После того, как Ма Джунг расстался с судьей у ворот «Журавлиной беседки», он пошел вниз по улице, насвистывая какой-то веселый мотив. Вскоре он вышел на главную улицу Острова.

Люди всевозможного вида толпились под расписными арками цветного гипса, которые делили улицу на равные отрезки, продирались с помощью локтей, входя и выходя из высоких дверей игральных залов. Торговцам пирожками и лапшой приходилось кричать во весь голос, чтобы их услышали в этой шумной толпе. Каждый раз, когда шум немного затихал, можно было услышать звон медных монет, которые трясли в деревянных посудинах двое парней, стоящие у входа в каждый игральный зал. Они занимаются этим всю ночь, поскольку считается, что этот звон денег благоприятствует удаче, а также привлекает посетителей.

Ма Джунг остановился перед высоким деревянным помостом, сооруженным рядом с входом в самый большой игральный зал. Он был завален кучей тарелок и чашек, полных сладкого мяса и засахаренных фруктов. Надо всем этим были леса, на которых вывесили рядами бумажные изображения домов, повозок, лодок, всех видов мебели и груд свернутой одежды, также сделанной из бумаги. Это был один из множества жертвенников, которые строят в начале седьмого месяца для поминовения душ усопших, которые, как верили, свободно бродили здесь, среди живых, во все время праздника Поминовения. Призраки могли попробовать еды и выбрать себе что-нибудь из бумажных изображений, что им нужно в потусторонней жизни. Тридцатого числа седьмого месяца, в последний день праздника, еда распределялась между бедняками, а жертвенник с бумажными изображениями поджигался, и дым уносил выбранные предметы в их небесные обители. Праздник напоминал людям, что смерть — это не расставание навеки, так как один раз в год умершие возвращаются и в течение нескольких недель принимают участие в жизни тех, кто им был дорог.

Полюбовавшись выставкой, Ма Джунг усмехнулся и сказал самому себе:

— Души дядюшки Пенга здесь нет! Он не был большим сладкоежкой, но он очень любил в свое время азартные игры. И судя по тому, что он оставил мне два хороших увесистых куска золота, ему везло в игре. Бьюсь об заклад, его душа витает где-нибудь над игральными столами. Лучше мне пройти внутрь, может он даст своему молодому племяннику несколько полезных советов.

Он вошел в зал, заплатил десять золотых монет, понаблюдал некоторое время за плотной толпой вокруг большого игрального стола в центре. Здесь шла полным ходом простая и самая популярная игра. Ставили на точное количество медных монет, которые ведущий игру за этим столом накрывал перевернутой чашкой для риса. Затем Ма протолкался локтями к задней лестнице.

В большой комнате наверху игроки сидели группами по шесть человек вокруг дюжины столов меньшего размера, занятые игрой в карты и в кости. Здесь все посетители были хорошо одеты. За одним из столов Ма Джунг заметил двух мужчин в форменных шапочках. На задней стене висела красная вывеска, на которой было написано большими черными иероглифами: «Каждая игра должна оплачиваться сразу и наличными деньгами».

Пока Ма Джунг выбирал, к какому столу ему следует присоединиться, к нему незаметно подошел маленький горбун. На нем было аккуратное синее платье, но на большой голове с взъерошенными волосами не было никакой шапочки. Смотря снизу вверх на высокую фигуру Ма Джунга своими маленькими блестящими глазами, он сказал пискливым голосом:

— Если вы хотите играть, вы должны показать мне, сколько у вас денег.

— Какое тебе до этого дело? — сердито спросил Ма Джунг.

— Большое, — сказал низкий голос за его спиной.

Ма Джунг повернулся и оказался лицом к лицу с огромным человеком, таким же высоким, как и он сам, с мощным, как бочка, торсом. Его огромная голова, казалось, росла прямо из широких плеч, а его грудь была выпуклой, как панцирь краба. Он изучающе глядел на Ма Джунга круглыми, слегка раскосыми глазами.

