился доступ широкой публики. Теперь вход был открыт только для тех, у кого были приглашения или назначены встречи.

За один лишь первый день по залам в благоговейном молчании прошли тысячи людей.

На следующий день очередь желающих попасть в галерею увеличилась вдвое. Каталоги были быстро распроданы, так что пришлось срочно заказывать дополнительный тираж.

Если верить газетам, «Метрополитен» в эти дни совершенно опустел – все рвались посмотреть сокровища Бекки Пятой.

– Проклятие! – выругался про себя Роберт А. Голдсмит. – Надо было брать деньги за вход.

– Дина! – раздраженно крикнул Роберт. – Помоги же мне повязать этот чертов галстук.

Большое событие: магнат Уолл-стрит готовится к выходу!

– Иду, милый, – откликнулась Дина, бросая последний взгляд в зеркало.

На нее смотрела топ-модель, к чему она, собственно, и стремилась. Бледно-розовая помада, аметистовые тени под глазами, пушистые ресницы, легкие румяна на скулах.

И совершенно сногсшибательный наряд от Унгаро – блуза из алого шелка с красными и черными бусинами. Бархатная юбка до пола. И в тон ей шелковый жакет с длинными рукавами.

Плюс бриллианты величиной с четвертак и темные перчатки до локтя.

Фантастика!

Влетев в комнату Роберта, она обнаружила его сидящим на кровати с зажатой в зубах сигарой.

– Ненавижу эти галстуки! – прорычал он. – Так и выбросил бы все к чертовой матери!

– Ну, ну, милый, – проворковала Дина, беря дело в свои опытные руки. – Знал бы ты, как классно выглядишь при полном параде.

– Да ну? – Он посмотрел на нее сквозь клубы голубого дыма.

– А как же. – Она потрепала его по щеке. – Пора, милый. Надеюсь, ты не забыл, что перед началом аукциона подают шампанское? Каково будет, если ты не встретишь гостей?

– Иду, – проворчал он, тяжело поднимаясь на ноги.

Дина поправила ему немного съехавший на сторону галстук.

– Знаешь, милый, я так волнуюсь.

– Только не слишком увлекайся. Меньше всего мне хочется, чтобы ты поднимала ставки, как сумасшедшая.

– Фи, милый! – Дина с упреком посмотрела на мужа. – Не хватало только, чтобы ты во время аукциона позволял себе такие слова. – Она помогла ему натянуть пиджак. – Ну вот, все в порядке. Вперед!

– Ваше высочество!

Карл Хайнц с Зандрой уже входили в лифт, когда их, протягивая принцу телефонную трубку, перехватил Йозеф.

– Кто это?

– Доктор Рантцау, ваше высочество.

Директор клиники под Аугсбургом!

Карл Хайнц почувствовал спазм в желудке.

«О Господи, – взмолился он про себя, – только бы ничего плохого».

Тем не менее ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

– Спасибо, Йозеф. – Он протянул руку к трубке.

Йозеф деликатно отступил в сторону.

– Да, доктор, слушаю вас. – Карл Хайнц перешел на немецкий.

– Это по поводу вашего отца, ваше высочество. – Судя по тону, ничего хорошего ожидать не приходилось.

– Да?

– Двадцать минут назад у него произошла остановка сердца.

При этих словах у самого Карла Хайнца сердце замерло. Затем вновь заколотилось, да с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Зандра озабоченно посмотрела на мужа.

– Что там, Хайнц?

– Отец, – бросил он, зажимая мембрану.

– К счастью, – продолжал доктор Рантцау, – нам удалось восстановить сердечную деятельность. Однако ваш отец так слаб, что новая попытка в этом роде принесет ему больше вреда, чем пользы.

– Ясно. – Карл Хайнц глубоко вздохнул. – Что ж, теперь все во власти природы.

– О Господи, Хайнц! – простонала Зандра, впиваясь ему в локоть.

– Это ваше твердое решение, ваше высочество?

– Да-да. Нельзя заставлять отца испытывать такие мучения. Я уверен, что он предпочитает уйти с достоинством.

– Вполне согласен с вами, ваше высочество.

– Наверное, мне надо приехать?

– Как только пожелаете, ваше высочество. Но почему бы не подождать еще сутки? Может, он еще выкарабкается. Ну а если нет...

– Вы ведь дадите мне знать, доктор?

– Разумеется, ваше высочество.

– Звоните мне по мобильному. – Карл Хайнц отключил телефон.

Зандра посмотрела на него расширившимися от страха зелеными глазами.

– Вот беда-то, милый.

– И не говори. Хотя этого можно было ожидать. И все равно...

– Понимаю. Пошли. – Она взяла его за руку и повела было назад.

– Куда ты? – Он покачал головой. – Какая разница, где мне сейчас находиться? Утром полечу на «конкорде». – Он повысил голос. – Йозеф!

– Да, ваше высочество? – Слуга мгновенно вырос на пороге.

– Возьмите. – Он протянул ему трубку. – А мне принесите мобильный.

– Ты хочешь сказать... мы все равно идем на аукцион? – недоверчиво спросила Зандра.

– А что такого? – угрюмо бросил Карл Хайнц. – Хоть отвлечемся ненадолго.

Едва устроившись у себя в люксе, принцесса Софья позвонила старому Августу Майнделю.

– Немедленно отправляйтесь с Клаусом в клинику. Вылетайте ближайшим рейсом. Я не доверяю персоналу. Если отец отойдет сегодня ночью, вы должны точно зафиксировать время смерти.

– Слушаю, ваше высочество.

– Да, и еще одно, герр Майндель.

– Да, ваше высочество?

– Смотрите не подведите меня. – В ее голосе прозвучала неприкрытая угроза.

– Как можно, ваше высочество!

Софья отключилась и сунула мобильный телефон в сумку. «Если повезет, – думала она, – если выпадет удача...»

– Эрвин!

– Да, дорогая?

– Ты готов? Мы отправляемся в «Бергли». – Она круто повернулась к сидевшему рядом мужу.

Тот послушно вскочил на ноги.

– Приглашения у тебя?

– Да. – Он похлопал по карману пиджака.

Поправив на голове шляпу со страусиными перьями, Софья взяла его под руку и с улыбкой сказала:

– Как знать, может, нынче я что-нибудь куплю. Сегодня у меня праздничное настроение!

– Ты раньше видел что-нибудь подобное? – прошептала Кензи на ухо Арнольду, разглядывая, подобно заботливой хозяйке, толпу на втором этаже галереи.

– А видела бы ты, что творится снаружи, – откликнулся он. – Там зрителей больше, чем на премьере в Голливуде. Разве что прожекторов не хватает. Эй, меня вроде зовет Аннализа. Сейчас вернусь.

Арнольд ввинтился в толпу гостей, попивающих шампанское. Знакомые все лица – кинозвезды, магнаты с супругами, знаменитости.

– Кензи! – прошелестел знакомый голос.

Кензи обернулась и воскликнула:

– Мистер Споттс! – Это действительно был он – высокий, сутулый, с бледным лицом и мягкими топазовыми глазами. – Как же я рада вас видеть! – Кензи от души обняла своего бывшего начальника.

– Ну, ну, – заворчал он. – Если вы и впредь будете называть меня мистером Споттсом, придется и мне величать вас «мисс Тернер».

– Извините, Дитрих, просто оговорилась, – весело рассмеялась Кензи. – О Господи, Арнольд глазам своим не поверит, когда увидит вас. Чудесно, что вам удалось выбраться!

– Ну как же я мог пропустить такой аукцион? – Он широко обвел зал своей старческой рукой. – Такое событие случается раз в жизни.

Лорд Розенкранц протянул руку и помог Сьюзи де Сен-Малле выбраться из вместительного «роллс-ройса».

На фоне его упитанной фигуры сестра Бекки выглядела особенно хрупкой. На ней было платье-тога от Валентино, оставляющее открытой худую левую руку и плечо и полностью прикрывающее правую.

– Не стоило вам тащиться сюда, дорогая, – пробормотал лорд, с отвращением оглядывая многочисленных зевак и папарацци. – Право, в этом не было никакой нужды.

Сьюзи упрямо вздернула подбородок.

– Ну что такое вы говорите, милый! Разумеется, я должна быть здесь. Такое событие. Мое отсутствие удивило бы многих. Да мне и самой полезно. Глядишь, во всем этом кошмаре будет хоть какой-то просвет.

– Любой другой на вашем месте, – покачал головой он, – постарался бы избежать участия в этом цирке.

– Возможно. – Она взяла его за руку. – А вы?

– А что я? – удивленно посмотрел на нее лорд Розенкранц.

– Для вас это, должно быть, тоже нелегкое испытание, – хрипло сказала Сьюзи. – Я знаю, что значила для вас Бекки.

– Может, и я, – грустно улыбнулся он, – ищу просвета в этом кошмаре.

Она погладила его по руке.

– Вы добрый человек. Вы принесли Бекки много радости.

– Обоюдно.

* * *

– Чарли!

В наушниках был слышен шум множества голосов, смех, звон бокалов. Чарли настороженно оглядел зал, где несколько обитых красным бархатом кресел уже были заняты. Он раздраженно поправил тесный воротник – взятый напрокат смокинг был явно не по нему.

– Чарли! – вновь прозвучало в наушниках.

На всякий случай он, избегая любопытных взглядов, повернулся к стене и поднес к губам укрепленный на запястье передатчик.

– Да, Ханнес, слушаю тебя.

– В вестибюле все спокойно. Детекторы работают нормально. У двенадцати обнаружено оружие, но у всех есть разрешение. Тем не менее начальник полиции заставил его сдать.

– Ну и правильно. Тут тоже все тихо. Сейчас еще раз схожу в помещение, где временно сложены другие картины. Конец связи.

Он повернулся и увидел, что в зале появилось еще несколько человек. Все мужчины. И все заняли... лучшие места. У прохода.

«Зачем? – В Чарли заговорил полицейский. – Затем, чтобы было куда поставить ноги», – сказал он себе, подавляя внезапно возникшие подозрения. Оно и понятно, кому охота сидеть скрючившись?

Вот и все объяснение. Нечего повсюду искать подвох. Но такая уж у него профессия, привычку не вытравить никакими мерами сверхбезопасности.

