Невеселые мысли одолевали Илью Фетисова все последнее время. Ему обрыдло все: и работа в районной прокуратуре, и «красавица» жена, и, больше всего сам Прянск. Нет, город был вполне приличный — как-никак областной центр! Но, все-таки, не Москва. Москва… Он, коренной москвич, любил свой город до умопомрачения, и никогда бы не покинул его, кабы не тот злосчастный привод в милицию. И хотя, с помощью друзей, школу он окончил с чистыми документами, поступать в московский ВУЗ все-таки не решился. Мало ли что. Уехал в Прянск, где жила его тетка по матери, и поступил в местный университет на юридический факультет. А потом… И угораздило же его влюбиться в дочку районного прокурора! Так он оказался в прокуратуре, под крылом у тестя, а не в адвокатуре, как хотел до этого. С той поры прошло два года и ему надоело все. Надоела работа, хотя тесть упорно продвигал его по служебной лестнице. Надоела жена, которую он уже давно разлюбил, и от которой стал похаживать «налево». Правда, делал он это весьма осмотрительно. Даже снял для этого случая квартиру. Но «шила в мешке не утаишь», и супруга стала о чем-то подозревать. И чтобы привязать мужа покрепче, чуть ли не каждый вечер заводила разговоры о ребенке. От этих разговоров Илья тихо сатанел. И его все чаше стала посещать мысль: а не бросить ли все? Но в приснопамятные советские времена сделать это прокурорскому работнику, да еще и коммунисту, было ой как непросто! Если, конечно, без скандала. А со скандальным прошлым в Москве — куда стремились все помыслы Ильи — делать было нечего. Вот он и ломал голову: как бы все так «обстряпать», чтобы и рыбку съесть и партбилета не лишиться…

Решение задачи пришло в самый обычный день, когда он по своему обыкновению, зашел пообедать в лучший в городе ресторан при гостинице «Интурист». Пришло в виде упитанного бодрячка, который испросил разрешения присесть к нему за столик.

— А ведь у меня к вам дело, Илья Игоревич, — произнес незнакомец после того, как сделал заказ.

— Вы кто? — вяло поинтересовался Илья. Ни страха, ни интереса он не испытывал.

— Я, Шумский Борис Львович, адвокат…

Шумский был известным московским адвокатом, который прибыл в их город в связи с очень громким делом о хищении в особо крупных размерах. По-доброму, это дело должен был вести сам районный прокурор, или, на худой конец, очень опытный следователь. Но тесть Ильи Игоревича, желая угодить зятю, поручил это дело ему, под своим, правда, неусыпным надзором. Именно благодаря его усилиям, дело выглядело абсолютно беспроигрышным для обвинения.

… Фетисов с интересом посмотрел на столичную знаменитость.

— И сколько же вам заплатили, раз вы согласились осуществлять защиту по такому «тухлому» делу. Ведь вашему подзащитному светит подрасстрельная статья…

— Но ведь, насколько мне известно, дело все еще в прокуратуре?

— Но только да завтрашнего утра.

— Значит у нас с вами еще уйма времени!

— Что значит, у нас с вами?

— Это означает, что я хочу предложить вам, для начала, прочитать один любопытный документ.

И Шумский положил перед Фетисовым, на свободное от тарелок место, листок бумаги.

Илья Игоревич скептически поджал губы, но все-таки взял листок в руку. Это был протокол того самого комсомольского собрания, где Фетисову был объявлен строгий выговор без занесения за фарцовку, и который он собственноручно порвал год спустя на глазах у улыбающегося Кости Агафонова. Фетисов неодобрительно покачал головой и небрежно перекинул листок на половину Шумского.

— Подделка!

— Не спорю. Ведь от оригинала вы предусмотрительно избавились с помощью своего друга Агафонова. Но, заметьте, подделка очень искусная. Бумага написана рукой той самой Аси Кочкиной, которая была секретарем памятного вам собрания.

«Вот Аська, сука!» — ругнулся про себя Илья.

Как бы прочитав его мысли, Шумский мягко заметил:

— Не стоит ее корить. Девочке очень нужны были деньги…

— И во сколько же вам обошлась эта «липа»? — поинтересовался Илья.

— Если мы договоримся, вы получите на два порядка больше!

— Сколько же это будет в денежном эквиваленте? — спросил Илья, всем своим видом давая понять, что поддерживает разговор из скуки.

Шумский достал из кармана ручку и написал на салфетке цифру. После чего протянул салфетку Фетисову.

— Выходит, Аська продала меня за двести рублей… — произнес Фетисов, прочитав цифру на салфетке.

— Для нее это были большие деньги…

— Да, наверное… А с чего вы взяли, что я буду вам в чем-то помогать?

— Протокола, выходит, недостаточно?

— Поддельного?

— Протокол пусть и поддельный, зато собрание было настоящее. И доказать это не составит большого труда.

