… Утро этого дня Мороз встречал в приподнятом настроении. Вчера успешно закончилась его полугодичная стажировка, и буквально час назад Генсек ООН лично поздравил его с этим знаменательным событием, вручив ему знаки различия комиссара МС ООН третьего ранга. Такой была договоренность между постоянными членами Совбеза ООН. При формировании МС ООН, по одному представителю от каждой из этих стран, после успешного окончания стажировки, возводились сразу в ранг комиссара. От России этой чести удостоился Максим Мороз. Если сопоставить звание комиссар третьего ранга МС ООН с воинскими званиями, принятыми в армии России, то оно соответствовало званию генерал-майор, соответственно комиссар второго ранга МС ООН — генерал-лейтенант, комиссар первого ранга МС ООН — генерал-полковник и, наконец, Верховный комиссар МС ООН — генерал армии.

… После легкого фуршета в честь новоиспеченного комиссара, Верховный пригласил его в свой кабинет и вручил приказ о формировании миссии. Срок — немедленно. Цель — защита миссии Красного Креста в одной центральноафриканской стране, где правительственные войска теснили повстанцев, как раз в сторону расположения вышеуказанной миссии.

Лиха беда — начало.

Миссия, возглавляемая Морозом, не была большой. Одна рота спецназа, четыре переговорщика, военврач, медсестра и пять человек обслуживающего персонала: интендант, повар, официант и два помощника интенданта. Максим только что выслушал доклад интенданта о том, что все, что относилось к его — интенданта — компетенции получено, и он — интендант — отправляется со своими помощниками в аэропорт, где лично будет следить за погрузкой. Благословив его на это благое дело, Максим посмотрел на часы. 12–30. Вылет был назначен на 23–00. На 14–00 Максим вызвал к себе офицеров, подчиненной ему роты. С остальными сотрудниками миссии он познакомится, как говорится, «по ходу», но с этими парнями он должен поговорить обязательно до вылета, и если ему кто-то не понравится, успеть произвести замену. Такое право у него было. «Ну, даст бог, обойдемся без замен, — подумал Максим — А пока не мешало бы перекусить»… … Ровно в 14–00 перед Максимом предстал первый из приглашенных: командир роты майор Ричард Хаггинс. Отпрыск древнего аристократического рода, в недавнем прошлом десантник. «Рейнджер ея величества» — не без раздражения подумал Максим, глядя на вытянувшегося по струнке майора. Тем не менее, встал, протянул для пожатия руку и предложил сесть. С послужным списком майора он ознакомился раньше. Боевой офицер, участвовал в нескольких миротворческих операциях в составе войск НАТО. Отвечал майор на вопросы четко и кратко, пресекая любые попытки поговорить по душам. «Не любит он меня, хлыщ британский. — отметил про себя Максим. — Ну, да хрен с ним. Любить не любит, а жаловать будет — куда он денется»…

… Следующим по списку был заместитель командира роты, и он же по совместительству командир первого взвода, капитан Аллан Росс. Канадец по происхождению, капитан имел послужной список не хуже, чем у майора. Но в отличие от последнего глядел вполне дружелюбно, охотно отвечал на вопросы, не имеющие отношения к службе, и произвел на Максима самое благоприятное впечатление…

… Последним был командир второго взвода лейтенант Андрис Буткус. К разговору с этим гражданином одной из бывших советских, а ныне являвшейся членом НАТО, прибалтийских республик, Максим готовился особо тщательно. В отличие от майора, который свою неприязнь к русскому начальнику, тщательно скрывал за показной отчужденностью, этот белобрысый крепыш досады на лице скрыть не мог, как ни старался. «Ну, твою-то «броню» я пробью без особого труда» — подумал Максим. Сесть лейтенанту он не предложил, и тот продолжал отвечать на вопросы, стоя навытяжку.

… - Вы знаете русский язык, господин лейтенант? — спросил Мороз на языке Пушкина и Толстого.

Только что бледное, лицо Андриса стало багрово красным. Он упрямо сжал губы и не ответил ни слова. Максим повторил вопрос на языке Шекспира и Диккенса.

… - Так точно, сэр. — взгляд лейтенанта был направлен поверх головы сидящего комиссара — я знаю этот язык. Но говорить на нем категорически отказываюсь.

— Что так? — изобразил любопытство Максим.

— Это язык народа, который долгие годы оккупировал мою родину.

— А как же вы будете исполнять мои приказы? Ведь я русский…

— Господин комиссар. Я выполню любой ваш приказ, отданный на английском языке.

«А парнишка молодец. — подумал Максим. Дури, конечно, много, но, по молодости лет, это простительно. Правда боевого опыта у него нет, но, думаю, опыта двух других будет достаточно. Сработаемся».

… - Хорошо, лейтенант, вы свободны.

Трудовые будни…

… Лагерь миротворцев был разбит в непосредственной близости от миссии Красного Креста. Уже десять дней «миссия комиссара Мороза» осуществляла охрану «миссии доктора Гашека». Гашек — фамилия главного врача госпиталя. Чех по национальности и паспорту, Гашек еще во времена социализма, получил медицинское образование в Москве. Потом работал в военном госпитале в Праге. Стажировался в крупных медицинских центрах Европы и мира, и уже после падения «коммунистического режима», защитил докторскую диссертацию. Так что он был «дважды доктор», как любил подтрунивать над ним Мороз. Великолепный хирург, Гашек, хорошо знающий русский язык, помнивший и любивший Москву и вообще прекрасно относящийся к русским, на эту шутку не обижался. И когда у него выпадала свободная минутка, что случалось, правда, не часто, он с удовольствием беседовал с Максимом по-русски о Москве, Праге, Африке и еще о многом другом. Беседы проходили в небольшой квартирке Гашека при миссии. Гашек был рад, как он сам говорил, попрактиковаться в русском языке, ведь кроме него и Мороза русским здесь с грехом пополам владели еще два врача местного, так сказать, розлива, то же когда-то учившиеся в Москве. Но они делали это неохотно и, к тому же, изрядно уже язык подзабыли. Нет, конечно, оставался еще и Буткус, но он по-прежнему упорно по-русски общаться не желал. Из бесед с милым доктором Максим почерпнул много интересного о местном быте и обычаях, что качественно дополняло ту информацию, которую он получал по линии ООН. Единственной странностью доктора, если это только можно было отнести к странностям, было упорное нежелание посетить миссию МС. Настойчивые приглашения Максима доктор постоянно отклонял под любым благовидным предлогом. Да и на своей территории он, как казалось, кроме Мороза ни с кем из миссии МС особо не общался. В конце концов, Максим прекратил «докапываться» до доктора. Ведь недаром говорят: «у каждого Ванюшки свои погремушки»…

