§ 1. Система международно-правовых обязательств Российской Федерации по «праву ВТО»

16 декабря 2011 г. Конференция министров приняла решение о присоединении Российской Федерации к Соглашению об учреждении ВТО на условиях, согласованных ВТО и Российской Федерацией в Протоколе о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 г. (Протокол). Протокол был одобрен Правительством Российской Федерации и подписан от имени Российской Федерации Министерством экономического развития Российской Федерации и Генеральным директором ВТО.

21 июля 2012 г. Российская Федерация ратифицировала Протокол.

Протокол вступил в силу 22 августа 2012 г. на тридцатый день после дня его принятия Российской Федерацией (пункт 8 Протокола).

Таким образом, 22 августа 2012 г. Российская Федерация присоединилась к Соглашению об учреждении ВТО и стала членом ВТО (п.1 ч. I Протокола).

В соответствии со ст. XII.1 Соглашения об учреждении ВТО Российская Федерация присоединилась к Соглашению об учреждении ВТО и «Многосторонним торговым соглашениям» на условиях, согласованных между Российской Федерацией и ВТО.

Техническое примечание по процедуре присоединения, подготовленное Секретариатом ВТО, определило, что условия присоединения каждого члена ВТО предусматриваются в протоколе о присоединении, ДРГ и перечнях уступок и обязательств по товарам и услугам.

Протокол о присоединении Российской Федерации предусматривает систему индивидуальных международно-правовых обязательств по «праву ВТО», которые можно условно разделить на следующие виды:

Общие обязательства по Соглашению об учреждении ВТО, включая пояснительные примечания к указанному Соглашению, с любыми его исправлениями, поправками или иными изменениями, внесенными любыми правовыми документами (п.2 ч. I Протокола).

Неотъемлемыми частями Соглашения об учреждении ВТО являются, во-первых, сам Протокол, содержащий обязательства, указанные в § 1450 ДРГ Российской Федерации (п.2 ч. I Протокола), во-вторых, «Многосторонние торговые соглашения» (Приложения 1, 2 и 3 Соглашения об учреждении ВТО) (ст. П.2 Соглашения об учреждении ВТО), которые обязательны для Российской Федерации, включая и всех членов ВТО (ст. П.2 Соглашения об учреждении ВТО). «Торговые соглашения с ограниченным кругом участников» (Приложение 4 Соглашения об учреждении ВТО: (Соглашение по торговле гражданской авиатехникой от 12 апреля 1979 г. и Соглашение по правительственным закупкам от 15 апреля 1994 г.) также составляют часть Соглашения об учреждении ВТО (ст. II.3 Соглашения об учреждении ВТО), но не являются обязательными для Российской Федерации, поскольку ею не приняты. Так, по Соглашению по торговле гражданской авиатехникой от 12 апреля 1979 г. Российская Федерация имеет статус наблюдателя. Однако согласно § 1199 ДРГ Российской Федерации «… сложившаяся ситуация в авиационной отрасли препятствует присоединению Российской Федерации к Соглашению по торговле гражданской авиатехникой…». По Соглашению по правительственным закупкам от 15 апреля 1994 г. Российская Федерация также имеет статус наблюдателя с 29 мая 2013 г.. Переговоры об участии в этом соглашении должны начаться в течение четырех лет после присоединения Российской Федерации к ВТО (§ 1143 ДРГ Российской Федерации), однако до сих пор не начаты. Также 13 сентября 2013 г. Российская Федерация присоединилась к Соглашению об информационных технологиях от 13 декабря 1996 г..

Специальные («ad hoc» (лат.)) обязательства, указанные в § 1450 ДРГ Российской Федерации, включенном путем отсылки в Протокол, среди которых имеются обязательства «ВТО-плюс» и «ВТО-минус».

Обязательства по доступу на рынок: перечень уступок и обязательств по товарам, прилагаемый к ГАТТ-1994, и перечень специфических обязательств, прилагаемый к ГАТС (Приложение I Протокола).

Следует отметить, что среди общих международно-правовых обязательств Российской Федерации, можно выделить пять групп обязательств, которые оказывают влияние на правовую систему Российской Федерации:

– обязательство по обеспечению соответствия национальных актов соглашениям ВТО;

– обязательство по обеспечению транспарентности при принятии национальных актов;

– обязательство по применению национальных актов единообразным, беспристрастным и разумным способом;

– обязательство по обеспечению процедур по рассмотрению, пересмотру и исправлению административных решений и действий судебными, арбитражными и административными трибуналами и процедур по обеспечению соблюдения прав интеллектуальной собственности;

– обязательство гармонизировать национальные СФС меры в соответствии с международными стандартами, руководствами или рекомендациями, установленными Комитетом «Кодекс Алиментариус», разработанными под эгидой МЭБ или Секретариата МКЗР в сотрудничестве с региональными организациями, функционирующими в рамках МКЗР, и обязательство по гармонизации технических регламентов в соответствии с соответствующими международными стандартами и процедур оценки соответствия в соответствии с соответствующими международными стандартами, соответствующими руководствами, или рекомендациями, выпущенными международными органами по стандартизации.

