Глава 1

В школьной алхимической лаборатории я засиделась допоздна отнюдь не ради учебы. Я изобретала. Не новое лечебное зелье, не взрывчатку и не противоядие — я пыталась произвести… банальную бельевую резинку. Впрочем, это в моем родном мире она банальная, а здесь до нее никто пока не додумался.

Вообще, все попаданки занимаются прогрессорством — они производят идеальные зеркала, варят мыло, учат отсталых аборигенов книгопечатанию… Мне повезло — мир, который меня приютил, хоть и развивался по пути магическому, а не техническому, однако достиг немалых успехов в области бытовых и прочих удобств: зеркала тут и без меня прекрасные, до книгопечатания тоже без сопливых додумались, мыло… ну, при таком уровне развития алхимии неудивительно, что моющие средства — как для тела, так и для волос — имеются на любой вкус. И качество на зависть.

Ну и на ниве нижнего белья попаданки тоже обычно подвизаются — в основном, лифчики их интересуют. Меня, если честно, они волнуют куда меньше — с моими более чем скромными формами я могу об этом не задумываться. Кроме того, бюстгальтеры тут, как ни странно, тоже имеются. И вообще с одеждой — полный порядок: никаких вам корсетов и кринолинов. И женщина в брюках никого не шокирует, хотя юбки и считаются более приличествующей одеждой для женского полу. А вот трусы — да. Все-таки завязочки и крючочки — это не слишком практично, на мой взгляд. Тем более, резина здесь имеется. То есть, конечно, не совсем резина, но сгущенный сок брайги (травка такая) успешно служит, к примеру, для изготовления одноразовых перчаток. Я ими пользуюсь во время работы в лечебнице. Очень удобная вещь: с виду вроде похоже на эластичный бесформенный комок, но стоит попробовать натянуть на руку — и материал облегает кисть, ничуть не стесняя в движениях и не снижая чувствительность. Закончил работу, скатал с руки "резиновое" покрытие, бросил в специальный контейнер — использованная перчатка послужит сырьем для новой. Разумеется, после специальной обработки.

Но использовать сок брайги в галантерее никто пока не додумался. И нынешним затяжным вечером, плавно переходящим в ночь, я как раз пыталась решить, каким путем лучше идти — заимствовать эластичность у сгущенного сока брайги и придать это свойство обычной тесьме, или все-таки поработать над стабильностью материала и изготовить нить для вплетения в тесьму — как это делалось у нас. Собственно, я уже склонялась ко второму варианту, только не могла пока понять, как этого добиться. Хотелось использовать как можно меньше магии, иначе изделие станет неоправданно дорогим.

В общем, я зависла. И через какое-то время мой организм решил мне напомнить, что все-таки пора. Да, конечно, учебный год только-только начался, заданий немного, а еще завтра я могу поспать подольше, поскольку от занятий по физическому развитию меня освободили — пока моя многострадальная спина не заживет окончательно. Впрочем, это не за горами — с моей ускоренной магической регенерацией, подкрепленной усилиями целителей, к концу месяца наверняка даже шрамов не останется. На теле. Не на душе. Но об этом не стоит. Не стоит, я сказала!..

Смахнув непрошеную слезу, я откинулась на спинку стула — боли мне это уже не причиняло. Путные мысли в голову никак не приходили, что немножко огорчало: первая декада учебного года была самым подходящим временем для того, чтобы изобретать что-нибудь не слишком важное. Уже в выходные расслабленная жизнь благополучно закончится — мне предстоит визит в банк для открытия собственного счета, поскольку меня наконец-то признали совершеннолетней, потом у меня назначена встреча с управляющим, которого мне порекомендовал мой деверь и который обещал ознакомить меня с моим финансовым положением — все же хотелось знать, на какие средства я могу рассчитывать — и как герцогиня эс Демирад, и как баронесса Май-Рок. После этого я собиралась заглянуть в столичный особняк, доставшийся мне по наследству от покойного мужа, и, по возможности, там и переночевать, если обстановка позволит, поскольку на следующее утро я собиралась на дежурство в лечебницу.

В принципе, в моем нынешнем положении я могла бы уже и не подрабатывать, но… Если честно, я себе даже представить не в состоянии, как это — не работать. Тем более, работу я свою любила, да и меня там ценили. Кстати, обещали в этом году зарплату поднять до уровня молодого специалиста, если я сдам экзамен на право "ограниченной практики". Ограниченной — это значит, под присмотром "старших товарищей", потому что в этом мире я пока еще не закончила свое образование. Целых три года впереди.

Окончательно осознав, что нынешним вечером, плавно переходящим в ночь, светлые мысли уже не посетят мою голову, я свернула изобретательскую деятельность, тщательно за собой убрала, закрыла лабораторию и побрела в спальню. Соседка моя — Рейяна — видела уже десятый сон, хотя обычно с курами никогда не ложилась. Вошла я тихонько, на цыпочках, чтобы ее не потревожить, свет не включала, перейдя на ночное зрение, а на ванную так и вовсе полог тишины пришлось навесить, благо к четвертому курсу все эти чудеса уже чудесами не кажутся, а становятся частью повседневности.

…К моему утреннему сну соседка отнеслась куда менее бережно, чем я к ее вечернему. Топала, хлопала и даже нарочно разбудить пыталась, хоть накануне я ее честно предупредила, что на физподготовку не иду. Ну да боги с ней, с соседкой. Она не злая, просто слегка бесцеремонная. Поначалу мы с ней основательно не поладили — ей вздумалось кичиться своим благородным происхождением и всячески давать понять, что я с ней рядом находиться недостойна. Она даже пакости разные подстраивать пыталась… пока я однажды случайно не спасла ей жизнь. Не скажу, что после этого мы стали подружками, но общались вполне на равных. А потом я и сама титулом обзавелась. Даже двумя. Правда, о втором моя соседка пока не знала, я помалкивала, а на общих занятиях по специальности, на которых могла бы прозвучать моя новая вполне узнаваемая фамилия, мы в новом учебном году пока не сталкивались.

Собственно, учебный год начался только два дня назад, и ни одного семинара по целительству или медицинской алхимии у нас пока не было. Вот сегодня как раз будет первый. Даже два — долгожданный курс "Магические разумные расы: анатомия, физиология и энергетические структуры" и алхимия для целителей.

Я дождалась ухода соседки, а потом все-таки соскребла себя с постели. Состояние было вялое — вчерашнее бдение в лаборатории давало о себе знать, поэтому собиралась я неспешно и вдумчиво — умыться… одеться… причесаться… На завтрак я уже не успевала, зато до спортивной площадки дойти планировала. У меня, конечно, освобождение, но Наттиора поприветствовать все равно стоило. Я считала, нам повезло, что он оставил себе нашу группу. Вторая — более слабая — на первых курсах занималась у Бейла Тагри, теперь у них был новый преподаватель, а Нат вел нас и дальше. Подозреваю, что отчасти из-за меня, но я никогда его об этом не спрашивала.

Нат был прекрасен — как всегда. И дело даже не во внешней красе, хотя, конечно, и тут полуэльфу было чем похвастаться. Но я не об этом, а о его преподавательском таланте: как-то он умудрялся раздать всем задание по силам, проследить за каждым, указать на ошибки, помочь с ними справиться. Словом, он был везде. А мне сегодня представилась великолепная возможность понаблюдать за его работой со стороны.

— Ну как ты? — Наттиор подошел ко мне после урока.

— Да ничего, немножко завидую всем, но надеюсь со следующей декады к вам присоединиться, а то так и раскиснуть недолго.

— Что целители говорят? — во взгляде Ната — тревога.

— Пока ничего. Хожу к ним каждый день, как на работу. Вроде бы обещают, что еще два дня — и можно будет расслабиться. Да ты не думай, Нат, ничего ужасного со мной не случилось. Ничего, что я не могла бы пережить.

— Эх, птичка, — полуэльф приобнял меня и прижал к груди. — Мне кажется, я за тебя всегда бояться буду. Ты мне давно уже как дочь.

— Да ну, скажешь тоже — дочь! Молод ты еще для такой дочки.

— Ты мне льстишь, птичка. Мне уже шестьдесят пять, между прочим.

— Ого! — только и смогла выдохнуть я.

— То-то же! — усмехнулся Наттиор.

А я задумалась. Конечно, для эльфа шестьдесят пять — не возраст. Да и для полуэльфа тоже — даже полукровки живут дольше обычных людей, да и иных магов тоже. Совершеннолетие у эльфов в тридцать, так что в папаши он мне вполне годился. Но выглядел все равно очень молодо — как раз на тридцать человеческих, едва ли больше. Однако, если подумать — почти все наши преподаватели, за исключением, может, ректора да магистра Локаха, смотрелись почти юношами, хотя наверняка таковыми не являлись. И сколько им лет на самом деле — поди разбери…

На "разумных расах" я обнаружила сразу двух новеньких — парней из сопредельной державы, королевства Гирения, человека и полуэльфа. Оказывается, после нашего прошлогоднего исследовательского проекта в ВМШ Ниревии на целительство ломились отовсюду и на все ступени обучения. Правда, выше чем на четвертый курс никого не принимали.

Но об этом я узнала чуть позже, а на семинаре просто с интересом приглядывалась к новым соседям, тем более, что ничего особо нового на вводном занятии я услышать не рассчитывала. Поэтому магистр Левир застал меня врасплох, назвав мою фамилию. Я даже не сразу сообразила, о чем речь, первая мысль была: "Ну вот, началось!", потому что за спиной я услышала удивленное аханье дражайшей Рейяны:

— Демирад?! — и поняла, что вечером мне предстоит допрос с пристрастием.

И только потом осознала, что магистр ждет от меня ответа.

— Простите, магистр, я задумалась и прослушала ваш вопрос, — я смутилась.

— Собственно, студентка Демирад, это был не вопрос, а задание. Я хотел бы, чтобы вы подготовили к следующей декаде доклад о сфере жизни эльфов.

— Хорошо, магистр, — у меня не было причин возражать.

Зато возражения нашлись у одного из новых студентов:

— Я хотел бы знать, — парень был явно недоволен, — почему вы доверяете доклад на столь сложную тему студентке, да еще и в самом начале учебного года. Ведь до четвертого курса в программе не было ничего по эльфам?

— Видите ли, юноша, — мягко заговорил магистр Левир, — студентка Демирад действительно разбирается в этом вопросе, и у нее есть собственный опыт лечения магических существ.

— Я внимательно ознакомился с отчетами по вашему школьному междисциплинарному проекту, и мне ни разу не встретилась фамилия Демирад.

— В прошлом году студентка Демирад училась под другой фамилией, — сухо ответил магистр. — А вы, молодой человек, если уж проявили инициативу и перевелись в нашу школу, так извольте доверять преподавателям.

Парень спорить больше не стал, сосредоточился на уроке, только напоследок смерил меня внимательным взглядом. Все ясно, значит, скоро будет подъезжать с вопросами.

Целительскую алхимию вел не сам магистр Челлах, а молодой преподаватель, с которым я прежде не сталкивалась. Толково вел, но скучновато.

А за ужином, естественно, мой стол атаковали. Сперва Рейяна, от которой до этого мне удалось спрятаться сначала в библиотеке, а потом в парке.

— Ну! — заявила она, подсаживаясь ко мне. — Выкладывай!

— Что тебе выкладывать, соседушка? — ехидно отозвалась я. — Поделиться своим ужином? Так тащи тарелку!

— Да ну тебя! Выкладывай, почему ты вдруг Демирад? — Рейяна на мгновение задумалась, и глаза ее засветились пониманием. — А! Ты ж замуж вышла!..

— Рейяна, солнышко, давай не сейчас! — взмолилась я, завидев приближение следующего любопытного. — Вечером в комнате я тебе расскажу все, что смогу.

— Ловлю на слове! — разулыбалась соседка и подвинулась, уступая место новичку.

— Можно? — спросил парень.

— Садись, — хором позволили мы.

— Я спросить хотел, если можно… — парень замялся. — А под какой фамилией ты участвовала в проекте?

— Май, — призналась я.

Тут уж просто — сама не скажу, так кто-то другой заложит непременно.

— Ты?! — вылупился новичок. — Та самая Май?!

Ну вот, началось…

— Та самая — это какая? — поинтересовалась я, уже догадываясь, о чем пойдет речь.

— Ну, у нас легенды ходят — студентка, которая этот проект, собственно, и придумала. Я вообще думал, ты со старшего курса, и уже выпустилась, и что мы здесь не встретимся.

— Ну, не то чтобы я его придумала…

— Не прибедняйся! — вклинилась Рейяна. — Ты его придумала, и это совершенно бесспорно! Ты вылечила Ритэниора и ты первая придумала использовать животных для посредничества в исцелении.

Я бы, конечно, могла сказать, что додуматься мне помогли, но ведь тогда придется упомянуть и про саа-тши, а из этого, пожалуй, вообще нездоровая сенсация вырастет. Эх, куда ни кинь…

Естественно, после ужина, стоило мне появиться в комнате, на меня тут же снова набросилась соседка. Пришлось рассказывать. Скользкую тему моего иномирного происхождения я планировала деликатно обойти, но о моих взаимоотношениях с герцогом Алейским умолчать не удалось. И о храмовой защите — только без подробностей о том, как мне удалось от нее избавиться, — и о планах герцога в отношении меня, и о суде — опять-таки без экскурса в детали, — и о коротком браке, и в вдовстве.

— А ты, значит, баронская дочка, а здесь просто под чужой фамилией скрывалась?

Вот тебе и обошла подробности!

— Гхм… Знаешь, Май — моя настоящая фамилия. Но я пока не готова рассказывать, как так получилось. Слишком сложно все.

Пришлось Рейяне удовлетвориться таким ответом.

 

Глава 2

О, урок этикета, кажется, придумали специально для меня. Все-таки намек императора на то, что в ближайшем будущем мне грозит активная светская жизнь вызвал у меня не только раздражение самим фактом (все-таки это неоправданный расход драгоценного времени), но и некоторое беспокойство о том, как я буду выглядеть. Мое скромное умение танцевать, обусловленное памятью тела провинциальной дворяночки, годилось разве что для школьных балов… Вот, кстати, надо бы еще и учителя танцев нанять — буду по выходным у себя дома заниматься. Нескольких часов занятий должно ведь хватить, чтобы выглядеть достойно на осеннем балу во дворце, а? А кроме того, есть же всякие тонкости общения и особенности поведения за столом…

Одно утешало: человечество во всех мирах скроено по одному лекалу, даже количество моделей построения общества ограничено. Кстати, я раньше думала, что эта ограниченность вызвана убогостью фантазии писателей. Оказалось, ничего подобного. Просто люди — это люди. И любым проявлениям общественных отношений, если хорошо подумать, можно найти логичное объяснение. И какой-нибудь аналог в истории или литературе. Так что я искренне верила, что на уроках этикета не столкнусь с чем-нибудь труднопостижимым.

Куда больше меня пугали новые предметы, не входившие в основной курс ни одной из специальностей — так сказать, для особо одаренных. Ментальная магия и некромантия.

Впрочем, менталистика настораживала лишь тем, что предмет вел сам магистр Релинэр — декан "сыскарей", уж больно неоднозначные отношения складывались у нас самого начала. Так получилось, что этот человек знал обо мне больше, чем кто-либо другой, и едва ли не больше, чем я сама о себе знала. Ни единым намеком не дал он понять, что имеет намерения обратить свое знание против меня, но я все равно была настороже, жизненный опыт научил меня с опаской относиться к подобным ситуациям.

Естественно, магистр с самого первого занятия обратил на меня пристальное внимание. Не только свое, а всей аудитории. Вопрос прозвучал самый банальный:

— А скажите мне, дорогие, для чего может использоваться ментальная магия?

Скромная аудитория, насчитывающая не больше дюжины слушателей с разных факультетов (больше всего было сыскарей, разумеется) на мгновение опешила — уж больно простым показался вопрос.

— Ну же! — поторопил магистр.

— Ну-у, для допросов в следственном деле.

— В медицине, чтобы наладить контакт с не говорящим пациентом, или в природной магии для общения с животным, — это кот-оборотень Марсо, он сыскарь и природник в одном лице.

— Остановимся пока на следственном деле, — предложил магистр. — Какие возможности дает нам здесь ментальная магия? Какие формы получения информации возможны?

— Ментальное сканирование, — криво ухмыльнулась я.

Да, это сомнительное удовольствие мне довелось пережить на собственной шкуре. И хотя процедуру — по моей же просьбе — проводил сам магистр Релинэр и делал это самым щадящим образом, мне, чтобы справиться с последствиями в виде частичной потери памяти, понадобилось почти две декады. Две декады отчаяния и страха.

— Радикальный метод, — отозвался наш менталист, — но если речь идет о простом допросе об относительно недавних событиях, то сканирование, как правило, не применяется. Какие еще варианты? Как можно допросить подозреваемого?

— Самый простой вариант — обычный диалог с ментальной проверкой правдивости ответов, — высказался один из сыскарей.

— Недостатки этого метода?

Молчание.

Пришлось снова включиться мне:

— Неправильно поставленные вопросы позволяют подозреваемому скрыть часть информации и даже выдать полуправду и ложь за правду.

Дальнейшая беседа уже шла только между мной и магистром.

— Что вы предлагаете, студентка Демирад?

— Есть варианты: поверхностное сканирование, которое может быть облегчено вопросами, выводящими подозреваемого на нужные мысли, и… некоторое принуждение. Но второе незаконно. Карается блокировкой магического дара на срок от семи лет до пожизненного, в зависимости от степени и последствий воздействия на разум. Получение разрешения на такое принуждение возможно при определенных обстоятельствах, но только для менталиста с подтвержденной квалификацией не ниже третьей ступени.

— Очень развернутый ответ, спасибо! Скажите, кому-нибудь из вас во время учебной практики приходилось участвовать в таких допросах?

Взгляд менталиста обвел аудиторию и вновь остановился на мне. Ну да, ему ли, изрядно покопавшемуся в моем прошлом, не знать… Правда, я до последнего времени надеялась, что в такие уж подробности он не вникал. Зря, выходит. Любопытно, в курсе ли он о том, что я применяла запрещенное воздействие к малышу Мару?..

Естественно, я не могла не откликнуться:

— Мне приходилось. Правда, не во время практики, а еще до учебы в школе.

— Расскажите нам, пожалуйста.

— Да там особо нечего рассказывать, — смутилась я, — было нападение на караван с грузом сермирита, а я ехала в столицу с этим караваном. С нападавшими справилась охрана, потом мы вместе с Наттиором Залесным, который возглавлял отряд охраны, допрашивали главаря. Наттиор задавал наводящие вопросы, я держала преступника за руку и считывала мысленные отклики.

— Зачем держали? — разумеется, для магистра это не было тайной, ответ нужен был однокурсникам.

— Чтобы облегчить контакт. Будучи слабым менталистом, я нуждалась в таком вспомогательном касании.

— А сейчас могли бы без этого? — улыбнулся менталист.

— Не знаю, не пробовала, — я улыбнулась в ответ.

— Итак, — снова серьезно заговорил магистр Релинэр, — допросы — это, конечно, замечательно, но поверьте мне, этим польза ментального дара в сыскном деле не ограничивается. Во-первых, для следователя важно уметь защитить собственные мысли — как от воздействия, так и от считывания. Этому мы и будем обучаться в первую очередь. Один урок в декаду будет полностью посвящен ментальной защите. Второй аспект дара — мыслеречь, и она тоже очень важна, особенно когда надо обменяться сведениями с коллегами, находясь в засаде или даже в служебном кабинете, но в присутствии посторонних лиц. И поэтому на втором занятии декады мы как раз и будем осваивать мысленное общение.

К счастью, о личном опыте в этой области магистр спрашивать не стал. А то у меня, конечно, было о чем рассказать, но, опять же, нездоровые сенсации… А чем еще может обернуться признание в регулярном общении с саа-тши?..

…К четвертому году обучения, когда начинался курс некромантии, этот предмет пугал меня куда меньше, чем при поступлении, когда магистр Самарэн — вполне ожидаемо — обнаружил у меня дар к магии смерти. В то время у меня еще были слишком свежи воспоминания о собственной смерти, да еще и стереотипы, вызванные неумеренным потреблением литературы определенного жанра, сыграли свою роль. Правда, частично эти стереотипы магистр развеял уже тогда — просто своим внешним видом. Самарэн был утонченным блондином с привычкой одеваться в пастельные тона.

Другие предубеждения приказали долго жить уже позже, по мере вникания в теорию — все-таки, догадываясь, что некромантией меня рано или поздно принудят заняться, я проявляла к этой науке некоторый интерес. Важным аргументом "за" стал для меня тот факт, что поднимать трупы в этом мире считалось занятием неэтичным, прибегали к нему крайне редко и уж никогда — для собственного удовольствия или, к примеру, чтобы создать послушных слуг. Слуги, кстати, из нежити никакие — слишком много сил приходится тратить, чтобы поддерживать мертвую плоть в приемлемом состоянии, а механизм подчинения может давать сбои. В общем, сомнительное это удовольствие. Конечно, чтобы бороться с нежитью, надо знать, как она устроена и откуда берется, поэтому учиться поднимать зомби и прочую мерзость все-таки придется, но, по крайней мере, это не будет целью. Зато в следственном деле для допроса призывают дух жертвы, а не обращаются к мертвому телу. С духами, кстати, мне уже приходилось общаться — удовольствие так себе, но ничего ужасного.

В общем, на урок к магистру Самарэну я шла просто за интересной информацией и не прогадала — как выяснилось, в текущем семестре он собирался давать нам только теорию, практика начиналась позже.

А в конце первой интенсивной учебной декады меня ожидали не менее насыщенные выходные. Управляющий — Зангех Кайеро — оказался мужиком толковым, не зря Теагир мне его рекомендовал. Собственно, он уже много лет вел дела как самого Теагира, так и его покойного братца, а теперь вот и я к нему по наследству перешла. Вместе с баронством — документы по нему он уже получил в имперском опекунском совете.

Ну что сказать… Выяснилось, что дама я вполне состоятельная. Регулярно закатывать пир на весь мир, наверно, не стоило, но в приятных мелочах я могла себе не отказывать. А значит, я способна нанять подходящих слуг в городской особняк — с этим господин Кайеро обещал помочь, а также обзавестись собственным выездом, благо о том, что конюх Крел не только дал согласие на службу у меня, но даже уже и выехал в столицу вместе с Маром, Теагир меня известил. Еще я могла позволить себе в ближайшие достойно одеваться, с умеренным размахом развлекаться, а также обставить дом, если мне не понравится состояние герцогского наследства. А остаться на мели я не опасалась — даже если внезапно иссякнут сермиритовые рудники, что в принципе относится к области фантастики, у меня все равно останется моя профессия…

А дом, кстати, оказался трехэтажным особняком с небольшим садиком и пустой конюшней на заднем дворе. Я завела Мирку в стойло и порадовалась, что по дороге заехала на рынок и купила мешок овса. По крайней мере, на ближайшее время моя кобыла была обеспечена питанием. Рядом с конюшней имелся каретный сарай, а в нем — карета в довольно приличном состоянии… то есть подлежащая восстановлению. Правда, дверцы кареты украшал герб герцогов Алейских, а я не была уверена, что имею право пользоваться этой символикой, да и, честно говоря, не жаждала афишировать на каждом углу свою связь с этим семейством. Обойдя двор и сад я зашла в дом — ключи от ворот и самого дома я получила от господина управляющего.

В доме было чисто. Очень чисто и очень тихо. Настолько, что тишина эта давила на нервы и почти кричала: "Ты здесь не одна! Кто-то прячется от тебя в этих хоромах!" Вот, кстати, именно хоромы, иначе бы я это не назвала. И что мне с таким доминой делать-то? А насчет того, кто прячется, то на этот счет у меня были некоторые догадки — господин Кайеро поведал мне, что в доме постоянно живет одна-единственная служанка — горничная. Она же и содержит дом в порядке. Идеальном порядке, надо сказать. И почему-то этой особе взбрело в голову спрятаться от меня, ведь не слышать моего появления она не могла, да и предупреждена была заранее — тем же управляющим. Однако сидела наверху и не высовывалась.

— Эй, есть тут кто живой?! — гаркнула я, остановившись у самой лестницы.

И прислушалась. Тишина. Собралась было еще раз покричать, но тут послышались торопливые шаги, и через минуту передо мной предстала девушка лет двадцати двух, не больше. Вроде бы невзрачная, а глазищи на бледном лице — огромные и ярко-голубые, как озера под летним небом. И взгляд как у испуганной лани. Не добежав до конца лестницы, девица остановилась и присела в неуклюжем реверансе, с трудом удержавшись на ногах.

— Ваша светлость, — пробормотала горничная, мучительно краснея.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Ула, ваша светлость, — девица снова присела.

— Где мы можем поговорить, Ула?

— В малой гостиной? — предположила горничная.

— Ведите!

Горничная отвела меня в уютную небольшую гостиную на втором этаже — внутреннюю такую, исключительно для хозяев и близких друзей. Вряд ли, конечно, у Симьяра были друзья… с другой стороны, дом наверняка строили и обставляли еще его предки. Здесь тоже все содержалось в идеальном порядке, даже удивительно было, как Ула одна могла с этим всем справляться. Об этом я ее и спросила, усевшись в кресло и дождавшись, пока девушка, страшно смущаясь, тоже займет место напротив меня.

— Ну-у, я немножко умею… бытовую магию. Я ведь школу горничных заканчивала.

Вот так открытие — за три с лишним года жизни в стране впервые о таком услышала! Оказывается, магически одаренные девушки из бедных семей, не получившие базового общего образования, могли в таких вот школах обучаться. Уле повезло — ее приняли в столичное учебное заведение, хоть она сама из деревни, научили читать и писать, а потом еще и взяли на работу в этот дом. Причем насчет везения в последнем я очень сомневалась — уж больно запуганной выглядела девушка. И это при том, что хозяин постоянно проживал в своем герцогстве, а в столице бывал лишь наездами.

— Скажите, Ула, а вы хотели бы работать здесь и впредь?

— Да, ваша светлость! Вы ведь оставите меня? — дрожащим голоском.

— Мне нравится, в каком порядке вы содержите дом. А как вам жилось здесь при прежнем хозяине?

Глаза испуганной лани наполнились слезами. А я… каюсь, считывала эмоции и беспорядочные обрывки мыслей, которые всколыхнул мой вопрос.

— Все хорошо… Все было хорошо. Герцог щедро платил мне…

Вот что платил, я не сомневалась, а насчет "хорошо" не поверила…

— Не лгите мне, Ула. Я вижу, что хорошо вам тут не было. Почему вы не ушли?

— Он сказал, что не даст рекомендаций. — пробормотала Ула. — И потом… он приезжал редко, большей частью я жила тут одна и… мне правда было хорошо.

— Хорошо, когда здесь не было герцога, — вздохнула я.

— Вы… меня теперь рассчитаете?

— С чего бы?

— Ну, за то, что я тут… с вашим мужем.

— Милая, за то, что вы тут… с моим мужем… кстати, он тогда еще и мужем моим не был… Так вот, за это вы заслужили денежную компенсацию и помощь лекаря-менталиста.

— З-з-зачем лекаря? — испуганно пробормотала девушка.

— А вы хотите, чтобы вам помогли немного приглушить неприятные воспоминания? Чтобы они не мешали вам жить дальше?

— Н-н-не знаю. Х-х-хочу, наверно…

— Ну вот, есть такие маги-лекари, которые помогают забыть. Не полностью, конечно, иначе в памяти возникнут провалы, и они вас будут мучить, а просто делают воспоминания менее яркими, менее болезненными. Если вы не против, я отведу вас к такому лекарю.

— Да… Я очень хочу… Спасибо! — Ула наконец осознала, что ее ни в чем не обвиняют, ничего страшного не происходит и что я действительно хочу ей помочь.

А я… поначалу думала ввести в доме демократические порядки и предложить горничной называть меня, пусть и не на "ты", но хотя бы по имени. Посмотрела на девицу и поняла — никаких шансов. Ну и ладно. Сошлись на "лейве Лари" наедине и "светлости" при посторонних. Потом я уговорила девушку, чтобы она позволила мне себя осмотреть. Все-таки хотелось убедиться, что травмы у Улы исключительно душевные. Но зря я надеялась — спина, руки и ноги были перепахана шрамами разной степени давности, совсем тонкие — на груди… от ножа или чего-то подобного. Похоже, никто ее не лечил, все заживало само, а теперь некоторые шрамы уже и не свести, наверное…

— М-м-мерзавец, — прошипела я, бессильно откидываясь на спинку кресла.

