Дар слов мне был обещан от природы

Гумилёв Лев Николаевич

II. Поэтические произведения

 

 

Стихи

 

Огонь и воздух

 

Дар слов, неведомый уму…

Дар слов, неведомый уму,

Мне был обещан от природы.

Он мой. Веленью моему

Покорно все. Земля и воды,

И легкий воздух, и огонь

В одно мое сокрыты слово.

Но слово мечется, как конь,

Как конь вдоль берега морского,

Когда он бешеный скакал,

Влача останки Ипполита

И помня чудища оскал

И блеск чешуй, как блеск нефрита.

Сей грозный лик его томит,

И ржанья гул подобен вою…

А я влачусь, как Ипполит

С окровавленной головою,

И вижу: тайна бытия

Смертельна для чела земного,

И слово мчится вдоль нея,

Как конь вдоль берега морского.

1934

 

Самоубийца

Четкий шаг от края крыши К божествам воздушным в гости, И осенний ветер дышит На раздробленные кости. Так, напруженной спиралью Перевивши миг и век, Уж не бродит за печалью И за болью человек. И, глумясь над ним, напрасно Собираются вокруг. Он очищен жертвой красной От друзей и от подруг. Ты отравленного хлеба Предлагал ему затем ли, Чтобы он забыл про небо, Орошая потом землю, Чтобы сердце поседело. Ведь избавил только воздух, Как стрела из самострела, Он сокрылся в черных звездах. Там, как с другом, с метеором Надэфирный путь деля, Он ему укажет взором: Вот сестра моя — земля.

1934

 

Каждый день так взволнованы зори…

Каждый день так взволнованы зори. И одна неустанно зовет За тайгу, на далекое море, На туманный и мглистый восход. А другая, из розовых светов, Поцелована смертью в уста. И под ней лишь могила поэтов Да Казанский собор без креста. Дует ветер с востока, он свежий. Скоро ичиг обует нога. Скоро кровью людской и медвежьей Будет мыться святая тайга. Там, в Охотском неласковом море, Я доверю свой путь кораблю. Я молюсь на восточные зори, А о западных только скорблю.

1934

 

Одиночество

Искаженный образ ночи Только в мертвом сердце есть, Только с мертвыми бормочет, А живому непонятны В бормотанье черном пятна И разорванная весть. Это звезды или копья? Там прожектор или пламя? Память спуталась в отребья, Разорвавшись пополам. Только образ ночи с нами. Образ ночи по углам. Как совсем чужому верить, С кем о мертвом говорить, Что мечтать о непонятном И, не помня об обратном, В неприкаянные двери Не стучаться, а входить? Не просил об этом Бога. Без того чужого много, Без того гряда порога Неприглядна и темна. Так, один, нахмурясь строго, Он глядел в окно острога, Как вверху горит луна.

1935

 

Пир

На грани мятежа ко мне явились гости. Тогда на лезвии холодного ножа Мы выпили вино и проиграли в кости, Что проиграть могли на грани мятежа. Так веселимся мы, беспомощны и наги, Пещерною золой взволнованы умы, И кровью мамонта, и светлой кровью браги Мы пьяны в этот век — так веселимся мы. Но все растет беда, ее не проиграли Ни мы и ни они, нигде и никогда. Вот разбудил затвор упругим треском стали Ее глухих богов — и все растет беда. Смыкается заря над поздним вертоградом. Допьем свое вино, о жизни говоря, И выйдем посмотреть, как горным водопадом Вкруг нашей гибели смыкается заря.

1935

 

Крепко замкнутые ставни…

Крепко замкнутые ставни Не смеются и не плачут, Ибо помнят о недавней, Но славнейшей наипаче. И иначе не могли бы, Разве делают иначе, Раз детей выводят рыбы В ворохах костей казачьих. О недавней, о последней Память темную храня, Не спеша, идет к обедне Павших воинов родня, А в вечернем полумраке У дорог и бездорожий Грустно воют их собаки, Потому что помнят тоже.

1935

 

Мадригалы

 

1

Просить ли тебя о другом? Но отблеск весеннего месяца Тебя не покинул и днем. Ты — нежить! Ты — смерти предвестница! Ты совесть соблазнов моих! Ты страшного века ошибка! И месяц — твой первый жених — В глазах твоих плавает зыбкий.

 

2

Ты приходишь смертью невоспетой, Холодом тяжелым черных дней. Почему ж ты золотом одета Дольней Осени и в дружбе с ней? Плеч, бровей и пальцев очертанья Здесь, где все — лишь гибельная весть… Но и Дольней Осени названье При тебе не смею произнесть.

1935

 

3

В этой жизни, жизни слишком мало. Этот белый свет — мне черный дым. Ты вчера спокойно мне сказала: — «Мне сегодня весело с другим».  Я молчу. Тебе в моем ответе Нет нужды, и я молчу, скорбя Лишь о том, что мне на этом свете Плохо и с тобой, и без тебя.

1937

 

Канцона

Возле сердца бродит скука И стреляет в нас из лука. Попадает в сердце нам, И стекает кровь по дням. Дни, окрашенные красным, Не должны пропасть напрасно. Этих дней пустую грусть Я запомнил наизусть. Встало «Нет» над сердцем пригвожденным, Искаженным светом рвет эфир, И тоскует стадом оскопленным, Стадом полоненным, дольний мир. Холодно, и в парке побелели Ветви лип и барельефы ваз. Тот же иней лег в моей постели В первый раз подумавшем о Вас.

1935

 

Сибирь

Как только я вдруг вспоминаю Таежную ночь и ветра, Байкал без конца и без края, Дымок голубой от костра, Гольцов величавые дали. Ручьи на холодных камнях, То сердце болит от печали И слезы в сомкнутых глазах. Там небо туманами щедро. Там гнется под ношей спина, Но там высочайшие кедры, Там воды вкуснее вина. Там в шорохе сосен таежных Я древнюю слышал мольбу К тому, кто мятежной, тревожной И страшною сделал судьбу. Смотри, мой дорожный товарищ, Как в сопках пылает закат, В нем заревом древних пожарищ Китайские веси горят. Смотри, на сосне от удара Прозрачная стынет смола — Так плакали девы Отрара Над замком, сгоревшим дотла.

1937

 

История

 

1. В чужих словах скрывается пространство…

В чужих словах скрывается пространство: Чужих грехов и подвигов чреда, Измены и глухое постоянство Упрямых предков, нами никогда Невиданное. Маятник столетий Как сердце бьется в сердце у меня. Чужие жизни и чужие смерти Живут в чужих словах чужого дня. Они живут, не возвратясь обратно Туда, где смерть нашла их и взяла, Хоть в книгах полустерты и невнятны Их гневные, их страшные дела. Они живут, туманя древней кровью, Пролитой и истлевшею давно Доверчивых потомков изголовья. Но всех прядет судьбы веретено В один узор; и разговор столетий Звучит как сердце, в сердце у меня. Так я двусердый, я не встречу смерти, Живя в чужих словах, чужого дня.

1936

 

2. 1698 год

Мглистый свет очей во мгле не тонет. Я смотрю в нее, и ясно мне: Видно там, как в пене бьются кони, И Москва в трезвоне и огне. Да, настало время быть пожарам И набату, как случалось встарь, Ибо вере и законам старым Наступил на горло буйный царь. Но Москва бессильней крымских пленниц На коленях плачет пред царем. И стоит гигант-преображенец Над толпой с кровавым топором. Мне от дыбы страшно ломит спину, Колет слух несносный скрип подвод, Ибо весь я страшно отодвинут В сей суровый и мятежный год. Православный люд в тоске и страхе Смотрит на кровавую струю, И боярин на высокой плахе Отрубает голову мою. Панихида, и в лампадном чаде Черные закрытые гроба. То, что я увидел в мглистом взгляде, То моя минувшая судьба.

1934

 

3. Боги, азартно играя костями…

Боги, азартно играя костями, Сели за каменный стол. Было им скатертью бранное знамя, Свечками — зарева сел. Боги построили пир знаменитый — Яства и вина рекой, Женской тоской они сделались сыты, Пьяные кровью мужской. Боги — вы сыты, вам весело, что же Сбились испуганно в круг? Что ж не ведете на брачные ложа Ваших прекрасных подруг? Иль покрывала мешают веселью, Негде склонить головы? Доблесть погибших вам служит постелью, Ныне бессмертных, как вы. Скучно и скудно в нагорной твердыне, Холоден светлый чертог. Бывший убийца и мученик ныне Спросит: «Где чаша мне, Бог?» Кладбища пусты, и полнятся залы Теми, кто умер в бою: Мертвые входят под своды Валгалы Требовать долю свою.

1934

 

Петербург

 

1. Переулок

Красный месяц играет агавой Волны лижут нагретый гранит Переулок, увенчанный славой Неожиданной властью разбит. Ни к светилам не зная пристрастья, Ни любви к искрометным волнам Я клянусь неожиданной властью, Раздробившей его пополам, Что стезей венценосных прогулок И себе и другим на беду Я разбитый пройду переулок, До конца непременно пройду. Шелест гадов и возгласы птичьи, И голодных зверей болтовня Не смутит в переулке приличий И напрасно пугают меня. Кто пошел, нарекается князем, Кто дошел, попадает в цари. От огней, упадающих наземь, По асфальту идут пузыри. Вопроси же огонь из обреза, Отзовется тотчас пулемет. Мы бросаем на землю железо И оно как рассада растет. Никогда не подкину печаль тем, Чьих мы в прахе не сыщем сердец. Я давлю пузыри на асфальте, Урожая железного жнец. И иду, попрощавшись с друзьями, И кудрявой надеждой земной Содрогается твердь под ногами В переулке, облитом луной.

1934

 

2. Лестница

На ступеньках пыльных с лампой месяц Время коротают в разговорах, Но темно на поворотах лестниц; Там Рогожин бродит до сих пор И упрямо ловит каждый шорох, Чтобы острый нож вонзить в упор. Разве это тьма переклубилась, По зерну в пролет бросая страх? Это время расточает милость Лишь тому, кто держит нож в зубах. Разве это месяц на ступеньке? Страшно впасть и быть в его руках.

1935

 

3. Колонна

Над столпом самодержавия Вековым гранитом прав Черный ангел крылья ржавит, Свитки славы растеряв. Нету воли, нету доли, Даже доблесть, как стекло. И бироновскою болью Царский столп обволокло. Днесь выходит из-под спуда Черных, каменных невзгод Окаянный, как Иуда, Сумасшедший новый год. Скажешь да ли, так ли, нет ли О друзьях ли, о врагах; Все равно считаешь петли На восьми пустых столбах. Горе, горе и размаха Бирюзовая струя На плацу казенном плаха, Плаха — радуга моя. Чтоб на ней перед народом До конца и без труда Рассчитаться с новым годом, Годом боли и стыда.

1936

 

Старцы помнят, внуки помнят тоже…

Старцы помнят, внуки помнят тоже; Прежде, чем сместился звездный путь, Равный с равной спал на брачном ложе, Равный с равным бился грудь о грудь. С кем теперь равняться, с кем делиться И каким завидовать годам? Воют волки, и летают птицы По холодным, мертвым городам.

1937

 

После битвы я снова увижу тебя…

После битвы я снова увижу тебя, Буду в прахе лежать, не дыша, не любя. У волос окровавленных сядь и скажи: Друг, тебя я губила, но плачу, скорбя, — Разве знала ты счет прегрешеньям моим? Горе, пламенем став, мир окутало в дым. Не напрасно напротив стучал пулемет, Не безвинный лежу на земле недвижим. На, возьми, поверни у ножа рукоять. Изнутри черенка зазмеится опять Почерк мой, это я притаился в ноже, Чтоб читающий рот целовать без конца.

1. II.1934

 

Земля бедна, но тем богаче память…

Земля бедна, но тем богаче память, Ей не страшны ни версты, ни года. Мы древними клянемся именами, А сами днесь от темного стыда В глаза смотреть не смеем женам нашим, Униженный и лицемерный взор Мы дарим чашам, пьяным винным чашам, И топим в них и зависть и позор.

1935

 

Философские миниатюры

 

Путь на Землю

Возьмем любовь путей земных основой И не увидим в мире пустоты. И будем все смотреть на землю снова, К земле приглядываться с высоты Мы мало, в сущности, с землей знакомы, Земную жизнь скрывают облака. Мы с ней в гостях у времени пока, И только в вечности бываем дома.

 

Язык солнца

Есть много не пород, а душ окаменелых. Они лежат в нагроможденьи дней Среди землей накопленных теней, Увядшей юности и старости незрелой. А тенью жизнь проходит над землей, А солнце все встает, благовествуя, И эту жизнь, и жизнь еще иную, — Теплом, единством, светлостью, событий.

 

Закон мироздания

Странно — с первых же минут Люди друг ко другу льнут. Льнут к своим все рыбы, птицы, Звери ищут прислониться К человеку и зверью. Ищут в друге жизнь свою Все зависимо от всех, Обособленность есть грех.

 

Газетные киоски

Вот киоски средь Парижа, Убранные новостями. Всех людей сдвигают ближе Для чего, не знают сами. Новости объединяют Тех, кто думать не умеет. Как газета, мир стареет И как новость умирает.

 

Сущность поэзии

И в тайну всего живого Не в силах проникнуть сами, Мы зовем чудесное слово, Начинаем писать стихами. И мир открывается новый, И жизнь, чем дальше, тем краше, Идет перед нашим словом, Открытая словом нашим.

 

Путь личности

Но храни уединенье Для великого сближенья С богом, миром и собой — Ты ведь часто сам не свой! Коль не слышишь неба пенья, Уходи в уединенье, В сердце тихо погрузись И найдешь там ширь и высь.

 

Знанье

Мы так бессильны новое сказать. И старое понять мы не умеем. И каждый человек все хочет стать злодеем, Чтоб тайну зла и блага разгадать. И слепы мы. Познание в одном Чудесном, новом знанье нашем. Оно приходит, как весенний гром, И всем сияет, как Христова Чаша.

 

Вывод

Мысли есть простор теперь, Времени здесь много. Затворилась к миру дверь, К суете дорога. И благая сердцу весть Входит без шумихи — Постараемся учесть Смысл мгновений тихих.

 

Военные стихотворения

из записной книжки

 

Эскиз с натуры

Мне памятен серый туманный денек. Альтдам догорал и еще не погас. Осколки, как пчелки, жужжат и в песок, И семь самолетов, как камни, на нас. Мне слышен был пушек отчетливый стук. На небе чернели снарядов пути. И я не отвел каменеющих рук, Чтоб бросить прицелы и с пушки сойти. А пять самолетов опять в вышине, Стремятся на запад к своим облакам, А двое кружатся в дыму и в огне И падают вниз на горящий Альтдам. Минута, другая — и вдруг тишина. И Озера синяя лента видна. И виден победы улыбчивый взгляд. Сегодня в Альтдаме отмщен Ленинград.

Альтдам

26 марта 1945

 

Вечер теплый и тихий в родимой стране…

Вечер теплый и тихий в родимой стране Почему-то сегодня припомнился мне. Теплый ветер чуть трогал вершины берез, Пестрый луг в предзакатном сиянии цвел, И звенели на воздухе крылья стрекоз, И блестели тела пролетающих пчел. Но сегодня холодное небо во мгле. Бесприютно и мрачно на чуждой земле. В черном небе чужая жужжит стрекоза, И расчет напрягает до боли глаза. И снаряды, как пчел огневеющих рой, По холодному небу скользит надо мной. Помнить оба мгновения мне суждено. Оба дороги сердцу и милы равно. Сохраню я их в памяти бренной моей Для друзей, для жены и для будущих дней. Чтобы знали потомки, что эта война Никогда не была нам тяжка и страшна.

Франкфурт-на-Одере

 

Наступление

Мы шли дорогой русской славы, Мы шли грозой чужой земле, И лик истерзанной Варшавы, Мелькнув, исчез в январской мгле. А впереди цвели пожары, Дрожала чуждая земля, Узнали тяжесть русской кары Ее леса, ее поля. Но мы навеки будем правы Пред вами, прежние века. Опять дорогой русской славы Прошли славянские войска.

Франкфурт-на-Одере

11 апреля 1945 г.

 

Поэмы. Драмы. Сказки

 

Поэмы

 

Поиски Эвридики

Лирические мемуары

Вступление

Горели фонари, но время исчезало,

В широкой улице терялся коридор,

Из узкого окна ловил мой жадный взор

Бессонную возню вокзала.

В последний раз тогда в лицо дохнула мне

Моя опальная столица.

Все перепуталось: дома, трамваи, лица

И император на коне.

Но все казалось мне: разлука поправима.

Мигнули фонари, и время стало вдруг

Огромным и пустым, и вырвалось из рук,

И покатилось прочь — далеко, мимо,

Туда, где в темноте исчезли голоса,

Аллеи лип, полей борозды.

И о пропаже мне там толковали звезды,

Созвездья Змия и созвездья Пса.

Я думал об одном средь этой вечной ночи,

Средь этих черных звезд, средь этих черных гор —

Как милых фонарей опять увидеть очи,

Услышать вновь людской, не звездный разговор.

Я был один под вечной вьюгой —

Лишь с той одной наедине,

Что век была моей подругой,

И лишь она сказала мне:

«Зачем вам трудиться да раниться

Бесплодно, среди темноты?

Сегодня твоя бесприданница

Домой захотела, как ты.

Там бредит созвездьями алыми

На окнах ушедший закат.

Там ветер бредет над каналами

И с моря несет аромат.

В воде, под мостами горбатыми,

Как змеи плывут фонари,

С драконами схожи крылатыми

На вздыбленных конях цари».

И сердце, как прежде, дурманится,

И жизнь весела и легка.

Со мною моя бесприданница —

Судьба, и душа, и тоска.

 

Сон спящей царевны

Призывный шум веретена, Царевна уколола палец, И пусть отважный принц-скиталец Бредет теперь сквозь дебри сна За ней. Над ним висит луна, И небо черное без дна, С таким отчаяньем провала, Что даже звезды растеряло. Вот сказка о веретене, Но ночью думаешь о дне: Восходе свежем, полдне жарком… Их так недолго продремать. Нет, лучше ночь сидеть с огарком, Чем свет последний продремать На тьму, да мертвую кровать.
Качается ветхая память В пространстве речных фонарей, Стекает Невой меж камнями, Лежит у железных дверей, Но в уличный камень кровавый, Ворвались огни из подков И выжгли в нем летопись славы Навек отошедших веков. Сей каменный шифр разбирая И смысл узнавая в следах, Подумай, что доля святая И лучшая — слава в веках.
Земля бедна, но тем богаче память, Ей не страшны ни версты, ни года. Мы древними клянемся именами, А сами, днесь, от темного стыда, Смотреть в глаза не смеем женам нашим. Униженный и лицемерный взор Мы дарим чашам, пьяным винным чашам И топим в них и зависть и позор.
Искаженная пространством бесконечность, Может быть, не канет в пустоту. Может быть, и детская беспечность Не сорвется на лету. Может быть, испивши все отравы, Весь прошедший свет, Ты запишешь в рукописи славы Летопись побед. Сжать судьбу в кулак, швырнуть под ноги, Растоптать и снова приподнять, Чтобы други, недруги и боги Смели лишь смотреть и трепетать. Чтобы тьма разверзлась под ударом, Чтоб огни воскресли в глубине, Чтобы все загрезили о старом В сонном царстве, в вечном полусне.
Плывет вереница ночей, Безлунных, не вздвоенных днями. От черных и синих лучей Устала и спуталась память Ни звуков, ни песен, ни слов, Ни мысли сознанию внятной, Лишь сонм заблудившихся снов. В них крови запекшейся пятна, Обрывки знамен по углам, Монголов тяжелые плети, Да древние витязи к нам Приходят из прошлых столетий. Соблазнами древней войны Волынка варяга напевна. Не слишком веселые сны Ты нам подарила, царевна.
«Беда аки в Родне» и холодно Дружиннику в черном гробу. И черные звезды над городом Лелеют чужую судьбу. А улица тянется петлею И больно сжимает кадык, Чтоб в полночь, от похоти светлую, Предсмертный не вырвался крик. И снова друзьями и сестрами Отравлены хлеб и вода, Вновь полночь над копьями острыми, И снова, как в Родне — беда.
А в черном омуте такая глубина, Что, даже утонув, ты не достигнешь дна. Там, водорослью скользкою обвитый, Ты звезды черные увидишь над собой И, спящею царевной позабытый, Там будешь жить с русалкой водяной.
Из камня расточенной веры Никто не извлечет огня. Весь мир окутал сумрак серый, Но нужно дожидаться дня. Лицо искривлено улыбкой, А двух голубок воркотня Висит, застыв, над кровлей зыбкой, Но нужно дожидаться дня. Царевна спит, веретено В руке, и крепко спит царевна, А нам надеждой суждено Сквозь сон питаться повседневно.