1. Обязательство по обеспечению соответствия национальных актов соглашениям ВТО.

Это обязательство закреплено в ст. XVI.4 Соглашения об учреждении ВТО, согласно которому «каждый член должен обеспечить соответствие своих законов, иных нормативных актов и административных процедур своим обязательствам, предусмотренным Соглашениями, составляющими Приложения к Соглашению ВТО».

Так, Соглашение о применении ст. VII ГАТТ-1994 (ст. 22.1) также определяет, что «каждый член обеспечивает не позднее даты начала применения для него положений настоящего Соглашения, соответствие его законов, нормативных актов и административных процедур положениям настоящего Соглашения». Соглашение по процедурам импортного лицензирования гласит, что «каждый член не позднее даты вступления в силу для него Соглашения о ВТО обеспечивает соответствие своих законов, правил и административных процедур положениям настоящего Соглашения» (ст. 8.2 (а)). Соглашение по предотгрузочной инспекции определяет, что «члены обеспечивают, чтобы их законы и нормативные акты не противоречили положениям настоящего Соглашения» (ст. 9.2). Соглашение о применении ст. VI ГАТТ-1994 (ст. 18.4) и Соглашение по субсидиям и компенсационным мерам (ст. 32.5) предусматривают, что «каждый член предпринимает все необходимые шаги общего или конкретного характера, с тем, чтобы обеспечить, не позднее даты вступления для него в силу Соглашения ВТО, соответствие своих законов, нормативных актов и административных процедур положениям Соглашения о применении ст. VI ГАТТ-1994 / Соглашения по субсидиям и компенсационным мерам, насколько они могут применяться к данному члену».

В качестве примера выполнения обязательства по Соглашению по субсидиям и компенсационным мерам можно привести Соглашение о применении специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер в отношении третьих стран от 25 января 2008 г.. Оно вступило в силу 1 июля 2010 г. и начало применяться на территории Российской Федерации по истечении срока действия переходных договоренностей, установленных Соглашением о порядке применения специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер в течение переходного периода от 19 ноября 2010 г. и Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 165-ФЗ «О специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мерах при импорте товаров».

Что касается выполнения обязательств по Соглашению о применении ct/VII ГАТТ-1994, то в целях определения таможенной стоимости, Постановлением Правительства Российской Федерации от 13 августа 2006 г. № 500 «О порядке определения таможенной стоимости товаров, перемещаемых через таможенную границу Российской Федерации» были утверждены следующие правила: «Правила определения таможенной стоимости ввозимых товаров в случаях их незаконного перемещения через таможенную границу РФ»; «Правила определения таможенной стоимости ввозимых товаров в случаях их повреждения вследствие аварии или действия непреодолимой силы», а также «Правила определения таможенной стоимости товаров, вывозимых с таможенной территории РФ».

2. Обязательство по обеспечению транспарентности при принятии национальных актов.

Выполнение этого обязательства подтверждается подачей нотификации со стороны Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору. 10 февраля 2014 г. эта служба направила нотификацию в Комитет по санитарным и фитосанитарным мерам о принятии указания от 25 января 2014 г. № ФС-ЕН-8/1023, согласно которому «в связи с возникновением в Литовской Республике африканской чумы свиней (АЧС) с 25 января 2014 г. вводятся временные ограничения на ввоз в Российскую Федерацию из Литвы свиней, их генетического материала…».

Что касается торговой политики Российской Федерации, то согласно положениям МОТП торговая политика Российской Федерации подлежит рассмотрению каждые шесть лет (раздел C(ii)).

3. Обязательство по применению национальных актов единообразным, беспристрастным и разумным способом.

В области торговли товарами соответствующее обязательство содержится в ст. ъХ.3(а) ГАТТ-1994, согласно которому «каждая договаривающаяся сторона применяет единообразным, беспристрастным и разумным способом все свои законы, правила, решения и распоряжения характера, описанного в п.1 настоящей статьи». Хотя эта норма применима для всей сферы торговли товарами другие соглашения ВТО также содержат аналогичные положения (Соглашение по правилам происхождения (ст. 2(е) и 3 (d)) и Соглашение по процедурам импортного лицензирования (ст. 1.3)).

В сфере торговли услуг члены также обязаны обеспечивать применение национальных актов (мер общего характера), но только в тех секторах, где приняты специфические обязательства (ст. У! ГАТС).

