Глава 1

Спрус-Пойнт находился в верховьях реки Гудзон в нескольких милях от Уэст-Пойнта. Его окружал чудесный старый парк, раскинувшийся по берегу реки, а высокая каменная стена отделяла от ухоженных лужаек железную дорогу.

Со стороны дороги поместье Спрус-Пойнт скрывалось за стройными голубыми елями, благодаря которым оно и получило свое название. Оно смотрелось так же, как и сотню лет назад, когда его хозяин, разбогатевший на добыче олова, воплотил в жизнь свой дорогостоящий каприз в неоклассическом стиле. После его смерти и бесконечно оспариваемого завещания этот «белый слон» был продан и превращен в учреждение для людей особого рода. Место осталось по-прежнему прекрасным, но было в нем что-то гнетущее. В сторожке у ворот всегда сидели охранники. Днем и ночью работала электронная система слежения, а стены, окружавшие частную собственность, были высокими и крепкими. В эпоху расцвета обитатели Спрус-Пойнта носили меха и сказочные драгоценности, а их прислуга – черно-белую униформу. Сейчас же обитатели выглядели отнюдь не элегантно, а персонал носил врачебные халаты.

Один из охранников, нагнувшись, заглянул в окно черного лимузина, подъехавшего к воротам.

Дама посмотрела на охранника через солнцезащитные очки.

– Миссис Бавьер, – произнесла она и нервно стряхнула пепел.

Охранник сверился со списком.

– Миссис Бавьер… есть такая. Вас ждут, мадам. Ворота распахнулись. «Кадиллак» покатил по гравиевой дороге между рядами голубых елей. В тени высоких деревьев дорога была темной и зловещей. Дама порывисто повернулась и посмотрела назад. Ворота за ними уже закрылись. Она невольно вздрогнула. Это место было тюрьмой. Тюрьмой, в которую она заперла своего… своего ребенка.

Разволновавшись, она прикурила новую сигарету. Руки ее дрожали. Как сейчас выглядит Уилфред? Она не видела его десять лет, с того самого дня, когда он родился.

Внезапно ее охватил озноб. А вдруг он ее узнает? Возможно, даже закатит сцену. Или набросится на нее, потому что совсем выжил из ума.

Лимузин подкатил к лестнице красивого, украшенного колоннами дома, и шофер, выйдя из машины, открыл заднюю дверцу. В полной прострации дама взяла черную кожаную сумочку и, запахнув норковое манто, вышла из машины.

На крытое крыльцо вышла пожилая женщина с каштановыми волосами и по-детски наивными голубыми глазами. На ней был туго накрахмаленный белый халат и черные туфли-лодочки.

– Миссис Бавьер? – спросила она дружелюбно. – Да, – хрипло выдавила дама.

– Меня предупредили, что вы сейчас подъедете. Я доктор Роджерс, врач вашего сына.

Дама как-то неловко кивнула. Впервые самоуверенность покинула ее.

– Моего… – она сглотнула, – моего… сына… Да.

– Пожалуйста, проходите, миссис Бавьер. Можем поговорить в моем кабинете.

Дама вслед за доктором поднялась по каменным ступеням. Если снаружи особняк был выдержан в духе неоклассицизма, то внутри оказался готическим. Бросались в глаза большие каменные колонны, темные панели на стенах и гнетущий сводчатый потолок. Внезапно женщина словно к месту приросла. Молодая няня вела по коридору маленького мальчика. Даже через солнцезащитные очки дама отчетливо видела его. Это, без сомнения, был мальчик, но при ближайшем рассмотрении… дама вся сжалась. Он был маленьким и толстым сверх всякой меры, глаза его были близко посажены и косили, лоб сплющен, изо рта вываливался язык.

– Простите, я на минутку, – бросила ей доктор Роджерс.

Дама лишилась дара речи и только молча кивнула.

– Привет, Стефан, – ласково обратилась к ребенку доктор. Она присела, заглянула мальчику в глаза. – Куда это ты собрался?

– Я иду в мастерскую, – с трудом произнес тот и растянул рот в подобии улыбки.

Дама в ужасе закрыла глаза. Господи, зачем она приехала сюда? Зачем разбудила зверя? Почему?

Но она знала почему. Битва с Элен Жано за компанию, ее желание уничтожить эту женщину разбередило старые раны. Ей захотелось напомнить себе, что Жано сделала с ее жизнью, заставив страдать одну, без Зиги.