Ладно, пора посмотреть на картины.

Семеро мужчин, заняв заранее намеченные места у прохода и делая вид, что совершенно не интересуются друг другом, терпеливо ожидали начала аукциона. Стоило нажать спрятанные под сиденьями кнопки, как оружие само упадет им в руки.

Оно заряжено.

И готово к бою.

Наблюдая, как зал постепенно заполняется самыми богатыми и влиятельными людьми в мире, он почувствовал возбуждение. Надменные, замкнутые, непроницаемые, они считают себя властителями мира. Но скоро от этой уверенности не останется и следа – они как ягнята пойдут на заклание. Будут дрожать от страха. Иные наложат в штаны. А кое-кто расстанется с жизнью.

 

Глава 63

Аукцион шел своим чередом.

Довольство и покой в зале уступили место блеску глаз и напряженному ожиданию.

На продажу был выставлен лот 17 – «Инфанта Маргарита в красном» Веласкеса. Поставленное на подрамник и продублированное на экране, полотно некогда висело над камином в доме Бекки на Пятой авеню.

Возвышаясь над стойкой, Шелдон Д. Фейри руководил торгами, как опытный дирижер, побуждая присутствующих поднимать ставки все выше и выше.

– Двадцать два миллиона сто тысяч долларов! – объявил он.

Кензи, Арнольд и Аннализа поспешно забормотали что-то в телефонные трубки, выслушали ответ и дружно подняли карандаши, напоминавшие в этот момент жезлы.

Фейри кивнул, давая понять, что сигнал принят. Он замечал все и всех.

– Двадцать два миллиона двести тысяч... двадцать два миллиона триста...

Клиент Кензи сошел с дистанции. Она повесила трубку и огляделась.

В дальнем конце зала по проходу прохаживался Ханнес, напротив него – Чарли. Перед тремя двойными дверями, ведущими в зал, стояли, расставив ноги и заложив руки за спину, по двое охранников.

Кензи задержала взгляд на Зандре и Карле Хайнце, Дине и Роберте Голдсмитах. В последнем ряду сидела ее старая недоброжелательница Бэмби Паркер.

– Тридцать миллионов!

Итак, пока Кензи на минуту отвлеклась, оглядывая зал, цены подскочили до потолка. Атмосфера в зале изрядно накалилась, люди боялись дышать.

– Тридцать миллионов сто тысяч... тридцать миллионов двести...

Там и тут взлетали вверх и тут же опускались таблички с номерами. Султан со Среднего Востока потер подбородок. Банкир из Гонконга почесал нос.

А Фейри все подначивал и подначивал публику, заставляя, подобно гипнотизеру, поднимать цены. Это был действительно аукцион – борьба равных, игра по высоким ставкам, театральная драма.

– Сорок миллионов долларов!

– Сколько?

Кензи порывисто повернулась к кафедре, откуда Шелдон Д. Фейри гипнотизировал взглядом аудиторию.

«Наверняка какая-то ошибка, – решила она, – скорее всего я ослышалась».

В настороженной тишине Арнольд, выслушав по телефону указания, дал знак.

– Сорок два миллиона!

Зал зашумел – словно волна прокатилась.

Сорок два миллиона? Потрясенная, не верящая своим ушам, но торжествующая, Кензи остановила завороженный взгляд на картине, вокруг которой разгорелись такие страсти.

«Инфанта» XVII века надменно посматривала на публику, а чуть повыше, на табло вроде тех, что в аэропортах показывают время прилета и отлета, высвечивались цифры – курс основных валют по отношению к доллару:

«БЕРГЛИ»

Лот 17 Доллары США 42 000 000

Английские фунты 24 990 000

Французские франки 268 443 000

Немецкие марки 79 422 000

Итальянские лиры (в тысячах) 58 096 500

Швейцарские франки 70 896 000

Японские йены (в тысячах) 56 28 000

Зал вновь шумно вздохнул, напряжение сделалось физически ощутимым, словно через весь зал протянулся электрический провод.

«Боже, – подумала Кензи, – неужели и это еще не все?»

На этот вопрос она, ветеран, можно сказать, аукционного дела, не могла бы ответить себе самой. Уровень, имя, эпоха, рыночная стоимость – все это, разумеется, тоже имеет значение. Но главное – картина принадлежала Бекки.

И это не выразишь в долларах-фунтах. Поэтому любые гадания бессмысленны. Остается только ждать развязки.

Чарли вновь повернулся лицом к стене и негромко заговорил в микрофон:

– Ханнес, слышишь меня?

В наушниках послышался треск, затем голос Ханнеса:

– Да, я на связи.

– Я иду в помещение охраны. А ты тут присматривай что да как.

– Договорились.

– Конец связи.

Чарли повернулся, поправил манжету и посмотрел поверх моря голов в дальний конец зала. Убедившись, что Ханнес на месте, он перевел взгляд на сцену.

Если Чарли не хотел привлекать к себе внимания, то в этом он вполне преуспел. Внимание Кензи, как и всех остальных, было приковано к борьбе за картины. Чарли вдруг почувствовал укол ревности и раздраженно помотал головой.

– Сорок четыре миллиона, – сказал Фейри. – Кто больше?

От этих цифр нельзя было оторваться, они притягивали как магнит.

«Боже правый! – подумал Чарли. – Да ведь эти люди прикованы к своим деньгам, как рабы к галере».

Он раздраженно махнул рукой и быстро зашагал к ближайшему выходу, метнув по дороге сердитый взгляд на охранников, захваченных происходящим ничуть не меньше всех остальных.

– Не зевать! – прошипел Чарли и толкнул тяжелую дверь.

Он правильно поступил, мобилизовав на сегодня профессиональных оперативников. Но их работа – снаружи, они патрулируют здание со всех сторон. И там без них действительно не обойтись. Ведь если все же случится худшее, опасность надо ждать снаружи, а не изнутри.

И тем не менее, коль скоро он пошел проверить внутреннюю охрану, надо как следует их встряхнуть. Пусть не спят.

– Пятьдесят миллионов долларов, – объявил Фейри. – Пятьдесят.

На табло запрыгали цифры.

– Кто больше?

В левом углу зала, где устроился известный итальянский магнат, взметнулась табличка.

Клиент Арнольда выбыл. Аннализа, в свою очередь, выслушав что-то по телефону, подняла карандаш.

– Сразу две заявки, каждая по пятьдесят миллионов сто тысяч. Кто больше?

И вновь магнат поднял табличку, и вновь Аннализа сделала знак аукционисту.

Зал застыл в благоговейном молчании. Даже Кензи дрожала от возбуждения. БОЛЬШЕ ПЯТИДЕСЯТИ МИЛЛИОНОВ! Так просто не бывает! Во всяком случае, не было, и не только в истории «Бергли». Прежний рекорд принадлежал аукциону «Кристи», на котором хранящийся в музее Гетти портрет Козимо Медичи кисти Джакопо да Понтормо был продан за тридцать два с половиной миллиона долларов.

Но пятьдесят, даже больше...

Кензи все никак не могла прийти в себя. В зале было по-прежнему тихо, и «Инфанта», казалось, благосклонно воспринимала это молчание.

– Пятьдесят один миллион, – поднял табличку лысеющий джентльмен в безупречно сидящем фраке, поднимая цену сразу на девятьсот тысяч.

Публика всколыхнулась, словно по креслам пропустили электрический ток, все головы повернулись в сторону нового соискателя. Аннализа что-то быстро проговорила в трубку и сразу ее повесила.

– Пятьдесят один миллион долларов раз...

Мертвое молчание. Возбуждение в зале достигло предела. Все ждали, кто же скажет следующее слово.

– Пятьдесят один миллион долларов два...

Фейри поднял молоток, но не успел его опустить, как в зале началось нечто невообразимое.

Восемь мужчин, сидевших на боковых стульях, пригнулись, как по команде, и тут же вскочили на ноги, потрясая невесть откуда появившимися полуавтоматическими пистолетами 45-го калибра.

«Какого черта!.. – мелькнуло в голове у Кензи. – Эти-то штуки откуда?» И тут ее осенило. Конечно же, из-под сидений, которые они посылали в ремонт.

Но все разворачивалось слишком стремительно.

– На пол! – взревел охранник, пришедший в себя раньше своего напарника, и потянулся за пистолетом.

Увы, было слишком поздно. Бывший моряк и близнецы-колумбийцы повернулись, как на шарнирах, и одновременно открыли огонь.

Т-та-та – дробью рассыпался звук слившихся в один выстрелов, и охранники кулем свалились на пол, заливая его потоками крови. Часть пуль с отвратительным визгом впилась в стальные двери, разлетевшись рикошетом во все стороны.

Раздались испуганные крики, кое-кто испуганно вжался в кресла, другие соскользнули на пол.

Огонь прекратился, и в зале повисла зловещая тишина.

Никто не осмеливался пошевелиться.

Никто не осмеливался издать ни звука.

В зале запахло порохом пополам с ужасом и смертью.

Кензи, Арнольд и Аннализа застыли на своих местах, Шелдон Д. Фейри вцепился побелевшими пальцами в стойку. Его лицо приобрело пепельный оттенок.

Меж тем японец, немец и ливиец начали действовать. Все трое кинулись к выходу, грубо отпихнули в сторону трупы охранников и поспешно присоединили к косякам двери провода.

Внимание Кензи привлекло какое-то движение в проходе. Это бывший израильский боевик наставил пистолет на Ханнеса.

«О Боже, – взмолилась про себя Кензи, чувствуя, как ее охватывает чуть ли не физическая боль, – только без глупостей! Никому это не поможет...»

Ханнес словно услышал ее. Он медленно поднял руки, и боль в груди у Кензи сразу отступила. Боевик поспешно обыскал его, отобрал пистолет, микрофон и наушники. Швырнув все это одному из сообщников, он грубо подтолкнул Ханнеса к рядам кресел.

Тот потерял равновесие и упал. «И то слава Богу, – подумала Кензи, – хотя бы жив. Его не тронули. Пока».

И тут ей пришло в голову, что она совершенно забыла о Чарли.

Чарли!

Где он? И кто эти ублюдки? Что им надо?

У Кензи возникло неприятное чувство, что скоро все станет ясно.

