Дорогой Друг,

Спасибо большое, большое за оба письма: одно доставленное милою герцогиней, другое – express.

1) Очень доверительно: было бы вполне естественно, чтобы организации Тап.[ильского] и Аз.[анчеева] работали рука об руку. Собственно, они друг друга взаимно дополняют, и Вам быть их объединительным звеном, было бы идеалом для обоих. Но, по-видимому, А.[занчеев] оскандалится и на своем месте не останется, по всей вероятности. Если А.[занчеев] будет уволен, то лучше будет, если Вы к его предприятию не прикасались. Поэтому я считаю, что Вам следовало бы переслать ему прилагаемое «официальное» мое письмо, которое Вы как будто бы и приняли за руководство.

2) Косаренко был у меня днем, сегодня. Произвел лично такое хорошее впечатление, что я решился сказать ему, что он огорчил Вас недостаточной искренностью. Прочел ему отрывок из Вашего письма, лишь один абзац из всего его касающегося. Он реагировал довольно прилично: сконфузился, сказал, что тут вышло «маленькое недоразумение», которое постарается немедленно разъяснить Вам письменно. Поступок его, действительно, неправильный. Украинцы бегают за Амер.[иканцами], и он надеялся воспользоваться Вашим авторитетом, чтобы проникнуть к Шмедеману. К счастью, Шм.[едеман] тупица, и большого результата их свидание, вероятно, иметь не будет. Баж. здесь стучится не безуспешно к Амер.[иканцам], но тут недалекость Баж. служит гарантией… Косаренко придет обедать в субботу вечером и тогда мы весь вечер будем спорить и толковать.

3) За [неразб. – ред.] няне следовало бы бранить Вас за растрату сил. Но результат так удачен, что у нее на это не хватает духа.

4) Об Арнде будет послана завтра вторая телеграмма. По получении ответа сообщу расход.

События в Германии производят удручающее впечатление. Революция разыгрывается по русским нотам, но значительно более accelerando. Если Иоффе вернется в Берлин и союзники не потребуют отозвания представителя этой «враждебной» державы, то образуется единый сплошной революционный германо-русский фронт. Сломить его флотом из Балтийского моря окажется тогда более трудным, нежели при состоянии отрезанности Совдепии от всего мира. События идут, однако, так сокрушительно быстро, что предсказывать что-либо едва ли удобно. За Скандинавию я почти что спокоен. Маленькие уличные беспорядки очень возможны, в особенности в Стокгольме, но мне не кажется, чтобы они могли принять размеры событий на Востоке и Западе.

Путешествие мое в Париж отсрочено на некоторое время. Но я все же живу радостью в скором времени обнять дорогих жителей [неразб. – ред.]. Делаю это, покамест, на письме впопыхах.

Ваш всем сердцем Гулькевич

Считаю вполне правильным, чтобы Николай считал Ваше вознаграждение в 1 000 крон ежемесячно. Скажу ему об этом при свидании. Когда Аз.[анчеева] уберут, тогда Вы без риска быть впутанным в нежелательный инцидент, сможете связать обе организации на благо дорогой Руси.