Глава 1

В десять Элен вошла в конференц-зал и тихо закрыла за собой дверь. Единственным украшением ее элегантного костюма от Шанель была большая золотая брошь, приколотая к отвороту.

Члены Совета директоров, ожидая ее, уже сидели вокруг стола. Из-за дверей доносились отзвуки их оживленной беседы, но с приходом Элен все разом смолкли. Натянуто улыбаясь, она прошла к своему месту, но не села, а осталась стоять, дабы лучше оценить обстановку.

Все сидели на своих обычных местах. Фон Айдерфельд, как всегда, пытался избежать яркого верхнего света, рядом с ним с наглой усмешкой на раскрасневшемся лице разместился граф. Следующей была З.З., невероятно элегантная в своем черном костюме, как и подобает вдове. Маленькая шляпка с вуалеткой наполовину прикрывала ее лицо. Она улыбалась и непрерывно курила; дым от ее сигарет плотной завесой поднимался к потолку. Напротив нее со скучающим выражением лица сидел д'Итри и что-то рисовал на листочке лежавшей перед ним бумаги.

В глубине зала, скрестив ноги и разложив на коленях блокнот, застыла Сфинкс. Ей предписывалось стенографировать выступления.

Дверь внезапно открылась, и в комнату вошел Эдмонд. Он быстро пересек зал, взял стул и сел рядом с Элен.

Сестра вопросительно посмотрела на него, он чуть заметно покачал головой. Итак, брат только что вернулся с совещания в «Манхэттен-банке». Послезавтра истекает срок погашения займа в десять миллионов долларов. Он ходил туда, чтобы добиться продления срока, но увы…

Если не произойдет чуда, банк заберет у нее двадцать процентов акций «ЭЖИИ» и бросит сидящим здесь хищникам на съедение. Таким образом, она утратит свой контроль над «ЭЖИИ», поскольку в ее руках останется только тридцать один процент акций, что ничтожно мало. На этот раз у противников будет достаточно власти, чтобы скинуть ее. Уже сейчас со всей определенностью можно сказать, что они изберут нового президента. Перспектива мрачная, но в конце концов Юбер имел наглость ясно дать ей понять, что так оно и будет.

Сама мысль о том, что он – или кто-нибудь другой из их компании – будет сидеть в ее офисе и управлять корпорацией, приводила ее в трепет. Она чувствовала себя матерью, из рук которой вырывают единственного ребенка. «ЭЖИИ» и была для нее любимым ребенком. Ладно, сейчас не время предаваться эмоциям. Она просто обязана быть спокойной.

Глубоко вздохнув, Элен словно шагнула на сцену и начала заседание.

– Доброе утро, – произнесла она спокойно, без единого намека на душевные страдания. – Заседание Совета директоров объявляю открытым.

Всем нам очень дорого наше время, поэтому предлагаю строго придерживаться повестки дня. Однако, – она взглянула на ухмыльнувшегося Юбера, – мне прекрасно известно, что вы критикуете меня за стиль управления корпорацией. Вряд ли я сумею ответить на жалобы, связанные с моей личностью, просто при первом же удобном случае рассмотрю те из них, которые непосредственно относятся к нашей издательской политике.

Итак, перейдем к делу. Всем вам раздали копии перспективного плана на этот год. Прошу вас начать обсуждение.

Сев, Элен взяла свою копию и открыла ее на первой странице.

Никто из присутствующих даже не потрудился открыть план.

З.З. натянуто улыбнулась и небрежно отодвинула свою копию.

– Я понимаю, как для нас важен этот план, – вкрадчиво начала она, – однако, по-моему, с ним можно повременить. Есть дела и поважнее, и они тоже касаются будущего нашей корпорации.

Сложив руки, Элен устало посмотрела на З.З. она ожидала чего-то подобного.

– Какие именно? – уточнила она.

З.З., улыбнувшись еще шире, подняла вуаль и неторопливо откинула ее на верх шляпки.

– А такие, которые касаются всех и каждого. – Она выдержала паузу. – Руководство корпорацией.