В ТРИПС отсутствуют аналогичные нормы. Однако содержатся общие положения, в соответствии с которыми законодательство государств-членов ВТО должно предусматривать процедуры по обеспечению соблюдения прав интеллектуальной собственности (ст. 41.1) и возмещению убытков (ст. 45).

Следует обратить внимание, что существует текстуальная разница относительно того, каким образом осуществлять применение национальных актов. Так, положения вышеуказанных соглашений ВТО требуют «единообразного», «беспристрастного», «разумного» (CT.X.3(a) ГАТТ 1994; CT.2(e) и 3(d) Соглашение по правилам происхождения; ст. VI. 1 ГАТС), «последовательного» (CT.2(e) и 3(d) Соглашение по правилам происхождения), «нейтрального», «справедливого», «беспристрастного» (ст. 1.3 Соглашение по процедурам импортного лицензирования) и «объективного» (ст. VI.1 ГАТС) применения национальных актов. Апелляционный орган отметил, что эти различия не представляют собой существенного значения. В споре «Европейские Сообщества – Режим, в отношении импорта, продажи и распространения бананов» он определил, что «… не придает значения разнице между фразами «быть нейтральными при применении и осуществляться справедливо и беспристрастно» по ст. 1.3 Соглашения по процедурам импортного лицензирования и «применением единообразным, беспристрастным и разумным способом» по ст. Х.3(а) ГАТТ-1994. обе фразы равнозначны».

4. Обязательство по обеспечению процедур по рассмотрению, пересмотру и исправлению административных решений и действий судебными, арбитражными и административными трибуналами и процедур по обеспечению соблюдения прав интеллектуальной собственности.

Первая процедура применяется по вопросам, связанным с торговлей товарами (ст. Х.3 (b) ГАТТ-1994), услугами (ст. VI.2(a), (b) ГАТС) и защитой прав интеллектуальной собственности (ст. 31(1), (j); 32, 41.1, 41.4, 62.5 ТРИПС)), тогда как вторая – в отношении обеспечения соблюдения прав интеллектуальной собственности (ст. 41–61 ТРИПС).

Так, согласно ст. 41.1 ТРИПС «Члены обеспечивают, чтобы их законодательство предусматривало процедуры по обеспечению соблюдения прав интеллектуальной собственности…». В соответствии с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривается по решению суда изъятие из оборота контрафактных произведений, материалов и оборудования, использованных для их изготовления (ч.5 ст. 1252 и ст. 1302).

Как отмечают М. Требилкок и Р. Хаус, последняя группа общих международно-правовых обязательств «устанавливает в значительной степени беспрецедентную степень контроля международного режима за национальными гражданскими и административными процедурами». В тоже время ст. 44(2) ТРИПС гласит, что если «… средства судебной защиты противоречат законодательству члена, предоставляется возможность прибегнуть к деклараторным решениям и соответствующей компенсации». Эти процедуры, как указывает Апелляционный орган, предусматривают согласованный на международном уровне минимальный стандарт, который члены должны имплементировать в свое национальное законодательство.

5. Обязательство гармонизировать национальные СФС меры в соответствии с международными стандартами, руководствами или рекомендациями, установленными Комитетом «Кодекс Алиментариус»; разработанными под эгидой МЭБ или Секретариата МКЗР в сотрудничестве с региональными организациями, функционирующими в рамках МКЗР, и обязательство по гармонизации технических регламентов в соответствии с соответствующими международными стандартами и процедур оценки соответствия в соответствии с соответствующими международными стандартами, соответствующими руководствами, или рекомендациями, выпущенными международными органами по стандартизации.

Первое обязательство предусмотрено в СФС Соглашении – ст. 3 и Приложение А. Так, правительство Российской Федерации приняло Постановление от 28 сентября 2009 г. № 761 «О обеспечении гармонизации российских санитарно-эпидемиологических, ветеринарно-санитарных и фитосанитарных мер с международными стандартами», «. в результате которого начался процесс пересмотра мер, которые оказались более жесткими, чем международные стандарты» (§ 997 ДРГ Российской Федерации).

Второе обязательство содержится в Соглашении по техническим барьерам в торговле (ст. 2.6 и 5.5). Так, это обязательство отражено «… в п.8 и 9 ст. 7 Федерального закона № 184-ФЗ, п.2 ст. 5 и ст. 1 °Cоглашения ЕврАзЭС о проведении координированной политики в области технического регулирования, п.4 и 5 ст. 4 Соглашения Таможенного союза о единых принципах технического регулирования, Решении Комиссии Таможенного союза № 625 с изменениями, внесенными Решением Комиссии Таможенного союза от 22 июля 2011 г. № 722» (§ 713 ДРГ Российской Федерации).