 

Седьмая жена Синей Бороды

 

1

Явь

Когда опустилась густая, Седая, как дым, тишина, Заветную дверь отворяя, Боялась седьмая жена. И снова замкнувши, боялась Себя, тишины и людей; И встала внезапная жалость На сердце последней жены. Синела ночная дорога, Повитая облачной мглой. Шли годы, уверенно, строго, Семнадцатый, тридцать восьмой. Но что-то хватало за горло, И сзади касалось плеча, Когда она, бледная, терла И мыла железо ключа. Казалось, что кем-то снаружи На замок накинут аркан. На синюю бороду мужа Казался похожим туман. Так ясно; никто не поможет, Сторожею бродит луна, И синие капельки мужа Бросает в нее тишина. А мне, потерявшему время, Мерещится сталь топора И в башне, заброшенной всеми И всеми забытой, — сестра.

 

2

Сон

Мне снилась нечестная осень, Холодная скользкая тьма. Мне снилось, что, листья отбросив, Деревья сходили с ума. Нагие раскинувши сучья, Они уверяли меня: — На свете судьба, а не случай. Живи, неизбежность кляня. И счет подводили утратам, Мешающим жить и дышать. — Ты помнишь, как младшему брату Спокойно ответила мать: «Отец твой давно уж в могиле Сырою землею зарыт, А брат твой, давно уж в Сибири, Давно кандалами звенит». Мы крепко ветвями дорогу И тропки кругом замели. Сестра ваша молится Богу И братьев зовет издали. Но только молиться устала, Все плачет и бродит одна. Я сбросил с себя одеяло, Я вырвался разом из сна. И долго смотрел на озера И горы полнощной страны, И слушал бряцанье затвора Под игом ущербной луны.

 

3

Могилы

Я помню тело мертвеца, И взгляд его нечеловечий, И абрис жесткого лица И скрытые одеждой плечи. Но сила темная при нем Осталась даже в подземелье, А не расставшийся с конем, Другой — истлел под черной елью. Где слава подвигов его? Невеста, что ночует с нею? Но не боится ничего Мертвец, лишенный мавзолея. И он не отдал труп коня, Покрытый иглами и прахом. Мой старший, пожалей меня До днесь пытаемого страхом.

 

4

Сестра

Ты не видишь оттуда начало Этих горьких, томительных дней, И что жизнь для тебя отзвучала Вместе с шумом кареты твоей. На которой ты с веселой Свадьбы ехала домой. На свои смотрела села, На леса, на замок свой. Но уже начинался косматый Неживой, неоконченный год, Оглашая раскатом набата Свой внезапный приход и уход. И твои позабытые братья Растерялись теперь вдалеке, Рви же белое брачное платье, Падай на пол в смертельной тоске. И жестокой боязнью недужа, Знай, беды не достигнут предел. Помнишь синюю бороду мужа, Помнишь шесть окровавленных тел?

 

5

Бессонница

Снова ночь, а мне не спится, Кто-то страшный надо мной. У сосны дрожат ресницы, Месяц бродит над сосной. Восемь сосен, восемь лестниц, Все доходят до небес. В небе мчится мертвый месяц Облакам наперерез. Он скользит по бездорожью Близко, близко от меня И дрожит последней дрожью Утомленного коня. Он один в своей пустыне Кровь в ноздрях, в глазах огонь, Он совсем не месяц ныне, Он издохший ханский конь. Хоть внизу еще белеют Кости павшего коня, Хоть восток уже алеет Кровью будущего дня. Надо мной довлеет опыт Неприкаянного дня. Как засну я, слышу топот Белоглавого коня.

 

6

Бред

Не явь, но сон, как быль, Печаль моей земли. Лежит в пустых покоях пыль, Но там твой след в пыли. Ты шла одна, и всюду мгла Мерцала, как вода, Из тени каждого угла Синела борода. Но жизнь на части раздробя, И время потеряв, Без жизни братьев и тебя, Клянусь — я трижды прав! Тускнеет сон, бледнеет явь, Алеет только кровь. Так что же, жизнь тоской разбавь, Но сердце приготовь. Увидеть гибель мертвеца, Кем мы побеждены. Я буду верен до конца Концу моей страны.

 

Диспут о счастье

Чингисхан спросил своих нойонов: — Что есть счастье? — Отвечали:
Наше счастье — на полном скаку, На следу уходящих волков, Вынув лук и припав на луку, Быстролетных спускать соколов. И следить, как, кружа, сокола Остановят стремительный бег, И услышать, как свистнет стрела, Волчью кровь выпуская на снег.
Черным соболем мой малахай оторочен, Мой расшитый халат из персидской парчи. Черный панцирь с насечкой и легок, и прочен, И из стали дамасской ножи и мечи. И когда между юрт пролетает по склону Иноходец кипчакский, сравнимый с волной, — Расступитесь и дайте дорогу нойону, — Весь народ говорит и любуется мной.
Коней отбивал я и верным их роздал, Я много добычи в Китае достал; Но где та добыча, то ведомо звездам — С коней и добычи я счастлив не стал. Но ныне стою я при счастье на страже, Я длинное к юрте приставил копье — В ней карие очи моей Намсарайджаб, В ней черные косы, в ней счастье мое.
Я вижу, как бродят в степях табуны, Как облаку горные кедры равны, Как чистой водою струится река, Как легкие ноги несут сайгака. И видя, как высятся горы мои, И видя, как вниз ниспадают ручьи, Как звери блуждают в просторе степей, Я счастлив в привольной отчизне моей.
Наши кони, как ветер, наши девы красивы, Широки наши степи и привольны луга. Но ведь кони устанут, девы станут ревнивы, И привольные степи заметает пурга. Мне другая утеха — позабыв про ненастье, Сев с моими друзьями перед ярким огнем, Наши чаши наполнить неизменчивым счастьем, Нашим счастьем единым — искрометным вином.
Я прежде стремился к боям и победам, Но вечно душа оставалась пуста. Путь к истине стал мне нечаянно ведом, И ныне я вижу, что жизнь — суета. Китайские древние, пыльные томы Храню наяву я и вижу во сне. Им истина — вечное счастье — знакома, В них истина, счастье любезное мне.
Съедает время славные дела И погребает в глубине курганов. И счастье только в том, что слава их Не знает с нашей памятью разлуки. Так, слыша весть о подвигах чужих, Я знаю: о моих услышат внуки.
Дороги мне были везде широки — В ущельях Кавказа, у Желтой реки, В Голодной пустыне, в сибирских лесах И в самых глубоких тангутских снегах. Что хану хотелось, он мог приказать, — И все добывала послушная рать, Повсюду мое доставало копье. И светел был хан мой — вот счастье мое.
Нет! Счастье, нойоны, неведомо вам. Но тайну я эту открою: Врага босиком повести по камням, Добыв его с легкого боя; Смотреть, как огонь пробежал по стенам, Как плачут и мечутся вдовы. Как жены бросаются к милым мужьям, Напрасно срывая оковы; И видеть мужей затуманенный взор (Их цепь обвивает стальная), Играя на их дочерей и сестер, И с жен их одежды срывая. А после, врагу наступивши на грудь, В последние вслушаться стоны И, в сердце вонзивши, кинжал повернуть… Не в этом ли счастье, нойоны?

 

Похищение Борте

Чтоб навек не остаться угрюмым, Чтобы стать веселей и нежней, Чтобы впредь ни минуты не думать О прекрасной татарской княжне; Чтобы пенье мое и томленье Неожиданно вспомнила ты, — Возвращаю тебе отраженье Чужеземной твоей красоты.
Бог Удачи! Где ты, Бог Удачи? Где ты? Кем гоним? Борте плачет. Борте горько плачет, Разлучившись с ним. Воины пируют под шатрами, И костры горят. Сердце Борте жжет чужое пламя И лесной закат. И теперь лишь одного боится Борте: вспомнить час, когда во мгле По холмам скакала кобылица, Унося ее в крутом седле, Вой меркитов, натянувших луки, Топот конских ног И как ей вязал, ломая, руки Северный стрелок; Как Чилгир ее на землю бросил, Холоден и нем… Что нам делать, если нам несносен Памяти ярем? У Байкала Борте горько плачет Много горьких дней. Где же ты, Всесильный Бог Удачи Родины моей?
Черный холод азиатской ночи, Вой волков в пустых холмах… Глянешь к югу — застилает очи Пережитый, но живучий страх. Тяжела закатная тревога… На мольбу не прозвучит ответ, Коль скрестит осенняя дорога С волчьим следом человечий след. Нету друга; не расторгнуть круга Этих длинных копий, черных гор, Только в ветре, приходящем с юга, Еле слышен тихий разговор.
Над кочевьем твоим Поднимается дым, И пируют враги Под защитой тайги, И влекут твою Борте в кусты. Кроме вечной войны, Не имеешь жены. Кроме плети своей, Не имеешь коней. Кроме тени своей, Не имеешь друзей. Так на что же надеешься ты?
Мы одни, но с нами копья наши, Нет коней, — найдем коней чужих. Пусть они пускают кругом чаши, Скоро горькой станет чаша их. Мы непоправимое — оплачем, Но пройдем во все концы дорог, Потому что с нами Бог Удачи, Бог Победы, копьеносный Бог.
Земля полагает пределы, И ночь разрушает пути, Которыми верный и смелый Не может уже не идти, И днем-то тропинки лукавы, А тут по сланцу, по камням, Две пропасти, слева и справа, Три брода по ноздри коням. Насколько ж сильнее природы Короткое слово — «Иди!» Легки переходы и броды, И страшен лишь хан позади. Но в белом тумане без края Тропинки распутывать нить, Да волчьи распутывать стаи, Да мертвому месяцу выть. Не лучше ли сна и покоя? На пальцы ложится стрела, И кони, в предчувствии боя, Жуют и грызут удила.
Мешала уверенно травы И желтые листья тайга, А лунную ночи оправу Ловила река в берега. И путала с пеной порога; На сопках лежали снега, И ночи сентябрьской тревога Изюбрам сцепляла рога. Но все, как всегда. Почему же Над лесом не меркнет закат? Зачем величавые мужи В смятеньи бегут и кричат? И вой раздается, грозящий, Еще небывалых волков, И кони бросаются в чащу, Сбивая своих седоков. Ты видишь ли, Борте, в испуге, В смятенье вчерашних подруг, Волну иноходца Джамуги И красный от крови бунчук, И милого мужа, навстречу Идущего с верной ордой? Один неожиданный вечер Тебя возвращает домой. Ты видишь — все стало иначе, Все сбылось, что снилось во сне. Монгольского Бога Удачи Ты видишь на белом коне!
С Байкала струятся туманы, Татарская бродит луна, Выходит на берег песчаный И снова уходит волна. И снова выходит и лижет Дымящейся крови струю. Ну, радуйся, Борте, смотри же, Как делят добычу твою. Казни их, не будешь в ответе, Глумясь над невестами их, Пусть плачут несчастные дети Минутных супругов твоих. И пусть над долиной кровавой Татарская бродит луна, Как ты, увенчанная славой. Но все-таки Борте грустна: Не внемлет хваленьям и стонам, Не знает, где вправду свое… И грозный безвестный ребенок Шевелится в чреве ее.

Весна 1937

 

Драмы

 

Смерть князя Джамуги, или междоусобная война

Трагедия в 2 картинах

Когда трещат дома в руках сибирской вьюги И горы глыбами швыряют с высоты, И рвутся у коней походные подпруги, Джамуги смерть тогда припомни ты. Серебряным седлом коням хребты натерло, Желтела, вянула и падала трава, И кони падали, но разрывали горло, Последней гордости, последние слова. И ветер их носил с Орхона до Алтая, Он их ронял в Байкал и снова поднимал, И за словами вслед свои вздымая, До первой цепи гор доплескивал Байкал.
Азиатская осень невестится, Желтый лист прицепляет на брони. На воде — отражение месяца, Он нигде не боится погони. Азиатская осень богатая Изукрасила сопки и пади. В небе месяц воюет с закатами, Он не будет молить о пощаде. Осень с месяцем, весело в паре вам Слушать песни саянских ветров, Вам не надо бежать перед заревом Недалеких монгольских костров.
Волки воют в степях, у костров собираются стаи. Ночью совы кричат на ветвях, и деревья листвой потрясают, Не война, а игра-беготня; не кончается долго игра. Ночь темна, головой на седло, предводитель заснул у костра.
— «Налево монголы». — «И сзади монголы». — — «А степи осенние голы, И кони не могут нести седоков». — «За каждой излучиной стаи волков». — «А в каждой лощине засады». — — «Заснул наш царевич, а жизнь дорога, Чего вы хотите теперь от врага». — И все зашептали: — «Пощады».
Выбит из рук окровавленный нож, В землю воткнулся, откинут. Долго трясла и калечила дрожь Нож и пронзенную спину. Волки придут мертвеца растерзать Да окровавленный нож облизать.
На руках аркан, На ногах подпруга, Пощади нас, хан, Вот твой враг — Джамуга.
Монгольские костры горели на востоке, И в зареве костров запуталась заря, Начальник Субутай, отважный и жестокий, Привел мятежников перед лицо царя. Лишь конь Джамуги рвал и думал об одном — Зачем не чувствует он тяжести привычной Над изукрашенным, серебряным седлом.
На руках аркан, На ногах подпруга, Пощади нас, хан, Вот твой враг — Джамуга.

Джамуга говорит Чингисхану

— Колья брошены на землю, И в пыли конец туга. О мой хан, мой аньда, внемли Голосу врага. Пусть они тебе покажут, Пусть они тебя научат, Как вождя солдаты вяжут, Как холопы князя мучат. Ты, и в чреве бывший смелым. Ты, и в чреве верным бывший, Знаешь сам, что нужно делать С честь и верность позабывшим.
На небе закатном расплавилось слово И тихо стекло в полутьму. Джамуга смотрел, как последние головы Катились под ноги ему. Туман опускался над осенью парной. Весь лагерь на время затих. Так слушал Джамуга, душой благодарной Последние стоны своих. Когда-то огни затрещали упруго И начало пламя пылать. Пришли палачи, — то поднялся Джамуга И дал свои руки вязать.
Лишь звезды горели на небе истлевшем, О чем-то чужом говоря. Стоял Темучин над костром догоревшим, На мертвого аньду смотря. Всю ночь он не слышал ни стона, ни крика. Потом, оглядевшись вокруг, На длинную пику Всемирный владыка Повесил девятый бунчук.
Пусть в памяти сгибли навеки Года из войны и огня, Но горы, деревья и реки Остались, преданье храня. Природа скрывает страницы Деяний отважных и злых. И я не могу не стремиться На родину предков моих.

Норильск, 1941

 

Смерть князя Джамуги

Трагедия в 5 действиях

Место действия — Монголия. Время действия — начало XIII века

 

Действующие лица

1. Темучин, сын Есугая, впоследствии Чингисхан.

2. Джамуга-сечен, князь джураитов.

3. Борте — жена Темучина.

4. Есугань — пленница.

5. Нойоны Темучина: Белгутай, Богурчи, Субутай, Мухули, Найя.

6. Нухуры Джамуги — 5 человек.

7. Шаман.

8. Монгольский сотник.

9. Молодой татарин.

10. Ван — хан кераитский.

11. Царевич, его сын.

12. Ханша кераитская, жена Ван-хана.

13. Хубилай-буху — кераитский полководец.

14. Токта-беги — вождь меркитов.

15. Эрельдей — нухур царевича.

16. 2 пастуха-кераита.

17. 3 воина-кераита.

18. Монгольский воин.

19. Статисты, вернее, толпа:

а) монгольские воины;

б) кераитские нойоны;

в) китайские послы.

 

Действие I

Ставка Темучина . Ханская юрта. Нухуры 1 и 2 встречают 3 -го.

1 нухур

Как, и ты здесь, мой доблестный друг Кирилтух?

3 нухур

(вполголоса)

Тише, тише: здесь все обратилося в слух.

1 нухур

(громко)

Сколь я помню, ты хану монгольскому враг. Почему ж ты у хана в кочевье?

3 нухур

(хватаясь за нож)

Дурак. Неуемную глотку отточенный нож Перережет, коль имя мое назовешь.

1 нухур

Не дрожи, уцелеет твоя голова. Мы ведь тоже, как блохи, на шкуре у льва.

Входят 4 -й и 5 -й нухуры .

4 нухур

Рад вас видеть живыми. Ведь если не лгут, Вас смела Темучинова стая.

2 нухур

Ни один из бежавших в хребты и тайгу Не избегнул меча Субутая.

1 нухур

Ты забыл про сечена Джамугу.

3 нухур

Темучина он любит, как брата, для нас Не изменит старинному другу.

4 нухур

Темучин возвышается словно гора. Дух Чингис сторожит его знамя.

2 нухур

Тарутая, узнавши, убили вчера.

3 нухур

Значит очередь скоро за нами.

1 нухур

Был высокий утес — и разбитый упал. Был колодец — отчерпан до дна. Есучай-багадур от постели не встал, И над трупом рыдала жена. Мы покинули их на кончину, в ночи; Без коней, без рабов, без друзей. Все рыдали в кочевье, лишь князь Темучин Неподвижно стоял у дверей. Он смотрел, как его вороного коня Тарутай оседлал для меня. Если жив он, боюсь я грядущего дня, Как засухи, чумы и огня.

2 нухур

Темучин нам измену и кровь не простит, Слишком много меж нами кровавых обид.

4 нухур

А пойдешь — не снесешь головы.

1 нухур

Есугая рабы, Темучина враги, Мы заставим его умереть. Медвежонок скрывается в сердце тайги, А оттуда выходит медведь. Мы в степи ни пред кем не скрываем лица, А его избегаем всегда. Так затравим их род, наконец, до конца, Чтоб ни страха не знать, ни стыда.

3 нухур

Но вокруг Темучина надежный отряд, Восемнадцать нойонов его сторожат.

2 нухур

Ты боишься, о друг?

3 нухур

                       Никого! Никогда! Только… пятеро нас, с Темучином — орда.

5 нухур

Забываете вы, что невидимы мы, Словно духи ночные, иль тени средь тьмы. Мы придем в его юрту в полуночный час, А татарская пленница выкуп за нас Головою заплатит за наши дела. Ну, вострите ножи, надвигается мгла.

Входит Джамуга .

Джамуга

Что с вами? Почему вы так мрачны?

1 нухур

Нас угнетает грозный предводитель Хан Темучин.

Джамуга

Так что ж; ведь вы вольны, Начальника другого не хотите ль?

1 нухур

Хотим тебя, но страшно смерти злой, Покинувшему белые знамена Грозит он казнью.

Джамуга

                     Как! Закон степной Он нарушает?

1 нухур

                 Больше нет закона. Есть царь, рабы покорные царю, Да пять мятежников…

Джамуга

                    Не бойтесь, дети, Коней готовьте. Завтра на рассвете Уедем мы. Я с ним поговорю.

Нухуры уходят.

…съедает время славные дела И погребает в глубине курганов, И счастье только в том, что к нам дошла Молва, о подвигах умерших ханов. И счастье только в том, что слава их Не знает с нашей памятью разлуки. Так, слыша весть о подвигах чужих, Я знаю, о моих услышат внуки.

Входят Темучин , Борте и Богурчи .

Темучин

Привет тебе, мой аньда.

Джамуга

                     Здравствуй, брат. Кочуем завтра. Где мы станем станом? В горах, где каждый конями богат, Иль у воды, где все пасут баранов?

Темучин

Я на холмы высокие пойду. Копьем коней добуду и убранство. И наделив покорную орду, В сердцах искореню непостоянство.

Джамуга

Я не с тобой. Пойду к речной воде. Там сыты все, там благородный волен. Мне нет нужды в послушливой орде, Я саблею и славою доволен.

Темучин

Так разойдемся, аньда.

Джамуга

                     Но со мной Пять всадников отправиться желают.

Темучин

(гневно)

Они своей заплатят головой! Изменники!..

Джамуга

                Теперь я правду знаю. Закон степей нарушен! Говорю Тебе — ты князь, но ты не царь для вольных.

Темучин

Я их тебе хоть тридцать подарю, Но покарать обязан своевольных.

Джамуга

Я твоего подарка не приму; Ведь есть степное право и свобода. Из нашей степи сделал ты тюрьму Для каждого возвышенного рода. Безродные стекаются к тебе. Жиреют под твоими бунчуками, Но ты погибнешь в яростной борьбе С нойонами и вольными стрелками. И первая не склонится глава Моя перед тобой, мой брат любимый. Я чту мои исконные права И древний род мой, звездами хранимый.

Темучин

(мрачно)

Кто мне не покорится — тот умрет.