Ула вновь метнула на меня испуганный взгляд.

— Это я не тебе, милая, — устало ответила — между делом я уже начала к ней на "ты" обращаться.

Одно радовало — половые органы были в полном порядке. Если свести хотя бы часть шрамов и поработать с памятью и психикой, то девушке еще можно помочь…

Потом Ула провела меня по дому. В целом я была вполне довольна наследством. Вот только хозяйская спальня… эта комната хранила память о мерзких развлечениях герцога Алейского. А я хотела убрать из этих стен всякую память о нем. Решила, что всю мебель повыкидываю, из комнаты сделаю… ну, потом придумаю, что сделать. Главное, спать я здесь не стану.

Ула помогла мне выбрать подходящую комнату, которую я собиралась сделать своей спальней, а нынешней ночью я решила воспользоваться одной из гостевых. И не прогадала — спала, как убитая, без тревог и сновидений.

 

Глава 3

Первое дежурство после вынужденного затяжного отпуска было спокойным и даже рутинным. Я успела от души наболтаться с доктором Вестрамом, спросить у него совета по поводу бедняжки Улы и даже связаться с рекомендованным им специалистом, менталистом-целителем. Ну и в своей лечебнице договорилась — шрамы-то тоже убирать надо, не только душа пострадала.

Поэтому наутро после работы, вместо того чтобы отсыпаться, я бегала с Улой по врачебным кабинетам. Если бы не училась, могла бы хотя бы телесными повреждениями сама заняться, но тут важна была регулярная обработка, а я могла бывать в особняке только на выходных.

А с начала декады меня затянула учеба, к которой примкнуло множество неотложных дел. Непросто, оказывается, быть домовладелицей. Дошло до того, что я начала вести список, чтобы ни о чем не забыть: связаться с Кайеро насчет перестановки, попросить его поискать кухарку (все-таки Крел уже в пути, и в доме скоро будут постоянно проживать три человека, которых надо кормить, а у горничной и без того работы много), передать Уле записку, чтобы подготовила комнаты для конюха и мальчишки, зайти в ближайшую школу и договориться насчет принятия мальчика на обучение — учебный год-то уже начался…. Что я еще забыла? Ах, да, договориться с портнихой, потому что времени до осеннего бала — всего ничего.

Портниха у меня была постоянная — та самая, у которой я брала свое первое бальное платье, и менять ее в связи со сменой статуса я не собиралась. Мы с ней друг друга хорошо понимали, меня устраивало то, что выходило из-под ее ловких ручек, а ее — более чем щедрая оплата.

С ней, кстати, можно будет и насчет резинки пообщаться, потому как свое гениальное изобретение я все-таки добила, а у Эльхи (так ее звали) наверняка есть постоянный поставщик-галантерейщик.

А еще я получила записку от магистра Локаха, в которой он приглашал меня к себе на обед в ближайший выходной. И мне стало неловко, потому что именно магистр должен был одним из первых узнать о переменах в моей жизни. Без его помощи ничего у меня не получилось бы, а я… даже письмо не подумала написать, не говоря уж о личной встрече. Стыдно.

Я крутилась в этом водовороте, вроде бы полностью погрузившись в повседневность, но при этом постоянно чувствовала какое-то беспокойство. Мне казалось, что наполненные рутинными хлопотами дни на исходе, что вот-вот меня затянет совершенно другой водоворот, куда более бурный и опасный. Я даже мысленно отмечала вехи — некие значимые точки в схеме плетения моего нового бытия, которые могли послужить началом отсчета каких-то событий. Это чувство напоминало зуд — стоило коснуться мыслью этих условных точек, и воображаемые пальцы тут же тянулись почесать шелушащуюся кожу. К таким точкам относились заграничные новички на нашем курсе, что-то свербело при воспоминании о летнем путешествии в крепость Дейх, невнятную тревогу вызывало скорое прибытие Крела и Мара. Почему? Этого я объяснить не могла. Но своей интуиции доверяла всецело.

Впрочем, интуиция не помешала мне искренне радоваться приезду старых знакомцев. Еще в последний учебный день декады я получила от Улы записку с сообщением о том, что "конюх и мальчик" приехали, поэтому наутро я ехала в город… нет, домой… вот как оно теперь — я еду домой, у меня есть дом. Свой дом. Не только стены, но и люди, которых я уже люблю и которые, надеюсь, полюбят и меня. Словом, я ехала в предвкушении встречи. Как оно будет — когда я не девчонка четырнадцати лет, бесправное существо, с которым и разговаривать нельзя, а взрослая женщина и сама — хозяйка? Как это — увидеть Крела, который мне когда-то сделал чудесный подарок? Подарок я не уберегла — принесла в жертву богине справедливости и милосердия, но… жалеть об этом не могла, хотя деревянную резную птичку до сих пор вспоминала с детским восторгом и сожалением об утрате. А еще — как это — увидеть Мара, который был совсем мелочью, когда мы познакомились, а сейчас ему, должно быть, около двенадцати или чуть больше, и он уже не просто мальчишка, а подросток, с собственным мнением по каждому поводу?

Переживала я зря — встреча оказалась просто волшебной. Для дядьки Крела я оставалась все той же девчонкой, но смерть герцога стерла искусственную границу между нами, поэтому в первое же мгновение я угодила в крепкие объятия конюха и сама повисла у него на шее — все это под испуганно-потрясенным взором Улы. А потом на меня налетел вихрь:

— У-у-у! — Мар повис одновременно на мне и на дядьке. — Я так ра-а-ад! А еще! Еще! Смотри, что я умею!

Объятия распались. Мар вытянул пред собой руку, и на кончиках пальцев мальчишки затрепетали чуть заметные огоньки синеватого пламени.

— Ого! Ого-го! — отреагировала я.

— Да! — Мар смотрел на меня влюбленными глазами, какими дети обычно смотрят на своих кумиров. — Я видел тогда в храме, как ты делала… ну, когда волосы поджигала… Я верил, что у меня получится! И получилось!

— Да-а, малыш, тебе учиться надо, — я вздохнула, понимая, что поселить в доме маленького мага — это уже куда большая ответственность, чем если бы он был просто мальчишкой.

— И дядька Крел говорит — учиться. А у нас школы даже нет.

— А что ты уже умеешь? — я сразу взяла быка за рога.

— Читать, писать, — мальчишка начал загибать пальцы, — считать. Ну, еще складывать и вычитать могу.

— Еще ты умножать и делить уже умеешь, — вмешался Крел.

— Ну-у, — покраснел Мар, — не очень-то здорово. И если числа не слишком большие.

— Тогда у меня предложение: здесь есть школа недалеко, минут двадцать ходьбы, и директор будет нас сегодня ждать. Я договорилась с ним предварительно, но не знала, умеешь ли ты уже что-нибудь и в какой класс тебя определять.

— И в какой?

— Ну, по возрасту ты во второй годишься. По знаниям, как выяснилось, тоже.

Школа была рассчитана на четырехлетнее обучение и предназначена для небогатых горожан. Когда Мар продемонстрировал мне свои магические достижения, у меня мелькнула мысль, что надо было бы школу поприличнее выбрать, чтобы он мог получить достойную подготовку для поступления в ВМШ, но живо представила себе отношение к деревенскому мальчику со стороны деток состоятельных горожан и мелкого дворянства и решила, что не стоит. Лучше я с ним сама позанимаюсь, если он не утратит интерес к магии.

И да, в школу Мара приняли — и как раз во второй класс, как я и рассчитывала. Еще мне пришлось строго-настрого запретить ему заниматься магией без моего контроля. Пообещала мальчишке, что вечером покажу ему кое-какие упражнения, довела его до дома, а сама отправилась в гости к магистру Локаху.

Обед у магистра был, как обычно, великолепен — язык проглотишь, но поесть спокойно старик мне не дал — просто терпения не хватило.

— Ну, детка, я уже слышал о переменах в вашей жизни, а теперь и вижу — от храмового щита вам удалось избавиться, но ваша магия осталась при вас.

Я вздохнула, отодвигая тарелку:

— Да, магистр, с помощью Ритэниора мне удалось получить схему, которая позволяет снять защиту без потери магии.

— Ми-и-илая, — придвинулся ко мне магистр Локах, — вы же понимаете, что это научное открытие? С вас — статья в "Вестник магической науки". С подробностями и рисунком схемы.

Я опять вздохнула:

— М-м-магистр, тут есть сложность определенная. Дело в том, что ритуал я проводила не с мужем или с женихом, он бы такого просто не допустил, а с другим человеком, которого с помощью другого ритуала — запретного, из того самого закрытого хранилища, куда я получила доступ благодаря вашей рекомендации, — выдала за своего жениха. — о том, что тот самый "другой человек" был одурманен и использован в ритуале без его согласия, я даже упоминать не стала — стыдно было признаваться. — Вы же понимаете, магистр, что такие подробности могут стоить мне запрета на магическую деятельность и перекрытия каналов?

— А мы без подробностей! — не моргнув глазом, заявил магистр. — Кому они интересны? Важен сам факт: ритуал храмовой защиты обратим.

— Угу, — пробурчала я, — легально — только при условии согласия жениха.

— Такая ситуация тоже возможна! — горячо заверил меня Локах. — Не все же такие, как ваш… герцог. А статья нужна в любом случае — раз уж вам давали допуск в закрытое хранилище ради научной работы, то надо представить обществу результаты ваших трудов, тогда, если что, вам не станут задавать лишних вопросов.

— Хорошо, магистр, статью я напишу, но в соавторстве с Ритэниором-Арав. Без его подсказок я бы не справилась.

…Вечером мы обсуждали с Крелом приведение в порядок конюшни и кареты — конюх взялся стесать герб и украсить дверцу по-своему — это не возбранялось. Договорились, что лошадей купим позже, когда все будет готово. И еще он сам предложил исполнять еще и обязанности кучера, а это избавляло меня от необходимости искать еще одного работника.

Меня это, кстати, напрягало, потому что, вернувшись от магистра Локаха, я обнаружила десяток ожидающих меня женщин, претендующих на должность кухарки. Честно говоря, обсуждая это с управляющим, я полагала, что их будет не больше двух-трех, а тут пришлось побеседовать со всеми. Правда, большую часть я отсеяла после первых фраз. Не самих фраз, конечно, а тех мыслей, что за ними стояли. Этика — этикой, но брать в дом людей, которые меня всерьез не воспринимают, я не желала. В итоге осталась одна милая женщина средних лет, которая обещала приступить к работе уже завтра, чтобы порадовать моих домочадцев вкусным обедом. Звали ее Олева.

Мне же довелось попробовать ее стряпню только через день, после дежурства в лечебнице и беготни по магазинам в компании болтливого Мара. Ему нужна была новая одежда, тетради и прочие принадлежности для школы. Крел поначалу пытался возражать, хотел взять на себя эти расходы — все-таки жалование я ему положила вполне приличное, мальчишку, мол, сам мог бы содержать, но я не позволила — что годится для деревни, в городе может оказаться нелепым и недостаточным. Тем более, к Мару я относилась… ну, как к младшему брату. И мне нравилось, что я сама могу собрать его в школу.

…Эльха, миловидная женщина с небольшой примесью эльфийской крови, встретила меня радушно, сразу показала, что у нее имеется из тканей и заготовок. У портнихи был отменный вкус, а еще чутье, которое позволяло угодить любой клиентке, поэтому с выбором наряда проблем не было. А еще у нее были все мои мерки, так что я могла рассчитывать, что к следующим выходным — без всяких примерок — мое бальное платье будет ожидать меня в городском особняке. Мару купили несколько готовых — только подогнать чуть-чуть — костюмчиков, простых, но добротных. Потом я отправила мальчишку на диван с книжкой, а сама уединилась с Эльхой, чтобы изложить ей свою "резиновую" идею. Эльха загорелась ("чур, мне первой!") и выдала мне своего поставщика — почтенного господина Редри, даже записочку рекомендательную для меня написала.

Если бы не записка, господин Редри не принял бы меня вовсе, да и потом, в начале разговора, поглядывал подозрительно. Но когда я изложила суть своей идеи, расцвел и тут же захотел заключить договор. Я сослалась на свою некомпетентность в таких делах и перенаправила мастера к моему управляющему: тот заключает договор от моего имени и передает господину Редри все мои записи по производству нового изделия. Уф-ф…

В итоге домой я ввалилась только к обеду. Зато, наконец, смогла попробовать стряпню моей новой кухарки — и осталась вполне довольна. Ели на кухне, все вместе. Бедняжка Ула была в ужасе, но потом расслабилась, заулыбалась и даже включилась в общий разговор. Оказалось, весьма неглупая девушка. И добрая. Я смотрела на нее и радовалась переменам: несомненно, несколько сеансов менталиста, которые она посетила за прошедшую декаду, подействовали на нее очень благотворно — исчезла забитость, распрямились плечи, прежде придавленные грузом страха и вины, ясные глазки больше не светились тревогой… Ох, надо бы ей кого-то в помощь нанять, а то ведь народу в доме прибавилось, а она одна, подумалось мне…

После обеда я позанималась с Маром — это был уже второй наш урок. Медитация мальцу пока не давалась — все же он был слишком активен, да еще и перевозбужден из-за перемен в жизни. Я не отчаивалась, да и ему не позволяла — три года впереди, до поступления в ВШМ успеет научиться всему, что надо. А пока даже об определении уровня дара говорить рано — что немаленький, видно, но устойчивого состояния дар достигает на этапе полового созревания, не раньше. Вот через годик-другой можно будет и измерить.

 

Глава 4

— Лэйриш эс Рэлинэр, граф Дайвирский, — громогласно объявил распорядитель, — и его спутница, герцогиня Тэнра Лариса эс Демирад.

Вот так и делаются открытия — не просто аристократ, даже не просто граф, а из древних, владетель собственного домена, который до образования империи был независимым государством…

Но предложение графа сопровождать меня на бал оказалось по-настоящему ценным, и дело даже не в том, что я еще не обзавелась собственным выездом, просто мне было весьма и весьма не по себе, а рядом с магистром Релинэром я чувствовала себя куда увереннее. Впрочем, я все равно была излишне напряжена, и дрожь, сотрясавшая меня изнутри, хоть и не была заметна постороннему взгляду, все же доставляла мне изрядные неудобства. Прежде всего тем, что я не могла понять ее природы — то ли меня просто выбивали из колеи воспоминания о моем прошлом посещении дворцовых торжеств, кончившихся столь плачевно, то ли моя интуиция громко и настойчиво предупреждала меня о чем-то. Словом, я пребывала в тревоге.

— Что с вами, Лари? — наклонился ко мне граф. — Обычно вы хорошо себя контролируете, но в этот раз эмоциональный фон просто фонтанирует — вне всяких рамок. Возьмите себя в руки, тут есть менталисты, пусть и довольно слабые, и эмпаты. Еще минута в таком состоянии — и к вам будет приковано внимание множества людей.

Я сделала глубокий вдох, сконцентрировалась и настроила несложную ментальную защиту. Магистр одобрительно кивнул:

— Прекрасно, дорогая! — и улыбнулся. — Надеюсь, первый танец за мной?

— Вам будет неловко со мной танцевать. Я собиралась взять несколько уроков перед балом, но так и не нашла на это времени.

— Не беспокойтесь, вместе мы справимся, — рассмеялся граф.

Справились. И мне даже удалось немного успокоиться, двигаясь под музыку. После танца граф представил меня нескольким своим знакомым, один из них увлек меня танцевать, а потом я потеряла графа из виду. Впрочем, скучать мне долго не дали — как по волшебству передо мной возник следующий кавалер:

— Сестричка! — ну да, я тоже как-то очень быстро начала воспринимать Теагира именно братом.

— Никак не ожидала тебя здесь увидеть, — улыбнулась я протягивая деверю руку. — Выбрался из своей глуши?

— Да я, в отличие от… Симьяра, никогда и не сидел сиднем в Алейе. Так что и теперь намерен время от времени выбираться в столицу. Тем более, что благодаря твоей щедрости, сестричка, я могу себе позволить развлекаться, не считая деньги в кармане, — Теагир ухмыльнулся и подмигнул.

Ну да, половина дохода с сермиритового рудника, которой я откупилась от опеки, представляла собой лакомый кусочек.

Мы кружились по залу, когда я почувствовала, что моя тревога усиливается, словно я приближаюсь к ее источнику. Змеиная сигнализация, которую мне не приходилось слышать уже больше месяца, заверещала, свидетельствуя, что источник опасности вполне реален, а не является плодом моего воображения.

— Ты что так побледнела, Лари? — Теагир обеспокоенно заглядывал мне в глаза.

— Ничего, братец… Вроде бы ничего…. Давай, знаешь, выйдем из круга и пойдем во-о-он туда, — я показала герцогу Алейскому в ту сторону, где ощутила сигнал опасности.

Теагир пожал плечами, но спорить не стал, подвел меня к столу с напитками и вручил бокал охлажденного сока. Я молча сделала глоток, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям. Ничего. Значит, не точка в пространстве, а человек — ведь приглашенные чаще всего не стояли на месте, а передвигались по залу. И мой источник опасности тоже перемещался.

Я отставила бокал с соком и попыталась сосредоточиться, чтобы отправить ментальный зов магистру Релинэру. Как раз такой направленный зов мы начали практиковать на занятиях, весь смысл был в том, чтобы доставить — пусть не информацию, а пока всего лишь сигнал, — конкретному адресату. Получилось. Магистр Релинэр появился передо мной уже через несколько минут.

— Что-то случилось, Лари?

— Пока нет, но я чувствую опасность от одного из гостей. Не уверена, что стоит беспокоить службу безопасности, потому что не знаю, угрожает что-то лично мне или другим гостям тоже.

— Стоит, милая. Даже если выяснится, что угроза только для вас, любое происшествие негативно скажется на репутации его величества и дворцовых служб. Ждите меня, — и магистр быстрым шагом удалился.

— Гм… Лари? — обратил на себя внимание Теагир. — Это был тот самый змеиный дар, о котором ты рассказывала?

— Собственно, дар мой, природный, у меня всегда чутье на опасность отменное было, просто благодаря воздействию саа-тши он усилился и принял определенную форму, позволяющую отличить реальную опасность от беспочвенных тревог.

Разговор наш прервал незнакомый щеголеватый господин с внешностью избалованного дамским вниманием светского бездельника и цепким взглядом сотрудника определенных служб.

— Лейва эс Демирад, мне рассказал о ваших тревогах граф эс Релинэр, и мы решили поискать причины беспокойства. Иначе говоря, мы будем сейчас по очереди танцевать с вами, в надежде, что нам удастся приблизиться к возможному источнику опасности, — некоторая доля скепсиса в произнесенных словах была слышна, но весьма умеренная, так что задетой я себя не почувствовала.

Улыбнулась:

— Как мне к вам обращаться?

— Рэймин мер Виррен, к вашим услугам, — представился господин и предложил мне руку, — позвольте…

Танцевать с мер Вирреном было легко и приятно, он оказался очень чутким партнером. Но я предоставила телу двигаться, а сама сосредоточилась на своих ощущениях. Поначалу все было как обычно — ровный фон, немного общей тревоги… не проявленной. Складывалось впечатление, что сейчас человек, которого мы ищем, вышел из зала. Поскольку император тоже удалился некоторое время назад, поводов для беспокойства становилось больше.

После второго танца с магистром Релинэром я остановила его и предложила прогуляться по залу, заостряя особое внимание на выходах. Повезло нам у третьей по счету двери, которая вела во внутреннюю часть дворца, доступную ограниченному числу приглашенных. Именно там я уловила… даже не саму опасность, а словно бы след, оставленный ею в пространстве. Мы подозвали лейва мер Виррена, и безопасник взялся вести нас по следу — у него был достаточный доступ, чтобы углубиться в это крыло. Однако поход наш не принес никаких плодов — след сначала усиливался, но на границе закрытой зоны словно бы исчезал. Похоже было, что наш преследуемый покрутился здесь немного и вернулся в зал. Пришлось вернуться и нам. После некоторого раздумья я все же решила не ходить по залу, а потанцевать еще немного в надежде, что случай сам приведет нас куда надо. Кто у нас там случаем ведает? Кайлер? Вот пусть и поможет, легкомысленно подумала я.

Помог. Я даже вздрогнула, когда вой моей любимой сигнализации перебил звуки музыки — только для меня, но казалось, что это слышат все. Даже удивительно было, что никто не реагирует.

— М-м-м… Лейв мер Виррен? А давайте-ка остановимся. Нам, кажется, во-о-он туда.

В том углу, который меня интересовал, было относительно малолюдно, поэтому нужный объект я вычислила практически сразу. Это был довольно молодой человек самой заурядной внешности, из тех, что стираются из памяти, стоит лишь от них отвернуться. Зато одет он был дорого и с безупречным вкусом. Пожалуй, только одежда и позволяла задержать на нем взгляд.

Я отвела своего спутника чуть подальше и указала на искомый объект.

— Он?! — удивился мер Виррен. — Но это же граф Сиангор…

— Поверьте мне, лейв мер Виррен, либо это не граф Сиангор, либо этот ваш граф замышляет что-то недоброе. А поскольку на меня он не обращает ни малейшего внимания, то значит, его целью является кто-то другой.

— Лейва эс Демирад, никем, кроме самого графа, он быть не может, потому что попасть на дворцовый бал под личиной совершенно нереально.

М-да, пожалуй, ритуальную магию надо сделать не факультативом для немногих желающих, а обязательной дисциплиной для будущих сыскарей, потому что возможности, которые она дает, позволяют легко обойти такое препятствие, как запрет на личины. Можно выдать одного человека за другого не только внешне, но и магически…

— Лейв мер Виррен, я убеждена в своей правоте, но, к сожалению, никак не могу доказать ее легальными методами. Единственное предложение: я подхожу поближе, демонстрирую свою неуклюжесть и обливаю беднягу соком, а потом вывожу из зала, мило щебеча о том, какие замечательные горничные и лакеи во дворце и как я сейчас сдам его с рук на руки искуснику, который приведет его костюмчик в идеальное состояние.

— А дальше что? — раздраженно спросил мер Виррен.

— А дальше — вам решать. Можно организовать нападение неизвестных и изолировать его до конца бала, а потом разобраться и, если что, принести извинения. Вы уже поделились моими подозрениями с коллегами и магистром Релинэром?

— Поделился, — угрюмо отозвался эсбэшник, — но ваш вариант меня не устраивает.

— Предложите свой… — начала было я… и умолкла. — Поздно!

Да, мы опоздали — в зал возвращался император, а граф Сиангор, или кто он там был на самом деле, двинулся в сторону монарха, одновременно погружая руку во внутренний карман камзола. Взгляд его при этом был сосредоточенным и одновременно отсутствующим, какой бывает у людей, находящихся под серьезным ментальным воздействием.

Тут уже и у эсбэшников никаких сомнений не оставалось: одновременно с разных сторон на перехват двинулись несколько человек. У меня было ощущение, что время почти остановилось — я наблюдала за событиями, как в замедленной съемке: вот граф достает что-то из кармана — он уже в опасной близости от императора, — вот один из безопасников совершает какое-то неуловимое движение рукой — и граф замирает. Я скорее догадываюсь по результатам, чем вижу по-настоящему: направленный стазис, для человека, попавшего под такое воздействие, время останавливается…

И в этот момент мое личное время вернулось к своему обычному течению, и зал наполнился тревожным шумом голосов. Немногие поняли, что именно произошло, но в том, что произошедшее было странным и неприятным, не сомневался никто.

Графа вынесли из зала, мер Виррен двинулся следом и поманил меня за собой. Пройдя по полутемным лестницам и коридорам, явно не парадным, мы очутились в крыле тайной канцелярии — мне уже доводилось здесь бывать. Мер Виррен завел меня в небольшую комнатку, где на кушетке безвольно обмякло тело графа Сиангора.

— Ну что, будем разбираться? — вздохнул мер Виррен.

Сотрудники, в напряженных позах зависшие над телом, обернулись.

— Вот, — сказал один, — доставал он эту штуку. На амулет не похоже — магии никакой не чувствую.

— Вы позволите? — осторожно спросила я. — У меня есть кое-какие догадки.

— Конечно, — отозвался мер Виррен, — посмотрите. Может увидите что-то, чего мои сотрудники не углядели.

Он по-прежнему сомневался. А вот я — ни в малейшей степени. Потому что штука, которую продолжал держать в руке граф Сиангор, была ничем иным, как амулетом в пассивном состоянии. Такие вещи не имеют собственного излучения, и становятся заметны, только будучи активизированы. И до тех пор выяснить, для чего игрушка предназначена, весьма затруднительно. Вот эту мысль я и озвучила.

— И как активизируется этот амулет? — сухо спросил мер Виррен.

— В зависимости от ритуала, который над ним проводили, или от слюны, или от крови. То есть, граф, если это вообще он, должен был лизнуть или каким-то образом пораниться, чтобы вызвать кровотечение. А пока можно абсолютно без всяких негативных последствий извлечь амулет из руки… м-м-м… графа. И убрать подальше.

— Это не может быть никто другой, кроме графа, — снова раздраженно вскинулся мер Виррен.

— Лейв мер Виррен, поверьте, есть ритуалы, которые легко позволят обвести вокруг пальца вашу хваленую систему распознания личин. Я не утверждаю, что это не граф. Просто не исключаю. Если это ритуал на крови, то действие продлится максимум еще несколько часов, после этого вы сможете увидеть настоящее лицо того, с кем имеете дело. Вернее, даже если не лицо настоящее, но хотя бы ауру. У вас ведь есть в картотеке энергетические слепки всех достигших зрелости представителей высшего дворянства?

— Не сомневайтесь, — снова буркнул мер Виррен.

Он все еще не мог принять возможность моих выкладок. С мер Сельмиром было бы проще, он… более гибкий, что ли.

— Тогда давайте подождем. Только надо вывести этого вашего графа из стазиса и погрузить в обычный сон. Если выяснится, что я все придумала, а в руках у графа безобидная ерунда, я лично принесу ему свои извинения.

Мер Виррен вздохнул, провел меня в небольшую гостиную с удобным диваном и оставил в одиночестве. Через какое-то время ко мне присоединился магистр Релинэр.

— О, магистр! Я так рада, что вы меня не бросили! — я действительно обрадовалась ему, потому что перспектива провести в этой гостиной ближайшие несколько часов в полном одиночестве меня пугала. Здесь даже ни одной самой завалящей книжечки не было.

— Как бы я мог вас бросить, драгоценная? — усмехнулся граф Дайвирский, усаживаясь рядом со мной на диван. — Я ведь ваш спутник на сегодняшний вечер, вы не забыли?

— Ох, я почти обо всем уже забыла с этими событиями. Кто меня дернул за язык предложить дождаться здесь?

— Вас бы все равно никуда не отпустили до разъяснения обстоятельств, так что не корите себя за глупость.

На "вы"… А тогда, в школьной лечебнице, в тревоге за меня, он говорил мне "ты". И мне это нравилось. Я устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. "Не стоит, — подумала, — не стоит предаваться фантазиям и ложным надеждам. Там всего лишь была тревога за пострадавшую ученицу". Но зато — вот так, между делом, — я смогла честно признаться самой себе, что неравнодушна к этому человеку.

Я открыла глаза и встретила взгляд темно-карих, почти черных, глаз с вишневыми искорками в глубине. И что-то такое было в этом взгляде, что я уже не могла отвести глаза. "Попалась!" — мелькнуло где-то на заднем плане. Я даже не поняла, моя ли это была мысль. "Попалась…" — согласилась я вполне сознательно. Поэтому и не подумала отклониться или отвернуться, когда обладатель черно-вишневых глаз склонился надо мной, и коснулся губами моих губ — легко и невесомо, словно опасаясь, что я буду против. А я… ждала продолжения. И легкое касание обрело плоть, жизнь, жар, на который я не могла не ответить.

Поцелуй. Всего лишь поцелуй. Отчего же тогда тугая пружина желания скрутила нутро? Отчего же за ней последовала острая волна боли?..

Я охнула и разорвала поцелуй, согнувшись пополам от внезапного приступа. В глазах потемнело.

— Лари? Лари?! — встревоженный голос.

Очнулась я на руках у мужчины. Возбуждение, как и все мое недавнее шальное состояние, ушло, и я, почувствовав себя неловко, попыталась освободиться от объятий.

— Ш-ш-ш, — прошептал граф, — посиди немножко так, тебе просто надо расслабиться.

— Что со мной?

— Ничего страшного, всего лишь последствия пережитого. Это все у тебя в голове, а не в теле.