– Что за чертовщина! – заорал Чарли, врываясь в помещение охраны. – В наушниках сплошной треск!

Десять операторов, не сводящих глаз с черно-белых экранов, установленных по всему помещению, даже на потолке, разом вскочили на ноги. Не обращая на них внимания, Чарли подскочил к одному из экранов, на котором было слишком хорошо видно, что происходит внизу.

– Проклятие! – Чарли грохнул кулаком по столу. Его лицо побелело.

– Ужасно, – откликнулся один из операторов, чернокожий лет сорока. – Похоже, эти сволочи своего добились.

– С начальником полиции связались? – Чарли не сводил глаз с экрана.

– Только что. Рвет и мечет.

– Еще бы, – мрачно буркнул Чарли и постучал по экрану. – А эти охранники? Ранены или убиты?

– Конечно, убиты. Да их просто нашпиговали свинцом.

– У этих ублюдков полуавтоматы?

– Точно. Целый залп дали. Я все видел.

– Вот сволочи!

Чарли сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь унять противную боль в животе и сердцебиение. «Нас обвели вокруг пальца, – угрюмо думал он. – Но в чем же мы промахнулись, в чем?»

– Другие жертвы есть? – осипшим голосом спросил он, поворачиваясь к негру.

– Пока трудно сказать.

Чарли отдернул манжету и поднес к губам микрофон.

– Ханнес, ты здесь? Слышишь меня?

В наушниках слышен был только треск.

– Ханнес, отзовись!

– Привет! – прорвался незнакомый, чуть гнусавый голос. – Ты кто?

– Я то же самое хотел спросить.

– Прекрасно, да только вопросы здесь задаю я.

– Где Ханнес?

– Ты имеешь в виду малого с этими штуковинами?

– Естественно, кого же еще?

– Его нейтрализовали. Но ничего страшного, он в полном порядке. И ничего с ним не случится, если, конечно, не будет корчить из себя героя.

– Может, все-таки объяснишь, что происходит?

– А что у вас там, нет видеокамер?

– Есть.

– В таком случае я окажу тебе услугу. Сейчас совмещу изображение со звуком.

Чарли увидел, как человек в штатском с оружием в руках направляется к камере и поднимает голову. Мгновение спустя раздался выстрел, и изображение на экране исчезло.

– Проклятие! – Чарли метнулся к другому экрану.

Увидев на сцене Кензи, он с облегчением вздохнул и снова припал к микрофону.

– Насколько я понимаю, вы захватили всех этих людей в заложники. Что вам нужно?

Вопрос повис в воздухе.

– Хочу сразу предупредить, – вновь послышался голос в наушниках. – Все входы заминированы. Это на тот случай, если кому-нибудь придет в голову счастливая идея бежать. Стоит притронуться к двери, и – бах! – прощай, ребята! Ясно?

Чарли яростно стиснул зубы.

– Куда уж яснее. – Он попытался не выдать голосом охватившее его отчаяние. Никогда в жизни Чарли не чувствовал себя таким беспомощным.

«Лучше бы мне было быть там, – думал он, глядя на экран. – Хоть что-нибудь можно было сделать. Но, впрочем, что? Запросто могли бы уже прихлопнуть. И тогда от меня точно никакого толка не было бы. А сейчас еще остается шанс. Только как им воспользоваться?»

На столе зазвонил телефон, и негр схватил трубку.

– Охрана. Да, сэр, он здесь. Передам. Так точно, сэр. Сию минуту. – Он повесил трубку.

– Кто это? – вопросительно посмотрел на него Чарли.

– Начальник полиции. Он в вестибюле, готовится к штурму. А то, говорит, дело может зайти слишком далеко.

– Никакого штурма! – Чарли был уже на полпути к выходу. – Немедленно звоните ему – никакого штурма!

– Он может спросить почему.

– Потому что все входы заминированы. Появится со своими вояками, и все мы отправимся на свидание со Всевышним. Ладно, иду вниз, сам все ему растолкую.

– А мне что делать?

– Следите за тем, что происходит. Чуть что, докладывайте.

– О чем докладывать? Мы ослепли. – Оператор мотнул головой на дисплеи.

Все они, один за другим, потухли.

 

Глава 64

Бывший моряк вскочил на сцену, оттолкнул Фейри в сторону, занял его место за стойкой и оглядел аудиторию. Большинство участников аукциона все еще лежали на полу, а семеро его сообщников прохаживались, помахивая пистолетами, по проходам.

– Леди и джентльмены, прошу минуту внимания, – начал он. – Если будете следовать нашим указаниям, вам гарантирована полная безопасность. Прежде всего попрошу всех занять свои места.

Никто не пошевелился, и тут же раздались выстрелы. Пули впились в потолок.

– Я не люблю повторять одно и то же два раза!

Присутствующие – миллиардеры, музейные работники, просто люди, чье имя у всех на слуху, – медленно подняли головы и огляделись. Затем неуверенно поднялись с пола и расселись по своим местам. От их былой уверенности в себе не осталось и следа. Большинство впервые оказалось в таком положении, и чувство беспомощности, страха и растерянности было отчетливо написано на их лицах.

– Естественно, вы не понимаете, что здесь происходит. Сейчас все объясню. – Холодный взгляд и бесстрастный голос оратора совершенно не гармонировали с его широкой улыбкой. – Мы собираемся устроить собственный скромный аукцион. Да, кстати, если кому-то не захочется в нем участвовать, предупреждаю: входы заминированы. Одно прикосновение к двери, и все взлетят на воздух. Надеюсь на ваше благоразумие и э-э-э... сговорчивость.

Все беспокойно заерзали и, словно в поисках опоры, взяли соседа за руку.

– А теперь позвольте представиться. Можете называть меня мистером Джонсом. С этой минуты аукцион веду я. Правда, департамент по защите прав потребителей не удосужился выдать мне соответствующую лицензию, но, полагаю, в данной ситуации это не имеет особого значения.

В зале царила гробовая тишина.

– Для начала замечу, что лоты и их номера претерпели некоторые изменения. Один из моих помощников – назовем его мистер Смит – раздаст эти номера каждому из вас. Это и есть номера лотов.

По-прежнему полное молчание.

– Видите ли, леди и джентльмены, мы с вами примем участие в не совсем обычном аукционе. Нам, можно сказать, предстоит аукцион аукционов. На продажу тут выставлено нечто гораздо более ценное, чем произведения живописи. Лоты – это вы.

Все были явно потрясены. Никто не сводил глаз с бандита.

– Да-да, вы не ослышались. Каждый из вас и есть лот. Первоначальная продажная цена определена нами заблаговременно. Оплату следует производить по безналичному расчету, чеки должны быть здесь завтра не позднее полудня. Как только они будут получены, вы свободны. Платить может кто угодно – вы сами, ваши супруги, друзья.

Он холодно оглядел присутствующих.

– Если лот придется снять с торгов или чек не поступит в назначенное время, – он пожал плечами, – я вам не завидую. Все будут убиты. Правда, прошу не беспокоиться, смерть вам предстоит быстрая и безболезненная. Мы не садисты.

Он знаком велел Фейри спуститься в зал.

Тот не пошевелился.

– Это... это неслыханно! – прошипел Фейри, выпрямляясь во весь рост. – Ничего себе аукцион! Пародия! Да это же просто выкуп!

– Спускайтесь, иначе плохо будет! – отчеканил «мистер Джонс».

Фейри посмотрел ему прямо в глаза и, встретившись с холодным безжалостным взглядом, понурился. Ему оставалось только повиноваться.

– Благодарю вас, сэр. Вы двое, – «мистер Джонс» ткнул пальцем в Кензи и Арнольда, – тоже спускайтесь. Другая юная леди пусть остается на месте.

Кензи и Арнольд стиснули Аннализе руку и, последовав за Фейри, встали у стены рядом с четырьмя рабочими склада в синих фартуках.

– Мистер Смит, прошу вас раздать таблички с номерами. А вы, леди и джентльмены, можете тем временем обменяться мнениями, только прошу всех оставаться на своих местах.

«Мистер Джонс» посмотрел на часы.

– Аукцион, – объявил он, – начнется ровно через десять минут.

Вестибюль здания «Бергли» походил в этот момент на командный пункт полиции. Металлические детекторы были убраны, повсюду сновали оперативники в форме и агенты в штатском. Прилегающие к зданию кварталы Мэдисон-авеню больше напоминали парковку большого полицейского участка.

– Шеф, «скорая помощь» отправила десять автомобилей, – послышался чей-то голос.

– Три группы захвата будут здесь с минуты на минуту, – доложил кто-то.

– Шеф, – Чарли изо всех сил старался не сорваться на крик, – вы должны меня выслушать! Если за дело возьмутся ребята из группы захвата, «скорая» вам не понадобится. Заказывайте лучше фургоны для перевозки мяса. Еще раз повторяю, массовая операция тут не нужна!

– Офицер Ферраро, – устало заговорил начальник полиции, – вы, если не ошибаюсь, служите в отделе по борьбе с хищениями произведений искусства. Чего это вдруг вы возомнили себя Рэмбо?

– Сэр, там мой напарник. И моя девушка. Я смело могу рассчитывать на их помощь. Таким образом, нас уже трое.

– Вы же сами говорили, что все входы заминированы.

– Говорил. Но одному пробраться можно. Перед тем как вырубились камеры, я заметил наверху вентиляционный люк.

– Ну и что?

– Надеюсь, он свободен. – «А если нет, – договорил про себя Чарли, – можно прощаться с жизнью. Но все равно рисковать надо, другого выхода просто нет. Там Кензи».

Кажется, в первый раз начальник полиции проявил интерес к его словам. Он задумчиво посмотрел на Чарли.

– А почему, собственно, я на свой страх и риск должен посылать именно вас?

– Потому что мне есть что терять.

– Чушь! – Начальник полиции набрал в грудь побольше воздуха. – Личные мотивы в сторону. Как я могу быть уверен в том, что вы не пожертвуете всеми ради этих троих?

– При всем моем к вам уважении, сэр, должен заметить, что в противном случае вы рискуете еще больше. Ваши парни свое дело сделают, в этом я не сомневаюсь. Но у вас на руках будет гора трупов.