– Хорошо, – кивнула Элен. – Выкладывайте все, что наболело.

З.З. встала. Ее прищуренные зеленые глаза прямо-таки блестели от возбуждения. Значит, они сейчас опять начнут свою любимую игру в кошки-мышки.

– Вчера вечером, – замурлыкала З.З., – мы с джентльменами сидели вот за этим столом и непринужденно… скажем так… болтали. Мы все пришли к единому мнению, что последние несколько лет дела нашей корпорации шли успешно. Однако твое упорное желание издавать новый журнал заставляет нас опасаться за ближайшее будущее. Мы также обеспокоены тем фактом, что у тебя возникли финансовые затруднения. Конечно, в любом другом случае нас бы это не касалось, но так как ты использовала под заем двадцать процентов акций корпорации и не можешь теперь рассчитаться с банком, то мы все чрезвычайно встревожены.

Элен не сводила с З.З. пытливого взгляда. «Не можешь рассчитаться!» Эти хищники чертовски хорошо информированы. Они знают то, что им совсем не положено знать. В статье вчерашнего номера «Уолл-стрит джорнэл» лишь делалось предположение о ее неплатежеспособности, сегодня же они уже все знают наверняка. Интересно, кто в банке распустил язык? Может, Гор?

– В конце концов, – продолжала З.З. уверенно, – «Манхэттен-банк» может продать эти акции кому-нибудь на стороне – и что тогда? Что, если на наши головы свалится чужак? Это грозит нам катастрофой, вот что! Ведь от нас уйдет одна пятая всех наших акций.

Вот эту-то ситуацию мы и обсуждали вчера с джентльменами. И пришли к следующему заключению. – З.З. замолчала и послала Элен сладкую улыбку. – Мы готовы протянуть тебе руку помощи – купить двадцать процентов твоих акций за одиннадцать миллионов долларов, то бишь десять миллионов плюс один миллион процентной ставки. В этом случае ты сможешь рассчитаться с банком и у нас не будет оснований беспокоиться, что часть акций уплывет в чужие руки. Мы все заинтересованы в этом.

«Уж ты-то не упустишь своего, – подумала Элен. – Ты сразу же запустишь когти в мой бизнес».

– Если ты готова продать нам двадцать процентов акций «ЭЖИИ», – продолжала З.З., – то мы расценим этот жест как акт доброй воли. Исчезнут все наши страхи относительно чужого… вторжения. А также окрепнет наша вера в твою способность руководить корпорацией. – Она обвела взглядом присутствующих и одарила их лукавой улыбкой. – Я верно говорю, джентльмены?

– Совершенно верно, – тотчас же отозвался Юбер.

– Теперь понимаешь? – развела руками З.З. и добавила сладким голосом: – Все очень просто.

Элен откашлялась и, тщательно подбирая слова, заговорила:

– Я вижу, страх «чужого вторжения» основательно повлиял на ваш рассудок. Позвольте мне кое-что пояснить, чтобы развеять ваши опасения.

По моему мнению, вам лучше всего подождать и посмотреть, действительно ли банк – я подчеркиваю слово «действительно» – сумеет завладеть моей долей акций. Как мне кажется, вам нечего волноваться по этому поводу, поскольку в первую очередь претендовать на них можете вы. – Элен посмотрела на Эдмонда: – Я правильно трактую?

– Да, – бесстрастно ответил Эдмонд.

– Вот вам и ответ, – заключила Элен. – Что бы ни случилось, вы всегда сможете заблокировать «чужое вторжение». И кроме того, у вас появится возможность выбрать нового президента. Тогда вам не придется обсуждать мой стиль руководства: это вас никак не будет касаться. – Элен оглядела присутствующих. – Полагаю, на этом дискуссия, в которую нас втянула миссис Бавьер, закрыта. А сейчас перейдем к повестке дня и обсудим наши планы на будущее…

– Не так быстро, дорогая, – прервал ее Юбер. – Мне кажется, обсуждение вопросов, стоящих на повестке дня, да и само это совещание, подождет до понедельника.