… Лагерь миротворцев, расположенный на территории миссии Красного Креста, был окружен чем-то вроде высокого плетня, с одними воротами, которые на ночь закрывались, и тогда войти можно было только через калитку, встроенную в те же ворота. По диагонали лагеря с внутренней стороны ограды располагались две вышки с установленными на них пулеметами. Такие же вышки были установлены и по периметру с внутренней стороны другого «плетня», окружавшего уже обе миссии, числом всего шесть. Кроме этого было еще два ДОТа: один со стороны леса, другой рядом с воротами. Правда, некоторые из этих сооружений еще не были закончены… До миротворцев охрану миссии осуществлял отряд местной полиции, который выполнял свои функции спустя рукава. Но, когда несколько местных племен подняли восстание, доверять охрану миссии полиции стало опасным. Просто потому, что, появись поблизости повстанцы, боя было бы не миновать. И поэтому, когда прибыл отряд МС ООН, полицейские, ничтоже сумяшесь, погрузились на машины и были таковы… В состав вооружения миротворцев помимо легкого вооружения, входили: два БТРа, несколько минометов, несколько тяжелых пулеметов, часть из которых установили на вышки, одно противотанковое орудие, установленное в ДОТе у ворот, и один многоствольный зенитный пулемет, в ДОТе со стороны леса. Все это вооружение, вместе с боекомплектом было переброшено вместе с ними по воздуху. Кроме этого, уже на месте, им были приданы два джипа, один автобус, предназначенный для невоенизированной части миссии, передвижная электростанция и грузовик… Майор Хаггинс оказался опытным командиром и, сразу по прибытии, отдал приказ укреплять имеющиеся и возводить новые фортификационные сооружения. Солдаты, свободные от службы, целый день, возводили ДОТы и ограду, рыли окопы и делали все это, надо сказать, довольно споро и без ворчания. Бойцы были в основном обстрелянные и цену защитным сооружениям знали. Благо материала для строительства хватало — его, по требованию Мороза, доставили местные власти, и не без задней мысли. Ведь, в крайнем случае, они с семьями тоже могли бы укрыться в форте… Теперь, по прошествии десяти дней, фортификационные работы подходили к концу. Были обустроены минные поля, а рядом с дорогой было закопано два радиоуправляемых фугаса. И это было весьма кстати. Бои шли уже не так далеко от места расположения миссии. В госпиталь постоянно поступали раненые, и их число с каждым днем только увеличивалось. Притом, раненые поступали с обеих сторон. Перед тем, как они попадали в руки врачей, миротворцы изымали у них все, что служило или могло послужить оружием. Кроме того, как сказал Гашек, раненых из противоборствующих сторон помещали в разные палаты, так что разборок между ними внутри госпиталя опасаться было нечего. Следует добавить, что на территории миссий ни у кого, кроме миротворцев, оружия не было. Невоенизированная часть миссии МС расположилась в примыкающих к госпиталю жилых помещениях, а военизированная, как уже говорилось, в закрытом гарнизоне. По краям гарнизона располагались палатки для солдат, санчасть, кухня, полевой душ, склады с боеприпасами, и вся техника. В центре располагалось сооружение, состоящее из трех палаток. В центральной палатке находился штаб, он же по совместительству служил офицерским клубом. В двух поменьше жили Мороз и офицеры роты…

Африканские посиделки…

… Был вечер десятого дня пребывания миссии МС в «горячей точке», причем горячей и в переносном, и прямом смысле. Одним словом — Африка, господа…

… Максим, после того, как провел часок в обществе доктора Гашека, обошел периметр. К своему удовольствию убедился, что караульные несут службу исправно. Помянул, в который раз, добрым словом кадровую службу МС ООН — «сито» там поставили действительно самое мелкое. Никаких серьезных нарушений дисциплины за все время работы миссии отмечено не было. Вернувшись в свою палатку, он разделся, обтерся мокрым полотенцем, сменил рубашку и вошел в штабную палатку…

… Капитан, «док» и интендант за центральным столом лениво перекидывались в карты. Не на деньги, конечно, — уставом МС это было категорически запрещено. Перед каждым стояло по кружке пива. И хотя, по тому же уставу, более крепкие напитки в небольших количествах не возбранялись, в миссии Мороза этим послаблением никто не злоупотреблял. В углу Андрис развлекал женскую часть миссии, негромко играя на гитаре и напевая что-то веселое. Остальные, наверное, были у себя, за исключением майора, который сегодня был дежурным офицером. Что касается женской части миссии, то она состояла из трех представительниц прекрасной половины человечества. Самой старшей была испанка Мария Маркес. Психолог по образованию, находясь на переподготовке в лагере МС ООН, она дополнительно окончила курсы медицинских сестер. К слову сказать, точно так же обстояло дело и с любым другим членом миссии: помимо основной специальности — специальная подготовка плюс подготовка по какой-либо полезной для дела специальности. Так Мороз помимо прочего имел лицензию на право управления вертолетом. В миссии, Мария входила в состав группы переговорщиков и отвечала за госпиталь. Чуть моложе Марии была Кетрин Эванс, гражданка США, афроамериканка по происхождению. В миссии она выполняла функции медсестры. И, наконец, самой молодой и самой светлокожей, несмотря на загар, была полячка Ядвига Ковальчик. С детства эта красивая шатенка, начитавшись Альфреда Шклярского, бредила экзотическими странами. Сердце ее разрывалось между Африкой и Южной Америкой. Но темой своей будущей докторской диссертации она выбрала все-таки Африку и поэтому попала в состав миссии Мороза, в качестве переговорщика, именно как специалист по району дислокации. Помимо нее на местных наречиях мог изъясняться еще только один переговорщик, которого все в миссии называли Майкл, и который был уроженцем соседней страны. Правда, был в миссии еще один человек, который понимал здешние наречия и мог при необходимости на них изъясниться — сам глава миссии, комиссар Максим Мороз, но эту информацию он, до поры до времени, хранил в секрете…

… Максим подсел к столу, вежливо отклонил предложение присоединиться к игре, предпочтя смотреть на нее со стороны, а сам краем глаза наблюдал за происходившим в другом углу палатки. Там галантный Андрис продолжал оказывать знаки внимания трем грациям, которые с удовольствием ему в этом подыгрывали. Однако и невооруженным глазом было видно, что больше всего внимания уделяется панне Ядзе. Молодые люди были знакомы еще до миссии, явно симпатизировали друг другу и этой симпатии не скрывали. Подобные отношения между сотрудниками МС уставом оговорены не были: т. е. и не запрещались и не поощрялись, а оставались, надо полагать, на усмотрение руководителя миссии, в данном случае на его Максима, усмотрение. А он пока ничего предосудительного в происходящем не видел. Отношения между молодыми людьми, по крайней мере, на публике, выглядели весьма пристойно.

… После того, как кукушка в часах прокуковала одиннадцать раз, дамы отбыли в свое расположение, а Андрис, наполнив бокал пивом, присоединился к остальным…

Вы спросите, откуда в штабной палатке появились часы с кукушкой? Их туда принес лично Мороз и приспособил на одном из столбов, подпирающих свод палатки. Помните? Их ему подарили его близкие друзья, перед тем, как он отправился служить в МС, пояснив, при этом, что это предмет тройного назначения: часы, память о Родине и оберег — все, так сказать, в одном флаконе. Шутки шутками, но, когда Максим брал их с собой, то решил: если все окончится удачно — часы будут его талисманом во всех остальных миссиях.

… Между тем карточная игра прекратилась, и за столом завязалась беседа, тему для которой определил на этот раз Патрик О' Нил, интендант миссии и гражданин Ирландии по совместительству. Он рассказал о том, что его дядя, старший брат его отца, будучи призванным в состав военно-морского флота его величества, во время Второй мировой войны сопровождал конвои к берегам России. Врач миссии, Свен Юханссон, — или «док», как его все тут назвали — светловолосый швед, поведал, что его дед участия в той войне не принимал, спокойно пережив ее в Стокгольме. Дед капитана Росса, как выяснилось, напротив, участие в войне принимал самое непосредственное, участвуя в высадке союзников в Нормандии. Мороз, когда очередь дошла до него, рассказал, что в той войне участвовал его отец, который успел повоевать как с немцами, так и с японцами, что вызвало за столом повышенный интерес. После чего все взоры потянулись к Буткусу, который потягивал свое пиво и не спешил поддержать разговор.