– …и будь хорошим мальчиком, – напутствовала доктор Роджерс ребенка и тотчас вернулась к даме. – Извините, что заставила вас ждать.

Кабинет доктора Роджерс был маленьким, с низким потолком и темными панельными стенами. Металлические шкафы с картотекой и желтого цвета тиковый стол были здесь не к месту.

Доктор Роджерс указала даме на кресло, а сама села за стол.

– Должна вам сказать, меня очень удивило ваше желание увидеть Уилфреда, миссис Бавьер. Он у нас уже лет десять, и это первый ваш визит.

Дама молча открыла сумочку и дрожащими пальцами вытащила сигареты.

– Вы специально оговаривали, что не хотите, чтобы мальчик знал, кто вы, – продолжала доктор Роджерс. – Мы пошли навстречу вашему желанию. – Она с интересом посмотрела на даму. – А знаете, он очень на вас похож.

Дама вся сжалась. Негнущимися пальцами она вцепилась в ручки кресла и попыталась подняться.

– Пожалуйста, не пугайтесь. Уверяю вас, Уилфред вполне нормально развит физически. Если бы не его поврежденный мозг, он выглядел бы как любой другой мальчик его возраста. Вы пожалеете, если хотя бы не посмотрите на него.

– Где он сейчас?

– В мастерской.

– Вы хотите сказать, что… что… – Голос дамы сорвался.

Доктор Роджерс сложила руки на столе.

– Вы хотите спросить насчет того, что он там вместе со Стефаном? – подсказала она даме.

Та кивнула.

– Да, со Стефаном и другими нашими воспитанниками. В Спрус-Пойнте ремесла очень популярны. Стефан и Уилфред – настоящие друзья.

Дама молча курила.

– Не вижу ничего страшного в их дружбе. Мы такое только поощряем. И, кроме того, рядом с ними всегда хорошо обученный персонал. В общем-то, наши постояльцы совершенно безобидны. Для них Спрус-Пойнт не просто дом. Он для них целый мир. Только некоторые из них когда-то побывали во «внешнем мире», как мы его называем. Для наших детей мир состоит из пятнадцати акров земли, на которых расположено это поместье. Большинство ребятишек не имеют ни малейшего желания уезжать отсюда. За этими стенами они чувствуют себя в безопасности.

– А как Уилфред? – шепотом спросила дама.

– Уилфред задержался в развитии, а так вполне нормален. Он как-то выразил желание путешествовать.

Придвинувшись к столу, дама затушила сигарету.

– Я думаю, мне лучше…

– Конечно, миссис Бавьер. Я не собираюсь ставить вас в затруднительное положение. То, что вы выразили желание увидеть вашего сына, вовсе не означает, что вы обязаны взять его домой.

– Он знает… кто он?

– Он ничего не знает о своей семье.

– Он…

– Спрашивал? Да. Многие из наших постояльцев проявляют вполне естественное любопытство. Но, помня ваши инструкции, мы держим его происхождение в секрете. – Доктор Роджерс тепло улыбнулась. – Не хотите посмотреть на него?

Дама кивнула и с трудом поднялась. Хорошо, что она надела темные очки: не видно слез на глазах.

Доктор Роджерс повела ее в мастерскую. Открыв дверь, она поманила к себе пальцем одну из воспитательниц. В холл вышла хорошенькая молодая женщина в халате. Сняв очки, дама попыталась заглянуть в комнату, но та быстро закрыла за собой дверь. Доктор Роджерс представила даме Жанет Ковач, учительницу по гуманитарным наукам и ремеслам. Глаза Ковач почему-то вспыхнули, когда она посмотрела на даму.

– В чем дело? – спросила та.

– Нет, ничего, – смутилась учительница. – Простите. – Дама машинально снова надела темные очки. Судя по всему, доктор Роджерс отнеслась к этому с большим одобрением.

– Мы можем осмотреть класс, не привлекая особого внимания? – спросила она у Ковач.

– Не вижу никаких препятствий, – отозвалась Жанет. – Сейчас каждый занят своим делом. Думаю, вам лучше всего встать у двери: так вы не будете их отвлекать.

Учительница открыла дверь, и они вошли в комнату. У дамы закружилась голова. Для нее помещение выглядело, словно мастерская дьявола. Здесь рисовали, вышивали, плели макраме, занимались гончарным делом. Но отнюдь не от видов деятельности ее бросило в дрожь; люди, которые здесь трудились, их облик привели ее в ужас.