Необходимо отметить, что соблюдение вышеуказанных общих международно-правовых обязательств Российской Федерации должно обеспечиваться не только на федеральном уровне, но и на уровне субъектов Российской Федерации (ст. XXIV.12 ГАТТ-1994, ст. I.3 ГАТС и ст. 13 СФС Соглашения).

Ст.3 и 4 Соглашения по техническим барьерам в торговле определяют порядок разработки, принятия и применения технических регламентов и стандартов местными правительственными органами и неправительственными органами, а ст. 7 – процедуры оценки соответствия местными правительственными органами.

Кроме того, согласно ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. положения национального права не могут служить оправданием для невыполнения международно-правовых обязательств. Соответственно, Российская Федерация не вправе ссылаться на разграничение компетенции между местными и центральными органами власти в целях обоснования неисполнения международно-правовых обязательств по «праву ВТО». Действия как местных, так и центральных органов власти будут рассматриваются как действия, совершаемые от имени государства.

В отличие от Соглашения об учреждении ВТО и других соглашений его Приложений, четыре соглашения – ГАТТ-1994, СФС Соглашение, Соглашение по техническим барьерам в торговле и ГАТС – содержат положения, которые ограничивают имплементацию международно-правовых обязательств ВТО со стороны территориальных единиц государства.

Так, согласно § 803 ДРГ Российская Федерация «… будет предпринимать все разумные меры с целью обеспечения того, чтобы местные правительственные и неправительственные органы при осуществлении порядка оценки соответствия соблюдали на своей территории соответствующие положения Соглашения по техническим барьерам в торговле».

Помимо общих международно-правовых обязательств, особое значение для Российской Федерации имеют обязательства «ВТО-плюс», не предусмотренные «Многосторонними торговыми соглашениями».

В связи с тем, что первым спором с участием Российской Федерации, который дошел до ОРС ВТО, стал спор «Российская Федерация – Меры, связанные с импортом живых свиней, свинины и других продуктов свиноводства, поставляемых с территории Европейского союза», целесообразно рассмотреть принятые Российской Федерацией обязательства «ВТО-плюс» по мерам внутренней политики, затрагивающим внешнюю торговлю товарами (СФС меры (§ 814-1062 ДРГ Российской Федерации)).

Можно выделить пять обязательств «ВТО-плюс»:

1. Обязательство внести изменения в единые ветеринарные требования и единые формы сертификатов не позднее даты присоединения Российской Федерации к ВТО в целях обеспечения их соответствия международным стандартам, рекомендациям и руководствам (§ 890 ДРГ Российской Федерации).

СФС Соглашение не устанавливает сроков по обеспечению соответствия СФС мер международным стандартам, рекомендациям и руководствам. Оно указывает, что «с целью гармонизации санитарных и фитосанитарных мер на возможно более широкой основе члены будут основывать свои санитарные или фитосанитарные меры на международных стандартах, руководствах или рекомендациях, когда таковые имеются, если в настоящем Соглашении и в особенности в п.3 не предусмотрено иное» (ст. 3.1). При этом «члены могут вводить или сохранять в силе санитарные или фитосанитарные меры, которые обеспечивают более высокий уровень санитарной или фитосанитарной защиты, чем меры на базе соответствующих международных стандартов, руководств или рекомендаций, если имеется соответствующее научное обоснование, или если член определяет, что этот уровень санитарной или фитосанитарной защиты, является надлежащим…» (ст. 3.3).

2. Обязательство согласовать вместе с партнерами по Таможенному союзу с заинтересованными членами сертификаты, включающие условия, которые отличаются от Единых форм сертификатов и Единых требований, «если страна-экспортер обратится с обоснованным запросом на проведение переговоров по согласованию таких сертификатов до 1 января 2013 г.» (§ 893 ДРГ Российской Федерации).

Это обязательство также выходит за рамки обязательств, предусмотренных в СФС Соглашении.

3. Российская Федерация приняла обязательство, что «если экспортирующий член полагает, что СФС требования Таможенного союза или Российской Федерации приводят к более высокому уровню защиты, чем это достигается мерами, основанными на международных стандартах, руководствах и рекомендациях, Российская Федерация готова проводить консультации с экспортирующим членом по таким СФС требованиям и, если необходимо, по результатам таких консультаций внести изменения в требования, включенные в соответствующий сертификат для приведения его в соответствие с международными стандартами, руководствами и рекомендациями и Соглашением ВТО по СФС» (§ 904 ДРГ Российской Федерации).

Это обязательство также расходится с обязательствами, изложенными в ст. 3.3 СФС Соглашения.

4. Обязательство относительно отсутствия обязательной системы постоянных инспекторов (§ 936 ДРГ Российской Федерации).