Да-да, пережитое… Я поняла, о чем он. О насилии. О герцоге. Элементарная психосоматика, а как действенно… вышибает.

— Магистр, вы… — я вновь попыталась освободиться.

— Лэйриш. И "ты", — исправил меня мужчина, — и не дергайся, тебе не стоит особенно шевелиться сейчас, а еще ты нуждаешься в тепле, и я тебе его даю.

И впрямь… тепло. Я пригрелась на руках у магистра… у Лэйриша… и задремала. В таком виде нас и застал спустя несколько часов мер Виррен.

— Вы были правы, — глухо произнес он, — это не граф.

Я промолчала.

— И как мне прикажете переделывать систему безопасности дворца?! — вскинулся безопасник.

— Не знаю, лейв мер Виррен. Но я бы вам посоветовала обратиться за консультацией к магистру Локаху, он лучший специалист по ритуальной магии. Возможно, у него есть какие-то наработки. Просто, к сожалению, мало кто интересуется этим разделом магической науки, в ВМШ, как вы знаете, ритуалистика преподается только факультативно. А насчет амулета… толкового артефактника найти проще, тут и советовать не стану. Подозреваю, что эта штука настроена так, чтобы система безопасности дворца не приняла ее за нечто чужеродное…

— Спасибо вам, лейва эс Демирад, — мер Виррен поклонился мне с самым мрачным видом и вышел.

— Я так поняла, мы можем идти? — взглянула я на… Лэйриша.

— Да, я тоже так думаю, — граф позволил мне подняться на ноги и встал следом за мной.

Мы снова встретились взглядами. Лэйриш был серьезен и немножко печален, уголок красивого рта слегка кривился.

— Я тебя очень напугал? — спросил он.

Я помотала головой:

— Нет. Наоборот… мне понравилось, — и покраснела.

 

Глава 5

— Студентка Демирад, ваша очередь. Без зрительного контакта, пожалуйста… Нет-нет, фокус сместите, иначе ваше сообщение произвольно сменит адресата.

Я честно старалась, но почему-то именно такие задачи мне не давались. И весь мой опыт с саа-тши не играл никакой роли, потому что связью через амулет я была обязана способностям матери-змеи, а не собственным. То, что мы делали сейчас, даже еще и мыслеречью не было — просто направленный сигнал. И — вот ведь незадача! — стоило мне потерять адресата из виду, связь рушилась и заново ее установить не удавалось. Но ведь на балу как-то получилось… Под влиянием стресса, что ли?

Бал, да… И то, что было после… А может, и не было, потому что ма… Лэйриш ни словом, ни взглядом не давал понять, что между нами что-то произошло. Возможно, для него это было незначительным эпизодом… просто под влиянием момента. А теперь — все. Преподаватель и студентка. Обидно, но я вполне способна смириться. По крайней мере, я хотела в это верить.

События осеннего бала аукнулись мне еще допросом в тайной канцелярии, который в приглашении был деликатно поименован "беседой". Беседовал со мной сам Аргел мер Сельмир, и вопросы его касались не столько последовательности событий того вечера, сколько моих собственных ощущений, как это ни прискорбно. Почему прискорбно? Да потому что интерес всяческих спецслужб к способностям человека свидетельствует о том, что эти самые способности хотят поставить на службу государству. При этом мнение обладателя способностей не особо учитывается. Ибо государство, как вы понимаете, в приоритете.

Само собой, в результаты расследования меня никто не посвящал, хотя я не могу сказать, что мне было неинтересно. Интересно. Но в меру — когда речь идет о вопросах госбезопасности и преступлениях против короны, постулат "меньше знаешь — крепче спишь" начинает претендовать на звание истины в последней инстанции. Впрочем, моя интуиция неустанно нашептывала своей хозяйке, что впереди еще немало бессонных ночей и некоторые из них как раз и станут следствием неудобных знаний. Но не только…

…Новичок-полуэльф подловил меня во время вечерней пробежки по парку. Обычно мне составлял компанию Лех, но в этот день он был занят, и я вышла одна. Парень догнал меня на втором кругу и побежал рядом. Дышал он ровно, размеренно, и бег его казался полетом — легкие ноги едва касались земли. Неудивительно — с эльфийской-то кровью. Есть чему позавидовать.

— Поговорим? — спросил полуэльф… Танлиэр — кажется, так его звали.

— Еще кружок — и тогда… — я не хотела сбиваться с дыхания.

Осенняя прохлада уже не располагала к долгим прогулкам, поэтому мы укрылись от ветра в беседке.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — я плюхнулась на скамейку.

Вместо ответа парень присел передо мной на корточки и заглянул в глаза — снизу. Завораживающий взгляд. Из тех, что берут в плен и уже не выпускают. Только эльфы умеют так смотреть на женщин. Эльфийское очарование — вот как это называют. Полукровкам редко достается такой дар… Вот только у меня с некоторых пор на их очарование выработалось нечто вроде иммунитета. После общения с повелителем эльфов. Тот, впрочем, на меня и взгляды не тратил, ограничился прикосновениями — правда, убойной силы, так что мне с трудом удалось свои желания в узде удержать… И что для меня после Пресветлого Князя какой-то полуэльф?! Тело, конечно, реагирует, но разум и не думает отключаться.

— Меня эти ваши эльфийские штучки не берут, — заявила я и рассмеялась… хрипло.

Мой каркающий смех разорвал вечернюю тишину и заставил Танлиэра вздрогнуть. Он поднялся, бросил на меня взгляд, полный недоумения и негодования одновременно, и вышел из беседки.

И вот что это было? Слабо верится, что парень вдруг повелся на мою неземную красу. Потому что до сего дня он не обращал на меня ни малейшего внимания. Ну, кроме вежливого интереса, когда я высказывалась на каких-нибудь семинарах.

То, что это еще не конец, сомневаться не приходилось, так что я совершенно не удивилась, когда Нат поставил меня на занятиях в пару с Танлиэром. Нам как будто была предоставлена возможность пообщаться на другой волне — и это было неплохо. Поначалу даже получалось — как спарринг-партнер полуэльф был выше всяких похвал… до поры до времени.

И какого… ему надо было все испортить? Все-таки на занятиях по физической подготовке к магии прибегать запрещено, иначе какой смысл в этих занятиях — разве что защитой от физического воздействия пренебрегать не рекомендовалось. Беда в том, что эльфийскую магию засечь не так легко, я даже не уверена, что Наттиор на это способен. Впрочем, будь он поближе… Но как назло, когда воздух вокруг моего тела настолько сгустился, что стал препятствовать движениям, Нат оказался на другом конце площадки. Первый удар я пропустила, даже не успев понять, что произошло. Конечно, физический щит смягчил болевые ощущения, но мало мне все равно не показалось. Подняться я поднялась, хоть и не без труда, но сгущенный воздух не давал сопротивляться — и уже через несколько мгновений я вновь оказалась на земле. Я даже крикнуть, чтобы привлечь внимание Наттиора, была не в состоянии.

И что теперь? Остаться лежать? Или все же попытаться сопротивляться? Думать надо было быстро. Даже не так. Очень быстро! Итак, эльфы… Свободная работа с природными стихиями, в данном случае — воздух. Вот они, каналы, через которые Танлиэр обращается к стихии. Как человеческий маг я этому общению воспрепятствовать не могла, но вот как носитель крови саа-тши… Это было мгновенное решение — я обратилась к крови. Я ощутила себя… змеей. Одно движение чешуйчатого хвоста — и эльфеныш вздрогнул… отшатнулся. Змеиная магия враждебна эльфийской, мне об этом еще Повелитель говорил…

Спарринг закончился вничью — я была вымотана сопротивлением воздуха, эльф — шокирован моими змеиными… м-м-м… поползновениями, разрушившими его магию. Мы еще какое-то время потанцевали без перевеса в чью-либо сторону, а потом около нас возник разгневанный Наттиор и прервал схватку.

— И что я вижу, птичка?! Изволь объясниться!

— Змеиная магия против эльфийской, — ответила я, поглаживая крохотные чешуйки на лице.

— Магия, значит… — Наттиор хмыкнул. — Раз магия, значит, оба на полосу препятствий. При первой же ошибке — назад и начинать все с начала. Понятно?

— Чего уж тут непонятного, — пробурчала я.

Полосу я прошла безупречно, как, впрочем, и мой соперник, в начало никому возвращаться не пришлось. Отбитые бока болели, но злость улеглась, и чешуя сошла со щек.

Оказывается, я теперь могла обращаться к змеиной крови в себе вполне сознательно. Только, наверное, стоило бы поучиться делать это… без внешних проявлений. Не прибегая к частичной трансформации. Пусть уж это моим тайным оружием остается. Хорошо еще, в этот раз никто не видел. Только Нат, но он и так в курсе. Ну и сам Танлиэр, конечно. Но что-то мне подсказывает, что он сильно распространяться не будет. По крайней мере, в школе. А вот за ее пределами…

И я решила, что с полуэльфом стоит побеседовать. Набросала ему записку: "Предлагаю встретиться и поговорить, чтобы разъяснить все недоразумения между нами. Я хочу знать, с какой стати вдруг удостоилась твоего пристального внимания, а ты, наверное, надеешься, что я промолчу о некоторых аспектах нашего общения. Например, о незаконной попытке обольщения с применением эльфийской магии. И поверь, к моим словам руководство школы отнесется с должным вниманием. Сегодня в беседке, в то же время. Лари". Вот так. И совесть меня по поводу шантажа не мучила ни в малейшей степени.

Танлиэр не подвел и в беседку явился.

— Ну что, будем беседовать откровенно? — весело осведомилась я.

— О чем ты хочешь знать? — хмуро отозвался полуэльф.

— Ну, для начала о том, зачем ты пытался меня соблазнить. Ты уж прости, но в то, что ты внезапно воспылал ко мне нежными чувствами, я не поверю.

Парень стиснул зубы. Отвечать ему явно не хотелось.

— Я жду! — поторопила я собеседника.

— Семья настояла, — пробурчал он.

Я опешила.

— Какая семья? Человеческая?

— Эльфийская.

— И зачем это я понадобилась твоей семье?

— Сермирит. — кратко ответил полуэльф.

— Что-о-о?!

— Ну, ты владелица крупнейшего месторождения. Если войдешь в семью, то это… большой вклад.

— Чей вклад? Твой?

Лицо полуэльфа пошло пятнами. Похоже было, что я попала в точку.

— Так что? — снова поторопила я. — Брак со мной — это твой вклад, чтобы быть принятым в клан твоего эльфийского папаши?

Парень кивнул.

— И откуда стало известно о моем приданном?

— Слухи ползут среди знати ниревийской. Уже пару декад последних. Ну а у эльфов везде свои уши есть, — хмыкнул Танлиэр.

— Ушастые, значит, — оценила я его юмор.

— Угу, — подтвердил парень.

— Вот что я тебе скажу по этому поводу… Родне твоей грозит жестокое разочарование. И вовсе не потому, что ты не сумел меня соблазнить. Просто его величество не допустит, чтобы доходы от сермирита уходили за пределы страны. Уж поверь, я интересовалась добычей сермирита и правовыми аспектами этого дела — на первом курсе доклад делать пришлось… Так вот, есть указы, которые в общих сводах не опубликованы, но это не значит, что о них никто не помнит и к ним не прибегнут, если возникнет необходимость… Один из таких указов рассматривает возможность перехода прав на добычу сермерита в отдельно взятом месторождении в собственность женщины. Представь как забавно, — усмехнулась я, — если эта самая женщина выходит замуж за иностранца, предусмотрена процедура отчуждения рудника в пользу ближайших родственников, не связанных семейными узами с подданными других государств.

— Вот как, значит… — повесил голову полуэльф.

— Я бы на твоем месте не печалилась, а радовалась.

— Это почему еще?

— Очень просто: у тебя появилась возможность избежать нежеланного брака на законном основании. То есть, тебя никто не осудит за неудачу, наоборот — ты вовремя разжился сведениями, которые позволят клану избежать ошибочного шага.

— Эк ты все вывернула, — удивился парень, — теперь я вроде как не неудачник, а почти герой.

— Ага! — улыбнулась я ему.

— А я думал, что ты заносчивая стерва, — смущенно признался Танлиэр.

— Вот как? — теперь уже я удивилась. — С чего ты взял?

— А не знаю. Умная, в восемнадцать лет — целитель, сделавший уникальные открытия и известный за пределами страны. Еще и герцогиня. И кем ты еще можешь быть?

Я пожала плечами. Логика этого вывода от меня ускользала.

— И поэтому ты позволил себе… м-м-м… столь некорректное поведение на площадке?

Танлиэр покраснел:

— Нет… Просто я был страшно зол… скорее на себя, чем на тебя, но в тот момент мне казалось, что именно ты виновата в моей неудаче… Э-м-м… А что это было такое… со змеиной магией?

— Несколько капель крови саа-тши в моих жилах. Еще один повод для того, чтобы всякий уважающий себя эльф пришел в ужас от мысли о браке со мной. Так что твоя семья должна быть благодарна тебе еще и за это. Я же, в свою очередь, буду признательна, если как раз об этом ты умолчишь — не хотелось бы лишний раз привлекать внимание к этой своей особенности.

— Я никому не стану об этом говорить, — заверил меня полуэльф, — хватит с них и того, что месторождение им при любом исходе не досталось бы.

…После этого разговора я отправилась не в свою комнату, а к Наттиору. Старый друг не удивился моему визиту в столь поздний час, а уж мое настроение — далеко не радужное — засек с ходу.

— Рассказывай, — скомандовал друг, усаживая меня в кресло.

И я рассказала.

— Что тебя в этом так тревожит, птичка?

— То, что этот парень наверняка не последний. Я подозревала, что рано или поздно вызову интерес у знати в качестве потенциальной невесты, если поползут слухи о моем необычном приданном, но… Думала, будут свататься. Если сватаются — можно отказать. А теперь поняла… Тэнлиэр пытался меня эльфийским очарованием взять… Кто поручится, что остальные претенденты не опустятся до грязных методов? Я уже один раз выходила замуж под действием зелья подчинения и вовсе не жажду повторить этот опыт… В общем, на меня открыли сезон охоты, и мне страшно, честно признаюсь.

А еще мне было не по себе при мысли о том, что вот опять ни одному мужчине не нужна я сама. Я ради меня. А только то, что я могу дать. Герцогу — силу. Эльфийскому князю — детей-слуг, наделенных моими талантами, теперь вот… сермиритовое месторождение им подавай. Лэйриш? Я, если честно, даже уже и не уверена была, что все произошедшее между нами — не плод моего воображения. Но этого всего я озвучивать не стала.

В свою комнату я вернулась далеко за полночь, а уже день спустя мне пришлось выкинуть из головы всякую чушь и перестать упиваться жалостью к себе.

Этот день принес верхового посыльного с запиской из дома. Я сунула парню монету и нетерпеливо развернула листок: "С Маром плохо".

 

Глава 6

До конца учебного дня — и декады — еще оставались менталистика и некромантия, но мне даже отпрашиваться некогда было. Уже седлая Мирку, попросила конюха отнести мою наспех нацарапанную записку магистру Релинэру.

Я ворвалась на территорию особняка на взмыленной лошади, спешилась, бросила поводья подоспевшему Крелу, который перехватил их дрожащими руками?

— Что?!

— Избили его…

…С мальчишкой было все не так ужасно, как могло показаться не первый взгляд, хотя, конечно, неприятно — пара трещин на ребрах, сотрясение мозга, множество синяков и ссадин. Физиономия выглядела страшно: один глаз заплыл, на щеке кровоподтек, но зубы, как ни странно, были все на месте. Я отправила Улу с запиской к аптекарю, а сама погрузила пацана в сон и занялась его травмами, попутно ругая себя за непредусмотрительность: все-таки, когда ребенок в доме, взрослые должны знать, куда обратиться… в случае болезни, например. Ула знала, но она пока еще терялась в стрессовых ситуациях: сообразительная девушка превращалась в причитающую клушу — что я и наблюдала сегодня, покуда не отослала девицу прочь. Крел был в столице человеком новым и тоже растерялся — привык, что в замке лекарь всегда под рукой.

Все, что можно было сделать при помощи магии, я успела сделать до возвращения горничной, оставалось обработать синяки и ссадины, да наложить фиксирующую повязку на грудную клетку. И вот тут-то меня ждал сюрприз. Не сказать чтоб приятный… Это была татуировка в самом низу спины, справа от позвоночника — сложной огранки кристалл с глазом. Правда, закрытым. Пока закрытым — почему-то я была в этом уверена. И сразу отдельные детали, отмеченные прежде взглядом, но не заслужившие пристального внимания, сложились в общую картину — и каштановые волосы со черными прядками, и янтарные сполохи в карих глазах…

Оставив мальчика спать, я вытащила на кухню конюха.

— Рассказывай, дядька Крел, — приказала я строго, — откуда у тебя Мар?

— Ты видела, детка? — вздохнул конюх. — Приемный он у меня. Не подкидыш, нет. Я охотился тогда, наткнулся на берегу Нейры на раненую женщину в мокром платье. Рядом ребенок в корзине, меньше года от роду. Она, похоже, через реку с ним плыла, а дальше уже сил не хватило — много крови потеряла. Умерла у меня на руках, сказала только: "Позаботься о моем мальчике. Мариен зовут…" Времена тогда были неспокойные, только-только император предыдущий помер, слухи всякие ходили. Вот я и выдал его за родственника — будто бы в дальнюю деревню к родне ходил, а там родители его померли и мальца сиротой оставили. И имя я ему сократил, чтобы по-простому звучало. А чтобы в селе лишний раз глаза не мозолить и на вопросы не отвечать, сразу напросился в замок к герцогу конюхом — как раз кстати пришлось, прежний-то умер…

Ох… Первый раз я такую долгую речь от дядьки Крела слышала. А уж что за этой речью стоит — лучше бы и не думать. Но надо. Теперь придется, никуда уже от этой проблемы не денусь.

— Рано или поздно это всплывет, — вынырнула я из раздумий.

— Ты знаешь, чей он?..

— Я знаю, кто его отец. И это, поверьте, Крел, вовсе меня не радует. Я попробую кое-что выяснить… надеюсь, нам не придется его прятать.

И я написала еще одну записку — на этот раз лейву мер Сельмиру с просьбой принять меня — дома или в служебном кабинете. И снова отправила Улу с приказом дождаться ответа. Барон пригласил меня на следующее утро к себе в кабинет.

— Ваша светлость, — вежливо улыбнулся он, отодвигая мне стул, — вы опять принесли мне заботы?

— Пока только вопросы, лейв мер Сельмир. Но не исключаю, что в будущем они обернутся заботами.

— Слушаю вас, — барон устремил на меня внимательный взгляд.

— Мои вопросы касаются поездки, в которой мне довелось принять участие минувшим летом, — осторожно начала я.

Барон поморщился:

— Я уже начинаю сомневаться, что смогу на них ответить.

— А давайте так, лейв мер Сельмир: я задаю вопросы, и если вы не можете ответить, я пытаюсь строить предположения… Возможно, некоторые из них вы сможете опровергнуть или подтвердить… ну, например, с помощью красноречивого молчания.

— Что ж, давайте попробуем, — усмехнулся мер Сельмир.

— Итак, юноша, которого мы сопровождали, является близким родственником его императорского величества Рамераха.

Мер Сельмир хмыкнул, а я продолжила:

— Это было утверждение, не требующее доказательств. Дальше уже идут предположения… Вот, к примеру, я предполагаю, что юноша — императорский бастард. Поскольку его величество Рамерих слишком молод для того, чтобы иметь столь взрослого сына, то значит, это отпрыск предыдущего императора. Я права?

Ответом мне было напряженное молчание.

— Следующий вопрос касается цели нашего путешествия. Поскольку в загадочной крепости Дейх из юноши собирались сделать другого человека и прозвучало сие вовсе не метафорой, я склонна подозревать, что в своем нынешнем варианте молодой человек опасен для престола. И если учесть, что закон о престолонаследии совершенно однозначно заявляет, что бастарды не имеют права на трон, то остается лишь один вариант — он опасен тем, что через него можно как-то воздействовать на императора.

Барон крякнул, будто поперхнулся.

— Вы понимаете, лейва эс Демирад, что ваши догадки делают и вас саму весьма опасной… и что я сейчас обязан взять с вас клятву о неразглашении как минимум. А в идеале — клятву абсолютной верности.

— Если я принесу клятву о неразглашении, будет ли это означать, что вы сможете ответить на мои вопросы?

— Нет. Я не имею права единолично принимать такие решения. Это может только сам император. Его величество, конечно, хорошо к вам относится и благодарен за то, что вы уже дважды спасли ему жизнь…

— О, — перебила я барона, — вы выяснили, что это был за амулет?

— Да, лже-граф должен был с его помощью устроить магический взрыв. Причем, этот амулет, будучи активирован, подключился бы к дворцовой защите и мгновенно обменялся с ней энергиями, и таким образом он должен был быть воспринят системой как часть ее.

— Ох…

— Так вот, несмотря на благодарность, его величество вряд ли захочет делиться с вами подобного рода тайнами.

Угу, читай "семейными", хмыкнула я про себя.

— Значит, про татуировку с глазом я могу уже и не спрашивать, — резюмировала я.

— Вы ее видели? — вскинулся мер Сельмир.

— Да, когда залечивала парню ушибы.

— Кто-нибудь еще видел, кроме вас?

— Нет, остальные были заняты гайрефом.

Мер Сельмир выдохнул с облегчением и после недолгого молчания вновь заговорил:

— Но вы же понимаете, что я буду вынужден доложить его величеству как о вашем интересе, так и о вашей неуместной догадливости?

— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулась я барону.

— Значит, ждите нового приглашения от меня… или от его величества, если он захочет поведать вам больше, чем мог бы я сам. А если вы желаете найти ответы на некоторые из своих вопросов, то… Ведь ваше разрешение на посещение закрытого хранилища библиотеки департамента магической безопасности еще действительно? — замначальника тайной канцелярии, с одной стороны, намекал, что ему известно о моих изысканиях чуточку больше, чем мне хотелось бы, а с другой — что ответы на мои вопросы лежат примерно в той же области…

…Мар к моему возвращению уже проснулся, был накормлен и жаждал вскочить с постели. Вставать я ему разрешила, но двигаться велела осторожно. Какое-то время я раздумывала, стоит ли быть откровенной с мальчишкой, но потом решила, что он уже достаточно взрослый, чтобы помалкивать, когда требуется, особенно если будет знать, что длинный язык может сослужить плохую службу в его ситуации. Но начала я издалека:

— Малыш, ты мне расскажешь, кто тебя так изукрасил?

— Ну-у, парни тут…

— Какие парни?

— Уличные мальчишки.

— То есть, беспризорники, у которых нет родителей и на которых некому пожаловаться?

— Жаловаться?! — возмутился Мар. — Не надо к родителям… Даже если они есть…

— Ну, раз ты считаешь, что в следующий раз справишься, если что-то произойдет… — мальчишка покраснел. — Что, неужели не справишься? — делано изумилась я.

— Их много было… — тихо пробормотал Мар.

— В таком случае родной, тебе надо учиться сражаться, чтобы уметь впредь за себя постоять… даже если врагов много.

— А я их магией! — задорно воскликнул пацан.

— Ма-а-агией? А ты знаешь, что сражаться магией можно только против врага на войне или против нежити? А если нанести магический удар обычному человеку, не наделенному даром, то это считается преступлением. Да даже если и одаренному — все равно нельзя.

— А что будет? — полюбопытствовал мальчишка.

— В зависимости от тяжести преступления — лишение магии на разные сроки. От года и до… в общем, могут и до конца жизни лишить, если убьешь или покалечишь кого-нибудь.

— Ого-о-о! — протянул Мар.

Кажется, новая информация не столько пугала, сколько развлекала этого чертенка.

— Так вот, милый мой, поэтому ты, как только оправишься после побоев, будешь у меня обучаться искусству боя.

— Ух-ты! С мечом?! — загорелись глаза.

— Поначалу, наверное, без меча, просто руками и ногами, а уж потом — как получится. Поскольку сама я бываю здесь только два дня в декаду, то учить тебя не смогу, поэтому придется подыскать кого-нибудь… — и я взяла на заметку, что стоит посоветоваться с Наттиором, он наверняка подскажет, к кому обратиться. — Но это еще не все, о чем я хотела с тобой побеседовать.

— Да?

— Да, малыш. И этот разговор должен остаться между нами. Дядька Крел кое-что знает, конечно, но будет лучше, если ты и с ним не станешь ничего обсуждать.

Парень только молча кивнул и уставился на меня в ожидании.

— Ты знаешь, что ты не родственник Крелу?

— Я не знал точно, — признался мальчик, — но задумывался об этом. Мне так казалось.

— Не зря казалось, значит.

— Ты знаешь, кто мои родители? — с надеждой воззрился на меня Мар.

Я покачала головой:

— Насколько я понимаю, мать твоя умерла, а вот отец… Я могу только догадываться, кто был твоим отцом. Но я не назову тебе его имени ради твоей же безопасности.

— Почему ты тогда говоришь мне об этом? — угрюмо пробурчал мальчишка.

— Потому что, есть кое-что, о чем ты должен знать, чтобы и дальше сохранять эту тайну. Я говорю о татуировке на твое спине. Ты знаешь о ней?

— Знаю, — Мар покраснел.

— Так вот, больше ее никто не должен видеть. Я знаю о ней, дядька Крел знает, никто другой знать не должен. Значит, если ты переодеваешься где-то, надо прятать спину от чужих глаз. И, по возможности, не влипать в ситуации вроде вчерашней, а то попадешь к другому целителю или в лечебницу, а там кто-то может заинтересоваться.

— Почему? — глухо спросил Мар.

— Что — почему?

— Почему надо скрывать этот знак? Почему никто не должен узнать, чей я сын?

— Потому что в ином случае тебя попытаются использовать. В первую очередь — против родственников. Или до тебя доберутся сами родственники и могут попытаться избавиться… просто для того, чтобы тебя никто не смог использовать против них. Ты понимаешь, насколько это все серьезно?

Мальчишка кивнул молча.

Да, для него это серьезная травма. С таким положением вещей ему еще предстоит сжиться. Взрослеть вообще трудно, но… я не могла ему не сказать. Раз уж я вытащила его в столицу из замковой изоляции, то предупредить об опасности надо было обязательно.

Тренера для малыша я нашла легко: как я и надеялась, Нат посоветовал одного из своих товарищей, Лейса, осевшего с этой осени в столице и нуждавшегося в заработке. Я его даже помнила.

А жизнь тем временем продолжала преподносить мне… нет, не сюрпризы, просто поводы для новых раздумий и сомнений. К примеру, уже к следующим выходным дома меня ожидала внушительная пачка приглашений на различные светские мероприятия, начиная от чаепитий и заканчивая танцевальными вечерами. Вот она, участь завидной невесты — быть в центре внимания светского общества, пока кто-нибудь достаточно хваткий не приберет к рукам.

 

Глава 7

Весь ужас состоял в том, что я не знала никого из приглашавших, и не имела ни малейшего представления о том, какие приглашения стоит принять, а от каких можно и отказаться.

Промаявшись некоторое время над изукрашенными вензелями и виньетками карточками, я плюнула и направилась за советом к магистру Релинэру. Точнее, к графу Релинэру, представителю высшей знати, который, несомненно, ориентировался в светской жизни столицы.

Граф меня успокоил, объяснив, что я имею полное ответить отказом на большую часть приглашений, объяснив это своей занятостью в школе. Однако абсолютно все игнорировать все же не стоило, поэтому под руководством Лэйриша я все же выбрала парочку, на которые намеревалась ответить согласием.

Для меня главным критерием при выборе было отсутствие в доме, куда меня звали, потенциальных женихов. Почему меня интересовало именно это, я объяснять магистру не стала. Как-то не хотелось откровенничать о своих опасениях — я все еще не могла понять, в каких я отношениях с Лэйришем и как мне себя с ним вести.

В итоге две декады спустя я впервые села в собственную карету, чтобы посетить имение виконта Дарграва. На козлах восседал нарядный Крел. Выглядел он солидно и достойно, а еще — я нарадоваться не могла — за недолгое пребывание в Лербине умудрился выучить столицу вдоль и поперек. Вот и сейчас он без малейших раздумий выехал на нужную дорогу. Имение виконта располагалось в паре часов езды от столицы, хозяин был немолодым женатым человеком (приглашение я получила от его супруги), отцом двух дочерей, одна из которых была замужем, вторая же года на три моложе меня и пока еще не выезжала в свет. У виконта — я это выясняла особенно тщательно — не было ни сыновей, ни племянников. Словом, ни одного достаточно близкого холостого родственника, чью судьбу он мог бы попытаться устроить. А поскольку вечер был заявлен как семейный, я рассчитывала, что чужаков, жадных до моего состояния, там не будет.