— А ты кто такой? — удивленно спросил Ма Джунг.

— Я — Краб, — объяснил гигант усталым голосом. — А моего коллегу зовут Креветка. К вашим услугам.

— А нет ли у вас какого-нибудь парня, которого бы звали Соль? — спросил Ма Джунг.

— Нет. Зачем?

— Чтобы я мог смешать вас всех троих вместе в кипящей воде и пообедать, — презрительно ответил Ма Джунг.

— Пощекочи меня, ладно? — грустно попросил Краб горбуна. — Мне положено смеяться над шутками посетителей.

Креветка не обратил на эти слова никакого внимания. Задрав свой тонкий острый нос и глядя на Ма Джунга, он резко спросил:

— Вы что, читать не умеете? Там на вывеске сказано, что посетители должны расплачиваться наличными. Чтобы не было разочарования со стороны всех заинтересованных, новички должны показывать, сколько они могут позволить себе потратить на игру.

— В этом есть смысл, — неохотно согласился Ма Джунг. — И вы двое относитесь к этому заведению?

— Я и Креветка — надзиратели этого зала, — сказал Краб. — Нас нанял господин Фенг Дэй, губернатор.

Ма Джунг несколько мгновений в раздумье рассматривал эту странную пару сторожей. Затем он наклонился и достал из-за голенища свой официальный пропуск. Подавая его Крабу, он сказал:

— Я работаю у магистрата Пу-янга, господина Ди, который в настоящее время находится здесь по служебным делам в качестве Советника трибунала. Я хотел бы спокойно с вами поговорить.

Парочка внимательно рассмотрела пропуск. Краб вернул его Ма Джунгу и сказал со вздохом:

— Это значит, что у нас пересохнет в горле. Давайте сядем на балконе, господин Ма, выпьем и закусим.

Все трое уселись в углу, из которого Краб мог наблюдать за игроками внутри. Вскоре официант поставил на стол большое блюдо с рисом и три оловянных кувшина с вином.

После того, как они обменялись обычными вежливыми вопросами, оказалось, что Краб и Креветка всю свою жизнь провели на Райском Острове, а Краб при этом был бойцом восьмого дана. Вскоре он и Ма Джунг увлеченно обсуждали достоинства различных ударов и приемов. Маленький горбун не принимал участия в обсуждении этих технических деталей; он сосредоточился на рисе, который исчезал с блюда с поразительной скоростью. Когда на блюде ничего не осталось, Ма Джунг сделал большой глоток из чаши с вином, откинулся на спинку стула и сказал, довольно похлопывая себя по животу:

— Теперь, когда подготовительная работа успешно завершена, я чувствую в себе достаточно сил, чтобы приняться за дело. Ребята, что вы знаете об академике Ли?

Краб обменялся взглядами с Креветкой. Тот сказал:

— Так вот зачем твой хозяин здесь, а? Ну что ж, в общих чертах: академик начал и закончил свое пребывание здесь очень плохо, но в промежутке он неплохо развлекался, насколько я понимаю.

Из комнаты внезапно послышалась перебранка. Со стремительностью, удивительной для такого громоздкого человека, Краб был уже на ногах и исчез внутри. Креветка опустошил чашу вина и сказал:

— Вот как все было, мой дорогой друг. Десять дней тому назад, восемнадцатого числа, академик и пятеро его друзей прибыли сюда в большой джонке из столицы. Они провели два дня на реке, и каждый день они пили и гуляли с утра до ночи. Лодочник должен был заботиться об остальном, поскольку все были пьяными. Был сильный туман, их джонка врезалась в другую, принадлежащую нашему хозяину Фенгу, в которой была его дочь. Она возвращалась домой после посещения родственников, живущих в деревне, что стоит выше по течению. Обе лодки были довольно сильно повреждены и не могли добраться сюда к причалу до рассвета, так что академик вынужден был обещать заплатить кругленькую сумму на починку всех повреждений. Вот что я имел в виду, когда говорил, что его пребывание на Острове плохо началось, теперь вы понимаете. Затем он и его друзья поехали в отель «Вечное Блаженство». Академик снял себе Красный павильон.