… - А вы ничего не хотите добавить, господин лейтенант? — вежливо поинтересовался интендант, когда молчание уже слишком затянулось. — Впрочем, если эта тема для вас неприятна…

— Напротив, я очень люблю своего деда, который участвовал во Второй мировой войне, и который слава богу еще жив, и… — в голосе Андриса появился вызов — и горжусь им, господа, хотя он в отличие от ваших уважаемых родственников воевал на другой стороне.

— То есть… — начал осторожно «док».

… - То есть я хочу сказать — перебил его Андрис — что мой дед воевал на стороне Германии в составе дивизии СС, сформированной из жителей Прибалтики.

— Он что, был фашистом? — подключился к разговору капитан.

— Только формально, — голос Андриса звучал твердо. — Я не думаю, что дед разделял их идеологию. Просто он был патриотом и воевал там, где, как он считал, мог принести наибольшую пользу своей Родине.

— Но ведь он был в СС? — не унимался капитан.

— В зеленых СС. В тех, которые воевали на фронте. Он не был ни палачом, ни карателем.

За столом установилась напряженная тишина. Мороз понял, что все ждут его реакции на слова Бугкуса.

… - Гордится своим дедом или нет, это личное дело каждого. — начал Максим. — В конце концов, дед Андриса не запятнал рук кровью невинных людей. Что же касается выбора, на чьей стороне воевать, то черта под этим была подведена в 1945 году в Нюрнберге. И, давайте, на эту тему дискутировать не будем… Что касается самого лейтенанта, то он, конечно, отрицательно относится к фашистской идеологии, иначе он не был бы среди нас… Верно я говорю? — обратился Мороз к Буткусу.

— Верно, как верно и то, что я отрицательно отношусь и к коммунистической идеологии.

— Представьте, и я тоже. — улыбнулся Мороз, снимая напряжение. — А не пора ли нам на покой, господа?

Кто ходит «в гости» по ночам?..

… В третьем часу ночи его разбудил посыльный.

… - Господин комиссар, господин майор срочно просит Вас подойти на плац…

Плацем в лагере именовался небольшой клочок земли неподалеку от штабной палатки.

… - Что случилось?

— В форте посторонние…

Военные называли охраняемую территорию фортом, против чего Максим, впрочем, и не возражал.

… - Сейчас буду.

… Плац был освещен светом автомобильных фар. В центре стояло трое носилок, возле которых суетились «док» и медсестра миссии МС. Тут же расположились еще несколько человек в окровавленных повязках, ожидая своей очереди. Рядом было сложено оружие. И пришельцы и оружие находились под охраной солдат миссии. Все как положено. Мимо Максима в сторону носилок быстрой походкой прошел Гашек, коротко поздоровавшись на ходу. За ним следовало несколько сотрудников госпиталя.

… - Господин комиссар… — Мороз обернулся.

К нему подошел майор и вместе с ним какой-то незнакомый военный в камуфляже.

— … Позвольте представить Вам полковника Стюарта, командира отряда, который встал лагерем неподалеку от форта, — отрапортовал майор.

Обмениваясь приветствием, Максим отметил, что у полковника на поясе кобура с пистолетом. «Непорядок, ну да бог с ним».

… - Учитывая обстановку, не могу сказать, что рад знакомству, полковник. Однако позвольте поинтересоваться: кто вы и как сюда попали?

— Я, советник командующего освободительной армией, генерала Танга. Со мной несколько моих ребят и бойцы из личной охраны генерала: все кто остался в живых после недавнего боя. В этот район мы попали, уходя от преследования правительственных войск. Мы сумели запутать следы, и, думаю, часов шесть у нас есть. Сам генерал в бою получил серьезное ранение и находится на одной из этих носилок.

— У вас есть какие-либо просьбы?

— Мы бы хотели оставить раненых у вас, за исключением генерала, его мы заберем с собой. Через пару часов мы свернем лагерь и продолжим путь. Если вы нас еще и покормите, будем благодарны.

— Насчет раненых не беспокойтесь. Они будут под защитой МС ООН, естественно в качестве интернированных лиц.

— Разумеется, господин комиссар, — вздохнул полковник, — разумеется…

— Мой долг, полковник, велит мне предложить вам и остальным бойцам вашего отряда, сложить оружие и сдаться МС ООН, под гарантии личной безопасности.

Полковник покачал головой.

— Спасибо за предложение, но мы не можем его принять.

— Ваше право… Господин интендант, — обратился Максим к ирландцу, которого он тоже приказал разбудить, как только оценил обстановку, и который вот уже с минуту топтался рядом с ними. — Организуйте для людей полковника горячее питание. И приготовьте им в дорогу воды, еды, медикаментов ну и еще чего, что им может понадобиться, за исключением оружия и боеприпасов, конечно.

— Хорошо, господин комиссар, все седлаю.

— Спасибо, господин комиссар, — поблагодарил полковник.

— Господин майор.

— Да, сэр.

— Я вижу вы и полковник знакомы друг с другом. Меня это не касается, но ваше знакомство не должно послужить поводом для нарушения запрета в отношении передачи оружия или боеприпасов…

… - Нет, сэр, — поспешил отрапортовать майор, не дав Морозу закончить.

— Что нет? Нет «да», или нет «нет»?

— Я имел в виду, что ваш приказ будет выполнен в полном объеме.

— Так-то лучше…

… - Господин Мороз — к ним подошел Гашек. — Мы закончили осмотр раненых. Все они будут госпитализированы. Нескольким потребуется операция, двоим срочная, в том числе генералу.

— Доктор, — вмешался полковник, — мы выступаем через два — два с половиной часа. Генерала мы заберем с собой. Прошу вас закончить операцию к этому времени.

— Да вы спятили. Это абсолютно исключено. Лучше пристрелите его сейчас. Я, по крайней мере, сэкономлю на операции… Короче, или забирайте его прямо сейчас или забудьте про транспортировку на несколько дней. Решайте, — после этих слов Гашек повернулся и направился в сторону ворот.

… - Черт. Задерживаться здесь мы не можем, оставлять генерала тоже. Через несколько часов прибудут правительственные коммандос и заберут генерала, а для него это верная гибель… Его можно где-нибудь спрятать? — обратился полковник к Максиму.

— Ну, это вряд ли. Тем более, что в госпитале наверняка есть соглядатаи. Тем не менее, если вы примете решение оставить генерала в миссии, то я готов гарантировать его безопасность.

— И каким же образом вы намереваетесь обеспечить безопасность генерала?

— Охрану внутри госпиталя обеспечить не проблема, к тому же мы поместим генерала в госпиталь не под его собственным именем, а под вымышленным, хорошенько задрапируем ему лицо бинтами, благо ранения это позволяют, и таким образом уменьшим вероятность его опознания. Если же это все-таки случиться, что, не будем лукавить, не представляется мне таким уж невозможным, мы просто откажемся выдать генерала. Ведь судьбу интернированного лица, находящегося под защитой МС ООН может решить только Международный трибунал. А он разрешения на его выдачу не даст. Что касается захвата генерала силой, то для этого потребуется провести серьезную войсковую операцию, на которую вряд ли кто решится, учитывая серьезные последствия. Миротворцы защищены надежными международными гарантиями.

— Будем надеяться, что вы правы, господин комиссар.

— А я-то как на это надеюсь, полковник.

— Простите?..