Здесь собрали уродов всех размеров и возрастов, умственно отсталых и дефективных. Правда, некоторые получили дефекты при рождении, другие приобрели их в результате несчастных случаев и болезней. В углу сидела маленькая девочка без рук и без ног – только голова и туловище. Зажатым в зубах фломастером она что-то старательно рисовала. Рядом с ней за гончарным кругом сидел Стефан, его и без того перекошенное лицо от усердия стало еще страшнее. У окна с видом на Гудзон сидел в коляске старик. Он страдал рассеянным склерозом. Тело его настолько скрючилось, что напоминало покореженный автомобиль. Дама не могла отвести от него взгляда.

Это и были безымянные обитатели Спрус-Пойнта. Все они знали только свои имена, фамилии их тщательно скрывались. Лишь те, кого привела сюда болезнь, знали, кто они. Все же остальные о своем происхождении ничего не знали. Не знала о них и дама. Ей было только известно, что все они из «хороших» семей. Их родители причисляют себя к высшим кругам, тем, кого можно встретить в светских журналах или реестре знаменитостей. Людям, которым принадлежало до пятисот корпораций, которые сделали себе имя в большой политике или в области искусства. По иронии судьбы обитатели Спрус-Пойнта должны были бы унаследовать самые большие богатства Америки. Увы, Спрус-Пойнт стал для них тюрьмой.

Дама внезапно обратила внимание, что человек в коляске служит натурщиком. Она посмотрела на холст и содрогнулась. Картина была ужасной и прекрасной одновременно. Изображение скрюченного, изломанного тела выглядело какой-то дикой абстракцией. Художнику удивительным образом удалось передать необузданную силу этого бесполезного, с искривленными конечностями тела. Но кроме силы, в картине чувствовались и справедливый гнев художника, и его сострадание. Слезы навернулись на глаза дамы, и тут у нее захватило дух: она увидела самого художника.

Он сидел к ней спиной, держа кисть в правой руке. У него были медвяные волосы – точно такого же цвета, как и у нее. Господи, подумала она, Уилфред! В ней поднялась волна материнской любви. Ей захотелось броситься к нему и прижать его к сердцу; захотелось просить прощения, обещать забрать домой, но она застыла как вкопанная.

Но вот он обернулся, и она почувствовала, как пол уплывает у нее из-под ног. Она ухватилась за дверной косяк.

Ретардация Уилфреда была еще не самым худшим. Самым ужасным было его совершенное лицо. Теперь понятно, почему на нее так смотрела Жанет Ковач и почему доктор Роджерс одобрила ее темные очки.

Доктор Роджерс была совершенно права: Уилфред выглядел абсолютно нормальным и по жестокой иронии судьбы был очень похож на даму. Она готова была встретиться лицом к лицу с ужасным мутантом типа Стефана или с таким же скрюченным существом, как человек в коляске, но, казалось, природа компенсировала Уилфреду мозговую травму, подарив ему лицо необыкновенной красоты. Он был самым красивым мальчиком из всех, кого она встречала.

На какое-то мгновение он скользнул по ней взглядом. От взгляда его страдальческих глаз ее словно пронзило током.

Дама вцепилась в руку доктора Роджерс.

– Уведите меня отсюда, – хрипло прошептала она. – Ради Бога, уведите!

 

Глава 2

Хамелеон без труда нашел место, которое искал. Оно находилось в графстве Уэстчестер, в нескольких минутах езды от Маунт-Киско. Остановив арендованный черный «форд» у обочины, он выглянул в окно. Узкая подъездная аллея вела к белому дому в окружении голых старых дубов. Прямо у дороги стоял большой указатель: «Поль Робак. Дрессировщик. Собачий питомник».

Губы Хамелеона изогнулись в кривой ухмылке. Да, это то, что надо. Он мастерски подал назад, повернул налево, проехал по аллее и остановился у дома. Это было деревянное строение, вокруг которого тянулась веранда. Рядом с домом были припаркованы многоместный легковой автомобиль и белый фургон с надписью: «Собачий питомник Поля Робака». Ступив на веранду, Хамелеон увидел огромную овчарку у входной двери. Взгляд ее темных глаз был на удивление враждебным. Она не двигалась, а лишь угрожающе рычала.

