После начала гражданской войны, Белому движению потребовалась дипломатическая поддержка, на что были направлены усилия Совещания послов в Париже. Весной 1919 года правительство адмирала А. В. Колчака приняло решение взять Русское политическое совещание на свое содержание. Часть золота в слитках и монете в результате продаж и депозитных операций к 30 января 1920 года была отправлена через Владивосток за рубеж. В том числе, в Европу.
Поскольку белые потерпели поражение, и печальный для них исход гражданской войны стал ясен, перед Совещанием послов и его рабочим органом Финансовым советом встала задача сохранить для эмиграции то, что осталось от золота. Для этого предстояло скрыть его не только от законных претензий Советского правительства, но, возможно, и от кредиторов России из числа ее союзников. В марте 1921 года был заключен англо-советский торговый договор, что де-факто означало первый шаг к полному признанию Советского государства. Стремительно развивавшиеся события заставляли эмигрантскую верхушку торопиться.
Судя по прилагаемым документам (оригиналы сохранились в архиве проф. Брока), к тому времени в распоряжении К. Н. Гулькевича в Стокгольме оказалась существенная сумма в виде слитков и золотых монет (империалов). Прямого указания на ее происхождение в этих документах не имеется. Однако, согласно результатам исследований историков, это, скорее всего, было, так называемое, «колчаковское золото», оказавшееся в распоряжении лидеров Белой дипломатии. После переплавки оно было доставлено из Швеции в Берген, откуда пароходом вывезено за океан.
Покупателями казенного российского золота, как явствует из документов, выступили американские банки. В письмах упоминаются «Нашионал Сити Банк» и «Англо Банк Сан-Франциско». В проведении операции участвовал представитель американских банков в Европе Вильям Д. Зимдин, Гетеборгский банк, крупный норвежский коммерческий банк (норв.: Den Norske Creditbank), посредническая контора некоего В. Васильева. Трудно сомневаться, что в той или иной мере были вовлечены в осуществление деликатного мероприятия правительственные власти как Швеции, так и Норвегии. В Норвегии проведению операции обеспечивал содействие проф. Брок, поддерживавший личные контакты с людьми во власти и банковском бизнесе.
Было бы ошибкой полагать, что К.Н. Гулькевич провел эту крупную операцию, в том числе, в собственных финансовых интересах. По свидетельству британского посланника в Стокгольме, поддерживавшего дружеские отношения с К.Н. Гулькевичем, последний в эмиграции находился в весьма стесненных материальных условиях. Подтверждает это и переписка с ним Олафа Брока.
В распоряжении авторов публикации имеются фотокопии помещаемых ниже документов.
V. Vassiliev [788][Подпись] Ваш преданный Васильев
Strandvagen 5 A
Stockholm
22 апреля 1921
Дорогой Константин Николаевич [789] ,
Спасибо Вам большое за Ваши письмо от 21-го сего месяца и вчерашнюю телеграмму. В дополнение к телефонному разговору сегодня утром спешу Вам подтвердить, что Американский монетный двор «buyes only the gold bearing official mint stamp (or coinage) of a recognized Govt.» [790] . Образец такого штампа и свидетельство Шведского монетного двора у сего прилагаю в виде пояснения.
(Между прочим, свидетельство принадлежит слитку Никольского [791] , который отправлю в Америку, а посему по миновании надобности очень прошу его вернуть). Если в Норвегии это будет устроено аналогично, то поспешу к Вам сам с вагоном золота. Если же в Христиании, как в Голландии, имеется лишь частный пробировщик, хотя бы аккредитованный при Норгес Банк [792] , то мне нужно будет прежде запросить Нью-Йорк, куда я протелеграфирую полный текст свидетельства и клейм. При этом считаю нужным добавить, что и в Швеции существует официальная марка «Три короны» [793] , но она ставится только на предметы, на слитках же должно фигурировать более крупное клеймо. На прилагаемом образце оно воспроизведено в натуральную величину.
Очень рад, что расходы столь незначительны, и что вследствие этого Вам и Вашим друзьям останется за их вычетом приблизительно 7 кр.[он] с кило.