— Не берите в голову, это такая шутка. А если серьезно, то можете не сомневаться, что если правительственным войскам и удастся заполучить генерала, то только через наши трупы.

— Вы уверены, господин комиссар, в том, что говорите?

— На все сто, полковник.

Сказав это, Мороз ни сколько не покривил душой, ибо имел секретную директиву, в случае попадания генерала в зону ответственности его миссии, безопасность последнего обеспечить любой ценой.

— Я тоже подтверждаю слова господина комиссара, полковник. — вмешался в разговор майор.

— Хорошо. У меня нет другого выбора, как только довериться вам.

— Тогда будем считать вопрос с генералом решенным. Засим позвольте откланяться. Честь имею, господа.

Мороз повернулся и направился к своей палатке. Приказав дежурному будить его только в случае крайней необходимости, Максим, не раздеваясь, рухнул на койку и мгновенно заснул.

Визит непрошенных гостей.

Отряд полковника свернул лагерь еще до рассвета. А примерно через час с того направления, куда он (отряд) направился, послышалась стрельба, и прогремело несколько взрывов. Но имел ли весь этот шум отношение к ушедшим, было неизвестно, поскольку перестрелки слышались периодически с разных направлений. А в семь часов утра с КПП доложили о появлении возле ворот джипа, в котором прибыли три офицера в форме правительственных войск, и что эти господа требуют встречи с руководством миссии. Мороз приказал проводить прибывших к штабной палатке, отдал распоряжение вызвать туда же офицеров роты, старшину переговорщиков и переводчика, а сам отправился в свою палатку, дабы привести себя в подобающий вид…

… Когда Морозу доложили о том, что приглашенные члены миссии находятся в штабной палатке, а прибывшие офицеры ждут у входа, Максим перешел из своей палатки в штабную. Неприятным сюрпризом стало для него присутствие в палатке Ядвиги.

… - Доброе утро, дамы и господа, — поздоровался Максим. — А что случилось с Майклом? — этот вопрос был адресован старшине переговорщиков.

Профессор Йорк сотрудничал с ООН уже без малого двадцать лет. Принимал участие во многих переговорных процессах и поэтому в миссии Мороза он занимал пост старшины переговорщиков. И хотя на местном наречии он с грехом пополам мог связать несколько слов, его огромный опыт миротворца трудно было переоценить.

— Наш дорогой Майкл несколько переусердствовал во время утренней тренировки и повредил себе ногу. Сейчас его осматривает врач, и поэтому на этих переговорах в качестве переводчика будет выступать госпожа Ядвига, — сообщил профессор.

— Благодарю вас, профессор…

Максим был внешне вполне спокоен, хотя про себя и выдал несколько матюков в адрес непутевого «пана спортсмена».

— … Ну, если все в сборе, приглашайте наших непрошеных гостей.

В палатку вошли трое военных: два капитана и майор. Все трое имели на рукаве нашивку с головой атакующего носорога, знак их принадлежности к элите местной армии — спецназу личной гвардии президента.

— Майор Окан. — представился старший по званию — капитан Жаро, капитан Гизига. — представил он своих спутников.

Максим в ответ представился сам и представил остальных. По мере представления взгляды прибывших синхронно переходили от одного члена миссии к другому. Особого внимания гостей удостоилась Ядвига. И хотя на девушке были надеты мешковатые штаны и такая же куртка, взгляды, которыми гости одарили переводчицу, заставили Максима еще раз помянуть недобрым словом травму Майкла. Тем более что Андрис тоже заметил эти взгляды и с трудом себя сдерживал.

… - Итак, господа, — продолжил Максим, когда представление участников встречи друг другу было закончено. — Чему обязаны видеть вас здесь?

— Формальность, господин комиссар, всего лишь формальность. Нам стало известно, что этой ночью в непосредственной близости от расположения миссии находился отряд мятежников. Некоторые из них заходили на территорию миссии, а часть из них остается на вашей территории и сейчас…

— Не совсем так, господин майор. Вооруженный отряд уже несколько часов как отбыл в неизвестном нам направлении. Сейчас на подконтрольной нам территории находятся только члены миссии Красного Креста, члены миссии МС ООН и пациенты госпиталя, среди которых, помимо гражданских лиц есть несколько раненых военнослужащих правительственных войск, а так же несколько раненых, как вы изволили их назвать, «мятежников». Но все они, я имею в виду «мятежников», сдались МС ООН, были разоружены и находятся на излечении на правах интернированных.

— Я не сомневаюсь в правоте ваших слов, господин комиссар, но мой долг велит мне перепроверить полученную от вас информацию.

— Понимаю, господин майор, и не смею препятствовать.

— Отлично. Тогда капитан Гизига проверит документы у сотрудников миссии, а я и капитан Жаро, который является врачом, проверим госпиталь.

— Хорошо… Капитан, окажите содействие капитану Гизиге, а вы, майор, прихватите по дороге «дока» и проводите майора и капитана к доктору Гашеку, пусть поможет провести проверку в своем ведомстве. — отдал Максим распоряжения соответственно капитану Россу и майору Хаггинсу.

… Через несколько часов проверяющие покинули форт, и жизнь в миссии потекла своим чередом. Однако ненадолго. Ближе к вечеру Мороза срочно вызвали к рации. Вызов пришел из штаба подразделения правительственных войск, которое расположилось лагерем километрах в двух от форта.

… - Слушаю, Мороз, — сказал Максим, беря трубку.

— Господин комиссар, этот майор Окан.

— Слушаю вас, майор.

— Господин комиссар, мой командир, полковник Конг, приглашает вас завтра посетить наш штаб, часов, скажем, в одиннадцать. Нужно обсудить некоторые вопросы.

— Хорошо, передайте полковнику, что я буду.

— Спасибо, господин комиссар, всего доброго.

— И вам не хворать, — пробурчал себе под нос Максим, кладя трубку. — Кстати, дежурный, вы не в курсе, как там самочувствие Майкла?

— Трещина в кости, господин комиссар, ему наложили гипс.

— Обидно, досадно, но ладно…

— Господин комиссар?..

— Не берите в голову, сержант, а сделайте-ка вы лучше вот что… Предупредите господ офицеров, что я желаю их лицезреть в штабной палатке часиков так в 17–00. Там же и в то же время должны находиться и господа переговорщики.

— Все?

— Все. И Майкл тоже. Доставьте его хоть на носилках.

— Слушаюсь, господин комиссар.

… Когда в 17–00 Максим вошел в штабную палатку, там уже находились все приглашенные. Правая ступня Майкла была загипсована, рядом стояли костыли.

…- Итак, подведем итоги…

Мороз решительно прекратил короткую, но бурную дискуссию, которую вызвало его сообщение о завтрашнем визите в лагерь правительственных войск.

— … Я разделяю мнение большинства, что основной причиной, по которой нас пригласили, является присутствие на подконтрольной территории раненых повстанцев и, в первую очередь, генерала Танга. Будем исходить из того, что проверяющие все-таки его опознали. Поскольку результаты нашего визита предсказать на сто процентов не представляется возможным, постараемся учесть большую часть вариантов. В состав делегации я включаю трех человек, как того требует статья третья параграфа шестого «Положения о ведении переговоров». Главой делегации я назначаю себя по двум основаниям: первое — именно меня пригласили на переговоры; второе — я так решил. Кроме меня в состав делегации включены: старшина переговорщиков, на основании все того же Положения и госпожа Ядвига в качестве переводчика. Последняя кандидатура это вынужденное решение, поскольку основной переводчик, Майкл, выбыл из игры. Может, конечно, случится так, что переводчик и не понадобится, но правила есть правила. При этом я попрошу панну Ядзю одеться как можно более вызывающе, не выходя, конечно, за рамки приличий.