Как выяснилось, я жестоко заблуждалась.

Нет, поначалу все было как положено: скромные посиделки в гостиной, светские беседы ни о чем, умеренный интерес к моей учебе — больше для вежливости, чем на самом деле. Правда, весь вечер я ощущала некоторое напряжение в эмоциональном фоне хозяев, но в кои-то веки решила вести себя в рамках этического закона и в мысли их проникнуть не пыталась. Зато потом пришла пора ужинать, младшую дочь супруги эс Дарграв отослали в девичью, старшая вызвалась скрасить одиночество сестрички, так что к столу мы собрались урезанным составом. И именно этот момент выбрал дворецкий, чтобы сообщить о прибытии нового гостя — графа эс Ангех. Граф оказался молодым мужчиной — лет около тридцати, едва ли больше — довольно приятной наружности, однако при виде него моя сигнализация раздражающе завибрировала. Одно утешало — магом граф точно не был… если только он не владел искусством виртуозно скрывать ауру…. или не пользовался каким-нибудь хитрым амулетом. Словом, моя паранойя расцвела буйным цветом, и подозрительным мне казалось абсолютно все.

За столом гостя усадили рядом со мной, как и следовало ожидать.

— Позвольте… — граф отмахнулся от лакея и сам занес бутылку с вином над моим бокалом.

Я взяла бокал в руки и незаметно принюхалась. Меня насторожило, что остальным гостям лакей наливал из другой бутылки, из этой были наполнены только два бокала — мой и графа. Не яд точно. Логично было бы предположить приворот. Если учесть, что пьем оба, то это геревист, сложное зелье из нескольких компонентов, с магической составляющей из четырех секторов спектра и с добавлением крови ведущего. В нашем случае, надо полагать, графа эс Ангеха, раз он пьет вместе со мной. Активизируется эта дрянь при соитии, и потому "подается" обычно в комплекте с возбуждающим средством. Ну да, так и есть — я этот афродизиак способна узнать по запаху… потому что однажды воспользовалась похожим, только с мужской составляющей… Неужели я теперь буду всю жизнь расплачиваться за это преступление?!.

Совсем не пить зелье не представлялось возможным, если только я не хотела учинить здесь безобразный скандал. А я не хотела, потому что хозяева дома явно участвовали в преступлении под давлением (теперь-то я не сдерживала свой дар, и если не мысли, то эмоции хозяев лежали передо мной как на ладони). Ладно, если выпить всего пару глотков, то с возбуждением я справлюсь, тем более что вино ослабляет действие афродизиака. В конце концов, я предупреждена и знаю, чего ожидать…

Я отпила чуть-чуть вина и отставила бокал, намереваясь воздать должное стряпне местного повара — отменной, кстати. Правда, под пристальным взглядом графа аппетит мой стремительно улетучивался.

— Что же вы не пьете? — шепнул он, наклонившись к самому моему уху.

Я послушно взяла бокал, сделала еще один глоток, а остатки, прикрывшись иллюзией, вылила в бокал графа. Тот, похоже, ничего не заметил, но не замедлил наполнить мой бокал снова. Из той же бутылки. Я мысленно выругалась: если действительно выпить все это, то никакой выдержки не хватит, через час-полтора я сама наброшусь на него, как на единственного подходящего представителя мужского пола. Поэтому пришлось действовать не очень красиво: толкнуть под руку слугу. Естественно, не физически, а с помощью магии. Лакей не удержал блюдо, которое нес, и оно с грохотом обрушилось на пол. Я "вздрогнула", бокал в моей руке накренился и вино опрокинулось на мое платье и костюм соседа.

Хозяева сразу заахали и запрыгали вокруг нас.

— Ах, ваша светлость, какая неприятность… Позвольте помочь вам, — причитала лейва эс Дарграв, — Я сейчас подберу вам что-нибудь на смену, а к утру горничная приведет ваше платье в порядок.

— Зачем же так беспокоиться? — ласково улыбнулась я, скрывая нарастающее раздражение. — Я все-таки маг, а почистить одежду — простейший фокус, не требующий особых умений. Вот смотрите!

Я обернулась к графу и демонстративно прищелкнула пальцами над рукавом его камзола. Винные пятна мгновенно испарились с ткани, не оставив за собой даже запаха.

— Ах! — восхитилась виконтесса эс Дарграв.

А я продолжила:

— Так что я сама сейчас приведу в порядок свое платье и отправлюсь домой. Мне, пожалуй, уже пора.

— Но позвольте, — "растерялась" виконтесса, — как же вы домой… Ведь кучер ваш… Мы его уже час как отослали.

— Как это?! — я все-таки не удержалась от возмущения. — Я не давала такого распоряжения! Почему вы со мной не посоветовались?

— Но… я подумала… нынче рано темнеет. Не дело это, молодой девушке в такое время одной ездить. Я с самого начала рассчитывала, что вы останетесь у нас на ночь.

Вот в том, что она с самого начала рассчитывала, я нисколько не сомневалась. И мне вроде как теперь не было смысла спорить — действительно, куда я отправлюсь, если меня лишили единственного транспорта. Можно было бы затребовать хозяйский, но… Я бы не удивилась, если бы здешний кучер по приказу господ повозил бы меня по окрестностям, а потом под благовидным предлогом вернул обратно. Или, например, сдал бы графу прямо в карете — я как раз могла к тому времени дозреть до нужной кондиции.

В общем, меня сопроводили в отведенные мне покои, я выставила хлопотливую горничную и заперла за ней дверь. На два оборота. Потом подумала немножко, взяла стул, и использовала его в качестве импровизированного засова. Особо надежной эта конструкция не выглядела, но хоть что-то…

Нежиться в ванне я не рискнула — приняла быстренько душ, перестирала и высушила нижнее белье, которое тут же и надела снова. Только платье чистить не стала — все же это оно насквозь пропитано вином с приворотным зельем, а это улика против графа. И в ближайшие сутки наличие запрещенного зелья можно будет легко установить в любой лаборатории. Если экспертизу отложить на более дальний срок, то придется погружать вещичку в стазис… Словом, под одеяло, предварительно тщательно обнюхав постельное белье (а мало ли что!) я завалилась в нижней сорочке, а платье аккуратно повесила на стул рядом с собой, чтобы в случае чего быстро его можно было быстро схватить.

Впрочем, заснуть мне не удалось — мешало то ли возбуждение, то ли раздражение… Я и сама не могла определить, отчего именно я не находила себе места. Поднялась в беспокойстве, открыла окно, высунулась по пояс… на всякий случай, проверяя пути отступления. Пути выглядели неважно. — ни широкого карниза, ни подходящей поверхности, на которую можно было бы спрыгнуть, не рискуя свернуть себе шею. М-да…

Пока я раздумывала над незавидной ролью пленницы, послышались приближающиеся шаги, в замке заскрежетал ключ — тот, который я оставила торчать изнутри, выпал поддавшись нажиму снаружи. Замок отперли, осторожно подергали дверь, но вышибать мою "щеколду" не стали. Раздался чей-то неразборчивый шепот, потом я услышала удаляющиеся шаги. Неужели все?

Оказалось, нет. Не успела я улечься обратно в постель, как снова раздались посторонние звуки, но на этот раз не со стороны двери. Ну да, не догадалась я проверить помещение на наличие потайных ходов — все-таки особняк выглядел довольно современным, и никакие средневековые ассоциации не потревожили мое воображение.

Я решила прикинуться спящей. Уткнувшись носом в подушку, я прислушивалась к осторожным, но торопливым шагам. Потом кровать заскрипела под весом мужского тела, и граф, не откладывая дело в долгий ящик, решительно притянул меня к себе. Я попыталась вырваться из его захвата, но сладить с ошалевшим от возбуждения мужиком (все-таки мужская составляющая в афродизиаке тоже имелась) было непросто. Пришлось действовать резче, чем я рассчитывала — просто вырубить его несколькими точными ударами, не требующими размаха.

Граф обмяк, потеряв сознание, тоненький ручеек крови заструился из поврежденного носа, но тут же иссяк. Я аккуратно завела поверженному врагу руки за спину, зафиксировала его же собственным камзолом и перевернула мужика на бок — я все-таки врач, а не убийца. А мужчина крепкий, скоро оклемается… очень скоро, поэтому мне стоило поспешить. Потом я натянула на себя пропахшее вином платье и подошла к двери и прислушалась — было тихо. Похоже, в коридоре никто не крутился. Я осторожно выдернула ножку стула из дверных ручек, высунула нос в щель — никого.

Дом, конечно, был заперт, слуг, как и хозяев, я тревожить не стала — вылезла в окно первого этажа. Одна беда — я совершенно не представляла себе, куда идти. В темноте я видела неплохо, но, слегка ошалевшая от пережитого, никак не могла сориентироваться, с какой стороны дорога. И даже если бы я знала это, то… до города далековато. Ночи не хватит, даже если идти в хорошем темпе.

Отойдя достаточно далеко от имения, я присела под дерево, обхватила руками колени и опустила на них голову. Не от отчаяния, нет. Просто мне надо было сосредоточиться. Я представила себе добродушную пятнистую собачью морду и послала зов единственному существу, которое могло бы мне помочь — тому, кто был в состоянии пронизывать пространство и даже брать при этом кого-то с собой… тому, с кем я была связана и на чей отклик надеялась. Получилось! Гайреф тяфкнул коротко и ткнулся влажным носом мне в макушку.

— Заберешь меня отсюда, дружок? — пробормотала я вяло.

Гай улыбнулся зубатой пастью и подставил спину. Я с трудом поднялась, только теперь почувствовав, насколько вымотало меня напряжение этого вечера, уцепилась за звериную шею и вскарабкалась наверх.

Мгновение спустя мы очутились перед воротами школы.

— Ох, малыш… А я вовсе не сюда хотела, прости.

"Малыш" виновато засопел, а я попыталась сообразить, что мне дальше делать — то ли остаться в школе, то ли верхом на гайрефе отправиться в городской дом простым ходом, то ли… А это идея — есть кое-кто, знакомый нам обоим… и это может оказаться полезным. Я снова сосредоточилась и оттранслировала зверю образ… моей лошади Мирки. Зверь ответил согласием, и я снова погрузила свое тело на лохматую спину.

Наше появление у дверей конюшни произвело бы фурор, будь оно кем-нибудь замечено, но никого вокруг не было, и Гай снова уткнулся мне в лицо и часто-часто задышал, прощаясь, после чего исчез, не сходя с места. Вот ведь… а мне до создания порталов еще учиться и учиться.

В дом я ввалилась совсем никакая. Навстречу мне выглянул Крел.

— Вернулась, лапушка, госпожа наша! — ахнул он. — А я-то места себе не находил, все думал: зачем послушался да уехал!

— Ничего-ничего, Крел… — пробормотала я. — Но в другой раз все же без моего приказа не уезжай.

— Чего хотели-то от вас?

— Опоить, приворожить и замуж…

— Ох, как!

— Вот так, Крел… Всем нужен мой сермиритовый рудник, а я сама никому не нужна, — плаксиво пожаловалась я конюху и, держась за стеночку, поползла в собственную спальню.

— Боги тебе в помощь, добрая госпожа, — прошептал мне вслед конюх.

…Наутро меня ждало дежурство в лечебнице, но я не спешила — отправила Мара с запиской о том, что задерживаюсь, а сама уложила облитое зельем платье в подходящую коробку, прикрыла стазисом и упаковала вместе с письмом, подробно описывавшим события минувшей ночи. Посылка с платьем и посланием предназначалась, понятное дело, для отправки в департамент магической безопасности. Другое письмо я адресовала виконту и виконтессе эс Дарграв: "Милостивые господа, вчера в вашем доме с вашего молчаливого согласия и даже при вашем содействием против меня было совершено преступление. Информация об этом вместе с доказательствами сегодня будет доставлена в департамент магической безопасности, и я не сомневаюсь, что делу будет дан ход. Поскольку я убеждена, что вы пошли на это под давлением, у вас есть единственный шанс избежать обвинения в соучастии: добровольно явиться с повинной в департамент. Если вы это сделаете, я буду свидетельствовать в вашу пользу, и мое свидетельство как мага-менталиста примут во внимание".

Вот так. Чтобы неповадно было. Я чувствовала себя разбитой, не выспавшейся и потому достаточно злой, чтобы немедленно отправить оба послания и с чистой совестью приступить к дежурству.

 

Глава 8

— Ваше имя?

— Тэнра Лариса эс Демирад, — ответила после короткой заминки.

Сакраментальный вопрос. Мой любимый. Я ждала его с трепетом, потому что у меня до сих пор не было уверенности в том, какое имя считать настоящим. Но и в этот раз артефакт засвидетельствовал истинность моего ответа. Значит, так меня теперь зовут на самом деле. И я — это я. Подтверждено не только документально, но и магически.

Да, мне опять пришлось прибегнуть к свидетельству истины, потому что мерзавец-граф, едва очнувшись, отправился в ближайшее отделение стражи и выдвинул против меня обвинение… в нанесении телесных повреждений. Сказать по правде, это не оказалось для меня такой уж неожиданностью. Да и сам допрос на кристалле истины был… ну, не столько формальностью, сколько моим способом поскорее развязаться с этим неприятным делом. Просто мои воспоминания о событиях того вечера, которые я любезно позволила считать сотрудникам департамента магической безопасности, в этом самом департаменте и хранились — они проходили по делу о незаконном применении магических зелий. Мне было гораздо проще предложить допросить меня с помощью артефакта, чем ждать, пока две структуры обменяются сведениями. Бюрократия — она и в другом мире бюрократия, жутко неповоротливое чудовище…

Этот случай заставил меня вынырнуть из бесконечной череды больших и малых забот и задуматься о том, что со мной не так. Или, иначе: что я делаю не так? Почему все это происходит именно со мной? Что-то должно измениться… Может, надо начинать больше отдавать, чем получать, тогда я и сама перестану быть жертвой чьих-то потребительских поползновений? Стоило разобраться в себе и в своих отношениях с окружающим миром. И лучшего места для этого, чем школьный храм, я не могла себе представить. С самого начала, даже когда я еще не успела поверить в здешних богов, общение сними позволяло мне определить очередные точки отсчета… или расставить точки над "i" и "ё". Словом, вносило ясность в мысли… или наводило на новые мысли и действия.

Нет, я не стала спрашивать "за что" и "почему". Просто попыталась выразить словами то, что меня тревожило в последнее время, — в адрес тех, в чьих силах было повлиять на ситуацию.

— Лейнар-Лейнар, ты все еще наказываешь меня… Я не стану оспаривать справедливость твоего наказания — знаю, что воздаваться должно с лихвой, иначе уроки не усваиваются. Но знаешь, у меня чувство, что я балансирую на краю. Подтолкни меня — и полечу в пропасть. В пучину всепоглощающего пламени гнева, в болото мести, в мутное торжество зла. Или потеряю себя… хотя это одно и то же. Поэтому прошу не о справедливости, но — о милосердии. Опять. Снизойдешь ли ко мне, богиня?..

— Астира… Я еще никогда не стояла вот так перед тобой. Просто не знала, о чем тебя просить. Теперь — знаю. О том, чтобы не обмануть доверие. Я сейчас о Маре, мальчике, жизнь которого зависит от того, насколько умело я буду искать ответы на свои вопросы. Ты не подумай, не из любопытства, только из желания защитить. Вот только не получилось бы так, что моя защита обернется ударом… И еще прошу — о любви. Чтобы нашелся мужчина, которому нужна я сама, а не то, что у меня есть. До недавнего времени мне казалось, что я ни в чем подобном не нуждаюсь, но вот ведь… Просто стало зябко. Очень хочется тепла. И я еще не знаю, способна ли ответить теплом на тепло. Я вообще, как выяснилось, очень мало о себе знаю…

— Веринех… Представь себе, я столкнулась с тайной. Я даже не знаю, хочу ли я ее раскрыть, уж больно подозрительно она пахнет. Опасностью, кровью, интригами, предательством. Но уж если мне довелось соприкоснуться с ней, прошу тебя: сделай так, чтобы это соприкосновение не вышло боком ни мне самой, ни моим близким.

— Оурнар… Я теперь боюсь к тебе обращаться — ты слишком дорого берешь за свою помощь. Но все же прошу: помоги мне сохранить мою свободу. Вот только… новых разлук — не надо, пожалуйста…

— Тенрит… Кажется, я ступила на зыбкую почву… Влипла по самое "не могу" в высшее общество Ниревии, где в чести хитрость и интрига. Не прошу научить меня интриговать, но чуточку больше осмотрительности мне точно не повредит. Поможешь?..

— Сэнтарит… Просто покажи мне, в чем смысл того, что со мной происходит…

— Кайлер, а тебе — спасибо. За случай. Ну, ты знаешь. Я просила тогда, а поблагодарить забыла…

Один за другим, обходила я алтари богов, на каждом принося возжигание — с какой-нибудь просьбой, размышлением или просто так, в молчании. А на выходе из храма меня неожиданно поймал Лэйриш:

— Поговорим?

Я молча кивнула. Менталист приобнял меня за плечи, и мы переместились в его кабинет.

— Садись. Вина? Сока? Или травяного отвара?

— Отвара. Прохладно сегодня, — я поежилась.

Магистр налил мне в чашку горячего отвара и сел напротив:

— С тобой что-то происходит. Это связано… с твоей попыткой вести светскую жизнь?

— В значительной степени — да. Начало светской жизни оказалось крайне неудачным. Подумываю о том, чтобы отложить ее до конца учебы. Вот только не уверена, что мне это поможет защититься.

— Защититься от чего?

— От попыток опоить меня и выдать замуж…

— Ты такая ярая противница семейной жизни? — Лэйриш вроде бы шутил, но взгляд его был серьезен.

— Я противница насильственных браков. Мне одного хватило. Вот если бы по любви… Но уже не выйдет — я ведь теперь сермиритовая невеста. Тот счастливчик, который заполучит меня в жены, сможет прибрать к рукам месторождение.

— Вот как? И, как я понял, были уже попытки?

— Две. О первой рассказывать не буду, а вторая произошла, когда я гостила в имении виконта Дарграва. Геревист.

— Виконт Дарграв? — удивился магистр. — но ведь у него только дочери.

— Не он. Граф Ангех.

Лэйриш выругался сквозь зубы.

— Ты заявила на него?

— А как же, специально сохранила облитое приворотным зельем платье, чтобы были улики для департамента магической безопасности. Правда, граф подсуетился и сам подал на меня в суд.

— За что?

— За нанесение телесных повреждений.

Лэйриш рассмеялся:

— Надеюсь, с этим ты разобралась?

— Да. Решили, что это была самооборона. Но я боюсь, что на этом все не кончится.

— Брак, заключенный под принуждением легко расторгнуть.

— В теории. А на практике меня посадят на цепь и не дадут возможности обратиться к властям или жрецам.

Магистр болезненно поморщился:

— Я подумаю, что можно сделать…

Мне показалось, он хотел добавить что-то еще, но промолчал. Слова, которые я на самом деле хотела услышать, не прозвучали. Жаль. Но и к лучшему — меньше иллюзий. Больше разговора не было, я допила отвар, распрощалась и ушла.

Магистр снова обратился ко мне спустя два дня — попросил задержаться после занятий.

— Лари, я могу предложить тебе защиту, но не уверен, что она тебе понравится.

— Вот как! — удивилась я. — И что за защита такая?

— Сигнальная метка, которая будет отслеживать твое физическое и эмоциональное состояние и позволит мне быстро к тебе переместиться.

Я задумалась. Само по себе это звучало заманчиво — наличие такого маячка позволило бы мне не потерять надежду на спасение в неприятной ситуации. С другой стороны — это контроль…

— А если я, к примеру, ну… выпью слишком много? — я подняла глаза на Лэйриша.

— В таком случае, тебе не повредит поблизости кто-то трезвый, кто поможет тебе найти дорогу домой, — ухмыльнулся тот.

— Я просто не знаю, что может показаться неправильным твоей сигнальной метке. Мало ли в какой ситуации ты меня застанешь.

Магистр нахмурился, губы его скривились в усмешке:

— Что ж, если ситуация окажется слишком пикантной, я молча удалюсь и потом ни словом, ни взглядом не напомню тебе, чему стал свидетелем.

Я покраснела. Вообще-то я ничего подобного не имела в виду, но каждый понимает… как понимает. И, если честно, боялась я в большей степени другого — что Лэйриш, переместившись по сигналу маячка, вляпается в ситуацию, с которой будет не в состоянии справиться. Но… разве можно заявить такое мужчине? Он, чего доброго, подумает, что в него не верят.

— Ладно, — согласилась я, — пусть будет метка.

Поставить метку оказалось делом нескольких минут. Я даже ничего толком не почувствовала — да, вторжение в энергетическую оболочку, но безболезненное, не агрессивное.

— Позволь мне дать тебе один совет, — сказал на прощание магистр.

— Какой?

— Обратись к его величеству. Он наверняка найдет способ оградить тебя от нежелательного брака. Тем более, что ему и самому невыгодно, чтобы контроль над рудниками перешел в руки человека, способного на беззаконие.

Да, тут Лэйриш был прав. У меня появился еще один повод пообщаться с императором. И этот повод наверняка заинтересует его больше, чем возможность поделиться со мной семейными тайнами. Значит, надо не просто об аудиенции просить, а кратко изложить ситуацию, в которую попала.

Так я и сделала. Только не удержалась от приписки в конце: "Ваше величество, вам наверняка уже докладывали о моем интересе к одному делу. Я очень надеюсь, что вы все-таки сможете ответить на несколько моих вопросов. Готова принести клятву о неразглашении". Да уж, о неразглашении — пожалуйста, лишь бы не клятву "абсолютной верности", уж больно неудобная и опасная штука, никогда заранее не знаешь, какую твою мысль древняя магия сочтет изменнической.

Ответа я сначала ждала с нетерпением, но его все не было, а потом все эти беспокойства… нет, не забылись вовсе, но как-то отступили на задний план, потому что внезапно оказалось, что до зимней сессии осталось всего ничего, и я опять погрузилась в учебу по самые уши, выныривая лишь для того, чтобы проверить, как дела у Мара и у других домашних, даже дежурства в лечебнице стали чем-то рутинным, не посягая на то, чтобы отвлекать меня от насущного.

А еще близилось праздничное междугодье, и мне предстояло решить, в каких дворцовых мероприятиях я буду участвовать, а какие стоит проигнорировать. Как, к примеру, большой зимний бал. Я уж лучше на школьный схожу, тут поспокойнее.

Мои сомнения разрешил сам его величество император: уже перестав ждать ответа на свою просьбу, я внезапно получила от него приглашение на личную беседу. Встречу он назначил за два часа до начала концерта императорского оркестра. К слову, это был достойный повод познакомиться с серьезной музыкой моего нового мира — до сих пор я слышала только уличных музыкантов или тех, кто выступал в трактирах. Надо сказать, они не особо отличались друг от друга репертуаром и набором используемых инструментов, разве что трактирные были чуть поискуснее. Еще была, конечно, танцевальная музыка — та, что звучала на балах. Я никогда не была меломаном, но мне было любопытно — я подозревала, что могу открыть для себя немало нового.

От раздумий над приглашением меня отвлекла Рейяна — соседка как раз зашла в комнату и увидела у меня в руке конверт со знакомой монограммой.

— О! — восхитилась она. — Неужели снова на казнь?

— Пока нет, но в перспективе — не исключено, — попыталась отшутиться я.

— Какая интере-э-эсная у тебя жизнь, — протянула соседка.

— Никому не пожелаю, — буркнула я в ответ.

Да уж… Это явно была не та жизнь, о которой я мечтала.

 

Глава 9

Меня тошнило. Нет, меня ТОШНИ-И-ИЛО!

Мир ритмично поскрипывал и раскачивался, не позволяя сосредоточиться ни на одной здравой мысли. Впрочем, мыслей не было. Откуда бы?

Я перегнулась через край мира и без всяких сожалений рассталась с содержимым своего желудка. Внизу, за пределами качающегося мира, кто-то грязно выругался. Значит, мир простирался немного дальше, чем я себе представляла. Это стало первой здравой мыслью. И последней, потому что единственным способом справиться с подступающей тошнотой было погружение обратно во тьму, ведь тьма была густой и неподвижной — в ней ничто не качалось, не скрипело и не ругалось грубыми голосами.

Когда я очнулась в следующий раз, мир пребывал в относительном покое. Было по-прежнему темно, но где-то в отдалении, словно за ватной стеной, слышались голоса, пахло сырым деревом, чуть-чуть плесенью, костром и… рвотой. По всей вероятности, моей. Было мокро и потому зябко. Потом кто-то подошел и укрыл меня с головой, отрезая от мира звуков и запахов. И я снова отключилась.

Пробуждение было неприятным и даже болезненным — чьи-то неласковые руки рывком перевернули меня на спину, и незнакомый голос зарычал прямо в ухо:

— И на этом я должен жениться?! Вымойте ее хотя бы — даже прикасаться противно.

Дальше с меня снимали одежду, потом мыли, терли нещадно, будто кожу хотели содрать, но в конце концов облачили во что-то вроде безразмерной сорочки, в которой ноги путались при малейшем движении, уложили на кровать и оставили в покое, не забыв, впрочем, крепко-накрепко привязать к ложу. Зрение, которое прежде застилала темнота, стало помаленьку проясняться, а вместе с ним и разум. Шаг за шагом я восстанавливала события, которые привели меня… куда? Ну, куда-то. Сюда.

…Вот я выхожу из лечебницы — вечерний час, я застряла после дежурства на целый день, потому что у Рьена была сложная операция, я ему ассистировала, а потом наблюдала больного, не доверив тяжелый случай никому другому…

…Вот шаги за спиной. Они вызывают смутное беспокойство, и я ускоряю шаг. Идти мне всего ничего — я решила переночевать в городе и уже с утра вернуться в школу. Но шаги не отстают, улицы безлюдны, а беспокойство перерастает в тревогу. Поэтому, когда на моем пути возникают двое — мужчина и женщина — я выдыхаю с облегчением.

— Ох, — восклицает женщина, — это же лекарка, она поможет!

Лицо женщины кажется мне смутно знакомым, а те, кто таится в темноте за спиной таят в себе угрозу, поэтому я делаю шаг навстречу этим двоим и спрашиваю нарочито громко:

— Что случилось?

— Пойдемте, пойдемте скорее, — торопит меня мужчина, и я подаюсь тревоге в его голосе и иду за ним.

Наличие явной опасности сзади не оставляет мне времени задуматься. Передо мной — гостеприимно открытая дверь, я делаю шаг через порог — и все. Темнота.

Не похоже, чтобы меня ударили по голове, ничего не болит. Значит, одурманили чем-то. И это что-то было быстродействующим и, по всей вероятности, газообразным.

Пока я вспоминала, мое вынужденное уединение нарушили — вошла средних лет женщина в чепце, смерила меня строгим взглядом, затушила свечу, которая едва справлялась с освещением крохотного пятачка в центре небольшой комнатки, даже не пытаясь бороться с тенями по углам. Но надолго я в темноте не осталась — женщина тут же запалила другую свечу, бросила на меня еще один взгляд и вышла.

Я еще немного полежала, пытаясь сосредоточиться и обдумать свое положение, но мысли начали путаться, настроение беспричинно поднялось — я даже задергалась в путах, пытаясь выразить движениями свое восторженное состояние, — а затем сознание словно разделилось на две половины: одна была объята неуместным весельем, которое не уживалось ни с одной мыслью, другая, слегка придавленная, пульсировала тревогой. Думать не получалось ни одной половиной.

Потом за мной пришли — та женщина, которую я уже видела, и вторая, чуть помоложе, обряженная в такое же бесцветное платье. Двигались они как-то дергано. Старшая, едва войдя, погасила свечу и только после этого поманила внутрь другую. Меня развязали, стянули через голову сорочку, покрутили, осмотрев со всех сторон. Я не сопротивлялась и вообще чувствовала себя отдельно от этого тела, с которым имели дело пришелицы. Младшая из женщин тем временем разложила на постели сверток, который принесла с собой. Там оказалось платье серебристо-голубое платье. "Не мой цвет", — неуловимой тенью мелькнула мысль, словно забредшая извне. Нижнего белья не было. "Опять!" — подумала я и весело хихикнула. Женщины покосились на меня с опаской, но я ничего больше не делала, и они успокоились. Впихнули меня в платье — оно оказалось великовато во всех измерениях, но женщин это не озаботило. Меня подхватили под руки и повели. Пару раз я запнулась о слишком длинный подол, но мои стражницы были бдительны и не давали мне упасть.