— Это же та самая комната, где остановился мой хозяин! — воскликнул Ма Джунг. — Но он не боится привидений. Я полагаю, академик как раз там и покончил с собой.

— Я ничего не говорил о самоубийстве, а также я не упомянул о привидениях, — подчеркнуто сказал горбун.

Краб, который снова присоединился к ним, услышал последнюю фразу.

— Мы не очень-то любим говорить о привидениях, — сказал он, усаживаясь за стол, — а академик не кончал жизнь самоубийством.

— Как это? — удивленно спросил Ма Джунг.

— А вот так, — сказал Креветка. — Я, как смотритель зала, наблюдал за ним. Здесь, за игральным столом. Он всегда оставался невозмутимым, проигрывал ли он или выигрывал. Не тот он человек, который кончает жизнь самоубийством. Так-то вот.

— Знаешь, мы здесь наблюдаем за людьми десять лет, — добавил Краб. — Знаем людей всех типов, каждого из них. Взять хотя бы этого молодого поэта, господина Киа Ю-по. Потерял здесь все свои деньги, до последней монетки за один раз. Нервный, легко возбудимый тип. Может покончить с собой во мгновение ока. А что касается академика — нет, уважаемый друг. Самоубийство не для него. Никогда.

— Однако, увлекся же он женщиной, — заметил Ма Джунг, — женщины часто заставляют мужчин вести себя глупо. Когда я думаю, какие вещи они вынуждали меня делать, иногда…

— Он не кончал жизнь самоубийством, — бесстрастно повторил Краб. — Он был холодным расчетливым ублюдком. Если бы девка и окрутила его, он постарался бы сыграть с ней какую-нибудь грязную шутку. Но уж никак не убивать себя.

— Другой возможностью является убийство, — сухо сказал Ма Джунг.

Краб выглядел шокированным. Он спросил Креветку:

— Разве я упомянул убийство?

— Нет, не упоминал, — твердо ответил горбун.

Ма Джунг пожал плечами.

— Кто была эта девка, с которой он спал? — спросил он.

— Он часто бывал с нашей Королевой Цветов, на той неделе, пока был здесь, — ответил Креветка. — Но он также бывал с девушками с соседней улицы и с Гвоздикой, и с Цветом Пиона и с Изумрудным Цветком. Возможно, у него были с ними то, что вы, стражи закона, называете половые сношения, но, опять же, возможно, он только слегка пощекотал их, так, поиграть. Спрашивайте девочек, а не меня. Я не держал их за ноги.

— Интересные вопросы можно было бы задать, — сказал Ма Джунг с ухмылкой. — В любом случае, они хорошо проводили время, щекотал он их там или еще что-то. Что же произошло потом?

— Три дня тому назад, утром 25-го, — продолжал Креветка, — академик заказывает лодку для пятерых друзей и отсылает их обратно в столицу. Сам возвращается в Красный павильон и обедает там, один. Проводит день в своей комнате, в первый раз не идет играть. Обедает один тоже в первый раз. Потом он запирается в своей комнате, и через несколько часов его находят с перерезанным горлом.

— Аминь, — сказал Краб.

Креветка задумчиво поскреб свой длинный нос и сказал:

— Большая часть всего этого основана на слухах. Хотите верьте, хотите — нет. Своими собственными глазами мы видели только вот что: антиквар Вен Ян ходил в гостиницу тем вечером, чуть позже ужина.

— Он ходил к академику! — жадно воскликнул Ма Джунг.

— Ох уж эти ребята из суда, вечно приписывают людям слова, которых те не говорили, а? — горбун жалобно посмотрел на Краба.