Джамуга

Кто покорится — тот простись со славой! Я ухожу, но скоро нас сведет Жестокий день, военный и кровавый!

Джамуга уходит.

Темучин

Он замышляет заговор в ночи… Нет, он мне аньда… В эту ночь седую Я жажду мира. Верный Богурчи Мне приведет татарку молодую Прекрасную, как свет земного дня, Как нежен взор ее, длинны ресницы… И мне уже четыре ночи снится, Что дева спит на ложе у меня.

(к Богурчи)

Угоди мне нечаянной вестью, Говори мне о нежной невесте. Расскажи, как струится река По камням, пролагая дорогу; Как очей ее два огонька, Отражаясь, стекают к порогу, И как черные косы длинны, Но нежнее и мягче волны. Я угодье отдам и приволье, Сорок кречетов, шубу соболью И баргудов несчетную дань За рассказ о глазах Есугань.

Богурчи

Но невеста грустит без конца, И от слез не омоет лица. И в глазах ее только испуг. Что нам делать, о хан, помоги

(тихо)

У нее укрывается друг В неизвестных трущобах тайги.

Темучин

Как вы смели, рабы, упустить В неизвестность живого врага. Разве может от смерти укрыть Обреченного смерти тайга. Разыскать и немедля убить. А невесту сюда поскорей. Этой ночью я буду без сна, И упрямая дева должна Трепетать на постели моей.

Богурчи уходит.

Борте

Почему ты покинул меня? Я княжна, а не жалкая пленница. Та, кровавую память храня, И раздетая грустью оденется. Ты, на теле холодном как труп, Не увидишь привета и ласки; Не добудешь от розовых губ Ни лобзанья, ни песни, ни сказки.

Темучин

Для разлуки нам нету примет. Слишком много мы видели бед. Мы делили с тобой нищету, Что изгрызла твою красоту. Нет, ты первая ханша моя, Будут ханы твои сыновья. Но сегодня другую хочу, Ибо взор ее равен лучу. Покоривши шестнадцать племен, Буду ль пленницей я побежден? Что бояться девических слез.

Богурчи

(внося Есугань на руках)

Повелитель, насилу принес.

Есугань

(садится как сомнамбула)

Вижу, гаснущий, слабый огонь, Он сидит прислонившись к сосне. Рядом топчется спутанный конь, И баранья лопатка в огне; Обо мне он гадает во мгле… Отпусти меня к черным лесам! Лишь его я люблю на земле!

(плачет)

Борте

Я сказала, и видишь ты сам.

Темучин

(к Есугани)

Нет. Довольно уклончивых слов! Слишком долго я не был суров. Слишком долго твоя красота Зажимала мне лаской уста. Лишь копью я обязан тобой, За тебя я выдерживал бой. За бессонницу, голод и брань Ты добыча моя — Есугань. Покорись же мне, дева-луна, Ты награду получишь сполна, За сиянье твоей красоты Пробудишься царицею ты.

Хватает ее на руки и уносит в юрту.

Есугань

(слабо)

Помогите!..

Богурчи

              Вот счастье нашла.

Борте

(в сторону)

На мое она ложе взошла. Он врагу объезжает поля, С полонянкою ложе деля. Мне любовь в лоскутах не нужна. Я кунградского рода княжна. От бессонницы рядом со мной Не откажется лучший, иной… Убивавший во имя мое…

(громко)

Эй, коня! Да скорее, хамье!

Уходит. Богурчи становится у юрты на страже. Через сцену проходят китайские послы и монгольские нойоны . Затем входит монгольский сотник , пьяный.

Сотник

Ну, как ты татарку хранишь, Богурчи?

Богурчи

Сегодня у хана татарка. Хоть холодно стало, но нынче, в ночи, Татарке покажется жарко.

Сотник

А ты ее бедер отведал?

Богурчи

Ты пьян. Я к звездам так скоро не мечу.

Сотник

Ты трусишь, о храбрый воитель.

Богурчи

                                   А я На это — попробуй — отвечу. И сотню баранов я ставлю в заклад, Что ты не осмелишься тоже.

Сотник

Заклад принимаю, мой доблестный брат. Как дело обладиться может?

Богурчи

(соображая)

Я вызову хана. Окончили путь Посланцы китайского хана.

Сотник

А я у татарки потискаю грудь, И завтра мы режем барана.

Сумерки сгущаются. Богурчи наклоняется к юрте и что-то шепчет. Темучин выходит.

Темучин

Зачем не позвал ты доселе меня? Иль ты не пугаешься гнева?

Богурчи

Прости повелитель. В течение дня Татарка…

Темучин

                Теперь не до девок.

Уходит с Богурчи . Сотник входит в юрту. Появляются нухуры .

5 нухур

Все тихо. У юрты один сторожит. Другие, скорее, готовьте ножи.

Входят в юрту и выходят, обтирая ножи.

1 нухур

Навеки его успокоена злость. Разрезано горло и сердце насквозь.

Уходят. Темнеет. Входят шаман и Джамуга , продолжая начатый за сценой разговор.

Шаман

Так значит, ты едешь?

Джамуга

                       Я еду. Теперь оставаться нельзя.

Шаман

Беседа сменяет беседу И мирятся снова друзья. Поверь мне, народ недостоин Того, чтобы думать о нем, И ты, о прославленный воин, Бесславен в народе своем. Тебя ненавидят.

Джамуга

                     За что же?

Шаман

За ум, за отвагу, за то Что быть хоть немного похожим На князя — не может никто.

Джамуга

Что толку мне в черни докучной, Ведь сонм благородных со мной. Те знают, что жизнь неразлучна С тревогой и вечной войной.

Шаман

Но зависть нойонов тревожит, И мыслят нойоны: Ну что ж, Джамуга победы умножит, С Джамугой расправится нож.

Джамуга

Нухуры мне станут защитой, Отважного князя любя.

Шаман

Их помыслы также сокрыты, Джамуга-сечен, от тебя. Ты их покупаешь за плату Добычи и славы степной, Но лучше ль достойного брата Бродячий торговец войной? Но хватит простых разговоров, Последний совет мой — мирись.

Уходит.

Джамуга

(один, в раздумье)

Дорога открыта для взоров, Расцвечена звездами высь, И кони к походу готовы. Решиться ль, остаться ли мне? Но нет! Не случайное слово Ведет нас к жестокой войне. Повсюду враги Темучина Меня называют вождем, И распри грядущей причина Лишь в нем, многоалчущем, в нем!

(пауза)

Как ястребы клочья тумана. Недобрая тут тишина. Сквозь тучи зияет луна, Как бога полночного рана. Народ мой… Мой аньда… Я сам… Мешаются мысли и лица… А что, если счастье не там, Куда мне привычно стремиться?

Входит Борте .

Борте

Тебя ищу…

Джамуга

              Прекрасная княжна…

Борте

Меня назвал прекрасной?

Джамуга

                    Да, царица.

Борте

Нисходит, князь, на горы тишина, И можно ль тишине не покориться.

Джамуга

В твоих словах есть правда. В тишине Бывает счастье. Так же, как в походе.

Борте

Запомнились в бою байкальском мне Твое копье и белый иноходец. Ты был как бог удачи. Ты меня Из плена спас, не взяв себе награды. За блеск копья, за ровный бег коня, За свист стрелы тебе уплату надо. Возьми теперь: наградою мечу Трепещет грудь в вечернем ожиданье.

Джамуга

Красавица, не нужно воздаянья, Я так беру, что вижу и хочу. Но сто ночей готов с тобой без сна я Делиться счастьем в сладостной борьбе. Дай губы мне…

Борте

                   Джамуга, ты не знаешь… Постой… Ведь смерть подкралася к тебе. Твой грозный аньда хочет стать единым Властителем, как солнце над землей. Ты знаешь, что склоняются мужчины Лишь только перед ним, да пред тобой. Он это видит, быть тебе убитым Стрелою потаенною в лесу.

Джамуга

Мое копье надежная защита.

Борте

Им не спасешься, я тебя спасу. Ты не изведал женского обмана? Тебе его не видеть никогда. К тебе приду я завтра с ложа хана, А хан на нем останется всегда.

Джамуга

Как! Встретит смерть, с изменницей ночуя, Мой аньда, никогда не знавший лжи. Оставь меня; тупи свои ножи. В такой крови руки не омочу я. Змеиный яд с твоих прекрасных уст Течет. Уйди, оставь меня.

Борте

                              Джамуга! Зачем меня ты гонишь. О, без друга Мир не прекрасен, он угрюм и пуст. Я вижу ты доверился копью, Но ты стремишься гибели навстречу. Я зло приму на голову свою, Я за тебя пред звездами отвечу.

Джамуга

Раз я тебе сказал, чтоб ты ушла, К чему мне знать твое недоуменье И толковать насчет добра и зла. Я князь. Я свет. Ты будешь только тенью.

Уходит.

Борте

Я только тень. Но я как тень сильна! Страшись, о князь, моей полнощной силы. За темной тучей прячется луна, А звездный свет неяркий и унылый. Размолвки вашей гаснущий огонь. Я разожгу в пожар, рукою вдовьей. По всей степи проскачет белый конь, Конь бога Сульде, бредящего кровью. Джамуга, он растопчет жребий твой, До этой встречи первенца удачи. Твоей играть я буду головой, Как летом девочка играет в мячик. На ложе страсти рядом нам не пасть, Но мне осталась месть моя и власть!

Из юрты вылезает Есугань .

Есугань

Во мне не осталося силы.

Борте

(наклоняясь к ней)

Что! Кровь на одежде. Беда! Ты нашего мужа убила. Эй люди! Скорее! Сюда!

Входят Темучин , шаман , нойоны и монголы с факелами .

Есугань

Я этому злу непричастна, Спаси меня, грозный жених, От крови, горячей и красной. От трупов, от духов ночных.

Борте

Ты жив, ты не с ней, почему же В крови неостывшей она?

Темучин

О чем эта странная тужит?

Есугань

Мне страшно там. Юрта темна И духами злыми полна.

Шаман выступает вперед. Бубен.

Шаман

Темнее ночная дорога, Повита луна пеленой, И поступь полнощного бога Я слышу над вашей страной. Теперь он пройдет от чертога До маленькой юрты степной. Темнее ночная дорога Под сожранной богом луной. Тревога! Тревога! Тревога!!! Он скрыт, а добыча видна! Как петля, ночная дорога! Как лань под арканом — страна!

Темучин

Войдите туда, посмотрите, Что странное сделалось там. Ну, что ж вы?

Монголы

                 Боимся, властитель. Не сладить с нездешними нам.

Не двигаются с места.

Темучин

Вы слышали ханское слово. Чего вы боитесь, друзья?

Монголы

На битву любую готовы. А духам навстречу — нельзя.

Мухули

(угрожающе)

Боимся мы в полночь седую, Но трусостью нас не кори.

Темучин

Так сам в эту юрту войду я. Не смеют бояться цари.

Входит в юрту.

Шаман

(кружась и ударяя в бубен)

Из темной ткани листва Шумит и бьется над нами. Уже лежит голова! Но бог не сыт головами! Нашел полуночный бог Утеху в скорби и стонах. Я вижу много дорог! Я вижу мало спасенных!

Монголы уходят со сцены. Нойоны пытаются их остановить.

Мухули

Назад, копьеносцы, стрелки.

Белгутай

(с плетью)

На место, проклятые твари.

Монголы

Довольно. Мы грузим вьюки. Мы жизнь даже вам не подарим.

Уходят, за сценой шум продолжается.

Борте

Лишь я неизменно верна, Но что я сегодня хотела. Нет. В этом виновна луна. Да злое голодное тело. Я слабость укрою свою От сумрака, тени и света. Кто знает, кто скажет про это? Джамуга… Он помнит… Убью!

Занавес.

 

Действие II

Ставка Темучина . День. За сценой шум взбудораженной толпы. На сцене шаман .

Шаман

Орда шумит как улей. Весь народ Клянется Темучином иль Джамугой. Я захочу, и все пойдет вразброд. Я захочу, и все зажмется туго. Джамуга бредит волею степной, И бредит Темучин жестокой властью, Но как они ничтожны предо мной, Как слабы их угрозы, жалки страсти. Пред мудростью полнощною моей Бессильна их полдневная отвага. Орда моя, но что мне делать с ней. Народ презренен, недостоин блага. Добро и зло смешал я в их умах, И вот отцов чурается наследник. В орде царит не Темучин, а страх Ночных, тревожных бдений собеседник. Я растоптал их робкие умы, Я волю дал невиданной заразе, Но я служу не им, а хану тьмы, А этот хан у них не станет князем. Он говорит:

(Бубен. Кружась, чужим голосом)

                 Отныне нет страны, Которая не билась бы в недуге. Я людям мщу. Отныне сочтены Часы непобедимого Джамуги. Хан Темучин, слуга любимый мой, Пройдет войной над плачущей страной, Политой кровью и огнем палимой.

(своим голосом)

Меня, о дух владыка, пощади, Я вижу нож в моей груди, Тобою боле не хранимой.

Падает ниц. Входят Темучин , Борте , Белгутай , Богурчи .

Темучин

(Белгутаю, продолжая разговор)

Ты слышал?

Белгутай

           Лукавить не стану. Не бредил же я наяву.

Темучин

Крикливую глотку шаману Сегодня же я разорву.

Борте

Сегодня в орде неспокойно. Народ растревожен.

Темучин

(увидев поднявшегося шамана)

                      Отстань! Ты сеешь, крикун недостойный, Тревоги, смятенье и брань.

Шаман

Обиде неправедной вторить Сегодня не будет вражда. Но с черными духами спорить Не должен мудрец никогда. А сплетне зловредной и грязной Вперед доверяться не смей. Ведь помнишь ты труп безобразный В священной палатке своей. Тогда недостойный пытался Разрушить твое торжество. Я вовремя в дело вмешался, И духи настигли его. Теперь ты перечишь народу, Напрасно позоря меня.

Белгутай

(к Богурчи, тихо)

А правда, что нашему сброду Любезна его болтовня.

Темучин

(назидательно)

Холопа, на ханское ложе Взошедшего, духи казнят. Пускай возражает, кто может.

Богурчи

(в сторону)

Я выиграл всуе заклад.

Борте

(тихо Темучину)

Так духов ты принял услуги?

Темучин

Конечно. А кто же иной?

Борте

Забыл ты удары Джамуги, Внезапные, в битве ночной. Воюя, он путает ночи И ярко горящие дни.

Темучин

Чего ж ты, о мудрая, хочешь?

Борте

Полночных чертей не вини.

Входят Мухули и Найя .

Мухули

Властитель, меркиты в набеге И злую расправу творят.

Найя

Властитель, баргутов телеги И копья закрыли закат.

Темучин

Коней приготовьте…

Мухули

                    Их нету. Виной тайджиутов уход.

Борте

И бродит Джамуга по свету, И любит Джамугу народ.

Темучин

Судьба моя сделалась лютой. Измена — погибели мать. Повсюду искать тайджиутов, Но в плен и младенцев не брать. Там нет виноватых и правых. Засеками портить пути, В ущельях поставить заставы, Немедля Джамугу найти.

Мухули

Его Субутай догоняет С надежным, отборным полком.

Темучин

Я верю всегда Субутаю, Он с Богом Удачи знаком.

Входит Субутай .

Субутай

Казни меня.

Борте

                Что-то плохое.

Темучин

Что значат такие слова?

Субутай

За горе вчерашнего боя Катиться должна голова. Пять тысяч оружных и конных Я взял в неопасный поход. Сегодня тебе, непреклонный, Назад возвращаю — семьсот. В становище женщины плачут. Рази виноватую грудь.

Темучин

Ты слишком привычен к удаче, Вперед осторожнее будь. И снова, но с целой Тюменью Гонись, не теряя следа.

Шаман

Но в ставке разброд и смятенье.

Борте

Осталась бы с нами орда! Иначе твой брат и соперник Легко завоюет страну.

Темучин

Мухули, нойонам и черни Раздать без остатка казну. Зарезать две сотни баранов, И всех напоить допьяна. Но вдвое усилить охрану, И ей не давайте вина.

(к шаману)

А ты к кераитам дорогу Ведь знаешь, так хана уверь, Что злому полночному богу Война неугодна теперь.

Шаман

Моими святыми устами Лишь духи должны говорить. К походу готовься с полками, Войны все равно не избыть, Лишь истину там я открою. Но хан потеряет покой. Я еду.

Борте

            Но той же игрою Сначала народ успокой.

Шаман

Народ успокоится, ханша, Былое безумье кляня.

Темучин

Зачем ты не действовал раньше?

Шаман

(величественно)

Но вы не просили меня.

Темучин

Твое бесконечно величье; За помощь в кровавой борьбе Тебя я возвышу, добычи Отдам половину тебе. Мы склонимся все пред тобою, Как клонится к долу трава.

Борте

(в сторону)

Ну, после удачного боя Припомнит он эти слова.

Шум за сценой усилился. Шаман , Темучин и нойоны уходят. Бубен, шум замолкает. Всплескивается снова бубен. Тишина.

Есугань

(напевая 4 строки)

Как тоскливо мне под этой тишиной, Каждый миг она беседует со мной И тревожит мой неласковый покой, Для чего дружу я с памятью такой. А она, то мелькает в зарнице, То холодную греет кровать. Что же делать мне, пойманной птице, Не умеющей забывать?

Борте

Что делать тебе, девчонка? Не плакать и быть умней. Теперь твой голос не звонкий Громов и вихрей грозней, Теперь с невиданной властью Владыка любит тебя. Какое иное счастье Ты ждешь и ищешь, скорбя?

Есугань

Какое? На пестрой поляне. Гуляя, сбирая цветы, Смотреть, как он бродит и манит Меня за собой, в кусты. На шее его дыханья Обжигающая струя. «Пойдем же, мое желанье, Веселая птица моя». Я этих слов не забуду, Пусть выпью горе до дна, Но я никогда не буду Такою, как ты, княжна.

Борте

(в сторону)

Она бывала счастливой, А я никогда не была. Что помню я? Только взметенные гривы; Да в пене и в черной крови удила. Улыбки и нежность ушли стороною Из жизни; я знала, иначе нельзя. От века князья обручались с войною, Не счастье, а честь добывают князья. Но если не верить старинным заветам, А если не я, а девчонка права, И я бы могла ослепительным летом Такие же нежные слышать слова, И я бы в таком же веселом недуге Дрожала, боясь побеждающих рук… Исчезни, проклятый недуг И огненный образ Джамуги! Он князь, не преступит закон, Он князь, не изменит отчизне, И вот он владыка над жизнью И смертью десятка племен. А я… Но в последней борьбе Два духа схватились на небе! Мой дух ничьего не слабей, Хоть всех мой безжалостней жребий!

(к Есугани)

Не плачь, я тоже когда-то Была добычей копья. Быть может, больше богатой Ты скоро станешь, чем я. Бежать — нелегкое дело, Немало пало в борьбе, Но ночь — защитница смелой, А я — подмога тебе. И днесь для доблести бранной Достаточно темноты. Завиден мне твой желанный. Но я никогда не стану Девчонка, такой, как ты.

Входят Темучин , нойоны и монголы (народ).

Темучин

(Борте)

Ну вот, успокоили глупый народ, Ягнятами стали медведи. Раз дома покой, то удастся поход И плохо придется соседям.

(к Есугани)

А ты что скучаешь?

Есугань

                      Веселая я.

Вздыхает, чуть не плача.

Темучин

О, можно ли лгать неохотней. Тут что-то нечисто. Эй! Стражу, Найя, Построй по десяткам и сотням.

Найя строит войско. Молодой татарин оказывается лишним. Его хватают.

Найя

А, вот он! Мы строились нынче не зря. Царицыной грусти причина Открыта. Что делал ты в стане царя, Владыки степей — Темучина?

Молодой татарин

(к Темучину)

Властитель. Я помню царицу-луну Татаркой простой, смуглолицей. Ее повстречал я однажды одну. Она трепетала как птица. Когда ж наступила жестокая брань, Я скрылся в ущельях унылых; Я жил, но от карих очей Есугань Тревожатся даже могилы. Тоска меня грызла, как горный медведь. Я жил лишь для карего взора. Пришел я в глаза Есугань посмотреть И скрыться в далекие горы.

Борте

Мне тронула сердце печальная речь.

Темучин

А если он мести хранитель? Эй, стража! Татарину, голову с плеч Срубив, на копье насадите.

Есугань

О хан, пощади его! Все, что могла, Тебе я вручила затем ли, Чтоб нежность и кротость печалью сожгла. Пусти его в дальние земли.

Темучин

Любовь твоя — только законная дань. Я знал это, пленница, раньше. С очей моих прочь удались, Есугань, И ведай, ты больше не ханша.

(к Борте)

Теперь ты спокойна?