– Он улыбнулся. – Это было бы гораздо разумнее. Зачем нам обсуждать будущее корпорации сегодня? Как ты правильно заметила, у нас появится возможность выбрать нового президента. А тогда изменится вся политика нашей корпорации.

Элен ничем не выказала своего волнения. Его тактика была ей ясна: срок займа истекает в пятницу. Следующий банковский день – понедельник. Если ее противники уже уверены, что банк продаст им акции – а она в этом не сомневалась, – то после сделки покупатель тотчас приедет на заседание Совета директоров, чтобы использовать купленные акции при голосовании. Они хотят «зарезать» ее, выбросить из ее же корпорации. Ведь тогда Она утратит право голоса и станет обычным держателем акций.

Интересно, кто из членов Совета директоров нацеливается на эти акции? Фон Айдерфельд и Юбер богаты до безобразия. Оба могут позволить себе такую прихоть.

З.З. и д'Итри, конечно, богаты, но не настолько, чтобы выбросить на ветер одиннадцать миллионов долларов. Скорее всего они сложатся, и тогда все получат то, что хотят, даже не ощутив прореху в своем бюджете.

Элен быстро поднялась с места.

– Хорошо, – сказала она. – Заседание переносится на десять утра в понедельник.

Быстрым шагом она направилась к двери и вышла из конференц-зала. Теперь понятно, что надо делать: она устроит приватное совещание с Юбером и фон Айдерфельдом. Ей не надо связываться со всякой мелкотой типа З.З. и д'Итри: без таких акул, как Юбер и фон Айдерфельд, они выпадут из игры, как третьеразрядные уголовники. Но Юбер и фон Айдерфельд… У нее на них есть управа.

Как ни противно, а придется напоследок пойти на шантаж. В конце концов, раньше ведь срабатывало.

Часом позже Элен велела Джимми подать «роллс-ройс», и они с Эдмондом поехали в верхнюю часть города на ленч. Ресторан «На Двадцать первой» был уже переполнен, но метрдотель усадил их за столик. По пути они раскланивались с многочисленными знакомыми.

Для тех, кто видел ее в эти минуты, она никогда не выглядела более обольстительной и беспечной. Зато Эдмонд прекрасно знал, что у сестры поджилки дрожат от напряжения. Весь прошлый год она работала так, что Другая бы на ее месте просто не выдержала. И каждый раз, когда казалось, что победа уже близка, на ее плечи сваливалось новое несчастье и надо было начинать все сначала.

– Что будешь пить? – поинтересовался Эдмонд.

Элен покачала головой.

– Думаю, сегодня мне следует ограничиться содовой. День выдался паршивым, и я решила воспользоваться лучшим для женщины лекарством – сделать прическу. Сусуму примет меня после ленча.

Эдмонд кивнул и заказал содовую для сестры и мартини для себя. Когда метрдотель отошел достаточно далеко, он закурил и, склонившись над столиком, тихо произнес:

– Я знаю, что ты против, но как твой адвокат и брат я обязан напомнить тебе об этом.

– Пытаешься убедить меня обратиться к общественности? – перебила его Элен.

– Да, – ответил он, понизив голос. – Ибо только так ты сможешь сохранить контроль над корпорацией. Сегодня утром, когда банк отклонил мою просьбу о продлении, я взял на себя смелость поинтересоваться, примут ли они во внимание этот факт. Да, примут, поскольку тогда у тебя гарантированно появятся деньги. Этот толстяк Гор буквально вышел из себя, когда я заговорил об этом. По какой-то причине его совсем не беспокоит происходящее. – Эдмонд нахмурился: – Не нравится он мне – и никогда не нравился. Есть в нем что-то такое… подловатое.

– Я ему тоже не доверяю. – Элен задумалась. – Возможно, его навещал Юбер или еще кто-то.

– По всей видимости, – согласился Эдмонд.

Официант принес напитки. Элен отпила немного содовой.

– Я разговаривала с фон Айдерфельдом и Юбером, – сказала она. – Сегодня вечером я намерена повидаться с ними. Возможно, мне удастся заставить их отказаться от своих планов.