Хамелеон презрительно усмехнулся. Он никогда не понимал тех, кто держит собак. От них только один шум, грязь да неудобства. Однако он допускал, что собаки приносят пользу. Вот и ему сейчас понадобилась собака.

Он закурил и нажал кнопку звонка. Где-то в глубине дома послышалась приятная мелодия.

– Мистер Самуэль? – открывая, радостно спросил высокий блондин.

Хамелеон, улыбаясь, кивнул, и они обменялись рукопожатием.

– Эрик Робак, – представился блондин.

По-прежнему улыбаясь, Хамелеон насторожился. Эрик Робак? Значит, он допустил оплошность при сборе данных. Досадно. Может, в данной ситуации это и не имело значения, но в будущем надо быть повнимательнее. Одна глупая ошибка вроде этой – и тебе крышка. Он деланно рассмеялся.

– Прошу прощения, – произнес он извиняющимся тоном. – У меня создалось впечатление, что вы Поль Робак.

– Бывает. Поль Робак – мой отец. Он создал этот питомник двадцать пять лет назад. Прошлой весной он отошел от дел, и я занял его место. Надеюсь, вы не разочарованы?

Хамелеон задумчиво поджал губы.

– Я рассчитывал получить одну из его собак.

– Не беспокойтесь, мистер Самуэль. – Робак обнажил в улыбке ряд крепких белых зубов. – Отец не прекратил заниматься дрессировкой. Он лично обучает и весь персонал, работающий здесь, включая и меня.

– Чудесно, – улыбнулся Хамелеон. – Охотно вам верю. С вашего позволения, я объясню вам, зачем мне нужна собака.

– Конечно. – Робак расположился за столом. – Не хотите присесть?

Хамелеон откинулся на спинку пластикового стула. Достав сигарету, он закурил, затем, посмотрев Робаку прямо в глаза, приступил к своей легенде.

– Позвольте мие быть с вами откровенным, мистер Робак. Мы с женой недавно переехали сюда из Калифорнии и сейчас живем неподалеку от Вашингтонского порта. Должен вам сказать, что район очень уединенный, а я бизнесмен, и, к сожалению, моя работа требует, чтобы я все время разъезжал по стране. Иногда я отсутствую неделями. Жена просто боится оставаться одна. – Хамелеон смущенно улыбнулся и развел руками. – И вот я здесь.

– Вы хотите сторожевую собаку?

– Именно. Такую, которая бы не только лаяла, но и кусалась.

Робак уставился на свои руки.

– Скажите мне откровенно, мистер Самуэль, – спросил он, – вы любите собак?

«Лучше играть в открытую», – решил про себя Хамелеон. Собака инстинктивно поймет, как он к ней относится, и сразу невзлюбит его.

– К сожалению, я не большой их поклонник, – ответил он.

– Вы не поверите, но очень многие говорят неправду, когда я задаю им этот вопрос. – Робак улыбнулся. – Скажите мне честно, какая собака вам нужна?

Хамелеон пожал плечами и сделал вид, что раздумывает. Ему хотелось иметь черного датского дога или, скажем, добермана, но он решил об этом не говорить. Пусть Робак сам определит породу, а он сделает вид, что это его собственная идея.

– Ну… какую-нибудь злую на вид и большую. Габариты не имеют значения, ей будет, где развернуться. У нас большой участок земли, отгороженный забором. Может, короткошерстную… Пожалуй. Аманда любит таких.

Это он хорошо придумал, с Амандой. Теперь у его жены даже есть имя.

– У нас несколько короткошерстных пород. Есть из чего выбрать. – Робак указал рукой на стену, где висели фотографии собак различных пород. – Почему бы вам не посмотреть на них и не решить проблему самому?

Хамелеон встал и сделал вид, что изучает фотографии, но скоро смущенно улыбнулся и безнадежно развел руками.

– Я в них совершенно ничего не понимаю. Что бы вы могли посоветовать?

– Либо добермана, либо датского дога. Обе породы короткошерстные и очень проворные. Давайте пройдем в питомник и посмотрим их в действии. Потом сами решите.

Через минуту они вышли на улицу. Робак молча повел его по замерзшей грязи к основанию холма, где располагался питомник. По мере их приближения ветер доносил до собак запах человека, и они все повскакали с мест, залаяли и стали бросаться на сетку.

– Учуяли, – хмыкнул Робак.

У ближайшей клетки их ждал мужчина с широкой улыбкой на лице.