– Эй, шеф, – крикнул кто-то, – телевизионщики приехали!

– Проклятие! А ведь мы специально перешли на запасную волну. Не иначе как кто-нибудь со «скорой» проболтался. Узнаю – уши отрежу!

– Шеф! – не отставал от него Чарли.

– Ладно, – вздохнул тот, – но слушайте меня внимательно, Ферраро. Я запрещаю любые действия, которые могут поставить под угрозу жизнь заложников. Вы не хуже моего знаете правила, по которым действуют в таких ситуациях. И, развязывая вам руки, я рискую собственной головой. Это вы понимаете?

– Конечно, сэр. Благодарю вас, сэр. Но есть еще две просьбы.

– Да?

– Не выключайте отопления, однако распорядитесь убавить температуру. Иначе я там зажарюсь заживо.

– Похоже, так оно и будет. Ладно. Что еще?

– Они отобрали у Ханнеса микрофон и наушники, так что не пытайтесь связаться со мной. Как думаете, какой-нибудь старенький «уоки-токи» можно здесь отыскать?

– Наверное.

– И еще. Было бы неплохо, если бы вы время от времени передавали по той связи, что была у Ханнеса, какую-нибудь дезу. Тогда...

– Договорились. – Начальник полиции просверлил Чарли взглядом. – Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть, Ферраро.

– Я надеюсь на то же, сэр. – Чарли одарил его обезоруживающей улыбкой. – Впрочем, посмотрите на это дело с другой стороны, сэр. Вам-то, собственно, что терять?

– Всего лишь мэра, губернатора штата, двух бывших президентов и практически всех, чьи имена значатся в перечне четырехсот самых богатых людей мира. И это еще не все.

– Понятно. – Чарли сдвинул брови. – Полуавтоматический пистолет найдется?

– Только у охранника какого-нибудь магната.

– Сойдет. Я беру его.

Начальнику полиции это явно не понравилось. Он передал Чарли «уоки-токи».

– Смотрите, Ферраро, не разочаруйте меня.

– Постараюсь, сэр. И еще раз спа...

– Обойдусь без ваших благодарностей. И живее, сейчас появятся федералы, и тогда можете забыть обо всех своих наполеоновских планах.

– Иду, сэр.

Начальник полиции пошел добывать ему оружие.

– Знаете, Ферраро, я счет потерял всем законам, которые уже нарушил, так что с меня довольно. Теперь вы действуете на свой страх и риск. Единственное, что я могу для вас сделать, так это потянуть время. И то долго не обещаю.

– Ясно, сэр. – Чарли засунул пистолет за пояс, «уоки-токи» в карман и, махнув на прощание рукой, бросился вверх по лестнице.

Через две минуты, сбросив по дороге пиджак, галстук и рубашку, он встал на стул и принялся открывать крышку вентиляционного люка.

«Ну, парень, давай. Пора. Говорить легко, дело делать надо».

Он заглянул внутрь, прижал ладони к металлической поверхности и слегка пошевелил пальцами.

Труба под его тяжестью подалась, и раздался громкий скрежет.

«Надо быть предельно осторожным», – приказал себе Чарли, протискиваясь в трубу.

Слегка приподняв голову, он пристально вгляделся вперед и осторожно пополз. Примерно через каждые пятнадцать футов в трубу через спайки проникала тонкая полоска света, прорезая полную темноту.

«Вот каково быть в гробу, – подумал Чарли. – Если все кончится благополучно, перепишу завещание, пусть кремируют». Впрочем, он тут же передумал. Если в печи так же жарко, как здесь, лучше не стоит.

«А, черт, чего это я о смерти задумался? Там, внизу, живые, и им нужна моя помощь».

Действуя ладонями, локтями, коленями и извиваясь всем телом, Чарли пополз дальше.

Объявленные десять минут подходили к концу. Со своего места, откуда был виден весь зал, Кензи физически ощущала нарастающий страх. Роберт с Диной и Карл Хайнц с Зандрой сидели в первом ряду. Роберт держал жену за руку, Карл Хайнц что-то шептал жене на ухо.

И лишь «Инфанта» Веласкеса, казалось, презрительно поглядывала на простых смертных с их переживаниями. Интересно, сколько таких трагедий навидалась она на своем веку?

Но вряд ли ей пришлось быть свидетельницей чего-нибудь подобного нынешнему.

Десять минут истекли. Посовещавшись о чем-то со своими сообщниками, по-прежнему расхаживавшими между рядами, «мистер Джонс» вернулся на сцену.

С его появлением температура в зале, казалось, поднялась еще на несколько делений. Страх, охвативший аудиторию, сделался осязаемым, подобно мрачной туче он плыл над головами людей, съежившихся в роскошных креслах.

– Леди и джентльмены, – заговорил «мистер Джонс». – Тут у меня, – он вынул из кармана пачку бумаги и положил ее на кафедру, – стартовые цены, назначенные за каждого из вас. Должен признаться, выглядят они весьма впечатляюще.

Он обежал глазами ряды кресел с таким же равнодушием, с каким фермер осматривает своих хорошо откормленных кур.

– В прошлом деньги обеспечивали вам роскошь, но сегодня вы можете купить на них самое дорогое – собственную жизнь. Внимание! Сейчас я начну называть номера лотов, а вас прошу по одному выходить на сцену и занимать места рядом с картиной.

Он на мгновение опустил взгляд и тут же поднял худощавое, обветренное лицо.

– Лот номер один, – объявил «мистер Джонс». – Прошу сюда.

Аукцион начался.

Чарли продвигался с мучительной медлительностью. Но быстрее не получалось – он все время натыкался на какие-то преграды. Труба была слишком узкой, чтобы хотя бы подняться на колени, так что действовать приходилось по преимуществу локтями и ногами. Больше, чем на дюйм-другой, за один раз продвинуться никак не удавалось. К тому же жара буквально высасывала все силы. Он уже весь покрылся потом, руки и ноги онемели. Очень хотелось остановиться, да так и долежать до конца.

«Нельзя! – прикрикнул он на себя. – Нельзя. Люди на меня рассчитывают. Кензи ждет...»

Кензи!

По щекам его стекали струи пота, глаза слезились.

Чарли пополз дальше...

– Лот номер один. Это ваш последний шанс.

– Эй, попридержи-ка лошадей! – раздался скрипучий старческий голос.

Все разом повернулись на своих местах и вытянули шеи, пытаясь понять, откуда он исходит.

Где-то в середине зала, слева, медленно поднималась величественного вида дама лет восьмидесяти с пышными седыми волосами. На ней было старомодное длинное платье, расшитое стеклярусом, на шее – бриллиантовое колье.

Опираясь на палку, она медленно пробиралась по своему ряду и, добравшись до прохода, горделиво и бесстрашно направилась к сцене. Один из близнецов-колумбийцев подскочил к ней, чтобы помочь взобраться.

– Сама справлюсь, – отмахнулась она, угрожающе подняв палку. – Прочь отсюда!

Колумбиец отошел в сторону, и дама сделала три шага наверх. Встав рядом с картиной, она упрямо выставила вперед подбородок и сверкнула пронзительно-голубыми глазами.

– Милдред Дэвис? – осведомился «мистер Джонс».

– Для тебя я миссис Дэвис, – процедила она.

Он стиснул челюсти и полистал лежащие перед ним бумаги.

– Так, миссис Эдгар Дэвис. Восемьдесят два года. Вдова. Живет в Вашингтоне, штат Коннектикут. Состояние оценивается в восемьсот пятьдесят миллионов долларов.

– Читаешь «Форбс», стало быть? – презрительно ухмыльнулась миссис Дэвис. – Браво!

Взоры всех присутствующих были устремлены на сцену.

– Стартовая цена – пятьдесят миллионов. Кто будет платить?

– Никто, – отрезала миссис Дэвис.

Зал дружно вздохнул.

– Извините, не понял?

– Если плохо слышишь, мальчишка, прочисть уши. Я сказала – никто!

– В таком случае вам ясно, что вас ждет?

– Смерть? – рассмеялась миссис Дэвис. – Дурак ты дурак! Кто тебе сказал, будто я боюсь умирать? Доктора и так дали мне максимум восемь месяцев. Так что действуй. Стреляй. Только спасибо скажу!

«Мистер Джонс» сделал знак одному из колумбийцев.

– Подумайте еще раз, миссис Дэвис. Даю вам последний шанс.

– А чего мне думать, гори ты в аду!

Колумбиец лениво поднял свой «узи» и, не обращая ни малейшего внимания на раздающиеся в зале крики, нажал на спусковой крючок.

Та-та-та... Старуха задергалась, как марионетка, у которой неожиданно оборвались ниточки, и рухнула на пол.

Крики мгновенно умолкли, словно кто-то повернул выключатель. Все оцепенели.

– Продано. – «Мистер Джонс» опустил молоток и, сделав паузу, огляделся. – Прошу всех отнестись к происходящему с полной серьезностью, – угрожающе проговорил он. – То есть если кому хочется последовать за миссис Джонс...

Зал угрюмо промолчал.

– Отлично, желающих не вижу. Лот номер два...

В этот момент тишину разорвал чей-то пронзительный крик.

 

Глава 65

Зандра побелела как мел. Глаза у нее выкатились из орбит, как у безумной, одной рукой она впилась в бедро Карлу Хайнцу, другой стиснула Дине ладонь. Ее скрутила судорога, и, лишь согнувшись пополам, она удержалась на месте.

– Ребенок! – выдохнула Зандра. – Сделайте что-нибудь! О Господи... Хайнц! – Она подняла мгновенно покрывшееся потом лицо и со страхом посмотрела на мужа.

– Тихо, тихо, все будет хорошо, – сказал Карл Хайнц, поднимаясь с места.

– Сидеть! – прогремел со сцены «мистер Джонс».

– У моей жены преждевременные роды, – упрямо сказал Карл Хайнц. – Ей немедленно нужно в больницу.

– Все остаются на своих местах, – покачал головой «мистер Джонс».

– Ради всего святого...

– Сидеть! Или вы хотите последовать за миссис Дэвис?