– Да, но это все равно не принесет тебе денег, – заметил Эдмонд. – А в таком случае они спокойно перешагнут через тебя и завладеют «ЭЖИИ». Послушай моего совета Элен, иначе дело всей твоей жизни пойдет коту под хвост.

Элен уныло кивнула.

– Сколько у меня времени?

– Самое большее до завтрашнего дня.

– Совсем немного, – сказала Элен, глядя в стакан. Внезапно она встрепенулась. – Хорошо. Я дам тебе ответ завтра в полдень. Я все хорошенько обдумаю.

– Да уж, пожалуйста. – С мольбой в глазах он сжал руку сестры. – Насколько мне представляется, на продаже собственных акций ты заработаешь хорошие деньги. Целых сорок миллионов долларов. А может, и больше. И к тому же, Элен, ты и впрямь ничего не теряешь. Ты по-прежнему останешься председателем Совета директоров и будешь владелицей пятидесяти одного процента акций корпорации.

– Да, Эдмонд, – вздохнула Элен. – Это мы уже проходили. Помнишь?

Тогда он предлагал ей то же самое, но она решительно отказалась. Одно ему было непонятно: если она всеми силами стремилась сделать корпорацию своей собственностью, то зачем же пустила туда этих хищников?

– Не стоит забывать, – отозвался он, – что времена сейчас совсем другие. Многое изменилось за прошедший год. У тебя единственный шанс…

– Нет, не единственный. – Элен задумчиво покачала головой. – Есть и другой вариант, о котором не знаешь даже ты.

Эдмонд недоуменно посмотрел на сестру.

– Найджел предложил мне взаймы, – ответила она с нежностью в голосе. Найджел Сомерсет, герцог Фаркуаршир, третий по счету среди самых богатых людей Англии.

– Почему ты не сказала мне об этом раньше? – спросил Эдмонд.

Элен повертела в руках стакан.

– Потому что я пока не знаю, принимать ли от него помощь.

– Почему? Потому что он тебя любит?

– Нет, – тихо ответила она, – потому что я люблю его. – Она немного помолчала и посмотрела Эдмонду в глаза. – Он снова предложил мне выйти за него замуж.

– Ну и…

– Я пока не дала ответ. Сказала, что мне надо подумать.

– Но почему? Ты же сама сказала, что любишь его.

– Потому что не хочу выходить за него, пока не решатся все проблемы, связанные с корпорацией.

Эдмонд закатил глаза.

– О Господи! О чем ты говоришь? Ты не хочешь, чтобы он думал, что ты выходишь замуж из-за денег? Я правильно понял?

– Нет… потому что я сама хочу убедиться, что это не так.

 

Глава 2

В отдельном кабинете на восьмом этаже одного из самых лучших в мире институтов красоты, салона Сусуму, что на Пятой авеню, Элен, глядя в зеркало, наблюдала, как изящный японский парикмахер со знанием дела сооружает на ее голове тюрбан из мягкого пушистого полотенца. Маникюрша рядом обрабатывала ее ногти.

– Прошу прощения, – приподнялась вдруг Элен, – мне надо на минуточку отлучиться в дамскую комнату.

– Конечно, мадам, – ответил Сусуму. – Полагаю, вы знаете, где она находится.

Элен кивнула. Парикмахер помог ей выбраться из кресла и улыбнулся. Маникюрша тоже. Эти улыбки дорого оплачивались: сделать прическу у Сусуму стоило целое состояние, особенно когда он лично занимался этим.

Элен направилась к двери и на выходе посторонилась, уступая дорогу какой-то женщине.

Взглянув на нее, та остановилась.

– Боже, мисс Жано! – воскликнула она. – Мы не виделись уже целую вечность!

Элен смутилась: она никак не могла вспомнить, кто эта тощая блондинка с темным загаром.

– Мы встречались в прошлом году, помните? Я Джеральдина Гор. Мой муж ведет ваши счета в «Манхэттен-банке».

– Ах да, конечно. Здравствуйте, – улыбнулась Элен.