Борте

                     Спокойною я Была и осталась. Коль давит Тебя вожделенье, то завтра Найя Другую красотку доставит. Но тешить над малым свой бешеный нрав, Девичью любовь разрушая, Ты в этом, мой муж и владыка, не прав. Тут зависть, тут злоба большая. Таким ли ты был в несчастливые дни? Ты нежен был, верен подруге. Но ныне не лучше в полночной тени Скрываются козни Джамуги. И старая, мудрая видит жена, Что тайное носишь ты в думе, Ты знаешь, не кончена злая война, Покуда Джамуга не умер.

Темучин

Война начинается только. А я Бессилен, как трижды разбитый. Нойоны держать не умеют копья, Готовят поход кераиты. Меркиты, как волки, в ущельях кружат, Угнали коней тайджиуты, Но всех их страшнее мой названый брат, Доселе никем не согнутый. Шаману покорствует черный народ, Не смею я верить шаману. Когда не удастся внезапный поход, Я пищею коршунов стану. Но эта обида мне сердце сожгла И путь в нем открыла для злого: Ничтожная пленница мне предпочла Простого бродягу степного, Куда мне бежать от такого стыда, Почтенье звучит как издевка. Ликуют враги, непокорна орда, Смеется над ласкою девка.

Борте

Но раз безнадежна борьба, почему ж Ты ждешь как теленок напасти? Бежим поскорее, возлюбленный муж, Жизнь лучше и мести, и власти.

Темучин

(после паузы)

Мы одни, но с нами копья наши! Нет коней, найдем коней чужих! Пусть они пускают кругом чаши, Скоро горькой станет чаша их! Мы непоправимое оплачем, Но пройдем во все концы дорог, Потому что с нами Бог Удачи, Бог победы, копьеносный Бог.

Занавес.

 

Действие III

Берег реки Толы. Ночь. Костер. У костра царевич , Токта-беги и Хубилай-буху .

Токта-беги

Джамуга приехал сюда. Он выдержал семьдесят схваток.

Царевич

Большая ль с князем орда?

Токта-беги

Немного, нухуров с десяток Да сотня-другая стрелков Бродячих и всякого сброда.

Хубилай буху

Он стоит десятка полков, Раз вышел живым из похода.

Царевич

А с кем у Джамуги вражда?

Токта-беги

Все с ханом монгольским. Разбиты Татар непокорных орда, Весь род тайджиутов, меркиты, А прочих шестнадцать племен Склонились под грозную руку Монгольского хана.

Хубилай-буху

                              Умен Джамуга, доверившись луку. А что их размолвки вина?

Царевич

Кто чьей позавидовал славе?

Токта-беги

Не знаю. Но эта война Иных и грозней, и кровавей.

Царевич

Но хан победил почему?

Токта-беги

Ведь самый свирепый из духов Чингис, помогает ему.

Царевич

Довольно ребяческих слухов. Кочевка монголов близка. Сразить бы их сразу. Ударом Внезапным.

Хубилай-буху

              Не дрогнет рука. Да с нашим не сладимся, старым.

Входят Ван-хан , Джамуга и кераитские нойоны и нухуры с факелами. Садятся.

Царевич

(вставая)

У нас золотые попоны, Блестят серебром стремена, Но мы позабыли нойоны Великое слово — война. Что стало? Иль руки ослабли, Нам вновь не напрячь тетиву, И бросим мы верные сабли Под тугом Чингиса, в траву? Нет! Звездные круги короны Тому, кто без пищи и сна Блуждает, но помнит, нойоны, Великое слово — война.

Ван-хан

Ты видишь: небесное право Сплетает созвездий края. Ты их не разделишь, как травы, Концом боевого копья. И злобой своею, недужный, Друзей собирая вокруг, Не схватишь тот многобунчужный. Сияющий звездами туг. Грозишь ты небесному дому, Копье обращая к борьбе. Там туг не тебе, а другому, А черная бездна — тебе.

Джамуга

Высокие звезды над нами, Под нами — степная трава. Но где наше древнее знамя, Где древние наши права? Кто доблестью нашей украшен, А наши считает стада? Зачем оказались не наши Степная земля и вода? Взгляните на звездные дали! Я мой обрываю рассказ, Свободными нас зачинали, Свободными мы вырастали, Другими нас звезды не знали, Холопами сделали нас. А вы, коль уступите лени И вашу распустите рать, Заране учитесь колени Пред ханом монгольским склонять.

Нойоны

Наши копья остры! Наши кони быстры! Наши руки сильны! Войны! Войны! Войны!

Хубилай-буху

А те, кто враждебен народу, А те, чьи длинны языки, Как берег, обвалятся в воду! Как куст, посекутся в куски!

Обваливает ногой берег и рубит кусты.

Царевич

(Ван-хану)

Коль сам ты недужный и старый, Так доблестным нам не мешай.

Токта-беги

(Ван-хану, играя ножом)

Возьми у меня шаровары, А сыну седло передай.

Ван-хан

Убьют и меня, Но смерть не страшна. От этого дня Да будет война!

Джамуга

Довольно! Исполнились сроки! Ловите, готовьте коней! Я в бой поведу вас жестокий, В защиту свободы своей.

Уходят Джамуга , Ван-хан , нойоны , Токта-беги , нухуры .

Царевич

Унынье гоня из сердец, Мы славой насытимся бранной, Но мой нерадивый отец По суткам валяется пьяный, И этот нахальный калмык Владыка, похода причина. А чтить калмыков не привык…

Хубилай-буху

Сегодня черед Темучина. Досель он не ведал помех, Кругом сокрушая кольчуги, Но в мире отчетливей всех Безжалостный гений Джамуги. Не воронам кончить орла, Но вылетел огненный кречет, И горе народа залечит Джамуги-сечена стрела.

Царевич

И этот не выйдет живой, Немногими днями позднее. Расплатится он головой За то, что командовать смеет. Мне шелест травы и листвы Тяжел, как предсмертные крики, Пока не увижу на пике Кровавой его головы.

Уходит.

Хубилай-буху

(один)

Вот ханы: завистливый, злой Бездельник, да старец убогий. А враг, за полночного мглой Заставами занял дороги. Но верность и крепость храню, И слава за верность награда. Восток окровавился. Надо Готовиться к трудному дню.

Уходит. Светает. Из кустов выползают два пастуха .

1 пастух

Ты слышал их речи?

2 пастух

                   Ну что ж. Тревожиться ими не стану. Ведь скот от рожденья пасешь Тому ли, другому ль, но хану. И мне безразлично давно, Под чьей пресмыкаться ногою.

1 пастух

Ошибся ты, хана — одно, А сын Есугая — другое. Здесь даже знатнейший нойон Не смеет зарезать барана. И кто здесь бывал награжден За труд, за лишенья, за раны. Тот дарит седло и коня, И даже с себя малахаи; Заслуги нухуров ценя И щедро за них награждая. Там хан говорит с пастухом, Там ценится только наука Того, кто владеет копьем, Да метко стреляет из лука. Решенье созрело в груди, Я им передаться намерен.

2 пастух

Ты думаешь, хан наградит?

1 пастух

В богатой награде уверен. Ведь если сегодня восход Монголов застанет в наезде, То ханский погибнет народ, Доверимся новым созвездьям.

2 пастух

Ну ладно, рискнем головой, Поскачем с бесценною вестью Туда, где пастух кочевой С нойоном равняется честью.

Уходят. Входит ханша .

Ханша

По синей Толе тянется туман, И сопок окровавились оскалы. Опять мне только бедра гладил хан, Рукою дряхлой, дряблой и усталой, А грудь мою сжимала только мгла, И лишь бессонница дала усталость. Зачем судьба безжалостна была! Зачем не сыну я, отцу досталась!

Входит царевич .

Ханша

Ты даже ночью, витязь, на коне? В твоих глазах тоска, сестра страданий.

Царевич

Поход решен, царица, но не мне Вести полки на темный подвиг брани. Нойоны и доверчивый отец Избрали предводителем Джамугу. Наш бывший враг, заносчивый пришелец Теперь наш вождь. Горчее нет недуга.

Ханша

Я ничего не слышала о том.

Царевич

Был тайный хурултай сегодня ночью.

Ханша

Иди сюда. Поближе. Мы убьем Его, коль ты сумеешь и захочешь.

Царевич

Ты возвращаешь мне, царица, жизнь.

Ханша

Лишь захоти, возьмешь еще подарок. Мы здесь одни. Внимательней вглядись, Как светел взор мой, рот мой ал и жарок. О, отними меня у старика… С тобой вдвоем мы даже трон добудем. Мне хорошо. Молчи. О, как крепка Твоя рука. Пусти, царевич… Люди.

Прячутся. Входят Ван-хан , Джамуга , Хубилай-буху , шаман и нухуры Джамуги . Садятся. Шаман начинает камлание.

Джамуга

(входя)

Ты испугался битвы, хан. Иди за мной, сейчас шаман Откроет будущее нам, Чтоб ты не верил глупым снам.

Ван-хан

Я стар, но как мне жизнь мила. Разит безжалостно стрела. Смотри, отрада пастуха Звезда бредет, совсем тиха. Ничьи ей стрелы не грозят, Она не ведает засад. И я бы мог бродить всегда В моей степи, как та звезда.

Джамуга

О нет! Звезды неверен шаг. Смотри, к звезде подкрался враг. Он победил, она стремглав Летит и гаснет, но упав Земле-страдалице на грудь, Она былой припомнит путь И затоскует, что стрела Ее медлительна была, Что злой небесный человек Свободный путь ее пресек. Нам волю следует беречь, Остря копье, лелея меч.

Ван-хан

Но сны сулят погибель мне.

Джамуга

Неправда грезится во сне.

Шаман

(указывая на Хубилая-буху)

На небе светит луна. Твоя дорога видна. Пряма, как полет копья, Лежит дорога твоя. Не счесть мне твои стада. У ног твоих города. В них девы плачут, скорбя. Но хан ласкает тебя За то, что первый в бою Ты держишь славу свою.

Джамуга

Его слова ты слышал сам, Они сулят победу нам.

Ван-хан

Я слышу в сердце скорбный стон, Что дальше нам предскажет он.

Шаман

(указывая на Ван-хана)

Оснеженные горы вдали от жилья — Это новая область твоя. Орошенная теплою кровью земля — Это древняя доблесть твоя. Вниз по склону, от трупа, в снегу колея До уступа — дорога твоя. И твоя голова на вершине копья — Это слава и почесть твоя.

Ван-хан

Тоска, тоска, душа в огне. Ведь он прорек кончину мне.

Джамуга

Его ответ совсем не прост, Нам непонятна воля звезд.

Шаман

(указывая на Джамугу)

Земная слава, как дым. Земная слава живым. А мертвым — черная высь, Где тесным кругом сплелись, Верша земные дела, Созвездья добра и зла. Но в звездный круг, не боясь, Входи, заколотый князь. Внизу порочит народ Тебя, причину невзгод, Но вечных звезд хоровод Теперь твой дом и народ.

Джамуга

(вскакивая)

Довольно слушать эту ложь, Мне сердце даром не тревожь. Нас тридцать тысяч, восемь их. Нет правды, кроме слов моих. Проходит ночь, восток в огне, Поход решен, седлать коней!

Уходят Ван-хан , Хубилай-буху и шаман . Нухуры задерживают Джамугу .

1 нухур

Ответь нам на наши сомненья. Зачем ты привел нас сюда?

2 нухур

Чтоб только сносить оскорбленья, Бессильно дрожа от стыда.

3 нухур

Жестокие слышать насмешки, Взглянуть, но ответить боясь.

1 нухур

Но долго ответом не мешкай, Тебе мы доверились, князь.

4 нухур

Мы семьдесят раз победили, А терпим, как семьдесят жен.

1 нухур

Ответь нам немедленно, или Тебя мы покинем, нойон.

Джамуга

Вы к князю несказанно строги, Но право нухура — уход. Идите, но знайте, дороги Везде Субутай стережет.

3 нухур

Что будет с несчастными нами!!!

Джамуга

Я той же подвержен беде. Нойоны скрежещут зубами При мысли о прошлой вражде. Но, злость и обиду скрывая, Я их направляю мечи. Несчастием нашего края Стал аньда мой, хан Темучин. Кто другом, кто сыном, кто братом, Но каждый пред нами в долгу. Для дела кровавой расплаты Пришел я на помощь к врагу. Тоскуя по воле и славе Не брошу я начатый бой.

5 нухур

Повсюду пойдем за тобой.

Джамуга

Готовьтесь к походу. Мы едем Как только рассеется мрак. А после расправы с медведем Возьмемся за лис и собак.

Нухуры уходят. Из кустов выходит ханша .

Ханша

Джамуга, останься. С тобой Я встречи искала и раньше. Скажи, чем окончится бой?

Джамуга

Победим, славная ханша.

Ханша

Конечно. Не правда ль, тогда Мы кровью окрасим долины, И сгинет навеки орда, Подобная стае звериной. И скоро не будет совсем Грабителей, жадных и нищих.

Джамуга

Я начал поход не затем, Чтоб жить на широком кладбище.

(Царевич с ножом крадется к Джамуге сзади)

В беде невиновен народ, Лишь ханским послушливый бредням. И этот кровавый поход, Окончившись, будет последним. Мы больше на наших путях Не встретим полночного черта — Чингиса, родящего страх.

Ханша

Смерть хану. А нежную Борте Не прочишь ты в жертву ножу? Ты помнишь любовь молодую. Так что ж, для тебя обнажу И в юрту ее приведу я. Сама вам постель постелю, Чтоб глядя на вас, веселиться.

Джамуга

Добытого мной, не делю Ни горя, ни счастья, царица. Я девушкой помню ее, И ханшей спокойно-великой. Отважных пронзило копье За счастье владеть лунноликой, Такой как она, не вполне, А в четверть хотя бы, была ты.

Ханша

(подавая знак царевичу)

Грубить ты осмелился мне!

Царевич

(бросаясь на Джамугу)

Погибни же, недруг проклятый.

Джамуга , увернувшись от удара, валит царевича на землю и выламывает нож из руки. Замахивается.

Джамуга

Хан, двадцать нойонов, шаманы и вы Все вместе хотите моей головы. А я побеждаю, над вами смеясь!

Ханша

О князь, не рази! Пощади его, князь!

Джамуга

(вставая)

Мне люди нужны для похода, Я трудный замыслил поход. Немало погибнет народа, Пока возродится народ. Но знай, что Джамуга — железный, А ты лишь разбойник степной. Возьми свой кинжал бесполезный Да впредь не тягайся со мной.

Ханша и царевич уходят.

Какое-то странное чувство Сегодня сильнее всего. Мое боевое искусство Обрушилось днесь на кого?! Я в ссоре кровавой с друзьями, Я вождь и товарищ врагам. Деревья лепечут ветвями, А волны твердят берегам: «Джамуге не минуть погони, Когда догоняет родня». Довольно. Оседланы кони. Подать боевого коня!

Пауза.

Мой аньда, я князь, я не хуже Тебя, повелителя бед. Холоп на коленях не тужит, А князю склоняться не след.

 

Действие IV

 

Сцена 1

Берег р. Толы. День. За сценой шум битвы. Бегут кераитские воины .

1 воин

Спасайтесь! Монголы!

2 воин

                             Беда! Нас предал Джамуга! Измена!

3 воин

Нет, он не предаст никогда, Да хан наш не хан, а полено. Сегодня ему догорать В костре у монгольского хана.

2 воин

А нам?

3 воин

            Поскорей удирать.

Есть время.

Вбегает Хубилай-буху с обнаженной саблей.

Хубилай-буху

                 Ни с места, бараны!

1 воин

Беда, полководец, беда, Бежим мы, как зайцы, как птицы.

2 воин

Что делать? Укрыться куда?

Хубилай-буху

Дурак! От меня не укрыться, Болваны. Еще не вполне, Но поле за нами, поймите. В последний напор! На коней! За мной!

1, 2 и 3 воины

             За тобой, повелитель!

Входят Ван-хан и ханша .

Ван-хан

О горе! Разбит, уничтожен Задуманный нами поход. Я знал, что он беды умножит, Быть может, погубит народ.

Ханша

Смотри, продолжается битва.

Ван-хан

Нет битвы, несчастная, тут. Монголы на поле ловитвы, А наши, как звери, бегут. Но что это? Понял! Засада… Джамуга… Он к битве привык, Он наша надежда, отрада.

Ханша

Он грязный, вонючий калмык.

Входит Джамуга .

Джамуга

Смешал я монгольские сотни, Оправятся наши теперь. Узнает мой аньда сегодня: Кусается загнанный зверь.

Ван-хан

Потеряна ль битва?

Джамуга

                      Не скрою Неясен исход для меня. Ты видишь под этой горою Курканов на рыжих конях. А дальше, на серых, кунграды, Их вождь богадур Тугачар, Кунграды не знают пощады, Кунградов смертелен удар. За лесом, левее, гнедые. Их вождь багадур Субутай Водил их сквозь горы седые В восточный и северный край. Там Джебе, игривые кони. Смотри, как жуют удила. Летящего сокола сронит Каленая, Джебе, стрела. На битву пошли вороные, Полки Уурут и Мангут Они, как медведи лесные, Добычу сжимают и рвут, И хватку имеют собачью, И воют, как стаи волков.

Ханша

Джамуга, ты хвалишь удачу Вонючих своих калмыков.

Джамуга

Как?! Значит, вам дружба вонючих И помощь моя не нужна? Ищите соратников лучших. Доканчивай битву, княжна.

Уходит.

Ван-Xан

Ты, дура, последнего друга, Отринув — платись головой.

Ханша

Еще не пробита кольчуга. Народ защищается твой.

Вбегает Хубилай-буху .

Хубилай-буху

Джамуга!..

Ван-хан

             Уехал.

Хубилай-буху

                        Пропали. Не войско, а стадо у нас.

Ханша

Бежать мы успеем?

Хубилай-буху

                      Едва ли А впрочем… На коней тотчас!

Ван-хан и ханша уходят. Через сцену бегут кераитские воины и Токта-беги .

Хубилай-буху

Собаки! Куда вы бежите?

1 воин

Боимся достаться врагам.

Хубилай-буху

Лишь этот отряд задержите. Подмога обещана нам. Кто с луком, ложись за кустами, Кто с копьями, стань на обрыв.

Схватка. Монголы отбиты.

2 воин

Монголы бегут перед нами, Про раненых даже забыв.

3 воин

Но скоро ли будет подмога? Они наступают опять.

1 воин

Нойон, мы сражаемся много, Когда ж мы начнем побеждать?

Хубилай-буху

Словам моим больше не верьте. Не видеть нам новых побед. Готовьтесь к немедленной смерти Иль сдайтесь на милость им.

3 воин

                                   Нет! Зачем ты завел нас в засаду? Зачем на пути задержал? Зачем…

Хубилай-буху

(взмахивая саблей)

Поступаю, как надо, Исконному хану служа.

Бросает саблю. Воины хотят его зарубить.

Токта-беги

Холопы. Обратно вложите Ненужные больше клинки! Он доблестный наш предводитель. Смотрите — монголы близки. Пусть смерть наша станет веселой, Ножи в рукавах приготовь! И кровью заплатят монголы За нашу горячую кровь.

Воины садятся. Монголы входят и подходят к ним. Схватка. Воины перебиты, Хубилай -буху схвачен.

                               Монголы Едва я избегнул ножа. Убейте проклятого змея.

Входят Темучин , Борте , Мухули , Белгутай , Богурчи .

Темучин

Зачем ты, нойон, не бежал, Надежды другой не имея.

Хубилай-буху

Мой хан убегает спасенный, Его не поймаете вы. Довольно с тебя, непреклонный, Дешевой моей головы.

Темучин

Твоя голова дорогая, Она не под силу мечу. Отважный, в тебе не врага я, А верного видеть хочу. Служи мне, как прежнему хану, И я тебе жизнь подарю.

Хубилай-буху

За милую жизнь не устану Трудиться на пользу царю.

Его отпускают. Вбегает монгольский воин .

Монгольский воин

О хан! Наш учитель, шаман Нашелся среди кераитов.

Темучин

Нухур, ты помешан иль пьян. Ты мне говоришь об убитом.

Монгольский воин

Нет, жив он…

Темучин

                Убит и гниет, За речкой, в кустах, на болоте.

Монгольский воин

Я понял.

Уходит.

Темучин

        Теперь мы в расчете.

Борте

(в сторону)

Я чуяла этот расчет.

Темучин отходит к груде убитых. Один.

Темучин

Мертвы. Не зная усталости, Меня искали в бою. Меня убили б без жалости, Семью казнили б мою. И вот у берега Толы вы Теперь лежите без слов.

