У дознавателя Фёдора Джона в юности была совсем другая фамилия. Какая именно? Он уже и не помнил. Бывает так, часто бывает. Бывают такие в жизни нашей расклады, которые сами мы не выбираем. Которые никак не зависят о нашего желания, да и от нежелания нашего они тоже не зависят. Причём тоже никак. Пытливые грядущие исследователи уже установили, но не тогда, а позже, гораздо позже, лет восемьсот тридцать спустя, что несмотря на строгую доминанту выбираемых желаний или, наоборот, нежеланий, Фёдор Джон всё таки мог не менять свою фамилию. Да, мог. Да, безусловно, мог. Однако она, фамилия Фёдора Джона, изменилась не без его собственного, не такого уж, кстати, и сокрытого нежелания. Такова была уже третья ошибка Фёдора Джона. Или всё-таки вторая? Никто, никто теперь про это и не знает, и не помнит толком. Между прочим, и Сашка, который умер совсем молодым, в конце мая, тоже ничего об этом не знал. Как противоречив, как загадочен, как непрост бывает порой человек!

Бывает так, часто бывает.

Приближаясь на непрочной трепетной лодке к середине мёртвой реки, мы забываем иногда про очень многое. Потом только, когда неизвестно откуда на нас накатываются с противным рёвом холодные, мерзостные и злые ветры, мы начинаем что-то понимать. Но очень, очень редко мы при неожиданном и стрёмном накате противных и ревущих ветров понимаем, что же именно нам теперь довелось, наконец, понять.

Бывает так, очень часто так бывает.