Джеральдина Гор протянула ей свою костлявую руку, и Элен не могла не обратить внимания на два абсолютно одинаковых браслета. Правда, на одном были ярко-желтые бриллианты, а на другом – кроваво-красные рубины. Ясно было, что обе «безделушки» от Булгари и обе очень дорогие.

– Какие чудесные браслеты! – восхищенно заметила Элен.

Джеральдина довольно улыбнулась, но тут же состроила недовольную мину.

– Могу представить себе физиономию моего мужа. Он покончит с собой, когда увидит второй браслет. Я купила его несколько минут назад. – Она взглянула на свою сопровождающую. – Пожалуй, мне пора, а то я не уложусь в срок. Вирджиния Симонсен дает костюмированный бал! Я так люблю костюмированные балы! А вы?

– Я тоже, – вежливо ответила Элен, которая в жизни не бывала на таком празднике.

– Рада была встрече с вами! – Джеральдина двинулась за своей сопровождающей.

Элен посмотрела ей вслед. Какая отвратительная, жеманная бабенка! Однако надо отдать ей должное: у нее исключительный, если не сказать – дорогостоящий, вкус.

Удивительно, как Гор может позволить себе жить с таким размахом?

Карл фон Айдерфельд, приняв из рук графа пальто и шляпу и повесив их в шкаф, провел его в гостиную. В комнате горели только две настольные лампы.

Фон Айдерфельд указал на причудливое французское кресло.

– Располагайтесь, дорогой граф. Скоро придет наша общая знакомая. А мы тем временем можем выпить.

– Арманьяк, если можно, – отозвался граф.

Фон Айдерфельд распахнул двойные дверцы массивного шкафа, и граф увидел, что его внутренняя часть приспособлена под бар со встроенным холодильником и раковиной. Карл наполнил бокалы.

– Конверты у вас? – спросил он.

Юбер кивнул и щелкнул замками портфеля. Вынув из него большой манильский конверт, он положил его на стол времен Директории, стоявший рядом.

– Полагаете, они являются поводом ее встречи с нами? – спросил фон Айдерфельд.

– Наверняка, – ответил Юбер задумчиво. – Думаю даже, что она еще ничего не знает об их исчезновении. Я нанял самого лучшего взломщика сейфов. Он стащил только то, за что ему было заплачено. В общем, все в лучшем виде. Нигде никаких следов.

Фон Айдерфельд довольно улыбнулся:

– Хвалю за чистую работу. Теперь у нее нет никаких против нас свидетельств. Вам удалось выяснить, где она вчера останавливалась?

– Я все выяснил. – Граф сделал большой глоток арманьяка. – Она приземлялась на частном аэродроме в Англии. Наша ненаглядная Элен вращается в самых высших кругах. Этот аэродром принадлежит Найджелу Сомерсету.

Фон Айдерфельд вздрогнул:

– Она все еще с ним встречается?

– Видимо.

Фон Айдерфельд задумчиво переваривал полученную информацию.

– Да, новость не из приятных. Сомерсет – один из богатейших людей Англии. Что, если он предложит ей одиннадцать миллионов долларов? Тогда наше сражение проиграно.

– Не думаю, – уверенно заявил Юбер. – Иначе все было бы уже сделано. Элен не стала бы ждать до последнего, она бы все давно организовала. Кроме того, ее мораль не позволит ей принять такую подачку, пусть это даже будет облечено в форму займа. Нет, мой друг, ее бы замучили угрызения совести. Она никогда не была способна добывать деньги таким путем.

– Хотелось бы верить, – мрачно заметил фон Айдерфельд.

В это время зазвонил телефон. Карл подошел к столу и снял трубку.

– Да? – Он кивнул, глядя на Юбера. – Пусть поднимется. – Фон Айдерфельд повесил трубку и усмехнулся. – Звонили снизу. Она уже здесь.

Спустя несколько минут вошла Элен. Она по-прежнему была в норковом манто и костюме от Шанель. Правда, волосы теперь подстрижены и уложены по-другому, согласно моде.

– Привет! – небрежно бросила Жано.