Мертвецы

Нам меряли саблями головы, А мы не клонили голов. Зато богато украшены Рубцами наши тела, Зато навеки не страшны нам Твои слова и дела. Молчим, но знаем: недавно нам Удел завиднейший дан. Мы стали славою равными Тебе — губительный хан.

Темучин

(отбегая)

Мухули — скорее добей.

Мухули

Там нету живого.

Темучин

(приходя в себя)

                   Мне снилось.

Белгутай

Дорога из южных степей Гнедыми конями покрылась.

Входят Субутай и связанная ханша .

Субутай

Хан умер, а хана жена На бегстве захвачена силой.

Ханша

Ужели мне смерть суждена? Помилуй, владыка, помилуй!

Темучин

Когда я сижу на коне, Мне, ханша, неведома жалость. Свести ее в юрту ко мне. Чтоб тряпки на ней не осталось. Ты смела глумиться, смеясь Над степи владыки могучим. Ложись же в монгольскую грязь, Дрожи под монголом вонючим.

(к Борте)

Ты снова ревнуешь?

Борте

                     О, нет Царице ль равняться с рабыней, Но складывать копья не след, Джамуга живет и поныне, И много кровавых голов Растопчут Джамугины кони.

Темучин

Я снова пущу соколов. Теперь уж мы волка загоним.

Занавес.

 

Сцена 2

Царевич и Эрельдей . День.

Царевич

Утешь меня чем-нибудь, друг Эрельдей, Охвачено сердце тоской. Скажи мне о доле печальной моей Иль песню веселую спой.

Эрельдей

Сто бед позади. Без числа впереди. Теперь нам с тобой не до песен. Ты молодость в мире большом проводил, Мир сделался узок и тесен. Отец твой зарезан, а мать на цепи, Исчез твой великий народ. И нет нам по этой широкой степи Пути ни назад, ни вперед.

Царевич

Послушай: не так уж огромна беда. Пробился ж калмыцкий нойон.

Эрельдей

Джамуга пробился, но только сюда. На помощь не явится он, Когда б оказаться с отчаянным, с ним. Но что там? Не кони ль? Постой. Готов ли ты к битве?

Царевич

                 Я бредом томим От криков и возгласов той. Ужель невозможно уйти от врага?

Эрельдей

Здесь трудно запутать следы. Но там не монголы, а просто сайга Пасется у лужи воды.

Царевич

Я голоден, аньда; ты тоже; у нас Нет пищи, дорога ж длинна. Дай лук, я добуду изрядный запас, Коль мне попадется одна.

Уходит.

Эрельдей

(один)

Мальчишка достанется в жертву мечу, Едва повстречаем засаду. А с ним оставаясь, и я получу За верность такую награду. Беда. Но, допустим, обманется враг, Мы вольные орды отыщем. Так чем наградит меня этот дурак? Он будет изгнанником нищим. Но если теперь я покину его, Куда он пойдет, безоружный? Нет! Истинный подданный чтит торжество. Служить побежденным грешно и ненужно. К Джамуге пробраться, иль просто домой. Я всюду пройду незамечен, А звездами князь неудачливый мой На гибель, конечно, отмечен. Со звездами спорить ведь я не могу. Так пусть он достанется в жертву врагу.

Уходит. Входит царевич .

Царевич

Мой аньда! но где он? Девался куда? Не там ли? Не видно нигде. Одна за другою приходит беда В судьбу обреченных беде. Ужели случилось, что в горе моем Изменником сделался он. Он с детства был принят в наш царственный дом И щедро всегда одарен. И конь мой похищен, и только следы Видны средь высокой травы. Изменник. Один я. От этой беды Уже не спасти головы. Там скачут… Не наши ль? То смерти послы, Монголы, настигли меня. В колчане осталось четыре стрелы, И нет ни копья, ни коня. Один лишь Джамуга пробился б теперь. Все ближе удары копыт. И я одинок, как затравленный зверь, И мукой предсмертной убит.

Пауза.

Как заяц, силками захваченный, бьюсь. Как много их, десять, пятнадцать… О звезды, боюсь я. О, как я боюсь! Я больше не в силах бояться.

Закалывается. Входят Мухули , Субутай , монголы и связанный Эрельдей на аркане.

Мухули

Ни к бою, ни даже к побегу не смог Найти в себе сил, недостойный. Ну, больше не нужно нам мерить дорог. Мне что-то наскучили войны.

Субутай

Но Шики-Хутуху Джамугой разбит. Отброшены Джебе и Джучи. Он всех побеждает.

Мухули

                      Да, бой предстоит С противником вправду могучим.

Монгольский воин

А с пленным что делать?

Мухули

                 Что? С пленным? Убей. Нам некогда с пленным возиться.

Эрельдею рубят голову.

Мухули

(Субутаю)

Он бьет нас, как сокол лесных голубей.

Субутай

Мы слабы, как певчие птицы. Но духом полночным Чингисом клянусь, Что я без его головы не вернусь.

Мухули

А если вернешься — твоей голове

За ханскою юртой валяться в траве.

Занавес.

 

Сцена 3

Ущелье. Ночь. Джамуга у костра.

Джамуга

Как странно сегодня сгущается воздух, И трудно дышать, и не видно ни зги. Исчезли дороги в немеркнущих звездах, На небе сплетаются звезды в круги. Три битвы, сто стычек, четыре похода Я принял все это и все же живой! Пятнадцать нойонов пришли от восхода Охотиться здесь за моей головой. У беркутов гнезда, у сусликов норы, У ветра степного высокие горы. Но если и кони, и руки ослабли, Где дом обретут притуплённые сабли. С востока и с севера мертвые вьюги Под снегом сулят вожделенный покой. Сплетаются на небе звездные круги Ни саблей рассечь, ни распутать рукой.

Волчий вой. Вбегает 5 нухур .

5 нухур

Там волки.

Джамуга

             Так что же?

5 нухур

                        Их много.

Джамуга

                                       У вас Колчаны ведь полны стрелами. Пойдемте.

Хватает лук и убегает. Слышен свист тетивы и волчий визг.

5 нухур

             Мы много ходили. Погас Тот месяц, что реял над нами. Сегодня ли, завтра ль, но нам не избыть Кончины жестокой и черной За этого князя. О, только бы жить! Любому я буду покорным.

Уходит. Возвращается Джамуга .

Джамуга

Исчезла полночная стая. Я даже волками гоним. Но я не поддамся и им! Грядущее сумрак скрывает. Я завтра, быть может, схвачу За черную косу — удачу. Быть может, все станет иначе, И всем я за все заплачу. Иль золотом звонким и ярким, Иль огненной сталью копья, Но щедро рассыплет подарки Жестокая слава моя. Усталость, какая усталость. Сжимаются петли дорог. Не знает про милость и жалость Монгольский, полуночный бог.

Ложится у костра, дремлет. Входят нухуры .

1 нухур

Налево монголы.

2 нухур

                И сзади монголы.

3 нухур

А степи осенние голы, И кони не могут нести седоков.

4 нухур

За каждой излучиной стаи волков.

2 нухур

А в каждом ущелье засады.

5 нухур

Заснул наш царевич, а жизнь дорога. Чего вы хотите теперь от врага?

1 нухур

Пощады.

3 нухур

           Пощады.

2 нухур

                      Пощады.

Бросаются вязать Джамугу . Джамуга , проснувшись, сопротивляется. 4 нухур ранен. Джамуга связан.

3 нухур

На руках аркан, На ногах подпруга. Пощади нас, хан! Вот твой враг, Джамуга.

Джамуга

Изменники.

1 нухур

              Чем все слова Нам наши головы дороже. А только эта голова Сердца монгольские тревожит. Вся степь войной утомлена. Умрешь и кончится война.

4 нухур

Я умираю.

3 нухур

                  Ну так что ж. Ты знал всегда, что ты умрешь.

2 нухур

Мы все умрем когда-нибудь.

5 нухур

Седлай коней. Немедля в путь.

Занавес.

 

Действие V

Ставка Темучина. На сцене Есугань (одна).

Есугань

Как счастливы хан и княжна, Нойоны и хана родня. А я никому не нужна, Зачем они держат меня? Орда — несчастлива она, Величие хана кляня. Но я ей совсем не нужна? Зачем они держат меня. Бесстрастна на небе луна, Бесстрастно сияние дня, Но я ведь и им не нужна, Зачем они держат меня? А смерть бесконечно страшна, Сбирая привычную дань, Но я даже ей не нужна, Она не берет Есугань.

Входят Темучин , Борте и нойоны .

Темучин

(к Есугани)

Я вижу от участи тяжкой Ты вовсе иссохнешь, скорбя. Что сделать теперь для тебя, Скажи, не пугаясь, бедняжка.

Есугань

Ты знаешь: дружка моего Похитила злая луна. Теперь не хочу ничего: Ни жизни, ни смерти, ни сна. Теперь мне не скучно в плену. Не страшно нойонов твоих. Я вечно смотрю на луну, Где бродит мой мертвый жених.

Темучин

Мою ты отринула милость?! Не так отвечают царю. Я вижу, ты жить утомилась, Так смерть я тебе подарю.

Борте

Оставь эту девочку. Разве Ты кровью доселе не сыт? Зачем прикасаешься к язве Ее незабытых обид. Иль хочешь глумиться над плачем, Рожденным безумством твоим?

Темучин

Но все же…

Вбегает Субутай .

Субутай

             О, хан мой! Удача! Джамуга попался живым.

Темучин

Я брежу, иль вижу виденье…

Субутай

Окончилась наша страда. Он схвачен моею тюменью И скоро прибудет сюда.

Темучин

Я вижу: ко мне благосклонен Чингис, мой приемный отец. Чужие раздроблены брони, И распрям положен конец. Ввести их сюда поскорее. Нойоны: построить полки. Пусть всюду по воздуху реют, Пред аньдом моим бунчуки. Клади сюда шкуру медведя, Тут сядет мой названый брат. Хоть рад я внезапной победе, Но встрече — я более рад.

Борте

(в сторону)

Приблизился гибельный час. А сердце, как пленная птица. Ведь если Джамуга предаст, То мне никуда не укрыться. Мне хочется, хочется жить, Но мне не увидеть пощады.

(громко)

Изменников надо казнить.

Темучин

Царица — советов не надо.

Входят нухуры и связанный Джамуга .

1 нухур

На руках — аркан, На ногах — подпруга. Пощади нас, хан, Вот твой враг — Джамуга.

По знаку Темучина Джамугу развязывают. Он спокойно садится. Нухуры стоят сзади.

Джамуга

Копья брошены на землю, И в пыли конец туга. О мой хан, мой аньда, внемли Голосу врага. Пусть они тебе расскажут. Пусть они тебя научат. Как вождя нухуры вяжут. Как холопы князя мучат. Ты, и в чреве бывший смелым, Ты, и в чреве верным бывший, Знаешь сам, что нужно делать С честь и верность позабывшим.

Темучин

Довольно! Я знаю кто враг, кто не враг, Кто смеет дышать, кто не смеет. Эй стража! Хватайте презренных собак! Рубите их гнусные шеи! Коням их немедля пронзите сердца! О, злое, нечестное племя. Родню их найти, истребить до конца, Чтоб сгибло предателей семя.

Нухуров уводят. К Джамуге :

Мой аньда, я долго скорбел о вражде, В нее мы нечаянно впали. Искал я свиданья всегда и везде…

Борте

Я тоже, Джамуга.

Джамуга

                       Едва ли. Свиданья вам было не трудно найти, Мой аньда и солнце жена. Повсюду я вам перерезал пути, Нас всюду сводила война. Я поднял орду тайджиутов в набег, Бергутов и черных татар. Но твой Субутай, меж беспечных телег, Затеплил жестокий пожар. Тогда от меркит, стрелометной орды Привел я могучий отряд, И вместо меркитов курганов ряды С Онона до Толы стоят. Ван-хан кераитский мне воздал почет, Зажег я безжалостный бой. И кровь кераитов доселе течет В воде Селенги голубой. Я поднял найманов, и сам Кучулук, Царевич, напряг тетиву. Но сломан его несгибаемый лук, А стрелы упали в траву. Но мертвым соратникам верность храня. Свиданья с тобой я искал. Досель не слезал с боевого коня, Кольчугу досель не снимал. Нойонов и ханов кругом истребя, Прославилась доблесть твоя. И звезды судили, чтоб раньше тебя К их сонму причислился я.

Темучин

Мы видели много зияющих бед, Но мы их сносили, не плача. Теперь я вступил на сверкающий след Монгольского бога удачи. Чингис, дух полнощный, пронзающий тьму. Шептал мне свои наставленья. Отныне я имя Чингиса приму На новые годы правленья. И ныне я полною властью богат На благо нойонов и черни. Прими же пощаду, возлюбленный брат, Мне доблестью равный соперник. Нойоны, вы видите радостный час. Окончились наши напасти. И я вопрошу у счастливых, у вас В чем в жизни бесспорное счастье?

Белгутай

Наше счастье — на полном скаку, На следу уходящих волков, Вынув лук и припав на луку, Быстролетных спускать соколов И следить, как, кружа, сокола Остановят стремительный бег, И услышать, как свистнет стрела, Волчью кровь выпуская на снег.

Хубилай-буху

Черным соболем мой малахай оторочен, Мой расшитый кафтан из хотанской парчи. Черный панцирь с насечкой и легок, и прочен И из стали дамасской ножи и мечи. И когда между юрт пролетает по склону Иноходец кипчакский, сравнимый с волной, «Расступитесь и дайте дорогу нойону», — Весь народ говорит и любуется мной.

Найя

Коней отбивал я и верным их роздал, Я много добычи в Турфане достал, Но где та добыча, то ведомо звездам. С коней и добычи я счастлив не стал. Но ныне стою я при счастье на страже, Я длинное к юрте поставил копье. В ней карие очи моей Намсарайджаб, В ней черные косы, в ней счастье мое.

Мухули

Я вижу, как бродят в степях табуны, Как облаку горные кедры равны, Как быстрой водою струится река, Как легкие ноги несут сайгака. И видя, как высятся горы мои, Как с горных вершин ниспадают ручьи, Как звери блуждают в просторе степей, Я счастлив — в привольной отчизне моей.

Богурчи

Наши кони, как ветер, наши девы красивы, Широки наши степи и привольны луга. Но ведь кони устанут, девы станут ревнивы, И привольные степи заметает пурга. Мне другая утеха; позабыв про ненастье, Сев с моими друзьями перед ярким огнем, Наши чаши наполнить неизменчивым счастьем, Нашим счастьем единым — искрометным вином.

Субутай

Дороги мне были везде широки — В Саянских ущельях, у Желтой реки, В Голодной пустыне, в манчжурских лесах И в самых глубоких тангутских снегах. Что хану хотелось, он мог приказать, И все добывала послушная рать. Повсюду мое доставало копье. И светел был хан мой. Вот счастье мое.

Темучин

Нет. Счастье, нойоны, неведомо вам, Но тайну я эту открою. Врага босиком повести по камням, Добыв его с долгого боя; Смотреть, как огонь пробежал по стенам, Как плачут и мечутся вдовы, Как жены бросаются к милым мужьям, Напрасно срывая оковы; И видеть мужей затуманенный взор (Их цепь обвивает стальная), Играя на их дочерей и сестер, И с жен их одежды срывая. А после, врагу наступивши на грудь, В последние вслушаться стоны И, в сердце вонзивши, кинжал повернуть… Не в этом ли счастье, нойоны?

Джамуга

Нет, счастья, мой аньда, не знаешь и ты, Владеющий миром просторным. Под черною тяжестью вражьей пяты Валяться в пыли — непокорным. Почувствовал в тело вползающий нож, На муку ответит улыбкой. Пусть ты победителем в мире пройдешь, Спины мне не сделаешь гибкой. Я видеть не буду и этому рад Твой рабский народ и безродный. Убей же меня, мой возлюбленный брат, Последний не мертвый свободный.

Темучин

Он видеть не должен грядущего дня!

Джамугу убивают. Темучин выходит на авансцену.

Но он победил, умирая. Взамен соколов окружает меня Воронья послушная стая. Он смел издеваться и умер у ног Властителя степи великой. Он умер, мой аньда, и я одинок, Бессмысленной черни владыка. Но ныне ничто мне не страшно вокруг. Я хан, и окончились беды. Пусть вьется на туге девятый бунчук Бесспорной, но горькой победы.

Занавес.

 

Перевод монгольских слов, встречающихся в тексте:

Нухур — дружинник.

Нойон — князь, генерал.

Тюмень — дивизия, 1000 человек.

Туг — знамя.

Аньда — названый брат.

Малахай — шапка.

 

Сказки

 

Посещение Асмодея

(Осенняя сказка)

 

Действующие лица:

Пьеро

Арлекин

Коломбина

Профессор

Асмодей — черт

Студенты

 

Прелюдия

Когда мерещится чугунная ограда И пробегающих трамваев огоньки, И запах листьев из ночного сада, И темный блеск встревоженной реки, И теплое, осеннее ненастье На мостовой, средь искристых камней, Мне кажется, что нет иного счастья, Чем помнить Город юности моей. Мне кажется… Нет, я уверен в этом! Что тщетны грани верст и грани лет, Что улица, увенчанная светом, Рождает мой давнишний силуэт, Что тень моя видна на серых зданьях, Мой след блестит на искристых камнях. Как город жив в моих воспоминаньях, Как тень моя жива в его тенях! [1]

Норильск, 1942

 

Действие первое

Культурная пивная на канале Грибоедова. Пьеро и Коломбина за столиком.

Коломбина

Ну, мне пора домой; уж скоро десять.

Пьеро

Двенадцать, но спешить не надо нам. Твое пальто на номер мой повесить Я приказал. И номер не отдам.

Коломбина

Но мне пора домой!

Пьеро

                             Я это знаю. Он ждет тебя, а лестница темна; Ночь глубока, и серая стена В лучах луны до неба вырастает. Не светится закрытое окно, А шаг его по плитам нервен, гулок, Тревожит опустелый переулок.

Коломбина

Пойдем домой. Так поздно. Так темно.

Пьеро

Сиди, пока, как вечный жид, тоскуют Трамваи, прорезающие мглу. Смотри, как нежно тают поцелуи У пары, притаившейся в углу. Смотри, как блещут золотом бокалы, А звуки скрипок в воздухе скользят.

Коломбина

Но мне пора домой, я пить устала. Отдай пальто!

Пьеро

Сиди! Идти нельзя. Смотри, нашли матросы проституток, А скрипки, как собаки под луной. Скулят. И пуст бокал.

Коломбина

                         Довольно шуток, Чего ты хочешь?

Пьеро

              Пить; так пей со мной.

Коломбина

Ты ревностью бессмысленной и гадкой Меня заставить хочешь разлюбить. Тогда его я буду не украдкой, А явно видеть.

Пьеро

                   Завтра, может быть? Ты завтра станешь дивная утрата, Я захлебнусь среди бездонных дней. Но я сегодня дерзкий узурпатор Тебя, вина, и скрипок, и огней. Куда идти нам: улицы в тумане. Постель твоя пуста и холодна. Ты будешь спать, как узница, одна. Среди пустых, немых воспоминаний. И только послезавтра некий бред Тебя, и всю твою постель пронижет. Убитому тогда ты скажешь: «Нет!» Живущему: «Придвинься, милый, ближе».

Коломбина

Ты шутишь иль сошел с ума. Теперь В двадцатом веке нет нигде дуэлей! И я тебе не верю.

Пьеро

                     Верь, не верь, Мы завтра едем в лес для этой цели.

Подходит мрачный и злой Арлекин .

Коломбина

Вы нас отыскали. Я рада.

Арлекин

Я Вашею радостью рад. Ведь к Вам я, не надо иль надо, Всегда попадал невпопад.

(к Пьеро)

Итак, на Васильевский остров Опять собираешься ты, Смотреть, как железные ростры Свои караулят мосты, Следить за узором надгробий Невы перепененных вод И думать, что гнева и скорби Не скоро настанет черед.

Пьеро

Бродить по пустым тротуарам, К плечу прижимаясь плечом. Под винным и лунным угаром Не думать совсем ни о чем… Взобраться по лестнице гулкой, Застыть посреди темноты, И знать, что в пустом переулке Тоскуешь и бесишься ты.

Арлекин

Лишь ночь нам осталась до встречи.

Пьеро

(усаживая Арлекина)

Но ночь бесконечно длинна! В мой лучший, в последний мой вечер Хочу я стихов и вина. Сегодня, товарищ мой старый, Мне ссоры искать недосуг. Так выпьем последнюю чару За наших прекрасных подруг.

Коломбина

Мальчишки! Нелепейший случай! Погибнуть глупее всего!

Арлекин

Она нам придумает лучше.

Пьеро

Что скажешь? Мы ждем.

Коломбина

                Ничего.

Высвечен другой столик. Профессор и Асмодей .