Российская Федерация согласилась, что «. наличие постоянных инспекторов не будет обязательным для торговли с Российской Федерацией». В соответствии с п.3 Приложения С СФС Соглашения «ничто в настоящем Соглашении не препятствует членам осуществлять разумное инспектирование в пределах их собственных территорий».

5. Обязательство представить «… до даты присоединения к ВТО любому заинтересованному члену, научное обоснование и оценку риска, связанного с остатками антибиотика тетрациклина…» (§ 984 ДРГ Российской Федерации).

Согласно положениям СФС Соглашения научное обоснование и оценка риска проводится только при введении СФС мер и после присоединения к ВТО (ст. 5.1).

ДРГ Российской Федерации, содержащий обязательства «ВТО-плюс», не является первым ДРГ среди ДРГ других членов ВТО, который предусмотрел подобные обязательства. Эти обязательства расширяют действующие нормы «права ВТО» ввиду того, что они выходят за пределы требований соглашений ВТО. Разработка этих обязательств для конкретного члена – наследие ГАТТ, которое, по существу, не совместимо с нормами «права ВТО». Причины возникновения кроются в ст. XII Соглашения об учреждении ВТО, не предусматривающей никаких ограничений по разработке условий присоединения члена. Положения ст. XII Соглашения об учреждении ВТО, которые по сути отражают ст. XXXIII ГАТТ-1947, подтверждают наличие пробела в «праве ВТО».

Формальное изменение вышеуказанной ст. XII Соглашения об учреждении ВТО может послужить альтернативой для утверждения руководства по присоединению государств к Соглашению об учреждении ВТО (ст. IX.1 Соглашения об учреждении ВТО).

Нижеследующие рекомендации могут быть использованы в последующей практике присоединения членов:

1) обязательства «ВТО-плюс» не должны устанавливаться в отношении любого присоединяющегося члена. В особенности государство / член-кандидат не должно соглашаться на принятие более строгих (жестких) обязательств по сравнению с действующими требованиями соглашений ВТО.

2) протокол должен содержать положения относительно соотношения обязательств «ВТО-плюс» с положениями соглашений ВТО. Это норма позволит обеспечить правильное применение обязательств «ВТО-плюс».

 

§ 2. Особенности влияния «права ВТО» на правовую систему Российской Федерации

Основы взаимодействия правовой системы Российской Федерации и международного права определены в ст. 15 Конституции Российской Федерации, п.1 и 3 ст. 5 Федерального закона РФ от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», п.5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», п.3 и 5 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».

Так, в соответствии с п.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Также устанавливается, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (п.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации).

Положения Федерального закона Российской Федерации от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ также устанавливают, что «международные договоры Российской Федерации наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права являются в соответствии с Конституцией Российской Федерации составной частью ее правовой системы» и «положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно» (п.1 и 3 ст. 5).

В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 также упоминается, что «положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно» (п.5). В другом Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. № 5 отмечается, что «международные договоры, которые имеют прямое и непосредственное действие в правовой системе Российской Федерации, применимы судами при разрешении гражданских, уголовных и административных дел, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем законом Российской Федерации» (п.5). «К признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения положений международного договора Российской Федерации, относятся, в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств» (п.3).

Таким образом, законодательство Российской Федерации и Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации установили алгоритм решения проблемы определения места норм международных договоров и их действия в правовой системе Российской Федерации.

С даты ратификации Российской Федерацией Протокола о присоединении, являющегося международным договором, он «становится неотъемлемой частью правовой системы Российской Федерации. Органы судебной власти Российской Федерации будут толковать и применять его положения» (§ 151 ДРГ Российской Федерации).

§ 214 ДРГ Российской Федерации определил, что «положения Соглашения об учреждении ВТО будут применяться единообразно на всей территории Российской Федерации, включая регионы, вовлеченные в приграничную торговлю, особые экономические зоны и иные зоны, в которых могут быть установлены особые режимы в отношении тарифов, налогов и регулирования». «Для обеспечения соответствия положениям Соглашения об учреждении ВТО любое физическое или юридическое лицо имеет право довести до сведения государственных органов Российской Федерации или компетентных органов Таможенного союза случаи неприменения или не единообразного применения положений Соглашения об учреждении ВТО в Российской Федерации». При этом исключается необходимость «для стороны, чьи права и интересы затронуты, обращаться в суд».

§ 151 ДРГ Российской Федерации также установил, что Протокол, являющийся международным договором Российской Федерации, имеет «… приоритет при применении перед всеми предыдущими и последующими федеральными законами, равно как и перед всеми подзаконными нормативными правовыми актами (указами и распоряжениями Президента Российской Федерации, постановлениями и распоряжениями Правительства Российской Федерации, актами федеральных органов исполнительной власти)…».