— И что с того? Под следствием я не был. Так что, никого не обманывал…

— Но кое-что утаили. Поэтому неприятности гарантированны. Впрочем, согласен, это мелочь. Так, гарнир к тому блюду, которым я хочу вас попотчевать.

— Ну, что ж, давайте это ваше блюдо. А там посмотрим: проглотить его или…

— Или не будет! Я предлагаю вам комплексное решение все ваших проблем как-то: уход из прокуратуры, развод с женой, переезд в Москву, и наконец, место в коллегии адвокатов и гарантированную практику. Все это, заметьте, в качестве бонуса к той сумме, с которой я вас ознакомил. И никакого шума, или, упаси бог, скандала. А взамен вы всего лишь навсего поможете мне развалить известное вам дело.

В голове Ильи что-то щелкнуло. «А, пропади оно все пропадом! О чем думать, если тебе предлагают все и сразу?».

— Каковы мои действия?

В глаза Шумского вспыхнул огонек удовлетворения.

— Я рад, что не ошибся в вас. Возьмете дело — только не надо говорить, что его нельзя выносить из прокуратуры! — и принесете его по этому адресу…

Фетисов взглянул на еще одну салфетку, теперь уже с адресом.

— Это что, «малина»?

— Ну, зачем вы так… Это квартира, которую по моей просьбе предоставили мне мои друзья специально для встречи с вами…

— И понатыкали там разной записывающей аппаратуры. Не пойдет!

— Что предлагаете вы?

— В пять часов я выйду из прокуратуры. В пять двадцать вы подсядете в мою машину на противоположной от входа в гостиницу стороне улицы, и мы поедем на мою «конспиративную» квартиру…

— Где будет установлена уже ваша аппаратура…

Фетисов пожал плечами.

— А хоть бы и так? Вам-то чего бояться?

— А ведь вы, пожалуй, правы… Хорошо, будь по-вашему!

… - Что будем делать? — спросил Илья, когда они с Шумским расположились за столом в снимаемой Фетисовым квартире.

— Все очень просто, — произнес Шумский, листая дело. — Сейчас заменим несколько ключевых документов, лежащих в основе обвинения, на точно такие же, но поддельные…

— И что это даст?

— А вы не понимаете? Я на суде потребую повторной экспертизы этих бумаг, и когда выявится фальсификация, потребую на этом основании изменить формулировку обвинения с «хищения в особо крупных размерах» на «халатность».

— Но ведь ваш клиент все равно сядет?

— Сядет, никуда не денется! Этого избежать невозможно. Но под расстрел-то не попадет? Чего и требовалось доказать! Кстати, откажитесь под благовидным предлогом от поддержки обвинения в суде. Пусть это сделает кто-нибудь другой.

— Это я уже и сам сообразил…

… - Илья, как это могло произойти?

Прокурор был бледен и держался за сердце. Он несколько минут как вернулся из суда, где только что отпраздновал сенсационную победу Шумский.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Фетисов. — Доступ к папке имел не я один…

— Ты хочешь сказать, что это я подменил бумаги?

Прокурор привстал, но тут же снова повалился в кресло. Лицо его посерело. Фетисов брезгливо поморщился и вышел из кабинета. Бросил на ходу секретарше: — Вызывайте скорую, ему плохо, — и пошел в свой кабинет писать заявление об уходе…

Когда через час Фетисов вновь зашел в приемную, секретарша взглянула на него, как на Дракулу. Фетисов обернулся, сделав вид, что проверяет, нет ли кого сзади него, пожал плечами и спросил:

— У кого подписать заявление?

Секретарша, молча, кивнула на кабинет заместителя прокурора. Фетисов постучал, дождался разрешения и вошел.

Заместитель прокурора встретил его улыбкой. Что и не удивительно — он уже давно мечтал о прокурорском кресле.

— А чего стучал? Марина где?

— На месте, но в ступоре…

— Понятно… Чего хотел?

Фетисов протянул заявление об уходе.

— И куда собрался? — спросил заместитель прокурора, читая бумагу.

— Решил вернуться в Москву.

— И верно решил. Дома оно завсегда лучше!

И заместитель прокурора подписал заявление.

«Ай да Шумский, — подумал Фетисов, покидая кабинет. — И здесь подсуетился!».

… В областной прокуратуре тоже никаких препонов чинить не стали, и завизировали просьбу об увольнении. В конце дня Фетисов, слегка ошалевший от такого везения, шел домой уже совершенно свободным человеком. Квартира встретила его открытыми дверцами шкафов и запиской на столе.

«Так поступают или недотепы, или подлецы. Ты — не недотепа. А с подлецом я жить не желаю! На развод подам сама». Внизу стояло имя жены.

«Ну, вот и все, — подумал Фетисов. — Пора собираться в дорогу». И достал с полки чемодан.

В Москву он ехал в одном купе с Шумским…