Привели меня… да, в храм. Молодой нескладный жрец раскладывал на узорчатой ткани принадлежности для ритуала. Я смотрела на него, улыбаясь — мне было весело. Но еще и немного тревожно — где-то в глубине. Казалось, размеренные движения жреца будили какие-то ассоциации, которые мое сознание не в состоянии было уловить. Но что-то подобное — я знала — со мной уже происходило. И этот жрец… или не этот… другой. И мужчина, посматривающий выжидательно то на служителя божия, то на меня. Нет, мужчина точно другой. Тот был страшный, этот — противный. Но тоже злой. Это я знала точно — злой, опасный… неправильный. И все здесь было неправильно, а я не могла этому противиться. Почему? "Наверно, меня снова опоили", — родилась здравая мысль в той задавленной части разума, где жила тревога. Другой моей половине мысль показалась забавной. Я покрутила ее со всех сторон, рассмотрела, подумала еще немного и решила, что не согласна. Не с мыслью — с состоянием.

Следующей мыслью стало открытие, что с состоянием можно и нужно бороться. Для этого надо просто обратиться к чему-то внутри себя. К какой-то другой себе, кажется. Вроде бы меня было две?.. Или нет, это что-то другое. Вот! Кровь — во мне текла другая кровь, особенная. И к этой крови надо было обратиться… воззвать.

И я воззвала, как сумела. Веселье плеснуло через край, и я расхохоталась. Жрец вздрогнул, поднял голову, увенчанную пушистыми рыжими волосами, и вдруг отшатнулся, едва удержавшись на ногах.

— Змея, — почти беззвучно прошептал он.

Мужчина — тот самый, недобрый — шарахнулся тоже. Женщины с визгом выпустили мои руки. Свобода! Я шагнула вперед, вновь наступила на подол и, уже никем не удерживая, повалилась на пол. Однако веселье уже захлестнуло меня с головой — я хохотала. Пыталась подняться, снова цеплялась за подол, падала, не чувствуя боли. И смеялась. Чешуйки теперь расползались не только по щекам, они поднимались по рукам от ладоней к плечам серебристо-черными дорожками, забавно топорщились при каждом движении и вызывали новые приступы смеха.

— Лари?!

Знакомый голос словно послужил сигналом к концу веселого представления. Занавес опустился, накрывая мое сознание темной волной, искорки смеха погасли, отдавая меня тишине…

Очнулась я в незнакомой комнате. Не одна. Кто-то, обнаружив, что я пришла в себя, склонился надо мной. Лэйриш. Я вздохнула с облегчением: что бы со мной ни случилось, оно уже точно позади.

— Тебе принести что-нибудь? — спросил он.

— Фильку, — прошептала-просипела я.

— Что?! — изумился мужчина.

— Филшу, — я улыбнулась.

— А-а-а… Подожди немного.

За окном было темно, но я знала, что декан сыскарей может попасть в любое помещение школы, не беспокоя хозяев. Так что филшу из питомника мне доставили в два счета.

— Положи… На меня… — скомандовала шепотом.

Лэйриш водрузил Фильку мне на грудь, и кошка, быстро-быстро перебирая лапками, забралась под одеяло и переместилась на живот, где ей было самое место.

— Лечит? — понимающе осведомился менталист.

— Ага, — кивнула в ответ.

— Как ты?

— Кажется, ничего. Во рту только противно… Чем там все закончилось?

— Закончилось тем, что я погрузил твоего горе-жениха в стазис и вызвал столичную стражу. Остальные даже и не подумали сопротивляться. Да и сам… жених был малость дезориентирован после твоего концерта. Что это такое было, милая?

— Обращение к змеиной крови на фоне какой-то дурманящей дряни, которой меня вынудили надышаться. Неожиданный эффект, — я хихикнула, вполне отчетливо вспомнив пережитое.

— Да уж, — хмыкнул магистр.

А потом я задремала и проснулась уже глубокой ночью. Лэйриш сидел в кресле и тепло смотрел на меня. Предательница-филшу разлеглась у него на коленях, нежась под ласками изящных мужских пальцев. На мгновение я представила себе, что эти пальцы ласкают меня, а не крылатую кошку, и едва не задохнулась от нахлынувшей волны возбуждения.

— Что? — похоже, не понял… и это хорошо.

— Я бы хотела встать и умыться.

— В ванной есть новая зубная щетка и… я приготовил для тебя халат, — с этими словами граф Релинэр покинул комнату, давая мне возможность подняться без смущения.

Через четверть часа я вышла из спальни в гостиную, чувствуя себя вполне свежей и бодрой.

— Вина после всех твоих приключений даже предлагать не стану. Мало ли к какому эффекту это приведет — вдруг у тебя еще не все зелье выветрилось? — подмигнул Лэйриш. — Как насчет отвара?

— С удовольствием, — я улыбнулась.

Отвар мы пили в молчании, только поглядывая друг на друга, а потом вместе перебрались на диван, и я откинулась на спинку — и на руку Лэйриша… и это казалось в тот момент столь естественным, что ни капли не смущало. Лэйриш помедлил немножко, а потом обнял меня за плечи прижал к себе — осторожно, словно бы нерешительно. И тут же ответил на мой невысказанный вопрос:

— Я теперь боюсь…

— Меня? — удивилась.

— Нет. За тебя. Но сейчас я не об этом. Боюсь, что ты подумаешь, что я тоже охотник за приданным. А мне нужна только ты сама…

— Почему? — спросила я, и этот вопрос прозвучал как-то по-детски.

— Разве для этого нужны причины?

— Не причины, нет… — я попыталась подобрать подходящие слова. — Просто… ты меня видел практически ребенком. Не тогда ведь это началось, не сразу?..

— Гм… — задумался магистр. — вообще-то я сразу обратил на тебя внимание. Поначалу просто заинтересовался девчонкой, которая рассуждает как взрослый человек., а потом сам не заметил, как мой интерес перерос во что-то большее. Но как-то проявить его я не решался — все-таки недвусмысленный интерес взрослого мужчины мог напугать столь юную особу, которой ты мне тогда казалась. И лишь потом, после сканирования, когда я узнал, что тебе настоящей куда больше лет, чем можно было бы предположить, я решил, что зря медлил.

— Нет, — я помотала головой.

— Что — нет?

— Не зря. Именно потому, что лет мне на самом деле было больше лет, чем казалось, я могла бы счесть твой интерес к девочке-подростку нездоровым. Вот будь мне на самом деле пятнадцать-шестнадцать, такой интерес мог бы польстить…

— Да, пожалуй, что и так… — задумался мужчина. — А потом я наблюдал — издалека, стараясь лишний раз не тревожить. До того момента, когда мне представился случай… заглянуть внутрь тебя. Я боялся и хотел этого. И… то, что я узнал, поразило меня в самое сердце. Как удар молнии. Вот тогда я понял, что сделаю все, чтобы тебя заполучить.

Я улыбнулась и потерлась головой о его плечо. Мужчина прижал меня крепче, коснулся губами виска, прошептал что-то за гранью слышимости.

— Что? — встрепенулась я.

— Я не мог простить себя за то, что ты вынуждена была пережить этим летом. Я не подумал о том, что за опасность продолжает нависать над тобой. И… мне в голову не пришло, что мое деликатное вмешательство может привести к частичной потере памяти.

— Ты не виноват, это сработали какие-то внутренние механизмы.

— Я виноват, — возразил Лэйриш, — должен был предусмотреть. А я… заигрался. Подсунул тебе кровь в шкатулку. Мне казалось, что я вернусь — и ты обратишься ко мне. Просто спросишь. А вернулся — и понял, что опоздал. Из-за моих глупых мальчишечьих игр ты вынуждена была сделать то, чего ни в коем случае не должна была делать, и пережила то, что не должна была пережить.

— Пустое это, — откликнулась я, — что было — то было, прошлого не вернешь. Надо жить будущим.

— Будущим? — улыбнулся Лэйриш. — Тогда я предлагаю тебе свой вариант будущего: выходи за меня замуж. Ты поразишь этим сразу две цели — избавишься от нежелательных претендентов на руку и сердце в комплекте с сермиритом и одновременно заполучишь мужчину, которому нужна только ты, а сермирит у него и свой имеется.

— Ох, — я посмотрела ему в глаза, — Лэйриш… я не готова.

Мужчина нахмурился.

— Подожди, — я положила руку ему на грудь, — не обижайся, пожалуйста. Просто… это неожиданно. Еще считанные дни назад я не знала, как ты ко мне относишься. И, сказать по правде, до сих пор не знаю, как я сама к тебе отношусь. Да, ты мне нравишься. Очень-очень нравишься. И я, пожалуй, даже влюблена в тебя. Но мне нужно время, чтобы понять, достаточно ли серьезно мое чувство. Я не хотела бы причинить тебе боль.

— Милая, — выдохнул Лэйриш, вновь прижимая меня к себе, — я буду ждать, сколько понадобится… Единственное, чего я боюсь — не оказаться рядом с тобой, когда тебе снова будет угрожать опасность. Брак мог бы защитить тебя.

— Мог бы… — задумчиво произнесла я. — Но замуж выходить надо не для того, чтобы чего-нибудь избежать, а ради того, чтобы что-то создать. И потом, — я хихикнула, — в третий раз менять фамилию за такой короткий срок — это, пожалуй, слишком? Имеет смысл дождаться конца учебы. Тем более, что в счастливом браке должны быть дети, а я пока не могу позволить себе завести их…

— Ты задумываешься о детях?

— Не забывай, что я старше, чем кажусь. Я и в том мире начинала задумываться… просто не было рядом подходящего мужчины.

— Надеюсь, что когда-нибудь ты сочтешь меня подходящим, — криво улыбнулся Лэйриш.

— И я… надеюсь. А что касается безопасности… мне предстоит аудиенция у его величества. Может, он подкинет какую-нибудь идею…

 

Глава 10

Во дворец я приехала заранее — чуть ли не за час до назначенного времени. Услужливый лакей провел меня в небольшую гостиную и предложил напитки и лакомства на выбор. После недолгого раздумья я выбрала сок и мороженое, ну и, конечно же, не преминула посадить пятно на свое парадное платье. Ничего ужасного, если владеешь бытовой магией, вот только никакое несанкционированное применение магии, даже такой слабенькой, на территории императорского дворца попросту невозможно. И я растерянно уставилась на розово-белый подтек — все же магия здорово развращает, в прежние времена я бы опрометью бросилась на поиски ближайшего источника воды, чтобы замыть пятно. Спас меня лакей, который снова заглянул, чтобы выяснить, не надо ли мне чего-нибудь еще. Мигом оценив ситуацию, он исчез и буквально пару минут спустя появился вместе с горничной, румяной девицей в форменном платье, которая избавила меня от конфуза с помощью пары пассов — персоналу-то магичить во дворце не воспрещалось.

— Вы — чудо! — прочувствованно воскликнула я. — Если бы вы служили не в самом императорском дворце, я бы вас точно попыталась сманить!

Девица зарделась, присела в реверансе и тут же испарилась.

На этот раз мы встречались с его величеством наедине.

— Я ознакомился с вашей ситуацией, — начал император без предисловий, — и понимаю, что вас тревожит. Надо сказать, меня развитие событий в данном направлении тоже не устраивает. В качестве решения могу предложить запрет на брак.

— Это как? — удивилась я.

— Очень просто, я могу указом запретить вам вступать в брак до моего особого разрешения и закрепить это магически. Таким образом, ни один жрец не сможет провести над вами брачный ритуал, покуда я не сниму это ограничение.

— Гм… — я задумалась. — Вы знаете, ваше величество, меня это немного пугает. Что если вас, например, не станет? Кто отменит указ?

— Ну, если вас тревожит только это, ваша светлость, — император усмехнулся, — можно ввести в формулу запрета ограничение, так что он будет действовать только до моей смерти.

— Ох, не только это… Уж простите мне мою дерзость, ваше величество, но… мне не хотелось бы зависеть от произвола властителей в столь личных вещах. Нельзя ведь исключить, что я впаду в немилость и вы мне откажете в снятии запрета, когда мне это понадобится?

— Вы считаете меня самодуром? — нахмурился император.

— Нет. Просто я считаю, что ни один человек не застрахован от того, чтобы однажды пойти на поводу у настроения. А уж если в руках этого человека сосредоточена такая власть…

— Хоть мне и обидно это слышать, но я могу понять ваши страхи, лейва эс Демирад. Однако готов пойти вам навстречу и составить письменное соглашение, которое защитит вас… от моего произвола. В частности, там будет оговорено, что для отмены запрета достаточно засвидетельствованного двумя магами отсутствия какого-либо принуждения к браку — как магического, так и… любого другого.

— Хорошо, ваше величество, — решилась я, — пусть будет соглашение.

— Прямо сейчас не получится, потом я на некоторое время покидаю столицу… Я вас приглашу, лейва, когда вернусь и подготовлю наш договор.

— Благодарю вас, ваше величество.

— Не стоит. Как я понял, вопрос принудительного замужества не был единственной темой для беседы, — император улыбнулся.

— Не был, — я покачала головой. — Но я до сих пор не уверена, захотите ли вы поддержать другую тему, которая мне интересна.

— А вы попробуйте, — подбодрил меня император.

— Ну что ж… Меня интересует знак-татуировка в виде кристалла с глазом на одной из граней.

— Где вы его видели? — поинтересовался мой собеседник.

— Я полагаю, вам уже доложили, однако мне не трудно рассказать еще раз. Я видела татуировку у того молодого человека, которого мы летом сопровождали в крепость Дейх.

— Но не только, — предположил его величество.

— Вы проницательны. Не только, но я пока не готова говорить, где еще я видела этот знак.

— Вы не готовы! — фыркнул император. — А от меня вы ожидаете готовности отвечать на ваши вопросы!

— Не ожидаю. Только надеюсь, — попыталась я примирительно улыбнуться.

— Итак? — собеседник выжидающе уставился на меня.

— Гм… Давайте, вы расскажете мне, а я — вам.

— Клятва. Мне нужна клятва о неразглашении.

— Вообще-то я уже столько всего видела и о стольких вещах догадалась — и, представьте, помалкиваю без всякой клятвы. Но я готова ее принести, раз вы считаете это необходимым. Нужно звать придворного мага?

— Зачем же, я в состоянии сам принять такую клятву, — улыбнулся монарх.

Вот, кстати, тоже вопрос… который я, правда, не решусь задать вслух: а каковы магические способности самого императора? Что он умеет и чему его учили?

Клятва о неразглашении представляла собой вербальную формулу, подкрепленную ритуалом, и никаких фатальных последствий не предусматривала — то есть мне не грозила немедленная мучительная смерть в случае, если я проболтаюсь под воздействием, например, эликсира правды или какой-то злоумышленник залезет ко мне в голову в поисках императорских тайн. Но зато император тут же получит сигнал о нарушении, если случится что-либо подобное. Ритуальную клятву я произнесла без всякой опаски — единственное существо, которому я могла бы доверить императорские тайны, могло само считать их из моей головы, причем так, что никакого сигнала о нарушении клятвы не будет. Это я, конечно, о саа-тши.

— Что ж, теперь я готов поделиться с вами, герцогиня, своими семейными тайнами, раз уж вы так жаждете их узнать, — ухмыльнулся его величество.

— Не то чтобы жажду, — поправила я, — но чувствую необходимость.

— Тогда слушайте: мой отец, император Ниревии Годерах, был отличным правителем, но, пожалуй, излишне любвеобильным. Я бы даже не посмел поставить это ему в упрек, тем более, что мать моя скончалась довольно рано, но вот беда — родитель умудрился оставить своим любовницам не только нежную память по себе, но и непредусмотренное потомство. Как правило, ниревийские императоры довольно строго следят за тем, чтобы их любовные игры не влекли за собой подобные последствия, поскольку бастарды представляют собой определенную угрозу для престола.

— И в чем состоит эта угроза? — осведомилась я.

— В существовании некоего ритуала, который позволяет оказывать влияние на человека — вплоть до полного подчинения — с помощью крови его братьев. Единокровных братьев. Правда, ритуал этот считался давно утерянным… По крайней мере, до последнего времени о нем никто не вспоминал…

— М-да, что-то в этом роде я и подозревала. И много у вас братьев?

— Мне достоверно известно о существовании двух братьев и одной сестры.

— А как вы узнали, что кто-то вспомнил о ритуале?

— Пропал один из моих братьев, который жил в столице. Поиски привели к его мертвому телу в ритуальном круге. Судя по всему, это была неудачная попытка воспроизвести тот самый ритуал… До того момента внебрачные родственники не слишком меня интересовали, но после происшествия я затеял поиск, который засвидетельствовал, что сестры больше нет в живых, зато указал на еще одного брата… Его нашли и доставили сюда. Придворный маг определил наличие остаточной магии от чужого поискового заклинания — то есть, парня искали не только мы. И тогда я принял решение о крепости Дейх, — при этих словах император помрачнел.

— Что там с ним происходит?

— Ничего хорошего, — признался его величество, — юноше на протяжении нескольких лет предстоит пережить ряд ритуалов, которые сделают из него другого человека.

— И что это значит?

— Это значит, что он не только утратит внешнее фамильное сходство со мной, но и по ауре будет отличаться от себя настоящего… Изменится и его характер. Он станет по-другому думать, иначе воспринимать мир. Насколько иначе — остается только гадать, степень воздействия таких ритуалов непредсказуема. Одно известно точно — когда он покинет крепость, ни один магический поиск не определит его как моего родича, а если его вычислят каким-нибудь другим путем, то его кровь не будет годиться для ритуала подчинения.

— Выходит, себя вы обезопасили, а юношу обрекли на потерю личности, — подытожила я.

— Не себя. Империю! — резко возразил император.

— Да… Я понимаю. Это одна из причин, по которой я не спешу вам доверять — потому что империя для вас всегда будет важнее судеб отдельных людей.

— Тем не менее, вам придется рассказать, где еще вы видели этот знак.

— Но ведь вы сказали, что других братьев-сестер не нашли?

— Это не значит, что их нет. Просто поиск по братской крови возможен только в отношении сородичей, достигших определенной степени зрелости. С мальчиками до тринадцати-четырнадцати лет он не работает.

До тринадцати-четырнадцати, значит… Год в запасе у меня, похоже, есть.

— Татуировка меняется в течение жизни? — спросила я у императора.

— Да. До наступления зрелости глаз закрыт. И пока он не откроется, поиск неосуществим.

— Это радует, — почти про себя пробормотала я, — оч-ч-чень радует.

— Итак, я вас слушаю, — напомнил мой собеседник о себе.

— Мальчик, — решилась я, — есть один мальчик двенадцати лет от роду с такой татуировкой. И этому мальчику я ни в коем случае не желаю такой участи, какая ждет его старшего брата в крепости Дейх.

— Я вас понимаю, — вздохнул его величество, — но поймите и вы меня… Год, максимум два — и его найдут, если я ничего не предприму.

— И все-таки… все-таки я попросила бы вас пока ничего не предпринимать. Пока он безопасен для вас. А потом… я попробую что-нибудь придумать. Для меня очень важно защитить этого мальчика.

— Хорошо, — неожиданно согласился император, — я, знаете ли, тоже не чудовище, я не хотел бы ничего делать с ребенком, тем более с собственным единокровным братом, пусть я и не испытываю к нему никаких родственных чувств… Я даю вам год. За это время вы должны… сделать его безопасным для престола Ниревии. Но если вы не сможете ничего предпринять, мальчик отправится в крепость Дейх, как бы вы ни возражали.

— Спасибо, — в своей благодарности я была искренна.

— Я верю в вас, — улыбнулся мой собеседник, — вы… способны перешагивать через границы, которые мешают остальным. Поэтому вам многое удается.

— В этом нет моей заслуги — просто меня учили думать иначе. Ну и то, что я порой этих границ просто не знаю, в силу своего невежества, я перешагиваю через них, не замечая.

Император рассмеялся и поднялся со своего кресла, давая понять, что аудиенция закончена.

Оставшееся до концерта время я гуляла по дворцу — у меня впервые появилась возможность пройтись по нему просто так, без какой-либо цели, просто полюбоваться красотой интерьеров, ни на что из моего земного опыта не похожих: вроде бы прямые строгие линии, но не оставляло ощущение какой-то текучести, словно все находилось на грани движения — и в то же время все казалось надежным, стабильным. Как этого добивались местные архитекторы и дизайнеры — не представляю.

Вдоволь налюбовавшись, я присела на диванчик в одной из гостиных, и почти тут же передо мной возникла горничная — та самая, что помогала мне справиться с последствиями моей собственной неаккуратности.

— Ваша светлость, — девушка присела в реверансе, — позвольте к вам обратиться.

— Пожалуйста, — я поощрительно улыбнулась.

— Скажите, ваша светлость… — девица замялась. — А вы всерьез говорили о том, что хотели бы себе такую горничную?

— Ну-у-у, вообще-то, — осторожно начала я, — мне нужна еще одна горничная. Сейчас у меня только одна девушка служит, она пока справляется, но мне кажется, ей тяжело.

— Понимаете, благородная лейва, сама-то я очень довольна службой во дворце, но у меня есть младшая сестра. Она все умеет не хуже меня, хотя работает первый год после училища, ей всего шестнадцать, и… недавно вернулся хозяин из длительной заграничной поездки и начал проявлять к ней… интерес. Он очень настойчив, и девочка боится.

— Пусть приходит, — заявила я, — завтра и послезавтра я дома.

Такие истории всегда находят у меня отклик. Ненавижу насилие. Не выношу, когда пытаются подчинить более слабых…

А концерт был хорош, но не могу сказать, чтобы он меня так уж сильно зацепил. Я в очередной раз поняла, что меломаном не была и не буду. А может, дело было в том, что я не могла по-настоящему сосредоточиться на музыке, многократно прокручивая в голове разговор с его величеством. Мне было страшно — а не поспешила ли я со своими расспросами и признаниями? Ведь ничего принципиально нового я не узнала — такого, о чем не догадывалась бы сама, зато Мара под удар подставила…

 

Глава 11

Впервые у меня была возможность несколько дней подряд провести дома. Не то чтобы безвылазно — у меня были кое-какие планы, но — ночи в собственной постели… Только теперь я начала осознавать, как много это для меня значит. И неважно, каким путем достался мне этот дом — важно, что он постепенно становится моим. Мои стены и… мои люди.

"Мать-змея!.." — распластавшись на кровати, до полуобморока утомленная впечатлениями дня, я все же решила не откладывать важный разговор в долгий ящик.

"Да, детка моя?"

"Я не могу говорить об этом… Посмотри мой сегодняшний день, пожалуйста", — саа-тши может смотреть мои воспоминания как бы изнутри, клятва при этом — формально — не нарушается.

"Что ж… Я догадываюсь, зачем ты ко мне обратилась. Но… ты уверена в этом мальчике?"

"Как я могу быть в нем уверенной, Хранящая? Он ребенок. Как мне кажется, хороший ребенок — не злой и думающий. Но людям свойственно меняться с годами. Возможно, то, каким он вырастет, частично зависит и от меня…"

"Что ж, девочка моя. Я поделюсь с ним своей кровью. Ради тебя".

"Расскажи мне, как это будет"

"Сам обряд — ничего особенного, но вам придется провести у меня некоторое время. Во-первых, мальчику надо будет освоиться с новой кровью — лучше всего под моим наблюдением. Тебя я тогда отпустила, скрепя сердце, но я знала, что иначе нельзя. С ребенком же… с одной стороны, он примет кровь быстрее, чем ты, — именно в силу возраста, с другой — ему будет труднее сознательно общаться с сородичами, особенно если он не наделен твоим ментальным даром. Кроме того, тебе самой неплохо бы наконец освоиться со змеиной частью своей натуры".

"Гхм… Мать-змея, получается, я теперь не совсем человек? Вернее… во мне меньше человека, чем прежде?"

"Нет, человека в тебе столько же, — усмехнулась саа-тши, — просто теперь ты не только человек".

"Значит, собой я быть не перестала? И мальчик не перестанет тоже?"

"Милая, ну конечно, какое-то влияние на личность вливание крови магического существа не может не оказать, но… вот прислушайся к себе. Ты — другая? Можешь ли ты с уверенностью утверждать, что те изменения, которые в тебе произошли за последние годы, не случились бы и без змеиной крови?"

"Ну… кое-какие изменения, вероятно, все-таки не произошли бы… Но ты права — я помню себя прежнюю и идентифицирую себя с той, прежней. Я осталась собой, несмотря на все перемены".

"Правильно мыслишь, детка. Разумным существам свойственно меняться на протяжении жизни, и главное на пути перемен — не терять связи с собой".

"Я думаю, мы могли бы приехать на последние две декады лета"

"Маловато, лучше бы на месяц. Тебе ведь надо научиться обращаться к змеиной сути не только под влиянием эмоций, а спокойно и сознательно. Давно нам пора встретиться".

"Мы с малышом попробуем, — улыбнулась я. — только куда?"

"Твое баронское имение… Ты мне рассказывала — я знаю эти края. Там есть выход в мои владения"

"Замечательно! — обрадовалась я. — Значит, мы поедем к морю на каникулы… заодно и свои владения как-то освоить попытаюсь".

Хорошо, когда есть над тобой такие вот старшие и умные… нет, мудрые, которые позаботятся о тебе, напомнят о том, о чем сама забыла бы. Я рано потеряла родителей — как раз в таком возрасте, когда обычно только-только начинают прислушиваться к советам старших, и мне их тогда очень не хватало…

Мара я заловила на следующий день после тренировки — Лейс как раз давал парню последние наставления.

— Пойдем поболтаем, дружок, — кивнула я мальчишке.

Я привела его в библиотеку — мое любимое место в этом доме. Комната была вся отделана деревом — причудливыми резными орнаментами можно было любоваться бесконечно. Один угол библиотеки был кабинетом — бюро, комфортное рабочее кресло, а рядом — закуток для бесед со столом и двумя креслами для чтения — из тех, в которые можно забраться с ногами и чувствовать себя при этом не как в капкане, а вполне комфортно. Я указала Мару на одно из кресел, а сама заняла второе.

— М-м-м, Мар… Я тебе сейчас кое-что покажу, а ты мне пообещай, что не будешь пугаться, хорошо?

— Ага! — юноша у нас был не из пугливых.

И я показала — как меняют цвет глаза, вытягиваются вертикалью зрачки, мелкие чешуйки покрывают кожу. Зря саа-тши говорила, что я только на эмоциях к змеиной сути обращаться могу — теперь у меня кое-что и в спокойном состоянии получается. Я тренировалась.

— Ух ты! — восторженно воскликнул парень. — Это иллюзия?

— Нет, — улыбнулась, — можешь потрогать руками.

Тот не заставил себя долго упрашивать — протянул палец к моей щеке, погладил осторожно — мордочка его выражала при этом абсолютное счастье. Я вздохнула и медленно вернулась к своей человеческой внешности.

— Ух, — снова выдохнул Мар, — я бы тоже так хотел!

А я-то опасалась, что с ним проблемы будут!

— Знаешь, похоже на то, что ты когда-нибудь тоже сможешь этому научиться. То, что ты сейчас видел — это кровь саа-тши. Кровь, которой со мной поделились в обмен на мою кровь. Я… дружу с этим народом, их мать-змея, бывшая повелительница, иной раз дает мне наставления и просто полезные советы. Она мне и посоветовала, как сделать, чтобы тебя не могли использовать против твоих родичей.

— А как?

— Она обещает и с тобой поделиться своей кровью. Это значит, что враги твоей настоящей семьи не смогут тебя найти — это раз. И второе: ты изменишься настолько, что уже перестанешь быть родственником тому, против кого тебя могли бы использовать. А раз не родственник — уже не используют.

— Гм… — парень задумался. — Получается, у меня тогда не будет родственников… Правда, я их и не знаю совсем. Зато у меня будешь ты! Ведь если у нас будет общая кровь, то ты будешь мне все равно что сестра, правда?!

— Правда, — вот ведь… сама бы не додумалась, а так оно и есть.

— А когда мы это будем делать?

— Летом. Я сначала съезжу на практику, а потом мы устроим себе каникулы в моем баронском имении. Твоя задача — за это время научиться сносно держаться в седле.

— Я уже умею.

— Ну да, что я говорю парню, который вырос на конюшне! — я рассмеялась.