Таким образом, в ДРГ Российская Федерация признала, что соглашения ВТО является частью правовой системы Российской Федерации, а также закрепила положения о его «прямом действии», т. е. право частных лиц обосновывать свои требования на основе положений соглашений ВТО в органах судебной власти Российской Федерации.

В отечественной доктрине высказываются точки зрения, отрицающие обязательную силу для Российской Федерации § 151 ДРГ Российской Федерации, а также других параграфов, которые не включены в § 1450 ДРГ Российской Федерации. Так, И.В. Зенкин утверждает, что исходя из анализа § 151 ДРГ Российской Федерации следует, что «… он не имеет императивного характера…», поскольку согласно п.2 ч.1 Протокола обязательства содержатся лишь в параграфах ДРГ Российской Федерации, которые перечислены в § 1450 ДРГ Российской Федерации, а § 151 в данном параграфе отсутствует. В связи с этим И.В. Зенкин приходит к выводу, что Российская Федерация вправе отказаться от «прямого действия» норм «права ВТО» в российских судах.

Напротив, А.С. Исполинов высказывает предположение, что даже если этот параграф не носит обязательного характера для Российской Федерации, то все равно признается примат соглашений ВТО и их «прямое действие» .

Можно согласиться с точкой зрения А.С. Исполинова.

Во-первых, преамбула Протокола гласит, что ВТО и Российская Федерация принимают во внимание ДРГ о присоединении Российской Федерации к Соглашению об учреждении ВТО, а также соглашаются, что Протокол, содержащий обязательства, указанные в § 1450 ДРГ Российской Федерации, является неотъемлемой частью Соглашения об учреждении ВТО (п.2 ч.1).

Во-вторых, с учетом того, что Протокол является составной частью Соглашения об учреждении ВТО, обязательства, включенные в ДРГ и инкорпорированные в Протокол, будут обязательны для Российской Федерации и подлежат исполнению в рамках ОРС ВТО.

Соответственно положения ДРГ Российской Федерации, в частности, § 151, допускающий «прямое действие» соглашений ВТО, будут иметь обязательную силу для Российской Федерации.

Признание «прямого действия» соглашений ВТО находит свое подтверждение в судебной практике Российской Федерации.

По состоянию на 2016 г. судами Российской Федерации рассмотрен целый ряд дел, связанных с применением «права ВТО» на территории Российской Федерации. Имеется два определения и одно постановление Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ); два определения Верховного Суда Российской Федерации (далее – ВС РФ); два определения Высшего Арбитражного Суда Российской

Федерации (далее – ВАС РФ), четыре решения ВАС РФ и пять постановлений Суда по интеллектуальным правам.

Так, КС РФ при рассмотрении дела о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора Российской Федерации – Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации – указал, что Протокол входит в правовую систему Российской Федерации как международный договор Российской Федерации. Обязательства, которые содержатся в Протоколе, его приложениях и общее число которых превышает 23 150, являются международными обязательствами Российской Федерации. С учетом того, что Протокол является неотъемлемой частью Соглашения ВТО, Российской Федерацией должны быть также выполнены обязательства по многосторонним торговым соглашениям, являющимся приложением к Соглашению об учреждении ВТО. При этом «через систему норм, имеющих отсылочный (бланкетный) характер» Протокол становится «легальным основанием применения на территории Российской Федерации положений Марракешского соглашения и права ВТО в целом». Таким образом, КС РФ признал «прямое действие» норм «права ВТО» (соглашений ВТО) в целом в судах Российской Федерации, но не разъяснил, что следует понимать под «правом ВТО» ни в одном своем определении или постановлении.

Что касается практики судов общей юрисдикции, в частности ВС РФ, то в 2015 г. в кассационной жалобе открытое акционерное общество «Завод минеральных удобрений Кирово-Чепецкого химического комбината» подняло вопрос об отмене постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 3 марта 2014 г. и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 7 июля 2014 г. со ссылкой на «неправильное применение правовых норм, норм ВТО». ВС РФ констатировал противоречие Протоколу о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации от 15 апреля 1994 г. и установил, что судами не было допущено неправильного применения норм «права ВТО» .

По другому делу № А40-163483/2012 о пересмотре в порядке надзора определения Арбитражного суда города Москвы от 15 февраля 2013 г. по делу № А40-163483/2012, постановления Девятого арбитражного апелляционного суда от 25 апреля 2013 г. и постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 29 июля 2013 г. по тому же делу заявитель указал на обязанность судов по применению положений «Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации, в частности, положения о том, что только адвокатам разрешается осуществлять представительство в уголовных судах и российских арбитражных судах». ВАС РФ, в свою очередь, обратился к постановлению КС РФ от 9 июля 2012 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности не вступившего в силу международного договора Российской Федерации – Протокола о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации», согласно которому «п. II (1) (A) (a) Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам, входящего в Приложение I к Протоколу, определяет, что в части оказания юридических услуг, за исключением нотариальных услуг, по вопросам международного публичного, международного частного права, а также по вопросам права государства, в юрисдикции которого персонал поставщика услуг получил квалификацию, Российская Федерация не устанавливает ограничений доступа на рынок и ограничений национального режима применительно к иностранным лицам, за единственным исключением в отношении осуществления адвокатской деятельности». Таким образом, ВАС РФ признал утверждение заявителя, что положения Протокола определяют доступ на рынок услуг применительно к иностранным лицам.