— Это у них обычное дело, — ответил Краб, пожимая плечами.

— Дружище, — терпеливо объяснил Креветка, — я сказал только, что мы видели, как Вен Ян ходил в гостиницу. Вот и все.

— О небеса! — воскликнул Ма Джунг, — если, кроме посетителей, ваша должность еще следить и за видными гражданами, у вас, должна быть нелегкая жизнь!

— Мы следим не за всеми нашими видными гражданами, — сказал Краб. — Только за Веном.

Креветка подчеркнуто кивнул.

— Три вида торговли приносят здесь много денег, — продолжал Краб, честно смотря на Ма Джунга своими раскосыми глазами. — Игра и проститутки — это дело нашего хозяина Фенга — раз, еда и питье — это дело господина Тао — два, и три — покупка и продажа антикварных вещей — это дело господина Вена. Резонно, что эти три вида торговли весьма тесно связаны между собой. Если какой-нибудь парень выигрывает слишком много, мы посылаем добрую весточку людям Тао и Вена. Может, парень захочет устроить грандиозную вечеринку, может он захочет вложить деньги в какую-нибудь антикварную вещь, искусно, между нами говоря, подделанную. И наоборот, если парень здорово проигрывается, мы смотрим, может, у него есть на продажу хорошенькая наложница или служанка, а люди Вена подходят к нему насчет какой-нибудь хорошенькой старинной вещицы, от которой он, возможно, захочет избавиться. Ну и так далее. Выбирай любую возможную комбинацию.

— Солидная организация дела, — заметил Ма Джунг.

— Отличная, — согласился Креветка. — Итак, у нас есть Фенг, Тао и Вен. Наш хозяин Фенг — прямой честный малый, поэтому правительство назначило его губернатором Острова. Это позволяет ему отхватывать кусочек от каждого пирога и делает его самым богатым из троих. Но имейте в виду, что ему для этого надо потрудиться. Если губернатор честен, все здесь получают хорошую прибыль, и покупатели довольны. Только те дураки, которые сами хотят быть обманутыми, получают то, что заслужили. Если губернатор нечестный человек, прибыль возрастает в двадцать раз, в том числе и его собственная. Но в таком случае очень скоро он полетит с этого места к чертям собачьим. Так что, это очень удачно, что Фенг честный человек. Но у него нет сыновей, только дочь. Поэтому, если он умрет или попадет в беду, его работа перейдет еще к кому-нибудь. Тао Пен-тэ — человек ученый и не любит вмешиваться в дела других. Он никогда не захочет быть губернатором. Теперь вы знаете достаточно о Фенге и Тао, двух видных гражданах. Я не упомянул Вен Яна, не так ли, Краб?

— Нет, не упомянул! — мрачно сказал Краб.

— Что вы имеете в виду, рассказывая мне все это? — сердито спросил Ма Джунг.

— Он описывает вам ситуацию, — ответил Краб.

— Правильно, — удовлетворенно сказал Креветка, — я описываю ситуацию, как я ее вижу. Но, поскольку ты мне кажешься хорошим парнем, господин Ма, я добавлю еще кое-что, что я знаю только по слухам. Тридцать лет назад отец Тао — господин, которого звали Тао Квэнг, покончил жизнь самоубийством в Красном павильоне. Окна за решетками, дверь закрыта изнутри. И тридцать лет назад, в такую же ночь антиквара также видели около гостиницы. Можешь назвать это совпадением.

— Ладно, — весело сказал Ма Джунг, — я скажу хозяину, что он должен считаться с двумя привидениями в своей спальне. Теперь, когда мы покончили с делами, я хочу вашего совета по исключительно личному вопросу.

Краб вздохнул и изможденным голосом сказал Креветке:

— Ему нужна девка.