Разговор, которого я опасалась, прошел удивительно легко. Возможно, потому что парень в силу своего юного возраста пока не задумывается о многих вещах. Породниться со змеями — для него это просто приключение…

Новая горничная появилась ближе к обеду. Девочка понравилась мне сразу — милая, веселая, непосредственная и очень энергичная. Звали ее Альна. Улу она сразу признала за старшую — не только формально, смотрела ей в рот, выслушивая список своих обязанностей, а потом кивнула довольно и тут же исчезла за дверью, чтобы сразу приступить к исполнению. Я вздохнула удовлетворенно — дом мой вырос на еще одно существо, он стал больше, и я сама словно бы стала сильнее из-за этого. Было ощущение, будто я строю свое гнездо — со строгой иерархией и особыми связями между его членами. Похоже, это было еще одним проявлением змеиной крови. И именно это проявление почему-то нисколько меня не пугало.

А вечером за мной заехал Лэйриш. Мы немного погуляли по празднично украшенному городу. Я внезапно осознала, что впервые вижу Лербин таким — веселым, легкомысленным, врывающимся фейерверками, полным праздного народу. Потом пошли ужинать — как выяснилось, Лэйриш заказал столик в той самой ресторации, где мы по-семейному знакомились с Теагиром. Выбор я одобрила — еще по прошлому разу помнила, что заведение очень уютное, и кухня там как раз на мой вкус — легкая, разнообразная, в меру изысканная. И никакой экзотики.

Расправляясь с едой, я то и дело ловила на себе взгляды Лэйриша. Не голодные взоры мужчины, созерцающего женщину, к которой его влечет, а другие — полные тихой нежности, невысказанной ласки, невообразимого тепла. Я чувствовала, как млею под этими взглядами, и от этого становилось чуточку не по себе. Потому что они, взгляды, располагали к доверию, а доверять я пока боялась. И в первую очередь я не доверяла самой себе, собственным чувствам…

— Как ты поговорила с его величеством? — Лэйриш наконец задал беспокоивший его вопрос.

— Да как… Он предложил мне вариант, который меня пугает не меньше, чем скоропалительное замужество.

— Какой же? — усмехнувшись, полюбопытствовал мужчина.

— Магический запрет на брак императорской волей.

— Ого! — Лэйриш помрачнел. — Какие ограничения?

— Соглашение. Если два мага подтвердят, что я стремлюсь замуж не по принуждению — нет ни ментального воздействия, ни какого-либо другого, — то запрет снимается.

— Вот как… — мужчина в задумчивости слегка прикусил зубами верхнюю губу. — Возможно, это не худший вариант, раз уж тебя не устраивает брак со мной… скоропалительный.

— Лэйриш, — я просительно заглянула мужчине в глаза, — не обижайся на меня… Пожалуйста. Я просто еще не готова к браку, я… Слишком много всего произошло за последнее время, мне нужна пауза. Передышка. Возможность осознать, что со мной происходит и куда я иду.

— Я все понимаю, милая, — он погладил меня по руке, — все понимаю… Просто я так долго не решался признаться в своих чувствах даже самому себе, что теперь, когда все-таки решился, мне не хватает терпения.

— Я тоже… не решаюсь, — пробормотала я, смущаясь.

Остаток вечера и часть ночи мы провели в моей малой семейной гостиной на втором этаже. Хорошо, что в этом мире девушке не нужна была дуэнья, чтобы сберечь репутацию — можно было сколь угодно долго оставаться наедине с мужчиной, и если бы кто-то задался вопросом, чем вы при этом занимаетесь, то разве что из любопытства. Да и с девственностью тут не носились как со свидетельством женской чести. Да, распущенность не поощрялась, но распущенностью считались не сами отношения с мужчиной, а непостоянство и частая смена любовников.

Впрочем, я и к отношениям пока не была готова. Что-то останавливало меня, а Лэйриш не торопил. И теперь я просто сидела на диване, прислонившись к его плечу, и наслаждалась моментом.

— Кстати, милая, — вспомнил вдруг мужчина, — на твое имя пришло письмо в ректорат. Из Лиотании.

— Вот как? — нахмурилась я.

— Тебя что-то смущает?

— Обратный адрес. Ты взял письмо с собой?

— Да. Держи, — Лэйриш протянул мне конверт.

Я вскрыла его — и мне на колени выпал невесомый листок. Не бумага, но что-то явно растительного происхождения — зеленовато-желтого цвета и с приятным натуральным ароматом. Я развернула послание: "Бесценная лейва Май, — о, автор послания не осведомлен о перемене статуса и фамилии, — я много наслышана о ваших невероятных достижениях в искусстве исцеления. Ваша слава достигла наших краев, вызвав как восторги, так и сомнения в научных и обывательских кругах. Но я никаких сомнений не испытываю, более того, уверена в том, что вы тот самый целитель, который сможет мне помочь. Не решаюсь изложить свою просьбу письменно и прошу вас принять меня в Лербине, когда вам будет удобно. Мы с мужем отправляемся в путешествие по человеческим землям в конце зимы и надеемся быть в столице Ниревии с первым весенним цветением. С почтением и надеждой на встречу, Эниэра-Льерэ".

Я отложила письмо и задумалась.

— Можно? — Лэйриш протянул руку к листку.

— Да, конечно, — кивнула я.

Мужчина пробежал глазами послание и вновь взглянул на меня:

— В чем сомнения?

— В отправителях, как я уже говорила. Не очень-то хочется иметь дело с эльфами.

— Гм… Милая, — Лэйриш взял мою руку в свою, — не ожидал от тебя такой узости взглядов. Эльфы бывают разные… Да ты и сама это знаешь. Неужели это из-за тех, что давили на тебя в лечебнице?

— Ты просто не все знаешь, — вздохнула я.

— Расскажи мне, — попросил мужчина.

И я рассказала — о встрече с Повелителем в эльфийском посольстве. И о том неприятном осадке, который она оставила.

— И как ты думаешь, есть у меня основания настороженно относиться к эльфам? — я грустно улыбнулась.

— Да… Пожалуй… Но все-таки я считаю, что мести со стороны князя Лиотании ты можешь не опасаться. Он признал свою ошибку, ты ему больше не интересна, а у его поражения не было других свидетелей, кроме тебя.

— Словом, ты считаешь, мне стоит встретиться с этой эльфийкой?

— Это тебе решать.

Эх… Понятно ведь, что отказать, несмотря на все сомнения, я не в состоянии — речь идет о помощи, ко мне явно обращаются как к целителю, и целитель во мне заявляет весьма категорично: согласиться. И я набросала письмо с приглашением нанести мне визит в городском доме.

Эниэра-Льерэ, значит. Что ж, посмотрим…

 

Глава 12

Все-таки от его величества я получила приглашение раньше — практически сразу после сессии. Перед очередным визитом во дворец я старательно пыталась себя настроить на положительное восприятие ситуации, но получалось плохо — выходило, что я вновь передаю власть над своей судьбой в руки другому человеку, и это пугало. Но другого решения я, увы, не видела.

Соглашение было уже подготовлено, мало того — на нем уже красовалась императорская подпись, не хватало только моей. И я чуть дрожащей рукой вывела: "Тэнра Лариса эс Демирад".

— Руку давайте! — хмуро скомандовал император.

Я протянула левую ему руку. Его величество накрыл мое запястье ладонью и прикрыл глаза. Кожу закололо тысячью крохотных иголочек — не больно, но неприятно. Когда император отнял свою ладонь, на том месте, где она касалась моей руки, красовалась новая татуировка: хищная птица в ореоле пламени. Прямо на моих глазах изображение начало бледнеть, словно прячась под кожу.

— И? — вопросительно посмотрела я на императора.

— И — все! — улыбнулся он с облегчением. — Теперь над вами невозможно совершить обряд помолвки или бракосочетания.

— Что это вообще такое было?

— Древняя магия императорского рода.

Древняя магия. Родовая. Это значит, родословная Рамериха по прямой восходит к первым правителям Ниревии. Магия, которая пугала меня своей чуждостью. Она не имела ничего общего с той наукой, которую преподавали в магических школах, не подчинялась никаким законам. Вернее, мы просто не знали тех законов, на которых она базировалась. Она жила в крови — как и сила магических народов вроде саа-тши. Да, та сила тоже меня немного пугала — именно своей непонятностью, необъяснимостью, но… она была моей. Становилась моей. И возможно, когда-нибудь я сроднюсь с ней настолько, чтобы понять, как она действует.

— А у тебя есть родовая магия? — спросила я вечером графа Дайвирского.

— Откуда? — рассмеялся Лэйриш. — Я ведь из боковой ветви, основная прервалась лет двести назад.

— Но… Твои волосы!

Двухцветные волосы в Ниревийской империи были признаком принадлежности к основной ветви правящей династии — как в императорской фамилии, так и в графствах и герцогствах, бывших некогда самостоятельными государствами и позже вошедших в состав империи. Вот у сегодняшних герцогов Алейских волосы были однотонными, черными. И это значило, что они происходят из боковой ветви.

— Это всего лишь значит, что кровь основной ветви во мне сильна, были родственные браки уже после разделения ветвей. Я тебя разочаровал? — улыбнулся мужчина.

Я помотала головой:

— Скорее, заинтриговал. Я до сих пор думала, что уже разобралась в этом вопросе. Оказывается, все не так просто, как мне казалось. Этот мир постоянно напоминает мне о том, что я в нем новичок. Только поверю, что уже освоилась, как он поворачивается очередной гранью.

— Невозможно знать все о мире, даже если живешь в нем с рождения, — Лэйриш развернул меня и прижал к груди.

— Угу, — пробормотала я ему в рубашку.

Мы все чаще проводили вечера наедине — или в его апартаментах в школе, или в городе, когда получалось. Это было наше время: затишье в череде моих странных приключений позволило мне сосредоточиться на осмыслении собственных чувств. И как-то незаметно пришло понимание, что Лэйриш — мой человек, что никто другой мне не нужен, что именно в его объятиях я нахожу успокоение и чувство защищенности. "Держи меня крепче, — хотелось шепнуть, — не выпускай". Но я не решалась озвучить это. Равно как и свое желание перевести отношения на другой уровень. А Лэйриш об этом не заикался — то ли берег меня, то ли просто не спешил, приручая постепенно.

А потом началась весна, и в первые же дни сезона я получила сообщение от Эниэры-Льерэ, что они с мужем уже в Лербине и надеются на встречу. Все еще тревожась и сомневаясь, я, тем не менее, пригласила их к себе домой в ближайший выходной.

Ну что сказать… Лейтиниэр из клана Льерэ был хорош собой… как все эльфы, супруга же его представляла собой то сочетание изысканной красоты и обаяния, от которого дух захватывает — не холодная красота застывшего мрамора, а живое чудо, не для любования и восхищения со стороны, но для радости общения.

За травяным отваром, приготовленным по моему собственному рецепту, постепенно налаживалась наша беседа. Сперва Эниэра стеснялась, все оглядывалась на мужа, а тот смотрел на нее глазами, полными нежности. Наконец, эльфийка решилась:

— Я третья дочь в семье… Вам это о чем-нибудь говорит?

— Разве что о том, ваша семья… несколько нетипична. Все же у эльфов редко бывает больше двух детей.

— Вот именно, поэтому третья дочь по обычаю посвящается Лесному Источнику.

О Лесном Источнике я кое-что знала, но без подробностей: вроде бы мощный природный магический источник в сердце Лиотании. Источники такой силы — большая редкость. Этот щедро питал весь эльфийский материк и служил объектом поклонения, считаясь воплощением божественных сил. Возможно, так оно и было на самом деле. При источнике имелся храм, но здесь мои скудные познания заканчивались — я не имела ни малейшего представления, что происходит в храме и для чего посвящают источнику девиц.

— Третьи дочери олицетворяют собой плодовитость эльфийских семей, — все еще смущаясь, продолжила Эниэра. — Нас отдают в храм на обучение в очень юном возрасте, и мы осваиваем там высоты природной магии, пение, игру на музыкальных инструментах и… искусство ублажения мужчин. Юноши из знатных семейств, едва достигнув совершеннолетия, должны совершить паломничество в храм Источника. Они приносят особые жертвы, а потом получают на ночь одну из храмовых служительниц. Считается, что после этого молодой человек окончательно вступает во взрослый возраст и готов к продолжению рода. Иной раз приходят к Источнику мужчины и в более зрелых годах, если у них без видимых причин не рождаются дети… или плодовые деревья в их садах приносят слишком скудный урожай.

— Вот как? — хмыкнула я.

Как-то мне это все не нравилось. Вроде бы веяло древностью от подобных традиций, той самой магией, которая была выше моего понимания, и в то же время чувствовалось какая-то неправильность, словно в незапамятные времена божественное незаметно подменили человеческим… или эльфийским, не столь важно.

— Да… — эльфийка потупила взор. — Так случилось, Лейтиниэр стал первым мужчиной в моем служении. И единственным. Он просто не отпустил меня после той ночи, забрал с собой, — и она бросила на мужа признательный взгляд.

— О! — удивилась я. — Такое допускается?

В нарисованную мною картину это никак не укладывалось.

— Ну как сказать, — вздохнула Эниэра, — никто не вынуждает девиц навсегда оставаться в храме, мы вольны уйти в любое время. Другое дело, что идти нам обычно некуда. Семьи от нас уже отказались, принимать обратно отданную в храм дочь считается вопиющим нарушением традиций. Замуж нас не зовут по одной-единственной причине — все мы бесплодны.

— Все?! Как так может быть?

— Нас готовят к служению, не только обучая, но и внося изменения в сферу жизни, после которых девушка уже никогда не сможет иметь детей.

— Простите мне мое удивление, — я попыталась сформулировать свою мысль как можно деликатнее, — мне это кажется очень странным: служительницы культа плодородия сами бесплодны.

— Это кажется странным не только вам, — вмешался в беседу Лейнитиэр, — но традиции в эльфийском обществе — это нечто, зачастую стоящее над здравым смыслом, — мужчина криво усмехнулся.

— Однако вы все-таки рискнули взять в жены храмовую служительницу, — обратилась я к мужчине.

— Да… — он вздохнул. — Я просто сразу понял, что не мыслю своей дальнейшей жизни без этой девушки.

— Ваша семья не возражала против такого брака? Вы скажите, если мое любопытство покажется вам нетактичным, просто мы многого не знаем об эльфах, поэтому мне так интересно.

— Ничего страшного. Тем более, что ваши вопросы имеют непосредственное отношение к нашей проблеме, — погрустнел эльф.

Кажется, я уже начинала догадываться, в чем суть этой проблемы, но озвучивать не спешила — пусть уж сами скажут.

— Дело в том, — продолжил Лейтиниэр, — что мой отец — глава клана, но сам я — третий сын в семье, не наследник, поэтому родители не возражали против заведомо бездетного брака.

— Но сейчас что-то изменилось, — предположила я.

— Вы совершенно правы, — согласился эльф, — нашу семью постигло большое несчастье — оба моих старших брата погибли.

— И теперь вы…

— Да, теперь я — единственный наследник и должен обеспечить продолжение рода.

— Что будет, если не обеспечите?

— По закону, я должен оставить бездетную супругу, если в течение трех лет с момента объявления меня наследником мы не обзаведемся потомством. Но я… люблю свою жену, — эти двое снова обменялись нежными взглядами, — и не хочу оставлять ее.

— Лейва эс Демирад, — с мольбой обратилась ко мне эльфийка, — вы наша единственная надежда на счастье. Никто в Лиотании не возьмется исправлять те изменения, которые внесены в сферу жизни во время обучения в храме, даже если это возможно.

— Но вы же понимаете, что я никогда не сталкивалась ни с чем подобным? — осторожно начала я. — Я даже, честно признаться, не представляю себе, чем женская сфера жизни отличается от мужской. У меня не было возможности изучать эльфиек вблизи.

— Никто не требует от вас невозможного, — снова заговорил Лейтиниэр, — просто попробуйте… посмотрите.

— И вы можете изучить эльфиек на моем примере! — с улыбкой заявила Эниэра.

— Если бы еще найти, с кем вас сравнить… — вздохнула я. — Конечно, я посмотрю вас. Не буду пока ничего обещать, но посмотрю обязательно.

— Прямо сейчас? — обрадовалась Эниэра.

— Давайте сейчас. Только не здесь — я отведу вас в одну из спален. Вам придется раздеться, потому что ткань вашего платья изготовлена с помощью магии, это очень отвлекает. К сожалению, я пока не практикующий лекарь, поэтому у меня нет в доме настоящего кабинета, — я улыбнулась.

— Хорошо, — обрадованно кивнула эльфийка, — пойдемте!

Я провела ее в одну из гостевых спален, выждала, пока она разденется и позовет меня, и вошла следом. Вся одежда эльфийки, вплоть до нижнего белья, была изготовлена с помощью магии, поэтому Эниэра обнажилась полностью. Я зашла в комнату — и обомлела, столь совершенным было ее тело. Пришлось встряхнуть головой, чтобы вспомнить, что передо мной не произведение искусства, а пациентка.

Поставив эльфийку перед собой, я опустилась в кресло, на мгновение прикрыв глаза в поисках концентрации. Потом посмотрела на красавицу магическим зрением, пытаясь уловить несоответствия собственным представлениям о здоровой ауре живого существа. Странно, но на этом уровне все выглядело нормально. Тогда я перешла на уровень тонких структур. На первый взгляд и здесь все выглядело гармонично. Я сосредоточилась на отличиях от мужской сферы жизни, выявила несколько элементов плетения, которых не видела у Ритэниора. Лишь в двух местах структура показалась мне подозрительной — она словно бы цепляла что-то внутри меня, вызывая чувство внутреннего дискомфорта от созерцания этих фрагментов. При этом, с эстетической точки зрения, если представить себе сферу жизни, как творение художника-демиурга, каковым она, собственно, и являлась, все выглядело гармонично и совершенно.

Что это могло значить? Только одно: сотворенные вмешались в замысел творца, сохранив внешнюю красоту плетения и нарушив при этом внутреннюю суть.

Да, теперь я видела, что именно эти участки плетения отвечают за женскую репродуктивную систему. Вот только… я совершенно не представляла себе, как они должны выглядеть в нормальном состоянии.

— Ну что? — с трепетом обратилась ко мне Эниэра, увидев, что я поднимаюсь с кресла.

— Мне нужно подумать. Я увидела, что именно неправильно, но я не знаю, как это должно быть на самом деле. Как долго вы еще намерены пробыть в Лербине?

— Столько, сколько понадобится, — твердо заявила эльфийка, — это вопрос нашего счастья… нашей жизни и смерти.

"Нашей…" Вот такой бывает любовь, когда и жизнь, и смерь общая, — подумалось мне. Завидно не было, но… немножко печально.

— Скажите мне, где вы остановились. Я пришлю вам записку, как только мне удастся что-нибудь выяснить.

— Мы в гостинице "Серебряная ложка". Но… меня немного беспокоит, что на нас там обращают слишком много внимания — все-таки эльфы, приезжающие в Лербин, редко останавливаются где-то, кроме своего посольства

— А знаете что, — неожиданно для себя самой предложила я, — вы могли бы переехать сюда. У меня в доме достаточно гостевых спален, слуг я предупрежу, чтобы не трепали в городе языками, а вам тут наверняка удобнее будет.

— Ох, — смутилась Эниэра, — нам, наверно, следовало бы отказаться, но ваше предложение — просто спасение для нас. Правда, Лейтиниэр? — обратилась она к мужу.

— Конечно, милая. Все, как ты скажешь, — улыбнулся эльф.

Я велела Крелу заложить карету, и уже через час Лейтиниэр вернулся с вещами из гостиницы. И сразу все стало на свои места, как будто так и надо: вот именно такие существа — светлые, чистые, любящие — и должны были стать первыми настоящими гостями моего дома.

 

Глава 13

Вечером мы чаевничали в малой гостиной — уже совсем по-семейному, и мне казалось, что этих людей… то есть эльфов, я знаю чуть ли не всю жизнь. Немножко пожалела, что нет рядом Лэйриша, но потом решила, что это все-таки правильно: пока Эниэра — моя пациентка, не стоит. Вот потом… если мне удастся ей помочь…

Я уже точно знала, что изображение "правильной" сферы жизни ни в одном справочнике не найду. И… посмотреть на эльфиек мне тоже негде. Разве что жены послов, но зимние праздники уже закончились, балов, на которых их можно было бы встретить, в ближайшее время не предвидится, разве что на весеннее равноденствие, но до него далековато. Оставалось одно — пристать с вопросами к саа-тши.

"Мать-змея?"

Мне показалось, что она меня уже ждала — откликнулась мгновенно:

"Детка…" — в голосе, который раздался в моей голове, звучала мягкая улыбка.

"Ко мне обратились за помощью, Хранящая…" — и я в сжатом виде отправила саа-тши переживания минувшего вечера.

"Ты, наверно, понимаешь, что я не могу тебе показать изображение сферы жизни, какой она должна быть, я просто этого не знаю, но ты могла бы позволить мне посмотреть на сферу жизни твоей пациентки. Неправильности я увижу и пойму, какие изменения надо внести. Твоей задачей будет запомнить, а потом и исполнить все это"

Той ночью я спала мало — почти до утра прокручивала то, что показала мне мать-змея. Даже встала, чтобы зарисовать нужные фрагменты: как я это видела у Эниэры, а рядом — как оно должно быть. Операция обещала быть невероятно сложной, потому что затрагивала участки с многослойным причудливым плетением. Каждую ниточку предстояло возвращать в исходное положение по отдельности, и это была работа не на один час. В школьном питомнике было два суигги, с которыми я могла работать в связке, но… даже вдвоем, меняясь, — как долго они выдержат? А делать операцию по частям, в разные дни — тоже не выход. И… мне нужен был ассистент. Сорвать из лечебницы Рьена не представлялось возможным… магистр Левир — всем хорош, но болтун, увы, потому не годится. Да и не практик он, давно ушел в преподавание. Оставался только Лерех. Но согласятся ли эльфы иметь дело со студентом-недоучкой, пусть даже и очень талантливым? С другой стороны — со мной-то имеют!

Утром я, ошалевшая от мысленной лихорадки, отправилась на дежурство в лечебницу. Впрочем, включившись в работу, я быстро пришла в себя. Между делом еще раз рассмотрела со всех сторон идею позвать все-таки Рьена для поддержки, но потом отбросила ее, как негодную — Рьен как раз должен дежурить в лечебнице в тот день, когда я собиралась "оперировать".

К моему счастью, ночь в больнице была спокойной, и мне удалось выспаться, так что домой поутру я явилась в адекватном состоянии. За обедом пообщалась еще раз со своими гостями. Нам удалось разрешить все вопросы. Во-первых, не было никаких возражений против Лереха.

— Я помню, его имя тоже было в статье о вашем проекте, — улыбнулась Эниэра.

Во-вторых, Лейтиниэр собирался присутствовать при операции и периодически брать суигги "на подзарядку" — оказывается, эльфы способны делиться энергией с другими магическими существами. На такое я даже не рассчитывала.

Лереха я поймала в первый же учебный день:

— Стой! Как насчет того, чтобы снова поучаствовать в экспериментальном лечении эльфов?

— Ты же знаешь, я никогда не откажусь от нового опыта! — Лерех радостно заулыбался. — Что это будет?

Я вкратце изложила ему ситуацию.

— Берешься?

— Конечно. Только боязно все-таки — не в лечебнице, где, если что, кто-то еще из лекарей помочь сможет, а у тебя дома.

— А ты знаешь… Можно будет попробовать и в лечебнице. Я договорюсь с эльфами и с целителем Вестрамом. Меня это тоже больше устраивает — если что, Рьен будет на подхвате, а я себя куда увереннее чувствую, когда он рядом. Все-таки первый мой наставник. — и я тепло улыбнулась, вспоминая свои первые шаги на стезе целительства в этом мире.

В тот же день я отправила записки домой — Лейтиниэру и его супруге, и в лечебницу — Рьену. Ответы меня порадовали — Лейтиниэр выразил мысль, что ему так спокойнее будет, и если я доверяю своему наставнику, то и они с женой ничего против не имеют, а Рьен ответил коротко и по существу: "Операционную подготовлю к полудню".

Не строя особых иллюзий, я все же заглянула к магистру Левиру и поинтересовалась, нет ли у него — случайно! — схемы строения сферы жизни у эльфиек. У магистра были только собственноручные зарисовки отдельных фрагментов, которые он в свое время сделал во время стажировки в Лиотании. Естественно, я настояла на том, чтобы он позволил мне скопировать свою коллекцию. Еще через день рисунки были в моем распоряжении. Художником магистр был посредственным, зато обладал фотографической памятью, как бы это назвали в моем прежнем мире. Среди набросков мне попалась и парочка интересовавших меня узлов — не все, что мне было нужно, но все-таки… Рисунки подтвердили, что саа-тши научила меня всему правильно… я, собственно, и не сомневалась, но лишний аргумент действовал очень успокаивающе.

— Кстати, магистр, — обратилась я к своему учителю, — неплохо было бы подготовить к изданию какую-нибудь брошюрку по эльфийской сфере жизни — и там дать ваши рисунки… ну и я, может, кое-чем дополню. Все же, согласитесь, после нашего проекта это стало актуальным.

— Согласен, здравая идея. Я уже подумывал об этом, но как-то все откладывал — вроде бы не к спеху было.

Любопытное совпадение — на этой же декаде вышел из печати очередной номер "Вестника магической науки", в котором была опубликована наша с Ритэниором статья о способе снятия храмовой защиты. Не скажу, что это меня так уж радовало — все же я всеми силами стремилась избежать малейшего намека на то, что эта история имеет ко мне хоть какое-то отношение. Естественно, в статье не было упоминаний о том, что жениха можно "подменить", подача материала подразумевала согласие будущего супруга с тем, что магия его невесты останется при ней. Не мой вариант, прямо скажем.

Кстати, да… Ритэниор. Я вспомнила, как перед его лечением… или извлечением — с того света? — обращалась за поддержкой к богине Таниэрэ, и в этот раз тоже решила зайти в храм — заручиться помощью богов никогда не вредно, это я уже усвоила за годы жизни в новом мире.

К концу учебной декады за мной прислали карету из дома — все же перевозить двух суигги верхом ранней весной — ничем не оправданное варварство, а в карете можно было поставить утепленную корзинку. Всю декаду я ежедневно общалась со зверьками, пытаясь донести до них, что нам придется основательно поработать вместе. Что они поняли из тех образов, что я им посылала, не знаю. Но в корзинку переселялись без скандалов. Я рассчитывала в тот же вечер познакомить моих "обезьянок" с Лейтиниэром, чтобы они привыкли рукам эльфа. Лереха я тоже прихватила с собой — для него всяко лучше было бы выспаться в одной из моих гостевых спален, чем с утра пораньше тащиться в лечебницу из школы.

Эльф со зверьками поладил сразу — уже спустя считанные минуты эти двое хулиганов уже сидели у него на коленях и брали из рук лакомые кусочки. Причем сидели спокойно, а не скакали по голове и окрестной мебели, как это бывает с ними в минуты перевозбуждения. Так что за суигги во время операции я могла быть совершенно спокойна.

Лерех, измотанный учебой, почти сразу после знакомства с эльфами распрощался с извинениями и отправился спать.

В лечебницу мы явились часа за полтора до назначенного времени — надо было дать суигги возможность изучить помещение, чтобы потом, во время операции, зверьков ничего не отвлекало. Еще я представила им Рьена. Именно так, не их — ему, а его — им. Как еще одно лицо, которое будет присутствовать и могло бы стать отвлекающим фактором.

…Эниэра улеглась на операционный стол, решительно стиснув зубы. Было заметно, что она боится, но то, что стояло на кону, было для нее куда важнее собственных страхов. Лейтиниэр старался скрывать свои эмоции, но подрагивающие кончики ушей выдавали его волнение.

Рьен положил эльфийке ладони на виски, погружая пациентку в сон. Нет, операция обещала быть безболезненной, но слишком долгой, чтобы можно было вот так лежать без действия и ждать, пока с тобой что-то происходит.

— Ну что, кто первый? — громким шепотом обратилась я к своим любимцам и подставила руку.

Уж не знаю, как они между собой договаривались, но один из зверьков сразу шмыгнул ко мне, и я усадила его на специально приготовленный насест. Рьен отступил в сторону — во время этой операции он собирался только наблюдать и контролировать. Лерех занял его место у изголовья пациентки.