В отличие от КС РФ и ВС РФ, во многих решениях ВАС РФ были рассмотрены только принципы «права ВТО». Так, ВАС РФ указал, что «одним из основополагающих принципов ВТО… является запрет дискриминации (ГАТТ-1947 и ТРИПС). ВАС РФ признал, что нормами ГАТТ и ТРИПС, являющимися частью соглашений ВТО, «предусмотрено установление недискриминационного, национального режима для граждан, постоянно проживающих за пределами Российской Федерации, и иностранных юридических лиц, являющихся членами соглашения Россия – ЕС и Соглашения ТРИПС, при ведении дел с федеральным органом исполнительной власти в области интеллектуальной собственности».

Таким образом, ВС РФ и ВАС РФ допускают «прямое действие» соглашений ВТО.

Что касается практики Суда по интеллектуальным правам, в кассационной жалобе по делу № А40-162950/2013 о признании недействительным приказа Министерства культуры Российской Федерации от 15 августа 2013 г. № 1164 об аккредитации общероссийской общественной организации «Российское авторское общество» сроком на десять лет на осуществление бездоговорного управления авторскими правами на коллективной основе один из заявителей, общество с ограниченной ответственностью «СаундСервис», полагал ошибочным позицию судов о том, что положения Соглашения об учреждении ВТО, изложенные в § 1218 ДРГ Российской Федерации, «не являются самоисполнимыми, и что они не могут в соответствии с ч.3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» действовать в Российской Федерации непосредственно, без издания соответствующего внутригосударственного акта». По мнению заявителя, оспариваемый приказ издан в соответствии со ст. 1244 Гражданского кодекса Российской Федерации и противоречит § 1218 ДРГ Российской Федерации.

Суд по интеллектуальным правам указал, что суды первой и апелляционной инстанции правомерно отказали в удовлетворении заявленных требований о незаконности оспариваемого приказа, основанных на применении § 1218 ДРГ Российской Федерации.

Позиция Суда по интеллектуальным правам была основана на том, что § 1218 ДРГ Российской Федерации «свидетельствует не об автоматической отмене положений ч.4 Гражданского кодекса Российской Федерации о бездоговорном управлении правами по истечении пяти лет после его принятия, а о возникновении международного обязательства Российской Федерации по пересмотру (изменению) своего внутреннего законодательства». Согласно п.3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты. В абз.3 п.5 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» разъяснено, что «в силу ч.3 ст. 5 Федерального закона Российской Федерации «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. В иных случаях наряду с международным договором Российской Федерации следует применять и соответствующий внутригосударственный правовой акт, принятый для осуществления положений указанного международного договора».

Таким образом, положения Соглашения об учреждении ВТО, изложенные в § 1218 ДРГ Российской Федерации, являются обязательством Российской Федерации по изменению своего внутреннего законодательства и «не могут применяться непосредственно без внесения соответствующих изменений во внутреннее законодательство, которое и регулирует спорные правоотношения». Суд по интеллектуальным правам отклонил доводы заявителей об отмене с 1 января 2013 г. бездоговорного управления правами на основании аккредитации в соответствии с положениями ДРГ Российской Федерации в связи с неверным толкованием положений § 1218 и противоречием действующему внутреннему законодательству Российской Федерации.

В другом деле № А56-1755/2013 Суд по интеллектуальным правам также признал, что положения Соглашения об учреждении ВТО, изложенные в § 1218 ДРГ Российской Федерации, «не являются самоисполнимыми и не могут в соответствии с ч.3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» действовать в Российской Федерации непосредственно, без издания соответствующего внутригосударственного акта».

Это основание было использовано в другом деле № А41-24588/2012 для отклонения доводов заявителя о том, что акты внутреннего законодательства противоречат п.1 ст. 1 и 13 ТРИПС.

Таким образом, в отличие от КС РФ, ВС РФ и ВАС РФ, Суд по интеллектуальным правам не признает «прямого действия» соглашений ВТО.

В связи с тем, что Российская Федерация является членом ЕАЭС, целесообразно рассмотреть вопрос действия соглашений ВТО в праве ЕАЭС.