Карл Хайнц надменно сощурился и выпрямился. Не позволит он с собой обращаться, как с марионеткой! Вооруженные бандиты, расхаживающие по залу, убитая женщина, мучительно стонущая Зандра – все это приводило его в ярость.

– У меня нет времени пререкаться с обслугой! – холодно заявил он и, подняв руку, ткнул пальцем в стойку. – Только не уверяйте меня, будто вы здесь командуете. Да у вас мозгов на это не хватит! Поговорите-ка лучше с тем, кто действительно устроил весь этот балаган. Может, он догадается, что мертвые мы вам не нужны!

«Мистер Джонс» побагровел от ярости, но очередной вскрик Зандры помешал ему открыть рот.

– Все хорошо, дорогая, – наклонился к ней Карл Хайнц, – все утрясется.

Она печально покачала головой. На глазах у нее выступили слезы.

Внезапно ее охватила крупная дрожь, и платье на коленях разом пропиталось кровью. Плохо дело. Началось кровотечение.

Карл Хайнц с тревогой огляделся.

Даже Дина, у которой никогда не было детей, сообразила, что у Зандры начинаются роды. Она стремительно вскочила на ноги.

– Эй, вы там! – заревел «мистер Джонс».

«Ах ты, ублюдок безмозглый!» – выругалась про себя Дина.

– Если вы не позволите нам что-нибудь предпринять, – стараясь сдерживаться, сказала она, – эта дама истечет кровью. Вы этого хотите?

«Мистер Джонс» молча смерил ее взглядом.

Дина смело его встретила. Чего останавливаться на полпути, решила она. Если уж на то пошло, надо идти до конца.

– Смотрите, если она умрет из-за вас, о выкупе можете забыть. Полагаю, то же касается и принца Карла Хайнца. И Голдсмитов тоже. То есть моего мужа и меня.

Ее слова явно произвели впечатление. Зал заволновался.

– По-моему, – добавила Дина с невыразимым презрением, – ваш мешок с деньгами усыхает с каждой минутой.

«Мистер Джонс» несколько растерялся. Эта словесная дуэль явно не входила в его планы.

«Да, эту публику голыми руками не возьмешь, – подумал он. – А уж блефует там эта женщина или нет, решать не мне».

Дина заметила, как его глаза забегали в поисках кого-то, кто может дать...

Совет?

Нет, приказание.

Она проследила за его взглядом, но это ничего не дало.

– Вы думаете о том же, о чем и я? – шепотом спросила она Карла Хайнца.

– Да, – кивнул он. – Тут их не восемь, где-то есть и девятый. И кто бы это ни был, он сидит среди нас.

Пейджер «мистера Джонса» трижды пискнул.

– Ну ладно, – буркнул он. – Перенесите ее в проход. Но она останется в зале. Как и все остальные.

«В проход? – вздрогнула Кензи. – Они хотят положить Зандру в проходе? Кошмар какой-то. Так не рожают, особенно в таком состоянии. Этого просто нельзя допустить, чего бы это ни стоило!»

Кензи сделала шаг вперед. В горле у нее пересохло, сердце бешено колотилось. В какой-то миг ей показалось, что, может, лучше не стоит. Но времени рассчитывать возможные последствия не было. На кону жизнь Зандры.

– А может, перенести ее в склад, где хранятся картины? – предложила она. – Это не может помешать... – Кензи запнулась и мрачно закончила про себя: «тому, что вы задумали».

– Ну что ж, – ухмыльнулся «мистер Джонс». – Хорошая мысль. И уж коль скоро вы ее высказали, сами и занимайтесь этим.

«С наслаждением», – подумала Кензи и кинулась к проходу.

– Принц и я ей поможем, – безапелляционным тоном заявила Дина. – Номера наших лотов остаются у моего мужа.

Не дожидаясь ответа, Дина швырнула сумочку, в которой были номера лотов, на колени Роберту и сорвала с рук перчатки. Затем они с Карлом Хайнцем подошли к проходу, взяли Зандру под мышки, поставили ее на ноги и бережно повели к выходу.

Кензи уже ждала их. Втроем они подняли Зандру на руки и понесли, как драгоценный хрупкий сосуд, сначала на сцену, а потом к двери в ее глубине.

Оказавшись на складе, они отыскали свободное место и бережно опустили Зандру на пол. У нее тяжело вздымалась грудь. Карл Хайнц вынул из нагрудного кармана мобильный телефон и бумажник, отбросил их в сторону, сорвал с себя пиджак и аккуратно подложил Зандре под спину.

– Не бойся, – повторял он, – все будет хорошо.

Зандра подняла на него измученный взгляд и безнадежно покачала головой:

– Не будет у меня ребенка.

– Говорю тебе, успокойся. – Он крепко стиснул ей руку.

Дина и Кензи, опустившись по обеим сторонам Зандры на колени, подтянули ей платье до пояса.

«О Боже!» – ахнула Кензи.

Кровотечение не прекратилось, а даже усилилось.

– Срочно необходим врач, – твердо сказала Дина, поднимаясь на ноги.

– Куда вы? – вскинулась Кензи.

– Как куда? За врачом, естественно, – удивленно посмотрела на нее Дина.

Софья вытащила из сумочки мобильный телефон, поспешно набрала номер клиники близ Аугсбурга и, тесно прижав трубку к уху, негромко проговорила:

– Доктора Рантцау, пожалуйста. Это принцесса фон унд цу Энгельвейзен.

Ливанец, стоявший неподалеку, грубо выругался и жестом велел ей немедленно отключиться, но Софья и глазом не повела.

– Ваше высочество? – Доктор Рантцау подошел к телефону. – А я как раз собирался вам звонить. Чрезвычайно сожалею, но, похоже, ваш отец отходит. Только что от него ушел священник.

Священник! Да кого сейчас интересует священник!

– Герр Майндель с сыном там?..

Только это и имеет значение в данный момент.

– Да.

– Скажите им, пусть не отлучаются ни на минуту.

– Слушаю, ваше...

Софья отключилась и сунула мобильный в сумку.

«Если даже Зандра родит сию минуту, – размышляла она, – ребенок вряд ли выживет. А впрочем, не важно. Рядом не то что трех, одного законника нет».

Она улыбнулась.

Все складывается на редкость удачно...

Голубые, красные, оранжевые огни от полицейских автомобилей и машин «скорой помощи», скрещиваясь в воздухе, упирались в стену аукционного дома «Бергли», расцвечивая его подобно настоящей иллюминации. Внутри полицейских кордонов было тесно от все новых машин «скорой помощи», ФБР, пожарных и военных автомобилей, доставивших группу захвата.

Над Башнями хищными птицами кружили вертолеты, с которых велся прямой телевизионный репортаж о событиях.

Зевак понабежало множество, и по всей стране люди прилипли к голубым экранам.

Это был звездный час телевидения. На глазах у всех разворачивалась драма с заложниками, и заложниками являлись самые богатые, самые влиятельные, самые охраняемые люди на земле, которые доныне и жили-то, кажется, на другой планете, наслаждаясь всеми радостями жизни.

Теперь они оказались лицом к лицу с жестокой действительностью.

И миллионы следили за ними затаив дыхание.

– Ну что, все еще продолжается? – пробормотал про себя Чарли.

Сейчас он находился прямо над залом, в котором происходил аукцион. На первый взгляд все выглядело как обычно на очередных торгах.

Но прямо под ним прошел какой-то тип, сжимая в каждой руке по пистолету.

Теперь Чарли было видно все – всего бандитов восемь, включая того, что на возвышении. А рядом с ним – хорошо известный по многочисленным фотографиям седой мужчина за семьдесят. Чарли слегка повернул голову и прижал ухо к решетке.

– Лот номер два. Маурицио Паоло Верони. Возраст – семьдесят три года. Дома и виллы в Барреджо, Комо, Риме, Пантелерии, Нью-Йорке, Париже и Лондоне. Промышленник. Общее состояние оценивается в шесть миллиардов долларов. Начальная цена пятьдесят миллионов...

«О Господи, этого еще только не хватало! – Чарли передернуло. – Да они же торгуют людьми!»

Он пополз вперед, стараясь двигаться быстрее. Хоть бы склад никто не охранял. Тогда через него и можно будет пробраться в зал.

«Надо связаться с шефом, – подумал он. – Уж слишком тут много народа, по одному всех не выведешь. Это чистое самоубийство. А умирать пока не хочется».

Федералы наседали на начальника полиции.

– Свое дело вы сделали, дальше – наша работа, – настаивал шеф местного отделения ФБР. – Ясно?

Как обычно, люди в штатском пытались взять дело в свои руки, не обращая внимания на других и всячески демонстрируя свое превосходство.

«Но сейчас не до амбиций, – подумал начальник полиции. – Речь идет о жизни и смерти людей».

– Остынь, приятель, – ощетинился он. – Начать с того, что там мой человек. И до тех пор, пока он не выйдет на связь, никаких действий.

– И сколько же нам прикажешь ждать?

– Сколько надо. Во-вторых, если я не получу распоряжения непосредственно от вашего директора, все будет по-моему. Так что лучше не болтайтесь под ногами. В-третьих, известно ли вам, сколько заложников являются личными друзьями президента? Если угодно, могу показать список. Попробуйте только предпринять что-либо без моего ведома – немедленно звоню в Белый дом. И тогда благодари судьбу, если тебя пошлют служить на Аляску или в Северную Дакоту!

– Даю тебе пятнадцать минут! – отрубил фэбээровец. – Потом наш выход. Четверть часа, и ни секундой больше. – Он ткнул своим мясистым пальцем в грудь полицейскому.

Тот перехватил на лету его руку и изо всех сил стиснул.

– Эй, рехнулся, что ли?

– И четвертое, – ледяным тоном закончил начальник полиции. – Будешь размахивать руками, шею сверну. Ясно?

Он отпустил фэбээровца и, круто повернувшись, направился к группе захвата.

«Наверное, я действительно рехнулся, – подумал он. – Как можно ставить на одного Ферраро?»

– Знаете, мадам, моему терпению приходит конец. Как вы думаете, что мне мешает без промедления вас прикончить?

– А то, – бесстрашно возразила Дина, – что я и мои друзья для вас слишком ценный товар. Почему бы вам не воспользоваться этой бибикалкой и не потолковать со своим шефом?