Я вздохнула, собираясь с духом, и коснулась ладонью загривка суигги, налаживая ментальный контакт. Много времени для этого не требовалось — с этим животным мы уже не раз работали в паре. Сосредоточилась и послала ему первый образ — "срисовала" место, с которого нам предстояло начать и мысленно указала на него. Почувствовала, что напарник образ принял. Дальше принялась разворачивать перед ним что-то вроде мультипликации — как должна была выглядеть его работа. Зверек пискнул тоненько — мол, понял — и принялся "надстраивать" свои физические пальчики магическим продолжением. Эти новые удлиненные пальцы двигались виртуозно, суигги полностью ощущал их как собственные, телесные. Медленно-медленно изящные золотые пальчики распрямили неправильно изогнутое волоконце сферы жизни, одновременно перенаправляя его под моим руководством и придавая ему новую форму. Получилось. Выдох. И так — одна нить за другой — и все рисунки разные, ни одного повтора. У меня не было возможности пользоваться шпаргалками, так что образы желаемого я всю прошедшую декаду заучивала так, чтобы суметь извлечь их из памяти в любой момент и в любом порядке. Правда, порядок я все-таки предпочитала устанавливать сама.

Я не знаю, сколько времени минуло, когда мы закончили работу с намеченным участком и утомленный суигги обмяк под моей рукой. Я передала этого зверька Лейтиниэру и приняла из его рук второго. Через какое-то время вновь подошла очередь первого. Так прошел не час и даже не два. Зверьки менялись, а меня сменить было некому. Я смутно запомнила, как ассистентка на ходу поила меня тонизирующим напитком, пока я совершала очередной обмен помощников.

И наконец все закончилось. Как-то вдруг, внезапно, без всякого эпилога. Я просто осознала, что — всё. Мы сделали это. Еще раз перепроверила, чтобы убедиться, что все новые узлы выглядят так, как мне показывала саа-тши, и лишь после этого обвела глазами всех присутствовавших.

— Все?! — это Лейтиниэр.

Я кивнула устало:

— Да. Я надеюсь, что все правильно. Хуже не будет точно, но…

— Я верю в вас, — сказал мне эльф, — и я верю в судьбу. Мы ведь наткнулись на публикацию о вашем проекте всего три дня спустя после объявления меня единственным наследником. За три дня мы успели похоронить наши надежды на счастье. И вдруг — статья. Я верю…

Эниэру перевезли в палату — ту самую, для особых пациентов, в которой я когда-то оперировала Ритэниора. Лейтиниэр остался с женой, Рьен с Лерехом взялись проследить за состоянием эльфийки, хотя Лереху, на мой взгляд, следовало все-таки отдохнуть после операции. Корзину с вялыми от переутомления суигги тоже оставили в палате — эльф попросил, ему почему-то это показалось важным. Ну а я завалилась спать — ни на что другое я была уже не способна.

Когда я оклемалась и заглянула в палату к пациентке, та еще не очнулась о наведенного сна — собственно, я и не ждала, что это случится раньше следующего утра. Рьен наверняка добавил после операции, чтобы организм адаптировался к новому магическому и энергетическому обмену без лишнего стресса. Лейтиниэр сидел у постели жены в той самой позе, в которой я его оставила — казалось, за прошедшие часы он ни разу не шевельнулся. Я его немного потрясла, чтобы привести в себя, и заставила поесть, а потом и улечься спать на специально для него привезенную вторую кровать.

Однако утро снова застало эльфа у постели любимой. Я как раз тихонько постучала в дверь и вошла — и тут же Эниэра распахнула глаза, словно только меня и ждала.

— Все, да?! Я чувствую себя… обновленной, — эльфийка слабо улыбнулась.

— Я надеюсь, что у нас получилось, — ответила я ей.

Ох, как бы я хотела, чтобы это на самом деле было так! Не то чтобы у меня были основания сомневаться, но ведь… в первый раз.

Эниэра окончательно пришла в себя к вечеру, но супруги остались в лечебнице до утра, и с дежурства я возвращалась вместе с ними. Эльфийка рвалась идти пешком, но я все-таки настояла на том, чтобы вызвать Крела с экипажем.

Лерех, которого я отправила ночевать в свой особняк, встретил нас на пороге — уже собирался убегать, но я уговорила его позавтракать вместе с нами. Я знала, что парень лелеет мечту о преддипломной практике в Лиотании, и мне хотелось, чтобы он пообщался с эльфами — ему могли быть полезны связи на эльфийском материке, и Лейтиниэр, как наследник главы клана, мог ему эти связи обеспечить… Так что в школу мы отправились вместе, ближе к вечеру. А эльфы… эльфы остались гостить в моем особняке.

 

Глава 14

Сказать по правде, я была довольна, что эльфы живут у меня в доме, пока я пропадаю в школе. Лейтиниэр быстро сдружился с Маром и уделял парню внимание, которого ему очень не хватало. Он даже позанимался с ним немного эльфийским рукопашным боем. Правда, Лейс был недоволен — он считал, что наставник в боевых искусствах должен быть один. Но тут уж ему приходилось ограничиваться ворчанием себе под нос, потому что я тоже время от времени пыталась научить мальца некоторым приемам из собственного арсенала.

А еще эльф попытался обучить его кое-чему из стихийной магии. На мой взгляд, это было несколько преждевременно, но я решила не спорить с тем, кто со стихиями обращается, как дышит.

Меня, между тем, тоже начали серьезно учить. Моим дополнительным образованием занялся Лэйриш: мало того, что часть драгоценных вечеров, которые мы проводили наедине, теперь уделялась укреплению моей ментальной защиты и отработке навыков мыслеречи, так еще мой магистр пришел к выводу, что мне надо научиться строить порталы. В школе к пространственным перемещениям приступали с пятого курса, и давалось это искусство далеко не всем. Было несколько способов построения индивидуальных порталов: по заданным координатам (высший пилотаж), в хорошо знакомое место (в идеале — с якорем-привязкой, настроенным на перемещающегося) или к знакомому человеку — в таком случае якорем служил сам человек (если существовала ярко выраженная эмоциональная связь) или надетый на него специальный амулет… ну или просто в место, где заранее расположили такое амулет — без человека.

Обучение Лэйриш начал с создания тех самых якорей-привязок. Мне легко давались привязки на собственной крови, иной раз удавалось прицепить маячок к какому-нибудь предмету, но закрепить свой якорь просто в магическом пространстве никак не получалось, даже руки опускались. Магистр меня утешал, но заставлял тренироваться вновь и вновь, не давая пощады.

А спустя две декады после операции меня осчастливили известием мои гости: получилось! У меня получилось и… у них получилось тоже. Эниэра была беременна. Собственно, ради этого они с мужем и задержались в моем доме — чтобы убедиться, что все прошло как надо. Эльфийка роняла счастливые слезы, да и у Лейтиниэра глаза были подозрительно влажными, когда он сообщал мне радостную новость.

Через несколько дней они уехали. Прощание вышло скомканным, потому что день был учебным — эльфы подъехали к школе, и мы встретились у ворот, чтобы сказать друг другу несколько слов.

Эниэра обняла меня:

— Лари-и-иса!.. Ты мое божественное чудо! Невероятное божественное чудо, милость и спасение, — сбивчиво шептала эльфийка мне в ухо.

Лейтиниэр дождался, пока его супруга выпустит меня из своих объятий, сжал мне руку и тихо-тихо сказал:

— Если что… если когда-нибудь понадобится помощь — любая — обращайся к нам. И просто приезжай в гости — мы покажем тебе Лиотанию такой, какой ее редко доводится видеть людям — даже тем, которые родились и выросли на эльфийском материке… Мы будем ждать тебя!

Через месяц магистр Ставир — заведующий административной и хозяйственной частью лечебницы — пригласил меня к себе в кабинет и заявил о повышении жалования. Я удивилась: для студентки, еще не окончившей образование, пусть даже и с правом ограниченной практики, я и без того получала достаточно приличное жалование. Как выяснилось, на днях из Лиотании на счет лечебницы была переведена крупная сумма, позволявшая заткнуть все бюджетные дыры и закупить кое-что из оборудования. Это наши эльфы таким образом выразили свою благодарность, не рискуя предложить деньги мне лично. О пожертвовании Лейтиниэр договорился с магистром Ставиром еще в день операции, пока я отсыпалась.

А еще месяцем позже я получила посылку из Лиотании. Деревянная шкатулка, украшенная искусной резьбой и сама по себе достойная восхищения, содержала парюру — ожерелье, серьги, браслет и перстень — с необыкновенными камнями, переливающимися разными цветами: от глубочайшего непрозрачного черного с одного края, через шоколадный, бордовый и красный к огненно-рыжему на другом. Камни были небольшими, и сами украшения были изготовлены с истинно эльфийским изяществом и мастерством. "Я сделал это для Вас", — гласила коротенькая записка. Я как-то умудрилась пропустить мимо ушей (или мимо сознания), что Лейтиниэр — ювелир, хотя он упоминал об этом.

Я примерила украшения и замерла в восхищении перед зеркалом: была в эльфийских драгоценностях какая-то магия, они не перетягивали взгляд на себя, а подчеркивали мои собственные достоинства. Даже в простом домашнем платье я показалась себе королевой… и, смутившись неожиданно самой себя, поспешила снять всю эту красоту.

Я вообще редко носила украшения. Серьги время от времени надевала — просто чтобы уши не заросли. В прошлой жизни они у меня и вовсе проколоты не были, а в этой… у Тэнры — да. Я сняла серьги перед побегом и, выдавая себя за мальчишку, беспокоилась, что дырки в ушах выдадут меня. Как потом выяснилось, украшения в ушах в этом мире не были исключительной прерогативой женщин, так что проколотые уши у мальчишки не могли никого смутить. А кольца и перстни просто мешали мне во время работы, так что привычкой к ювелирке я так и не обзавелась. Впрочем, от меня ведь и не требуется непременно привыкать, правда? Зато до летнего солнцестояния осталось не так много времени, и я себе уже даже представляла, какое платье я в этот раз закажу у Эльхи. Забавно — все чаще в последнее время я себя ловила на таких вот "девочковых" мыслях, которых прежде тщательно избегала. А сейчас — словно отпустило что-то, что раньше сдерживало. И стало — можно.

Кроме украшений в посылке лежал вышитый шарф — тоже необыкновенного изящества работа, и что-то мне подсказывало, что вышла она из-под искусных ручек Эниэры.

В школе смущенный Лерех тоже похвастался мне подарками из Лиотании — очень емкий (и не менее красивый) амулет-накопитель и… брачные браслеты. Это у аристократов были в ходу магические татуировки с гербами, которые, впрочем, тоже иной раз дополнялись браслетами или кольцами, простолюдины же обычно браслетами и ограничивались — от самых простых, до драгоценных, в зависимости от достатка.

Вот только Лерех, с самых первых дней в школе с головой погрузившийся в учебу, до сих пор не находил времени на девушек, поэтому его так смутил эльфийский подарок. С другой стороны — что такое восемнадцать лет для парня? Успеется. А если еще учесть, что маги долго не стареют, то восемнадцать можно было бы считать и вовсе детством.

На время сессии я перебралась домой. Из-за этого мы стали реже видеться с Лэйришем, но зато я могла больше времени уделить своим домашним. Особенно Мар, конечно, нуждался в моем присутствии — у парня постоянно был миллион вопросов по разным поводам, и он копил их к выходным, чтобы задать мне все сразу. Теперь, дорвавшись до общения, он не отлипал от меня целыми днями.

Крел с самого начала посматривал на наши отношения с некоторой опаской — все же у конюха были представления о дистанции между господами и слугами, а то, что мальчик уже перешел из одной категории в другую, в сознании дядьки никак не укладывалось. Теперь он периодически пытался одергивать парня — конечно, безуспешно, потому что Мар послушно кивал на все его увещевания и тут же уносился ко мне — чтобы виснуть на шее, доставать очередной порцией вопросов и — о, ужас! — обращаться на "ты". Крел, конечно, и сам позволял себе больше, чем мог бы другой слуга, но он помнил меня почти ребенком, и это было совсем другое отношение — отеческое. При этом Крел никогда не забывал, кто он, и кто я.

Как примирить беднягу Крела с непонятной для него ситуацией, я не представляла. С одной стороны, можно было бы просто напомнить, что мальчик благородного происхождения, хоть и был выращен простым конюхом. С другой, напоминание об этом могло выстроить стену между Маром и его дядькой-воспитателем, а этого я никак не хотела. Во-первых, я считала, что общение с этим, пусть и не слишком образованным, зато очень добрым, сердечным человеком, может пойти мальчику только на пользу, во-вторых, Крел был одинок, у него никого, кроме нас не было, и… кто я такая, чтобы отнимать у него того, кого он считал практически сыном? А в-третьих, после сессии я собиралась на практику, а это значило, что меня почти месяц не будет дома. Кто лучше Крела присмотрит за мальчишкой, убережет его от всяческих глупостей?

Целительскую практику мне, как и в прошлый раз, зачли благодаря работе в лечебнице, поэтому у меня появилась возможность отправиться с теми боевиками, для кого боевая магия была основной специальностью. Собственно, дополнительной боевка была только для меня, нескольких "сыскарей" и одного предметника.

Это должна была быть первая практика без руководителя из школы — нас передавали на попечение одного из магов крепости, в которую нам предстояло отправиться. И одновременно это была последняя групповая практика — преддипломная могла быть только индивидуальной, и каждый студент должен был сам найти место, где будет ее проходить. Традиционно, преддипломная практика по основной специальности занимала первые три месяца учебного года на шестом курсе. Для дополнительной специальности достаточно было месяца.

…В общем, я сдавала потихоньку экзамены, готовилась к практике и… психовала. Как-то неожиданно для себя самой я обнаружила, что упрочились связи, прикрепляющие меня к Лербину, к дому. Осознав, я попыталась вспомнить, было ли со мной такое когда-либо прежде — в той еще жизни. Да, пожалуй, когда были живы родители, для меня было важно, что есть дом, куда можно вернуться. Но дом, откуда не хочется уезжать? Близкие, с которыми не хочется расставаться? Теперь у меня был не только Мариен, но и Лэйриш. Становилось неуютно от мысли, что мы не увидимся целый месяц. А может, и два — если не сможем встретиться между моим приездом с практики и отбытием в имение. Туда, кстати, я очень хотела взять его с собой. Но понимала, что едем не просто так, а по делу, о котором меня вынуждала молчать клятва.

Однако приходилось брать себя в руки и держать лицо. Дом — домом, а образование заканчивать надо, поэтому… пусть никто не догадывается о том, как я напряжена. Пусть провожают с легким сердцем. А у меня еще прием в дворце, где я буду блистать (ну, в меру своих возможностей), танцевать и легкомысленно улыбаться.

…Мы танцевали с Лэйришем третий танец подряд, так что блистала и улыбалась я только для него одного. И мне это нравилось… несмотря на пристальное внимание местных сплетников, которое мы уже, несомненно, снискали.

— Сбежим? — шепнул Лэйриш.

— Ага! — поддержала я его.

И мы сбежали — чтобы, держась за руки, бродить по тихим городским улочкам, провожая вечернее солнце. Потом нашли маленькое уютное кафе с умопомрачительной выпечкой — одно из немногих в Лербине, открытых после заката, и лакомились, а потом просто сидели там, пока заведение не покинул последний посетитель, и хозяин не остановился неподалеку от нашего столика, деликатно покашливая и не решаясь подойти ближе.

— Пора? — спросила я слегка растеряно, не выныривая до конца из состояния тихого счастья.

— Уже закрываетесь? — одновременно со мной заговорил Лэйриш.

Мы рассмеялись и поднялись со своих мест. Лэйриш расплатился, оставив хозяину щедрые чаевые, приобнял меня за талию, и мы снова вышли в ночь, напоенную сладкими летними ароматами.

Уже на пороге моего дома мужчина нагнулся и шепнул чуть слышно, почти касаясь губами виска:

— Ужасно не хочется тебя никуда отпускать.

"Не отпускай", — подумала я. Вслух ничего не сказала, но если бы он сейчас решился зайти в дом следом за мной, я бы уже сама не отпустила его. Но Лэйриш легонько поцеловал меня на прощание и подтолкнул к двери:

— Иди. А то я не выдержу, — выдавил хрипло.

А я-то?.. Я выдержу?

Это была моя последняя ночь дома. И — да, я выдержала. И ночь пережила, и весь следующий день. И инструкций своим домашним надавала по самое "не могу". И проверила в последний раз — в три последних раза — как они освоили кристалл связи, который по моему заказу изготовил Терсим. В общем, достала я их в этот последний день, полагаю, ужасно — по-моему, они были даже рады, когда я наконец оставила их в покое и отправилась ночевать в школу.

Только Мар, кажется, расстроился, несмотря ни на что. Но если он боялся, что будет скучать в мое отсутствие, то его ожидает сюрприз — во-первых, я договорилась, что Лейс, покуда я в отъезде, будет проводить тренировки ежедневно, во-вторых, я и Лейриша попросила приглядывать за парнем, обеспечив ему, таким образом, еще и практические занятия по магии.

 

Глава 15

В этот раз школа расщедрилась на порталы для практикантов. И это было разумно: если к двум декадам практики добавить еще почти столько же, чтобы добраться до места — крепости Ухада на восточной окраине страны, — а потом еще и обратно, то… непрактично, в общем.

Ухада в целом напоминала Тенвит, разве что выглядела более запущенно. Если в помещениях, где располагался гарнизон, за порядком следил младший и средний командный состав, и там было относительно чисто, то внешний вид как зданий, так и улиц просто вопил об отсутствии контроля со стороны коменданта. Да и тот факт, что он, вопреки традициям, не вышел поприветствовать новоприбывшую группу практикантов, свидетельствовал о том, что комендант делами крепости не интересуется.

Однако все, что касалось непосредственно службы, работало безупречно — разъезды отправлялись через положенные интервалы, команды были слаженные. Командир магов Ухады Венриш Динро сразу распределил нас по отрядам, дал на подготовку и обживание ровно одни сутки, а потом мы должны были участвовать в разъездах наравне с остальными служащими.

Моя очередь патрулировать границу с Пустыми землями выпала на второй день. В отряд обычно входил один из штатных магов, с нами получалось трое. Выехали мы на рассвете, в полной тишине — в такую рань никто был не расположен к разговорам. Рич, мой хороший приятель и любимый спарринг-партнер, вообще дремал в седле. Нам предстояло добраться до силовой стены, проехаться вдоль того участка, который относился к зоне ответственности крепости, чтобы проверить на предмет повреждений и прорывов (для этого и нужен был маг в отряде) и выявить следы нежити в окрестностях, если таковые имеются.

Возле стены отрядный маг Ирех нарушил молчание и принялся вполголоса объяснять нам тонкости про наш участок стены — особенности рельефа, места наиболее частых прорывов, характерные виды нечисти.

— Вот это, — Ирех махнул рукой, — Щель.

Он произнес слово так, что сразу стало понятно: это не просто щель, а именно Щель. Название.

— Чем она так знаменита? — поинтересовалась я.

— Да ничем особенным, кроме того, что у нее, по преданию, нет дна, а еще здесь обычно прорываются самые крупные твари, — беззаботно отозвался Ирех. — Сейчас мы подъедем поближе, и у вас будет возможность заглянуть внутрь.

— Чтобы поискать дно? — ухмыльнулся Рич.

— Ну да, — подмигнул Ирех, — новички всегда так делают.

Мы подъехали к краю узкого глубокого провала — он действительно казался бездонным, — за которым тянулась стена.

Ирех придирчиво исследовал стену вдоль Щели в поисках повреждений, попутно рассказывая нам об особенностях плетения. Да, маги древности создали воистину произведение искусства, которое наши современники едва ли могли бы воспроизвести. К счастью, им это и не требовалось — нужно было лишь время от времени обновлять истончившиеся участки, наполняя их энергией, да ремонтировать прорывы, восстанавливая поврежденные фрагменты по готовым схемам. Для этого в крепости работали два сильных артефактора. Мне все это было не слишком интересно — стена была знакомым явлением еще по первой практике, а кроме того, я немало вечеров провела в библиотеке, изучая плетение стены — просто из любопытства. Так что сейчас Ирех не мог рассказать мне ничего нового.

Интересовало меня другое — что-то безумно знакомое в магическом фоне — именно здесь, у Щели. Я присела на землю и попыталась отключиться от болтовни мага, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях. Получалось не очень — все мое существо протестовало, отказываясь концентрироваться на знакомых эманациях… Уже по этому признаку стоило догадаться, с чем я имею дело.

— Ирех! — окликнула я мага. — У вас что, хоронят тут?

— Да ты что! — изумился и даже возмутился маг. — Рядом с Пустыми землями — во так просто хоронить?! Магу-боевику к пятому курсу пора бы знать, что вблизи стены кладбища могут быть только специальные, с защитой от поднятия нежити.

— Это я знаю, — вздохнула, — но здесь есть мертвые тела. И немало.

— Животные? — с надеждой предположил маг.

Мне пришлось лишить его иллюзий:

— Увы, нет. Люди. Пропадал кто-нибудь в крепости или окрестных селах?

— Было, — помрачнел Ирех. — Девушки. Поиск показывал, что нет в живых. Грешили на нежить, тем более, что и прорывы случались примерно в те же дни.

— Если нежить, то можно призвать дух кого-нибудь из умерших. Я попробую.

Я вновь прикрыла глаза, поборола внутреннее несогласие и заставила себя настроиться на "мертвую" волну. И тут же захлебнулась болью — чужой, не своей. Здесь не просто оставляли — вернее, сбрасывали в Щель — тела. Здесь убивали. Может, не прямо на этом месте, но поблизости. Однако на мой призыв никто не откликнулся.

— Нет, Ирех, это не нежить, — очнулась я. — это человек. Кто-то, владеющий некромантией, потому что на тела явно нанесены знаки запрета вызова.

— Ох, ты ж, — пробормотал маг и взялся за амулет связи.

— Будем ждать? — спросил Рич.

— Придется, — Ирех судорожно вздохнул. — Прошлым летом младшая дочь коменданта пропала. Жена тогда забрала старшую и уехала. А он запил. Если это те самые пропавшие…

Да, становилось понятно, почему крепость в таком запущенном состоянии.

— Говоришь, и прорывы были? Когда в последний раз?

— Месяц назад.

— А девушка?

— Девушка из Мельничного Угла не пришла ночевать накануне прорыва.

— Гм… Знаешь, я не специалист, конечно, но у меня есть подозрение, что прорывы были спровоцированы убийствами. Фактически, трупы скидывали под стену. Уж не знаю, достаточно было крови для этого, или специально каким-то ритуалом дополняли, но…

— Но… это же безумие…

— Ирех, серийный убийца — в любом случае безумец, независимо от того, нарочно ли он устраивал прорывы, или они просто были закономерным следствием его действий.

— Мне ужасно хочется верить, что тебе все померещилось, — признался маг.

— И что? Если мне померещилось, так и вам всем, может, тоже показалось, что девушки пропадали?

Ирех горько усмехнулся:

— Уж сколько мы их искали, всю округу обшаривали — ни малейших следов.

— Поброжу тут, пока мы ждем, — я поднялась с земли.

— Угу, — согласился маг.

Рич увязался за мной:

— Хочешь попытаться найти что-нибудь?

— Если только очень повезет. Месяц уж прошел. Сейчас уже и Лех в волчьей ипостаси ничего не учует.

Я и впрямь не надеялась ничего найти. Но попытаться стоило. Еще немножко — сюда набежит толпа магов — сначала местные, из крепости, потом вызовут сыскарей и некроманта из ближайшего города. Они, конечно, все профи — и я, со своей стороны, всячески поддерживаю мысль, что каждый должен заниматься своим делом и не стоит лезть под руку специалистам. Но я под руку и не собиралась — у меня свои методы. И Рич им немного мешал.

— Прости… м-м-м… ты не мог бы оставить меня одну ненадолго?

Парень понял все по-своему, понимающе улыбнулся и потопал обратно к отряду, а я… попробовала обратиться к змеиной крови. Увы, змеиной магией — тут саа-тши была права — я пока почти не владела, но эта часть моей сущности позволяла почувствовать не только опасность, но ощутить зло, творившееся здесь, и почувствовать места, где его концентрация была выше.

Нюх привел меня к скале — ничего особенного, местность здесь гористая и вот такие голые куски породы, внезапно прорастающие из покрытой мхом лесной почвы были в этих краях вполне заурядным явлением. Вот только мое чутье настаивало, что мне нужно обойти эту скалу по узенькой кромочке и увидеть ее с другой стороны, которая смотрела на силовую стену. Я не поленилась, обогнула скалу и обнаружила вход в пещерку.

Я отпустила свою змеиную сущность и вновь обратилась к дару смерти. Да. Здесь. Я нашла место, где убивали девушек. И — никаких внешних признаков, что это место как-то освоено человеком. Абсолютно стерильно. Из щели в стене пещеры бил ключ, вода стекала в промытое в полу углубление. Я вздохнула: была б стоячая вода, можно было бы спросить о чем-нибудь. Сама-то я не умею толком, но у нас в есть Лех, а он по второй специальности природник, он может. Но проточная вода информации не держит, можно и не мечтать.

Ведомая наитием, я закатала рукав, сунула руку в мутноватую воду и пошарила по песчано-каменистому дну. В ледяной воде пальцы быстро онемели, и мне с трудом удалось их сомкнуть на единственном чужеродном предмете, обнаружившемся на дне. Пуговица. Судя по форме и размеру, явно не с женской одежды, а значит, могла бы принадлежать преступнику. Одна беда — все та же текучая вода, смывшая с этого предмета всю информацию о его владельце.

Я пошарила еще и в пещере — впрочем, она была так мала, что едва ли я могла что-то не заметить с первого раза, — и вокруг тоже прошлась. Больше ничего.

Сжимая в кулаке свою никчемную находку, я вернулась к отряду.

— Ну? — пристал ко мне Рич.

— Знаю теперь, где убивали.

Сразу несколько пар глаз уставились на меня с ожиданием.

— Пещерка тут рядом. Покажу некроманту, когда прибудет — для обычных сыскарей там ничего нет. Пуговица вот только, — я показала прихваченное в пещере сокровище, — но она из проточной воды.

Маг понимающе хмыкнул.

— Ну-ка стой, — протянул руку один из солдат, — где-то я видел такие.

— Да ладно тебе, — осадил его другой, — пуговицы — они пуговицы и есть.

— Не скажи, — возразил первый, — эта необычная. У кого-то видел, но не помню…

— Менталист нужен, — вмешался Ирех, — толковый менталист поможет вспомнить.

— Эт точно, — поддержал его Рич. — Может, ты, Лари, а? Ты ведь на менталистику ходишь к Релинэру.

— Ты сума сошел, Рич! — возмутилась я. — Тут грамотный специалист нужен, а не недоучка вроде меня.

— Да ладно, — парень пошел на попятную, — я ж просто так… Торчать здесь тоскливо.

— Это точно, — откликнулся тот солдат, которому показалась знакомой пуговица.

До прибытия магов из крепости ждать пришлось недолго, но сделать они все равно ничего не могли — нужны были специалисты другого профиля, который объявились только ближе к вечеру. К счастью, некроманта они привезли. Я показала ему пещеру, отдала сыскарям пуговицу и рассказала о солдате, который силился что-то вспомнить о ней.

Следователь, которому я всучила улику, скептически поморщился, однако менталиста вызвал.

Вечером вся крепость гудела. Даже комендант выполз из своей берлоги — помятый, но трезвый, с глазами побитой собаки. Но мне, если честно, было не до того — весь день я провела у Щели, устала почти до потери сознания и проголодалась как дикий зверь — парочки бутербродов, которые мы прихватили с собой, было явно недостаточно для того, чтобы провести весь день вне крепости. Так что я поспешила набить желудок и завалиться спать. И — нет, меня не тревожили кошмары. Все-таки занятия некромантией дают некоторый иммунитет к таким вещам — все понимаешь и переживаешь, но только во время сеанса, потом приходишь в себя, оставляя все "смертельное" за пределами сознания. Это элементарная защита, без которой никакая психика долго не выдержит.

Утро выдалось хлопотное: еще до завтрака меня выдернули на допрос — в основном по поводу пуговицы. Я сразу "сдалась" менталисту, чтобы он считал воспоминания о находке и зафиксировал их.