Профессор

И все-таки в тебя я не поверю.

Асмодей

Ты будешь прав, мой милый, как всегда, Но я снесу подобную потерю Без гнева, огорченья и труда.

Профессор

Но мы в тебя не верим.

Асмодей

                         Отрицанья Я не боюсь. Я нуль, я мгла, я тень, И что ты продал мне? Свое дыханье Да будущий проблематичный день. Ты хочешь славы? Власти! Пьяной влаги? Или, как Фауст, честного труда? Тогда тебя устроить можно в лагерь.

Профессор

Работа, власть и слава — ерунда. Я отдал жизнь для новых поколений, Я их к наукам вел как старший брат. Никто моих не слушал наставлений!

Асмодей

(в сторону)

Бездарен ты. Так кто же виноват!

Профессор

Теперь ищу иного наслажденья: Хочу в их жизнь влететь, как метеор, Хочу увидеть душ испепеленье; Тоску в глазах их; в их сердцах позор. О дай мне это дьявол! Я поверю Тогда в тебя, мой огненный сатрап.

Асмодей

Пожалуйста, не верь, мой верный раб. Я как-нибудь переживу потерю. Но к делу, посмотри, за тем столом Сидят студенты с девушкой красивой. Что если с них мы опыт наш начнем?

Профессор

Она прекрасна. Взор ее стыдливый Меня манит. А голос, как свирель! О бес, не обмани меня на деле.

Асмодей

Мы приведем, стремясь спокойно к цели,

Юнцов в тюрьму, а девочку в постель.

Асмодей исчезает. Профессор идет к столу студентов, которые все допили и начинают скучать.

Пьеро

(Арлекину)

Постой, посмотри туда, Профессор подходит к нам.

Арлекин

Я не питал никогда Большой любви к дуракам. О, как он мне надоел, Особенно в прошлый год.

Коломбина

(возмущенно)

Как ты в суждениях смел!

Пьеро

Но прав. Он впрямь идиот.

Профессор

(подходя к столу)

Gaudeamus igitur, amici. Вы словно в Саламанке. От вина И девушек не отвратили лица.

Пьеро

Но пуст графин, и девушка пьяна.

Профессор

Ну, первой-то беде помочь нетрудно, Приняв меня в компанию свою.

Арлекин

(на ухо Пьеро)

Хотел бы я напиться беспробудно.

Пьеро

(на ухо Арлекину)

А я уж, брат, вторые сутки пью.

Принесли вино, все выпили молча.

Профессор

Да, в страшные года средневековья Мы не пили б спокойно, как сейчас. Тогда был в тюрьмах пол пропитан кровью. Костер на главной площади не гас. Но было все гонение бесплодно. Наш век несет нам свет иного дня. Вот я… читал вам лекции свободно, И вы свободно слушали меня.

Пьеро

(в сторону)

Попробовали б мы его не слушать. Наш факультет бы улыбнулся нам.

Арлекин

(в сторону)

На лекциях я прел, зажавши уши, Зевая и смотря по сторонам.

Профессор

Теперь нет места той наивной вере. Прочли ль вы в диссертации моей О вредности старинных суеверий И о процессе ведьмы Молли Грей?

Заскучавшие студенты поют песню, нагло уставившись на профессора.

Пьеро и Арлекин

(поют)

У меня огромный чирей. Не могу сидеть на парте, На истмате, на истпарте, На латинском языке. Доктор, будьте мне родитель, И меня освободите, А иначе ведь от скуки Я подохну в уголке. Ах, от скуки часто дети Дохнут в университете, Не хотите ж вы в ответе Быть тогда за смерть мою, Дайте тотчас отпускную, Чтобы я пошел в пивную, И чтоб выпил там двойную Так, как маленькую пью.

Профессор

Тот век был страшен, стал светлее этот. Как наше время двинулось вперед! Пример: тогда не цвел марксистский метод, Теперь цветет.

Пьеро

Я больше не могу! Magister noster! Здесь не лекторий, здесь не нужен вздор! Там было на костер попасть не просто, Не для веселых пьяниц был костер. И там еретикам была защита: Их укрывал любой мятежный граф. И скрежетал зубами инквизитор. Теперь им нет спасения…

Разверзается потолок, и Асмодей в ужасном облике хватает Пьеро и Арлекина .

Асмодей

                             Ты прав! Спасенья нет вам, грешники. Отсюда Не вертухаясь, следуйте за мной!

Уносит их вверх, сквозь потолок.

Профессор

Незауряден век, в котором чудо Так запросто случается в пивной.

Коломбина

(в ужасе)

Они исчезли! Кто их взял? За что? Где мальчики мои и где пальто?

Профессор

Позвольте мне Вам, милая, помочь.

Коломбина

(не слушая)

Куда теперь пойду? Глухая ночь, Разбойниками улицы полны, Нева бурлит, мосты разведены. Куда деваться девушке в ночи?

Асмодей

(в облике официанта)

За ужин разрешите получить.

Профессор

Я заплачу. Когда сведут мосты И вырвется из темной пустоты Адмиралтейский шпиль, тогда со мной Вы тотчас же отправитесь домой.

Асмодей

(превращенный в официанта)

Коль с ними Вы, то вот пальто для Вас. Автомобиль Вам подадут сейчас.

Коломбина

Профессор, как Вам благодарна я!

Профессор

Пойдемте же.

(в сторону)

                 Ну, девочка моя.

Уходят.

Асмодей

(сдвигая маску)

Я честный черт. Ах, честность так редка! Исполнил все капризы старика. Хотя его паршивая душа Не стоит даже медного гроша. М-м-м. Следует пополнить мой улов. Но парочка захваченных юнцов, Да девочка, обманутая им — Все станут достоянием моим. Тогда б я смело в ад вернуться мог. Мне Вельзевул навесит орденок. И, может быть, меня, как всем пример, Отметит сам великий Люцифер.

 

Действие второе

Квартира Профессора; за окном — ночь; Коломбина сидит на диване, Профессор стоит и смотрит в окно.

Профессор

(в сторону)

Вот, кажется, сбылось мое желанье, Но мне она как будто не нужна. Ее волос легко благоуханье, Ее рука, точеная, нежна. И гибкая, пушком покрыта шея, И блещет, как огонь, горячий рот. Но что же я стою и цепенею? Она не та, иль я уже не тот? Мне почему-то странно и неловко. Я будто сам не свой с тех самых пор, Как заключил я с чертом договор, А стоит ли кудрявая головка Моей души? Которой, правда, нет; В чем тоже я немного не уверен. Хоть верно то, что черт и души бред… Иль говорим мы так по крайней мере, Я был бы все же чрезвычайно рад У черта душу выменять назад.

Коломбина

(в сторону)

Зачем он медлит? Может — «я твоя» Ему шепнуть иль сжать покрепче руки?

(громко Профессору)

Профессор, Вы печальны; или я Нечаянно причина Вашей скуки?

Профессор

Меня гнетет опасность, словно ночь, И только Вы меня спасти могли бы.

Коломбина

Я всей душой готова Вам помочь.

Профессор

О милая, хорошая, спасибо: Узнайте ж, жаждой знания влеком, Мне этот мир — как химику реторта, Я вызвал черта, сидя за столом, И я себе служить заставил черта. И стали мне доступны чудеса. Я стал владыкой этой тьмы безлунной. Я слышал дивных духов голоса И их игру на арфе семиструнной. И я хочу, чтоб Вы за мною вслед Вступили в мир чарующий и странный. Прокляв со мной бессмертие и свет, Ты станешь мне подругою желанной. Ведь нас с тобой связала та же нить, Как некогда Париса и Елену.

(в сторону)

О, только бы ее уговорить, А там подсунуть дьяволу в замену.

Коломбина

(ничего не поняв, в сторону)

Ну, наконец. Хоть очень мудрено И даже непонятно объясненье.

(громко Профессору)

Ах нет, не надо.

Профессор

               Ты мое спасенье!

Коломбина

Ах, нет, другого я люблю давно. Но я хочу, что б завтра Вы пришли В мой садик… в тот… С Румянцевской колонной. И если там Вы будете влюбленным… Ну мне пора домой. Мосты свели.

Профессор

Но Вы?.. Вы соглашаетесь?.. Скажите?

Коломбина

Я с Вами встречусь завтра, милый мой. Теперь Вы мне десятку одолжите, Добраться на извозчике домой.

Профессор

(рассерженно)

Да что Вы, милая? В уме ли Вы, мадам? Откуда взяли Вы, что я Вам денег дам, Раз даже в бане я купить жалею веник? Вы денег просите? Нет, я не дам Вам денег! Как смели Вы, мою признательность приняв, Возжаждать золота? Вы мой забыли нрав. Я ненависть теперь лелеять в сердце буду. Не ждите от меня ни унции добра. Евреи серебром платили за Иуду, Я б меди не дал за Петра!

Коломбина

Так я пешком уйду от Вас!

Профессор

                         Нет, не уйдете. Но душу Вы предать готовьтесь сатане. Пусть сатана ничто, ничто и дух во плоти, И это-то ничто от Вас и нужно мне. Сейчас придет мой друг, надежный мой помощник, Земных неловких душ испытанный ловец. Мы душу из тебя исторгнем понемножку.

Коломбина

Спасите! Я боюсь!

Профессор

                 А вот он, наконец.

Возникает Асмодей , одетый изящно.

Асмодей

(Коломбине)

Хоть ужас Вам нынче обещан, Не стоит терять головы, Ночного пугалища женщин Во мне не увидите Вы. Вам страшным меня малевали… Да сбросьте же с глазок печаль, И в детстве нам лгут не всегда ли Мамаши и няни?

Коломбина

(ободрясь)

                   Едва ль.

Асмодей

Оставим на нянек нападки. Куда занимательней их Тот мальчик с улыбкою сладкой, Ваш вечно влюбленный жених. И друг его, с пристальным взглядом, Сверкающим странно остро. Я как-то увидел их рядом; Точь-в-точь Арлекин и Пьеро.

Коломбина

Так я Коломбина?

Асмодей

                   Конечно. А вот Панталониус сам. Поверьте мне: с темою вечной Не просто разделаться нам. Не правда ли. Вам надоели Подобия масок пустых Бессмысленных?

Коломбина

               Ах, в самом деле, Я страшно устала от них. Тревожат тоской иль насмешкой, И каждый твердит о своем. А этот…

(машет рукой)

Асмодей

              Ну, миг я помешкай, Он стал бы обычным козлом.

Коломбина

(смеется)

Неправда.

Асмодей

                Так пусть же ошибка Расширится впредь без границ, Чтоб только не меркла улыбка Под черною сетью ресниц. Чтоб высохла в сердце досада Для нового в сердце огня, Для радости новой…

Коломбина

(размякая)

                           Не надо, Ах, нет… Пожалейте меня.

Асмодей

(отходит к Профессору)

Мой милый, не выйдет обмена. Хоть девушки вашей страны Немного живее полена, Но душ, как оно, лишены. Они для фокстрота, для спорта Годны, для курортных забав, Но вовсе не годны для черта, Магистра полуночных прав.

Профессор

Но в ад не хочу я!

Асмодей

                 Да что ты?

Профессор

Я девку не тронул!

Асмодей

                    Так тронь! Я верю, что нету охоты Низвергнуться в вечный огонь, Но договор сам подписал ты. Не бойся котлов и печей. Наш ад — лишь подобие Ялты И только чуть-чуть горячей. Воспользуйся девочкой лучше, Раз этому нет помех. Такой исключительный случай Зевнуть — непростительный грех. Не медли же, с помощью беса, Вступая в когорту повес. Adieu, мой достойный профессор, Ловец и сердец, и телес.

Асмодей исчезает. Пауза.

Коломбина

(сухо)

Пора домой. Я слышу звон трамвая.

Профессор

Остановитесь! Ночь еще пока Не кончена.

Коломбина

               Чего мне ждать? Не знаю.

Профессор

Так знаю я. Хотя заря близка, Но я утешусь негой сладострастной Пока сильна моя над Вами власть, Покуда ночь, чтоб жертвою напрасной С рассветом в когти дьявола не впасть.

Коломбина

Да разве Вы годны для наслажденья? Смешной старик! У Вас не хватит сил.

Профессор

Иль мало Вам одной беседы с тенью?

Коломбина

Он был со мною чрезвычайно мил. А Вы, напротив, кажетесь зловещим, Унылым и уродливым вполне.

Профессор

Мне в комнате покорны даже вещи. Расторгнись, мгла! Приди на помощь мне!

Коломбина

(испуганно)

Я стала жертвой дьявольской измены. Спасите! Тени лезут из угла.

Профессор

Мне в комнате покорны даже стены. Расторгнись, ночь! Приди на помощь, мгла!

Из угла вылезают тени, на стенах вспыхивают разноцветные огни, музыка и балет теней.

Коломбина

Мне страшно! В этих искрах, этих звездах Такая жуть, что я лишаюсь сил.

Профессор

Мне в комнате покорен даже воздух, Поющий мне про то, что я любил.

Коломбина без чувств падает на диван.

И вот он, миг желанный, долгожданный. Теперь легко и просто взять ее. Но почему же умерло так странно Внезапно — вожделение мое. Что добыл я? К чему мои усилья Меня вели? Опять смеется враг. Обманут я, и распростерли крылья Тяжелый страх и воспаленный мрак.

Приоткрывает штору и смотрит в окно.

Еще рассвета нет. Еще на небе Звезда голубоватая плывет. Сам Люцифер об нас там мечет жребий, Нас Асмодей во мраке ночи ждет. Под этой голубеющей звездою Все смертное у дьявола в руках. В моей душе проходят чередою Сомненье, ненависть, надежда, страх. Я сделал шаг, и нет назад возврата. Мне страшен ад, но горше всех расплат Звезды жестокой свет голубоватый И девушки добытый, но не взятый Бессмысленно бездушный взгляд.

Пауза, потом словно решившись.

Но нет! Покуда я не буду согнут Лучом еще неначатого дня, Покуда стены крепости не дрогнут И те, кто в ней, не страшны для меня, Я не пойду               Гореть в аду! И Сатану              Я обману!

Страшный удар в стену. Стена падает. Фиксация живой сцены.

 

Действие третье

Камера, тусклый свет, Пьеро и Арлекин .

Арлекин

Мы здесь одни. С высокого окна По капельке стекает свет незрячий, Но мутной тенью камера полна. Зачем мы здесь? Надолго ль? Вот задача.

Пьеро

Что нас с тобою бросило сюда От вихря света к этой мутной тени. Я помню все, что я сказал тогда, Но никаких не помню преступлений. Да, демонов Вселенная полна — Гласят слова великого Фалеса, И мы с тобою стали жертвой беса.

Арлекин

Остановись! Не сказка мне нужна. Я так хочу увидеть лик свободы: Круженье звезд, неровный бег планет. Меня томят не сны, а эти своды. Здесь стены есть, а Асмодея нет.

За спинами Пьеро и Арлекина возникает Асмодей в обличий узника.

Пьеро

Не верю я, что в мире есть иное, Чем сказка, оживляющая дни. Видения проходят стороною И гаснут, как залетные огни. Я вижу след их, огненный, но тленный, Теряющийся возле Темноты, И демона, властителя Вселенной, Мерцающие пурпуром персты. А наших ближних каменные лица И лица улиц, в каменной пыли — Они лишь отблеск искр луча Денницы, Бессмертного властителя Земли. И мы, вступая в сонм исчезновений, Летим туда, где нас поглотит тьма, Где нас испепелит жестокий гений, Кому Земля не царство, а тюрьма.

Арлекин

Не мимо и не прочь бегут виденья, А день и ночь гостят в душе моей. Они со мною ждут возникновенья В ее глазах немеркнущих огней. Рассказывают мне про шелест платья, Про узкий след на мокрой мостовой, Про все, чего не в силах описать я, Что буду помнить мертвый и живой. Но между мной и ею эти стены Стоят, воспоминания гоня. Я разобью стекло и вскрою вены, Я больше не могу! Пусти меня!

Асмодей

(подходит к Арлекину)

Остановитесь, здесь не так уж мрачно. Я понимаю — охнуть и вздохнуть На первый раз, но юной жизни путь Зачем кончать капризом неудачным. Смотрите на меня: я третий год Слежу, как солнце по оконной пыли То снизу вверх, то сверху вниз бредет.

Пьеро

Но Вас мы не видали, где Вы были?

Асмодей

(Арлекину)

Я не тоскую; жизнь моя полна. Давлю клопов, укусами язвимый. Жду ночью утро, днем — ночного сна.

Пьеро

Но все ж, где были Вы, когда пришли мы?

Асмодей

(Арлекину)

Итак, хоть беспечальна жизнь моя, Но вижу: Вам тоска не даст покоя. Вам преподать совет осмелюсь я, Спастись есть средство, и весьма простое. Лишь кровью напишите на стене: «Нам рая и бессмертия не надо». Я постучу, и дверь откроют мне, И тесная расступится ограда, И девушку, и университет Своими Вы увидите глазами. Колите палец; вот Вам мой стилет…

Пьеро

Но почему Вы не спаслися сами?

Арлекин

Зачем писать нам? Нет на нас вины. Один допрос, и мы вольны как ветер.

Асмодей

Вы оба гнусной мерзостью полны. Про вас ведь говорят на факультете: «Скажи мне, Фарнабаз, ликиец молчаливый, Зачем ты сердишь нас повадкою кичливой?» Не скажешь никогда: «товарищи, давай!», Как люди говорят, влезаючи в трамвай. Ругающим тебя не кланяешься низко, К собраньям и кружкам ты не подходишь близко. И, наконец, позор и ужас всем векам, Ты руку целовал у двух замужних дам. Подвигнемся, друзья, ужели Фарнабазу Дадим распространять зловредную заразу? И нам ли потерпеть, друзья, чтоб между нас Ходил, смотрел, дышал какой-то Фарнабаз? Я не сомкну очей, тревожимый мечтами О том, как мы побьем неверного камнями, И неужели вам совсем не дорога Благоуханная столица? В полярной темноте, когда ревет пурга Вам будет каждый день опальный город сниться. В полярной темноте, средь вечной тишины Вы проклянете миг безумного сомненья, Несовершенные считая преступленья, Не зная почему и кем осуждены. Морщинами в ваш лоб вползут воспоминанья. Полярный снег у вас застрянет в волосах. Вам будет каждый день страданьем без названья… Но что молчите вы?

Пьеро

                    На башенных часах Поет петух.

Асмодей исчезает.

              И скрылся бес бескрылый. Ну что ж, теперь ты веришь в духов тьмы?

Арлекин

Я верю, что пред нами дверь могилы, И я не верю, что спасемся мы.

Камеру пронзает луч синего света, и оттуда выходит девица с длинной косой, сзади Пьеро и Арлекина ; те оборачиваются.

Девица

Мальчики, пожалейте меня. Я в целом мире одна. Суд ушел, надежду гоня. Я всю жизнь тосковать должна. Не откроется эта дверь Для меня и для вас никогда. Каждый день мы будем теперь Вспоминать, да считать года.

Арлекин

(растроганный)

Неужель осудили Вас?

Девица

Даже вспомнить еще боюсь. Но к чему мой страшный рассказ И моя бездонная грусть. Ведь даже здесь, в могиле этой, Мой поцелуй взволнует кровь. Под этим нежным синим светом И страсть возникнет и любовь.

(к Арлекину)

Позабудь жестокую муку. Положи мне руку на грудь. Я тебе облегчу разлуку, Я тебе помогу уснуть. Только прежде, душою своею Поклянись мне меня любить. Поклянись мне, милый, скорее, Чтоб из уст моих радость пить.

Арлекин

О, как грудь твоя холодна!

Девица

(отпихивая его)

Нет, я клятву слышать должна.

Пьеро

(обошел девицу сзади)

Погоди! Зачем не видна У девицы этой спина?

Срывает с девицы парик и маску; там Асмодей . Вспышка. Все исчезает.

Арлекин

Рот и руки мне обожгла Эта огненная струя. И исчезла в тени угла Ее коса, как змея.

Коса уползает во мрак в углу.

Бес, свободу отняв у нас, Наши души хочет отнять. Лучше сдохнуть здесь десять раз, Чем подобное подписать.

Пьеро

Тяжела и страшно сильна, Захватившая нас рука. Наша гибель слишком ясна. Наша гибель слишком близка.

Арлекин

Но подумай, какой простор Развернется там пред тобой. Потолок в тюрьме — голубой, Вместо стен — силуэты гор.

Пьеро

Как любить такую страну, Где у всех мы будем в плену? У широкой синей реки, У бессонницы и пурги, И у сушащей кровь тоски, От которой в глазах круги. И у проволоки тугой, И у низких, чахлых берез, Бездорожий тундры нагой, И таежных несчетных верст. Но бояться этой страны Мы не станем и в смертный час. Беспощадный гнев сатаны Несклоненными встретит нас.