— Это еще для чего? — недовольно спросил Бугкус.

— Поскольку участие панны Ядзи и так обостряет ситуацию, пойдем от противного — обострим ее еще больше — и постараемся тем самым сбить другую сторону с толка, хотя бы частично.

— Правильно, используем нашу Ядзю как мощное психотропное оружие. — воскликнул капитан.

Все, кроме Андриса рассмеялись, и напряженность за столом немного спала.

… - Так. Все свободны за исключением майора и капитана.

Когда остальные вышли, Мороз продолжил:

— Вас, капитан, я попрошу, во время нашего отсутствия, постоянно находится поблизости от рации, на всякий случай. А вы, майор, вместе с лейтенантом, как только мы отъедем, без лишнего шума выведете бойцов на позиции и будьте готовы отразить штурм, если что-то пойдет не так. Выручать нас не пытайтесь ни в коем случае.

Майор хотел что-то возразить, но воздержался и коротко ответил:

— Да, сэр.

— Хорошо. Майор, вы свободны, а к капитану у меня будет еще одно маленькое поручение…

Ответный визит.

… В половине одиннадцатого из ворот форта выехал джип и направился в сторону военного лагеря. За баранкой сидел профессор, на заднем сидении Максим и Ядвига. Полячка хоть и была одета в форму МС ООН, но выглядела просто потрясающе. Юбка чуть выше колен, блузка с расстегнутой верхней пуговицей. Единственным нарушением формы одежды было отсутствие головного убора, но этому было свое объяснение. Обычно собранные в пучок волосы Ядвиги были распущены, и каштановыми волнами спадали ниже плеч. Прямо реклама шампуни. Когда Ядзя в таком виде появилась сегодня утром на плацу, все присутствовавшие при отъезде делегации встретили ее, не побоюсь этого слова, пришествие, такими восторженными взглядами, что Андрис ревниво нахмурился.

Ехали молча. Перед отъездом Максим объявил режим номер один, при котором на все разговоры, кроме тех, которые будут иметь место на переговорах, накладывалось табу, которое действовало вплоть до возвращения на базу.

На КПП их остановили, поинтересовались целью визита. После чего один из солдат вскочил на подножку и стал показывать жестами направление движения. Вскоре джип затормозил перед большой палаткой. Солдат соскочил с подножки и отошел в сторону. А к ним уже спешил майор Окан с белозубой улыбкой на черном лице.

— Добрый день, господа. Полковник вас ждет. Оставьте оружие, если оно у вас есть, а так же рацию и другие средства связи в машине. Об их сохранности можете не беспокоиться, — по приказу майора, солдат, который их сопровождал, занял пост возле джипа. — Но, сначала, одна маленькая формальность. Мы не будем унижать вас обыском, но вот на предмет скрытой электроники, уж не обессудьте, проверим. — К ним подошел солдат со специальным устройством и тщательно проверил каждого.

— Все чисто. — доложил он майору, после окончания проверки.

— Ну, я и не сомневался. Прошу, господа.

… В центре весьма просторной палатки стоял стол, с одной стороны которого сидело несколько офицеров, и все поголовно в темных очках, а с другой стороны стояло три стула, предназначенных для делегации миротворцев. Рядом стоял стол поменьше, за которым сидел стенографист. Окан, вопреки ожиданию, за стол садиться не стал, а отошел в угол, где почти растворился в сумраке. В центре палатки в отличие от углов, было светло — наверху были откинуты клапана. Вопреки ожиданию, сидевшие за столом при виде делегации миротворцев даже не сделали попытки встать. Это настолько десанировало с приторной приветливостью Окана, что Максим даже усмехнулся в душе. «Старый приемчик. Нас на него не возьмешь». Он с невозмутимым видом представился сам и представил своих спутников, после чего миротворцы, не дожидаясь ответного представления, коего, впрочем, и не последовало, уселись на свои места. Мороз посередине, профессор слева, Ядвига справа. Воцарилось молчание, во время которого стороны разглядывали друг друга. И тут Ядвига первой сделала ход. Если до этого она сидела как примерная школьница, — спина прямая, руки на коленях — то теперь она откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу. На другой стороне стола это вызвало некоторый переполох. Кто-то коротко втянул воздух, а кто-то подался вперед, чтобы получше разглядеть картинку. «Ай да умница, — подумал Максим. — Так их, скотов невоспитанных!».

Сидевший по центру стола полковник, недовольно хмыкнул, явно призывая подчиненных к порядку. И когда те с неохотой этот порядок кое-как восстановили, начал говорить на хорошем английском языке:

— Господин комиссар, мне стало известно, что на территории миссий получили убежище несколько мятежников и среди них генерал Танг, которого вы так неуклюже попытались от нас спрятать. Мы требуем их немедленной выдачи.

— Полковник Конг, если не ошибаюсь?.. Так вот, господин полковник, да будет вам известно, что на территории, подконтрольной МС ООН никаких мятежников нет. Есть только группа интернированных лиц, к тому же находящихся на излечении. И, согласно параграфа…

… - Оставьте, комиссар. — полковник явно умышленно опустил слово «господин». — Все ваши параграфы я знаю. Но здесь не Нью-Йорк и цена вашим параграфам здесь совсем другая. Выдайте нам мятежников или, если вы уж так хотите, «интернированных лиц», и мы сами позаботимся об их скором излечении от всех болезней.

Подчиненные довольно захохотали над шуткой шефа.

… - Это невозможно.

— Что возможно и что невозможно решаю здесь я, и только я. — голос полковника принял угрожающий оттенок. — Впрочем, я готов проявить миролюбие и пойти вам навстречу. Отдайте нам генерала, а остальных можете оставить себе.

— Ни одного человека, полковник. Мы действуем согласно мандата, выданного Совбезом ООН, и одобренного вашим президентом, и в строгом соответствии с Положением о МС ООН.

— Так ли уж и в строгом, господин комиссар? — в голосе полковника послышалась издевка. — А кто, вопреки этому Положению, снабдил мятежников оружием и боеприпасами?.

«Так… приехали.» — внутри Максима словно что-то оборвалось, но он не подал вида и, стараясь говорить ровным голосом, произнес:

— Для таких обвинений, полковник, у вас должны быть веские основания.

— Конечно, господин миротворец, они у нас есть, — на этот раз в голосе полковника звучало неподдельное торжество.

Он взял в руку какой-то предмет, услужливо поданный ему соседом справа, и бросил на стол перед Максимом. Это был пустой магазин от автомата.

… - И что это значит?

— Это значит, что мы нашли два таких магазина в том месте, где произошло боестолкновение с той самой группой, в отношении которой вы проявили столько заботы, и которую вы снабдили боеприпасами, в том числе и этими магазинами.

— Пустыми?

— Не испытывайте мое терпение, комиссар. Пустыми они стали после того, как мятежники расстреляли их по нашим людям.

— Но почему вы уверены, что эти магазины имеют к нам отношение? Насколько я помню, у некоторых членов группы были такие же автоматы, что и у наших людей.

— Ну не совсем… У ваших людей автоматы модернизированные. И хотя магазины от них и подходят к автоматам мятежников, однако внешне несколько отличаются…

«Совсем паршиво, — подумал Максим. — Кто-то нас серьезно подставил. Однако, это не сейчас, это потом, а сейчас надо думать: как выбраться из этой передряги».