Он продолжил, обращаясь к Ма Джунгу:

— О, небеса! Человек, иди в любой дом на следующей улице. Ты найдешь там их любого вида, любых способностей, любого размера. Бери и угощайся.

— Именно потому что у вас тут такое разнообразие, — объяснил Ма Джунг. — Мне нужно кое-что особенное. Я уроженец провинции Фу-Линг, и сегодня ночью я хочу девочку оттуда.

Краб выпучил глаза.

— Подержи меня за руку, — сказал он Креветке с отвращением, — Я сейчас заплачу. Девочку из собственной деревни!

— Ну ладно, — сказал Ма Джунг немного застенчиво, — просто так получается, что я вот уже несколько лет не занимался любовью на своем родном диалекте.

— Он разговаривает в постели. Это очень дурная привычка, — прокомментировал Краб Креветке.

Краб укоризненно покачал головой и сказал Ма Джунгу:

— Ладно, иди к Голубой башне в южном квартале. Скажи служительнице, что мы хотим, чтобы она оставила для тебя Серебряную Фею. Она из Фу-Линга; высшего качества — что сверху, что снизу, и очень приятная личность. Она еще и поет хорошо, ее обучала госпожа Линг, знаменитая здесь куртизанка в прежние времена. Но я полагаю, музыка тебя вряд ли заинтересует. Иди в Голубую башню к полуночи, сейчас еще рано, она прислуживает где-нибудь на обеде. А потом занимайтесь своими фокусами с разговорами. Нужен также наш совет по этому вопросу?

— Пока нет. Во всяком случае, спасибо за помощь. Похоже, что вас двоих не очень-то волнуют женщины.

— Нас — нет, — сказал Креветка, — станет ли кондитер есть свои собственные пирожные?

— Ну, не каждый день, возможно, — признал Ма Джунг. — Но время от времени, я полагаю, он пробует. Хотя бы, чтобы проверить, не потерял ли он сноровку. Я бы сказал, что без юбки жизнь несколько надоедлива.

— Есть еще тыквы, — заметил Краб мрачно.

— Тыквы? — воскликнул Ма Джунг.

Краб многозначительно кивнул. Он достал из отворота платья зубочистку и принялся ковырять ею в зубах.

— Мы выращиваем их, — объяснил Креветка. — У нас с Крабом есть маленький домик на берегу реки на западной стороне Острова. У нас чудесный кусочек земли; на ней мы выращиваем тыквы. Мы приходим домой с работы на рассвете, поливаем тыквы и идем спать. Мы просыпаемся поздно днем, пропалываем наш участок, поливаем его, а затем возвращаемся сюда.

— Каждому свое. Мне, однако, это кажется несколько однообразным.

— Ты не прав, — искренне сказал Краб. — Ты бы видел, как они растут. Не бывает двух одинаковых тыкв. Никогда.

— Расскажи ему, как мы поливали тыквы десять дней тому назад, — сказал Креветка небрежно. — Утром мы нашли гусениц на листьях.

Краб кивнул. Он поизучал свою палочку для зубов, затем сказал:

— Это было в то самое время, когда мы увидели джонку академика, прибывающую к причалу. Видишь ли, причал — как раз напротив нашего участка с тыквами. Вен, антиквар, долго разговаривал там с академиком. Тайно, за деревьями. Теперь отец академика обычно много покупает у Вена, и, таким образом и сын знает его. Только я не думаю, что они говорили об антиквариате, непохоже, по крайней мере. Видишь ли, мы никогда не перестаем наблюдать. Даже за счет своего времени, и даже когда гусеницы угрожают нашим тыквам.

— Мы преданные слуги господина Фенга, — добавил Креветка, — последние десять лет мы едим его рис.

Краб бросил зубочистку и встал.

— Теперь господин Ма хочет начать игру, — сказал он, — что и приводит нас обратно к тому же, с чего мы начали. Так сколько вы можете себе позволить потратить, уважаемый господин Ма?