Яркий свет из боковой стены, выдвинут стол; за ним Асмодей в форме.

Асмодей

Понятно ль вам, какою силой тайной Владеет тот, кто вас привлек сюда? Не думайте, что вы в тюрьме случайно. Нет, вы сидите крепко, господа. Не стоит здесь показывать отвагу, Но жизнь спасти еще надежда есть, Вы эту мне подпишите бумагу.

Пьеро

Но прежде разрешите нам прочесть.

Асмодей

Нет, ни к чему. Я слова не нарушу И все скажу, что вы нашли бы там. Вы мне передаете ваши души, Я ж, так и быть, дышать позволю вам. Вас не спасет ни мужество, ни чудо, Пишите, иль обоих придушу.

Пьеро

Я этого подписывать не буду.

Арлекин

Умру, но ни за что не подпишу!

Асмодей

(читает заклинание)

Сорок сов собралися во тьме. Меркнет тьма под ударами крыл. Хеляме! Хеляме! Хеляме! Черный ветер, исполненный сил, Пронесись, пронесись по тюрьме Улетающим совам вослед. Намоныйа манги хеляме! Бафомет! Бафомет! Бафомет!

Ветер, он треплет студентов, сшибает их с ног, бьет друг о друга и уходит.

Арлекин

Я изнемог. Я больше не могу.

Пьеро

Нет, хуже там в январскую пургу.

Асмодей

(читает заклинание)

Не свистят, не щебечут птенцы У железных полуночных птиц. Их под соснами ждут мертвецы, Разорвавшие цепи гробниц. И устами в могильной пыли Мне лепечут жестокий совет: Намоныйа манги бубулин, Бафомет! Бафомет! Бафомет!

Выбегают разноцветные чертенята и бьют, кусают, бодают ребят . Те отбиваются крайне неудачно. Чертенята уходят.

Арлекин

Не выдержать в мучении таком.

Пьеро

Нет, хуже там, в бараке воровском.

Асмодей

(читает заклинание)

Покатись! Покатись! Покатись! В мир подземный бездонен поклон. Опрокинься надзвездная высь! Пополам расколись небосклон! Из глубокой подземной воды Выплывает полуночный свет. Нере, нере, чулыб, чулугды Бафомет! Бафомет! Бафомет!

Происходит нечто ужасное.

Арлекин

Мне больно! Больно! Милости прошу!

Пьеро

Начальничек, пусти! Я подпишу!

Асмодей

(в сторону)

Ну, Вельзевул! Тяжелый сдан экзамен.

(обращается к Пьеро и Арлекину)

Пишите, и немедленно в отъезд. Держите ручку, вот для вас пергамент…

Пьеро

(на момент задумавшись)

Не грамотен! И ставлю крест!

Стол переворачивается, яркий свет гаснет, задняя декорация падает, образуя мост к картине II действия. Асмодей, превратившись в чертенка, убегает к Профессору ; Пьеро — за ним.

Арлекин

(в публику)

Улепетнул. А он за ним вослед. Бежит. Он черту даст такую таску, Что тот ее запомнит на сто лет. А он ведь прав, что жизнью правит сказка!

 

Действие четвертое

Комната Профессора, рассвет. Асмодей и Пьеро взобрались к Профессору .

Пьеро

(Профессору)

Я встретил Вас и очень рад!

Асмодей

(Профессору)

Теперь пора спасаться в ад.

Профессор

(Асмодею)

Беру согласие назад. Я не пойду, мой страшный брат.

Асмодей

Так я ему тебя отдам.

Пьеро

А я, профессор, должен Вам. Да и тебе, исчадье тьмы. Теперь долги сквитаем мы.

Появляется Арлекин .

Профессор

Он вас сейчас спалит огнем!

Пьеро

Нам ваш огонь не страшен днем.

Арлекин

Куда ты девушку девал?

Профессор

Идите прочь, я вас не звал!

Пьеро

Да что там. Хватит слов пустых. Хватай, дружок, обоих их.

Гоняется за Профессором и Асмодеем и натыкается на бесчувственную Коломбину . Профессор и Асмодей подбегают к окну.

Профессор

Куда бежать? Где скрыться мне?

Асмодей

В аду, в немеркнущем огне!

Профессор

Но я боюсь!

Асмодей

           Нет, ад нас ждет. И тут расчет, и там расчет.

Вылетает через окно с Профессором .

Пьеро

(подбегая к окну)

Черт скрывается в облаках И добычу держит в когтях. Только тот у черта в руках, Кто искал опору в чертях. А вдали, на синей звезде Светоносный дух Люцифер, Появляющийся везде, Проникающий в бездны сфер, Наконец, увидал предел, Наконец, услыхал ответ. На Неве, в прозрачной воде Отражается наш рассвет!

Коломбина

(Арлекину)

О милый, я верила, я знала, Что ты не покинешь меня! Я верно тебя ожидала, Как первого отцвета дня. Чтоб впредь не поддаться обману, Поедем, поедем домой. Я верною спутницей стану Твоею, возлюбленный мой.

Арлекин

(Коломбине)

Глаза твои, губы и руки, И голос все больше любя, Клянусь, что и горшие муки Я принял бы ради тебя. Ведь стоила наша разлука Твоих драгоценнейших слез.

Коломбина

(смущенная)

Довольно, ни слова о муках. Ведь ты мне спасенье принес.

Пьеро

Как радостно видеть подругу. С охотою вправду святой Платить за простую услугу Бесценной своей красотой. И ты не отринешь, конечно, Тебе прилагаемый клад?

(с иронией)

Я рад за обоих сердечно. Я вашею радостью рад.

Арлекин

Уходит туман. Побелели Пустые края облаков — В лесу, у условленной ели Я к встрече с тобою готов. Но странно, ты этою ночью Нам волю и счастие спас, А днем ты по-прежнему хочешь Дразнить и преследовать нас.

Коломбина

Ужели простому веселью Ты в жизни не дашь уголка? Над скромной девичьей постелью Ты шутишь опять свысока. И если ты счастьем обижен, Ты счастью чужому не рад. Ты знаешь, что я ненавижу Твой странно-прищуренный взгляд, Твои дерзновенья и силы, И злые насмешки твои. Я близкое мне полюбила, Ужель мне лишиться любви?

(тихо, на ухо Пьеро)

Утешься победой иною, Такой же жестокой и злой: Оставь его вместе со мною Ценою свиданья со мной.

Пьеро

Твое одобряю решенье. Ты славная будешь жена, Но, знаете, мне в утешение Ни ночь, ни дуэль не нужна. Сегодня другими капризами Направлены мозг и рука. Смотри, над лепными карнизами Целуются два голубка, Туманом расцвечены здания, И искрится лоно воды, Все меркнет, и меркнет сияние Предутренней страшной звезды, С которой наш недруг таинственный Глядит на беспомощных нас. И счастлив я в этот единственный Свободный от призраков час. Идите! Открытая улица В немеркнущем нимбе огней, Улыбками детскими жмурится Из влажных извилин камней. Я счастлив, как облако белое, Плывущее там в вышине. И больше не чувствую тела я. Идите, забыв обо мне!

Коломбина и Арлекин уходят. Пьеро становится спиной к открытому окну.

Так вот он, мой Город знакомый, В браслетах лебяжьих мостов, В вуале туманной истомы, В венце воспаленных крестов, И в блеске Невы, окаймленной Холодной осенней зарей. А я, бесконечно влюбленный В твой голос, в твой камень живой, Вдыхая морских испарений Пьянящую сердце струю, В любой голубеющей тени Дыханье свое узнаю. В отчетливых абрисах зданий Узоры мечтаний моих, Осколки забытых желаний В граните твоих мостовых. И я ли осмелюсь не биться За гордое счастье твое? Я Дух этой дивной столицы, А город мой — тело мое.

Расплывается в пространстве так, что виден только городской пейзаж в лучах восходящего солнца.

 

Волшебные папиросы

(Зимняя сказка)

 

Действующие лица:

Люди:

Очарованный принц (в миру Студент)

Золушка (в миру Студентка)

Ванька Свист

Оборотни:

Капеллан (Критик)

Канцлер (Политик)

Хозяин чар (в миру Художник)

Снегурочка — нежить

Фантастический балет — тени.

 

Прелюдия

Когда мерещится чугунная ограда И пробегающих трамваев огоньки, И запах листьев из ночного сада, И темный блеск встревоженной реки, И теплое, осеннее ненастье На мостовой, средь искристых камней, Мне кажется, что нет иного счастья, Чем помнить Город юности моей. Мне кажется… Нет, я уверен в этом! Что тщетны грани верст и грани лет, Что улица, увенчанная светом, Рождает мой давнишний силуэт. Что тень моя видна на серых зданьях, Мой след блестит на искристых камнях. Как город жив в моих воспоминаньях, Как тень моя жива в его тенях! [2]

Норильск, 1942

 

Действие первое

Русский музей — галерея, выходящая на Михайловский сад. Выставка: в середине «Пир королей» Павла Филонова. Художник за мольбертом копирует его картину. Входят Критик и Политик .

Политик

Вам нравится?

Критик

                  Нет, ни минуты. Не держится черная краска. Фигуры нелепо согнуты.

Политик

А тема — какая-то сказка. Картина — продукт загниванья Навеки отжившего мира; Лишь в этом идея созданья Такого заумного «пира». А кто этот странный художник? Мне кажется, он ненормальный.

Критик

Да иначе разве возможно?

Художник

(выходя из-за мольберта)

Печально, коллеги, печально. А прежде мы, кажется, были, Как будто, немного знакомы, Но вы обо всем позабыли.

Критик

Но кто вы?

Политик

             И знаете ль, кто мы?

Художник

Вы — модный, прославленный Критик. Невежда, нахал и безбожник. Вы — совесть забывший Политик, А я — сумасшедший Художник. Года уплывают бесследней, Чем никнут осенние травы. Все реже мы служим обедни Владыке полнощной державы, Но страшные близятся сроки, И искрятся грани кристалла; Уж близкое — стало далеким, Печальным — веселое стало. А если придет Соблазнитель? А если вопросит отчета? Курите, коллеги, курите, Беседа не вяжется что-то.

Критик

Вы бредите?

Художник

            Нет, ни минуты!

Политик

Но кто Вы?

Художник

                Продукт загниванья! Курите, чтоб наши минуты В бесцельном не шли препиранье.

Критик и Политик , закурив, превращаются в средневековых монахов в капюшонах и масках.

Художник

Вы помните давние годы? Вы помните смертные клятвы? Вы помните дивную милость Владыки Земли — Сатаны? А чем вы ему заплатили? Какие вы сеяли зерна? Какая ботва уродилась На пажитях вашей страны?

Критик

Я сеял везде заблужденья, Безвольную ненависть сеял, Я сеял презренье к сединам, Я сеял неверье в себя, И пажити густо покрылись Взращенными мной сорняками. Я рад ожидать Господина, Дрожа, трепеща и любя.

Политик

Я сеял жестокие пытки, Я сеял кровавые казни, Но сделался лучшим посевом Безмолвье рождающий страх. Безмолвны на стогнах мужчины, Безмолвны торговки на рынке, Безмолвные юноши к девам Приходят с боязнью в очах.

Художник

Так будьте готовы к отчету! Сегодня же ждите прихода, Лишь только на небе погаснет, Чтоб сгинуть навеки, заря. Раскроются черные соты, Развезнутся черные своды, Но помните: сказки да басни Уже не насытят царя!

Жестом руки Художник загоняет Критика и Политика в картину Филонова. Они проходят сквозь полотно и становятся фигурами среди прочих. Художник возвращается за мольберт и кладет картонную пачку папирос на лоток для кисти. Он взволнован пережитым. Входит Очарованный принц .

Очарованный принц

(осматриваясь)

Какой закат! Жестокой желтизной Наполнен он и нежной краснотою. С каемки неба, пахнущей весной, Стекает он широкою струею. Морозное стекло опалено Оранжево-багряными лучами. Но кажется, что в комнате темно, И кажется, что будто за плечами Стоит и смотрит кто-то…

(осматривается)

Я один! Один, в пустых миражах этих комнат. Здесь только солнцем залитых картин Бегущие в пространство горизонты. Откуда же приносит эту мглу, Которая везде переклубилась? Вот странная картина притаилась, Почти невидная, в пустом углу. «Пир королей». Какой-то мрачный праздник Таких людей, каких не может быть. Мне нравится, но странно, что боязни Внезапной я не в силах подавить.

Входит Золушка — студентка.

Золушка

Ах, здравствуйте.

Принц

                 Я рад сегодня встрече. Как нужен был мне отблеск Ваших глаз, Картина эта мне сдавила плечи Как страшный сон, давящий в полночь нас.

Золушка

Зачем бояться снов?

Принц

                             Средневековьем Пренебрегать мы больше не должны. Оно прижалось к нашим изголовьям; Не нам оно, а мы ему нужны. В гудках авто, в громадах серых зданий И блеске электрических огней Не слышно нам старинных заклинаний, Не видно оживающих камней. А между тем, как прежде, правит смертью И тусклой жизнью только пустота. Над крышами домов кружатся черти, И ведьма гладит черного кота. Под сердцем наших дев гнездятся жабы, В трамваях наших бродят упыри, Но мы не знаем, где свершают шабаш, И чьею кровью кропят алтари.

Золушка

В умении сказать Вам не откажешь, Но слишком часто думается мне, Что жизнь чужда Вам, что повсюду, даже Со мною, Вы не в яви, а во сне.

Принц

«Как океан объемлет шар земной, Земная жизнь кругом объята снами» Жестокий сон, господствуя над нами, Свершает ход тяжелый свой. И в целом мире нет другой страны. Где б правил он такой рукой железной. «И мы плывем, пылающею бездной Со всех сторон окружены».

Золушка

Но кто же мы средь этой сказки странной?

Принц

Вы — Золушка, забывшая о том, Что можно быть счастливой и желанной, Что жизнь пуста и темен отчий дом.

Золушка

Нет, улица страшнее. Вы слыхали Про сон иль миф; ведь верить в сны нельзя. Автомобиль без фар пронзает дали И тонет в них, прохожих увозя, А там их ждут немые переходы, Остатки яств, в сиянии огней, И кровь на стульях, скатерти и сводах. Там шли пиры, вот этого страшней.

Показывает на картину Филонова.

Но я не верю в эти уверенья, Ни в шабаши, ни в ведьм, ни в упырей. Я в живописи, музыке и пенье Ищу мои счастливые мгновенья. Вот тот пейзаж достойней восхищенья, Чем этот пир чудовищных царей.

Принц пытается ее обнять.

Что с Вами?

Принц

                    Мы совсем одни.

Золушка

Допустим.

Принц

                Минуты убегают в пустоту. Их не вернуть для радости иль грусти, Как не вернуть забытую мечту.

Золушка

(строго)

Но мне пора идти.

Принц

                  А где мы снова Увидимся?

Золушка

(задумчиво)

                  Сегодня я пойду Пешком. Так в Александровском саду.

Принц

Ну хорошо. Держите слово.

Золушка уходит.

Принц

Ее шагов еще не замер звук, А я готов уж бредить новой встречей. Мне нравятся изгибы тонких рук И детские, приподнятые плечи, И огонек забрезживший в очах При мысли о назначенном свиданье. И даже в вразумительных речах, Хоть смысла нет, но есть очарованье.

Художник выходит из-за мольберта и обращается к Принцу .

Художник

Случайно я подслушал разговор Ваш с девушкой, и рад чрезвычайно. Не сетуйте. К чему теперь укор? К тому же все удачное случайно. Пример — картина эта. Темнота Родила эти странные фигуры. Но подойдите ближе: есть черта, Граница между ними и натурой. Туда, где торжествует полумрак, В тот дивный мир, блаженный и обманный, Теперь легко и просто сделать шаг. Вам кажется, быть может, это странным? Ведь Вы еще немного волшебства И чар старинных силу не узнали. У них свои бесспорные права, Хотя на них наброшены вуали. Вы тайну позабытую открыть Теперь с моею помощью могли бы, Решайтесь же! Угодно закурить?

Художник лезет в карман за папиросами.

Принц

Так Вы — колдун? Я не хочу, спасибо.

Художник

Решайтесь же! Унылый мир земной Страшней и злее дебрей полутени. Там лег закат последней желтизной На храма оскверненного ступени. Вечерняя святая тишина Скрипучим гулом радио разъята, И мудрая, старинная стена Оскорблена пощечиной плаката.

Принц

Но там заря, и там на берегу Невы она блестит на крышах, окнах, На сером камне, розовом снегу. Там воздух весь в светящихся волокнах. И там тепло; здесь холоднее льда, Хотя, сказать по правде, интересно.

Художник

Остановитесь, Вам не все известно! Внимательно вглядитесь вот сюда.

Художник подталкивает Принца к картине, где фигуры начинают двигаться и освобождают Принцу место на скамье. Входит Ванька Свист .

Свист

Сюда не заглянет легавый; В музеях не ищут воров. Так что же, не вредно похавать Культуры больших фраеров. Немало картин, а без толка. Плюю я на эти дела! У Маньки в Ростове наколка В натуре красивше была.

Видит папиросы на мольберте. Высыпает их из коробки в карман, а коробку кладет сверху; взглядывает на Художника .

Художник

(Принцу)

Там, на пире, между королями Принца нет. Принц опутан дольными сетями Вот уж двадцать лет. Вас давно забытое не гложет; Мил наземный смрад. Но лишь один наркоз, лишь синий дым                                                         поможет Вам уйти назад. Папиросы лежат на мольберте, Жалко мне их, но Вам подарю.

Принц

Не хочу я, но как перед смертью Не хотя — закурю.

Художник

(не найдя папирос)

Но где они? Я сам в своем уме ли? Их кто-то взял… Постой, давай сюда!

Свист

Чаво, раз сами потерять умели, Не приставайте к людям никогда.

Художник

(хватая Свиста)

Постой!

Свист

(отбиваясь)

            Отстань!

Художник

Назад!

Выкручивает руку.

Свист

                          Нет, сам ты сволочь!

Художник

Сюда, мой Принц, и он в руках у нас!

Свист

Сто? Самосуд! На помощь, эй, на помощь!

Художник

Отдай!

Свист

         Их нет.

Художник

                  А где?

Свист

                       Сейчас, сейчас.

Свист отдает Художнику пустую коробку и, выбив стекло, выпрыгивает в окно.

Художник

(открыв коробку)

Подлец солгал! На помощь, мгла и ветер!

Выпрыгивает в разбитое окно и взлетает вверх, преследуя Свиста .

Принц

Я брежу, сплю, иль не в своем уме.

Смотрит на картину, где фигуры манят его к себе.

Хоть гнусное свершается на свете, Но худшее рождается во тьме.

Принц убегает. Критик и Политик выходят из картины в зал, уже преображенные.

 

Действие второе

Аллея в Александровском саду. Вечер, идет мокрый снег. Ветер. Политик и Критик .

Политик

Настало время прихода.

Критик

Плывет, как туча, невзгода.

Политик

Но разве мы плохо платим долги?

Критик

Но разве не слышишь ты в небе шаги? Сегодня Он голоден будет.

Политик

Но может быть, девочка?

Критик

                           Нет, не она, Что толку в девичьем блуде? Не ясно ли пишет здесь луна О новой Его причуде?

Политик

Он хочет жертвы.

Критик

                      И если нет, Сегодня мы будем держать ответ.

Политик

Тогда подготовим Ему прием.

Критик

А где мы ягненка Ему найдем?

Политик

А разве мало учились мы У сизой звезды, у багровой тьмы? Такую приманку мы бросим тут, Что сильный забудет о силе своей, Что слабый своих не сочтет минут.

Критик

И если он прикажет: «Убей»?

Политик

Тогда возьмем и просто убьем. Но думать и медлить поздно. Начнем.

Волшебным жезлом рассекают сугроб; оттуда выходит Снегурочка и садится на садовую скамью. Злодеи прячутся. По аллее идет Золушка .

Снегурочка

Подружка!

Золушка

           Но мы не знакомы.

Снегурочка

Знакомого в полночи нет. Такой, как сегодня, истомы Здесь не было тысячу лет. Снежинок крутящихся нега Такой — никогда не была.

Золушка

Вы сами как будто из снега.

Снегурочка

А Вы — как кусочек тепла. В следу Вашем, тонком и узком, Сквозь снег проступает вода, Но Золушкой сказки французской Не станете Вы никогда. Пойдемте со мною. За белой Вуалью увидите Вы, Как тает прозрачное тело, Крутясь посреди синевы. Нам нужно немного: мгновенье Из мира нас выбросит вон. Мы, дочери сна и стремленья, Полюбим стремленье и сон. И там, где сливаются вместе Соблазны, грехи и тела, Он рад будет новой невесте, Владыка прекрасного зла. В бездумном, счастливом недуге Бесчисленных грез Сатаны Мы станем подобием вьюги В лучах сумасшедшей луны…

Золушка

Но шабаш — лишь странная сказка.