— … Кроме этого, — продолжал между тем полковник, — мы захватили двух мятежников, и они показали, что видели, как один из ваших сержантов передавал командиру группы боеприпасы.

— И сделали они это, разумеется, после допроса с пристрастием… Бросьте, полковник. Вы же понимаете, что таким показаниям грош цена. Да и пустые магазины то же не бог весь какие улики.

— Экий вы упрямец, комиссар. По отдельности свидетельства пленных и магазины может быть улики и слабые. Но вместе они потянут на какое-никакое обвинение. Но и это обвинение можно серьезно усилить, и знаете как?

— И как же?

— Да очень просто. Создадим совместную комиссию и проведем ревизию вашего боекомплекта, на предмет обнаружения недостачи магазинов для автомата, и гранат. И когда такая недостача будет обнаружена, — а она будет обнаружена — мы составим соответствующий акт. И этот акт станет уже неоспоримой уликой против вашей миссии, господин комиссар… Но мы люди не злые, — голос полковника наполнился елеем. — Мы готовы обменять два магазина для автомата на одного полуживого мистера Но. Кажется, под этим именем у вас числится наш несостоявшийся Бонапарт? И даже — гулять, так гулять. — в качестве бонуса добавим туда же обоих пленных. Ну что? По рукам?..

Все это не лишенное блеска выступление полковник сопровождал мимикой и театральными жестами под одобрительный гогот своих соратников.

… - Мы не на базаре, полковник. Что вы там предлагали, комиссию? Хорошо пусть будет комиссия. Собирайтесь, поехали.

Несколько секунд полковник ошарашено смотрел на Мороза, потом с расстановкой произнес:

— Ну, вы и «фрукт», комиссар…

Тут на его лице появилось выражение понимания.

— … И, к тому же, хитрый «фрукт». Хотите благополучно вернуться на базу — а там видно будет? Хотя… Будь, по-вашему. Я отпущу вас целыми и невредимыми и отправлю с вами своих офицеров для комиссии. Но вот только ваша очаровательная переводчица останется у меня в гостях. И если выводы комиссии будут не в вашу пользу, то вернется она только после того, как генерал будет здесь. Ну, как вам условие?

— А какие гарантии, что с ней тут будут обходиться подобающе?..

Максим говорил протокольным тоном, не обращая внимания на умоляющий взгляд Ядвиги. Он лишь на долю секунды опустил глаза, чтобы взглянуть на часы. Было 11–48.

… - Гарантии? Да какие хотите гарантии того, что если мы договоримся, то ваша переводчица вернется целой и невредимой…

И тут полковник допустил оплошность, на которую так рассчитывал Мороз. Он перегнулся через стол, к отшатнувшейся в ужасе Ядвиге и, сделав знак стенографисту прервать работу, на местном наречии негромко произнес:

… - Невредимой, но только основательно помятой и подуставшей. Пока ты будешь нашей гостьей, мы окажем тебе невиданную честь. Мы свяжем твои нежные руки, чтобы ты не пустила вход свои острые коготки, и оттрахаем тебя во все дыры. Поверь, сучка белая, ты будешь довольна.

Одобрительный гогот сзади подтверждал, что слова полковника вовсе не пустая угроза. Несчастная Ядвига от ужаса лишилась дара речи. Профессор, который во время всей встречи старался вести себя невозмутимо, теперь с беспокойством посмотрел на Мороза, поскольку, не поняв в целом, что сказал полковник, общий смысл все-таки уловил.

… - Господин полковник…

Голос Мороза прозвучал, как гром среди ясного неба. И не потому, что был таким громким, наоборот, он скорее напоминал шипение змеи, а потому, что прозвучал на том же языке, на котором только что говорил полковник, и это стало неожиданностью для всех присутствующих, включая профессора и Ядвигу. Все взгляды были теперь прикованы к Морозу.

— … Господин полковник. Вы только что нанесли оскорбление парламентеру. И не просто парламентеру. Вы только что публично оскорбили женщину, притом в самой непристойной форме. Вековые традиции вашей страны позволяют рассматривать ваше поведение как преступление. Учитывая тот факт, что ваш президент объявил себя хранителем традиций, я думаю, эта неприглядная история будет иметь для вас самые серьезные последствия.

За столом установилась гробовая тишина. На лице полковника сменилось несколько выражений: сначала изумление сменила ярость, которая на короткое время перешла в испуг, на смену которому пришло выражение, точного определения которому Максим дать не мог, но которое ничего хорошего не сулило.

… - Дальше переговоры продолжатся один на один, прошу всех покинуть палатку… — голос полковника звучал зловеще.

Вскоре за столом остались только Максим и полковник. Вышли все, даже Окан и стенографист.

… - Браво, господин комиссар. — полковник, нарочито театрально, несколько раз хлопнул в ладоши. — Отличный ход. Я ведь действительно был уверен, что с вашей стороны кроме переводчицы меня никто не поймет. Но вот только, что мы теперь со всем этим делать будем?.. Хотя, я, пожалуй, знаю. По дороге домой ваша машина случайно свернет с дороги и подорвется на мине. Жаль конечно, но вы не оставляете мне выбора.

«Да, конечно, жаль тебе, так я и поверил, павиан бесхвостый» — подумал, про себя, Максим, но вслух сказал совершенно другое:

— А как же генерал?

— Да, черт с ним, в конце концов. Своя шкура дороже.

— А гнев президента?

— Это, действительно, проблема… Этот кретин и чистоплюй и вправду может доставить мне много неприятностей. Ну, да как-нибудь выкручусь, не впервой…

Максим бросил взгляд на часы. «Все, пора». Он встал так резко, что полковник невольно отшатнулся, положив руку на кобуру.

… - Господин полковник, вы уже во второй раз за последние полчаса оскорбляете в моем присутствии должностное лицо. На этот раз вы покусились на самого президента вашей страны.

— Что-то вы, комиссар, для потенциального покойника через чур бойки. Что вы мне можете сделать-то?

— Я сделаю так, полковник, — сказал Мороз, — что вы проживете немногим дольше меня, если, конечно, осуществите свою угрозу.

— Как забавно… И как же вы это сделаете? Нет, нет, дайте я сам угадаю… Вы меня проклянете перед смертью.

— Все гораздо проще. Я сделаю так, что ваш президент узнает все о сегодняшнем инциденте.

— И всего-то? А, понимаю. Вы явитесь к нему во сне?

— Зачем так сложно? Просто сделаю так, что он получит аудиозапись того, что здесь происходило, … да и сейчас происходит.

Полковник не скрывал изумления.

— Вы что хотите, чтобы я поверил, что вы меня пишете? Поверил после того, как каждого из вас проверили с помощью самого современного оборудования?.

— Пишем, но не здесь, конечно. Здесь только микрофоны…

— Бросьте. Не думаете же, вы, что я поверю в эту байку?

— А это легко проверить. Капитан. — громко сказал Максим в пространство. — Если вы нас слышите, и пишите, подайте сигнал в виде красной и зеленой ракет последовательно.

Некоторое время полковник сидел, не шевелясь, видимо стараясь переварить услышанное.

… - Ну и где же он, этот ваш сигнал? — спросил он через некоторое время.

Тут в палатку, попросив разрешения, торопливо вошел Окан и что-то прошептал полковнику на ухо. Тот побледнел и жестом приказал майору удалиться.

… - Что, полковник, палатку-то на наличие жучков проверить не догадались? — с иронией в голосе спросил Мороз.