Солдатику освежили память, и он показал, что владельцем куртки с приметными пуговицами был помощник крепостного интенданта. Он служил в крепости семь лет — и в течение пяти из них пропадали девушки. Его откровения — менталисту даже читать не пришлось, только чуть-чуть надавить — шокировали жителей крепости. Да, похищал — с помощью дурмана, — насиловал, душил. Потом ножом наносил знаки, препятствующие призыву, и сбрасывал тела в Щель. Учился когда-то в ВШМ, был исключен на пятом курсе из-за какой-то конфликтной ситуации, но поскольку в запрещенном применении дара уличен не был, магию ему не блокировали. То, что мужик был безумен, сомнения не вызывало. Возможно, изначально имелась какая-то предрасположенность, а близость Пустых земель поспособствовала окончательному сдвигу. И — нет, специально он прорывы не провоцировал, хотя догадывался, что они как-то связаны с его действиями, и находил в этом особую радость — считал, что ему дана некоторая власть над магией стены…

Его увозили в тот же день. Слухи уже расползлись по ближайшим селениям, и растрепанная деревенская женщина, мать девушки из Мельничного Угла, выла на пыльной дороге, бросая вслед тюремной карете проклятия и комья сухой земли.

 

Глава 16

После этих событий жизнь Ухады не спешила входить в прежнюю колею: да, здесь осознавали опасность, исходящую от Пустых земель, но никто не ждал, что такое зло может творить человек. Мне было проще, в своем мире я привыкла к тому, что человек — главное зло и есть.

Комендант ходил осунувшийся и трезвый. Стало известно, что он подал в отставку. Складывалось впечатление, что ждал, пока разрешатся все узлы, а теперь свободен — и может уехать наконец из опостылевшей крепости. Он по-прежнему не обращал ни на что внимания, и покинул Ухаду лишь однажды за все время нашей практики — ранним утром он собрал полевые цветы за воротами крепости, отнес их к Щели и бросил всю охапку вниз. Потом я видела, как солдаты и офицеры по очереди, таясь друг от друга, словно стесняясь порыва, тоже относили к Щели цветы.

Две декады практики пролетели быстро, больше никаких экстраординарных событий не было — ни одного серьезного прорыва, лишь пару раз мы приняли участие в уничтожении лахров и шиархов — некрупной нежити, обнаружившейся в окрестностях подопечных деревень.

В последний день, когда вещи были уже упакованы, в крепость прискакал парень из небольшой деревеньки Сытое. У парня рожала жена, своей повитухи в селении не было, а целитель из Ухады, как назло, отлучился по вызову в другую деревню. Кроме меня, помочь было некому, дело шло к вечеру, так что я распрощалась с ребятами, сказав, что домой буду возвращаться одна. Лех попытался было настаивать, что он останется со мной, но я не позволила. Будущий папаша, ожидая меня, притопывал от нетерпения.

— Показывай дорогу! — скомандовала я, взлетая в седло.

Деревенский потрусил на своей лошадке впереди меня. Сытое лежало чуть в стороне от той дороги, по которой мы собирались покидать крепость, за лесом. На короткий миг, сворачивая с основной дороги, я почувствовала тревогу, которая почти тут же улетучилась, словно ее и не было. Будто кто-то подстерегал меня на этой развилке, но следом почему-то не поехал.

Я не люблю принимать роды. Нет, я ничего не имею против младенцев, даже благоговею, когда при мне происходит это чудо — рождение человека в мир. Но! Ключевое слово — "при мне происходит". Согласна быть на подхвате, помогая другому целителю или опытной повитухе… просто чтобы с кем-то разделить ответственность. Да, едва ли кто-то ждет таких откровений от целителя с опытом лечения людей в двух мирах…

Я говорила, что не люблю принимать роды? Так вот, особенно я не люблю принимать роды в деревне! Той ночью я осознала это. Деревня — это не только страдающий муж (будущий отец), это еще и матушки, свекровушки, тетушки, соседки-доброхотки — все те, кто обычно лучше врача знает, как надо лечить, и особенно — как рожать. И в такой ситуации выбор стоит отчетливый: либо они, либо я. Поскольку я уже была там, то тетушек-матушек пришлось разгонять, и довольно жестко. Без обид не обошлось.

Я оставила в избе только одну женщину, которая показалась мне разумной, — должен же кто-то выполнять функцию "подай-принеси". Будущие папаши в такой ситуации абсолютно беспомощны, толку от них никакого.

Роды были первые и потому трудные. Ничего критического, однако провозилась я с роженицей до утра, потом проинструктировала ее мамашу — что делать и в каких случаях расталкивать меня — и завалилась спать. Продрыхла я весь день с небольшими перерывами — на еду и проверку состояния мамы и младенца. И только к вечеру смогла окончательно продрать глаза.

Конечно, отправляться в путь в это время было уже бессмысленно — сама я пространственную магию только начала осваивать, а до ближайшего стационарного портала — не меньше четырех часов верхом. Так что я решила отложить отъезд на утро. Вот только Мирку, целые сутки проскучавшую без меня в чужой конюшне, надо было проведать.

Лошадь благосклонно приняла от меня присоленную горбушку, которую я вынесла ей из дома, мы с ней пообщались немного, и я снова вышла во двор. И тут же ощутила постороннее присутствие и связанную с ним опасность. Тело отреагировало мгновенно, еще прежде, чем глаза вычислили источник угрозы, — сгруппироваться, отпрыгнуть… уйти с линии огня. Что ушла — правильно, во только источник в сгущающейся вечерней темноте был не один. И чутье подсказывало, что опасность не абстрактная, а явилась по мою душу, а я — вот клуша! — безоружна. В который раз уже… Ничему-то меня жизнь не учит!

Все эти бестолковые мысли мельтешили в голове сами по себе, а я тем временем пыталась сориентироваться, как-то локализовать угрозу в темном дворе и понять, как спастись. Закричать? Эту мысль я отбросила сразу — тут явно профессионалы, вон как с местностью сливаются, а вступятся за меня (если вступятся) обычные крестьяне.

Еще раз реакция спасла меня, когда я пригнулась и метнулась в сторону — успела ощутить легкое колебание воздуха рядом с правым плечом. Легкое — значит, не арбалет. Стрелка из духовой трубки или что-то в этом роде. А от следующей стрелки мне уже не удалось уйти. Оседая на траву, я еще успела подумать последнюю мысль, что закричать все-таки стоило: пусть бы не помогли, но успели бы понять, что я не просто погулять пошла, а в беду попала… в крепость кого-нибудь послали бы.

Очнулась я в полной темноте. Во рту пересохло, тело не слушалось — я даже не сразу осознала, что просто связана, настолько медленно возвращалось осознание окружающей действительности. Без рук плохо, но все-таки можно — и я попробовала призвать чуть-чуть света, или хотя бы настроиться на ночное зрение, чтобы сориентироваться и понять, куда меня занесло. Оказалось, что нельзя — и дело даже не в руках, я просто не могла обратиться к магии. Блокировали. Я вздохнула и приготовилась ждать. Страшно пока не было. Неприятно — да. И любопытно: кому я опять понадобилась и в каком качестве? Неужели опять охота на сермиритовую невесту? Если да, то его величеству стоило, пожалуй, не только запрет на брак наложить, но и соответствующую информацию распространить, чтобы уж никто больше не зарился.

Ждать пришлось довольно долго — не меньше полутора часов. Впрочем, в полной темноте и полном безделье трудно верно оценивать прошедшее время. Посетитель явился с собственным "светлячком", из чего я сделала сразу два вывода: во-первых, передо мной маг, о чем, впрочем, трудно было не догадаться, а во-вторых, моя магия заблокирована не стенами безмагической камеры, а непосредственно на мне — по всей видимости, ошейником, который я чувствовала, пытаясь пошевелиться.

Гость выглядел мужчиной средних лет, не лишенным привлекательности, но с излишне жесткими чертами лица, да и выражение глаз мне не очень понравилось. Пока я разглядывала посетителя, тот тоже оценивал меня взглядом, а потом озвучил результат:

— Так себе.

— Не нравлюсь? — хмыкнула я.

— Не особенно. Впрочем, я переживу, мне нужен официальный брак и наследник, а бабу подходящую я себе и на стороне найду.

— Ну что ж, зато все честно, никаких иллюзий бедной девушке не оставили, — я усмехнулась.

— Бедная девушка, — парировал визитер, — ухитрилась женить на себе герцога Алейского и отправить его на тот свет в день свадьбы.

Я зашипела:

— Герцогу Алейскому, чтоб ему и за гранью покоя не было, девушку отдали в возрасте четырнадцати лет. И уж поверьте, не было у меня никакого желания за него замуж выходить — сбежала и пряталась три года в школе от такого женишка. А что подох — так сам виноват, на мне его крови нет.

— Ты и впрямь думаешь, что в это кто-нибудь поверит? — новый "жених" скептически скривил губы.

— Да мне на самом деле все равно, верите вы в это или нет. Кто вы такой, чтобы я вашим мнением дорожила?

— Твой будущий муж.

— Это вряд ли. — улыбнулась я. — Не получится у вас ничего.

— Получится, — недобро усмехнулся мужчина, — вот жреца дождемся…

— Ну-ну… — пробормотала я, не пытаясь убедить его в обратном.

Да и не было пока нужды переубеждать. Новый претендент на должность мужа вызывал у меня не просто неприязнь, а реальные опасения за собственную жизнь. Что-то подсказывало мне, что после неудачи с брачным обрядом оставлять меня живой свидетельницей своего преступления этот тип не захочет. А я — без магии, и змеиная кровь мне сейчас не поможет: для трансформации мне магия не нужна, но что она мне даст? Даже если я напугаю кого-нибудь, убить меня все равно успеют, если захотят. А вызвать никого я сейчас не могу — на ментальную связь без магии я не способна. Конечно, Лэйриш почувствует, что со мной что-то не в порядке. Возможно, он уже и сейчас забеспокоился… Вот только переместиться ко мне вряд ли сможет — подозреваю, что я слишком далеко от столицы, чтобы он мог выстроить прямой портал, настроенный на метку.

Мой неприятный посетитель покинул ненадолго комнату, снова оставив меня в абсолютной темноте, а потом вернулся в комнату с чашкой.

— Сейчас ты выпьешь этот напиток, девочка, и будешь во всем меня слушаться.

— С чего ты взял, что я буду пить это? — бравада, конечно, напоить связанного человека не так уж трудно.

— С того, что ты, моя милая, жить хочешь. И выбор у тебя невелик: либо ты пьешь добровольно то, что я тебе предлагаю, либо я оставляю тебя в покое… Но не спеши радоваться, я позаботился о том, чтобы этот покой тебе не понравился, ведь ошейничек на тебе — это не блокиратор магии. Это отсекатель.

Вот тут мне стало по-настоящему плохо: отсекатель — мерзкая штука, запрещенная к использованию в империи. Этот ошейник не просто лишает возможности пользоваться магией, он полностью отключает энергетическую оболочку от внешней подпитки. Какое-то время можно продержаться за счет внутренних резервов, а потом… неизвестно, что первым начнет отказывать, разум или тело, но это одинаково неприятно, а исход один — смерть. Я поежилась.

— Что, осознала? — усмехнулся мерзавец.

— Что за напиток? — я все-таки попробовала немножко потянуть время.

— О, ничего особенного, просто сделает тебя чуточку послушнее и спокойнее. Тебе просто не захочется противиться происходящему. Зато сознание не мутит, будешь все понимать и осознавать.

— Что ж, давай свое пойло, — вздохнула я.

"Жених" не церемонился — слегка запрокинул мне голову и принялся вливать жидкость в открытый рот, так что я едва успевала глотать.

— Теперь жди, — скомандовал он, отпуская меня. — Начнет действовать примерно через час, и продлится действие это часов пять, не меньше.

Ну, насчет того, как подействует, это еще вопрос. Мужчина ушел, а я обратилась к змеиной крови. Понятно, что полностью нейтрализовать эту дрянь без использования магии не получится, но хотя бы ослабить. Чем я и занялась, активизировав змеиную часть своей натуры. Как у меня получалось, я понять не могла. С одной стороны, мысль о том, что со мной хотят сделать, одобрения у меня не вызывала, с другой — сопротивляться я тоже не собиралась, попросту не видела в этом смысла. Поэтому, когда спустя час мой пленитель вернулся за мной, я честно изображала из себя послушную куклу… или не только изображала.

"Жених" развязал на мне веревки, и я наконец получила возможность размяться. Пока я крутила руками и ногами, разгоняя кровь, мужчина терпеливо ждал, потом скомандовал:

— Пошли, — и открыл передо мной дверь.

Я подозревала, что меня опять отдадут каким-нибудь теткам для приведения в порядок, но теток не было, в бесконечных коридорах мрачного строения попадались одни мужики… вернее, не попадались, а присоединялись к нам по пути. Двое, как я заметила, внешне напоминали "жениха" — родственники, видать, остальные персонажи имели весьма брутальный вид и были вооружены до зубов. Не иначе как наемники. Скорее всего — давно уж в Ниревии никто из дворян не держит собственную армию. Запрещено это. Компания, которая нас сопровождала, на армию, конечно, не тянула, но внушала опасения. Во всяком случае, дергаться я не решилась бы, вне зависимости от того, подействовало ли на меня зелье.

Наконец мы спустились по лестнице — четверо впереди, остальные за спиной у меня и моего "жениха" — и очутились в подземном храме. Устроен он был так же, как в замке у герцога Алейского — похоже, просто одного времени постройки.

— Кайлер, — почти беззвучно шепнула я, проходя мимо статуи бога удачи, — твоя помощь мне сегодня точно не повредит.

Да уж, в такой ситуации удача — это когда убивают путем бросания в терновый куст. Правда, что в моем случае станет терновым кустом, я не знаю.

Жрец уже ждал нас. Это был довольно молодой мужчина с осунувшимся лицом, который избегал встречаться со мной взглядом. Он не был похож на того строгого — настоящего служителя богов, что сочетал меня браком с герцогом Алейским. Тот нашел в себе смелость возразить, когда заметил, что меня опоили. Этот промолчит, даже если заметит.

Я молча наблюдала за приготовлениями к обряду. "Жених" — я так и не узнала, кто он такой, — тихо переговаривался со своими родичами, наемники ненавязчиво следили за каждым моим движением, видимо, не доверяя зелью. А может, это сам хозяин не доверял, вот и приказал следить.

Наконец с приготовлениями было покончено, мы с "женихом" встали друг напротив друга по обе стороны от ритуальной чаши. Жрец обмотал наши руки лентами и велел опустить их в чашу. Мы опустили. Ничего не произошло.

— Волею богов… — привычно затянул жрец и умолк, с недоумением глядя в воду, но продолжая шевелить губами.

— Что?! — "жених" недовольно уставился на служителя богов.

— Невозможно, — едва слышно прошептал жрец.

— Что — невозможно?

— Брак невозможен. Запрет магией императорского рода.

Несостоявшийся муж, грязно ругаясь, выдернул руку из ритуальной чаши. Ленты, опутывавшие наши запястья, змеями колыхались на поверхности воды.

— Ты знала? — оскалился на меня мужчина.

— Конечно, я сама просила его величество. Думаешь, ты первый в моей жизни охотник за сермиритовым приданным? Смею тебя заверить: ты не оригинален.

Мужчина зашипел и шагнул ко мне с перекошенным от гнева лицом. Я отступила на шаг, но деваться мне было некуда — даже если бы я справилась с "женихом", оставались еще его родственники и наемники.

— Стой, сын! — это как раз вмешался один из родственничков. — Не нужно здесь крови!

— Что ты предлагаешь? — зарычал мужчина.

Старший промолчал, только покосился взглядом куда-то себе за правое плечо. "Жених" понимающе ухмыльнулся и кивнул.

— Остается только решить со жрецом, — высказался он.

— И жреца туда же, — ответил папаша.

А дальше все происходило так быстро, что я и опомниться не успела: старший родственник сделал какое-то движение рукой, от которого часть стены у меня за спиной отъехала в сторону, открывая за собой темный провал, меня втолкнули внутрь, следом влетел жрец, которому явно придали ускорение, а потом стена вновь сомкнулась.

 

Глава 17

— Ну что, служитель богов, — мрачно усмехнулась я в темноту, — вот оно как бывает, если с преступниками дело имеешь.

— Я не знал, что они преступники, — прошелестела в ответ темнота.

— Не ври, зря что ли ты со мной взглядом боялся встретиться. Еще скажи, что ты на мне ошейника не заметил.

Жрец вздохнул:

— Я боялся их.

— А богов не боялся? В людей у тебя, значит, веры больше, чем в богов?

— Получается, что так, — снова вздохнул служитель высших.

— У тебя магия-то есть, жрец? — я перешла к мирному разговору.

— Немного.

— Тогда посвети, — скомандовала я ему.

Над нашими головами загорелся слабенький "светлячок". Жрец сощурил глаза, привыкая к свету, а потом распахнул их в ужасе и охнул. Я проследила за его взглядом: мы стояли на небольшой площадке, от которой спускались несколько ступенек, а ниже… ниже шевелился клубок змеиных тел. Стало понятно, почему нас запихнули именно сюда, в храмовый тайный ход — хозяева рассчитывали, что живыми мы отсюда не выберемся. Вот только о моей змеиной крови им ничего не было известно. Можно считать, что нас все-таки бросили в терновый куст. Осталось только из него выпутаться.

Слегка встряхнув оцепеневшего от ужаса жреца, я попыталась достучаться до его сознания:

— Эй! Расслабься! Со мной можно не бояться змей.

— Ч-ч-что т-ты говоришь… — онемевшими губами пробормотал мужчина.

— То и говорю: когда скомандую, идешь за мной шаг в шаг и ни о чем не думаешь. Главное — меня не испугайся.

…Он все-таки испугался, когда мое лицо начало покрываться чешуей. Отшатнулся к стене:

— Кто ты?

— Человек, — усмехнулась я, — но с небольшой долей крови саа-тши. Правда, я рассчитываю, что об этом ты болтать не станешь, когда мы выберемся отсюда.

С этими словами я развернулась к проходу, отправила жреца к себе за спину и скомандовала:

— Пошли!

Змеи расползались перед нами, давая дорогу: я была старшей, саа-тши, я несла силу, которую никто не смел оспаривать, даже обычные бессловесные твари, если они принадлежали к змеиному роду. Тот, кто шел за мной, принадлежал мне, был моей и только моей добычей. Разве мог кто-то претендовать на нее?

Мы двигались по тайному ходу около полутора часов и пришли к закрытой двери. В этот раз у меня не было магии, чтобы взломать ее. И физические силы я берегла, потому что жрец был слишком слабым магом, чтобы снять с меня ошейник, а силы без энергетической подпитки извне скоро иссякнут.

Я пропустила мужчину вперед:

— Твоя задача — вышибить эту дверь.

— Как? — опешил жрец.

— Как угодно, — хмуро отозвалась я. — Ты жить хочешь? Вот и постарайся ради собственной жизни.

Я отошла на несколько шагов назад, давая мужчине пространство для разбега и одновременно отгоняя подальше возбужденных змей. Жрец отступил от двери, ринулся навстречу препятствию, впечатался тяжелым туловищем в доски. Дверь содрогнулась, но устояла.

— Еще, — безжалостно скомандовала я.

Дверь поддалась с четвертого раза. Вел тайный ход, как выяснилось, прямо в лес. Я захлопнула дверь и потащила жреца подальше от замка, не хотелось оставаться там, где кто-нибудь из посвященных в эту историю может наткнуться на нас случайно.

— Куда… мы… идем… — пропыхтел жрец.

— Просто подальше, — коротко ответила я.

Я гнала его часа три без остановки, прежде чем позволила немного передохнуть. Жалости к этому мужчине я не испытывала. Я была раздражена дурацкой ситуацией, когда ни с кем не могла связаться из-за блокированной магии. И боялась, что в какой-то момент собственное тело откажется служить мне, и произойдет это раньше, чем мы доберемся до людей, которые могли бы оказать какую-нибудь помощь. Выходить на контакт с кем-то во владениях моего несостоявшегося жениха я опасалась — а ну как сдадут?

— Кто хоть он? — вяло поинтересовалась я у шумно отдувающегося жреца.

— Кто — он? — не понял мой спутник.

— Да жених этот.

— А… Не знаю. Мне не сказали. Меня сюда порталом доставили и сразу — в храм. Для брачного ритуала ведь не нужны имена — боги их и без того знают.

— Вот и мне тоже не сказали, — вздохнула я.

Следующий привал я разрешила почти на закате. Теперь не только жрец едва дышал, я и сама чувствовала смертельную усталость. Села, прислонившись к дереву, прикрыла глаза и попыталась расслабиться, прогоняя от себя тоскливые мысли. Я слышала, как жрец поднялся и потопал куда-то. Оставалось только подивиться его героизму — силы у мужика давно были на исходе. В том, что он далеко от меня не уйдет, я не сомневалась и потому нисколько не волновалась.

Оказалось, мужчина ходил за хворостом для костра. Его магии как раз хватало, чтобы запалить огонь. Мне подумалось, что надо было остановиться на привал пораньше, пока еще было светло, и собрать хотя бы грибов и ягод на ужин — все-таки тело, лишенное энергетической подпитки, не стоило мучить еще и голодом, а я гнала нас вперед, одержимая желанием как можно скорее покинуть владения моего пленителя. Впрочем, может, мы уже и покинули их, просто никаких видимых естественных границ на нашем пути не попалось — ни речки, ни горной гряды. А так — поди определи.

Я снова привалилась к стволу и попыталась отключиться. Мне это даже удалось, хотя я и во сне чувствовала, как гудят натруженные мышцы. Разбудил меня не рассветный холод, а легкое прикосновение к щеке. Глаза я открывать не спешила, напряженно прислушиваясь к окружающему миру. Рядом тяжело дышало крупное животное, проснувшийся жрец поскуливал в ужасе.

Все еще не открывая глаза, я метнулась в сторону и кувырком переместилась подальше от зверя и поближе к жрецу — на другую сторону от прогоревшего костра. И только после этого позволила себе посмотреть туда, где только что находилась. И рассмеялась нервно: у дерева стоял немножко опешивший гайреф. И не какой-нибудь, а мой Гай — его я ни с кем не спутаю, даже если способности к ментальному общению отключены у меня начисто.

— Гай, — шагнула я к зверю, — радость моя, ты нашел меня сам, без зова. Как тебе это удалось?

Уж не знаю, что понял гайреф из моей речи, не подкрепленной трансляцией мыслеобразов, но улыбнулся клыкастой пастью и ткнулся носом мне в плечо, позволяя себя обнять. Ответить мне он никак не мог.

— Заберешь меня отсюда, родной мой? — бормотала я в лохматую шею.

Собственно, я и не сомневалась, что заберет. Вопрос — куда? Показать ему я никак не могла, оставалось только надеяться, что он по старой памяти доставит меня либо в школу, либо домой. Либо, как в прошлый раз, туда, где находится моя лошадь. Для гайрефа расстояние препятствием не было, пространственные перемещения — не умение зверя, а часть его магической сути.

— В общем, так, — обернулась я к жрецу, — мы со зверем сейчас отсюда переместимся. Ты можешь ждать здесь — я пришлю кого-нибудь за тобой. Или можешь попробовать идти дальше, тогда или сам спасешься, или тебя найдут те, кого я пошлю сюда. Что выбираешь?

— Я попробую дождаться здесь, — хмуро отозвался жрец.

— Вот и чудненько, — пробормотала я, карабкаясь на спину гайрефа.

Мгновение спустя я уже стояла у ворот крепости Ухада.

— Лари! — все еще ничего не понимающую, меня заключили в объятия родные руки.

— Лэйриш… — прошептала я, не в силах поверить, что все уже кончилось. — Лэйриш, сними с меня эту гадость.

Любимый мужчина выпустил меня из рук, отстранился и выругался.

— Кто?! — прорычал он.

— Чтоб я еще знала! Еще один охотник за сермиритом.

Пока он возился с моим ошейником, нас уже окружили обитатели крепости, так что рассказывала я о своих приключения уже не только любимому, но и всем присутствующим. Кстати, лошадь моя была здесь же — похоже, именно к ней меня гайреф и перенес.

— Покажи мне его, — распорядился Лэйриш, как только снял с меня отсекатель.

Я послушно продемонстрировала ему картинку.

— Не знаю его. Не из высшей знати.

— Видишь, — нервно хихикнула я, — то все были графы да виконты, а прежде еще и герцог, а теперь мелочь всякая на меня претендует.

— Просто высшая аристократия уже в курсе, что у тебя запрет на брак. Я позаботился о том, чтобы слухи расползлись.

— О, а я-то думала, почему меня так надолго в покое оставили… Спасибо тебе, милый, — улыбнулась я Лэйришу. — Однако надо подумать, как жреца этого несчастного вызволить. Попробую с Гаем договориться.

Все это время гайреф стоял около меня, терпеливо выжидая, пока я наобщаюсь с человеком, и игнорируя устремленные на него любопытные взгляды.

— Гай, радость моя, — обернулась я к зверю, — надо бы этого придурка сюда доставить, — я послала животному образ жреца. — Сможешь?

— Подожди, — остановил меня любимый, — надо бы еще и место засечь.

Он извлек из походной сумки амулет-якорь и протянул его гайрефу. Я не уловила их общения, но поняла, что он предлагает животному оставить амулет там, где сейчас находится жрец. Зверь вопросительно покосился на меня, и я послала ему свое согласие и одобрение.

Перепуганного до полного онемения жреца Гай приволок уже через пять минут. Сбросил в пыль прямо у ворот и брезгливо отряхнулся. Может, потому что чужак, а может, чувствовал мое отношение к этому человеку — не то чтобы враждебное, но все же окрашенное некоторой неприязнью. Гайреф одарил меня прощальным оскалом, махнул хвостом и удалился, сопровождаемый взглядами часовых.

Жреца подхватили солдаты и увели куда-то в глубь крепости. Я была за него спокойна — здесь о нем точно позаботятся.

А мы с Лэйришем наконец нашли в себе силы оторваться друг от друга.

— Что в первую очередь? — осведомился мужчина, заглядывая мне в глаза.

— Сначала — есть. Потом — спать.

И он отвел меня в столовую, а пока я набивала желудок, рассказал, как здесь очутился:

— Я почувствовал, что с тобой неприятности, практически сразу, но ты была слишком далеко, чтобы я мог построить портал непосредственно к тебе. Затребовал связи с крепостью, мне ответили, что ваша группа отправилась домой еще утром. О том, что ты с ними не поехала, знали только твои ребята и часовые на воротах. Все-таки это не дело, милая. Ты должна была хотя бы поставить в известность мага, который курировал вашу группу на практике.

— Да, Лэйриш, ты прав, — мне стало стыдно.

— В общем, я уже ночью выловил в школе Леха, и он мне обо всем рассказал. Рвался вернуться в крепость со мной. В тот день было поздно, через стационарные порталы ночью, как ты знаешь, никого не пропускают, своим ходом я бы далеко не ушел, да и ворота крепости с наступлением темноты закрывают. Так что сюда я попал только вчера — ближе к вечеру. К тому времени уже и в крепости знали, что ты пропала — приехал тот парень, у жены которого ты роды принимала, рассказал, как ты вышла вечером из дома и не вернулась, оставив у него все вещи и свою лошадь. Вот он и отправился в крепость — спрашивать, что делать с этим нежданным наследством. Одновременно выяснилось, что лекаря из крепости выманили — никакие больные его не ждали. То есть, кто-то специально сделал так, чтобы ты осталась единственным целителем в крепости.

— Получается, что тот деревенский вытащил меня из крепости не из-за жены, а кто-то ему поручил? Ерунда какая-то получается…

— Нет, рожающая женщина оказались непредвиденным фактором. По всей вероятности, они хотели выманить тебя сами, но тут вмешался этот парень… Словом, пока тут разбирались, уже и я появился. Поиски в деревне, как ты догадываешься, наверно, ничего не дали — тебя перенесли оттуда порталом. И опять слишком далеко, чтобы я мог последовать за тобой. Я забрал твои вещи и лошадь и вернулся сюда. Всю ночь делал поисковик, и мы с Венришем уже вычислили примерное направление, где тебя искать, и как раз собирались в путь.

— Бедный ты мой, — я переместилась поближе, забралась к Лэйришу под руку и прижалась покрепче.

Так и заснула. И не помнила, как Лэйриш отнес меня в постель. Но утром, когда я проснулась, он спал на соседней кровати — той, которую несколько дней назад занимала Тильша.

— Домой сегодня? — едва открыв глаза, спросил мужчина.

Я молча кивнула.

… Поздним вечером мы стояли на крыльце моего городского дома.

— Не хочу тебя отпускать, — прошептал Лэйриш.

— Не отпускай, — ответила я. На этот раз — вслух.

Той ночью мы впервые были вместе…