§ 185 ДРГ Российской Федерации определяет, что положения Соглашения об учреждении ВТО, являются «… неотъемлемой частью договорно-правовой базы Таможенного союза». При этом «права и обязанности члена Таможенного союза по Соглашению об учреждении ВТО будут иметь преимущество перед всеми прошлыми и будущими Соглашениями Таможенного союза и решениями органов Таможенного союза».

Договор о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы от 19 мая 2011 г. также установил, что «. положения Соглашения ВТО. становятся частью правовой системы Таможенного союза» (ст. 1.1)». Таким образом, § 185 ДРГ Российской Федерации определил, что соглашения ВТО также являются частью права ЕАЭС.

Что касается «прямого действия» соглашений ВТО в праве ЕАЭС, то функционирующий с 1 января 2015 г. Суд ЕАЭС, так же как и органы судебной власти Российской Федерации, вправе применять соглашения ВТО. Так, при осуществлении правосудия Суд ЕАЭС применяет помимо общепризнанных принципов и норм международного права; Договора о ЕАЭС, международных договоров в рамках ЕАЭС, решений и распоряжений органов ЕАЭС, международного обычая как доказательства всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормы, международные договоры, участниками которых являются государства-стороны спора (п.50 гл. IV Статута Суда ЕАЭС (приложение № 2 к Договору о ЕАЭС)), т. е. применяет и соглашения ВТО.

Таким образом, право ЕАЭС устанавливает, что соглашения ВТО являются частью права ЕАЭС, и допускают «прямое действие» его положений.

В связи с отсутствием на данный момент споров по соглашениям ВТО в Суде ЕАЭС целесообразно рассмотреть практику ранее действовавшего Суда ЕврАзЭС.

В рамках Суда ЕврАзЭС было рассмотрено четыре дела.

В ходе одного из судебных заседаний Коллегии суда по делу № 2–4/4-2014 (1–7/8-2013) по заявлению Angang Steel Co., Ltd о признании не соответствующим международным договорам, заключенным в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, Решения Коллегии Евразийской экономической комиссии от 24 мая 2012 г. № 49 «О мерах по защите экономических интересов производителей металлопроката с полимерным покрытием в Таможенном союзе», представитель Евразийской экономической комиссии указал, что «право ВТО» согласно Договору о функционировании Таможенного союза в рамках многосторонней торговой системы от 19 мая 2011 г. «… является составной частью правовой базы Таможенного союза». Суд ЕврАзЭС принял во внимание этот договор и присоединение Российской Федерации к Соглашению об учреждении ВТО и признал, что «Антидемпинговый кодекс ВТО является составной частью правовой базы Таможенного союза». Более того, он, как и суды других государств-членов ВТО, признал «косвенное действие» соглашений ВТО: «формирующие правовую базу Таможенного союза нормы должны толковаться с учетом норм международного права общего характера, в т. ч. международных договоров и общих принципов права, признанных цивилизованными нациями. Одним из таких актов международного права является Антидемпинговый кодекс ВТО».

В другом деле № 1–7/2-2013 по заявлению публичного акционерного общества «Новокраматорский машиностроительный завод» об оспаривании Решения КТС от 9 декабря 2011 г. № 904 Суд ЕврАзЭС также пришел к выводу, что «согласно п.1 ст. 1 Договора о функционировании ТС с даты присоединения любой из Сторон к ВТО положения Соглашения ВТО… становятся частью правовой системы Таможенного союза, включая ГАТТ-1994 и Соглашение о применении ст. VI ГАТТ-1994».

Таким образом, Суд ЕврАзЭС признал, что «право ВТО» является частью правовой системы ТС, а соглашения ВТО обладают «косвенным действием».

В завершении можно прийти к следующим выводам:

– Законодательство Российской Федерации и постановления Пленума ВС РФ установили алгоритм решения проблемы определения места норм международных договоров и их действия в правовой системе Российской Федерации;

– В ДРГ Российская Федерация признала, что соглашения ВТО являются частью правовой системы Российской Федерации, а также закрепила положения об их «прямом действии», т. е. право частных лиц обосновывать свои требования на основе положений соглашений ВТО в органах судебной власти Российской Федерации;

– КС РФ признал «прямое действие» соглашений ВТО в судах Российской Федерации, но не разъяснил, что следует понимать под «правом ВТО» ни в одном своем определении или постановлении;

– ВС РФ и ВАС РФ допускают «прямое действие» соглашений ВТО, за исключением Суда по интеллектуальным правам, который его не признает;

– Право ЕАЭС устанавливает, что соглашения ВТО являются частью правовой системы Российской Федерации и ЕАЭС, и допускает «прямое действие» их положений;

– Суд ЕврАзЭС признал, что «право ВТО» является частью правовой системы ТС, а соглашения ВТО обладают «косвенным действием».