— Да идите вы к черту, — голос у полковника был усталым. — Нет, здесь что-то не так… Вы договорились со своими людьми заранее?. Ну, конечно, как я сразу не понял, хитрая вы бестия. — он погрозил Максиму пальцем. — Ну, это мы легко проверим.

И полковник, как недавно до него Мороз, громко сказал в пространство:

— Капитан, подтвердите, что вы нас слышите двумя красными ракетами.

Полковник торжествующе посмотрел на Мороза… Через некоторое время в палатку вошел солдат с рацией.

— Господин полковник, вас вызывают из лагеря миротворцев.

— Поставь рацию на стол и можешь быть свободен.

Когда солдат вышел, полковник взял трубку.

— Слушаю.

Разговор был коротким. Полковник ругнулся, и положил трубку, после чего уставился на Мороза:

— Как вы думаете, о чем был разговор?

— Думаю, что вам посоветовали нас отпустить.

— В общем верно. Ваш наглец капитан сказал, что не намерен больше тратить ракеты, чтобы забавлять меня фейерверком. А еще он сказал, что передаст информацию в штаб-квартиру миротворцев, если не услышит положительного решения о вашей судьбе. Ладно, ваша взяла… Капитан, ваш шеф и его сопровождение будут на месте в течение часа. Просто мне необходимо еще некоторое время, чтобы обсудить с господином комиссаром кое-какие вопросы.

После этой речи, вторую половину которой полковник произнес в пространство, он обратился к Максиму:

— Господин комиссар, давайте закончим разговор на улице. Здесь я чувствую себя полным идиотом.

«Каковым ты собственно и являешься» — поизгалялся про себя Максим, выходя вслед за полковником из палатки.

На улице он ободряюще улыбнулся Ядвиге и профессору, которые смотрели на него с немым вопросом.

— Садитесь в машину. Я скоро буду.

Полковник кивнул Окану, который дал сигнал часовому отойти от джипа. А Мороз и Конг отошли в сторону, после чего полковник заговорил, негромко и вполне миролюбиво:

— Я понимаю, господин комиссар, что здесь что-то не так, но что — не пойму… Ну, да ладно. Если вы внятно объясните мне про эти чертовы микрофоны, будь они неладны, будем считать, что я вам поверил.

— Все очень просто. Это знаменитые «хамелеоны», — может, слышали? Выстрел из специальной бесшумной винтовки с расстояния нескольких сот метров и они на крыше вашей палатки. Чувствительность у этих штучек мощная, мимикрия потрясающая. Вам их никогда не обнаружить. К тому же они самораспадутся через несколько часов.

Полковник задумчиво посмотрел на Максима:

— Складно. Про эти «хамелеоны» я действительно что-то слышал… Ну, хорошо. Теперь поговорим о гарантиях — моих гарантиях.

— Пленку с записью я по приезду уничтожу… Уничтожу, уничтожу, и копий делать не стану. Там ведь и на меня компромата хватает. О том, что генерал у нас, вы ведь президенту еще не сообщали?.. Вот и чудесно. Те, кто знает об этом с нашей стороны, а их немного, будут молчать, это я вам гарантирую. Ваши люди, те, кто в курсе, тоже, я думаю, не из болтливых. Остаются, правда, соглядатаи в госпитале, но это уже ваша забота. За то, что упустили генерала, от президента, конечно, получите по первое число, но ведь только за это и то в купе с другими командирами. А это, согласитесь, совсем другое дело… Магазины и пленных тоже оставьте себе, какая-никакая гарантия, что я сдержу слово.

Взглянув на полковника, Максим по его задумчивому виду догадался, что если тот и оставит себе какой-то компромат, то это будут только магазины. Ребят, конечно, жаль, но, как недавно говорил полковник: «своя шкура дороже».

— А себе, в качестве компромата на меня вы, значит, ничего оставить не хотите? — вяло поинтересовался полковник.

— Вы ведь все равно не поверите, что я себе ничего на вас не оставил. Вот пусть это неверие и будет моей гарантией.

Полковник криво усмехнулся.

— Ладно. Будем считать, что мы договорились…

И с победой домой вернулись…

… Перед воротами форта Максим объявил об отмене режима номер один и приказал своим спутникам в ближайшее время от любых разговоров о поездке воздержаться. Профессор только кивнул головой, а Ядвига никак на слова Мороза не отреагировала. Она, казалось, вся ушла в себя. Сразу по прибытии, Мороз передал Ядвигу на попечение «дока» и Марии, предупредив, что та пережила сильнейший стресс…

… На совещании в штабной палатке кроме Мороза присутствовали: «док» и все переговорщики, а так же майор и Буткус. Не было интенданта и капитана, они выполняли особое поручение комиссара. Ядвига уже немного пришла в себя, но, и она, и профессор, от комментариев пока воздерживались — говорил один Мороз. Он вкратце поведал о ходе переговоров, умолчав временно о том, на основании каких улик против них были выдвинуты обвинения в нарушении «Положения о МС ООН», потом попросил задавать вопросы.

Первым взял слово майор:

— Господин комиссар, позвольте Вас поздравить с блестяще проведенной миротворческой операцией, в результате которой и волки оказались сыты и овцы целы. Мне только не понятен момент с «хамелеонами»…

— А не было никаких «хамелеонов».

За столом прокатился вздох изумления.

— То есть, как? — профессор даже привстал от неожиданности.

— Я даже, честно говоря, не знаю, существуют ли эти «хамелеоны» на самом деле… Но то, что слухи о них широко распространены, это я, конечно, знал и решил этим воспользоваться. Перед выездом я договорился с капитаном, что при необходимости воспользуюсь этим блефом, а он мне подыграет.

— Но как вы ему подали сигнал, что пора действовать? — это уже проявила любопытство Мария.

— Да никак. Просто я приказал капитану в 12–17 подать сигнал в виде двух ракет, красной и зеленой, а в 12–25 вызвать на связь полковника и сказать тот текст, который мы обговорили заранее.

— Но как вы узнали время? — не выдержала Ядвига и тут же покраснела, так как ответом на ее вопрос был дружный смех за столом.

— Господин комиссар просто все просчитал заранее. — сказал профессор и с уважением посмотрел на Максима. — Однако у вас голова.

— Голова как голова. — рассмеялся Мороз. — Да и задачка-то, честно говоря, была не из самых сложных.

— Это вся история? — поинтересовался «док».

Все взгляды вновь устремились на Мороза. У профессора и Ядвиги эти взгляды были особыми. Максим успокоил их ответным взглядом, а для остальных сказал:

— Нет, не вся… Но об остальном — позже, когда к нам присоединятся интендант и капитан.

Мороз перевел разговор на другие темы, касающиеся повседневной жизни миссии. Беседа протекала неровно. Люди отвечали невпопад, они явно думали о другом. Поэтому, когда в палатку вошли интендант и капитан, установилось напряженное молчание. Интендант доложил, что приказ «господина комиссара» исполнен и передал Максиму папку. Мороз внимательно просмотрел ее содержимое, и сказал, обращаясь к вновь прибывшим:

— Благодарю вас, господа, хорошая работа.

После чего обратился уже ко всем присутствующим:

— Теперь, господа, я готов рассказать вам то, что до сих пор утаивал.

И он поведал о причинах, давших повод полковнику Конгу сделать свои обвинения.

… - Сразу по прибытии, я приказал господину интенданту и капитану Россу провести скрытую ревизию боекомплекта. Результаты в этой папке, и они говорят о том, что обнаружена недостача пяти магазинов для автомата и стольких же гранат. С этой минуты я объявляю о проведении закрытого служебного расследования. Следствие буду вести лично сам. Прошу всех покинуть палатку, кроме дежурного офицера.