«Мистер Джонс» рассвирепел.

– Шеф здесь я! – пролаял он. – И сейчас вы в этом убедитесь. – Он поднял пистолет и прицелился в Дину.

Она обмерла.

Но в этот миг прощебетал пейджер.

«Мистер Джонс» медленно и неохотно опустил дуло.

«Выходит, мы с Хайнцем были правы! – торжествующе воскликнула про себя Дина. – Тот, кто дергает за ниточки, где-то здесь, в зале. Остается только найти его да вытащить на свет Божий».

Но сначала другое.

– По-моему, – заговорила она сильным, глубоким голосом, – я заметила среди присутствующих доктора Ирвинга Ландау, кардиолога. Вы здесь, доктор? Нам срочно нужна ваша помощь.

В одиннадцатом ряду, справа, поднялся красивый седовласый мужчина.

– Огромное спасибо, доктор. О – как они это называют? – о стартовой цене можете не беспокоиться, я возьму это на себя. – Она старалась не смотреть на Роберта, явно производящего в голове сложные подсчеты. – Кроме того, чтобы засвидетельствовать факт рождения ребенка, нам понадобятся три практикующих адвоката...

– Нет! – вскочила на ноги Софья. – Ни за что нельзя...

– Молчать! – прогремел оказавшийся рядом ливанец и поднял пистолет. – На место!

– Эрвин, – зарыдала Софья, – ну сделай же что-нибудь!

Эрвин схватил ее за руку и силой усадил в кресло.

– Я говорю, сделай что-нибудь! – Софья стряхнула с себя его руку.

– Я и сделал. Спас тебе жизнь.

– Червяк! – метнула на него возмущенный взгляд Софья. – Жизнь мне, видите ли, спас. Смех, да и только!

– По ряду обстоятельств, – продолжала Дина, – рождение этого ребенка должно произойти в присутствии трех юристов. Так что, прошу вас, если таковые имеются в зале, пойдемте со мной. Обо всем остальном можете не беспокоиться.

В этот момент она явственно расслышала негодующее пыхтение Роберта.

В разных местах зала поднялись пятеро мужчин.

– Любые трое, только поскорее, пожалуйста!

Доктор Ландау поднялся на возвышение. Дина схватила его за руку и, обогнув картину Веласкеса, буквально втолкнула в складское помещение. Он бросил беглый взгляд на Зандру и поспешно сбросил пиджак.

– Прикройте ее! – бросил он Карлу Хайнцу. – Не нужно ей ничего видеть.

Кензи последовала его примеру. Вслед за ней и Дина быстро выскользнула из своего шелкового жакета.

– Давайте, давайте, – повернулась она к адвокатам, появившимся в комнате. – Прошу вас, господа, ваши пиджаки.

Те молча повиновались. Кензи не сводила с них глаз – ведь каждый из них лучший в своем деле, каждый всемирно знаменит.

Один – непревзойденный специалист по бракоразводным делам.

Другой – поверенный в делах мафии.

Третий – крупная величина в шоу-бизнесе.

«Только Дина могла таких отыскать», – восхищенно подумала Кензи.

– Воды! – отрывисто бросил доктор Ландау, закатывая рукава и опускаясь рядом с Зандрой на колени.

– Да где ж ее здесь найти? – вздохнула Кензи.

Доктор печально покачал головой.

– Придется что-нибудь придумать. Может, духи?

– Вроде у Зандры была сумочка, – сказала Кензи. – Сейчас посмотрю.

Пошарив глазами по полу, она быстро нашла, что искала, и заглянула внутрь.

– Флакон «Пантер де Картье» подойдет?

– Да-да, только побыстрее.

Кензи щедро плеснула себе и доктору на руки духов.

– Вот что от вас требуется, джентльмены, – инструктировала тем временем Дина адвокатов. – Если родится мальчик, вы должны составить и заверить своими подписями соответствующий документ, в котором будет указан пол ребенка и точное время его появления на свет. Да, и главное – указать, что матерью является именно принцесса Зандра. Вот и все. Прошу, часы у меня точные.

Она отстегнула брелок и передала золотые часики поверенному в делах мафии.

Все трое адвокатов сверили свои часы с Диниными и, как по команде, сдвинули брови.

Тем временем доктор Ландау принялся за дело.

Зандра стиснула зубы.

– Не могу нащупать голову младенца, – обеспокоенно сказал доктор Ландау. – Что-то мешает. Плохо, но... – Он поспешно принялся вытягивать окровавленную бумажную салфетку. Дальше дело, к счастью, пошло живее, и вскоре на свет появилось маленькое сморщенное тельце.

– Восемь семнадцать, – торжественно объявил один из адвокатов, сверившись с Диниными часами.

Двое других склонились над ними и подтвердили заявление коллеги.

– Слава тебе Господи! – облегченно вздохнул Карл Хайнц.

Доктор Ландау передал ребенка Зандре.

– Кажется, он не дышит, – испуганно начала Кензи.

– Сейчас. – Доктор слегка похлопал младенца по спине, но это не произвело никакого эффекта.

Тогда он быстро перевернул младенца и начал вдувать ему воздух через рот и ноздри.

Раздался крик, совсем слабый, скорее даже не крик, а писк, и все же...

Ребенок жив! И дышит!

– Смотрите! – радостно захлопала в ладоши Дина. – Это мальчик. Эй, Зандра у тебя сын! Сын!

– Правда? – едва слышно прошептала Зандра, глядя на мужа.

– Сейчас сама увидишь, – широко улыбнулся Карл Хайнц.

– Ножницы! – распорядился доктор Ландау.

– По-моему, в моем армейском ноже найдутся. – Карл Хайнц полез в карман брюк.

– Если у кого есть зажигалка – прокалите их.

Специалист по разводам извлек золотую зажигалку и передал ее Карлу Хайнцу. Тот поспешно подставил лезвие под огонь.

Доктор умело перерезал пуповину и крепко связал концы.

– Чистые носовые платки!

Команда была немедленно выполнена, и доктор Ландау насухо вытер тельце ребенка. Тот возмущенно пискнул и принялся сжимать и разжимать крохотные кулачки.

– Надо непременно поместить его в тепло, – сказал доктор Ландау. – Может, это только кажется, но, по-моему, здесь слишком холодно. Ну вот и все. – Он бережно передал младенца Зандре.

– Боже, какой же он крохотный и слабый! – воскликнула она. – И совсем легкий – пушинка. – Она испуганно посмотрела на доктора Ландау. – Весит не больше трех-четырех фунтов.

– Знаю. Закутайте его покрепче, только смотрите не задушите. Ему нужно как можно больше кислорода. Легкие еще не разработаны.

Зандра послушно кивнула.

– И если не хотите потерять ребенка, надо как можно быстрее попасть в больницу.

В этот момент открылся люк вентиляционной трубы, и в образовавшемся отверстии появилась голова Чарли. Прижимая палец к губам, он улыбался во весь рот.

Кензи растерянно переводила взгляд с ребенка на Чарли и обратно. Она никак не могла взять в толк, что происходит. Слишком много для одного дня.

И тут ее охватил восторг, какого никогда прежде ей испытывать не доводилось.

– Все будет нормально, – заверила она Зандру. – Видишь, мой Чарли уже здесь и вызывает подмогу. А теперь давай успокоимся и будем вести себя смирно. А вы, мужчины, помогите Чарли спуститься на пол. Мне вовсе не хочется, чтобы мой герой сломал себе шею.

 

Глава 66

В вестибюле ожил «уоки-токи». Начальник полиции расцвел, как майская роза, и подмигнул фэбээровцу.

– Это и есть твой человек?

– Он самый. Внимание!

Участники группы захвата вскочили на ноги.

– Слушать меня! – И он кратко передал сообщение Чарли. – Вопросы?

Таковых не последовало.

– Тогда вперед!

Тяжело топая сапогами, все бросились вверх по лестнице в сторону вентиляционного люка.

Время на складе тянулось мучительно медленно. Ожидание вызволения сделалось для присутствующих самым долгим и самым трудным в их жизни.

В зале же продолжался смертельный аукцион. Намечавшийся было бунт был подавлен, и лоты со второго по одиннадцатый прошли по замыслу бандитов. Сильные мира сего и богачи, охваченные страхом, в состоянии полной беспомощности, названивали по телефонам, организуя выкуп.

Никто не захотел разделить участь Милдред Дэвис.

Объявили лот номер двенадцать.

На складе время уже не тянулось, оно, казалось, остановилось совсем.

Кензи с Чарли нашли местечко за сложенными в штабели картинами и уселись на пол.

– Слушай, с каких это пор ты заделался таким героем? – восхищенно спросила Кензи. – Ведь так не долго и с жизнью проститься!

– Не так громко, – прошептал Чарли, поднимая пистолет. Коп – всегда коп, и он, перед тем как уединиться с Кензи, бегло осмотрел помещение. – А то глядишь, кто-нибудь из этих негодяев решит сунуть сюда нос.

– По-моему, я задала вопрос, – заметила Кензи.

– Если хочешь знать, то у меня в этом деле, помимо всего прочего, и личный интерес, – сказал Чарли.

– Да ну? – Кензи с любопытством приподняла брови. – И что же это за интерес?

– А ты как думаешь, бессердечная, безнравственная двоемужица?

– Вот это да, Чарлз Габриэль Ферраро! – хрипло проговорила Кензи, не отводя от него влюбленных глаз. – Насколько я понимаю, это у тебя такая манера объясняться в любви?

– Вполне вероятно. – Чарли по-прежнему сжимал пистолет в руке, направив дуло на потолок.

– А ведь подумать только, как я тебя мучила все это время! И все из-за характера – никак не могла решиться.

– То есть сейчас наконец решилась? – сощурился Чарли.

– Похоже на то.

– И каков же приговор?

Кензи твердо выдержала его взгляд.

– Для начала надо выбраться из этой передряги живыми.

– Это у тебя такая манера говорить «да»?

– Вполне вероятно.

– Все еще боишься сказать последнее слово? – раздраженно буркнул он. – Так, что ли?

– Не боюсь, – покачала головой Кензи. – Ты мой главный герой.

– Это еще как прикажешь понимать?

– Ты что, в кино ни разу не был? В конце герою всегда достается награда.