– Проходи, – смущенно пригласил ее фон Айдерфельд. – Граф уже здесь.

– Ах! – увидев Элен, воскликнул с недоброй усмешкой Юбер. – Президентша снизошла до общения с простыми акционерами! Садись. – Он похлопал по стоящему рядом креслу.

– Нет, спасибо, – холодно отозвалась Элен. – Я предпочитаю стоять.

– Как хочешь. Что это тебе вздумалось встречаться с нами?

– Я пришла сюда, чтобы напомнить вам, – начала Элен, тщательно подбирая слова, – что было бы гораздо лучше… скажем так… что вам лучше не выступать против меня. Хватит играть в кошки-мышки! Помнится, мы уже как-то говорили на эту тему.

Улыбнувшись, Юбер встал и подошел к камину, где уже лежали дрова и лучины для растопки. Нагнувшись, он поджег их. Лучины начали медленно разгораться, и вскоре огонь камина осветил всю гостиную, в которой прежде царил полумрак. Юбер довольно хмыкнул.

– Полагаю, ты намекаешь на «материалы», которые ты против нас собрала?

– Именно, – ответила Элен.

– Мой тебе совет, дорогая: отправляйся домой и забудь о них. Как видишь, мы больше не дрожим от страха.

– По-моему, вам следует отнестись к этому делу серьезнее, – предупредила Элен. – Я могу уничтожить вас обоих. – Она ледяным взглядом окинула фон Айдерфельда. – Тебя – привлечь к суду за военные преступления. Казнь через повешение тебе гарантирована. – Ее взгляд снова остановился на Юбере. – А ты… Тебя тоже повесят. За убийство.

Граф расхохотался:

– Какой абсурд! Кто тебе поверит? Для таких ужасных обвинений нужны доказательства!

– Перестань веселиться, Юбер. Ты прекрасно знаешь, что они у меня есть! Хранятся, в сейфе у моего адвоката.

Не переставая весело смеяться, Юбер подошел к столу, взял какой-то конверт и, вскрыв его, вынул конверт размером поменьше.

– Узнаешь? – спросил он, поднимая конверт над головой. На печати, скрепляющей конверт, стояла подпись Элен.

Она тихо ахнула и так же тихо сказала:

– Да. Где ты его взял?

– Скажем так: он попал сюда прямо из сейфа твоего адвоката в Париже. Причем бедняга даже не подозревает об этой пропаже. – Юбер вскрыл белый конверт и вынул из него несколько пожелтевших от времени документов. Развернув их, он торжественно помахал ими в воздухе. – Свидетельства военных преступлений! – провозгласил он громко, затем протянул бумаги фон Айдерфельду. – Окажите мне честь, мой друг.

Элен с ужасом наблюдала, как фон Айдерфельд взял у него бумаги, подошел к камину и бросил их в огонь. Пламя жадно набросилось на них: они почернели и свернулись.

– А теперь – это! – Словно фокусник, Юбер достал второй белый конверт, чуть объемнее первого. На нем тоже были печать и подпись Элен.

Элен закрыла глаза. В голове пронеслось: не может быть! Это кошмарный сон. Но, увы, все было наяву.

Юбер вскрыл второй конверт. Внутри оказалась катушка с магнитофонной лентой. Он поднял ее над головой.

– Свидетельство убийства? – Он сочувственно поцокал языком. – В самом деле, дорогая, тебе нужно вести себя умнее, а не прибегать к шантажу.

Он медленно подошел к камину и с отвращением бросил туда пленку. Часть пленки размоталась и змейкой выползла на ковер. Он ногой отбросил ее обратно в камин, посмотрев при этом на Элен.

Она заметно побледнела, как завороженная глядя на огонь.

– Ну вот видишь, дорогая, – заключил Юбер, весьма довольный собой, – нет больше никаких свидетельств. Прошлое похоронено и забыто. – Он прищелкнул пальцами. – Навсегда.

Элен отупело смотрела на огонь. Нет, ничего подобного. Для нее прошлое никогда не будет похоронено и никогда не будет забыто.