Золотом распоряжается европейский представитель Доллара – В. Д. Цимдин, на основании доверенности от которого я веду операции. Копию доверенности могу представить, а пока посылаю Вам подписанную в банке бумагу для прошения (Королю, я предполагаю?) и шведский текст того, что нужно просить.
Было бы одновременно чрезвычайно желательно выяснить вопрос о фрахтах и страховке до Америки: здесь пароходы берут сумасшедший фрахт в 17 кр.[он] с кило. Я обошел это, посылая золото по почте, что даже в форме писем (вес их не ограничен, но мы не посылаем ящиков тяжелее 40 кило) стоит 10 кр.[он] кило. Страховка здесь очень дорога: 0,5 %, это можно обойти страховкой в Голландии по 0,175 %.
Итак, ожидаю сведений от Вас и скоро надеюсь увидеться с Вами в добром здравии.
V. Vassiliev[Подпись] Васильев
Strandvagen 5A
Stockholm
23 Апреля 1921
Дорогой Константин Николаевич,
Спасибо за подробное письмо от вчерашнего дня с приложениями, которые меня настолько убедили, что хотя я и запросил Нью-Йорк, однако, уже теперь начинаю действовать на свой страх и плавить имеющиеся запасы, чтобы не потерять времени зря. Мне представляется, что лучше явиться уже с готовыми слитками, чем плавить монету в Христиании.
Кроме того, для выигрыша времени я просил Вас не отказать заказать печать для клеймления, если возможно, то образцу и размера печати для бумаги, если же нельзя, то только со львом. Во всяком случае, она должна быть ясной и бросаться в глаза, а потому не меньше пяти эре размером. Кром того, вероятно, на слитках будет стоять № и год? Свидетельства – лучше всего сделать по-норвежски перевод текста шведского свидетельства, которое я послал Вам во вчерашнем письме, прибавив к нему также и вес, с выдавленным на бумаге гербом, думаю, что будет выглядеть достаточно внушительно.
На предварительные расходы по заказу штампа и печатанию бланков посылаю у сего
Кр. 500: чеком и спешу подтвердить мою телеграмму от сегодня утром: [ неразб. франц. – сост. ]. Надеюсь к концу Страстной недели доставить Вам золото.
Искренне преданный
V. Vassiliev[Подпись] Ваш Васильев
Strandvagen 5A
Stockholm
26 Апреля 1921
Дорогой Константин Николаевич,
Простите, что еще раз беспокою Вас – Вы, наверное, еще не здоровы и Вам не до того.
Вероятно, что в пятницу 29-го уже будем готовы и сможем выехать. Если я из-за Пасхи и застряну здесь, то, во всяком случае, груз будет сопровождаться служащим Гетеборгского Банка Sven Lundbäck, и было бы весьма желательно, чтобы Ваши друзья предупредили таможню на вокзале об ожидаемом грузе. Думаю, что вагон дойдет запломбированным до Христиании, а потому на границе ничего не предвидится. Однако, хорошо было бы предупредить таможню и там.
Кроме того, необходимо, чтобы до отправки груза отсюда лиценция была бы у Вас на руках. Я слишком боюсь выпустить груз до этого. Протелеграфируйте мне поэтому, как только этот вопрос будет устроен совершенно. Или же мне пришлют ее сюда?
Поезд приходит к Вам в час дня. Можно ли будет откомандировать чиновника из банка в это время в субботу 30-го приготовить один грузовой автомобиль на 3,5 тонны. Будет около 100 ящиков по одному слитку в каждом. Я Вам протелеграфирую № вагона и купе, где будет сидеть Люндбек, если бы я сам не мог приехать.
Если шведское пробирное свидетельство Вам более не нужно, не откажите в любезном его возвращении, а то бедный Никольский загорюет.
Поправляйтесь скорее.
V. Vassiliev[Подпись] Всегда Ваш преданный Васильев
Strandvagen 5A
Stockholm
12 Мая 1921
Дорогой Константин Николаевич,
Посылаю спешные строки, чтобы еще поблагодарить Вас и проф. Брока за устройство нашего дела. В виде предварительного расчета послал Вам вчера через Гет.[еборгский] Банк 12 000 кр.[он].
Квитанции на Вас у сего возвращаю. Бумаги [ неразб. – сост .] застрахованы.