– Это Эдвард, – представил его Робак. – Наш лучший дрессировщик. Приведи на площадку Руфуса, – приказал он ему.

Улыбка исчезла с лица Эдварда.

– Руфуса?

Робак коротко кивнул. Этот жест не оставлял сомнения, кто здесь хозяин.

Эдвард пожал плечами и, не говоря больше ни слова, вошел в строение.

Робак засунул руки в карманы и с улыбкой посмотрел на Хамелеона.

– Площадка с другой стороны здания, – произнес он и, завернув за угол, повел Хамелеона в дальний конец питомника. Здесь располагалась большая, огороженная с трех сторон площадка. Одной ее стороной служила стена самого строения, три других были около трех метров высотой и опутаны колючей проволокой. Робак открыл ворота, и они вошли.

– Эдвард будет с минуты на минуту, – пообещал Робак.

Хамелеон терпеливо кивнул и поинтересовался:

– Что такого особенного в этом Руфусе?

– Руфус неординарная собака, мистер Самуэль, – с нежностью отозвался Робак. – Он очень умный, хорошо тренированный. В зависимости от ваших инструкций он может быть очень добрым или очень злым. Он даже способен убить человека.

Хамелеон молча переваривал эту приятную новость, когда Эдвард привел с собой черного датского дога. Хамелеон внимательно присмотрелся к животному. Даже он, абсолютный в кинологии дилетант, не смог сдержать восторга. Руфус был здоровым, как лошадь, а двигался с грацией лебедя. Его выпуклые мышцы красиво перекатывались под лоснящейся короткой шерстью.

Робак достал из кармана какую-то маленькую штучку.

– Что это? – спросил Хамелеон. Инструктор протянул руку.

– Это акустический собачий свисток, – объяснил он. – Люди ничего не слышат, так как он настроен на высокие частоты, а вот Руфус… Когда я даю два коротких свистка, Руфус атакует. Один длинный и продолжительный заставляет его отступить. Смотрите внимательно.

Робак поднес свисток к губам, надул щеки и свистнул. Руфус вскинул голову. Его уши затрепетали, и он послушно подбежал к ним, виляя хвостом.

– Сидеть! – строгим голосом приказал Робак.

Собака немедленно села, вопросительно глядя на хозяина своими блестящими черными глазами. Как заметил Хамелеон, она была в состоянии боевой готовности. Вернулся Эдвард. На его груди, руках и ногах были толстые защитные подушки. Руфус глухо зарычал и сосредоточил свой злобный взгляд на Эдварде.

– Готов? – крикнул Робак.

– Готов! – отозвался Эдвард.

Со всевозрастающим интересом Хамелеон наблюдал за собакой, когда Робак дважды дунул в свой безмолвный свисток. Тут-то все и произошло. Руфус сорвался с места и ринулся к Эдварду. Дрессировщик инстинктивно нарукавником прикрыл лицо. Через несколько секунд зверь сбил его с ног. Его злобное рычание заглушал ветер, оно звучало весьма отдаленно, почти тихо, и все же Хамелеон содрогнулся. Датский дог вцепился зубами в толстый нарукавник и начал терзать его. Эдвард катался по земле, пытаясь отбиться, но от Руфуса не было спасения. Сильное животное, он мог в мгновение ока разорвать человека на части.

Хамелеон с восхищением покачал головой. Да, не поздоровится тому, кто станет объектом нападения этой собаки. Даже бывший борец едва справился, а что же будет с женщиной? С женщиной он разделается за одну минуту, а то и меньше.

Робак снова поднес свисток к губам. Руфус моментально замер, потом посмотрел на хозяина и, виляя хвостом, поспешил обратно. Пасть его была широко открыта, на землю стекала слюна. Хамелеон увидел, как сверкнули белые клыки.

– Сидеть! – скомандовал Робак. Собака села, и он потрепал ее по холке. – Руфус хороший мальчик, – ласково сказал он. – Хороший.

Хамелеон невольно взглянул на площадку. Эдвард еле поднялся с земли.

– Удовлетворены, мистер Самуэль? – спросил Робак. Хамелеон подавил улыбку. Удовлетворен ли он? Да эта собака – само совершенство! Ходячая бомба с часовым механизмом. Она разорвет Элен Жано на куски.

– Потрясающее животное, мистер Робак. Я покупаю Руфуса. Это как раз то, что нужно.