Снегурочка

Она бесконечно близка. Вступите в нее без опаски…

Входит Ванька Свист с папиросой во рту.

Свист

А нет ли у вас огонька? И что вы скучаете, девочки, тут? Тут холодно, сыро, темно. Пойдемте-ка лучше со мною в кино.

Золушка

(опомнившись)

Что было со мною? С ума ль я сошла?

Убегает.

Снегурочка

Какой непредвиденный случай.

Сливается с сугробом.

Свист

За той иль за этой? Была не была! За этой, пальтишко получше. Но где она? Нету, сугроб и сугроб, Она оборвалась вчистую. Так я фраернулся, три матери в гроб! Ну, может быть, ту зафалую.

Бежит за Золушкой . Возвращаются Критик и Политик .

Политик

Плотвичка сорвалась с крючка.

Критик

А полночь близка. И близок, быть может, последний расчет.

Политик

Спокойно. Половим еще.

Извлекают Снегурочку и прячутся. Идет Очарованный Принц .

Принц

Сегодня нечаянно странны И вечер, и воздух и мгла. Такою бесстыдно-обманной Луна никогда не была. Привычной дорогой моею Идти почему-то боюсь. Она ль это? Верить не смею. Собой ли я сам остаюсь? Как будто я встал у порога, И что-то грозит впереди, И смутная в сердце тревога Мне шепчет: «Вернись, не ходи». За снегом сливаются лица Прохожих и лица огней. Мне кажется: бредит столица Жестокой опалой своей. Мне кажется: ветер и вечер И лунные блики — в бреду. Я словно нечаянной встречи Иль страшной опасности жду. Но нет мне теперь возвращенья, Иль завтра, средь скучного дня, Я вспомню в тоске и смущенье Про страх, победивший меня.

Идет и равняется со Снегурочкой .

Снегурочка

Присядьте.

Принц

               Зачем?

Снегурочка

                         Неужели Вы ищете цели, когда И снег этот выпал без цели, Он тает. Без цели вода Струится. Она замерзает, Чтоб утром растаять опять. И люди без цели мечтают, Чтоб завтра о новом мечтать.

Принц

(сухо)

Но я не мечтаю.

Снегурочка

                        Сегодня Мечтает лишь белая мгла. Она, добровольная сводня, С тобой нас сегодня свела. Смотри, опустилась за нами Из хлопьев густых пелена. Смотри, наверху с облаками В пятнашки играет луна, Но тесно ей в облачной клетке И свет ее слаб и уныл. Смотри, как качаются ветки, Как будто лишаются сил. Но тень их на снежной странице О нас написала, о нас. Каким он нам завтра приснится Таинственный, призрачный час?

Принц

Мне приснится сад, во мраке спрятанный, Огоньки трамваев вдалеке, Искры снега, мокрые и смятые, Гаснущие на твоей щеке. Кажется, что блещут наши лица В этой рамке белой пустоты. Пусть мне солнце больше не приснится! Пусть мне снятся мокрый снег и ты!

Снегурочка

Что сегодня станет запрещенным, Если тает даже темнота? Если лунный блик, в нее влюбленный, С ней под тенью каждого куста? Мы с тобой, как лунный отблеск с тенью Слитые, подвластны одному Потерявшему предел хотенью, Твоему и моему. Тс-с! сюда идут. Иди за мною, Дом мой близок, и сегодня там Под с ума сошедшею луною До утра не помешают нам.

Уходит, оборачиваясь.

Принц

Что со мною? Эта пляска снега Ослепляет, манит и зовет. А за нею глаз, тоска и нега, Опьяняющий, душистый рот, И неистовое исступленье Света торжествующей луны.

(…решившись!)

Все мои тревоги и сомненья — Только сны, обманчивые сны!

Убегает за Снегурочкой . Входят Критик и Политик .

Политик

Ягненок готов. Удача — нам Пойдем за ним по свежим следам.

Критик

Успеем ли только?

Политик

                        Пора, пора. Она растает не позже утра.

Критик

Смотри, там тень мелькнула сейчас.

Политик

Теней бояться — стыдно для нас.

Вбегает Свист с горящей папиросой во рту и потому преображенный, с пистолетом.

Свист

А ну-ка, дядя, сымай пальто!

Критик

На помощь! Грабят! Беда!

Свист

На помощь к вам не придет никто. Давайте польты сюда.

Политик

Но я председатель.

Свист

                        А мне плевать. Сымай пальто иль буду стрелять. Не стану цацкаться с вами, гниль.

Золушка

(вбегает и кричит)

Спасайтесь! Черный автомобиль!

Появляется силуэт автомобиля; в нем Художник , гипнотизирующий взглядом.

Снегурочка

(манит за собой Принца)

Сюда, ко мне…

Принц

               Смогу ль остановиться И изменить чарующей красе?

Снегурочка

(Художнику)

Я привела.

Художник

                        Знакомые все лица! И Вы, мой Принц, тогда собрались все. Я рад вас видеть, мой послушный ветер Устал вас гнать по берегу Невы. Я рад тому, что ни за что на свете Назад ни шагу не шагнете вы. Я рад вас звать на мой веселый праздник; В честь бога тьмы и духов полумглы. Я рад, что дрожь неведомой боязни Кует вам ноги, словно кандалы. Что мы тянуть сегодня будем жребий, И чья к нему притронется рука, Того навеки в этом мутном небе Начнут терзать пустые облака. Нам стол накрыт, шипит вино в стаканах, И станет нынче кровь пьяней вина, И станет кровью ночь пьяна, А мы вином и ночью пьяны.

Принц и Золушка стоят на дорожке; Критик и Политик прячутся за скамейку; Свист залез на дерево.

Золушка

Мне страшно.

Принц

               Куда мы попали?

Свист

                           А здорово мы подзашли.

Политик

(Критику)

Быть может, спасемся?

Критик

(Политику)

                       Едва ли!

Снегурка

(прыгает в автомобиль)

                              Идите же, дети Земли!

Критик

(Политику)

Идите.

Политик

(Критику)

            Идите Вы сами.

Золушка

(вопль отчаяния)

                        Оставьте, не троньте меня!

Художник

Сильнее полночное пламя Очей голубого огня!

Золушка входит в автомобиль.

Критик

Позвольте остаться снаружи.

Политик

Позвольте вернуться назад.

Художник

Молчите! Полуночный ужас Родил ваш беспомощный яд, Но требует вас Повелитель.

Оба входят в автомобиль.

Свист

(сидя на дереве, в сторону)

Ну, может, меня не возьмет.

Художник

О, Принц мой, не медля, войдите, Шагните спокойно вперед.

Принц входит в автомобиль.

А жулик мой? Доблестный бабник?

Свист

Отстань, не пойду никуда.

Художник

(делает пассы)

Увидим. Ни с места. Ослабни. Повисни. И падай туда!

Свиста вбрасывает в машину.

Да спички, коллеги, возьмите, Чтоб скучно вам не было там, Мои папиросы курите — И сами, и потчуйте дам.

Автомобиль закрыт.

Над этой столицей опальной Недаром смеется луна. Недаром здесь бродит печальный И алчущий дух — Сатана. Я вырвал тела их и лица Из рамки дворцов и огней. Сегодня оплачет столица Утрату своих сыновей. О полночь, владычица мертвых, Сводящая смертных с ума, Мы рады порадовать жертвой Тебя — Первозданная Тьма.

 

Действие третье

Внутри картины Филонова. Ужин. Все за столом. Глава или хозяин — Художник .

Художник

Надеюсь, вам понравился обед? Прибор столовый кажется опрятен. Вот чаша из серебряных монет. Их тридцать заработал мой приятель. Хотя прошло почти две тыщи лет, Они еще не потеряли цену. И боги подвергаются обмену На серебро. Скажите — нет. А вот смотрите: простенький узор, Он вышит неумело и неловко. Наградою за деньги и позор В те времена была веревка. Ведь это дикость, это вздор! Он был бы первым между нами. А в те года погиб, как вор, И я веревку взял на память. А дерево, которое тогда Держало холодеющее тело, От ужаса листами шелестело И шелестит с тех пор всегда; Его спилил я; и скамья Прекрасная стоит под вами. Но, может быть, наскучил я Безделками да пустяками.

(меняет тон на грозный)

Вверху луна бежит неудержимо, Внизу бежит подземная вода. Уходят в даль года. Года проходят мимо, И часто мнится — навсегда. Но бурых туч встревоженные пятна И серный огнь подземных родников Зовут на землю вновь, зовут сюда обратно Мечты давно в земле зарытых стариков. Утраченные дни сильнее поколений. Детей не упасут от пращуров отцы. Истоки ваших чувств, восторгов и стремлений Хранят в глухих гробах седые мертвецы. Досель вся ваша жизнь служила для ответа Вопросу грешника, скорбящего в гробу.

Принц

А в чем его вопрос?

Золушка

                 Я знать мою судьбу Давно хочу.

Свист

                  А кто же жмурик этот?

Художник

(отвечает Свисту)

Он не был ни злым, ни суровым. Он был одиноким, всегда. Но плещется снежным покровом Над вами его борода. Вы лживым опутаны словом. Понять его вам не дано. Но вашим сиротам и вдовам Отравит сознанье оно. Ни слова о прежнем иль новом Не вымолвит слабый язык. Смирившись, привыкнуть к оковам Заставил вас грозный старик.

Свист

(Принцу)

Додули?

Принц

(Свисту)

            Я понял как будто.

Критик

(Политику)

Начнем же.

Политик

(Критику)

              Успеем всегда.

Художник

(громко)

Как годы влачатся минуты, Минутами стали года. Но налиты наши стаканы, Осушим их вместе до дна. Быть может, закроются раны Святым врачеваньем вина. Эй музыки! В снежном сверканье Моих полунощных огней Топите остатки мечтанья О бренной столице своей. Ненужную память оставьте Про бывшую вашу страну. И бешеной пляской прославьте Владыку Земли — Сатану.

Балет. Ящеры — динозавры — и скелеты в масках. Золушка пляшет с Критиком , Снегурочка — с Политиком . Художник дирижирует. Свист и Принц отходят в сторону.

Площадка для танцев окаймлена красной лентой.

Свист

(Принцу)

Ты что-нибудь, батя, заметил?

Принц

Быть может, немного, земляк.

Свист

Не люди ведь гадины эти, И странный у каждого знак, А смотрят, как будто Иуды С сексотами в них пополам. Сорваться бы надо отсюда, Иль тут же заначиться нам.

Принц

Но я не один здесь.

Свист

                      Марьяну По новой найдем до зари.

Принц

Я с этой одной не расстанусь.

Свист

Так с нею на пару гори!

Свист по стенке залезает на шкаф, потом перебирается на металлическую люстру и пытается за ней укрыться от Художника . Золушка подходит к Принцу .

Золушка

(Принцу)

Я танцами и музыкой пьяна. Как весело, легко на этом бале. Но Вы печальны; выпейте вина.

Принц

А Вам не странно то, что мы узнали Про старика?

Золушка

                 Оставьте. Вам всегда Опасности несбыточные снятся.

Принц

А почему над нами борода Какого-то былого святотатца? А почему за алою чертой Танцуют танго гады и скелеты? Кто наш хозяин? Гений? Вор? Святой?

Золушка

Я ни на что не нахожу ответа.

Принц

Я понял все. Мы заперты во мгле. Назад и вбок отрезаны дороги. Безбожный Карла, живший на Земле, Источник нашей боли и тревоги. Белесая струится борода Со строк несчетных лживых толкований, Его рабы, а наши господа Хотят для нас лишь боли и страданий. Но и они в таком же полусне, Они, как мы, бессильны перед снами. А Карла сам покорен Сатане Царящему над ними и над нами.

Золушка

Вы праздник мне испортили совсем. Не верю Вам; кошмары мне постыли. Я не хочу Вас слушать.

Принц

                           Буду нем.

(в сторону)

Ей не понять, а я помочь бессилен.

Золушка

(смягчаясь)

Послушайте, пойдемте танцевать.

Принц

Нет, посидим, возьмите папиросу. Я Вас люблю. Мне трудно рассказать Как я люблю Ваш рот и Вашу косу, И блеск очей под змейками бровей Струящихся среди атласной кожи. Сегодня же Вы станете моей И прошлого никто отнять не сможет.

Золушка

(отталкивает его)

Нет! Что Вы? Погодите.

Принц

                         Так легко. Не видят нас.

Золушка

Оставьте! Нет! Не надо… Нет, только завтра.

Принц

                   Завтра далеко.

Золушка

Вам будет за терпение награда.

Принц

Ты говоришь мне: завтра. Завтра рок Играть иначе будет нами всеми. Во всех мирах грядущим правит Бог. В его руке стремительное время. Он дал нам час, пьянящий как вино, Как дантов ритм неповторимый. Решись, иль мгла вползет в окно, А радость унесется мимо.

Золушка

Я не хочу…

Принц

              Не ждет беда! Теперь же, тут же.

Золушка

                           Никогда. Я не хочу; не надо, милый. Зачем в глазах у Вас укор. Смиритесь перед женской силой.

Принц

Оставим этот разговор. Мне жаль, что я обманут дважды. И каждый раз мне жаль вдвойне. Я нес Вам пить — Вы не имели жажды. Я пить просил — Вы отказали мне.

В другом углу сцены собрались все злодеи.

Критик

Их затянулась болтовня.

Снегурочка

Я чую наступленье дня.

Политик

Подай лишь знак, и мы начнем.

Художник

Пока нельзя. Они вдвоем.

Критик

Его сумею отвести.

Политик

Ее сумею обольстить.

Снегурочка

(доставая черного кота)

А мы наточим острие И, торжествуя, поглядим Какое сердце у нее Дрожит в трепещущей груди.

Художник

Сейчас. За алою чертой Скамье недолго быть пустой.

Критик

Он сам отходит.

Художник

                       Ну, вперед. Наш повелитель жертву ждет.

Политик

(подходя к Золушке)

Прекрасная дама…

Золушка

                             Я рада, Мой канцлер, приветствовать Вас. Но с Принцем мне встретиться надо.

Политик

Он встретит раскаянным Вас. Пойдемте со мною. За этой Чертою откроются Вам На Ваши сомненья ответы И радость смятенным сердцам. Мгновенная Ваша досада, Как влага на чистом песке, Бесследно исчезнет.

Золушка

                           Я рада Довериться Вашей руке.

Оба входят в алый круг.

Критик

(подходя к Принцу)

О Принц мой.

Принц

                      Что, придворный капеллан?

Критик

Закат сгорел.

Принц

                   Наступит час восхода.

Критик

Седобородый тянется туман. В нем высится гигант седобородый. Над улицами стонут провода, Что Город слаб, неравен поединок, И плещется по ветру борода Из мертвенно искрящихся снежинок. Чего Вам ждать теперь? Не Вам Тягаться с мощным великаном. Искрится снег по площадям, По ветру плещется туманом. Он побеждает в этот час И нет конца его державе. Зачем шептать Вам: Coup de grace , Коль так легко воскликнуть: Ave ! А там смотрите: голубки Уже клевать собрались зерна. Ее туманятся зрачки: Она во всем ему покорна. Жалеть не стоит. Все равно Вам не вернуть дневного счастья. Ночная мгла, вползя в окно, Легла на нас жестокой властью. Я Вам ночное счастье дам. Я Вам Снегурку дам в замену. Я дам Вам все. Продайтесь нам И смело называйте цену.

Принц

(задумчиво)

Ночное небо в синих переливах, Лиловый снег на статуе Петра, Вот новый рай для двух сердец счастливых, Как демоны боящихся утра. А я считаю дни жестокой власти И с каждым новым крепче и сильней Люблю неограниченное счастье Ненагражденной верности моей.

Критик

Ах так! Тогда другой расчет!

Вталкивает Принца в волшебный круг, куда Политик уже ввел Золушку и вошли Снегурочка с черным котом и Художник .

Политик

Девица здесь, готов ли кот?

Снегурочка

Давно готов, лишь мыши ждет.

Художник

(читает заклинание)

Пора! Разверзнись небосвод! Засмейся бешено луна! Восстань со дна подземных вод Невозвратившийся назад! Прими деянье, Сатана, От верных чад.

Золушку бросают на скамью, держат, а Снегурочка подносит к ее груди кота, чтобы тот разодрал когтями ей грудь.

Принца отталкивают. Свист наблюдает с люстры. Из Золушки выпадает жаба, которую хватает черный кот.

Критик

Сердце… Сердце в груди…

Свист

(сверху в сторону)

Вот гады! Палец им в лоб!

Художник

Гряди, гряди! Гроб, гроб!

Облачная рука сверху хватает кота и попутно сбивает люстру. Люстра падает на скамью, раскалывает ее вдоль так, что один из отколов с острым концом.

Злодеи

Он принял! Он принял!

Свист

(на обломках скамьи)

                         Засыпались чисто!

Принц

(в сторону, схватив острую палку)

Скамья из осины ведь; мы спасены! С дороги — волхвы, колдуны, сатанисты Зову вас на битву, рабы Сатаны!

Политик

Не трогайте палку.

Критик

                         Поладимте миром.

Принц

Не мир вам, а острый осиновый кол! Других разговоров не будет с вампиром.

Свист

(приободряясь)

Не мы, а хозяин, видать, подзашел.

Художник

(читает заклинание)

Да станут огнями могильные чары! Да станет живое добычей огня!

Золушка

(к Принцу)

Спаси меня, милый, из дебрей кошмара.

Принц

(Художнику)

Погибнешь ты раньше ее и меня!

Бросившись, ударяет его в грудь осиновым обломком скамьи; вспышка, а за ней темнота.

Голос Политика

Подземное пламя!

Голос Снегурки

                         Я гибну! Я таю! Я вся истлеваю! Я воздух и сон!

Голос Золушки

Мне душно!

Голос Свиста

              Мне жарко!

Голос Принца

                          А я разрываю Тенета пространства и узы времен.

Меняется декорация. Аллея в Александровском саду летом, в раннее утро. Снегурки и Художника нет.

Критик

Не верьте, не верьте себе и былому. Вам чудилось, снилось, вы были в бреду, Мы просто бредем по аллее знакомой, Бездумно гуляя в зеленом саду. Мы нежимся в волнах прозрачного света, Как будто бы век не встречалися с тьмой.

Принц

Постойте, откуда явилося лето? Ведь мы здесь вчера еще были зимой.

Критик

Забудьте о прежнем. Усталые вежды Смежил вам на миг лишь томительный бред.

Золушка

Откуда взялися такие одежды? Как будто из недр незапамятных лет.

Свист

(вырывает палку у Принца)

Довольно нам вкручивать, старая сука!

(Политику, который пытается отойти)

И ты не смывайся, а топай сюда.

Принц

Но только смотрите — не лгите ни звука.

Критик

Простите, простите меня, господа. Я все расскажу вам. Мы смертною клятвой Навеки служить обещались тому, Кто хочет владеть непосеянной жатвой, Кто робкие души ввергает во тьму. Сердца только брал он из наших даяний; Тела становились добычей гробов. Доселе никто не избегнул терзаний И гибели черной от наших зубов. Казалось, минуты как вечность тянулись А вот за полночи — полгода прошло.

Политик

Случилося чудо: вы к жизни вернулись. Погиб наш учитель, лелеявший Зло. Владевший заветными тайнами Смерти И чарами Ветра, Воды и Огня. Его не отпустят жестокие черти, Но вы отпустите, его и меня.

Критик

Мы слабы.

Политик

          Бессильны.

Критик

                    Бездомны.

Политик

                          Безвольны.

Критик

Теперь мы навеки покинуты Злом.

Политик

Нам стыдно.

Критик

           Нам страшно.

Свист

                          Вам будет и больно, Обоих сейчас познакомлю с колом.

Критик и Политик бегут; Свист за ними гонится.

Золушка

О милый, спаси их!

Очарованный Принц

                       Моя Сандрильона, Оставим их грязной и гнусной судьбе. Ты видишь, что ангел склонился с колонны, Чтоб первым из всех улыбнуться тебе. Ты слышишь, как липы шуршат по аллеям Листвой и ветвями веселый привет. Скажи мне, ужель мы с тобой пожалеем О гибельной ночи, минувшей как бред?

Золушка

Как долго мы были покорными бреду У нас отнимавшему наши права! Лишь ныне мы смеем прославить победу Творящего души и плоть Божества. Я свету и радости стала причастна, Я чту Божество, сотворившее плоть. О Принц мой, и мига не трать понапрасну, Часы нам не часто дарует Господь.