– Какое же терпение требуется, чтобы ее получить, – усмехнулся Чарли.

Интуиция подсказывала Дине, что запасы везения истощились – следует поторопиться.

– Ручки у вас, наверное, найдутся, джентльмены, – обратилась она к адвокатам, – а вот с бумагой плохо. Но ведь для того, чтобы свидетельство имело юридическую силу, его не обязательно фиксировать на бумаге?

– Если документ составлен и заверен должным образом, – подтвердил специалист по разводам, – писать можно на чем угодно.

– Отлично!

Дина огляделась и, заметив поблизости небольшую картину в позолоченной раме, без колебаний сняла ее с подставки и перевернула вниз лицом.

– Вот вам и бумага, – весело проворковала она. – Действуйте.

Все трое переглянулись и пожали плечами.

– А почему бы и нет? – сказал защитник мафии и строго посмотрел на Дину. – Только надо, чтобы его высочество купил эту картину. Достанься она кому другому, хлопот не оберешься.

– Купит, купит, дорогой, не сомневайтесь, – заверила его Дина. – Это уж моя забота.

Сгрудившись вокруг полотна, адвокаты принялись составлять текст документа.

Плотно закутав новорожденного в чей-то пиджак и прижав его к груди, Зандра положила голову мужу на колени.

– Ну вот, любимая, – прошептал он. – Ведь говорил же я тебе, все будет хорошо.

Она озабоченно посмотрела на него.

– Да, но ему надо в больницу! Иначе он не выживет!

– Ты же слышала Кензи: нас вот-вот выручат. Еще минуту тер...

Его прервал звонок мобильного телефона.

– Да?

– Ваше высочество? Это доктор Рантцау.

Карл Хайнц внутренне сжался.

– Да, доктор?

– Примите мои самые искренние соболезнования, – сказал директор клиники. – Его высочество князь Леопольд несколько минут назад скончался.

Карл Хайнц уронил руку и бессильно закрыл глаза. Вряд ли это можно назвать неожиданностью, и все равно тяжело.

«Да и можно ли быть готовым, – подумал он, – к смерти близких?»

– Что там, милый? – раздался голос Зандры.

– Отец, – с трудом выговорил Карл Хайнц. – Он умер.

– О нет, нет! – Зандра порывисто прижалась к нему. – Даже и не знаю, что сказать...

Карл Хайнц молча вздохнул.

«Бог дал, Бог взял, – мелькнуло у него в голове. – До чего верно сказано, лучше не придумаешь».

– Вот странно, – медленно проговорил он, – наш сын родился буквально за минуту до смерти отца. И впрямь, горе с радостью шагают об руку.

Дина отняла у него трубку и отошла немного в сторону.

– Да-да, не вешайте трубку. Кто у телефона? Ясно. Принц не может сейчас говорить, доктор Рантцау. У меня просьба: назовите, пожалуйста, точное время кончины его отца.

– Он умер в два часа тринадцать минут по среднеевропейскому времени.

У Дины упало сердце. Младенец родился в восемь семнадцать по местному.

– Это точно? – спросила она.

– Абсолютно точно. Факт его кончины засвидетельствовали два адвоката, неотлучно находившиеся в палате.

– Понятно, – упавшим голосом сказала Дина. – Нет-нет, это все. Благодарю вас, доктор. Его высочество свяжется с вами.

Она дала отбой, испытывая сильнейшее искушение швырнуть телефон в стену.

– Четыре минуты! – с трудом выговорила Дина. – Младенец родился на четыре минуты позже, чем нужно!

Мафиози, трудолюбиво царапавший что-то на обороте холста, отложил ручку и повернулся к ней.

– Что вы сказали?

Дина поспешно объяснила ему, что к чему.

– Сами видите, джентльмены, – горько закончила она, – он умер до, а не после. Всего четырех минут не хватило. Но это значит, что наследства Хайнцу не видать.

Мафиози задумчиво сдвинул брови.

– Погодите, еще не все потеряно. Давайте-ка наберем номер точного времени.

– Да что это изменит?

– И все же. Попробуйте.

Дина пожала плечами и набрала семь цифр.

– Восемь двадцать три.

– Позвольте. – Специалист по разводам потянулся к трубке.

Двое других склонились к нему. Механический голос подтвердил: восемь двадцать три. Все трое одновременно посмотрели на часы и заулыбались.

– Так я и думал, – сказал мафиози.

– Что вы думали? – удивленно спросила Дина.

– А ну-ка посмотрите на свои и скажите нам, который час? – предложил бракоразводник.

Дина повиновалась.

– Восемь тридцать три. Ну и что?

И только тут до нее дошло – даже рот открылся.

– Тридцать три! Ну конечно же, – она хлопнула себя по лбу, – и как это я могла забыть? Всегда ставлю часы на десять минут вперед!

– Должен признать, – улыбнулся мафиози, – что поначалу вы нас несколько смутили. Наши часы показывали одно и то же время, но поскольку вы твердо нас заверили, что ваши никогда не бегут и не отстают...

– Вы решили, что отстают ваши, – закончила Дина. – Ну, чего ждем? Заканчивайте свою работу. И ради всего святого, поставьте стрелки на правильные часы и минуты!

Адвокаты дважды обращались к ней, чтобы уточнить полное имя отца и матери.

...Его высочество принц Карл Хайнц Фернандо де Карлос Жан Иоаким Алехандро Игнацио Иеронимус Юстас фон унд цу Энгельвейзен...

...Ее высочество принцесса Анна Зандра Элизабет Терезия Шарлотта фон унд цу Энгельвейзен...

Пять минут спустя все было закончено. Дина быстро пробежала текст, повторяя написанное вслух:

– «Сего одиннадцатого дня месяца ноября года... от Рождества Христова... и так далее... мы, нижеподписавшиеся, такие-то, такие-то... свидетельствуем, что в восемь часов семь минут настоящего дня...»

Дина удовлетворенно улыбнулась. К такому документу никто не придерется.

Она торжественно передала его Зандре и Карлу Хайнцу.

– Вот, дорогие мои! – радостно воскликнула она. – Свидетельство о рождении.

– Фантастика! – с трудом выговорила Зандра. – Слушай, но оно же написано на оборотной стороне холста. В суде его признают?

– Естественно. Все, что от вас требуется, так это купить картину. Я прослежу, чтобы ее сняли с торгов и продали вам.

– Спасибо, – сказал Карл Хайнц. – А теперь, может, все-таки перевернем и посмотрим, что там с лицевой стороны?

– А разве это имеет какое-нибудь значение? – осведомилась Дина.

Зандра внимательно всмотрелась в портрет.

– Слушай, неужели нельзя было найти чего-нибудь... э-э... подешевле?

– Да меня привлекли размеры, писать удобно, – пояснила Дина.

– Размеры! Ты что, не видишь, это же Рембрандт!

– В самом деле? Ну что ж, в таком случае будем считать, что ты купила Рембрандта.

Зандра и Карл Хайнц от души расхохотались. Дина тоже было захихикала, но вдруг уловила наверху какое-то движение.

Она подняла голову, и сердце у нее замерло. В вентиляционном люке кто-то появился – судя по виду, полицейский. С ловкостью акробата он спрыгнул на пол и вскинул пистолет.

За ним последовали еще четверо, без обычных бронежилетов, которые явно не позволили бы им пролезть в люк.

Старший протянул руку в сторону двери. Двое кивнули и, используя стоящие на полу картины как прикрытие, двинулись в дальний угол и прижались к стене, держа оружие на изготовку. Еще двое заняли позицию у противоположной двери.

Настоящие профессионалы, подумала Дина. Странно, но страх куда-то исчез. Теперь она была уверена, что всем им удастся выбраться отсюда целыми и невредимыми. Только одно ее беспокоило: кажется, она должна им что-то сказать, а что – забыла.

Внезапно все пятеро, угрожающе размахивая пистолетами, распахнули двери и бросились на сцену.

В «Джонса» впилось не менее десятка пуль, и он кулем рухнул на пол. Один из колумбийцев и ливанец вскинули пистолеты, но слишком поздно. Получив свою порцию свинца, они последовали за главарем. Не успели люди, сидевшие в зале, нырнуть под кресла, как потолок ощетинился дулами пистолетов и из вентиляционных люков хлынул свинцовый дождь.

Через двадцать секунд все было кончено. В зале воцарилась гробовая тишина. Оставшиеся террористы были либо убиты, либо тяжело ранены.

Опасность миновала.

– Леди и джентльмены, – обратился к присутствующим старший через миниатюрный микрофон. – Ситуация под контролем. Прошу вас оставаться на своих местах, пока мы не разминируем двери. Повторяю, прошу до моего сигнала не двигаться!

Атмосфера в зале явно изменилась. Теперь он напоминал салон самолета, только что совершившего вынужденную посадку, когда пассажиры, пережив страшные минуты, могут спокойно вздохнуть. Все кончилось благополучно. Они уцелели.

Шестеро полицейских, по двое, бросились к дверям и начали осторожно отсоединять провода.

Кензи и Дина поднялись на возвышение, едва не задев трупы Милдред Дэвис и «мистера Джонса».

– Просто не верится, дорогая, – заговорила Дина. – Всего одна жертва – бедная миссис Дэвис. А этим ублюдкам поделом.

Но Кензи ее не слушала. На сцену вспрыгнул Ханнес и заключил ее в объятия.

– Какое счастье, дорогая, что с тобой ничего не случилось!

Кензи не отрываясь смотрела на него. Какой чудесный, какой замечательный человек. Она любит его. Любит – но не влюблена, теперь это совершенно ясно. Отныне она душой и телом принадлежит Чарли – до скончания века. И она видела, что Ханнес каким-то образом прочитал это в ее глазах.

– Ты вся дрожишь. – Он снял пиджак и накинул ей на плечи.

– Действительно, прохладно, – кивнула она. – Наверное, тепло отключили, чтобы наши спасители не зажарились в люках. Неплохо бы согреться.

– Пойду скажу старшему. – Ханнес положил ей руки на плечи и заглянул прямо в глаза. – Больше ничего не нужно?

– Нет-нет, – улыбнулась Кензи, – все в порядке.

Он целомудренно поцеловал ее в лоб.