Следствие…

Вскоре в палатке остались только Максим и капитан Росс.

— Господин капитан, пригласите сержанта Моргана и, после того, как он войдет в палатку, вызовите конвой.

Через несколько минут сержант предстал перед комиссаром.

— Сержант Морган по вашему приказанию прибыл, сэр.

— Сержант, чем вы объясните тот факт, что, при проведении проверки, в вашем хозяйстве выявлена недостача пяти магазинов для автомата и такого же количества гранат?

Сержант побледнел, но не проронил ни слова.

— Ваше поведение, сержант, говорит о том, что вы знаете о недостаче. Отвечайте прямо: вы передали магазины и гранаты полковнику Стюарту?.

Сержант и так стоящий по стойке смирно, вытянулся еще больше и вскинул голову:

— Да, сэр.

— Продолжайте, сержант.

— Мы… — начал сержант, но тут же поправился, — … я служил раньше под командованием полковника Стюарта, и я…

… - И вы решили помочь старому товарищу по оружию, — закончил за него Максим. — Так?

— Да, сэр.

— Кто еще был в курсе ваших намерений?

— Никто. Я принял решение самостоятельно, сэр.

— Приняв такое решение, вы грубо нарушили приказ и создали серьезную угрозу для работы миссии. Мы все могли погибнуть. Об этом вы подумали, когда решили помочь старому товарищу?.

— Нет, сэр. — на лбу сержанта выступили капельки пота. — Я не думал, что все так серьезно.

— А стоило подумать. Теперь вас ждет трибунал. Какое обвинение вам в итоге будет предъявлено, вы узнаете позже. А пока я помещаю вас под арест по обвинению в небрежном хранении боеприпасов… Капитан.

Вошли капитан и конвойные.

— Арестуйте сержанта.

… И последствия.

… - Разрешите, господин комиссар?

Мороз поднял голову от бумаг.

— Разрешаю, лейтенант. Проходите, присаживайтесь. Что вы хотите?

Андрис положил на стол лист бумаги и остался стоять.

— Что это?

— Рапорт, сэр.

Мороз взял бумагу и внимательно ее прочитал. По мере чтения его лицо становилось все более хмурым. Закончив, он поднял глаза на Андриса.

— Правильно ли я понял, лейтенант, что в ту ночь, когда у нас «гостил» отряд полковника Стюарта, вы остановили возле КПП сержанта Моргана с вещмешком в руках. На ваш вопрос «что в мешке» сержант ответил, что там медикаменты для отряда полковника. Вы попросили открыть вещмешок, но в это время вас подозвал к себе майор Хаггинс по какому-то незначительному вопросу, а сержант за это время успел уйти — так?

— Да, сэр.

— Скажите, Андрис, если бы панна Ядвига не подверглась той опасности, которой она, извините за тавтологию, подверглась, вы бы написали этот рапорт? Молчите… А вот если бы вы своевременно написали рапорт, или хотя бы устно доложили мне о случившемся, то панна Ядвига и вовсе могла бы не подвергнуться опасности… Ладно. Идите и подумайте, а я пока побеседую с майором.

… Майор Хаггинс дочитал рапорт лейтенанта Буткуса и вернул бумагу Морозу.

— У вас есть замечания по рапорту, господин майор?

— Нет, сэр. Господин лейтенант все изложил правильно.

— Вы знали, что сержант Морган нес в вещмешке?

— Правильнее сказать, что я догадывался. Незадолго до этого я в разговоре с сержантом Морганом обмолвился, что сожалею о том, что мы не можем помочь полковнику боеприпасами.

— Вы хороший командир, майор и храбрый воин. Но для того чтобы быть миротворцем этого недостаточно. Я поговорю еще раз с лейтенантом Буткусом, надеюсь, он не будет возражать, если я не дам ход его рапорту. Сержант Морган будет предан трибуналу, но только за халатность. Учитывая его послужной список, серьезного наказания он не понесет… Но, вы, майор, после окончания миссии, подадите рапорт об увольнении из состава МС. Вы согласны?

— Да, сэр. Спасибо и… простите.

— Извинения приняты, майор, вы свободны.

… Следующим перед Максимом предстал вновь Андрис, и вновь положил на стол лист бумаги.

— Я вижу, лейтенант, вы прямо-таки помешаны на эпистолярном жанре. Очередной рапорт?

— Да, сэр.

— И я даже догадываюсь о его содержании. Вы просите уволить вас из состава МС — угадал?

— Да, сэр.

Максим вздохнул и перешел на русский язык:

— Послушай, Андрис, поверь мне, то, что ты сейчас делаешь это скорее юношеский максимализм, чем поступок зрелого мужчины. Ну, скажи честно, разве ты на самом деле хочешь уйти из МС?

— Конечно, нет. — Андрис тоже перешел на русский. — Но разве у меня есть выбор? Особенно после того, как вы дадите ход моему первому рапорту.

— Рапорту? А разве ты подавал какой-то рапорт?

Мороз встал из-за стола, взял оба рапорта, подошел к машинке для уничтожения бумаги и пропустил листы через нее.

… - Так о каком рапорте ты говорил?

— Но у вас будут неприятности.

— Ну, как говорится, «дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут». А если серьезно, то степень вины, как и степень наказания должны в первую очередь зависеть от последствий. А они, слава богу, ничтожны.

— Благодаря вам.

— Не перебивай старших, это невежливо. И, безусловно, степень наказания должна быть обратно пропорциональна степени раскаяния причастных к преступному деянию. И с этим у нас тоже полный порядок. Все всё поняли и обещали так больше не делать.

— Максим Всеволодович, я не всегда понимаю, когда вы шутите, а когда говорите серьезно.

— Я всегда говорю серьезно, когда не шучу.

Максим посмотрел на лицо Андриса и рассмеялся.

— Ладно, не обижайся. Должен же я иметь хоть какие-то недостатки? Однако продолжим… Кто сказал, что наказания не будет вообще? Сержант наверняка будет осужден, пусть и на небольшой срок, после отбытия которого, будет уволен из рядов МС. Майор обещал уйти из МС добровольно. Куда более?

— А это не отразится на вашей карьере?

— Вот на что мне глубоко и искренне наплевать, так это на карьеру. Главное для меня делать дело, а карьера это так, что-то вроде бонуса к чувству удовлетворения за хорошо сделанную работу… Однако мы заболтались, лейтенант. — перешел Максим на английский. — Если у вас ко мне все, то я вас не задерживаю.

— Да, сэр.

…Вот так и закончилась первая миссия комиссара Мороза. Через неделю после описанных событий генерала Танга вывезли на вертолете в неизвестном направлении, а еще через три дня миссия свернула свою работу, передав госпиталь вновь под охрану местной полиции.

История о боеприпасах, конечно, дошла до руководства ООН, но там приняли версию Мороза и глубже копать не стали. Все участники миссии, кроме сержанта Моргана и майора Хаггинса были поощрены. Сержант был осужден на один год тюрьмы, но, учитывая хорошие характеристики и примерное поведение, вышел на свободу через полгода, после чего был уволен из рядов МС без выходного пособия. Майор, как и обещал, подал рапорт об увольнении, который и был удовлетворен. Андрис получил звание капитана и женился на панне Ядзе. Свадьбу сыграли на родине невесты в Кракове. Одним из почетных гостей на свадьбе был комиссар третьего ранга МС ООН Максим Мороз….