– Потом поговорим, ладно?

– Конечно. – Кензи посмотрела ему вслед. «А о чем говорить? – подумала она. – Выбор сделан. Ханнесом я на какое-то время увлеклась, но теперь это прошло. Я люблю Чарли».

Поплотнее укутавшись в пиджак Ханнеса, Кензи огляделась и заметила Арнольда. Он сидел, похоже, слабо понимая, что происходит вокруг. Аннализа как будто приходила в себя. Она оттолкнула стул и поднялась на ноги. Оба каким-то чудесным образом не пострадали в этой жуткой передряге.

И тут Кензи увидела Споттса. Поднявшись со своего места в зале, он направлялся к стойке.

Сердце у нее подпрыгнуло от радости. Слава Богу, он цел! И как только его больное сердце выдержало? Споттс поднялся на сцену.

– О, Дитрих! – бросилась к нему Кензи. – А я так боялась за вас!

– Да я же в рубашке родился, – улыбнулся он.

И приставил пистолет к ее лбу.

А Аннализа сунула свой под подбородок Дине.

– Ну вот, дорогая, – сказал Споттс, – еще не конец.

 

Глава 67

Первый из снайперов, пробравшихся через вентиляционную трубу, вернулся на склад.

– «Скорую», живо! – говорил кому-то по «уоки-токи» Чарли. – У нас здесь роженица и ребенок. Мы в складском помещении, за подиумом. Главное – ребенок. Ясно?

– Ясно.

– Отбой.

Зандра, все еще не поднимая головы с колен Карла Хайнца, слабо улыбнулась Чарли.

– Какой же вы молодец!

– Так ведь речь идет о крестнике Кензи. Отныне пусть кто-нибудь только попробует его обидеть – будет иметь дело со мной.

Внезапно что-то его насторожило. Он склонил голову набок и нахмурился.

– Какого дьявола... – Чарли потянулся к пистолету.

– А что такое? – спросил Карл Хайнц.

– Слышите?

Карл Хайнц послушно прислушался и покачал головой:

– Ничего не слышу.

– Вот именно. В зале стало подозрительно тихо.

Чарли сделал знак снайперу и осторожно двинулся к двери. Прижавшись к стене, он слегка просунул голову и, мгновенно отступив, осел на пол. Во рту у него пересохло, к горлу подступила тошнота. Он едва удерживался от того, чтобы не закричать.

Вот гнусность! Ведь этот старикан когда-то работал с Кензи. А сучка, что грозит пистолетом Дине, ее нынешняя сослуживица.

Ну и что теперь прикажете делать?

«А то, что и делают в таких ситуациях люди твоей профессии!» – беззвучно прикрикнул на себя Чарли.

Он знаком велел снайперу посмотреть на происходящее через противоположную дверь. Тот лег на пол, осторожно выглянул в проем и тут же отдернул голову.

Они с Чарли обменялись понимающими взглядами.

Чарли поднял свой полуавтоматический пистолет и ткнул в себя пальцем.

Это означало: «Мужчина мой».

Снайпер кивнул.

Каждый занял свою позицию, при этом их движения зеркально отражали друг друга. Оба были готовы открыть огонь, надо только дождаться нужного момента, потому что в запасе у каждого всего по выстрелу.

«Промахнуться не имеем права, – угрюмо подумал Чарли. – Жизнь Дины в руках у этого малого. А жизнь Кензи в моих».

Тем временем в зале происходило следующее. Дина стояла, не смея пошевелиться, лишь ее глаза беспомощно блуждали. Дуло револьвера больно упиралось ей в шею под подбородком, заставляя держать голову неестественно вздернутой. В этот момент она внезапно вспомнила, что хотела сказать командиру группы захвата.

В зале был девятый, он-то и отдавал по пейджеру приказы «мистеру Джонсу».

Но и это, увы, не все, горько подумала Дина. Совсем не все.

Был не только девятый.

Был и десятый, вернее, десятая.

Кензи тоже стояла неподвижно, и ее взгляд тоже метался в отчаянной надежде найти кого-нибудь – кого угодно! – кто бы пришел на помощь. Все, что она хотела сказать Споттсу, уже было сказано, но эффекта никакого не возымело. Да и вообще, кажется, ему на нее, Кензи, совершенно наплевать. Он не отрывается от «Инфанты» Велаcкеса, и в его глазах горит неприкрытая алчность.

– Господи, дорогая, да я же всю жизнь мучился, – говорил Споттс. – Можете себе представить, я должен был ублажать богатых, и это в их дома уходили картины, которые я любил, которыми я восторгался и которыми именно я должен был обладать. Нет, вам трудно понять, что я чувствовал, вы для этого слишком молоды и слишком идеалистически настроены. Но погодите, пройдет несколько десятков лет, и вам все станет ясно. Вы тоже возненавидите этих стервятников-нуворишей, которые не могут отличить Рембрандта от Рубенса!

Кензи даже уши заткнула, чтобы не слышать этой пламенной исповеди.

«Этого просто не может быть, – уговаривала она себя, – мне это только снится. Сейчас ущипну себя, и кошмар рассеется».

Действительно, кошмар, ведь перед ней сейчас был совсем не тот славный, добрый А. Дитрих Споттс, с которым она некогда работала, – галантный джентльмен старой закваски.

Этот А. Дитрих Споттс – совсем другой человек, у него блуждают глаза, трясутся руки, срывается голос. И явно он спланировал всю эту варварскую операцию.

– Вы хорошо сыграли свою роль, Кензи, – продолжал Споттс. – Если бы вы не приняли на работу Аннализу, нам бы ни за что не пронести сюда оружие незамеченным.

– Нет! – вскрикнула Кензи. – Вот этого на меня вешать не надо!

– Бросайте оружие на пол, и отпустите женщин. Все кончено. Вы окружены, – послышалась резкая команда старшего группы захвата.

– Ну уж нет, – презрительно поморщился Споттс. – Ничего не кончено! Даже и не мечтайте.

Чарли и снайпер осторожно выглянули из своего укрытия и тут же отступили назад.

«Вот черт, – выругался про себя Чарли, – ну что им стоит хоть на шаг отойти в сторону. Тогда можно было бы стрелять».

Споттс повысил свой тонкий старческий голосок:

– Вот наши условия. Мы уносим десять картин по своему выбору. Далее, нам нужны двадцать миллионов долларов наличными и самолет. В вашем распоряжении ровно час, иначе...

– Вы сумасшедший! – воскликнула Кензи. – Да вам же ни за что не уйти отсюда!

– Мне – пожалуй. А вот нам вместе – почему бы и нет, дорогая? – прокаркал он, брызжа слюной и чуть ли не вплотную прижимаясь к ее лицу.

Кензи инстинктивно отпрянула назад и чуть в сторону.

Чарли и снайпер мгновенно переглянулись.

Пора! Раздались два слившихся в один выстрела.

Пули попали Споттсу и Аннализе прямо в лоб. Смерть наступила мгновенно. Пистолеты с грохотом упали на пол, мозг разлетелся по всей сцене.

– Чарли! – закричала Кензи. – Ча-арли!

Но он уже бежал к ней.

– Все хорошо, малышка! – Он обхватил ее за плечи, крутанул в воздухе и бережно опустил на пол. – Я люблю тебя! Даже сам не понимал, как люблю, пока чуть было не потерял. – Чарли порывисто поцеловал Кензи и изо всех сил прижал к своей мускулистой груди.

Внезапно распахнулись все три двери, и в зале появились каталки «скорой помощи». Одна немедленно проследовала в сторону склада.

– Леди и джентльмены, – объявил командир группы захвата, – теперь можно выходить. Только прошу не торопиться...

Но куда там – в дверях немедленно возникла жуткая давка.

И лишь Чарли, Дина и Кензи остались на месте.

Дина, у которой подкашивались ноги, присела на край сцены.

К ней пробился Роберт.

– Все в порядке? – В его голосе звучало неподдельное и столь для него несвойственное участие.

– К-как будто, милый. Но все же неплохо бы проглотить таблетку. Поищи у меня в сумочке.

Роберт тяжело затопал назад.

– Ну? – повернулся Чарли к Кензи. – Так как там насчет награды для героя?

Кензи устало вздохнула:

– Ну сколько можно повторять? Награда находит героя всегда. Неужели сегодняшний день тебя ничему не научил?

– Например?

– Например, тому, что только счастливый конец имеет значение.

Она стянула с плеч пиджак Ханнеса, и оттуда вывалился какой-то пластмассовый предмет со множеством кнопок. В тот же миг ожил пейджер, прикрепленный к поясу «Джонса».

– Что за... – Дина вскочила на ноги и в страхе огляделась.

Кензи медленно нагнулась и надавила на кнопку. Пейджер снова запиликал.

– О Господи, – негромко воскликнула она, – да ведь это же пиджак Ханнеса! Он одолжил его мне.

– Я должен его найти! – двинулся к двери Чарли.

Кензи удержала его.

– Думаю, тебе не стоит торопиться.

– Почему?

– Потому что у меня есть сильное подозрение, что тебе его не найти. На что хочешь спорю, что он нарочно сунул эту штуковину в карман.

– Да, но зачем...

– Затем, чтобы... Словом, чтобы не высовываться, уйти без объяснений. Вроде как оставил визитную карточку.

– Все равно я должен доложить начальству.

– Ладно, должен так должен. Только сначала поцелуй меня крепко. – Она закинула ему руки за шею.

Они были слишком заняты друг другом, чтобы заметить, как через проход проехала каталка «скорой помощи» с Зандрой и младенцем. Карл Хайнц широко шагал рядом, а за ним поспешали Софья и Эрвин.

– Нет... нет, этого просто не может быть! – визжала Софья. – Ты настоящий лжец! – Она пыталась ухватить брата за полу смокинга. – Это заговор! Меня пытаются обвести вокруг пальца!

– Что это она? – удивленно посмотрел на Софью Роберт, передавая Дине сумочку.

– А, это-то? – отмахнулась она. – Да так, всего лишь свидетельство, дорогой.

– Свидетельство чего?

Решив, по-видимому, что таблетки ей больше не нужны и их вполне может заменить пудреница, Дина весело сказала:

– Того, что все хорошо и даже лучше!